Александр. Продолжение похода 5

Весь разговор проходил в вежливых тонах, за которыми угадывалось настороженность правителя монов в отношении чужестранцев прибывших на столь огромных по их меркам кораблях. Мощь флота Александра заставляла его играть роль радушного хозяина, готового впрочем, в любой момент умертвить послов в случаи, если они покажутся опасными для царственного дома.

Советник прекрасно это понял по коварному блеску глаз и сделал все, что бы в его словах не было ни малейшего намека на угрозу местному царьку. По сути дела македонцам была нужна только одна питьевая вода, да неуемная царская потребность в познании окружающего мира. Поэтому советник, получив обещание от правителя монов, полностью удовлетворился этим и преподнес царьку подарок, полное вооружение македонского гоплита.

Со смесью страха и любопытства рассматривал правитель монов этот диковинный доспех и в свою очередь одарил гостя небольшой золотой статуэткой диковинного льва, со спутанной гривой в виде башенки. Весь прием длился около двух часов, после чего македонцы поспешили откланяться и вернуться на корабль, где их ожидал изнывающий от нетерпения Александр. Выслушав итоги переговоров, монарх остался доволен и приказал готовиться к скорому отплытию.

На следующий день все македонские корабли смогли пополнить свои запасы воды и провианта, и к великому облегчению правителя монов покинули гавань Татона.

Медленно и неторопливо двигались на север корабли Александра, держа путь к дельте Ганга, но перед этим у них была еще одна остановка.

Слушая рассказы индийских купцов, великий царь вспомнил свою встречу с отшельником, которая перевернула всю его жизнь и подтолкнула к совершению походов в страну синов. Описывая окрестности Ойкумены, он упомянул остров, где обитали поклонники боги Кали, которой приносились человеческие жертвы.

Желая проверить правдивость слов отшельника, царь спросил купцов об островах и те пришли в ужас от его вопроса. Оказалось, что они хорошо знают остров богини Кали и всячески стараются обходить его воды стороной. Увидев азартный блеск в глазах повелителя, купцы принялись энергично отговаривать Александра от подобного шага. Однако чем больше они его отговаривали, тем больше становилось желание у царя, дернуть за усы таинственного зверя по имени Кали.

Желая остановить государя от необдуманного шага, купцы обратились за помощью к Нефтеху, но тот, хорошо зная характер Александр, не стал предпринимать попыток остановить его. Следуя желанию царя и приняв во внимание пояснение индийцев, Гегелох изменил курс своей флотилии, благо остров богини Кали находился недалеко от побережья.

По своей сути, он был одним из многочисленных островов, что вытянулись длинной цепочкой с юга на север. С восточной стороны острова имелась песчаная низменность, куда обычно приходили корабли путешественников или лодки поклонников кровожадной богини.

По рассказам купцов, там обычно было мало людей, но в этот раз на песчаном берегу было не меньше тридцати — сорока темнокожих человек, вооруженных копьями и каменными топорами. Возможно, приход кораблей Александра совпал с каким-то торжеством адептов чернокожей богини, возможно, это была чистая случайность, но по мере того как царские триеры приближались к берегу, число аборигенов быстро возрастало.

Когда царский флагман подошел на расстояние пролета стрелы, уже больше сотни обнаженных людей скакало и кричало на золотистом берегу, потрясая оружием.

— Вам лучше отказаться от высадки, господин. Сейчас их больше сотни, а скоро будет не меньше тысячи — почтительно шептали царя индусы, напуганные не столько количеством темнокожих людей, сколько их поведением. Источаемая ими ярость буквально накатывала на людей, пробуждая в них разумное желание, как можно скорее убраться отсюда подобру по здорову.

— Меня никогда не пугало число моих врагов, — холодно ответил им Александр, мне всегда было интересно одержать над ними победу.

Услышав эти слова купцы, испуганно сжались, ибо столкнулись с железной волей монарха, на которого не действуют разумные доводы.

— Если вам страшно, можете покинуть палубу. Когда все закончится, вас позовут — величественно предложил индусам Александр, обменявшись с Нефтехом пренебрежительными взглядами. Бритоголовый советник прекрасно понимал, что заставляло царя отвернуться то голоса разума.

Во-первых, он воочию увидеть остров кровожадной богини, о котором он услышал от отшельника дельты Ганга. Во-вторых, лишний раз показать индусам свою силу, и наконец, в-третьих, царь хотел разогнать застоявшуюся кровь.

Приказав Гегелоху не приближаться к берегу, а маневрировать вдоль него, Александр решил проверить правдивость слов купцов о тысячах поклонниках богини Кали.

Слова индов, в большей части оказались правдой. За час, который прошел с момента появления кораблей Александра, на берег высыпало около восьмисот человек, но никак не обещанная тысяча.

Впрочем, той бешеной энергии, что исходила от аборигенов в виде визгов и криков "Ти-дора!" хватало на две тысячи человек. Некоторые из адептов бросались в море и, войдя по грудь, в светлые прозрачные воды бросали свои копья в триеры македонского царя.

