Ходок

Глава первая

Осень постепенно вступала в свои права, нет, климат здесь относительно тёплый, зимой снег от силы месяц пролежит, редко два. А всё остальное время с октября по апрель вот такая слякоть, грязь, сумрачное серое небо и вечно моросящий мелкий дождь. Все, конечно, уже привыкли, но порой всё-таки бесит. Да и где они эти все? Человек десять осталось? Пятнадцать?

Ник продолжал месить сапогами жидкую грязь, кутаясь от дождя в тонкий кожаный плащ. Вот ведь как, когда он в рейд отправлялся, было тепло и солнечно, тёплые вещи без надобности, а теперь от холода зубами стучит. Он зажмурился и представил себе горячую ванну с пеной, да не здесь, а там, дома, яркую лампу, белоснежный кафель на стенах, стеклянную полочку над головой, флаконы с шампунем, бритва с пятью лезвиями, одеколон, пена для бритья с охлаждающим, мать его так, эффектом. Скрипнув зубами, Ник открыл глаза. Ну, да, всё на месте. Дождь, пожелтевшие листья, и бесконечная грязная дорога, по которой ещё идти километров семьдесят, а то и больше.

Где он сейчас, кстати? Ближайший ориентир — заброшенный двухэтажный дом из кирпича, часто служивший ходокам ночлегом и перевалочной базой, давно должен был показаться. По его расчётам, к вечеру точно будет там. Дом, даже такой, — это куда лучше, чем ночевать под кустом, а в такую погоду и вовсе райское место. Можно надеяться, что дрова сухие от прошлых запасов там ещё остались, хоть пара поленьев на растопку камина. Сняв с головы шляпу, он отряхнул её от воды и, смачно выругавшись, надел обратно.

Заплечный мешок с хабаром немилосердно оттягивал плечи, как ты его ни вешай, а два пуда груза неизбежно будут давить лямками. Да ещё арбалет, он тоже немало весит. Лошадь нужна, это факт, но с другой стороны, лошадь, в отличие от самого ходока, привыкла есть каждый день, да не травку — на травке хороший конь быстро ноги протянет — а добрый овёс, которого не напасёшься, да и денег он немалых стоит. Впрочем, коня и нанять можно, даже двух, сколько нычек с хабаром на Пустошах осталось? Вот все и собрать за одну ходку. Только делать это нужно летом, когда волки не так лютуют, а то от обоих скакунов только горсть костей останется, да и самого ходока съесть не побрезгуют.

Ник тяжко вздохнул и потёр старый шрам от зубов на левом плече. Не волк, понятно, с волками рейдеры редко враждуют, есть в пустошах твари пострашнее волков и даже медведей, есть даже такие, о которых рейдеры друг другу шёпотом рассказывают, чтобы беду не навлечь.

Откуда всё это? Вот бы кто сказал. Ник усмехнулся и погрузился в воспоминания десятилетней давности. Вот так иногда бывает, идёшь по улице, никого не трогаешь, глядь, а улица-то уже другая, да и не улица вовсе, а дорога в редком лесу, идёшь назад, а вернуться никак. Только к вечеру он встретил ещё одного заблудившегося парня, который, так же, как и сам Ник, оказался русским. Не русским, конечно, русскоязычным. Якуб его звали, и был он литовец.

Вместе они начали соображать, что случилось и куда они попали. Кругом лес, какие-то постройки разрушенные, и дорога, широкая, видно, что когда-то асфальтом была покрыта, от которого сейчас одно название осталось. Думать долго они не стали есть хотелось, и паника нешуточная начиналась. Решили просто по дороге пойти, куда-нибудь да приведёт. Сразу в голову мысли чёрные полезли, будто бы в будущее их занесло, Апокалипсис ядерный на Земле прошёл, и люди все от радиации вымерли. Собственно говоря, от истины это было недалеко совсем, с той только разницей, что апокалипсис был, вроде бы, не ядерный (он тут вообще, непонятно какой), да и люди вымерли далеко не все. Но это они потом узнали. А пока шли по дороге, встречая на пути таких же бедолаг, как и сами. С новыми оказалось куда труднее. Из всех, кто в тот день сюда попал, русский язык понимали ещё четверо, а остальные говорили на немецком, английском, испанском, французском. Причём французы тоже, как оказалось, разные, один коренной, один мулат из Африки и один румын, который в Иностранном легионе язык выучил. Вроде французы, а друг друга понимают с трудом. Набралось их, в итоге, человек сорок. Кое-как разобрались, что произошло, сориентировались на местности, добыли кое-какой еды. А после, на третий или четвёртый день, Ник уже точно не помнил, познакомились с местными. Хорошо, что тогда на север пошли, а не на юг, а то бы так и полегли все.

Выяснилось вкратце следующее. Мир в который они каким-то образом попали, действительно, постапокалиптический, вот только тот самый БП произошёл уже очень давно, лет двести назад. Никто из местных точно не объяснил, что с Землёй случилось. Ядерная война, эпидемия смертельного вируса, тектонические сдвиги. Или даже всё сразу. Но, это, по большому счёту, было и неважно. Важно было то, что им делать сейчас?

Политическое устройство мира было незамысловатым. Далеко на севере узкой полосой пролегала единственная в мире (так говорили местные) относительно цивилизованная страна. Цивилизация в ней стояла где-то на уровне девятнадцатого века, присутствовали железные дороги, какая-то промышленность, полтора десятка относительно крупных городов. А чуть южнее, проходила полоса проживания сельскохозяйственного населения, там были поля, луга, фермы, куча деревень и хуторов, да с десяток небольших городков. Городские им промтовары поставляли, а селяне за это еду. Причём эти две части народа почти не смешивались, вроде, как разные страны. Жили там... сложно сказать, кто. Европеоиды. Говорили они на жуткой смеси славянских языков с примесью немецкого. Французский румын этот суржик лучше всех понимал, сошёл за переводчика.

Быстро выяснилось, что в промышленные города никому из них попасть не светит, туда даже местных селян пускали редко. Да и в деревнях пришлых не особо жаловали, упирая на то, что пришли они с юга, а на юге Пустоши. Монстры там живут, нечистая сила и вообще, места там проклятые. На весь их разноязыкий коллектив смотрели, как на прокажённых. Есть мнение, что эти самые селюки всех пришлых с удовольствием бы от греха пристукнули и закопали, да только четыре десятка молодых мужчин, многие из которых физически крепкие, воевать умеют и обладают каким-никаким, а оружием, оказались немалой силой, с которой поневоле приходилось считаться.

Другое дело, что и кормить их никто не собирался, работу если и предлагали, то самую тяжёлую и за гроши, точнее, за тарелку жидкого супа. Скоро бы и до открытого конфликта дошло, но ситуацию спас ушлый купец с Севера. Он как раз объезжал с небольшим обозом деревни, продавая товары народного потребления и покупая у селян зерно и мясо. Как-то так получалось, что товарообмен между городом и деревней осуществлялся не только и не столько централизованно, через госструктуры (которые здесь весьма слабы), а вот такими мелкими оптовиками. Десятки ничем не занятых людей, которые к тому же пришли с Пустошей, показались торговцу потенциально полезными людьми. Они быстро нашли общий язык, он под честное слово ссудил их продуктами и даже кое-каким снаряжением, а после отправил в обратный путь, туда, откуда они пришли, даже ещё дальше.

Там они нашли руины городов прежней цивилизации. Выглядели они странно, кое-где всё снесено до фундамента, в других местах даже стёкла в домах целые. Скелеты где-то сохранились, но было их немного, надо полагать, людей успели эвакуировать. Есть крупные разломы в земле, но понять причину трудно. Радиации, вроде бы, нет, приборов у них, понятно, не было, но за много лет никто из них так и не облысел.

Добравшись до цивилизации, пусть и погибшей, они предались безудержному мародёрству. Не по своей, понятно, прихоти, просто купец тот подробно объяснил, что ему нужно и за что он готов платить. Провода, электротехнические изделия, книги, если они имеют отношение к технике, словари иностранных языков (зачем, спрашивается, если страна на свете всего одна), но самой ценной вещью оказались некие запчасти из двигателей, которые делались из сверхпрочного сплава, да, собственно, всё, что за это время не рассыпалось в прах, представляло собой сверхпрочный сплав, который можно выгодно продать. После одной ходки Ник даже мешок с простыми гайками продал за приличную сумму. Золотые и серебряные украшения, если таковые попадались, они брали сами, без подсказки. Драгоценные металлы тут ценились высоко. Да и деньги в этом мире были отнюдь не бумажными, серебряная крона, да золотой империал, который равнялся двадцати этим кронам.

Первый поход они оправдали, с торговцем расплатились и ещё сами в небольшом наваре были. Потом, когда рейдерство на Пустоши для них стало официальной работой, монополию того купца на скупку плюшек они безжалостно опрокинули, предпочитая самостоятельно возить хабар в крупные городки и сбывать в торговых факториях. Там платили больше и товар не простаивал.

Большой толпой они туда больше уже не ходили, по двое и по трое, а Ник так и вовсе, первым пошёл за хабаром в одиночку. Городов было много, ценных вещей там хватило бы на многие десятилетия вперёд, так что, проблема трудоустройства в этом мире была решена. Вот только у этой монеты, как оказалось, две стороны. Очень скоро пошли слухи о пропавших рейдерах. Иногда находили объеденные зверьём останки. Они уже были спаянным коллективом, так что о своих привыкли заботиться. Быстро выяснилось, что в руинах городов обитают не только крысы и волки, есть и те, кому сложно подобрать название, нет таких животных в природе, и не было никогда. Такое отродье даже на мутации не спишешь, мутанты тоже ведь из кого-то должны получиться, а тут что-то вовсе невообразимое.

Вот и пришлось туристам-мародёрам срочно зубы отращивать. Тут-то и выяснилось к общему неудовольствию, что прогресс местный очень и очень однобокий. Оружейные технологии развиты хуже некуда. В крупных городках есть дружины — нечто, вроде полиции и охотничьих команд, так на вооружении у них ружья капсюльные. Однозарядные, те, что с дула заряжаются. Порох, естественно, дымный. А уж если винтовка, считай, то же ружьё, только ствол нарезной, то исключительно за большие деньги, и то купить трудно. По слухам, в северных городах всё то же самое, нужды нет в продвинутых стволах. Даже примитивные револьверы почему-то не делают, двуствольный дробовик — вершина местной технической мысли.

В первый год погибли у них семь человек, то есть, точно погибли двое, а остальные просто не вернулись из рейда. Остальных такая судьба товарищей не остановила, наоборот, ещё более бурная работа развернулась, составлялись подробные карты руин, описывались новые дороги, рейды становились всё более далёкими и продолжительными. Особенную ценность представляли описания монстров. Каждый, кто встречал новую тварь, обязан был описать её, где обитает, одиночка или стайный, что ест, чем опасен, зарисовать внешний вид, а в идеале и принести образец, в виде шкуры, головы, клыков, лап. Ну, и название придумать, само собой.

Поскольку все вместе они уже не собирались, то для обмена информацией рейдеры облюбовали небольшой трактир Глубокая Топь в городке Люшен, сразу и харчевня, и постоялый двор, и баня, конюшня, там у хозяина была особая комната, где каждый прибывший из рейда ходок оставлял подробные записи обо всём, чем хотел поделиться с братством. Именно так, братством. Осознав себя спаянным коллективом, противостоящим враждебному миру, они усилили взаимную привязанность. Даже знаки для своих придумали, медальон с двумя шестерёнками, сделанный из того самого сверхпрочного сплава. На заказ металлурги на севере сделали. Теперь и посторонний человек сразу видел, с кем дело имеет (а после этого старался отойти подальше).

А отношение этих самых посторонних за прошедшие годы сильно изменилось, если раньше на ходоков смотрели, как на никчёмных бродяг, с презрением и жалостью, то теперь во взгляде обывателя добавилось уважения и, конечно, страха. Рейдер — человек опасный, он силён и смел, никого и ничего не боится. Кстати, нашлись желающие использовать рейдеров в своих целях. Чудовища с пустошей и просто дикие звери иногда забредали близко к селениям, тогда-то и бежал староста к ближайшему рейдеру, умоляя помочь людям и убить тварь. Брали за свои услуги дорого, но всегда выполняли порученное, опыт, полученный в Пустошах, давал большое преимущество. Случалось и на людей охотиться, разбойники в этом краю — редкость, но за много лет и их приходилось встречать. За их головы ещё больше платили.

Туда, в трактир, и стремился сейчас Ник, понятно, что сегодня уже не дойдёт, до заброшенного дома бы успеть, скоро стемнеет. Ник вздохнул, поправил мешок и пошагал дальше. Тут уже места относительно безопасные, разве что, волков можно встретить, да пока ещё не зима, они в стаи ещё не собрались, так что шансы отбиться есть. Ник не стал размениваться на дорогостоящий примитивный огнестрел, обошёлся арбалетом. Лёгкий, мощный, дальнобойный. Взводится руками, и проблем с боезапасом нет, три десятка болтов не заканчиваются уже несколько лет. А для ближнего боя есть абордажная сабля. Почти прямая, с увесистым клинком и закрывающим кисть эфесом. Можно колоть, рубить и резать. Кузнец её на заказ сделал, а хорошую сталь он сам притащил из рейда. Есть ещё финка и кастет, а на предплечьях стальные наручи, обшитые кожей, тоже сделаны на заказ, лёгкие, не мешают двигаться, и под одеждой не видны. А в беде не раз выручали, прыгнувшему на тебя хищнику самое простое руку поперёк пасти вставить, да только пасть у некоторых тварей такая, что руку отхватит в один укус, вместе с рукавом. Так что наруч для ходока — вещь далеко не лишняя. Слышал он, будто купец привозил какие-то страшно удобные и надёжные пистолеты с нарезным стволом, дорогие, но уж точно стоят отданных денег. Кто-то даже себе купил, но Нику пока такие не попадались, как увидит, обязательно купит.

Скорее бы уже, вечер только начинался, но вокруг уже было темно, плотные тучи не пропускали солнечный свет. Внезапно, цепкий взгляд зацепился за необычный след. Собственно, ничего необычного в нём не было, это был след подкованной лошади, едва видный на жидкой грязи. Часа два назад конный проехал, или три. Но были и странности, след появился вдруг, словно всадник ехал по лесу, а потом вышел на дорогу. Прикинув, Ник решил, что так и было. Да и на дороге след лошади был странный, она, словно пьяная, шла зигзагом. Ранена?

Ник добавил шагу, что-то подсказывало, что впереди его ждёт неприятный сюрприз. Дом должен был показаться из-за ближайшего поворота, там он всё и узнает. Вот и он. Запаха дыма нет, никаких звуков, но следы копыт ведут именно туда, ошибки быть не может.

Арбалет соскользнул с плеча и удобно лёг в руки. Не отводя взгляд от дома, Ник нагнулся, поставил ногу в стремя и двумя руками натянул тетиву. С тихим щелчком она встала на стопор, оперённый болт с трёхгранным наконечником лёг на направляющие.

Тревога нарастала, взгляд зацепился за кровавый отпечаток ладони на полусгнившей ступени, раненый человек практически полз на четвереньках. Заходя за угол, он увидел лошадь, привязанную к столбу, она стояла осёдланной, тихо и недовольно всхрапывала, показывая всем своим видом крайнюю степень недовольства. На боках у неё виднелись глубокие порезы, досталось скотинке от души. Знать бы ещё, кто её так разукрасил?

Тут до него дошло, что и эта лошадь, и седло, и даже сумка ему знакомы. Да и без них можно было догадаться, что мало кто так далеко забирается, если это не его работа. Кто-то из своих, рейдер, он даже догадывался, кто именно.

Уже не осторожничая, он бегом поднялся на второй этаж, дверь запиралась изнутри, но теперь она была распахнута настежь. В просторной тёмной комнате послышался тихий стон. Чтобы не споткнуться в темноте, Ник первым делом подался к камину. Воздав должное предыдущим гостям, оставившим просто гору сухих берёзовых дров, он вынул из кармана жестяной коробок и чиркнул спичкой. Сухие дрова зажглись почти мгновенно, теперь, когда в комнате уже не было так темно, он стал шарить глазами в поисках раненого.

На лежанке, покрытой старым соломенным тюфяком, лежал плотный черноволосый мужчина лет сорока с небольшим, одетый в тёплую клетчатую рубаху. Витые чёрные усы, выделявшиеся даже на фоне недельной щетины, позволили Нику без труда опознать в нём Карлоса. Мексиканец, попавший в этот мир вместе со всеми. Это был один из лучших рейдеров, частенько забиравшийся в совсем уж неведомые дали и всегда возвращавшийся живым и с богатой добычей, каковую, впрочем, быстро спускал в кабаках с друзьями. Но везение не может быть бесконечным, в тусклом свете камина Ник различил глубокие рваные раны на теле, такие же были у лошади.

Подойдя поближе, он попытался привести Карлоса в чувство, похлопав его по щекам. Снова раздался стон, и Карлос открыл глаза. Некоторое время он просто смотрел впереди себя, словно был слеп. Потом, с великим усилием набрав в грудь воздуха, мексиканец тихо прошептал:

— Ник... это ты...

Слова дались ему тяжело, через некоторое время он, снова собравшись с силами, продолжил:

— Я умираю, Ник, потому слушай меня внимательно...

— Я тебя перевяжу, — резко перебил его Ник, — раны не смертельны, кровопотеря велика, но ты выживешь.

Он полез в рюкзак за бинтом и медикаментами, но Карлос его остановил:

— Не нужно этого, не теряй времени, Ник, ты ничего уже не изменишь, — он закашлялся и потянулся рукой к шее, — убьют меня не эти раны, всё гораздо хуже.

Стянув с шеи повязку из цветастого платка, Карлос показал ему две аккуратные дырочки с ровными краями, из них продолжала сочиться кровь. Ник громко выругался по-русски. Вампир. У них было описание, были приметы, места обитания, но никто не хотел верить. Разве могут существовать откровенно сказочные персонажи? Оказалось, что могут.

— Недолго осталось, — напомнил Карлос, — слушай и запоминай. Эта тварь лишила меня жизни, я отбивался, ранил его, но он всё ещё где-то здесь, берегись. Но ты справишься, я знаю. Теперь главное...

Карлос закашлялся, мертвенно бледное лицо стало ещё бледнее, хватая ртом воздух, он продолжил:

— Возьми мои вещи, тебе пригодятся... мой дневник... там всё... Самое главное... Прочитай, ты поймёшь, я забрался слишком далеко и узнал тайну. Главную тайну, которая изменит всё. Всю нашу жизнь... Но там всё непросто. Вампир нашёл меня не случайно, он шёл за мной от Пустошей, он не просто монстр, он исполнял чью-то волю...

Карлос снова прервался и посмотрел на Ника совсем уже мутными глазами.

— По реке Синей, до водопада, там...

Голова Карлоса безвольно упала набок. Мексиканец был мёртв.

Выждав ещё пару минут, Ник закрыл глаза старому другу. Первым делом взял его медальон, кружок из белого металла с изображением двух шестерёнок. Не нужно было опасаться, вопреки преданиям, Карлос теперь не восстанет из мёртвых и не пойдёт сосать кровь. Просто вампир при укусе не только выпивал кровь жертвы, это можно было пережить, вдобавок он впрыскивал в кровь какой-то яд, который убивал человека через три-четыре часа. По крайней мере, так говорилось в записях. Рейдеры не станут обманывать друг друга.

Куда больше его беспокоил тот факт, что недобитый вампир всё ещё крутился где-то поблизости. Ник быстро перетряхнул вещи Карлоса. Хабар, если таковой есть, наверняка, в седельной сумке. Здесь только оружие и предметы первой необходимости. Быстро нашёлся дневник, толстая книжка в кожаном переплёте, завёрнутая в несколько слоёв вощёной бумаги. В нетерпении Ник раскрыл дневник, быстро его пролистал, после чего снова закрыл и уже второй раз за полчаса выругался. Все они прекрасно изучили местное наречие и сами общались на нём, за неимением другой удобной альтернативы. Но вот грамоту местную осилили не все. Карлос вёл свой дневник по-испански. Даже в книге записей всегда под его диктовку писали другие, это Ник точно помнил.

Тяжко вздохнув (в который уже раз), Ник завернул дневник в бумагу и положил себе в рюкзак. Придётся искать переводчика. Ещё оставался среди них один испаноязычный рейдер. Собственно, настоящий испанец Мигель, нужно найти его и попросить перевести. Это будет быстрее и надёжнее, чем искать русско-испанский словарь и пытаться перевести дневник самому. Тем более, что почерк покойного Карлоса оставлял желать лучшего.

В вещах друга он обнаружил ещё один свёрток, в плотную ткань был завёрнут тяжёлый металлический предмет. Очертания его заставили сердце биться чаще. Револьвер. Ошибки быть не может. Развязав узел на свёртке, он аккуратно вынул тяжёлый блестящий револьвер с рукоятью, оправленной в дерево. Несмотря на внешне архаичную конструкцию, оружие было совсем новым. "Ruger Redhawk .44" — прочитал он. Вот так дела, оказывается, Карлос все эти годы был обладателем настоящего сокровища, о котором никто не знал. Револьвер из их прежнего мира. Огромной ценности вещь. Если ещё и патроны к нему в наличии.

Ник откинул барабан. В трёх гнёздах были патроны с ненаколотыми капсюлями, в трёх других с наколотыми. Интересно, можно их переснарядить? — подумал Ник. Оказалось, что можно. В отдельном мешочке он нашёл ещё шесть пустых гильз, но главное — в трёх целых патронах стояли кустарно отлитые безоболочечные пули. Карлос их уже переснаряжал. Как минимум, один раз. Ничего сложного, местная "промышленность" вполне может сделать капсюль нужного размера, а отлить пулю подходящего калибра — вовсе не проблема. Дымный порох хуже бездымного, но для револьвера это не принципиально, автоматики там нет никакой, только ствол чистить будет труднее.

Надо полагать, Карлос своё сокровище берёг и использовал только в самых крайних случаях. Здесь же рядом лежала его винтовка, короткий дульнозарядный нарезной карабин. В патронташе было полтора десятка картонных патронов с порохом и пулями, капсюли хранились отдельно. Отличная игрушка для меткого стрелка, каковым и был покойный Карлос. Ствол сделан на заводе, приклад и ложе — работа местных мастеров, они подгоняли оружие под стрелка, а прицельное приспособление — отличное, на уровне нашего мира, возможно, даже делал сам Карлос, ну, или какой-то талантливый кузнец, под его руководством.

Распечатав картонную трубку, Ник засыпал в ствол порох, затем с помощью шомпола пропихнул следом цилиндрическую пулю с выемкой сзади. Пуля Минье, шедевр технологий девятнадцатого века. Капсюль занял своё место в запальном отверстии.

Сделал он это как нельзя вовремя, лошадь, про которую он совершенно забыл, вдруг заржала с таким отчаянием в голосе, словно увидела перед собой стаю голодных волков. Беда в том, что это были не волки, нечто более страшное, то, от чего настоящие волки разбегутся, поджав хвосты. Ник не стал медлить, вампир, насколько он знал, никогда не бывает сыт, а если он ранен, то аппетит его возрастает многократно. Человек — добыча трудная, особенно, если он вооружён и находится в прочном здании, а о привязанной во дворе лошади такого сказать нельзя.

Крепко сжав ружьё, он, не желая тратить драгоценные секунды на спуск по лестнице, просто прыгнул в окно, содрав плотную тканевую занавеску. Больно отбив пятки о землю, он чертыхнулся, но тут же вскинул ружьё. Вовремя. Самого вампира он в темноте не видел. Слабый свет, падавший из окна, не помог его разглядеть. Просто лошадь резко шарахнулась в одну сторону, поэтому Ник сделал вывод, что тварь бросилась на неё с другой. Стрелял он, по сути, наугад, но вспышка выстрела уже более подробно осветила человекоподобную фигуру, уже схватившую лошадь за гриву.

От удара пули вампир отлетел метров на пять, Ник быстро подбежал к нему, крепко сжимая в руках рукоять сабли, но добивать не понадобилось, омерзительная тварь билась в конвульсиях. Опустив занесённую для удара руку с саблей, он обессиленно присел на корточки. Готово. Монстр мёртв.

Минут десять он потратил на то, чтобы успокоить лошадь, несчастное животное мелко дрожало и старательно прижималось к человеку, видя в нём единственную защиту для себя. Закинув разряженный карабин за спину, он схватил вампира за ноги (или задние лапы) и потащил в дом. Там, в свете найденной масляной лампы, ему удалось разглядеть монстра уже более подробно.

Серая кожа без единого волоска, человеческие пропорции тела, только череп вытянут вверх, словно груша. Когти на пальцах. На пепельно-сером лице выделялись тёмно-красные губы, приподняв губу кончиком ножа, он разглядел клыки. Насколько он знал, клыки не простые, с секретом, внутри каждого есть тонкий канал, по которому он и высасывает кровь, словно огромный шприц. Интересно, — подумал Ник, — сможет он довезти вампира целым? До города полдня пути, а на улице прохладно, разложиться туша не успеет. Решив отложить вопрос до завтра, он медленно пошёл на второй этаж, соседство с телом Карлоса его не смущало, а вот вампира, даже мёртвого, он почему-то старался избегать. В вещах покойного рейдера нашлись самодельные сигары, достав одну, Ник прикурил от головни из камина и затянулся. Никотин успокоил нервы и позволил заснуть.

Глава вторая

Утро было сырым и холодным, огонь в камине давно прогорел, даже углей не видно, кидать в топку новые дрова уже не хотелось, их и так осталось совсем мало. В другом случае, Ник обязательно бы задержался и пополнил запас, деревьев вокруг в достатке, но только не сейчас, нужно было спешить. Ещё затемно он разыскал ржавую лопату и начал рыть могилу для Карлоса, земля была относительно мягкой, почти без камней, но корни делали его работу гораздо более сложной. В итоге, за три часа, вымотавшись и взмокнув, несмотря на холодный ветер, он выкопал приличных размеров яму, куда и положил тело товарища, завернув его в большой кусок ткани, которым занавешивали окна. Оторвав от фасада две крепких доски, он сколотил крест, на котором нацарапал кончиком ножа:

"Карлос Деливеро 1974 — 2019 по обычному летосчислению. Рейдер"

Аккуратно обтесав получившийся холмик с боков, он вернул лопату в чулан, где её нашёл и засобирался в путь. Вампира он также завернул в ткань и забросил поперёк седла. Лошадь от такого седока в восторг не пришла, вампир, даже мёртвый, внушал ей дикий ужас, но в итоге животное всё же смирилось и пошло в поводу у Ника. Идти было легко, дождь прекратился, дорога уже к обеду основательно подсохла и ноги в тяжёлых сапогах уже не разъезжались по мокрой глине. Постепенно приободрилась и лошадь, овса не было, зато Ник скормил ей несколько размякших сухарей из кармана.

Город приближался, стали попадаться огромные поля, с которых совсем недавно собрали урожай зерновых, сады с перезрелыми сливами и яблоками, которые лениво клевали полупьяные птицы. Попадались ему навстречу и люди, почти все крестьяне издалека узнавали рейдера, им даже не требовалось глядеть на медальон, который Ник намеренно вытащил наружу.

Реакция была стандартной, все, даже крепкие мужчины, старались уступить дорогу и обойти ходока по широкой дуге, а потом с облегчением крестились. В этих местах, кстати, исповедовали ортодоксальное христианство, мало отличимое от православия, даже крестятся справа налево. Что характерно, реальных причин для такого отношения не было, рейдеры, или, по-другому, ходоки никогда никого из людей не обижали. Это был именно иррациональный суеверный страх перед людьми, коснувшимися запретного. Хуже всего было, когда они замечали завёрнутую в гнилую ткань тушу вампира, разглядеть они, понятно, толком ничего не могли, но знали, что если рейдер что-то такое везёт, то это обязательно будет самая богомерзкая тварь во Вселенной.

Он немного не рассчитал со временем, к тому моменту, когда он и лошадь, наконец-то, оказались в черте города, солнце перевалило далеко за полдень. Слишком много времени он потратил на похороны друга. Как бы то ни было, а в трактире под названием Глубокая Топь его примут в любое время суток, денег на выпивку и закуску у него точно хватит, тем более, что и от покойного Карлоса остался тощий кошелёк с серебром. А не хватит, так хозяин с готовностью нальёт в долг, кто-кто, а рейдеры свои долги оплачивают, ни разу ещё не пожалел трактирщик о сотрудничестве с ними.

Лошадь Ник привязал у коновязи на входе. Здесь вообще коней не воруют, а коня рейдера, да ещё с жуткой добычей у седла, и вовсе десятой дорогой обойдут.

Хозяин заведения сидел за крепкой дубовой стойкой, сцепив руки на приличных размеров животе, и внимательно наблюдал за пустым залом. В таком положении он сильно напоминал паука, ждущего, пока добыча залетит в паутину. Это был солидный мужчина, возрастом хорошо за пятьдесят, но ещё крепкий, небольшой рост его компенсировался широкой костью и огромной силой. Седые волосы его всегда были аккуратно причёсаны, щёки гладко выбриты, а костюм чист и безупречно поглажен. Но главным был не его внешний вид, будучи довольно умным человеком, он быстро сообразил, что рейдеры — это золотое дно и, надо сказать, нисколько не прогадал. Сыграв на суевериях горожан, он сразу предложил появившейся гильдии ходоков свои покои в качестве перевалочной базы, здесь они хранили добытое добро до приезда скупщика, здесь лечились и отдыхали, здесь вели свои хроники. Прибыль от их постоя перекрывала убытки от того, что трактир пользовался дурной славой и обычные путешественники предпочитали в нём без нужды не останавливаться. Да и мало здесь было обычных путешественников, город Люшен — самая южная точка, дальше только мелкие деревни и хутора, некуда путешествовать. Увидев Ника, хозяин заметно приободрился, встал с насиженного места и подался всем телом вперёд, нависая над стойкой.

— Здравствуй, Юзеф, — сказал Ник, с облегчением присаживаясь на высокий стул.

— И тебе доброго дня, Николай, — отозвался трактирщик, — отчего так долго тебя не было, далеко забрался?

— Не просто далеко, — начал, было, рассказывать Ник, но тут же сменил тему, — кто из наших сейчас здесь?

— Да почти никого нет, — Юзеф развёл руками, — Вольф, как обычно, у себя торчит безвылазно, да ещё Алекс приехал, но тот вчера напился вдрызг, хорошо, если уже проснулся. Сам-то как? Выпить не желаешь?

Ник желал выпить, а ещё плотно поесть, помыться, поспать, трахнуть красивую бабу и оказаться в нормальном цивилизованном мире.

— Налей водки, — тихо проговорил ходок, положив на стол тонкий серебряный кружочек.

Водка, а точнее, самогон у Юзефа в заведении был отменный, крепость его слегка превышала пятьдесят градусов (по ощущениям), зато при этом употреблялся он легко, сивухой не отдавал и голова наутро после пьянки почти не болела. Оптовая торговля спиртным, кстати, составляла второй источник его дохода.

Трактирщик извлёк из-под стойки узорчатую стеклянную стопку и быстро налил до краёв прозрачной жидкости из графина, а потом так же ловко соорудил небольшой бутерброд из небольшого кусочка хлеба, солёного огурца и ломтика сала, специально на один укус.

Ник с благодарностью принял стопку одной рукой, а в другую взял бутерброд. Ядрёная выпивка, словно жидкий огонь, прокатилась вниз по пищеводу, разлилась теплом в животе, и всё тело, избавившись от многодневного напряжения, вдруг расслабилось. Продолжалось это с полминуты, потом Ник тряхнул головой и встал со стула.

— Говоришь, Вольф у себя?

— А где же ему быть, — удивился Юзеф, — так и торчит в приёмной, вчера, кстати, старосту нашего лечил, у него так спину заклинило, что и к Вольфу прийти не побоялся, вот что нужда с людьми делает.

Не слушая уже болтовню трактирщика, Ник пошёл в служебные помещения, где на одной из дверей был жирно нарисован красный крест. Туда-то ходок и направился.

Вольф, пожилой немец, также оказался в этом мире одновременно со всеми, вот только в рейды он почти не ходил, его польза была в другом, у себя на родине он работал патологоанатомом, а здесь сошёл за вполне годного хирурга. И пусть, с учётом его биографии, местные жители не стремились идти к нему за лечением, чаще предпочитая честно сдохнуть, чем связываться с проклятым колдуном, зато сами рейдеры с удовольствием шли к нему лечить раны и болячки, вынимать пули и штопать порезы, так что, денег у Вольфа хватало. Кроме непосредственно медицины, он также занимался изучением тварей, вёл в хрониках записи, касающиеся анатомии найденных монстров и, по возможности, сохранял образцы, обзаведясь за несколько лет неплохой коллекцией. Конкретно сейчас он сидел на стуле и безуспешно пытался растворить какой-то неизвестный белый порошок в жидкости. Порошок тот никак не хотел растворяться, поэтому доктор изо всех сил тряс пузырёк в руке.

— Здравствуй, Вольф, — сказал ему Ник, открывая дверь.

Доктор от неожиданности едва не уронил склянку на пол.

— Ник! Чёрт, зачем так пугаешь? Но я рад, что ты прибыл, да ещё и живой.

— Я-то живой, — поспешил Ник его расстроить, — Карлос погиб, сегодня утром похоронил его возле Дома-на-обочине.

— Твою-то мать, — с горечью сказал Вольф и поставил многострадальный пузырёк на полку, — как это случилось?

— Вампир, — коротко ответил ему Ник, — как всё произошло, я точно не скажу, но эта тварь его укусила, от этого он и умер, я привёз кое-что из его вещей и самого вампира. Мёртвого, понятно.

Вольф снял очки, подслеповато посмотрел на рейдера большими серыми глазами, поморгал, потом надел очки обратно, достал платок и протёр им вспотевшую лысину.

— Николай, повтори, пожалуйста, что ты только что сказал?

— Я. Убил. Вампира, — раздельно произнёс Ник. — Привёз труп.

Больше ничего объяснять не понадобилось, уже через минуту они вдвоём волокли за четыре конечности мёртвого вампира на стол, а Вольф, протерев руки спиртом, схватил скальпель и, издавая утробное урчание, сделал первый надрез.

Сообразив, что это надолго, Ник оставил Вольфа наедине с телом, сам поднялся в номер, вещи, свои и покойного Карлоса, он притащил туда же. Хабар в этот раз был средний, восемь твердосплавных деталей из разбитого движка, моток оптоволоконного провода (как он сохранился?), совсем небольшой, но купцы с Севера готовы были платить огромные деньги за такую находку. Несколько стеклянных предметов, похожих на лампы из древних телевизоров, об их истинном назначении он сам только догадывался, но те же городские купцы брали их с охотой. Были ещё прутки из алюминиевого сплава, он их взял только потому, что весили немного, а место в рюкзаке ещё оставалось. Продать хорошо если за три кроны получится.

В рюкзаке Карлоса хабара было меньше, но был он куда качественнее. Дюжина конденсаторов большой ёмкости, сохранились они отлично, невозможно было поверить, что этим штукам больше ста лет, какие-то платы, похожие на компьютерные, что-то, похожее на древний радиопередатчик с большой батареей, Ник не знал, понадобится ли это купцам, но выглядела находка, как минимум, интересно. Наконец, там же нашёлся свёрток с драгоценностями, золото воздействию времени не подвержено и ценности никогда не теряет. Всё это завтра уйдёт купцу, если, конечно, он ещё в городе.

Ещё раз осмотрел личные вещи. Револьвер забрал себе, это воистину царский подарок, надо будет с купцом поговорить насчёт боеприпасов, капсюли нужного размера и порох. Пули ему отольют в любой мастерской здесь, в городе. Приберёг для себя и карабин, сослуживший столь добрую службу. А остальное: тяжёлое мачете, большой складной нож-наваха, портсигар из блестящей латуни, серебряная фляжка, пустая, но с запахом водки, золотые часы, — он просто сложил в небольшой продолговатый ящик. Останется, как память о боевом товарище, павшем в неравном бою с нечистью. Ещё раз пролистав дневник, положил его среди своих вещей. Скорей бы дождаться возвращения Мигеля.

Снова внимательно осмотрев находки, Ник в миллионный раз задумался о том, какой мир существовал тут раньше, до катастрофы. Когда они только оказались здесь, теория была только одна — их забросило в далёкое будущее. Вот только рейды в Пустоши дали совсем другой результат. Это точно не их мир, здесь всё другое. Географические особенности было сложно сравнить, знания даже в цивилизованных местах даже не давали понять, на каком материке они находятся. Славянские языки, пусть и в самой дикой смеси, говорили в пользу Евразии, флора и фауна (если не считать монстров), тоже ничем экзотическим не отличались, слонов, львов и крокодилов здесь как-то не наблюдалось. Неизвестна даже примерная численность населения. Здесь в сёлах и городках проживает всего тысяч семьсот, допустим, ещё пара-тройка миллионов на промышленном севере. Негусто. А колония людей точно единственная во всём мире? Тоже неизвестно. Таких может быть ещё с десяток, просто отделены друг от друга горами, морями или теми же Пустошами, живут люди и не знают о соседях. Что касается самих руин, то здесь была загадка на загадке. Непонятно даже, что за люди здесь жили. Им попадались книги на самых разных языках, лежавшие в одном месте, неужели всё население было полиглотами? А машины и механизмы вообще редко были знакомы, некоторые ещё можно было определить по внешнему виду, например, насосы для откачки воды, о назначении остальных можно было только догадываться. Ситуация усугублялась тем, что большинство механизмов просто рассыпалось от старости, далеко не все детали делались из того сплава, который с такой охотой скупают купцы. Вот, кстати, а на что способны люди с Севера? Какие технологии есть у них? Явно знакомы с электричеством, явно развито литейное дело, потому как все попытки расплавить добытые запчасти в сельских кузницах результата не дали, металл даже ковке не поддавался. Но при этом совершенно примитивное оружие. Вот просто каменный век. Воевать не с кем? Допустим, но есть ведь полиция, охотники, те же рейдеры. Их ведь тоже нужно вооружать. Так ведь и руины в этом отношении являли собой круглый ноль, оружие там встречалось крайне редко, обычно тоже достаточно примитивное, вроде ружей-переломок и однозарядных винтовок, типа Бердана, всё преимущество которых было, разве что, в унитарном патроне, который ещё предстояло сделать. Сделано на пять, ствол сверхпрочный, ложе из отличного твёрдого полимера, а сама технология примитивная. Непонятно. И вовсе не находили там никакого аналога воинских частей или полицейских участков, то есть мест компактного нахождения людей с оружием. Может, оружие было другим? Какие-нибудь лазеры или тазеры, били лучами, либо молнией, а от времени всё развалилось, либо же они, по глупости своей пещерной, неспособны определить в этих предметах оружие, а потому разбирают его на запчасти и продают по копеечной цене.

Гадать можно было бесконечно, но процесс этот прервался. Кто-то постучал в дверь и женским голосом сообщил, что баня готова. Ник не просил баню, но Юзеф и сам понимал, что нужно человеку после двухнедельного рейда. Раздевшись до исподнего, ходок вышел через заднюю дверь и прошёл в небольшую деревянную избушку, над которой весело вился дымок печи. Помывка там осуществлялась в большой деревянной кадке, метра полтора в диаметре и около метра в высоту, в центре которой стоял низенький табурет. Примерно на две трети она была наполнена горячей водой. Предполагалось, что человек, сидя в воде, будет мыть себя мочалкой и мылом, а потом, открыв в дне специальную пробку, спустит грязную воду и с помощью ковша ополоснётся чистой водой из запасной ёмкости, которая стояла рядом.

Раздевшись, Ник полез в воду. При этом едва не вскрикнул, температура воды напоминала кипяток. Но так было даже лучше, тепловые процедуры давали разительный контраст с мерзкими ощущениями последних дней, горячая воды выгоняла из костей холод, разгоняла кровь по конечностям. Для этого лучше подходила парилка, но Юзеф, несмотря на регулярные требования ходоков, пока её не построил.

Немного отсидевшись и привыкнув к температуре, Ник взял лежавшие рядом на деревянной тумбе мыло и мочалку, которыми тут же начал оттирать с тела грязь. Когда он намылился уже раз пять или шесть, а вода в ванне приобрела серо-чёрный цвет, настал черёд бритья. Здесь же, на столике, лежали помазок и опасная бритва, а зеркало довольно большого размера висело на ближайшей стене. Намылив щёки помазком, он взял бритву, но тут же обернулся, увидев в зеркале тень. Тут же облегчённо вздохнул, а напрягшаяся, было, рука с бритвой вернулась к своим обязанностям.

В баню зашла Эльза, служанка, женщина лет тридцати пяти, вдова. Она приходилась дальней родственницей Юзефа, он её пристроил у себя после смерти мужа, позволяя прокормить себя и ребёнка. Нисколько не смущаясь наличием голого мужика, она положила на столик свежее бельё и большое махровое полотенце.

— Здравствуй, Ник. Давно прибыл? — спросила она между делом.

— Только что, — отозвался Ник, проводя лезвием по щеке, бритва была наточена идеально, дополнительных движений не требовалось, волосы не рвала, через пару минут из зеркала на него смотрел прежний Ник, всё ещё молодой, свежий и распаренный. — Карлос погиб.

— Я слышала, — она резко загрустила, Карлос, несмотря на свою угрюмость, людям отчего-то нравился, — как это случилось?

— Та тварь, которую сейчас режет у себя Вольф, она его укусила, а потом он умер от яда, — рассказал Ник, поливая себя из ковша. — Я похоронил его у Дома-на-обочине. Поставил крест с именем. Теперь любой ходок при желании навестит его могилу.

Ник при этом подумал, что Карлосу ещё повезло, далеко не у каждого ходока есть своя могила.

— Что будешь делать? — спросила Эльза, начиная отмывать стенки "ванны".

— Пока немного здесь отлежусь, — пожав плечами, ответил Ник, — хабара взял достаточно, на пару недель точно хватит. Ты Мигеля давно видела?

Эльза на секунду задумалась, после чего задумчиво проговорила:

— Дней десять назад, он вернулся и сразу опять пропал. О чём-то долго с доктором говорил.

— А купцы в городе есть?

— Только один Ставр, — ответила Эльза, — ты ведь знаешь, он из города редко уезжает. Сходи к нему.

— Завтра, — вздохнул Ник, сил у него оставалось только на ужин.

Впрочем, оставалась ещё одна обязанность, которую он не стал откладывать. Пока в харчевне Юзефа накрывали обильный стол, как и подобает накрывать для любого ходока, пришедшего с рейда, Ник, натянув свежее бельё и новые брюки, направился в одну неприметную комнату, расположенную рядом с кабинетом Вольфа.

В комнате стоял большой круглый стол с несколькими стульями вокруг, а на столе этом лежала толстая книга. На ней крупными золотыми буквами было выведено: "Хроники рейдеров, книга десятая".

Открыв книгу на середине, Ник нашёл, где заканчиваются записи. Последним, как и следовало ожидать, был Алекс. Англичанин Александер Келли. Его короткая запись не отличалась оригинальностью, ходил он в уже разведанные места на юго-западе, почти туда же, куда и он сам, даже странно, что не пересеклись, там было нечто, вроде завода, просторный зал заставленный механизмами. Всё вкусное давно оттуда вынесли, но были и менее ценные предметы, на которые тоже мог позариться непритязательный ходок. Насторожила только последняя запись: "Видел человека, не дикарь, без оружия". Более ничего не пояснялось. Насчёт дикарей, тут всё понятно, есть в Пустошах места, где живут какие-то люди, одичавшие до крайности, одеваются в шкуры, бьют зверя из луков. Но они немногочисленны и агрессии к рейдерам не проявляли, кое-кто даже контакты с ними устанавливал и какие-то безделушки продавал. А тут человек. Не дикарь. Да ещё и без оружия в Пустошах. Когда Алекс проспится, нужно будет его подробнее расспросить.

Ник взял карандаш, послюнил кончик и, отступив немного, начал писать:

"Николай Дрёмов. Рейд с четвёртого по восемнадцатое октября сто восемьдесят седьмого года по местному. Направление — юго-запад, цель — станция железной дороги у Чёрного дома, объект — станция техобслуживания (условно). Дорога туда прошла спокойно, работа на месте заняла несколько часов, остатки хабара спрятал на месте, заберу в следующий раз, на обратном пути встречалась группа волков в десять голов, агрессии не проявили, возможно, были сыты. Тварей не встречал, поскольку дальше указанного объекта в Пустоши не углублялся. Перед возвращением, в известном всем нам Доме-на-обочине, на границе Пустошей, встретил рейдера Карлоса Деливеро, он был смертельно ранен, но успел сообщить о наличии поблизости вампира, который впоследствии был мной застрелен. Труп отдан на изучение доктору Вольфу Волтану. Деливеро также сообщил о неких важных находках, подробности которых изложил в своём дневнике. Карлос умер от ран, похоронен у Дома-на-обочине. Дневник его написан на испанском языке, перевести сведения оттуда пока не представляется возможным. Единственный, кто сможет прочитать — рейдер Мигель Санчес, местонахождение которого сейчас неизвестно. Следующий рейд я планирую совершить по реке Синей, покойный Деливеро упоминал водопад. Расстояние большое, до самой реки места изучены слабо, постараюсь найти партнёра для совместного похода, одному слишком опасно".

Немного отлистав назад страницы, он нашёл последнюю запись Карлоса. Писал за него, понятно, Вольф, но диктовал точно он сам.

Итак: "Карлос Деливеро. Рейд с шестого июля по первое августа сто восемьдесят седьмого года. Направление южное, цель и объект ранее никем не посещались и не описывались, потому назову это место простым словом Трущобы. Масса невысоких жилых домов из кирпича. Привычного хабара почти нет, но есть масса интересных вещей. Сохранность некоторых предметов подозрительно хорошая, есть мнение, что они здесь появились намного позже Катастрофы. Обнаружил несколько спусков в подземные катакомбы, подробно не обследовал, поскольку не имел надёжного источника света, изучу в следующем рейде. С агрессивной фауной не сталкивался, но твари поблизости вертелись, поведение лошади тому верный признак. В целом, направление перспективное, в следующий раз планирую спуск по реке вниз и разведку в районе водопада".

— Вот и разведал на свою голову, — проворчал Ник себе под нос.

Карлос описал всё подробно, при этом, не сказав ничего важного. Что это за интересные вещи? Теперь только у торговца выпытывать. Как выглядит спуск в катакомбы? Это, скорее всего, убежища, в которых много всего можно найти. Что за твари вертелись? Вампиры? Лошадь — показатель ненадёжный, она и на волка так же среагирует.

Нужно расспросить тех, кто видел Карлоса, расспросить торговца, Вольфа, Эльзу. Вот только время уже к ночи, так что, выпить, пожрать сытно и в кроватку. Кроватку в номере постелет Эльза, а вот накрытый стол его уже ждал. Инга, вторая служанка Юзефа, она же официантка, она же повариха, она же уборщица, она же ещё кое-кто, если ходок понравился, и деньги у него есть, расставляла по белой скатерти блюда, стопки и внушительных размеров графин, понятно, с чем. Рейдер, одетый в серые брюки и такой же пиджак с белоснежной рубашкой, чинно уселся за стол.

Оглядев поле деятельности, Ник поморщился, в графине было около литра, напиток крепкий, а ему завтра ещё делами заниматься. Юзеф его определённо переоценил. Но, к счастью, на помощь пришёл Алекс, сильно помятый, но уже без признаков похмелья, войдя в зал, он решительно подошёл к столу.

— Здорово, — Ник привстал и протянул руку.

— Здравствуй, Ник, — Алекс ответил на рукопожатие и присел рядом, — гуляешь?

— Было бы с чего, Карлоса нужно помянуть, слышал?

— Да, Вольф мне сказал, он, кстати, тварь эту до сих пор на части режет, отходит, пишет что-то и дольше кромсает.

— Наливай, — коротко сказал Ник, кивая на графин.

С тихим звоном две хрустальные стопки наполнились до краёв.

— Вечная память Карлосу, отличному рейдеру и другу, — сказал Ник, поднимая стопку, — пусть душа его покоится с миром.

— Вечная память, — повторил Алекс.

Оба выпили и какое-то время, молча, ели.

— Ты в последнее время ничего необычного не встречал? — спросил Ник, пережёвывая маринованный гриб с луком.

Англичанин какое-то время раздумывал над вопросом, потом коротко бросил:

— Нет, — после чего налил по второй.

— Ты в журнале писал про человека, — напомнил Алекс.

— Ну, писал, что с того? Мало ли кто это мог быть.

— Ты же прекрасно знаешь, там только мы и те дикари, которых совсем мало. Скажи, кого ты видел?

— Теперь уже и не знаю, — Алекс был растерян, — мужчина, нашего примерно возраста, с бородой, аккуратно пострижен. Не рейдер, точно. Одет прилично, даже слишком прилично, не по местной моде, и даже не по городской. Словно бы из нашего старого мира. Да и как можно среди Пустошей в таком чистом костюме быть?

— И куда он потом делся?

— Не знаю, я, было, за ним кинулся, а он словно провалился сквозь землю, только что за угол зашёл, и вот уже нет никого.

— Странно, — только и сказал Ник. Нужно будет ещё записи почитать, кто, кого и когда встречал в Пустошах за последний год.

— А как ты вампира убил? — спросил Алекс, решив, видимо, сменить тему.

— Карлос оставил свой карабин, а вампир просто подставился. Он про меня не знал, решил, что добыча от него никуда не денется и хотел высосать лошадь.

— И? Одной пули хватило?

— Наверно, попал удачно. Вольфа расспроси, он подробнее расскажет.

Они выпили ещё раз.

— Ты Карлоса видел перед рейдом? — поинтересовался Ник.

— Мельком, сам тогда собирался ехать, вид у него был... задумчивый.

— Что знаешь о низовьях реки Синей?

— Ничего, как и все. Туда ещё не ходили, кто-то видел водопад издалека, вот и всё. Далеко слишком, не стоит оно того. Вряд ли там горы золотые. Скорее, то же самое, что и везде, только тащить в три раза дальше.

— Карлос зачем-то пошёл, — задумчиво проговорил Ник. — Он говорил о какой-то тайне.

— Всё здесь тайна, — растерянно отмахнулся Алекс, — мы сотой доли не знаем всех тайн Пустошей.

— Ты прав, но... — Ник задумался, подбирая слова, — мне теперь самому интересно. Хочу добраться туда, куда ходил Карлос, увидеть то, что видел он. Но сначала нам нужно перевести его дневник.

— Думаешь, там что-то важное есть?

— Должно быть, обязательно, он тогда умер не сразу, пытался что-то объяснить. И упирал на дневник, там, дескать, всё есть.

— Мигелю уже вернуться пора, — проговорил Алекс, наливая водку.

Тут их разговор прервался, в зал вошла группа местных. Оказалось, что горожане не так уж и сторонятся этого заведения. С другой стороны, здесь всегда спокойно, никто не дерётся, не горланит песни и можно поговорить без свидетелей. Четверо почтенных хозяев, прилично одетые, с густыми бородами, вежливо поздоровались с Юзефом и заняли крайний столик в противоположном конце зала. Чуть позже к ним присоединился молодой парень лет восемнадцати, видимо, сын кого-то из четверых. Появившаяся откуда-то Эльза быстро стала накрывать стол.

Ходоки выпили ещё. Дальше разговор не клеился, Алекс быстро опьянел, хотя обычно был крепок на алкоголь, видимо, вчерашнее сказалось. Опрокинув ещё две стопки, он поспешил откланяться и вернулся в номер, оставив Ника напиваться в одиночестве.

От вкусной еды раздуло живот, водка уже не оказывала никакого действия, а в голову продолжали лезть навязчивые мысли. Что же откопал в этот раз Карлос? Содержимое его мешка не содержит ничего уникального. Да, предметы с уникальной сохранностью, так, может, он их в каком хранилище откопал? Или там какой-то цивилизованный анклав долго существовал? Даже, возможно, производили что-то.

Снова захотелось выругаться. Сплошные "возможно", "может быть", "допустим". Обрывки информации, не позволяющие делать никаких выводов. Из пальца можно много, чего высосать, да пользы от того всё равно нет.

Захотелось курить. Сигары покойного Карлоса всё ещё были у него, только на крыльцо следует выйти, Юзеф не позволяет курить внутри. Ник с кряхтением поднялся со стула и поковылял в сторону выхода. Алкоголь постепенно догонял, еда утрясалась в животе, а его начинало клонить в сон.

Оказавшись снаружи, он зябко поёжился и поднял воротник пиджака, скоро зима. Настоящая, со снегом и морозами, пусть и слабыми. Достав сигару, он прикурил её от светильника, висевшего на крыльце и, пыхнув дымом, прошёлся взад-вперёд по улице. От холодного воздуха в голове немного прояснилось, но думать о Карлосе он уже не хотел, сил не было. Потом, сам сходит туда и всё проверит. И новый хабар, и водопад, который большинство ходоков в глаза не видело, и катакомбы эти, будь они неладны. Только одному ходить не стоит, надо хоть того же Алекса взять с собой. Боец он невеликий, но спину прикрыть легко сможет. Но сперва — дневник.

Сигара закончилась быстро, выбросив окурок в грязь, Ник поднялся по ступеням крыльца и прошёл к своему столику. Местные к тому времени ужин закончили и стали расходиться. Остался только один из взрослых мужиков и с ним молодой парень. Приглядевшись, Ник однозначно определил в них отца и сына. Слишком похожи друг на друга. И отец сыном был очень недоволен. Слов ходок не различал, сидели они в разных концах зала, да и говорил мужик тихо, но интонации и жесты были красноречивыми. Сын сидел, опустив голову, а отец, раз за разом, повторял ему какую-то нотацию, пристукивая кулаком по столу. В итоге, утомившись, строгий родитель встал с места и, бросив на стол несколько серебряных кружочков, вышел из зала. А перед этим он, как-то специфически указал на самого Ника и добавил ещё пару слов.

Когда дверь за мужиком закрылась, парень ещё какое-то время посидел на стуле, потом встал и тоже направился к выходу. Внезапно он повернул голову, посмотрел на Ника и, набрав воздуха в грудь, решительно направился в его сторону.

Ходок вздохнул, бить морды горячим деревенским парням он и раньше не особо любил, а в таком состоянии и подавно. Неужели их жуткая репутация действует не на всех?

— Здравствуйте, — несмело сказал парень, замерев в одном метре от стола.

— И тебе не болеть, — лениво отозвался Ник, — ты мне здоровья пожелать решил, или дело у тебя какое? Если дело, то садись и рассказывай, в ногах правды нет.

Лёгким пинком он выдвинул из-под стола стул, на котором раньше сидел Алекс. Парень присел на стул, и какое-то время мялся, подбирая слова.

— Говори уже, как есть, — поторопил его Ник.

— Такое дело, меня отец из дому гонит.

— Чего же ты такого отмочил? — с удивлением вопросил ходок, — чужая личная жизнь его интересовала редко, но конкретно этот парень был занятным.

— Он и раньше меня недолюбливал, говорил, что я никчёмный совсем. А теперь ещё скандал был с дочкой соседа, так что, для спокойствия он велел мне вообще убираться, куда глаза глядят.

— А дочка эта? — не понял Ник.

— Её к родственникам направили в деревню, там будет жить.

— Понятно, а какого беса папка твой на меня показывал?

— Он сказал, чтобы я убирался и пропал с концами, хоть к самим ходокам в пекло.

— И ты решил...

— Да, решил, что лучше так. Отец, может, и простит ещё, да только любить меня не станет, не нужен ему такой сын. Уж лучше в пекло. Возьмите меня.

— Тебя звать-то как? — уже деловым тоном спросил Ник.

— Владислав, — ответил парень.

— А лет тебе сколько?

— Семнадцать уже.

— Сойдёт.

Кандидат в ходоки был среднего роста и худым, из рукавов пиджака торчали тонкие кости, ладони тоже не отличались исполинскими размерами. Жилистый, понятно, как все крестьяне, но сможет ли долго мешок таскать? Собственно, брать в ходоки местных никто не запрещал, уже были случаи, хабара на Пустошах много, с каждым рейдом всё новые места разведывают, а людей у них всё меньше. Да и те, кто есть, не молодеют. В любом случае нужна будет замена.

— Что делать умеешь? — спросил Ник, продолжая разглядывать кандидата. Русые волосы, голубые глаза, пухлые губы, на подбородке шрам небольшой.

— В поле работал, за скотиной ходил, с отцом товар возил.

— Драться приходилось?

— Да, третьего дня соседу, с дочкой которого я... глаз ему подбил, показать могу. Отец ещё и от этого вызверился.

— Похвально, — ходок разлил оставшуюся водку на две стопки и казал, — выпей, Владик, и иди пока домой. Завтра с утра найди меня, тогда и потолкуем серьёзно.

Они выпили. Соискатель должности встал со стула, вежливо попрощался и отбыл восвояси. Ник тоже не стал засиживаться, бросив на стол несколько монет, он с нечеловеческим усилием встал и нетвёрдой походкой отправился к себе в номер, где и завалился спать, даже не потрудившись раздеться и откинуть одеяло.

Глава третья

Открыл глаза он ближе к обеду. С благодарностью помянув Юзефа, Ник встал и направился к выходу. Нужно было отнести хабар к торговцу, если, конечно, тот никуда не уехал. Скупщики, приезжающие с Севера, — люди занятые, сегодня они здесь, а завтра уезжают к себе и либо оставляют за себя представителя, который ничего не может купить, либо даже никого не оставляют.

Два мешка оттягивали руки, благо Ставр расположился совсем недалеко, облюбовав под свою контору небольшой домик, задёшево выделенный им одним местным купцом.

Барыга оказался на месте, что не могло не радовать. Так и сидел у себя, что-то подсчитывая на бумаге. Был это немолодой двухметровый мужик, худой, как смерть, с обширной плешью и пышными бакенбардами, тронутыми обильной сединой. Увидев Ника, который привычно вошёл без стука, он попытался встать, но колени предательски заскрипели, поэтому торговец обошёлся приветливым кивком.

— Здравствуй, Ник, — таким же скрипучим голосом произнёс он, — да, знаю, ты тоже по мне соскучился и всё такое, потом расскажешь, выкладывай, что там принёс.

Ник вовсе не собирался говорить о чём-либо, кроме дела, а потому просто грохнул мешок на стол.

— Принимай, старик, и готовь серебро.

Вставив в левый глаз монокль, Ставр принялся тщательно перебирать находки. Твёрдосплавные детали сразу сложил в ящик, с этим ясно, по пятнадцать крон за каждую. Сто двадцать. Оптоволоконный кабель вызвал восторг, который торговец, впрочем, сразу задавил. Достав линейку, он размотал сокровище, измерил длину, с помощью примитивного штангенциркуля определил сечение, после чего объявил:

— Сотня за весь, — сказано это было таким тоном, что казалось, будто торговец делает ходоку просто невообразимую услугу. Вот только ходок был опытный.

— Две, — тут же заявил Ник, — а не хочешь, ради бога, я другого барыгу дождусь, провод лёгкий и много места в мешке не занимает.

Поняв, что не на того напрыгнул, и что он не единственный торговец здесь, через пару дней прибудут другие, один из которых точно отдаст две сотни, он вздохнул и сказал:

— Идёт.

Настал черёд ламп, если раньше их принимали практически на вес, то теперь настала эпоха прогресса. Торговец достал из-под стола некий предмет, похожий на аккумулятор от машины, выпростал из его чрева два провода и начал поочерёдно прикладывать их к контактам ламп. В итоге шесть он принял по двадцать, а две не стал брать совсем.

За алюминиевый пруток он, как и ожидалось, выдал три кроны. Всё. Четыреста сорок крон, двадцать два империала. Богатство, сопоставимое с заработком хорошего мастера за два месяца. При желании, можно накопить денег, купить жильё и тихо жить до старости, вот только желания такого у них отчего-то не наблюдается, а потому заработок будет спущен в кабаке за неделю или две, и частью истрачен на снаряжение, а потом нужда снова погонит ходока в путь.

— Вот это, — Ник сгрёб свой заработок и потянулся за мешком Карлоса, — посчитай отдельно.

Ставр занялся разборкой. Мешок Карлоса был меньше размером, но содержимое было куда более занятным. Начал торговец с конденсаторов. Проверка всё тем же прибором показала нечто, от чего глаза его загорелись алчностью.

— Полсотни за каждый, — сказал он внезапно, такая щедрость ему обычно несвойственна, — и если принесёшь ещё, то буду платить по восемьдесят, при условии, что сдавать все будешь лично мне.

Ник, подумав, кивнул. Ценность хабара для самого ходока определялась отношением массы и объёма к цене. Не так сложно отыскать хабар, сколько доставить его. Получать восемьдесят крон за цилиндрик, размером с половину пивной банки — предложение щедрое.

Приёмник, если это был действительно приёмник, бешеного восторга не вызвал, а вот тот факт, что он исправен, заставил торговца внимательно посмотреть на Ника.

— Где ты это взял?

— Не я, Карлос нашёл, он мёртв.

— Так вот, советую тебе сходить в те же места, где был он и пошарить там ещё. Не знаю, что он там раскопал, но предметы все, как новые, исправны, готовы к применению. Неси ещё, я в долгу не останусь.

После взвешивания украшений, торговец полез за деньгами. Сегодняшняя скупка влетела ему в копеечку, за вещи Карлоса вышло больше тысячи. Ссыпав империалы в матерчатый мешок, любезно предоставленный ему Ставром, Ник отложил его и сменил тему:

— Мне кое-что нужно, Ставр.

— Оружие? — догадался тот.

— Боеприпасы.

— Ты же, вроде, ружья не жалуешь? Или теперь передумал?

— Неважно, — вдаваться в подробности Ник не хотел, — порох и капсюли. Маленькие капсюли, вот такие.

Он продемонстрировал Ставру гильзу от револьвера.

— Можно сделать?

— Две кроны за штуку, — тут же заявил торговец, — а за три дам тебе их прямо сейчас.

— Так ты?..

— Именно, — Ставр противно захихикал, — кое-кто из вас уже обращался с такой просьбой, на руинах изредка находят отличное оружие, а для него нужны капсюли. Так что? Три кроны — нормально?

Наличие товара обрадовало неимоверно, торговаться желания не было.

— Давай десятка два. И пороха два фунта.

Капсюлей нашлось только пятнадцать, два империала и пять крон вернулись в сейф торговца. Ещё один империал ушёл за порох, вот тут уже явный грабёж, не стоит он столько, но выбирать не приходилось, больше купить не у кого, и неизвестно, когда будет.

Разобравшись с торговцем, он направился в мастерскую. Это была одновременно кузница, литейный цех, столярная мастерская и много, что ещё. Здесь можно было починить сломанную борону, сделать новую мебель для кухни, починить карманные часы, сделать новый арбалет. Арбалеты, впрочем, Ник предпочитал брать у торговцев, там они были легче и мощнее. Отыскав мастера, он поставил задачу.

— Вот гильза, — сказал он могучему молодому парню, сидевшему напротив, — она должна быть вот такой. Выбить капсюль, заменить на новый, вот они, не потеряйте, отлить пулю, засыпать порох, вставить пулю, обжать, чтобы держалась. За каждую плачу по кроне, и ещё десять сверху, если всё сделаете сегодня.

— Идёт, — с улыбкой сказал ему мастер, видно было, что иметь дело со страшным проклятым ходоком ему вовсе не противно, а очень даже наоборот, — приходи часа через два, сделаем, как надо.

Оставив девять пустых гильз и один патрон в качестве образца, Ник вернулся в трактир. Но, прежде, чем туда зайти, он встретил Владислава. Парень спускался с крыльца, вид у него был разочарованный. Увидев Ника, он слегка приободрился.

— Я вас с утра ждал, сидел там, Юзеф сказал, что вы вернётесь.

— Я и вернулся, — бодро ответил ходок, признаваться, что просто про парня забыл, не хотелось, утром он вышел через заднюю дверь и видеть его не мог, — пошли, поговорим.

Вместе они прошли через узкий коридор в комнату Вольфа. Доктор сидел за столом и что-то старательно записывал в журнале.

— Здорово, док, — поприветствовал его Ник, — как с вампиром всё прошло?

— Отлично, анатомию изучил досконально, к вечеру напишу статью, — тут взгляд его упал на Влада, — а это кто?

— Хочет быть рейдером, — спокойно объяснил Ник, — я не против, натаскаю его, будем парой ходить. Есть у меня некоторые мысли на будущее.

Ник достал из мешка объёмистый кошелёк, деньги за хабар Карлоса.

— Вот, положи в кассу.

Касса представляла небольшой сейф, стоявший в дальнем углу главного помещения. Туда каждый рейдер, после возвращения скидывал небольшой процент, чем больше получил, тем больше бросил. Расходовались они на содержание Вольфа, который, впрочем, в последнее время уже сам себя обеспечивал, да на кормёжку раненых ходоков, пока они отлёживались. Ник решил, что деньгам Карлоса там самое место. А ему хватит револьвера и карабина. Вольф спокойно положил кошель себе в карман халата.

— Знакомься, — кивнул Ник, — это Вольф, наш доктор. Он будет штопать тебя, когда ты вернёшься из рейда покусанный чудовищем.

Парень вздрогнул и протянул руку.

— Влад. Отец говорил, что вы колдун и тайком незаконных детей умерщвляете.

— Отец прав, вот только те, кто у меня лечился, отчего-то думают иначе, да и отец твой передумает, когда его прихватит посильнее, — Вольф многозначительно усмехнулся, пожимая протянутую руку, — а насчёт абортов мысль интересная, тут внебрачные связи не в чести, потому вполне могу заняться.

— Якуб ведь тоже брал двоих новичков на обучение, — напомнил Ник, словно оправдываясь за свой поступок. — Мы не молодеем, скоро смена понадобится.

— Да только те двое новичков из третьего или четвёртого рейда не вернулись, — напомнил ему Вольф, — вместе с самим Якубом, упокой господь его душу.

— Не боишься? — спросил Ник у Влада, — ходоки, представь себе, долго не живут.

— Боюсь, — честно признал Влад, — но пойду, точно пойду, я уже решил.

— Ну и ладно, то, что ты не трус, я уже и так понял, трус бы просто к рейдеру не подошёл, давай будем думать, куда направимся, и что там делать будем. Где Алекс? Пьёт опять?

Последний вопрос был адресован Вольфу. Отвечать не пришлось, дверь отворилась, и в комнату вошёл изрядно помятый англичанин. Поздоровавшись с присутствующими вежливым кивком головы, он прошёл по кабинету.

— Так что с вампиром? — спросил он первым делом.

— Вечером сам всё в журнале прочитаешь, — лениво отозвался врач, указывая на толстый журнал, лежавший на полке.

— Хоть вкратце расскажи.

— Нечего там рассказывать, мужская особь, довольно молодой, внутренние органы и крупные сосуды защищены прочной оболочкой, по своему составу напоминающей рог, пуля, конечно, пробьёт, а нож вряд ли. Пищеварительная система с некоторыми особенностями, точнее, её почти нет, просто сосёт кровь, отдельно стоит сказать про его яд, я ядовитые железы я отдельно изучал, это не только яд, а ещё и неплохой консервант, укушенный, словно мумифицируется, у некоторых насекомых так бывает. Я, честно говоря, не знаю, как вообще такое существо могло получиться в ходе естественной эволюции. Не представляю, что послужило прототипом для неё. Допускаю, что конкретно этот вид тварей — результат генетических экспериментов.

— Чьих? — в один голос спросили Алекс и Ник.

— Тех, кто жил там раньше, думаю, технологии им позволяли работать с геномом живых существ.

— Технологии позволяли выводить им мутантов, но при этом не позволили создать автомат Калашникова? — уточнил Алекс, — я правильно понимаю?

— При отсутствии врагов, автомат не нужен, — объяснил Вольф.

— Зато нужен кровожадный мутант, специально предназначенный для убийства, прекрасно, не знаю, что за люди там жили, но, сказать по правде, я рад, что они сдохли.

— А они точно сдохли? — с сомнением произнёс Ник.

Вольф только развёл руками.

— А с крысой что? — спросил Алекс, тыкая пальцем в мёртвую крысу огромного размера, лежавшую на подоконнике.

— На ней я и испытал яд вампира, совсем небольшую дозу, крыса мертва, но все ткани её тела, как живые, нужно проверить, сколько она будет храниться.

— А чего она лапой дёрнула? — спросил Алекс.

— Не может быть, — Вольф поморщился, — она мертва, это точно, я проверял.

— А я говорю, дёрнула, — настаивал на своём Алекс, — вот, сам посмотри.

Вольф подошёл к окну, взял крысу, приложил к её груди примитивный стетоскоп и прислушался. Слушал долго, закрыв при этом глаза и молча шевеля губами. Наконец, глаза его открылись, он вперил полный ужаса взгляд в Ника и страшным голосом завопил:

— Где ты зарыл Карлоса?!!!

Сборы не заняли много времени, уже через пять минут, все четверо, включая и Влада, неслись верхом по дороге. Мысль о том, что Карлос сейчас задыхается в могиле, заставляла выжимать из лошадей все силы.

— Вольф, — Ник старался перекричать свист ветра и топот копыт, — мы зря торопимся, он, скорее всего, уже умер.

— Нет, обмен веществ так замедляется, что вполне мог выжить, там потребность в кислороде очень маленькая, шансы есть.

