Именно поэтому его невзрачный на вид мундир изобиловал разными пуговицами, бляшками и другими декоративными элементами, выполненными из чистейшего кремния. В случае опасности ему потребуются секунды, чтобы сделать из этих на вид безделушек клинок любой формы.
Маг достал из походной сумки баллон с чистым воздухом, используемый коротышками высоко в горах, и воткнул в гнездо на своей броне. Убедившись, что все герметично, и воздух царства мертвых ему не страшен, он сделал первый шаг сквозь дрожащую границу стены...
Этот костюм, был выполнен строго по чертежам коротышек, только роль стали в нем исполнял кремний. Благодаря дарованной колодцем силе, этот материал для него податлив, словно мягкая глина, а когда требуется — не уступит даже самой прочной стали коротышек. Единственная слабость — запас воздуха. Времени на все не более семи часов. При условии жесткой экономии — девять. Оставалось надеяться, что он успеет. Цифры часов повисли где-то сбоку, неумолимо напоминая о себе, и Женекерс без раздумий продолжил свой путь на скакуне, уже мало чем напоминавшем настоящую живую лошадь.
Здесь и днем не было бы яркого солнца, серо-синяя дымка приглушала свет, делая окружающий пейзаж похожим на сюрреалистичную картину странного художника. К ночи красок вообще не останется. Да и сейчас, здесь царил лишь непонятный сумрак. Тут не было растительности — ни травы, ни деревьев, только мертвая земля. Это не было похоже на пустыню, в которой вдоволь водились змеи, ящерицы, грызуны. Это было похоже... именно на землю мертвых, где не осталось ничего, что могло бы напоминать о жизни.
Женекерс расслабился, заставляя пульс снизиться, а мысли течь как можно медленнее. Чем меньше он сейчас будет потреблять кислорода, тем лучше: смотреть здесь не на что, а поездка может и затянуться. Но надолго задремать ему не дали.
Дымка дернулась, уплотнилась, превращаясь в человекоподобную фигуру.
— Лорд Виваль ждет тебя, гость.
— Хорошо. Как мне тебя называть?
— Проводником. Воздух здесь ядовит для тебя, маг. Поэтому стоит торопиться, пока у тебя есть воздух.
— У меня есть еще часа четыре, — намеренно соврал Женекерс.
— Путь займет около двух. По прибытии ты сможешь вздохнуть спокойно. Готов ли ты рискнуть?
— Готов.
— Хорошо. Жду тебя у подножия вон горы, и тогда покажу дальнейшую дорогу.
Призрак растворился в воздухе, словно его и не было, а Женекерс отдал приказ коню. Его скакун не знал усталости и мог легко обогнать даже самых породистых жеребцов, которыми гордились вельможи Центрального королевства. А если не хватит скорости — что же, Кикарос давно проектировал для него и более быстрые средства передвижения.
Ландшафт, тем временем не менялся. Серо-синяя дымка все так же скрывала детали, размывала их. Иногда она складывалась сама собой в туманные образы не то людей, не то зданий. Казалось, за ее незамысловатыми движениями можно было наблюдать бесконечно, она завораживала. Если бы только Женекерс способен был бы это ощутить. Но он лишь находил все это довольно забавным явлением.
Вскоре дорога немного повернула и пошла вдоль текущей с гор реки.
Река забвения. Ее воды назывались «мертвыми» и очень высоко ценились. Выпив даже несколько капель, можно было лишиться воспоминаний, сойти с ума или даже умереть. По мере того, как воды реки по течению разбавлялись дождевой водой и водой из родников, они теряли свои чудесные силы. Намного восточнее их уже использовали местные жители, как лекарство от горя, помогающее забыть самые страшные моменты и вернуться к жизни без боли. Правда, решались на такое очень немногие. Зато к месту впадения реки в океан это была уже самая обычная вода, без каких-либо свойств.
Женекерс остановил скакуна у одинокого каменного причала. Здесь не было ни единой лодки, лишь камень, невысоко поднимающийся над водой.
— Евклид, как думаешь, так высоко по течению воды обладают большой силой?
