Ходок

Когда они вернулись из церкви, их уже ждал экипаж — четырёхместная повозка, запряжённая двумя лошадьми, внутри неё находились два дивана, развёрнутые так, чтобы пассажиры сидели лицом друг к другу. Когда все трое уселись внутрь и закрепили сундук с вещами в специальном отделении, кучер легонько стегнул вожжами коней, и повозка плавно тронулась с места.

— У нас много времени, — напомнил Ханс, глядя на Стефана, — рассказывай. Никто не услышит.

— Что именно? — не понял тот.

— Всё, всё, что знаешь. Нам интересна жизнь в городах, я её наблюдал мельком, а ты вырос в тех условиях. Опиши их.

— Хорошо, — Стефан кивнул и начал рассказ.

Глава тринадцатая

— Ваши документы, — сказал строгий пограничник на въезде в город. Пограничник обычно ассоциируется с военнослужащим, этот же не носил никакой формы и, очень может быть, никогда не держал в руках оружия.

Ханс протянул ему два листа бумаги с печатями и подписями ответственных лиц. Тот некоторое время изучал их, даже достал какой-то образец, чтобы сверить подписи, наконец, вернул им документы и пожелал счастливого пути. Ханс пытался засунуть в карман пиджака сложенные вдвое листы, руки его сильно дрожали.

— Ты чего такой нервный? — спросил Ник, когда они выехали за пределы пограничного поста. Впереди были северные территории с промышленными городами.

— Просто этот человек, пограничник, пропускал нас в прошлый раз, те же самые бумаги, те же самые имена, вот только вместо тебя здесь сидел Румын. Было это всего неделю назад.

— Ну, видимо, забыл уже.

— Хорошо, если так, а что, если нам на хвост уже села оперативная группа?

— Здесь нет оперативных групп, даже названия такого нет, я сам с трудом представляю, что оно означает, — поспешил успокоить их Стефан.

— Куда сейчас? — спросил Ханс.

— В Гролш. К моему отцу, — сообщил Стефан, — сегодня выходной, он должен быть дома. После разговора с ним, думаю, направимся в оружейную мастерскую, где вы заказывали оружие.

— Она в другом городе, — напомнил Ханс.

— Ничего страшного, тут ходит поезд, всего четыре часа, и вы там.

Скоро их экипаж ехал уже в черте города, бросался в глаза резкий контраст между городами Юга, бывшими, по сути, большими деревнями, и этим городком, также некрупным. Строгие многоэтажные дома из кирпича, улицы заасфальтированы, провода говорят о наличии электричества и даже, возможно, телефонной связи. Людей на улицах немного, одеты прилично, не спеша идут по своим делам. Бросилось в глаза отсутствие не только развлекательных заведений, но и какого-либо общепита. Впрочем, Стефан им рассказывал, что большинство людей питается в столовых на предприятии, где работают. Здесь напрочь отсутствует кино, цирк, зоопарк, музыка, танцы и много всего ещё, что составляло неотъемлемую часть человеческой культуры, оно не запрещено, его просто нет. Незачем отвлекать людей от построения светлого будущего.

Наконец, когда уже стало темнеть, на улицах зажглись фонари, а в домах — редкие пока окна, кучер остановил коней во дворе двухэтажного домика, где, как они поняли, и проживала семья Стефана. Надо отметить, что общественное устройство в этом мире не отменяло социального неравенства. Инженер, делающий генераторы, отнюдь не жил в тесной квартирке.

Отпустив кучера и выгрузив дорожный сундук, они втроём двинулись в массивной деревянной двери с витыми бронзовыми ручками. Подходя, Ханс расстегнул пальто. На улице не было жарко, наоборот, здесь, на Севере, сейчас было очень прохладно, немногочисленные лужи покрылись льдом, дул холодный ветер, сыпала с неба мелкая снежная крупа. За поясом у старика, справа и слева, торчало по револьверу. Их рукояти прикрывали полы пальто, но достать можно было за секунду. Ник не стал расстёгиваться, его револьвер сейчас оттопыривал огромный карман. Стефан проигнорировал колокольчик и просто постучал в дверь кулаком. Звук получился тихий, вряд ли кто-то услышит.