Дом-на-обочине показался через два часа скачки, когда у лошадей стала падать хлопьями пена с удил. Спрыгнув на землю, Ник немедленно бросился к могиле. Рыхлую землю разгребали просто руками, лопату догадался взять только один Вольф. Откопали тело минут за десять. Ник распорол финкой ветхую ткань, в которую заворачивал убитого.

Карлос выглядел хорошо. Для покойника. Тем более, с учётом того, что больше суток пролежал в земле. Никаких следов разложения, цвет кожи бледный, но на мёртвого точно не похож. Расстегнув на нём рубаху, Вольф стал слушать сердце, через пару минут он облегчённо вздохнул, отряхнул землю с рук и приказал:

— Жив, грузите.

С радостными криками, они закинули Карлоса поперёк седла, Ник и Влад сели на одну лошадь.

— Не радуйтесь раньше времени, — осадил их Вольф — тело его живо, но я не гарантирую, что он придёт в себя.

— Да ради бога, — ответил Ник, утирая пот со лба. — Жить, зная, что друга похоронил заживо, не так легко.

Вернувшись в город, они занесли Карлоса в медицинский кабинет и положили на кушетку. Вызвав Эльзу, которую регулярно использовал в качестве медсестры, Вольф занялся оживлением. Остальных он просто выгнал из кабинет, чтобы не мешалиа. По совету Алекса, все направились в харчевню. Инга быстро накрыла на стол. Сытный борщ, печёная картошка с рыбой, нарезанное сало и чёрный хлеб. В центре стоял графин с водкой, только на этот раз совсем маленький, грамм на триста. Налив по чуть-чуть, они пока не стали пить. Ник начал инструктаж новичка:

— Ты вообще представляешь, чем мы занимаемся?

— Ходите на юг, там руины древних городов, вы находите там разные вещи и приносите сюда. Купцы с Севера их покупают.

— Что ещё знаешь? — спросил уже Алекс.

— Что там водятся разные твари.

— Например?

— Ну, точно не знаю, ваш доктор про вампира говорил.

— Так вот, — начал объяснять Ник, — конкретно вампиры — существа редкие. Очень может быть, что ты их никогда не встретишь, а сожрёт тебя стая обычных волков. А потому нужно уметь прятаться, когда ты слабее, и драться, когда ты сильнее. С оружием знаком?

— Стрелял один раз из ружья, соседский сын в дружине служит, вот он и давал выстрелить.

— Лучше, чем ничего. Дальше: какие вещи интересуют торговцев, знаешь?

— Металл, провода, лампы, — начал перечислять Влад, загибая пальцы — но вы мне на месте покажите, я запомню.

— Ладно, — махнул рукой Ник, — я тебя беру с собой, на месте и разберёмся, чего ты стоишь. Нужно только решить, куда идём?

— Предлагаешь пойти с вами? — с интересом спросил Алекс.

— Да, я бы и ещё кого-нибудь взял, есть у меня желание сходить к водопаду. Но не сразу. Несколько рейдов, два-три, разведать дорогу, новичка обкатать, — он кивнул на Влада, — побольше денег на экипировку, собрать, наконец, людей в группу, человек шесть-семь, не меньше. А пока вернётся Мигель и переведёт уже этот чёртов дневник.

— С чего ты взял, что там вообще что-то есть?

— Карлос не стал бы выдумывать. Кроме того, хабар в его мешке, и правда, был странным. Ты когда в последний раз конденсаторы видел? Исправные. Никогда? А тут, кажется, даже заряд какой-то остался.

— И что? Я и сам давно полагаю, что Катастрофе не двести лет. Очень многие наши находки сохранились слишком хорошо.

— Очень может быть, — начал рассуждать Ник, — что после катастрофы одна часть населения подалась на север, строить новую жизнь. А остальные жили тут, организовав небольшой анклав на остатках цивилизации, который впоследствии отчего-то вымер.

— Небольшой? Вряд ли, тогда всё ценное лежало бы на ограниченном пространстве, а оно рассредоточено по Пустошам. Кроме того, нужно не просто иметь оставшиеся технические новинки, нужно иметь действующее производство. Так что, Анклав тот был размером с Францию, а то и две.

— Пусть так, — не стал спорить Ник.

Вошедший в зал Вольф взял себе стул и подсел за столик. Все присутствующие вопросительно уставились на него. Словно не замечая этих взглядов, он налил себе водки, выпил, а отдышавшись, закинул в рот кусочек печёного сома и стал с наслаждением его жевать. Тут он, видимо, сообразил, что нужно что-то сказать.

— Что? Карлос жив и почти здоров. Для человека, проведшего в могиле больше суток, выглядит отлично. Не просыпается только, вроде каталепсии. Пока будет лежать здесь. Надеюсь, скоро очнётся.

— Это снимет проблему с дневником, — заметил Алекс.

— Что делать будем? — спросил Ник.

— Завтра, как ты и предлагал, двигаем в рейд, — просто сказал Алекс, — пока недалеко, но, желательно по пути, пройденному Карлосом. Идём на лошадях, хватаем всего побольше, пробиваем путь до реки Синей, там осмотримся, прикинем путь для следующих рейдов.

— Ты присматривай за Карлосом, — сказал Ник Вольфу, — если вернётся кто-либо из наших, скажи, чтобы задержались и подождали нас, мы вернёмся дней через пять, не позже.

Ник выложил на стол дневник. Развернул обёртку и раскрыл книгу на первой странице.

— Если вернётся Мигель, — продолжил он объяснять, — отдай это ему, пусть переведёт, если проснётся Карлос, то пусть переводит сам.

Молча допив водку и доев закуски, они разошлись, Ник позвал Влада в свой номер для дальнейшего инструктажа.

— Завтра утром выходим, что у тебя с лошадью?

— Отец даст, — уверенно ответил он.

— Точно?

— Да, он после вчерашнего... подобрел немного, жалко ему стало меня, сказал, что если надо чего, то поможет.

— Идёт. Значит, на лошади, с запасом еды, сухари, солонина, рыба вяленая, лук, чеснок. Соль не забудь. Флягу с водой, да побольше. Нож возьми, остальное оружие я тебе выдам. Одежду тёплую, какое-нибудь одеяло. Вот и всё, жду.

— Там, правда, так опасно, — с сомнением спросил Влад.

— Когда как, — неопределённо пояснил ему Ник, — раньше только в самых дальних местах твари встречались, а теперь я у Дома-на-обочине настоящего вампира застрелил, а это даже не граница Пустошей, это уже места обжитые. Сдаётся мне, что опасно там становится, происходит что-то, чего раньше не было. Надеюсь, скоро мы вместе это выясним.

С этими совсем не обнадёживающими словами он выпроводил Влада и стал готовиться к рейду. С пайком никаких проблем не было, у Юзефа было на поток поставлено производство долго хранящихся продуктов, даже тушёнку делать могут. Пустые мешки, одежда. Теперь уже далеко не лето, а потому пришлось достать из чулана тёплые кальсоны, толстый шерстяной свитер и плотное одеяло, которое при желании можно было использовать, как пончо. Ну и дорожный плащ тоже не лишний, дожди и зимой не редкость.

Оружие. Тщательно протерев промасленной тряпочкой револьвер, он сунул его за пояс. Спасибо Карлосу, если тот оклемается, нужно будет вернуть. Некоторое время выбирал между карабином и арбалетом. Арбалет был привычнее, исправно служил ему не один год, но случай с вампиром убедил, что огнестрел всё же практичнее. В итоге, взял себе карабин, а арбалет пока отложил для Влада. Если парень в ходоках приживётся, то купит себе ружьё.

Теперь патроны. К карабину боезапас был вполне приемлемый, а вот патроны к револьверу нужно было забрать в мастерской. Набросив на плечи пиджак, он направился по нужному адресу.

Пришёл как раз вовремя, рабочие на его глазах в гильзы вставили новые капсюли, засыпали порох, аккуратно обжали пули в гильзах. Ещё горсть готовых пуль дали в нагрузку, если что, шесть патронов он сможет перезарядить и сам.

Вернувшись в номер, он разделся и быстро полез под одеяло. С его образом жизни, крайне редко удавалось поспать в таких условиях, нужно пользоваться. Времени мало.

Глава четвёртая

Утром встали ещё затемно. Даже заведение Юзефа ещё не открылось, но, к счастью, Эльза была уже на ногах, а потому быстро приготовила огромную яичницу с салом и нарезала хлеб. Пока она хлопотала над плитой, ходоки собрали сухпаёк на дорогу. В первую очередь, сухари, вяленое мясо и рыбу, также взяли по куску сыра, мешочек с солью. В Пустошах водится съедобное зверьё, есть возможность разнообразить меню и элементарно не умереть с голоду в долгом рейде. Взяли и двухлитровую бутыль с водкой. Не помешает согреться в мороз.

Быстро расправившись с завтраком, они взвалили мешки на спины, и вышли на улицу. Тут их встретил Влад, верхом на коне, тепло одетый и с очень решительным видом. Бросился в глаза пистолет, деревянная рукоятка которого торчала за широким поясом. Увидев их удивлённый взгляд, он смущённо сказал:

— Отец, отыскал в чулане, пули и капсюли есть, а пороха нет.

— Найдём порох, — отмахнулся Алекс, — бери остальное.

Остальным стали арбалет с болтами, мачете Карлоса и топор. Вооружив нового ходока, ветераны принялись седлать коней. Лошадь Карлоса ещё толком не оправилась от потрясений, но царапины на боках уже немного поджили, идти сможет. Когда солнце только показалось на горизонте, все трое уже выезжали из города. Двигались быстро, то пуская коней рысью, то давая им отдых, Дом-на-обочине проехали ещё до полудня, останавливаться не стали, перекусывали, не слезая с седла, время было дорого.

— Дом-на-обочине ты уже видел, — объяснял Алекс Владу, — это вроде нашей базы, место для ночёвки и отдыха, как раз в одном дне пути от города. Пешего, понятно, пути, на конях мы редко ездим, слишком их волки любят. Но сейчас здесь останавливаться не будем. С такой скоростью мы до заката доберёмся в Склеп, это другая наша база, там уже граница Пустошей, за ним уже нужно быть готовым к неприятностям.

— А почему Склеп? — не понял Влад.

— Когда мы этот домик впервые нашли, там куча скелетов лежала, целая комната забита, живые люди так не улягутся, это кто-то кучу трупов сложил штабелем и дверь закрыл. Потому и склеп. Но ты не переживай, умерли они давно, там даже запаха не осталось

Влад зябко поёжился, ночевать в доме, где лежала куча трупов, ему не очень хотелось. А дорога вела их на юг, последние два дня дожди прекратились, и грязь под копытами коней основательно подсохла, скоро заморозки ударят, нестрашные совсем, чуть ниже нуля, тоже неприятно, но жить можно. И такая погода здесь почти всю зиму, в декабре-январе морозы ударят недели на две, вот и вся здешняя зима.

А сама дорога становилась всё уже, когда-то здесь была широкая трасса, кое-где даже куски асфальта сохранились, но ничто не вечно, люди перестали по ней ходить и гонять транспорт, покрытие от времени рассыпалось в пыль, а природа постепенно, метр за метром, отвоёвывает своё, всё сильнее затягивая дорожное полотно растительностью. Ещё лет через двадцать растущий здесь хилый подлесок станет мощными деревьями, а от дороги останется только узкая тропа, где даже крестьянскую телегу прогнать не получится.

Постепенно, пение птиц и цокотание белок на ветках затихало, лес становился более суровым, вместо облетевших берёз и осин стояли могучие ели со стволами в два обхвата, подлесок исчез вовсе, запахло смолой и почему-то болотной гнилью. Даже, кажется, похолодало, хотя двигались они на юг. Тревожность окружающего мира передалась лошадям, особенно, лошади Влада, которая отродясь не бывала в таких местах.

Сложно было понять причину, возможно, последствия Катастрофы так повлияли, а может быть, просто здесь волками пахнет, а лес тут вовсе ни при чём. Как бы то ни было, а до темноты они успели добраться до базы. Склеп оказался двухэтажным кирпичным зданием, окна и двери зияли пустыми дырами, но внутри нашлась одна комната с печью, где все выходы были завешены одеялами, — работа ходоков. Нашёлся и запас дров, но небольшой, на один раз растопить, а потому его требовалось пополнить. Выдав Владу короткую пилу, Ник отправил его напилить дров, предупредив, что у него примерно, полчаса, потом станет совсем темно.

Влад справился, быстро свалив несколько молодых ёлочек, он обрубил сучья и перетаскал их в дом, потом попилил стволы на чурбачки по полметра, которые сложил внутри аккуратной поленницей, сказав, что расколет уже завтра. Очень скоро в печи весело полыхал огонь, над которым был подвешен котелок с похлёбкой. Расстелив на полу одеяла, ходоки стали устраиваться.

— Дай свой пистолет, — велел Алекс Владу, тот молча вынул оружие из-за пояса и протянул его ходоку.

Повертев в руках пистолет, Алекс уже привычно вздохнул:

— Ствол нарезной, на станке выточен, замок из нержавейки, отличное исполнение и такой примитив. Всё равно, что каменный топор лазером вырезать. Им ведь револьвер сделать легко можно, неужели не догадались? Даже унитарный патрон не создали.

— Нечего тут обсуждать, сто раз уже обсуждали и ни к чему не пришли, — ответил ему Ник и, повернувшись к Владу, добавил, — заряжать-то свою пушку умеешь?

— Знаю как, — честно ответил парень.

— Тогда смотри внимательно, — Алекс достал из мешка большую пачку пороха и начал заряжание, — в идеале, нужно иметь отмеренные заряды, вот как у нас, открыл, высыпал целиком и спрятал в карман. В крайнем случае, припаси небольшой мерный стаканчик, чуть больше напёрстка, рог использовать не советую, на глаз порцию отмерять трудно, тем более, что опыта у тебя немного. Пули какие есть?

Влад высыпал из небольшого мешочка свинцовые цилиндрики.

— А отец твой не дурак, знал, что покупает. Капсюли давно лежат?

— Года два всего.

— Сойдёт, сейчас я тебе сделаю пару патронов, на первое время, — Алекс вынул откуда-то лист бумаги и стол скручивать подобие конфеты с порохом внутри. — Смотри, разрываешь бумагу, высыпаешь в ствол, пулю следом, капсюль на место. Пробуй.

Влад попробовал зарядить пистолет, действовал неуверенно, но работа была простая, тут бы любой справился.

— Вот так, молодец, — похвалил его Алекс, — теперь спрячь за пазуху. Погода сейчас сухая, можно о заряде не думать. Если дождь идёт, то раз в сутки меняй порох, он отсыревает. Теперь арбалет.

Алекс, окончательно вжившись в роль инструктора по огневой подготовке, взял в руки арбалет.

— Упираешь в землю, ставишь ногу в стремя, натягиваешь руками, становится на взвод, кладёшь сюда стрелу, целишься, стреляешь. Если вдруг передумал стрелять, придерживаешь тетиву рукой и нажимаешь спуск. По некоторым параметрам даже лучше ружья, дальнобойность сопоставима, пробивное действие не намного хуже, но твари и броню обычно не носят. Зато при попадании стрела обязательно в теле застрянет. Некоторые крупные твари могут выдержать десяток пулевых ранений навылет, прежде, чем свалятся, а вот с застрявшей в груди стрелой долго не побегаешь.

Влад выполнил несколько упражнений и Алекс, посчитав первую тренировку законченной, сказал, что можно отдохнуть.

Дальше сидели молча, в печи весело трещали сучья, готовую похлёбку разлили по жестяным тарелкам. Алекс откупорил водку, плеснул в три кружки по пятьдесят грамм и снова её закрыл. Не те здесь места, чтобы напиваться.

Лишним подтверждением тому стал протяжный волчий вой где-то в глубине леса. Лошади, стоявшие на первом этаже, испуганно заржали, но пока не пытались убежать, волки были достаточно далеко.

— Сторожить тебе, — сказал Ник, укладываясь, — после полуночи разбудишь меня. Слушай лошадей, они опасность хорошо чуют.

Часов у них не было, но примерное время представлять могли все. Два бывалых ходока завалились спать, а новичок, сжав двумя руками пистолет, сидел на страже. Он откинул край одеяла, чтобы видеть коней, освещаемых редкими бликами печи, те стояли настороженные, но страха не выказывали. С интересом отметил, что к одеялам, закрывающим окна и двери, снизу подвешены кусочки металла. Они де дают ветру поднять одеяло, кроме того, никто не сможет влезть внутрь незамеченным, импровизированные "колокольчики" обязательно зазвенят.

Сидел он долго, изредка поглядывал в окна, но окружающий лес, скупо освещаемый только тонким серпиком месяца, не открыл ему никаких тайн. Волков больше не было слышно, да и вся мелкая живность попряталась.

Только когда тьма начала рассеиваться, он вспомнил, что нужно разбудить Ника.

— Чего раньше не разбудил? — недовольно спросил зевающий ходок, — тебе спать осталось всего ничего.

Влад смущённо пожал плечами.

В путь они двинулись только около девяти утра, поздно, но ходоки решили дать молодому хоть немного поспать. Зато сами успели нормально позавтракать, а ему пришлось делать это на бегу.

Утром лес уже не выглядел таким мрачным, яркое солнце уже невозможно было закрыть толстыми ветвями. Более того, постепенно лес стал редеть, и после полудня они ехали уже по открытому месту, где редкие деревья соседствовали с ещё более редкими кустарниками.

— Отсюда и начинается то, что все называют словом Пустоши, — объяснил Ник, — скоро пойдут первые дома.

Странно, что жители глухой провинции, крестьяне, обитающие в деревянных домах с печным отоплением (иногда по-чёрному), называют Пустошами место, где стоят каменные, кирпичные и бетонные постройки, высотой до семи этажей, есть мосты на бетонных опорах, остатки заводов и железных дорог. Пустоши именуются Пустошами по одной причине, здесь нет людей, кроме ходоков, каких-то немногочисленных дикарей и кого-то ещё, о ком им ещё предстоит узнать.

Первые дома попались им минут через сорок. Это, собственно, были не дома, а комплекс одноэтажных построек, соединённых между собой коридорами. Ничего ценного там не было никогда, поэтому останавливаться они не стали. Зато, когда начали попадаться первые высотки, Ник намеренно остановил коня и сказал Алексу:

— Притормози, посторожи коней, а мы с Владом прогуляемся наверх, оттуда вид хороший.

Тот усмехнулся, но поводья взял, заодно приготовив карабин. А Влад с Ником поднимались по лестнице на шестой этаж, перила давно проржавели и развалились, но сама лестница пока выглядела достаточно прочной. Поднявшись на последний этаж здания, они подошли к пустому окну в одной из квартир.

— Посмотри туда, — предложил Ник, — внимательно посмотри, тут везде такие дома, а некоторые ещё больше и красивее, видел когда-нибудь такое?

— Нет, — покачал головой немного испуганный Влад, он явно никогда в жизни не поднимался на такую высоту, — знал одного человека, он учился в городе, там, на Севере, он говорил, что есть дома в пять этажей.

— А мы, в нашем мире, — Ник выделил голосом эти слова, — все жили в таких домах.

— В вашем мире? — не понял Влад.

— Да, ты не задумывался, откуда вообще взялись мы, рейдеры, мы ведь появились здесь только лет десять назад, а до того в Пустоши вообще никто не ходил. Мы пришли из другого мира.

— А что это за мир?

— Представь, что в вашем мире не произошло никакой Катастрофы. И все живут в таких домах, здесь зимой тепло, а летом прохладно, нажмёшь кнопку на стене и зажигается свет, электрический свет, знаешь, что это такое?

— Видел. У торговца.

— А вот здесь, — Ник показал на одну из комнат, бывшую когда-то ванной, — здесь мы мылись, откроешь кран, и оттуда потечёт вода, горячая или холодная, не нужно греть, она по трубам течёт. А гадить мы ходили в такую большую фаянсовую чашу, сделал дело, нажал кнопку, и всё дерьмо смыло водой. А ещё у нас были телевизоры, это такая коробка, у которой одна сторона стеклянная и показывает движущиеся картинки, представляешь?

Влад смотрел с недоверием.

— А ещё телефоны, — продолжал Ник, — вот такие, в карман помещались, с их помощью можно было разговаривать с теми, кто за тысячу километров, я слышал его, а он меня, а при желании, могли даже видеть друг друга. И автомобили, телега на четырёх колёсах, что едет без лошади. Как тебе такой мир?

— Не понимаю, — честно сказал Влад.

— Конечно, не понимаешь, — Ник немного успокоился, — как тебе понять, ты ведь такого не видел никогда. Поэтому просто прими за данность, что мы из такого мира. А отсюда и всё остальное, что отличает нас от меснтых крестьян. Мы хорошо разбираемся в технике, не боимся новинок, не верим в бога, в проклятые места, нечисть, которая нам тут попадается, абсолютно реальная, это не исчадия ада, а просто чудовища из плоти и крови, которых пуля прекрасно убивает. И мы знаем, что убив такое, нужно не креститься, а нести его к врачу, чтобы он сделал вскрытие. И тебе, чтобы выжить здесь, нужно стать таким же.

— Я попробую, — неуверенно сказал парень.

— Интересно, а люди с Севера так же себя ведут?

— Нет, — покачал головой Влад, — в бога они верят, церкви оказывают большое уважение, но техники тоже не боятся, многие электричество используют.

— А почему тогда они сами они в Пустоши не ходят? — спросил с интересом Ник, — можно ведь набрать людей, организовать большую экспедицию, собрать уйму полезного барахла, а потом свезти всё к себе. Это ведь дешевле и быстрее, чем платить ходокам за пригоршню деталей. Почему так?

— Не знаю, но Пустоши они не любят, не боятся, как мы, просто отчего-то не желают туда идти. Словно им это запрещено.

— Запрещено, — задумчиво произнёс Ник, потом повторил, словно пробуя слово на вкус, — запрещено. Кем запрещено? Кто вообще может им запретить?

— Кто-то, кому они возят купленное, — предположил Влад.

— Допустим, а что тут с церковью? То есть, я понимаю, батюшка учит добру, молится, проповедует, служит церковные службы, кадилом машет, венчает, крестит, отпевает, — это всё понятно. Вопрос в том, что здешняя церковь может? Кто ей управляет?

— Патриарх, он живёт в столице, в городе ...

— Допустим, а насколько далеко простирается его власть? Ему кто-то кроме попов подчиняется?

— Да, почти все. Он ничем не управляет, но иногда отдаёт приказ, которого слушаются даже градоначальники.

— Например?

— Например, был у нас один мужик, приехал с Севера и стал тут жить. Все наоборот туда уехать хотят, а он сюда приехал. Скотину лечить умел, ещё много чего. Все его любили. Когда бумага пришла оттуда, чтобы здешние дружинники его повязали и назад отправили, градоначальник наш ничего выполнять не стал, ему такой человек здесь нужен был. А потом от самого патриарха письмо пришло, тут уж он противиться не стал. Поговорил с мужиком тем, чтобы не сопротивлялся, а потом взяли его дружинники и повели. Да, как только увели за город, там уже люди патриарха их встретили, четверо монахов с ружьями, никогда мы такого не видели. Они его забрали и увели, больше не возвращался.

— Святая инквизиция, — констатировал Ник, — с боевыми кадилами. Репрессии против инакомыслящих. Я тебя понял, Влад, будет зарубка на память, а теперь пойдём вниз, на здешние красоты ты ещё насмотришься.

Алекс внизу успел заскучать, при виде озадаченных спутников, он улыбнулся и показал пальцем на землю.

— Смотри, Влад, это первые монстры, что нам встретились, они не опасны, но это пока ты не свалился от ран или болезни, вот тогда они быстро обгложут твои кости, возможно, не станут и смерти твоей дожидаться.

В траве под стеной копошились, противно попискивая, несколько жирных серых крыс. Посмотрев с полминуты, как животные яростно гложут скелет какого-то небольшого зверька, вся троица отправилась дальше.

Встречавшиеся на их пути постройки прерывались участками густого леса, или просто большими пустырями, где по непонятной причине ничего не росло. Последних старались избегать, не исключено, что земля там пропитана каким-то ядом, который, возможно, имеет свойство медленно испаряться. Первое заслуживающее внимания здание попалось им километра через четыре. Снова поступили так же. Алекс остался с лошадьми, а Ник и Влад отправились внутрь.

Здание это было когда-то аналогом станции метро, правда, самих поездов никогда не видели, но и подземку никто толком не исследовал, кто знает, что там вдалеке? Здесь под землю спускалась лестница, выходившая в круглый коридор, уходивший вправо и влево. Ник достал масляный фонарь, его тусклый свет немного рассеял мрак подвала. Из коридора тянуло сыростью, возможно, где-то впереди он затоплен. Далеко в темноте противно пищали крысы, сама атмосфера была жутковатой, навевая воспоминания о виденных когда-то фильмах ужасов, только тревожной музыки не хватало.

Но рейдеры на то и были рейдерами, чтобы делать свою работу, не боясь никого и ничего. Ник быстро отломал от стены конец трубки, сделанной из неизвестного полимера, которая уходила куда-то вглубь пещеры, а Влада отправил дальше по коридору, вручив ему фонарь и топор. Отойдя на пятьдесят метров в темноту, он поставил фонарь на пол, замахнулся топором и в два удара перерубил трубу, вместе с проложенным внутри проводом. Поковырявшись плоскогубцами в своём конце трубы, Ник медленно потянул кабель. Кабель обычный, металлический, за такой торговец гроши заплатит, да только на каждых десяти сантиметрах кабеля висел небольшой прибор, размером в половину спичечного коробка. Что это было, никто их ходоков не знал, но такой кабель торговцы принимали по кроне за метр. Вытянутый провод Ник смотал в клубок и положил в мешок Влада, после чего кивнул в сторону выхода.

— А остальное? — спросил Влад, показывая пальцем в темноту, — там ещё много проводов.

— В другой раз, есть вещи более привлекательные, пойдём. Сюда ещё вернёмся, когда-нибудь.

Тут снаружи раздался выстрел из ружья и громкое ржание напуганных лошадей, забыв обо всём, оба ходока бросились по лестнице наверх, перепрыгивая через три ступеньки и держа оружие наготове. Но тревога оказалась напрасной. Лошади были напуганы, но целы. Целым был и Алекс, он стоял с дымящимся карабином в одной руке и пистолетом в другой, напряжённо вглядываясь в пространство перед собой.

— Кто это был? — негромко спросил Ник.

— Не знаю, — Алекс был задумчив и угрюм, — какая-то тварь, похожа на обезьяну, а на голове...

— Что? — поторопил Ник.

— Сам не понял, какой-то шлем с камерой, — ходок неопределённо обвёл рукой вокруг своей головы.

— С камерой?

— Ну, мне так показалось, я его недолго разглядывал.

— Прелесть какая, — Ник вздохнул, — ты Бестиарий давно листал?

— Три дня назад, нет там ничего подобного.

— А стрелял тогда зачем?

— А что, мне его поцеловать нужно было? — англичанин начал закипать, — тварь ведь, а значит, опасна по определению. Надо сперва стрелять, а потом разбираться. Хороших тварей не существует. Хорошие они тогда, когда у Вольфа на столе лежат.

— Ну, в целом, ты прав, — Ник поспешил прекратить непродуктивный разговор, — валим отсюда, мы кое-что взяли по мелочи, теперь пойдём дальше.

Дальше им попалась наполовину проржавевшая опора ЛЭП. То есть, конструкция эта могла быть чем угодно, но выглядела она именно, как опора. К ней даже какие-то провода подходили.

— Смотри, — сказал Ник, — вот эту штуку мы называем "Скелет".

— Почему именно скелет?

— Похожа, ничего полезного там уже нет, но для нас это удобный ориентир, который виден издалека. Мы так и пишем в своём журнале: "Два километра на юго-запад он Скелета", и всем всё понятно.

— Понял, а куда теперь?

— Теперь, — Ник осмотрелся, потом показал пальцем на юг, — вон туда, на завод, есть там кое-что, что я давно хотел проверить.

— Странно, — с сомнением произнёс Алекс, — когда я там последний раз был, ничего ценного не обнаружил, движки все разнесены, проводов уже нет, если только резцы со станков снять.

— Резцы — это тоже хорошо, — с улыбкой проговорил Ник, — но, сдаётся мне, друг, тебе следует чаще смотреть наверх.

— Ну, пойдём, посмотрим, — Алекс не стал спорить.

Когда они вошли в корпус завода и посмотрели наверх, их взору открылось нечто, вроде козлового крана, который по низу был утыкан странными предметами в два ряда. Больше всего это напоминало лампочку Ильича, вот только размером было с астраханский арбуз. Собственно, сами лампы ходоков интересовали мало, а вот "волосок", который в них был толщиной с палец, торговцы брали по десятке, а ламп здесь было больше сотни.

— А почему это богатство до сих пор никто не забрал? — с подозрением спросил Алекс, — не знали?

— Куда там, я про эти лампы ещё полгода назад в журнале написал, может, конечно, не читал никто, но скорее, просто боялись в одно рыло туда лезть, если упадёшь оттуда, да ногу сломаешь, мучиться будешь долго.

— Тоже вариант, — согласился Алекс, — кто полезет?

— Все и полезем, верёвку доставай.

— А лошади?

— Внизу постоят, ничего им не сделается, а если припрётся кто-то, вроде твоей обезьяны, пугнём сверху, ружья-то у нас есть.

Так и сделали. Все трое забрались наверх, благо, лестница из железных скоб оказалась ещё цела, здесь они обвязались для страховки верёвкой, а потом занялись форменным вандализмом. Влад, наполовину свесившись вниз, обухом топора крушил стеклянные шары, вниз сыпались крупные осколки. А следом за ним шли Алекс и Ник, которые с плоскогубцами в руках выламывали из зажимов вольфрамовую (или не вольфрамовую) проволоку, которую тут же складывали в мешки. Работа была простой, но очень трудоёмкой, когда разлетелись вдребезги последние две лампы, и Влад отправился помогать изрядно отставшим ходокам, уже наступал вечер. Несмотря на прохладную погоду, все трое обливались потом, а пальцы их занемели от постоянного напряжения.

Оставалось ещё немного, всего штук семь или восемь, когда Ник уловил боковым зрением нечто промелькнувшее у входа. Кричать он не стал, просто немного повернул голову. Некое существо, действительно похожее на обезьяну, сидело на входе, лошади на него отчего-то не реагировали. Голову твари отсюда было не разглядеть, но по фигуре угадывалась именно крупная обезьяна.

— Алекс, — шёпотом позвал он.

— Говори, — так же шёпотом отозвался ходок, не прекращая откручивать.

— Вход, нижний левый угол.

Алекс скосил глаза, увидел всё, что нужно, потом сказал:

— Значит, не попал, — при этом одна рука его потянулась за карабином.

— Погоди, — остановил его Ник, — он нас видит, пусть и не полностью, есть идея получше, Влад?

— Чего?

— Бери арбалет, цель на входе, сидит в углу, тебя не видит, попадёшь?

— Не знаю, — честно сказал парень, — я ведь не стрелял раньше.

— Попробуй, — предложил Ник, — целься туда, где должна быть голова, попадёшь как раз в ноги.

— Хорошо, — неуверенно ответил ему Влад, начиная натягивать тетиву.

Целился он недолго, с громким щелчком стрела ушла к цели. Как ни странно, он попал и попал удачно, пробил ногу твари выше колена. Раздался визг, тварь отпрянула назад, но убежать далеко она теперь не сможет. Чтобы отвязать страховочную верёвку и спуститься по лестнице вниз, ходокам потребовалось секунд десять, после чего они кинулись в погоню, напоследок крикнув Владу, чтобы смотрел за лошадьми.

Даже обычные обезьяны иногда способны бежать необычайно быстро, а от непонятного мутанта и вовсе можно было ожидать олимпийских рекордов. Вот только стрела, торчавшая в ноге, этому никак не способствовала. Нагнали сильно хромавшую тварь примерно в ста метрах от завода. Влад попал очень точно, пробив какой-то крупный сосуд, теперь кровь из ноги текла ручьём.

Поняв, что уйти от погони не удастся, тварь резко развернулась и бросилась в атаку. Естественно, ничего хорошего из этого не вышло, две пули слоновьего калибра насквозь пробили навылет грудь обезьяны переростка.

Когда ходоки подошли к телу убитой твари, их руки без всякого участия мозга, на автомате, перезаряжали ружья. Настал черёд осмотра добычи. Обезьяна, если это была обезьяна, была довольно большого размера, где-то метр восемьдесят ростом, обладала мощной мускулатурой, которую не могла скрыть даже густая серо-жёлтая шерсть. При этом пропорции конечностей больше подходили человеку, длинные ноги и относительно короткие руки, да и бежала она, скорее, по-человечески, хоть и сильно при этом наклоняясь. Пасть была хищно оскалена, показывая крупные жёлтые клыки. Опасная тварь, очень опасная.

Но всё это, по большому счёту, были мелочи, ну, обезьяна, ну, большая, сильная, но мало ли в Пустошах опасных тварей, пуля всех берёт, недавний случай с вампиром тому пример. Главное, что не могли не увидеть ходоки, было на голове у этой твари.

Что думал Алекс, осталось неизвестным, а Нику сразу вспомнился фильм "Универсальный солдат", там у бойцов как раз такие штуки на головах были. Камера, державшаяся на обезьяньей голове с помощью креплений.

Более того, когда они начали эту штуку снимать (Алекс успел сунуть в карман плоскогубцы), выяснилось, что она присоединена непосредственно к мозгу твари через замысловатый разъём в черепе. Обезьяна-киборг.

— Привет с планеты Земля, — сказал Алекс в объектив, после чего выдернул разъём. Этого ему показалось мало, поэтому он выдернул ещё несколько проводков. Теперь точно не работает.

Обсудить находку им не удалось, в стороне завода, где остался Влад с лошадьми, грянул выстрел. Прихватив находку, они скачками понеслись в ту сторону. Вбежав в ворота, они увидели страшную картину. Ещё один обезьян, уже без всякой камеры, валялся рядом с входом, из груди его торчало оперение стрелы. Ещё один отползал, зажимая огнестрельную рану на животе, судя по количеству крови, далеко не уползёт. А вот третий, несмотря на несколько резаных ран, подмял под себя Влада и, сдавив ему горло мощными пальцами, одновременно душил, бил затылком о бетонный пол и пытался укусить за лицо. Влад, будучи далеко не Геркулесом, худо-бедно противостоять мог только последнему. Уперев обе руки в подбородок твари, он, как мог, оттягивал момент встречи своего лица с оскаленными клыками твари. Раздумывать было некогда. Алекс выдернул пистолет, но Ник его опередил, выхватив саблю из ножен от души рубанув по шее твари. Тяжёлый и острый клинок перерубил позвоночник, огромная туша монстра бессильно обмякла.

Откатив его в сторону, Ник занялся Владом, тот был в сознании, но соображал туго, он хватал ртом воздух и испуганно озирался по сторонам, на шее уже появились синяки от пальцев, а плавающие зрачки говорили о сотрясении мозга.

— Я... не смог, он... меня... — хрипел парень, закатывая глаза.

— Ты молодец, — серьёзно сказал ему Ник, — ты двоих завалил, да третьего ранил, такое не каждый старый ходок сделать мог, а ты сделал. Отдыхай теперь.

Открутив последние проволочки с крана, они собрались устраивать ночлег. Искать что-то было уже поздно, поэтому решили остановиться здесь же. Само место выбрали оригинально, пол в здании был на огромной площади усыпан крупными осколками стекла, они быстро вымели самодельным веником обширный пятачок в центре, где и встали на ночлег, разместив рядом лошадей. Дров собрали мало, но на небольшой костерок должно хватить.

Теперь можно было спать спокойно, ни одна тварь не пройдёт по такому слою битого стекла, и уж точно никто не сделает это бесшумно. Все трое улеглись вокруг костра, но спать пока не ложились, хотелось обсудить сегодняшнее происшествие. Первым вопрос задал Влад:

— Кто это был?

— Знаешь, парень, — ответил ему Алекс, — я тоже хотел бы это знать. Это новое существо, раньше здесь таких не встречали, нужно его описать, как-то назвать, а в идеале, ещё и образец отвезти Вольфу для вскрытия.

— И как назовём? — лениво спросил Ник.

— Предлагаю, обезьяна-журналист, — придумал Алекс.

— Не смешно.

— Называй сам.

— А кроме шуток, какие выводы?

— Выводы, — Алекс зло сплюнул в сторону, — вывод простые. В этих краях есть кто-то разумный, кто это такой, неизвестно, но он может использовать технику на уровне нашего мира и даже круче. Раз обезьяна была с камерой, значит, её послали следить за нами, а раз камера была подключена к башке обезьяны, значит, это не камера, точнее, не просто камера, это средство, с помощью которого этой тварью управляли. По-моему так.

— Обезьяна, выполняющая чью-то волю. Карлос перед смертью... то есть, перед тем, как отрубился, тоже говорил про то, что вампир исполнял чью-то волю. Он увидел что-то лишнее, вот и отправили за ним погоню.

— Так, может, нам тоже не стоит ворошить осиное гнездо?

— Я думаю, что уже поздно, мы уже разворошили всех, кого смогли. Теперь единственный выход — пойти туда, куда ходил Карлос, найти тех, кто управляет обезьянами и вампирами и убить их. Всех.

— Вдвоём? — со злой иронией спросил Алекс.

— Соберём наших, всех. Возьмём стволы, взрывчатку, их мало, справимся.

— Откуда такой вывод, что их мало? Да и с такими технологиями они явно сильнее нас.

— Были бы они сильнее нас, уже давно бы перестреляли всех. А они отчего-то прячутся и делают ставку на монстров.

— Не хотят следов оставлять.

— Брось, какие там следы? От пуль? Через два дня наши трупы благополучно переварят крысы, волки ещё кто-нибудь из местных любителей мяса. Никто и костей не найдёт.

— Тогда что?

— Пока не знаю, — раздражённо сказал Ник, — давай спать.

— Давай.

После этого Ник подкинул веток в костёр, после чего плюхнулся на одеяло, положив револьвер под подушку, роль которой отвёл мешку с едой. Его примеру последовал Алекс, а Влад уже давно спал, день для него выдался тяжёлый.

Глава пятая

К счастью, благодаря профессиональной привычке ходоков, спали они вполглаза, и не зря. Ближе к утру за ними пришли. Такая же обезьяна, только ниже ростом и тоньше комплекцией. Пройти по стеклу было невозможно, поэтому хитрая тварь взобралась на кран. Спали они благоразумно не под самым краном, а сильно в стороне, сдвинув ради такого дела стеклянные осколки. Но, как оказалось, для этих существ нет ничего невозможного.

Спасло их то, что обезьяна не стала сразу атаковать их. Да и вообще не стала. Приоткрыв глаза оттого, что лошади возмущённо захрапели, Ник увидел, как шерстяная тварь совершает умопомрачительный прыжок с крана, который бы заставил покраснеть всех олимпийских чемпионов по спортивной гимнастике. Самым удивительным образом задние лапы приземлились на бетонный пол совершенно бесшумно. Но дальше случилось странное, вместо того, чтобы расправиться с обидчиками, примат ухватил мешок Алекса и попытался сбежать. Тут, правда, возникли проблемы. Не умеют обезьяны думать на два хода вперёд, а потому путей отхода не нашлось. Прыжок обратно на кран был невозможен даже для такого сильного монстра, а бежать придётся по стеклу. Босиком.

Но долго раздумывать над путями отступления не получилось. Раздался грохот выстрела и обезьяна, отброшенная тяжёлой пулей, развернулась и упала спиной на стёкла. Раздался пронзительный визг, пуля, попавшая в плечо, была вовсе не смертельной, а вот впившиеся в мохнатую спину осколки, скорее всего, убьют тварь.

Трое ходоков вскочили на ноги и подбежали к корчившемуся монстру, наставив на него три ствола. А монстр всё корчился, стараясь слезть с проткнувших спину осколков, которые с каждым движением всё сильнее ранили его, под ним растекалась кровавая лужа. Оскаленная пасть издавала громкие стоны, на него было жалко смотреть.

— У него тоже в башке железо, — заметил Ник.

— Навигатор, — предположил Алекс, — а пришёл он за камерой, в которой стоит жучок.

— Так и есть, — кивнул Ник, — что делать будем?

— Это чудовище сейчас сдохнет, не него положим камеру и записку с предложением мира, а сами свалим, тем более, что рассвет уже близко.

— Так и сделаем.

— А можно мне объяснить, что здесь происходит? — тихо спросил Влад.

— Понимаешь, так получилось, что мы вляпались в какое-то дерьмо. Не мы конкретно, все ходоки. Тронули что-то или кого-то, кого трогать не следовало. Теперь на нас объявлена охота. Теперь монстры не просто появляются в тех местах, которые раньше были безопасными, теперь это разумные монстры, которыми управляет кто-то другой. Короче, всё плохо.

— А как сделать хорошо? — спросил парень, переваривая услышанное.

— Лучше всего, — сообщил ему Алекс, — добраться до логова врагов и как следует надрать им задницу.

Монстр, тем временем затих, Алекс вынул из мешка камеру, положил её на тело и подсунул клочок бумаги.

— Что ты там написал? — спросил его Ник.

— Последнее предложение решить дело миром, а если хотят войны, они её получат.

— Уходим, — сказал Ник, — нужно разведать кратчайший ход к реке Синей, если получится, осмотрим катакомбы. Хабара у нас достаточно, но нужна ещё информация. Нужно собирать всех наших, кто ещё жив, такие проблемы решаются только группой. Большой группой. Чем больше стволов, тем лучше.

На том и порешили, через несколько минут все трое выехали с территории завода и быстрым шагом направились на юго-запад. Через некоторое время путь им преградила узкая речка. Ширина не превышала четырёх метров, да и глубина вряд ли была большой, можно при желании переправиться вброд. Но это не понадобилось. Железобетонный мост был пока ещё цел, но так просел в землю, что вода порой переливалась по верху.

— Река Гнилая, — показал пальцем Ник, — запоминай, приток реки Синей, при желании можно спуститься вниз по течению, но не советую. Там ниже по обоим берегам такие руины, что лошадь ноги поломает, лучше по дороге.

Дорогой это можно было назвать только условно. Скорее, направление. Узкая полоса, покрытая менее густой растительностью.

— А долго ехать? — спросил Влад.

— До завтра, — серьёзно сказал Алекс, — если шагом, но скоро будет ровный участок, пустим лошадей вскачь. К вечеру увидим реку.

Ровный участок действительно им здорово помог, это была не просто старая дорога, а, скорее, какая-то площадь, огромное поле, покрытое чем-то вроде асфальта. То есть, оно им было покрыто когда-то, а теперь сохранились лишь редкие островки, да и те грозила похоронить под собой местная растительность.

Лошади хорошо отдохнули и поели, были бодры и веселы, не чуяли никаких монстров. Их настроение передалось и седокам. Казалось, всё худшее позади, больше они не увидят монстров и благополучно вернутся домой с жирным хабаром. Карлос ведь писал в журнале, что у реки много вкусного, вот и проверят. Прибыль будет огромная, из бездонной мошны торговцев получат по паре тысяч. Может быть, эти неизвестные уже вняли письму и прекратили попытки им помешать? Или просто лучше затаились? А потом выждут подходящий момент и ударят в спину. Но, как говорят японцы, "Самурай, которого ударили в спину, — это плохой самурай", то есть, им надо быть хорошими самураями и спину никому не подставлять.

Журчание воды они услышали к вечеру, когда и люди и кони уже валились от усталости. Последние страдали также от голода, рейд затянулся, овёс теперь приходилось экономить, а жухлая трава — продукт для лошади почти бесполезный.

Спустившись к воде, они отпустили лошадей попить, а сами осмотрелись на местности.

— И? Где обещанные катакомбы? — спросил Алекс, поворачивая голову на триста шестьдесят градусов.

— Спокойно, — осадил его Ник, — Карлос писал о неких Трущобах, много маленьких одноэтажных домиков. Там же и катакомбы. Он двигался строго на юг, возможно, объект выше по течению.

Лошадей мучить больше не стали, по течению вверх прошли пешком, пока, наконец, не вышли к небольшим домам. Это были бетонные одноэтажные домики с плоской крышей и почти без окон. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что они ещё и неправильной формы, в горизонтальном сечении трапеция или параллелограмм, для чего кому-то понадобилось такое строить, было решительно непонятно. Пока непонятно. Для разведки они зашли в один домик в форме ромба со стороной метров десять и огляделись, окон и здесь не было, но света, попадавшего через раскрытую настежь дверь, хватало, чтобы увидеть всё.

В глаза им бросился двигатель, стоявший в дальнем от входа углу, к которому был подключен насос, со сложной системой шлангов, задвижек и клапанов. Рядом был пульт управления, напоминающий компьютерную клавиатуру, только раз в восемь больше и с десятком каких-то датчиков, напоминавших автомобильные спидометры. А шланги от насоса, гофрированные и обычные, тянулись к странному сооружению, напоминающему поставленный на попа стеклянный гроб. Шланги заходили внутрь, там же были предметы, напоминающие автоматический инъектор, один из гофрированных шлангов заканчивался резиновым загубником, как у аквалангиста. А в том месте, где у стоявшего в этом гробу гипотетического человека располагались запястья рук и лодыжки, здесь были кандалы из блестящего металла, надо полагать, закрывались и открывались они автоматически, путём нажатия кнопки на пульте. Надо сказать также, что тот, кто здесь стоял, был существом немаленьким. Даже Алекс, будучи самым высоким из них, ростом под эти кандалы не подходил.

Воображение сразу послушно нарисовало монстра доктора Франкенштейна, который стоит здесь, прикованный за четыре конечности и залитый по макушку питательным раствором, дышит через шланг, а в задницу ему постоянно колют новые мутагены.

— Ты понял, для чего это? — спросил Ник, поворачиваясь к Алексу.

— Любой человек, смотревший или читавший фантастику, всё уже домыслил, происхождение мутантов, в целом, понятно. Их делали здесь, ну, или просто содержали. Меня смущает другое: как давно это было?

Ник внезапно почувствовал себя дураком. Резина, шланги, пластик, да за неполные двести лет, которые, вроде как, насчитывает Катастрофа, это всё рассыплется в прах, да и движок этот, сделанный отнюдь не из суперсплава, должен был рассыпаться от одного чиха. Здесь всё было новым, лаборатория эта, если это лаборатория, заброшена, от силы, лет пять назад, а то и позже.

— Что делаем? Спросил он, на всякий случай положив руку на рукоять револьвера.

— Делаем ноги, — сказал с улыбкой Алекс, — шучу, сначала хабар соберём, а потом уже ноги. Я с лошадьми, а вы вдвоём пошарьте. Может, сам движок возьмём?

— Нет, тяжелый, лошадей жалко, лучше провода посмотреть и конденсаторы. Электрощиты надо найти. Здесь должны быть.

Они отправились на поиски. Классических электрощитов здесь не нашлось, но провода (тоже отлично сохранившиеся, даже в целой обмотке) привели их к некой подстанции, что и как там было устроено, понять они не могли, но вот материалы видели хорошо. Тот же оптоволоконный кабель, теперь уже куда большей длины и намного большего сечения. Получилось два мотка метров по десять, придётся лошадкам напрячься. Выломали также найденный монитор, примерно семнадцать дюймов по диагонали, неизвестно, как он работает, но торговцев точно заинтересует. Короче, седельные сумки и заплечные мешки ломились от намародёренных сокровищ. Конечно, куда больше пользы здешним техникам (и денег ходокам) все эти вещи принесут целыми и в сборе, да только возможности нет всё это туда отнести, вот и приходится, как вандалам, ценную аппаратуру разносить.

Разорение местных закромов закончилось далеко за полночь, прекратили ломать не потому, что темно, масляный фонарь худо-бедно решал проблему, просто некуда было складывать. Лошадям точно придётся туго, а седоки временно станут пешеходами. Примерная сумма, за которую рассчитывали продать полученное, перевалили за пять тысяч, притом, что стоимость некоторых предметов они не знали и считали за ноль. Если у купца не окажется денег, можно напрямую менять на снаряжение, всё же, этот поход, будь он трижды удачный, — всего лишь прелюдия к основному. К походу к водопаду, вниз по реке, за тайной Карлоса. Изменит всю нашу жизнь. Что имел в виду Карлос?

Эйфория от находок схлынула быстро, остались голод, усталость и сильное желание спать. Под лагерь отвели один из домиков, костёр развели прямо на бетонном полу, благо, в здании была отличная вытяжка, вмонтированная в стены. За дровами отправился Влад, ближайшие деревья находились в ста метра от реки. Он вернулся быстро, принёс огромную охапку хвороста, но при этом тревожно заявил:

— Там кто-то есть, — и показал рукой в темноту.

Взяв в одну руку фонарь, а в другую револьвер, Ник отправился проверять, кто именно и где вышел на молодого ходока. Первичный осмотр окрестностей ничего не дал, Влад заявил, что видел тёмную фигуру в зарослях, а теперь её нет. Некоторое время они молча крутились на месте, тщетно всматриваясь в темноту. Свет от фонаря был достаточен, чтобы освещать круг земли радиусом в три метра, за пределами которых был абсолютно бесполезен. Вдруг Влад замер и показал пальцем вправо. Проследив за направлением, Ник тоже разглядел фигуру. Нечто человекоподобное, не обезьяна точно, одет в тёмную одежду, длинный плащ или что-то похожее.

— Эй, — крикнул Ник, — кто ты? Чего хочешь? Подойди к костру, чтобы мы тебя видели.

Дальше произошло странное, человек этот вдруг исчез, а на его месте появились две огромные собаки, которые с рыком бросились на них. Бежали они не напрямую, постоянно метались то вправо, то влево, словно были обучены уходить от выстрела. Но в итоге Ник всё же подловил ту, что справа, выстрел пришёлся как раз в то место, где чёрная туша псины оказалась через четверть секунды. Влад застрелил вторую в упор, пуля ударила прямо в оскаленную морду, которую отчего-то было отлично видно в темноте, вырвала кусок черепа и забрызгала траву мозгами на три метра вокруг. Выпалил и подбежавший сбоку Алекс, он стрелял не в собак, тем уже было всё равно, а в то место, где только что стоял тот человек. Какой-то эффект его пуля оказала, послышался тихий стон, но, прибежав на место, они никого не нашли. Алекс провёл рукой по морде мёртвой собаки, пальцы едва заметно светились.

— Собака Баскервилей, — вспомнил Ник, — мифическое животное, так страшнее.

— Дешёвые фокусы, рассчитанные на суеверную и запуганную деревенщину. Стоял человек и вдруг он обратился в двух адских псов. Тьфу! — Алекс сплюнул в сторону и отпихнул ногой труп собаки.

— А на самом деле? — спросил Ник.

— То, что было на самом деле смог разглядеть только я, потому что смотрел сбоку, он просто приник к земле, а собаки по команде выскочили из-за его спины, сам он прятался, я выстрелил больше наугад, но, видимо, попал.

— Ловкость рук и никакого мошенничества, — констатировал Ник, — любой случайно забредший сюда крестьянин, увидев такое, убежит с воем, крестясь, словно пропеллер.

— Но мы-то не крестьяне, — заметил Алекс, — нас так не напугать, боюсь, скоро они полезут в драку. Других вариантов нет, им очень не хочется, чтобы мы сюда ходили.

— Посмотрим, — Ник неопределённо пожал плечами, после чего все трое развернулись и пошли в дом.

Когда они уселись у костра, разместившись таким образом, чтобы быть лицом к двери. Ник выдал идею:

— Не будем завтра ничего исследовать, с утра валим домой, вернёмся группой человек в шесть-семь, тогда и разберёмся. Глядишь, Карлос очнётся, или Мигель придёт.

— Поддерживаю, — отозвался Алекс, — Влад, ты как?

— Что? — не понял он.

— Ты за то, чтобы сваливать по утренней росе, пока ещё кого-то не принесло по наши души, или за дальнейшую разведку?

— Сваливать, — не раздумывая, ответил он, — а если бы я сказал иначе, это что-то бы изменило?

— Понимаешь, Влад, — начал объяснять ему Ник, — у нас тут процветает демократия, не самый лучший способ управления в экстремальных условиях, но так уж сложилось. Командиры у нас не приживаются, и для тебя мы не начальство, а старшие товарищи. Нам нужно подчиняться не потому, что мы главнее, а потому только, что знаем больше. Так что, твой голос мы бы приняли к сведению. Мы и теперь его приняли, а потому свалим отсюда ещё затемно.

Так они и поступили. Спать ночью никто не стал. Как только рассвет озарил верхушки деревьев на востоке, навьючив на коней добытое добро, ходоки отправились в обратный путь. Дорога на север пролегала по тем же местам, вот только шли они теперь пешком, ведя коней в поводу, а потому у Ника была масса времени на просвещение новичка. Чем он немедленно и занялся:

— Вот этот большой дом когда-то был жилым, постройка странная, но внутри всё как обычно. Один из наших как-то раз попытался заночевать здесь, поначалу, всё шло отлично, крыс разогнал, волков было не слышно. Только ночью услышал какой-то непонятный стук. Значения не придал, стук и стук, мало ли. Потом застучало ближе, вроде, как когти по бетону цокают, он значит, в центре дома сидит у костра, греется. Вдруг в окно вползает тварь, да не просто тварь, а паук, только размером с большую собаку. Он из арбалета пальнул, да только стрела где-то в паучьих лапах застряла, тесаком пришлось отбиваться. Пока одного порубил на части, ещё несколько полезли отовсюду. Пытался их рубить, да горящей головней отбиваться, помогло слабо. Короче, понял он, что не отобьётся, сиганул в окно и бегом отсюда. Благо, местность тут открытая, даже ночью видно, в какую сторону бежать. Мешок с хабаром и тот бросил, жизнь дороже.

— А что дальше было? — спросил Влад испуганным голосом. Огромные пауки явно не добавляли оптимизма.

— Всё хорошо было, вернулся в город, дождался других ходоков, сходили они в то место группой в восемь стволов, хабар забрали, нашли пауков, да и перебили всех. Против дробовиков восьминогие слабоваты будут, потом ещё логово их нашли в одном подвале, так выжгли его огнём, не поленившись даже дрова полдня таскать.

— А какие ещё монстры бывают? — с интересом спросил Влад.

— Например, ящерица длиной в три метра, — сказал ему Алекс.

— Да, есть такое, видели — не стал отрицать Ник, — хотя, вообще странно, климат здесь относительно тёплый, но не тропики, как большие рептилии здесь выжили, понять не могу, они ведь при низких температурах в спячку впадают.

— Да и, если честно, странная это ящерица, — добавил Алекс, — тонкая, всего в руку толщиной, гибкая, в три оборота может сложиться, словно и не ящерица, а удав с лапами.

— Есть ещё вампиры, но не такие, которые Карлоса ранили, а другие, летучие мыши, они могут толпой налететь и покусать, но бывают редко. Про волков молчу, они нам, как родные, скоро здороваться начнут, пару раз медведя встречали, да он обычно сыт бывал и не опасен. Сейчас так уж точно.

— Всё это твари опасные, но терпимые, — подвёл итог Алекс, — потому как мозги звериные на пакости неспособны, а вот те, с которыми сегодня столкнулись, они либо сами разум имеют, либо ими управляет кто-то со стороны. Вампир тот тоже непрост был, Дом-на-обочине — это ведь даже не граница Пустошей, а вполне обжитые места, там справа и слева деревни стоят. С тем же успехом этот клыкастый мог забраться прямиком к тебе в спальню.

Влад зябко поёжился.

— Но, ты сильно не расстраивайся, не всё так плохо, — Ник, поняв, что жути на новичка выплеснул уже достаточно, поспешил его взбодрить, — мы всё же справились, ты сам двоих положил, хоть и неопытен ещё. Выше нос, твари редки и оружия у них нет. Пуля, стрела и клинок для них смертельны. Обычно.

— Кроме тварей, там ещё и люди живут, — вспомнил Алекс.

— Люди, — Влад удивлённо посмотрел на ходока, — откуда в Пустошах люди?

— Живут какие-то дикари-охотники, племя небольшое совсем, голов тридцать-сорок, не больше. Вроде, мирные, на нас ни разу не нападали, правда, отчего-то и на контакт не идут, хотя были случаи меновой торговли, мы им ножи и ткань, они нам мясо и кое-что из хабара, не дураки, соображают уже, что нужно. Думаю, приручим их со временем, тоже хабар собирать будут.

— Не уверен, — Ник поспешил разочаровать англичанина, — есть у меня мнение, что скоро всё в нашей жизни кардинально изменится. Не могу объяснить, но почему-то так.

— Есть такое дело, — кивнул Алекс, — и, сдаётся мне, грядущие изменения будут не в лучшую сторону.

Дальше шли уже молча, лошади, навьюченные мешками с добычей, тоже молчали, хотя про себя, возможно, тоже высказывали недовольство.

Глава шестая

Никаких приключений с ними более не происходило, так и шли строго на север по одной дороге, останавливаясь только на ночлег в заранее облюбованных местах, где можно было не опасаться быть съеденным. На второй день совместными усилиями подстрелили молодого кабана (опять Влад отличился), и теперь группа смогла подкрепиться свежим мясом, было это далеко не лишним, поскольку со временем рейда значительно ошиблись, и запасов катастрофически не хватало.

Впрочем, отсутствие нападений ещё не означало, что их оставили в покое. Всю дорогу они ощущали чужое присутствие, пару раз видели вдалеке непонятную тёмную фигуру, возможно, того самого человека, что спустил на них собак. Кто это был, и зачем ему понадобилось за ними следить, осталось неизвестным. Была мысль его подстрелить, но расстояние не позволяло, только зря заряды жечь. А от идеи затаиться на некоторое время и подождать, пока он приблизится, чтобы аккуратно принять под белы руки, пришлось отказаться. Всем хотелось поскорее попасть домой, да и спрятаться с тремя гружёными лошадьми было проблематично. Справедливо предположив, что хвост сам отвалится, когда они придут в город, ходоки продолжили путь.

Однако, всё было не так просто. Та точка, за которой, по общему мнению, можно было уже не бояться никого и ничего, известный всем Дом-на-обочине, в итоге оказалась для них местом смертельно опасным.

Осень всё ещё дарила тепло, возможно, в последний раз, шли они, распахнув куртки и подставляя лицо последним лучам солнца. Ночлег ждал их в доме, хвост, в виде неизвестного человека в чёрном, давно не показывался. А к ночи стало ощутимо холодать, при этом дневные испарения дали густой туман, который стал быстро окутывать дорогу.

— Надо прибавить шагу, — предложил Ник, — а то скоро и дорогу не увидим.

Прибавить шагу — идея отличная, вот только люди и лошади, которые и так шагали весь день, вряд ли смогут идти ещё быстрее. Оставалось надеяться, что Дом-на-обочине большой и мимо они никак не пройдут даже в тумане.

Так и вышло, когда видимость упала примерно до пяти метров, Алекс указал пальцем вперёд и сказал с вымученной улыбкой:

— Это он.

И действительно, большое тёмное пятно на фоне леса оказалось двухэтажным домом. От предвкушения близкого отдыха взбодрились, кажется, даже лошади. Вот только радовались они недолго. Настроение им тут же непоправимо испортили. Протяжный вой, от которого кровь в жилах превратилась в густой холодный кисель, раздался где-то совсем рядом. Волки. Туман не позволял толком определить направление, но и так понятно было, что стая находится поблизости и знает об их присутствии.

К дому кинулись бегом и люди и лошади, последних не нужно было понукать, они и так прекрасно знали, что означает этот вой. К сожалению, дом на обочине своими размерами сильно уступал Склепу, а потому протащить внутрь лошадей не представлялось возможным. Придётся держать оборону снаружи.

Расседлав лошадей, их привязали на входе, животные вели себя нервно, вой больше не повторялся, но присутствие стаи хищников они чуяли. На втором этаже была печь, диван и уютное помещение, в которое волки точно не заберутся, вот только в этом случае дальше придётся тащить всё добро на себе, лошади будут съедены без остатка, или же разбегутся так, что потом не отыскать.

— Разводим костёр, — сказал Ник, указывая на пространство перед домом, возражать никто и не подумал. Огня, к счастью, хищники боятся.

Дрова в немалом количестве нашлись в доме, кроме того, туда же пошли две толстых берёзы, до которых, видимо, у предыдущих ходоков руки не дошли. Пришлось потратить минут двадцать, но теперь топлива им хватит до утра. Костёр развели недалеко от входа, широкой полосой, с таким расчётом, чтобы самим прятаться за него и оберегать лошадей.

Туман становился всё гуще и поднимался уже выше голов, в десяти шагах от костра было ничего не видно, все трое сжали в руках оружие. Где сейчас волки, никто не знал, но то, что они где-то рядом, было несомненно.

— Радует, что это, хотя бы, обычные волки, которые боятся огня и умирают от пуль, а то я что-то от мутантов уже устал, — прокомментировал происходящее Алекс, водя стволом карабина вправо и влево, глаза его, прищурившись, всматривались в туман, надеясь, хоть что-то рассмотреть.

— Я что-то в этом не уверен, — проговорил в ответ Ник, — как думаешь, того чёрного они уже сожрали?

— Вряд ли, может, просто отстал. Не хочется думать, что и волки на них работают.

Вой, раздавшийся совсем рядом, буквально в двух шагах, заставил обоих замолчать. Получалось, что звери от них на расстоянии одного хорошего прыжка и только огонь их пока останавливал. Вопрос в том, насколько они голодны. Несмотря на зиму, съедобного зверья в здешних лесах полно и прокормиться можно. Нет смысла обкладывать группу людей. Люди — добыча трудная и умеет огрызаться.

Два карабина, арбалет и два пистолета, ещё револьвер. Если хищники пойдут на штурм, всех не перестрелять, нужно будет биться врукопашную. Волки — звери умные, а эти, возможно, знакомы с людьми и понимают опасность. Напряжение понемногу начало утомлять, ладони вспотели, ствол карабина начал плавать. Начав, было, опускать оружие, Ник совершенно чётко разглядел пару жёлтых глаз на той стороне от костра. Ствол немедленно вернулся в прежнее положение, и грянул громкий выстрел, слышный на всю округу. Глаза мгновенно исчезли. Снова раздался вой, но уже не такой торжествующий, который, к тому же, быстро смолк. Минус один. Если и не убит, то ранен серьёзно и опасности не представляет. Ник продолжал напряжённо вглядываться в туман, а руки его, словно сами по себе, перезаряжали карабин. Эх, сейчас бы автомат, или, черт с ним, с автоматом, трёхлинейку бы.

Пуля с натугой пролезла в ствол. Капсюль занял своё место, взводя курок, Ник повернулся к Алексу:

— Видишь кого-нибудь?

— Только тени, — недовольным голосом отозвался он, — стрелять пока не хочу, патронов у нас не вагон.

— Только наверняка, — поддержал его Ник, — Влад, что у тебя?

Ответом был громкий щёлчок тетивы арбалета, а сразу за ним протяжный визг, быстро перешедший в хрип. На секунду в поле видимости мелькнул огромный серый волк, из загривка которого торчало оперение стрелы, судя по глубине проникновения, не жилец. Минус два у противника. Влад, как ни в чём не бывало, перезаряжал арбалет. "Хорошим ходоком станет" — с удовлетворением отметил про себя Ник.

А вокруг началось какое-то движение, волки попались опытные, они определённо знали, что нужно делать, они, то появлялись, то быстро исчезали из поля зрения, провоцируя людей истратить боеприпас. Создавалось впечатление, что эта стая пришла сюда именно за людьми, еда для них — дело десятое, их даже лошади особо не интересуют. Лошади, кстати, проблем не доставляли, оторвать повод им было не по силам, поэтому они стояли и равномерно тряслись от страха.

Алекс поднял из костра горящую головню и метнул её в сторону предполагаемого нахождения зверей. Попал удачно, подняв тучу искр, сразу два серых зверя кинулись в разные стороны с опалённой шерстью, издавая при этом пронзительный визг. Разглядеть удалось и ещё кое-что, отчего ходокам окончательно стало не по себе. Головня в полёте от притока воздуха ярко вспыхнула, слегка разогнав туман и осветив обширное пространство. Там, позади волков, скрытый клубами тумана, стоял некто. Больше всего это походило на стоявшего на задних лапах волка, вот только размером этот волк был с человека и даже больше. А его ярко-жёлтые глаза сверкнули, словно прожекторы.

— Ты тоже видел? — спросил Алекс испуганным голосом, руки его судорожно сжимали цевьё, даже костяшки побелели.

— И я видел, — подтвердил бледный, как стенка, Влад, — это оборотень, точно говорю.

— Не сочиняй, — оборвал его Алекс, видно было, что он напуган, но старается выглядеть смелым, — оборотней точно не бывает, сказки это.

— Как и вампиров, — напомнил Ник, — не забывай, пожалуйста, в каком мире мы живём.

Их дискуссию об особенностях местной фауны прервало злобное рычание со стороны Влада. Парень успел выстрелить, но, на этот раз, неудачно. Наконечник стрелы ударил в грудь волка, кость пробить получилось, но дальше он не вошёл. Раненый волк приник к земле, пытаясь ухватить зубами стрелу, а через его голову уже прыгнул следующий, которого Ник сбил точным выстрелом в бок из карабина, а за ним ещё один, этому удалось повалить Влада и ухватить зубами, к счастью, не за горло, а только за воротник. Алекс помочь им уже не мог, его тоже атаковали, один из волков отлетел, сбитый пистолетной пулей, а следующего ходок удачно принял на острие кинжала. Зверь упал на землю, корчась от боли. Удалось спасти и Влада, удар абордажной сабли перерубил шею волку. Зубы мгновенно разжались, залитый волчьей кровью Влад поднялся с земли, не забыв, правда, подхватить арбалет. Алекс прочно удерживал свою сторону, быстро раскидав ногой угли костра на большую площадь. Одной рукой он пытался перезаряжать карабин, другая сжимала окровавленный кинжал.

Появилось время передохнуть и зарядить оружие, в это время волки, окончательно обнаглев, подошли совсем близко к костру, печальная судьба собратьев их ничему не научила. Они снова атакуют, не сейчас, так через полчаса. Это не простая стая. Они пришли за людьми и не уйдут, пока двуногие живы, теперь это ясно. Ни один, ни разу не пытался атаковать лошадей. А этот оборотень, или кто он там, управляет ими.

— Пистолеты готовьте, — напомнил Ник, — чем больше сразу застрелим, тем легче будет.

Стрелять им пришлось уже скоро, неизвестный вожак, кем бы он ни был, не доверяя более своим подчинённым, пошёл в атаку сам. Самоубийцей он не был, поэтому пустил впереди себя двух молодых волков, один принял на себя стрелу из арбалета, второму в бок ударила пуля из карабина Ника, а Алекс, развернувшись, выстрелил уже в него. Промахнуться было сложно пуля ударила прямо в грудь могучего монстра, кажется, даже пробив его насквозь, вот только монстр на это никак не отреагировал. Ударом когтистой лапы он опрокинул Влада на землю, не дав тому перезарядиться, а следом нагнулся, чтобы перегрызть ему горло.

Тварь представляла собой покрытое густой чёрной шерстью массивное тело, не похожее ни на волка, ни на обезьяну, ни на человека, стояло оно на двух ногах, морда была совершенно волчья, если не учитывать размеров пасти, с клыков капала пена, глаза горели, а рык был столь страшен, что даже другие волки не рискнули вмешиваться. Пистолетная пуля отбросила монстра назад, теперь Влад был совершенно беззащитным. Мачете против такого противника не поможет.

А пули, словно не оказывали на эту тварь никакого действия, любой волк или человек от таких попаданий умер бы на месте, но не этот. Крови из ран вылилось немного, более того, казалось, что раны сразу закрылись и более не кровоточат. На ходоков накатывал суеверный ужас.

Когда монстр снова кинулся к Владу, Ник выхватил револьвер и стал стрелять. Пули попадали в волосатую грудь, в шею, одна даже прилетела в голову. С каждым попаданием волкочеловек злобно взрыкивал и отступал на шаг назад. Когда шестая пуля ударила под левую ключицу, монстр с грохотом упал на спину. Ник устало опустился на колени. Бесполезный теперь револьвер он всё ещё крепко держал в руке. Повернувшись к раненому Владу, он хотел предложить ему помощь, но тут увидел, что глаза молодого рейдера смотрят ему за спину, при этом зрачки расширялись от ужаса.

Обернувшись, Ник увидел, что монстр, как ни в чём не бывало, поднимается на ноги. Немедленно выстреливший из пистолета Алекс, тоже попал, но этим только задержал его атаку, через пару секунд эта тварь разорвёт на части всех.

Тут отличились лошади. В течение всей схватки они бесновались, ржали и тряслись от страха, будучи не в силах повлиять на происходившие события. Попытки оторваться от перил крыльца дома, служивших коновязью, успеха не имели. И только новый невиданный доселе монстр напугал их настолько сильно, что лошадь Ника, бывшая раньше лошадью Карлоса, умудрилась неимоверным усилием оторвать массивный деревянный брус. Обратившись в бегство, животное немедленно попало в треугольник между монстром, Владом и не до конца догоревшим костром. В отчаянии, кобыла громко заржала, встала на дыбы и замолотила копытами по воздуху. Естественно, что при этом монстр, стоявший на задних лапах, оказался куда более уязвим, нежели лежавший на земле Влад, который, к тому же, успел откатиться в сторону.

