Моё тёмное солнце

— Не говори так о папе! — тут Марэко просто не выдержала и без стука вломилась в кабинет, что было для нее несвойственно.

— Марэко! — испуганно воскликнул отец. — Немедленно уходи!

— Она никуда не пойдет! — холодный приказ говорившего, и за спиной Марэко захлопнулась дверь.

Сама она вдруг поняла, что не может и шевельнуться, со злостью глядя на ночного гостя. Это оказался всего лишь навсего какой-то сопливый мальчишка с яркими красными волосами.

— Как ты посмел так говорить с моим...

— Умолкни! — перебил ее этот самый сопливый мальчишка, делая быстрый взмах рукой.

— Отпусти дочь, — вдруг попросил отец, в один миг становясь совсем не похожим на себя. — Прошу, она ни в чем не виновата.

— Кто бы мог подумать, что у тебя есть кто-то, кого ты по-настоящему любишь, — взгляд каре-зеленых глаз остановился на Марэко. — А мы с братом всегда были лишь расходным материалом, да? Ушастые байстрюки? Отродье, так ведь ты нас называл?!

Марэко посмотрела на отца, пытаясь спросить то, что крутилось на языке, но какая-то сила не давала ей этого сделать. Она могла лишь наблюдать за всем, не в силах как-то повлиять на происходящее.

— Айкан, послушай меня, — начал было лорд, одновременно незаметно пытаясь снять магию этого паршивца, освободить хотя бы дочь, но ничего не выходило. Собственный эксперимент с эльфийской кровью сына сделал того лишь сильнее. Он и подумать не мог, что ему удастся снять щит такого уровня.

— А ты разве когда-нибудь нас слышал? — колко напомнил мальчик. — Слышал, когда мы с Альнаром взывали к твоему сердцу, когда просили остановиться, когда молили отпустить мать? Ты убил ее! Убил на наших глазах, а я убью ее!

Марэко вскрикнула, когда невидимая сила притащила ее к тому, кто назвал ее папу своим отцом. Она не понимала происходящего, не понимала, кто это и что он говорит...'

Взрослая Марэко мотнула головой, отгоняя страшные события той памятной ночи, когда впервые встретилась с будущим Императором Тароты. По всему она не должна была выжить, но почему-то богам было угодно иначе.

Ведь она умирала. По-настоящему умирала, чувствуя, как собственное маленькое сердечко бьется все слабее, а боль, расползающаяся по телу от удара, постепенно притупляется. Однако ей удалось подняться, удалось подползти к умирающему отцу, который сквозь слезы шептал: 'Прости!'.

Запах гари. Крики. Треск ломающегося дерева и столб дыма. Она не хотела уходить, не хотела оставлять папу, но тот в последний раз сложил пасс, и любимая дочь оказалась за стенами горевшего особняка.

— Скажем так, — все же заговорила Марэко, перед глазами которой все еще стояло пламя. — По его милости я стала той, кем сейчас являюсь.

По его вине маленькая девочка бродила грязными улицами в поисках хоть какой-нибудь еды, чтобы выжить. Те времена для Марэко были самыми тяжелыми и порою даже жестокими. Другие нищие не жалели ребенка, отбирая последний хлеб, а если Марэко упрямилась, попросту избивали и все равно отбирали.

— В Гильдию пришла, когда мне было восемь, — продолжила женщина, до сих пор благодаря всех богов, что подслушала тогда разговор наемников. — Там я встретилась с мастером Инь Суэ, который разглядел во мне потенциал и взял к себе на обучение. Только в отличие от тебя, я пришла туда сама и с уже имеющей целью.

— Отомстить императору, — подытожил Раймон очевидное, не настаивая на подробностях. Зачем, когда даже невооруженным глазом видно, как неприятны Марэко эти воспоминания. И у него есть то, что бы он хотел забыть...

— Прости за те слова, — неожиданно удивила наемница, которая почти никогда ни перед кем не извинялась. — Мастер часто ругает меня за предвзятость, а я еще и разозлилась за то, что на меня повесили какого-то сопляка.

