Кадет

— Милый мой, бабе нужно шоб справный мужик рядом находился и кохал свою ненаглядную во все — она немного замешкалась, подыскивая слово — ...во всех вопросах. — Произнесла как-то двусмысленно, даже Степан крякнул от понимания двусмысленности прозвучавшей от девушки и многозначительно посмотрел в мою сторону. Я уверен, он догадывался о наших с Марией отношениях, вот только как он к ним относится, не знал.

— Ну и все же, мне интересно, что ты об этом думаешь?

— Мы с Гетманом воюем? Раз убили его стражу, значит, воюем. Он с немцем заодно? Заодно. Выходит, нам они не друзья, а враги, особенно, после того как обчистили мои амбары. Большевики вроде как ратуют за бедных и нищих? А я себя ни к тем, ни к другим причислить не могу. Получается, и тут я не найду понимания. С белыми скорешиться? Там в основном офицерье, дворяне, они со мной разговаривают через губу, для них я всего лишь мещанка необразованная. Женщина, с которой можно переспать, но дел никаких со мной они не станут делать. Побрезгуют. Вот и получается, что я ни к какому берегу пристать не могу, плыву себе и плыву посередь реки. Не тронут меня, и я никого не трону. Я свободу люблю, и сама способна решить, куда мне плыть, к какому берегу пристать. Еще матушка мне говорила: — Ох, Маруська наплачешься со своим характером строптивым. — И она права. Не по сердцу мне был муж, избивал меня, пытался заставить делать то, что он хочет. Ну и где он? Вот так же будет со всеми, кто встанет на моем пути.

— Анархистка ты, однако, Марусенька. Мы со Степаном тут как раз вспомнили такого. Про батьку Махно ты слышала что-нибудь. Нет? Ну, еще услышишь. Это самый ярый анархист в Украине. Он тоже, как ты говоришь, ратует за свободу от всякого государственного насилия. У него свобода, по его мнению, должна быть неограниченная никакими рамками, если он считает правильным что-то, то так и делает. Он в Гуляй-Поле и правитель, и судья, и главнокомандующий, все решает самолично.

— Тогда он царем величаться должон. А если так, то какая свобода у его подданных может быть? Одна видимость. — Мария возмущенно смотрит на меня — Ну а отколь тебе-то знать, что там, в Гуляй — Поле творится? Ты хотя бы знаешь, где энтот городишко стоит? Я про свое село пыталась рассказать, и то не понял, где оно находится.

Действительно, пока мы путешествовали по дорогам Украины, я все пытался узнать, куда направляемся, и как далеко нам ехать. Она мне называла и местность, и волость, и селение, короче всю географию преподнесла. Мне же приходилось сравнивать все эти данные с прошлыми знаниями, и естественно путался из-за изменений в названиях населенных пунктов. Город Радомышль, в окрестности которого собственно и направляемся, я знал лишь по урокам географии в школе. По карте, если смотреть, он где-то между Житомиром и Киевом находится. По словам моей ненаглядной пылить нам предстояло около 650 верст. Это примерно 670 километров. На машине можно доехать за семь — восемь часов, в зависимости от состояния дороги. Та, по которой тащимся на лошадях сегодня, не блещет асфальтовым покрытием, обычная грунтовая, без отводных канав и прочих атрибутов серьезной трассы. Одна из многих степных дорог или как назвал Степан — шлях. Я думал, что такое название дорог было лишь в седой древности, типа Чумацкий шлях или Муромский, но оказывается и сейчас является обыденным в обиходе. В моем времени дороги Украины считались неплохими и даже проселочные были с асфальтовым покрытием. Здесь же ничего подобного и в помине нет. А тут еще Мария поделилась воспоминаниями: — когда она после свадьбы у себя на хуторе ехала к мужу в город Харьков, то на дорогу у них ушло семь дней. И это, по ее словам, очень быстро. Меня хоть и заинтересовали подробности наглядной географии, но узнать что-то новое о моей красавице посчитал предпочтительней:

— А как он тебя вообще нашел? Ведь расстояние до Харькова достаточно большое.

