Подорожный страж

Смакла пробудился сразу, сказалась, вероятно, приобретённая за годы служения в замке привычка вставать ни свет ни заря.

Тролль провёл их к повозке, осторожно подал котомки. Солнце ещё не взошло, было зябко и сыро. Хотелось спать, от зевоты сводило челюсти. Стёпка яростно тёр глаза. Жизнь представлялась унылой и лишённой радости. Подремать бы ещё часика хотя бы три.

Хутор спал. Спали весичи, лошади в стойлах, даже птицы в лесу ещё молчали.

— Мы уезжаем? — спросил Стёпка, ёжась.

Пасечник покачал головой:

— Нельзя нам уезжать. Догонят враз. Вчера Усмарь с десятником сговаривался... Весть они отправили о тебе, Стеслав. Не знаю, чем ты им не угодил, но весские чародеи шибко желают изловить тебя. Ежели мы все по дороге поедем, подстерегут и всё одно изловить попробуют. Ты им, понятное дело, не дашься, но шум до самого Кряжгорода дойдёт.

— Как же мы тогда?

— Пойдёте вдвоём, — сказал тролль. — По-иному не получится.

Мальчишки переглянулись. Смакла шмыгнул носом и согласно кивнул. Пришлось кивнуть и Стёпке.

— Пока весичи пробудятся, пока хватятся, вы далёконько успеете уйти. А куда — никому не ведомо. Меня шибко расспрашивать побоятся. Топайте прямёхонько вон на те две сопки, — показал тролль одними глазами. — Братними они прозываются. К вечеру, думаю, доберётесь. Заночуете где-нито тайком... Костра большого не разводите. Пройдёте промеж сопок и вдоль Микитова ручья прямиком упрётесь в Оптицу. Деревенька в три двора. От неё до Проторы полдня пути, ежели напрямки. Поспрошайте, вам любой тропу покажет. Как доберётесь, ждите меня в корчме. Я вас сам сыщу. Хозяин корчмы — вурдалак Зашурыга. Скажете ему, что меня дожидаетесь, он вас пристроит. Коли припозднюсь — не гоношитесь. В пути — видали уже — всяко быват. По дороге-то я в два дня должон уложиться. На глаза никому лишнему не кажитесь, особливо весичам. Да уж и сами то понимать должны. Припасу хватит, и ноги у вас молодые — притомиться не успеете.

Стёпка честно всё старался запомнить. Вроде бы, ничего сложного: сопка, ручей, Оптица, Протора, корчма... Так и вспоминается Пригорье, "Гарцующий пони", трактирщик... Только вместо чёрных кольценосцев почему-то весские дружинники. Неправильная какая-то сказка! А страшно всё же без тролля в лес уходить!

Стёпка покосился на гоблина. Смакла был безмятежен, внезапное изменение планов нисколько его не пугало. Наверное, ему не впервой в тайгу отправляться. Это хорошо.

Тролль поднялся, вздохнул:

— Запрягайтесь, панове, в котомки и не медля уходите. Идите без остановки до той поры, пока солнце над лесом не подымется, чтобы след на росе высох. Неладно оно всё повернулось, но Купыря, думаю, меня не осудит. Ты, Стеслав, верно сделал, что рубаху переодел. Шибко приметная она у тебя была, а вам теперича осторожничать придётся.

Стёпка посмотрел вниз. Что за дела? Переодеваться он и не думал, а рубаха на нём действительно была другая, плотная, тёмно-серая, с длинными рукавами. Хотя по ощущению — всё та же футболка. Магическая одежда сама подстроилась под изменившуюся обстановку, а он и не заметил.

К ним, неслышно ступая, подошла широколицая женщина в просторном платье и платке.

— Возьмите, мальцы, на дорогу, — протянула она каждому по ломтю хлеба с толстым куском копчёного мяса. — Молочка бы вам свежего, да орклов колдун всю скотину сгубил... — она всхлипнула, в чёрных глазах заблестели слёзы. — Берегите себя, сыночки.

Смакла молча поклонился. Жена Бучилы положила руку на его голову, пригладила непослушные космы.

— Спасибо, — сказал Стёпка. Ему было стыдно. Он сжимал в кулаке ещё вчера ночью извлечённую из тайника монету и не решался отдать её женщине, потому что это выглядело бы так, словно он откупается.

