| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Замолчи! — мужик вскочил со скамьи, — Лжу баешь! Православные они, то сам патриарх указал! На том крест целую!
Он вытащил блеснувший металлом крест, приложился к нему губами. За столом повисла гнетущая тишина. Думали, как быть.
— Слыхал как у них на в усадьбе страшно тарахтит? — все не унимался Ерофей. Не для того ему серебра отсыпал добрый английский немец, чтобы он молчал. Отрабатывать нужно!
Про раздающийся из посольской усадьбы грохот, замолкающий лишь на ночь, знала вся Москва. Знала и шепталась в втихомолку. Мужики задумались. Степка вспомнил самобеглые повозки мастерградцев и иные диковинки, улыбнулся в бороду.
— То бесы вонючие, кои на них стараются!
Мужика, нагнулся, в его руке сверкнул сталью ловко вытащенным из сапога нож. Ерофей испуганно сжался. Соседи навалились, заставляя мужика присесть. Самый старый по виду ярыжка поднял грязный палец вверх, произнес со значением:
— Тихо, тихо! Вон целовальник уже смотрит, вмиг стрельцов кликнет, по плетям соскучились?
Помолчали.
— Дай гляну, — попросил Степка, кивнув на клинок. До смертоубийства не хватало дойти. Мужик еще несколько мгновений гневно раздувал крылья носа. Немного помедлив передал нож.
Степка склонился над ним. Деревянная, удобная рукоятка. Длинное лезвие блестит качественной сталью. Право, нож очень хорош.
— Гвозди им рублю словно масло, — не удержался, похвастал мужик, — мастерградской работы!
Присутствующие поцокали языками. Изделия производства попаданцев стали символом чудесного и вельми качественного. Ерофей оглянулся, вроде никто на него не смотрит:
— А еще эти сосуды диавола царя Петра прельщают, к себе сманили, кожный день да через день, он у них! — произнес он вполголоса.
Мужик вскочил с матерным криком. Со всего плеча ударил Ерофея в душу. Тот подавился на полуслове, с грохотом отлетел, врезался в бревна стены. Обеспамятовав, сполз вниз. Он уже не видел, как вскочил заступившийся за земляка сосед. Ухватив мужика за армяк, дико вскрикнул, со всего маха ударил в ухо, у того мотнулась голова, но не ахнул даже... Понеслась куча мала. Мат, крики, окровавленные лица. Но за Ерофея заступился только земляк. Один против многих. Вскоре и он упал на грязный, оплеванный пол. Вдвоем с Ерофеем их выволокли за волосы во двор, бросили в желтую от мочи лужу. Благо не зима, не околеют.
* * *
Будущий первый российский император сидит один на стуле в гостиной. В одноэтажном домике, построенном при участии мастерградцев нет ничего особенного, если не считать того, что все, начиная от мебели, заканчивая белоснежной фаянсовой сантехникой: унитазом с канализацией, раковины, ванны с водопроводом и горячей водой, производства города попаданцев. Все это доставили с караваном, недавно пришедшим из Мастерграда. Керамические трубы, баки под холодную и горячую воду, водонагревательный котел в пристрое и, насос на конской силе, вкупе с выгребной ямой позволил наладить комфортную даже по мастерградским понятиям жизнь. Удобство и красоту мебели и выгоды сантехники пришельцев успели оценить бояре и просто богатые люди. Больше сотни заказов на их изготовление передали в Мастерград. Исполнить их недолго, а доставить в центральную Россию трудно и, главное, количество грузов жестко лимитировалось наличными судами. К имеющимся пяти кораблям срочно начали строить еще шесть. На арендованном у русского царства участке при впадении р. Урал в Каспийское море, рядом с городом Гурьевом, поднялась небольшая крепость. Ей предстояло стать воротами Мастерграда на пути с таинственного, богатого сахаром, кофеем и специями юга: Персии, Индии. А пока крепость стала перевалочной базой на пути в богатый нефтью Ширван, удобным пунктом заправки кораблей и центром зарождающейся нефтехимии. Добыча нефти в Ширванте в 17 веке достигала объема многих килотонн и вопрос сбыта продукции стоял остро. Прослышав об богатых покупателях местные купцы повезли нефть в крепость попаданцев, благо по морю путь недалек. За городской чертой поставили перегонные кубы. Керосин, бензин, солярка и мазут собственного производства пока еще тонкой струйкой потекли в закрома Мастерграда. Доставку нефтепродуктов в город организовали кораблями мастерградцев и нанятых русских купцов.
