Маг поневоле

Я ещё больше напрягся, вжавшись в стену. Не верил я Вимсу. Совсем не верил. Перед глазами встало лицо Ставра. Испуганный юноша, с глазами старика и взглядом затравленного зайца. Мог ли он нас предать? Легко! Тут даже двух мнений быть не может! Но вот в чём закавыка. Даже я, человек, ещё только познающий этот мир и многого в нём ещё не понимающий, нисколько не сомневаюсь в том, что это предательство Ставру ничего бы не дало. Ну не отпустит его Никодим.... Нипочём не отпустит! В лучшем случае бонус какой-нибудь за старание выдаст. Глашку дам позовёт или накормит от пуза. Но то, что не отпустит — это точно! А с нами у него реальный шанс спастись был. Ну не идиот же он?! Врёт Вимс. Врёт! Ещё понять бы зачем? Ему-то убивать юного мага, который, буквально, в рот заглядывал, тоже смысла нет. Или я чего-то не знаю?

— Ты бы кистень свой обратно за пазуху сунул, — даже не оглянувшись, прошелестел губами маг, по-прежнему не сводя с меня глаз. — Ты, детинушка, не гляди, что у меня наруч на руке. Я пожил уже немало и все эти годы не только магию изучал.

В следующее мгновение, Гонда кинулся, мелькнув в полумраке смазанной тенью. Я кинулся следом, спеша на помощь другу. Вскрик Гонды, буквально, на мгновение, опередил удар, выбывший у меня весь дух из груди. Сколько я пролежал, пытаясь протолкнуть, сквозь отказывающиеся работать лёгкие, хоть крупицу воздуха, я и сам не скажу. Судя по ощущениям, наверное, целую вечность. Вот ведь гад! Как будто лошадь копытом пнула!

— Очнулся? — Голос Вимса буквально сочился участием. — Вот и хорошо! Посиди теперь. Отдышись. А главное, на меня больше не кидайся. А то я, ненароком, и горло твоему сотоварищу перерезать могу.

Я ошеломлённо встряхнул головой и, вглядываясь в неясный полусумрак, с трудом разглядел две фигуры, прильнувшие друг к другу.

— Что ты хочешь колдун? — Чувствовалось, что Гонда говорит с трудом, буквально выдавливая слова сквозь плотно сжавшиеся губы.

— Того же, что и ты. — Голос мага буквально взорвался весельем. — Выжить!

— И? — Гонда сделав паузу, шумно вздохнув. — Раз я всё ещё жив, значит, и мы с Вельдом можем выжить?

— Вполне! — Одобрил его вывод Вимс. — Почему нет?

— И чего же ты хочешь? — Я, наконец, настолько отдышался, что смог принять участие в беседе. — Зачем ты Ставра убил?

— Я уже говорил. Предать он нас хотел. — Вимс, очевидно, даже в потёмках, умудрившись, заметить недоверие на моём лице, прервался. — Не веришь? Ну и Лишний с тобой! Вот ты, — склонился он над Гондой — Как ты думаешь. Могу я сейчас вам обоих прикончить, али нет?

— Можешь, — голос Гонды был на удивление спокоен, — но не хочешь. Хотел бы, уже убил бы. Чего тебе от нас нужно то?

— Да ничего. — даже как-то удивился старый маг. — Пусть Трое меня проклянут, если вру! Я только защищался! И в любом случае, не вам меня судить! Я что хочу предложить. — Вимс скользнул в сторону, отпуская Гонду. — Спасаемся вместе. А ежели вы навёты на меня, потом, возводить будете, то пусть отцы-радетели нас рассудят!

— А ты нам в спину не ударишь? — Злость меня душила, подобно обезумевшей анаконде. Вот ведь! Прав был Гонда! И ради него я рисковал?! Дебил!

— А зачем? — Искренне удивился старый маг. — Прав твой друг. Хотел бы убить — уже убил бы! И заметь, Вельд. — Вимс, резко повернувшись, наклонился и буквально упёрся своими глазами в мои. — Без послухов мне проще было бы. Вас всех убили, а я, чудом, вырвался. Так нет. Я вас спасаю. Идите — хулу на меня, коль хотите — возводите!

— Вообще-то! — Меня даже передёрнуло, от наглости Вимса. — Мы.... Да, нет. Гонда, тебя спас.