Стоявшего на помосте Александра подобные действия туземцев забавляли, пока он не понял, что больше никто на берег не выйдет. Тогда он сделал знак рукой Гегелоху, решив выпустить против темнокожих аборигенов необычного для них бойца.

Следуя приказу наварха. Македонские корабли вытянулись в одну линию и обрушили на дикарей град камней, стрел и копий из своих метательных машин. Способность противника поражать их, находясь на большем расстоянии, чем бросок копья, вызвало у адептов Кали ярость, но не страх. Теперь уже не десяток, а целая сотня людей, бросились в воды океана и принялись метать в македонцев свое оружие. Вой и возгласы с каждой минутой становились все сильнее и сильнее и тогда, Александр сделал свой решающий шаг. На головы аборигенов полетели горшки с огненной жидкостью.

Вот этот шаг, вызвал у поклонников кровожадной богини ужас и трепет, ибо ещё никогда в жизни они не видели, такого огня, что обрушился на них с царских триер.

Из-за того, что они стояли плотной толпой, после каждого падения глиняного горшка вспыхивало сразу по несколько живых факелов. Попав на кожу, огонь с упоением начинал пожирать человеческую плоть вне зависимости от того была ли это рука, нога, туловище или голова. Зрелище было ужасное, охваченные огнем и истязаемые болью люди принялись разбегаться кто куда, очищая прибрежную полосу.

Когда македонские корабли приблизились к берегу, там почти никого не было, кроме мертвых и обугленных тел. Привычно построившись в шеренгу, гиппасписты двинулись вглубь острова, взбадривая себя и пугая аборигенов своими грозными криками.

В том, что поклонники богини были далеко не трусами, македонцам пришлось убедиться сразу, едва они прошли двести шагов. Позабыв про страх, поклонники Кали набросились на них пытаясь посчитаться с чужестранцами при помощи топоров и копий, но прочный доспехи надежно хранили македонцев от ударов варваров. К тому же, за спиной у гипаспистов находились две небольшие катапульты, обрушившие на служителей боги, новую порцию огня.

Не в силах, противостоять коварству пришельцев, поклонники Кали были вынуждены отступить и укрыться в своем храме. Он был вырублен в огромной скале и располагался в центре острова. Там, в глубине тесных и узких коридоров, где каждый метр им был хорошо знаком, они собирались посчитаться со своими обидчиками, но их надеждам не суждено было сбыться. Покоритель Ойкумены вновь выставил против них своего огненного бойца.

По приказу Александра, воины принялись валить деревья, что в огромном количестве окружали храм Кали и складывать их у входа. Затем, воины бросили на сооруженный ими завал несколько горшков, и огонь вновь запылал, на этот раз, пожирая плоть деревьев.

Жар и дым от сгораемой древесины стоял страшный. Те, кто по приказу царя подбрасывал в ревущее пламя новые порции дров, лишили бровей и ресниц и чтобы не загореться самим были вынуждены лить на себя воду.

Три часа, бушевал костер возле входа в храм Кали, выжигая весь воздух, что находился внутри него, отравляя все пространство угарным дымом.

Удовлетворившись содеянным, Александр вернулся на корабль, чтобы на следующий день, после того как дым покинет помещение проникнуть в храм.

Опасаясь, что уцелевшие поклонники богини, под покровом ночи нападут на его корабли, царь приказал Гегелоху отвести их от берега и встать на якоре. Всю ночь, на палубах триер дежурили воины, но ничего страшного не произошло. Напуганные ужасным и страшным бойцом македонского царя, адепты Кали разбежались и не смели показать носа.

Утром следующего дня, Александр в сопровождении воинов проник через уже остывший вход внутрь храма. То тут, то там, валялись тела задохнувшихся от дыма людей и гримасами смерти на лице.

Больше всех трупов было в центральном зале храма, где была установлена статуя богини Кали. Многорукая, с веером из отрубленных рук вокруг талии и гирляндой черепов на груди, с высунутым языком, богиня предстала перед Потрясателем Вселенной.

Возможно, что у поклонников Кали, этот вид вызывал восхищение и радость, но у Александра ничего кроме отвращения она не вызвала. Вырубленную из монолита, статую было невозможно вынести из храма и тогда, царь вновь прибег к силе своего бойца. Возле Кали вновь развели огонь, а когда статуя раскалилась, облили водой и она, развалилась на куски.

В качестве трофея, Александр забрал голову кровожадной богини, которую они показал индийским купцам, подобно тому как его далекий предок Персей, показывал неверующим голову горгоны Медузы. Со страхом и трепетом, смотрели они на огромные язык богини, на который её поклонники выливали кровь принесенных ей жертв.

После того как доказательство победы богоравного правителя было продемонстрировано купцам, Александр приказал утопить свой трофей далеко в море, чтобы уже никто и никогда не смог её достать.

Глава X. Тлеющие угли будущих бед.