— Вам спасибо, мальцы. Мне Ярмил всё про вас поведал, как вы колдуна осилили.

— Ну и всё, — поторопил тролль. — Пора вам. Не мешкайте, весичи вот-вот проснутся.

Сонные пчёлы в его бороде вяло перебирали лапками. Им на весичей было наплевать.

Смакла напялил свою шляпу, мальчишки вскинули котомки, дракончик вынырнул неизвестно откуда, уселся на Стёпкину, словно всю жизнь там провёл. Опёна удивлённо охнула, прикрыла рот рукой. Видимо, даже для таёжного жителя увидеть дракончика вот так вблизи было делом непривычным.

...Тролль провёл их за амбар, там имелись ещё воротца, для выгона скотины. Они вчера через них эту скотину и таскали — закапывать. Откинув жердь, дядько Неусвистайло подтолкнул мальчишек в спины.

— Поберегитесь там. И меня дождитесь непременно.

— Дядько Неусвистайло, — оглянулся Стёпка, пропустив вперёд гоблина. — Передайте от меня Бучиле, — он протянул троллю золотой. — Пусть себе коров купят. У меня ещё есть, мне чародей на дорогу дал.

Тролль взял монету, остро глянул ему в глаза:

— Передам, коли просишь. И спасибо тебе, демон, и от Бучилы и от меня. Не зря Купыря за тебя просил-то, у него глаз верный. Ну, догоняй гобля своего.

Мальчишки выскользнули за ограду — и Стёпка едва не вскрикнул. Смакла тоже дёрнулся было назад: за воротами стоял весич. Десятник Склад тоже был не лыком шит — часового поставил. Вот и ушли, называется, тайком.

Но дружинник не закричал и не поднял тревогу. Он улыбнулся в усы, глянул коротко на тролля и нарочито равнодушно отвернулся. Свой оказался весич, правильный, без чародейских заморочек. Свията это был, которому Смакла вчера самострелом угрожал.

Мальчишки припустили, не оглядываясь, через поле. Росистая трава мигом намочила обувь и штаны до колен. Свежий воздух оседал на лице мелкими каплями.

Перед тем, как нырнуть в лес, оба оглянулись. Вслед им никто не смотрел, воротца были закрыты. И правильно — чего смотреть, не на всю жизнь расстались, дня на два всего-то.

Указанные троллем сопки лежали прямо по курсу. Высокие, приметные — ошибиться трудно. По Стёпкиной прикидке до них было рукой подать, но раз дядько Неусвистайло сказал "к вечеру доберётесь", значит, так тому и быть. А сам Стёпка ещё не научился расстояния на глаз определять.

Гоблин шёл первым, и Стёпку это устраивало. В тайге Смакла — почти что у себя дома, вот пусть и прокладывает дорогу. Только бы не завёл в болото, как Сусанин поляков.

Лес был светлый, просторный, и идти по нему было легко и приятно. В таком лесу если даже и заблудишься, всё равно не страшно. Но Стёпка, само собой, надеялся, что они заблуживаться не будут и к месту встречи с троллем выйдут вовремя и без проблем.

Разговаривать не хотелось. Хотелось уйти как можно дальше от хутора, чтобы уж наверняка не догнали. Хлеб с мясом пришлось сжевать на ходу, всухомятку. Причём, половину хлеба у Стёпки дракончик выклянчил. Сидел на плече и щёлкал так жалостно, словно его по меньшей мере неделю голодом морили. Попробуй такому не дай.

Смакла часто на них оглядывался, он-то ведь уже считал дракончика своим, а тот всё вокруг Стёпки увивался, еду из его рук брал. Обидно! А потому что нечего было сразу всё съедать, мог бы и поделиться с вечно голодной зверюшкой.

Насытившись, дракончик улетел. Расправил крылья, скользнул вперёд — и уже не разглядишь его в мешанине стволов и ветвей. И откуда потом появится, тоже ни за что не угадаешь.

Стёпка даже имя успел ему придумать, вернее, оно у него само придумалось. Дракон, драк, dragon... Дрэга. И ясно, что дракон, и что-то гоблинское в имени очень отчётливо звучит.

Смакла имя одобрил, припомнив кстати, что в каких-то Дальних Полымях кузнеца ихнего так же звали, но он уже давно от лихоманки помер.