— Правильно, — не стал отрицать старый маг. — И ты ещё вступился. Потому и живы оба! Я добро помню! Потому и предлагаю сейчас. Вместе спасаемся, в спину друг другу не бьём! А как доберёмся до отца-послушника, рты вам закрывать не буду. Не боюсь я вашего поклёпа — чай, оправдаюсь!

Я тяжело вздохнул. Не верю я Вимсу! Совсем! И ведь, что обидно, вначале, старик мне очень понравился. Цельный он какой-то! Нет в нём гнили! Но Ставр.... Ну не верю я! А, с другой стороны — выбор, какой? Либо с ним, либо с горлом перерезанным! И это притом, что он нам рты не затыкает. Спасёмся, мол, а там что хотите, то и говорите. Получается, с моей стороны, и обязательств никаких нет!

— Хорошо! Я согласен! — Похоже, Гонда просчитал все варианты гораздо быстрее меня. — Нож только убери! Идти уже нужно! Светает уже!

— Нужно так нужно! — Согласился я, вскакивая на ноги. Было понятно, что дальнейшая дискуссия ни к чему хорошему не приведёт. Либо Никодима с Тимофеем дождёмся, либо Вимс всё-таки прирежет. Нужно уходить. С богом.... То есть, с этими... с Троими!

Глава 6

Следующий день дороги прошёл спокойно. Мрачный лес, остался далеко позади. Потянулась относительно безопасная, по словам Гонды, степь. Подсохшая дорога, юркой змейкой снующая посреди высокой травы, была довольно удобна, и отдохнувшие быки бодро тащили повозки вперёд, в сторону очередной, пока ещё не видимой, деревни. Соответственно, поднялось настроение и у моих спутников. Бодро переругивались воины, затянул что-то, на этот раз гораздо громче и не такое заунывное, всё тот же незадачливый возница. Оживились и мои попутчики. Разговор, в основном, сводился к обсуждению моего ночного приключения и незатейливым шуткам о невероятном умении найти себе неприятности на пятую точку и затем, каким-то чудом (хотя тут-то ясно каким — тем, что рядом идёт!), этих неприятностей избежать. Ну и, конечно, злорадствовали по поводу постигшего вредного старосту возмездия.

— Видели бы вы его рожу, когда Вельд с Вимсом из нашей халупы вышли! Он стоит такой важный, рядом с отцом-послушником. В сторону Гонды злорадно скалится! — В который раз, заржал Марк. — А тут они! Никодим аж побелел весь!

— Это да! — согласился с Марком его неизменный напарник. — Здорово это вы придумали, у нас до утра спрятаться. А у Тимофея глаза чуть на лоб не вылезли!

— Да мы, вначале, к десятнику хотели бежать. Да, смотрим, возле дома старосты, уже мужики толпятся. Шум то мы может, и подняли бы. Да только, пока Невронд со своими воями глаза после пьянки продрал, нас давно скрутили бы. Ну а опосля, конечно, Никодим перед Неврондом повинился бы, за то, что мужики по пьяному делу бучу учинили и ему спокойно почивать не дали. Ну и гостинец какой-нито преподнёс бы. Невронд бы и успокоился. А всё он. — Гонда насмешливо покосился на меня. — Протянул до свету со своими магами. Чутка, не попались!

— Ну не попались же! — Начал горячится я. — Наоборот, всё даже лучше получилось. Я одного не пойму. Ты же всё время боялся, что мужики, в любой момент, в избушку прийти могут. Ну, с проверкой. А они туда так и не сунулись.

— Сам дивлюсь, — беззаботно пожал плечами мой друг. — Видать часто они этим промыслом занимались. И всё с рук сходило. Обленились совсем!

— Ну не знаю. — Лузга повертел в губах сорванную до этого травинку. — Сам подумай, чего им опасаться было? Самим сидельцам не в жизнь из подполья не вылезти, а чтобы их кто-то спасать пошёл. Ночью. В чужой деревне. В чужой дом залез. Да такого отродясь не было! Иногда мне кажется, что ты такой же ушибленный, как и он, — кивнул он мою сторону, ничуть не смущаясь, что я тоже слушаю. — Тогда понятно, почему вы друг к другу тянетесь!

Марк весело заржал, соглашаясь со сказанным.

