Попаданец 2в1. Пупсик

Прислушиваясь к словам колдуна, я не переставал переворачивать страницы.

"Но у них здесь не используют заклинания".

"Зато местные знакомы с магическим алфавитом, — сказал Ордош. — С урезанной его версией. Я думаю, здесь известны лишь главные его буквы".

"А куда делись остальные?" — спросил я.

"А мне почем знать, дубина? Эти вопросы мы можем выяснить только в местной Академии".

"В книгах Северика я читал, что составлять заклинания людей научили боги. Якобы, когда-то они общались с людьми и обучили тех своему письму, познакомив с магическим алфавитом".

"Я тоже о таком слышал, — сказал колдун. — И, судя по тому, что версии алфавитов в двух разных мирах совпадают, боги у них одни и те же".

"Здесь знают о богах. Но почему местным известны только тридцать три буквы?"

"О тридцати трех рунах сообщает этот учебник. Чему учат в той же Академии, здесь не написано. Быть может, вспомогательные буквы преподносятся там под видом каких-нибудь "соединителей рун". А возможно, все дело в особенности этого мира. Боги усомнились в том, что женщины смогут запомнить весь алфавит. И обучили их урезанной версии".

"Слабо верится", — сказал я.

"Других объяснений у меня нет".

"Но, если местные знают алфавит, то должны пользоваться заклинаниями, — сказал я. — Даже из основных букв можно составлять простейшие плетения".

"А в этом, Сигей, и заключается одна из главных странностей нашего нового мира", — сказал колдун.

"Какая?"

"Местные не умеют сплетать энергетические каналы".

"Как это?"

Даже я, если бы имел доступ к источнику маны, без труда научился бы вытягивать из него нити каналов. Не сомневаюсь в этом.

"А никак. Судя по учебнику, они об этих каналах даже не подозревают".

"Совсем? Но... как они тогда используют алфавит? Для чего?" — спросил я.

"Ты будешь смеяться, — сказал Ордош. — Они сплетают каналы букв из медной проволоки. А сами буквы соединяют в "рунные схемы". И подпитывают эти поделки сырой магией, подобно тому, как в твоем материнском мире использовали электричество. Вся та техника, которую ты видишь вокруг себя, имеет в своей основе "рунные схемы". А обучают правильной сборке этих схем только в Академии Залесска".

Я едва удержался от того, чтобы задать вопрос вслух.

"Что за глупость?! Из меди?! Каким образом?"

"А вот это является тайной, друг мой. Государственной тайной".

"Почему? — спросил я. — Зачем скрывать такую информацию?"

"Потому, Сигей, что только в мастерской Академии Алхимии и Магической Инженерии производят руны для схем, — сказал Ордош. — И именно Академия Залесска продает эти руны всему остальному миру. Теперь ты понимаешь, как нам повезло, что мы очутились именно в этом герцогстве?"

"Почему, повезло?"

"Да потому, дубина, что только здесь работающие на рунных схемах вещи не являются предметом роскоши! — сказал колдун. — Окажись мы сейчас в любом мелком городишке королевства нашей матушки — имели бы в своей уборной керамический горшок, освещали бы комнату восковой свечой, а для подогрева воды в ванне разжигали бы дрова".

"Ты серьезно?"

"Вполне".

"Не верится. И что нам теперь делать?"

"Нужно попасть в Академию".

"Зачем? Как?" — спросил я.

"Любым способом, — ответил Ордош. — Можно даже пойти туда учиться. Если нужная нам информация имеется только там, то у нас нет другого выхода. Мне надоело убивать голубей. Хочу более надежный источник энергии. Попроси-ка литературу об этой Академии Алхимии и Магической Инженерии. Попробуем узнать о ней подробнее".

* * *

"Ты пойми, Сигей, — говорил Ордош, — мы с тобой сейчас являемся очень урезанной, убогой версией мага. Да, для этого мира доступные нам заклинания кажутся почти божественным чудом. Но этого мало! Поверь, уж я-то знаю!"

"Мало для чего?"

