Это не я!

— Ты прав, Хранитель… Ну-ка… Вот! Рейтинг двенадцати лучших мест для семейного отдыха на море! Гоа… так — "скучная трата времени в окружении коров и грязной воды".

"Не пойдёт"! Это мы грянули хором вместе с Хранителем. А дальше? Куба — уже лучше, Малайзия, остров Борнео — очень неплохо. Во! Бали! Танджунг Беноа. Как звучит-то! Но — пишут, что не всегда чистый океан, грязноватый песочек…

— Скачем на Борнео! Читай, что тут нам рекомендуют: "лучше ехать с апреля по октябрь, чистое море и песчаные пляжи, виза не нужна"… Ну, её у нас всё равно не будет, а сейчас именно октябрь. Решено, Борнео! Хочу в чистое море, а потом на дивные песчаные пляжи, на белый нетоптаный песочек! Рассчитывай трассу перехода, Хранитель. А я пошёл собирать народ.

— Я всё посчитаю, конечно, Игорь. Но вот тебе простой вопрос: а чем ты будешь расплачиваться там? Золотом? Или сталью клинка?

— Ерунда! Заскочим в Америку и наложим на них маленькую санкцию. Точнее, отложим себе. Они там приняли охеренный военный бюджет. Даже траты против нашего газопровода включили, и немалые деньги для боевых хохлов выделили. На войну с нами, опять же. Вот Пентагон теперь просто призван оплатить наши расходы на день отдыха. Считай путь в его финотдел. Там затаримся зелёными бумажками и сразу дунем на остров. Отдыхать, купаться и есть фрукты. Я открываю дверь, эта малолетняя диверсантка так стучит, что у меня разболелась голова. Теперь я понимаю, почему всяким самым ужасным ураганам и тайфунам дают женские имена. Алёнка! А поедем купаться на море, а? Хочешь, я куплю тебе дуриан[13] с красной мякотью?

Глава 5.

Самым трудным было найти Финансово-контрольную службу в жутком клубке паутины этажей, переходов и коридоров Пентагона. Это с ума сойти можно! Сюда даже метро подходит. Вот там-то, когда нас с Хранителем каким-то чудом занесло на станцию метро после безуспешных пробежек по всем этим пентагоновским кишкам и аппендиксам, лестницам и коридорам, я и наткнулся на какую-то мулатку в форме, стоящую в ожидании поезда, схватил её за плечо и в ожесточении зашипел ей в ухо: "Спорим на щелбан, бикса, что ты знать не знаешь, где в Пентагоне находится касса"? Естественно, я давил девчонку магией и, естественно, сам был под скрытом. А вы как думали? Что я всю эту пробежку совершил в трусах до колен и в красной футболке с надписью "Россия"? Она испуганно посмотрела в сторону нагнавшего на неё страху голоса из пустоты: "Я не-е зна-а-ю, а что такое касса"? Вот дура! Место, где лежат деньги! Много денег!

— Где они лежат, я не знаю. В хранилище, наверное. А приходят деньги из Федерального резервного банка вот сюда, — и деваха слабо махнула рукой куда-то в тёмный угол станции "Пентагоновка-Сортировочная". — Там пункт приёма спецгрузов.

Это было что-то! Раз — и успех! Как, бывало, Виктор Степаныч Черномырдин говорил: "Никогда такого не было, и вот опять"! Ласково потрепав мулатку-милитаристку по погону на плече, я шепнул: "Забудь, о чём я тебя спрашивал, овечка ты моя каракулевая. Просто живи и радуйся"! А сам под скрытом трусцой побежал в тёмный проход в углу. Он охранялся и защищался, конечно, но я на цыпочках просквозил мимо двух парных постов вооружённых солдатиков, беззвучно перепрыгнул турникет и проник в священное денежное подземелье местного дракона. Подземелье было очень большим, полутемным и почти пустым. Далеко-далеко моталось несколько мужиков в рабочих комбинезонах, а совсем рядом стояла готовая к отправке к местным финансистам аккуратная грузовая электротележка на два прицепа, заставленных огромными кубами американских денег в пачках, затянутых в жёсткий пластик и аккуратно стоящих на небольших паллетах.

— Это то, что мы искали? — с большим сомнением спросил меня Хранитель порталов. — Бумага какая-то с картинками… И все одинаковые.

