Бабуин усмехнулся.
— А мы тут как раз, после дождичка в четверг, попав, в очередной раз, в собственной постели под холодный душ, разобрали крышу. Мне уже рулоны рубероида привезли. Думал, заменю — хватит. Сняли шифер, отодрали остатки рубероида и оказалось, что и стропила в плачевном состоянии. Не все, но вот две — точно подозрительные. Так, глядишь, под снегом и просядет крыша. Или — нет? Я в этом не настолько спец. А вдруг эта чернота — как в том сыре — благородная? Потребовалась помощь друга. Ещё и шифер мы немного покололи, когда разбирали, да — спускали на землю. Руки не из того места! Не дозвонился, поскакал ногами. А Колян, оказывается, участкового нашего уже ждал.
— Дара! Есть чистая скатерть? — крикнул Колян.
— Наверное! А зачем? — отозвалась из дома девочка.
— Гости к нам, — заглянув в окно, пояснил Колян, — И чайник подогрей, чаем гостя напоим.
Девочка без сожаления отложила новую игрушку, загремела дверцами шкафов, заинтригованная, спешила. Колян скоблил стол мечом. Не тем, каким махал в прошлый раз, другим, более коротким, более прямым и более 'толстым'.
Чайник забурлил, щёлкнул, Пригнувшись, вошёл Колян, мимоходом похвалил хозяйственность девочки, которая уже достала сервиз из шифоньера, натирала полотенцем чашки и блюдца, взял чайник, вышел, разом подцепив два заварочных чайника, вышел. Девочка выдохнула. Она каждый раз поражалась, каким маленьким оказывался дом бабушки, когда Колян находился внутри. Как медведь в теремке мышки-норушки.
Дарья вынесла на подносе сервиз, но запнулась о кота, будто специально всегда валяющегося на пути и упала бы, не подхвати, её и поднос, большие сухие, шершавые и горячие ладони.
— Баюн, проказничать будешь — накажу! — сурово буркнул Колян.
Кот фыркнул, выгнулся дугой, зевнул, сгруппировался и прыгнул во двор, на завалинку, оттуда по стене шмыганул на крышу. Там и притих. После того, как с крыши спланировал и раскололся ещё один лист шифера.
На что лишь пожали плечами — одним больше, одним — меньше. Они вместе расставили чашки, Даша сглатывала слюни от вида неведомо откуда взявшегося пирога.
— А кого мы ждём в гости? — спросила она.
— Государя, — пожал плечами Колян.
— Да? — удивилась девочка и критически себя осмотрела. То, что в гости придёт 'государь' её не удивило. Её больше озаботило — подобающе ли она выглядит? Потом она обратила внимание, что сам Колян остался в тех же синтетических трениках и в шлёпках на босу ногу, да в выцветшей тельняшке отца без рукавов, успокоилась. Видимо, такой 'государь', если его можно так встречать.
Колян прислушался к чему-то, стал разливать заварку.
— Иди, дитя, пригласи государя к столу, — попросил он.
Даша в недоумении покрутилась вокруг себя. Но она считала себя умной девочкой, потому пошла к воротам, приоткрыла калитку. На дороге никого не было. Никого. Никакого государя. Лишь мент какой-то стоял на дороге спиной к воротам и чесал затылок под фуражкой. Даша приоткрыла калитку больше и выглянула дальше, высунув голову. Она увидела лишь крашенную в ментовские цвета старую, убитую девятку. И больше никого. Никакого 'государя'. И никакой свиты государя.
Девочка хотела уже спрятать голову обратно во двор, как в это время полицейский опустил взгляд с сиротливых рёбер полуразобранной крыши, откуда в него прицеливались два явно кошачьих глаза, на девочку.
— Здравствуй! — вдруг улыбнувшись, сказал он.
От его улыбки девочке стало совсем не страшно.
— З-здравствуйте, гражданин начальник! — пискнула девочка.
От этого улыбка полицейского стала ещё шире, будто девочка сказала что-то смешное.
— Ты мне не подскажешь, где мне найти Александра Сергеевича Бабаева? — спросил он.
— Не подскажу. Я — не знаю. Он уехал. Как вернётся — так будет, — ответила девочка.
