— Повернулся... — устало подтвердила Лэсси. — Позже организовались три большие банды, Башенные, Питоны, и Ползуны. И угадайте, кого они начали рейдить? После нескольких успешных опустошений, поселение исчезло само по себе.
— И Смоки перестал находиться на торговых маршрутах. — грустно добавила Люси.
— Да. — продолжала блондинка. — Но, хотя Mercy исчез, Лилсити выстоял, и начал расти. И как вы видели, весьма успешно. Смоки был вынужден подружиться с Питонами, а когда Лилсити наконец-то решил свой конфликт с Ползунами, он стал превращаться чуть ли не в процветающий мегаполис.
— И только Башенные всё ещё были проблемой. — добавил Генрих.
— Теперь их нет. — сказал рейнджер. — А Питоны готовы меняться. Что это, если не светлое будущее?
— И мы непосредственно участвовали в его творении! — радостно сказала Люси, во всю улыбаясь. Но потом её радость резко исчезла, как будто девушка вспомнила что-то очень мрачное.
Немного отдохнув, и практически добив свои запасы пищи, путники направились в Соапвилль, подгоняя своего ленивого брамина вперёд, чтобы не прибыть в поселение к ночи. Приближение их отряда было замечено ещё издалека, и когда путники сблизились со стенами, на входных воротах их уже ждали. Стены и сами эти ворота были небрежно собраны из смеси древесного мусора и металлолома, но своё предназначение они исполняли. Сверху на путников с подозрением поглядывали четверо вооружённых незнакомцев. Среди всех выделялась одна женщина пятидесяти с чем-то лет на вид, полненькая, с длинными, но не приглаженными, русыми волосами, и с недоброжелательным выражением на лице. Худощавый, чернокожий парень, с лёгкой бородкой и усами, что-то нашептывал ей. Остальные двое, похоже, были обычными жителями Соапвилля. Прибывшие и хозяева какое-то время обменивались оценивающими взглядами, после чего заговорила женщина:
— Вы не похожи на долбанных торговцев! Кто вы? Башенные? Или какой другой чёрт?
— Путешественники... — ответил Билли. — Я полагаю. И немного торговцы. — сказал он, и движением головы указал на их повозку.
— Откуда идёте? — спросил чернокожий парень.
— Мы идём из Лилсити. — ответила Лэсси. — Парень из дикарей, но он свой. Девочка из Смоки. А эти трое, друзья-путешественники.
— Путешественники? — переспросила женщина, ещё раз с подозрением осмотрев Билли, Генриха, и особо задержалась взглядом на Бетоне. — А это что такое? Это вообще человек? Какая пихва смогла родить такое?!
Бетон вначале огорчился, что-то промямлил, а потом громко зарыдал. Из его бормотания можно было только разобрать, что он утверждал, что его мама была хорошей. Гартун и Лэсси пытались его успокоить, но Бетон от этого зарыдал ещё сильнее. Жители Соапвилля с глубоким удивлением наблюдали эту сцену, поражённые её необычностью.
— Ты что блядь, серьёзно?! — с удивлением спросила грубая женщина. — Ладно! Ладно! Перестань, чучело! Не то вся местная погань сейчас сползётся сюда!
— Или наоборот разбежится. — добавил Генрих. — Вы сделали парню очень больно, мисс.
— Да ладно! Хорошо! Эй, здоровяк! Да пошутила я! Твоя мамочка — хорошая женщина! Дери меня тролль, она у тебя самая замечательная!
Бетон посмотрел на неё с невинным выражением на лице, его заплаканные глаза словно переспрашивали у незнакомки, не шутит ли она.
— Проклятье, малыш. Да я же не поняла сразу, что ты... Неважно! Я пошутила. У тебя хорошая мамочка.
— Вы самая странная компашка, — добавил чернокожий парень, — из всех, которые мне только довелось встречать...
— Пожалуйста... — сказал Билли. — Нам бы не помешал приют. Говорят, что в ваших краях не принято в нём отказывать.
