Крип (закончен 11.03)

После дремы зрение отказывалось фокусироваться, перед глазами все расплывалось. Крип шумно сопел рядом, навалившись торсом, прижав спиной ольгину ладонь. Кажется, парень спал, и снилось ему что-то очень скверное. А может боль вернулась и запустила когти в измученное сознание даже сквозь тяжелый сон. Или и то, и другое. Ольга, стараясь двигаться как можно тише, освободила руку. затекшие пальцы кольнуло возобновившимся током крови. Девушка моргнула, и ей на мгновение показалось, что низкий потолок шевелится. Красный свет мигнул, помрачнел, словно где-то прикрутили реостат.

Девушка почувствовала, как начинают дрожать пальцы. Капелька слюны поползла в уголке рта, тонкой струйкой испачкала щеку. Хотелось в ужасе кричать и вообще устроить отменную истерику. Крип, не просыпаясь, дернулся и застонал, похоже, его сонные демоны лишь крепчали. Ольга уставилась вверх, стиснув зубы и сжав кулаки. Все казалось нормальным, иллюзий пропала, как случайная иллюзий, обман зрения.

Секунды шли одна за другой, Ольга дрожала, неистово надеясь, что все это и вправду было только фокусом уставшего разума. А затем уже без всяких морганий и созерцаний уголками глаз низкий серый потолок прошел судорогой искажения, как волна помех на старом телеэкране. Замигал красный свет. Из шероховатой поверхности скользнули тонкие ниточки, похожие на свиную щетину. Они не росли, а буквально проявлялись в окружающей вселенной, как будто всегда находились тут, просто отставали от времени на долю секунды, а может наоборот — опережали на ту же долю. А сейчас выравнивались с мирозданием, проникали в реальность. И чем сильнее обозначалось проникновение, тем гуще и толще росла 'щетина'.

— Крип ... — шепнула девушка, чувствуя, как скрутило низ живота спазмом дикого ужаса. — Крип. Надо уходить.

Фидус проснулся мгновенно, как будто и не засыпал вовсе. Ольга закрыла ему рот узкой ледяной ладонью, даже не думая, что может повториться его давешняя реакция с попыткой убийства. Однако лекарства сотворили чудо, а может ей просто повезло. Крип все понял сразу. Понял и крепко взял ее ладонь здоровой рукой. Сжал, молча, в знак понимания. Ольга не поняла, что Крип сделал после, но судя по характерному жесту и тихому шипению — вколол что-то себе в шею, наверное очередной шприц из аптечки Машины. Почти сразу за этим судорога запрокинула голову Фидуса, длинный протяжный вдох с шипением прорвался сквозь стиснутые челюсти. Ольге показалось, что она слышит скрип зубов раненого. Что бы там ни зарядил себе Крип, штука была убойной и вставляла сразу.

Девушка собирала торбу, стараясь действовать тихо и быстро. Параллельно удивлялась, насколько быстро и естественно случился переход от 'все отдыхаем' к 'валим со всех ног', причем совершенно неясно — от кого, однако побыстрее. Руки продолжали трястись, вещи беспорядочно пихались в сумку, по-прежнему хотелось упасть на шершавый пол и забиться в истерике. Ольга закусила губу. И тут что-то коснулось волос, свалявшихся в плотный войлок, тронуло мягким, почти ласкающим движением. Ольга наклонила голову, скосила глаза вверх и прикусила кулак, чтобы не заорать в голос.

Потолок тоннеля исчез окончательно, вместо него — по прежнему моргая в чередовании реального и призрачного — опускалась знакомая девушке масса кожаных шнурков, похожих на пропитанное кровью и жиром мочало. Или паутину. Как это могло быть? Ольга не представляла и на логический анализ времени не оставалось.

— Бежим, — шепнула она, и перевода не понадобилось. Судя по зрачкам, Фидус если не видел то, что узрела спутница, то в любом случае чувствовал близость потусторонней жути.

Бежим...

Да, и в самом деле, укол был жестким. Тело Крипа все еще подрагивало в конвульсиях, однако Фидус мог даже ограниченно шевелить поврежденными конечностями. Ольга старалась не думать, во что превращаются при этом его и без того переломанные рука и нога, Крип, судя по выражению изможденной физиономии — тоже. На этот раз его почти не пришлось тащить, Фидус довольно бодро полз, вытягиваясь и отталкиваясь, как длинный краб. Но крутить запор люка снова пришлось Ольге.