"Да для всего, дубина! В любую минуту мы можем захотеть вывернуть этот мир наизнанку. Встряхнуть его так, чтобы все попадали на колени от страха. А мы сейчас способны лишь убивать. Да и то, для массовых убийств наших силенок не хватит".

"Так может, это и хорошо?" — сказал я.

"Это очень плохо! — сказал Ордош. — Поверь мне! Ты можешь не бояться умереть. Но, рано или поздно, у нас появится кто-то, за кого мы будем переживать больше, чем за себя. И этот кто-то тут же станет нашей ахиллесовой пятой. Нет ничего хуже, чем знать о том, что дорогой тебе человек в беде, а ты ничем не можешь ему помочь. Собственное бессилие перед сложившимися обстоятельствами давило на меня почти всю прошлую жизнь. Именно с этим бессилием я боролся. Я не желаю ощутить его снова".

"Что для этого нужно?"

"Нам нужно быть сильными. Чем сильнее — тем лучше. Чтобы ни у кого даже мысли не возникло о том, что можно навредить нам и остаться безнаказанным. Осознание того, что наказание неизбежно, предотвращает большую часть проступков".

"И причем здесь Академия?"

"А где еще мы сможем узнать, как вытащить из этих стеклянных шаров ману? — спросил Ордош. — Ты пойми, что даже на жалкий магический карман я потратил уйму чужих жизней и времени. А на большую часть серьезных заклинаний мы и вовсе не способны наскрести энергию".

"Я не хочу учиться", — сказал я.

"Тебе и не придется. Если не придумаем иной способ проникнуть в книгохранилище Академии, то учиться буду я. Тебе же я оставлю все прелести жизни в женском общежитии, студенческие вечеринки и интрижки со студентками".

"Не скажу, что это звучит слишком привлекательно, — признался я. — Но тогда я хочу еще и рыбалку".

"Будет тебе рыбалка! — сказал колдун. — Открой вон ту книжицу. Что там нужно для поступления в Академию?"

* * *

Все два часа, что мы выделили сегодня на библиотеку, я листал для Ордоша брошюры и книги. Изредка делал короткие паузы, чтобы рассмотреть ту или иную картинку. Сообщение библиотекарши о том, что читальный зал закрывается, мой живот встретил радостным урчанием.

И вскоре я уже брел по улице, слушал рассуждения Ордоша.

"Это плохо, что у нас нет местного гражданства, — говорил колдун. — Для иностранцев Академия выделяет всего десять мест в год. Я уж не говорю о том, что бесплатного обучения для них не предусмотрено".

"Во сколько обходится учеба в Академии?" — спросил я.

"Ты читал документы одновременно со мной".

"Я их просматривал. Читать с той же скоростью, что и ты, я не способен".

"Тысяча золотых в год — это для подданных герцогства. А для иностранцев — пять тысяч".

"Сколько?!"

"Пять тысяч, — повторил Ордош. — Но плохо не это".

"И что испугало тебя больше, чем стоимость обучения?"

"А то, что эти десять мест распределены между странами. И конкурс среди желающих поступить те проводят у себя. Заранее. Нам никак не попасть в этот десяток".

"Так может, стоит попытаться устроиться в Академию на какую-нибудь рабочую должность? — спросил я. — Уборщиком? Или поваром? Ведь нам, как я понимаю, всего лишь нужен доступ к книгам".

"Ты думаешь, дубина, на эти места конкурс меньше? Я считаю, туда вообще нельзя попасть без рекомендаций. А уж тем более не возьмут на работу мужчину-гражданина иного государства".

"А если попробовать проникнуть в Академию тайком, усыпить сторожей?"

"Оставим этот вариант на крайний случай, — сказал колдун. — Не хочется пока поднимать шум. К тому же одного посещения может оказаться недостаточно".

"Что же нам делать?"

"Готовиться к поступлению".

"Зачем, если оно нам не светит?" — спросил я.

"Не светит пока, — сказал Ордош. — Но уже завтра все может измениться. И мы должны быть к этому готовы".