— Так нужно, — сказал он, увидев недоумённый взгляд ходоков, — отец поймёт.

Прошло, примерно, пять минут, прежде, чем с той стороны сухо щёлкнул какой-то запор, и тяжёлая дверь начала медленно открываться. На пороге стоял мужчина, ровесник Ханса, с короткими седыми волосами и морщинистым лицом. Одет он был в брюки, тёплый свитер и тапочки.

— Это они, — коротко сказал ему Стефан.

— Проходите, — так же коротко ответил мужчина, отступая в сторону. Он ещё несколько секунд обозревал пустынную улицу, после чего, отвернулся и закрыл дверь.

— Одежду можно повесить здесь, — он указал вешалку на стене, — проходите в гостиную, я растопил камин, там тепло.

Все трое сняли верхнюю одежду, причём, Ханс демонстративно поправил за поясом револьверы. Ник своё оружие незаметно переложил в карман брюк, который тут же оттопырился книзу.

Они присели за стол, накрытый белой скатертью, из соседней комнаты появилась женщина, бывшая, видимо, хозяйкой.

— Дорогая, — ласково сказал глава семьи, — сделай, пожалуйста, чаю гостям. С булочками.

Женщина ушла, а хозяин присел за стол и на какое-то время замолчал. В комнате было уютно, весело полыхали дрова в камине, изгоняя из тел путешественников холод и сырость.

— Думаю, — начал он разговор, — что вы и есть те, кого называют ходоками. Так?

Ханс и Ник важно кивнули.

— И вы знаете, — продолжил он, — историю последних трёх веков существования нашего мира.

— В общих чертах, — ответил за двоих Ник.

— Меня зовут Карел Волк. Я инженер. Кроме того, я — один из тех, кто принимает важные решения в жизни города и всей страны. Есть группа единомышленников, которые хотели бы изменить сложившуюся ситуацию. Избавиться от хранителей и постараться переустроить общество. Вернуть его на тот путь развития, который существовал раньше.

— А разница велика? — с сомнением спросил Ханс. — Неужели имеющийся мир вас не устраивает? Желание отомстить понятно, вот только стоит ли оно того? Мир уже такой, поздно его менять.

— У нас другое мнение на этот счёт, — голос инженера был недовольным, — вы привыкли к вольной жизни и не представляете, каково это быть рабочим скотом.

— Странное сравнение, — заметил Ник, обводя взглядом комнату.

— Скот могут хорошо кормить, но когда он станет не нужен, его пустят под нож. Конкретно меня не устраивает контроль за каждым моим шагом, ограничения и запреты во всём, нас ведут по пути, которого мы не понимаем, конечный результат интересует только их.

— Допустим, — не стал спорить Ханс, — что вам мешает.

— Мешает нам страх, — честно признался Карел, — точнее, мешал раньше. Не просто страх, а дикий ужас. Все мы понимали, что это последняя попытка. Если замысел хранителей будет снова нарушен, они больше не станут восстанавливать этот мир из руин, просто бросят, словно надоевшую игрушку. Никого не останется, только руины, вроде тех, которые вы привыкли посещать. Может быть, там ещё будет доживать свой век кучка дикарей, у которых случайно оказался иммунитет против смертельного вируса.

— Но страх не мешает вам сопротивляться?

— Раньше всё сопротивление заключалось в накоплении знаний, старых книг, написанных до катастрофы, у меня полный подвал, многие уже невозможно прочитать, но это неважно, я храню их в своей памяти. Нас таких много, всё знаем, хозяев ненавидим, но сделать что-либо боимся.

Он сбился и опустил глаза, в это время в комнату вошла его жена с подносом, на котором стоял чайник, четыре чашки, масло и джем в стеклянных чашках, а также горка румяных булочек.

