— И каким, интересно знать, образом ты их исправлял? — прищурилась немка. В груди у неё всё клокотало от смеси оскорбления, страха за свою Еву, чувства, что её несправедливо обделили, и уверенно примешивающейся ко всему этому чёрной копоти зависти.
— Евы способны к регенерации, а я… — Синдзи помялся, как бы подбирая слова, заодно взболтнув содержимое стакана. — Ну, грубо говоря, подсказал ей те места, которые надо лечить. С разумом Евы общаться довольно сложно — он воспринимает только голые эмоции, так что пересказать это общение словами затруднительно.
— И, само собой, можешь так делать только ты, — Аска очень старалась сдержаться, но всё равно желчи в её голосе хватило бы, чтобы устроить изжогу дивизии морской пехоты.
В ответ парень легко пожал плечами и сделал очередной глоток.
— Мне кажется, вы с Рей тоже так можете, но для этого вам надо начать воспринимать Еву в качестве живого и полноценного существа. Любить её не как оружие и инструмент, а как нечто родное, чему можно смело доверить любые тайны и секреты, открыть душу и знать, что она никогда вас не предаст. Вы же слишком подвержены тревогам и переживаниям, рождённым от долгого участия в проекте и объёма сопутствующих знаний. Вы просто знаете, насколько сложно всё, что связано с Евой, и потому подсознательно боитесь неудачи, для вас она — инородная и непонятная химера, которую вам надо заставить работать, а в этом и состоит проблема. Синхронизация — это физическое, эмоциональное и духовное соединение, в нём нельзя проецировать на партнёра неприязнь, агрессию или страх, этим можно добиться только зеркального ответа.
— Ты забыл уточнить, что всё это проще сказать, чем сделать, — обратила на себя внимание Мисато. — Люди даже самих себя постоянно спешат обмануть и прикрывают истинное лицо масками на все случаи жизни, не задумываясь о том, нужно ли это на самом деле. А если и задумываются… — девушка печально вздохнула, облокотившись щекой о левую руку. — Проще придумать ещё одну маску, чем действительно пересилить себя.
— Всё верно, — школьник прикрыл глаза. — Но к нашему счастью, Евы — не люди. Они не осудят и уж точно ничего никому не расскажут. Так что, Аска, — синие глаза с едва заметной в глубине улыбкой поднялись к лицу Лэнгли, — не надо винить меня во всех смертных грехах. Я понимаю, что тебе неприятна сложившаяся ситуация, но она сложилась такой не потому, что мы хотели сделать тебе плохо. Ну и… Ты, конечно, можешь считать нас кем угодно, но мы рады твоему появлению. И если тебе будет нужна помощь — мы всегда её окажем.
— Ты чего это удумал, паршивец?! — под негодующий возглас Мисато в темечко Икари-младшего, костяшками вниз, упёрся начальственный кулак. — Подкатывает и не краснеет! Не успел даже мороженым угостить, а уже хвост распушил!
— Синдзи уже угостил Аску мороженым, — бесстрастно взирая на экзекуцию, поделилась информацией Аянами и спрятала носик в стакан с чаем.
— Что, уже?! — неверяще перевела на неё взгляд брюнетка. — Ну ты и подлец! — к давлению кулака прибавились вращательные движения, а сама Кацураги практически придавила Икари своим телом. — Значит, какому-то новому пилоту мороженое купил, а о любимом начальстве даже не вспомнил?! Кстати, что за мороженое? — последняя фраза была произнесена уже совершенно другим тоном и обращена к пребывающей в лёгком ступоре от происходящего Лэнгли.
— Ф… Фисташковое… — кое-как выдавила из себя рыжая, совершенно не зная, как реагировать на этот бесстыдный бедлам вообще и недавние слова Синдзи в частности. Последние и вовсе вызвали совершенно непонятную реакцию. С одной стороны… Девушка не очень хотела, но была вынуждена признать — это было... приятно. А вот с другой… Этот покровительственный тон Икари… Г-р-р!.. Давите его, Мисато-сан, давите!
— Возмутительно! — негодование майора взяло новые децибелы. — Ты хоть знаешь, как мне сегодня было жарко?! Как душно в этой тесной форме! Как одиноко! И ты!.. Предатель!!! — круть-круть-круть.
— Вообще-то я купил тебе мороженое, оно в морозилке, — с ноткой вселенской усталости прозвучало откуда-то снизу голосом Синдзи.
— Ой, правда? — весь запал с брюнетки как ветром дуло. — Ну прости-прости, — рука, только что несущая боль и страдание, начала робко и опасливо поглаживать пострадавшую голову пилота. — Очень больно было? — виновато спросила девушка, когда синеглазый выпрямился.
— Нет — я задумался, — Аске показалось, что парень издевается, настолько спокойной была его физиономия.
— О чём? — насторожилась Мисато.
— О том, что после душа ты не надеваешь лифчик и это — хорошо, — как ни в чём не бывало ответил этот… извращенец! И одним глотком допил чай.
Несколько мгновений спустя. Пилот Евы-01.
