Нагулялась я быстро — уже меньше чем через час (хотя нет, через четверть стражи, пора привыкать к местному времени...) я вернулась в охотничий домик, договорившись с троллями, что они вернутся завтра. Точнее, вернётся Горш, которого родители с большим скрипом (громким таким, сосредоточенным) всё же согласились отпустить одного — при условии, что я за ним прослежу, на что я с улыбкой согласилась.
Улёгшись обратно на кровать, я стала издеваться над эльфом, изнывающим от любопытства — корчила загадочно-серьёзные рожи, делая вид, что обдумываю кучу информации, вываленную на меня троллями, — до тех пор, пока Олорин не обиделся и не ушёл. В домике стало так тихо и спокойно, что я сама не заметила, как уснула.
Глава 3. Магический Вестник
Разбудила меня возня и чей-то яростный шёпот над ухом:
— Ну дай посмотреть!!! Да не обижу я тебя!!! И Светлана будет не против, точно тебе говорю!!! Чтоб тебя, птица неразумная!!!
— Против чего я не буду против?.. — пробормотала я спросонок, изо всех сил пытаясь разлепить глаза. Кое-как мне это удалось, хотя и не сразу.
— Разбудил-таки, — фыркнул над самым ухом голос Тагира. — А я предупреждал!
— Если бы я не помешал, Вестник бы сам её разбудил, как только прилетел... — тоном никем не понятого героя ответил эльф.
— Ну-ну, — хмыкнул Тагир, переглянулся с Олорином и вышел из домика. Так, опять начинаются тайны Мадридского Двора...
— Вот! — эльф гордо продемонстрировал мне сидящую у него на запястье птицу. Казалось, её оперение горит алым пламенем, но не сгорает.
— Ах ты мой ясный сокол! — умилилась я.
Птица повернулась ко мне большим чёрным глазом, поморгала и перелетела на кровать. Удивительно, но ткань под ней не загорелась и даже не обуглилась.
— Это и есть магический Вестник от Совета? — уточнила я у Олорина.
— Да. Этот Вестник — огненный, обычный. Из земли или воды Вестников не делают, они получаются очень медленные. А самый быстрый — воздушный, — используется только в очень важных и серьёзных случаях.
— Угу, — кивнула я. — И как мне его прочесть?
— Посмотрите ему в глаза. В упор. Он проверит, Вы ли его адресат, и покажет своё сообщение.
— Сейчас попробую...
Я робко посмотрела на птицу. Птица как птица. Красивая, огненная. Чёрными глазками лупает. Вдруг маленькие кружочки глаз стали расти, сливаясь в большой чёрный круг. Экран? Точно, экран — на нём появилось изображение знакомого Зала в Доме Совета. На этот раз все кресла были заняты, и в центральном почему-то сидел молодой эльф со светло-красными волосами. А, точно, Лориэн же собирался оставить пост Хранителя Леса — и, похоже, так и сделал... 'Светло-красный' эльф моргнул и мягким, мелодичным голосом произнёс:
— Меня зовут Аллеар Карнэ'Валнаурон, я новый Хранитель Аманхиля. Надеюсь, что Вы уже почти поправились, риллэ Светлана. Сегодня Совет Аманхиля принял решение: ни коим образом не наказывать Вас за Ваш проступок, поскольку он был совершён из-за незнания Вами наших обычаев. Кроме того, чтобы уладить возникшее недоразумение, мы пошли навстречу Арондилу Турин'Сулиону, выразившему желание удочерить Вас. Таким образом, сообщаем Вам, что Вы теперь принадлежите древнейшему роду эльфов и имеете все права на имя Эленсиль Турин'Сулион, что подтверждено официальным решением Совета эльфов Аманхиля. Будем рады увидеть Вас в Лесу в скором времени...
'Экран' погас — сообщение закончилось.
Минуты три в домике царило молчание.
Прервал его мой злой голос:
— Ну уж нет! Чтоб я в этом Лесу появилась ещё раз!!! — А дальше последовала длинная, возмущённо-горькая, непереводимая тирада на великом и могучем...
Ну вот скажите, на что я так сильно обиделась?!
На то, что у эльфов любимое развлечение — решать мою участь самим, никак не поинтересовавшись моим мнением? Это у Совета клиническое, топором не вырубишь. И я это прекрасно поняла сразу. Почему же так обидно?!
Или потому, что... единственный в этом мире, кому, как мне казалось, я небезразлична — относится ко мне, как к случайно появившемуся в его жизни недоразумению? И, наверное, удочерить он меня захотел из тех же побуждений, что и Совет, давая мне громкий титул Гостя Леса — а именно, чтобы я была рядом и всегда на виду! Мало ли, натворю ещё чего-нибудь?!!
Не знаю, что больнее и обиднее... Сама не знаю. Но, правильно говорят, обида душит — и выворачивает все добрые порывы наизнанку не хуже хорошего психоаналитика.
— Пойду к троллям, — мрачно буркнула я.