— Я же рассказывала, не помнишь? Поликарп закупал зерно на корню, вот и мотался по всей Украине. Таких охочих до хлебушка много ездило по хуторам, перекупщики на расстояния не смотрели. Главное скупить зерно, а уж доставить до места назначения всегда есть кому. Вот и с моими родителями он договор имел, на хуторе немного земли было, но все равно часть зерна шла на продажу. Денег на нашу ораву всегда не хватало, да еще отец любил горилку. Вот и пропил свою старшенькую доченьку заезжему торговцу, вместе с зерном продал, уж больно я купцу глянулась. Ну, отколь, скажи на милость, нам было знать, что мужик не даровитый к продолжению рода и мне придется горе мыкать от этого. Больные оба брата оказались, негоразды на любовь к женщине. А я хотела детей. Да просто познать, что такое мужчина, и как он может любить. Не повезло мне с замужеством. Зато тебя встретила — сидевшая на козлах с вожжами в руках Мария ерзала от переизбытка накопившихся в ней эмоций, в конце концов, не удержалась и, повернувшись ко мне, пылко высказалась: — ты мне очень люб, но знай, если покинешь меня, я и тебя, и себя, лишу жизни. Глядя на нее в этот миг поверил — она пойдет на это, не задумываясь. Но подобный вариант меня особо не пугал. Я и сам мог сделать что-то схожее, не приведи господь узнать об ее измене. Я ей так и ответил, она довольная моими словами засмеялась и добавила: — Видит бог, я тебя за язык не тянула. Он и будет свидетелем нашего договора.

— Аминь — шутливо добавил я,— осталось лишь повенчаться.

— Нельзя, время должно определенное пройти после смерти мужа, грех не хочу еще один на себя брать. И так грешна сверх меры.

До вечера мы намеревались проехать еще верст около двадцати. Я прикинул: — при скорости четыре-пять километров в час, учитывая продолжительность рабочего времени для лошади в двенадцать часов, мы доберемся до места не раньше, чем через неделю, а может и полторы. Никогда не приходилось ездить на такие расстояния в повозке. Я и во сне себе представить не мог, что возможность испытать путешествие на повозках не за горами. И как только люди смогли далекие земли освоить, передвигаясь подобным способом? Не представляю. Какие-то несчастные шестьсот пятьдесят километров нам предстоит телепаться полторы недели. Ужас!

И ничего не сделаешь, хотя можно было до Киева и по железной дороге добраться. Но обоз нам тогда куда девать? А лошадей? Так что сидим в коляске, наслаждаемся видами и не возникаем. А в Украине летом есть на что посмотреть. Тут и степные просторы, с ее разнотравьем и небольшие возвышенности, как правило, с рощицами деревьев, небо без единого облачка, звуки..., вернее наоборот, ни звука, кажется от этого и звенит в ушах. Населенные пункты от небольшого одиночного хуторка до крупных сел утопающих в садах.

Короче: — Все хорошо, прекрасная Мария, все хорошо, не учли лишь одного: — на дворе восемнадцатый год. Пока нет большого разгула атаманщины на просторах Украины, но война, гражданская, вовсю идет. Кто с кем воевал в настоящее время, мне было понять трудно еще будучи школьником на уроках истории, а вживую увидеть даже в мыслях не держал. Не зная обстановку, попасть в заварушку местную можно вполне реально. Посовещавшись со Степаном на эту тему, понял, тот тоже опасается возможной встречи с бандитами, он так и сказал:

— Любой вооруженный человек для нас проблемой может стать. Нам только и остается на бога надеяться, но как знающие люди советуют: — на него надейся, а сам посматривай, поберечься треба и нам. Я вот думаю: — прежде чем миновать какое-нибудь поселение, следует останавливаться в отдалении и понаблюдать какое-то время. Если не увидели вооруженных людей, то продолжаем путь, а если какие-то вояки на улицах села мелькают, то стараемся объехать. Минуя так сказать возможную опасность. Окружную проселочную дорогу сыскать не трудно.