Смеётся Мисато… убедительно. Не знал бы её ближе, быть может, и поверил бы, что девушка с лёгкой душой приняла шутку и совсем не смущена. Не то чтобы Кацураги действительно так уж смутилась, но в присутствии Аски некоторое напряжение у неё было.
— Паршивец! — мне на макушку вновь легла рука отсмеявшейся брюнетки и с нажимом взлохматила волосы. — Нет, ну ты видела, да? И с этим я вынуждена жить под одной крышей! — в сторону «этого» невежливо потыкали пальцем, явно предлагая Аске взять на себя роль судьи и оценщика конфликта.
— Твоё возмущение выглядело бы более достоверно, если бы не улыбка от уха до уха, — указываю на явную недоработку.
— Это всё — шок и состояние аффекта! — мгновенно отмела критику Мисато.
— Я сделаю вид, что поверил.
— Что за снисходительная интонация?! — майор схватила меня за плечи и навалилась на спину, шутливо изображая попытки меня встряхнуть. — Бунт на корабле?!
— Ладно, — с опаской взиравшая на всё это Аска раздражённо зажмурилась и устало потёрла висок. — Ладно, — ещё раз повторила девушка, убедившись, что мы закончили придуриваться и перевели своё внимание на неё, — мне нужно всё как следует обдумать. Пожалуй, я пойду…
— В полпервого ночи? — приподнимаю бровь, глядя на немку из-под “кучи-малы”. Лэнгли перевела взгляд на часы и с удивлением обнаружила, что действительно — все наши приключения и разговоры сумели незаметно съесть больше пяти часов. Там, конечно, было и приготовление ужина, но всё же. Однако сдаваться просто так она не собиралась.
— У тебя есть другие идеи?
— Хмм, — вместо ответа невозмутимо выбираюсь из захвата непосредственного начальства и иду в коридор.
— Эй, куда это ты? — немка выбежала следом как раз в тот момент, когда я уже миновал входную дверь и даже успел открыть ещё одну — в соседнюю квартиру. — Что ты де… пчхи!
— М-да, пыльновато, — сохраняя выражение мыслящего кирпича на лице, комментирую звук, а с ним и визуальное состояние жилья.
— Доннерветтер, Икари! Что ты опять задумал?! — рыжая уже рычала — усталость давала о себе знать, да и беседа выдалась насыщенной.
— Я подумывал предложить тебе переночевать в моей квартире, но как-то не учёл, что последний раз уборку там делали... — неожиданно для себя я задумался. — А делал ли я там уборку вообще?..
— У тебя есть собственная квартира? — не сказать, чтобы Аска была очень удивлена, но… удивлена.
— Да, сначала меня хотели поселить в Геофронте, но Мисато, как мой опекун, решила, что это слишком жестоко к ребёнку и предложила переехать к ней. Однако, зная себя, и то, как люди на меня реагируют, я убедил её, на всякий случай, выбить из интендантов ещё одну квартиру по соседству в её доме. Впрочем, в итоге оказалась, что мы друг другу подходим.
— Знаешь, Син, вот эта твоя фраза сейчас прозвучала очень, очень неоднозначно, — голосом, выражающим что-то вроде философской задумчивости, сообщила нам в спины Мисато, подперев плечом косяк собственной двери.
— В самом деле? — всё с той же интонацией «мыслящего кирпича» поворачиваюсь к ней. — Каждый мыслит в меру своей распущенности, Мисато.
— Да-да, конечно, — вяло отозвалась майор, сделав махательное движение ручкой. — Становишься предсказуемым, я знала, что ты скажешь что-то в этом роде! — а вот теперь в голосе прозвучало явно довольство собой.
— Ладно, мне лень острить, — примирительно прикрываю глаза и разворачиваюсь к Сорью. — Аска, можешь поспать на диване или в моей комнате — как тебе будет удобней.
— Что?!
— Что “что”?
— Что значит “в твоей комнате”?! — на тон громче повторила голубоглазка.
— Это значит, что ты можешь лечь на мой футон, а я перебазируюсь в другое место, а ты о чём подумала?
— Я?.. Да ты… Вы… Ты совсем невозможен, Икари! — раскрасневшаяся девушка раздосадованно поджала губы и отвернулась, независимо вздёрнув носик.
— Что я такого сказал? — обращаюсь “за разъяснениями” к Кацураги.
— Кроме кучи пошлых и грязных намёков за несколько последних минут — совершенно ничего, — с честным и даже немного одухотворённым видом заверила меня Мисато.
— Понятия не имею, о чём ты…
Долго ли, коротко ли, но настал момент, когда квартира погрузилась в блаженную тишину сонного царства. Как несложно догадаться, гордая дочь немецкого народа наотрез отказалась даже рассматривать вариант ночёвки в мужских апартаментах, чем, безусловно, лишила себя незабываемого зрелища в виде моей фотоколлекции на стенах… Наверное, это и к лучшему. Даже шоковая терапия должна быть человечной.
Словом, Аска уснула. И вот крадусь я, значит, по коридору в сторону дверей Мисато… Зачем крадусь? Ну так же была куча пошлых и грязных намёков, а истинный самурай должен блюсти своё слово, пусть данное и иносказательно… ну или что-то в этом роде. А вообще, я просто соскучился по Мисато, во всех смыслах этого слова, а присутствие Аски в квартире делало всё только интереснее.