Вывалившись наружу, Фидус упал, сильно ударился о каменный пол и не сдержал долгий мучительный стон, который застрял на самой границе с воем. Раненый побледнел еще сильнее, Ольга ухватила его под здоровую руку, помогла встать. Снова удивилась, насколько Крип высокий, когда не лежит и не крючится от боли. Кровь струилась по подбородку Фидуса, он прокусил себе губу и разбил нос. Видимо лекарства Машины разжижали кровь, потому что красная жидкость лилась обильно, как из хорошей раны.

— Надо уходить, надо уходить, — шептала, как заведенная, Ольга, стараясь не смотреть наверх. Она и так знала, что весь купол атриума уже пророс кожаной паутиной.

— Надо уходить...

Бежать.

Мысль о том, что Крипа можно просто бросить здесь, опять ввинтилась в сознание раскаленной иглой. Ввинтилась, кинула во все стороны отростки желания, раскрылась ошеломляющим пониманием — как это просто. Всего лишь разжать пальцы, сделать шаг в сторону. И Крип умрет. А она — возможно — будет жить. Кому она в конце концов нужна? То, что приближалось, наверняка шло за Крипом, который обгадил злодеям всю малину, как прямо написала Машина.

Кожаное мочало наверху дрогнуло, шевельнулось, как живое, пошло тяжелой волной. На каменный пол не то спрыгнуло, не то обрушилось нечто. Скорее даже гулко, смачно шлепнулось, разбрызгивая капли ярко-желто-оранжевой слизи. Ольга и Крип замерли статуями. О чем думал Фидус знал только он сам, а у девушки осталась одна лишь мысль, удивительно бессмысленная и одновременно здравая, с учетом обстоятельств: хорошо, что воды мало, а еды, считай. совсем нет и соответственно пила она буквально по глоточку. Потому что сейчас самое время обоссаться, это как минимум.

Создание было похоже на огромный бурдюк, размером примерно с корпус 'газели', обтянутый несколькими слоями перепончатых пленок. Мешок беспрестанно пульсировал, шел какими-то перистальтическими судорогами и вообще жил нездоровой, насыщенной жизнью. Как будто сразу несколько жизненных ритмов накладывались один на другой, распирая бесформенную тушу. По всей гнойно-желтой, с красными прожилками, поверхности, в беспорядке были разбросаны ... конечности. Во всяком случае это походило на конечности больше, чем на что-либо еще. Вроде бы щупальца, но с нещупальцевой угловатостью, как будто в длинных отростках хаотически, без всякого порядка и правил анатомии появлялись, чтобы немедленно исчезнуть, суставы. Ни глаз, ни чего-то хоть отдаленно похожего на органы чувств и вообще хоть какие-то органы у создания не наблюдалось. Но в то же время самый беглый взгляд создавал неприятное, отвратительное впечатление некой упорядоченности, жуткой, потусторонней целеустремленности в действиях слепой и глухой твари. Это было совершенно иррациональное чувство, которое явилось Ольге как завершенное знание вместе с четким пониманием — чем бы ни был мешок без костей, он явился по их с Крипом души.

Чудовище дрогнуло снова, заколыхалось в приступе очередных конвульсий, и Ольга кометой вышла на совершенно новый уровень страха, осознав, что внутри твари не какие-нибудь органы и прочая требуха, а руки. Невероятное множество рук, которые находятся в постоянном движении внутри бурдюка. Вполне человеческие ладони, пальцы, целые кисти перемещались под толстой пленкой, толкаясь, слепо нащупывая, стараясь процарапать выход. Как будто в гнойном бурдюке оказались заперты сотни, а может и тысячи душ, одержимых слепым желанием вырваться. То же самое происходило и с конечностями — омерзительная пародия на статую у входа в зал Машины, бесчисленные руки, плотно упакованные в слизь и желтовато-склизкий покров.

— Демон, — прошептал Фидус, и Ольга поняла без перевода, настолько внятно и узнаваемо это прозвучало. Надо полагать, некоторые слова не изменились и за хренову тучу веков.