— Да. — ответила женщина. — Но это если вы не какие-нибудь проходимцы, в чём я очень неуверенна. Её, — и женщина указала на Лэсси, — я кажись, раньше видывала. А остальных ни разу. Ты и вправду из Смоки? — обратилась она к Люси. — Чё оно, ещё не вымерло? А этот вонючий хрен Арчер, ещё жив?
— Жив... — сдержанно ответила девушка. — Он мой отец.
— Отец?! — пробубнила женщина, и с удивлением посмотрела на чернокожего парня, рядом с собой. — Проклятье, а ведь он всё ещё кое-чего мне должен. Вижу ты у него красавица, не то, что сам папаша.
Женщина с пол минуты размышляла, тихонько переговорила со своим советником, и сказала:
— Хорошо. Заходите, раз уж того требуют правила гостеприимства. Но не забывайте, что вы тут в гостях! Или мы быстро напомним!
Через минуту ворота открылись. Чужаков попросили разоружиться, и оставить оружие на повозке, гарантировав целостность их вещей. Поселение состояло из двух десятков зданий, так же небрежно собранных из металлолома и дерева. Улочки были завалены разным мусором, повсюду стояли разного рода ненужные вещи, валялись пустые бутылки, кое-где кучки дерьма. И хотя в этот день тут не варили мыла, вонь, словно пропитала стены местных домов и оборонительных сооружений. Сами люди были в целом чистыми, но их одежда была очень поношенной, а они казались лишёнными благородства, и напоминали заядлых пьяниц. А ещё от них конечно же неприятно пахло. Женщина со стены, по-видимому, местный лидер, встречала путников, упёрши руки в бока.
— Зовут Джанин. А это Курт. — сказала она, указав на худого, чернокожего парня, со стены.
— Милый у вас тут городок... — сказал Генрих, посматривая по сторонам, и одевая перчатки. — Правда, какой-то запах?
— А ты как думал, пупсик? — слегка раздражённо отвечала Джанин. — Ты хоть знаешь, как делается мыло? И это тебе не завод какой-то там, с довоенным оборудованием. Процесс, мягко говоря, не пахнет цветами.
— Вы знали моего отца? — с искренним интересом спросила Люси.
— Знала? В смысле знакомы ли мы, или трахались ли мы? В общем, ответ да, и да. Но ты не волнуйся, это было давно. Он тогда ещё не был женат на твоей матери. Или был... — задумчиво добавила она. — Я слышала, что у него жена была красавица. — сказав это Джанин вновь окинула Люси взглядом с головы, до ног. — И ты, похоже, пошла целиком в неё. Смуглая, красавица... Теперь я его понимаю. Ну, оно и лучше милая, что ты на мать похожа. Во всяком случае, если этот здоровяк, не твой "младший" братишка. Ты уж прости, но отец твой козёл, и дерьмо.
Несмотря на то, что её отца ругали, девушка не смогла скрыть лёгкой улыбки.
— Он вам что-то должен? — спросила Люси.
— Да так. Пустяки. Давно дело было. Мы были молоды. Он тогда ещё путешествовал по ближней округе, а потом уж его тощая задница осела в этом вашем Смоки. Мы подумывали даже пожениться, а потом он исчез, мудила. В следующий раз этот ублюдок показался, когда уже был женат.
— Жаль, что так вышло. — сказала Люси. "Из вас бы вышла хорошая пара!" — весело подумала она, но в слух, конечно же, не сказала.
— Ладно. Потрепаться о прошлом, мы время найдём. Вам с дороги поесть нужно. Пока за наш счёт. Проходите в бар. Курт, проведи их. А я прослежу, что бы на кухне не возились. Только смотрите за своим дикарём, что бы он чего не украл. У нас тут суд за такое быстрый!
— Я не дикарь. — не выражая эмоций, проговорил Гартун.
— Хорошо, тогда! Как пожелаешь, приятель!
"Идите за мной" — сказал Курт, и вольной походкой, слегка сгорбившись, повёл путников узкими улочками между домами. Надвигались сумерки, и кое-где в домах жители уже зажигали свечи. Многие из зданий были собраны так небрежно, что всюду имелись щели, сквозь которые можно было бы без труда подсматривать, что там внутри. Иногда были слышны звуки возни и разговоров, но в целом жителям Соапвилля не было никакого дела до прибывших. Лишь трижды они встретили местных жителей, сидящих недалеко от своих домов, занимающихся своими делами. Один из них пытался собрать самодельный инструмент, внешне напоминающий гитару. Они прошли мимо стойл, из которых доносилось мычание браминов. Странным казалось то, что стойла были очень укреплены, и накрепко закрыты несколькими засовами.
