Кшатрий с соседнего двора

— Понятно — ничего не понял Максим. Как это даже в администрации района не знали. Они там про все знают. И про всех.

— Это ты хорошо придумал, Макс, на юридический в МГУ поступать, я сам там в свое время учился — живо заговорил Федорцов — я уже команду дал, будем тебя туда отправлять на учебу, второе высшее будешь получать.

У Максима в горле пересохло, удар был очень сильный, от такого не сразу оправишься.

— Ладно, сам вижу, что на учебу серьезно настроен. Помогло все-таки наше чтение, не зря занялись с тобой. Давай, Макс, выздоравливай, завтра наберу.

Надо начинать базары фильтровать, приходил в себя после такого потрясения Макс, причем не только с самим Федорцовым, но и по телефону. Все время до выходных Максим промаялся, проваландался, а в субботу днем сходил, навестил напарника в больнице.

— Привет, правофланговым терминаторам Советского спорта — гаркнул Макс, заходя в палату к другу, она была одиночной, с приличным ремонтом. Цветы даже стояли сиреневые на подоконнике. Красивые, но Макс в них не разбирался, он животных любил.

— Здорово, брат — Серый встал, тепло обнялся с Максом. Макс положил в тумбочку Сереге гостинцы: фрукты, сладости и бутерброды с сырокопченой колбасой, которую он старался не есть, хотя очень уважал.

— Ну как? Приемлемо? — спросил Макс, передразнивая тон и голос Федорцова.

Серый рассмеялся — Более чем. Ты-то сам, живой смотрю, бодрый уже?

Тут парни нахмурились, было, что обсудить на повестке дня.

— Быстро все произошло — Серый сидел, как всегда спокойный — захожу, кроме охранника нет никого. Смотрю на украшения. А они какие-то разные все, вроде новое все, только будто...

— Из разных эпох — подсказал Макс.

— Во-во, так и есть — согласился Сергей — Пять минут походил, и охранник вдруг удалился. Вернулся уже с этой мадам. Такая внешне приятная дама, не девушка уже, конечно, но симпатичная. Злая очень, это мне сразу понятно стало. Маникюр дорогой, но ногти уж очень длинные, я таких не видал никогда. Стал с ней общаться, а она, Макс, сразу поняла все про меня. Я ей говорю, дескать, желаю серьги заказать для девушки, а она смеется, откуда у Вас, молодой человек, деньги на такую вещь, с Вашей то зарплатой — Серый нахмурился — а потом зашел этот, и не глядя на меня, походя так, с локтя мне врезал в челюсть. И я сразу ушел, расплылся, даже не видел как охранника того завалили.

Воцарилось молчание.

— Да, силен уж очень, дядя этот — прервал паузу Макс.

— Согласен мощи достаточно, но, думаю, больше, чем силен, самоуверен он — рассуждал Серый — не допускает даже проигрыша.

— Это верно — Макс вспомнил свою бестолковую и скоротечную атаку и убежденность незнакомца в своей победе.

— Тактически с ним надо в бою действовать — Серый, видно тоже любил картинки схваток выстраивать — не напролом, а с подготовительными действиями — замолчал — но не одному лезть к нему, это в любом случае. Скопом на него идти. Слышишь, Максим?

— Да знаю я, Серег. Согласен с тобой полностью, валить его надо толпой, чтобы никто из наших не пострадал больше.

Пообщались еще немного, а когда Макс собрался уходить, Серый вдруг вспомнил — У нее где-то в подсобном помещении ювелирного магазина зверюга была.

— Зверюга? Дикая что ли? — заинтересовался Максим.

— Не знаю, мяукал кто-то, на кошку похоже, но очень мощный звук был, будто кот огромный.

— Кошек я люблю — сказал Макс и, вспомнив тигра из зоопарка, добавил — и крупных тоже. Выздоравливай, брат, быстрее, соскучился уже без наших выездов.

В воскресенье ближе к вечеру Макс заехал в гости к Гии, послушал новости с района, посмеялся с другом, попил кофе и поехал домой. Было уже шесть часов вечера. На подъезде к центру города зазвонил мобильный телефон.