— Номера банкнот у них разные. И номинал. Это оно самое, но уж больно этого самого тут много. Я всё не утащу.

— Так возьми нужную тебе часть, — удивляясь моей бестолковости, подсказал портальщик.

Так я и сделал. Ножа под рукой не было, опять моя глупость, а искать в пространственной сумке топор или что-то наподобие я не стал. Время, меня поджимало время! Ключом деранул и порвал пластик, и стал переправлять большие блоки купюр по сто, пятьдесят и двадцать долларов к себе в сумку на поясе. Много старался не нагребать, нечего моей жабе бородавчатой потакать, ведь плотные, тщательно упакованные денежные кубы и весили много, и места занимали немало. Впрочем, в сумке их вес и объём терялся. Такой кучи банкнот нам явно хватит смотаться на Борнео. Мои негодяйские действия с потрошением казённой собственности USA Army никто не заметил. Ну, и ладно. Сюрприз им будет!

Но сначала мы с портальщиком лёгким сквознячком увеялись домой. Нужно было взять родню и все те пакеты, сумки и зембеля[14], которые набила мама, готовясь к нашему краткому купальному сезону на острове Борнео.

* * *

Отец с интересом следил, как я вываливал из своей сумочки целую кучу американских денег.

— Сколько здесь будет, сына? — спросил он.

— А я и не знаю… Много, наверное. На оплату моего трудодня хватит. И на наш отдых тоже.

— Ты знаешь, Игорь, я как-то прочитал в сети, что самые высокие зарплаты в день у нас только у нескольких мужиков имеются. Которые стоят на самых важных направлениях, естественно, и твердо рулят туда, куда показывает им Президент. В любимой позе памятников Ильичу.

Я с интересом уставился на него.

— Ну, да. С рукой, указывающей на ближайший винно-водочный…

— И какие они? — спросил я, потроша упаковку пачек по двадцать долларов. Крупнее я брать не хотел. Что лишнюю тяжесть таскать? И двадцатки сойдут, чтобы купить детям мороженое, а нам кокосовое молоко.

— Ну, Сечин из "Роснефти", например, Миллер из "Газпрома", Костин из банка "ВТБ". Гляди ты: нефть и газ — народное достояние, а банк — место, где хранятся денежки, которые получены за то, что это достояние в обход народа широко распродаётся за границей!

— Ага! Чтобы народ до своих денег случайно не дотянулся! Нет, батя, я имел в виду размеры их зарплаты? Деньщину, так сказать?

— Я уже точно не помню, но от трёх до пяти с лишним миллионов рублей в день, — ответил отец. — А что?

— На важном направлении мужики Президентом поставлены! Днём и ночью множат народное достояние. И себя при этом не обижают. Я бы сказал, что взвалили на себя тяжёлую ношу и тащат её по жизни, как муравьи, превышающий их собственный вес груз.

Тут отец рассмеялся.

— Ты чего?

— Да я представил, как они эти зарплаты по домам растаскивают. Подожди секундочку… — батя взял у меня со стола пачку долларов и подкинул её на ладони. — Грамм сто. Не больше. Если бы этим мужикам их миллионы выдавали пачками сотенных, рублями, конечно, то это будет… это будет…

— Пятьдесят килограмм. Правильно, батя? Целый мешок Сечину ежедневно тащить супружнице за спиной придётся… Чтобы та с этим мешком потом по магазинам и по рынку бегала. Ты представляешь, какая у неё через месяц будет фигура? Ни одной жировой складки на боках и на животе! Спина, правда, широкая будет и руки мускулистые…

— Это да. С зарплатой за день жена справится. Но если ему выдают зарплату как всем, дважды в месяц, то пятнадцатого числа бедному Сечину придётся тащить на горбу к себе в норку аж 697,5 килограмм сторублёвок! Столько его баба одна не поднимет. Придётся звать на помощь его любовницу…

— Да-а, нелегка жизнь российского миллионера! — сочувствующе вздохнул я. — Ну, ничего. У него, небось, служебная таратайка есть. "Москвич-каблучок" какой-нибудь. В нём он свою зряплату домой и дотащит. Это его сложности. А у нас свои — выход на пляж. Я готов. Наши женщины готовы? Портальщик готов? Тогда поскакали на Борнео!