— Спасибо вам, за ваше гостеприимство... — неожиданно заговорил рейнджер, обращаясь к их проводнику, на что Курт поначалу даже удивился.
— Не спешите благодарить! — ответил он, и слегка хихикнул. — Джанин редко проявляет гостеприимство, особенно бесплатно. Да и внешне вы выглядите небезопасно. Она считает, что в данный момент, это даже лучше.
— У вас что-то случилось. — проницательно заметила Люси.
— Духи тревоги вокруг. — добавил Гартун.
Курт молча, глубоко вдохнул, и не спеша, выдохнул.
— Чувствуете? — спросил он.
— Что? Дерьмом пахнет? — осторожно предположил Генрих.
— Нет! — ответил Курт. — В том то и дело, что не пахнет! А это же Соапвилль. От него должно нести дерьмом за самые горы!
— Как по мне, — продолжал Генрих, — с этим всё в порядке, вы уж простите.
— Я знаю. — сказал Курт. — У нас тут уже всё воняет. Но мы сами и не чувствуем запаха, только приезжие. Но когда варится мыло, то поверьте мне, даже местные не знают, куда себя деть! Я, так стараюсь напиться до потери сознания, что б вообще ни черта не чувствовать!
— У вас кончились необходимые штуки? — спросила Лэсси.
— Нет. Это началось месяц назад. Эти, "нападения". В наших краях всегда водились эти мерзкие бляди. Насекомые. Мантисы. Последний год мы заметили, что их стало больше. Особенно крупных особей. Прошла где-то неделя, после того как Башня пала, и эти сучки словно обезумели. Как будто какое-то колдовство! Стоит нам начать процесс мыловарения, как они целой стаей слетаются сюда. Последний раз их было так много, что они перепрыгивали через стены, и заполонили улицы. Один человек и несколько браминов погибли. В результате, мы уже давно не варим мыло, и нам нечем было торговать с последним караваном. И теперь у нас нет ничего, даже еды мало. Если это продлится ещё пару месяцев, то нам конец, я вам скажу.
— Не нравится мне, — сказала Лэсси, — как это звучит.
— Что-то нарушить равновесие. — сказал Гартун. — Они голодны.
— Поговорите с Джанин. — сказал Курт. — Она вам лучше объяснит. Но знаете. Если вы откажитесь помочь нам, все эти люди... — и Курт окинул руками близстоящие дома, — если и не погибнут, то их ждёт нелёгкая судьба поиска нового дома. Что порой смерти равносильно.
Дальше шли молча. Генрих по дороге пинал ногой пустую, консервную банку, несколько детишек выстроили на деревянном столе пирамидку из пустых бутылок, и кидались в них камнями. Они отвлеклись лишь на мгновение, осмотрев пришельцев, их повозку и брамина, и продолжили свою забаву. Здание, в котором варили мыло, было очень заметным. Больше, чем все остальные, но собранное ещё небрежнее. Рядом был пристроен навес, под которым стоял большой котелок из чёрного металла. Лицо Генриха исказилось ещё сильнее, так как от здания исходил не только мерзкий запах, но ещё и трупная вонь. "Могу себе представить, что там внутри творится..." — тихонько проговорил он, обращаясь к Лэсси, но даже блондинка никак не отреагировала на его комментарии. Недалеко от здания, находилось ещё нечто, заметив это, путники, один за другим начали останавливаться, сконфуженные чувством глубокого удивления. Это была железная клетка, покрытая металлической сеткой, внутри которой находился человек. Весь в грязи, в потрёпанной, перепачканной одежде, что выдавало в нём не местного жителя, но пустынного рейдера. А благодаря вытатуированным символам по всему лицу, невозможно было его не узнать.
— Проклятье... — проговорила Лэсси. — Это же Шарк! Что?.. Что он тут делает?!
