Чужими глазами

При этом он небрежно сунул между страницами раритета вывоженную чернилами ллэкту и захлопнул книгу, заставив Лиссериля вздрогнуть.

— Прикажи слугам, — сухо посоветовал он, плюхаясь на мягкое сидение, откидывая голову на мягкую спинку и морщась от режущего глаза света, исходящего от магической сферы.

— Да ну их, — скривился король. — Не люблю, когда здесь посторонние. Ходят, смотрят, сосредоточиться не дают...

— ...И молока пусть принесут, — не слушая отца, дополнил список пожеланий Риль.

Нейрит, определенно планировавший что-то еще добавить о слугах, осекся, замолчал и, полюбовавшись несколько секунд на растекшееся по креслу нахальное чадо, со вздохом отправился отдавать распоряжения.

Не удержавшись, Риль раскрыл испорченную отцом книгу. И обнаружил, что чернила, которым полагалось бы намертво впитаться в ветхую с виду бумагу, растеклись по ней лужицей, не причинив вреда. И как он мог забыть? Ведь на каждой странице накручены защитные чары высшего порядка. Да эти книжки можно скормить дракону, а после получить в целости...

Его высочество тщательно стер салфеткой чернила с водоотталкивающего листа и снова откинулся на спинку кресла. Даже, кажется, ненадолго задремал, потому что, открыв глаза, обнаружил перед собой стакан молока, а в установленном напротив стола кресле — внимательно к нему присматривающегося отца.

Молоко Риль действительно любил. Оно успокаивало и расслабляло. Если же молока для этих благих целей оказывалось не достаточно, в нем разводилась травяная настойка с легким наркотическим эффектом, небольшой флакон с которой Риль всегда носил при себе. Сейчас был как раз такой случай, так что его высочество активно заболтал ложкой, разводя приобретающее зеленоватый оттенок снадобье. Отец же, принюхавшись, поморщился:

— Так плохо? — с сочувствием спросил он.

— Хорошего мало, — признал Лиссериль и отпил большой глоток. Вкус был не из приятных, но сейчас не до удовольствий.

— Ты выглядишь больным, — озвучил очевидное король. Действительно, выглядел Лиссериль не лучшим образом: впавшие глаза были затянуты сеткой воспалившихся сосудов, на белоснежном воронике красовалось несколько пятен засохшей крови, а лицо было бледнее обычного, хотя, казалось бы, куда уж больше? — Тебе не нужен доктор, Риль?

— Спасибо, но я справляюсь, — бледно улыбнулся он, чувствуя, как отступает головная боль. Хорошая настойка, почти не подводит. — Ты ведь знаешь — если я не буду практиковаться, то не поднимусь на следующие ступени, а мне бы этого хотелось. Что до последствий, то они неизбежны, так что я не вижу смысла заострять на них внимание и чуть что бежать к врачу.

Отвечать отец не стал, лишь недовольно поджал губы: не одобряет, но вслух возражать не станет, за что ему огромное спасибо — выслушивать его эмоциональные аргументы Риль сейчас был не в состоянии даже с шионом.

— Уверяю, куда больше мне нравится практиковаться на Юле, — все-таки решил внести ясность менталист, чтобы отец не решил, чего доброго, что Риль теперь намерен при каждом удобном случае себя так загонять.

— Ты сегодня пойдешь к ней?

— Как только восстановлюсь, — кивнул в ответ альбинос. Показываться Юле в таком вот затрапезном виде он не хотел: если она возьмется его жалеть, он как-нибудь это переживет. Но вот если она вдруг испугается и атакует — вряд ли, а значит, лишний раз провоцировать ее ни к чему. — Пора ее поднимать: сколько можно спать, в конце концов?

— Может, мне стоит присмотреть за ней вместо тебя? А тебе отдохнуть? — продолжал допытываться Нейрит. Пока он спрашивал, а не приказывал.

— Рядом с тобой она нервничает, — усмехнулся альбинос, залпом допивая свое 'лекарство', — и может ненароком тебе навредить. Или просто что-нибудь разломать.