Горящий восторгом взгляд Петра прикован к экрану на стене: большому плазменному телевизору — подарку мастерградских друзей. Величественные деревянные линкоры раз за разом рявкают артиллерией. На миг они превращаются в вулканы, окутываются клубами плотного порохового дыма. Чугунные орудия тяжело откатываются назад. Ядра вонзаются в стены крепости над которой вьется на ветру трехцветный, красно-бело-синий флаг Франции. Вспухают белями облачками разрывов. Цитадель не беззащитна, огрызается огнем трех артиллерийских батарей. Полуголые матросы на палубах русских линкоров с пушечными банниками в руках, бросаются прочищать канал ствола орудия. Вот наконец адмирал, посчитал, что пора и приказал начать десантирование. Полные людей баркасы устремились вперед. Весла взбивают пену из могучей груди моря. Матросы и гренадеры, не дожидаясь пока кораблики уткнутся в каменистый берег спрыгивают, высоко поднимая над головой фузеи. По пояс в воде бредут вперед.
— Вот это жизнь! — невольно шепчет Петр, пальцы нервно сжимаются в кулаки. В воображении он там, на далеком средиземноморском острове Видо. Вместе с моряками и гренадерами штурмует вражескую цитадель, с адмиралом Ушаковым — командует грозными кораблями и батальонами бойцов, вместе с артиллеристами нацеливает орудия на каменные стены крепости. Это его качает на палубах кораблей и обдувает свежий морской ветер!
Случайное ядро перебивает якорный канат линкора 'Богоявление'. Течением корабль разворачивает так, что он уже не может поддерживать огнем десант на берегу. Один за другим бойцы, раненные или мертвые, роняют оружие, падают на песок. Вот горнист, не успев доиграть сигнал, падает на землю. Другой боец выхватывает горн из ослабевших рук, вскидывает его к безоблачному летнему небу. Тревожные резкие звуки, плывут над полем боя призывая бойцов на штурм.
Дверь отворяется, входит старший царь Иоанн. Одет в традиционное русское платье. После появления в Кремле мастерградского лекаря его здоровье значительно улучшилось. Хотя государственными делами он не занимался, но ритуальными церемониями, требовавшими участия царя не пренебрегал. После отлучения от власти царевны Софьи царством номинально правили оба брата, а фактически власть перешла в руки людей, сплотившихся вокруг царицы Натальи Кирилловны, матери младшего из царей.
— Что это ты смотришь Петя? — спрашивает Иоанн, остановился напротив, покачал головой, — баловство это все.
Он успел оценить одежду в которой щеголяет Петр, синие штаны из плотного материала и простого вида рубашка. Все по принесенной мастерградцами моде, но ничего не сказал и лишь укоризненно покачал головой. Раньше все в Кукуй шлялся, теперь не вылазит из мастерградского посольства. Опять же при живой жене завел любовницу Маруську, девку приехавшую с последним караваном из Мастерграда. Ну хоть не кабатчица, как кукуйская Монсиха. И рода бают хорошего. Петр останавливает фильм и неохотно поворачивается к сводному брату.
— Фильм называется 'Корабли штурмуют бастионы', при нашем потомке Павле, русские корабли дали прикурить французам! Даже в Средиземном море плавали!
— Баловство это все, братец, говорили же сами мастерградцы, что с их появлением в мире все изменится. Вот я был слаб здоровьем, полечил меня новый лекарь, сейчас чувствую себя хорошо. Но это ладно, наше, семейное... Что делать будем с гетманом Мазепой? Лжой и сладкими речами получил он булаву попущением Васьки Голицына и при первом удобном случае изменит нам. И опять же он еще ничего не совершил, а совершит ли? Бог весть...