— Что?.. — эльф ещё не переварил сообщение, о чём ясно говорили его разбегающиеся в разные стороны глаза и отрешённый вид.
— Пойду к троллям. Они меня в гости приглашали. Да и надо же их как-то отблагодарить, а у меня появилась идея...
— Нет-нет, подожди! Ты же не прямо сейчас пойдёшь? — эльф через силу собрал глазки в кучку и уставился на меня, как на привидение своей прабабушки. Кстати, не смотря на все усилия Тагира и Олорина, голубая краска с меня смыться отказывалась категорически. Как сказал эльф, для разных составов краски подразумеваются разные растворители. Но чем надо смывать именно этот состав, Олорин не знал — наверное потому, что это было эксклюзивное творение Ниирэ. Удружила, что называется...
— Нет. Думаю, завтра с утра. А что?
— А то... — начал эльф. Выглядел он как-то странно — глазки всё ещё бегали, губы тряслись, лицо никак не хотело принять нормальное выражение... — А то, что Совет, сам того не зная, подложил себе очень жи-и-ирную свинью! — И замолчал, с блуждающей на лице ехидной улыбкой и плещущимся в глазах смехом.
— И в чём сие парнокопытное заключается? — поинтересовалась я. Нет, ну любопытно же, в чём прокололся этот всезнающий Совет!
— А в том... хи-хи... что они не знали, что ты теперь Серебряный маг... хи-хи... и что, раз ты считаешься эльфом... ой, не могу!.. ты должна возглавить Совет вместо Аллеара! Уй-юй-юй...
Ещё минуту или две я просидела в очередном ступоре. Потом переглянулась с Олорином и мы расхохотались в голос. Эльф хрипел и задыхался, чудом не падая со стула — не иначе, эльфийская порода помогла удержать равновесие. Я дрыгала ногами, заливаясь яростно-весёлыми слезами и всё никак не желая успокоиться...
Прервал наше веселье возмущённый голос Тагира от двери:
— Я тут, понимаешь ли, тактично даю им наедине обсудить серьёзные вопросы, а они...
На этой ноте мы с Олорином не выдержали и снова зашлись смехом.
— ...а они тут хохочут, даже не поделившись причиной веселья!
Смех перешёл в всхлипы. Я схватилась за живот, а эльф сполз со стула на пол.
Тагир задумчиво созерцал нашу истерику, пока это ему не надоело. А потом сложил руки 'ковшиком', набрал воды в стоящем в углу чане и выплеснул эту воду на эльфа, отчего тот заткнулся. Я от своей порции душа увернулась, так что пострадали только кровать и мои нервы. Но, надо признать, смех знахарь перебил качественно и со знанием дела!
— Так что случилось? — спросил Тагир и нахмурился, увидев наши попытки улыбнуться.
— Эмм... ну... — опять замялся Олорин.
— Думаю, можно ему всё рассказать? — я задумчиво посмотрела на эльфа.
— Конечно, — облегчённо согласился тот, как будто я ему это разрешила. — Только подробно всё объяснять долго, вы ведь не знаете магического деления эльфов... Но, если коротко, то Совет эльфов Аманхиля принял Светлану... эээ, простите, Эленсиль, в полноправные жители Леса, но они не знали, что Эленсиль стала Серебряным магом, и теперь из их решения вытекает то, что Эленсиль становится Главой Совета и вообще Хранительницей Аманхиля! — Выпалив на одном дыхании эту тираду, эльф смолк, выжидательно уставившись на Тагира.
Травник меланхолично пожал плечами и посмотрел на меня:
— Может быть, Вы мне сможете что-нибудь объяснить?..
— Да я, собственно, сама половины не понимаю, — тоже пожала плечами я и просветила Тагира насчёт того, что я не из этого мира.
Олорин попереводил взгляд с меня на Тагира и обратно, потом обиженно выпятил губу и произнёс:
— Скучные вы. Ничего-то не понимаете... — и тут же испуганно смолк, кося на меня потемневшими глазами.
— А ты объясни, раз такой умный! — огрызнулась я.
— Но... — эльф в замешательстве посмотрел на знахаря.
Опять!!!
— Запомни раз и навсегда: при Тагире можешь говорить обо всём! — рявкнула я и поймала благодарный взгляд последнего. Ишь, скалится, два сапога — пара, с этим эльфом!!!
Эльф снова вздохнул (и почему мне показалось, что радостно?..) и выдал двухчасовую лекцию о магии эльфов и их иерархии.
Все расы этого мира имеют Силы. Эльфы, люди, гномы, тролли, орки (да, и они тут есть!) и прочие — все в той или иной степени владеют четырьмя Стихиями: Воды, Земли, Огня и Воздуха. Цвет волос эльфа означает, какая из этих Стихий у него самая сильная. Соответственно, красная шевелюра означает Огонь, зелёная — Землю, сине-зелёная — Воду и сине-фиолетовая — Воздух (при этих словах мы с Тагиром многозначительно покосились на сине-фиолетовую причёску Олорина — тот только фыркнул). Эльфы, кроме того, все без исключения обладают Силой Жизни. Она даётся любому эльфу с рождения — и именно поэтому, пока эльф не подрастёт и не разберётся со своими пристрастиями в магии, его волосы всегда молочно-белого цвета. Но очень редко бывает так, что самой сильной оказывается Стихия Жизни, и тогда белёсая шевелюра меняет цвет на искристо-серебристый...