Не стоит подробно описывать, что происходит с тем, кто получает с размаху по морде от существа весом более полутоны. Да ещё кастетом, в роли которого выступила подкова. Волчья морда со страшным треском смялась в гармошку, став похожей на окровавленный пятачок, во все стороны брызнула кровь, рык его сразу превратился в жалобное хлюпанье, а кобыла рванула вперёд, сбивая его с ног, и, перепрыгнув через костёр, умчалась прочь.

А трое ходоков уже рубили мерзкую тварь на части. Сабля в пять ударов отделила косматую голову от туловища, а Ник тут же постарался отпинать её подальше, чтобы, чего доброго, не приросла обратно. Никаких образцов для Вольфа они не возьмут, хватит и словесного описания, отрубленные конечности тут же бросили в костёр, навалив сверху весь оставшийся запас дров.

За временем они не следили, но оказалось, что бой занял всю ночь, в тусклом свете восходящего солнца они увидели, как немногие оставшиеся в живых волки, поджав хвосты, быстро ретируются в лес. Это была не стая, в обычном понимании, ни волчиц, ни молодняка. Этот оборотень просто собрал волков поматёрее и повёл за собой.

Воевать было больше не с кем, Ник, тем не менее, судорожно перезаряжал револьвер. Алекс успокаивал лошадей, а Влад просто лежал на спине, осматривая себя на предмет повреждений. На плече у него остались раны от четырёх когтей, похожие на ножевые порезы, хорошая куртка была испорчена.

Алекс быстро прошёлся с кинжалом по окрестностям и отрубил мёртвым волкам хвосты. Правильно, бургомистр платит за них по кроне, деньги уж точно лишними не будут. Окончательно настроение улучшилось, когда вернулась сбежавшая лошадь. Ушла она, как выяснилось, недалеко, поэтому, всё ещё ощущая волчий запах, предпочла вернуться к людям. Очень сообразительное животное. Алекс поймал поводья и погладил кобылу по морде. Внезапно, взгляд ходока остановился на лежавшей неподалёку голове убитого монстра.

— Ник, смотри, что здесь.

На волчьем ухе красовалась небольшая пластиковая клипса, явно маячок для определения местонахождения.

— Выбрось подальше, — посоветовал Ник, и товарищ его не стал возражать. Взмахом кинжала он отрубил ухо и вместе с маячком бросил его в костёр.

Навьючив лошадей, они двинулись в путь, перекусывая остатками мяса кабана, которое жарили прошлой ночью. Нужно было шагать быстрее, чтобы прийти в Люшен хотя бы до темноты, кто знает, что ещё может приключиться, но люди и лошади были сильно измотаны. Последние, ко всему прочему, ещё и не ели со вчерашнего дня, поскольку запас овса окончательно истощился.

Потянулись обжитые места, им стали попадаться путники, крестьяне везли на телегах товары, дрова, сено. Трудно было поверить, что всего в паре десятков километров отсюда три человека всю ночь отбивались от волчьей стаи, которой командовал адский монстр. Навстречу им выехала телега, на которой сидели знакомые Влада, улыбнувшись, он вежливо их поприветствовал, но ответной реакции не дождался, толстый пожилой мужик просто сделал вид, что его не знает, а сидевший рядом молодой парень буркнул что-то в ответ и поспешил отвернуться.

— Привыкай, — с улыбкой прокомментировал Алекс, — теперь ты — один из нас, а значит, дьявольское отродье, которое шляется по богом проклятым местам.

— Я уже понял, — грустно ответил Влад.

Та же ситуация повторилась в самом городе, куда они пришли уже в сумерках. Окружающие старались поскорее отойти от проклятых ходоков, совершенно не замечая Влада. Странно, но единственным человеком, который снизошёл до приветствия, был священник местной церкви, направлявшийся куда-то по своим делам. Собственно, церковь никогда напрямую не осуждала рейдерство и не называла людей, ходивших в Пустоши, грешниками, проклятыми и сатанинским отродьем. Вообще, местные священники, в массе своей, оказались людьми грамотными и культурными. Есть вера, а есть суеверия, в людской массе, увы, господствует второе.

Когда они, наконец, добрались до заведения Юзефа, то первым делом отослали измученных лошадей в конюшню, где их теперь, наконец-то, покормят. Дом ходока был открыт и, как всегда не страдал от наплыва посетителей. В углу большого зала сидела небольшая группа мастеровых, которые пили пиво и что-то шумно обсуждали. Ник ещё подумал, что, наверное, сегодня выходной, уж точно не станут эти люди в рабочий день пьянствовать. Сам Юзеф занимал своё привычное место за стойкой.

Трое ходоков подошли к стойке, Юзеф приветливо вскинул брови, но поздороваться не успел.

— Кто из наших сейчас здесь? — спросил Ник вместо приветствия.

— Да, как всегда, — объяснил Юзеф, кивая на дверь, — Вольф у себя, Карлос тоже там, а из других... Румын, вроде, приехал, но у меня ещё не был, сразу к торговцам пошёл. Про него недавно говорили, что на Север ездил, не знаю только, зачем.

— Уже неплохо, — ответил Ник. Его тёзка, Николае, которого, чтобы не путаться, все называли просто Румын. Мужик лет сорока, чернявый, худой, жилистый, с хорошей военной подготовкой, даже повоевать где-то успел. Среди рейдеров он был одним из лучших, в одиночку забирался в такие дали, куда ещё, разве что Карлос сунется, хабар всегда приносил отменный и у торговцев всегда был на хорошем счету.

Опрокинув по рюмке водки, они втроём направились к Вольфу. Доктор сидел всё там же, записывая что-то в блокнот. При виде вошедших он встрепенулся и, встав со стула, сердечно их поприветствовал.

— Что с Карлосом? — первым делом спросил Ник.

— Уже приходил в себя, ненадолго, он всё ещё очень слаб, — Вольф беспомощно развёл руками, — дневник я ему пока не давал.

— А Мигель не появлялся?

— Уже больше месяца не видно, не знаю, в какие дебри забрался.

— А Румын?

— А что Румын? — не понял Вольф, — знаю, что в городе, вот только к нам не торопится, они с Хансом недавно на север подались.

— Зачем? — не понял Ник, — хотели торговать напрямую?

— И это тоже, — кивнул Вольф, — но не только, они хотели связаться с теми, кто оружие делает, Ханс ведь инженер хороший, с железками всегда дело имел. Чертежей для них подготовил целый ворох, формулы какие-то. Вот месяц назад он и Румын подались на север.

— А как их туда пропустили? — удивился Алекс, — там ведь закрытая зона.

— Откуда мне знать, — развёл руками доктор, — но как-то договорились, теперь вот Румын вернулся, а Ханса всё нет. Вот придёт сюда, его и расспросите. Расскажет, если захочет.

— Больше никого не было?

— Арно забегал, но ненадолго. Хабар скинул задёшево, в журнале черкнул пару строк и снова ушёл, даже ночевать не остался. Странно.

— Может, нашёл нечто важное, — предположил Ник, Арно был мулатом из какой-то франкоязычной африканской страны, был он молчалив и угрюм, один из первых, кто вслед за Ником начал ходить за хабаром в одиночку.

— Вы сами-то как? — решил сменить тему доктор, — куда ходили, что видели?

— Всё равно не поверишь, — Алекс, который до того стоял, глядя в окно, присел на стул, — таких тварей встретили, что еле как отбились.

— Образцы? — оживился Вольф.

— И не мечтай, первых мы просто не взяли, потому что не хотели тащить, а второго порубили на части и сожгли к чертям, чтобы не ожил.

— Ребята, — укоризненно сказал ходокам доктор, — по-моему, вам пора со спиртным завязывать.

— Ну, знаешь, — возразил ему Ник, — у трёх человек одинаковые галлюцинации не возникают, сколько ты не пей. И никакая галлюцинация не может оставлять раны на теле, вон, посмотри, как этот лохматый молодого расписал.

Влад снял изорванную в лоскуты куртку и показал наспех перебинтованное плечо.

— Это когти? — спросил зачем-то Вольф, разматывая повязку, бинты присохли, пришлось отдирать. Влад морщился от боли, но терпел.

— Угу, один удар лапы.

— Рассказывайте уже по порядку, — предложил Вольф, окончательно отдирая присохшую повязку с плеча.

— Рассказываю, — начал Ник, — когда добрались до первых объектов, появилось ощущение, что за нами следят. Знаешь, бывает такое, чувствуешь чьи-то глаза на затылке. Оказалось, что так и есть. Некое крупное обезьяноподобное существо, йети, снежный человек или что-то, наподобие того. Ростом с меня, а комплекция, как у Шварценеггера, шерсть серая чуть сжелта, как у крысы, морда обезьянья, только пасть с огромными клыками. Хищник, наверное.

— Подвид обезьян, — констатировал Вольф, поливая рубцы какой-то тёмной жидкостью.

— Вот только я таких обезьян не знаю, хотя в зоопарках бывал и "В мире животных" смотрел, тем более, что тело у него больше на человеческое похоже, ноги длинные, а руки короткие.

— А стопы? — уточнил Вольф, — стопы у него какие, как руки, или как ноги?

— Теперь уже не помню, — честно признался Ник, — не присматривался я к его ногам. Но бегает, как человек, на двух ногах, притом очень быстро.

— Но и это не главное, — вступил в разговор Алекс, — держись за стул, на голове у той твари была камера установлена.

— Камера? — с недоверием посмотрел на Алекса доктор, явно собираясь повторить фразу насчёт алкоголя.

— Ну, это мы потом разглядели, что камера, когда я в первый раз увидел, не понял ничего, просто обезьяна с какой-то дрянью на голове, выстрелил, не попал, она убежала.

— А потом они толпой пришли, по нашу душу, — снова начал рассказывать Ник, — одну тварь мы ранили и погнались за ней, догнали, убили, отняли камеру.

— А в это время, — продолжил Алекс, — ещё трое таких же, только без камер, напали на Влада, двоих он завалил, за что ему респект, но третий чуть его самого не задушил, хорошо, мы вовремя подоспели.

— И никаких образцов? — с отчаянием спросил Вольф.

— Вот честно, — Ник поморщился, — не было ни малейшего желания грузить мешки этой дохлятиной, мы только начали, никто не знал, чего и сколько обратно нести придётся. А если бы знали, тем более бы не понесли, всё битком набито и лошади едва живые.

Ник выразительно похлопал по огромным мешкам.

— Но хоть камеру эту вы принесли? — со слабой надеждой поинтересовался Вольф.

— Понимаешь, док, тут такое дело, — объяснил Алекс, — во-первых, это была не просто камера, хочешь — верь, хочешь — нет, а была эта дрянь к голове твари подключена. Через USB разъём.

— В смысле? — Вольф окончательно растерялся, — как это?

— Очень просто, в черепе твари гнездо, туда провод воткнут, как в компьютер.

— Твою мать, — только и сказал доктор.

— А во-вторых, — продолжил ходок, — в камере этой жучок был, хоть мы и провода повыдирали, да только ночью новая тварь пришла, которая, ты представь, безошибочно определила, где это дерьмо лежит, схватила мешок и бегом.

— Убежала?

— Нет, конечно, застрелили. Но камеру эту от греха там оставили. Прямо на трупе. С запиской. Мир предлагали.

Ясно, — кивнул Вольф, делая зарубку в памяти, — кого-то ещё видели? Куда потом пошли?

— Пошли мы, по заветам Карлоса, к реке Синей. К водопаду, естественно, не пошли, чтобы туда дойти, даже верхом, несколько дней потребуется. Но то, что Карлос назвал Трущобами, мы, как следует, осмотрели.

— И что там было?

— Много чего, — ответил Ник, подбирая слова, — одно могу сказать, тамошним объектам точно не двести лет, даже не сто. Скорее всего, и десяти не наберётся. Органика сохранилась, резина там почти новая.

— И? Подробнее. Что это было?

— Точно сказать трудно, но, судя по оборудованию, там остатки биолаборатории, в которой тварей выращивали. Человекообразных, замечу, тварей. С двумя руками и двумя ногами.

— А самих тварей вы видели?

— Смотря кого считать тварью, — ответил ему Ник, — был там один мужик в тёмной одежде, на контакт не шёл, наблюдал издалека. Потом двух собак на нас спустил, мы их, понятно, подстрелили сразу, а сам он тем временем сбежал.

— А потом, когда мы уже домой шли с поклажей, — продолжал рассказывать Алекс, — он за нами плёлся, километра три позади нас. Хотели его поймать и допросить, да лень было возвращаться.

— Было бы неплохо с ним поговорить по душам, — сделал вывод Вольф, — это всё?

— Если бы, — усмехнулись все трое, включая Влада, Алекс начал рассказывать дальше, — на обратном пути сильный туман был, такой, что в трёх шагах ничего не разглядишь. А в этом тумане нас волки обложили, стая, голов в тридцать, ну, или чуть меньше. Возле Дома-на-обочине. Можно было в самом доме запереться и через окна отстреливать потихоньку зверей, да только лошади с нами были, их никуда не спрячешь. Короче, заняли мы оборону около дома, костёр большой развели, и стволы во все стороны выставили. Из-за тумана не видать ничего, волки, то с одной стороны кинутся, то с другой, но неудачно, все их атаки мы отбили. А за туманом разглядели какого-то упыря, огромного роста, то ли волк, то ли человек, на задних лапах и глаза, как фонари. Совсем плохо стало, когда этот вожак сам пошёл в бой. Соображает он, как человек, специально так рассчитал, чтобы мы все разряжены были.

Алекс отдышался после долгой речи, налил в стакан воды из графина, жадно выпил до дна и стал рассказывать дальше:

— Вот это, я тебе скажу, монстр. Вблизи мы его хорошо рассмотрели. Ростом выше меня и вдвое шире, на волка похож, да только на двух ногах ходит, голова огромная, — ходок показал руками размер головы, — пасть, как чемодан. Зубы — с большой палец.

— Но это не главное, — перебил его Ник, — монстр, даже самый крупный, имеет свойство от пули умирать. В этого мы всадили десяток, в грудь, живот, даже голова пробита была, вот только на раны эти ему наплевать было, он Влада едва не порвал, это на плече у него от когтей следы.

— И как справились? — Вольф начал промакивать раны Влада какой-то серой салфеткой, тот снова сморщился от боли.

— Стыдно признаться, — грустно сказал Ник, — кобыла Карлоса нас спасла, от удара копытом в рыло даже самый сильный монстр растеряется, а у этого морда гармошкой сложилась, кровища и все кости вдребезги. А мы его на куски и порубили, пока не оклемался.

— Круто, — Вольф определённо был впечатлён.

— И ещё, — Алекс посчитал нужным напомнить, — в ухе у него маячок стоял, тоже непонятно, кем поставленный.

— Ясно.

Разговор как-то сошёл на нет. Реализовывать добытые плюшки решили завтра с утра, а сегодня обошлись десятиминутной баней, коротким сытным ужином и тёплой кроватью. Сказалась бессонная ночь в противоборстве с волками, все заснули, как убитые. Влад с забинтованным плечом (зашивать Вольф не стал) ушёл домой к своим, сказал, что не выгонят. Румын так и не вернулся.

Глава седьмая

Утром все проснулись поздно, зато вполне отдохнувшими и бодрыми. Спиртное они вчера почти не пили, голова была ясная, сейчас самое время для деловых переговоров. Встретились все в обеденном зале. Вчера ужин был более, чем скромный, зато сейчас Юзеф выставил на стол лучшие закуски, справедливо рассудив, что рейдеры, которые принесли полтонны хабара, скупиться точно не будут.

Алекс и Ник спустились одновременно, Влад, тоже на удивление бодрый и весёлый, подошёл чуть позже, затем покинул свою каморку Вольф, а последним к ним спустился Румын. Поприветствовав старых друзей и познакомившись с новым коллегой по опасному ремеслу, он сразу перешёл к делу.

Начал с того, что, отодвинув тарелки с едой и графин с настойкой, он положил на стол ружьё.

— Смотрите, оценивайте, а потом бегите покупать, отталкивая локтями других желающих. Я слышал, что добыча у вас вчера была знатная, вот и дерзайте. Оно того стоит.

— Ты комментируй, пока я смотреть буду, — сказал ему Ник, поднимая ружьё к глазам, — что это?

— Конкретно это — двуствольный нарезной штуцер с вертикальным расположением стволов, калибр вам точно не скажу, но около девяти миллиметров, — объяснил Румын, наливая себе стопку крепкого напитка.

— И? Что в нём особенного? — спросил Ник, разглядывая винтовку. Выглядела она отлично, приклад удобный, металл отполирован, курки взводятся как-то странно, — а это что?

Румын с усмешкой взял из его рук оружие, нажал на непонятный рычаг и переломил стволы.

— Унитарный патрон, вот что, — с торжествующим видом объяснил он растерявшимся коллегам, — местные мастера научились делать. Не совсем местные, не отсюда. На севере завод небольшой.

Румын извлёк из кармана патрон, обычный, винтовочный, вроде патрона трёхлинейки, только длиннее и больше калибром. Гильза была с закраиной, а безоболочечная пуля напоминала отточенный карандаш. Вставив патрон в ствол, он с тихим щёлчком сложил винтовку и взвёл один курок.

— Вот, как-то так, — объяснил он, — пока результат стрельбы немного портит дымный порох, но и это решаемо, в конструкторском бюро имеются рецепты. Теперь имеются. Как и формула динамита.

— Как сумели? — спросил Ник, — и почему они раньше такое дерьмо делали?

— Объясняю, — Румын плавным движением ладони поправил тонкие усы, — мне в руки попал отличный ствол, найденный на руинах. Сколько лет ему было, я не знаю, но уж точно не двести, и даже не сто. Дерево сохранилось отлично. Лет тридцать от силы.

— Так что за ствол? — в нетерпении спросил Алекс.

— Штуцер-тройник, два ствола под дробь, горизонтальные, а внизу один нарезной. Под такой вот патрон. Собственно, ничего особенного, вот только он заряжен был, понятно, что от времени и порох и капсюль благополучно умерли, но сам принцип был ясен. Ханс, как увидел, загорелся идеей. Говорил, что сам может подобный шедевр сделать, если до станков дотянется. Стали мы с ним думать.

— Вот мне тоже интересно, — сказал Ник, воспользовавшись тем, что Румын замолчал, — как вам удалось туда прорваться?

— Это отдельная история, — с довольным видом продолжил Румын, — сначала связались через торговцев, выяснили, что есть те люди, которые огнестрельное оружие делают. Это, чтобы вы знали, всего один небольшой цех на всю страну, работает там человек сорок, правда, все они отличные мастера и оборудование у них что надо.

Румын прервался, дотянулся рукой до стопки, налитой до краёв, поднёс ко рту, медленно с чувством выпил, после чего, аккуратно промокнув усы белой матерчатой салфеткой, продолжил рассказ:

— Есть только одно препятствие. Прозвучит это странно, но им законодательно запрещено совершенствовать изготавливаемое оружие. Перевожу: кто-то большой и властный, тот, кто рулит этой недостраной, официально, под страхом наказания, тормозит военный прогресс. Это ещё можно понять, когда оружие иметь запрещают населению, а государство при этом вооружено до зубов, но там даже полиция, крайне немногочисленная, кстати, тоже ходит без штанов. В смысле, без нормального оружия.

— Ну, а чего тут удивительного? — принялся рассуждать Вольф, — в этом мире произошёл глобальный катаклизм, вызванный, как я думаю, как раз чрезмерным развитием военных технологий. Вот теперь общество испытывает патологический страх перед любым умным оружием.

— Есть ещё кое-что, — продолжил рассказывать Румын, теперь улыбка исчезла с его лица, уступив место озабоченности, — проблема в том, что как раз самого катаклизма никто не помнит. Никто не может сказать, что это вообще было. Даже никаких устных преданий не сохранилось, хотя случилось это, по историческим меркам, вчера. В обществе какой-то негласный запрет на историю, никто не изучает даже недавние события. Да, чего там, они даже настоящее толком не изучают, ничего, похожего на журналистику и службу новостей, там просто не существует. Такое чувство, что и любопытство под запретом.

— А кто всё это запрещает? — спросил у него Ник.

— А вот тут снова мы сталкиваемся с необъяснимым, — Румын подвинулся к столу и заговорил тише, — в обществе есть жёсткая вертикаль власти, вот только её никто не видел.

— Как так? — не понял Вольф.

— А так, я пытался выяснить устройство госаппарата, ничего не получилось. Каждый знает своего начальника, а тот — своего. Кто управляет всеми, неизвестно. Самый главный начальник, которого могут назвать, — мэр города. Общество из каких-то роботов состоит.

— Эксперимент, — высказал мысль Вольф.

— Какой? — хором спросили все, повернувшись к доктору.

— По созданию идеального общества. После катастрофы власть захватили некие фанатики, религиозные, или какие-то ещё. Они усовершенствовали человеческое общество так, чтобы строить светлое будущее. Коммунизм, если хотите. Естественно, тем путём, который сами сочтут нужным. А чтобы люди не оглядывались назад, не сравнивали то, что было, с тем, что стало, насильно лишили их истории. В итоге граждане просто не представляют, что жить можно как-то по-другому. Не исключаю и такой вариант, что глобальную катастрофу они устроили сами, ради захвата власти, ради своих идей.

— Это всё очень интересно, — Ник поспешил осадить доктора, увлёкшегося высасыванием информации из пальца, — но пусть уже Румын расскажет, что там дальше было?

— Ничего особенного, после недолгой переписки, нам выправили кое-какой документ. Приглашение, нечто, вроде вида на жительство. Дают людям, которые там позарез нужны. С ним мы и поехали. Дальше договаривались уже на месте. Тут сыграла свою роль жадность, в этом, как сказал наш доктор, идеальном обществе, товарно-денежные отношения никуда не делись. Кроме того, человек, даже такой зомбированный, всегда любопытен, он всегда хочет отличиться, у него руки чешутся создать что-то новое, какой-то шедевр, которого раньше не делал никто. Они согласились сотрудничать с нами и выпускать оружие нового типа.

— А что им за это грозило? — уточнил Вольф.

— Понятия не имею, — честно признался Румын, — да и они сами не знают, нарушители законов куда-то пропадают, их просто удаляют из общества, и интересоваться их судьбой опять же не принято.

— Так, может, их на компост перерабатывают? — спросил Алекс — или скармливают тварям?

— Всё может быть, только для этого нужно быть уличённым, а тамошний репрессивный аппарат развит хуже некуда, людей мало, расследования не ведутся. Наказывают, в итоге, только тех, кого за руку поймали.

— Сумасшедший дом какой-то, — поставил диагноз Вольф.

— Как бы то ни было, а мастера решили рискнуть, с нашим участием быстро достали нужные материалы, настроили станки, изготовили формы для прессов, Ханс собственноручно работал на станках, чертил чертежи, разжёвывал мастерам все подробности. Вот это, он постучал ногтем по стволу ружья, — первое и главное чего мы добились. Ещё начали пистолеты неплохие делать, но их брать не советую, потому что скоро появятся револьверы, настоящие.

— А стоимость этого удовольствия? — спросил Алекс.

— Не так дорого, — спокойно сказал Румын, — такие вот штуцеры можно сейчас купить по восемьсот марок, револьверы, когда появятся, обойдутся в тысячу.

— Можно сказать, что оружие будет на вес серебра, а револьверы даже дороже, — заметил Вольф.

— А не всё ли равно? — спросил у него Румын, — кто-то из нас стремится накопить на старость? Или купить автомобиль? Вот торговцы платят нам серебром за хабар, мы это серебро отдаём частично за оружие и порох им же, частично за еду крестьянам. А крестьяне за эти же деньги покупают у них товары, в этом пространстве циркулирует одна и та же денежная масса. Как по мне, так всем уже давно пора перейти на безналичные расчёты, или хоть бумажные деньги ввести, мне, откровенно говоря, уже порядком надоело с собой металл таскать.

— Это верно, — согласился с ним Вольф, — а сколько всего таких винтовок они могут продать?

— У меня есть мой тройник, мне не нужно. Этот ствол я взял для показа, кому нужно, берите, деньги отдадите мне. У Христофора есть ещё шесть, полагаю, через пару недель будут ещё поставки. Патроны стоят недорого, всего четыре кроны за десяток. Производство удалось автоматизировать. Всего сотен пять наберётся.

— Устроит, — ответил за всех Ник, — сейчас пойдём к Христофору, сдадим хабар и обменяем всё на оружие и патроны.

— Сначала предлагаю отметить, — Румын показал пальцем на стол и, не дожидаясь реакции остальных, налил себе вторую стопку настойки, — не так часто вместе собираемся.

— Это хороший вопрос, — сказал Вольф, — есть мнение, что ситуация в Пустошах меняется, притом, не в лучшую сторону, думаю, пора нам забывать об одиночных рейдах.

— Ты как никогда прав, док, — сразу согласился с ним Алекс, — я думаю, следует собрать группу целиком, всех, кто остался, создать постоянную базу в Пустошах, нанять несколько повозок для перевозки добычи, дороги почти везде проходимы, половина из нас будет мародёрствовать, вторая — возить.

— Неплохо придумано, — поддержал его Ник, — вот только, может, сперва проведём зачистку, хотя бы на ближних территориях, твари совсем обнаглели, а огневая мощь отряда теперь вырастет. С новым-то оружием.

— При всём этом, — поспешил осадить их Румын, — не забывайте, что численность наша слишком мала. Что толку от базы, где сидят два или три человека?

— Ну, так наберём ещё людей, — Ник кивнул на Влада, — подозреваю, что таких много найдётся, да и сам он неплох, нам в этом рейде здорово досталось, но молодой не подвёл.

— Так и сделаем, — подвёл итог Румын, — а пока, товарищи, прошу всех к столу.

Крепкое пойло с ароматом трав, орехов и мёда с тихим журчанием наполнило стеклянные стопки, пятеро мужчин чокнулись, выпили, после чего со всей старательностью навалились на закуски. Закуски постоянно обновлялись, графин на столе менялся ещё дважды. Только часа через четыре все разошлись по комнатам сытые, пьяные и довольные, и дружно завалились спать. Люди, которые проводят целые недели и месяцы в пути, могут не спать много дней подряд, зато потом накопившаяся усталость даёт о себе знать, проспали они часов пятнадцать, до утра никто так и не проснулся, хабар в мешках стоял не разобранным.

Утром следующего дня, сонные и опухшие, они потащили мешки к торговцу. Христофор, в отличие от Ставра, был личностью, во-первых, куда более представительной, в ширину он был примерно такого же размера, как и в длину, а во-вторых, в отличие от спокойного меланхоличного Ставра, живой и весёлый толстяк Христофор непрерывно сыпал шутками, знал все новости в округе, старательно выспрашивал у ходоков о том, что они видели и слышали в Пустошах.

От вида объёмных мешков глаза его разбежались, он сразу стал прикидывать сумму, мысленно вспоминая, чем располагает. Ник его поспешил успокоить:

— Не переживай, нам новые стволы нужны, так что серебра тебе точно хватит.

— Сколько? — ещё более оживился торговец.

— Давай все, — решительно сказал Алекс, — и патроны тоже. Мы потом между собой разберёмся, кто кому и чего должен.

— Отлично, — он улыбнулся во всю ширь своей круглой физиономии и вышел из комнаты, через пару минут он вернулся, держа в руках охапку из шести штуцеров. Следующей ходкой он принёс деревянный ящик без крышки, где сверкали новыми латунными гильзами патроны, — теперь начнём торг.

И торг начался. Как и любой барыга, Христофор всеми силами старался сбить цены, но и слишком увлекаться этим занятием было чревато. Ходоки могли и плюнуть на всё, продав хабар другому, менее прижимистому торговцу.

Стоимость стволов они компенсировали, примерно, половиной товара, ещё часть ушла в оплату патронов, каковых он им предложил почти шесть сотен, подсчёт занял немало времени. В итоге, получив по четыреста крон на рыло, все трое отправились восвояси, унося с собой по паре ружей и ящик патронов.

Теперь, когда с вооружением у них (и не только у них) был полный порядок, пришло время решать, что делать дальше. Для этого собрались в одном из номеров. Первым слово взял Влад, он заявил, что вчера вечером, когда он, в изрядном подпитии, возвращался домой, с ним беседовали двое местных парней, расспрашивали, как там, в Пустошах?

— И что ты им рассказал? — лениво полюбопытствовал Алекс.

— Всё, как есть, про монстров, про волчью стаю, про непонятного человека.

— И? Они, конечно, сразу убежали в ужасе?

— Нет, попросили поговорить с вами, тоже хотят туда пойти.

— При всём желании не могу понять психологию вашего народа, — вступил в разговор Вольф, — ведь в этом обществе, даже городском, царят жестокие суеверия, с Владом, после того, как он с нами связался, никто даже здороваться не хочет. Но при этом находятся молодые люди, готовые добровольно пойти в ходоки.

Вольф, — укоризненно сказал ему Ник, — ну, ты как будто сам никогда не был молодым. Так и родился седым, лысым и в очках. Это же мужчины. Воины и охотники. Тестостерон в крови кипит. А общество их насквозь пропитано пацифизмом, от которого любого молодого парня просто тошнит. Как им ещё себя реализовать? Пусть идут к нам, кому не понравится, отправим обратно. Кого сожрут — извините. Никто ведь не запрещает. Можно объявление повесить.

— Так и вижу, — прикинул Алекс, — требуется ходок, возраст до тридцати лет, годный по состоянию здоровья, навыки обращения с оружием приветствуются. Оплата сдельная, работа с выездом на Пустоши. Обращаться в трактир "Глубокая топь".

— Именно так, — сказал Ник, — у Вольфа почерк хороший, пусть займётся, а мы потом развесим по разным городкам. Читать здесь все умеют. Уверен, что несколько десятков смельчаков мы наберём.

— Да и необязательно всем быть бойцами, — напомнил молчавший пока Румын, — кто-то должен быть ездовым, кто-то будет постоянно хабар собирать. С разделением труда дело пойдёт лучше и быстрее.

— Ты инструктором станешь, — предложил Ник Румыну, — по боевой подготовке, а Вольф будет лекции читать по разновидностям монстров и правилам оказания первой помощи.

— Я не против, — отозвался тот, — но есть один момент. Ты не думал, что потом крестьяне местные нас на вилы поднимут, когда мы начнём их сыновей к себе переманивать?

— За Влада ведь не подняли, — возразил Ник.

— Со мной всё не так, — начал объяснять Влад, — я ведь для семьи пропащий совсем был. Отец меня простил, конечно, но всё наследство брату уйдёт. Тут у нас обычно так не делают, всем сыновьям что-то достаётся, и земли обычно всем хватает, и дело сообща ведут. Разве что, в очень больших семьях кого-то сманить можно будет. Такие, которые живут очень бедно. Они согласятся, если сын их поддерживать станет.

— Вот видите, — улыбнулся Вольф, — экономика всё решает, развитие производительных сил высвобождает рабочие руки, которые можно временно занять непроизводительным трудом.

Тут разговор прервался, поскольку в дверь постучали. Кто-то очень настойчивый хотел попасть внутрь. Ник пошёл открывать. За дверью стоял Юзеф и как-то растерянно глядел на ходоков.

— Там к вам пришли, — сказал он, показывая на Влада, — его отец и с ним ещё один, говорить хотят.

— Претензии к нам? — подозрительно спросил Ник.

— Да какие претензии? — Юзеф махнул рукой, — стряслось у них что-то, теперь помощь ваша нужна.

Все пятеро спустились в зал, только Ник на всякий случай сунул за пояс револьвер, прикрыв полой пиджака. Мало ли что.

За столом сидели трое. Отец Влада, Ник его помнил, а с ним ещё двое мужиков. Судя по виду, это были селяне, причём, селяне зажиточные, слово "кулак" так и просилось на язык. Физиономии у всех троих были мрачными, словно кто-то умер или вот-вот умрёт.

Поставив дополнительные стулья, ходоки присели за стол. Ник, взявший на себя роль старшего, начал переговоры:

— Вы искали нас. Чем могу помочь?

— Да, вот, — отец Влада, разгладив широкую с проседью бороду, некоторое время мялся, потом начал рассказ, — с тех пор, как сын мой... того, ну, с девкой одной, её в деревню отправили, к родственникам. Она ревела страшно, но вытерпела, смирилась. Там дальше и жила бы. Да кто-то ей донёс, что Влад, которого она больше жизни любит, в ходоки пошёл, она после такого, словно неживая стала. Не плакала, а только молчала всё время. А позавчера вечером куда-то пропала, хватились не сразу, а потом найти не могли, нашли только записку её, что, мол, не ищите, в Пустоши подалась, за любимым, чтобы и помереть вместе. Собралась, еды с собой взяла немного. Да и на юг пошла. Подняли людей, быстро все окрестности прочесали, нет никого. Может и волки съели уже.

— Я, примерно, понимаю, чего вы хотите от нас, но есть один вопрос: а почему нельзя было парня с девкой, вступивших в незаконную связь, просто взять и поженить? Что мешало?

— Так я-то не против был, — словно оправдываясь, сказал отец Влада, — вот её отец шум поднял, он и в деревню её сослал, дурак старый, а теперь вот плачет.

Сидевший рядом мужик, тяжело засопел, но от комментариев отказался. На Влада было жалко смотреть, он готов был прямо сейчас вскочить и бежать за любимой, голыми руками раскидывая монстров со своего пути.

— А насчёт Влада, — продолжил отец, — я его, не подумавши, к вам направил. Зол на него был, вот и сказал лишнего. Кто же знал, что он, и вправду, пойдёт.

— Как бы там ни было, а он пошёл, — напомнил Ник, — и ходоком стал хорошим, ему в первом же рейде досталось сильно, ранен был, но друзей не подвёл, дрался с тварями, на которых и смотреть-то страшно.

— Так я... — начал, было, мужик, но Ник его перебил.

— Всё, хватит разговоры разговаривать, — ходок хлопнул ладонью по столу, — если найдём, пожените их без всяких разговоров. Нам за труды пятьсот крон, если найдём живую. Девка пешком пошла? Отлично, значит, недалеко ещё. Берём коней, оружие. Юзеф? Собери еды на три дня и овса коням. Выдвигаемся. Покажите только, откуда она путь начала?

— Вольф, а ты куда собрался? — спросил Алекс доктора, начавшего собираться вместе со всеми.

— Так, с вами, вдруг помощь медицинская понадобится.

— Осади коней, — остановил его Румын, — на тебе ещё Карлос, да и другие рейдеры могут прийти, всех задерживай здесь, надо команду собирать.

— А вдруг там ранение? — доктор вдруг заупрямился.

— Перевязать мы и сами можем, — напомнил Алекс, — а оперировать под кустом ты всё равно не будешь.

Вольф вздохнул и с мрачным видом сел на стул. А трое пришедших, наоборот, засуетились. Отец сбежавшей девицы начал объяснять, для убедительности размахивая руками:

— Деревня Срубы, это полста вёрст отсюда на запад, оттуда она и вышла, там лес редкий, волков отродясь не было, следы прямо на юг ведут, видели их люди.

— Дальше можно не объяснять. Сидите и ждите, думаю, найдём. Только вот, живую ли.

Не прошло и пятнадцати минут, когда все четверо выдвинулись в путь. Лошади к тому времени уже отдохнули, шли бодро, но и нагружать их смысла особого не было, достаточно, чтобы они шли чуть быстрее человека. Точка, куда они направлялись, находилась где-то в тридцати километрах южнее деревни Срубы, оттуда им предстояло начать поиски, поскольку именно там местные поисковики видели её следы. Это ещё не Пустоши, там относительно безопасно. Раньше было безопасно, сейчас времена сильно изменились.

Более всех вперёд рвался, естественно, Влад, если бы не друзья, которые его сдерживали, он бы уже давно кинулся в погоню, загнав коня, и дальше бежал бы бегом, выкрикивая имя любимой. Но это им было не нужно, поиск человека — работа долгая и кропотливая, суеты не терпит, особенно, если человек тот не хочет быть найденным. Нужно добраться до нужной точки, повернуть на юг, рассыпаться максимально широко и прочёсывать местность. При этом, ещё далеко не факт, что идёт она именно на юг. Сомнительно, чтобы здесь в школах преподавали ориентирование на местности. К тому же, в незнакомых местах человек начинает кругами ходить. Но это не страшно, главное — перекрыть опасное направление. Если она в другую сторону пойдёт, то найдётся обязательно, сама, рано или поздно, выйдет к людям.

Указанные места показались через четыре часа. Группа повернула на юг. Действительно, лес редкий из молодых деревьев, видно далеко. Местами, и вовсе, переходит в обширный луг, который потом снова сменяется лесом. Рассыпавшись в стороны с интервалом метров семьдесят, они стали прочёсывать лес.

Хелена (так звали девушку) оказалась на редкость упрямой. Первые следы обнаружились только через два часа. Их путь пересекал неглубокий ручей, берега которого были песчаными. На мокром песке чётко отпечатались следы сапог маленького размера.

— Она бежала, — заметил Румын, показывая на следы.

— Выходит, бежала беспрерывно всю дорогу, — заметил Ник, — не девка, а спецназовец.

Поддав коням шенкелей, группа резко рванула с места вперёд. Направление они теперь знали, нужно было только догнать. А догнать всё никак не получалось. Исчезла она вчера вечером, фора почти в двое суток. Бежать без остановки не получится, средняя скорость, ну, пусть, десять километров в час. Десять километров следует умножить на сорок часов. Короче, картина вырисовывалась нехорошая. Совсем, надо сказать, нехорошая. Догнать её смогут только в Пустошах, если повезёт, то на самой границе. А там, как получится. Может быть, она просто сядет на пенёк и будет тихо плакать, ожидая любимого, а может, с порога попадёт в лапы к волкам или кому-то похуже. Беззащитную женщину, теоретически, даже обычные крысы сожрать могут. Прищучат в углу и нападут стаей. Все эти мысли уже пронеслись в голове у всех четверых, отнюдь не добавляя оптимизма. Влад и вовсе, скрипел зубами так, что ехавший в двадцати метрах правее Ник отлично слышал.

Когда начало темнеть, а обессиленные лошади вынужденно перешли на шаг, настроение у всех было никакое. Была небольшая надежда, что они разминулись, и Хелена сейчас где-то позади, но надежда эта разбилась о новые следы, которые Румын, ехавший крайним слева, разглядел на большом участке, где ничего не росло от последствий какого-то катаклизма. Следы более не указывали на бег, наоборот, шаги были короткими, а вся цепочка следов от одного края поляны до другого была неровной, её явно шатало из стороны в сторону, так идут пьяные, или смертельно уставшие люди.

— Она рядом! — воскликнул Влад и снова погнал лошадь вперёд.

Остальные поехали за ним. Но предположение оказалось ошибочным, девушку они так и не нашли, и даже следов больше не видели. Сумерки сгущались, наступала ночь.

— Это уже Пустоши, — напомнил Румын, — встанем на ночлег, разведём костёр.

— Так и сделаем, — Алекс ловко спрыгнул с седла и с наслаждением размял затёкшие ноги, — если она рядом, то выйдет на огонь, если далеко, то толку от ночной езды мало, мы просто проедем мимо.

— Ещё и лошади ноги себе переломают, — поддержал его Ник, — ночуем здесь.

Влад промычал нечто невразумительное, но с лошади всё же слез. Ходоки не стали его тревожить и, быстро насобирав валежника, развели большой костёр. Здесь уже начинались опасные места, лучше было бы спать в том месте, где есть хотя бы крыша, но, Пустоши не везде были одинаковыми. Например, здесь целых строений не осталось совсем, более того, даже сама земля была когда-то перепахана неизвестным катаклизмом, который взломал пласты породы и поставил их вертикально. Между двух таких пластов они и разбили лагерь. Крошечный ручей неподалёку позволил напоить лошадей и пополнить свои запасы. Очень скоро на костре весело булькал котелок с картошкой, в которую Румын добавил мелко нарубленного мяса.

— Поешь, — он тронул Влада за плечо и показал на котелок, — тебе нужны силы для поисков, голодая, ты ей точно ничем не поможешь.

— Угу, — не стал спорить Влад и достал ложку.

Поздний ужин, к которому добавилась небольшая порция водки, отнял у них последние силы. Ник, напрягая глаза, чтобы не заснуть, остался сторожить, а остальные попадали на месте и через пару минут уже громко храпели, распугивая местных монстров. На огонёк к ним так никто и не пришёл.

Глава восьмая

Утром неожиданно ударил неслабый мороз. Все ходоки проснулись под стук собственных зубов. Закутавшись в одеяла до самых глаз, они пододвинулись к костру поближе. Дрова никто не экономил, они закончились ещё в середине ночи, поэтому сейчас костёр представлял собой только большую россыпь догорающих углей, но от него по-прежнему исходило тепло.

Наскоро перекусив сухомяткой, они для согрева приняли ещё по небольшой порции водки и стали седлать лошадей. В путь выдвинулись, не дожидаясь, пока солнце окончательно встанет. Окружающая местность позволяла видеть далеко вокруг себя, человеческую фигуру они точно здесь разглядят.

Вот только фигуры этой всё не было. Когда появились первые здания, беглый осмотр дал кое-что полезное. На балконе одного из домов они нашли шерстяной платок. Можно было предположить, что беглянка забралась в дом, но, опасаясь диких (и не очень) зверей, заночевала на балконе. Тут же лежали несколько тонких брёвен и металлический лист, которыми она, надо полагать, закрывала вход. От волков средство надёжное. От обезьян-киборгов — так себе. Возможно также, что платок она оставила нарочно, она ведь уверена, что её любимый сейчас где-то здесь, значит, обязательно за ней придёт и спасёт.

Дальнейшее продвижение привело их в лабиринт непонятных построек, которые раньше никто из них не посещал. Тут можно было блуждать очень долго, вот только к цели поисков это их не приближало. Совсем. Зато дальше начинался обширный участок голой бесплодной почвы, на котором, по идее, должно быть видно следы. Их и было видно, только много и не обязательно человеческих. Вот след от больших сапог, наверное, кто-то из ходоков оставил, вот тоже чей-то след, только обувь бесформенная, вроде лаптей или обмоток, а тут вообще кто-то босой пробежал, кажется, даже ребёнок, очень уж ноги маленькие.

Ходоки медленно поехали вперёд, рыская глазами по окрестностям. Все крепко сжимали винтовки в руках. Ник ещё подумал, что надо было взять карабин Карлоса, новое оружие он не пристреливал, неизвестно, как пойдёт. Да и патроны к револьверу не перезарядил, хотя порох, пули и капсюли у него имелись. Теперь придётся обойтись только теми, что в барабане.

Внезапно послышался какой-то шум. Не треск веток, не обвал износившихся стен, а что-то, вроде тихого топота множества ног в мягкой обуви. А через мгновение показались люди. Много. Это были местные дикари, одетые в одежду из шкур. Каждый держал в руках небольшой лук в который была вложена стрела. Ходоки моментально ощетинились винтовками, но стрелять не стали, врагов было больше трёх десятков, у них элементарно не хватит патронов, перезарядиться не успеют.

Патовая ситуация затянулась. Дикари держали их под прицелом, но в атаку пока не бросались, да и вообще, агрессивными не выглядели. Видно было, что они знают, что именно держат в руках ходоки, и чем эти штуки для них опасны. Раньше конфликтов с ними у ходоков не было, может быть, сейчас тоже смогут разойтись без драки.

Ситуацию решило появление нового человека. Выглядел он так же, как и все остальные. Та же одежда из шкур, пышная косматая борода и спутанные, неровно остриженные волосы. Вот только он сразу заговорил на понятном языке:

— Опустите оружие, — предложил он, демонстрируя пустые ладони, — и они тоже опустят. Мы не враги друг другу, никогда ими не были, и не нужно теперь становиться врагами.

Подумав пару секунд, все четверо опустили стволы штуцеров. Неизвестный, бывший, видимо, вождём племени, что-то сказал на непонятном языке, и окружавшие их дикари опустили луки. Часть из них даже предпочла уйти.

— Вот так, — по-прежнему спокойно сказал он, — теперь мы можем поговорить, как разумные люди. Я догадываюсь, зачем вы пришли сюда, но скажу сразу, девушку мы не выдадим. Давить на нас бесполезно, оружие вам не поможет, племя просто уйдёт с этих мест, и вы уже просто никого не найдёте.

Влад открыл рот, но Ник его опередил:

— Но зачем она вам?

— Что значит зачем? — спросил "вождь", — она сама обратилась к нам за защитой, мы её приняли, как принимаем всех, кто убежал с населённых земель. Теперь она живёт с нами, беглецов мы не выдаём.

— С Дона выдачи нет, — пробурчал Ник по-русски, а вслух сказал, — с нами её жених, она сбежала потому, что их разлучили, спросите, может, она захочет вернуться к нему, родители дали добро на свадьбу.

— Скажите ей, что я здесь, — жалобным голосом проговорил Влад, — я её жених.

Мужчина вздохнул, некоторое время раздумывал, после чего повернулся и махнул рукой.

— Следуйте за нами.

Всё немногочисленное племя быстро построилось в колонну по два и зашагало по узкому проходу, который шёл под уклон. Постепенно они добрались до берега небольшого озера, с другой стороны которого был высокий яр, а у нижней его кромки находился вход в пещеру. Вся группа обогнула озеро, кое-где пришлось идти по воде, но дикарей это не смущало, а ходоки не спешивались.

Сойти с коней им пришлось только на входе. Овальное отверстие в каменной стене не было предназначено для прохода лошадей. Туда и человек мог войти только нагнувшись. Транспорт пришлось оставить снаружи, оружие, правда, прихватили с собой, хозяева не возражали.

Внутри пещера оказалась вовсе и не пещерой, это был комплекс помещений, расположенных в три яруса, с единым коридором и несколькими лестницами. Материалом послужили кирпичи от развалившихся построек и отёсанные брёвна. Вождь провёл их в самое удалённое помещение, там находился стол и несколько толстых чурбаков, служивших стульями.

— Присаживайтесь, — предложил он, указывая на сидения, — девушка, за которой вы приехали, сейчас спит, она обессилела от долгой дороги, попала в наши руки еле живой и всё просила спасти её от погони.

— А когда проснётся? — спросил Ник, ситуация ему не нравилась. Собеседник отчего-то доверия не вызывал.

— Часа через три, — предположил Вождь, — не могу сказать точно. Она несколько раз просыпалась, чтобы выпить воды и засыпала снова. У нас есть время, чтобы переговорить.

— О чём? — заинтересованно спросил Румын.

— Думаю, что нам с вами можно было бы сотрудничать. Есть у нас некоторые точки соприкосновения.

— Как вас зовут? — подозрительно спросил Ник. Чем-то этот человек отличался от прочих местных. И уж точно не был дикарём.

— Том Андерс, — ответил он, немного подумав, — зовите меня так.

— Американец, я правильно понял? — Алекс перешёл на английский, — вы попали сюда одновременно с нами?

— Думаю, что да, — ответил Андерс, он, в отличие от ходока на английский переходить не стал, — предлагаю говорить на понятном для всех языке, ведь иначе эти люди нас не поймут. Это дурной тон. А насчёт времени попадания, думаю, что вы правы. Только, в отличие от вас, сбившихся в группу и отправившихся на север, я остался в одиночестве и пошёл на юг. Здесь я и познакомился с местными жителями, которых вы имели возможность только что лицезреть. Чуть позже я их покинул, некоторое время жил в сельской местности, опять же, намеренно не пересекаясь с вами, после чего вернулся сюда. С тех пор живу здесь, руковожу племенем, которое мной довольно.

— А чем вы здесь занимаетесь? — спросил Ник, обводя глазами помещение.

— Конкретно здесь, или вообще? — уточнил Андерс и, не дожидаясь ответа, продолжил, — вам знакомы слова "охота и собирательство"?

— И? — не понял Ник, — с этого можно прокормиться?

— Нет, нельзя. Племя в последнее десятилетие сильно выросло. А добычи всё меньше. Кроме того приходится конкурировать с другими хищниками. Есть ещё земледелие. Зачаточное. В укромных местах выращиваем немного ржи и овощей. Ну и меновая торговля, которую, правда, никто не афиширует, но она есть. Мы не составляем вам конкуренцию, нашим партнёрам из деревень не нужны дорогие детали механизмов, а вот шкуры зверей покупают охотно.

— А чем занимаетесь конкретно вы? — спросил уже Румын.

— Я? — с удивлением переспросил он, — практически всем. В прошлой жизни я был инженером, занимался разработкой двигателей, как вы понимаете, моя специальность подразумевает много побочных знаний и умений.

— И вы ведёте этих дикарей к свету цивилизации, бремя белого человека и всё такое, — ехидно прокомментировал Алекс.

— До цивилизации им ещё очень далеко, — спокойно ответил вождь, — но жизнь их с моим приходом сильно облегчилась. Я научил их многим вещам, например, кузнечному делу. До того они просто вытачивали из куска найденного в руинах железа нужные вещи. С моей подачи они завели своё земледелие, я научил их кое-каким способам лечения и приучил к гигиене. Более того, детей, родившихся уже при мне, я учу читать и писать, причём не только на местном наречии, но и на языках, существовавших до Катастрофы. Теперь уже они не такие дикари, как были когда-то.

— А что здесь было до Катастрофы? — спросил у него Ник, — понимаю, что вы её не застали, но какие-то соображения имеются?.

— Вот это и интересно, — вождь провёл руками по бороде и продолжил, — это может показаться странным, но люди, живущие на севере, в том числе, в промышленных городах, не имеют ни малейшего представления об истории. Дела минувших дней их отчего-то совсем не интересуют. Даже в устных преданиях, которые за пару сотен лет непременно должны были сохраниться, известия о Катастрофе полностью отсутствуют. Кроме того факта, что она была.

— Мы это знаем, — кивнул Румын, — я сам имел возможность убедиться, а как у вас?

— А у нас всё в относительном порядке, устные предания подробно описывают как саму Катастрофу, так и жизнь до неё.

— Просветите нас, — предложил Алекс.

— Легко, — согласился вождь, — начнём с того, что начало Катастрофы относится не ко времени около двухсот лет назад.

— Сто восемьдесят семь, — уточнил Ник.

— Вот именно, на самом деле, всё началось гораздо раньше. Катастроф было несколько. Это и ядерная зима после нескольких чудовищных взрывов, причину которых уже действительно никто не помнит. Это несколько волн смертельных вирусов, убивавших до половины населения, это тектонические разломы и вулканическая активность, которые вызывали волны цунами и, в свою очередь, меняли климат на планете.

— Как же людям удалось выжить? — не понял Алекс.

— Это интересный вопрос, но есть ещё более интересный. Откуда пришли все беды? Есть мнение, что катаклизмы были направленными, поэтому и действовали точечно. Тем, кто всё задумал, не нужно было полное вымирание всего человечества, у них другая цель.

— Я перестаю вас понимать, — честно сказал Ник.

— Попробую рассказать по порядку. После ядерной зимы мир не рухнул, погибла примерно треть населения планеты, но цивилизация, как таковая, сохранилась. Вот эти дома и заводы, транспортные магистрали и средства связи построены уже значительно позже. Но, как только всё начало налаживаться, грянула новая беда, часть планеты охватила непонятная сейсмическая активность, почти все прибрежные и низменные районы были снесены несколькими последовательными волнами цунами. Здешние места, как видите, от моря далеко, я находил карту, очень старую и попытался сопоставить её с этой местностью, да, действительно, это огромная возвышенная равнина, которую с четырёх сторон окружают горы, цунами сюда не дойдёт при всём желании.

— Тогда что?

— Тогда здешних жителей поразил вирус, прокатившийся быстро и приведший к массовым смертям. Но и это был ещё не конец. После ядерной зимы, которую здесь называют Большой Тьмой, власть в обществе захватили некие пришлые люди, кто это был, я не смог до конца понять, но они направляли дальнейшее развитие общества и технологий, которые по причине стихийных бедствий изрядно просели. С одной стороны помогали развивать некоторые отрасли, с другой — тормозили всё остальное и даже накладывали запреты.

— Например, военное дело, — уточнил Румын.

— И не только, — вздохнул вождь, — но военное дело и оружейные технологии сразу попали под запрет. Не знаю, сколько продолжалось их руководство, несколько десятилетий, или около того, но они что-то не рассчитали, в изолированной человеческой популяции, которая к тому моменту насчитывала, по моим прикидкам, тридцать-сорок миллионов человек, начался бунт, который никак не получалось подавить. Правительство тогда не свергли, оно просто исчезло, бежало от разъярённой толпы. Некоторое время в стране царила полная анархия, а потом пришёл вирус, есть у меня мысль, что пришёл он не сам по себе, его принесло сбежавшее руководство. Люди умирали тысячами, карантин не помогал, да и организовать его было некому, с подачи прежнего руководства, силовые структуры просто перестали существовать.

— И что было дальше? — спросил Ник, поскольку рассказчик замолчал.

— А дальше был хаос, гражданская война, которая текла очень вяло из-за малого количества качественных орудий убийства, голод из-за необработанных полей. А потом вернулись они. Правители. Это были уже другие люди, но суть их действий от этого не поменялась. Они предложили выжившим миграцию на север, причём, на безальтернативной основе. Или вы идёте с нами, или вам конец, они недвусмысленно дали понять, что вирус не последний и средства для дальнейшего геноцида у них в запасе есть.

— И люди пошли?

— Разумеется, страх был велик, а там обещали спасение. В специальных фильтрационных пунктах распределяли людей, одних направляли на строительство городов и промышленности, другие оседали на земле и занимались сельским хозяйством. Как бы там ни было, а цивилизация, рухнувшая, было, в каменный век, стала восстанавливаться. С каждым годом жизнь там улучшается. Прогресс, правда, однобокий, но это гораздо лучше, чем дикость.

— А кто остался здесь?

— Нашлись и такие люди, было их немного, может, несколько тысяч. Они жили на руинах, постепенно превращаясь в дикарей. С точки зрения тех, кто ушёл на север, руины, именуемые теперь Пустошами, считались проклятым местом. Их специально нарекли так, чтобы отвадить желающих. Сюда никто не ходил, про нас все забыли, почти все, кроме них.

— Тех, кто всё это устроил? — уточнил Румын.

— Именно, и они-то про нас не забывали. Возможно, если бы нас оставили в покое, то мы бы обжили руины, развернули какое-нибудь хозяйство, тогда и одичание не было бы таким быстрым. Но, увы, нам приходилось прятаться, по крупным населённым пунктам и вообще обжитым местам регулярно наносились удары. Не знаю, что именно это было, я этого не застал, но по описаниям стариков вырисовывается картина применения высокотехнологичного оружия. Дроны с ракетами.

— А сейчас?

— А сейчас уже нет целей, достойных такого применения. От коренных жителей Пустошей осталась горстка в полторы сотни человек, теперь уже немного больше. В последние десять лет родилось много детей.

— А как себя ведут эти пришельцы?

— Не могу сказать точно, но они сюда зачем-то ходят. Ресурсы руин, которые добываете вы, их не интересуют, это точно. У них всё это есть и в избытке. Скорее всего, где-то здесь у них база, хранилище ресурсов, убежище, не могу сказать точно. Пустоши велики, тут можно пройти мимо небольшого домика, не зная, что это вход в катакомбы, которые размером превышают город. Нас, тем не менее, они и сейчас не забывают. Стоит столкнуться с таким пришельцем, он сразу пропадёт, зато появятся твари. Вы их видели и убивали не раз. Это тоже их оружие.

— А что за твари? — спросил Ник, — мы их знаем, но каждый раз появляются новые. Откуда?

— Сложно сказать, кто-то склонен считать их мутантами, якобы, от радиации. Но это не так. Многие существа даже непонятно, от кого произошли. Некоторые неспособны к размножению, а кто-то даже не может самостоятельно питаться. Это именно искусственные формы жизни, узкоспециализированные существа, выведенные в инкубаторах. Их наличие позволяет оценить истинный уровень технологий правительства. Впрочем, допускаю, что всё это остатки роскоши, склад технологий есть в каком-то гигантском хранилище, которое они периодически посещают, чтобы достать ещё горсть высокотехнологичных плюшек, а существа могли храниться в анабиозе десятилетиями, а теперь их просто оживляют и выпускают в мир погулять.

— А может они с другой планеты свои плюшки таскают? — предположил Алекс, — или...

Одинаковая мысль пришла в голову сразу всем. Они посмотрели друг на друга, хмыкнули, после чего снова повернулись к рассказчику.

— Поделитесь гениальной мыслью, — предложил он ходокам, — до чего я не догадался?

— Инженер Том Андерс из США до сих пор не понял очевидного? — хитро спросил Ник.

— Да уж поделитесь идеей, хочу послушать.

— Вы уже забыли, что мир не один? — спросил Ник. — Что мы сами из тех мест, где технологии развиты гораздо выше, чем здесь, а кое в чём даже выше, чем у этих неведомых правителей? Что есть какая-то, отличная от нуля, вероятность попадания из одного мира в другой? Что это, возможно, кто-то поставил на поток?

Ник замолчал, несколько секунд подумал и добавил к сказанному:

— Я, кажется, начинаю понимать, что нашёл Карлос.

— Ты уверен? — с сомнением спросил Алекс.

— Он говорил, что нашёл тайну, тайну, которая изменит всю нашу жизнь. А что может вообще изменить жизнь рейдера, кроме как возвращение домой?

— Надо самого Карлоса расспросить, — проговорил в задумчивости Алекс, — сразу, как вернёмся.

— А если он так и не придёт в себя? — спросил Ник, — а Мигель тоже давно не возвращался. Нужно как-то перевести с испанского записи в дневнике.

— В Пустошах встречались книги, — напомнил Андерс, — даже словари, кроме того, я немного понимаю по-испански, может, смогу помочь?

— А ваши соплеменники переживут разлуку?

— Думаю, что да. Но это не всё. Допустим, в дневнике упомянутого вами Карлоса будет названо точное местонахождение базы. Ну, или очень близкое. Что мы будем делать дальше?

— Придём туда, — начал перечислять Алекс, — всех там убьём, одного захватим и будем пытать, пока он нам всё не расскажет.

— Неплохо, — согласился Андерс, — вот только со вторым пунктом могут быть проблемы, оружие ваше оставляет желать лучшего, да и численность не радует. Сколько вас осталось? Двадцать? Тридцать? А у этих людей технологии будущего, подозреваю, даже какие-нибудь бластеры есть.

— Это ещё неизвестно, — попытался спорить Алекс, — да и на нашей стороне будет фактор внезапности.

— Сомневаюсь, — вождь продолжал упрямо демонстрировать пессимизм, — вы не знаете точно, куда идти, даже если переведёте дневник, нужно разведать дорогу. А враги повсеместно имеют глаза и уши, они непременно среагируют на нездоровую активность ходоков вокруг своего логова и примут меры.

— Что ты предлагаешь? — спросил напрямую Румын, которому надоела словесная эквилибристика.

— Разведывать дорогу, ждать, выяснять. Мы ждали десять лет, у нас появился шанс, можно подождать и ещё два-три месяца. Не нужно считать меня трусом. Если ситуация сложится в нашу пользу, я сам пойду с вами и вступлю в бой. И мои люди помогут.

— Что толку от этих людей? — презрительно сказал Алекс, — это ведь дикари, стрелами никого не напугаешь.

— У нас есть огнестрельное оружие. От вас, кстати, досталось. Нет, не в виде трофея, просто один из ваших рейдеров пал в схватке с медведем, а ружьё хищнику ни к чему. Пороха было немного, не нескольких человек я научил стрелять. Если сможем достать для них оружие, это будет уже немалая сила.

— Отложим пока на будущее вооружение аборигенов, — подвёл итог Румын, — сейчас мы берём девушку, и едем назад, а вы едете с нами. Разбираемся с дневником, потом снова сюда, создаём здесь постоянную базу, зачищаем по возможности зверьё вокруг, начинаем рейды в сторону водопада на реке Синей. Известно, что Карлос свой последний рейд совершил туда. Есть возражения?

Все промолчали, но Ник посмотрел на Влада и сказал:

— Ты можешь с нами не ходить, даже если ты выбрал ремесло рейдера, которое семейному человеку строго противопоказано, конкретно в эту войну вступать тебе не обязательно. Это наша проблема и мы сами будем её решать.

— Я буду лишним? — неуверенно спросил Влад.

— Нет, не лишним, далеко не лишним, просто я хочу, чтобы ты остался жив, чтобы женился, завёл детей и жил долго и счастливо. Ремесло рейдера этому помешает. А связь с нами в предстоящих событиях — тем более.

— Я подумаю, — просто и незатейливо ответил Влад, судя по его виду, пойдёт в атаку в первых рядах.

Тут они прекратили разговор, поскольку в помещение вошла девушка, надо полагать, та самая Хелена, которую они так долго и безуспешно искали. По крайней мере, одета она была в обычную крестьянскую одежду, а не в шкуры, как женщины аборигенов. Выглядела она смертельно уставшей, лицо бледное, волосы растрёпаны, в глазах отчаяние, которое, впрочем, быстро сменилось радостью. За столом сидел её любимый, который тут же вскочил и кинулся к ней в объятия. Последовала слезливая сцена, во время которой рейдеры предпочли сидеть тихо и ни о чём не разговаривать. Одной проблемой меньше. Пропажа нашлась. Теперь обратно.

Глава девятая

Конечно, сразу они никуда не поехали. Раз уж оказались на Пустошах, нужно за хабаром прогуляться, хоть поездку оправдают. Награду за розыск единогласно решили отдать Владу, платить будет отец Хелены, так пусть в приданое пойдёт. А они внакладе не останутся. Только бы добраться до жирного места.

Том пошёл с ними, а ещё четверо охотников вызвались их сопровождать и оказывать помощь. Это было далеко не лишним, в бою с тварями от них пользы мало, но таскать хабар они смогут точно. А потом всё найденное ходоки навьючат на себя и на лошадей и медленно отправятся обратно.

Сразу начали присматривать место для лагеря, не постоянного, понятно, временного, только на эту поездку. Чтобы было, где добытое добро складировать и лошадей держать. Постоянный лагерь, настоящую базу ходоков, собирались делать на берегу реки Синей, а, уже заселившись туда, ходить в рейды вниз по течению, вплоть до водопада. Но на это нужны люди, много людей, тридцать-сорок, не меньше. Только постоянно проживать должны человек семь, чтобы гарантированно от любого монстра отбиться. Да ещё оружие нужно, и порох. Тогда они смогут дикарей вооружить и на них опереться. Сто пятьдесят человек — не такая уж малая сила.

Под временный лагерь определили трёхэтажное здание, которое было в прошлом чем-то, вроде подсобки при большом заводе. Ходокам этот домик приглянулся тем, что по периметру его окружала ограда из толстых бетонных столбов, натыканных в метре один от другого. Между столбами были натянуты тросы толщиной в руку, сильно проржавевшие, но ещё крепкие. Пролезть, разве что, некрупная собака сможет. А вход туда был один, и контролировать его легко. В целом, находка, а не дом, трое стрелков его легко удержат.

Лошадей оставили во дворе, не убегут, даже привязывать не нужно, пусть хоть жухлую траву пощиплют, всё какая-то экономия овса получится. В лагере оставили Хелену, двоих аборигенов, которых Том посадил на верхнем этаже и велел смотреть в оба. Саму лёжку сделали на втором, туда натаскали приличный запас дров, развели небольшой костёр в одной из комнат, завалили разным хламом лишние входы и окна. Влад отдал невесте свой пистолет и объяснил, как им пользоваться. Не факт, что это ей чем-то поможет, но так немного спокойнее.

Остальные, включая Тома, отправились за добычей, прихватив с собой только оружие и инструменты. Благодаря знанию местности, вождь провёл их окольными путями и показал массу мест, где они ещё никогда не были, хотя и проходили поблизости. Вход в некоторые дома осуществлялся через подземные проходы, которые сейчас были завалены обломками, или просто обвалились внутрь себя. У других вход был на значительной высоте, подниматься нужно было по широкой бетонной лестнице, которая также не перенесла катаклизмов и разрушительного воздействия времени. Но у местных всё было просто, на верхние этажи забирались по верёвке, которая была подвешена заранее, подземные ходы были расчищены так, что одному человеку пройти было можно, а сверху их просто замаскировали. Подобные меры были совсем не лишними, особенно, если учесть, что неизвестные прогрессоры продолжали время от времени устраивать нападения, уже не крылатыми ракетами, а, в основном, дрессированными монстрами и ручным оружием.

— А как вы обычно расправляетесь с тварями? — спросил Ник у вождя, откручивая пассатижами намертво приржавевшую гайку.

— Обычно, так же, как и вы, только стрелами. Кроме того, устраиваем ловушки, правда, нечасто, свои туда могут попасть.

— А сколько стрел нужно, чтобы убить, скажем, вампира? — гайка слегка поддалась, посыпались хлопья ржавчины.

— Шесть или семь, главное удачно попасть, зазубренный наконечник не позволяет стрелу выдернуть, а рана, в которой есть инородное тело, не может закрыться, вампир слабеет, а потом и теряет сознание. В этом отношении стрелы даже выгоднее пуль, убить эту тварь пулей сложно, нужно точно попасть в мозг или сердце, но даже такое ранение не всегда бывает смертельным, если пуля небольшого калибра и прошла навылет.

Открученная гайка с глухим звоном упала на пол, Ник начал снимать крышку с условного электрощита. Крышка, сделанная из неизвестного полимера, похожего по виду на эбонит, армированного металлической проволокой, никак не хотела открываться, словно припаянная. Том достал из-за пояса небольшую фомку и вогнал плоский конец в место соединения. Крышка с треском подалась.

— А какая тварь самая страшная? — спросил Ник, снимая крышку и отбрасывая её в сторону.

— Мы встречали такую только один раз, — задумчиво проговорил Том, — это стоило нам четверых охотников. И ещё десять были ранены.

— И кто это был? — Ник начал вынимать детали и складывать их в поставленный мешок.

— Сложно сказать, — Том затянул горловину мешка, больше здесь ничего полезного не было, нужно двигаться дальше, — так в дешёвых ужастиках оборотней показывали. Вроде волк, но огромный, на двух ногах и вообще, пропорции у него человеческие. Кроме того, мозги у него тоже почти человеческие, понимает опасность, хитрит, прячется.

— Мы встречали такого, — сказал Ник, забираясь по трубам, тянувшимся вдоль стены, под потолок, где его заинтересовал толстый силовой кабель, — убили его, но с великим трудом, он выдерживал попадания пуль ещё лучше, чем вампир. Отчего так?

— У вампира такой регенерации нет, просто кровь сворачивается быстро, и раны закрываются, само заживление занимает несколько дней и требует много выпитой крови, — Том протянул напарнику топор, — а у этого оборотня всё иначе. Регенерация просто взрывная, он выдёргивал с мясом попавшие в него стрелы, раны закрывались, а к тому моменту, когда его, наконец, убили, этих ран уже не было, остались только небольшие белые шрамы. За пару минут зажило так хорошо, словно прошло несколько месяцев. Я не знаю, что это за организм, но если у врагов в запасе много таких, то нам конец.

— Пока их было только двое, оба мертвы. Подозреваю, что таких тварей мало, или больше нет вовсе, — Ник размашистыми ударами начал рубить кабель в толстой резиновой оболочке.

— Долго вы тут ещё? — в дверной проём заглянул Алекс, державший в руках огромную решётку из серебристого металла, — мы дальше собрались.

— Помоги лучше, — Ник протянул ему топор, — руби второй конец.

Через пару минут они стали обладателями примерно пяти метров толстого медного кабеля. Дальше он уходил в стену, и достать его было невозможно. Но и того, что взяли, хватит, медь здесь была в дефиците и ценилась высоко.

Группа мародёров продвинулась дальше, теперь их взору предстала обширная комната с пультом управления. Огромный металлический стол, усыпанный кнопками, разноцветными лампами и циферблатами непонятных датчиков. Сверху висели давно погасшие мониторы, которые когда— то показывали обстановку на объектах. Оглядевшись, они не нашли того, что их интересует. Зато, спустившись вниз, они попали в цех обработки металла, по крайней мере, станки, стоявшие здесь, выглядели именно, как металлорежущие. Работы здесь было много. Кабели, резцы, фрезы, а под потолком высели уже знакомые лампы, но их решили оставить на потом, после демонтажа весь цех будет усыпан битым стеклом, так что передвигаться тут будет неудобно.

Безудержное мародёрство прервало наступление ночи, даже днём здесь царил полумрак, окна были небольшими и располагались на значительной высоте, внутренние помещения должны были освещаться теми самыми лампами, которые они завтра разнесут вдребезги.

Пробираться через узкий лаз с полными мешками металлических предметов было, мягко говоря, сложно. Но, жадность человеческая способна творить чудеса. Когда полностью стемнело, все пятеро уже вернулись на временную базу, где хозяйничала Хелена. Жилое помещение встретило их умопомрачительным запахом мясного супа, теплом и даже каким-то подобием домашнего уюта. Тяжёлые мешки скинули на пол, туда же последовали тёплые куртки и ружья.

Впрочем, за еду сели не все, Том и Алекс, снова взяв в руки оружие, пошли подменить двух часовых, дикари, которые были не такими уж дикарями, вернулись с поста, скинули верхнюю одежду и принялись за еду. Ближе к ночи решили обойтись одним часовым на крыше. Честь дежурить первым выпала Нику.

Прихватив штуцер и накинув на себя пончо из толстого шерстяного одеяла, он поднялся на крышу. Обычная, без изысков, плоская крыша, на которой стоял небольшой ящик из металлических труб, накрытый сверху куском войлока. Стул для часового. Хотя и он был не особо нужен, пару часов можно было постоять на ногах, а ещё лучше — патрулировать периметр, так и видно лучше и согреться можно. А холодало быстро, хотя до полноценной зимы ещё месяц, температура воздуха явно упала до трёх-пяти градусов ниже нуля. Изо рта шёл пар, а на руки пришлось натянуть кожаные перчатки.

