Вторая часть "Книга-2 Проходимцы"

— Главное правильно провести переговоры, при этом знать, жгучие до волдырей слова, кому — сколько дать, чтобы их услышали и истолковали верно.

— "Ишак, груженый мешками с золотом, приступом возьмёт любую крепость".

— Эти слова Плутарх, который из античных греков, приписывает Филиппу II Македонскому, отцу Александра Македонского, актуальны и поныне,— подмигнув Говорову старшему, произнёс Валерий.

— Мы отвлеклись.

— В первую линию обороны были определены миноносцы, для большей безопасности, между ними расположили торпедные катера. На вспомогательные суда установили орудия, миномёты и прицепы с "градовскими" направляющими. Их во вторую линию, заякорили. В-третей линии суда "уважаемых греческих купцов". На Мало Азиатскую часть пролива Дарданеллы высадили десант, в основном из греков, ну и рота из нашего "Иностраного Легиона" в виде усиления.

Александр Николаевич, пристально взглянул на сына, как бы собираясь что-то произнести, но промолчал.

— Место будущего "морского боя" обследовали, пристреляли и облетали.

Хитрые греки произвели разведку местности, выяснилось, что ближайшие турецкие воинские подразделения находятся в крепости Чанаккале́. Кстати, это небольшой городок-порт рыбаков и гончаров. Отсюда и название чанак — горшок, кале — крепость. Гарнизон в основном из "потурченых" славян, греков и армян. — Валерий сделал небольшую паузу, тяжёлый вдох-выдох. — С кем-то там подрались.

— В поисках приключений главную роль играет не голова. — Философски заметил Говоров старший, при этом, перебором, постукивая пальцами по столешнице. Валерий "согласительно" кивнул, продолжил:

— Когда появились корабли противника, дали им возможность сосредоточиться на "пристрелянном участке" и "накрыли". Здорово так накрыли. Потом перенесли огонь чуть вглубь. К "потерпевшим", тут же рванули "греческие спасательные команды", а к не потерпевшим, прилетели самолёты. Бомбить начали с задних. Кто оказался "в вилке", повернули, в основном к "европейскому" берегу, бросили корабли, разбежались на все четыре стороны.

— Лови их теперь.

Говоров младший хмыкнул, продолжил:

— В это время "десантники", строем, с развёрнутыми флагами и под барабанную дробь, вошли в городок и осадили крепость. Комендант Чанаккале сдавать укрепление грекам категорически отказался. Он невероятным образом вспомнил свои славянские корни и соглашался разговаривать о передачи крепости и всех прочих сооружений, исключительно представителю Российской Империи.

— И это значит? — Поинтересовался Говоров старший.

— В крепости Чанаккале нынче "русский" гарнизон.

Александр Николаевич, сложив ладони "в замок" и криво улыбнулся.

* * *

101

Карс.

Армянский Князь, генерал-лейтенант Бебутов, Василий Осипович блестяще провёл компании 1853-54 годов против турецких войск разбив их малым числом. Осенью 1854 года, по причине болезни, у него был рак желудка, а также с назначением 29 ноября того же 1854 года генерал-адъютанта Н. Н. Муравьева, наместником Кавказским и главнокомандующим, князю Бебутову было поручено управление гражданской частью и войсками, не вошедшими в состав действующего корпуса.

Муравьёв Николай Николаевич. Человек образованный и не обделённый дарованиями, при этом строгий к себе и подчинённым. Откровенно говоря, служившие при нем офицеры, из-за "скупости в наградах", недолюбливали. Сам же Николай Николаевич считал, что "честное и ревностное исполнение своего служебного долга не есть, что-либо особенное и посему наградами вознаграждаться не должно". Была и ещё одна особенность, "игравшая" против него — излишняя прямолинейность и резкость характера, что "наживало" ему множество врагов.