— Не. Я не пришибленный. Я умный, — усмехнулся краем рта Гонда. — Я, как Вельда уволокли, весь вечер на погостье крутился, за избушкой той наблюдал. Вечереет, а не одного огонька в окошке не засветилось. Значит, нет там никого! Кому же охота в потёмках сумерничать? Особенно, когда в доме Тимофея стол накрыли. Удачу свою, значитса, обмыть. Ну а ночью, кому оно надо, особо после пьянки, сторожить то? Сидельцы и так не убегут. А то, что их освободить могут, сам же говоришь, и в голову никому прийти не могло. Так что, не сильно я и рисковал. Ну, а кроме того. Очень уж мне хотелось Никодима с Тимофеем под правёж княжеский подвести. — В глазах Гонды, в этот момент, промелькнуло что-то такое — жестокое. — Не понравились они мне шибко.

— А что им будет, по суду то? — Поинтересовался я, бросив взгляд на последнюю телегу, где угрюмо сидели связанные мужики.

— Да всё что угодно, — хмыкнул весело Лузга. — Говорят, господине князь на выдумку шибко силён.

— Ну да, — согласился с ним Марк. — Зря они ушлёпков умыкнули, особенно тех, что в Горбатый острог топали. За тебя их бы только храмовому суду предали. Ну, забрали бы их отцы-вершители, да в ходоки определили. Так там смерть лёгкая. Ушёл в запретный город и не вернулся. Ну и баллот тянуть бы, конечно, деревенских заставили. Как же без этого! А вот ушлёпки на службе княжьей находились. Княжество, значитса, от лихого степного люда боронить должны были. Колдунов хоть и не любят, а польза от них на стенах немалая. Потому и школы мажески появились. Так что князь, точно, осерчает.

— Да его уже то взбесит, что он повелел, а какая-то деревенщина этому препятствовать вздумала, — хмыкнул Марк. — Видел я, один раз, господине князя, в городе, во время праздника. Лютый дядька!

— Да уж. Лучше вместе с нами до города в ушлёпки топать, чем на телеге, на правёж, к господине князю ехать, — согласился с ним Лузга.

— Зато деревню от баллота спасли, — почесав голову, задумчиво заявил Гонда.

— Это как? — Не понял я. — Меня-то они всё одно похитили?

— По имперским законам, правёж только один раз правят, — покосился на меня Гонда. — А ежели провинностей много, то судят по самой тяжкой.

— Это что же, получается, — недоверчиво хмыкнул я. — То есть, если я предположим кого-то убью, то грабить потом, могу безнаказанно? Сколько душе угодно? И за это мне уже ничего не будет?

— Ну да, — согласился со мной Гонда. — Жизнь то у тебя одна? Ну, отрубят тебе за разбой руку. Так тебе не всё едино, мёртвому то, есть у тебя рука или нет?

— Как-то странно ты рассуждаешь, — немного растерялся я. — Ну, а если сначала руку отрубить, а казнить потом, на следующий день, например? Ну, чтоб помучился.

— Ишь ты, ушлый какой! — Возмутился Лузга. — Ещё день прожить захотел! А может тебя и целый год не трогать потом? Нет! Тут всё должно быть по справедливости! Заслужил смерть — получи! И неча тянуть!

Я сконфуженно почесал голову, не найдя что возразить.

— Слушай, — Гонда решил сменить тему. — Ты вот с магами вместе в подполье полночи просидел. Может они рассказывали чего? Ну, как там живётся то. Ну, в школе мажеской?

Лузга с Марком тоже заинтересованно уставились на меня. Оно и понятно. Сами скоро такими будем. Одно дело понаслышке знать, другое — от первоисточника сведения получить.

— Да они мало что, про это говорили, — вздохнул я. — Всё больше о своей судьбе переживали. Я только понял, что после окончания школы, по пять серебрушек на руки дают.

— Вот это дело! Деньга не малая! — Радостно потёр руки Марк. — Сначала наемся от пуза, а потом по бабам. Говорят, они в городе хороши!

— Может и хороши, да и стоят дорого, — остудил его пыл Лузга.

— Ага, — поддержал я его. — А Ставр ещё говорил, то с магов вдвое большую плату берут. И в подполье они из-за этого попали, потому что все деньги на шлюх, за одну ночь, спустили.