Ночь выдалась светлая, на небе не было ни облачка, ярко светила луна и звёзды, усыпавшие небо. На взгляд стороннего человека, окружающий пейзаж был более, чем странным, лес, почти целиком голый с редкими вкраплениями хвойных, а из леса выпирают белыми глыбами скелеты огромных зданий.

Стояла гробовая тишина, даже звуки изнутри здания сюда не доходили. Но это было ему на руку, окружающий мир ходок воспринимал сейчас не глазами, а ушами. Слух словно бы резко обострился и стал фиксировать всё, что способно хоть немного колебать воздух. Пение птиц где-то вдалеке, скрип ветвей на ветру, даже падение на землю последних листьев. Казалось, ещё немного, и он услышит звук вращения Земли, или топота подземных муравьёв. Вот бы сейчас услышать шум большого города, да не здешнего, а того, настоящего города, из его мира, где гудят машины на дорогах, из окон льётся яркий свет, а люди, как те муравьи, не пропадают с улиц ни днём, ни ночью.

Ник вздохнул, положил руки на ружьё и повернулся в правую сторону. Тут его слух уловил незначительный, на самом пределе слышимости, шум. Мозг быстро проанализировал полученный сигнал и сделал вывод: этот звук — не что иное, как звук мотора, малой мощности, но всё же настоящего. Ещё несколько секунд Ник потратил на то, чтобы вспомнить, что в этом мире такого звука быть не может. Совсем. Там, на промышленном севере, сейчас начались первые эксперименты с двигателями внутреннего сгорания, которые осложнялись отсутствием нефти. Возможно, есть ещё какие-то электромоторы, но двигателя вот такого типа, почти бесшумно работающего на больших оборотах, точно не должно быть.

Не должно быть у людей, а что насчёт пришельцев? Тех, кто владеет массой технологий и направляет развитие этого мира по своему усмотрению? И тут самое время вспомнить, что они очень не любят, когда кто-либо подбирается к ним близко.

Звук мотора приближался, нет, не вертолёт, скорее, что-то мелкое, квадрокоптер, вот только какой? Простой наблюдатель с камерой, или ударный с ракетами. Понятно, что выбор оружия ограничен грузоподъёмностью машины, но кое-что унести сможет. Скелетоподобный силуэт пересёкся с луной. Так и есть, дрон, маленький. Скорее всего, не вооружён. Просто прилетел поглядеть, чем тут заняты странные люди, не боящиеся монстров и не верящие в проклятие Пустошей.

Каким бы ни был этот дрон невинным с виду, Ника внезапно охватило беспокойство. Звук равномерно приближался, это означало, что электронная тварь летит к нему по прямой, ничуть не боясь обнаружения, для разведки так не делают, тем более, что он уже давно засёк часового.

Руки вцепились в винтовку, он плавно приподнялся и сделал приставной шаг в сторону люка, ведущего вниз. И ещё один шаг. И ещё. Стрёкот винта был уже метрах в десяти перед ним, нервы напряглись до предела.

Яркая вспышка ударила по глазам, временно ослепив ходока, но зрение ему уже не требовалось. Он заранее прицелился в чёрный квадрат люка, так что, сразу со вспышкой, ноги его распрямились, словно сжатая пружина, а тело полетело в спасительное нутро дома. Прыгал он спиной вперёд, прижимая к груди винтовку, ударился сначала спиной о стену, потом плечом и головой о бетонный пол. Но особой боли от ударов он не почувствовал, над головой раздался взрыв, который своим грохотом заставил его забыть о телесной боли. Сверху посыпались обломки бетона, пыль и какие-то искры. Жесточайшая контузия словно расплющила мозг, не давая ему думать, и даже управлять своим телом. Он так и остался лежать в той позе, в которой приземлился, головой вниз, спиной упёршись в стену, а ноги свисали у него перед лицом. Он свои ноги, впрочем, не видел и не чувствовал, но предполагал, что они здесь.

Ник пытался смотреть впереди себя, но видел только темноту, то ли вспышка ослепила, то ли взрывом выбило глаза, то ли просто здесь настолько темно. Краем уха он уловил далёкие крики, звучали они так, словно кто-то на расстоянии в пару километров зарылся в землю и кричал оттуда через толстую подушку. Потом раздались два таких же глухих выстрела.

Перед глазами Ника появилось пятно света, потом оно раздвоилось, немного приблизившись к нему, оно стало ярче. Он напряг зрение изо всех сил, тогда пятно превратилось в Румына с фонарём, точнее, в двух Румын, с двумя фонарями. А потом оба Румына стали вращаться вокруг общего центра гравитации, постепенно ускоряясь до космических скоростей. У Ника от такого закружилась голова и подкатила к горлу тошнота, а потом весь мир погас, собравшись в одну сверкающую точку. Потом исчезла и она тоже.

Глава десятая

Что-то жёсткое больно впилось в скулу. Что-то, на чём лежала его голова. Нужно было сменить положение, перевернуть голову, размять больное место. Вот только как это сделать? Немного подумав, он понял, что для этого нужны руки. У него есть руки? Должны быть, вот только где?

Пролежав так ещё некоторое время, он понял, что ничего ему в лицо не впилось, не могло впиться, поскольку лежит он на спине, лицом кверху. Глаза его видят потолок светло-серого цвета, сейчас день, или утро, а потому в окно льётся яркий свет.

Ходок попытался пошевелиться, успешно, даже руки нашлись. Вот правая, а вот левая. Или наоборот? Неважно. А вот попытка поднять голову и осмотреться оказалась неудачной. Картина мира снова закружилась, а к горлу подкатила тошнота. Возможно, он бы и блеванул сейчас, но желудок был безнадёжно пуст, поэтому пришлось просто закрыть глаза и пытаться остановить вращение, прислушиваясь к редким и нерегулярным ударам своего сердца.

— Не двигайся, — раздался голос сверху, показавшийся ему громовыми раскатами. Снова вернулась головная боль и тошнота. — Тебя контузило, сильно, поэтому постарайся просто лежать. Постепенно придёшь в норму.

Кажется, это был голос Румына.

Поскольку более ничего не оставалось, он как можно крепче закрыл глаза и лежал, стараясь пореже дышать, чтобы не провоцировать тошноту. Сколько точно прошло времени, он не знал, изредка проваливался в сон, потом снова выпадал реальность, плохо представляя разницу между одним и вторым.

Когда, наконец, наступило облегчение, он пошевелился и открыл глаза. Был уже вечер, вот только того дня, или следующего, он не знал. Может быть, вообще неделя прошла, или месяц. Ник обвёл глазами помещение, сфокусировал взгляд (получилось!) на своих товарищах, которые сидели рядом и ужинали. Взгляды мгновенно устремились к нему.

— Где я? — голос был какой-то чужой, пересохшее горло с трудом выталкивало слова.

— Всё там же, — с улыбкой ответил Алекс, — на нашей временной базе. Попал под удар беспилотника, тебя контузило, а вдобавок сильно ударился головой. Провалялся двое суток, изредка приходя в сознание. Теперь вот пришёл. Как на ноги встанешь, так домой поедем.

— Пить дайте, — попросил Ник, прикидывая, сможет ли он пить, или всё выльется обратно.

Ему протянули жестяную кружку. Он приподнялся на локтях, взял её двумя руками и поднёс ко рту, прохладная вода заполнила пересохший рот. Он какое-то время подержал её так, потом с большим усилием проглотил. Потом ещё глоток, и ещё. Желудок попытался возражать, но не смог. Примерно полкружки он выпил, после чего отдал кружку и снова лёг. Всё же, в районе левой скулы было что-то, что его беспокоило. Подняв руку, он прикоснулся к коже лица. Кончики пальцев нащупали шов, небольшой, сантиметра четыре, из которого торчали нитки.

— Я сам зашивал, — сказал ему Румын, — тебе осколком кожу порвало на лице, ничего страшного, но шрам останется.

— Переживу, — выдохнул Ник, — а что это, вообще, было?

— Ударный беспилотник, — объяснил Румын, — только странный, такое чувство, что для войны приспособили игрушку. Маленький, очень маневренный, а на нём две ракеты с мощным зарядом. Мы его сбили.

— Как?

— Будешь смеяться, прикладом. После того, как он по крыше ударил, хорошо, кстати, ударил, там сейчас дыра огромная, этот механический монстр залетел в одно из окон, собираясь потратить вторую ракету уже на нас. Вот только был этот дрон, а точнее, тот, кто им управлял, конченым идиотом. Не знал убогий, что в таких ракетах защита от дурака есть, взрыватель не сразу на взвод ставится, нужно для этого метров десять пролететь, а то и двадцать. И уж точно нельзя такое использовать в помещениях. Короче, ракета эта только стену поцарапала, да и упала на пол, а потом Алекс к дрону подбежал, треснул прикладом и сломал один из винтов. Там ведь пластиковое всё, хрупкое. Потом добили.

— Дальше ясно.

— Мы его в качестве приманки положили рядом с домом, вот, ждём гостей, а они всё не идут.

— А должны?

— За камерой обезьянка, помнится, прибежала.

— И чем кончила? — Ник через силу усмехнулся, — наши оппоненты иногда поступают странно, но я их дураками не считаю, или, допускаю, им останки дрона просто не нужны.

— Может, и так, — не стал спорить Румын, — придут, не придут, какая разница? Отбиться при необходимости сможем. Ты другое скажи, как чувствуешь себя? Как скоро сможешь хотя бы на коне держаться? Домой пора двигать, хабара взяли много, молодым под венец не терпится, оружие опробовали, работает отлично и прицелы точные.

— Думаю, — неуверенно сказал Ник, прислушиваясь к своим ощущениям, — завтра смогу, если на коне ехать.

— Ну и добро, на одного посадим тебя, на другого Хелену, ещё двоих мешками нагрузим, а сами рядом пойдём. А теперь съешь чего-нибудь, хоть кусочек, а потом поспи ещё, а утром на тебя посмотрим.

На следующий день, уже к обеду, Ник успел пожалеть, что объявил себя здоровым, ему хватало сил самостоятельно встать и пройти несколько метров. Но, просидев полдня в седле, сильно сдал, особенно с учётом того, что шли они по сильно пересечённой местности. Слабость заставляла вцепляться мёртвой хваткой в луку седла, чтобы не свалиться с лошади. Поднявшийся холодный ветер пробирал до костей.

Двигались они непозволительно медленно. К границе Пустошей подошли только поздней ночью. Их, кажется, никто не преследовал, по крайней мере, они никого на этот раз не видели. Притихли и волки, которые в эту пору становятся опасны, видимо, прошлый конфуз под предводительством неубиваемого "оборотня" убавил уверенности в своих силах.

Когда, наконец, они остановились на ночлег, Ник буквально кубарем скатился с седла и на четвереньках подполз к костру, который только начали разводить. Отсыревший после небольшого снежка хворост разгорался медленно и сильно дымил. Щурясь от едкого дыма, Ник тянул к огню замёрзшие руки, тепло понемногу проникало в него, принося некоторое облегчение. Тем не менее, было похоже, что в нагрузку к последствиям контузии, он ещё и простудился.

— Ты только до Вольфа доберись, — говорил ему Алекс, — он такую ерунду быстро вылечит. Скоро забегаешь, как резвый козлик.

Так оно и было, бывший патологоанатом оказался неплохим врачом, простудные заболевания лечил быстро, даже не прибегая к антибиотикам, которые всё равно были недоступны. Вот только до него было ещё три дня пути, а с такой скоростью ещё больше.

Ужин был скудным, продуктов они взяли мало, а в Пустошах пробыли дольше, чем собирались. Том захватил с собой немного мяса, которое теперь и сварили в котелке, добавив туда ложку каши. Еда получилась сытная, вот только на каждого вышло совсем немного. Ник съел больше других, несмотря на все протесты, ему выделили дополнительные три или четыре ложки.

Утром следующего дня они позавтракали остатками сухарей, больше еды не было, осталась только вода во флягах, да немного овса, который отняли у лошадей. Ник проснулся совершенно разбитый, его продолжал бить лёгкий озноб, слабость и недомогание не отпускали, появился кашель.

Как бы то ни было, а обузой для товарищей он быть не собирался. Кое-как вскарабкавшись на лошадь, он плотно завернулся в пончо и тронулся шагом с места. Рядом шагали остальные, даже Хелена теперь шла пешком, пожалев кобылу, а ещё более остальных ходоков, которые теперь получили возможность идти почти без груза.

На третий день Румын подстрелил косулю, мелкую, тощую, но это была долгожданная еда. Ради такого даже сделали привал, очень скоро на небольшой поляне пылал приличных размеров костёр, кони, временно избавленные от поклажи, ответили вздохом облегчения и теперь активно щипали сухую траву. Очень скоро в котелке булькал аппетитный бульон, в который, правда, нечего было добавить, кроме соли, да каких-то трав, которые набрали по дороге. Но и это было прекрасно, сытный мясной суп придал всем сил и бодрости. Даже Ник, стал немного улыбаться, хотя по-прежнему был бледен и вял, а ел с неохотой, нужно было скорее отправить его к доктору.

В середине четвёртого дня они вышли на окраину Люшена. До этого в маленькой деревеньке, названия которой никто не запомнил, им удалось купить немного хлеба. Один крестьянин позарился на деньги, жадность к которым перевесила даже боязнь ходоков. Полученные два каравая съели быстро, не чувствуя вкуса.

Вот, наконец, показалась окраина города, на улицах было мало людей, в такую погоду все предпочитали сидеть по домам. Редкие прохожие ходоков, как обычно, сторонились. Вот только Хелена, которую здесь многие знали, вызывала у них удивление. Девушка выглядела измотанной, сильно похудела, спутанные волосы выбивались из-под платка, но при этом счастливая улыбка не сходила с её лица. Вот она, идёт под руку с любимым, теперь она его жена, пусть они пока и не обвенчались, но им это теперь никто не запретит. Простое человеческое счастье, теперь бы ещё Влада вернуть к купеческим занятиям, или чем там его батя занимался?

Все эти мысли проносились в мозгу Ника, а окружающая действительность уже расплывалась бесформенными пятнами. Он не помнил, как его сняли с лошади, как внесли в трактир, время от времени он приходил в себя, видел встревоженное лицо Вольфа, хлопотавшего над ним, слышал обрывки разговоров, сами слова было не разобрать, но вот тон ему не понравился. Тревожный тон, что-то плохое случилось, но, что именно, он так и не понял. Наконец, он целиком погрузился в беспамятство, на самом дне которого его беспокоила одна мысль: очнулся ли Карлос?

Неизвестно, сколько он так пролежал, иногда просыпался, что-то ел, брал лекарства из рук Вольфа и проглатывал их не чувствуя страшной горечи, кто-то, кажется Эльза, меняла ему бельё, мокрое от пота.

Вообще, жизнь ходока висела на волоске, в отсутствие полноценных лекарств, доктор мог только облегчать симптомы и уповать на защитные силы организма. Относительно молодой, крепкий мужчина, многое испытавший, закалённый бесконечными рейдами в любую погоду, имел неплохие шансы, но, в конечном итоге, всё упиралось в желание человека жить. Видимо, даже у лежавшего в горячке, Ника это желание присутствовало, оно и помогло ему однажды открыть глаза и почувствовать, что болезни больше нет. Исчез кашель и хрипы в груди, температура упала и больше не поднималась, он был очень слаб и похудел килограмм на десять, но это было поправимо.

Первыми его посетили Вольф и Алекс, поставив на тумбочку поднос с едой, они сели рядом и смотрели на него.

— Ешь больше, — посоветовал доктор, — тебе нужно набираться сил. Ты справился с болезнью, но она тебя сильно вымотала, настолько сильно, что на восстановление уйдёт не один месяц.

Ник привстал на кровати, взял в руку кусок чёрного хлеба и зачерпнул ложкой жирный мясной суп с картофелем и зеленью. Алекс достал из кармана стеклянную фляжку и налил в небольшую стопку примерно двадцать грамм настойки.

— Прими, — согласно кивнул Вольф, — это стимулирует аппетит, а травы, входящие в состав укрепят твоё тело.

Выпив спиртное, Ник снова вернулся к еде, с каждой ложкой в него вливалась сила, вот только желудок, отвыкший от работы, немного противился. От спиртного и горячей еды его прошибло потом. Отдышавшись, он поднял глаза на друзей и задал вопрос, который мучал его даже в беспамятстве:

— Что с Карлосом? Он очнулся? Дневник перевели?

Вольф и Алекс переглянулись, какое-то время они молчали, потом доктор медленно произнёс:

— Понимаешь, Ник...

— Всё плохо? — Ник всё понял по их реакции, — Карлос умер?

— Всё ещё хуже, парень, — Вольф говорил с трудом, тщательно подбирая слова, — его убили.

— Кто?!! — Ник едва не вскочил с кровати.

— Не нужно нервничать, — Вольф попытался его осадить, — ты уже ничего не изменишь.

— Но как это произошло? — спросил Ник уже спокойнее.

— Понимаешь, друг мой, мы слишком расслабились, — начал рассказывать Алекс, — мы привыкли, что этот мир — заповедник непуганых пацифистов. Что здесь даже драка между двумя парнями из-за девки — событие, граничащее с катастрофой. Что здесь никто не запирает двери на ночь. Привыкли, что опасны только Пустоши, а здесь нам никто и ничто не угрожает. Только что, раз в год забредёт волчья стая, да раз в пять лет объявятся разбойники, которых в нашем мире назовут хулиганами. Этот трактир уже давно считался крепостью, где рейдеру ничто не угрожает, но это оказалось иллюзией, этот мир, будь он трижды искусственным дерьмом, изменился, возможно, мы послужили тому причиной, возможно, произошло что-то, от нас не зависящее.

— Я понял тебя, — поторопил его Ник, — давай к делу.

— А дело в следующем, — грустно продолжил Ник, — два дня назад в город прибыл некий человек с Севера, звали его Леон Бард, прибыл с торговцами, но никто из них его не знал, просто набился в попутчики, с собой ничего не вёз, поэтому конкурентом его не посчитали. Просто едет на Юг, дело у него какое-то. А здесь пришёл в трактир, пообедал, деньги у него были, а потом стал про нас расспрашивать. Юзеф ничего и не скрывал. Да, есть ходоки, да, здесь отдыхают и лечатся, если нужно, да, доктор хороший, лечит всё, сейчас за больным ходоком ухаживает, но, если нужно, то вон в ту дверь. Этот урод просто выждал, пока Вольф отлучится, потом вошёл в комнату. Там Эльза была, как раз бельё меняла. Карлос уже привставать мог и говорить потихоньку начал.

Алекс тяжело вздохнул

— Я понял, — коротко сказал Ник.

— Эльзу он по голове ударил, там ковш для воды стоял, медный, тяжёлый, она сейчас сама едва живая лежит. А Карлосу горло перерезал от уха до уха. Когда Вольф вернулся, кровь уже сквозь матрас протекла. Огромная лужа

Алекс какое-то время помолчал, потом добавил:

— Кем нужно быть, чтобы вот так резать беспомощного?

— Что с убийцей? — спросил Ник, — его поймали?

— Представь себе, он даже особо не прятался, попытался убежать, конечно, я его подстрелил. В ногу, чтобы допросить. А когда подбежал, он уже сам себе горло перерезал, тем же ножом. Ничем не помочь было.

— Откуда в этом мире такие люди? — спросил Ник, не особо рассчитывая на ответ.

— С этим миром определённо что-то не так, — согласился Вольф, — что-то произошло, что-то изменилось. Завтра должен вернуться Ханс, надеюсь, привезёт новости, хоть какие-нибудь. Рейдеры больше не будут ходить поодиночке, мы собираем единую группу, укрепляемся местными, после чего идём в Пустоши и организуем там базу.

— А получится?

— Обязательно. Понятно, что мы встали поперёк горла правителям этого мира, но они по непонятной причине не могут нас просто взять и раздавить.

— На чём держалась их власть всё это время? — начал Ник размышлять вслух, — их ведь мало. Но они владеют технологиями, настолько серьёзными, что могут устроить конец света, так?

— Ну, — согласились с ним оба собеседника, — так и есть.

— А теперь не могут убить кучку рейдеров, которые подобрались слишком близко. Почему?

— Что-то у них не так, — предположил Вольф, — они ведь не в этом мире живут, наверняка и не носят с собой генератор землетрясений и распылитель вирусов.

— И даже в критической ситуации не принесли? Что-то здесь не так.

— Здесь всё не так, — процедил сквозь зубы Алекс, — проклятый мир.

Глава одиннадцатая

Приезд Ханса, немолодого датчанина, инженера и изобретателя, был обставлен с большой помпой. Начать с того, что прибыл он не пешком и даже не верхом, а на специально нанятом экипаже, запряжённом четвёркой битюгов, который, кроме прочего, вёз ещё и большой тяжёлый груз из деревянных ящиков.

Встречали его шесть человек. Ник, который уже начал понемногу вставать, Вольф, Алекс, Румын, Том и Влад, который, несмотря на скоропостижную женитьбу, с ремеслом рейдера завязывать не захотел.

Обнявшись со старыми друзьями и познакомившись с новыми, он предложил всем плотно пообедать. Он, понимаете ли, устал с дороги и не прочь приобщиться к изысканным угощениям Юзефа. Юзеф, надо сказать, не подкачал, стол ломился от угощений, графины с водкой стояли на нём в избытке, а Инга стояла наготове на случай, если понадобится что-то ещё.

Веселье Ханса было омрачено известием о смерти Карлоса, они в прошлом крепко дружили. Карлос вообще у большинства людей вызывал симпатию. По этой причине застолье начали с минуты молчания. После чего, усевшись за стол, они разлили спиртное по стопкам, но пить пока не стали, ожидая от Ханса подробного отчёта о поездке.

— Итак, — начал Ханс, взъерошив ладонью короткие седые волосы на голове, вы, наверное, получили посылку через торговцев с двуствольными нарезными штуцерами под унитарный патрон.

— Не совсем посылку, — уточнил Румын, — мы их купили, за хорошую цену.

— Именно так, — согласился Ханс и продолжил, — никакая цена не может быть слишком большой, если речь идёт о физическом выживании. Но, вам ведь, наверное, интересно, что мы там делали, кроме этого, так?

— Давай уже по порядку, — предложил Румын, — начни с того момента, как я уехал.

— Хорошо, — кивнул инженер, — так вот, наши деловые отношения с конструкторами мы оформили документально, группа охотников покупала стволы, при этом ни дизайн, ни качество этих стволов не оговаривалось. Они производят, а с меня идея и деньги за работу и материалы.

— И что в итоге? — нетерпеливо спросил Алекс.

— Один итог вы уже видели, — с улыбкой сообщил Ханс, — двуствольный штуцер, можно было сделать магазинную винтовку, но мы всё же решили остановиться на таком варианте, в изготовлении проще, а скорострельность не намного ниже. Дальше, когда первая партия товара была создана и отправлена сюда, мы занялись другим, производство гильз они осваивали быстро, нужен был образец, чтобы не брать стандарт с потолка. Гильзу для винтовки и дробовика мне любезно предоставил наш Румын. С гильзой для короткоствольного оружия получилось так же просто, Карлос, ныне, к великому нашему сожалению, покойный, предоставил мне образец гильзы револьверного патрона сорок четвёртого калибра, весьма популярный в Соединённых Штатах. Под него мы и стали делать новые револьверы, поначалу получалось не очень, несколько штук вышло с браком, но хорошие навыки токарей и современные станки своё дело сделали.

— Ты хочешь сказать, что привёз нам револьверы? — жадно спросил Алекс.

— Двадцать штук, — с довольной ухмылкой произнёс Ханс, — и полторы тысячи патронов для них. Заметьте, с бездымным порохом. Его теперь тоже умеют делать. И ещё полтора десятка винтовок и ещё тысячу патронов, а ещё тридцать килограмм динамита. Как вам поездка?

— А деньги? — спросил практичный Вольф, — чем ты за всё это заплатил?

— Векселем, они здесь в ходу, он, этот вексель будет погашен в течение полугода вашими стараниями. Там, примерно, на полторы тысячи империалов. Так что готовьтесь, хабар будете сдавать торговцам бесплатно, или за полцены.

Все присутствующие дружно охнули.

— А чему вы удивляетесь? Нормальная цена за такое техническое чудо. Да вы скоро сами всё увидите.

— Увидим, — согласился Ник, — а что узнал ещё? Какие новости?

— Кое-что я действительно узнал, — Ханс заговорил тише, — о правителях этого мира.

— Нам это очень интересно, — выразил общее мнение Алекс, — есть у нас мнение, что именно они стоят за смертью Карлоса. Кто они?

— Те люди, с которыми я имел дело, довольно высоко стоят в социальной иерархии, они видели этих правителей вживую.

— Инопланетяне? — оживился Ник, — Рептилоиды?

— Никак нет, — Ханс, наконец, соизволил выпить водку, закусить её солёным огурчиком, после чего продолжил, — самые обычные люди. Они называют себя хранителями. Их немного, но они направляют развитие мира в нужное им русло. Они приносят новые технологии, благодаря им после Катастрофы этот мир очень быстро преодолел разруху.

— Вот только никто не знает, что Катастрофу устроили они же, и не одну, — вмешался в разговор Том.

— Знают, — возразил Том, — ещё как знают, те, кому нужно. Это дополнительный стимул к подчинению. Те, кто однажды устроил всемирную катастрофу, могут её в любой момент повторить. Это быстро охлаждает горячие головы. Да и скачкообразный технический прогресс нравится очень многим. Инновации, приносимые хранителями, внедряются постоянно. Это и чертежи, и действующие модели, и, если нужно, специалисты, которые умеют обучать других. Подозреваю, что с такими темпами развития, приносимые вами детали из дорогих сплавов скоро станут не такими дорогими, они и сами научатся их выплавлять

— Хреново, — сказал по-русски Ник.

— Не стоит расстраиваться, дальше я сообщу вам нечто, что простые смертные пока не знают.

— Ну, давай, — сказал Румын, наливая уже по третьей.

— Так вот, вся благодать, только что мной описанная, закончилась около полугода назад. Что произошло, никто не знает. Поток технологий иссяк, хранители, люди которых ранее сменялись каждые полгода, теперь остаются всё те же. А кроме того, их внимание почему-то приковано к местности, находящейся в Пустошах.

— А вместе с этой местностью, внимание их приковано и к нам тоже, — закончил вместо него Румын, — именно это внимание погубило Карлоса, он нашёл то, что не следовало, хотел изменить нашу жизнь, потому они убили его, сначала направив вампира по его следам, а потом прислав убийцу-смертника, который зарезал бедолагу, пользуясь его беспомощностью.

— Ваши предложения? — задал вопрос Ханс, глядя сразу на всех.

— Всё просто, — начал перечислять Вольф, — мы собираем всех, кто ещё остался, вербуем местных, вроде Влада, набираем в армию дикарей из племени Тома, благо, оружие теперь есть. Потом выдвигаемся в Пустоши, тщательно их зачищаем, организуем постоянную базу, после чего ищем логово этих засранцев. Таков наш план, Карлоса я им не прощу.

— А что вам известно о том месте? — поинтересовался Ханс.

— Ничего, кроме примерного местонахождения, — признался Ник, — подробности есть в дневнике покойного Карлоса, только написан он по-испански, мы пытаемся расшифровать, но получается плохо. Нужен Мигель, надеюсь, он ещё жив.

— Спешу заметить, что Карлос в географии был далеко не гений, у него, насколько я знаю, только начальное образование было, да и его испанский язык сильно отличается от языка Мигеля. Они даже не всегда друг друга понимали.

— Мы всё же попытаемся, — с упрямым видом сказал Ник, — что нашёл один, найдут и другие, а эти, как ты выразился, хранители, нам помешать не смогут, они слабы, иначе уже раздавили бы нас, как клопа.

— Что же, доля правды в ваших словах присутствует, нужно только хорошо всё обдумать, да и сбор всех рейдеров займёт немало времени. Есть ещё кое-что, о чём я ещё не говорил. Кое-где начинают разжигать истерию по отношению к нам. В городах, где суеверия непопулярны, этого нет, а вот в сельской местности, как я понял, есть люди, которые непрочь поднять рейдера на вилы.

— Они и раньше этого хотели, — фыркнул Алекс, — да только вилы против винтовки слабоваты.

— Ещё, как я понял, — продолжил Ханс, не обращая внимания на браваду ходока, — за этим, то ли напрямую стоит местная церковь, то ли просто кто-то из местных священников решил проявить инициативу и устроить охоту на ведьм. В первом случае нам придётся туго, церковь местная сильна, даже располагает собственными силовыми подразделениями.

— А какое отношение церковь имеет к хранителям? — поинтересовался Вольф.

— Вот бы узнать, — с улыбкой ответил Ханс, — но церковь даёт хорошее прикрытие всевозможным тайным обществам, было бы странно, если бы хранители не поставили её себе на службу.

Разговор временно прекратился, все присутствующие, наконец, воздали должное великолепному столу. В перерывах между выпивкой и закусками они изредка перекидывались уточняющими фразами.

— А ещё оружие поставлять будут? — спросил Румын с набитым ртом.

— Только после того, как расплатимся, но делать будут, — ответил Ханс, — более того, краем уха я слышал, что кто-то ещё собирается у них купить партию.

— Надеюсь, не наши враги?

— Откуда мне знать. Я даже не знаю, какие они, наши враги.

Когда застолье завершилось, все разошлись по номерам. Всеобщим голосованием было принято решение не ходить на стрельбище пьяными. Четыре-пять часов им хватит, чтобы проспаться, а потом, вечером, они пойдут испытывать и пристреливать новинки местной оружейной промышленности. За безопасностью должен был следить Юзеф, а сами они обошлись тем, что просто закрыли на ключ двери номеров.

Свои силы ходоки явно переоценили. Когда проснулся Ник, за окном было уже темно, в животе как-то нехорошо бурлило, подкатывала тошнота, в голове стояла муть начинающегося похмелья, но спать уже не хотелось. С трудом отыскав в темноте штаны и просторную рубаху, он отправился вниз, чтобы, если и не поесть, то хоть попить воды, чтобы облегчить своё состояние. При этом он не забыл спрятать за пояс револьвер и пристегнуть ножны с финкой. С некоторых пор, а именно после убийства Карлоса, они старались не ходить без оружия даже дома.

В зале царил полумрак, для других клиентов, которых здесь всё равно редко видели, заведение было давно закрыто. Юзеф ушёл, а Инга, оставленная на хозяйстве, спокойно дремала, положив голову на стойку. Собственно, её присутствие особо и не требовалось, если нужно, то ходоки и сами возьмут то, что им нужно, обманывать Юзефа тоже не станут.

За столом сидели трое. Румын, который старательно протирал тряпочкой револьвер, Ханс, выглядевший свежим, словно и не было недавней попойки, листал какую-то книгу, да Алекс, который чувствовал себя ещё хуже, чем Ник. На лице его держалось выражение вселенской скорби, а бледность придавала ему сходство с, не к ночи будь помянутым, вампиром. Перед ним стояла запотевшая стопка с водкой, которую он старательно гипнотизировал взглядом мутных глаз. Ситуация была понятной. Голова настойчиво требовала опохмелиться, а желудок напрочь это отвергал, ответственно заявляя, что извергнет обратно любой алкоголь и вообще всё, что в него попадёт.

Ник чувствовал себя примерно так же, потому, сев за стол и налив себе, тоже принялся смотреть на стопку и прикидывать свои силы.

— Вы хоть к утру в форме будьте, — напомнил им Ханс.

— Угу, — кивнул Ник, от кивка в голове вспыхнула боль.

Румын выщелкнул барабан и с видимым удовольствием начал протирать каморы. Наличие оружия в руках, как нельзя лучше, умиротворяло ходока. Напрягшись, Ник всё же взял водку, дрожащей рукой поднёс её ко рту, быстро проглотил и запил водой из большой кружки. Тошнота накатила, спустя секунду, рот начал наполняться слюной, а желудок бешено сокращался, пытаясь вытолкнуть отраву. Три пары глаз уставились на него, ещё немного, и начнут ставки делать.

— Только не здесь, — напомнил Ханс, показывая на дверь, за которой находилось отхожее место.

Ник, молча, кивнул.

Борьба с собой продолжалась минуты полторы, после чего алкоголь, наконец, провалился внутрь организма. Тошнота ушла, мир начал обретать краски, а сердце биться чаще и ровнее. В голове прояснилось. Ходок поднял голову. Друзья с улыбкой похлопали.

Настала очередь Алекса.

— Не отвлекайте, — попросил ходок, поднимая рюмку. Друзья тактично отвернулись. Через пару минут послышался облегчённый вздох. Алекс уже выглядел гораздо лучше, на щеках заиграл румянец, а мутные глаза приобрели осмысленное выражение.

Придвинув к себе тарелки с холодными закусками, оба ходока набросились на еду. Квашеная капуста, отварное мясо и картошка в мундире пошли на ура. Проглотив пару ложек, Ник поднял глаза на Румына и попросил:

— Дай посмотреть.

— Держи, — Румын с улыбкой протянул ему револьвер.

Игрушка была тяжёлой, но выглядела отлично. Идеально отшлифованная сталь, никаких царапин и заусенцев, барабан проворачивается с тихими щелчками, курок взводится почти без усилия. Рукоять обложена пластинками тёмного дерева. Красота. Не хуже того, что был у него за поясом, хотя внешне, понятно, отличается.

— Патроны с собой есть? — спросил Ник.

Румын высыпал на стол пригоршню патронов с латунными гильзами и безоболочечными пулями, почти такие, как были у него. Вот только такие, или почти такие. Это было важно. Вынув из-за пояса револьвер покойного Карлоса, Ник откинул барабан и разрядил его, спрятав родные патроны в карман. Аккуратно взяв один со стола, он вставил его в камору. Вошёл почти идеально, и вышел, и снова вошёл. Нужно проверить, как действуют, но это завтра.

— Можно было и не проверять, — заметил Ханс, — там допуски мизерные, в нашем мире не везде так делают.

При упоминании нашего мира все вздохнули. Тут в дверь трактира кто-то тихо постучал. Быстро вставив ещё пять патронов в барабан, Ник с тихим щелчком загнал его на место, взвёл курок и подошёл к двери, стараясь держаться так, чтобы не попасть под выстрел.

— Кто там? — спросил он, стоя сбоку от двери.

— Мне нужны ходоки, — отозвался голос из-за двери, принадлежавший, очевидно, кому-то совсем молодому.

— Ходоки пьяные, спят давно, — поведал Ник, наблюдая, как его товарищи занимают оборону. Ханс и Румын держали наготове револьверы, а Алекс даже винтовку из-под стойки вынул.

— Пожалуйста, мне очень нужно поговорить с ними. Это важно, я из города приехал.

— Из города, — шёпотом повторил Румын.

— Валим сразу, — кровожадно сказал Алекс.

Только Ханс, в силу преклонного возраста сохранявший хладнокровие, предложил убийство отложить:

— Убить его мы всегда успеем, предлагаю аккуратно впустить внутрь, а потом с пристрастием допросить.

— А если он не один? — спросил Румын.

— Тогда они всё равно войдут, и мы ничего не сможем изменить, — справедливо заметил Ханс, — да и не думаю, что там вооружённый отряд.

— Слушай, — сказал Ник неведомому собеседнику, — сейчас я открою замок, ты медленно войдёшь, а руки будешь держать ладонями вперёд, так, чтобы мы их видели. Будешь дёргаться, тебя застрелят. Понял?

— Да, — ответил голос, — я не вооружён.

— Это в твоих интересах, — напомнил Ник и отодвинул засов, — открывай медленно.

Ходоки напряглись, пальцы уже подрагивали на спуске, малейший чих со стороны входящего закончился бы дружным залпом. Понимая это, ночной гость чихать не стал. Приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы протиснуться в неё боком, он аккуратно поставил ногу за порог, а затем переместился сам, стараясь держать ладони так, чтобы их было видно сразу всем. Ник захлопнул за ним дверь и вставил на место массивный дубовый брус, служивший засовом.

Ханс указал гостю на стул, когда он сел, ходоки расселись вокруг, по-прежнему не убирая оружия. В тусклом свете двух ламп, ин, наконец, удалось разглядеть вошедшего. Это был паренёк лет шестнадцати, худой, светловолосый с короткой стрижкой и интеллигентным лицом. Одет он был явно не по здешней моде, Черное пальто, брюки и крепкие ботинки на толстой подошве. Шапки на голове не было, поэтому его уши были красными от мороза. Более всего он напоминал студента.

— Я слушаю, — сказал Ханс, когда пауза затянулась.

— Мне нужен самый главный ходок, это важно, у меня информация для него, — парень шарил взглядом по всем четверым, пытаясь отыскать главного, в итоге, взгляд вернулся к Хансу.

— Так уж получилось, что командира у нас нет, — просветил ночного гостя Алекс, — если хочешь что-либо сообщить ходокам, говори сразу всем, или любому из них, он потом передаст остальным.

— Не знаю, с чего начать...

— Сначала, — подсказал Ханс, — представься, как тебя зовут и откуда ты, потом расскажи, как здесь оказался, и на кой чёрт тебе понадобилось к ходокам?

— Зовут меня Стефан Волк, я из города Гролша, который недалеко от столицы, мой отец — инженер, занимается изготовлением генераторов для электростанций.

— Хорошо живёте, — заметил Ник, — даже электричество есть.

— Только в больших городах. И на некоторых заводах.

— Неважно, — оборвал его Ханс, — продолжай.

— Так вот, я сам студент училища, где готовят будущих инженеров, нас много таких. И нам многое известно.

— О чём известно?

— Обо всём, например, откуда появляются новые технологии. Никто на Севере не занят разработкой нового, чьи-то местные инновации почти не внедряются. Всё новые разработки приходят извне, мы только внедряем их в производство.

— Мы это знаем, — сказал ему Ханс, — сообщи что-то новое.

— Новые знания поставляют нашему обществу люди, именуемые хранителями, они же и правят всем.

— И это нам известно.

— На самом деле они пришли из другого мира, не такого, как наш.

Ходоки посмотрели друг на друга и рассмеялись. Ник спрятал револьвер, налил себе ещё водки и наколол на вилку маринованный гриб.

— Продолжай, — кивнул он рассказчику, — вдруг что-то новое сообщишь.

— О них знают только первые лица, верхушка инженеров, правители городов, директоры учебных заведений. Мой отец тоже знает.

— Поздравляю.

— Их цель — якобы восстанавливать прогресс после Катастрофы. Но мало кто знает, что Катастрофу устроили они сами.

— И это нам известно, — Ханс вздохнул, присел рядом с Ником и тоже налил себе водки, револьвер, правда, убирать не стал, положив его перед собой на скатерть.

— В нашем обществе прямой запрет на изучение истории, даже детям рассказывать о событиях полувековой давности запрещено, могут наказать. Но в нашей семье всё же принято было хранить знания, дед рассказывал отцу, а отец мне. Мы знаем, как появилось то, что сейчас является обитаемым миром. Серией катаклизмов эти самые хранители уничтожили нашу цивилизацию и заставили подчиниться им. Теперь они устраивают мир так, как им нужно. Но нашлись те, кто против, нас немного, в основном студенты. Мы учимся, чтобы потом занять место в верхах и иметь выходы на хранителей, мы покупаем у перекупщиков сохранившиеся книги, рассказывающие о жизни до Катастрофы, некоторые из них, полагаю, найдены вами.

— И? Каков результат?

— Мы знаем, что в недавнем прошлом случилось нечто, что заставило хранителей паниковать. Какая-то накладка, поставившая крест на новых разработках. Они больше ничего не доставляют нам, но по-прежнему осуществляют руководство.

— А каким боком к этому мы?

— Нам стало известно, что паника хранителей началась из-за неизвестной поломки, кроме того, тревогу у них вызвали последние рейды ходоков, которые им серьёзно угрожали, но, чем именно мы не знаем. Они сказали, что вас нужно устранить. Я хотел вас предупредить, хотя даже за этот разговор мне грозит наказание.

— А как у вас наказывают? — спросил Ханс, — и кто этим занимается?

— Сначала, проводят беседу и предлагают не болтать лишнего, могут взять денежный штраф, могут посадить в тюрьму, но делают это редко и, как правило, ненадолго. Если же человека посчитают действительно опасным, то он просто исчезнет.

— В целом, гуманно, — заметил Ник, — дают возможность прекратить свою деятельность, исправиться, сотрудничать с администрацией.

— А кто ведает наказаниями? — спросил Ханс.

— Если речь идёт о штрафах или даже тюрьме, то занимаются этим городские власти, у них есть дружина, но она немногочисленная, всего тридцать-сорок человек на город, при необходимости могут поднять резервистов, сотни полторы.

— Вооружены?

— Да, у них есть оружие, но простое, как у вас, даже хуже.

— А у самих хранителей?

— Сам я не видел, но мне рассказывали, что, когда люди исчезают, этого никто не видит, а родственники никому ничего не рассказывают. И это точно не городская дружина, их в этом случае убедительно просят не приближаться.

— Кто же тогда?

— Был один случай. Человек знал, что за ним придут. Знал и готовился. У него было оружие, он начал стрелять. Заперся в доме. За ним пришли они.

— Кто?

— Люди. От самих хранителей, они вооружены, и не так, как вы. Их оружие стреляет часто, словно трещотка. У них были какие-то взрывающиеся штуки, которыми они вынесли двери, потом вошли и убили.

— Их много?

— Тот, кто это видел, говорить о десятке человек, но были это все они, или есть ещё, я не знаю.

— Кто-то ещё?

— Ещё церковь, там, на Севере, её позиции не так сильны, но здесь, где всё население верующее, именно церковь является проводником воли хранителей. У них есть своя дружина, монахи с оружием. В этих местах вольнодумцев задерживают они.

— Чего хотите конкретно вы? — Ханс откинулся на стуле и внимательно посмотрел пареньку в глаза.

— Свергнуть или уничтожить хранителей, вернуть наш мир на тот путь развития, который был до их прихода.

— Прекрасно, — сказал Ханс и, немного подумав, добавил, — теперь можешь идти спать, Ник, разбуди Ингу, пусть даст ключ от пустого номера. А нам, парни, есть, что обсудить.

Глава двенадцатая

Весь личный состав ходоков, включая Влада, Тома и прибывшего ещё затемно француза Матье, собрался на огромной поляне за городом, где, за неимением более подходящего места, производились стрельбы. Бойцы разобрали оружие, развесили мишени на деревьях, но стрелять пока не спешили. Разговор уже по привычке начал Ханс:

— Итак, друзья, как вы видите, вооружение отряда сильно улучшилось. Рейдеры теперь представляют собой куда более внушительную силу, чем когда-то. К нам начало прибывать пополнение, находятся среди местных жителей те, кто, наплевав на суеверия, приходит в наш отряд. Но, вместе с этим, нельзя не признать, что у нас появились проблемы, которые, в ближайшем будущем потребуют радикальных решений. Не исключаю, что ходокам вообще придётся перейти на нелегальное положение.

— Позволю не согласиться, — возразил Матье, который был пока не курсе последних событий, — нелегальное положение подразумевает наличие полиции, от которой мы будем скрываться. Здесь в наличии только дружина, которая собирается раз в год и вооружена хуже нас.

— Дружина, которая, как ты правильно заметил, собирается раз в год, — начал объяснять Ханс, — далеко не единственная организованная вооружённая сила здесь.

— Давай уже по порядку, — предложил Ник, — чтобы все всё знали.

— Итак, скажу всё, что нам известно. Раньше у нас получалось жить тихо и никому не мешать. Теперь, когда общество хранителей, это те, которые обрушили этот мир в Катастрофу, оказалось глубоко в заднице, по неизвестным пока причинам, они обратили пристальное внимание на нас.

— Почему? И чем это грозит?

— Причиной послужил покойный Карлос, который разведал в Пустошах нечто такое, что заставило их встать на дыбы.

— Что именно? — Матье занял позицию вопрошающего.

— Пока не знаем, нечто, вроде базы или, что гораздо важнее, пункта перехода из мира в мир. Хранители этим настолько обеспокоились, что постарались Карлоса убить, со второй попытки им это удалось, в чём есть немалая доля нашей вины. Но это был ещё не конец, Карлос успел кое-что рассказать, кроме того, он оставил дневник, который мы пока не перевели. Экспедиции в самую глубину Пустошей, в район водопада на реке Синей, — дело ближайшего будущего.

— Но нам хотят помешать?

— Совершенно верно, этой ночью прибыл парень с севера, не знаю, насколько ему можно доверять, но рассказал он интересные вещи. Во-первых, существует в их обществе некоторый процент недовольных, которые готовы вести борьбу против руководства, правда, мы не знаем, насколько велика их решимость, смогут ли они сражаться с оружием в руках.

— А насколько сильны эти самые хранители?

— Это на сегодняшний день вопрос ключевой. Раньше ответ был однозначным, эти люди были способны уничтожить мир, и любая борьба с ними была невозможно в принципе. Теперь всё изменилось и враги наши более не имеют доступа к своим сверхспособностям, а потому сила их весьма невелика.

По имеющимся у нас данным, нам противостоят городские дружины, численностью до полусотни в каждом городе с лёгким стрелковым оружие. Но их, думаю, нам бояться не следует, хотя бы потому, что нас разделяют большие расстояния, а транспорт здесь медленный. Далее, куда большую опасность представляют некие подразделения, принадлежащие местной церкви. Для нас они опасны своей близостью, именно эти люди действуют здесь, на юге. Пока мы с ними не пересекались, но, уверен, в будущем это обязательно случится.

— Паладины с боевыми кадилами, — фыркнул Алекс, — ну, пусть попробуют.

— Ну, и наконец, те, кого нам действительно следует бояться, — это местный спецназ, некое подразделение численностью в несколько десятков, а, возможно, и сотен, которое подчиняется лично хранителям и имеет на вооружении автоматы. Кроме того, я бы не стал сбрасывать со счетов самих хранителей, думаю, что каждый из них способен к бою и имеет какой-то козырь в рукаве.

— И с ними нам предстоит воевать, — подвёл итог Румын.

— Да, — согласился Ханс, — война пока не объявлена, но это вопрос времени. Впрочем, не всё так ужасно. Силы противника конечны, о мобилизационной способности речь не идёт. В обществе, где милитаризм был задушен на корню, набрать солдат, вооружить их и научить убивать практически невозможно. По сути, от нас требуется перебить спецназ и самих хранителей. Подозреваю, что после этого в обществе произойдут такие изменения, что всем станет не до нас.

— А кто начнёт войну? — спросил Ник, — они или мы?

— Думаю, нам следует ждать их хода, а до того, собирать группу, доставать и осваивать оружие, держать под рукой лошадей. Если за нас возьмутся всерьёз, то следует отступить в Пустоши и начать партизанскую войну.

— А что мы будем есть в процессе этой войны? — полюбопытствовал Румын.

— Можно создать продовольственный склад на пути туда, — предложил Вольф, — пару телег зерна, отвезти и схоронить так, чтобы звери не добрались.

— Мысль хорошая, — обрадованно сказал Ханс, — так и поступим. Точнее, вы поступите, а я должен буду ещё раз съездить на Север, нам понадобится больше оружия, кроме того, хочу ближе познакомиться с недовольными, о которых говорил Стефан.

— Может, не стоит ему доверять, вдруг он на хранителей работает? — спросил Ник.

— Резонно, — ответил ему Ханс, — надеюсь, в этом случае, я успею его убить.

— Я поеду с тобой, — неожиданно для самого себя решил Ник.

— Согласен, — не стал спорить Ханс, — а остальные займутся приготовлениями.

На этом дискуссия была свёрнута, планы приходилось корректировать, но результат должен быть один. Ходокам и хранителям в одном мире тесно. Одни уничтожат вторых, а призом для ходоков, если они победят, будет возможность, пусть призрачная, вернуться в свой мир.

А пока нужно было осваивать новые стволы. Ходоки расхватали винтовки и начали пристрелку с расстояния в условные сто метров. На самом деле, метры здесь были другие, немного короче тех, к которым они привыкли, скорее, это были ярды, но именно сто этих ярдов составляли дистанцию на стрельбище, и именно в них был проградуирован прицел винтовок.

Раздались первые выстрелы. Сначала на сто метров, потом на сто пятьдесят, потом на двести. Оружие, несмотря на свою простоту, показывало неплохие результаты, с наличием оптики вполне можно было работать на триста-четыреста метров. В итоге, потратив чуть больше сотни патронов, они благополучно пристреляли винтовки и перешли к револьверам.

Дистанция в двадцать пять метров оказалась вполне приемлемой, пули ложились кучно, отдача была сильной, но при таком калибре неудивительно. Впрочем, это дело привычки. Ник вообще не стал брать новый револьвер, обошёлся "Ругером" доставшимся в наследство от Карлоса. Новые патроны подошли прекрасно, пули ложились через одну в яблочко. Лучшего и желать было нельзя. Ханс взял сразу два револьвера и попробовал стрельбу по-македонски, с меткостью вышло кое-как, но в тесной перестрелке это был неплохой способ себя защитить.

Стрельбы закончились к обеду, ещё час заняла чистка оружия и сбор гильз. После этого, сложив гильзы в плотный мешок, Ханс объявил сбор в дорогу. С собой брали только самое необходимое, сменное бельё, туалетные принадлежности, оружие и немного денег. Всё остальное найдут в пути. Стефан будет их сопровождать, на месте покажет к кому обращаться.

Через пару часов два прилично одетых и чисто выбритых господина, в одинаковых пальто и шляпах-котелках, которые нисколько не походили на ходоков, дожидались, когда им приготовят повозку. Револьверы и патронташи были надёжно спрятаны под одеждой, бумаги разрешали въезд в город, вторая, правда, была выписана на Румына, но фотографии в документе не было, поэтому мог поехать любой. Через некоторое время к ним спустился Стефан.

— Как думаешь, о твоих подвигах там ещё не знают? — спросил его Ник.

— Думаю, что пока нет, я ведь раньше даже под подозрение не попадал, а сюда поехал, чтобы на месте ознакомиться с внедрением нового механизма паровой мельницы, это моё задание от училища, у меня даже отчёт есть, я его заранее написал.

— Похвально, — произнёс Ханс и тут же о чём-то задумался, — думаю, нам следует немного задержаться.

Ник проследил за направлением его взгляда. Он упирался в купола местной церкви, которые были отлично видны с крыльца трактира.

— Решил напоследок о душе подумать? — ехидно спросил Ник.

— Я — атеист, существование души для меня — факт недоказанный, а потому маловажный. Церковь меня интересует исключительно как общественный институт. Пойдём, поговорим со святым отцом, думаю, ему есть, что нам сказать. Стефан, придержи экипаж до нашего возвращения.

Они быстрым шагом направились в сторону церкви, приходский священник должен был быть там. Поднявшись по высокой лестнице, они просунули головы в дверь. Внутри было тихо. Отворив дверь ещё шире, они прошли внутрь. Ник на всякий случай перекрестился на ближайшую икону. Священник нашёлся быстро, он вышел из какой-то подсобки и направился к посетителям. Это был ещё относительно молодой мужчина с редкой курчавой бородой мышиного цвета, ряса на его худом теле висела складками, а серебряная цепь с крестом позвякивала при каждом шаге.

— Что-то случилось? — с тревогой в голосе вопросил священник, — кто-то умер или при смерти?

Оба старательно замотали головами.

— Нужна исповедь? Покаяние?

— Нет, что вы, святой отец, — начал объяснять Ханс, — то есть, покаяние нам, разумеется, нужно, но сейчас мы зашли за другим. У вас есть минутка?

Священник кивнул и жестом пригласил их пройти в комнату, из которой он только что вышел. Усадив их за стол, он представился:

— Отец Роман, извините, угостить вас нечем.

— Ничего страшного, — Ханс взмахнул руками, — мы не за этим сюда пришли, да и времени мало. Меня зовут Ханс, я, как вы, наверное, знаете, из ходоков. И мой друг тоже.

— Я знаю, — с невозмутимым видом кивнул священник, — в этом случае вам тем более следует исповедоваться, ваша жизнь полна опасностей, вы можете умереть в любую минуту.

— Несомненно, — Ханс поспешил оборвать проповедь, — но нас сейчас интересует другое. Как церковь относится к ходокам?

— Что именно вас интересует? Ходоки для церкви — такие же люди и прихожане, как и все остальные.

— А их профессия?

Отец Роман вздохнул.

— Христианская церковь не привыкла оперировать таким понятием, как проклятое место. А ваша профессия ничем не хуже, скажем, старьёвщика.

— Но люди, ваши прихожане, они считают нас нечистыми, относятся с подозрением и стараются избегать.

— Это суеверия, церковь старается ними бороться, но пока, увы, безуспешно. Более того, суеверия эти имеют, скорее, не религиозный характер, а практический. После Катастрофы Господь послал людям новое испытание в виде нескольких эпидемий, уход с мест, которые ныне именуют Пустошами, был, в том числе, бегством от болезни. Тех, кто возвращался на руины, обвиняли в распространении заразы. Со временем это забылось, но отношение к людям и месту сохранилось в памяти. Поэтому сейчас матери пугают вами маленьких детей. Вы — аналог сказочных чудовищ.

— Допустим, а церковь точно не имеет против нас ничего? Или это только ваше личное мнение?

Священник задумался.

— Знаете, я, пожалуй, скажу так: возможно, есть в церкви несколько иерархов, склонных считать ваше ремесло грехом. Возможно, они даже склонны подвергнуть его запрету, а вас объявить вне закона. Я допускаю, что такие люди есть, но их не большинство и вряд ли они что-либо предпримут. Вам нечего бояться. Ступайте с миром.

— Ещё кое-что, — вступил в разговор Ник, — вы сказали о Катастрофе и серии эпидемий, откуда вы знаете об этом, я думал, прошлое здесь забыто?

— Нет, — ответил священник, при этом он как-то ощутимо напрягся, — церковь хранит воспоминания обо всех событиях прошлого, будущий священник, во время своего обучения, изучает, в том числе, историю.

— Тогда, — Ник тоже напрягся, понимая, что затрагивает крайне щекотливую тему, — вы должны знать, что эпидемии эти, как и саму Катастрофу, послал далеко не Господь.

— Да, — спокойно сказал священник, — мы это знаем. Всевышний иногда действует руками людей.

— И вы знаете, кто это сделал? — Ханс под столом дёргал Ника за рукав, но он всё не унимался, — слово "хранители" вам о чём-нибудь говорит?

— Да, говорит, — священник не стал отрицать очевидное, — кажется, я начинаю понимать, к чему вы завели этот разговор. Хранители. Те, кто на самом деле правит этим миром. Я о них знаю немного, знаю, что высшие иерархи церкви в дружбе с ними.

— Почему?

— Спросите у них, — с недоброй гримасой ответил священник, — что-то ещё?

— Нет. Ничего, нам уже пора, — Ханс встал со стула, — спасибо вам, отец Роман, что были с нами откровенны.

— Идите с богом, — сказал священник, его откровенность была действительно похвальна, но он верный слуга церкви, поэтому, не моргнув глазом, направит церковную стражу на их след.

Когда они вернулись из церкви, их уже ждал экипаж — четырёхместная повозка, запряжённая двумя лошадьми, внутри неё находились два дивана, развёрнутые так, чтобы пассажиры сидели лицом друг к другу. Когда все трое уселись внутрь и закрепили сундук с вещами в специальном отделении, кучер легонько стегнул вожжами коней, и повозка плавно тронулась с места.

— У нас много времени, — напомнил Ханс, глядя на Стефана, — рассказывай. Никто не услышит.

— Что именно? — не понял тот.

— Всё, всё, что знаешь. Нам интересна жизнь в городах, я её наблюдал мельком, а ты вырос в тех условиях. Опиши их.

— Хорошо, — Стефан кивнул и начал рассказ.

Глава тринадцатая

— Ваши документы, — сказал строгий пограничник на въезде в город. Пограничник обычно ассоциируется с военнослужащим, этот же не носил никакой формы и, очень может быть, никогда не держал в руках оружия.

Ханс протянул ему два листа бумаги с печатями и подписями ответственных лиц. Тот некоторое время изучал их, даже достал какой-то образец, чтобы сверить подписи, наконец, вернул им документы и пожелал счастливого пути. Ханс пытался засунуть в карман пиджака сложенные вдвое листы, руки его сильно дрожали.

— Ты чего такой нервный? — спросил Ник, когда они выехали за пределы пограничного поста. Впереди были северные территории с промышленными городами.

— Просто этот человек, пограничник, пропускал нас в прошлый раз, те же самые бумаги, те же самые имена, вот только вместо тебя здесь сидел Румын. Было это всего неделю назад.

— Ну, видимо, забыл уже.

— Хорошо, если так, а что, если нам на хвост уже села оперативная группа?

— Здесь нет оперативных групп, даже названия такого нет, я сам с трудом представляю, что оно означает, — поспешил успокоить их Стефан.

— Куда сейчас? — спросил Ханс.

— В Гролш. К моему отцу, — сообщил Стефан, — сегодня выходной, он должен быть дома. После разговора с ним, думаю, направимся в оружейную мастерскую, где вы заказывали оружие.

— Она в другом городе, — напомнил Ханс.

— Ничего страшного, тут ходит поезд, всего четыре часа, и вы там.

Скоро их экипаж ехал уже в черте города, бросался в глаза резкий контраст между городами Юга, бывшими, по сути, большими деревнями, и этим городком, также некрупным. Строгие многоэтажные дома из кирпича, улицы заасфальтированы, провода говорят о наличии электричества и даже, возможно, телефонной связи. Людей на улицах немного, одеты прилично, не спеша идут по своим делам. Бросилось в глаза отсутствие не только развлекательных заведений, но и какого-либо общепита. Впрочем, Стефан им рассказывал, что большинство людей питается в столовых на предприятии, где работают. Здесь напрочь отсутствует кино, цирк, зоопарк, музыка, танцы и много всего ещё, что составляло неотъемлемую часть человеческой культуры, оно не запрещено, его просто нет. Незачем отвлекать людей от построения светлого будущего.

Наконец, когда уже стало темнеть, на улицах зажглись фонари, а в домах — редкие пока окна, кучер остановил коней во дворе двухэтажного домика, где, как они поняли, и проживала семья Стефана. Надо отметить, что общественное устройство в этом мире не отменяло социального неравенства. Инженер, делающий генераторы, отнюдь не жил в тесной квартирке.

Отпустив кучера и выгрузив дорожный сундук, они втроём двинулись в массивной деревянной двери с витыми бронзовыми ручками. Подходя, Ханс расстегнул пальто. На улице не было жарко, наоборот, здесь, на Севере, сейчас было очень прохладно, немногочисленные лужи покрылись льдом, дул холодный ветер, сыпала с неба мелкая снежная крупа. За поясом у старика, справа и слева, торчало по револьверу. Их рукояти прикрывали полы пальто, но достать можно было за секунду. Ник не стал расстёгиваться, его револьвер сейчас оттопыривал огромный карман. Стефан проигнорировал колокольчик и просто постучал в дверь кулаком. Звук получился тихий, вряд ли кто-то услышит.

— Так нужно, — сказал он, увидев недоумённый взгляд ходоков, — отец поймёт.

Прошло, примерно, пять минут, прежде, чем с той стороны сухо щёлкнул какой-то запор, и тяжёлая дверь начала медленно открываться. На пороге стоял мужчина, ровесник Ханса, с короткими седыми волосами и морщинистым лицом. Одет он был в брюки, тёплый свитер и тапочки.

— Это они, — коротко сказал ему Стефан.

— Проходите, — так же коротко ответил мужчина, отступая в сторону. Он ещё несколько секунд обозревал пустынную улицу, после чего, отвернулся и закрыл дверь.

— Одежду можно повесить здесь, — он указал вешалку на стене, — проходите в гостиную, я растопил камин, там тепло.

Все трое сняли верхнюю одежду, причём, Ханс демонстративно поправил за поясом револьверы. Ник своё оружие незаметно переложил в карман брюк, который тут же оттопырился книзу.

Они присели за стол, накрытый белой скатертью, из соседней комнаты появилась женщина, бывшая, видимо, хозяйкой.

— Дорогая, — ласково сказал глава семьи, — сделай, пожалуйста, чаю гостям. С булочками.

Женщина ушла, а хозяин присел за стол и на какое-то время замолчал. В комнате было уютно, весело полыхали дрова в камине, изгоняя из тел путешественников холод и сырость.

— Думаю, — начал он разговор, — что вы и есть те, кого называют ходоками. Так?

Ханс и Ник важно кивнули.

— И вы знаете, — продолжил он, — историю последних трёх веков существования нашего мира.

— В общих чертах, — ответил за двоих Ник.

— Меня зовут Карел Волк. Я инженер. Кроме того, я — один из тех, кто принимает важные решения в жизни города и всей страны. Есть группа единомышленников, которые хотели бы изменить сложившуюся ситуацию. Избавиться от хранителей и постараться переустроить общество. Вернуть его на тот путь развития, который существовал раньше.

— А разница велика? — с сомнением спросил Ханс. — Неужели имеющийся мир вас не устраивает? Желание отомстить понятно, вот только стоит ли оно того? Мир уже такой, поздно его менять.

— У нас другое мнение на этот счёт, — голос инженера был недовольным, — вы привыкли к вольной жизни и не представляете, каково это быть рабочим скотом.

— Странное сравнение, — заметил Ник, обводя взглядом комнату.

— Скот могут хорошо кормить, но когда он станет не нужен, его пустят под нож. Конкретно меня не устраивает контроль за каждым моим шагом, ограничения и запреты во всём, нас ведут по пути, которого мы не понимаем, конечный результат интересует только их.

— Допустим, — не стал спорить Ханс, — что вам мешает.

— Мешает нам страх, — честно признался Карел, — точнее, мешал раньше. Не просто страх, а дикий ужас. Все мы понимали, что это последняя попытка. Если замысел хранителей будет снова нарушен, они больше не станут восстанавливать этот мир из руин, просто бросят, словно надоевшую игрушку. Никого не останется, только руины, вроде тех, которые вы привыкли посещать. Может быть, там ещё будет доживать свой век кучка дикарей, у которых случайно оказался иммунитет против смертельного вируса.

— Но страх не мешает вам сопротивляться?

— Раньше всё сопротивление заключалось в накоплении знаний, старых книг, написанных до катастрофы, у меня полный подвал, многие уже невозможно прочитать, но это неважно, я храню их в своей памяти. Нас таких много, всё знаем, хозяев ненавидим, но сделать что-либо боимся.

Он сбился и опустил глаза, в это время в комнату вошла его жена с подносом, на котором стоял чайник, четыре чашки, масло и джем в стеклянных чашках, а также горка румяных булочек.

— Угощайтесь, — предложил он, кивая на стол, — так вот, теперь с ними что-то случилось, по нашему общему мнению, прервалась связь с общим центром.

— Эти мы знаем, — сказал ему Ханс, наливая чай в чашку, — но хотелось бы подробностей.

— Они в панике, власть уходит из рук, прямые приказы всё чаще в открытую саботируются, но главное: постепенно уходит страх. Всё больше людей об этом узнаёт. У дракона выпали зубы.

— Сколько их и чем они опасны? — Ник постарался перейти к делу.

— Здесь, в городе, только один. Двое в столице, ещё трое постоянно перемещаются. Наконец, как минимум, один находится в Пустошах, там есть нечто, вроде базы. Подозреваю, потеряв контроль над ситуацией, они попытаются скрыться там.

— Им что-то мешает?

— Во-первых, расстояние, возможно, у них есть некие транспортные средства, но они находятся не здесь, или неисправны, или топлива нет, в общем, передвигаются они с обычной скоростью. Во-вторых, дополнительным элементом начавшейся паники стали действия ходоков, которые каким-то образом разведали эту базу. Полноценной защиты там не оказалось, хотя я слышал о каких-то образцах, которые должны были перекрыть путь к базе.

— У них есть защитники?

— Раньше они опирались на малочисленный, но надёжный аппарат управления, но теперь, когда всем понятна ситуация, надёжных людей у них почти нет. Городские дружины на их сторону не встанут, это факт, не уверен, что осмелятся напасть на них, возможно, просто разбегутся, но и это хорошо. Есть масса чиновников, но они безоружны, и воевать не умеют. Единственная их надежда — гвардия.

— Сколько их?

— Десятка четыре, больше одновременно не видел, немного, но у них отличное оружие, автоматическое, ещё броня, которую не пробивают пули, они хорошо подготовлены, ничего не боятся и готовы идти на смерть ради своих хозяев. Но их число опять же конечно, если погибнут эти, новых взять будет негде.

— Допустим, ещё?

— Ещё есть какие-то боевые формирования у церкви, численность их я не знаю, но они набраны из местных, особым фанатизмом не отличаются и оружие у них самое обычное. Это все силы, с которыми они пока удерживают власть над страной с населением в три миллиона человек.

— Здесь, в соседнем городе, есть производство оружия, пусть, не автоматов, но достаточно совершенного. Разумеется, нелегально, — начал объяснять Ханс. Нужны только люди. Люди, готовые убивать. И умирать.

— Мне известно об оружии, более того, именно я порекомендовал производителям наплевать на все запреты и сотрудничать с вами. Подозреваю, что хозяева тоже об этом узнали, только никак не отреагировали. Пока. Гвардия вполне способна уничтожить производителей.

— Тогда не нужно дожидаться, пока они это сделают, нужно брать партию оружия и сваливать на юг, уводя с собой всех, кто за нас. Больное место хранителей — база в Пустошах, вот и ударим по ней. Хотя бы сотня бойцов с винтовками и револьверами — достаточная сила для победы, — объяснил Ханс.

— Так и сделаем, — решительно заявил Карел, — сегодня уже поздно, а завтра мы отправимся туда, возьмём партию оружия и двинем на юг, сегодня я оповещу верных людей, они оповестят своих, а те — своих. Пара сотен точно наберётся. Сможем снести пограничные кордоны, они предназначены для обороны от наступления с юга, но не с севера.

Красивое изложение планов было прервано. В комнату вошла его жена.

— Карел, — её голос чуть дрожал, — там пришли какие-то люди.

— Что им нужно? — тревога жены передалась и ему.

— Они хотят тебя видеть, срочно. Их двое и они очень настойчивы. Я впустила их в прихожую...

Тут раздался топот ботинок по направлению к ним, Ханс и Ник синхронно кинулись в разные стороны, на ходу доставая револьверы. На столе остались четыре чайные чашки, можно легко догадаться о количество участников беседы, но на это потребуется несколько секунд.

В комнату бесцеремонно ввалились двое мужчин, рослые, крепкие, в одинаковых тёплых куртках, лица их демонстрировали решимость и почти полное отсутствие интеллекта. Словно два робота.

— Господин Карел Волк, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс правый, — вам придётся пройти с нами.

— Я — инженер первого звена, член городского совета, объясните мне, кто вы такие и почему я должен вам повиноваться? — с достоинством проговорил Карел.

— Вы прекрасно понимаете, кто мы и кто за нами стоит, — нагло заявил тот, что слева, — а потому одевайтесь и идите с нами, вы ведь не хотите, чтобы мы применили силу.

Рука его потянулась к карману, и это стало роковой ошибкой. В висок ему сразу упёрся ствол револьвера. В плохой подготовке этих бойцов сложно было упрекнуть, сильным ударом он отбил револьвер, но и Ник был не так прост, а потому от всей души ударил его носком тяжёлого ботинка в пах. Громила сложился пополам. Тут прогремел выстрел. Ханс не стал надеяться на свою подготовку, а потому просто выстрелил в голову второму бойцу. Сорок четвёртый калибр сделал своё грязное дело, кровь и мозги забрызгали Карела, его сына, жену, Ника, попали на потолок и стены. Зато лежавший на полу второй боец сразу прекратил сопротивление. Впрочем, его покорность могла быть обманчивой, поэтому Ник приложил его ногой в голову ещё три раза, отчего тот потерял сознание.

— Выстрел слышала половина города, — смущённо сказал Ханс.

— Мы обосрались, но революция продолжается, — прокомментировал Ник по-русски сложившуюся ситуацию.

— Что теперь делать? — в ужасе прошептала жена Карела, размазывая по лицу кровь.

— Умыться, одеться, собрать вещи и уходить, по возможности поднимая верных людей.

— Второго бы допросить, — предложил Ник, указывая стволом револьвера на скорчившуюся на полу фигуру, — вдруг они были не одни?

— Это долго, шумно и нет никакой возможности проверить его слова, — резонно заметил Ханс, — лучше убей, только не выстрелом, мы и так внимание привлекли.

Ник взял со стола нож, тот самый, которым предполагалось намазывать масло. Более он ни для чего не годился. А свою финку он оставил дома. Придётся стрелять.

— Стефан, — позвал он, — принеси две подушки.

Сын инженера сидел бледный, как смерть, по правой щеке стекал кровавый сгусток, окружающее он воспринимал с трудом. Патологический пацифизм общества повлиял и на него, он не смотрел страшных фильмов, не играл в жестокие компьютерные игры и даже, наверное, никогда не дрался. А теперь на его глазах зверски убили человека, пусть и очень плохого. Шок. Потом пройдёт, но нужно, чтобы он действовал сейчас.

— Что? — слабым голосом переспросил парень.

— Подушки, две, большие, принеси, — растолковал ему Ник, — быстрее.