— Угощайтесь, — предложил он, кивая на стол, — так вот, теперь с ними что-то случилось, по нашему общему мнению, прервалась связь с общим центром.

— Эти мы знаем, — сказал ему Ханс, наливая чай в чашку, — но хотелось бы подробностей.

— Они в панике, власть уходит из рук, прямые приказы всё чаще в открытую саботируются, но главное: постепенно уходит страх. Всё больше людей об этом узнаёт. У дракона выпали зубы.

— Сколько их и чем они опасны? — Ник постарался перейти к делу.

— Здесь, в городе, только один. Двое в столице, ещё трое постоянно перемещаются. Наконец, как минимум, один находится в Пустошах, там есть нечто, вроде базы. Подозреваю, потеряв контроль над ситуацией, они попытаются скрыться там.

— Им что-то мешает?

— Во-первых, расстояние, возможно, у них есть некие транспортные средства, но они находятся не здесь, или неисправны, или топлива нет, в общем, передвигаются они с обычной скоростью. Во-вторых, дополнительным элементом начавшейся паники стали действия ходоков, которые каким-то образом разведали эту базу. Полноценной защиты там не оказалось, хотя я слышал о каких-то образцах, которые должны были перекрыть путь к базе.

— У них есть защитники?

— Раньше они опирались на малочисленный, но надёжный аппарат управления, но теперь, когда всем понятна ситуация, надёжных людей у них почти нет. Городские дружины на их сторону не встанут, это факт, не уверен, что осмелятся напасть на них, возможно, просто разбегутся, но и это хорошо. Есть масса чиновников, но они безоружны, и воевать не умеют. Единственная их надежда — гвардия.

— Сколько их?

— Десятка четыре, больше одновременно не видел, немного, но у них отличное оружие, автоматическое, ещё броня, которую не пробивают пули, они хорошо подготовлены, ничего не боятся и готовы идти на смерть ради своих хозяев. Но их число опять же конечно, если погибнут эти, новых взять будет негде.

— Допустим, ещё?

— Ещё есть какие-то боевые формирования у церкви, численность их я не знаю, но они набраны из местных, особым фанатизмом не отличаются и оружие у них самое обычное. Это все силы, с которыми они пока удерживают власть над страной с населением в три миллиона человек.

— Здесь, в соседнем городе, есть производство оружия, пусть, не автоматов, но достаточно совершенного. Разумеется, нелегально, — начал объяснять Ханс. Нужны только люди. Люди, готовые убивать. И умирать.

— Мне известно об оружии, более того, именно я порекомендовал производителям наплевать на все запреты и сотрудничать с вами. Подозреваю, что хозяева тоже об этом узнали, только никак не отреагировали. Пока. Гвардия вполне способна уничтожить производителей.

— Тогда не нужно дожидаться, пока они это сделают, нужно брать партию оружия и сваливать на юг, уводя с собой всех, кто за нас. Больное место хранителей — база в Пустошах, вот и ударим по ней. Хотя бы сотня бойцов с винтовками и револьверами — достаточная сила для победы, — объяснил Ханс.

— Так и сделаем, — решительно заявил Карел, — сегодня уже поздно, а завтра мы отправимся туда, возьмём партию оружия и двинем на юг, сегодня я оповещу верных людей, они оповестят своих, а те — своих. Пара сотен точно наберётся. Сможем снести пограничные кордоны, они предназначены для обороны от наступления с юга, но не с севера.

Красивое изложение планов было прервано. В комнату вошла его жена.

— Карел, — её голос чуть дрожал, — там пришли какие-то люди.

— Что им нужно? — тревога жены передалась и ему.

— Они хотят тебя видеть, срочно. Их двое и они очень настойчивы. Я впустила их в прихожую...

Тут раздался топот ботинок по направлению к ним, Ханс и Ник синхронно кинулись в разные стороны, на ходу доставая револьверы. На столе остались четыре чайные чашки, можно легко догадаться о количество участников беседы, но на это потребуется несколько секунд.