В непролазную чащобу мальчишки старались по возможности не углубляться, выбирали светлые прогалины, взгорки и поляны, и потому маршрут у них получался извилистым и петляющим. И, шагай Стёпка в одиночку, он уже после первого поворота сбился бы с пути и забрёл неизвестно куда. А гоблин всякий раз без колебаний и раздумий сворачивал в нужном направлении так, словно он ходил по этим местам с детства и знал здесь каждый куст и пень. И не сразу до Степана дошло, что Смакла просто-напросто старается держаться так, чтобы восходящее солнце оставалось за спиной.

Поначалу ещё чувствовалась близость хутора: то стожок стоял посреди луга, то пенёк встречался со следами топора... Но вскоре начался совершенно нетронутый человеком и гоблином лес. Глушь, глухомань, дремучая тайга с деревьями в два обхвата и непуганым зверьём. Однако, когда Стёпка решил, что они уже идут по взаправдашнему дикому лесу, из-за холма вынырнула хорошо укатанная телегами дорога. И они пошли по ней, потому как вела она прямиком на те приметные сопки, которые указал им в качестве ориентира тролль.

Разумеется, дорога была опасна. Разумеется, их могли нагнать весичи, мог вывернуться навстречу кто угодно, хоть бродячие оркландские рыцари, хоть неведомые маги-дознаватели, которым Стёпка зачем-то оченно потребовался. Но зато шагать по дороге было удобно и легко. Ни тебе поваленных полусгнивший стволов, ни камней, ни колючих кустов, ни ям, ни оврагов. Знай себе топай в своё удовольствие, только прислушиваться не забывай, чтобы успеть спрятаться в лесу, если вдруг кто навстречу шагает или вдогонку скачет.

Дракончику вскоре надоело бесцельно носиться по лесу, он устроился к великой досаде гоблина на Стёпкином плече и взялся зачем-то щипать его за ухо, не больно, но очень щекотно.

— Отстань! Ты мне ухо отгрызёшь! — мотал головой Стёпка. — Отстань, говорю! Погляди лучше, нет ли кого на дороге вон за тем холмом.

Он это скорее в шутку сказал, для прикола, лишь бы сказать что-нибудь, так любящие хозяева обычно с котами разговаривают или с собаками. Но Дрэга тут же послушно взмыл в небо, поднялся высоко-высоко, повисел, оглядывая окрестности, затем вернулся и опять устроился на плече. Понимай так, что всё спокойно и впереди посторонних нет.

— Ты знал, что они весскую речь понимают? — спросил Стёпка, давно решивший ничему не удивляться, но всё равно здорово удивившийся.

— Не, — замотал головой Смакла. Он был поражён не меньше Степана и не скрывал этого. — Его, видать, гномлины, выучили. Он ровно человек всё разумеет. Ты, Стеслав, его теперя с собой заберёшь, — опечалился гоблин.

— Не боись, не заберу. Чего он там у нас один делать будет. Помрёт с тоски. Или подстрелят его какие-нибудь гады и чучело для музея сделают. Нельзя его к нам, — сказал Стёпка и вздохнул. Понимал, что нельзя, но так хотелось!

— А где твоя деревня, Смакла? Как она называется?

— Горелая Кеча прозывается. Далёко она, за Лишаихой. Вон там, — гоблин махнул рукой в противоположную от солнца сторону. — Меня батя оттедова в замок полторы седьмицы вёз. Далёко.

— У вас семья большая?

— Знамо, большая. У гоблинов семьи завсегда большие.

— И братья есть?

— Как не быть. Пять братовьёв у меня. Выкса, Гриняда, Свига да Волышка с Юрагой. И сестры две — Ойфа и Ревяка. Маленькие ишшо. Давно я их не видал. Поди, изросли уже. А Выкса с Гринядой, небось, своё хозяйство завели, обженились.

— Хочешь домой, да?

— Знамо, хочу.

— Вернёшься туда... потом?

— Не. В дружину зараз пойду. Ежели домой возвернусь, батя с дедой в дружину не пустят.

— А тебя твой батя лупил?

— Смертным боем драл. Проказливый я шибко, потому он меня к Серафиану и определил. Ума набираться. А поперву-то Свигу собирались. Он у нас работящий.