— Ничё, — хлопнул задорно Марк Лузгу по плечу. — Мы умнее будем! Не то, что этот Ставр.

— Жалко его. — У меня перед глазами встало, перекошенное отчаянием лицо юного мага. — Столько пережить и умереть в шаге от спасения. За что его Вимс убил, вообще непонятно. Неужели ему, и вправду, за это ничего не будет?

— Раз Невронд с собой, в Вилич, не поволок, значит, ничего, — пожал плечами, в ответ, мой друг. Было заметно, что судьба мага-убийцы его совершенно не интересует.

— А почему? Ставр же на службе княжеской был. А он его убил! При свидетелях! И чего за него Мефодий, вдруг, заступаться начал?

— А ты разве не заметил, как старый колдун отцу-послушнику что-то показал украдкой? — Хмыкнул в ответ Гонда. — Небось, грамотку, от герцога твинского, охранную! А тот, бают, самому государю императору дальний родственник! Вот и не захотел отец Мефодий связываться. Себе дороже выйти может! В Виличе отцу-приору обскажет всё. Пускай тот и решает, как быть. А с послушника и спросу нет!

— Будет каждому ушлёпку господине герцог грамотку выдавать! — Не согласился с Гондой Лузга. — Больно нада!

— А почто тогда отец Мефодий такой ласковый с ним стал? — Гонда иронично изогнул брови. — Будто мёду сладкого объелся!

— Я думаю, что он не просто колдун, а маг храмовой. Вот отец Мефодий и отступился! Не по чину ему ушлёпков храмовых судить!

— А, разве, такие бывают? — Удивился я.

— А то! — Тряхнул головой Лузга. — Храму немало колдунов служит! Обереги им делают, в кристаллы силу мажеску вливают, города запретные от люда воровского отцам-вершителям стеречь помогают. Тварей магических, что из пустошей иной раз вылазят, опять же, изничтожают. Зато им и послабление немалое идёт!

— И подсудны они только суду храмовому, — важно изрёк Марк. — Даже господине князь колдуна судить не может, коль тот ему храмовую басму покажет. К отцам-радетелям татя отошлёт!

— Так отец Мефодий тоже служитель Троих, — хмыкнул я в ответ. — Разве он...

— Отец Мефодий всего лишь послушник! — Перебил меня Гонда. — Он жрецом Троих только через несколько лет станет, если будет на то благословление богов! И храмовой суд вершить не может!

— А почему тогда его во главе обоза послали? — Не понял я.

— А кто же ещё поедет? — Криво улыбнулся Гонда. — Дорога длинная, да не безопасная. В пути всяко случится, может. Вон нас чуть волколаки не сожрали! Кому своим животом понапрасну рисковать охота? Вот и посылают жрецы за оброком послушников. Вернутся хорошо — а нет, так не велика потеря. Другого кого возьмут!

— А в деревне Вимсу ничего не грозит? — Я всё никак не мог смириться с тем, что убийство сошло магу с рук. — Обоз уехал, деревенские озлоблены.

— Неа, — покачал головой Гонда. — С него, теперича, пылинки сдувать будут. Деревне и так правёж княжеский предстоит. Не одни же они в этом участвовали, — мотнул юноша в сторону связанных. — А если ещё и что-то со спасённым магом случится. Ну, это уже открытый бунт!

— И что с ними тогда будет?

— Ничего не будет, — хохотнул из-за моего плеча Лузга. — Ни их, ни деревни!

— Ну да, — согласился с ним Гонда. — Бунтарей тут ещё пуще степняков не любят. Так что, теперь, Вимсу ещё и провожатых дадут. Чтоб, значитса, до Вилича живым дошёл наверняка.

— И харч хороший в дорогу положат, — горестно вздохнул Марк.

В деревню мы вошли уже почти ночью. Собственно говоря, и деревней то эти пяток покосившихся изб, сгрудившихся в кучу, за высоким забором, можно было назвать с большой натяжкой. Так — хутор-переросток. В ней даже погостного двора не было и послушник, скорчив недовольную физиономию, величественно проследовал в дом старосты — юркого, суетливого старика с закатанным за пояс пустым правым рукавом. Стража и возницы, с грехом пополам, разместились по остальным избам, кое-где даже вытеснив хозяев в сараи. Нам же достался полуразрушенный навес, служивший, у местных, хранилищем для сена.