— Можно подумать, я такой страшный и ем на завтрак маленьких иномирных девочек! — недовольно проворчал Нейрит, уже осведомленный о том, что его царственная персона ввергает Юлю в неловкость, и порядком этим фактом обиженный.

— Нет, ты ничего такого не делаешь, — серьезно ответил менталист. — Но я старше Юли всего на пять лет, и поэтому ей со мной комфортнее: она никак не свыкнется с тем, насколько дольше людей живут алиоры.

— А чем ей комфортнее, тем меньше вероятность недоразумений, — со вздохом закончил за сына Нейрит, давно разменявший третью тысячу лет, но так и оставшийся похожим на подростка. — Я помню. Как движутся ее занятия? Есть прогресс?

— Несомненно, — Лиссериль кивнул и, припомнив нужную магическую формулу, принялся осторожно стирать пальцами кровавые пятна с одежды, — всего три-четыре случайных всплеска в сутки — я и думать не смел о таком успехе.

Отца Юлины достижения отчего-то не обрадовали: он задумчиво постукивал костяшками пальцев по подлокотнику кресла и о чем-то думал.

— Риль, я хочу, чтобы ты надел керт, — сказал он наконец.

— Они не сочетаются с шионом, — привычно напомнил Лиссериль: король не в первый раз поднимал вопрос защиты и ее отсутствия у младшего сына.

— Знаю. Но еще я знаю, что если Юля не удержит ударную волну, ты непременно пострадаешь. Не нужно тянуть на себя все заклинания мира, хотя бы один крепкий щит, Риль. Прошу тебя.

Сил спорить у альбиноса не было, да и имелась в словах короля доля истины: творить изощренные атакующие заклинания Юля не умела, а от простого, пусть и мощного, выброса не оформленной силы действительно может укрыть стандартный щит, 'вшитый' во все форменные керты Алиса.

— Я подумаю над этим, отец, но чуть позже.

— Подумай, — смиренно развел руками король. — А лучше поговори с Юлей и спроси, готова ли она из-за твоей беспечности стать убийцей. И прояви уважение если не к моей просьбе, то хотя бы к ней, раз уж тебе так нравится с ней общаться.

— Нравится, — подтвердил Лиссериль, вспоминая последнюю беседу с иномирянкой и непроизвольно улыбаясь. — Юля рассказывает о другом мире. Знаешь, там нет ни одного алиора. Вообще никого нет, кроме людей. И магии тоже нет, но зато есть летающие машины и аппараты, хранящие информацию и позволяющие связаться друг с другом, даже находясь в разных концах света. И все это правда, без прикрас, хоть и слегка путанная!..

Его высочество, на которого наконец-то подействовала травяная настойка, сообразил, что увлекся, лишь когда у Нейрита на лице возникло хорошо знакомое ему выражение, гостившее там всегда, когда младший сын по-детски восторгался чем-то незначительным для простых алиоров, но полностью правдивым и потому бесценным для менталиста.

Риль до сих пор не мог понять — откуда в папе эта болезненная жалость? Его высочество ценил свой дар, жил с ним, как мог, и радовался этой жизни, как умел. Как еще надо жить?

— Я рад, что тебе интересно, — наконец выдавил улыбку король, чтобы не затягивать и без того сложную паузу, и тут же сменил тему: — что у вас случилось с гвардией?

Что ж, время оклематься отец ему дал. И, раз счел возможным перейти к делам, Риль мог надеяться, что больше не похож на жертву лихорадки. Все-таки регенерация алиоров — прекрасная штука. Люди, которым не повезло родиться менталистами, так легко восстанавливаться не умели и гибли от перенапряжения в несколько раз чаще нелюдей.

— Тебе уже донесли? — с понимающей усмешкой спросил он, гадая, кто же это такой расторопный, ведь с памятного судилища едва минули сутки.

— Обижаешь, — насмешливо фыркнул отец, гордый своей осведомленностью. — Еще вчера вечером.

— Если не секрет, то кто?