Тварь шевельнулась и с неожиданной скоростью поползла-покатилась в люку, из которого считанные минуты назад выбрались беглецы. Неизвестно, что управляло демоном, разум, инстинкт или что-то еще, но это что-то держало под контролем судорожные перемещения поглоченных рук в туше, превращая в их слепые порывы во вполне целенаправленное движение. Докатившись до стены, бурдюк вытянулся в длину, как зашитый с двух концов обрезок кишки, поднял один конец на высоту почти в человеческий рост. Множество 'рук' схватились за штурвал вырастающими прямо из пленчатого покрова 'пальцами' — вполне человеческими ладонями, которые двигались как присоски, обтянутые все той же скользкой пленкой. Тварь 'напряглась', пошла волнами как пищевод, через который проталкивается большой кусок. Мгновение — и металл взвизгнул, как живое создание. С оглушительным хрустом и лязгом толстый люк вылетел из рамы вместе с петлями. Чем бы ни была тварь, похоже, что силой она обладала ужасающей. Еще мгновение — и 'кишка' вытянулась еще сильнее, извиваясь и подталкивая себя, залезла внутрь.

Не сговариваясь, Ольга и Крип поплелись в сторону, дальше и поскорее, как только можно. Оба с удовольствием бежали бы со всех ног, но даже у машинной аптечки был предел возможного. Лекарства сбивали боль, однако переломы и размозженные мышцы никуда не делись. Фидус был слаб, как младенец, и столь же медлителен. Создание, тем временем, невидимо хлюпало и ворочалось, бурча, как многократно усиленная отрыжка.

'Не успеем' — отчетливо поняла девушка, когда демон забулькал особенно громко. Громкий шлепок за спинами возвестил о том, что скотина вывалилась обратно, из тоннеля. Создание определенно было слепо, но как то же оно следовало за жертвами?! Ольга стиснула зубы, упрямо глядя под ноги, принимая на плечо вес Крипа. Раненый переставлял негнущиеся ноги, не хотелось даже представлять, какую боль он сейчас испытывает, несмотря на укол.

— Curre, — прошептал Крип, тяжело, с присвистом выдыхая. — Salvum fac temetipsum.

Он попробовал оттолкнуть спутницу.

— Пошел в жопу, — выдохнула Ольга, в свою очередь, толкая его вперед и бросая торбу. Тащить одновременно Фидуса и мешок было невозможно.

— Шевели копытами, мудачина ...

Сердце тяжело и часто колотилось о ребра, пот катился градом, омывая лицо, как в парной. Казалось, вся одежда, что на девушке, промокла насквозь в одну минуту. Девушка смотрела вниз и от непомерных усилий ее начало глючить — показалось, что при каждом шаге от стоп разбегаются полупрозрачные волны сиреневого пламени, а светящиеся отпечатки подошв держатся по нескольку мгновений, прежде чем тихо угаснуть на холодном полу с полустертыми эмблемами.

— Salvum! — уже в голос крикнул Фидус, молотя и отталкивая ее здоровой рукой, точнее сильно шлепая — на большее сил не хватало. Кровь залила ему всю нижнюю челюсть, сделав похожим на вампира, зрачки расширились едва ли не до границ радужки, как у безумца. Это было за пределами биологии, но Крип ухитрился побледнеть еще сильнее, так что сам казался выходцем из преисподней.

Ольга отпустила его и сделала несколько неверных шагов, стараясь не глядеть в сторону Крипа. Он же, наоборот, не сводил с нее взгляд. Если бы девушка посмотрела сейчас, то увидела бы, как горькая улыбка, точнее лишь бледная тень горькой улыбки тронула окровавленные губы инквизитора. Но Ольга не смотрела, отступая шажок за шажком, сжав руки в замок с такой силой, что, казалось, даже пальцы хрустят.

— Salvum, — повторил Фидус в третий раз, и девушка, наконец, побежала прочь.