— Думаю, что да. Исходя из трудов алхимиков, вода из верховьев реки забвения способна возвращать людей к подобию жизни, но в виде нежити, способной мыслить. Для достижения этого результата, воду брали у самой стены и долгими усилиями наращивали силу малого количества.
— То есть, поднимали концентрацию того, что в воде растворено.
— Возможно.
Женекерс вырастил из песка стеклянную бутыль, в которую набрал воды. После горло бутыли само собой заросло, не оставив содержимому даже малейшего шанса вытечь.
У подножия горы призрачный проводник уверенно указал Женекерсу путь наверх. Ступени шли куда-то ввысь нескончаемой лестницей. Маг спешился и продолжил путь пешком. Часто дорога пересекала пропасти и ныряла в пещеры. Горы явно были изъедены ходами, подобно старому грибу. Тонкие мостики над обрывами, тропинки и туннели... И нигде не было видно ни единой души. Иногда, то тут, то там мелькали обрывки не то теней, не то звуков.
Спустя почти час пути Женекерс опять дошел до границы. Выше пелена отступала и открывала обширную площадку, вытесанную в скале. Буквально в двух шагах от ясно видимой границы начинала зеленеть трава, распускались цветы, около которых жужжали какие-то насекомые. Лозы горных роз вились по изящным колоннам небольшой каменной беседки. Женекерс внезапно вышел за пределы ночного царства мертвых в солнечный летний день. За небольшим мраморным столиком, где его уже ждали.
Могло показаться, что перед Женекерсом сидел старец, но это оказалось не совсем верно. Мужчина был уже в довольно почтенном возрасте, морщинистая кожа с пигментными пятнами, седые волосы, длинная ухоженная борода. Но вот ощущение древности исходило не столько от его внешности, сколько от задумчивого взгляда глубоко посаженных светло-голубых глаз.
— Лорд Виваль, я полагаю?
— Женекерс Стеклянный, — кивнул его собеседник. — Наслышан. Прошу, присаживайся. Воздух здесь пригоден для дыхания, можешь снять маску. Но, к сожалению, кроме свежего воздуха угостить гостя мне нечем.
— О, сейчас именно воздух является самым необходимым и долгожданным, — уверил хозяина здешних мест Женекерс, уже проверивший пригодность воздуха для дыхания. Клапан тихо щелкнул, в легкие тут же ворвался свежий горный воздух и запахи цветов.
По пути сюда он умудрился истратить меньше одной десятой запасов воздуха.
— Итак, чем обязан? Редко кто приходит сюда и при этом старается остаться в живых. Сначала я думал, что тебя интересует вода из верховьев реки мертвых, и ты частично подтвердил мою теорию. Но взял мало и не поспешил вернуться к границе.
— Вода представляет некий интерес, это так. Но это не более, чем обычное любопытство. Вы позволите?
— Разумеется, не вижу в этом вреда.
— Благодарю. Лично меня сюда привели вопросы, на которые, возможно, Вы сможете ответить.
— Сюда многих привели вопросы. Многие здесь работают над этими вопросами и посей день, — уклончиво ответил лорд Виваль. — Попробуй их задать. Все сразу или по одному.
— Последнее время я проверяю одно очень любопытную теорию, и потому у меня лишь несколько вопросов, и все они о Вашем прошлом. Первый — получили ли Вы свою силу от колодца искаженных желаний?
— Меня считают наместником повелителя чертогов мрака на земле, выбравшимся в мир живых по собственной прихоти. От колодца ли моя сила? — задумался старик, — Если я скажу, что да, это подтвердит Вашу теорию и породит новые вопросы?
— Разумеется, — согласился Женекерс, — Например, предлагал ли вам колодец путь домой, ценою жизни хранительницы.
— Думаю, подобное он предлагал не мне одному, — пожал плечами старик, что оставило свой след в истории — весьма самонадеянно было бы с моей стороны верить в свою уникальность.
— Тогда, самое важное — откуда в действительности Вы родом?
— Хорошо, пусть это будет третьим и последним вопросом, на который я тебе сейчас отвечу. Моим родным домом всегда был город Лондон, столица Соединенного королевства Великобритании, хотя вряд ли это знание хоть что-то скажет тебе, стеклянный маг. Или... скажет?