К чести парня нужно заметить, что прострация была не совсем полной, а потому он встал и направился в соседнюю комнату. Через полминуты он вернулся, держа в руках две больших пуховых подушки с цветными наволочками.

— Молодец, — похвалил его Ник, — теперь иди и умойся.

Парень развернулся и, так же медленно, зашагал в сторону ванной комнаты.

— Что ты собрался делать? — спросил Ханс, вошедший в комнату уже с винтовкой в руках.

— Убивать, — просто пояснил Ник, — а ты где винтовку взял?

— Карел припрятал на всякий случай, три штуки, лучше бы револьверы взял, но тоже хорошо, патронов две сотни.

— Нормально, — похвалил Ник, — по темноте уйдём далеко, до рассвета долго.

— А что ты делаешь? — спросил Ханс, — ты разве не душить его будешь?

— Понятия не имею, как душить подушкой, — честно признался Ник, — никогда такого не делал. Да и зачем напрягаться, если есть револьвер?

Он оттащил лежавшего без сознания бойца в угол и накрыл подушкой, приставил ствол револьвера к голове так, чтобы стрелять через подушку, накрыл второй подушкой сверху. Чуть напрягшись, он нажал на спуск. Грянул выстрел, достаточно громкий, но вряд ли слышимый за пределами дома. Тело безвольно обмякло, в воздухе закружилась пара перьев, а кровь, не успевая впитываться в подушку, растекалась по полу широкой лужей.

Семья собралась быстро, все были одеты по-дорожному. Небольшой саквояж с вещами держал в руке Стефан, в другой руке он крепко сжимал револьвер, выданный ему Хансом, который вкратце объяснил, как им пользоваться. Винтовки взяли Ник, Ханс и Карел, разделив патроны поровну. Старший Волк протянул Хансу два больших мешка с монетами.

— Спрячьте, в дороге пригодятся.

Один мешочек он спрятал у себя в кармане, второй сунул Нику. Тот растерялся, не зная, куда его засунуть. Пришлось вынуть из кармана револьвер. Вид оружия навёл его на мысль обыскать трупы. Ведь не пойдут же они на арест с пустыми руками. Или пойдут? Поиски увенчались успехом, сзади за поясом у одного был спрятан пистолет, чёрный, массивный, калибром явно больше десяти миллиметров. Из кармана он извлёк запасной магазин, количество патронов он не смог определить, но магазин двухрядный, значит, больше десяти. У другого в подмышечной кобуре лежал пистолет-пулемёт неизвестной конструкции, напоминающий русский "Каштан", а в кармане лежали два запасных магазина. Находки обрадовали, теперь, при желании, можно будет прорываться через заслон, используя превосходство в огневой мощи. Если, конечно, на пути не встанут такие же бойцы, только с пулемётами. Четыре десятка гвардейцев? Теперь минус два.

Все пятеро покинули дом во втором часу ночи, уходили через заднюю дверь, Карел предложил поджечь дом, чтобы оттянуть время, но Ник только махнул рукой, не поможет.

Первого "своего" человека нашли через полчаса, он жил, примерно, в таком же доме, только с другой стороны обширного парка. В прихожей горел свет. Карел решительно двинулся к двери, но тут в доме послышался шум.

— В сторону! — скомандовал Ник, вынимая трофейный пистолет.

Дверь отворилась и оттуда вышли двое парней, как две капли воды похожие на только что убитых гвардейцев. Клоны что ли? Под руки они вели хозяина дома, который сильно хромал и хлюпал разбитым носом. Кровь залила рубашку спереди, отчётливо видную в распахнутом полушубке.

Прятаться уже не было смысла, и два почти синхронных выстрела разнесли головы конвоирам. Кровь окрасила снег на тротуаре. Человек с разбитым лицом внезапно осознал, что его никто не держит.

— Иди в дом, — крикнул ему Карел, — собирайся, слышишь меня? Началось!

Действительно, началось, они обошли ещё несколько домов, но остальные заговорщики были в добром здравии, и никто не пытался их арестовать. То ли целей было только две, то ли выделили только четверых гвардейцев, которые должны были посещать всех по очередь. Когда собралась толпа человек в тридцать, наполовину состоявшая из женщин и детей, они направились в конечный пункт — паровозное депо.

Поезд в город Слениг, на котором они собирались бежать, отходил только утром, но времени терять никто не хотел. В толпе был и начальник депо, который поднял рабочих и машиниста, а уже через час паровоз с двумя вагонами стоял под парами. Толпа стала спешно грузиться в вагоны, машинист, помощник и кочегары заняли свои места, с тихим гудком состав тронулся.

— Что будем делать там? — спросил у Карела Ханс, глядя на удаляющуюся станцию, — то есть, понятно, что. Возьмём партию оружия, а потом?

Карел задумался.

— А что планируете вы?

— Планируем с людьми и оружием возвращаться к себе, потом идти в Пустоши, разбивать там лагерь и искать базу хранителей. Если понадобится, будем держать оборону.

— И вы собираетесь брать нас с собой?

— А есть иной выход?

— Можно попробовать взять Слениг под контроль. Дружина перейдёт на нашу сторону, а город станет центром для будущих действий.

— А получится?

— Должно получиться. Там много наших сторонников.

— А если их уже приняли? — спросил Ник, — так же, как вас.

— Всех арестовать точно не смогут, да и верных людей у них мало.

— Хорошо, — Ханс вздохнул, — вы будете вести переговоры, а мы позаботимся, чтобы вас в процессе не пристрелили.

Глава четырнадцатая

С рассветом поезд, состоявший из локомотива и двух пассажирских вагонов, прибыл в назначенное место. Город Слениг — ещё один промышленный центр, не самый большой, но важный. Ходокам он был важен, как место, где расположена оружейная мастерская.

Железнодорожный путь был чист, на вокзале стояла гробовая тишина и только пыхтение двигателя и стук колёс нарушали спокойствие. Те, кто собирался их встречать, не позаботились о том, чтобы создать хотя бы иллюзию жизни. А глядя на вымершую местность вокруг, любой, даже самый тупой революционер догадается, что здесь засада.

— Связались по телеграфу, — прокомментировал Карел.

— Да хоть голубиной почтой, — ответил Ник, разглядывая окружающие строения через окно. Встал он предусмотрительно сбоку, чтобы не поймать пулю.

Всем, кто находился в вагонах, приказали лечь на пол. На ногах были только Ник, Ханс, Карел, его сын Стефан и ещё один мужчина из инженеров, заявивший, что умеет стрелять. Звали его Крис. Карел держал третий карабин, Стефану и Крису отдали трофейные пистолеты, наспех растолковав, как ими пользоваться. Не факт, что от этих троих будет какая-то польза, но Карел утверждал, что стрелять, скорее всего, не придётся.

На перроне, где поезд, наконец, остановился. Было всё так же пусто. Появилась мысль сходить на разведку, но тут засада сама себя обнаружила. Из ворот вокзального здания вышли несколько человек. Во главе процессии шагал пожилой мужчина в тёмном пальто. Седые волосы трепал ветер, а лицо выражало высшую степень надменности. За ним следовали двое, судя по спортивному телосложению и повадкам, это были всё те же гвардейцы. Это было тем более ясно, что в руках они держали автоматы футуристичного вида с дисковыми магазинами, примерно, на сотню патронов, а на груди висела разгрузка с магазинами обычными, секторными. Следом, с видом уводимых на убой баранов, шагали десятка полтора бойцов местной дружины. С этими было всё понятно, в стране начиналась анархия, а они были обязаны поддерживать порядок. Вот только с самим понятием порядка было как-то мутно. А потому решительности на лицах городской милиции видно не было.

— Это он, — заявил Карел, глядя на первого, — хранитель, я знаю его.

— Советую не дёргаться, — предупредил Ник, — сейчас они подойдут поближе, и мы спокойно поговорим.

Ник занял позицию за одним из окон слева, а Ханс расположился справа. Приближавшихся людей держали на прицеле, но сами при этом не показывались, наводя ружья под углом к стене вагона. Несмотря на холод, Ник приказал все окна приоткрыть сантиметров на десять, чтобы не приходилось стрелять через стекло.

Когда процессия подошла к вагону на расстояние в пять-шесть метров, хранитель остановился и, подозрительно окинув взором вагоны, заговорил:

— Мы знаем, что в вагонах находятся преступники, убийцы, запятнавшие себя кровью стражей порядка, — голос был хриплым, но слышно было хорошо, чувствовалась ораторская подготовка, — выходите по одному, с поднятыми руками и без оружия. Невиновные будут освобождены. Если вы откажетесь, мы применим силу. Сопротивляться не советую, пули легко пробьют стенку вагона.

Указанный им факт прекрасно понимали и ходоки, поэтому все пассажиры лежали, прижавшись к полу, а вдоль стен были навалены тюки с вещами, которые должны были, пусть не остановить, но хотя бы замедлить пулю. Так себе защита, но лучшего у них не было.

В подтверждение слов хранителя, гвардейцы вскинули автоматы. Этим, судя по выражению на лицах, ничего не стоит поубивать всех, то там есть, включая женщин и детей.

— У вас минута на размышление, — известил их хранитель, продемонстрировав золотые часы.

Ждать минуту никто не собирался, Ник кивнул Хансу, а тот ему в ответ, два штуцера, справа и слева, дружно грохнули. Головы гвардейцев разлетелись вдребезги, забрызгав кровью хранителя. Сам он тоже свалился, спустя секунду, Карел, сообразив, что бой начался, выстрелил в него. Насколько тяжела оказалась рана, было не разглядеть, да это никого и не интересовало. Гораздо важнее были дальнейшие события.

Дружинники, как и ожидалось, спасовали перед столь явным преимуществом противной стороны. Вскинув ружья, они начали отступать. Выстрелил только один, и пуля его чиркнула по крыше вагона. Ник подумал, что пистолет-пулемёт, который он положил перед собой, поможет легко, в пару очередей, убрать их всех. Но планы у них были другие.

— Мика! — крикнул Карел, стараясь, тем не менее, не высовываться из окна, — слышишь меня? Это Карел! Карел Волк!

Один из дружинников опустил ружьё и с сомнением произнёс:

— Карел? Откуда ты?

— Скажи своим, чтобы опустили оружие, я выйду к тебе, и мы спокойно поговорим.

— Хорошо, — ответил Мика, после, примерно, минутного раздумья, после чего обернулся к своим и скомандовал, — не стрелять.

Карел, прислонив ружьё к стене, медленно вышел из вагона, он подошёл к командиру дружинников. Оба сдержанно поприветствовали друг друга. Разговор был негромким, поэтому Ханс и Ник подошли поближе к выходу, чтобы всё слышать.

— Они сказали, — Мика кивнул на лежавший здесь же труп хранителя, — что вы напали на дружинников в Гролше, убили многих и сбежали сюда.

— Во-первых, — начал объяснять Карел, — убили мы четверых гвардейцев, вроде вот этих, которые собирались расстрелять женщин и детей в вагоне, более никто не пострадал. Во-вторых, уже неважно, что они сказали. Сколько осталось хранителей? Четыре? Пять? Это ненадолго. А скоро и остатки гвардии полягут.

— О чём ты? — на лице командира отразился натуральный ужас.

— Очнись, Мика! — Карел помахал у него перед носом рукой в перчатке, — их больше нет. Это уже не всемогущие властители и прогрессоры. У них больше нет никаких нужных нам технологий и нет власти над нами. Власть держалась на страхе, теперь им нечем нас пугать. Никакого конца света не будет. Ни болезней, ни землетрясений, ничего. Они остались без поддержки, окно в их мир закрыто. Остались только они и мы. Да ещё несколько десятков вот этих.

Карел пнул ногой обезглавленный труп гвардейца.

— Ты предлагаешь напасть на них?

— Они ещё здесь?

— Хранителей нет, но есть гвардейцы. Они сейчас там, — Мика неопределённо махнул рукой за спину, — им поручено охранять наши семьи.

— Охранять? — не понял Карел.

Зато ходоки всё поняли.

— Это по-другому называется, — сказал Ханс, выходя из вагона, — не охранять, а держать в заложниках. Они предвидели, что мы договоримся, а потому подстраховались. Если вы отказались бы стрелять в нас, он сообщил бы своим, и те расстреляли бы ваши семьи.

Ханс нагнулся и вынул из кармана мёртвого хранителя коробочку с небольшой антенной.

— А вот и связь.

— Нет ли здесь какого подвоха? — спросил выходящий из вагона Ник. Он, в отличие от Ханса, сразу подобрал автомат и начал снимать с трупа разгрузку.

— Всё может быть, — согласился Ханс, — вот только, по-моему, они просто сглупили. Слишком привыкли иметь дело с бессловесными овцами, которые психически не готовы дать им отпор.

Организовались люди быстро, дружина, насчитывавшая в своём постоянном составе пятьдесят штыков, да ещё двести поступали по мобилизации, быстро развернула оружие против правителей, потерявших легитимность в глазах народа. Понятно было, что против пары-тройки пулемётов две сотни вояк, почти без подготовки и с допотопными ружьями, — никакая не сила, даже если забыть о заложниках. Исправить этот печальный факт могла только умелое руководство и фактор внезапности. Знают ли гвардейцы о происшедшем? Никто ничего не успел сказать. Хранитель умер быстро, а гвардейцы ещё быстрее. Но, мало ли, вдруг договаривались выйти на связь, а если не вышли, то подъём по тревоге и расстрел заложников.

Мика сообщил, что на "охрану" семей отправлены четверо боевиков с автоматическим оружием. Это было плохо. Ник и Ханс — отличные стрелки, но убрать смогут двоих, а оставшиеся двое запросто положат всех заложников. Нужна группа захвата, ну, или хотя бы ещё парочку ходоков привлечь, да нет их, и не предвидится.

В итоге решили подойти ближе и осмотреться на месте. Местом сбора был некий дворец в центре города, что-то вроде выставки и лектория. Обширный зал, все сидения заполнены людьми. Гвардейцев тоже видно, вот один торчит в окне, рация на плече, автомат в руках. Явно нервничает, ждёт команды. Если не дождётся? Инициативу проявит? Или просто плюнет и сбежит. Если убийца Карлоса был из этих, то, скорее, первое. Мотивация, хоть и непонятная, но высокая. Хотя, если служить будет некому, а им пообещают сохранить жизнь, что они выберут?

Решено было начать переговоры. Снимать единственного бойца, тогда как есть ещё три, — не самое лучшее решение. Оба выхода из здания перекрыли, окна взяли на прицел. Мика достал откуда-то древний рупор и, направив его в сторону окон, начал:

— Гвардейцы! Это говорю вам я, командир ополчения, Мика Альбин, ваши хозяева мертвы, предлагаю вам сдаться, тогда мы сохраним ваши жизни!

Толку от рупора было мало, не факт даже, что через закрытые окна они что-то услышали. Правда, от окна часовой убрался. Ханс, тем временем, придумал средство понадёжнее. Достав коробочку рации, он нажал кнопку передачи и негромко проговорил:

— Парни, вы меня слышите? Ответьте, нам есть о чём поговорить.

С минуту рация молчала, видимо, там обсуждали предложение. Когда ходок собрался повторить запрос, рация вдруг ожила:

— Слушаю.

— Отлично, парни, тот факт, что вы готовы к переговорам, уже радует.

— Что за переговоры? — гвардеец явно не был знаком с основами терроризма. А прямых приказов, видимо, не получил.

Ханс продолжил:

— Всё очень просто, сейчас вам не за что сражаться. Ваша сторона проиграла, хранители мертвы, остались только вы, но служить вам больше некому, если убьёте хоть одного заложника, вас уже точно никто не отпустит. Моё предложение: выйти на улицу, положить оружие, а после уходить в любом направлении.

— Ты уверен? — раздалось из рации, — здесь есть те, кто думает иначе. Особенно дети тех, кто с вами.

— Это глупо, — сказал Ханс с невозмутимым видом, — ситуация патовая, знаете, что это такое? Если не знаете, то я вам объясню. Взять здание штурмом мы не можем, поскольку там заложники, а вы не можете уйти, поскольку боитесь нас, вас мало и вы сразу погибнете под огнём. Я предлагаю выход.

— Выход? А где гарантия, что нас не застрелят на выходе, когда мы будем безоружны?

— Только моё обещание. Но можно придумать что-то ещё. Например, вы оставляете у себя пистолеты, берёте по одному заложнику и выходите, прикрываясь ими. Вместе с ними идёте до ближайшего поворота, там, убедившись, что погони нет, отпускаете их и уходите. Нам не нужны ваши жизни, они теперь никому не нужны, здесь никто не привык убивать, даже врагов, вроде вас. Уходите.

Молчание длилось минут пять. Потом уже другой голос проговорил:

— Мы выходим, не стреляйте.

— Бросьте автоматы, — напомнил Ханс.

В итоге всё прошло благополучно. Дверь отворилась, на дорогу выпали четыре автомата, после чего вышла странная процессия, состоявшая, судя по количеству ног из восьми человек. Люди шли тесной толпой, накрывшись куском ткани, видимо, шторой от большого окна. Идея странная, но эффективная, теперь снайпер, если таковой есть, и если его волнует жизнь заложников, точно не станет стрелять.

Так и получилось, они благополучно прошли по улице до ближайшего поворота, где остановились на несколько секунд, видимо, чтобы оценить обстановку, после чего, скинув штору и растолкав заложников, быстро скрылись за поворотом.

— Куда они пойдут теперь? — спросил Ханс у Мики.

— Здесь не останутся, точно, — ответил командир, — и в городах вообще, учёт населения поставлен очень жёстко, затеряться в толпе никто не сможет. Возможно, переедут в деревню, или ещё дальше, в Пустоши.

— И получим ещё одну банду, — резюмировал Ханс, — сомневаюсь, что эти люди станут землю пахать.

— Справимся, — спокойно ответил Ник, — и не таких били, надо их оружие найти, с собой они только пистолеты взяли.

Заложники, которых спешно эвакуировали из здания, кажется, даже не поняли, что были заложниками, им приказали сидеть смирно и ждать команды, что они старательно и делали. Но ходоков люди интересовали мало, они сразу кинулись подвергать обыску здание. Добычей стали два автомата и ручной пулемёт точно такой же конструкции, только с более длинным стволом и дисковым магазином. Запас патронов был скуден, навскидку, сотен пять, но и это выглядело огромным богатством на фоне их прежнего вооружения.

Долго любоваться на трофеи им не дали, Мика сообщил, что отряд дружинников выдвигается в местную администрацию, где раньше размещались хранители и их подручные. Кто-то сообщил, что ещё вчера гвардейцы арестовали нескольких жителей города, а потом увели их в здание Администрации.

Вооружённая толпа, которая никак не хотела становиться армией, несмотря на все старания Мики, отправилась к главному зданию города. Оцепили его быстро, двери были не заперты, но и никакого движения внутри было не слышно.

Ник вскинул пулемёт и, держа под прицелом окна, перебежал к входной двери. Следом, так же быстро, перебежали Ханс и Мика, последний тоже держал в руках автомат. Массивная деревянная дверь открывалась наружу, ухватившись за красивую бронзовую ручку, Ханс открыл дверь, прячась за ней, как за щитом. Ник, удерживая пулемёт для стрельбы от живота, шагнул внутрь. На секунду задержавшись в прихожей, он вспомнил, казалось, давно забытую военную подготовку. Атаковать будут под правую руку, потому что ствол удобнее поворачивать влево. Шагнув в коридор, он развернулся вправо.

И не угадал, там было пусто, только коридор с многочисленными дверьми, застеленный длинной ковровой дорожкой уходил вдаль метров на сорок. Резко развернувшись, Ник перевёл ствол пулемёта на левую сторону, но и там не было никого. Облегчённо вздохнув, но не опуская ствола, он выглянул наружу.

— Тишина. Можно заходить.

И в здание гурьбой повалили дружинники. Никакого порядка, просто вооружённая толпа, где люди мешают друг другу. Быстро начали осмотр кабинетов, большинство было заперто, но небольшой лом решил эту проблему радикально. Людей внутри почти не было, нашли с полдюжины каких-то бухгалтеров и счетоводов, которых под конвоем вывели из здания.

Поднявшись на второй этаж, подошли к двери кабинета местного "мэра", замок был не заперт. Аккуратно отворив дверь, они вошли внутрь. Сейфы были вскрыты, ворох бумаг лежал на столе, часть листов упала на пол. Сам хозяин кабинета лежал на полу лицом вниз в луже запёкшейся крови. Рука его сжимала связку ключей. Без тени брезгливости Ник приподнял его голову и рассмотрел рану. Чей-то нож, очень острый перерезал горло градоначальника от уха до уха. Надо полагать, работа гвардейцев.

Более никого здесь не было. Куда делись политзаключённые, оставалось загадкой. Некоторое время они топтались на месте, размышляя. Мэр убит, сотрудники разбежались, часть документов и большая сумма денег пропали из кабинета. И нигде никаких следов хранителей. Свежую идею выдал Ханс:

— В этом здании есть подвал?

Стоявший рядом Мика посмотрел на него удивлёнными глазами и выдал:

— Откуда мне знать, здание строили давно, строителей уже нет в живых. А вам зачем?

— Затем, что пленных, заложников, заключённых и прочих проще всего прятать в подвале, не слышно криков о помощи, никто не подсмотрит в окна, поскольку окон там нет.

— Подвалы Лубянки, — с усмешкой сказал Ник по-русски.

Беглый осмотр никаких результатов не дал, но один из дружинников вдруг вспомнил, что в здании этом лет пять назад прорвало трубу, и он сам приходил её чинить. Именно в подвал. На вопрос, где вход, этот сантехник ответил крайне расплывчато:

— Не помню уже, давно было, какая-то подсобка, а там дверь железная, за ней по лестнице вниз, там и труба та была.

Снова начались поиски, наконец, в одном из кабинетов, за бумажными папками, сложенными в штабель, высотой почти до потолка, обнаружили ту самую железную дверь. Ключа, разумеется, не было ни у кого, поэтому пришлось ломать, заняло это минут сорок, привлекли профессиональных слесарей с инструментом, которые её и вскрыли. Из-за двери пахнуло запахом сырости, застоялого воздуха и какой-то химии.

Быстро раздобыли дюжину фонарей, с которыми стали спускаться по лестнице вниз. Узкая лестница имела только два пролёта, спустившись вниз, они обнаружили помещения, площадью превосходившие стоявшее над ними здание. Обширный зал, с великим множеством дверей, какими-то переходами и даже ещё одним спуском вниз. Подвал в подвале.

Разумеется, сразу начали обыск и тут. Большинство дверей было не заперто, потому их открыли сразу. В глаза бросились знакомые предметы, компьютеры, ноутбуки, сканеры, принтеры. Некая незнакомая аппаратура, судя по микрофону на пульте, осуществляла связь, однако, сейчас большая часть всей аппаратуры была выключена, а некоторые приборы ещё и разбиты. Прежнее руководство, убегая отсюда в панике, не успело уничтожить всё.

А одна дверь, которая, как потом выяснилось, открывала переход в соседний корпус, оказалась роковой. Ник шёл третьим, а впереди были двое рабочих с ломами для вскрытия дверей. Они-то и приняли в себя очередь из автомата, которую выдал спрятавшийся там гвардеец, прежде чем пулемёт Ника ответной очередью пришил его к полу. Первые жертвы.

Оказывать помощь рабочим или гвардейцу было уже поздно, осталось только как следует проверить помещение на предмет подобных сюрпризов. Но больше никого не было, оставленную за одной из дверей мину непонятного устройства удалось вовремя увидеть. Но это было не главное. Единственный гвардеец, бывший совсем молодым парнем, который по глупости не догадался сдаться, охранял двери тюрьмы. Два десятка одноместных камер, размером два на три метра с глухими железными дверьми. За несколькими из них раздались голоса.

Эти двери невозможно было сломать никакими ломами, поскольку сделаны они были из цельного куска металла, который прикреплён на петлях к таким же металлическим косякам, а те, в свою очередь, переходили в стены. Но нашлось другое решение, к счастью для местных узников, им не пришлось использовать динамит, поскольку на поясе убитого обнаружилась связка ключей, которые и подходили к замкам камер.

В камерах были люди, в большинстве своём, немолодые мужчины, которые совсем недавно занимали не самое последнее место в обществе. Почти все сильно истощены, некоторые даже до откровенной дистрофии. Администрация тюрьмы, если таковая была, питанием узников, похоже, не заморачивалась вовсе. Зато им хватало времени и средств на другое. Все, кого только что освободили, производили впечатление пьяных, а на предплечьях видны были многочисленные следы от инъекций.

— Нужны врачи, — подсказал Ник, — многих нужно откармливать с зонда, а другим требуется детоксикация.

— Уже позвали, — сказал Мика, — сейчас постараемся спасти всех.

Кое-кого из освобождённых узнал Ханс, это были его партнёры по оружейному делу, не простые, понятно, токари или слесари, а инженеры, с которыми он разрабатывал новые технологии. С ними-то и хотел переговорить ходок, но, увы, в своём теперешнем состоянии они мало, чем могли быть ему полезны.

Обрадовало обнаружение оружейной комнаты с запасами патронов, ходоки уже рассчитывали, сколько автоматов и ящиков с патронами они увезут с собой.

Последней находкой был длинный коридор, находившийся уровнем ниже. Куда он вёл, выяснить не удалось, но понятно было, что именно через него ушли те, кого они ищут, а за собой обрушили свод коридора, разбор которого теперь займёт не один день.

Более в этот день никаких событий не произошло, рабочие потихоньку разбирали завалы, медики лечили пострадавших, первые лица города решали, что им делать в будущем. В этой стране основная власть, если не считать теневого правительства хранителей, принадлежала городским муниципалитетам, кроме того, влиять на ход событий могли все первые лица города, инженеры высшего звена, врачи, преподаватели учебных заведений. Для принятия важных решений собирался временный совет из этих лиц, человек на полсотни, который, после длительного обсуждения, принимал тот или иной закон открытым голосованием. В целом, такой порядок устраивал, если и не всех граждан, то уж точно абсолютное большинство.

А ходокам не оставалось ничего, кроме как направиться в гостиницу, где им предоставили двухместный номер, и просто завалиться спать, вкусив перед этим прелестей местной цивилизации в виде горячего душа, чистого белья и вкусного ужина.

Глава пятнадцатая

Спокойная жизнь продолжалась три дня, на четвёртый их вызвал новый градоначальник, который поведал, что подобные революции в миниатюре произошли уже в большинстве городов, включая столицу и город Гролш, из которого они совершенно напрасно бежали, администрация хранителей там уже отсутствовала на момент их бегства. Везде хранители с минимальной охраной обращались в бегство, используя тайные ходы и средства передвижения непонятной конструкции (судя по описаниям, это был небольшой вертолёт). Вот только прыти бывшим хозяевам хватало не всегда, в двух случаях их всё же настигло возмездие, так что в мире этом осталось только три хранителя.

Вся эта информация была получена в результате регулярного телеграфного обмена между городами. Теперь, когда революция, прошла, причём, почти бескровно, встал вопрос о дальнейших действиях.

— Итак, — перед ними расхаживал из угла в угол новый мэр, звали его Юлий Гжиба, был он крепким низкорослым мужчиной лет, примерно, пятидесяти, седой, стрижен коротко, а красное лицо наводило на мысли о гипертонии, — можно сказать, что владычество хранителей, о котором большинство наших граждан и не подозревало, свергнуто. По поводу дальнейшего устройства мира также приняты все важные решения.

— Что-то ещё осталось? — догадался Ханс, — нам-то сейчас что делать?

— Это и есть тот вопрос, который нам предстоит решить. Что делать с вами. Вы, люди, именуемые ходоками, или, по-другому, рейдерами, приносите ощутимую пользу. Товары, доставляемые вами с руин, очень помогают нам в наших исследованиях, теперь, когда все ограничения сняты, прогресс продолжится, но уже так, как нужно нам. И не только нам. Отдельно стоит сказать о необходимости механизации сельского труда. Крестьяне — такие же граждане страны, как и мы, вот только они почему-то вычеркнуты из пространства распространения техники. Это неверно и вредно уже тем, что механизированное сельское хозяйство высвободит кучу рабочих рук, которые нам нужны, как воздух.

— Это прекрасно, — подтвердил Ханс, но, может быть, вы нам объясните, что следует делать нам? Мы, собственно, не революцию делать сюда пришли, нам требовалось только оружие забрать. Для наших рейдов. Можно теперь это сделать?

— Думаю, что да, — мэр присел на мягкое кресло, обитое красной кожей, и продолжил, — не всё, разумеется, автоматического возьмёте десять единиц, включая пулемёт, думаю, вам хватит. Ещё местные умельцы произвели немало нарезных карабинов, штуцеров, как вы их называете, а также револьверов. Это можете забрать. Партия была задержана, но далеко её не спрятали. Также имеется большое количество патронов. Несколько тысяч, если я не ошибаюсь.

— Собственно, нам нужно десять автоматов, и около тридцати штуцеров, — начал прикидывать Ханс, — револьверов сколько дадите. Патронов тоже по максимуму, ну и транспорт, чтобы отвезти всё это на юг. Можем оплатить постепенно, в течение полугода.

— Про оплату забудьте, возможно, без вашей помощи не было бы ничего. Ваше занятие, как я уже сказал, приносит нам немалую пользу, если для более эффективной работы вам нужно хорошее оружие, мы его вам дадим. Но учтите, очень скоро ваша монополия на походы в Пустоши будет безжалостно подорвана, Север будет сам отправлять туда экспедиции, в которых вы сможете принять самое активное участие в качестве проводников и инструкторов. За это тоже будут платить, пусть и не так много.

— А что вы вообще рассчитываете получать оттуда? — заинтересованно спросил Ханс.

— Информацию. Образцы технологий. И лишь в последнюю очередь — материалы, которые сейчас пока не способны производить. Как вы знаете, далеко не все механизмы рассыпались в пыль от времени, некоторые можно скопировать, а какие-то даже исправны до сих пор.

— Я вас понял, — кивнул Ханс, — когда уже будет можно забрать стволы?

— Хоть сейчас, — ответил ему Гжиба.

Тут их плодотворный диалог был прерван кем-то из замов нового мэра, который просунул в дверь голову и что-то проговорил. Мэр подошёл поближе и задал несколько вопросов, говорили они тихо, ходокам не удалось ничего разобрать, но, судя по изменившемуся выражению лица, вести были тревожными. Отправив помощника, мэр уселся на своё место и, немного подумав, обрисовал сложившуюся ситуацию:

— Поступили новые сведения, подозреваю, вам придётся здесь немного задержаться.

— Кого нужно убить? — Ник не стал тянуть кота за гениталии.

Ситуация была ясна. Всех сбежавших хранителей с остатками гвардейцев удалось отследить. Потайные пути вывели их в одно место. Это был даже не город, а просто железнодорожный узел у самой южной границы цивилизованных земель. Население там было в пару сотен человек, нужных для обслуживания пути. Но там тоже был телеграф, по которому местные, уже знающие о событиях в стране, успели сообщить. Теперь городок захвачен и обстановка там неизвестна. Но и это ещё не всё, прибывшие с южных окраин торговцы сообщили о неспокойной обстановке в сельскохозяйственных регионах, что, понятно, всерьёз обеспокоило ходоков, которым предстояло пробираться на самый юг, да ещё с опасным грузом. Пока же предстояло помочь местным разобраться с недобитым врагом.

— Поймите меня правильно, я вовсе не пытаюсь бросить вас в пекло, — объяснял им мэр, — просто ваша подготовка может нам пригодиться. От вас даже не требуется участия в бою, только руководство, нет, не руководство, руководить там есть кому, просто давайте советы командующему.

— Давайте сделаем всё быстро, — усталым голосом предложил Ханс, — нам очень нужно на Юг, не хочется пробиваться туда с боем.

— Думаю, уложимся в три дня, — заверил их мэр.

На следующий день, когда только начало вставать солнце, оба ходока вылезли из поезда, который остановился в голой степи. Вместе с ними выгрузились и ополченцы, числом около роты, человек сто двадцать. Ханс отметил, что большинство вооружены нарезными штуцерами под унитарный патрон, которых произвели, как оказалось, довольно много. Хотя, качество оружия компенсировалось отсутствием должной выучки у личного состава. Легко им точно не будет.

В целом, для штурма небольшого городка набралось почти четыре сотни штыков, усиленные "пулемётным" взводом, который получил трофейные автоматы. В целом, таких сил вполне бы хватило, чтобы держать оборону на участке в километр, ну, или штурмовать такой участок. Но впереди их ждало другое. Хранителей в мире оставалось четверо. Гвардейцев, по общим прикидкам, насчитывалось чуть менее сотни, но это обученные убивать бойцы, с автоматами и пулемётами, сидящие в каменных зданиях, где, к тому же, присутствует пара сотен гражданских, которых желательно бы сохранить. Последний фактор более всего осложнял предстоящий штурм городка.

Постепенно прибывали новые силы, город был взят в плотное кольцо. Инженеры за короткое время смогли сварганить нечто, вроде артиллерии, мортиры, калибром миллиметров сто, отдалённо похожие на миномёты, заряжались они по старинке, порох, пыж, снаряд. Снаряды были с начинкой из динамита, что заставляло считать их грозным оружием. Вот только снарядов было всего полсотни на семь орудий, и никаких приборов для наведения не имелось, стрелять можно было только в ту сторону. Естественно, никто не собирался применять их по городу, орудия расставили так, чтобы прикрывать дороги, ведущие в город и обратно.

К исходу второго дня командующий собрал на совет командиров рот, естественно, слово было предоставлено Хансу и Нику.

— Какие у вас соображения насчёт предстоящего штурма города?

— Самые простые, — не задумываясь, ответил Ник, — с рассветом группа бойцов в пару сотен начинает атаковать на любом участке. Советую, однако, на южном, там складки местности позволяют подобраться незамеченными до расстояния в полсотни шагов от крайнего дома.

— Продолжайте, — удовлетворённо кивнул командующий, — что делать остальным?

— Остальные, используя пулемёты и вообще, любое нарезное оружие, начинают стрелять с оборудованных позиций, пытаясь задавить вражеские огневые точки. В идеале, они прижмут противника к земле, после чего отряд, идущий в наступление, подойдёт на близкую дистанцию и закидает его гранатами. У меня всё.

— Что насчёт жертв среди гражданских?

— В любой войне есть жертвы, — спокойно ответил Ник, — мы не знаем, где ни, чем заняты, живы ли вообще. Но у нас есть задача выбить противника. Это мы и сделаем, а потом посчитаем жертвы.

— Что же, — командующий пожал плечами, — другого плана у нас всё равно нет. Поэтому, так и поступим.

Бойцов в маневренную группу ходоки отбирали лично. Тех, кто физически силён и вынослив, тех, кто лучше умеет стрелять, никаких испытаний, понятно, не проводили, но ясно было и так, что у бойца дружины, который хоть раз в два месяца упражнялся в стрельбе шансов попасть больше. Каждому выдали автомат (всем не хватило, но пятьдесят автоматчиков в группе было), плюс каждому была выданы три-четыре гранаты, достаточно примитивные, динамитная шашка с фитилём, облепленная рубленой проволокой, но для этой ситуации и они будут большим подспорьем.

Огневая группа получила шесть трофейных пулемётов (всего их было семь, но один забрал себе Ник, намереваясь с ним пойти в атаку). Пулемётчиков врыли в землю за одну ночь, растолковав, где у противника могут быть огневые точки. Ориентироваться будут по вспышкам, в стрельбе все шестеро показывали неплохие результаты, можно было надеяться, что в окно с расстояния в двести метров они попадут. Чуть ближе вкопали солдат с винтовками, задача та же, что и у пулемётчиков, то есть, стрелять без остановки в стреляющего противника. Маскировкой особо не заморачивались, враг точно уже знает об их присутствии, а если начнёт стрелять в ответ, то отвлечётся от обстрела маневренной группы.

С маневренной группой были проведены занятия, выбрав неподалёку участок с похожей местностью, Ник учил их двигаться перебежками с последующим залеганием, простая наука, учат этому солдат любой армии мира, но вот тот, кто никогда этим не занимался, под огнём обязательно растеряется, допустить этого нельзя.

Понятно, что подготовка штурма должна быть продумана гораздо тщательнее, вот только времени нет, начальство торопит, противник какую-то гадость выдумывает, а более всего, самому надоело тут торчать.

Естественно, что в ночь перед атакой, никто из бойцов не сомкнул глаз, Ник и сам был возбуждён, хотя и старался изображать спокойствие. Завтра пойдут в атаку и многие из неё не вернутся, на этом фоне сон как-то не шёл, организм справедливо полагал, что в могиле выспится. Но, нужно отдать этим людям должное, откровенных трусов ходок тоже не встретил, все знали, на что идут и ни один не отказался. Идея самопожертвования на благо общества оказалась крепко вбита им в головы, а теперь обернулась против тех, кто её им привил.

Когда первые лучи солнца осветили горизонт, вся группа сосредоточилась на узком участке. Две сотни человек собрались сейчас довольно компактной группой, чтобы дальше рассыпаться редкой цепью. В голове у Ника проносились такие несбыточные мечты, как артподготовка, действия на бронетранспортёрах, поддержка танков. Мечтать, как говорится, не вредно. Есть только то, что есть, то есть две сотни новобранцев, не умеющих ничего. А с ними он, ходок, умеющий убивать монстров, собирать хабар и пятнадцать лет назад отслуживший два года в мотострелковых войсках. Негусто. Конечно, там, в крайних домах, засели тоже не спецназовцы. Отменная подготовка гвардейцев была таковой только на фоне необученных новобранцев, сам Ник вполне взялся бы штурмовать их одной ротой обычных бойцов российской армии, каким когда-то был сам.

Мысли ни о чём стали утомлять, а время подходило. Ходок нежно погладил пулемёт. Хорошая игрушка, более, чем наполовину состоящая из твёрдого чёрного пластика, отдалённо напоминавшая внешне американскую М-16, с длинным стволом, сошками и барабаном на сто патронов. Запасные барабаны он повесил на пояс справа и слева так, чтобы не мешали бегать. Пора. Он оттянул назад рукоять затвора, отпустил её, услышав сочный щелчок, набрал воздуха в грудь и выдохнул:

— Пошли.

Никаких атак в полный рост, никаких криков "Ура!", чем позже их обнаружат, тем больше у них шансов. Плотная человеческая масса постепенно рассредоточивалась по большой территории, теперь это уже не такая лёгкая добыча для вражеских пулемётов. Все молчат и шагают, изредка переходя на бег. В глаза им лучше не смотреть, нечего там в этих глазах высматривать. Нет там ничего, кроме ужаса животного. Вот только, ужас этот не мешает людям ногами перебирать и оружие в руках держать.

Ещё метр, ещё. Нервы на пределе, люди идут едва не на четвереньках, осталось совсем немного. Ник уже начал надеяться, что вражеские стрелки проспали службу и теперь они просто ворвутся в город.

Оставалось ещё метров семьдесят, когда из окна крайнего дома ударил пулемёт, четверо бойцов с левого фланга упали замертво, но остальные без всякой команды ринулись вперёд. Вчерашний короткий урок всё же пошёл на пользу, нельзя бегать быстрее пули, но можно опередить поворот ствола. Группа в пятнадцать человек поднялась и, пробежав метров пятнадцать, упала, враг успел повернуть ствол и дать очередь, поднимутся далеко не все. Но и свои стрелки не дремали, сзади раздалась натуральная канонада, среди которой нельзя было различить отдельные выстрелы, большое окно, где располагалась пулемётная точка, взорвалось облаком кирпичной крошки, пулемётчик, стрелявший фронтально, моментально заглох и через секунду выпал вперёд вместе с пулемётом.

Но был и второй, он оказался умнее, вёл огонь под углом, оставаясь за кирпичной стеной неуязвимым для стрелков огневой группы. Пока он доставал со своей позиции только левый фланг наступающих, но скоро они подойдут поближе и полностью полягут.

В очередной раз поднялась группа, в которой был сам Ник. Поднялся и он сам, вот только побежал не вперёд, а влево, отбежав шагов на двадцать. Распластавшись на твёрдой холодной земле, он, пытаясь восстановить дыхание, поставил пулемёт на сошки. Врага он видит, конечно, не самого врага, только черноту за окном, где даже силуэт угадать сложно, но точно знает, что он там. Эту-то черноту он и ловил сейчас в прицел.

Враг его тоже видит, но он занят наступающей пехотой, ему некогда высматривать одинокого пулемётчика позади них, ещё секунда и толпа людей окажется в прицеле. Но Ник выстрелил первым, кучность у пулемёта была замечательная, почти все пули из длинной, патронов на пятнадцать, очереди, ушли в оконный проём. Пулемётчик успел нажать на спуск, но те два выстрела, что успела сделать его мёртвая рука, никому уже не навредили.

Есть! Полетели первые гранаты, дымящиеся предметы влетели в оба окна крайнего дома, через пару секунд раздались два синхронных взрыва, от которых Ник оглох окончательно, перестарались с зарядом инженеры, хватило бы вдвое меньшего. Частично даже стену вынесло, обдав пехоту кирпичными осколками, квадратный прежде оконный проём теперь стал почти круглым. Зато там гарантированно не осталось врагов. Ник просто слезу смахнул от умиления, когда один из солдат, нагнулся у стены, а двое других, с разбега запрыгнув ему на спину, поднялись на второй этаж. Растут ребята. С других позиций бежала подмога, но расстояние между домами прекрасно простреливалось, добегут немногие, а этот дом уже захвачен и сам стал огневой точкой. Развернув группу из двух десятков солдат, он скомандовал им ползком двигаться влево.

А на улице уже начали рваться снаряды, это Ханс, наплевав на все ограничения, ударил по городу. Вдоль центральной улицы вспухли дымные грибы разрывов. Вряд ли они кого-то убили, но паники добавили точно. А из окон захваченного дома уже вовсю лупили автоматы, патронов никто не жалел, на один бой точно хватит.

А Ник со своей командой подползал к следующему дому, куда, как он видел, точно зашла группа автоматчиков, человек на восемь. Даже если они сейчас откроют огонь, будет поздно, слишком близко подползла группа к стене, мёртвая зона. Ник знаками (слов бы всё равно никто не услышал) объяснил двум солдатам, что нужно бросить гранаты в окна, сперва в нижнее, потом в верхнее. Зажигательный состав на простеньких запалах воспламенился от трения, фитиль, рассчитанный на пять секунд, горел уже две секунды, для надёжности, чтобы не успели выкинуть, после чего гранаты, являющие собой хаотичное нагромождение кусков металла, синхронно влетели в окно первого этажа.

Заткнуть уши, открыть рот, всё это знал Ник, знали и солдаты, да только поможет ли, когда рядом с тобой взрывается едва ли не килограмм динамита, отделённый только толстой кирпичной стеной. Нику показалось, что сама кирпичная стена изо всех сил лягнула его в бок. Так сильно, что мозг, казалось, превратился в кисель и вот-вот потечёт из ушей. На несколько секунд их заволокла кирпичная пыль, а когда она рассеялась, ходок попытался встать на ноги, но почти сразу упал. При этом он успел увидеть, как рушится перекрытие между этажами, больше гранат не нужно.

Больше ничего полезного Ник не совершил, просто залёг на углу разбитого дома и стрелял из пулемёта, когда было в кого стрелять. Изредка даже в кого-то попадал, несмотря на то, что окружающий мир плыл перед глазами, пошатывался, грозил перевернуться, но н стабильно направлял раздвоившуюся мушку на раздвоившихся врагов. Когда диск опустел, он откатился за стену, сумел вынуть пустой, но следующий уже вставить не смог. Накатила тошнота, он попытался блевать, но в желудке не было даже воды. Ещё секунд пять он беспомощно тыкал диском в пулемёт, не понимая, отчего он никак не хочет становиться на место, потом, напрягшись, разглядел, что вставляет его задом наперёд, то есть, пулями к прикладу. Развернув правильно, он попытался вставить, но тут близкий разрыв окончательно погасил сознание. Как ни странно, но к нему вернулся слух, перестав видеть окружающий мир, он ещё какое-то время его слышал, отдельные выстрелы, свист пуль, противное цоканье их о камень, крики и команды. Впрочем, вполне возможно, что всё это раздавалось только в его голове. А скоро прекратилось и это...

Очнулся он уже на закате, было ещё светло, боковым зрением он видел, как вокруг что-то происходило, но сам повернуться не мог, что-то мешало, пришлось так и лежать на спине, глядя в небо. Попытка пошевелиться ничего не дала, удалось пошевелить только глазами, да ещё языком, который подтвердил, что во рту пересохло. Скосив глаза вправо, он разглядел какую-то тёмную фигуру. Постепенно различил тёмный тулуп и седую шевелюру. Ханс.

Увидев, что Ник проснулся, Ханс пододвинулся к нему и начал что-то говорить. То есть, для Ника он просто шевелил губами, звука не было. В голове стоял монотонный звон. Закрыв глаза на несколько секунд, он поднял руку (получилось!) и прикоснулся к своей голове. Нащупал лоб, висок, правое ухо и потёки запёкшейся крови от уха до самой груди. Понятно. Что же, могло быть и хуже, так у него точно осталась голова и правая рука. Остальное тело пока под вопросом. Ханс, поняв, что общаться вербально они пока не смогут, достал из кармана карандаш и клочок бумаги. Через несколько секунд Ник уже пытался различить расплывавшиеся перед глазами буквы, наконец, ему это удалось.

"Мы победили, враги мертвы, тебя контузило, лежи и не шевелись, скоро поправишься".

Ник снова закрыл глаза, скоро он почувствовал, как его положили на носилки, подняли и куда-то понесли. Он ещё хотел сказать, что нести нужно головой вперёд, а не ногами, но сил говорить не было, к тому же ходок начал сомневаться в вопросе направления движения. А ещё через некоторое время он снова отключился.

Глава шестнадцатая

Восстановление заняло почти десять дней, не то, чтобы Ник за это время поправился, но, по крайней мере, начал самостоятельно вставать и добираться хотя бы до туалета, начал слышать, пусть и плохо, словно в ушах была вата. Звон в голове прекратился уже через два дня, тогда же перестала течь кровь из ушей. Никаких других повреждений, кроме сильнейшей контузии у него не было, если не считать нескольких царапин от битого кирпича.

В первые же дни после пробуждения, Ханс, который не отходил от его постели, рассказал о том, чем закончился бой. Захватив крайние дома, солдаты начали наступление дальше, причём, как ни странно, но своим пулемётом сам Ник очень даже неплохо прикрыл их рывок вперёд. Ник этот момент помнил плохо, но в душе был рад. Ситуация складывалась не в пользу гвардейцев. Тогда оставшиеся хранители с десятком своих боевиков, вывели несколько женщин, захваченных здесь же, и, прикрываясь живым щитом, добрались до паровоза с одним вагоном, солдаты не стреляли, чтобы не попасть в заложников, и у них получилось погрузиться и выехать за пределы города. Отъехав подальше, они сбросили заложников, чтобы те не занимали место и собрались уехать.

У них бы всё получилось, вот только они не учли, что железнодорожный путь, по которому они двинулись, и который должен был без помех увести их за тысячу километров (если бы хватило топлива), оказался разобран в трёх километрах от станции. Паровоз остановился, а два десятка стрелков, засевших в округе, не позволили им выйти и сбежать в пешем порядке. Очень скоро на место прибыла рота бойцов и расстреляла паровоз и вагоны из орудий. При этом погибли все, кто там был, включая машиниста, помощника и кочегара, но, как уже было сказано, в любой войне есть жертвы. Всего погибло двадцать восемь солдат, ещё шесть умерли от ран, ещё сорок четыре были ранены и контужены. Со стороны противника погибли все. В плен никто не сдался, да им особо и не предлагали.

Вот такие вещи произошли, пока он спал. Сейчас в микрогосударстве утрясают вопросы административного управления, но уже и так понятно, что хаоса и гражданской войны не будет. Здесь. Насчёт сельских территорий никто ничего обещать не мог, там постепенно начиналась махновщина. Разве что, церковь иногда могла помирить враждующие стороны. Кстати о церкви. Патриарх оперативно выразил солидарность с восставшими, выдал на расправу (условно, их просто изолировали), нескольких иерархов, которые активно сотрудничали с хранителями, после чего призвал паству к порядку и соблюдению законов.

Бардак на южных территориях, был ходокам невыгоден. То есть, сами-то они смогут за себя постоять, но вот нормальной торговли уже не выйдет. Торговцы всегда остро чуют социальную напряжённость, а собственная шкура всегда ценнее любой торговой выгоды. Ну, и самое главное. Им двоим предстоит проехать на самый юг по территории, охваченной беспорядками, причём, не на танке, или бронемашине, а на конном экипаже, который выводится из строя одним точным (и даже неточным, лошадь — цель крупная) выстрелом. Даже с пулемётом в руках ничего не выйдет, сами они прорвутся, а куча оружия достанется отморозкам. Перспективы безрадостные.

Впрочем, эта проблема касается не только их, но и власти Севера, тут вроде бы есть какие-то хлебные запасы, но они не бесконечны, поэтому нужно восстанавливать поставки хлеба из деревни, а как это сделать, если там стреляют? Отсюда следует неизбежный вывод, что придётся направлять военные экспедиции в деревню, наводить порядок и возобновлять практику хлебозакупок. Но это была проблема будущего, сначала нужно, как минимум, поставить Ника на ноги.

Ещё через две недели, когда зима уже потихоньку начала отпускать, даже снег большей частью растаял, Ник заявил, что он в порядке и пора им отправляться домой. Понятно, что дом для ходока — понятие условное, что нет такого места на земле, которое он мог бы с полным правом называть своим домом. Трактир Юзефа, разве что.

Перед отъездом следовало обсудить с местными властями обстоятельства. Заведовать связью городов с ходоками вызвался всё тот же Юлий Гжиба, к нему-то и отправились в один февральский день на приём оба ходока. Мэр города и член совета правителей, принял их радушно, усадил за стол и предложил рассказывать, зачем пожаловали?

— Мы собираемся возвращаться к себе, — объяснил Ханс, — но там сейчас неспокойно, как можно обезопасить путь на юг?

— Вы правы, — не стал спорить мэр, — там действительно неспокойно. Сейчас я вам покажу.

Он достал из ящика стола большую карту, на которой отчётливо были нарисованы южные селения и городки. Глаз опытных людей зацепился за изображение пустошей, пусть не так подробно, но достаточно близко к правде, более того, каждая группа руин здесь имела своё название. Надо полагать, карта эта была составлена ещё до того, как руины окончательно обезлюдели.

— Вот, смотрите, — Гжиба провёл пальцем по извилистой линии, обозначавшей дорогу, — путей здесь несколько, можно пойти вот здесь, северный участок относительно спокойный, более того, там уже стоит небольшой гарнизон из наших солдат. Всего сорок человек, но этого достаточно, чтобы остудить горячие головы.

— А дальше? — спросил Ханс, внимательно наблюдавший за движением пальца мэра.

— А вот дальше, — палец спустился дальше на юг, — дальше нашей власти нет, более того, здесь сразу два уезда схватились насмерть, а объехать их никак не получится, поскольку именно здесь находится единственный мост через реку Глинистую, знаете такую?

— Знаю, — кивнул Ханс, — короче, понятно, вдвоём, да верхом на лошадях, да с оружием, мы проберёмся везде, а вот на повозке нам хода нет. Это вы хотите сказать?

— Не стоит делать таких поспешных выводов, — успокоил его мэр, — путь для повозки тоже найдётся. Смотрите.

Палец переместился дальше на запад, показывая на другой путь.

— Здесь ситуация строго обратная. Северные уезды восстали, даже, кажется, вынашивают планы нападения на города, вот только людей для этого нет, да и стволов маловато. А к югу от них, вот от этого поворота, наоборот, относительно спокойно, есть некоторые конфликты, но выливаются они, максимум, в драки стенка на стенку, за оружие пока никто не брался.

— Это, конечно, лучше, но что вы предлагаете делать?

— Предлагаю выделить вам сопровождение из полусотни солдат с одним пулемётом, они проводят вас вот сюда, а дальше вы уже благополучно доберётесь своим ходом.

— Идея заманчивая, — высказался Ник.

— Никакая другая нас всё равно не устроит, — добавил Ханс, — это тоже опасно, но ехать как-то нужно.

— На том и решим, — подвёл итог Гжиба, — от вас требуется только собрать вещи и проконтролировать погрузку. Предлагаю сделать это сегодня вечером, а завтра утром отправиться в путь.

— Идёт, — решительно выдохнул Ханс, — где карета?

— Вас проводят, — улыбнулся им Гжиба.

Сборы не заняли много времени, оба ходока брали с собой минимум вещей, разве что, запас еды положили солидный, не было ни малейшего желания останавливаться на постоялых дворах. Взяли и овса для лошадей, но основной груз составляло оружие.

Сорок двуствольных штуцеров, которые тут уже запустили в массовое производство, хотя Ханс уверял, что эта модель — проходная, нужно скорее переходить к магазинной винтовке и станковому пулемёту с водяным охлаждением ствола. Но это их дело, скоро на всех территориях будет наведён порядок, а после этого оружие снова понадобится только полиции, ходокам и охотникам. К ним прилагалось семь тысяч патронов.

Туда же загрузили шесть автоматов (Ник сам отбирал наименее изношенные экземпляры), два пулемёта, четыре пистолета и почти пять тысяч патронов. А сверху почти сто килограмм динамита. Арсенал, который позволит ходокам отбиться от любых местных "махновцев", не смотря на свою малочисленность.

Нужно ли говорить, что для пассажиров в повозке осталось совсем мало места, да ещё кучер, стать которым вызвался добровольно один из тех торговцев, что регулярно ездят на юг. Его привлекла возможность безопасной поездки с вооружённой охраной, за которую не нужно платить.

Солдаты сопровождения представляли собой кавалерию драгунского типа, то есть, посаженную на коней пехоту и винтовками и даже одним пулемётом, который в сочетании с ещё двумя, с которыми ходоки собирались всю дорогу не расставаться, послужит достаточным аргументом в любом споре с местными.

Повозка, запряжённая четвёркой битюгов, выехала на рассвете, кавалькада сопровождения присоединилась уже за чертой города. Поездка началась. Дороги, которые, чем дальше от северных городов, тем реже чинили, казалось, сплошь состояли из одних только ухабов, подтаявший снег добавил жидкой грязи. По этой причине ходокам, сидевшим в экипаже, было не более комфортно, чем всадникам охраны.

Первые три посёлка миновали спокойно, наличие вооружённой охраны быстро охлаждало пыл потенциальных разбойников. Но и без нападений видно было, что в этих местах что-то не так. Крестьяне, которые, пусть и не любили ходоков, но к торговцам были настроены дружелюбно, теперь даже не показывались на центральных улицах. Из-за высоких дощатых заборов их провожали злые взгляды. Просто поразительно, как мало нужно людям, чтобы пуститься во все тяжкие, всего-то ослабла рука государства, которую раньше никто особо и не ощущал. Кто-то вспомнил старые счёты к соседям, кому-то понравилась мошна проезжающего мимо торговца, кто-то просто решил брать деньгу за проезд по своей земле. Очень быстро все сообразили, что если в руках есть оружие, то в жизни своей можно многое изменить. Винтовка рождает власть. Теперь, когда в городах окончательно установилась новая власть, можно было надеяться, что постепенно порядок наведут и здесь, учредив нечто, вроде постоянной полиции. Вот только будет это не сегодня и даже не завтра.

О том, чтобы остановиться на ночлег в каком-то из посёлков, не могло быть и речи. У командира стрелков имелся чёткий приказ доставить груз и пассажиров в нужную точку на карте, а до того желательно было вообще нигде не задерживаться. Понятно, что подобное неосуществимо уже хотя бы потому, что до границы условно безопасных мест три дня хода, а лошади, которым на приказ глубоко плевать, должны есть, пить и отдыхать.

Подходящий случай представился, когда они въехали в один довольно крупный городок, названия которого ходоки не разглядели. Здесь, по крайней мере, внешне, всё было спокойно. Работали мастерские и магазины, на улице играли дети, а главное, во взглядах людей не видно было злобы и алчности. Нужно было что-то решать, поскольку до ночи оставалось, от силы, полчаса. Командир стрелков подъехал к экипажу и предложил остановиться. Кучер дёрнул вожжи на себя.

— Господа ходоки, — негромко обратился он, видимо, не желая афишировать профессию охраняемых, — скоро ночь, предлагаю остановиться. Лошади устали, люди тоже. Правьте на постоялый двор.

— Там все не поместятся, — заметил Ник.

— Нам и не нужно всем, — спокойно ответил командир, — главное — накормить коней и дать им отдых, а люди разместятся там, где найдут.

— Только не разбредайтесь, — напомнил им Ханс, спрыгивая на землю, — не хотелось бы найти утром солдата с вилами в груди.

Сами они комфорт любили и кое-какими денежными средствами располагали, а потому прошли в помещение харчевни, оставив экипаж под окном, торговец, немолодой худощавый мужик с пышными усами, который представился, как Харитон, отправился за ними. Когда солидные гости уселись за столик, к ним сразу подскочил хозяин и поинтересовался их желаниями. Желание было одно, поесть. С деньгами это вполне осуществимо.

На столе быстро появились разнообразные закуски, а вот графин с какой-то настойкой Ханс велел унести, заменив на травяной чай, не время сейчас пьянствовать. Стоит ли говорить, что под пальто у каждого ходока было по два пистолета, которые они могли достать за пару секунд. Ужин проходил нервно.

— Не нравится мне здесь, — проговорил с набитым ртом Харитон, — поганое место.

— Да ты, прямо, открытие сделал, — усмехнулся Ханс, — сам догадался, или кто-то подсказал?

— Да и в сравнении с предыдущими селениями, — напомнил Ник, — здесь относительно спокойно.

— Здесь, да, спокойно, — не унимался барыга, — вот только для своих, а что с чужаками? Не знаю, как вы, а я отлично видел, как хозяин этого заведения, приняв заказ, вызвал какого-то паренька и что-то ему продиктовал. А тот потом побежал, вот только не на кухню, а на улицу.

— Что с нашими лошадьми? — спросил Ханс, подозрительно глядя в окно. Сами они могли почти никого не бояться, два пулемёта позволят им пройти пешком в место постоянной дислокации через все недружественные деревни. Но было у них слабое место — груз. Повозка, набитая ценнейшими по нынешним временам предметами. Если местные пронюхают о том, что на самом деле перевозят три респектабельных господина с подозрительно многочисленной охраной, то очень может быть, что ради охоты на них, местные временно забудут все свои распри. Даже на охрану напасть не побоятся, добыча стоит риска. А потому следовало постоянно быть начеку.

— Думаешь, зря мы тут остановились? — спросил Ник.

— Думаю, — задумчиво проговорил Харитон, — что нужно поесть и валить отсюда, да побыстрее.

— Так ночь ведь, — заметил Ник, — и лошади устали, не говоря уже о людях.

— Люди, — напомнил им Харитон, — в отличие от лошадей, могут обойтись без отдыха, особенно, когда опасность отовсюду.

— Что предлагаешь? — Ник понимал, что торговец говорит дело, вот только расставаться с комфортом не хотелось.

— Сейчас доедим, я пойду в конюшни, попробую коней поменять, хотя бы упряжных. Запрячь тоже дело не минутное, но я справлюсь, привычный, потом нужно солдатам объяснить, чтобы сразу по темноте снимались. К утру уже далеко будем, лошадям отдых потом дадим, когда безопасно будет.

Так и решили, когда ужин закончился, торговец выскочил из-за стола и направился к выходу. За окном становилось всё темнее, по-хорошему, там фонарь должны зажечь, но вот не зажигают. Да и в округе всё темно, что тоже подозрительно. В самый раз, чтобы банда подкралась на максимально близкое расстояние и напала с такой скоростью, что они и выстрелить не успеют. В банде не может быть много людей, с полсотни максимум, больше не получится от работы оторвать, да и стволов не напасёшься, здесь не Север, своего производства нет. Значит, только фактор внезапности. В идеале, вообще спящих перерезать.

Ханс отправился к командиру стрелков, а Ник пока расслабленно откинулся на спинку стула, отсчитывая деньги на ладони. Хозяин вертелся за стойкой. Вроде, всё обычно, мужик, как мужик, борода с проседью, одет тепло, даже валенки на ногах, чем-то Юзефа напоминает, вот только с радушием переигрывает, подобострастная улыбка на лице застыла, не станет ни один трактирщик посторонних людей так встречать, явно бдительность усыпить хочет.

А Харитон, тем временем, занимался делом. К повозке он подвёл четверых коней, с виду, тех же самых, новых получить не вышло, а затем, в компании молодого конюха, начал споро запрягать их. Ник высыпал на стол горсть серебра, определённо превышающую стоимость съеденного, после чего начал медленно подниматься со стула. Но, стоило ему сделать шаг в сторону выхода, как трактирщик моментально оказался рядом, словно телепортировался из-за стойки, и взял его за рукав.

— Куда же вы, уважаемый господин? — хозяин заведения тараторил, как заведённый. — Ночь на дворе, а мы вам номер приготовили, на втором этаже, чистый, удобный, бельё свежее, постель мягкая, а если захотите, найдётся, кому её для вас согреть.

— Спасибо, но мне пора, — Ник двинулся к выходу, нащупывая за поясом рукоятку пистолета.

Стоило Нику выйти на крыльцо, как хватка трактирщика на его рукаве стала железной.

— Я настаиваю, — изменившимся голосом проговорил он, давая понять, что шутки кончились.

— Я понял, — тихо проговорил Ник, он, действительно, всё уже понял, вопрос теперь был только во времени, которое так настойчиво тянул трактирщик.

Ходок резко обернулся. От удара локтем в солнечное сплетение, трактирщик сложился пополам, да так неудачно, что попал переносицей прямо на подставленное колено Ника. Готов. Бесчувственное тело мешком свалилось на крыльце, по чистым скоблёным доскам растекалась лужа чёрной крови.

А лошади были уже готовы, Харитон запрыгнул на повозку и начал выезжать со двора на дорогу.

— Я поднял людей, — с этими словами, вышедший из-за угла Ханс был атакован двумя крепкими парнями, которые решили хоть как-то задержать приезжих, не дав им соединиться с охраной.

Ханс, в отличие от Ника, был уже далеко не молод, да и, поскольку в прошлой своей жизни был интеллигентом, драться умел плохо. Но это и не требовалось, ведь стрелять он умел хорошо. Два выстрела свалили местных наповал, а Ханс, освободившись от мгновенно разжавшихся рук, запрыгнул в повозку, где уже сидел Ник.

Нормально выехать из города мешала темнота, кроме того, тяжёлая повозка, запряжённая четвёркой лошадей, испытывала большие проблемы с маневренностью. Наконец, после десяти минут стараний, они выехали на дорогу и взяли курс на юг. Раздавшийся стук копыт заставил ходоков выставить пулемётные стволы вправо и влево, но тревога оказалась напрасной. Впереди других ехал командир стрелков, который держал в руках фонарь, что было весьма разумно. В темноте велика вероятность дружественного огня.

— Сюда движется большой конный отряд, человек на шестьдесят, а то и больше, — объявил он, приблизившись к экипажу, — нужно уходить.

— Откуда это известно? — спросил Ханс.

— Расспросили местных, — туманно ответил офицер.

— А мы сможем уйти? — подозрительно спросил Ник, — их много, на свежих конях, знают местность, а нас тормозит тяжёлая повозка.

— Что предлагаешь? — спросил Ханс, хотя, разумеется, всё уже понял.

— Их шестьдесят человек, у нас три пулемёта, думаю, убегать — не самая хорошая идея.

— Ты прав, — со вздохом сказал Ханс, убивать такую массу людей ему не хотелось, но и выхода другого не было. Гуманизм — не то чувство, которым следует руководствоваться в подобных ситуациях, что он только что сам продемонстрировал.

— Откуда они появятся? — спросил Ник у командира.

Тот молча указал на север.

Они отвели коней подальше, посадив в засаду солдат с винтовками, чтобы охраняли тыл, а сами ходоки и один пулемётчик залегли у дороги, взяв на прицел выезд из городка. Место выбрали отлично, дорога просматривалась, как на ладони, вот только ночная темнота всё портила, половинка луны в небе светила совсем тускло. Придётся стрелять, ориентируясь больше на слух, чем на зрение. Слух не подвёл, скоро раздался стук множества копыт, а потом банда в полном составе подъехала к зданию трактира.

Как оказалось, нападавшие сами облегчили им задачу. Им тоже не хотелось передвигаться в полной темноте, ломая ноги коням, а потому каждый второй держал в руке фонарь, который, хоть и слабо, но рассеивал ночной мрак.

— Приготовиться, — негромко сказал Ник, — огонь открывать, когда отойдут от здания.

Один из конных, надо полагать, главный, проворно спрыгнул с седла, подошёл к лежавшему трактирщику, который по-прежнему не подавал признаков жизни, попытался его поднять, но, не преуспев в этом, просто бросил тело. Он раскрыл дверь внутрь и что-то громко спросил, удовлетворившись ответом, снова вскочил на коня и скомандовал в погоню. Конная лава, насчитывающая несколько десятков всадников с ружьями, дружно развернулась и бросилась в погоню. Вот только проехать им удалось не больше ста метров.

Три пулемёта дружно ударившие с трёх точек (Ник даже в полный рост встал, чтобы стрелять по верху), произвели настоящее опустошение в первых рядах, а задние в это время, начали разворачивать перепуганных коней. Пули разили безотказно, люди и кони падали в одну общую кучу, некоторые успевали выстрелить, но толку не было, попасть на скаку затруднительно, даже по хорошо видимой вспышке. Вопрос о победе над пришлыми уже не стоял, оставшаяся часть бандитов, около четверти, пыталась спастись бегством, но и это получилось плохо, их было видно, разбитые пулями фонари кое-где вызвали небольшие возгорания, которые и подсветили цель. Длинные очереди прошла по спинам, свалив последних.

— Вот теперь уходим, — скомандовал Ник, забрасывая горячий пулемёт за спину, — думаю, погони не будет.

Развернувшись, они направились к отряду стрелков, те внимательно следили за боем и были сильно впечатлены. Они уже были знакомы с автоматическим оружием, но впервые так наглядно оценили его эффективность.

Вся процессия, тронулась в путь. Впереди, ничего уже не боясь, двигались двое солдат с фонарями, освещая дорогу и выполняя функцию маяка для остальных. Пока всё складывалось в их пользу.

Глава семнадцатая

Настал оговоренный момент, когда условно опасные земли были условно пройдены, а дальше начинались условно безопасные. Здесь им предстояло расстаться с отрядом сопровождения и побиваться дальше, рассчитывая исключительно на свои скромные силы. В последние два дня их никто не тревожил, желающих нападать на большой, хорошо вооружённый отряд больше не нашлось. Тем не менее, с учётом печального опыта, в городках и посёлках они более не останавливались, кроме, разве что, пары случаев, когда купили у селян овёс для лошадей. Предпочитали отдыхать в чистом поле, не так комфортно, зато безопасно.

Теперь, душевно попрощавшись с ходоками и Харитоном, вся кавалькада развернулась и, погнав коней рысью, скоро скрылись за поворотом. За последние дни они привыкли к шуму большого отряда, теперь их одинокая карета, стоявшая посреди разбитой дороги, казалась одинокой и беззащитной.

Тем не менее, ехать было нужно, а потому Харитон громко щёлкнул вожжами и прикрикнул на лошадей, которым и так за последнее время досталось. Кормили животных вволю, но отдыхать почти не давали, слишком торопились домой.

Места им теперь попадались пустынные, поля были редкостью и располагались вокруг каких-то совсем замшелых хуторов, где проживали только старики. Дорога стала ещё хуже, промоины от весенних ручьев пересекали её каждые десять-пятнадцать метров, кое-где встречались такие ямы, сто приходилось забирать в сторону и объезжать по целине.

Как бы то ни было, а они всё ближе были к Люшену и, следовательно, к дому. Дорога шла стабильно на юго-восток, а в самом конце упиралась чуть ли не в сам трактир "Глубокая топь". Однообразие окружающего ландшафта, где постоянно чередовались то редкий лес из берёз и осин, то голые поля, ждущие пахоты, начинало потихоньку бесить, но люди здесь собрались спокойные и хладнокровные, а потому созерцали мир с редким спокойствием, не убирая при этом пулемёты с коленей.

Когда снова пошли обитаемые места, они вздохнули с облегчением, здесь действительно было относительно спокойно, народ выглядел более приветливым и, казалось, даже не помышлял о том, чтобы сбиться в банду и начать обирать соседей.

Однако, очень скоро выяснилось, что это не так. То есть, вооружённых банд здесь действительно не было, но и народ оказался отнюдь не спокойным. Так, при въезде в город Сотула, что в одном дне пути от Люшена, Харитон попросил сделать небольшую остановку, ему нужно было по делам заскочить к одному из местных купцов.

— Я ненадолго, — заверил он, — только парой слов перекинусь.

Прихватив небольшой кошель с серебром и какие-то бумаги, он быстро убежал и скрылся за ближайшим поворотом. Ходоки, предоставленные сами себе, вышли размять ноги.

— Подскажите, где здесь можно купить еды? — обратился Ник к проходившей мимо женщине.

Женщина остановилась, смерила его взглядом, потом посмотрела на Ханса, потом — на повозку, потом бросила с ненавистью:

— Нигде! — после чего отвернулась и быстро зашагала по дороге.

— Нас нигде не любят, ты забыл? — улыбнулся Ханс, — мы ведь отродья сатаны, прячем рога под шляпой и целуем козла под хвост.