Желтая звезда только готовилась выкатиться из-за края громадной панорамы, так что атриум тонул в предрассветном полумраке. Серые тени словно выпили все краски из окружающего мира, а жирное мочало наверху трясло путаными шнурами, выстриженными из человеческой кожи. Было очень тихо, лишь хлюпал и сопел слизистый мешок, распираемый неустанным движением тысяч рук, бесчисленного множества заключенных в нем душ. Окровавленный инквизитор выпрямился еще сильнее, хотя в глазах помутилось от боли в переломанной ноге.

— Imperatoris custodit animam meam, — прошептал Фидус Криптман, потому что на крик сил у него не осталось. — Император хранит мою душу.

Мешок двинулся прямо на Фидуса, перекатываясь и беспорядочно шлепая руками. За тварью оставалась широкая мокрая полоса и, казалось, что даже камень дымится от слизи. Крип все-таки до смерти боялся, в последнее мгновение, когда перепончатый мешок придвинулся вплотную, Фидус закрыл глаза. И атриум взорвался истошным криком.

Глава 15

— Кавалерия!

Крип зажмурился еще плотнее, думая, что у него предсмертные галлюцинации.

Значит, вот как выглядит смерть... Что ж, достойный финал не слишком то удачной жизни.

— Кавалерия!!

Ничего не происходило. Никто не убивал его. Только вонь расползалась плотным облаком, забивая распухший нос, как жесткая вата. Фидус чувствовал огромную тушу, что замерла на расстоянии вытянутой руки, слушал бульканье в гнилой утробе и ровный скользящий шум, словно от бесчисленных пальцев, что шуршали изнутри по демоническому мешку.

Кто так страшно кричит? И откуда лязг?

— КА-ВА-ЛЕ-РИ-Я!!! — вопила в голос Ольга, стуча по железным перилам клинком старого ножа. — Я зову кавалерию!!!

Бурдюк шустро рванул вперед, игнорируя Крипа, просто сметя его с дороги. Мгновение, разинув рот, Ольга смотрела на катящийся желвак, что торопливо подталкивал сам себя отростками-'руками'. Чудовище двигалось невероятно быстро для создания с такой массой, да еще лишенного ног. Ольга подумала, что, быть может, идея звать на помощь была не такой уж хорошей. Более того, скорее всего от этой самой идеи сейчас таки придется сдохнуть...

Мысль как-то сама себя исчерпала, трудно думать на бегу, когда улепетываешь со всех ног. Ольга перемещалась вдоль перил, по направлению к обзорному экрану. Она рассчитывала добежать до колонны, что высилась дальше. После, миновав толстый граненый столб, резко повернуть и попробовать скрыться в лабиринте 'офисов'. С каждым шагом становилось все яснее, что хрен там плавал. Просто не дойти. Она не сделала поправку на собственное истощение и горы мусора, которые приходилось обходить, петляя. Только сейчас Ольга поняла, насколько же ослабела после нескольких дней бескормицы, хронической усталости, а также нескончаемого ужаса. Ноги, казалось, едва шевелятся, любая помеха — даже мелкая щепка под кроссовкой — угрожала опрокинуть. Девушка уже не бежала, а скорее быстро шла. Бульканье приближалось, демон с легкостью держал темп, перекатываясь чуть-чуть быстрее ольгиных шагов, ровно настолько, чтобы у жертвы не осталось надежды оторваться и скрыться в анфиладе безлюдных помещений. И тут ее ушей достиг самый замечательный на свете звук, прямо-таки ангельские трубы — уже знакомое шипение, ради которого, собственно, беглянка и затеяла перфоманс с воплями.

— Быстро ... сука ... — выдавила из себя девушка, останавливаясь.

Пришлось согнуться и опереться руками о колени, глотая воздух мокрым ртом. Так, тяжело дыша, она увидела как две тонкие херни, похожие на короткие косы или дико длинные когти, легли на кованые перила. Дрогнули, принимая вес невидимого тела, да так, что на металле остались видимые зарубки. Кракозябра перемахнула перила одним слитным движением, оказавшись ровно посередине линии, соединяющей Ольгу и мешок, метров по пять в каждую сторону. Вблизи тварина казалась еще более жуткой, чем на алхимическом складе, и притом какой-то ... цельной. И неживой. Несмотря на явно биологическую природу скотэ как будто располагалось ближе к машинам нежели существам из плоти и крови (и хитина, в придачу). Слишком убийственное, слишком механически-точное.