— Очень даже скажет, — не согласился Женекерс. — Насчет года могу лишь предположить, шестнадцатый или семнадцатый век.
— Тысяча шестьсот тридцать восьмой год, очень близко. — Голубые глаза повелителя мертвых с любопытством смотрели на гостя, на котором все так же была ничего не выражающая маска, — Хотя я не знаю, сколько минуло там лет.
— В момент моего появления здесь, это было бы триста семьдесят один. Сколько теперь минуло с тех пор, я не знаю, — ответил Женекерс, рассматривая повисший рядом график.
По известным ему данным выходило, что время здесь и дома течет не только по разному, но и соотношение скорости течения времени также не постоянно... Иными словами, дома могла пройти неделя, день, год или даже триста лет. Наверное, это должно было вызывать беспокойство...
— Здесь времени мне явно отпущено больше чем там, — лорд Виваль улыбнулся. — Мы теперь обязательно продолжим разговор об этом, но прежде, я бы хотел, чтобы ты кое с кем увиделся. Учитывая то, сколько она ждала было бы жутким преступлением заставлять ее ждать еще больше.
— Ее?
— Вы все увидите, друг мой.
Женекерсу не осталось ничего, кроме как согласиться и пройти вслед за этим весьма странным стариком в открывшийся прямо в скале проход. После чего правитель мертвых пригласил мага в один из многочисленных залов и оставил одного.
Это помещение было совсем небольшим. Куб со стороной семь метров восемьдесят сантиметров. Сознание Евгения могло не просто запомнить комнаты и туннели, но и воссоздать в памяти их в малейших подробностях. Но тут особо и нечего было запоминать. Комнату освещали некоптящие лампы коротышек, какой-то очень и очень старый их вариант, которого и не встретишь теперь нигде кроме музеев. Но света вполне хватало. Какая либо мебель отсутствовала. Можно было бы сказать — уютно, вот только голые каменные стены портили общее впечатление. И самое главное — комнату пополам делила дрожащая стена. На другой стороне свет ламп казался синим и размытым. Половина комнаты — мир живых. Половина — мир мертвых.
Ловушка? Женекерс это допускал, потому костюм при малейшем подозрении на качество воздуха должен будет отреагировать, за доли секунды переведя его на дыхание от баллона.
Дымка дернулась и прямо перед магом возникла призрачная фигура.
Он узнал ее сразу. Впрочем, нет. Ему потребовалось около одной трети секунды на это. Она практически не изменилась, разве что внешне теперь была немногим старше, чем при последней их встрече.
— Илейн, — спокойно произнес Женекерс.
— Женя, — она улыбалась.
— Любопытно… — только и смог сказать стеклянный маг.
— Я пошла по дороге мертвых после рождения дочери, когда поняла, что сила медленно меня покидает, — Илейн коснулась пелены, разделявшей их с магом, словно желала до него дотронуться. — Долг перед королевством больше меня не держал, поэтому лорд Виваль позволил мне остаться здесь. Прости меня, Женя. Прости, если конечно сможешь.
— Я не могу обижаться или злиться на тебя. Это правило. И я прекрасно знаю, что ты открыла в своих видениях, понимаю, зачем ты старалась меня остановить и защитить свой мир. Прекрасно знал еще тогда, но вот так и не смог тебе сказать. Теперь я на опыте проверил, куда могут привести несколько несказанных слов. Я не чувствую обиды, я вообще ничего не чувствую.
— Ты чувствуешь, Женя. В самой глубине себя, даже сам того не подозревая. Я знаю о твоем желании, которое исказил колодец, ведь бесполезно держать секреты от хранительницы, помнишь?
Призрак грустно усмехнулся.
— Мой дар видел дальше. Спустя тысячелетия. И вне зависимости от сказанного или сделанного тобой, или... что в разы хуже, сказанного или сделанного мной — исход был один, и я его не могла изменить, прости. Ни я, ни мои потомки.
— Ты считаешь, я пошел бы на убийство хранительницы? Почему?