— Вообще-то секрет, — становясь серьезным, ответил Нейрит. — Но не от тебя. Отчет Крыла порядка, причем весьма интересный.

— Эллиа, значит. В таком случае ты уже все знаешь. Но в целом, — рит огладил шион, слегка притупляя восприятие, чтобы излишняя образность того, что он собирался сказать, не вышла боком, — твоя гвардия позабыла, зачем создана, и позволила себе недопустимое. Попалась на этом и понесла наказание.

Отвечать владыка Алиса не торопился. Отхватив приличный кусок от бутерброда, он принялся тщательно его пережевывать, задумчиво глядя куда-то поверх головы Лиссериля.

В дрязги Дэалана с Ирэнтилем папа предпочитал не лезть, опасаясь принимать чью-то сторону: отношения у старших братьев были тяжелые, несколько раз лишь чудом не окончившиеся братоубийством, и напоминали булькающую жидкость в пробирке, готовую в любой момент взорваться от неосторожного движения. Нейрит, одинаково тепло относящийся ко всем своим детям, совершенно не хотел своим вмешательством спровоцировать непоправимое.

Между тем пауза затянулась, а бутерброд, придававший ей видимость естественной, закончился и больше ничем помочь не мог. Лиссериль счел нужным добавить:

— Заслуженное, справедливое наказание, отец. Можешь удостовериться сам.

— Риль, к чему оправдания? — наконец одарив его усталым взглядом, спросил Нейрит. — Ты думаешь, я стану с тобой спорить? Конечно, нет. Я всего лишь алиор, а ты — вопрощенная Истина, Риль. Мне не интересно, кто в чем виноват, — ты это знаешь лучше меня. И, наверное, даже хорошо, что ты принял чью-то сторону...

— Я не принимал 'чью-то' сторону, папа, — резко возразил менталист, пока отец не придумал себе чего-нибудь лишнего. — А всего лишь поймал и наказал лжецов. Будь маги Дэалана в чем-то повинны — и они бы получили сполна, будь уверен.

— Я уверен, — улыбнулся король. — Потому и надеюсь именно на тебя: никого другого мальчики не слышат.

Лиссериль в ответ пожал плечами: он-то как раз глубоко сомневался, что этих 'мальчиков' хоть что-то способно заставить опомниться. Почти полную тысячу лет его старшие братья ненавидели друг друга, никого и ничего не желая слышать, а теперь вдруг проникнутся речами менталиста и передумают? Папу определенно не зря зовут оптимистом.

— Я думаю сейчас, когда вместо Дэалана здесь Юля, об этом говорить совершенно преждевременно, — осторожно ушел от скользкой темы Лиссериль, не уточняя, что еще не ясно — вернется вообще Дэл, или нет.

— Пожалуй, — не стал спорить Нейрит. — К слову о ней. Как себя в этой истории показала наша девочка?

— Юля? — Лиссериль задумался, подбирая нужное слово. — Неплохо. Перетрусила, как потом оказалось, но вида не подала. Магию не упустила, что было бы очень некстати... хотя тут ничего удивительного: она утром почти три часа держала концентрацию, и сила успокоилась.

Отец понимающе улыбнулся. Всю прошлую неделю они с Рилем не переставали удивляться тому, как плодотворно действует на Юлю детское, по сути, упражнение. Всего лишь покой, сосредоточенность и дыхание. Сам Лиссериль в детстве его терпеть не мог и от занятий всячески отлынивал — зачем, если магия и так слушается? А вот с Юлей оно творило чудеса: отец и мечтать не смел, что ее можно будет вывести в свет раньше, чем через месяц после проявления магии. На деле же на пятый день девушка научилась вполне сносно себя контролировать. Отчего так? Неизвестно. Может, потому что оставленное хозяином тело помнило, что и как делать с магией. А может, они с Нейритом недооценили девушку — ни сам Лиссериль, ни тем более отец, магии в котором почти не было, даже близко себе представить не могли, как бы стали справляться с колоссальной мощью, что досталась Юле. И, примерив ситуацию на себя, не подумали, что девочка способна это обуздать. Ошиблись. Может даже статься, что такая покладистость магии нормальна при обмене телами: кто знает, как там этот удивительный процесс должен правильно протекать, если такое случилось впервые?