Как бы там ни было, усилив имеющиеся у него войска, в основном армяно-грузинскими добровольцами-ополченцами, в середине апреля 1855 года двинулся на Карс. Который, довольно грамотно, используя конные разъезды, усиленные конной артиллерией, блокировал.

Русских войск всего было чуть боле 21 тысячи пехоты, 6 тысяч кавалерии из которых половина казаков. В составе войска, так же было более 12 тысяч местных добровольцев-милиционеров. Из них, азербайджанцев, грузин, армян, чеченцев, курдов, дагестанцев, осетин, кабардинцев, ингушей — организовали 74 конных и 66 пеших сотен. Так же был и артиллерийский полк — 88-мь, в основном лёгких орудий. В Карсе же находились 33 тысячи регулярных войск, обученных воевать "по-европейски". Муширом — главнокомандующим турецкой армией был Вассиф-паша, малосведущий в военном деле человек, потому, при нём находился британский комиссар, полковник Уильям Фенвик Уильямс с группой, нанятых на английские деньги офицеров, участников польского и венгерского мятежей 1830 и 1848 годов, считавшими борьбу с Россией, участвовавшей в подавлении восстания, делом жизни и чести. Так вот, англичанин — Уильям Фенвик Уильямс с началом Восточной (Крымской) войны формально перешёл на турецкую службу с чином ферика (генерал-майора). Кроме того, около Баязета, располагался отряд Вели-паши, чуть более 12 тысяч, да в Эрзеруме 11 с половиной тысячный — гарнизон.

В общем, у одних — многолетний опыт боевых действий, решительность, смелость и напор, у других — оборона, толстые стены укреплений и почти двукратное преимущество.

Прибывшие к славному городу Карс русские войска, в прочем по нижним чинам, более чем на 70% состояли из выходцев Кавказа, да и офицеры, почти на 20% были из Кавказских князей и прочих дворян, еще не закончили "оформление полной осады", как к Муравьеву доставили депешу. В данном послании, лично Император Николай I требовал "чтобы наступательные действия были направлены к скорейшему достижению решительных успехов" в решении "Карского вопроса" и "скорейшего выдвижения на Трапезунд". Была там и "хорошая весть". К нему "на усиление" направлялся "особый легион под управлением графа Говорова", почему-то без указания воинского звания, но с рекомендацией называть оного "товарищ командир". Так же, отдельно указывалось — "о присутствии данного контингента особо не распространятся, в сообщениях не упоминать".

Уже на следующий день, указанное в депеше подразделение прибыло и Николай Николаевич Муравьев, а также начальник штаба, генерал-адъютант князь Барятинский Александр Иванович, лицезрели вышеозначенного господина, явившегося к ним на самодвижущейся коляске, которую сопровождали с десяток казаков. "Эскорт", из сотни сотенного есаула (так называли на Дону. Официальное же звание звучало как — подъесаул) Бойченко, их подчинённого. Сам же подъесаул Бойченко, находился внутри самодвижущейся коляски и непринуждённо разговаривал с Говоровым, при этом часто называя его "товарищ командир", изредка Валерий Александрович, который, в прочем, был в форме майора.

После представления, уже в штабной палатке, Говоров, из планшета вынул бумагу, которую и продемонстрировал обоим генерал-адъютантам.

Там же было написано — "Крепостью Карс, в кратчайшие сроки овладеть. Незамедлительно выдвигаться на Трапезунд". Подпись военного министра, печать. Но ни это привлекло внимание генералов. В верхнем левом углу, красным карандашом, рукой Государя: "Муравьеву и Барятинскому к исполнению", подчёркнуто, ниже — "Говорову — оказать содействие" — подпись Император Николай I.

— Я категорически против немедленного штурма,— энергично протестовал Барятинский. — Блокировка крепости не завершена, укрепления разведаны недостаточно, да и враг, с коим нам предписывается сразиться — имеет войск более, нежели у нас. — Пристально посмотрел на графа Говорова,— это приведёт к неоправданным потерям. Считаю — данное решение пагубным и глубоко ошибочным. Нет и еще раз нет.