— Але — не глядя на определившийся номер произнес Максим.

— Добрый вечер, Суров, как Вы себя чувствуете?

— Спасибо, Настя, лучше намного — ничего себе, вот так звонок, изумился Макс. Еще и воскресенье вечером, может проблемы какие — Случилось чего?

— У меня нет, просто хотела поинтересоваться в отношении здоровья Вашего, но я так понимаю, все нормально у Вас, вот слышу едете куда-то.

— Да, ездил к другу одному в гости кофе попить.

— Понятно — Настин голос звучал не уверенно, как обычно это было, а еще там были какие-то незнакомые нотки, которые Макс ощущал, но не мог определить, какие чувства Насти они выражали — я анкеты Вам забыла передать, у меня в столе лежат, потом заберете.

— Да, нормально все — у Макса была уверенность, что причина звонка не в анкетах, а в чем то еще.

— Максим — Настин голос вдруг стал совсем другим, Макс понял, что сейчас с ним разговаривает именно та Настя, которой она являлась, по сути, без ширмы, состоящей из холодного и демонстративно-делового общения, без надменной манеры вести разговор, настоящая, спокойная и добрая девушка — тот человек, которого сейчас все ищут, и который Вас чуть не убил, он очень опасен. Я знаю, мы с дядей Колей о нем много раньше говорили, он мне рассказывал, как они с папой — возникла пауза, не легко ей это обсуждать, мелькнуло у Макса, ему самому стало как-то душно, он взмок — с трудом уничтожили этого... Он и не человек может вообще или уже не человек. Они его не просто лупили, папа с дядей Колей очень сильны были, дядя Коля так сам, как титан, а когда на ногах был еще, вообще вне конторы без дел не появлялся, обычные люди его сильно страшились.

— Насть, не переживайте — Макс решил приободрить девушку, да и сам захотел отвлечься от разговора, слишком он у него много эмоций вызывал смешанных — разберемся. Бывало и хуже — а сам подумал, что сложнее, чем со стоматологом, ему никогда не было.

— Не надо — Настя тоже Максиму не поверила — не говорите так. Они его на заводе одном сами убить не смогли, и тогда дядя Коля его в пресс засунул гидравлический, который жесть спрессовывает и раздавил. Он мне это сам рассказывал, видел, как там кровь лилась из всех щелей — Настя замолчала, видно вернулась к своим воспоминаниям об отце, решил Макс.

— Настя, гада этого я уничтожу — устал ходить вокруг да около Максим — в этом можете не сомневаться. И за батю Вашего отомщу, и за друга моего, ну и за дядю Колю рассчитаюсь — заканчивать надо разговор этот, что-то душа разбередилась у Максима, а нужно в норме себя держать, не давать эмоциям нахлынуть.

— А я не хочу, чтоб ты с ним разбирался — сказала вдруг Настя.

Макс даже опешил, не ожидал такого поворота.

— Не хочу, чтобы ты искал его, выслеживал, ехал его убивать. Не желаю вообще, чтобы ты нем думал — голос Насти из мягкого стал жестким, даже злым, такая Настя была Максиму даже привычнее — забудь про этого выродка раз и навсегда, пусть вон Лодброки с ним разбираются, к ним еще кучу народу придали в помощь, без тебя разберуться, что ты вечно лезешь везде — голос Насти вдруг в конце перерос в крик, и она разрыдалась. Нахлынуло у девки конкретно, прикинул Макс, воспоминаниями про отца нервы свои расшатала.

— Обещай, что не пойдешь за ним — попросила вдруг успокоившаяся Настя.

— Обещаю — а чего там обещать, делов то, сложно что ли. Макс уже всем пообещал одному не ходить, осталось еще и самому стоматологу набрать, сказать, мол, не волнуйся за меня, я к тебе не пойду, как минимум с толпой немаленькой завалимся, так что можешь спать спокойно, зубы только на ночь почистить не забудь.

— Точно? — Настя вроде успокоилась, да и Макс к дому подъехал.

— Отвечаю, чтоб мне всю жизнь про сыщиков рассказы читать, если вру — поклялся страшной клятвой Макс, аж самому не по себе стало.