Короткая злая судорога промелькнула по круглому лицу Петра, усики воинственно встопорщились.
— Гнилая шляхетская кровь! Служил королю польскому, ушел от него, хочет и нас предать? Звать в Москву и в подвал Разбойного приказа!
Старший царь внимательно посмотрел в глаза брата, согласно наклонил голову и произнес тихо:
— А что думает про Ивашкины изменные дела царица Наталья Кирилловна?
— Спрошу ее, но не сомневаюсь, Мазепе в гетманах не быть.
* * *
Прошел год. Весна 1691 года выдалась запоздалая, но наконец она собралась с силами. В ночь с 28 на 29 апреля, гораздо позже, чем в двадцать первом столетии, вскрылся лед на Вельке. К этому времени снег на южном Урале уже сошел, лишь в лесу, да в тени зданий его остатки истаивали грязной талой водой.
Иван Савелович на работу не пошел, у него был законный выходной. Начальство давно уговаривало дескать хватит, возраст уже не тот. Предлагали перейти в ПТУ передавать богатый опыт, готовить будущих металлургов, но он сомневался. Привык к нелегкой работе с раскаленным металлом. Проснулся Иван Савелович вместе с зазвеневшим будильником. Торопливо хлопнув по кнопке, посмотрел на циферблат — шесть часов, покряхтывая, слез с кровати. Невесело ухмыльнулся. Вспомнилось: если с утра ничего не болит, проверь не умер ли ты? Тихонько, чтобы не разбудить жену, забрал в прихожей приготовленные с вечера удочки и вышел из квартиры. На улице свежо и ветрено, хотя знаменитое мастерградское солнце вовсю старалось уничтожить память о зиме. Ветер качал ветвями по-весеннему голых лип у подъезда, нес запах весны и сырости. Вороны на деревьях нахохлись. Сверху внимательно наблюдают за окрестностями. Внезапный порыв ветра забросал лицо холодными мокрыми каплями с ветвей.
— Блин, — прошипел мужчина торопливо вытирая лицо.
'Кар-кар', — ехидными криками разразились птицы. Холод проник под куртку местного производства. Иван Савелович поморщился и застегнул пуговицы. Куртку, сшитую по моде попаданцев, изготовили прибившиеся к городу аборигены. В торговом поселке проживало уже несколько тысяч человек. К весне второго года Переноса на открытых попаданцами самостоятельно или на паях с аборигенами предприятиях производилось необходимые для Мастерграда одежда и ткани, мебель и многое другое. Вклад попаданцев в производство ограничивался поставкой оборудования и организацией работы.
Осторожно переступая лужи на мокром асфальте — ночью шел дождь, мужчина подошел к машине. Привычно забросил в топку газогенератора просушенные дровишки, сверху закинул тонкие щепки. По верху торопливо побежал огонь. Ждать готовности машины еще минут двадцать. Верный жигуленок за прошедшие два года его ни разу не подвел. Вопреки скептикам движок еще ого-го! За прошедшее два года зеркала цилиндров получили лишь минимальную выработку, и запускалась машина что называется, 'с полтычка'. Главное, вовремя меняй фильтр. Одно из частных предприятий города наладило их производство. Иван Савелович вытащил из кармана трубку, клубы ароматного дыма поплыли к безоблачному небу. Сигарет и папирос уже давно в продаже нет, зато в город начал поставляться табак. Жуткий дефицит, но в выходной трубочкой побаловаться можно. И жизнь хороша и жить хорошо!
Машина остановилась на давно прикормленном месте перед автомобильным мостом через Вельку. Прищурился, утреннее солнце светило так, что слепило глаза, ветер от реки приносил промозглый холод, да трещал где-то вдалеке лед. Еще вечером он пробил у берега лунку. Расположился. Лед рыхлый, грязный, вот-вот начнется ледоход, да не беда, убежать успеет. Лунка не замерзла, видать температура ночью была выше нуля. Вначале клевало плохо, но мужчину это не тревожило. Сколько наловит, столько и привезет. С продовольствием в городе стало хорошо. Конечно не такое разнообразие как до переноса, зато все натуральное и без химии. Впрочем, к восьми утра, когда начался самый клев, в ведре плескались три неплохих щучки и осетровая рыба.