Муравьев, слушая речь Александра Ивановича, недовольно сопел. Энергичный и волевой Барятинский никак не смог ужиться с педантичным и требовательным Николаем Николаевичем Муравьевым. Об этом знали все, в том числе и Валерий Александрович, но виду не подавал. Сам же Говоров, как бы в ответ выложил на стол довольно подробную карту местности, которую тут же начал комментировать:

— Состояние верков Карса, на данный момент таково. На Шорахских высотах — два редута,— карандашом указал где. — В Тахмас-Табия и Тепе-Табия — находится артиллерия, к тому же они соединены ретраншаментом по склону горы. От Тепе-Табия до Башибузукской горы — вооружённые артиллерией окопы "Ренисоновских линий". Для невозможности прохода по Чахмахскому оврагу, на горе Ширшане находится батарея Тетек-Табия. Гарнизон крепости — 23 тысячи турок и 10 тысяч башибузуков. — Небольшая пауза,— расположение фортов, редутов и прочих оборонительных и заградительных сооружений по состоянию на вчерашнее число.

Пока господа генерал-адъютанты, предварительно переглянувшись ознакамливались, сверялись со сведениями, имеющимися у них, соображали...

— Уничтожать все укрепления не имеет смысла, а на направлении атаки,— показал на карте — откуда и куда, причем оба генерал-адъютанта заметили, что прибывший хорошо осведомлён о расположении не только турецких, но и русских войск,— вражеские оборонительные укрепления будут частично или полностью уничтожены.

— Вряд ли Вы сумеете справиться с укреплениями Вели-Таби и на Шорахских высотах,— скептически заметил генерал-адъютант князь Барятинский Александр Иванович.

— Ваше превосходительство, если Вы не возражаете, — при этом Валерий Александрович поочерёдно посмотрел на обоих генерал-адъютантов, каждому из них кивнул,— предлагаю, нынче же на автомобиле, посетить расположение вверенного мне подразделения.

Муравьев и Барятинский, может и отказались бы, но уж очень им возжелалось на самодвижущейся коляске прокатиться.

Лагерь "особого легиона" был совершенно не особым, а самым обычным. В прочем, ряды палаток и солдатский быт им не демонстрировали.

— Танковая группа,— указывая на бронированных монстров, говорил граф Говоров. — Чуть дальше артгруппа, 12 казёнозарядных орудий...

Оба генерал-адъютанта слышали, что в Империи всё нынче им показанное имеются, но видели впервой.

— Осмотр, пожалуй, мы начнем с них,— мотнув подбородком на танки, произнёс Барятинский.

— Да-да, именно с них,— тут же поддержал его Муравьёв.

Танки они осматривали с нескрываемым любопытством. Ходили вокруг, аккуратно всё трогали, потом непременно возжелали заглянуть внутрь. Тут же, к одному из М-3 Стюарт, а это были именно они, с "мальтийскими" экипажами, была подставлена лесенка, специально для такого случая заготовленная предусмотрительным Андреем Клебанюком, который нынче выступал в чине капитана-артиллериста. Насытив своё "танковое" любопытство, перешли на осмотр орудий, чуть дальше в ряд стояли длинноствольные мортиры-миномёты и два десятка лафетов, на каждом из которых было по пятнадцать труб:

— Странные какие у Вас пушки, эффективные ль? — Подозрительно рассматривая, с нескрываемым скептизмом, произнёс Муравьев.

По выражению лица князя Барятинского можно легко было определить, что его так же терзают смутные сомнения.

В ответ, граф Говоров кивнул, мол понял Ваш вопрос:

— Ваше превосходительство, у нас готов короткий "визуальный отчёт" — не желаете ль полюбопытствовать?

О демонстрации "визуального отчета" в Тифлисе оба генерал-адъютанты были осведомлены и наслышаны, но так, чтобы лично не присутствовали.