* * *

В ресторане мы снова видели имперцев. Ордош заметил их первым — тех же женщин, на которых мы с ним обратили внимание в прошлый раз. Посоветовал мне занять столик подальше от них, в самом углу, и постараться не привлекать к себе внимание.

Ужин я не затягивал. Творения местных поваров не вызывали у меня желания наслаждаться вкусовыми качествами блюд. Как бы ни убеждал меня колдун, что находит местную еду вполне сносной, я был с его утверждением категорически не согласен. Еда в этом ресторане, как и в кафе Рябины, пригодна лишь для насыщения, не более того. Потребности гурмана она удовлетворить не могла. Когда-нибудь я доберусь до кухни и покажу Ордошу что значит по-настоящему вкусная пища.

Была и другая причина не засиживаться за столом: Гадюка просила, чтобы вечером я был дома. Я не уверен, что четко знаю, во сколько по местному времени заканчивается день и начинается вечер. И потому собирался вернуться домой засветло.

Я остановился около двери нашей комнаты, собираясь ее отпереть, когда Ордош сообщил:

"Нас там уже ждут".

"Кто?" — спросил я.

"Вижу троих".

Я заметил, что дверь приоткрыта.

"Не думал, что они придут так рано. Разве уже вечер? И зачем было вламываться в комнату?"

"Вполне вероятно, что у Гадюки есть причина торопиться", — сказал Ордош.

"Кто-то совсем плох? Боится, что не успеем?" — спросил я.

"Очень может быть. Вот только я не заметил на улице коляску. Не думал, что нам придется идти к больной пешком".

"Идти недалеко, или коляска осталась за углом?" — предположил я.

"Бессмысленно гадать. Сейчас узнаем".

Я толкнул дверь, переступил порог.

И увидел направленный на меня ствол пулемета.

В комнате меня встретили три женщины. У каждой на правой руке я увидел татуировку с изображением кошки.

Глава 16

"Кошки".

"Я и сам вижу, дубина".

— Э... девочки по вызову? — спросил я. — Вы ошиблись адресом. Я вас не заказывал.

Улыбки на лицах женщин не появились. Мою шутку не оценили. Или не поняли.

— Мы не ошиблись, — сказала та, что тыкала в меня пулеметом. — Где деньги?

— Какие деньги? — переспросил я.

— Которые ты взял в спальне Кошки.

Интересно, выстрелит она, если я попытаюсь убежать?

А было бы здорово в прыжке ударить по ее руке ногой, чтоб дуло перестало на меня смотреть. И хитрыми приемами разбросать эту троицу по комнате. Да... не тем я занимался целых сто лет! Что толку сейчас от моего умения варить уху "Марудасан"?

Воспоминания об ухе, которую я раз в год в летнее солнцестояние варил Северику, наполнили мой рот слюной.

"Я хочу ее попробовать!" — сказал Ордош.

"У нас здесь нет кухни. Не на костре же мне ее варить? Но как-нибудь обязательно приготовлю, обещаю".

— Я? Вы меня с кем-то путаете.

— Только не надо врать! — сказала одна из женщин. — Я не видела твоего лица. Но запомнила твою обувь. Кроме тебя так сапоги никто не носит. Только ты их по-уродски подворачиваешь.

Я узнал ее. Та самая охранница, что сидела с книгой в доме Кошки. Значит Ордош, и правда, не убил ее. Признаться, когда уходил тогда из особняка, не проверил, оставил ли колдун эту девицу в живых. Я о ней попросту позабыл, находясь под впечатлением от того, что произошло в спальне.

— Почему по-уродски? — спросил я.

А ведь ее слова меня обидели. Что-то часто стал обижаться. Словно ребенок.

"Вот видишь, к чему приводит ненужная доброта? — сказал Ордош. — Нельзя оставлять живых врагов. В следующий раз могут просто выстрелить в спину".

Все три пулемета упали на пол. А следом за ними на ковер повалились женщины. Я не спрашивал, что произошло: почувствовал отголоски заклинаний колдуна.

Прикрыл дверь. Задвинул засов.