— Интересное извинение, — насмешливо улыбнулся Раймон, невольно задаваясь вопросом, сколько же тогда Марэко лет? Выглядела наемница молодо, можно было даже подумать, что она младше, но кто этих магов поймет?

— Скажи и за это спасибо, — недовольно ответила женщина, зло блеснув ярко подведенными на восточный манер серо-голубыми глазами, так несвойственными ее народу.

— И ты извини за гадюку и за шлюху, Марэко, ведь ты намного приятнее, чем может показаться на первый взгляд...

Она задумчиво кивнула, однако не определившись, не сарказм ли это.

* * *

Высокие ноты ласкали слух Темного бога. Прекрасный голос возлюбленной исцелял и одновременно ранил. В нем слышались тоска и боль, причиной коих был он сам. Она не могла принять то, что для него было очевидным, и это злило его. Столько лет в заточении, столько лет одиночества, чтобы когда-нибудь вновь быть с ней, а в ее глазах лишь немой укор. Вина съедает и разрушает. Только виноват ли он в том, что погибло их дитя? Это жрецы семи богов решили возродить возлюбленную в теле их потомка. Столько лет ждать, искать, чтобы в ответ его возненавидели? Нет, Мирида не ненавидела его. Она никогда не умела ненавидеть.

Однако этот взгляд...

— Как ты не понимаешь? — устало произнес Рангор, прерывая печальную песнь. — Я не могу вновь тебя потерять.

Тем более теперь, когда он наконец нашел меч, когда в его силах побороться за власть и вернуть былое могущество. Пусть все пошло не совсем так, как он изначально планировал, но этот вариант развития событий нравился ему даже больше, ведь рядом с ним теперь Мирида. Осталось лишь полностью поглотить этого глупого мальчишку, после чего он сам принесет ему меч, и тогда...

— Ты уже потерял, — покачала головой возлюбленная. — Тогда, триста лет назад, когда у тебя был шанс прожить рядом с нами. Да, недолго, что для бога те несколько человеческих лет, но ты ушел.

— Я ведь объяснял, почему не мог остаться с вами, — сухо напомнил Рангор, на что Мирида лишь мягко улыбнулась и коснулась рукой щеки хмурого бога.

— Да, любимый, я прекрасно помню, что мы были твоей слабостью, но также знаю, что ты мог еще пробыть на земле. Жаль, что моя любовь не смогла утихомирить жажду мести, с которой ты живешь до сих пор.

— Ты не права, милая, — прижался лицом к руке возлюбленной Темный бог, накрывая ее маленькую ладонь своей. — Именно твоя любовь вела меня все это время. Я знал, что рано или поздно мы будем вместе. Весь этот мир, мой мир, теперь и твой!

А вскоре и весь остальной станет твоим...

— Ты так ничего и не понял, — грустно проговорила Мирида, не прельщенная его словами. — Чужая смерть не стоит чьего-либо счастья. — Она положила другую руку возлюбленному на грудь, где размеренно билось мертвое сердце. — Ведь ты тоже это понимаешь, чувствуешь! Я вижу, что она небезразлична, что внутри тебе также больно от того, что ты делаешь. Ты привязался к ней, полюбил, ведь это наша кровь...

— Потомок был лишь целью, способ ступить на землю, — опроверг слова Мириды бог, не желая признавать её правоту, — обрести тело и силу.

— Зачем же тогда водил её своим царством? Для чего показывал мертвое море? Реку душ? Дворец? Дал время провести с Шореном? Вместе ужинал? — глаза Мириды привычно улыбнулись, ведь она видела возлюбленного насквозь. — Рассказывал о мире и собственные легенды? Ты ведь даже повел Кори к демонам и дроу, желая утолить человеческое любопытство.

— Что ты хочешь от меня услышать? — Рангор тяжело вздохнул. — Ты ведь сама прекрасно знаешь ответ. Ничего не исправить. У нас с тобой есть только мы, а детей у Темного бога быть не может! Не зря жрецы семи дорог вынудили меня выбирать.

