| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Хитер, жук, очень хитер. Так рассчитал, чтобы в бухту войти с последними лучами солнца. А на лагерь, наверное, нападет, когда совсем темно станет. Чувствуется, метода у него отработанная, — бросив на корабль еще один взгляд, я начал отползать обратно. — Теперь пора и нам собираться.
На заимке уже полным ходом шли приготовления к абордажу. Люди разбирали топоры и длинные кинжалы. У троих я заметил трехконечные крюки-кошки, чтобы можно было взобраться на корабль.
— Михей, давай, забирая, что наторговали, и гони лошадей за пару верст отсюда на север, — я окликнул одного из солдат, что закидывал на плечо бухту веревки. — Помнишь, там скала была одна приметная. Белая-белая. На равнине торчала, как перст. На ночь там укройся, а после мы тебя и товар заберем. Понял, где это? Тогда, езжай...
С остальными я отправился к берегу. За скалами у нас были припрятаны четыре лодки-плоскодонки. Сделанные из березовой коры, они оказались на удивление прочными и с легкостью выдерживали семь — восемь человек.
— Боярыч, на твоих людях северный борт голландца. Как филином заухаю, так и полезете, — сказал я, прежде чем мы разделились и две лодки начали забирать вправо. — С Богом... Ну вот, братцы, теперь повоюем.
Мы подплыли к борту корабля только тогда, когда спущенная с корабля здоровенная шлюпка исчезла в темноте. Коснувшись мокрых досок рукой, я выждал для верности еще примерно десяток минут. После чего, сложив ладонь особым образом, заухал, как филин.
— Вперед, — ткнул я локтем своего соседа и тот, закинув кошку, ловко полез на верх.
Следом полез еще один, и еще один. Потом начал забираться я.
— Wer ist da? Haans ist du? — где-то на пол пути я замер, когда сверху послышался чужой хриплый голос. — Donnerwetter! Heer Maas! Hier...
Раздался хрип и голос стих. Понимая, что счет пошел на секунды, я стал быстро взбираться по веревке и вскоре перелазил через борт корабля.
— Командир, — с другого борта показался боярыч, кравшийся в сторону трюмного люка. — Мы туда...
Понятно. Значит, нам надо идти в каюту капитана. Голландец, по всей видимости, находится там.
— Надо спешить, а то команда скоро должна возвратиться. И будет она явно не в настроении..., — бормоча это, я осторожно отворил деревянную дверцу и оказался в узком коридоре. — Черт, хрен пролезешь. А что это у нас тут? Странный звук какой-то. Неужели...
Я распахнул еще одну дверь и оказался небольшом помещении с низким потолком. Большую часть каюты занимал массивный стол, весь заставленный керамическими бутылками. Рядом стоял большой сундук, на котором и растянулось капитанское тело. Именно оно сейчас и выводило столь громкие рулады храпа, которые я услышал.
— Похоже, мертвецки пьян. Праздновать уже начал, что ли..., — усмехнулся я и закрыл дверь капитанской каюты. — Значит, особых проблем от него ждать не придется. А мы пока займемся остальными...
Из коридора я вылетел мухой и сразу же наткнулся на улыбающегося цыгана. В трюме они нашли лишь двоих членов команду, которых тут же удалось разговарить.
— Все, командир, рассказали, как на исповеди. У меня ведь не забалуешь, — скалил зубы Пали, поигрывая едва ли не аршинным ножом. — Сказывали, что капитан почти всю команду на берег отправил. Мол, сегодня большой куш возьмем и домой отправимся, прочь из этой чертовой страны. Ха-ха-ха, думают там меха найти...
Мне же было совсем не до смеха. Вот-вот должна была вернуться команда, в которой насчитывалось почти полтора десятка здоровых лбов с оружием. Ко встрече с ними следовало хорошенько приготовиться.
— Рот закрой, Пали. Давай всех сюда. И Абрашку зови, — этому здоровяку в моем плане отводилась особая роль.
Я решил, особо не мудрить и встретить моряков прямо у борта, где была закреплена веревочная лестница. Здесь, мы бы и принимали их одного за другим. Собственно, так и случилось.
Возвращавшиеся моряки кричали так, что их голоса разносились по всей бухте. Чего только они не обещали жителям заимки, которые успели сбежать от них: и сжечь вместе с семьями, и отрезать руки с ногами, и посадить на кол, и утопить. Правда, оказавших в крепких лапах монструозного Абрашки, каждый из них начинал петь совсем по-другому. Особо неспокойных тот сразу же отправлял в беспамятство.
Едва команда голландца и его пьяный в усмерть капитан оказались в кубрике под надежной охраной, я начал знакомиться со своими трофеями. Признаться, я не ждал особой добычи. Собственно, откуда здесь было взяться несметным богатствам, о которых с таким придыханием говорили мои люди? Капитан Маас объявился в северных водах чуть меньше трех недель назад. Много ли он успел награбить за это время? Не каждый же день он нападал на селения поморов? Притом, я прекрасно помнил слова Петра о том, все награбленные меха не должны пройти мимо казны.
Словом, спускаясь в трюм вслед за боярычем и цыганом, я приготовился ко вздохам сожаления с их стороны. И вздохи я услышал! Правда, это были вздохи восхищения и восторга!