"Нужно поставить защиту у порога, — сказал Ордош. — Чтобы не ходили сюда посторонние, когда нас нет дома. Позже придумаю что-нибудь".

Я обвел взглядом комнату. Здесь явно устраивали обыск: дверки шкафов распахнуты, кровать и диван сдвинуты. Но никаких разбросанных по полу вещей: все наше с колдуном имущество я по-прежнему хранил в пространственном кармане. Пострадала только подушка; радует, что уцелела.

Посмотрел на женщин. Те лежали неподвижно, уткнувшись лицами в ворс ковра. На всякий случай ногой отодвинул от них пулеметы.

"Как они нас нашли?" — спросил я.

"Дубина! — сказал Ордош. — Ты единственный мужчина в этой части города. Отследить твое перемещение несложно".

"Не подумал об этом. Что мне теперь с ними делать?"

"Сейчас объясню".

Трижды нагрелась руна.

Над ковром, куда упали женщины, взметнулось облако зеленоватого дыма. Запахло тухлыми яйцами. Я зажал рукой нос, метнулся к окну, открыл его нараспашку.

"Что это?" — спросил я.

"Знаю, запах мерзкий. Потерпи. Сейчас выветрится".

Струйки дыма потянулись к окну. Я отпрянул в сторону, не желая оказаться на их пути. Продолжал дышать через рот.

"Предупреждать нужно!" — сказал я.

Когда зеленое облако рассеялось, я увидел посреди комнаты три одетых человеческих скелета.

— Твою налево! Ты что творишь?! С ума сошел?

"Не кричи, — сказал Ордош. — Их нельзя было оставлять в живых. Они собирались тебя убить. Так что, или ты их, или они тебя".

"Это я понимаю. Но зачем так?! Почему нельзя было превратить их в порошок, как тогда в кафе?"

"На этих дамочек у меня есть планы. Пора нам готовить материал для нашего маленького боевого отряда".

"Какого еще отряда?" — спросил я.

"Преданного и послушного, — сказал колдун. — Прекрати болтать! Займись делом".

"Каким?"

"Кости упакуй в три свертка. И смотри, не перепутай комплекты! А то буду потом мучиться".

"Я тебе это припомню, колдун! Я не злопамятный, но такое не забуду".

"Шевелись! — сказал Ордош. — В любой момент могут явиться люди Гадюки".

"Вот и помогут".

"Ты костей боишься?"

"Не боюсь я ничего, — сказал я. — Но заниматься такими делами после ужина не доставляет мне удовольствия".

Я едва успел упаковать останки кошек до того, как с улицы донесся топот копыт, скрип колес и громкие женские голоса.

"Что там?"

"Не знаю. Пулеметы заверни в ту майку".

Сверток с пулеметами исчез в пространственном кармане. Туда же чуть раньше Ордош отправил три комплекта завернутых в одежду костей.

Я распрямил спину.

"Все".

"Успел. Молодец".

Из-за двери доносились голоса и топот поднимавшихся по лестнице людей.

"Кошки или гадюки?" — спросил я.

"Сейчас узнаем".

Сильный удар выбил дверь, повалив ее внутрь комнаты.

* * *

Вслед за дверью в комнату ввалились сразу пять женщин с пулеметами. Гадюки. Рассредоточились по комнате. Одну из них, с короткой стрижкой и шрамом на виске, я узнал — Астра.

— Г...где они?

Астра остановилась в центре ковра. Там, где еще несколько минут назад лежали скелеты.

— Кто? — спросил я.

Наблюдал за тем, как женщины осматривают комнату.

— К...кошаки.

Я хотел высказать предположение, что кошки могут прятаться в уборной. Но одна из гадюк уже заглянула туда. Повернулась к Астре, покачала головой.

— Не знаю. Я только что пришел. А что случилось?

— Н...нам сказали, что к...кошки устроили з...здесь з...засаду.

Я собирался приподнять брови, состряпать удивленную гримасу. Но услышал голос Ордоша:

"Не кривляйся, дубина! Ты не умеешь врать".

"Почему вы все мне об этом твердите? Нормально у меня получается!".