Птоломей Лаг с хорошим настроением покидал Брундизий и плыл в эпирскую Додону. Еще бы, он отразил большое нашествие диких полчищ галлов на север Италии и возвращался в Македонию победителем имея за спиной новую двадцатитысячную армию. Вторгшиеся из-за Альп племена херусков и цибонов были очень многочисленны и свирепы. Понукаемые голодом и теснивших их с севера кимвров, они были вынуждены оставить свои земли и перейти альпийские горы ради спасения своих жизней.

Увиденные ими здесь богатые земли очень обрадовали их, и они принялись беззастенчиво грабить своих же более удачливых родственников. Подобно огненному смерчу они кочевали от одного города к другому, методично превращая цветущие места в мрачные пепелища. Высланное им навстречу войско под командованием Гая Мумия не смогло остановить продвижение этой заальпийской саранчи, хотя воины полководца храбро сражались.

Галлы атаковали армию Мумия толпой одурманенных священными грибами воинов, против яростного нападения которой порядок и умение федератов оказались бессильными. Полностью невосприимчивые к боли и страданиям, галлы неудержимо лезли на ряды воинов, невероятно быстро орудуя своими огромными топорами и длинными мечами. Солдаты Мумия некоторое время пытались сдержать этот безумный порыв противника, но потом были вынуждены бежать, оставив поле боя за врагами.

Птоломей очень вовремя появился в Италию, так как, несмотря на кипучую деятельность главы федератов Нумы Помпилия успевшего собрать новое войско, города Италии находились в большом страхе. Каждое новое известие о бесчинстве цибонов и херусков вызывало чувство безысходности и апатии, и требовался новый человек способный вселить надежду в души людей. Хилиарх полностью поддержал все начинания Помпилия и клятвенно заверил собравшихся в Веях италиков, что обязательно разобьет северных варваров.

На счастье италиков, враги разделились на два войска, и каждое двигалось своим маршрутом, намериваясь встретиться в Неаполе. Птоломей возблагодарил богов за этот подарок и немедленно выступил против цибонов, по сведениям разведки наиболее слабых из двух варварских орд.

Встреча двух армий произошла на реке Арно, в тот момент, когда часть галлов, беспечно купалась, совершенно не заботясь о караульной страже. Первыми на совершенно голых воинов обрушилась италийская кавалерия, которая безжалостно рубила невооруженного противника заставив цибонов в спешке искать спасение на другом берегу реки.

Когда к реке подошла пехота Птоломея, то относительный порядок в стане варваров был уже наведен, и они устремились на врага нестройной массой, гневно потрясая копьями и мечами, неистово колотя своим оружием по щитам.

Солдаты хилиарха мужественно выдержали эту какофонию, поджидая своих противников на песчаной возвышенности. Стоя на столь удачном месте, копьями и щитами гоплиты легко сбивали цибонов вниз, порождая еще больше неразберихи и хаоса в их рядах. Удары, снизу вверх наносимые галлами по противникам, не имели их привычной силы и поэтому этот рукопашный бой они проиграли вчистую, обильно усеивая отмели реки телами своих воинов. Видя замешательство в рядах противника, Птоломей незамедлительно бросил конницу на их оголенные фланги и второй раз за день, цибоны бежали.

У ворот лагеря их встретили жены, обрушившие на головы мужей камни, палки, а также топоры. Столь необычный прием здорово подействовал на беглецов, и они повернули назад. Вновь берег реки наполнился орущей толпой воинов, но солнце уже стало заходить, и продолжение битвы было оставлено на потом. Всю ночь со стороны варваров доносились громкие крики, плач и стенанья по погибшим и, слушая его, Птоломей очень боялся что, используя темноту, орда предпримет новый бой. Но ночь прошла, спокойна и варвары только ближе к обеду перешли воды Арно.

Птоломей не препятствовал этому, благоразумно отступив на большой холм, поджидая врагов. Видя, что противоположный холм покрыт лесом, хилиарх ночью отправил туда часть своих воинов, приказав ударить в спину врагу, как только завяжется бой.

Цибоны вновь яростно атаковали врага стоявшего на высоте, не сделав никаких выводов из вчерашнего боя. Забрасываемые копьями и дротиками пельтеков, они упорно лезли вверх, не считаясь с потерями, чтобы получив удар щитом или копьем скатиться вниз. Увлеченные боем гоплиты Птоломея стали теснить врага и вскоре сами спустились с холма, непрерывно тесня противников.

От этого произошло перемешивание передних и задних рядов, что сильно затрудняло воинам вести полноценную схватку, и они подняли крик. Его услышали стоявшие в засаде пехотинцы Помпилия, который понял, что удобный момент настал, построил своих солдат и с воинственным кличем напал на варваров с тыла, убивая стоявших в последних рядах.

Смятение охватило воинство цибонов, которое недолго смогло сопротивляться двойному удару и в спешном порядке, обратились в бегство. Преследуя бегущих врагов, воины Птоломея пересекли реку, и подошли к лагерю орды. Напрасно галльские женщины самоотверженно бросались в ряды гоплитов, хватая голыми руками лезвия их мечей и копий, все было напрасно. Солдаты нещадно убивали всех, кто был на их пути, прокладывая кровавый путь к победе.