— Выбирать мертвую возлюбленную? — с тоской уточнила она. — Убивать своего потомка?

Он не ответил, и тогда Мирида продолжила, нежно прижавшись к его могучей груди:

— Ведь ты всегда был с ней рядом! С самого начала, когда дал мое имя, когда послал Темное пламя, чтобы оно помогло ей, а она просто не воспользовалась твоим даром, не желая причинять никому зла. Тогда ты послал Эгораннеса, чтобы он занялся обучением твоего потомка и привел к тебе. Ты являлся ей во снах, говорил, подготавливал к последнему шагу, когда она должна была бы принять тебя. Я все это знаю, вижу все то, что и она, но главного Кори так и не увидела! Не увидела того, с каким удовольствием её предок вел с ней беседы, с какой гордостью наблюдал ее взросление, как искренне восхищался победами и расстраивался неудачам, как приходил на помощь, когда она так сильно нуждалась в этом...

— Ты всегда меня переоценивала, любимая, — не согласился Рангор, ласково поглаживая мягкие рыжие волосы.

— Нет, — отстранилась Мирида, заглядывая в черные глаза бездны, — я просто единственная, кто всегда видел твою душу.

— Душу? — он криво улыбнулся. — Которой нет?

— Это не так, мы оба это знаем!

— Как и то, что нашего потомка не вернуть.

Мирида только улыбнулась, не став говорить о том, что он не прав. Слеза Имары скрыла настоящие мысли, благодаря чему Ран не догадывался о ее планах, в то время как она сама хотя бы словами пыталась достучаться до его мертвого сердца. Возлюбленная Темного бога знала, что сможет, верила, что не все потеряно, что ещё можно спасти его от тьмы, можно подарить свет и помочь Имаре вернуть брата.

Как бы она ни хотела быть рядом с ним — время упущено. Она сама воспитала дочь, а после стала бабушкой и даже прабабушкой, наблюдая, как растут ее внуки и правнуки, пока старость не взяла свое. Она чувствовала в самом конце присутствие Рана, а иногда видела во снах, но когда любимый так нужен был, его рядом не было. Мирида прекрасно понимала, что Темный бог просто променял её любовь на власть. Выбрал трон вместо обычного человеческого счастья и все также жаждет поквитаться с братом и сестрой, даже спустя столько лет. Она знала, что на этом Рангор не остановится, знала и его планы, надеясь хотя бы смягчить те злобу и боль, что навеки поселились в одиноком сердце. Как знала и то, что когда уйдет, помогая Кори вернуться обратно, Рангор не обрадуется её замыслу. Тем не менее он сможет понять, почему она это делает, должен понять...

Она отстранилась от задумчивого Рана, не представляя, как именно слеза Имары искажает ее мысли. Просто потянулась к возлюбленному и мягко коснулась теплыми губами его губ, даря своим поцелуем теплоту и любовь.

Несмотря на то, что душа любимого была окутана тьмой, в ней также было и добро, частичка просвета, которая тянулась к ее вселенной, которая хотела постичь эти неподвластные ему ощущения. Ран изменился с их последней встречи. Если она подарила ему такие чувства, как любовь, то Кори научила гневаться и разочаровываться, а также восхищаться и гордиться. Только этого оказалось мало, чтобы помешать планам Темного бога.

'Впусти меня в свое сердце... — мысленно попросила Мирида, не прерывая поцелуя. — Разреши помочь!'.

А где-то там, на затворках сознания чужой души, мелькнула тень Кори. Ей противило происходящее, но она ничего не могла поделать, давно уступив свое место другой. Сторонний наблюдатель, погрязший в собственных воспоминаниях. Странные сны, в которых ей виделись Далион, Расго и даже император с Эрией. Смерть наставника и последний с ним разговор, который все равно не удержал, позволяя слиться с Миридой окончательно. Тем не менее это был самый яркий момент за последние мгновения, проведенные в Подземном царстве. Ни беседы с Темным богом, которые вызывали лишь отвращение от понимания его лжи, ни невероятные волшебные существа Подземелий и темные эльфы, восхищающее своей грацией и пластичными движениями, ни демоны, что совсем не походили на Эгораннеса, а выглядели куда более устрашающими и злыми, впрочем, как и положено злу. Нет, все это не впечатлило Кори, что готовилась отступить, не удержало душу, которая погибала под натиском воспоминаний Мириды.