С холма, перед насосной станцией спустился человек в форме, остановился на берегу напротив. Курносое лицо злое. Иван Савелович сразу сообразил, что это не к добру и заранее решил не спорить.
— Уважаемый, Вы что не знаете, что идет паводок и решением администрации выход на речку запрещен?
— Да не слыхал я, — привычно начал оправдываться мужчина, пригляделся к погонам, — старший лейтенант.
— Немедленно уходите со льда, — прервал его пожарный, — река уже вскрылась за поворотом, — Слышите как лед трещит? Или Вас нужно оштрафовать?
— Ухожу, ухожу товарищ старший лейтенант, — суетливо закивал Иван Савелович.
Еще через двадцать минут его машина подъезжала к дому.
Десяток мастерградцев столпились на пологом холме вблизи насосной станции. Оттуда удобно любоваться буйством ледохода. Сверху открывался великолепный вид на грязно-белую змею реки в обрамлении черной, пропитанная талой водой земли. Люди приезжали, уезжали, лишь один, в форме — дежурный службы пожаротушения, оставался на месте. Время от времени, он натужено кашлял, вытирал покрасневший нос платком и прятался погреться в красную легковушку дежурной службы. Тогда оттуда доносился слегка простуженный голос. Пожарный по рации докладывал об обстановке. Талая вода шла поверх ледяного поля, с каждой минутой продвигаясь все дальше и по пути отламывая толстые, под метр, грязно-белые весенние льдины. Кружась и тая в потемневшей воде, они длинной вереницей плыли по течению вниз, ударялись о еще не поврежденное поле льда. Там, словно живые, лезли сверху, образуя затор из льда и накопившегося за зиму мусора. Лишь у берегов оставался потемневший лед, но и он понемногу размывался. На повороте перед железобетонным мостом льдины врезались в песчаный берег, налезали сверху одна на другую, образуя многометровой длины торос. Наконец вода пробилась и через это, последнее препятствие. Вода с кружащимися в стремительном потоке льдинами хлынула под затрясшийся мелкой дрожью, словно в приступе Паркинсона, мост. Все дальше мест для затора нет, машина пожарного рыкнула двигателем и направилась в город.
Корабли мастерградцев готовится к новому путешествию в центральную Россию. Город по-прежнему не собирались рисковать людьми и посылать собственных торговцев ни в Европу, ни в Азию, да и сил на перевозку и продажу продукции на большом расстоянии от города, у попаданцев не хватало. Торговый флот Мастерграда за прошедшие с момента Попадания годы значительно подрос и составлял пятнадцать судов. Зимовал он в поселке, поднявшемся на берегу притока Урала и названного немудрено — Портовым. Еще в прошлом году решили, что одних мастерградцев не хватит на экипажи, попаданцы заняли на кораблях только ключевые должности: капитанов, помощников и мотористов, и ряд других. В матросы, после обучения, брали аборигенов, имевших опыт корабельных походов.
Живущие по соседству с Мастерградом воинственные племена кочевников и собирателей медленно, но верно меняли образ жизни. За два года, после попадания город прочно привязал к себе экономическими методами аборигенов южного Урала. Кто режет золотую курицу, живущую рядом с тобой? Зачем воевать, терять нукеров, если можно торговлей получить все желаемое? Главы местных родов скорее сами станут на защиту города, чем пропустят к нему врагов. Кочевники массово выделывали овечью, конскую и телячью кожи, производили твердые сыры, заготавливали и обрабатывали шерсть, разводили скот на продажу. Вогулы, манси, коми везли в торговый поселок у Мастерграда дары лесов, мед, звериные шкуры, лекарственные растения и многое другое. Там, где было удобно торговать с Мастерградом, кочевники и охотники оседали на землю. Город брал все и менял на собственную продукцию, отправлявшуюся местными купцами и главами родов караванами дальше, в Среднюю Азию, Афганистан и западный Китай.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