* * *

С острова вернулись уставшие, обгоревшие на лихом солнце, все в рапе от морской соли. Но счастливые-е! Особенно Алёнка. Столько впечатлений! Я её понимаю. Особенно ей понравилось, когда к нам, загребая босыми ногами великолепный белый песок, как-то лениво направилась группа в пять молодых аборигенов. Каннибалы, наверное. Мне лень было вставать, и я сделал проще — на пути у аборигенов песок вдруг пошёл волнами, а его поверхность прорезало штук пять высоких чёрных плавников, начавших носиться кругами, подбираясь снизу к босым пяткам незваных гостей. Это в песке-то! Алёнка так радостно завизжала от такой картинки, что я оглох сразу на оба уха. Гости тоже таких головоломных тонкостей фокуса не поняли, но чухнули от нас сразу и на хорошей скорости. Видимо, акульи плавники, разрезающие песок у них на пути, как-то расслабили у них сфинктеры. Или что-то ещё. Но это всё мелочи…

А вот о заслуживающих внимания суммах мы сейчас и говорили с отцом.

— Всего у нас где-то миллионов семь-восемь баксов образовалось, батя. Но держать их на кухне в квартире будет неправильно. Нужно смотаться на Запад и открыть там счёт. Человек с платиновой банковской картой смотрится всяко лучше человека, с мятым комком наличных долларовых бумажек в потных ручонках.

— Такую сумму будет непросто положить на счёт. Я уж не говорю о номерах банкнот. Они могут быть переписаны Федеральным банком, — сказал отец.

— А-а, ерунда! Сначала продадим что-нибудь, получим чистые деньги и откроем счёт в порядочном швейцарском банке, а перегоним потом на него наши подозрительные деньги из подозрительных банков Ближнего и Дальнего Востока и всяких там Каймановых островов.

— Ты не забывай, сынок, как дядя Фёдор из Простоквашино говорил: "Чтобы купить что-нибудь ненужное, надо сначала продать что-нибудь ненужное, а у нас денег нет".

— Ещё раз проинспектирую свой мешочек и что-нибудь подберу из ненужного, батя. Это не проблема. Прямо сейчас и займусь, — решительно ответил я.

И занялся. Ну, сапоги для ремонтных команд подмастерьев-портальщиков много денег нам не принесут, да и заинтересуют они кого-либо? Навряд ли. Откладываем. Так же пришлось отложить палатку, гамак и таган с живым огнём. Таган штука интересная, но светить его пока не нужно. Я снова засунул руку в мешок и зацепил кристалл для хранения информации, который я отжал у Хранителя после двух тысяч лет их бессмысленной отлёжки на складе контрольно-ремонтного пункта порталов. Красивый кристалл. Я внимательно его рассматривал, поворачивая то одной гранью к свету, то другой. Довольно крупный сиреневый кристалл, похожий на большую пальчиковую батарейку с гранями как у стакана, казалось, был доволен как кот, которому хозяин ласково почёсывает шейку. Только не мурчал. Кажется, я брал десяток таких кристаллов? Вот и товар для получения "чистых" денег. Только надо идти к ювелирам. И хорошим ювелирам. Другие просто не увидят всех возможностей этих камней и не заинтересуются ими. А где у нас самые хорошие ювелиры? Ну-ка, что нам скажет интернет? Амстердам! Амстердам славится своими ювелирами и бриллиантами более четырёхсот лет! С тех самых пор, как бедных, но весьма зажиточных евреев погнали из Испании, и они откочевали к голландцам. Мастерство работы с драгоценными камнями, передаваемое евреями-ювелирами из поколения в поколение, сделало Амстердам мировым центром огранки камней по высшей категории. Там нас полюбят как родных и без звука оплатят счастье поработать с гарнитуром из инопланетных волшебных камней звонкими шекелями на открытый нами счёт в Swiss National Bank.

Да, но чтоб они полюбили нас как родных, нужно выглядеть для них немножечко родными… Делать обрезание и отпускать пейсы для меня как-то и поздновато, и не совсем кошерно. Сделать иллюзию? Можно, но опасно разоблачением. Я не знаю иврита и ругательств на идише. Азохн вэй! Есть же батя — пусть он и думает. У него голова большая, он больше двадцати лет чёрный берет морпеха носил.

И батя не подвёл!

— Ты дядю Мотю помнишь? — как-то чересчур весело улыбаясь, спросил меня отец.