Мы так и делали. Поэтому продвигались медленно. Григорий всю дорогу пыхтел, не скрывая возмущения от того, что Мария его не предупредила и вовлекла во всю эту авантюру. Он уже неоднократно делал попытку бросить все и вернуться домой. Лишь обещание Марии хорошо заплатить ему за помощь, и угроза лишить работы в городе, в случае если он сбежит от нее, удерживала того от уклонения взятых на себя обязательств по охране каравана.

Мне пришла в голову мысль связать его семью с нами не только договором на сопровождение, но и чем-то еще, что заставит оставаться в нашем небольшом отряде. Здесь просматривались два варианта. Деньги в совокупности с обещанием оставить оружие в его семье и кровь. Чужая естественно. Пролитая руками, вернее оружием в их руках кровь врагов должна по моему разумению способствовать закреплению наших взаимоотношений. Пока такой вариант был отложен, так как мы, пользуясь советами Степана, благополучно миновали подозрительные места без всяких конфликтов. Говорить же об основной цели, которую Григорий считал первоочередной, уже не приходилось. Во-первых, хутор Марии, куда мы направлялись, слишком далек от Харькова, смысла везти оттуда зерно, когда можно и ближе найти, явная глупость. Во— вторых, обстановка на дорогах не способствовала такому подвигу. Время сейчас лихое, и не будь у нас вынужденных обстоятельств — никогда бы, ни я, ни Мария даже и не подумали куда-то ехать. К сожалению, мне только сейчас пришло в голову понимание совершенной глупости, раньше почему-то столь разумная мысль ее не посетила и это у человека, знающего, чем опасно время, в котором мы находимся, имеющего представление о гражданской войне вместе с предстоящим разгулом атаманщины в Украине. Пусть это знание весьма условное, книжное, но оно есть. И в отличие от моих попутчиков я осведомлен, сколько крови прольется на просторах Российской империи, знаю даже что люди, убивая друг друга, останутся в непонятках ради чего и за что именно. Так и не достигнув согласия между собой, отложат разборки до поры до времени. Возобновятся они уже в двадцать первом веке.

Хотя, чего уж пенять на голову, просто выхода другого у нас не было. У Марии кроме родительского хутора места, где можно переждать какое-то время, попросту не существовало. Обо мне и говорить нечего. В городе оставаться...? Ну, не знаю.... Вряд ли отсидишься спокойно. Голодно, во-первых, там станет, во-вторых постоянные пересменки властей, и у каждой свои законы. Одна мобилизация чего стоит, всем требуется свежее "мясо", грести станут мужиков подчистую. А оно мне надо? Нет, как я и думал раньше, нам там не светит.

Мария полностью взяла на себя руководство "армией" как я в шутку назвал отряд, а Степан был нашим караванщиком и проводником. Он неплохо ориентировался в направлениях и когда еще дома обсуждали, по какой дороге выдвигаться лучше всего, он грамотно обосновал предложенный вариант путешествия:

— Самое главное — как можно меньше встречаться с австрияками и гайдамаками. Немцы в основном расположены гарнизонами в городах, и частично вдоль железной дороги, охраняя мосты и станции.

Я чуть не рассмеялся, уж больно схож Степан был с каким-нибудь начальником штаба армии восставших селян, карты на столе не хватает, а так один в один. И мы вокруг — командиры полков.... Свои мысли так и оставил при себе, не стал озвучивать.

— Если через Полтаву идти, — продолжал доводить обстановку Семен — как раз и напоремся на немцев. Я предлагаю проложить маршрут, минуя Ахтырку на Прилуки, Киев оставим в стороне, пойдем через Борисполь и Остер на Радомышль.