— Ты его знаешь, — кивнул полицейский, — Всё же я верно приехал, не заплутал. А где он живёт? Если это не секрет.
— Не секрет, — ответила очень серьёзная девочка, — Тут он живёт. А скажи — ты государя — видел?
Полицейский задумался. Даже фуражку снял и потёр ёжик волос.
— Как-то не пришлось, — признался он с вполне серьёзным видом. — А что?
Девочка махнула головой себе за спину:
— А он говорит — иди, государя пригласи к столу.
— Дарья! Да что ты государя за воротами держишь! — услышали они оба зычное, — Отворяй ворота!
Девочка послушалась, открыла калитку, но сама вышла на дорогу. Стоит, осматривается. Полицейский тоже стал осматриваться.
— Никого, — сказала серьёзная девочка.
— Никого, — согласился полицейский столь же серьёзно.
Глаза девочки подозрительно прищурились:
— Ты — государь?
— Я? — удивился полицейский.
— Больше же нет никого, — нахмурилась и притопнула ногой девочка.
— Больше нет никого, — согласился полицейский и — улыбнулся. Ему нравилась эта игра.
— Заходи! — велела девочка, для убедительности указывая — куда именно, а для солидности приняв соответствующую позу. Только в исполнении ребёнка всё это было очень комичным.
— Зайду! — приняв правила игры, с серьёзным видом ответил участковый полиционер и шагнул во двор. Девочка — следом. Как конвой.
Участковый замер. Во дворе стоял накрытый стол, стоял великан в тельнике. А главное — в поленницу был небрежно воткнут — меч! Самый настоящий меч! Буднично так, как кухонный нож.
— Пожалуй к столу, государь, отведай чаю. — Приглашал великан, — Знаю, что любишь другое, но кофе у нас нет. Купим. Вот, предложу тебе взвару особого сбора. Думаю — оценишь.
Участковый оглянулся. Но, сзади были только ворота и девочка, которая уже, похоже, совсем не сомневалась — кто именно 'государь'. Участковый поблагодарил, прошёл к столу, перешагнул лавку, сел, положил рядом с собой папку, фуражку на неё. И взял бокал.
— А почему я — государь? — удивился он.
— Ты пей, пей, — кивнул великан, присаживаясь напротив, — Отдохни минуту. Успеешь к своим государевым заботам.
— Государственным, — автоматически поправил участковый и вдруг — понял. Ошибка! Он просто неграмотный!
— Да-да, — кивнул собеседник, наливая чая и девочке, что уже влезла на лавку рядом с ним, блестя на участкового любопытными глазами, — Боярин Бабай — прав. Общность. Людям свойственно складывать свои судьбы в общности. Большие и малые. Общности сливаются в ещё большие общности. Так складываются государства. И над ними всеми должен быть Государь. Хранитель. Единый. Что вне общностей, вне законов, вне вероисповеданий. Он — и есть — общность. Он — закон, он — вера.
Участковый имел привычку давать людям свободно выговориться. Это помогало ему лучше понять собеседника, хотя и отнимало у участкового много времени и душевной энергии. Вот и сейчас он лишь чуть качнул головой и маленькими глотками пил чай, оказавшийся вдруг — вкусным.
— Но, у вас тут очень необычное государство. Без Государя. Вы — изгнали его, как прежде изгнали из мира Богов.
— Да? — искренне удивился участковый, даже ставя бокал обратно на блюдце. Посмотрел на девочку. Но она на разговор не обращала внимания. Она, от усердия высунув кончик языка, пыталась переложить на маленькую тарелку кусок пирога с дурманяще пахнущей начинкой вдвое больший самой тарелки. Что за ягоды?
Высокий блондин выхватил откуда-то большой длинный кинжал, размерами чуть ли не с римский меч легионера и, ловко им орудуя, не только разделил пирог, но и наложил его порционно на блюдца. И не глядя метнул нож за спину. Участковый вытянул шею — нож с глухим ударом вошёл в столб.
Спорить о чём либо — желание вовсе испарилось. Меч, теперь — нож, что тоже — меч. А что ещё у него есть? Ротный пулемёт? А ты кто, дорогой товарищ?