— А в самом разбирательстве как? Тоже 'неплохо'? — напомнил о себе король. — Или ты рта девочке не дал раскрыть?

— Дал, — честно ответил Риль, припоминая подробности вчерашнего 'представления'. — У нее была возможность отправить всех к Ирэнтилю, Юля это понимала, но никого никуда отправлять сознательно не стала.

— Опрометчиво, — с силой проведя пальцами по бровям, охарактеризовал вчерашнее происшествие Нейрит. — Тиль этого так не оставит.

— Зато справедливо, — напомнил менталист.

— Пожалуй. А почему она так решила — не спросил? — уточнил его величество, умевший становиться невероятно дотошным, если вдруг находился достойный повод.

Спросить-то он спросил... И Юля долго и путанно пыталась описать Рилю свои мотивы, невольно провоцируя головную боль и резь в глазах. В итоге все свелось к простому и совершенно не логичному:

— Женская солидарность, — выдавил приговор Лиссериль, скривившись.

Нейрит же, едва услышав это, весело расхохотался. Мало какой алиор позволяет себе столь самозабвенно веселиться и столь ярко чувствовать. Вежливость, отстраненность, равнодушие — вот те маски, что приличествовали сильным мира сего. Далекий пережиток прошлого, сотни лет назад упраздненные, но так и не позабытые правила, которые отец терпеть не мог. По собственному признанию, он слишком долго прожил и слишком много видел, чтобы тратить силы на лицемерие и корчить из себя что-то возвышенное.

— Прости, — наконец проговорил отец, успокоившись. — Но Дэл и женская солидарность... Кхм. Это все?

— Нет, — качнул головой менталист. — Наказание назначала тоже Юля, в меру своей фантазии и опираясь на исторические хроники. И чувства справедливости у нее нет.

Его величество скривился, словно от лимона откусил, и с возмущенным упреком воскликнул:

— Умоляю, Риль! У кого кроме тебя оно есть? Ты ведь не думаешь, что я в своей жизни всех судил справедливо?

— Я знаю, что нет, — равнодушно признал Лиссериль.

— Тем более. Мы всего лишь алиоры, Риль, — напомнил его величество, подавшись вперед, словно хотел таким образом заставить сына лучше его слышать. — Я, Дэл, Алинетт... Да все, кроме дюжины тебе подобных. А Юля и вовсе человек!

— Для вас есть закон, — из чистого упрямства возразил менталист: на самом деле ему было глубоко наплевать, кто, кого, как и когда судит, лишь бы лично у него от этого голова не болела. Да, менталист ощущал справедливость, но отнюдь не был ее фанатичным поборником.

— Юля этот закон нарушила? — приподнял бровь Нейрит.

— Нет.

— Вот и отстань от бедной девочки, ей и без твоих придирок трудно приходится, — чуть резче, чем обычно, велел Нейрит.

— От меня она не слышала ни одной пустой придирки, — счел нужным уточнить Риль, коль скоро отец придал этому вопросу значение.

— Умница, мальчик, — похвалил король, заботливо доливая в пустой стакан Лиссериля молока из кувшина. — Впредь веди себя так же. Нам слишком повезло с этой девочкой, чтобы чем-то ее обижать.

Вот уж точно, повезло так повезло. О такой вот покладистой Юле в их ситуации можно только мечтать: девочка слушается, почти беспрекословно исполняет все, что ей скажут, стоит лишь разъяснить, что и зачем от нее хотят. Кто-то сказал бы, что правящей династии не пристало отчитываться перед кем попало, но право слово, немножко правды — пустяковая уступка в сравнении с тем, что делает для Алиса Юля. Да и... строго говоря, иномирянка к этой самой династии сейчас вполне себе принадлежит. А еще она почти контролирует магию Дэалана и не теряет голову от его титула! В самом деле, редкое везение.