Они распрощались, Настин голос еще звучал недоверчиво, но, по большому счету, она уже успокоилась, поверила Максу, слишком клятва серьезная была. Макс поднимался к себе по ступенькам на третий этаж и думал, что с женщинами сложнее, чем с блатными и сотрудниками спецслужб вместе взятыми.

— Слышь, Старая, давно ты мое проверяла?

— Каждую неделю хожу, сам знаешь. В порядке все там.

— Отправь кого-нибудь, чтоб забрали его и мне принесли.

— Зачем еще, там целее будет.

— Нет, не целее. Чую, пронюхали те молодцы про него.

Глава одиннадцатая

В понедельник Макс особо в постели залеживаться не стал, соскучился по тренировочному процессу, подкинулся ни свет ни заря, аж в десять утра. Позавтракал немного, ни к чему брюхо перед занятиями набивать, собрал спортивную сумку и пошел в зал. Прибыл на место где-то в пол двенадцатого дня, тренирующихся никого нет, все ребята из Отряда, кто на выезде, кто на дежурстве, есть только неизменный дядя Коля, как небольшой танк на своем огромном кресле. Поздоровался тепло с Максом, справился о здоровье, отрывать от тренировки не стал, примостился на кресле своем напротив уголка, где висели груши боксерские и добродушно принялся наблюдать, как Максим их околачивает.

Макс работал спокойно, не в Бронике, восстановиться надо, а то так и порваться не долго, если сразу после больнички в полный рост работать. В легкую начнем, подумал Максим, а там, если хорошо пойдет, можно будет на Бронике попробовать. Соскучился Максим по своим любимым бойцовским ударным связкам, вначале не вкладывался, потом мощнее начал с оттяжкой вкручивать руками, локтями, ногами.

— Полегче — притормозил его дядя Коля — особо не надо здесь силу показывать, потихоньку втыкай, кровь погоняй сегодня. Без фанатизма и в душ.

Макс с дядей Колей согласился, хотя уже жуть как хотелось лупить, проваливаясь с ударом вперед (в бою то так тоже лучше не увлекаться).

— Хорош, спортсмен, красавец — доволен был дядя Коля, что в такое непопулярное для посещения спортивного зала время, как середина дня понедельника, в его берлоге, появился Максим — как будто не из больницы вернулся, а с курорта морского.

— Как самочуха, дядя Коль? — Макс подошел к гиганту, тело отреагировало на тренинг привычно, пульс приходил в норму после активных усилий.

— Да мне то, чего — усмехнулся дядя Коля — сижу здесь в пещере, за Вами приглядываю, чтобы не угробили ни себя, ни друг друга. Хорошо мне, Максим, я дома, среди своих. А ты как в себя пришел? Форма то, я вижу, особо не растерялась, скоро вообще прилично набирать начнешь. Я про дух твой спрашиваю? Ни куда не делся он?

Серьезный вопрос, Макс особо по таким вещам не заморачивался, а сейчас прислушался к себе, нет ли где боязни какой, или бреши в душе, через которую страшная зараза к человеку попасть может, если вовремя эту брешь не закрыть. Зараза это называется по всякому, суть то не меняется, а имен у нее много. Может называться страхом, может ленью, а бывает ее еще фразой формулируют 'так сойдет', или, например, 'а что я сделать могу, от меня не зависит ничего'. И человек, любой, кем бы он ни был, может стать такой заразе подвластен, если с серьезными препятствиями в жизни столкнется, которые, по его мнению, решить не сможет, или в принципе может, да только не понятно какой ценой это для него обойдется. Может и не надо тогда, думает он, делать ничего, напрягаться, потеряю больше.

Ну а если человек так думать начинает, и перед препятствием пасует, то жизнь его, конечно, не останавливается, просто она ему другой путь показывает, чтобы препятствие это обойти. И путь этот будет настолько для человека длинным и не простым, а скорее еще и унизительным, насколько для него было важно с той проблемой разобраться, которую он в итоге решать и отказался.