— А ещё пьём кровь христианских младенцев и занимаемся содомией, — грустно согласился Ник, — вот только она откуда это знает?

— Так об этом на каждом углу говорят, ходоки — это черти с рогами.

— Я не про то, как она узнала, кто мы? У нас на лбу не написано, нас тут никто лично не знает. С тем же успехом мы могли быть торговцами. А торговцев здесь уважают. Раньше уважали.

Тут они увидели Харитона, который почти бежал в их сторону.

— Что-то случилось? — с тревогой спросил Ханс.

— Случилось, ещё как случилось, — пробормотал себе под нос Харитон, запрыгивая в повозку. — Всей торговле моей конец, да и вам не поздоровится. Садитесь уже, чего ждёте?

— Да ты объясни толком, — спросили ходоки хором, но в экипаж всё же залезли, — что тут произошло?

— Какая-то всеобщая истерия, направленная отчего-то на ходоков, а нас тоже к вам причислили, мол, с отродьями дьявольскими дело имеем, мы их сюда привадили, нам и ответ держать, теперь на порог никто не пустит.

— Что за дерьмо? — спросил Ник, — нас и раньше недолюбливали, а теперь-то что изменилось?

— Не знаю, — проворчал Харитон, подгоняя коней, — но среди потока брани уловил, что, мол, священник местный сказал чего-то.

— Начинается, — сквозь зубы прошипел Ханс, — святая инквизиция за нами пожалует, чтобы на костёр определить.

— Как раз инквизиции я не боюсь, подозреваю, это хранителей люди, последний поступивший заказ отрабатывают. Они нам ничего не сделают. Я другого боюсь, если в атаку бабы и дети пойдут, по ним ведь стрелять не станем.

— Запросто, — с печальным видом подтвердил Ханс, — тем более, что хранители и их люди живой щит уже практиковали.

— Короче, — Ник повернулся к Харитону, — гони коней, на месте разберёмся, там, если что, священник нормальный, он мракобесие не жалует.

Торговец внял их пожеланиям и прибавил хода. Немного совсем прибавил, лошади, уставшие сверх всякой меры, и так выдавали максимально возможную скорость.

До Люшена они успели пообедать, поспать, наговориться, поужинать и много чего ещё. В город въезжали ночью, когда кони уже с трудом перебирали ногами. Но это было даже хорошо, смотреть на злые и испуганные лица местных желания не было никакого. Было место, где им всегда будут рады. Харитон тоже, кстати, попросился с ними, опасаясь ночевать где-либо ещё. Остановив повозку у трактира, они вышли и громко постучали в дверь.

Некоторое время ничего не происходило, молчание становилось подозрительным, тем более, что и фонарь над входом отчего-то не горел. Не случилось ли чего? Наконец, за дверью послышался тревожный голос Юзефа:

— Кого там принесло среди ночи?! — голос был, скорее, напуганный, да и сама постановка вопроса была странной. Кто-кто, а ходоки сюда приходили в любое время дня и ночи и всегда находили приют.

— Открывай, Юзеф, это Ханс, — громко сказал ходок в запертую дверь.

— Что-то за дверью щёлкнуло, упал засов, загремела цепь, после чего дверь стала медленно открываться. Странно, никогда Юзеф такого количества замков не держал, всегда обходясь одним простым засовом в петлях.

— Проходите, — трактирщик выглядел скверно, небритый, всклокоченные волосы, опухшее, то ли от пьянства, то ли от недосыпа лицо. В одной руке он держал светильник, а в другой револьвер.

— Здравствуй, Юзеф, — сказал Ник, протискиваясь в дверь следом за Хансом, а за ним прошёл Харитон, — накорми нас чем-нибудь, а потом уже объясни, что в этих местах происходит?

Юзеф тяжело вздохнул, прошёл в глубину помещения, где зажёг ещё два светильника, когда освещение стало приемлемым, он зашёл за стойку и начал доставать продукты. Ничего готового в запасе не оказалось, но вот копчёный свиной окорок и почти свежий ржаной хлеб с квашеной капустой и пивом оказались весьма к месту. Трактирщик быстро собрал на стол, нацедил пива из бочонка в кувшин, разлил на четыре кружки, после чего сам присел за стол с ходоками.

— Рассказывай, — предложил Ник, отхлебнув горьковатую пенистую жидкость из большой глиняной кружки.

— Нечего тут особо рассказывать, — проворчал Юзеф, — с людьми что-то случилось, словно покусал их кто-то. Они и раньше вас не любили, а теперь до истерики дошло, ходоки уже на людях без оружия не показываются, да и всегда по двое ходят, не меньше.

— Чего так?

— Сам не пойму, — Юзеф тоже отхлебнул пива и отрезал ножом кусок окорока, лежавшего в центре стола на огромном блюде, — говорят, какие-то люди пришли и давай народ разжигать. Ходоки у вас живут, дьявольские слуги, младенцев едят, сатане молятся. Чуть ли не каждый день на рынке собрание, да людей всё больше, каждый вспоминает, как у него корова сдохла, сарай сгорел, или капусту черви поели, во всём, конечно, вас винят. Вроде люди, как люди, с вдруг все безумными стали, глаза горят, пена вот-вот пойдёт.

— Странно, — задумчиво проговорил Ханс, — народ здесь тёмный, но откровенных идиотов я раньше не встречал. А что за люди пришли?

— Вроде из соседнего уезда, там кто-то из попов выступал, кричал, что, пока ходоков не изведут, никому житья не будет.

— Уже интересно, а наша церковь что?

— А что наша церковь? — Юзеф удивлённо вскинул брови, — отец Роман, тот всегда нормальным человеком был, он пытался толпу урезонить, но те совсем взбесились, чуть не побили духовную особу, еле в церкви скрылся. А вот Ставр скрыться не успел, его побили так, что четвёртый день у Вольфа лежит, места живого на нём нет.

— А он тут причём? — не понял Ник.

— Да притом же, причём и я, — вступил в разговор Харитон, — мы же с вами торгуем, значит, и душу сатане запродали, непонятно разве? Кой чёрт меня дёрнул с вами поехать? Теперь ведь не выберусь.

— И? Что вы делаете?

— А что нам остаётся? Собирались ведь лагерь в Пустошах делать, вот и делаем? Только ведь хотели сделать так, что там постоянно работать будут и сюда хабар возить, а выходит, что нам туда с концами ехать придётся. Здесь-то точно на вилы поднимут. И трактир сожгут.

— Что уже сделали? — Ханс перешёл к деловым разговорам.

— Да я там не был, — отмахнулся Юзеф, — знаю, что дом подходящий нашли, что склад сделали, еды запасли. Как началось всё, я почти все закрома выгреб и туда отдал. Вроде как с дикарями тамошними договорились, те помогать будут. Вашу повозку тоже туда угоним, пригодится, что за груз в ней?

— Оружие, много оружия, на всех хватит, и патронов запас большой.

— Это хорошо, отбиться можно будет, — Юзеф опустил глаза и в отчаянии сжал кулаки, — как же так? Я ведь думал, что здесь родился, здесь и умру, а теперь и похоронят меня неизвестно где, а ведь на здешнем кладбище жена моя покойная, неужто, вдали от неё лежать буду.

На глаза трактирщика навернулись слёзы. Ханс, как мог, пытался успокоить:

— Не всё так плохо, друг, это всё ненадолго, скоро с Севера городские придут, порядок наведут быстро, глядишь, вернёшься сюда. Чего ты умирать собрался? Тебе лет сколько? Пятидесяти нет ещё, вот и живи спокойно. А за добро не переживай, добро и новое нажить всегда можно.

— Плевать на добро. Мне того, что скопил, хватит, мне и трактир этот без надобности, я его больше для души держал, нравилось мне, а теперь вот... бежать пришлось.

Юзеф встал с места, подошёл к стойке и, перегнувшись за неё, выудил бутыль водки, хотя, насколько знали ходоки, был он всегда трезвенником.

— Пейте, всё равно всё не увезём, аппарат мой там уже.

Разлив водку на четыре стопки, они выпили, а Ник продолжил расспросы:

— Кто из наших вернулся?

— Да все почти, — Юзеф, после выпитой стопки немного приободрился, — я ведь по другим местам весточки разослал, где ходоки бывают, вот и пришли. Кто живы. Семнадцать человек всего, да новых четверо.

— Влад привёл?

— Он. Ему теперь и самому несладко, не только его самого и жену его гонят, а и отцовскую семью тоже, вроде того, что и они с ходоками дело имели.

— Где они?

— Там уже, в Пустошах, всех изгоев на небольшую деревню наберётся. Они бы и рады не уезжать, да их дом уже два раза поджечь пытались, вот и решили не дожидаться.

— Вот и будем жить, там места неплохие, будет деревня с многоэтажными домами, — Ник улыбнулся.

— Что ли, спать пойдём? — предложил Ханс, широко зевнув.

— Постой, — трактирщик потянул носом, — опять.

Вынув из-за пояса револьвер, он снова подошёл к двери, а в помещении ощутимо пахло дымом. Следом встали и ходоки, только Харитон остался на своём месте.

Выскочив на улицу, они обнаружили у боковой стены охапку горящей соломы, а рядом с ней самого поджигателя, молодого парня, который, увидев их окрысился, вынул откуда-то небольшой нож и начал им размахивать, извергая невнятные проклятия, скаля зубы и брызгая слюной.

— Спрячь, — строго сказал Ник, — а то в задницу воткну.

Но парня было не остановить, он, словно камикадзе бросился вперёд, вот только Ханс перехватил руку с ножом, а Ник изо всех сил ударил ногой в живот. Неудавшийся поджигатель сложился пополам. Боль его слегка отрезвила, а вылетевшее дыхание не позволяло кричать.

— Пакуйте, — приказал Ник, когда остальные откидывали и топтали горящую солому, — допросим.

Заломив пленному руки, они потащили его в дом. Там быстро привязали к стулу и сели напротив. Вид их был настолько страшен, что с парня мигом слетела вся бравада и напускная ярость, более того, он, поняв, что серьёзно влип, начал мелко дрожать.

— Я знаю его, — сказал Юзеф, — это Славко, хромого Хилька сын. Ему есть за что ходоков не любить, он к Хелене в женихи набивался, а она к Владу ушла, так ведь?!

Сын неизвестного хромого Хилька, испуганно закивал.

— А теперь расскажи нам, тварь, — страшным голосом проговорил Ник, — кто тебя надоумил трактир поджечь?

— Ходоков все не любят, вы — дьяволы все, вас всех спалить нужно, — завёлся он снова, вот только подобные фразы плохо вязались с испуганным голосом.

— Я тебя не спрашивал, кто мы, я спросил, кто тебя надоумил?

— Отец Иеремия.

— Эка! А это что за фрукт, откуда прибыл, чего ему здесь нужно?

— Из соседней епархии, он нам про вас всё рассказал, глаза нам открыл, мы теперь всё про вас знаем.

— А раньше не знали? — Нику стало смешно.

— Не знали всего, не знали, как вы детей крадёте...

— У кого? — спросил Ханс, — где-то дети пропадали?

— Здесь нет, а вот в соседнем городе пропал ребёнок, а потом нашли его на алтаре заколотого, все потроха наружу, а кровью рожа дьявола нарисована, отец Иеремия всё нам рассказал, мы теперь знаем.

— А ещё что знаете?

— Что вы там, в землях проклятых, сатане поклоняетесь, жертвы приносите, молитесь, а он вас за то наделяет силой дьявольской, да тварей адских на землю призываете, чтобы людей ели и кровь их пили, а ещё один из вас умер, а потом из могилы вылез...

Пленный замолчал, что-то вспоминая, а Ханс спокойно прокомментировал:

— Ну, а какой реакции вы хотели? Есть люди, которые давно что-то подобное подозревают, люди тёмные, но верующие. А тут приходит священник и с честными глазами рассказывает подобный бред. Как думаете, поверят?

— Запросто, — ответил за всех Юзеф, — не бывало такого сроду, чтобы святой человек врал, а проверить никак.

— Надо полагать, — добавил Ник, — что там, у себя он рассказывает, как здесь младенца похитили и в жертву принесли.

— А что отец Роман говорит? — поинтересовался Ханс.

— Отец Роман говорит, что это сказки, что нет такого, что всё Иеремия выдумал. Он его к себе звал, объясниться чтобы, да тот не пошёл.

— А начальство их где?

— Отец Роман отправил бумаги к патриарху, говорил, что отправил, да только, наверное, не дошли.

— Конечно, не дошли, — сказал Ник, — там, на дорогах, такое творится.

— Чего с ним делать-то? — спросил Юзеф.

— Да пусть валит отсюда, всё равно другие придут.

От души залепив парню кулаком по морде, Ник взял его за воротник и вытолкал на улицу.

Глава восемнадцатая

Отъезд был назначен на третий день после прибытия Ханса и Ника, всё ценное уже находилось на базе в Пустошах, оставался только фургон с оружием, некоторые личные вещи, лаборатория Вольфа со всем его инструментарием, да сами они. Книги с записями о рейдах, хроники ходоков за неполные десять лет, вывезли ещё раньше.

В фургон положили Ставра, который по-прежнему был плох, с ним туда же сели Эльза и Инга, Эльза прижимала к себе семилетнего мальчика, её сына, остальные будут идти пешком. Разное барахло навалили на две обычных телеги, которые пустили вперёд.

Казалось, теперь всё, они начнут новую жизнь в своём лагере, который, Ник был уверен, скоро разрастётся до размеров деревни, вокруг появятся поля и сады, будут пастись стада и бегать малолетние дети. А здесь наведут порядок, тогда пойдёт торговля с городом и всё станет уже совсем здорово. Нужно только уйти.

Но, как раз с этим были проблемы и немалые. Как только всё было собрано, и небольшой караван тронулся в путь, на улице стала собираться толпа. Причём, собиралась она как-то нехорошо, если бы просто хотели прогнать, стояли бы только с одной стороны, а они старались обойти и отрезать путь к бегству. В основном, мужики, многие нездешние, кое-где и бабы, у многих в руках угрожающего вида предметы, вроде топора или вил, которые они определённо не прочь пустить в ход. Ружей пока не видно, но, без сомнения, они есть и покажутся, когда будет нужно.

Лошади передней телеги уткнулись в людей, которые не собирались уходить с дороги, движение остановилось.

— Куда собрались, дьяволы? — оскалившись, прокричал бородатый мужик с оглоблей на плече, — вам ещё ответить нужно за злодеяния ваши.

— Пусть ответят! — завопила пожилая баба с растрёпанными волосами, выбившимися из-под платка.

— На костёр!!! — прокричал кто-то в задних рядах.

— На костёр! — подхватил ещё один визгливый голос.

— Чтоб у вас руки отсохлииии!.. — завопила какая-то тощая молодая истеричка.

— Вижу попа, — спокойно сказал Нику Румын, — в задних рядах стоит, направляет.

— Бери на прицел, — посоветовал Ник, — попробуй достать одиночным.

Вообще, бойцов катастрофически не хватало, Ник и Ханс стояли с пулемётами, Вольф и Румын взяли автоматы. Ещё два ходока, Патрик и Арно, тоже держали автоматы, но они отдалились от группы, управляя телегами. Юзеф и Харитон повесили на плечо двуствольные штуцеры, но зато у каждого за поясом торчала пара револьверов. Совокупной огневой мощи, возможно, хватит, чтобы сдержать толпу, вот только о человеколюбии тогда стоит забыть. Бить нужно на поражение, очередью, от живота.

Глядя в глаза толпе, Ник всё более убеждался, что сможет, обязательно сможет, пусть только повод дадут. А они дадут, это было видно, такие люди не успокоятся, они хотят крови и на меньшее не согласны. Если сейчас упустить момент, их разорвут. Всех. Ходоков, торговцев, Юзефа, Эльзу с ребёнком.

В какой-то миг он даже поймал себя на мысли, что хочет этого, хочет вдавить спуск до предела и пройтись свинцовым веером по рядам разъярённых людей. Чтобы падали сразу по несколько от каждой пули, а остальные, поджав хвосты, с визгом разбегались по норам. Палец на спуске начал напрягаться.

— Остановитесь, люди!!! — раздался громкий голос, звучал он настолько убедительно, что толпа замерла, не раздалась в стороны, не отступила, а именно замерла. Напряжённая пружина встала на боевой взвод.

Отец Роман свободно прошёл через людскую массу и встал между погромщиками и ходоками.

— Отец Роман, не нужно этого делать, — попытался остановить его Ник, по его мнению, толпа не послушает священника, а возможно, и затопчет его в общей свалке.

— Нужно! — голос Романа стал непреклонен, — ибо сказано: "Промолчи, и дьявол восторжествует"

На короткое время в воздухе повисла тишина.

— Остановитесь, люди, и поглядите на себя, — твёрдым голосом начал он, смело глядя на всё такие же перекошенные злобой лица в толпе, — зачем собрались вы здесь? Чтобы убить людей? Растерзать их за то, что живут иначе, чем вы? Адской злобой дышите вы, смотреть больно, во что превратились сердца ваши...

— Они детей убивают! — перебил его кто-то из толпы, после чего скрылся в задних рядах.

— Вы наслушались лжи, которая, словно яд, разъела ваши души. Вы готовы пролить кровь ради сказок еретика-расстриги, что спрятался за вашими спинами и боится даже выйти ко мне, он рассказал вам страшные вещи, в которые вы, словно малые дети, с готовностью поверили. А теперь вы кричите дружно "Распни его!", как кричала толпа однажды, обрекая на смерть Спасителя. Оглянитесь на себя, вы разыскиваете исчадий ада, а сами давно уже в них превратились.

На какое-то время показалось, что Роман, силой одного только убеждения удержит толпу, по крайней мере, в передних рядах явно убавилось решимости, да и задние напирали уже не так сильно. Но и его оппонент не дремал. Видимо, он не обладал подобным красноречием, а потому использовал другие методы. Из толпы прилетел камень, тяжёлый, в два кулака размером, брошенный сильной и уверенной рукой. Священник, залившись кровью, упал навзничь. Толпа, почуяв кровь, сорвалась, было, с места, но прозвучал одиночный выстрел. Румын, залёгший на крыше фургона, не зря считался среди ходоков лучшим стрелком, расстрига (или кто он там) упал с простреленной головой, толпа охнула и растерялась.

В наступившей внезапно тишине слышно было, как Румын щёлкнул переводчиком огня на автоматический и перевёл ствол не толпу. Теперь он больше ни в кого не целился, цель его была коллективная, толпа, она повсюду, в неё невозможно промахнуться.

Потекли секунды, которые тянулись, как часы, ладони вспотели, ствол начал плавать в руках, а глаза шарили по толпе, и каждый, с кем Ник встречался взглядом, видел в его глазах что-то такое, отчего старался поскорее взгляд отвести.

"Идите же сюда, твари — шептал он мысленно (а может, и вслух) — давайте! Ещё шаг вперёд, один! Маленький шаг!"

Сейчас он нажмёт на спуск и поведёт стволом слева направо, перемалывая толпу в фарш, а рядом его поддержат Румын, Ханс и Вольф, здесь не останется живых.

По толпе пронёсся тяжёлый вздох, и она начала редеть. Передние ряды поняли, что на них уже никто сзади не напирает. Стоявшие впереди сделали короткий шаг назад, сначала один, потом второй. Так, постепенно, пятясь спиной вперёд и стараясь не подставлять спину, они расходились в стороны. Минут через десять, на улице, кроме них, не осталось уже никого. Труп убитого расстриги тоже унесли. Ник и Вольф подняли отца Романа. Было поздно, да и рано они бы ничего не сделали. Камень угодил точно в темя, череп проломлен, осколки кости воткнуты в мозг. Безнадёжен. Вольф, проверив пульс, только покачал головой. Забрав с собой тело, они отправились в путь.

Останки священника предали земле возле Дома-на-обочине. Для него даже наспех сколотили подобие гроба, использовав доски от телеги. Похоронили его в могиле, где несколько месяцев назад лежал Карлос. На земляном холмике установили крест, на котором Ник нацарапал ножом, стараясь, чтобы буквы выходили отчётливыми, длинную фразу.

"Здесь покоится священник, отец Роман, до конца оставшийся верным долгу и принявший мученическую смерть от разъярённой толпы жителей города Люшена, за что прокляты они будут на веки вечные. Путник, помолись Христу, чтобы душа его пребывала в мире, а войдя в город, знай, с кем ты имеешь дело".

Закончив писать, он спрятал нож и отошёл. Могила вышла неприметной, но тот, кто заинтересуется, всё сможет увидеть, прочитать и сделать выводы.

Закончив похороны, они собрались уезжать, но Румын их остановил:

— Погоня, — сказал он, указывая пальцем в сторону дороги.

Прислушавшись, все услышали стук копыт по земле. Неудивительно, группа поддержки покойного Иеремии, поняв, что толпа оказалась слабовата, а главного козыря у них теперь нет, вынуждены были разойтись, чтобы самим не попасть под раздачу. А потом, немного подумав и разобрав оружие, кинулись в погоню верхом, рассудив, что группой в три-четыре десятка горстку людей расстрелять они смогут. Неправильно рассудив.

— Лошадей за дом, женщины в комнату на второй этаж, держим окна, — Румын, будучи человеком военным, принял командование.

Уже через пару минут они стояли в окнах, так, чтобы, не высовываясь, вести перекрёстный обстрел. Им не впервой держать здесь оборону, вот только монстры в этот раз носят человеческое обличье.

Топот копыт приближался, Ник поднял пулемёт и поставил сошки на подоконник. Мушка совпала с прорезью прицела, руки не дрожали, он не чувствовал никакой ненависти, страха, иных переживаний. Единственная мысль в голове говорила: эти люди мертвы. Не сейчас умрут, не должны умереть, а именно мертвы, пусть даже пока с грозным видом сидят на конях и потрясают своими мушкетами.

Начал, как и условились, Румын. Длинная очередь сбила с седла троих, следом ещё более длинную очередь выдал Ник, а почти одновременно с ним Ханс. Остальные тоже поучаствовали. Через несколько секунд на земле лежали почти сорок безжизненных тел, а примерно десяток раненых коней с громким ржанием метался в разные стороны, часто таская за собой застрявшего ногой в стремени убитого седока.

— Ловим лошадей! — крикнул Румын, выпрыгивая из окна, — пригодятся!

Лошадей они отловили быстро, раны у большинства оказались поверхностными. Двух меринов, раненых тяжело, пришлось застрелить. Теперь, тягловой силы стало больше, а потому жить на новом месте им будет легче, скоро весна, пахота, сев.

Шли всю ночь, на ночлег нигде не останавливались, стараясь отойти подальше от горы трупов, убирать которые, понятно, никто не стал, ограничившись сбором ценных трофеев. Скоро туда соберутся на пир хищники, и можно надеяться, что им станет не до того, чтобы раскапывать могилу отца Романа. Есть в этом что-то символическое, словно на языческой тризне принесли в жертву убийц. Сам отец Роман, узнай он о таком символизме, категорически бы ему воспротивился, но, всё сделано так, как сделано. И главное — там остался весь актив погромщиков, теперь больше можно не опасаться погони и нападения на поселение.

Процессия шла со скоростью пешехода, всё дальше уходя от населённых мест. Никто ни о чём не разговаривал, шли молча, думая каждый о своём. Будущее представлялось туманным, колония в Пустошах, о которой никто ещё полгода назад подумать не мог, теперь стала реальностью. Дикари там как-то выживали, даже хозяйство вели, а значит, они тоже смогут, будут сеять хлеб, отбиваясь от монстров. Хотя, число тварей должно быть конечным, их выводили искусственно, сами они размножаться не могут, поэтому Пустоши скоро станут вполне уютным уголком.

К вечеру второго дня путь их привёл на перекрёсток, место, где от основной дороги отходили два небольших ответвления. Куда они вели, толком никто не знал, да и желания не было ходить этими тропами, которые почти полностью заросли кустарником. Но теперь на этом перекрёстке стояла тёмная человеческая фигура, хорошо видимая издалека на фоне голого леса. Зная на собственном опыте, что обычно означают встречи с подобными персонажами, Ник резко напрягся и достал пистолет, ожидая скорого появления монстра.

Но ничего подобного не произошло, их маленький караван продолжал путь, а человек всё стоял и не двигался, ожидая их. Когда подошли поближе, рассмотрели крепкого немолодого священника в рясе с дорожным мешком за плечами и посохом в реке. Одежда его была в грязи, а выглядел он уставшим, явно преодолел большой путь.

— Добрый день, — сказал он приближающимся ходокам, — вы в Пустоши направляетесь?

— Добрый день, батюшка, — отозвался Румын, — да, в Пустоши, только там нас ждут, а вот вы что здесь забыли? Не самое подходящее место для священника.

— Увы, — священник печально улыбнулся в бороду, — в местах, откуда я прибыл, всё ещё хуже. Толпа побила меня и сожгла приход. Людьми овладело безумие, я не знаю, пройдёт ли это со временем. Какие-то монахи, а может, и не монахи, распаляют народ и подвигают его на погромы. Вам я вижу, тоже досталось, вы ведь не просто пошли за добычей, это похоже на переселение?

— Так, — не стал отрицать Ник.

— Многие сейчас уходят с нажитых мест, и неизвестно, вернутся ли назад.

— А что конкретно вы собираетесь делать? — спросил Румын.

— Не знаю, пока просто иду, куда бог укажет. Но я хотел бы пойти с вами. Там, куда вы направляетесь, есть христиане?

— Они там есть, — объяснил Ханс, — вот только в ближайшее время всем нам придётся заботиться не столько о спасении души, сколько о куске хлеба.

— Я понимаю это и постараюсь быть вам полезным. Священники умеют не только читать молитвы.

— Тогда, я думаю, возражений не будет, — подвёл итог Вольф, — присоединяйтесь. Как вас зовут?

— Отец Викентий. Иеромонах.

Колонна тронулась дальше, а Викентий просто пошёл рядом. Ник думал, что опасно было брать с собой незнакомого человека, тем более, если он священник, но вид отца Викентия располагал к доверию, да и недавний пример Романа, павшего мученической смертью, убеждал, что большинство священников абсолютно нормальные.

Дорога к лагерю заняла у них четыре дня. Приключений больше не было, никто за ними не гнался, монстры не выскакивали из-за кустов, и даже волки временно присмирели. Когда потянулись первые дома, стало веселее. Ник рассказывал новичкам, никогда не видевшим Пустоши, что и как здесь устроено. Величественные здания со следами упадка и разрушения впечатляли не только селян, вроде Юзефа, не видевших домов более трёх этажей, но и вполне себе цивилизованного городского Ставра. Оклемавшийся после травм торговец, теперь уже бывший, раскрыв рот, пялился на чудеса архитектуры.

А вскоре показался и сам лагерь. Несколько домов, стоявших тесной группой. В высоту они достигали шести-семи этажей, при этом сохранились на удивление хорошо. Стёкла в оконных рамах были целыми, частично сохранилась внутренняя отделка, двери, перегородки и даже остатки канализации. За выбор места отвечал Румын, он эти здания приметил для себя давно, но исключительно как место ночёвки, тогда никто и не думал, что придётся переехать сюда на постоянное жительство.

Когда их маленький караван остановился, из дверей дома вышли несколько человек, это, как понял Ник, были люди Андерса, местные дикари, которые теперь переоделись в принесённую ходоками одежду из ткани, а замыкал шествие невысокий черноволосый мужчина лет сорока с небольшим. Он медленно спустился по ступенькам и по очереди пожал руку каждому прибывшему. Когда очередь дошла да Ника, тот вдруг напрягся и не отпустил руку.

— Здравствуй, Мигель, ты был мне зачем-то нужен.

В суматохе последних дней все совершенно забыли про дневник Карлоса.

Глава девятнадцатая

Когда началась уже настоящая весна, пришло долгожданное тепло, на деревьях стали распускаться первые листочки, а над головой полетели косяки перелётных птиц, лагерь переселенцев напоминал уже нормальную деревню, если только бывают деревни, состоящие из многоэтажек.

Все, кто здесь поселился, работали, не покладая рук, днём и ночью. Бригада мародёров без остановки обшаривала окрестности, стаскивая всё, что могло пригодиться в хозяйстве, или когда-нибудь обменяно у северян. В кузнице, размещенной в одной из комнат, безостановочно стучали молоты, перековывая найденный железный хлам в такие нужные в хозяйстве гвозди и скобы. Со всех сторон свозили строевой лес, впрочем, то, что для строительства не годилось, привозили тоже, сойдёт за топливо.

В окрестностях уже размечали поля под распашку, семян достаточно, а почвы здесь плодородные. Смерть от голода точно никому не грозит. Имелся и обширный луг, где паслись десять коров и два молодых бычка, стадо со временем вырастет, а несколько голов можно и выменять у соседей, ценного у них много накопилось. Несколько раз на этих коров покушались волки, но им быстро дали укорот, после чего стая просто перестала существовать. Монстры покрупнее пока не показывались, то ли их уже не осталось, то ли затаились, выжидая удобного момента.

Отдельно радовал отец Викентий, сменив рясу на крестьянскую рубаху, он трудился наравне со всеми, неожиданно обнаружив у себя множество талантов. Всё деревянное строительство, коровник, амбар, баня и кое-что по мелочи, производилось под его руководством. Имел он также навыки складывания печей, благо, кирпича здесь было предостаточно, от развалившихся зданий остались огромные кучи.

В образовавшейся колонии оказалось неожиданно много детей. По настоянию Андерса их обучали грамоте, давали читать книги, принесённые с руин, вообще, заботились об интеллектуальном уровне. Почти всё образование легло на плечи самого Тома, только правописание, да гуманитарные науки преподавал отец Викентий.

Отдельно стоит сказать о географии. Несколько карт, добытых Андерсом, да знания, полученные Хансом на Севере, говорили о том, что имеющийся мир гораздо обширнее, чем они привыкли думать, и не ограничивается одной равниной с горными хребтами по периметру. В горах была масса проходов, по которым можно было выйти за пределы привычной территории. Ханс даже спланировал такое путешествие, можно было сплавляться на лодках по реке Синей (по возможности обходя водопад), потом по ней же выйти за пределы гор, между которых она проходит, а дальше достичь устья. Ханс полагал, что впадает она в море, а наличие моря открывает уже совсем другие перспективы.

Столь радужные мечты, конечно, пока разбивались о малолюдство колонии. Скорость передвижения, даже по реке, была слишком низкой, подобное путешествие займёт год, а то и больше, придётся оторвать от работы десяток опытных бойцов, которые нужны здесь. Поэтому, несмотря на разбиравшее ходоков любопытство, подобные путешествия пришлось отложить на неопределённый срок.

Пока что, ходили они на более близкие расстояния, где всё было неоднократно исхожено и разведано. Прощупывали главное направление — к водопаду. Дневник Карлоса был полностью переведён, подробности его последней экспедиции были ясны, как и причины его смерти, но решающий рейд пока откладывали по той же причине, что и походы во внешний мир, людей не хватало здесь.

Ник старался чаще ходить в рейды. Стыдно было в этом признаться, но к труду крестьянина душа у него не лежала, лучше уж мотаться по руинам, держа в одной руке винтовку, а в другой пассатижи или фомку. С одиночными рейдами было покончено, слишком возросла цена человеческой жизни, ходили по двое и по трое. Компанию Нику чаще всего составляли Румын и Алекс, а изредка присоединялся отец Викентий. Трудолюбивый поп работал отлично, находя всегда самую полезную добычу. Единственный недостаток его заключался в беззащитности, будучи духовной особой, Викентий принципиально не брал в руки оружия. Опасность он понимал, но надеялся на силу своих рук, помощь товарищей и, разумеется, божью защиту.

Как-то раз, уже ближе к лету, они направились в очередной рейд, на этот раз им предстояло добраться до реки Синей и изучить возможность сплава вниз по течению. Для этого они прихватили легкую лодку с плоским дном, сделанную из досок, просмоленную и обшитую шкурами. Вместительность была рассчитана как раз на четверых человек. Вес позволял четверым крепким мужчинам нести её на плечах. Расстояние от посёлка до берега реки составляло около ста километров по прямой, лошадей они решили по понятной причине не брать, а время рейда определили в десять дней.

Вооружились, как всегда, винтовками и револьверами, автоматы и патроны к ним старательно берегли. Пополнить запас в ближайшие годы точно не получится. Священник, как и прежде, оружия не брал, но за пояс у него был заткнут плотницкий топор, который он, при крайней нужде, сможет применить для защиты. Едой запаслись по минимуму, надеялись подстрелить дичь или выловить рыбу, которая в реке точно водилась.

Вышли на рассвете, отец Викентий сказал, что сегодня четырнадцатое апреля, вторник. Священнику можно было верить, календарь он вёл старательно, чтобы не забывать о церковных праздниках и постных днях.

Впрочем, другим ходокам было глубоко наплевать на число и день недели, в своей жизни они привыкли оперировать более обширными промежутками времени. Дату начала и конца рейда для записи в журнал, всегда узнавали у Юзефа. Куда важнее было другое, установившаяся тёплая солнечная погода позволяла не нагружать себя тёплой одеждой, а грязь, оставшаяся с зимы, уже полностью высохла, позволяя идти пешком, не особо заботясь о выборе пути.

Лодка особых неудобств не вызывала, к ней прикрепили две длинных жерди, которые ходоки положили на плечи, вес, приходившийся на каждого, был вполне приемлемым, тем более, что в лодке лежали мешки с припасами, которые, по мере продвижения, будут становиться всё легче. Группа двигалась с обычной скоростью пешехода, надеясь преодолеть расстояние до реки в три дня.

Весеннее солнце, встав в зенит, начинало основательно припекать, по спине катился пот, начинала мучить жажда. Тем не менее, привычные ко всему люди продолжали упрямо шагать на юг, где их ждал берег реки.

Первый привал сделали, когда перевалило далеко за полдень. Странные круглые площадки из бетона, диаметром метров пять, огороженные бетонным же забором в полметра высотой и с углублением посередине, не раз уже служили ходокам местом отдыха, а если учесть, что поблизости протекал ручей чистой водой, так и вовсе можно было назвать место райским.

Очень скоро в углублении посреди площадки весело полыхал большой костёр, на который повесили котелок с кашей. Можно было обойтись сухомяткой, вот только она пригодится для мест, где проблема с водой и с топливом, а когда ситуация позволяет питаться полноценной пищей, нужно этим пользоваться. Выгребая деревянной ложкой горячее варево с кусочками мяса, Викентий спросил:

— Если река — такой ценный ресурс, почему нельзя было организовать поселение прямо на берегу?

— Слишком далеко, — ответил Алекс, немного подумав, — перевозка людей и имущества затянулась бы, а это опасно, последняя партия и то уходила с боем.

— Кроме того, — добавил Ник, — мы не собирались окончательно порвать с поселениями на севере, скоро там наведут порядок, тогда и продолжится торговля. Мы, к сожалению, пока не обеспечиваем себя всем необходимым.

— Но можно было бы устроить небольшой пост на реке, для этого хватит пяти-шести человек, — предложил Викентий, — да и, насколько я знаю, верховья реки на востоке находятся рядом с обжитыми местами, не более одного дня пути. Можно организовать поселение там, а рекой пользоваться, как дорогой.

— Думаю, всё у нас будет со временем, — пожал плечами Румын, — пока достаточно того, что мы живы и продолжаем жить.

— Не существует мест идеальных, — добавил Ник, — зато в этом месте было достаточно целых зданий, вокруг него масса плодородной земли, которую можно распахать, и пастбищ, где сейчас пасётся скотина, это пока важнее, чем река, от этого напрямую зависит наше выживание.

После сытного обеда, как и следовало ожидать, накатила сонливость, но времени терять не хотел никто, а потому, пусть с кряхтением и недовольством, приправленным крепкими словами, вызвавшими сильнейшее неудовольствие у Викентия, вся группа поднялась в дальнейший путь. Лодку снова взгромоздили на плечи, а потом двинулись дальше на юг.

Местная живность, если она вообще тут водилась, людей старалась не замечать и уж точно не лезла на конфликт, присмирели и монстры, появилась даже надежда, что они вовсе исчезли. Могли ведь они совсем исчезнуть? Вольф говорил, что большинство из них не может размножаться самостоятельно, а живут вряд ли вечно, вот и вымерли. Ну, или зимнего холода не перенесли и замёрзли. Или от банального голода, люди здесь редко бывают, а дичь не бесконечная.

Под эти мысли ходоки отмеряли новые километры пространства, лес на пути сменялся зеленеющим лугом, а тот, в свою очередь, огромным выжженным пятаком бесплодной земли, за которым шли приземистые кирпичные здания.

Первая ночь, проведённая ими в небольшой бетонной башне, напоминающей водонапорную, прошла спокойно. Обширная площадка на самом верху позволила развести костёр и улечься на ночлег, а узкая винтовая лестница не позволила бы ни одной твари, включая человека, подкрасться незамеченной. Утром, сразу перед рассветом, их разбудил Викентий, чья очередь сторожить была последней.

— Просыпайтесь, — он тряс за плечи Ника и Алекса, Румын к тому времени уже встал, — нужно уходить и побыстрее.

— В чём дело, — спросил недовольный Алекс, — к чему такая спешка? Прежде, чем уходить, неплохо бы позавтракать.

— Я чувствую кое-что, — сказал священник, выглядывая в маленькое окошко, — нужно уйти из этого места, здесь чьё-то логово, в которое мы случайно забрались.

— С чего вдруг? — удивился Ник, но всё же начал собираться, тон, которым говорил священник, оказался чертовски убедительным.

Минут через пять, группа, полностью экипировавшись, спустилась вниз и подняла лодку. Викентий продолжал торопить, не переставая твердить про опасность.

— Что это за дерьмо? — не выдержал Алекс, — ну, какое тут логово? Ни следов, ни обглоданных костей, ни шерсти, даже стены не ободраны. Логово хомяка, разве что.

— Тихо! — резко оборвал его Румын, обернувшись, — слышите?

От башни они уже отошли метров на двести, но она своей высотой отлично выделялась на фоне деревьев и сейчас там определённо что-то происходило. Судя по звуку, кто-то большой и неуклюжий поднимался по лестнице наверх, потом раздался рёв, от которого, казалось, башня рассыплется по кирпичику. Из маленьких окон вылетели облачка пыли и обломки кирпича, словно там пошёл вразнос пылесос, размером с карьерный самосвал.

— Валим! — хором сказали Ник и Румын.

Они побежали бегом, стараясь не споткнуться и не уронить лодку. Скорость, конечно, была далека от олимпийских рекордов, но расстояние между ними и опасной башней постепенно увеличивалось. Когда они уже сбили дыхание и никуда не могли бежать, пришлось остановиться. Румын достал флягу с водой, отхлебнул пару глотков, а потом хриплым голосом спросил:

— Святой отец, потрудитесь объяснить.

— Что именно, — священник устал не меньше других, он согнулся, упираясь ладонями в колени, и жадно хватал ртом воздух, — я тоже не знаю, что это было.

— Но вы знали, что оно идёт.

— Я услышал звуки, какое-то огромное существо, размером едва ли не со слона, я понял, что оно идёт к нам.

— А почему мы ничего не слышали? — голос Румына становился всё более подозрительным.

— Звуки были непостоянными, то есть, то нет. Вы спали, когда было слышно.

— А откуда известно, что башня — его логово?

— Я предположил, мне так показалось.

— Допустим, — Румын немного расслабился, — у кого ещё какие мысли?

— А какие тут могут быть мысли? — фыркнул Ник, — только одна: когда в следующий раз пойдём, нужно будет крюка сделать, километров на пятнадцать, чтобы обойти.

Толково, — заметил Алекс.

На отдых потратили ещё минут десять, никто не хотел задерживаться вблизи от непонятного существа, которое, без сомнения, обладало огромной силой. И были большие сомнения, что подобная тварь может питаться травой.

К концу дня все вымотались так, что сил не оставалось даже на разговоры, привал на обед они решили не делать, поэтому просто перекусили на ходу сухарями и вяленой рыбой. А, как только начало темнеть, поставили лодку на землю и повалились вокруг ней, словно деревья, сваленные взрывом.

— Разведи костёр, — предложил Румын, дёрнув Алекса за рукав.

— Легко, — пробормотал тот, — только дров собери.

— Больше позитива, — Ник пытался держаться, — зато мы сегодня больше полусотни километров отмахали по бездорожью, завтра к обеду, ну, пусть, к вечеру, будем на берегу.

— Это прекрасно, — согласился Румын, — но что делать, если есть хочется сейчас?

— Не нужно спорить, — обратился к ним Викентий, — я соберу дрова, а вы разведите костёр.

Так и поступили, охапка хвороста, принесённая Викентием, превратилась в костёр, на котором они сварили похлёбку из картошки с мясом. А вот съесть её сил уже не хватило, после первых ложек, все четверо благополучно заснули вокруг котелка. Никто даже не вспомнил о выставлении часового.

Только утром, после полноценного сна, они основательно подкрепились и продолжили путь. Как оказалось, касаемо пройденного расстояния, Ник вчера сильно ошибся, ещё до полудня они вышли на обширное пустое пространство, где не было ни деревьев, ни зданий, а только что-то похожее на стальные рельсы, идущие под уклон. Было их много, не меньше сотни, и никто не знал, зачем они нужны. А река была дальше, именно в берег упирались странные рельсы. Можно было предположить, что по ним в воду скатывались какие-то грузы.

В полуметре от воды ходоки, издав вздох облегчения, поставили лодку на песок. Здесь видно было, что в воде стоят некие горизонтальные пластины, шириной в метр, сделанные из неизвестного материала. Они шли от берега, второй конец терялся на глубине. Опять же, неизвестно, для чего они служили, но на солнце пластины отливали ярко-синим цветом, а потому реку назвали Синей. Подобные пластины встречались здесь часто.

— Сейчас и поплывём? — спросил Ник.

— А чего тянуть? Ставим на воду и вперёд, — сказал ему Румын.

— А как далеко?

— Смотри, — начал считать Румын, — если вдоль реки пешком идти, то до водопада неделя пути, так?

— Больше, — с сомнением произнёс Алекс, — это если от Трущоб идти, тогда неделя, а они ниже по течению.

— В любом случае, на лодке, да вниз по течению, пусть оно тут совсем спокойное, дня за три доберёмся до водопада.

— А там? — спросил Ник.

— Проведём разведку, хотя бы поверхностную, потом вернёмся, на лодке, или своим ходом.

— Добро, капитан, — отозвался Ник, — спускаем на воду.

Спуск на воду занял минут пять, ходоки, ставшие гребцами, оттолкнулись вёслами от берега, и лодка заскользила по волнам на середину реки.

— Для большого путешествия не подойдёт, — заметил Ник, — нужно будет что-то, вроде корабля викингов.

— Построим, это несложно, — сказал ему Викентий, заворожённо глядя вдаль, — мне самому уже стало интересно, что там, за водопадом, вы его видели?

— Только издали, — признался Алекс, — даже не сам водопад, а огромный столб брызг, тогда нужно было уходить, да поскорее, времени любоваться пейзажем не оставалось.

— Теперь увидим, — мечтательно сказал Викентий, — и водопад, и то, что за ним. Ведь есть на свете и другие люди, которые, возможно, даже не знают слова божьего.

— Да вас, я смотрю, на миссионерство потянуло, — с усмешкой сказал Румын.

— А что здесь плохого? — священник улыбнулся, — вполне достойное занятие, нести свет веры тёмным дикарям, держа в руке Библию...

— ...а в другой револьвер, — закончил за него Алекс, — так ваше слово лучше поймут, без револьвера оно слабо действует. Да ещё и сожрать вас могут, дикари, они такие.

— Что же, я готов, — мрачные прогнозы англичанина нисколько не расстроили святого отца, — мученический венец, какой был у самого Спасителя, — верная дорога в рай и достойное окончание жизни любого миссионера.

Некоторое время они молчали, глядя вперёд. Единственная пара вёсел болталась без дела, лодка просто плыла по течению, пусть не так быстро, как им хотелось, но зато без усилий. Внезапно лицо отца Викентия стало серьёзным. Он положил пальцы правой руки на запястье левой, словно пытался нащупать пульс через толстый рукав рясы. Ник ещё подумал, что, возможно, с сердцем у него проблемы, затем и пульс посчитал, хотя, что там, под рукавом нащупаешь?

— Гребите к берегу! — страшным голосом проговорил священник, — в воде кто-то есть, я видел!

— Рыба, наверное, — удивлённо проговорил Румын, заглядывая через борт, — ничего не вижу.

Тут лодка ощутимо покачнулась без всякой причины. Словно кто-то мягко толкнул снизу. Это было убедительно, ходоки схватили вёсла и начали изо всех сил грести к берегу. А под водой в это время действительно происходило что-то непонятное, какая-то тень, отчётливо видимая в прозрачной воде, пронеслась справа налево перед носом лодки, заставив их работать вёслами с удвоенной силой, берег был уже близко, когда Ник выхватив саблю, от всей души рубанул по ухватившемуся за борт бледному щупальцу.

— Осьминог! — заорал он.

— Хватайте мешки, берег близко, — напомнил Румын.

Они похватали оружие и мешки с провиантом, и тут лодку снова качнуло, да так, что она едва не перевернулась. Через борт перевесилось уже четыре щупальца с присосками, а ход лодки ощутимо замедлился, её держали снизу.

Ник снова начал рубить отвратительные щупальца, похожие на ожившие сопли, на что невидимый пока осьминог сильно осерчал. Из воды взметнулись два новых щупальца, длиннее предыдущих и с "ладошками", как у кальмара. К счастью, видеть эти конечности ничего не могли, глаза неведомого монстра, кем бы он ни был, располагались под водой, поэтому схватить человека у него не вышло. Удар сабли не смог перерубить конечность, но окончательно разозлил тварь, лодка начала переворачиваться. Ходоки, понимая, что шансов у них тем больше, чем ближе к берегу они окажутся, совершили прыжок вперёд, приземлившись в воду, которая здесь едва доходила им до пояса. На пару секунд они ушли из зоны досягаемости щупалец, и эту пару секунд они использовали на все сто. Лодка за их спиной не просто перевернулась, она затрещала и через несколько мгновений треснула пополам, а монстр, сообразив, наконец, что добыча ушла, кинулся вдогонку. Ходоки, которым вода уже была по колено, обернувшись, увидели, как подводное чудо-юдо, выкатывается на берег и хлещет по воде своими щупальцами, словно плетьми.

Добычу он увидел сразу и, нисколько не боясь, начал покидать родную стихию, словно бы перекатываясь по прибрежным камням. К счастью для ходоков, ружья они не замочили, рефлекторно подняв их над головой. Грянул залп из трёх стволов, потом второй. Видно было, что пули пробивают кожу гигантского кальмара, уходя далеко вглубь его туши. Следом заработали револьверы, пули которых пробивали не так глубоко, зато оставляли куда более обширные раны. С пулями на досуге поработал Ханс, сделав их разрывными.

Когда все четверо выскочили на сушу, кальмар, получив двадцать четыре пули (никто ни разу не промахнулся), передумал дальше атаковать, тем более, что для этого ему пришлось бы покинуть воду окончательно. Отвратительный кожаный мешок, помогая себе конечностями, скатился обратно в воду, некоторое время он повертелся на мелководье, после чего лениво, словно нехотя, отплыл дальше от берега и исчез в глубине.

— Что это, вашу мать, было?!! — завопил вдруг Алекс, размахивая револьвером.

— Осьминог, — спокойно сказал Румын, вот только выпученные глаза говорили о том, что он далеко не спокоен, — точнее, кальмар, тот самый, которым пиво закусывают.

— Пиво?

— Ну да, такие колечки, или стружка. Солёные, вкусные. Так их из кальмаров делают, таких, как этот, только... немного поменьше.

— А кальмары бывают размером с двух бегемотов? — спросил Ник у Румына, который, как выяснилось, обладал столь обширными познаниями в области морской фауны, словно все фильмы Кусто пересмотрел.

— Точно не скажу, но слышал, что в океане вылавливали особи по двадцать пять метров, ну, если щупальца размотать. Даже фото видел, там его на палубе разложили от носа до кормы.

— Ключевое здесь — в океане, — напомнил Ник, — а не в реке, которую переплюнуть можно. Эти твари, во-первых, в пресной воде жить не могут, а во-вторых, ему питаться нужно, а чем? Не каждый день тут ходоки на лодках проплывают.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил Румын усталым голосом, — за что купил, за то продаю. Это точно кальмар, а остальное не ко мне.

— Ваш спор весьма интересен, — напомнил отец Викентий, — пусть я многого и не понимаю. Но стоит помнить, что нам нужно как-то отсюда выбираться, поход по воде провалился, здесь опасные места, скоро начнёт темнеть, а у вас даже оружие разряжено.

— Согласен, нужно валить, — кивнул Румын, откидывая барабан револьвера.

Они перезарядились, вытряхнули воду из сапог, подхватили вещмешки и пошли по условной тропе на север, перпендикулярно береговой линии. Ушли недалеко, шорох справа заставил их насторожиться, даже священник положил руку на обух топора.

— Твари! — воскликнул Алекс, сбивая выстрелом прыгнувшего на них вампира, а следом и второго, второму повезло больше, он получил пулю в плечо, поэтому успел откатиться за небольшой холмик, напоминающий могилу.

Атака пошла со всех направлений, тварей оказалось не меньше двух десятков, это были вампиры, обезьяны-журналисты, несколько собак-мутантов с пастью, как у крокодила. Но пули брали всех, ходоки ни разу не промахнулись, трупы падали один за другим, но патроны были не бесконечными.

Ник отбросил бесполезный уже револьвер и встретил прыгнувшего к нему вампира ударом сабли. Ударил удачно, острое, как бритва, лезвие прорезало кожу, и мясо до самой кости, оставив длинный шрам от плеча до бедра, вот только вампира это не остановило, как не остановил и колющий выпад. Клинок пробил монстра насквозь, но он подался вперёд и обхватил ходока своими когтистыми лапами. Ник упал на землю, одна рука удерживала эфес сабли, по-прежнему воткнутой в тело противника, а другая, ухватив вампира за горло, пыталась отодвинуть от себя змеиную пасть с двумя тонкими клыками. Получалось плохо, вампир был силён, да ещё и лежал сверху, гравитация была на его стороне. Пасть всё чаще хлопала возле шеи.

А рядом Алекс и Румын рубили тесаками ещё одного монстра. Хуже всех пришлось безоружному священнику, его окружили сразу трое, отсекая от остальных. Даже Ник, которому было не намного лучше, понимал, что священнику конец, пацифизм его довёл до ручки.

Впрочем, не всё было потеряно, святой отец был мужиком, хоть и немолодым, но крепким, а топор — неплохой аргумент в споре с монстрами. Отсрочить немного свой конец он мог, а там, глядишь, пришла бы помощь от ходоков.

Вот только, отступив на шаг, отец Викентий поднял над головой не топор, а крест, а потом прокричал громовым голосом:

— Именем господним заклинаю тебя! Изыди! Изыди, отродье адское, дитя сатаны! Убирайся в ад!!!

При последних словах у Ника кольнуло сердце и помутнело в глазах, зато хватка вампира ослабла, а потом он и вовсе подскочил и убежал на четвереньках, поскуливая от сильной боли. В руке Ника осталась сабля, с клинка которой монстр аккуратно соскользнул.

Ник повернул голову, трое вампиров, только что атаковавшие священника, словно похмельные алкаши пивной ларёк, скрючившись и завывая, пытались уползти на четвереньках, получалось плохо, но и преследовать их никто не стал. А над всем этим стоял торжествующий иеромонах Викентий.

— Вот что крест животворящий делает, — только и сказал Ник.

Глава двадцатая

На базу они вернулись через четыре дня, усталые, голодные и недовольные. На расспросы ходоков отвечали односложно, мол, не вышло ничего, на осьминога нарвались, едва живые спаслись, про атаку монстров на суше тоже говорили, вот только про странный подвиг Викентия все умолчали.

— Так, значит, накрылись наши мечты о путешествии по реке к новым горизонтам, — сокрушался Ханс, — теперь либо ножками топать, либо дома сидеть.

— Ну, отчего же? — возразил ему Ник, — плавать там вполне можно, но только не на байдарках и каноэ, а на нормальном корабле, типа драккара викингов, такой корабль никакой осьминог не перевернёт, а если залезть попытается, ему можно щупальца пообрубать, ну, или глушить в глубине, у нас ведь динамит есть.

— Постройка такого корабля — дело нескольких месяцев, — заметил Ханс, да и не факт, что он выйдет таким, как нужно. Но идея хорошая, нужно взять на заметку, а вам спасибо, что попробовали, это уже дорогого стоит.

— Да, опыт дорог, хорошо, что хоть все живы остались.

— Что планируешь делать теперь? — спросил Ханс.

— Пойдём к водопаду, — сказал Ник таким тоном, что сомневаться не приходилось, пойдёт.

— Кто?

— Мы, в том же составе, только без Викентия, возьмём автоматы и пойдём. Пробьёмся, узнаем и будем от этого плясать.

— Добро, только, пожалуйста, живы останьтесь, мёртвым тайны не нужны.

— Постараюсь.

Несколько дней Ник, и его товарищи просто отлёживались на койках, обратный марш-бросок дался нелегко, шли днём и ночью, подгоняя себя непонятной злобой. Планы рушились на глазах, оставалась надежда на поход к водопаду, вот только в успехе этого мероприятия они теперь сильно сомневались, хранители позаботились о сохранности своей базы, защитив её ордами монстров. Пробиться туда сродни подвигу, а на возвращение надежды нет вовсе.

И, тем не менее, они готовились. С оружейного склада достали три автомата, боеприпасов взяли по три сотни на человека, хотя магазинов было всего по четыре. Вот нормальных гранат у них не было, пришлось взять всё те же палочки динамита, обклеенные рубленым железом. Немного, по две каждому, тяжело таскать.

Погода окончательно стала летней, а потому и одежду приготовили только из штанов и куртки, даже сапоги отыскали специально полегче. Румын, потрудившись одну ночь, сшил из кусков прочной ткани некое подобие разгрузки. Себе, Нику и Алексу.

Немалым вышел запас еды, даже по минимуму, неделя туда, неделя обратно, огромный рюкзак, и то не хватит. Хорошо, если получится подстрелить кого-то съедобного, а нет, так будут обратно с пустым животом топать. И лошадей не взять, неизвестно, что за дорога там, человек-то, он везде пролезет, а вот лошадь нет.

А для уточнения маршрута позвали Мигеля с дневником.

— Я ведь вам его прочитал уже, — лениво отозвался испанец, — что ещё от меня нужно.

— Уточнить, — сказал Румын, — нужны точные данные. Подозреваю, попытка у нас будет только одна, нельзя промахнуться.

Тяжко вздохнув, Мигель сел за стол, взял книгу в руки и открыл в месте, где лежала закладка. Три ходока приготовились слушать.

— Итак, — Мигель откашлялся, — в рейд я вышел тридцатого сентября, дорогой от города Люшен, строго на юг, мимо Дома-на-обочине, минуя склеп, и далее в направлении объекта Трущобы. Там масса дорогой добычи, но в данный момент меня интересовало другое...

— Интересно говорит Карлос, — заметил Ник, — как по писаному.

— Я перевожу близко к тексту, — объяснил Мигель, — тут немного другие слова написаны, но смысл тот же. Продолжать?

— Да, продолжай.

— Ну, вот. Третьего числа я был глубоко в Пустошах, довелось неплохо поохотиться, что снимало с меня проблему голода, дорога шла вдоль линии железной дороги (условно), миновал два моста, сохранность хорошая, человека и лошадь выдерживают. Встал выбор, идти до реки, а потом вдоль берега, или же срезать угол, выходя сразу к водопаду. Первый вариант был для меня предпочтительнее, дорога по диагонали была ещё не разведана, кроме того, один рейдер, ныне покойный, рассказывал о некоем дьявольском провале, в который лучше не попадать. Чем он опасен, я точно не знаю, знаю только, что это огромный котлован диаметром в десять миль, или даже больше. Происхождение непонятно.

Итак, через три дня, шестого октября, я вышел на берег реки Синей, чуть ниже того места, которое я описал в журнале, назвав Трущобами. Здесь почти не было зданий и входов в подземные сооружения. А те, что были, я не стал обследовать, чтобы не отвлекаться от главной цели. Переночевав на берегу и пополнив запасы еды с помощью рыбной ловли (рыбы много и ловится легко), двинулся вдоль берега, вниз по течению. Отдельно стоит сказать о некоем человеке, которого я разглядел ночью на берегу реки. Поначалу я подумал, что это кто-то из наших, поэтому окликнул его, но он постарался от меня скрыться.

Девятое октября, продолжаю движение вдоль берега, сильно мешают руины строений, которые приходится обходить. Будь я один, тоже не решился бы через них лезть, а лошадь обязательно переломает ноги. Есть признаки наличия рядом тварей, лошадь их чует, но они пока не показывались, если что, постараюсь подстрелить.

Десятое октября, водопад близко, уже слышно его шум, дорога стала легче, скоро буду на месте. Река выглядит намного шире и полноводнее, я бы сказал, что это искусственный водоём.

Одиннадцатое октября, мои подозрения подтвердились, это действительно водохранилище, с ещё не до конца разрушенной плотиной, я нашёл дорогу, ведущую на дамбу, пройти удалось только до половины, в середине дамба разрушена и вода перетекает через неё. Внизу видны остатки турбин, нет только линий электропередач, непонятно, куда шла вырабатываемая энергия. Вернувшись назад, я обнаружил вход под землю, дверь была не заперта, на ней даже не было никакого запора. Внутри я нашёл пульты управления. Всё выглядит так, словно было заброшено всего лет двадцать назад, собрал несколько ламп и конденсаторов, поездку уже оправдаю, сейчас закончу запись и пойду внутрь, фонарь у меня есть.

Одиннадцатое октября, продолжение. Итак, длинный коридор вывел меня к другому зданию, которое стоит на поверхности, поэтому фонарь там не нужен, это типичная контора с залежами бумаг, написанных на непонятном языке. Теперь я пойду дальше, на выходе из здания видна винтовая лестница, спускающаяся под землю, думаю, что именно там всё интересное.

Пишу из подземного помещения. У меня новости, первое: помещение жилое, войдя в комнату, я разглядел в свете фонаря выключатель на стене и, ради смеха, нажал на кнопку. Свет зажегся, электричество есть, здесь живут люди, или жили совсем недавно. Осмотр помещений дал мне несколько тяжёлых сейфов, которые запирались на ключ, а ключа у меня не было (как жаль, что мой брат Хорхе сейчас сидит в американской тюрьме, уж он бы открыл замки зубочисткой). Второе: я встретил некое существо, похожее на голого человека, только покрытое мехом. Ничего более подробного сказать не могу, поскольку это существо я сразу застрелил. Если здесь кто-то есть, то обо мне уже знают.

Перешёл в другую комнату, здесь по-прежнему никого. Но пыли на столах нет, а значит, кто-то есть. Я нашёл шкаф с документацией на резных языках. Перебрав книги, я нашёл и испанский.

Теперь мне самое время пожалеть, что я бросил школу, читать меня научили, но половина умных слов осталась непонятной, придётся взять книгу и увезти с собой, у нас есть грамотные люди, тот же Мигель, он всё переведёт и объяснит. Ещё немного полистаю, потом заберу с собой и поеду обратно, того, что я нашёл, уже хватит.

Пока никуда не еду, прочитал такое, отчего у меня сомбреро слетело с головы, там говорится про переход в другой мир. Другой мир, это ведь тот, из которого мы попали сюда. О, дьявол! Божья матерь!...(ругается) тут есть план помещений, я пошёл туда, где указан проход, если окно там, то это спасение для всех нас.

Окно я нашёл, оно оказалось этажом ниже, только открыть его не получилось, оно сломано, или что-то в этом роде, придётся вернуться сюда с кем-то, кто сможет его починить.

Одиннадцатое октября. Скакал всю ночь, лошадь едва жива, ей нужен отдых. Сильно отклонился на северо-запад, теперь нужно менять курс, места незнакомые, но злополучный котлован я обошёл. Пришлось убираться с той плотины, некое существо, тоже двуногое, но без шерсти, зато с клыками. Вылитый граф Дракула (если его обрить наголо). Я в него стрелял, даже попал несколько раз, но убить не смог, оно прячется и подкрадывается всё ближе. Спастись я смог только благодаря лошади, она вынесла меня, когда этот монстр уже прыгнул, растопырив лапы. Он сумел оцарапать бок лошади, но поймал пулю и откатился. Долго преследовал, не уступая в скорости лошади, но теперь, кажется, отстал.

Пятнадцатое октября. Он не отстал. Это вампир, я вспомнил описание, тварь с ядовитыми клыками, если укусит, то я умру. Он преследует меня, прячется и подбирается ближе. Не уверен, что доберусь до своих, я немного заплутал, но теперь найду дорогу. Осталось совсем немного, я не спал уже трое суток, стоит задремать и рядом уже маячит эта тварь.

Шестнадцатое октября, у меня нет сил, осталось совсем немного, я на пути домой, скоро покажется Дом-на-обочине. Сил больше нет... (неразборчиво) ... запоминайте, дорога вдоль реки, дамба, спуск под землю, коридор, здание, винтовая лестница, в нижних помещениях, лестница на выходе из комнаты с книжным шкафом. Из комнаты с окном есть другой выход, но я не знаю, куда он ведёт. Если идти не по реке, то так: котлован огибать с севера, держать ориентир на одинокую гору красного цвета, от подножия этой горы на юго-запад, там сохранилась неплохая дорога.

Семнадцатое октября. Почти не могу писать, я в Доме-на-обочине, вот только мне не повезло. Я заснул и упал с лошади, а когда поднялся, эта тварь напала со спины и вонзила в меня зубы, я сбросил его, порезал мачете и он скрылся. Но это ничего не значит, я отравлен, высосать яд из шеи невозможно, мне всё хуже, надеюсь, другие рейдеры найдут дневник и прочитают его. Помните, друзья, выход отсюда есть, нужно только суметь им воспользоваться. Прощайте.

— Впечатляет вампир, который преследовал Карлоса пару сотен миль, — заметил Алекс.

— Карлос мне ещё тогда, перед смертью, ну, то есть, перед первой смертью, сказал, что вампир непростой, он выполняет чью-то волю.

— Про чью-то волю давно было понятно, а почему он так легко туда пробрался, чем ближе, к этой базе, тем многочисленнее орды чудовищ, так? — Румын, как всегда, зашёл с практической стороны, — а здесь говорится только о двух, правда, один из них весьма целеустремлённый. Если это так, то, выходит, визит Карлоса послужил катализатором освобождения массы монстров.

— Думаешь, не пробьёмся? — с сомнением спросил Ник.

— Думаю, может не хватить патронов, — объяснил Румын, — не знаю, где они держали их раньше, но загон был вместительный.

— Что предлагаешь?

— Как минимум, не ходить вдоль реки. Нас ждут именно оттуда. Карлос описал другой путь, там и пойдём, думаю, шансов больше.

— А что с котлованом? Обойдём?

— Посмотрим, я порылся в записях за последние два года, никакой конкретики, никто там не был, только повторяют друг за другом, что место гиблое, и лучше его обойти, истоков информации я так и не нашёл.

— Пойдём туда?

— Не знаю, — сказал Румын, — по карте выходит большая экономия, вдоль реки точно не пройдём и с северо-запада обходить долго. Посмотрим на месте, если что-то не так, обойдём.

— Идёт.

Когда Мигель и Алекс ушли, Румын пододвинулся к Нику и негромко прошептал:

— Ты знаешь, что Викентий с нами собрался?

— А ему зачем? — не понял Ник.

— Затем же, зачем и в прошлый раз, мир посмотреть. Ну, он так говорит.

— Ну, пускай идёт, — рассеянно сказал Ник, — боец никакой, но мешок нести сможет. В прошлый раз оказался полезен.

— Вот именно, — Румын внезапно помрачнел, — не верю я ему.

— ???

— Прикинь такую вещь, в двух случаях он безошибочно определил присутствие невиданных ранее монстров, которых мы не увидели, не услышали и не почуяли.

— Ну, просто чуйка у человека, что такого?

— Особенно у того, кто в Пустоши попал впервые, а монстров сроду не видел. Второй момент: он сказал, что слышал огромное существо, размером со слона, это ты помнишь?

— Помню, и что с того?

— А то, что здесь нет слонов, никто никогда слонов не видел и слова такого не знает, его даже в языке, по-моему, нет.

— Может, в книгах увидел?

— Книг, оставшихся от докатастрофного времени здесь мало, а книга про слона, попавшая к священнику, — это вообще нонсенс. А если конкретно он про слонов знал, то зачем употреблять слово, которое не знают другие? Тебя ведь никто не поймёт.

— Выходит, он знал, — согласился Ник, — и про слона и про то, что мы о слонах знаем.

— Третий момент, — продолжил Румын, — эта его выходка с крестом.

— Согласен, выглядит неправдоподобно.

— Среди нас есть те, кто верит в бога, но и они прекрасно знают, что монстры равнодушны к кресту и святой воде. А тут такое. Выглядит эффектно, только в памяти отчего-то всплывают трюки хранителей, предназначенные для запугивания суеверного простонародья. И, представь себе, эффект этого креста и молитвы зацепил и меня тоже. В глазах потемнело и боль по телу. Что это? Я ведь не монстр, не чёрт с рогами. Я, чтобы ты знал, православный христианин, почему меня от креста корёжит?

Румын расстегнул ворот рубахи и продемонстрировал тонкий серебряный крестик на шнурке.

— Короче, — выдвинул идею Ник, — всё может быть, поэтому, давай, просто его не возьмём с собой. Объясним, что безоружный человек будет обузой.

— Нет, — Румын покачал головой, — не так. Взять его нужно, иначе он пойдёт за нами сам, тайком. Я уверен. Взять с собой и при этом смотреть в оба. Алекса предупредим, если что, прилетит святому отцу шальная пуля.

— Так и сделаем, — Ник не стал спорить, ситуация с "засланным казачком" была крайне неприятной, а аргументы Румына очень убедительны.

— Пойдём спать, — устало сказал Румын, — выход завтра, после обеда.

Глава двадцать первая

Назначить выход группы в середине дня, а не с утра, как это бывает чаще всего, ходоков вынудил банальный расчёт. Отличное место для ночёвки находилось там, куда они придут к вечеру, а за ним шли совсем дикие места, где на ночлег лучше не останавливаться.

Поэтому все четверо успели хорошо выспаться, помыться в бане, собрать мешки, оружие, боеприпасы. Сердечно попрощаться со всеми. Ходоки ради такого забросили все дела и собрались толпой на прощание. Все понимали, что рейд предстоит необычный и велика вероятность, что друзей своих они больше не увидят. Плакать, впрочем, никто не стал.

Задачу им упростили, первые километров тридцать получилось проехать на телеге, которой управлял Влад, но потом пошла настолько пересечённая местность, что пришлось спрыгнуть с телеги, разобрать вещмешки и двигаться дальше на своих двоих, но и такому послаблению все были рады.

Ходить с грузом на большие расстояния все привыкли, погода им помогала, набежавшие облака избавляли от жары, лёгкий северный ветер приятно освежал. Временами попадалось подобие дороги, ведущей в нужном направлении, но очень скоро дорога пропадала, сменяясь перепаханной неизвестным катаклизмом песчаной землёй. Стояла тишина, не то, чтобы совсем гробовая, но птицы не пели, белок на ветках редких деревьев не было заметно и даже сами деревья были странными, скрюченные, приземистые, они были живы, но листья на ветках пока даже не думали распускаться. Можно было только предполагать, что именно произошло в этих местах пару сотен лет назад.

Ближе к закату, когда они только начали уставать, показался высотный дом. Свечка в восемь этажей была видна за несколько километров, тем более, что здания вокруг неё не сохранились. Ходоки в этих местах бывали очень редко, поэтому никакого специального названия этому дому не дали. Просто дом. Он тут один.

Выглядело здание странно, стены сложены из белого кирпича, только величина этих кирпичей была нестандартной, раза в четыре крупнее обычных, вход в здание лежал через обширные подземные катакомбы. Сначала полагалось спуститься в люк, потом пройти по тёмному коридору, потом подняться по ступенькам, и только тогда человек оказывался внутри дома. С одной стороны, лишние сложности, но, с другой, сложнее подобраться к спящим ходокам.

Первым к широкому люку со стальным ободом подобрался Алекс. Заглянув туда, он какое-то время прислушивался, но так ничего и не услышал. После того, как все собрались вокруг, Румын достал фонарь и, поджигая фитиль спичкой, спросил:

— Как думаете, есть там кто?

— Раньше не было, — рассеянно ответил Ник, — лучше стволы наготове держать.

Он достал револьвер и начал спуск. Румын пошёл следом, умудряясь держать фонарь и автомат. Третьим был священник, а замыкал шествие Алекс. Широкая лестница из толстых железных труб насчитывала восемь перекладин, дальше начинался коридор. При желании, можно было обойтись и без фонаря, сюда проникал свет через трещины в потолке, так что разглядеть пол и стены было можно.

Прошагав метров тридцать, они повернули направо, а потом упёрлись в лестницу, обычный лестничный пролёт. Правда, была одна тонкость, нужно было знать, что он здесь. На пути их было два отворота, за которыми шли разветвлённые ходы, а также несколько люков, уводивших на нижние уровни. Новый человек, попав сюда, мог блудить здесь часами, потеряв даже выход. Но, ходоки новичками не были, поэтому сразу попали в здание. Для отдыха выбрали последний этаж. Здесь свалили две больших вязанки хвороста, определили место для костра, расстелили одеяла.