Однако почему-то разговор с Нэрдоком был все еще ярок. Разговор, в котором Кори спрашивала о том своем странном недавнем сне с девушкой, утверждающей, будто она ее сестра. Возможно ли такое?

'Возможно все — ты ведь знаешь...' — ответила тогда душа любимого наставника, никак не успокоив метания подопечной.

К тому же та девушка ни разу больше ей не снилась. Может, Кори и хотела бы поверить ей, но после стольких мучений, боли и лжи сердце не могло позволить себе даже надежды. Сердце хотело покоя, и Мирида дала его, позволяя погрязнуть в вязкой мути небытия.

Как глупо! Мечты, желания, все, чего так хотела эта душа — теперь ничто. Столько амбиций, столько сил, а теперь лишь черная бездна. И это разрывало сердце жалостливой Мириды, для которой было важно помочь любимому и в то же время спасти искалеченную душу своего потомка. Вернуть желание жить, заставить захотеть этого! Только тот, на кого они с Нэрдоком так рассчитывали, все не появлялся, а Рангор не поддавался влиянию её любви. Но Мирида была упряма — одна из немногих общих черт с Кори — и продолжала дарить Темному богу тепло своей души, проводя с ним дни и ночи. Только они оба понимали, что как раньше уже не будет. Нет той искры, нет света, что когда-то был между ними. Здесь, в холодном царстве Темного бога, слишком много зла и тьмы, что постепенно убивала тот небольшой свет в сердце возлюбленной. Рангор сам видел, как гасла его луна, пряча в зеленых глазах боль и горечь. Однако он не хотел этого признавать, эгоистично наслаждаясь тем, что в его тьме наконец появился долгожданный свет...

А где-то вдалеке на части разрывалась еще одна душа, которая не могла ни вдохнуть, ни заставить сердце нормально биться, что с перебоями замирало от осознания страшного известия.

Мертва. Жуткое слово, которое не хотело исчезать, упорно шепча: 'Ты опоздал!'. Подобное он испытывал лишь раз, когда ещё совсем ребенком прибежал домой, а на пороге вместо матери его впервые встретил отец.

Тогда маленький мальчик не осознавал в полной мере, что такое смерть, и верил, будто сможет что-то изменить, а сейчас ему самому хотелось сдохнуть, лишь бы не испытывать эту демонскую боль. Боль, которая никогда не сравнится с физической, боль, которая разъедает изнутри, постепенно сводя из ума.

Почему-то ему вспомнилось, как Кори когда-то лежала перед ним на операционном столе. Однако тогда была надежда. Можно было ещё что-то сделать, спасти, а теперь? Теперь у него развязаны руки и больше ничего не держит. Вот только без нее ему и не нужно ничего.

В тот же миг, как он узнал правду, пустил в ход бумаги на Императора, которые успел собрать за эти шесть лет. Передал необходимым людям тайные сведения, прекрасно понимая, что убийство его величества не исправит всего содеянного. Не смоет кровь невинных людей и тысячи утраченных жизней. Смерть — это слишком просто для такого, как он. Далион хотел, чтобы Кан Рота страдал, чтобы ощутил все то, что чувствовали его жертвы. Если избавлять мир от тирана, то с корнем, чтобы ничего не осталось от его правления. Потеря власти — вот что подкосит его, а уже потом справедливое правосудие, где новая власть решит судьбу бывшего правителя, заигравшегося в вершителя чужих судеб.

Только что ему теперь от этого, когда ее рядом не будет? Зачем ему мир, где нет той, что живет в его сердце...