Дверь была не заперта и уж тем более не скрипела, в самой комнате свет уже не горел, но отблески огней с улицы были вполне достаточны. Тем более, моё тело уже в некоторой степени перестроилось под душу. Пусть ничего глобального и мощного, тем не менее, различная «мелочь» стала проявляться уже сейчас. Так ночная темнота уже не являлась препятствием, а уж при источниках света, пусть самых тусклых — и подавно.
Моя цель распростерлась на футоне, но всё ещё не спала. Хотя та решимость, с которой девушка пыталась вломиться в царство Морфея, прямо таки написанная у неё на лице, умиляла. Как бы это описать. Сосредоточенность, ощущение серьёзности намерений и желание выполнить задачу во что бы то ни стало, словно на пулемёт бросается. И всё это — направленно на банальное засыпание.
— Мисато, — чуть слышно позвал я. Можно было бы, конечно, и тихонько прокрасться до самого футона, но мало ли что на рефлексах может отчебучить глава оперативного отдела? Лишний же шум нам сейчас совсем не нужен.
— Синдзи? — девушка открыла глаза, — что-то случилось?
— Ничего такого, — ещё шаг и вот я уже рядом, — просто заметил, что тебе было немного грустно… и одиноко. И намереваюсь это исправить.
— Ты… что? — дальнейшие возражения и возмущения заглушил поцелуй. Отбиваться Кацураги и не пыталась, скорее уж наоборот, но, спустя минуту-другую, чувство ответственности и мерзкое существо, моральным обликом именуемое, всё же заставили её чуть отстраниться. — Ты что делаешь, дурак?!
— Пока — ничего, и это нужно срочно исправить, — ложусь рядом и тянусь поцеловать её в шею.
— Подожди... Но… А… Ух, — мой язык коснулся гладкой и чистенькой после душа кожи, — А как же Рей? — тяжело задышав, прошептала Мисато.
— Она не против...
— В каком смысле?! — о этот взгляд, неужели, столько прожив с нами, Кацураги ещё надеялась на какую-то «адекватность» наших действий местному социуму? Милая, наивная девочка… мням.
— Я не допытывался, но думаю, она считает, что тебе тоже нужно немного любви...
— Вы… ты… — в этот момент я вновь коснулся губами её шеи, — очень… очень испорченный… тип, — мои руки уже задирали домашнюю футболку Мисато, да и её стали спускать по вполне определенному направлению, но вновь замерли на полпути.
— Хм?
— Это неправильно…
— Дикобразы уже выбриты, — не терпящим возражений голосом поясняю ей своё отношение к её старым отговоркам.
— Какие… ксо, — девушка уткнулась в подушку, чтобы заглушить начавший разбирать её смех, — проклятье, Син, только ты в такой момент мог сказать что-то настолько выбивающее из колеи.
— Я говорю вполне разумные вещи… — футболка была задрана, открывая мне замечательный вид, теперь спустимся ниже…
— Что же ты творишь со мной….
— Оч-чень развратные вещи, — ухмыляюсь, начиная поглаживать девушку сквозь ткань трусиков.
— Но там же Аска! — вспомнила Мисато об ещё одном «обстоятельстве».
— Верно, а потому нам лучше не сильно шуметь, если мы не хотим привлечь её внимание, — ткань была отведена в сторону и мои пальцы нежно погружались в мягкое, теплое и с каждой секундой становящееся всё более влажным.
— Сии-и-ин… Паршивец… какой же ты паршивец… — Кацураги прикрыла глаза и закусила уголок подушки. Сопротивление было сломлено. — Мы поговорим о твоём поведении… завтра… а сейчас… не смей останавливаться, раз уже так далеко зашёл.
— Как пожелаете, госпожа майор, — ночь обещала быть… интересной.
* * *
— Над седой равниной моря ветер тучи собирает, — чайник натужно пыхтел паром, а на сковороде весело шкворчала помешиваемая картошка. — Между тучами и морем гордо реет Буревестник, чёрной молнии подобный.
— То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы, — закрываю крышку и перехожу к чайнику, чтобы залить заварку.
— В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике, — ошпаренные кипятком, крупные листья чёрного чая наполнили кухню приятным ароматом, к которому интересно примешивались запахи нарезаемой Рей зелени.
— Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей, — подхожу к раковине и начинаю мыть редис к салату.
— И гагары тоже стонут, — им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.
— Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах... Только гордый Буревестник… — мой музыкально-поэтический спич, прервал звук падения чего-то тяжёлого в холодильнике. Мы с Рей синхронно повернули головы на звук. Важно отметить, что пел я по-русски…
— Пен-Пен, ты живой? — из места обитания чёрно-белого демиурга послышалась возня. — Видимо, живой…
— Что у вас за шум? — раздражённо потирая кулаком левый глаз, на кухню зашла Аска уже полностью одетая в школьную форму. Даже умыться не успела… Настолько стеснялась?
— Не знаю… Похоже, Пен-Пену не нравится русская поэзия.