— Но, государство без государя — обречено. — Продолжил блондин. — Значит государь у вас — есть. Я долго думал над этой загадкой. Государь есть — и нет его. Есть лишь слуги государевы.
— Государственные служащие, — поправила девочка.
— А я тебе о чём? — удивился блондин, но с лаской кратко погладил девочку по голове, продолжил, — И я пришёл к мысли, что государь — растворён в слугах своих, в... — блондин скосил глаза на девочку, — ...государственных служащих. Вы и есть — Государь.
— Да? — ещё больше удивился участковый. И, вдруг, усмехнулся, — 'Вне общностей, вне законов, вне вероисповеданий'. Любопытно! Интересная теория. Но, я что собственно, пришёл?
Он отодвинул блюдце, положил папку, вжикнул молнией, говоря:
— Вы, как я понимаю, Дарья Бабаева.
— Ага! — кивнула девочка.
— Значит, я не ошибся. Это место жительства Александра Бабаева.
— Ага, — опять кивнула девочка, — Он скоро придёт. А что он натворил?
— В общем-то — ничего. А мне, как раз, весьма вероятно, вы и нужны. Истец обозначил вас как — Коляна. Я не ошибся?
— Всё верно, государь, — согласился Колян, — Ты ищешь жену. И весьма верно поступаешь.
— Ну, жену я не ищу, — смутился участковый, — Пока. Ищу я...
— А у него все бабы — просто 'жёны', — перебила старшего девочка, — дядя Коля у нас с прибабахами. Но, он беззлобный.
— Охотно верю, — почему-то смутившись, ответил участковый. И напомнил сам себе про мечи для приведения мыслей в тонус, — Ну, раз мы выяснили, что вы и есть тот Колян, не ответите ли мне, что вам известно о местоположении и судьбе гражданки...
— Алёнка? — удивилась девочка, — Колян, а с какого перепуга менты Алёнку ищут?
— Не менты, а полиция, — поправил участковый, — а ищем мы её в связи...
Девочка поморщилась:
— Товарищ полиционер, а вы нормально, по-людски разговаривать можете?
— Могу, — кивнул участковый, принимая новый бокал чая.
— Думаю, понравиться этот сбор, — пробасил Колян.
Участковый осторожно отпил. Он знал на вкус многие наркотические вещества, надеялся, что травить его вот так, глупо, сейчас — не будут. И травяной чай ему и тот — понравился. Оказалось, этот, вообще — именно то, что он любил! Правда, до этого он не знал, что именно это — любил.
— Алёна — пропала, — попивая чай, рассказывал участковый. С каждым глотком он всё меньше чувствовал себя 'государевым слугой', всё больше — самим собой, потому он уже не держал 'честь мундира', а просто разговаривал, — Пропала сразу после ссоры.
— Какой ссоры? — удивилась девочка, — Колян?
— Не было никакой ссоры, — оправдывался великан перед серьёзной девочкой, — Ты знаешь, что мы были близки. И я был ласков с ней. Дальнейшее — не для детских ушей. И вообще — никого не касаемо. Мы поговорили. Алёна решила, что прежде жила — неверно. И теперь ищет Себя. И Мужа. Но, туда, где она сейчас, Мужа себе она не найдёт. Она — вернётся.
— Где она сейчас? — наклонился вперёд участковый, — Вы — знаете?
— Да, Колян, колись! — потребовала девочка, для убедительности — хлопнув ладошкой по столу.
— Она надеется найти свою судьбу там, куда идут люди, утратившие надежду и желание жить. Они там ищут Бога и покоя. Некоторые находят.
— Что ты всё загадками говоришь? — возмутилась девочка, — Говори прямо!
— А как я тебе прямо скажу? — удивился Колян, — Вижу её глазами старух в чёрном. Вот так платки у них. Сверкают высокие шатры на зданиях, много людей. Все такие чёрные. И на каждой маковке вот такие кресты.
Колян жестами показал платки, кресты, крыши.
— Монастырь, что ли? — удивился участковый. Покоя ищут и бога — где? Где все в чёрном и кресты?