— Не знаю. Знаю только, что я на это не могла повлиять. Наверное, потому что ты в глубине души человек. А у людей свои слабости. Ты меняешься, правила теряют смысл. Прошло бы время, и ты бы их изменил. Сначала не захочешь, потом не сможешь, потом найдешь способ. Прости, но это единственное что мне пришло в голову, единственное как я могла бы это объяснить. Не знаю.
— Были другие теории?
— Нет, Женекерс. Я слабо верю, что какая либо сила способна подчинить или измениь тебя, если этого не смогла сделать даже Гвивелла. Другие не в счет.
Любопытно. Артелайл перестали мучать видения только потому, что они отодвинулись слишком далеко в будущее... Или же потому, что этого более не случится?
— Скажи, ты видела мое пробуждение через четыре сотни лет?
— Нет, — покачала головой Илейн.
— А знала, чем именно обернется мое желание там у колодца? Когда я пошел туда?
— Нет, — опять призналась хранительница. — Знала, что тебя ранят, что ты потеряешь руку. Но чем обернется само твое желание оставалось для меня тайной. Знала только, видела, что колодец послушает тебя. И между неизвестностью и твоей неизбежной смертью выбрала неизвестность. Так же, как и когда решилась на твое заключение в склепе.
Она уткнулась лбом в пелену, и Женекерс увидел, как по ее щекам текут слезы. Такие же призрачные, как и она сама. Эта стена была для нее непреодолима.
— Я не хочу тебе врать, — внезапно признался маг. — Я любил тебя всем сердцем, и это осталось нерушимым правилом. Но сейчас я не чувствую ничего, прости. И как я не старался, я не смог, даже за четыре сотни лет, найти свидетельств того, что мои воспоминания уходят или я как-то меняюсь. Не было ли в твоих видениях подсказки, что заставит меня пойти на этот губительный шаг?
— Нет, — тихо произнесла Илейния. — Ни малейшей. Сам знаешь, видения о таком далеком будущем всегда смутны и расплывчаты. Возможно, если это увидит нынешняя хранительница, она скажет больше. Я же более не могу заглядывать в будущее, уже давно. Прости.
Это была проблема. Очень большая проблема.
— Как зовут нынешнюю правительницу? — вдруг спросила Илейн.
— Артелайл.
— Доверяй ей, как мне. Храни ее, как хранил меня. Возможно, ты не поймешь, но она и есть я. И люби ее, как любил меня.
Женекерс согласно кивнул.
— Без проблем.
— И еще, ты должен знать. Несколько несказанных вовремя слов действительно могут стать пропастью, разрушающей любые отношения. И я прекрасно видела, все, что ожидало бы меня, если бы я осталась в Центральном королевстве. Я бы не вынесла одиночества, убедила бы дочь тебя освободить. Но из-за моего эгоизма пострадал бы целый мир. И поэтому я ушла по дороге мертвых, зная наперед, что рано или поздно, ты придешь сюда, и я смогу попросить у тебя прощение за все. И я знала это, хотя мой дар мне не показывал даже малейшего шанса, что это случится. Сейчас я надеюсь лишь на одно — хранительницы тоже могут ошибаться, и будущее можно изменить, и возможно менять его могут не только они. В конце концов, ведь сердце мне подсказало то, что не мог увидеть даже мой дар.
— Спасибо за правду.
— Это я должна благодарить тебя за все. За то, что ты подарил моей пустой жизни несколько мгновений истиного счастья. И даже за то, что ты не успел сделать. Да, я видела что ты хотел сделать тогда, и на какой риск пойти ради меня. И видит Иллюна, я неделями смотрела видения самых различных вариантов того вечера, когда ты должен был принять тот эликсир. И знала наперед, что после него не смогу уже никогда тебя заключить в тот склеп, — Илейн печально улыбнулась, — Говорят, что женщина — никто без своих секретов, а хранительница становится пустотой без своих тайн. У меня больше нет ни первого, ни второго. Да и меня самой тоже почти нет, лишь тень. Осталось лишь попрощаться и успокоится. Прости, что не могу пробыть здесь больше... Слишком тягостно быть тенью, в которой остались лишь боль да горечь. Прощай. И главное, береги себя и Артелайл.