— Отчего же не взглянуть. Нам, с Александром Ивановичем очень даже любопытно. — Тут же отозвался Муравьев, при этом глянув на Барятинского, тот в знак согласия, кивнул.

— В таком случаи, прошу-с,— рукой указывая на находящуюся невдалеке, совершенно ничем не выделяющуюся от остальных, палатку.

То, что Муравьеву и Барятинскому демонстрировали в следующие полчаса, произвело впечатление. Они лично видели как мчится танк, "работают" "казённозарядные" орудия, миномёты и были совершенно впечатлены результатами стрельб "лафетных труб", кои в демонстрируемом им "визуальном отчёте" назывались "Градом".

После просмотра оба генерал-адъютанта вначале молчали, потом же:

— Скажите, граф,— обратился к Валерию Александровичу Муравьёв,— нужна ли Вам, какая-либо поддержка с нашей стороны?

— Так точно Ваше превосходительство, нужна. Я бы желал, на время проведения штурма, одолжить у Вас, для осуществления связи, сотню казаков.

— Я заметил, Вы знакомы с одним из наших сотенных есаулов?

— Совершенно верно. Подъесаул Бойченко мне знаком. Приходилось участвовать в совместных операциях.

— Хорошо. Тогда пусть будет он со своей сотней.

— Есть и вторая просьба.

— Слушаю.

— Нужно сделать так, чтобы турки, как бы невзначай, от своих шпионов узнали о штурме.

— Это зачем? — Тут же возмутился князь Барятинский.

— Нам, при проведении артиллерийского обстрела важно, чтобы в укреплениях, кои мы будем бомбить, в этот момент находилось побольше врагов. Тогда бы мы, не только уничтожали сами укрепления но и войска, которые их должны защищать, тем самым нанося им урон в живой силе еще до основного сражения.

В этот же день, но позже к Муравьеву вызвали генералов Бакланова и Базина. Кроме Николя Николаевича там присутствовал и начальник штаба Барятинский, который и объявил о штурме крепости Карс. Генералы пытался доказать, что без подкреплений это сделать невозможно.

— Подкрепление, в лучшем виде, будет. — Упрямо заявил в ответ главнокомандующий и тут же кивком подтвердил начальник штаба.

Ни Муравьева, ни отчего-то вдруг ставшего его поддерживать в вопросе штурма Барятинского, никто не понял. Армия стала готовиться. О подготовке штурма узнали турки. О том, что туркам всё известно доложили Муравьеву, но тот упрямо настаивал на своём.

На рассвете следующего дня войска к атаке были готовы, ждали команду.

То, что произошло дальше — поразило, удивило всех. По укреплениям и самой крепости был открыт ураганный артиллерийский огонь. Казалось, взрывается, сотрясается сама земля. Пыль стояла не оседающим столбом. Горело всё, что может гореть. На вражеских укреплениях творился ад земной.

Данное действие турок застало врасплох, а частота и мощь разрывов, которые удивительным образом проникали за укрепления, взрываясь внутри, повергла в невероятное уныние и без того не очень смелых обороняющихся. В результате были уничтожены форты вместе с уже находившимися там войсками, многие прочие оборонительные сооружения просто смело с лица земли вместе с защитниками. Невидимая артиллерия перенесла огонь непосредственно на крепость, в это время, изготовившиеся к броску войска начали движение.

За артналётом последовала стремительная, решительная, всё сметающая на своём пути кавалерийская атака, возглавляемая металлическими, невероятно стремительными самодвижущимися танками-монстрами. За всем этим "смертоносным валом", решительно не поспевая, двигались пешие полки. Танки мчались вперед, изредка постреливая, за ними, широкой россыпью — казаки, уланы и прочие всадники мчались галопом, доставая саблей или пикой изредка попадавшихся врагов. Пехота, организованного вражеского сопротивления, после артналёта и кавалерийского "проскока" не обнаружила. Пленные — да, сколько угодно.