В комнату бесцеремонно ввалились двое мужчин, рослые, крепкие, в одинаковых тёплых куртках, лица их демонстрировали решимость и почти полное отсутствие интеллекта. Словно два робота.

— Господин Карел Волк, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс правый, — вам придётся пройти с нами.

— Я — инженер первого звена, член городского совета, объясните мне, кто вы такие и почему я должен вам повиноваться? — с достоинством проговорил Карел.

— Вы прекрасно понимаете, кто мы и кто за нами стоит, — нагло заявил тот, что слева, — а потому одевайтесь и идите с нами, вы ведь не хотите, чтобы мы применили силу.

Рука его потянулась к карману, и это стало роковой ошибкой. В висок ему сразу упёрся ствол револьвера. В плохой подготовке этих бойцов сложно было упрекнуть, сильным ударом он отбил револьвер, но и Ник был не так прост, а потому от всей души ударил его носком тяжёлого ботинка в пах. Громила сложился пополам. Тут прогремел выстрел. Ханс не стал надеяться на свою подготовку, а потому просто выстрелил в голову второму бойцу. Сорок четвёртый калибр сделал своё грязное дело, кровь и мозги забрызгали Карела, его сына, жену, Ника, попали на потолок и стены. Зато лежавший на полу второй боец сразу прекратил сопротивление. Впрочем, его покорность могла быть обманчивой, поэтому Ник приложил его ногой в голову ещё три раза, отчего тот потерял сознание.

— Выстрел слышала половина города, — смущённо сказал Ханс.

— Мы обосрались, но революция продолжается, — прокомментировал Ник по-русски сложившуюся ситуацию.

— Что теперь делать? — в ужасе прошептала жена Карела, размазывая по лицу кровь.

— Умыться, одеться, собрать вещи и уходить, по возможности поднимая верных людей.

— Второго бы допросить, — предложил Ник, указывая стволом револьвера на скорчившуюся на полу фигуру, — вдруг они были не одни?

— Это долго, шумно и нет никакой возможности проверить его слова, — резонно заметил Ханс, — лучше убей, только не выстрелом, мы и так внимание привлекли.

Ник взял со стола нож, тот самый, которым предполагалось намазывать масло. Более он ни для чего не годился. А свою финку он оставил дома. Придётся стрелять.

— Стефан, — позвал он, — принеси две подушки.

Сын инженера сидел бледный, как смерть, по правой щеке стекал кровавый сгусток, окружающее он воспринимал с трудом. Патологический пацифизм общества повлиял и на него, он не смотрел страшных фильмов, не играл в жестокие компьютерные игры и даже, наверное, никогда не дрался. А теперь на его глазах зверски убили человека, пусть и очень плохого. Шок. Потом пройдёт, но нужно, чтобы он действовал сейчас.

— Что? — слабым голосом переспросил парень.

— Подушки, две, большие, принеси, — растолковал ему Ник, — быстрее.

К чести парня нужно заметить, что прострация была не совсем полной, а потому он встал и направился в соседнюю комнату. Через полминуты он вернулся, держа в руках две больших пуховых подушки с цветными наволочками.

— Молодец, — похвалил его Ник, — теперь иди и умойся.

Парень развернулся и, так же медленно, зашагал в сторону ванной комнаты.

— Что ты собрался делать? — спросил Ханс, вошедший в комнату уже с винтовкой в руках.

— Убивать, — просто пояснил Ник, — а ты где винтовку взял?

— Карел припрятал на всякий случай, три штуки, лучше бы револьверы взял, но тоже хорошо, патронов две сотни.

— Нормально, — похвалил Ник, — по темноте уйдём далеко, до рассвета долго.

— А что ты делаешь? — спросил Ханс, — ты разве не душить его будешь?

— Понятия не имею, как душить подушкой, — честно признался Ник, — никогда такого не делал. Да и зачем напрягаться, если есть револьвер?