— Конечно, помню! Он же у тебя на каждой твоей фотографии, когда ты молодой, с пулемётом и весь в чёрной морской форме. И он рядом, всегда с автоматом и белозубой улыбкой на загорелом лице!

— Скорее смуглом… Так вот — вообще-то он не Мотя, а Моня Бляхер! И после того, как КГБ и военная контрразведка вскрыла в армии несколько евреев-инициативников, которые не так уж и давно просто-таки кинулись в объятия "Моссада", наших офицеров-евреев негласно стали убирать со значимых командных должностей и переводить их завклубами и офицерами КЭЧ.[15] Моня посмотрел-посмотрел на это безобразие и уволился к чёртовой матери. Нашёл себя в бизнесе, понимаешь. А дружба наша не сломалась, только крепче стала. Ну, да ты это знаешь.

— Конечно, дядя Мотя всю жизнь с нами. И на праздниках, и на охоте-рыбалке, и на отдыхе в Сочи.

— Вот-вот, море он очень любит. Ему, значица, в пасть еврейским акулам ювелирного бизнеса и идти! Самое по нему дело. У Мони Бляхера всегда были стальные яйца.

— Ты, наверное, хотел сказать руки?

— Во-во! И ручонки тоже были очень шустрые и шаловливые! Ещё увидишь, если повезёт.

* * *

Сначала мы с дядей Мотей смотались в Швейцарию, но в Берн, по адресу Kochergasse, 10, мы не пошли. Дворец Национального банка Швейцарии нам был не нужен. Ну его к чёрту! Там, наверное, просто толкучка от клиентов в верблюжьих пальто с дипломатами из крокодильей кожи, в которых любовно плотно уложены миллионы долларов или евро новыми хрустящими банкнотами крупного номинала. А нам, с пустяковой суммой в десять тысяч долларов, там делать просто нечего. Мне понравилось название маленького городка в кантоне Во. Точнее — это западный пригород Лозанны, расположенный на берегу Женевского озера. Разрешите представить — Морж! Вот в этот город мы и скакнули. Нашли филиал банка, выложили на стойку перед оператором самые старые купюры, которые мне только удалось найти в той куче американских рублей, которую нам любезно подарили в Пентагоне, и без всяких проблем открыли счёт. Номера наших стареньких банкнот в межбанковском аларм-листе не значились! Шухера никакого не было. Мы облегчённо вздохнули, пошли, выпили по чашке кофе с пирожным в забегаловке с видом на озеро, а потом зашли в сортир, скинули подсланевые воды, и прямо оттуда Хранитель вывел нас в какие-то закоулки рыбного рынка Амстердама. К визиту к единокровным братанам дяди Моти надо было немного подготовиться, и мы с ним протопали в неплохую гостиницу, где и перекусили, и отдохнули немного. А к вечеру, мурлыкая "Раз пошли на дело я и Рабинович…", хотя я шёл с конкретным Бляхером, двинулись на поиски приключений на свою задницу.

Дяде Моте, чтобы найти что-то подходящее на свою задницу, нужно было сильно потрудиться. Он был рослым, чуть-чуть ниже меня, но уж точно за 180 см. крепким мужиком. Конечно, сидячая работа и склонность к австрийскому пиву "Zipfer" несколько увеличили его талию и защитное бронирование пупка, но бурная морпеховская молодость в нём ещё о-го-го как просматривалась. Одет он был просто роскошно. Франт, ну что тут скажешь! Деньги были, и мы не пожалели для дяди Моти нескольких тысяч на новую роскошную шкурку. Конкретно — двух тысяч. Я бы легко выделил и больше, но тут сам дядя Мотя, желая подобрать себе действительно эксклюзивный костюмчик, не подумавши, шустрым тараканом полез в Интернет. Через двадцать минут я нашёл его застывшего и холодного, с закатившимися глазами и глупой улыбкой на деревянных губах. Скрючившиеся руки намёртво вцепились в клавиатуру. На мониторе компьютера застыла картинка, на которой манекен без башки гордо нацепил на себя что-то вроде "пинжака с карманами" из мультика "Волшебное кольцо" про змею Скарапею. Лацканы и полы пинжака украшала какая-то бижутерия. Вся эта "красота" была здорово похожа на показ мод в сельском клубе… Но у нас в сёлах не пишут на английском: "Stuart Hughes Diamond Edition" и, особенно, не выпячивают цену — 900.000$ за кургузый пиджачишко.