Вот и Максим знал, что нет у него иных путей, как только тот, который к стоматологу лежит. А если там, на стоматологе путь Максима завершится, то значит так оно и надо. А по другому Максим и не представлял себе. Не умел он обходить препятствия, по другому его жизнь воспитала.

Но дяде Коле Макс отвечать не торопился, потому, как не знал, есть у него страх или нет, да и какая разница, все равно он будет на газ до отказа давить со страхом или без. Главное, чтобы страх этот не стал за Максима решения принимать. Не будет, Максим уверен был, не будет никогда страх за меня решения принимать.

— По ходу разберемся, дядь Коль — произнес Максим, че перед дракой лишнее говорить. В схватке решится все.

— Все правильно — дядя Коля согласен был — в бою все станет ясно — замолчал на мгновение — но это не значит, что к любому сопернику, тем более к врагу, одинаково относиться нужно. Это враг особенный, таких у тебя не было еще, да и ни у кого не было.

— Ну, вы же его с отцом Настиным заломали в итоге — возразил Макс.

— Заломали, было дело. Получилось его в пресс затолкать, а иначе бы не вышло. Один на один он меня бы спокойно убрал и дальше пошел. С ним нельзя в силу играть, не тот случай. Но и это не главное — опять на секунду приумолк дядя Коля — слишком живучий он, с такими ранами не выживают, а он скачет, как будто его на части не рвали. Есть у него какой-то секрет, лекарство или стимулятор, который ему умереть не дает.

Сюжет, конечно, думал Макс, помимо того, что лупит дядя нормально, так еще и силы восстанавливает на ура. Плохо, но делать нечего. Будем прорываться.

— Он же не из наших, откуда силы то он столько набрал? — интересно было Максиму, что ни говори, почему у стоматолога здоровья вагон. Ну да, крепкий, Максима покрупнее, но чтоб с Максимом, как с ребенком, не то здесь что-то.

— А вот здесь, Максим, как раз все понятно — усмехнулся дядя Коля — тот, кто по правилам не живет, будет всегда сильнее того, кто правил придерживается.

— Как это?

— Да просто говорю. Возможностей у него больше. Нет преград, которые другие перед собой ставят, чтобы окружающим не навредить. Этот упырь всю свою подлючую жизнь только жрет, все под себя гребет, девок, сокровища, ресурсы какие, ничего не оставляет. Не изначально он, я думаю, таким был, постепенно поменялся. И всегда ему было мало, и так ему понравилось, видать, все грести, что к людям он стал относиться, как к еде. Не нужны они ему стали, как товарищи, подруги. Вот ты с вареной картошкой на тарелке дружишь?

— Нет, Вы чего? — Максиму стало смешно. Тут он вспомнил — а он со мной всю дорогу общался. Веселился даже. По своему веселился, конечно, но все равно.

— Ну, вот ты за завтраком телевизор смотришь, чтоб процесс поприятнее шел?

— А при чем тут это?

— Ну, вот и он с тобой общается, как будто за едой радио слушает, чтоб нескучно было. Но так получается, что если ты к людям относишься, как к бутербродам с колбасой, то и они к тебе будут аналогично относиться. В смысле не есть тебя захотят, а избегать будут общения с тобой, как минимум, ну и найдутся, понятное дело, те, которые с тобой разобраться захотят. И остается этот живоглот сам по себе, он никому не нужен и никто ему не нужен, только жрать давай.

— Так получается, это любой так может — Максим удивленно смотрел на дядю Колю.

— Не любой, конечно, но кое-кто. Если постарается сильно — дядя Коля смотрел на Максима — вот ты Максим, например, спокойно сможешь таким путем силу набрать. Только вопрос один — захочешь ли один на свете остаться и жить среди тарелок с едой.

Максим представил, что сидит у себя дома за кухонным столом, на котором стоят блюда, в одном Гия грустит, в другом Снегирь недовольствует, в салате Маршак мается, супчик с Серым, ну и понятно Настю на десерт. Жуть какая-то, лучше сразу сдохнуть. Нет, конечно, Настя на десерт, это совсем не плохо, но только не в тарелке и не в качестве еды. Да, выходит дядя Коля не только телом, но и душой и умом силен. Удачно пообщались.