Когда за окнами сгустились сумерки, в большой комнате весело полыхал костёр, булькал котелок с аппетитным варевом, а уставшие ходоки обсуждали завтрашний путь.

— Предлагаю идти через котлован, — сказал Румын, — опасность не очевидна, а экономия времени большая, за день пересечём и будем уже на полпути к цели.

— А дальше? — спросил Ник.

— А дальше, как и говорил Карлос, ориентир — красная гора, её мы точно разглядим, оттуда должна быть дорога, но, если её там нет, мы просто пойдём на юг, пока не упрёмся в реку. Мимо никак не пройдём.

— Так и сделаем, — кивнул Ник, накладывая себе густой картофельный суп.

— Пусть остынет, — сказал ему Румын, — пойдём, покурим.

Ник курил редко, но сейчас, отставив жестяную тарелку с обжигающим мясным варевом, он поднялся и пошёл. Дело не в курении. Просто нужно поговорить. Они вышли на широкий балкон, который, судя по многочисленным направляющим, служил для приёма каких-то грузов, поднимаемых снизу, Румын достал две тонких сигары и протянул Нику одну. Спичка на секунду осветила их лица, но пламя быстро погасло, оставив в темноте два красных огонька.

— Завтра, как спустимся в котлован, надо смотреть за ним, — поведал Румын шёпотом, выпуская клуб дыма, — есть мнение, что, если мы там и пройдём, то только благодаря ему.

— Как это? — не понял Ник.

— Всё просто, мы ему нужны, как охрана и проводники, а потому он не позволит нам погибнуть сейчас, если в котловане есть какие-то ловушки, он о них знает и предупредит нас.

— А если всё не так? Если всё это — только твои мысли, паранойя.

— Буду счастлив, если это так.

Докуривали они в молчании, а после вернулись к остальным. Алекс уже благополучно храпел, отец Викентий ворочался с боку на бок, а костёр постепенно затухал. Проглотив остывший ужин, Ник тоже лёг на одеяло, Румын вызвался сторожить.

Проснулись рано, от холода. Лето было ещё не близко, поэтому к утру все поднялись, кутаясь в плащи и стуча зубами, изо рта шёл пар. Алекс попытался развести подобие костра из оставшихся трёх палок, но быстро махнул рукой, не поможет.

— Выйдем пораньше, — прокомментировал Ник, сооружая себе бутерброд из сухаря и большого куска сала.

— И то верно, — поддержал его Румын, — день сегодня тяжёлый.

Впрочем, это не помешало им выпить по полкружки водки, даже священник не отказался. Крепкий напиток возымел действие, ходоки уже не дрожали от холода, наскоро собравшись, они покинули гостеприимную высотку и направились на юго-запад.

Через три часа их взорам открылось то, чего никто из них раньше не видел. Котлован. Был он, кажется, овальной формы, хотя, понятно, никто здесь аэрофотосъёмку не делал. Размеры его были таковы, что никто не разглядел, закругляется где-то линия обрыва или нет. Ровная местность резко обрывалась, впереди были пятьдесят метров крутого спуска по сыпучей породе, напоминающей щебень. Внизу раскинулась холмистая равнина странного вида. Кое-где росли тонкие деревца и начинающий зеленеть кустарник, а в других местах были просто жёлтые песчаные проплешины, на которых ничего не росло.

— Зыбучие пески? — предположил Алекс, вглядываясь с обрыва.

— Не уверен, — ответил ему Ник, — надо ближе посмотреть.

— Идём, — поторопил их Румын, делая шаг вниз, — время дорого.

Спускаться было нетрудно, угол был приемлем, а порода под ногами осыпалась не так уж сильно. Минут через пять все четверо стояли уже внизу, оглядывая поле деятельности.

— Думаю, нам лучше держаться тех мест, где растут деревья, — высказался молчавший до того отец Викентий, — там, должно быть, менее опасно.

— Так и сделаем, — согласился Румын, — идём плотно, след в след, так, чтобы идущего впереди можно было рукой схватить.

Они пошли. Поначалу медленно, постоянно оглядываясь по сторонам, но потом, когда убедились, что земля под ногами не проваливается, а со всех сторон не бросаются орды монстров, перешли на обычный шаг. Вблизи было отчётливо видно, что жёлтые песчаные проплешины были также и ямами глубиной метров пять и метров пятнадцать в диаметре, с пологими краями. Как и почему такое возникло, оставалось загадкой. Воронки от взрывов? Песчаные карьеры?

Полоса растительности между двумя такими ямами была шириной от двух до пяти метров, достаточно для прохода группы. Между кустов попадались многочисленные следы животных, копытных и хищников, непохоже на гиблое место.

— Что это там? — спросил Алекс, указывая в центр очередной ямы, — там, что-то шевелилось.

— Не вижу, — сказал Ник и, прищурив глаза, стал всматриваться.

При этом он опрометчиво сделал шаг вперёд, песок, только что бывший таким плотным, резко осыпался под ногой, а сам ходок стал медленно, но неотвратимо съезжать в яму.

— Держи его! — заорал Румын, но его окрик опоздал, рука Алекса схватила пустоту.

К счастью, сам Румын оказался расторопнее, он успел отстегнуть автоматный ремень и бросить Нику, удерживая автомат за ствол. Ник, вцепившись в ремень, с ужасом наблюдал, как из центра ямы выкапывается непонятное существо с блестящими чёрными конечностями. Теперь эти конечности старательно месили рыхлый песок, который от этого осыпался ещё активнее.

Ник поднял глаза. Румын, тоже скатываясь вниз, держал автомат двумя руками, а Викентий и Алекс вцепились одновременно в него и в тонкое деревце. А существо внизу расходилось всё сильнее, уже высунулась наружу отвратительная жучиная голова с растопыренными жвалами, а ноги всё сильнее расшвыривали песок.

— Тяните! — крикнул Румын.

Тянули они медленно, но с усердием. К счастью, дерево выдержало, и Румын постепенно выбрался на твёрдую землю. Следом, уже втроём, они вытянули Ника. Некоторое время все сидели и отдыхали, а монстр внизу буквально заходился в истерике по поводу ускользнувшей добычи. Казалось, он сейчас сам выберется наверх и ухватит кого-то из четверых. Алекс достал гранату и коробок спичек.

— Получи, тварь! — динамитная шашка, с приклеенными к ней кусками рубленого железа, полетела вниз, оставляя за собой едва видимый дымный след. Ходоки залегли.

Монстр, видимо, готов был схватить что угодно, а потом уже разбираться с добычей, а потому вместе с гранатой начал забуриваться обратно в песок. Не успел. Грохнуло на совесть. Осколки, к счастью, ходоков не достали, а вот кусков хитина, внутренностей и слизи сверху прилетело немало.

Закончив отряхивать одежду от прилетевших "подарков", Румын выдал вердикт:

— Муравьиный лев. Сидит и ждёт добычу. Животные сюда часто заглядывают, добыча есть. Иногда и люди попадаются.

— А разве бывают насекомые такого размера? — удивлённо спросил Ник.

— Как и кальмары, размером с автомобиль, — парировал Румын.

Дальше шли медленно, стараясь не сходить с центральной тропы и придерживаться руками за любые кустики и деревца, что попадались у них на пути. Продвижение сильно замедлилось, но безопасность была дороже. Судя по количеству ям, здесь водились несколько сотен подобных "львов".

Солнце уже перевалило за полдень и постепенно клонилось к закату, а конца котловану всё не было видно. Десять миль, или чуть больше, — говорили знающие люди. Может, оно и так, но, похоже, с масштабом карты что-то напутали.

А ещё напутали с дорогой, откуда им было знать, что полоса растительности, по которой они идут, не будет тянуться сплошной полосой до другого края котлована. Скоро она сузились до опасной ширины в полметра, а после и вовсе упёрлась в две перекрывающие друг друга ямы-ловушки. На той стороне, всего в десяти метрах был довольно приличных размеров островок густой растительности, где стояли довольно толстые деревья, вот только добраться туда было сложно. По сыпучему перевалу точно не пройти, а обходить по параллельной тропе слишком долго, да и не факт, что там нет подобных разрывов.

— У кого будут предложения? — спросил Румын после минутного размышления.

— У тебя верёвка была, — напомнил ему Алекс, — или в этот раз не брал?

— Брал. Предлагаешь забросить кошку, зацепить за дерево и дальше по верёвке?

— Да.

— Опасно, — вмешался Ник, — можно и по верёвке не успеть, песок разъедется, а эти твари не дремлют. Только если верёвку жёстко закрепить.

Они обернулись назад, последние сто метров на тропе не росло ничего, кроме травы и чахлых кустиков. Цеплять не за что.

— Сколько у тебя верёвки? — спросил Ник, прикидывая на глаз расстояние.

— Метров двадцать пять.

— Первый обвязывается за пояс и идёт по гребню, когда доберётся, привяжет за дерево, а остальные по верёвке вброд. Если первый поедет вниз, вытащим.

— А успеем? — с сомнением спросил Румын.

— Не факт, — вынужден был признать Ник, — тварь может и отгрызть что-нибудь.

— Гранаты? — спросил Алекс, — на первого неплохо подействовало.

— Гранат мало, — напомнил Румын, — а впереди неизвестно что, в следующую переделку совсем голыми попадём.

— Не уверен, что будет хуже, — ответил Ник, — гранат у нас шесть, ну, пусть уже пять.

— Семь, — вставил слово Викентий, — я тоже положил в рюкзак две, возьмите, когда будет нужно.

— Вот и славно, — обрадовался Алекс, — на тварей можно потратить как раз эти две.

— Идёт, — кивнул Румын, — только нужно их раздраконить сначала, чтобы наружу вылезли.

Ник, которого придерживал Алекс, спустил ногу вниз и начал сгребать песок и мелкие камешки. Те посыпались в центр, а монстр моментально среагировал, высунувшись из земли. Второй оказался ещё более чувствительным, а, возможно, среагировал на действия первого. Теперь отвратительная голова с торчавшими из неё антеннами торчала справа и слева.

Гранаты полетели одновременно, а ходоки отступили на три шага назад и залегли. Два почти синхронных взрыва подняли облака пыли и снова обдали ходоков содержимым хитиновых панцирей, хоть и не так обильно, как в прошлый раз.

— Готово! — удовлетворённо сказал Алекс, закончив плеваться.

Вместо двух ям, теперь получилась одна, в виде большого овала, посередине можно было попытаться пройти. Добровольцем вызвался Алекс. Он отдал товарищам рюкзак и автомат, обвязал конец верёвки вокруг пояса и взял в руку револьвер. Остальные приготовились вытягивать.

Поначалу он шёл быстро, но, чем ниже он спускался, тем глубже его ноги проваливались в глубокий песок. Потом, когда он начал подниматься с другой стороны, всё стало ещё хуже, проваливался он уже почти по пояс, если так пойдёт и дальше, то рискует вообще не вылезти, ни вперёд, ни назад.

— Остановись! — крикнул ему Румын, — а то по макушку закопаешься. Отвяжи конец, там кошка, попробуй до дерева добросить.

Алекс с опаской отвязал конец верёвки и взял в руку тонкую стальную кошку. Медленно, поскольку каждое лишнее движение заставляло его проваливаться в песок ещё глубже, он раскрутил её над головой и бросил в сторону деревьев, росших на той стороне. Первая попытка не удалась, пришлось вытянуть обратно, но, бросив второй раз, Алекс сумел зацепить дерево, достаточно толстое, чтобы выдержать вес человека.

— Теперь держи верёвку, — начал объяснять Румын, — а сам ложись на песок и медленно ползи, перебирая руками.

— Сам знаю, — отмахнулся Алекс, видно было, что он нервничает.

Хватаясь за верёвку и старательно перебирая локтями и коленями, англичанин медленно, но верно, подбирался к краю. Внезапно из песка высунулась нога гигантского насекомого и острым когтем ударила в ногу Алекса ниже колена, только сапог из толстой кожи спас его от ранения.

Нужно отдать должное выдержке ходока, он не закричал, не стал трепыхаться, не выпустил верёвку. Просто вынул револьвер и, быстро прицелившись, выстрелил. Надо сказать, что, несмотря на расстояние в метр, перебить пулей тонкую конечность было не так просто, но у Алекса получилось. А когда следом выскочил и хозяин ноги, то есть ещё один членистоногий, непонятно, каким образом добравшийся сюда, в его уродливую башку прилетели, одна за другой, пять револьверных пуль, а следом ещё и пара коротких очередей от Румына. Насекомому этого хватило, наверное, был разбит нервный узел, монстр замер и не подавал признаков жизни.

Алекс снова крепко взялся за верёвку и пополз наверх, примерно десяток движений, и, вместо рыхлого песка под ним оказалась твёрдая почва. Ходок, окончательно вытащив своё тело из песка, растянулся на траве и отдыхал.

— Не хочу тебе мешать, — крикнул ему Румын, — но не мог бы ты привязать верёвку покрепче, мы тоже хотим туда.

Алекс ничего не ответил, он просто медленно поднялся и пошёл привязывать конец. Следующим пошёл священник, верёвку постарались натянуть, поэтому у него получилось пройти почти весь путь, ни разу не провалившись. Следом отправился Румын с двумя рюкзаками и двумя автоматами, Ник пошёл замыкающим. Когда он уже карабкался наверх, утопая в песке, где-то в глубине ямы снова началось шевеление.

— Тяните! — крикнул он, тщетно пытаясь прыгнуть.

Товарищи среагировали немедленно, три пары рук дёрнули за верёвку, и Ник, вылетев из ямы, словно пробка, оказался у них в объятиях. Возня внизу продолжалась, но на поверхность монстр не высовывался, видимо, учёл печальный опыт предшественников.

— Плевать на него, — Румын махнул рукой.

— Мне повезло, — добавил Алекс, вставляя патроны в барабан револьвера, — тварь попалась тупая. Могла бы укусить меня, не вылезая из земли, но зачем-то понадобилось высунуть ногу.

— У муравьиного льва, если я правильно помню, наружное пищеварение, у настоящего, я имею в виду, — начал объяснять Румын, — он впрыскивает пищеварительные соки...

— Слушай, хватит, а! — прервал его Алекс, — без твоих лекций тошно, ботаник недоделанный.

Все четверо нервно засмеялись.

Дальнейший путь ничем особенным не запомнился. Вытряхнув песок из одежды, они двинулись вперёд через рощу. А когда снова вышли на открытую местность, то разглядели впереди противоположный склон котлована. Ходоки сразу почувствовали прилив бодрости, мешки уже не казались такими тяжёлыми, а дорога ужасной. Тупиков и ловушек им более не попадалось, поэтому, спустя час, все четверо уже лезли по склону вверх, проклиная рассыпающийся камень.

Глава двадцать вторая

На ночлег группа остановилась, можно сказать, в чистом поле. Конечно, сложно назвать чистым поле, где повсюду лежали обломки ржавой техники, настолько старые, что невозможно даже приблизительно выяснить её предназначение, что-то, вроде бульдозеров и экскаваторов.

Ночь прошла тихо, часовые совершенно напрасно всматривались в ночную мглу, не было там ни вампиров, ни обезьян, ни тараканов, размером с медведя, да и самих медведей не было, а если и были, не рискнули связываться с этой компанией.

Последним дежурил Ник, как только на востоке показалась тонкая полоска света, он растолкал всех и подбросил дров в костёр, благо, запасли с избытком.

— Подъём, — говорил он Алексу, дёргая его за ногу, — кто проспит завтрак, пойдёт голодным.

Остаться без завтрака никому не хотелось, поэтому очень скоро все они, уютно устроившись вокруг костра, старательно поглощали из котелка наваристую гречневую кашу с мясом. Что характерно, даже Викентий перестал обращать внимание на постные дни, хотя сегодня, вроде бы, была пятница. Ну, и правильно, в дальней дороге должны быть послабления.

После завтрака, когда солнце уже встало окончательно, группа отправилась на юг. Ориентир, одинокая красная гора, про которую писал в дневнике покойный Карлос, была отсюда хорошо видна. Он также упоминал, что от неё идёт хорошая дорога. Возможно, так оно и есть, вот только до горы дорога была отвратительной. Шла она через какие-то топи, справа и слева от неё было море жидкой грязи, а саму дорогу, имевшую когда-то покрытие из бетонных плит, через каждые полметра пересекали промоины, видимо, за долгое время вода сумела размыть даже бетон.

Шагать приходилось, как по шпалам, то широко, то узко. Временами кто-то запинался и падал, ругаясь нехорошими словами. Разве что священник всё время молчал. Но это понятно, материться ему не положено, а дорога больше никаких слов не вызывает.

Километров через десять, дорога вышла на возвышенность, грязь на обочинах исчезла, и ходоки с удовольствием сошли с изуродованной бетонной полосы.

— Странная какая-то гора, — заметил Ник, — просто торчит из земли, словно искусственная.

— Может, памятник? — предложил свой вариант Алекс.

— Где ты видел памятники в полкилометра высотой?

— Небоскрёбы ведь такие бывают.

— Небоскрёб — здание практичное, в нём живут или работают, а земля дорогая, вот и строят повыше, а памятник такого размера зачем?

— Хотелось бы мне посмотреть на того человека, — вступил в разговор Румын, — которому такой памятник поставят.

Гора приближалась, при этом всё сильнее бросались в глаза исполинские размеры и странная форма. Столб из красного камня, пусть не самой идеальной формы, но почти по всей длине одинаковой толщины.

Подножия они достигли только в сумерках, отсюда можно было разглядеть гору в подробностях. Ходоки разбили лагерь, примерно, в полукилометре от камня, отсюда было отлично видно форму. Действительно, налицо были следы обработки, причём, довольно грубой, как бы, не ручным инструментом. Под ногами была ровная площадка из всё того же красного камня, прочного, красивого, с редкими белыми прожилками. Можно было сделать вывод, что гора была действительно исполинских размеров, а потом процентов девяносто от её объёма стесали, оставив только огромный столб, который, к тому же, попытались огранить. Граней насчитывалось около тридцати, но, чем выше, тем грубее выглядела поверхность, то ли другие люди работали, то ли природа быстрее успела разрушить.

— Там, наверху, как будто, домик каменный, — заметил Алекс, высоко задрав голову.

— Хотелось бы мне знать, — ответил ему Ник, который никакого домика не разглядел, — как в этот домик люди попадали? Или столб ещё и полый внутри?

— Входа не видно, — пожал плечами Румын, — но он может быть в другом месте. Или под землёй. Мы не знаем всех возможностей живших здесь когда-то людей.

— Хранители — просто уроды! — Алекс сплюнул в сторону и присел на бревно, которое они притащили с собой в качестве дров, — погубили целый мир ради идиотской забавы.

— А по церковной линии об этом что-то известно? — спросил Румын, глядя на Викентия, который всё это время молчал.

— Без подробностей, — объяснил священник, — только то, что раньше жили другие люди, у них была хорошая техника, средства передвижения, в том числе такие, что позволяли летать по воздуху, но они возгордились, и пришлось за это заплатить.

— Что значит "возгордились"? — спросил Румын.

— Они различались по цвету кожи, по языку, по носимой одежде и уровню достатка, а то, как следует правильно славить бога, вообще было вопросом, из-за которого убивали. Разум даровал им разрушительное оружие, но при этом им недоставало разума, чтобы его не применять. Именно с войны началось крушение старого мира, теперь уже не доискаться её причин, но, скорее всего, это были деньги. Или земля, которую каждый хотел забрать себе. Или ресурсы, вроде чёрного масла, добываемого из земли, которым можно заправлять машины.

— А хранители? — тихо спросил уже Ник, — какова их роль?

— Сложно сказать, — священник вздохнул и присел на бревно рядом с Алексом, — даже среди слуг церкви нет единого мнения. Чаще всего именуют их бичом божьим, который карает и вразумляет человечество.

— Но вы-то сами что думаете?

— Думаю, что таков был замысел творца, сродни потопу, чтобы спаслись только праведники. Только хранители подошли иначе, они спасли тех, кого смогли, а потом попытались сделать их праведниками. Вышло то, что вышло.

Ник задумался. Вопросы были провокационными, но Викентий отвечал разумно. Можно было предположить, что это действительно примерный священнослужитель, а все подозрения Румына просто надуманы. Хорошо, если так.

— Хватит болтать, — проворчал Румын, — уже темно, а нам ещё ужин готовить.

Вот это все восприняли, как руководство к действию, развели костёр и занялись ужином. Место для лагеря они выбрали не самое удачное: огромная открытая со всех сторон площадка, куда на огонёк костра мог прийти любой монстр или нехороший человек. Но, увы, ничего лучше в радиусе нескольких километров, всё равно, не было. Ужин прошёл в молчании, огромный каменный столб давил на психику, местность вокруг казалась опасной.

— Интересно, здесь кто-то живёт? — задал Ник вопрос в пустоту.

— Ты же видел следы, — напомнил ему Румын, — олени, кабаны, волки. Не знаю, кто ещё.

— А монстры? Карлос ничего не писал. Когда он путешествовал здесь, то боялся одного вампира.

— Мы видели многих вампиров, пусть не таких умных, но опасных. Со времени последнего рейда нашего мексиканского друга многое успело измениться. Не удивлюсь, если прямо сейчас за нами наблюдает какая-нибудь сухопутная каракатица, которая очень любит есть человечину.

Прав он был, или нет, выяснить не удалось. До утра их никто не беспокоил, только на рассвете, где-то позади, раздался громкий протяжный вой. Это не был волк или стая волков. Монстры, которые им встречались, тоже не склонны были к громким звукам. Это, скорее, был голос трубы, горна, возвещающего... о чём?

Сказать, что ходоки проснулись, — это не сказать ничего. Вой пробирал до костей, вытягивая нервы и кроша зубы. Через секунду все четверо были на ногах, а три ствола торчали в стороны.

Но пока на них никто не напал, постояв так некоторое время, они стали собирать вещи, сами, ничего не говоря, мысль, крутившуюся в голове, за всех озвучил Румын:

— Валим отсюда, пришли за нами. Это сигнал, сбор всех в этом месте. Не спрячемся, и не отобьёмся. Только бежать, туда, куда говорил Карлос. Доберёмся, а там видно будет.

Обогнув слева каменный столб, они направились, как и хотели на юго-запад. Некоторое время удавалось идти прямо, дорога дальше, и вправду, была отличная, разумеется, с поправкой на возраст. На бег они ни разу не переходили, но ощущение чужого присутствия давило посильнее, чем гидравлический пресс, заставляя вертеть головой (и стволом) на триста шестьдесят градусов.

На руку ходокам была отличная видимость, местность вокруг была пустынной, да и дорога отлично просматривалась вперёд и назад. Не панацея, понятно, от массированной атаки, но позволит хотя бы ствол поднять.

Но скоро это преимущество стало исчезать, дорога начала петлять и спустилась в низину, справа и слева потянулись пологие холмы. Тут неизвестные агрессоры снова начали трепать нервы ходокам, на этот раз они услышали хохот. Громкий, нечеловеческий, так, наверное, смеются гиены или бабуины. Людей, даже смелых и привычных ко всему, этот звук приводил в замешательство. У ходоков дрожали руки, накатывал какой-то животный ужас, хотелось упасть и закрыть руками уши.

Ситуацию спас Румын, он, видимо, от отчаяния, высадил в белый свет половину магазина своего автомата. Резкий звук выстрела ударил по ушам и, словно пощёчина, привёл всех в чувство. Никаких звуков они уже не слышали, только низкий, на грани слышимости, гул.

— Бежим, — скомандовал он остальным, — здесь нельзя оставаться.

И они побежали, преодолев всего около полукилометра, все четверо остановились и прислушались к своим ощущениям. Как ни странно, но страха, от которого они совсем недавно едва не падали в обморок, теперь не осталось, им было стыдно. Чего они испугались, хохота? Что-то здесь определённо не так.

— Нам в легионе показывали одну штуку, — начал рассказывать Румын, — нам она была не нужна, но начальство посчитало нужным ознакомить. Мало ли, вдруг пригодится.

— И что это? — поторопил его Ник.

— Такая машина с локаторами, или это не локаторы, в общем, генератор низкочастотных колебаний, инфразвук. Нечто подобное происходит с человеком под мощным артиллерийским обстрелом. Когда земля от взрывов вибрирует.

— Инфразвук — это то, что не слышно? — Ник напряг память, вспоминая школьный курс физики.

— Да, меньше двадцать герц.

— И что?

— То, что на человека такие колебания действуют крайне неблагоприятно, все системы организма идут вразнос, но и это не главное. Главное — беспричинный панический страх.

— И зачем это штука нужна? — не понял Алекс, — врагов на войне распугивать?

— Врагов вряд ли получится, а вот демонстрантов разгонять можно прекрасно. И никаких дубинок, слезоточивого газа и резиновых пуль.

— То есть, против нас применили такую машину?

— Ну, или похожую, вопрос — кто?

— Может, автоматика? Мы прошли какой-то рубеж, а там сработала ловушка.

— Когда раздался вой, — Румын показал рукой назад, в сторону столба, — мы на месте стояли, кто-то долго думал, а потом активировал.

— Хорош спорить, — сказал им обоим Алекс, — нужно идти, а то так и не доберёмся. Я вашу мысль понял, эти звуки ничем не грозят, просто иллюзия, так?

— В общем, так.

Они пошли дальше, дорога, наконец, выпрямилась и вела под уклон, где-то далеко впереди послышался шипящий звук.

— Водопад? — с интересом спросил Алекс, напрягая слух.

Ответом ему был громкий выстрел из револьвера, который Румын выхватил с ловкостью бывалого ковбоя. Алекс испуганно обернулся. Стоявший позади него вампир с огромной дырой в голове покачнулся, а затем рухнул на землю.

— Откуда взялась эта дрянь? — спросил Алекс, аккуратно пиная носком сапога бледное тело.

— Они могут прятаться и ждать, — заметил Ник, — этот просто лежал в придорожной канаве, а потом встал и бросился.

— Нужно идти, — напомнил Викентий, — здесь нельзя оставаться, нас съедят.

Замечание священника пришло вовремя, группа рванула с места бегом, но враги были быстрее, намного быстрее. То тут, то там мелькали серые тени. Вампиры, наиболее сообразительные твари. И быстрые, настолько быстрые, что от одного из них Карлос не смог убежать даже на лошади.

Стрелять бесполезно, серые тела появляются на секунду или две, потом снова скрываются в зарослях кустарника, возможно, специально провоцируют тратить патроны, которых далеко не вагон.

Но они не стреляли. Не нужно, твари где-то сбоку мелькают? Ну и пусть, пока дорогу не преграждают, можно потерпеть. Их мало, это видно, не более десятка, они только пытаются показать свою многочисленность. На самом деле, небольшая группа вампиров следует параллельным курсом с людьми, не решаясь напасть.

А цель их была всё ближе, шум водопада стоял в ушах, его не могло заглушить ни хриплое дыхание, ни топот сапог, ни бешеный стук сердца. Водопад рядом, а значит, и их цель. Они отчего-то считали, что стоит им достигнуть базы, как всё изменится, и они, скорее всего, вернутся к себе домой. А ведь ещё Карлос сказал в своём дневнике, что окно между мирами сломано, его нужно чинить. А они не взяли с собой ни Ханса, ни Андерса. Но сейчас их это не смущало. Нужно пробиться, во что бы то ни стало, расстрелять все патроны и бежать дальше, разбивая черепа чудовищ прикладом. Чудовища, кстати, тоже были лишним стимулом, раз защищают базу, значит, есть, что защищать.

Первое нападение произошло на небольшом мосту через пересохшую речку, из-за низких бортиков выпрыгнуло сразу четыре твари. Первую принял на острие сабли Ник, повернуть ствол автомата он просто не успевал. Клинок пронзил тело твари, но она и не думала умирать, наоборот, пасть с клыками тянулась к ходоку, издавая при этом хрюкающие звуки и мерзкий химический запах. Вырвав саблю, Ник отбросил её в сторону, тут же повернулся всем телом и ударил вампира прикладом в морду. Это подействовало значительно лучше, вампир, как и оборотень когда-то, свалился с напрочь раздробленной головой, тело продолжало трепыхаться, но опасности уже не представляло.

Алекс справился со своим монстром быстрее и проще, револьвер он держал в левой руке, а потому вампиру просто прилетела тяжёлая пуля промеж глаз, которая срезу сплющилась и вынесла затылок, оставив дыру, в которую можно просунуть кулак.

Румын, которого атаковали слева, встретил врагов длинной очередью, из которой, кажется, ни одна пуля не пропала даром. Нельзя сказать, что это было безрезультатно, но и убить он их не смог. Калибр автомата соответствовал натовскому пять пятьдесят шесть, а потому останавливающим действием обладал слабым, большинство пуль прошло навылет, а вампиры продолжали, хоть и медленно ковылять навстречу ходоку. Спас ситуацию отец Викентий, он, справедливо рассудив, что законы физики действуют одинаково на всех, а масса его куда больше массы вампира, просто кинулся вперёд и сбил его с моста, а затем точно так же поступил со вторым, забраться на мост снова раненым вампирам точно будет не под силу. Забавно было видеть священника, да ещё и в рясе, которую он упрямо отказывался даже в походе заменить на что-то более практичное, действующего по правилам американского футбола.

— Побеждаем по очкам, — прорычал Румын, меняя магазин в автомате, — стреляйте в голову, бежим.

Следующий забег позволил им увидеть долгожданную плотину и небольшой комплекс зданий рядом. Вот только сориентироваться было сложно, Карлос сюда заходил с другой стороны. Ник начал вспоминать:

— Дамба, спуск под землю, коридор, здание, винтовая лестница, в нижних помещениях, лестница на выходе из комнаты с книжным шкафом...

Договорить ему не дали, из всех помещений, расположенных поблизости от дамбы, начали выходить собаки. Почти самые обычные, вот только размером с упитанного алабая и с пастью, позаимствованной у крокодила.

— Девять... десять... одиннадцать... — начал считать Алекс, потом бросил это занятие, собак было около тридцати. Сбившись в стаю, они пошли на ходоков, разгоняясь по ходу приближения.

К счастью, это были просто собаки, опытом противостояния вооружённому противнику они не обладали, от пуль прятаться не умели и живучестью вампира похвастаться не могли. Бежали они компактной массой, промахнуться в которую было невозможно.

Ник встал на колено и спокойно, как на стрельбище, придавил спуск, короткими очередями прореживая стаю. Когда магазин опустел, он выщелкнул его, но вставить новый уже не успел, от стаи остались всего три особи, которые сейчас благополучно убегали. Убежали они, впрочем, недалеко. Алекс добил всех троих одиночными выстрелами.

Но и это был не конец, прыгнувшая неизвестно откуда обезьяна, сбила с ног Румына и попыталась задушить, только короткая очередь из автомата Ника убедила монстра отказаться от своих намерений.

— Идем вперёд, — тихим голосом проговорил Румын, поднимаясь с земли. Досталось ему неслабо, кровь из разбитого затылка стекала по шее, пропитывая воротник. — Патроны скоро закончатся.

Пробежав некое подобие проходной, где на полу ещё валялся ржавый остов вертушки, они вошли в просторный холл, где снова встретились с тварями. Теперь им противостояли крепкие толстые карлики, ростом в полметра, которые были покрыты светлой шерстью, а морда слегка напоминала человеческую. Было их десятка полтора. Они не стали ждать приветствий, а сразу кинулись в атаку. При этом, в отличие от своих братьев по разуму, использовали средства нападения, вроде стальной арматуры и кирпичей, которыми они стали старательно закидывать непрошенных гостей. Их смели ураганом огня, но Ник успел получить удар в плечо, а Алексу разорвало щеку.

Выход во двор пробивали уже гранатами, у Ника стоял последний магазин, патроны в мешке ещё были, но попробуй их достань. Когда во дворе прогремели два взрыва, разметавшие собравшихся там агрессивных представителей фауны (ходокам лень было уточнять, кто именно это был, шевелятся, значит, враги), они вышли. Под ногами хрустели обломки костей, и хлюпала кровь, кто-то из странных существ отползал в сторону, волоча за собой вывалившиеся внутренности, а они продолжали двигаться, стреляя на любой шорох.

Кажется, они нашли то место, о котором говорил Карлос, какой-то спуск под землю. Выглядел он, как телефонная будка со стенами из прозрачного пластика, внутри были видны перила лестницы, уходящей под землю. Открыв дверь, они бросились, было, вниз, как навстречу им шагнула сама темнота. Осталось непонятным, кто это был, карлики с мехом, вампиры, или собаки. Ходоки отпрянули назад, а в темноту полетели гранаты со специально укороченным запальным шнуром. Будка разлетелась вдребезги, вряд ли кто-то на лестнице остался жив. Они бегом спустились вниз, там от взрыва очень удачно загорелась изоляция проводов, от огня исходил удушливый дым, но это было к лучшему, пламя хоть немого освещало коридор. Это был действительно коридор, который под небольшим углом уходил вниз. Тот самый? Наверное.

Их встречали и здесь, приходилось стрелять наугад в темноту, ответом были визг и бульканье, говорящие о том, что пуля нашла цель. Постепенно коридор становился светлее, какие-то окна под потолком пропускали толику солнечного света.

— Куда дальше? — Алекс встал посреди коридора и растерянно озирался.

— На нижние уровни, — напомнил Ник.

— Сначала перезарядимся, — остановил их Румын, — я пустой.

Он развязал мешок и принялся набивать патроны в магазин, тут, внезапно выскочив из бокового отнорка, вампир бросился на священника, который по-прежнему был безоружен, даже топор свой где-то потерял. Отец Викентий сцепился с монстром в клинче и резко отбросил того в сторону, а Ник прострелил ему голову, удачно потратив последний патрон в барабане револьвера. Мёртвый вампир упал безвольным мешком, Ник спрятал револьвер за пояс и повернулся к священнику:

— Всё в порядке? — спросил он, собираясь в очередной раз попенять святому отцу за его пацифизм.

— У вас рукав порвался, — сказал вдруг Алекс, дотянувшись о руки священника.

Рукав действительно был разорван когтями вампира, но это было не главное, подняв лоскут, Алекс открыл нечто похожее на наруч, надетое на руку священника, только сделанное из серого пластика и с большим количеством кнопок.

— Что это... — начал говорить Алекс, но тут же замолк, отброшенный сильным ударом кулака в лицо.

Румын и Ник встрепенулись, но было поздно, отец Викентий, который внезапно оказался не отцом, а сукою, направлял на них пистолет.

— Оружие на пол, руки вверх и идём, куда я прикажу, — голос его был спокоен, словно он говорил перед прихожанами в церкви.

— Там монстры, — предупредил Румын, но автомат всё же положил, — нас сожрут.

— Не нас, а вас, — напомнил Викентий, — да и нет больше монстров, осталось совсем немного, они уже не опасны, встали и пошли.

Вставая, Румын попытался всё же обмануть врага, выхватив револьвер, вот только с реакцией и боевой подготовкой у Викентия было всё в порядке. Два выстрела слились в один, Румын сложился пополам, зажимая рану в боку, а Алекс упал на бок с простреленным бедром.

— Не шутите со мной, я шуток не понимаю, — предупредил он ходоков, — ну, быстро, встали и пошли.

Глава двадцать третья

В полутёмном помещении, где они оказались, стояли остатки непонятной аппаратуры, которая выглядела исправной, но, судя толстому слою пыли, давно никем не использовалась. Было ли это богатство прежнего мира, или же собственность хранителей, осталось неизвестным. Псевдосвященник, перестав обращать внимание на ходоков, кинулся к стене, доставая из складок рясы неизвестный прибор, размером и формой напоминающий пачку сигарет.

Нажав несколько кнопок, он непонимающе затряс головой, явно ничего не выходило. Он потрогал рукой стену, словно рассчитывал там что-то обнаружить. Стена была самой обычной, каменной, без малейших выступов, трещин и шероховатостей, искать что-либо в ней было бессмысленно.

Румын попытался встать, но Викентий определённо не страдал рассеянным вниманием, а потому ствол пистолета моментально направился в сторону ходока.

— Не шевелись, — напомнил он, — тогда останешься жив, может быть.

Ник заскрипел зубами, револьвер по-прежнему был у него за поясом сзади, вот только патронов в нём не было, а достать и перезарядить он точно не успеет.

— Что, не работает? — злорадно спросил Румын, не отрывая скомканной рубахи от раны на боку. — Привыкай, святой отец, к этой мысли, сдохнешь ты тут, вместе с нами.

Викентий метнул на ходока полный ненависти взгляд, но ничего не ответил, продолжая нажимать кнопки в разной последовательности. Стена по-прежнему никак не реагировала. Ник незаметно начал перебирать патроны в патронташе, пять штук, хватит, чтобы хранителя изрешетить. Вот только нужна для этого самая малость, вынуть револьвер, выщелкнуть барабан, разрядить, зарядить заново, а потом взвести курок. И всё это незаметно от хранителя, который боковым зрением замечает каждое движение. Ну и пусть, время работает на них, сейчас он ещё разок попытается открыть окно, у него снова ничего не получится, придётся отсюда выбираться, а снаружи твари, а патронов у него не вагон.

Но тут произошло нечто, заставившее ходоков впасть в уныние. Когда фальшивый священник убрал прибор в карман и глубоко задумался, окно среагировало само. По стене пошла рябь, вроде той, что видна на воде в ветреную погоду, что это означало, ходоки не поняли, но сообразили, что какая-то реакция присутствует, а это не сулило им ничего хорошего. Да и всему этому миру тоже.

На лице Викентия появилось торжествующее выражение, он даже опустил пистолет, а после этого вовсе спрятал его в карман. Он сделал шаг в направлении стены, но вдруг остановился, как вкопанный.

Из стены, свободно проходя через вибрирующий камень, вышел человек в камуфляже, футуристичного вида противогазе и с автоматом руках. Лица было не разглядеть, бросилось в глаза только субтильное телосложение, больше подходящее кабинетному работнику, а не бойцу спецназа.

Две или три секунды они молча смотрели друг на друга, потом хранитель неуверенно произнёс какую-то фразу на незнакомом языке.

— Хранитель? — спросил человек в противогазе (у Ника ёкнуло сердце, спросил он по-русски). Не дожидаясь положительного ответа, хлипкий спецназовец резко сократил дистанцию и, что было сил, ударил Викентия коленом в пах. Внешность оказалась обманчивой, хранитель, будучи отнюдь не слабым, от удара сложился пополам, так что последовавший за этим удар приклада по рёбрам оказался уже совершенно лишним. Через пару секунд спецназовец интеллигентного вида уже сидел верхом на хранителе, стягивая его запястья пластиковым хомутом, а пистолет перекочевал в его руку.

Из прохода показался ещё один, тоже в камуфляже и противогазе, тоже с автоматом. Выглядел он покрепче первого и был, кажется, постарше годами.

— Илья Юрьевич, — укоризненно пробубнил он первому из-под маски противогаза, — вы бы полегче, всё же духовная особа.

— А я атеист, — заявил Илья Юрьевич, ещё сильнее надавливая коленом в спину хранителя, — а потому никакого трепета перед духовными особами не испытываю.

— А что насчёт этих людей? — второй указал на сидевших в углу троих ходоков, — они кто? Как вы думаете?

Ник, будучи единственным относительно здоровым в группе, вскочил на ноги и протянул руки.

— Николай Иванович Дрёмов, русский. Пожалуйста, я преступник, арестуйте меня и посадите в бронированную камеру, — от радости ходок начал цитировать Булгакова.

— Допустим, — как-то неопределённо проговорил второй, — а они?

Он показал стволом автомата на сидевших в углу ходоков, точнее, сидел там только Румын, Алекс к тому времени уже потерял сознание и не мог видеть происходящие вокруг события. Румын с кряхтением, достойным столетнего старца, поднялся на ноги.

— Николае Попеску, я ранен, мне нужна медицинская помощь, — заявил он на хорошем русском языке, — а этот мужчина — Александер Келли, британский подданный, он тяжело ранен и скоро умрёт. Если вы не собираетесь нас убивать, то помогите чем-нибудь.

— Вы из нашего мира, — скорее, утвердительно, чем вопросительно сказал Илья Юрьевич, вставая, наконец, с тихо скулящего хранителя. — Хотите вернуться?

— Если в вашем мире есть русские, румыны и англичане, то нам туда, — согласился Ник, — только, ради бога, не затягивайте с медицинской помощью.

— Помогите втащить этого, — Илья Юрьевич легонько пнул ногой Викентия, а потом повернулся к своему коллеге, — Михаил Ильич, прикажите поднять врачей и подготовить карантинный блок.

Пребывание в карантине заняло около шести часов. Румыну и Алексу оказали помощь, теперь оба благополучно спали. У Ника несколько врачей в скафандрах взяли кровь на анализ, который, надо полагать, их полностью удовлетворил. Через некоторое время ему предложили выходить. Молодой офицер провёл его по извилистому коридору, который заканчивался железной дверью. Приложив карту и набрав код на дисплее, он открыл дверь и предложил Нику пройти внутрь.

За дверь находился просторный кабинет, где сидели оба новых знакомых, уже без противогазов, лица их были на удивление приветливыми. У стены стоял в глубокой задумчивости третий, человек в белом халате, но, вроде бы, не врач. Надо полагать, учёный

— Присаживайтесь, — предложил Михаил Ильич, указывая на стул, — разговор наш будет долгим и, я надеюсь, плодотворным. Я — майор Колесов, Михаил Ильич, удостоверение не покажу, я его сдал на входе.

— Но это неважно, — перебил его Илья Юрьевич, теперь, без противогаза он ещё сильнее напоминал учёного, вот только ловкость, с которой он обезвредил хранителя, говорила о другом.

Илья поставил на стол коробочку диктофона и нажал на кнопку.

— Итак, — начал майор, — пока вы находились в карантине, мы установили вашу личность. Вы и в самом деле Николай Дрёмов, тридцати семи лет от роду, холост, детей нет, несудимый, в армии служили, образование неоконченное высшее, работали торговым агентом. Так?

Ник на секунду задумался, вспоминая давно минувшие дела, потом кивнул.

— Так.

— Последнее известие относится ко времени около десяти лет назад, вы тогда пропали без вести где-то на окраине Ростова.

— Именно так, — Ник вздохнул.

— Вас тогда не нашли, я поднимал дело, свидетели видели вас по дороге, а до места назначения вы так и не добрались. Что тогда случилось?

— Сам не понял, — честно признался Ник, — шёл по улице и вдруг понял, что вокруг всё другое, попытался вернуться, но безрезультатно.

— Какие-то странные ощущения были? — настойчиво допытывался майор, — словно в узкую дыру просачиваетесь.

— Говорю же, — Ник начал понемногу раздражаться по непонятной причине, — ничего необычного, просто шёл по делам задумался, только потом обратил внимание, что асфальта под ногами нет. Всё.

— Странно, — в задумчивости сказал человек в белом халате, — очень странно, не стыкуется с теорией переходов. А товарищи ваши?

— Аналогично, никто ничего не понял, попали, примерно, в одно время, но вышли в разных местах. Но большинство на дороге, на участке километров в сорок, в течение первого дня нашли друг друга, наладили общение, хотя языковой барьер сильно мешал.

— Из каких стран были люди? — спросил Колесов.

— Основная масса — европейцы, немцы, англичане, были американцы, мексиканец, один мулат из Африки, он на французском языке говорил. Все мужчины, возраст — от двадцати до сорока лет.

— Что было дальше?

— Собрались вместе, сориентировались на местности и пошли на север.

— Почему на север?

— Просто так, решили, что дорога куда-нибудь да приведёт.

— И?

— Вышли к деревне. Небольшая деревня, домов на двадцать, вокруг поля, местное население встретило нас враждебно.

— Причина?

— Мы пришли с юга, там располагались места, которые среди местного населения считались проклятыми. Мы тогда этого не знали, а потому подобное отношение было для нас сюрпризом. Неприятным сюрпризом.

— Чем вы занялись?

— Поначалу пытались подрабатывать батраками, но потом связались с торговцем, их там много, они регулярно ездят с севера на юг и обратно, скупают сельхоз продукцию, продают мануфактуру. Он предложил нам прогуляться в те самые земли, которые и назывались проклятыми, и принести оттуда кое-что. Мы согласились, и вскоре рейды туда стали нашей профессией. Там, в целом, недалеко совсем, километров сто-сто двадцать от обитаемых земель на юг. Просто местные боялись туда ходить.

— Сталкеры, — подвёл итог Илья Юрьевич, — это нам знакомо.

— Ну, да, вроде того, ходим в руины, собираем хабар, а потом сдаём торговцам, всем своя выгода.

— Что это за руины? Что именно там представляло опасность? Какого рода хабар покупали торговцы? — Колесов сыпал вопросами, не переставая.

— Мир, в который мы попали, — Ник начал издалека, — по уровню своего развития соответствовал, ориентировочно, концу девятнадцатого века. Это я про север страны, там были города, железные дороги, электричество, промышленность и даже телеграф.

— А юг был сельскохозяйственным?

— Именно так, много мелких деревень, обширные поля с посевами, несколько городков, тысяч по пять в каждом, центры торговли и примитивного ремесла. Население севера и юга почти не смешивалось, хотя и говорило на одном языке. Сельское хозяйство было достаточно примитивным, сложных механизмов почти не применяли, да они особо и не требовались, там тёплый климат, огромные массивы плодородной земли, пастбища для скота.

— Так. А руины? — напомнил майор.

— Руины остались от прежней цивилизации, — объяснил Ник, — цивилизации, вроде нашей, которую сокрушила Катастрофа.

— Как везде, работа хранителей, — вставил Илья, посмотрев на Колесова, тот понимающе кивнул.

— Какого рода была катастрофа? — спросил он у Ника.

— Сложно было сказать, мы думали, что это ядерная война, но радиации не было, а большинство зданий не несло следов ядерных взрывов. Впрочем, судить было сложно, от времени Катастрофы прошло почти двести лет.

— А местные? — удивился Илья, — они что, за такой короткий срок всё забыли?

— Всё гораздо хуже. В их обществе вообще запрещены исторические исследования, всё, что было раньше, нигде не упоминается. Знают только, что Катастрофа была.

— И все этот запрет соблюдали?

— Не все, были и несогласные. От них мы узнали, что катастроф, причём, искусственных, было несколько, в том числе тектонические сдвиги и несколько волн смертельных вирусов.

— Один к одному, — снова прокомментировал Илья, — шаблонная схема. Продолжайте.

— Каждый раз человечество откатывалось в развитии всё дальше назад, в итоге так называемые хранители окончательно взяли власть над остатками населения и начали масштабную миграцию на север. То государство, что существует сейчас, — это их детище, искусственный проект, они сами строили нужное общество и направляли его прогресс.

— В какую сторону? Развитие шло вперёд?

— Развитие, да, шло. Правда, довольно специфическое. Например, военные технологии были развиты плохо. Понятно, что страна всего одна, но ведь есть полиция, на юге нужны охотники, да и рейдерам стволы не помешают. Так вот, до последнего времени им все приходилось довольствоваться дульнозарядными капсюльными карабинами.

— Понятно, — кивнул Колесов, — вернёмся к руинам. Что именно вы там искали?

— Сейчас объясню, — Ник пересел поближе к столу, — то, что называлось емким словом Пустоши, на самом деле таковым не было. Пустошами их можно было назвать только с точки зрения отсутствия людей. Это огромные территории, размером с две Франции или даже больше. Мы полностью их не обследовали, за исключением редких энтузиастов, которым не так интересен был хабар, как новые знания. Присутствует неравномерная застройка кирпичными и бетонными зданиями, производственные помещения, линии связи, коммуникации.

— А за двести лет это не рассыпалось? — с сомнением спросил человек у стены.

— Большая часть механизмов действительно рассыпалась в пыль от одного чиха, но были детали, сделанные из сверхпрочного сплава, который не поддавался коррозии. Температура плавления у него была запредельная, поэтому сельских мастеров он не интересовал, а вот торговцы с севера скупали охотно и по хорошей цене. Что касается всего остального, то нужно заметить, что двести лет — это срок условный, а жизнь на руинах продолжалась и после исхода людей на север. Мы находили много исправных механизмов и электроприборов. Более того, в некоторых зданиях находили странные стеклянные шкафы, предположительно служившие для содержания человекоподобных монстров. Они были почти новыми, год, может, два, не более.

— Так руины были необитаемы?

— Поначалу мы так и думали, но после гибели и исчезновения нескольких рейдеров нам пришлось всерьёз вооружиться и научиться воевать.

— Кто представлял опасность?

— Начну с самого простого, волки. Летом они почти безобидны, но вот зимой, когда они сбиваются в стаи, спастись трудно. Иногда подходят даже к границам обитаемых земель, были случаи нападения на людей. В руинах можно отбиться, используя здания, но на открытой местности всё гораздо плачевнее.

— Кто ещё?

— Есть непонятные твари, похожие на пауков, но размером с большую собаку, не скажу, что очень опасны, но вид внушает ужас, было какое-то подобие муравьиного льва, который сидит в яме и ждёт, пока добыча скатится вниз, были человекоподобные обезьяны...

— Маленького роста, клыкастые, с когтями, — перебил его Илья, — сейчас фото покажу.

Он порылся в ящике стола и вынул фотографию, там были видны чьи-то ноги в тяжёлых армейских ботинках, а рядом с ними на асфальте лежала мёртвая обезьяна с простреленной грудью.

— Нет, не такие, — сразу ответил Ник, — у нас были большие, с человека ростом, и пропорции больше человеческие, бегали быстро на двух ногах. И когтей у них точно не было.

— Кто ещё?

— Ещё были вампиры, опасные твари, укус ядовитый, а их самих убить очень трудно, хотя и можно.

Илья снова полез в стол и достал ещё одну фотографию, теперь это был кто-то, отдалённо похожий на закутанного в плащ очень старого человека, с пепельно-серым морщинистым лицом и красными глазами.

— Такие? — спросил он.

— Нет, точно нет, — Ник покачал головой, — у нас худые и без одежды, неразумные, но команды хозяев выполняли.

Илья вздохнул и спрятал в стол фотографию.

— Ещё некоторые из рейдеров говорили о мороках, какие-то непонятные видения людей и чудовищ, если к ним подойти близко или выстрелить, они исчезают. Сам я такого не видел, но другие рассказывали подобное часто. По их словам, есть места, где встретить подобное можно часто.

— Голограммы, — определил Илья, — имеют ограничение на удаление от источника.

— Может, и так, — не стал спорить Ник, — так вот, твари всегда были редки, большинство рейдов были спокойными, главная проблема заключалась в грузоподъёмности, хабар весит немало. А несколько месяцев назад всё изменилось, монстров набежало столько, что приходилось лопатой отбиваться, более того, некоторые признаки говорили о том, что их направляет кто-то разумный. Встречали обезьян с видеокамерой на голове и волкочеловека с клипсой-маяком в ухе, последний, кстати, управлял стаей обычных волков, которые едва не сожрали группу рейдеров.

При упоминании очередного монстра снова оживился Илья, который вынул из ящика стола очередную фотографию, на этот раз Ник безошибочно опознал тварь, которую они безуспешно пытались убить втроём.

— Точно, — сказал он, ткнув пальцем в фотографию, — это он, то есть, такой же. Жуткая тварь, почти неуязвимая. Десяток пуль всадили, а он всё вперёд шёл.

— И? Как в итоге отбились? — спросил Илья с неуместной улыбкой.

— Лошадь его копытом удачно двинула, а пока он в нокауте валялся, мы его на части порубили.

— Ну, да, — с понимание покивал головой Илья, — откуда вам знать, как его убить можно.

— Расскажите, — с вызовом предложил Ник.

— Ужастики смотреть нужно, оборотня валят серебром, если пулю серебряную всадить, или хоть иглу, он сразу и помрёт.

— Не все такие умные, — буркнул Ник.

— Прекратите, — сказал им Колесов, — расскажите, что было потом, как вы оказались у окна?

— Так просто не рассказать, придётся начать издалека, один из наших, Карлос, мексиканец, нашёл базу хранителей и разузнал, что она собой представляет. Его заметили и направили по следу вампира, он укусил рейдера, тот умер у меня на руках, успев сказать, что всё в его дневнике и это жуть, как важно.

— А что там было? В дневнике этом.

— Всё, как есть, и примерные координаты базы. Проблема в том, что Карлос не был большим грамотеем, писать на местном наречии, которое использовали и мы тоже, он не умел, дневник был написан по-испански, а потому прочитать его мы смогли намного позже. Позже мы установили связь с Севером, наши люди, среди которых были грамотные инженеры, отправились в один из городов и проконсультировали тамошних оружейников на предмет производства оружия, нарезных штуцеров и револьверов. Тогда же они узнали, что не всё ладно в госаппарате. Что хранители стремительно теряют власть. Они потеряли связь с центром, не поставляли более новых технологий, не сменяли своих людей.

— Это понятно, — прокомментировал Илья, — их центр накрылся медным тазом недавно. Но вы продолжайте.

— На фоне всего этого их также беспокоили ходоки, которые всё ближе подбирались к базе в Пустошах. Это их настолько беспокоило, что они даже прислали убийцу, который пробрался к нам и зарезал Карлоса.

— Позвольте, — удивился Колесов, который старательно держал нить повествования, — вы ведь сказали, что некий Карлос умер у вас на руках после укуса вампира, а теперь его зарезали, или это был другой Карлос?

— Ну, да, — Ник запнулся, поняв, что в спешке сморозил глупость, — да, он умер, я даже его похоронил. Но потом наш медик, Вольф, он немец, сделал вскрытие туши убитого мной вампира, а яд из его желез испытал на крысах.

— И? — хором спросили заинтригованные Колесов и Илья.

— Оказалось, что яд не смертельный, он вызывает паралич, кому, летаргический сон. Короче, вышло так, что я своего друга закопал живым.

— Весело.

— Ну, не всё было так плохо, мы успели его откопать, он был жив, только в сознание не приходил, потом начал ненадолго открывать глаза, но говорить пока не мог. А потом его убили.

— Что было дальше?

— С нами связались недовольные режимом, мы снова поехали на север, где в этот момент происходила революция, в которой мы поневоле приняли самое деятельное участие. Надо сказать, что там, в городах, всё прошло почти бескровно, отстреляли только самих хранителей и их силовиков, которых насчитывалось всего несколько десятков. Только под конец произошёл один большой бой, в котором я командовал штурмовым отрядом и получил сильнейшую контузию.

— А на юге? — с подозрением спросил Колесов.

— А на юге всё было печальнее, исчез даже минимальный контроль над обществом, после этого от следов былого пацифизма не осталось и следа, молодёжь стала сбиваться в стаи и воевать друг с другом, быстро раздобыли оружие, пусть и достаточно примитивное. Натуральная махновщина.

— А как при этом поступили вы?

— Наша группировка, которая к тому времени укрепилась добровольцами из местных, с удовольствием бы заняла позицию вооружённого нейтралитета, вот только не получилось.

— Не дали?

— Среди местных басмачей как-то очень быстро стал формироваться вектор агрессии, направленный на нас. Почему-то сразу выяснилось, что все беды от проклятых ходоков, которые всякую дрянь таскают с проклятых земель, тварей за собой приводят, корову у бабы Нюры в прошлом году уморили, и это не считая сатанинских обрядов, полётов на метле, содомии и питья крови христианских младенцев.

— Атас, — очнулся мужик в халате, который так и стоял у стены.

— Ну, вот, — продолжил Ник, — есть мнение, что эти настроения старательно подпитывались со стороны церкви, в рядах которой было много старорежимных агентов. При этом большинство священников, в том числе и тот, что проживал в нашем городе, были не то, чтобы за нас, но категорически против насилия, тем более, под религиозным соусом.

— Чем закончилось? — собеседников начал утомлять долгий рассказ.

— Нас обложили, при том, что преимущество в огневой мощи было у нас, они могли просто задавить нас массой и количеством стволов. Пришлось прорываться из города, при этом уводя с собой всех, кто имел с нами дело. Трактирщика, торговцев, семьи рейдеров местного призыва. С боем мы прорвались из города и отступили в Пустоши, потеряв только одного человека. К счастью, лагерь был подготовлен нами заранее, такое развитие событий мы предвидели, нас пытались преследовать, но после первого боя, потеряв больше трёх десятков бойцов, отстали.

— А этот поп откуда?

— Пристал к нам по пути, с виду был нормальным, сказал, что тоже скрывается от преследований толпы. Это было похоже на правду, некоторых священников просто затоптали, когда те пытались остановить погромы.

— А потом?

— Суп с котом, — Ник вздохнул, взяв в руки кружку. Мужик в халате, которому надоело стоять, занялся, наконец, полезным делом и вскипятил чайник, а потом навёл в четыре кружки растворимого кофе с сахаром и сливками. Давно забытый вкус привёл ходока в восторг. — Короче, дневник Карлоса мы перевели, собственно, ничего нового не узнали, если не считать координат базы хранителей. Не настоящие координаты, конечно, а просто место в привязке к известным ориентирам.

— Пять шагов на север от старой берёзы, — процитировал Илья.

— Типа того. Мы туда выдвинулись налегке, нас трое и поп этот приблудный.

— Зачем его взяли?

— Да, как сказать, он часто с нами ходил. Оружия в руки не брал принципиально, но это понятно, попу не положено, но человеком был полезным, таскал хабар, ковырялся в механизмах, по хозяйству помогал. Однажды, добрым словом и поднятым крестом прогнал двух вампиров. Вот просто поднял крест и крикнул "Изыди!", монстров скрючило, на четвереньках уползли.

— Интересно.

— Куда уж интереснее, — очнулся тот, что в халате.

Он достал из кармана халата серебряный крест на цепочке и положил на стол.

— Этот?

— Да, — неуверенно сказал Ник, — вроде, он.

Человек в халате хмыкнул, достал отвёртку и принялся ковырять крест. Через некоторое время что-то внутри щелкнуло, крышка отскочила, обнажив внутренности, микросхемы и провода.

— Генератор импульсов нужной частоты, — торжественным голосом объявил он, — на человека почти не действует, а на тварей производит неизгладимое впечатление. Дурить аборигенов умеют отлично. То, что у него на руке было, я пока не изучал, но думаю, что там всё ещё интереснее.

— Вот что крест животворящий делает, — добавил Илья.

— Короче, — продолжил Ник, — в этот раз он тоже с нами напросился, мы не стали возражать, пригодится. Хотя Румын что-то такое подозревал. После всех приключений, когда мы, еле живые, стояли на базе, собираясь искать нужный кабинет, святоша этот ствол из порток достал, и всем руки вверх скомандовал. А для убедительности выстрелил два раза, парней ранил, потом повёл нас в какой-то подвальчик, где окно было, что-то с ним делал, да только ничего у него не выходило, а тут вдруг окно открылось, а дальше вы всё знаете.

— Дела, — сказал Колесов.

— Что делать-то мне теперь? — спросил Ник.

— Можете отправиться домой, вас официально нет в природе, вы пропали без вести десять лет назад, теперь придётся долго обивать пороги и доказывать, что вы — это вы.

— А что с родственниками?

— Ваша мама ещё жива, проживает по прежнему адресу, недавно вышла на пенсию, думаю, она будет рада вас видеть.

— А вы не поможете мне легализоваться?

— А чем вы намерены заниматься дальше? — не к месту спросил Колесов.

— Не знаю, — честно ответил Ник, — что-нибудь придумаю.

— Предлагаю остаться с нами.

— Это как?

— По роду деятельности нашей конторы нам требуются люди, умеющие обращаться с оружием и ходить в рейды по опасным местам. В силу некоторых причин, услугами профессиональных военных мы пользуемся редко. Вы нам отлично подходите. Кроме того, вы уже прикоснулись к тайне, и теперь вам придётся подписать кучу бумаг о неразглашении, пусть это будет не зря.

— Что нужно делать? — спросил Ник, мысль остаться при любимом занятии ему понравилась.

— Думаю, для начала, стоит разговорить хранителя, — решительно сказал майор, — сейчас только вызову нужного человечка, и начнём.

Илья при этих словах как-то загадочно усмехнулся, видимо знал, о каком человечке речь.

Глава двадцать четвёртая

— Какого беса было меня дёргать? Сказал же, занят я! — возмущался огромный мужик с бородой и наголо бритым черепом, одетый в камуфляжные штаны и серую рубаху-косоворотку, которая, казалось, вот-вот разойдётся по швам на его могучей фигуре.

— Скажи нам, Витя, — ехидно поинтересовался Колесов, — от каких именно важных дел мы тебя оторвали? Брагу хлебать вёдрами? Или селянок трахать?

— Из той деревни, — добавил Илья, — лет через двадцать можно будет призывников в гренадёрскую роту набирать.

— Это неважно, — ответил гигант, но смутился, от него, и правда, разило спиртным, — скучно мне, поговорить и то не с кем, парни все в разъездах, а со мной только этот белобрысый с ушами.

Витя показал ладонями примерный размер ушей упомянутого белобрысого.

— Вот и развлекись, нужно человека допросить, желательно, чтобы жив остался.

— Легко, — заявил Витя и пристально посмотрел на Ника, проследив за его взглядом, Колесов сделал отрицательный жест рукой.

— Нет, не его, тот пациент сейчас в другом месте, а он, — майор кивнул на ходока, — переводчиком будет.

— Добро, — гигант выдохнул облако сивушного аромата, — ведите.

Все они, за исключением того мужика в белом халате, спустились по узкой железной лестнице вниз на пять пролётов, открыли такую же железную дверь, за которой на стуле сидел хранитель, связанный по рукам и ногам. Подтащив поближе приземистый столик из нержавейки, Витя разложил на нём инструмент палача: иглы, щипцы, какие-то зажимы для пальцев, паяльник, который пока не включили.

— Вот такая инквизиция тебя ждёт, святой отец, — прокомментировал он свои действия.

— Инквизиция очень редко применяла пытки, — заметил Илья, — а пациент, всё равно, по-русски не говорит.

— Задавайте вопросы, — предложил Ник, — я переведу.

— Не спеши, — остановил его Витя, закрепляя связанные руки хранителя над столом, — сейчас я его приготовлю к употреблению.

Витя быстро приспособил специальные зажимы на кончики пальцев хранителя, после чего провернул болты на три оборота. Хранитель как-то резко вздрогнул.

— Да ты, прямо, прирождённый садист, — прокомментировал его действия Ник.

— Ни в коем случае, — покачал головой великан, — заплечное ремесло вообще садистов не терпит, боль, испытываемая пациентом, — это средство, но никак не цель всего процесса. Пытают у нас всегда с одной целью, — снять с человека информацию. Вообще, пытка — процесс очень непростой, иногда попадаются совсем упёртые люди, а если перегнуть палку, то пациент просто сойдёт с ума и уж точно ничего никому не расскажет.

— Я понял тебя, — сказал ему Ник, — а может, лучше сыворотка правды?

— Михаил Ильич, как у нас с сывороткой правды? — с усмешкой спросил Витя, — есть ещё или закончилась?

— Вышла вся, — в тон ему ответил Колесов, — завтра возьму канистру и схожу в управление, пусть отольют литра три.

— Понял вас, задавайте уже вопросы.

— Как вас зовут? — спросил Колесов. Ник перевёл.

— Викентий, — отозвался хранитель, — это моё настоящее имя.

— Викентий, вы состоите в обществе так называемых хранителей?

— Да, — резко ответил он.

— Как давно вы попали в указанный мир?

Молчание, поворот болта, вскрик.

— Не нужно! Я пытался посчитать, десять, нет, одиннадцать месяцев.

— Какова была ваша задача?

— Разработка программы детского образования с привлечением церкви.

— Церковь полностью вам подчинена?

— Нет, но это и не нужно, часть церковных иерархов напрямую работает на нас, этого достаточно.

— Когда произошёл катаклизм?

— Их было несколько, — хранитель скривился, — какой именно вас интересует?

— Последний.

— Сорок девять лет назад, масштабная эпидемия, к тому времени был подготовлен исход на север, тех, кто пошёл туда, вакцинировали.

— Каковы при этом были потери населения?

— Точно не знаю...

Поворот болта.

— Десять, может быть, двенадцать миллионов, не могу сказать точно.

— Когда начался сам процесс?

— Двести тридцать лет назад, небольшая война с обменом ядерными ударами, последующие тектонические подвижки были представлены, как последствия этих ударов. Мир был дезорганизован, но апокалипсиса не произошло.

— Что было дальше?

— Дальше наши люди начали приводить мир в порядок, но слишком много ещё осталось на Земле независимых правителей, слишком велики были их амбиции, а оружие, способное уничтожать массы людей, ещё находилось в их руках. Пришлось нанести более сильный сейсмический удар, вызвавший огромные волны цунами. А эта территория, выбранная нами для разработки, была отчасти прополота вирусом с высокой патогенностью.

— Каким образом наносились сейсмоудары?

— Не знаю.

Поворот болта.

— Правда, не знаю! — почти выкрикнул хранитель, — я не техник. Бурятся скважины глубиной до нескольких километров, там размещаются заряды, взрывы вызывают колебания, те приходят в резонанс, начинаются сильнейшие землетрясения, вплоть до появления разломов литосферных плит. Это всё, что я знаю.

— Что было потом?

— Потом, когда наша власть окончательно утвердилась, а общество большей своей частью стало готово принять любые изменения, только бы выжить. Мы начали строить будущее. В первую очередь мы стремились задавить в обществе милитаризм, со временем и неравенство должно было уйти, а потом и все остальные причины конфликтов, мы работали с молодёжью, воспитывали в нужном нам духе, прививали нужные ценности.

— Ради чего был нужен этот процесс? Каков конечный результат?

— Построение идеального общества, во всех мирах, а технологии, которыми мы владеем, — отличный рычаг для этого.

— Идиотия какая-то, — проворчал Витя.

— Сколько миров вы уже охватили?

— Точно не скажу, больше трёх десятков, ещё столько же наготове, их развитие ещё не подошло к точке невозврата.

— Ясно, вернёмся к этому миру, территория, где вы работали, — единственное населённое место на Земле?

— Нет, мы её выбрали, поскольку она ближе всего к точке перехода. На других материках есть заселённые территории, где люди пребывают в дикости, мы их держим на случай, если понадобится людской резерв. Есть ещё несколько относительно цивилизованных анклавов, которые просто очень далеко от прохода. Они безопасны, население не превышает нескольких десятков тысяч.

— Что было дальше?

— Они подняли бунт, часть наших людей была убита, растерзана толпой, остальные затаились, или ушли через проход, мир остался без нашего контроля, началась затяжная война всех со всеми, но и прогресс продолжал двигаться, снова переключившись на военные разработки. Так уж получается, люди, оставленные без присмотра, непременно начинают изобретать оружие. Тогда мы вернулись и нанесли новый удар, уже другим вирусом, который имел долгий инкубационный период, но потом мог убить до девяноста процентов заразившихся. Когда начались смерти, мы поставили людей перед фактом, либо они уходят на север и живут дальше под нашим контролем, соблюдая установленные для них правила, либо их не будет вовсе. Умерли многие, но остальные, те, кто не успел заразиться и те, кого мы успели привить, подчинились нам. Больше бунтов не было, мы, как и прежде, направляли прогресс вперёд, работали с обществом, всё получалось. В обществе был идеальный порядок, почти отсутствовала преступность, репрессивный аппарат был крайне малочисленным, но и он чаще всего сидел без дела.

— Что случилось потом?

— Не знаю.

Поворот болта, из-под ногтей тонкими струйками брызнула кровь. Хранитель тихо заскулил, выпучив глаза.

— Я действительно не знаю, — тихо проговорил он сквозь зубы, — окно, единственный проход в мир, оно закрылось. Более того, закрытие сопровождалось сильным электромагнитным импульсом, от которого сгорела почти вся электроника на базе. Охранные системы не подлежали восстановлению, роботы, кроме самых простых, вышли из строя. Нарушилась дальняя связь. Энергетическая установка просто сгорела, неоткуда было запитывать охранные системы, даже виварий, где мы содержали разные экзотические формы жизни, погрузив их в анабиоз, теперь не работал, пришлось просто открыть все клетки и распустить их в природу. Те из них, которыми мы могли хоть как-то управлять, занялись охраной базы, некоторых мы ещё раньше встроили в местную экосистему, но они были привязаны к месту и перекрывали несколько направлений. Мы надеялись, что проход откроется вновь, нужно только подождать, наши техники должны были что-то придумать.

— Проходы между мирами — дело рук ваших техников? Или они появились сами?

— Нет, проходы существовали всегда, к их открытию мы отношения не имеем, сначала появились они, потом только общество хранителей.

— А сколько лет существует ваше общество?

— Более тысячи лет, точнее не могу сказать, делаю вывод из количества поколений.

— Понятно. Так значит, вы не умеете самостоятельно открывать проходы между мирами?

— Мне об этом ничего не известно, на моей памяти число проходов было постоянным.

— С этим понятно, — Нику показалось, что Колесов облегчённо вздохнул, — что было дальше?

— Дальше было то, что опасность стала угрожать нашей базе.

— Говорите яснее.