В общем-то, никто и не спорил со Степаном. Я без карты вообще не ориентировался в направлениях, Мария с мужем, как проехала один раз по дороге через Полтаву, так больше ни разу из дома не выезжала. Немного знал дорогу Григорий, он вместе с мужем Марии неоднократно выбирался за город, но в основном обходился рядом расположенными с Харьковом окрестными селами. Далеко не выезжал. Это Поликарп катался по всей Украине, и нередко Степана привлекал в качестве извозчика. Григорию эти поездки были не к чему. Продукцию для бесперебойной работы хлебопекарни доставлял и все. Хозяин его не вводил в курс своей деятельности по продаже зерна. Так что хочешь, не хочешь, а кроме Степана нам было довериться некому. Я про себя уже не один раз подумал: — Как хорошо, что он решился ехать с нами. Мы с Марией самостоятельно выпутаться из подобного головотяпства вряд ли сумели без появления новых проблем. Вот тебе, и конюх..., казалось бы, ну что можно ждать от обычного малограмотного работника, а оно на поверку оказалось непростым понятием о нужности человека, особенно при непонятных для нас обстоятельствах.

Так и ехали потихоньку, ночевали в основном в поле, опасаясь останавливаться в поселениях, лишь один раз решились задержаться на незнакомом хуторе. Соблазнили косами и граблями хозяина, и он согласился предоставить ночлег, и даже баньку нам истопил. Мы хоть и смывали пыль с себя в речушках, встреченных по пути, но толком помыться было негде. Обрадованные представившейся возможностью смыть грязь и простирнуть нижнее белье мы до поздней ночи по очереди плескались в горячей воде. Мария все-таки затащила меня с собой, я попытался сказать, что не стоит волновать наших мужиков, они-то вероятно все еще думали, я родственник, но она мне заявила:

— Я теперь баба свободная, что хочу то и делаю и уж с кем мне кровать делить решать буду сама. Захотела вот с тобой, значит, так тому и быть. Завтра может, захочу с Тимошей. Я же вижу, какие зовущие взгляды тот на меня бросает, только позволь, вмиг навалится и страдать не станет, что да как, в отличие от некоторых. Да не дуйся ты, я же перед богом клятву тебе дала, так что не грузись, вся твоя и только ты мне люб.

И все равно, как-то было не по себе, мужики они всегда мужики. Не посмотрят на ее желание, подомнут в любую минуту, стоит только ее слабину учуять. Не известно сработает ли тут пословица: "Сучка не захочет, кобель не вскочит". Примеров обратного, сколь угодно. И в это время, и в моем времени, чаще бывает наоборот. Вот ведь блин, оказывается я ревнивый, хотя, как тут без нее обойтись. В глазах Марии все чаще видел вожделение и не только в отношении меня. Я уже знал ее странность в желании отдаться сексу всякий раз, когда рядом кто-то погибает. Появившийся в ее глазах блядский голод по мужику притягивает и заставляет подчиняться. Сильные крепкие парни, едущие в нашем караване, не отводят от нее взгляда, и как мне кажется, готовы на любые действия по ее прихоти. А взять того же сотника...? Учуял флюиды моментально. Ведьма, не иначе. Вероятно, именно за такое вот неприкрытое вожделение и из-за страха подчиниться женщине, мучали, убивали, и сжигали на кострах "ведьм" с горящим взором прекрасных глаз от страстной всепоглощающей любви к мужикам. По дошедшим слухам грешили такими подвигами, как инквизиторы западных стран, так и ведуны в славянских поселениях. Никому не нужны сучьи ведьмы, все понимали силу любовной страсти, знали, чем может обернуться зависимость от такой женщины. Вот и Мария, ведьмочка зеленоглазая, приворожила меня, причем безо всяких магических приворотов, и никакой ведуньи тут не потребовалось. Сама природа, мать земли, дала ей силу, и она пока еще неосознанно, а может и вполне осмысленно, кто знает тайны ее души..., — я так точно не знаю, лишь поддался ее обаянию с первого взгляда. Стоит только пальчиком поманить и готов бежать за ней в любой темный угол, где меня ждут ласки и страстные поцелуи. Вот и попробуй тут, не ревнуй. Все-таки мальчишка я еще, чарами первой встречной дивы прельстился. Колдовство? Или еще что-то? Не знаю. Подчинила, без всяких магических приворотов. А ведь и другие мужики ловят ее взгляд, готовность подчиняться не у одного меня наблюдается. Ну и пусть. Она любит меня и этого вполне достаточно, чтобы чувствовать себя орлом готовым ринуться на любого, кто попытается ей навредить.