Стёпка хмыкнул:

— Да уж, ума ты набрался. Колдовать научился, демонов вызывать умеешь.

Смакла досадливо отвернулся, некоторое время шагал молча. Потом пробурчал:

— Невелика наука. Да и не хочу я боле чародейничать. Никакого прибытка. Лучше я дружинником буду. Знатных бойцов воевода в ближнюю дружину берёт. Ежели не сплошаю, дом опосля себе отстрою, работника заведу, али двух.

— А если оплошаешь? — поддел Стёпка, но гоблин не заметил насмешки, ответил на полном серьёзе:

— А коли сплошаю, тады схоронят меня, как ироя, али дикие звери косточки мои по тайге растащщат.

— Как это?

— Ну, ежели порубят меня в сече, — сказал Смакла без особой печали, как о чём-то обычном сказал, само собой разумеющемся.

— Ну ни фига себе, — протянул Стёпка. — Тогда уж лучше чародеем.

Смакла ничего не ответил, только головой мотнул. Шибко, наверное, хотел быть геройски зарубленным в жестокой сече.

Дорога вдруг взяла круто вправо, и им пришлось вновь углубиться в лес. Они шли всего часа два или три, но Стёпка уже едва волочил ноги. Оказывается, для пеших походов тоже нужна привычка. А ведь пройдена всего лишь малая часть пути. Сопки приблизились не намного, совсем, честно говоря, не приблизились. К тому же, впереди вдруг открылась незаметная прежде, довольно обширная долина, и её ещё предстояло пересечь.

Минут через сорок решили устроить привал. Гоблин тоже устал. Если он когда-нибудь и ходил по тайге, то после долгой службы у чародея все свои навыки растерял и утомился не меньше вовсе не привыкшего к таким переходам Степана. Он с нескрываемым облегчением повалился в траву, сбросил мешок и стянул сапоги. Стёпка тоже скинул свои кроссовки, пошевелил натруженными пальцами. Да, это тебе не с троллем в повозке ехать.

Костёр решили не разводить, подкрепились кто чем захотел, благо в котомках оказалось много чего — тролль, видимо, позаботился, чтобы они в пути не голодали. Накормили и Дрэгу. Потом устроились под берёзой, в тенёчке, вздремнуть полчасика. Стёпка лёг на котомку, закрыл глаза. Хорошо, тепло, спокойно. Дрэга лежал на груди и забавно посвистывал. Он, как настоящий путешественник, никогда не отказывался от угощения и всегда готов был уделить часок-другой сну.

— Слышь, Смакла, а где ты стрелять научился?

— У деды в кузне самострел старый лежал... Я его изладил и пошёл по курям стрелять.

— За это батя тебя и драл?

— Ну.

— А самострел?

— В подполе схоронили, — вздохнул гоблин. — Да он уже старый был, негодный. Даже курей насквозь не протыкал.

Стёпка подумал немного, потом захихикал и продекламировал:

— Внучек в подвале нашёл арбалет.

Больше у гоблина дедушки нет.

Смакла очень долго молчал, переваривая новую информацию, затем осторожно заметил:

— То охотничий самострел был. Он вдвое меньше дружинного. А орболеты — они у орклов. Они три стрелы зараз мечут.

— Ну, тогда так, — не растерялся Стёпка:

— Внучек в подвале нашёл самострел,

В деда попал, а в отца... э-э-э... не успел.

Батя негодника опередил:

Руки по локоть ему отрубил.

На этот раз Смакла молчал ещё дольше. Стёпка устал ждать, когда он засмеётся, открыл глаза и посмотрел на гоблина.

— Где же этакое стряслось? — спросил наконец Смакла.

Стёпка вздохнул: да, тяжёлый случай.

— Нигде не стрясалось. Это я сам придумал. Сочинил сейчас. Страшилка такая шуточная. Чтобы смешно было, понимаешь, нет?

Смакла неуверенно кивнул.

— А зачем он руки ему срубил? От безрукого-то какая помощь в хозяйстве?

Стёпка снял с себя сонного Дрэгу и перевернулся на живот:

— Ну ты тормоз! У вас здесь что, шуток совсем не понимают? Анекдотов нет? Сказки смешные не рассказывают? Ты хоть смеяться-то умеешь?