— Наслаждается запахами. — злорадно улыбаясь, ответил Курт. — Пять дней назад пришёл к нам, со стороны западной земли Изгоев, прямо к воротам! Мы вначале испугались, подумали, что у него где-то тут и шайка рядом, но оказалось, что он совсем один! Проклятый ублюдок, попросил приюта на день, и предложил обмен. Можете себе представить?! Просто вот так подошёл, и попросил!
— И вы его пленили? — спросил Билли.
— Конечно же пленили! Повезло, что не убили сразу, на месте. Решили на всякий случай оставить, может, продадим его кому-то, кто особо жаждет отомстить. Эта мразь, теперь отрекается от братца. Говорит, что давно покинул банду. Представляете?! Вот же ублюдок всех ублюдков!
Рейнджер спросил, можно ли с ним поговорить, на что Курт ответил: "Как желаете". Все путники, кроме Бетона, медленно направились к клетке. В это время здоровяк присоединился к ребятне. Дети весело подбадривали "огра" присоединиться к их игре, и Бетон с искренней радостью согласился. Весело улыбаясь, Бетон метнул в пирамидку из бутылок чуть ли не пол кирпича сразу. Стекло полетело во все стороны, в том числе и в детей. Дальше, камень с большой силой ударился о стену сарая, от чего испугались брамины, и начали мычать. Где-то рядом залаяли несколько собак. Дети в ужасе и с криками разбежались, пол поселения пришло в движение, но никто не пострадал. Путники не обратили внимания на весь случившийся беспорядок. Шарк молча осматривал приближающихся к нему людей, на его лице не выражалось ничего, кроме постоянной усталости и безразличия к происходящему вокруг. Путники подошли, но поначалу все молчали. Первой заговорила Лэсси.
— Кого я точно не ожидала тут встретить, так это тебя...
— Здравствуй, Лэсси. — сказал Шарк, и улыбнулся ей так, словно старому другу.
И вновь некоторое время никто не говорил. Не зная, что сказать далее, или о чём поговорить, Лэсси решила объяснить рейнджеру, кто это.
— Это Шарк. Он брат Кракена...
— Он мне не брат! — отрезал рейдер.
— Надо же... — со злорадной улыбкой, сказал Генрих. — Как, наверное, удобно. Сегодня брат, завтра уже нет...
— Иди в жопу, мистер член! Ты ни хера не знаешь, ни обо мне, ни о моей жизни! — обиженно отвечал Шарк, что казалось радовало Генриха ещё больше.
— О, я не мало успел увидеть, пока сидел в такой же вот клетке. Тебе знакомо слово "ирония"?
Генрих ожидал бурю негативных эмоций в свою сторону, придумывал, как бы ещё его позлить, но неожиданно Шарк полностью успокоился, и посмотрел на небо.
— Я против тебя ничего не имею... — спокойно сказал рейдер, через пол минуты. — И тебя, Лэсси, и твоего друга дикаря. Я говорил с Кракеном, по поводу тебя, тогда, когда он вас пленил. Пытался сказать, что он перегибает палку. Но с ним было бесполезно говорить. Он сказал, чтобы я не лез не в своё дело. Последние годы мы с ним плохо ладили. Если мы и были братьями, то тогда, давно, в Сисайде. Но чем дальше мы уходили от дома, тем больше отдалялись друг от друга... Хотя, это не ваше дело. Я даже знаю кто ты. — сказал Шарк, и указал пальцем на Люси, от чего девушка даже немного испугалась, и невольно сделал шаг в сторону рейнджера. — И, несмотря на то, что твоя "выходка" убила множество "моих" людей, даже к тебе у меня нет претензий. Пусть это останется на твоей совести, девочка.
— Совести?! — не выдержала Люси. Её лицо исказило пренебрежение к Шарку, а слова вызвали прилив необъяснимого гнева. — А сколько злодеяний на совести "твоих" людей? Сколько убийств, насилия, грабежей?! Сколько страданий они причинили другим людям?! А яма с изувеченными телами, это так, мелкая шалость?! А тебя?! Тебя совесть не мучает?!