Издревле Совет Леса составляли самые сильные маги. Это либо те, кто хорошо владеет всеми природными Стихиями (так называемые 'радужные' маги), либо те, в ком сильна Стихия Жизни. И, опять же традиционно, именно кто-то из последних занимает пост Главы Совета и Хранителя Леса.
Я ещё долго ошеломлённо молчала, переваривая очередную свалившуюся на меня информацию и рассеянно крутя на пальце прядь своих, действительно ставших ярко-серебристыми, волос.
'А в какой момент они цвет поменяли?' — хмуро подумала я. — 'Ведь получается, что из Леса я исчезла ещё с белёсой шевелюрой, а с тех пор я ничего такого и не делала...' Но тут мне вспомнилась 'сладкая погибель', бодро вылезающая из голого каменного пола пещеры (интересно, у неё корни вообще были? Или атрофировались, за ненадобностью?). Блин, хоть бы раз я что хорошее намагичила!
Наконец всеобщее молчание мне надоело, и я спросила первое, что мне пришло в голову:
— Олорин, а у тебя... эээ... музыкального инструмента нет? — я сделала вид, что играю на гитаре, чтобы эльф понял, о чём речь. А я ведь даже не знаю, как здешняя 'гитара' называется!
— Есть, — кивнул эльф и, не сходя с места, жестом фокусника откуда-то достал большой футляр. — А Вы откуда знаете?
— А я не знала, — ответила я.
Потом одела сапоги, накинула плащ и, взяв инструмент, вышла на улицу.
Ноги сами меня принесли к небольшому ручейку, который я видела во время прогулки с троллями. Удобно пристроившись на поваленном дереве на берегу, я достала 'гитару' и попыталась на ней поиграть. Ничего, более-менее получалось, хотя мои излюбленные мелодии звучали незнакомо, тягуче-переливчато, но красиво...
Свой старый дом оставлю за воротами,
Пока мечты объяты ярким пламенем,
И жизнь пойдет чужими поворотами,
А смерть мелькнет простым и черным знаменем.
И уходить — покуда небо звездное,
И оставлять — покуда мысли мрачные,
И не жалеть — что рано, а что поздно ли,
И не молчать — пусть время неудачное.
И не забыть. Хотя страницы старые
И не на сто — на двести раз исписаны —
Не разобрать Судьбы листы дырявые
И ложь в словах одной забытой истины.
Дорог и троп пройди хоть раз и тысячу —
Миражных лет покров не приоткроется,
А на душе потеря молча высечет:
"Один. Не тот. Не вовремя. Не скроется".
И не уйдет от сумерек сомнения,
А жизнь мелькнет чужой и пестрой ласточкой...
И улетит. Пускай. Теперь уж вам меня
Не обмануть продажно-лживой сказочкой
О чудесах, что редко, но случаются,
Когда в пути мечта змеится лентами...
...А на краю привычно ждать останутся
Лишь жизнь да смерть разменными монетами. (2)
Когда отзвучал последний аккорд, я оглянулась на Олорина с вопросительно-удивлённым видом. Эльфа я почувствовала сразу, как он пришёл, но прерывать уже начатую песню не захотела.
— Эленсиль...
— Зови меня Лаир.
— Э... кхм... Почту за честь. А я — Виль... Лаир, я понимаю, тебе сейчас грустно и горько...
— К чему ты это говоришь? — когда мне не дают спокойно похандрить, я становлюсь излишне резкой.
— Я хочу рассказать тебе одну историю.
— Расскажи, — кивнула я. Сползла с поваленного дерева, опёрлась о него спиной и прикрыла глаза. — Расскажи. А я послушаю...
— Довольно давно (по крайней мере, по людским меркам) один совсем молодой эльф, которому прочили судьбу Хранителя Леса, влюбился в человеческую девушку, Нешелу. Он был любим и счастлив, и ради любимой ушёл из Леса и поселился среди людей. Вскоре у них родился сын, а потом и красавица-дочь. Но человеческий век не сравнить со временем, отпущенным эльфам, и наступил момент, когда всё ещё юному эльфу пришлось хоронить свою любимую. Эльф боролся с печалью и болью утраты и как мог помогал своим детям, продолжая жить среди людей. Но однажды его дочь погибла — нелепый несчастный случай, что так часто бывает у людей. Эльф похоронил и дочь и, попрощавшись с сыном, вернулся под сень родного Леса, пообещав себе больше никогда не общаться с людьми... А его сын женился, и у него уже тоже есть дети — девочка и мальчик. Только эльф больше не хочет ничего знать о своих внуках... а может, и не знает вообще...