— Люди, жившие в южных районах страны, которым мы отвели роль поставщиков продовольствия, иногда подходили к базе довольно близко. Но они были темны и суеверны, их легко можно было отпугнуть страшным монстром или голограммой. Рассказы об ужасах, творящихся в Пустошах, работали на нас, простого обывателя в деревнях эти суеверия отлично удерживали от походов туда. Но со временем появились те, кого местные зовут ходоками, а сами себя они называют рейдерами. Нам нужно было сразу понять, что они из другого мира. Эти люди не из города, при этом не подвержены суевериям, технически грамотны, оружие используют профессионально, не боятся монстров, охотно их убивая. К сожалению, мы не придали им значения, пока они не приближались к базе, после непонятной аварии и закрытия окна, мы понадеялись на орды монстров, которые рыскали вокруг, но это не помогло. Один из ходоков смог добраться до базы, разведать её устройство и даже понять, что это такое. Проще всего было его убить, но никого из боевиков тогда на базе не было, поэтому вдогонку ему послали вампира, который получил чёткую установку на ликвидацию... Аааааа!

Ник, дотянувшись рукой, сам повернул болт на два оборота.

— Николай Иванович, — недовольно сказал Колесов, — не вмешивайтесь в процесс, ваше дело переводить, Витя, ослабь.

Витя провернул болт обратно.

— В итоге начались восстания в городах, — хранитель уже и сам рад был выложить всё, — мы ничего не смогли сделать, верных боевиков с современным оружием было немного, а городские дружины от нас отвернулись почти все. Наши люди смогли дать только один серьёзный бой, в котором были разгромлены. Единственное, что нам удалось, — это разжечь с помощью оставшихся агентов в сельской местности истерию против ходоков, но эффект её был, скорее, обратный. Спасая свои жизни, ходоки и все, кто был с ними связан, массово отправились в Пустоши. Я был последним из хранителей, кто остался в живых. От отчаяния постарался влиться в среду ходоков, маскируясь под священника, чтобы потом вместе с ними проникнуть на базу.

— Зачем?

— Есть способы регулировать работу прохода, я надеялся с помощью приборов восстановить пропускную способность.

— А если бы этого не случилось?

— Тогда я бы просто убил ходоков и отсрочил захват базы.

— Что же, — подвёл итог Колесов, — по крайней мере, честно. Витя, снимай.

Витя выкрутил болты и снял тиски с изуродованных пальцев хранителя, тот с облегчением вздохнул и закрыл глаза, передние фаланги были расплющены, кровь из-под ногтей продолжала капать боль должна быть ужасной, но мысль, что пытка окончена, явно приносила ему облегчение.

— Что дальше? — спросил возникший из ниоткуда мужик в белом халате. — Докладывать будем?

— Сложный вопрос, — Колесов вздохнул, — после тех событий, начальство нам голову открутит за самодеятельность, это точно. Мир-1 и тот прикроют, думаю, стоит пока повременить. Большим дядям, которые решения принимают, нужно готовый результат давать, причём, строго положительный.

— Там несколько десятков людей из нашего мира, — напомнил Илья, — как с ними? Их ведь нужно эвакуировать.

— Нужно, — майор внимательно посмотрел на Ника и добавил, — вот этого товарища мы уже эвакуировали, он теперь даст подписку и будет себе жить-поживать. Ну, или ещё лучше, у нас работать останется. А другие? Им в России жить точно не захочется, работать на нас они и подавно не станут, а потому, уедут на свою родину. Теперь подумай, Илья Юрьевич, как скоро они побеседуют со своими местными (читай, американскими) чекистами и расскажут, чем тут злые русские заняты?

— С психиатром они побеседуют, — выдвинул идею Витя.

— Может быть так, а может, и нет. В своё время, Ситник мне в два счёта доказал, что не псих. Думаете, они глупее? А под замком держать, так проще там и оставить.

— А вы как думаете? — Илья обратился к Нику.

— Думаю, эвакуировать нужно, а вот как обеспечить их молчание, я не знаю. Товарищ майор прав.

— Это не говоря о том, что на эвакуацию нужны люди, как я понял, вся людская масса там сосредоточена отнюдь не возле прохода, так?

— Именно, — подтвердил Ник, — больше недели пути. А дорога кишит монстрами.

— А у меня из свободных только Витя, да этот... как его зовут?

Майор повернулся к великану.

— Грин... Грюн... Не могу выговорить, — отмахнулся Витя, — просто Ушастый.

— Я могу пойти, — вызвался Илья.

— Илья Юрьевич, — укоризненно проговорил Колесов, — прекратите уже, ваше дело — исследования, а вы всё в бой рвётесь.

Илья смущённо развёл руками.

— И откуда это? Год назад вы были нормальным кабинетным учёным, а потом связались... — майор укоризненно посмотрел на Витю, — с плохой компанией. Теперь вот автомат в руки берёте чаще, чем ручку. Я понимаю, у вас личные мотивы, но ведь тех, кто убил ваших друзей, давно уже в живых нет.

— А организация есть, — спокойно напомнил Илья.

— Короче, — майор, устав от препирательств, наконец, принял решение,— докладываем наверх, что во время штатного тестирования аппаратуры, случайно, слышишь, Костя, случайно открылось окно в неизвестный мир. Оттуда к нам попали эти люди. Тоже случайно. Хранителя мы вычислили, взяли в плен и оперативно допросили, он всё рассказал, но форсированных методов допроса не перенёс и благополучно преставился. Так ведь, Витя.

— Угу, — только и ответил великан, вставая с места и подходя к привязанному хранителю, который после допроса пребывал в прострации.

Две огромные ладони легли на затылок и подбородок Викентия, движение рук было почти неуловимым, только сочный хруст позвонков ознаменовал переход хранителя в иной мир.

— А за это не спросят? — поинтересовался Ник, — вдруг, он ещё зачем-то понадобится?

— Знаешь, это второй хранитель, побывавший у нас на базе. После того, что устроил первый, руководство, узнав о безвременной кончине второго, только пот со лба вытрет.

— Так и будет, держать такого себе дороже, — объяснил Илья, — его предшественник, Григор, сбежал из закрытого помещения, с вертолётом искали.

Майор раздал последние указания.

— Тело в топку. Николай — пока отдыхать, Константин — писать отчёт, желательно позаковыристее, чтобы без бутылки не разобраться. Витя, ты тоже пока отдыхай, но подготовься, оружие и снаряжение, всё, что нужно, если прикажут произвести эвакуацию, то пойдёте ты, Ушастый, Илья Юрьевич и Николай, который знает дорогу. Я буду рапорт писать.

Всё присутствующие разошлись, Витя легко подхватил за подмышки бездыханное тело хранителя, и потащил его куда-то вниз по лестнице.

Глава двадцать пятая

Короткий отпуск пролетел быстро, Ник, нет, всё же Коля, Николай Дрёмов и никак иначе, только по-русски, наслаждался плодами цивилизации, телевизором, сотовым телефоном, которые за прошедшие десять лет стали ещё более продвинутыми и красивыми, автомобилем, пусть даже не своим, а такси, и даже стаканчиком мороженого, съеденным в парке на лавочке.

Мать встретила пропавшего сына и была вне себя от радости, она, как оказалось, никогда и не считала его погибшим, даже комнату оставила в нетронутом состоянии, только изредка протирала пыль на мебели. Паспорт получилось выправить довольно быстро, вся легализация заняла меньше трёх недель, а всё благодаря заступничеству могущественного ведомства, которому он дал обязательство сотрудничать.

И оно, это обязательство, не давало о себе забыть. Уже на второй день, после получения паспорта, ему позвонили, всё тот же Михаил Ильич предложил приехать на базу, там есть работа для него. Никаких подробностей он не раскрывал, но стало ясно, что, то самое руководство, которому майор собирался докладывать, наконец-то, приняло некое решение. Можно было надеяться, что оно будет в пользу эвакуации людей.

Торопиться он не стал, собрал немногочисленные пожитки, взял билет на поезд и отправился в путь. Матери обещал не пропадать надолго, вот только сдержит ли он своё обещание, Пустоши не любят постоянства.

На базе его встретили приветливо, на проходной почти не держали, только прогнали через хитрую систему распознавания лиц, которая подтвердила, что человека не подменили, а после дежурный офицер проводил его в нужный кабинет.

Майор Колесов сидел за столом, задумавшись, и вяло размешивал ложкой чай в стакане с подстаканником. Услышав звук открывающейся двери, он поднял взгляд и, разглядев вошедшего, позволил себе немного улыбнуться. Можно было даже подумать, что ему не доложили заранее о прибытии.

— Доброе утро, Николай Иванович, — майор привстал и протянул руку, — присаживайтесь, чаю хотите? Нет? Напрасно.

— Лучше к делу, — поторопил его Николай.

— Можно и к делу, — не стал спорить Михаил Ильич, — хотя, запас времени у нас есть, успеем поговорить обо всём. Скажите для начала, удалось ли вам легализоваться?

— Да. — Николай вытянул из нагрудного кармана рубашки краешек паспорта, — пока не всё восстановил, но процесс идёт, спасибо вам.

— Прекрасно, теперь о главном. Руководство, узнав о происшествии, вскипело, как электрочайник. Нас бы уже давно уничтожили, но есть опасность повторения давних неприятных событий, поэтому приходится держать руку на пульсе, да и Мир-1, как ни крути, приобретение полезное. Понимаю, что вам это ни о чём не говорит, но, раз уж вы дали согласие сотрудничать, в том числе, участвовать в боевых операциях, нужно постепенно вводить вас в курс дела.

— Что с моими друзьями?

— Румын чувствует себя хорошо, вполне может поучаствовать в предстоящей операции, а вот с англичанином беда, ранение оказалось более серьёзным, едва не лишился ноги, но хромать точно будет всю оставшуюся жизнь. Вы сами-то как, готовы идти в бой?

— Разумеется, вот только куда, когда и с кем?

— Туда же, в мир, откуда вы пришли. Ненадолго, помочь с эвакуацией, если только люди пожелают, а также нужно будет помочь в создании колонии. Насчёт когда, думаю, что выйти можно будет прямо сегодня, часа через три, успеете собраться?

— Разумеется.

— Ваш коллега и тёзка, именуемый Румыном, уже сидит, что называется, на чемоданах. Получил оружие и экипировку. Кроме него, с вами пойдут также Илья Юрьевич, именуемый Профессором и уже знакомый вам Витя, с позывным Палач.

— Оригинально.

— Более чем, а ещё один молодой человек, с ним вы сами познакомитесь, он будет снайпером.

— Где получить оружие? — спросил Николай с улыбкой.

— Форма и ботинки в шкафу, размер ваш, берите и идите за мной, — Колесов встал с места и прошёл к двери, — у нас богатый выбор, постарайтесь только не хватать лишнего.

Впрочем, сам майор в оружейную комнату не пошёл. Он передал Николая с рук на руки тому самому Вите, с позывным Палач, который теперь уже нисколько не похож был на того человека, которым был при прошлой их встрече. Теперь, вместо немолодого поддатого мужика, пусть и больших габаритов, перед ним стоял профессиональный солдат, одетый в форму, экипированный и вооружённый, а взгляд его выдавал астрономическое количество убитых врагов.

— Здорово, — рука Палача напоминала совковую лопату.

— Привет, — Николай попытался ответить на рукопожатие, получилось плохо.

— Чем воевать привык? — продолжил великан, открывая дверь в оружейку.

— Крайний раз был с автоматом, до того — ручной пулемёт, до него — двуствольный нарезной штуцер, до него — дульнозарядный карабин, а ещё раньше — арбалет.

— Охренеть, — прокомментировал Палач, — короче, смотри сюда, вот автоматы, под семь шестьдесят две, вот под пять сорок пять, вон те четыре крайних под натовский. Пулемёт будет у меня, снайпером будет Ушастый, профессор возьмёт полуавтоматический дробовик.

— А просто АКМ есть? — спросил Николай, глядя на современные навороченные стволы, как баран на новые ворота, — я такие никогда не пользовал.

— Подожди, — Палач выдвинул из-под стеллажа ящик и открыл крышку, — вот, бери, семьдесят первого года, муха не... сидела, в смазке.

— Магазины?

— Четыре штуки и бубен возьми. Пистолет брать будешь?

— А где револьвер, что со мной был? Я бы его взял, там твари будут, желательно, чтобы у пули было хорошее останавливающее действие.

— Был у нас один агрегат, — Палач усмехнулся в бороду, — с останавливающим действием, просто гаубица карманная.

— И?

— Профессор его захапал, так и таскается везде, сам хлюпкий, а пистолет огромный носит.

Револьвер покойного Карлоса нашёлся в небольшом ящике, стоявшем в самом конце длинного стеллажа, а патроны Палач отыскал современные с разными пулями, в том числе такими, которые, при попадании в тело, раскрываются лепестками и наносят страшные раны.

— Мачете, топор, брать будешь?

— Нет, просто нож.

— Выбирай, — великан выставил перед ним длинный ящик, наполненный кучей ножей, от образцов дорогих западных фирм, до грубой кустарщины.

Николай не стал долго думать, просто выбрал небольшой обоюдоострый кинжал с небольшой гардой и наборной рукоятью из кожи.

— Насчёт брони, — продолжил Палач, — как я понял, стрелять в нас не станет никто, поэтому обычный бронежилет без надобности, так?

— Ну, да, — согласился Николай.

— Тогда держи, отличная вещь, лёгкая, один минус — звенит при ходьбе.

Блестящая вещь из металла, которую держал в руке Палач, сначала вызвала у Николая недоумение, но позже, развернув, он понял, что это настоящая кольчуга, сделанная из мелких колец, надо полагать, титановых. От когтей монстров точно поможет.

— Надевай, в самый раз будет, я бы и себе взял, да размера нет.

Николаю размер подошёл. Надетая поверх камуфляжа кольчуга соответствовала его фигуре, длина рукавов тоже была подходящей, поверх неё он начал надевать разгрузку.

— Вещмешок собран заранее, патроны набьёшь перед выходом, пятнадцать минут на чистку и пошли, — Витя хлопнул его по спине ладонью, отчего кольчуга издала тихий звон.

С чисткой автомата он управился быстро. И они пошли, в предбаннике перехода их ждали другие участники операции. Был тут и уже знакомый Илья Юрьевич, и Румын с точно таким же автоматом, который, хотя и выглядел уставшим, явно был готов к приключениям. А чуть дальше, на лавке, сидел странный паренёк. Очевидно, это и был тот самый ушастый, о котором говорили. Молодой парень, лет, наверное, двадцати, блондин, даже альбинос, коротко стрижен, глаза чуть раскосые, черты лица тонкие, да и сам он отнюдь не богатырской комплекции. Уши у него были самые обычные, только на кончиках были небольшие шрамы, то ли от пластической операции, то ли от какого-то мудрёного пирсинга. Короче, выглядел парень странно и впечатления хорошего бойца не производил. Тем не менее, он тоже был одет в кольчугу, держал в руках СВД с каким-то нестандартным прицелом, в разгрузке имел несколько магазинов, а под ногами у него стоял немаленьких размеров вещмешок. Никакого другого оружия у него не было, но на поясе висели в ножнах два кривых ножа с деревянными рукоятками, украшенными затейливой резьбой.

— Кто кого не знает, давайте знакомиться, — предложил Палач, а потом начал перечислять, тыкая пальцем в каждого, — Палач, Профессор, Ник, Румын. Ушастый, скажи, как нам тебя звать, только коротко?

— Гренн, зовите меня так, — отозвался парень, говорил он тихо и со странным акцентом, словно финн, прибалт, или вообще немец. — Хотя мне непонятно, зачем сокращать имена.

— Затем, что оно у тебя длинное, как дорога в Москву, — объяснил ему Палач, — а в рацию нужно кричать быстро и коротко.

— У нас будут рации? — удивлённо спросил Ник.

— А что такого? — не понял Палач.

— Их заряжать нужно, а с электричеством там туго.

— Аккумуляторов на полном заряде хватит на трое суток, даже больше, потом вставим батарейки, есть ещё небольшая солнечная батарея, можно будет подзаряжать.

— Добро, — удовлетворённо сказал Ник, принимая из рук Палача небольшую пластиковую коробочку с антенной.

— Идём, — выдохнул Палач, взваливая на себя какой-то, совсем уж чудовищных размеров мешок, а если добавить пулемёт на груди и ленту через плечо, то вес получался огромный, килограмм восемьдесят. Впрочем, самого Палача это не смущало.

Они вошли в небольшой тамбур, где передняя стенка представляла собой тот же тёмный гладкий камень, где-то позади раздалась громкая вибрация, а по камню пошла уже знакомая рябь.

— Вперёд, — скомандовал Палач и подал пример, протискиваясь всей своей немаленькой тушей в окно. Следом двинулись остальные.

Ощущения от прохода были странные, тело сдавливало с боков, а потом, словно бы выплёвывало с другой стороны. Оказавшись в уже знакомом полутёмном помещении, они быстро огляделись, никого живого вокруг не наблюдалось.

— Ведите, — Палач кивнул на дверь.

На поверхность они выбрались без приключений, твари, то ли закончились в прошлой бойне, то ли просто разбрелись по округе, не обращая внимания на объект охраны. Тем не менее, никто не расслаблялся, стволы шарили по окрестностям, выцеливая возможную опасность.

— Здесь вообще кто-то остался? — задал вопрос Палач, опуская ствол пулемёта.

— Если и остались, то немного, — начал прикидывать Румын, — мы в последнем бою несколько десятков уложили. Не думаю, что их хранили здесь сотнями, кто был в хранилище, тех и выпустили, сами они размножаться не могут, а если и могут, то не так быстро. Можно ждать троих, или четверых, не больше.

Мысль была признана здравой, и группа, уже без прежних предосторожностей, хоть и не опуская оружия, двинулась к выходу. Покинув территорию базы, они почувствовали себя увереннее.

— Теперь по дороге на север, — объяснил Ник, — там каменный столб огромный, а от него дорога дальше, там решим, какой путь выбрать.

— И ещё, — напомнил Румын, — там, дальше по дороге, есть ловушка, не знаю, как устроена, но сильно действует на нервы, вызывая беспричинный страх и панику. Предполагаю, это инфразвук.

— Проверим, — невозмутимо ответил Палач, — инфразвук, конечно, неприятен, н хоть не убьёт.

Окончательно успокоившись, они направились по дороге на север. Вершина красной горы была отчётливо видна даже отсюда. Двигались медленно, сказывалась тяжёлая ноша, кроме того, приходилось смотреть по сторонам. И не зря.

— Здесь кто-то есть, — заявил Гренн, когда они отошли от плотины на пару километров.

— Человек или зверь? — уточнил Илья, снимая с плеча полуавтоматический дробовик.

— Не могу сказать, — снайпер смотрел куда-то вдаль и, словно бы вслушивался в окружающий мир. — Кто-то крупный, злой, но он, кажется, боится. Только следит за нами.

— Экстрасенс? — тихо спросил Ник у Палача, кивая на снайпера.

— Пёс его знает! — великан поморщился, — странный он, но полезный, это факт.

— Предлагаю идти дальше, — сказал Илья, — кто бы это ни был, он нас не атакует, а значит, бояться нечего. Пока.

Они снова зашагали вперёд, окружающий пейзаж за эти дни, вроде бы, не изменился, да и некогда им было в прошлый раз местность рассматривать, бежали бегом, спасаясь от непонятной угрозы. Громада красного столба вырастала всё сильнее, постепенно упираясь макушкой в зенит, на небе появилось солнце, которое сразу начало немилосердно печь, дело явно шло к лету. Можно было надеяться, что переночевать они смогут у каменного столба.

— Не расслабляйтесь, — напомнил всем Румын, когда они вышли на тот самый памятный мостик, — в прошлый раз напали здесь.

— Их просто ваш святоша направлял, — предположил Илья, — со своего коммуникатора.

— Может быть, — согласился Румын, — но всё равно не расслабляйтесь.

И он был прав. Из-под моста никто не выскочил, атаковали их сразу за ним, из чахлых кустиков выскочили три обезьяны-переростка и кинулись в самоубийственную атаку.

Впрочем, шансы у них были, нападали справа, бежали быстро и имели кое-какие шансы добраться до людей. Но оказалось, что даже этих мизерных шансов у них нет. За те полсекунды, что все они потратили на поворот ствола направо, снайпер успел вскинуть винтовку и трижды выстрелить. На некоторое время застыла тишина, все смотрели на него. Надо полагать, никто раньше не видел, как из СВД стреляют от бедра. Парень, словно смутившись, повесил винтовку на плечо и пошёл по дороге. Румын и Ник подбежали к убитым монстрам. Как есть, всё те же обезьяны, только, кажется, ещё крупнее. Отдельного внимания заслуживали раны: каждой твари пуля попала в левый глаз и вынесла затылок, оставив на выходе дыру, в которую пролезет кулак. Мастерство юного снайпера вызывало уважение, граничащее с трепетом. Зачем вообще такому мастеру оптика?

— Ненавижу приматов, — зло сказал подошедший сзади Илья. Сфотографировав тело на миниатюрную фотокамеру, он спрятал её в карман формы.

— Не в приматах дело, — заметил Румын, — мы на работу снайпера любуемся, мастер, каких мало.

— Вижу, — меланхолично отозвался Профессор, — вот раньше у нас снайпер был...

Больше они ничего не объяснил, просто развернулся и пошёл догонять остальных. Далеко они не ушли, Палач, выбрав ракурс поудачнее, достал из кармана цифровую "мыльницу" и протянул её снайперу:

— Ну-ка, Большой Ух, щёлкни меня на фоне этой дуры, так, чтобы размер был виден.

— Давай, я, — предложил Илья, — нашёл, кому фотоаппарат давать.

— Справится, — Палач махнул рукой, — учиться никогда не поздно, а ему тем более.

Снайпер, в самом деле, справился, снимок Палачу понравился, он широко улыбнулся и спрятал камеру в карман.

— Куда дальше?

Румын посмотрел на каменный столб, потом прищурился на солнце, потом усмехнулся и посмотрел на часы.

— Думаю, что заночуем у подножия столба, а завтра двинем дальше.

— Маршрут?

— От столба по дерьмовой дороге на северо-восток, день пути. Дальше там варианта два, либо через котлован с гигантскими насекомыми, либо в обход.

— Насекомые насколько опасны? — спросил Палач, сложив руки на пулемёте.

— Не очень, — сказал Ник, немного подумав, — мы их гранатами убивали легко, вот только перебираться через эти ямы тяжело, в обход не намного дольше выйдет.

— Мне на этих тараканов посмотреть хочется, — сказал Илья, — насколько знаю, размер насекомых ограничен, потому что у них лёгких нет, а у этих, выходит, есть.

— Да, — подтвердил Румын, — это и Вольф говорил после вскрытия паука.

— Интересно, — продолжил Илья, — это хранители вывели новый вид с помощью генной инженерии, или в каком-то из миров наловили готовых.

— Вывели, — уверенно заявил Палач, — ты же сам видел, что они с генами вытворять умеют. Пару кусков переставили — и готово. Таракан с лёгкими.

— Как я понял, идём в котлован? — уточнил Ник.

— Да! — хором ответили Палач и Профессор.

С чувством времени у Румына всё было отлично. Как раз тогда, когда солнце наполовину опустилось за горизонт, группа уткнулась в подножие каменного столба. Ночлег ничем особым не запомнился, костров они не жгли, ужинали консервами из армейского сухпайка. Разве что, на небольшом примусе вскипятили воду и сделали по кружке кофе на каждого. Уже в темноте снайпер подошёл к столбу вплотную и приложил руку к камню. Долго молчал, потом вернулся к остальным.

— Им ведомо было чувство прекрасного, — непонятно к чему проговорил он. Больше он до рассвета не произнёс ни слова.

Глава двадцать шестая

Ходьба по разбитой дороге вымотала всех, разве что, снайпер остался всё таким же невозмутимым. На привал не останавливались, потому что и присесть было негде, повсюду сплошная грязь и болото. Недавно прошёл дождь, добавивший воды и жидкой грязи. Впрочем, кое-кто пытался искать позитив.

— Знаете, что мне тут нравится? — спросил Палач.

— Ну? — вопросом ответил Илья.

— Такое месиво, а комаров нет, представляете?

— Я счастлив, — ответил ему Румын и снова все погрузились в молчание.

Только вечером, когда дорога вышла на возвышенность, грязь сменилась твёрдой почвой, и стали попадаться редкие деревья, измученные люди смогли расположиться на ночлег. До кладбища техники они не дошли, хотя и видели его издали. Куда более привлекательным местом для ночлега им показался остов небольшого здания, без потолка и четвёртой стены. Здесь они не поленились развести костёр и приготовить себе горячую еду.

Недовольным остался только снайпер, он обошёл небольшой домик, вошёл внутрь и, снова глубоко задумавшись, приложил ладонь к стене. Некоторое время подумав, он присел у огня и печальным голосом объявил:

— Это плохое место, не стоило останавливаться здесь.

— Яснее говори, — предложил Палач, — что там твоя экстрасенсорика подсказала?

— Я знаю, что значит слово экстрасенсорика, — объявил снайпер, — вот только у меня её нет.

— Отчего же ты видишь то, чего не видят другие?

— У меня нет чувств, которыми не владеют люди. Я просто смотрю внимательно и стараюсь замечать всё. Это только глаза и уши, может быть, ещё нос. Да и многолетний опыт охотника приходит на помощь.

Ник хотел, было, съязвить, что снайпер охотиться в трёхлетнем возрасте начал, но предпочёл промолчать.

— Давай уже, колись, что ты усмотрел и унюхал.

— Это место — чьё-то логово, какого-то могущественного зверя. Или не зверя, не могу понять, кто это, но точно кто-то большой и опасный.

— Размером со слона? — уточнил Румын.

— Я видел слона только на картинках, но размер себе представляю, да, такой же большой, но не слон.

— В тот раз, когда мы впервые пытались дойти до реки и сплавиться вниз на лодке, по дороге довелось заночевать в какой-то башне, — начал рассказывать Румын. — А утром наш поп нас предупредил, что нужно валить, а то придёт некто большой и страшный и всех сожрёт. Мы ему поверили и свалили поскорее, а в башню ту, и правда, кто-то ввалился и начал бушевать, хотя точно мы его не разглядели. Только пыль из окон и земля тряслась от его движений. Кто это был, понятия не имею.

— Всё чудесатее и чудесатее, — проговорил Илья себе под нос, — может, сменим место?

— Зачем? — удивился Палач, — тварь, даже очень крупная, имеет свойство от пули помирать. Нам тут ещё не один раз ходить, встретим мы его сегодня, или завтра, или через полгода, непринципиально. Всё равно нам придётся с этим столкнуться. И, само собой, уничтожить.

— Давайте спать, — предложил Ник, — сторожить буду я, пока.

— После часа ночи меня подними, — поддержал мысль Палач, — и на, вот, тебе, на всякий случай, от любых монстров поможет, только сам не взорвись.

Предмет, который он протянул, оказался гранатой РГД-5, привязанной к двум тротиловым шашкам по четыреста грамм. Такая игрушка любого монстра угомонит, вот только как её применять? Бросать толком не выйдет, слишком тяжёлая и неудобная, только минировать растяжкой.

Его часть ночного дежурства прошла относительно спокойно, он разбудил Палача.

— Ну что, монстры не приходили? — спросил он, приоткрыв один глаз.

— Ни одного не видел, в загуле, наверно, — заверил Ник, — держи свою игрушку.

Палач забрал обратно бомбу, взял в руки пулемёт и присел так, чтобы костёр не мешал ему смотреть в темноту. Ник со спокойной душой улёгся на одеяло, вместо подушки обнимая вещмешок. Глаза уже слипались, перед глазами была стена из белого кирпича, он ещё отметил, что здание старое, вон какая трещина по стене идёт, всё дальше и дальше.

Вдруг, где-то на самом дне уже заснувшего мозга яркой молнией промелькнула мысль, которая просто выдернула его из состояния сна:

— Это не трещина! — крикнул он, вскакивая на ноги.

По стене медленно и совершенно бесшумно ползла сверху вниз непонятная чёрная лента, шириной сантиметров пять, иногда останавливалась, двигалась влево-вправо, словно что-то нащупывая, потом продолжала движение. Из-за верхнего края стены показалась вторая, которая спускалась вниз уже быстрее.

Палач аккуратно поднял всех членов группы, которые быстро разобрали оружие и мешки. Снайпер вытащил нож.

— Погоди, — шёпотом остановил его Палач, — отойдём назад.

Но, очевидно, ночной гость, кем бы он ни был, обладал отличным слухом, обе ленты в тот же миг метнулись в сторону Палача. Чем бы это закончилось, неизвестно, но, к счастью, пулемётчик, несмотря на солидный возраст и немалый вес, обладал завидной прытью. Обе ленты, скрутившись в воздухе, схватили пустоту. А ещё через миг снайпер перерубил их своими ножами.

В круг света ворвалось ещё с десяток таких же лент, а следом через стену стало вползать тёмное нечто. Сложно было точно сказать, как оно выглядело. Что-то огромное, что не имело своей формы, а просто заполняло сосуд, которым выступали остатки кирпичных стен, поверхность напоминала пупырчатую кожу, вроде крокодильей, которая состояла из отдельных лоскутов, а они свободно перемещались относительно друг друга. А щупальца-ленты, количество которых превышало два десятка, лупили по воздуху, пытаясь схватить добычу.

Это им удалось, Ник отбегал недостаточно быстро, поэтому лента, неуловимым движением обвилась вокруг левой руки, снайпер тут же обрезал конец ножом, но и обрубок продолжал сдавливать, более того, как оказалось, внутренняя сторона ленты покрыта мелкими зубчиками, которые и теперь продолжали грызть титановые кольца.

Постепенно непонятная тварь целиком вползла в помещение, придавив собой костёр, ожога не последовало, по крайней мере, монстр недовольства не высказывал. Щупальца перестали бесноваться и приникли к земле, обшаривая её на предмет добычи.

Палач знаками показал, чтобы все отошли, тварь, должно быть, была слепа, но обладала отличным слухом, каждый их шорох вызывал активность щупалец. Особенно остро они среагировали на звонкий щелчок, с которым отлетел предохранительный рычаг гранаты. Уже не только щупальца кинулись в обозначенное место, но и сама чёрная туша начала смещаться в их сторону. А самодельная бомба уже летела навстречу. Все члены группы без напоминания залегли на землю и заткнули уши, а следом прогремел взрыв.

Расстояние было слишком маленьким, а взрыв мощным, всех пятерых напрочь оглушило и неслабо поранило обломками кирпича. Только через пару минут два луча света были направлены на место ночёвки, чтобы разглядеть последствия.

Домика больше не было, от довольно высоких кирпичных стен, осталось не более полуметра, ну и монстр, само собой, не пережил встречи с человеческим оружием. От гигантской туши, которая, если прикинуть, была даже больше слона, осталось только брюхо, которым она прижималась к полу.

Повсюду, на деревьях, кустах, земле и самих бойцах, повисли ошмётки внутренностей, по которым сложно было что-то опознать. Они подошли ближе, Ник, наконец-то, оторвал от предплечья кусок щупальца. Ещё раз посветив фонарём на останки, Палач медленно и с расстановкой произнёс:

— Господа, есть у кого-нибудь какие-нибудь мысли, прошу вас, не стесняйтесь, всем интересно ваше мнение.

Вряд ли все услышали его слова, а ответил один только Илья Юрьевич, причём, таким витиеватым матом, что сразу видно стало образованного и начитанного человека с богатым словарным запасом.

— Поддерживаю, — сухо сказал Ник.

Уже потом, когда рассвело, они смогли в полной мере рассмотреть то, что осталось от ночного пришельца. Запутанные системы внутренних органов были заключены в толстый мускульный мешок, который, в свою очередь, покрывали толстые пластины непонятного материала, похожего на кожу, но по прочности сопоставимого с металлом. Странное дело, мышцы и их оболочки были не скреплены между собой и свободно перемешались относительно друг друга. А щупальца, похожие на ленты, имели продолжение, внутри тела они переходили в толстые мышечные колбасы. Одна сторона каждого щупальца была утыкана бесчисленным множеством мелких чёрных зубчиков, предположительно, хитиновых.

— Кто-то ещё хочет посмотреть на тараканов? — спросил Палач, оглядывая сильно помятую команду.

— Не хочет, — честно признался Илья, — но для дела нужно, идём.

— А я там одеяло оставил, — с тоской в голосе проговорил Румын, — теперь не достать.

— А у меня остался примус, котелок и ещё кое-что по мелочи, — ответил ему Палач, — ничего страшного, оружие при нас, значит, не голые. Пошли в котлован.

Илья напоследок щёлкнул фотокамерой.

В котлован они спустились уже к обеду. Ник вкратце обрисовал обстановку, указал на песчаные ямы и описал, чем они опасны. Здесь, в том месте, где они на этот раз спустились, ямы были расставлены куда реже, а островки с богатой зелёной растительностью встречались куда чаще.

На одном из таких островков они и остановились на отдых. Палач вынул из мешка моток толстой верёвки с кошкой на конце и предложил:

— Проведём эксперимент?

— Давай, — кивнул Илья, — вытянуть сможешь?

— Думаю, что да, вот зацепить будет трудно, да и в процессе таракана нужно будет застрелить. Справитесь? Разрешаю взять пулемёт.

Заняв позицию на краю ямы-ловушки, они занялись делом. Палач привязал себя к дереву и размотал верёвку, остальные направили стволы вниз, Румын взял пулемёт.

— Готовы? — спросил великан, — начали.

Вниз полетел внушительных размеров булыжник, который упал в самый центр ямы, вызвав недовольство хозяина. Хозяин этот, уже привычно высунув лапы наружу, начал месить ими песок, вызывая всё более сильное его осыпание.

— Сначала я, — сказал Илья, — разозлю его. Дробью.

Подряд грянули три громких выстрела, облачко дыма сразу подхватило ветром. Эффект попадания не замедлил сказаться, обиженный жук выскочил на поверхность едва ли не на половину своей блестящей хитиновой туши. Отчаянно замолотив лапами по воздуху, членистоногий добился только одного, по нему врезали из всех стволов. Хитиновая броня, как уже однажды выяснили, пули не останавливает, а потому монстр очень быстро затих и стал медленно погружаться в рыхлый песок.

Но окончательно пропасть ему не дал Палач, который с третьей попытки зацепил кошкой край хитинового панциря и потянул наверх. Весил монстр килограмм шестьдесят, что, конечно, немало для обычного человека. К счастью, пулемётчик не был обычным человеком, а потому, быстро перебирая руками, вытащил тушу из ямы, примерно, за полминуты. Бросив добычу на землю, он сплюнул песчаную пыль и предложил:

— Можете вскрывать.

— На муравьиного льва не похож, — сразу заявил Румын, обходя добычу по кругу, — лапы совсем другие, да и голова, я в справочнике смотрел.

— Это и неважно, — отмахнулся Палач, — вскройте, загляните в потроха, сделайте несколько фотографий и пойдём дальше, мы не биологи, смотрим, походя, но не углубляемся.

Панцирь на груди рубили простым маленьким топориком, потом отогнули пластины в стороны и начали исследовать внутренности. Люди были привычные, никого не стошнило, хотя Гренн с недовольным видом отвернулся.

— Да, есть лёгкие, — подтвердил Румын, тыкая кончиком ножа в какое-то розовое месиво, — вот этим он и дышит.

Илья уже привычно сделал несколько снимков с разных ракурсов, после чего предложил идти дальше. Группа снялась и двинула на северо-восток.

Никаких приключений они себе не нашли, ямы благополучно обходили за несколько шагов, а сами насекомые старались не показываться. К закату получилось добраться до противоположной стороны котлована, выходило, что они пересекли его по малой хорде, выйдя на поверхность значительно севернее того места, где в прошлый раз заходили. Идти предстояло по незнакомым местам, но никого это не смущало. Ведь это были всё те же Пустоши, свои, родные, которые ходоками исхожены за десять лет вдоль и поперёк.

Ник встал во главе, ведущим. Он прекрасно ориентировался по некоторым высотным зданиям и опорам, которые были прекрасно видны издалека. Очень скоро они нападут на привычную дорогу, до базы в Пустошах всего день пути, даже меньше, вот только сегодня придётся остановиться. Солнце неумолимо опускалось за горизонт.

— Встаём, — скомандовал Палач, — не хватало ещё ноги переломать в этих руинах.

— Слушай, Палач, — обратился к нему Ник, — почему мы с собой ПНВ не взяли?

— Почему не взяли? — не понял Палач, — есть, один у меня, другой у ушастого, а зачем ещё?

— Просто, могли бы и ночью идти.

— Спешка нужна в двух случаях, — напомнил ему Палач, — я ни одного из них не наблюдаю, завтра придём на место, а сейчас — ужинать и спать.

Слова командира группа встретила с удовлетворением, все за эти дни вымотались и прекрасно понимали, что несколько часов дела не решат и незачем страдать от недосыпа, не говоря уже о том, что идти ночью просто опасно, даже с ПНВ.

Очень скоро на небольшой поляне горел костёр, котелка больше не было, поэтому пришлось просто разогревать консервы, но и эти консервы, в сочетании с твердокаменными галетами, казались голодным людям просто райской едой. Сторожить вызвался Гренн, а остальные легли вповалку и почти моментально заснули. Даже Румын не страдал из-за отсутствия одеяла, вполне удовлетворившись подстилкой из прошлогодней травы.

Утром они открыли глаза только после того, как солнце начало светить сквозь веки, никто их не будил, никто не торопил в дальнейший путь. Снайпер всё так же сидел спиной к костру, а рядом с ним Палач, разложив детали на одеяле, чистил пулемёт.

— Вставайте уже, — предложил он, — быстро завтракаем и в путь, надеюсь, к вечеру будем там.

Завтрак и немудрёные туалетные процедуры заняли едва ли более получаса, а после вся группа в приподнятом настроении отправилась в путь, а Ник, по-прежнему идущий в голове колонны, рассказывал спутникам о жизни рейдеров:

— Вот здесь, в этом здании, мы по кускам вырубили кабель, много, наверное, с километр. Кабель был обычный, медный, но его тоже хорошо принимают.

— А что тут интересного? — удивился Палач, — у нас все бичи таким промышляют.

— А вот отсюда, мы это здание называем Станция, впервые вытащили детали из сверхпрочного сплава, их только в северных городах переплавлять могут, сельские кузницы не справляются.

— Сколько платили? — задал вопрос Илья, — просто вы не первые сталкеры, которые нам попадаются.

— Когда как, трудно цены в серебре переводить на рубли. Винтовка нарезная стоила восемьсот марок, бешеные деньги по меркам крестьян, мастеровому за такую сумму два месяца пахать, но обычный рейдер (слово "сталкер" у нас не прижилось), ну, или иначе, ходок, столько зарабатывал после одного рейда.

— Вижу, ценные плюшки таскали, — заметил Палач.

— Ценные они были только для промышленников Севера, которые находили им применение, для крестьян, наверное, больше пошла бы простая нержавейка. По кроне за фунт.

— Как думаешь, — лицо Ильи вдруг стало серьёзным, — получится у нас контакт с администрацией Севера наладить?

— Думаю, что получится, вот только это физически трудно сделать, мы сюда добирались несколько дней, ещё до населённых областей столько же, а оттуда неделю до ближайших городов добираться.

— А хранители как сообщение поддерживали?

— Не знаю, может, вертолёты у них были, или ещё что-то.

— А железная дорога? — поинтересовался Палач, — если сюда ветку построить?

— Думаю, это возможно, — согласился Ник, — вот только дорого, ресурсы Севера не безграничны, особенно, людские.

— И это не учитывая того факта, — добавил Румын, — что на Юге сейчас неспокойно, банды шалят и власти никакой нет. Впрочем, возможно, северяне уже порядок навели.

— А информацию можно передавать по телеграфу, — напомнил Ник, — он там уже есть, а провод протянуть всё же легче, чем дорогу построить.

— Тогда проще мощные радиостанции поставить, здесь и там, — объяснил Палач, — у них электричество есть, а у нас, впритык к окну, целая ГЭС, хоть и убитая.

— Стойте! — оборвал всех снайпер, — подождите немного, я кое-что слышу!

Он уже привычно остановился и прислонился к дереву. Зачем он так делал, оставалось неизвестным, наверное, какие-то вибрации ствола прослушивал.

— Впереди беда, — задумчиво проговорил он, — давайте сменим маршрут.

К словам снайпера привыкли уже прислушиваться, а потому группа круто повернула на север, обходя поселение по большой дуге. Подходя к поселению с северной стороны, они разглядели с десяток столбов дыма. Для местных столько костров без надобности. Это чужие.

— Ты прав, Гренн, — сказал ему Ник, — там, и правда, беда.

Глава двадцать седьмая

Они медленно приближались к деревне переселенцев, но скоро наткнулись на дозоры непонятных людей с оружием. Это точно не были местные, кроме того, их оружие и одежда больше вызывали ассоциации с крестьянскими бандами, которые ходокам уже доводилось наблюдать. Если эти люди пришли с населённых земель и захватили эти места, что тогда стало с поселенцами, Ник подозревал, что ничего хорошего.

Для прояснения ситуации они заняли позицию на высоком холме, откуда Палач стал наблюдать в мощный бинокль. Смотрел он долго, что-то подсчитывал, запоминал, сам себе кивал головой. Наконец, он отложил бинокль и повернулся к остальным.

— Короче, — сказал он, — не всё так плохо, как показалось сначала. Если я всё правильно понял, ваши друзья сейчас живы и сидят в осаде, вон то здание, самое большое, взято в осаду по всем правилам тринадцатого века, кто кого пересидит. На штурм идти эта публика особо не хочет, дисциплины у них никакой, поэтому просто ждут, пока те сами сдадутся от голода и жажды.

— Что будем делать? — спросил Ник, сжимая автомат.

— Думать, — осадил его Палач, — много думать, а потом принимать решения. Для начала, неплохо бы узнать, что эти люди собой представляют? Вооружение, подготовка, численность. Последнее, впрочем, я и так представляю, под триста штыков.

— Дай бинокль, — попросил Ник, а получив его, приник к окулярам, — могу сказать сразу, это всё крестьяне или жители мелких городков. Местные махновцы, вооружение у них сильно разное, вижу двуствольные штуцеры, но их очень мало, в основном дульнозарядные карабины, у некоторых даже арбалеты.

— Чуть левее возьми, — посоветовал Палач, — там, где дерево большое. И чуть выше.

— Хреново, — проговорил Ник, увиденное его отнюдь не обрадовало, чуть поодаль от основных позиций стоял на четырёхколёсной тачанке предмет, который сложно с чем-то спутать. Пулемёт "Максим", ну, или его местный аналог, тоже с водяным охлаждением ствола.

— Как видишь, с оружием у них не всё так плохо, — указал ему Палач, — а что с подготовкой?

— Никакая, — уверенно сказал Румын, — всё упирается в патроны, они их не производят, а потому запас невелик, в лучшем случае, на тренировку можно истратить один-два.

— Это уже лучше, — удовлетворённо кивнул Палач, отбирая бинокль, — дисциплину я вижу и так, точнее, не вижу, нет её. Гренчик?

— Чего? — недовольным голосом отозвался снайпер.

— Того, что скоро темнеет, так что снимай свою кольчугу, чтобы не звенела и жди темноты, пойдём мы с тобой, мой ушастый друг, на разведку. В идеале, нужно в осаждённую крепость забросить рацию, благо, в пути не пользовались и аккумулятор ещё жив.

— Что мне делать? — с какой-то странной интонацией спросил снайпер, положив тонкую изящную ладонь на рукоять ножа.

— Вот рацию закинем, — объяснил ему Палач, — а потом можешь развлечься, только осторожно.

В глазах снайпера мелькнуло какое-то злорадство, он улыбнулся, обнажив ряды мелких белых зубов, после чего стал стаскивать кольчугу через голову. Ник ещё подумал, что этот вот парнишка опаснее, чем они четверо, вместе взятые. И дело не в меткости стрельбы. А ещё Ник подумал, что снайпер этот вовсе не молод, глаза у него старые на молодом лице, такое иногда бывает у людей, переживших много страданий. Что перенёс этот? Откуда такая любовь к убийствам? Нужно будет Палача расспросить.

Скоро стемнело, оба диверсанта, расставшись с тяжёлым оружием, ползком направились в сторону осадного лагеря. Палач остался с одним пистолетом, а Гренн и вовсе обошёлся ножами. ПНВ надевать не стали, внешний лагерь был хорошо освещён кострами, которые плотным кольцом охватывали центральное здание. Часовых отсюда не было видно, но они должны быть, даже у самой дикой банды имеется представление о караульной службе. Ник никак не мог повлиять на дальнейшие события, поэтому просто сидел и ждал. Если сейчас они там спалятся, то и выручить их не получится.

— Расслабься, — Илья попытался его успокоить, — парни своё дело знают, рацию сейчас закинут, с осаждёнными договоримся, а завтра начнём воевать. Палач своим пулемётом чудеса творит.

— Против трёхсот рыл со стволами?

— Да я прикинул по кострам, их там побольше, скорее, четыреста. Но это не предел, справимся, да и в осаде ведь тоже не дети сидят, поддержат инициативу.

Ожидание затянулось, прошло часа два, прежде, чем Палач появился, причём, не с той стороны, откуда его ждали. Гренн не вернулся совсем.

— Ну как? — спросил Ник.

— Хорошо, можешь вызывать своих, — в темноте видно было, как Палач широко улыбнулся.

— А снайпер наш где, — не забыл поинтересоваться Ник, доставая рацию.

— Этот престарелый юноша сейчас тешит свои садистские наклонности, занимаясь прикладным геноцидом с помощью ножей. Любит он это дело.

Ник нажал на кнопку передачи и негромко сказал:

— Ханс, ответь Нику, Ханс, ответь Нику. Ник вызывает Ханса.

Повторив это ещё несколько раз, он начал вызывать Вольфа, потом замолчал. Минуты через две в пластиковой коробочке раздался тихий голос:

— Ник, это правда ты?

— Ханс? Ну, конечно, я. Почему ты молчишь, расскажи мне, что произошло, вы живы?

— Живы, вот только ситуация дерьмовая. Арно погиб, Лука тоже, Юзефа тяжело ранило, Хелена тоже пулю получила, ранение не опасное, но кровопотеря большая.

— Кто эти люди?

— Если я правильно понял, — начал объяснять Ханс, — сборная из разных банд. С Севера пришли войска, стали наводить порядок, не гнушаясь военно-полевыми судами и виселицами, у банд шансов не было, там просто прятаться негде, вот они и сбежали в единственном доступном направлении, сюда.

— Что потом? — спросил Ник, поскольку его собеседник замолчал.

— Нам повезло, что они не сразу напали, прислали парламентёров, предложили оставить всё и уходить отсюда только в том, что на нас надето, мы отказались, а они напали. У нас было время подготовиться, даже скотину загнали в здание. Увы, для полноценного боя у нас недостаточно людей. Индейцы Андерса убыли на сезонную рыбалку и вернутся хорошо, если через месяц, у нас три десятка стволов.

— Они не идут на штурм?

— Ситуация патовая, — сообщил Ханс, — он могли бы захватить здание, задавив нас числом, но боятся потерь, первым, кто пойдёт в атаку, не поздоровится. А мы не можем прорвать кольцо осады, поскольку нас слишком мало. А время работает на них, у нас кончается вода и взять её негде, колодец и река вне досягаемости. Ещё у них мало патронов, может, по полдюжины на человека. Есть пулемёт, но они его не используют, по той же причине.

Всё это время Румын старательно переводил их беседу остальным.

— Спроси про завтра, — подсказал Палач.

— А что завтра? — не понял Ник.

— Будет бой, — подсказал он, пусть поддержат огнём, только не вслепую, а то нас зацепят.

Ник наскоро обрисовал Хансу ситуацию, они договорились, что, по окончании завтрашних мероприятий, они снова свяжутся. На этом связь оборвалась. Зато вернулся снайпер. Глаза его горели непонятным торжеством, а руки были, в прямом смысле, по локоть в крови, которую он старательно оттирал пучками травы.

— Сколько? — лениво поинтересовался Палач.

— Двадцать восемь, — с мечтательной улыбкой ответил Гренн, — они очень беспечны, были.

— Слушай сюда, — сказал ему Палач, — сколько у тебя патронов?

— Чуть больше двух сотен, — ответил он после секундной паузы.

— Так вот, завтра мы делимся на три группы, я, ты и они, — Палач кивнул на остальных, — твоя задача будет в том, чтобы утянуть за собой как можно большее количество врагов, они погонятся, ты будешь убегать и постепенно их отстреливать.

— А ты?

— А я буду курсировать с пулемётом уже здесь, отстреливая тех, кто не пойдёт за тобой. Кроме того, нас поддержат огнём из крепости. А вы, парни, займите оборону там, где захотите, задача ваша — оттянуть на себя хоть часть сил противника. Огневая мощь на вашей стороне. Я рассчитываю в завтрашнем бою свести их численное превосходство на нет.

— А не круто берёшь? — с подозрением спросил Ник.

— Не круто, — спокойно объяснил Гренн, — мы справимся.

В лагере противника, несмотря на солидное расстояние, были слышны крики, и видно было, как кто-то метался в свете костров. Снайпер поработал на славу, посеяв панику в рядах бандитов. Как бы вообще не разбежались, лови их потом.

С рассветом начались недолгие сборы. Палач взял с собой только необходимое, пулемёт и запасную ленту, которую аккуратно сложил в несколько слоёв и положил в зелёный чехол. На лицо он натянул камуфлированную маску, из-под которой торчала борода, а после, пожелав успехов коллегам, нырнул в заросли с поразительным для такого большого человека проворством. Его примеру последовал Гренн, тот тоже не взял ничего, кроме оружия, патронов и своих ножей, также спрятал лицо под маской, что было далеко не лишним, поскольку его белая голова в зарослях будет видна издалека. Ушёл он в противоположную сторону.

— Господа, — сказал Румын, — я, конечно, не такой специалист, — но предлагаю занять оборону вон там.

Палец его указал на небольшую природную ложбинку, примерно в полусотне метров впереди.

— И? — не понял Ник, — что мы делать будем?

— Как что? — удивился Илья, — стрелять, когда будет в кого стрелять. Я, к сожалению, буду вам почти бесполезен, моё оружие на такие дистанции не бьёт, придётся прикрывать тылы.

Они, прихватив оружие, выдвинулись на указанный Румыном рубеж. Вид отсюда открывался неплохой, вполне можно вести огонь, вот только и самих достать смогут, пусть даже у них плохое оружие и мало патронов.

Ник положил рядом с собой дисковый магазин и две гранаты. Что же, по крайней мере, массой их не задавят. Переводчик огня поставил пока на одиночный. Первые цели уже были в зоне поражения. Четверо мужиков с ружьями беспечно сидели между деревьев, помешивая что-то в котелке. Ночная паника их, видимо, совсем не коснулась.

— Мой — тот, что стоит, — шепнул Румын.

Себе Ник выбрал жертвой толстого мужика в ярко-жёлтой рубахе, в широкую спину промахнуться было сложно. Осталось только дождаться, когда начнут другие.

Ожидание затягивалось, ствол начинал плавать, мушка временами покидала цель. Наконец, где-то далеко справа, глухо прозвучал одиночный выстрел. Гренн, а слева, словно отвечая ему, раздались короткие пулемётные очереди. Ник надавил на спуск. Мужик в жёлтой рубахе дёрнулся и завалился набок. Тот, что стоял, опираясь спиной на ствол дерева, тоже упал лицом вниз, поймав пулю Румына. Тут началась паника. Они не могли знать, что нападавших всего пятеро, вполне можно было предположить, что их догнала облава, пришедшая с севера по их следам.

Ответная стрельба была беспорядочной, никто не представлял, в какой стороне враг и куда следует бежать, чтобы спастись. В этот момент, видимо, какая-то группа бандитов "удачно" подставилась, поскольку из осаждённого здания загремели автоматные очереди.

Свою кровавую жатву собрали и ходоки. Часть бандитов, видимо, наиболее дисциплинированная, разобралась, откуда по ним бьёт снайпер, а теперь, пригибаясь и петляя между деревьев, пробиралась к месту его предполагаемой позиции.

Переводчик огня мгновенно оказался на средней позиции. Румын то же самое сделал ещё раньше. Расстояние метров семьдесят, целей примерно четыре десятка, два автомата. Если прибавить к этому фактор внезапности, то можно смело говорить, что перед ними четыре десятка готовых трупов.

Длинные очереди ударили одновременно, подробностей они не разглядели, но люди падали густо, укрыться от флангового огня было абсолютно негде. Две или три пули, прилетевшие в ответ, вряд ли могли напугать ходоков, поскольку пролетели у них высоко над головой. Уже через десять секунд всё было кончено. Сдав назад, Ник заменил магазин.

— Хорошо работаете, — прокомментировал Илья, — ещё пару раз по столько и победа у нас в кармане.

Сам он благоразумно не стрелял, справедливо рассудив, что несколько выстрелов из дробовика в общей свалке погоды не сделают. Теперь нужно было решить, что делать дальше. Справа, всё более удаляясь, звучали выстрелы снайпера, они были всё реже, да и беспорядочная ответная пальба тоже постепенно стихала. А вот пулемёт Палача даже и не думал успокаиваться, очереди звучали, не умолкая больше, чем на минуту, а расстояние и направление менялось так значительно, словно великан бегал с позиции на позицию со скоростью спринтера. Между очередями иногда слышались взрывы.

— Вон там кто-то шевелится, — указал Румын, — видать, передумали за снайпером бежать.

— Выдвигаемся, — решительно сказал Ник.

Снявшись с места, они переместились вперёд и вправо, примерно на сто метров, заняв небольшую ямку, в которой им троим было довольно тесно. Почти сразу над головой засвистели пули, кто-то из группы, ранее неудачно преследовавшей снайпера, вернулся назад. Обнаружив новых врагов, они выстрелили залпом навскидку, но скорострельность оставляла желать лучшего, да и с меткостью было кое-как. Самый везучий всадил пулю в полуметре от головы Ильи.

Две длинные очереди поставили точку в существовании этой группы, два или три человека выжили, но теперь явно убегали со всех ног под прикрытием чахлой растительности. Процесс остановился, подходящих целей не было. Ник вспомнил о рации, выдернул её из кармана разгрузки и крикнул:

— Ханс! Это Ник. Что у вас?

— Все живы, — раздался голос Ханса, — удачно положили группу нападавших, хотели идти на вылазку, но там ваш пулемётчик, боимся попасть под раздачу.

— Что с их пулемётом?

— Молчит, дал пару очередей и замолчал, убили пулемётчика, или патроны кончились.

— Не забивай эфир! — рявкнула рация голосом Палача, — в вашу сторону гоню группу, полста рыл, встречайте.

Означенные полста рыл бежали в то место, где ходоки сидели чуть ранее, а теперь указанная толпа пробегала мимо них. Но и это было не страшно, расстояние вполне позволяло проредить толпу огнём с фланга, что они и сделали. Дисковые магазины позволяли пока не заботиться о перезарядке, куда сильнее беспокоил нагрев ствола. Вряд ли расплавится, патронов столько нет, но ожог получить можно легко.

Илья их покинул и начал обегать группу потенциальных жертв сзади. Не все полегли от огня ходоков, кто-то, прячась за небольшими складками местности и прикрываясь трупами товарищей, пытался отползти назад. Вот по ним и открыл огонь Илья, над большой поляной захлопали громкие выстрелы из дробовика.

— Сворачиваемся, — проговорил из рации Палач, — больше скоплений врагов нет, оставшихся одиночек гонять лениво, пусть из крепости кричат, чтобы сдавались. Гренн! Мать твою так! Куда убежал?

Тут снайпер словно бы материализовался из пустоты в полусотне шагов от них, выглядел он помятым и уставшим, но никаких ранений видно не было.

— Ханс! — крикнул Ник в рацию, — попробуйте прекратить огонь и предложить сдаться, пусть бросают оружие и идут к вам с поднятыми руками.

— Попробую, — проговорил Ханс неуверенно.

На предложение капитуляции растерянные и деморализованные бандиты среагировали. Очень скоро к дому потянулись одиночки и группы, кто-то поддерживал раненого товарища, кто-то пытался ползти. Их усадили на поляну перед домом. Двое бойцов с автоматами взяли на себя работу конвоиров. Пленных насчитывалось сорок четыре человека, сбор трупов, который закончился только к темноте, дал чудовищную цифру в двести пятьдесят семь погибших и умерших от ран. Остальные разбежались по округе. Нескольким раненым Вольф оказал посильную помощь.

Раненым оказался и Палач, когда он вышел из леса и поставил на землю раскалённый пулемёт, Ник обратил внимание на большое пятно крови слева на груди.

— Ты ранен? — спросил он, указывая пальцем.

— С чего ты взял? — удивлённо спросил Палач, опуская взгляд, — а, чёрт!

В пылу боя он даже не заметил, как шальная пуля прилетела ему в грудь, боль почувствовал только теперь. Стиснув зубы, с кряхтением и тихим матом, великан снял разгрузку и камуфляжную куртку. Прилипшее к телу исподнее оказалось самым сложным. Вольф, которому надоело смотреть на его старания, просто подошёл и разрезал пропитанное кровью бельё ножницами.

— Ну, или так, — резюмировал Палач.

— Так вынуть не смогу, — объяснил через Ника доктор, — пуля большая, сплющенная, вошла под углом, только вырезать.

— Да пусть вырезает, — проворчал Палач.

— Обезболивающего нет, — напомнил Вольф, Палач понял его и без перевода.

— У меня есть, — отмахнулся он, — не надо пока, потом вколешь.

Великан подтянул к себе пулемёт, отстегнул ремень и, сложив его в несколько слоёв, закусил зубами.

— Режь, — невнятно проговорил он, но Вольф всё отлично понял.

Он протёр место операции куском проспиртованной ваты и взял в руку скальпель, сетуя попутно на излишнюю волосатость пациента. Скальпель легко прорезал дорожку на необъятной грудной мышце, Палач напрягся и ещё сильнее сжал зубами ремень. Обильно потекла кровь, которую врач промокнул салфеткой, помогло слабо. Когда он счёл надрез удовлетворительным, запустил в рану зажим странной формы, немного поковырял и начал тянуть. Глаза Палача полезли из орбит, но, к счастью для него, продолжалось это недолго. С хлюпающим звуком на свет появилась пуля. Кусок свинца действительно был сплющен до неузнаваемости, пуля срикошетила от каких-то камней, потом только под острым углом вошла в грудь пулемётчика.

— Возьми на память, — сказал Вольф, протягивая пулю раненому.

— У меня такой "памяти" дома, — презрительно ответил Палач, выплюнув ремень, — литровая банка почти полная. Налей спирту, док, не хочу промедол колоть.

Опрокинув полный стакан крепкого пойла, великан расслабился и позволил спокойно себя зашить и перебинтовать. Необъятная грудь покрылась несколькими слоями бинта.

Неподалёку сидел Гренн и с ледяным спокойствием чистил ствол винтовки, патронов у него осталось не больше трёх десятков, все они сейчас лежали на разостланном одеяле. А Ник, сердечно поздоровавшись с ходоками, прошёл в дом.

Глава двадцать восьмая

Вопреки ожиданиям, оставшиеся здесь рейдеры отнюдь не горели желанием немедленной эвакуации. Некоторые просто отказались наотрез, как, например, сделал Вольф. Доктор сказал, что он больше нужен здесь, а тем из его родственников, кто ещё жив (в чём он сильно сомневается), достаточно отправить письмо. Зато он попросил прислать ему лекарств и медицинского оборудования, которое ему нужно, как воздух. Примерно так же отреагировали остальные. Только четверо решили эвакуироваться в свой мир, но и они сказали, что, скорее всего, вернутся, чтобы работать здесь. Слишком привязал их к себе этот мир.

Палач шёл на поправку, со дня на день собирались уже отправляться. Но тут пришла новость с Севера. Не с географического, понятно, севера, где находились все обитаемые земли, а с настоящего Севера, из промышленных городов.

Оказалось, что с войсками, которые наводили в сельскохозяйственных районах "конституционный порядок", прибыли и люди для установления постоянных контактов с ходоками. Возглавлял делегацию уже известный им Карел Волк. Темой предстоящей встречи стала возможность промышленного освоения ресурсов Пустошей. Вопрос был не праздный, там только простого железа в виде металлоконструкций хватит на десятки лет активной добычи, то же касается других металлов и сплавов. А есть ещё провода, механизмы, полимеры и, наконец, просто стройматериалы. А лучших консультантов по освоению Пустошей, сложно было придумать.

Для обсуждения темы собрали консилиум. Туда вошли Волк, ещё двое приехавших с ним специалистов, все ходоки, Палач и Илья. Поздним вечером они собрались в одном из домов. Для них, под руководством Юзефа, соорудили большой стол с выпивками и закусками, чтобы обсуждать насущные проблемы было не скучно.

После общих фраз, приветствий и поздравлений, слово взял Ник:

— Господа, я понимаю, что слышать такое странно, но вы должны это знать. За последнее время мы, в составе трёх человек, совершили экспедицию в очень дальние места. В процессе был убит последний хранитель и обнаружено окно между мирами. Мы искали его давно, это была наша мечта, вернуться домой. Да, не удивляйтесь, мы действительно прибыли из другого мира, и факт этот никогда не скрывали. Не нужно беспокоиться, наш мир и мир хранителей — это разное. Более того, мы столкнулись с хранителями, в результате чего наш мир тоже оказался на пороге катастрофы. Но, благодаря нашим учёным и военным, — Ник многозначительно кивнул в сторону сидевших неподалёку Палача и Ильи, — удалось это предотвратить. Более того, это их диверсия разрушила главную базу хранителей, тот самый перекрёсток миров, откуда они имели свободный выход. Когда мы появились на базе хранителей в Пустошах, с той стороны как раз проводили научный эксперимент, пытались сами работать с окнами. Так мы вернулись в наш мир, сейчас мы пришли обратно, чтобы забрать домой всех желающих, но ваше появление здесь открывает новые перспективы. Не могу точно сказать, что предпримет наше руководство, но от сотрудничества с вами, скорее всего, не откажется. Можете рассчитывать на нашу помощь. Хранителей теперь нет, их заменим мы, только нас не будут интересовать ваши внутренние дела и устройство общества.

— Простите, — прервал его Волк, — но в чём тогда ваша выгода? Зачем вы это будете делать? Нам слабо верится в бескорыстную помощь.

Ник хотел ответить, но Илья его опередил:

— Я, как человек, более сведущий в вопросе, могу кое-что объяснить. Во-первых, есть к вашему миру интерес чисто исследовательский, нам нужно его изучить. Этим направлением буду заниматься я. Кроме того, нам понадобится территория, где мы можем поместить исследовательские центры и кое-какое производство. В нашем мире есть условности, которые ограничивают свободу наших действий. Далее, нас, разумеется, заинтересуют ресурсы вашего мира. Не нефть и газ, их переместить будет затруднительно, но редкие и драгоценные металлы, а также места их добычи, нам весьма интересны. Если будет что-то ещё, мы вам скажем.

— Ваша откровенность вызывает доверие, — ответил Карел, дослушав перевод. — Сейчас нам предстоят большие перемены, ваша помощь будет весьма кстати.

— Предварительно следует решить некоторые проблемы, — напомнил Илья, — например, проблему расстояний. Окно не позволяет пронести полноценный скоростной транспорт, а расстояния между окном и вашими городами внушительное, это создаст проблемы.

— В планах есть постройка железной дороги на юг, — ответил Карел, — при желании можно протянуть её дальше. Ресурсы и материалы у нас имеются, процесс упирается в банальную нехватку рабочей силы. Есть идея привлекать крестьян, разумеется, в зимний период, когда сельхозработы не ведутся.

— Для начала можно ограничиться простой дорогой, по которой пройдут телеги. Ещё было бы отлично, если сюда протянут линию телеграфа, это вам по силам?

— Разумеется, — сразу сказал Карел, — самая южная точка, с которой у нас есть связь, находится на половине дороги отсюда до границы Севера.

— Это прекрасно, — резюмировал Илья, — наша база, так уж получилось, будет находиться на водопаде, там, где окно. Очень может быть, что электростанцию мы попробуем восстановить, хотя бы частично. В идеале, дорога должна будет упереться в неё. Далее, нам понадобится один человек, уполномоченный принимать решения, он пойдёт с нами и будет вести переговоры.

— Я готов, — не раздумывая, предложил Карел.

— Если этот мир переживёт ваше отсутствие, то, пожалуйста. Вы, я думаю, осилите пеший поход по Пустошам?

— Я ещё не стар, — улыбнулся он, — с детства мечтал о таком походе.

На этом официальные переговоры прекратились, и гости приступили к неофициальной части. То есть, к банкету. Волк и Илья почти не пили, они сели рядом и долго обсуждали подробности будущих контактов, рядом сидел Ник, который поневоле был переводчиком. Закончилось мероприятие далеко за полночь.

А через два дня, большая группа собиралась отправляться. Карел, одетый по-походному, с винтовкой на плече (научились уже делать магазинные) широкой шляпе и кожаном плаще, взваливал на плечо тяжёлый мешок. На этот раз они собрались идти вдоль реки, мотивируя это тем, что поголовье монстров выбито в предпоследнем рейде. Как бы то ни было, а их теперь двенадцать человек с современным оружием, нужно будет, отобьются от кого угодно. Провожать их пришли все, кто только был в деревне, включая племя дикарей имени Тома Андерса.

Что характерно, пленных бандитов благополучно отконвоировали на Север, никто не сопротивлялся, поскольку Карел обещал всем сохранить жизнь, ограничив наказание исправительными работами. Постепенно государство обзаводилось и такой нужной вещью, как репрессивный аппарат. Армия-полиция-суд-тюрьма. Всё это придёт со временем. Возможно, придётся даже помочь информацией и специалистами.

А пока, все, кто хотел отправиться в обычный мир, бодро маршировали по условной дороге на юг, где-то впереди их ждал берег реки.

Вместо эпилога

В камере перехода стояли Илья, Колесов и Долгов. Все трое были на взводе, ждали любых неприятностей. У всех было оружие. Долгов что-то отстукивал на клавишах ноутбука, задавая программу.

— Опять мы играем с огнём, — посетовал майор с тяжёлым вздохом, — когда-нибудь доиграемся.

— Играть с огнём, — отозвался Константин, не отрываясь от печатания цифр и символов, — это когда в деревянном сарае спички зажигают.

— А мы? — полюбопытствовал Илья.

— А мы палим пионерский костёр на нефтебазе, — спокойно ответил учёный, нажал Enter и закрыл ноутбук.

— Что будет-то хоть? — спросил Колесов, на всякий случай, положив руку на кобуру с пистолетом.

— Пока не знаю, есть у меня одна идея, хочу проверить. Что, если...

Договорить он не успел, каменная стена пошла рябью и окно открылось. Не просто стало проницаемым, оно было прозрачным, как те окна, которые Илья когда-то видел у хранителей. Они успели подумать, что в этом и заключалась идея Долгова, сделать проход прозрачным и не идти вслепую. Вот только, разглядев через пару секунд изображение на той стороне, они поняли, что эксперимент гораздо интереснее. В довольно большом проходе на них смотрели Илья Стрельцов, Михаил Колесов и Константин Долгов. В той же самой одежде, в тех же позах и выражение растерянности на лицах было тем же самым.

— Твою мать! — сказал Илья одновременно со своим двойником.

— Кто вы такие? — задали друг другу вопрос Колесов-1 и Колесов-2.

— Такого не бывает, — еле слышно прошептал Долгов, а его двойник, судя по движениям губ, повторил сказанное одновременно с ним.

— Вырубай к чертям! — рявкнули оба майора.

Долгов и его двойник повернули каждый свой рубильник и изображение погасло.

Примерно десять минут они сидели молча. Потом Илья, решив хоть что-то сказать, протянул:

— Эээээ...

Но его никто не поддержал. Все сидели и, молча, смотрели перед собой. Наконец, Долгов, встрепенувшись, залез в ящик стола и достал пачку сигарет. Выудив одну, он чиркнул спичкой и прикурил, видно было, как дрожат его руки.

— Ты же бросил? — напомнил Илья.

— Плевать, — отозвался Костя, делая затяжку на треть сигареты.

— Так что это было? — спросил, наконец, Колесов, — можешь объяснить?

Долгов затушил сигарету прямо об стол и принялся рассуждать:

— Есть Мир-1, его происхождение для меня необъяснимо, и похожих миров нет. Все остальные — это наша реальность, изменённая в точках бифуркации.

— А по-русски?

— Вот ты сегодня с утра кофе пил, а мог выпить чай, так?

— Допустим.

— Вот тебе ветка, два мира, в одном ты пьёшь кофе, в другом твой двойник пьёт чай. Так и множатся миры, чем больше времени прошло от первого ответвления, тем больше отличий. Слишком велика роль случайностей. Произошла у наших предков мутация, стали людьми, а в другом мире она не произошла, поэтому все остались питекантропами. Упал метеорит — динозавры вымерли, пролетел мимо — живые ходят, пасутся. И так во всём. По идее, мир, который мы увидели, тоже чем-то отличается от нашего, только точка расхождения совсем близко.

— Я сегодня утром брился, — заметил Илья, — порезался сильно.

Он продемонстрировал порез на левой щеке.

— И что?

— То, что и двойник мой с таким же порезом.

— Это понятно, — кивнул Костя. — Изменения не обязательно должны коснуться вас, в нашем мире какой-нибудь пигмей Мабуту совокупился с антилопой, а в их мире не смог, антилопа убежала.

— И?

— И получилось два мира, наш и не наш. Вопрос в том, чем чревато наше открытие, и как мы его можем использовать?

— Хороший вопрос, — подвёл итог Колесов, — сообщи, когда ответы найдёшь, а пока повторять подобные эксперименты не станем, надеюсь, двойники наши так же подумали.

— Буду думать, — согласился учёный.