— О! Это же чернобурка! Господи, откуда все это?! Командир, смотри! — будто оглашенный орал цыган, мотаясь от одного борта к другому. — А здесь песец! Боже мой! Сколько же здесь шкурок?! Командир, командир!
Я еще только спускался вниз по крутой лестнице, а Пали уже дожидался меня внизу и тряс внушительной охапкой шкур. Казавшийся живым, мех в его руках блестел и переливался серебром.
— Ха-ха! — мне даже показалось, что в глазах цыгана мелькнула влага. — У меня всю жизнь одни медяки в руках были. Я и самой поганой песцовой шкурки не видел. Командир, слышишь?! А тут такое... Командир?
Я спустился на последнюю ступеньку и обомлел! Трюм пинасы был полон "мягкого" золота! Везде, куда только не падал мой взгляд, висели аккуратно связанные связки шкур песца, лисы и бобра. Серебристые, иссини черные, белые, бурые, шкурки завораживали своим блеском.
— Б...ь! — непроизвольно вырвалось у меня. — Сколько же тут добра? Голландец-то просто зверь! Так... Боярыч, ты у нас грамотный ведь?! Пересчитай все это! Давай, давай. Государь должен знать, что с корабля не пропало ни шкурки. Иначе, ты сам понимаешь...
Другой сюрприз ждал меня в каюте капитана. К счастью, я решил напоследок еще раз проверить жилище Мааса. На первый взгляд, в его небольшой комнатенке ничего особого не было. На столе — бутылки, в сундуке — какие-то заплесневелые вещи. В воздухе же витал тяжелый алкогольный смрад.
— Неужели, герр Маас, ты ничего не припрятал от команды? Быть такого не может, — бормотал я, простукивая деревянные панели каюты. — Ты же грабитель и крыса! Давай-ка, поделись со мною.
Удача мне улыбнулась тогда, когда я уже потерял всякую надежду найти какой-то тайник. В какой-то момент дощечка под моей ладонью провалилась внутрь.
— А вот и подарки, — довольно улыбнулся я, выуживая из черной дыры, один за другим, два увесистых мешочка. — Тяжелые... Что у нас там внутри?
Один кожаный мешочек был буквально набит серебряными монетами: мелкими чешуйками времен Ивана Грозного, истертыми донельзя голландскими ефимками, серебряными селиквами времен византийского императора Юстиниана II. Увидев такое содержимое завязки второго мешочка я едва зубами не грыз.
— Боже, у меня сегодня явно день рождения! Один подарок за другим, — на мою ладонь посыпались небольшие желтые камешки — настоящее самородное золото. — За такое бабло я могу целый полк снарядить... Теперь бы по быстрее под ясные очи Петра свет-Алексеевича попасть и на его обалдевшее лицо посмотреть.
... Наше возвращение было по истине триумфальным! Едва только наша пинаса появилась в акватории Архангельска, как с берегового форта нас "поприветствовали" мощным пушечным залпом. Десятка два каменных ядер молниями поскакали по морской глади в нашу сторону и лишь чудом не проломили нам борт.
Горячая встреча нас ожидала и на берегу. Судя по количеству разношёрстного народа с оружием, собравшемся у береговой полосы, встречать пинасу сбежался почти весь город. Капитан Маас явно успел обидеть немало местных жителей, просто мечтавших поквитаться с ним.
— Б...ь! — заорал я, когда прогремел первый залп. — Нас же сейчас утопят! Снимайте рубахи и машите ими! Бегом, волки! Второй раз они не промахнуться.
Значил ли сейчас белый цвет хоть что-то, я не знал. А, собственно, какая разница?! Надо было хоть как-то привлечь к себе внимание — кричать, топать ногами, махать руками и тряпками...
Пинасе все же дали причалить. Белые тряпки, с которыми мы по палубе бегали как угорелые, сыграли свою роль. Батарея больше не сделала ни выстрела. Из толпы тоже никто не стрелял.
— Православные! Свои мы! Свои! Вот вам крест, свои! -на разные голоса орали мы, выходя на причал. — По государеву заданию плавали. Злодеев поймали! Вот они! Вот кто, грабил вас и разорял ваши селения!
С этими воплями к ногам толпы полетели матросы голландца. Последним цыган кинул на землю и самого Мааса, изрыгающего жуткие проклятья. Красная похмельная рожа и гримасы на ней делали его похожим на самого дьявола.
— Лексашка, брат, быть такого не может! — из глубины толпы бежал сияющий Петр. — Ты поймал самого голландца! Ты поймал этого дьявола! Как?! У него же был настоящий корабль?! С настоящими пушками? Такого же никогда не бывало раньше...
В голосе царя слышалось такое восхищение, что я чувствовал себя едва ли не волшебником. Однако, это были лишь цветочки. Ягодки показались дальше.
— Ты нашел и пушнину? — расширившимися от удивления глазами, Петр смотрел, как кто-то из моих людей начал прямо из трюма выбрасывать шкуры. — Головин! Где тебя носит?! Пиши указ! За великое радение на службе государству Российскому жалую Алексашке Меньшикову звание поручика Преображенского полка. Також повелеваю изготовить серебряную фалеру с надписью — "небывалое бывает". Сей особливый подвиг про взятие морского корабля солдатами
А пухлые связки все летели и падали на пыльную землю одна за другой. Одна, две, дюжина, две дюжины, три дюжины связок...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