— Она уже чувствует разочарование, — продолжил Колян, — Этот путь — презрения. Не для неё. Она почувствовала меня. Да-да, решила спросить у меня. Но, ответ её найдёт прежде, чем мы с ней увидимся.
В это время с грохотом открываются ворота, влетает Бабуин.
— Опа! А вот и полиция! Наша бравая, уже нас — стережёт! Ты, никак, наш новый участковый? А я вижу — старая калоша Вахитыча стоит у ворот. Чем обязаны, гражданин начальник?
Участковый перевёл взгляд с отца на дочь, поняв, почему именно так к нему обращалась девочка.
— Папа! Алёнка пропала! — закричала девочка, устремляясь к отцу, подхватившего её на руки.
— Я так и думал, что сестрёнка чего-нибудь подобного учудит, — Бабуин усмехнулся, — И далеко пропала?
— Колян говорит — в монастырь ушла! — спешно доложила девочка.
— Ну, это ненадолго! — смеялся Бабуин, — Для неё монастырь, что обувная коробка для пантеры. Доча, ты можешь представить нашу Алёнку в смирении и послушании? Я вот — нет. Тем более — в послушании перед убогой черной братией. Ладно бы в смирении или послушании перед мужем или Богом! Так за этими вонючими сектантами Бога — и не видать! Скоро явиться! И, гля, кто их надоумил, что немытыми они — ближе к Богу?
— И Колян так же сказал! — радостно возвестила девочка, — Что вернётся скоро!
— Колян — да! — издеваясь, воскликнул Бабуин, — Он — скажет. Семь вёрст лесом, да всё — полем. Что, начальник, и тебе он успел мозги липкой карамелью залить?
Участковый невольно улыбнулся.
— Судя по тому, что ты тут, Олька на нас телегу накатала. Вот глупая баба! И кто мы, гражданин начальник? Маньяки? Людей насильничаем, на куски...
— Папа! — возмутилась девочка.
— Да-да! Вон теми вон инструментами. Колян! Ты чего реквизит по всему двору раскидал? Людей в заблуждение вводишь! Так с нас и разрешение на хранение и ношение потребуют! А ты у нас — на птичьих правах! Проикал документы — не отсвечивай, пока не восстановишь. Без бумажки мы — букашки!
— Нет документов? — нахмурился участковый.
— Представляешь? — искренне возмутился Бабуин, — Избили его, с поезда выкинули. Кто такой — не помнит. Весь покоцанный. Подобрал, как котёнка. Давно уже хотели к вам... Как у вас сейчас это называется? Полиционерство?
Участковый невольно прыснул. Грубый юмор, но почти — для внутреннего потребления.
— Полиционерство само пришло. Пишите заявление. Дадим бумагам ход.
— Колян, пиши.
— Пап, я его только читать научила. До письма мы ещё не добрались.
— А вы в больницу ходили? — спросил участковый, — Для снятия побоев?
— А как же! А потом вот ты пришёл. С заявой от больнички.
И тут же заорал на улицу:
— Что встали?! Заходи, народ, свои все! Не стесняемся, Колян, вон — стол накрыл. Чайку хряпнем, тогда и на крышу полезем!
Потом опять участковому:
— Ты извини, крышу мы решили подновить — течёт. Вот, мастеров привёл.
— А-а! Ладно! Вот тут... и тут — распишитесь. Я всё оформлю. Или не расписывайтесь — ваше право. Пустые же листы.
— Ты тут новенький, — кивнул Бабуин, щедро черкая чистые листы, — Заодно тебя на душок проверим. Колян! Иди, расписывайся!
— Государь, — подошёл Колян.
— Чё? — удивился Бабуин.
— Государев слуга, государственный человек, — пояснила Даша.
— А-а! Колян, ты поосторожнее с этими своими закидонами. Сурдоперевод может и не поспеть. Может за это тебя с поезда раньше срока ссадили?
И — ржёт. За столом нарастал гомон. Всего три человека не могли без ругани разделить меж собой пирог и два вида чая из разных заварников.
— Даш, разберись! — ссадил Бабуин девочку на землю.
— А вы чё раскудахтались, шавки! А ну, цыц по норам! — заорала девочка. Все присутствующие — заулыбались.
