От своей высокопарности Владимир Семенович даже вспотел.
— Это камень в огород церкви? — ухмыльнулся отец Лаврентий.
— Я просто хочу сказать, что и старец Иорадион мог быть гением. Вообще, на мой взгляд, на Земле нет ничего для людей невозможного. Мысль материальна. Все о чем думает или мечтает человек, осуществимо. Бог — всемогущая Вселенная, а она породила мыслящее биологическое существо не просто так, а по здравому расчету. Даже если принять вашу, религиозную теорию, Бог создал человека по образу и подобию своему. То есть Бог, тоже был когда-то таким же, как и мы. Обычным ошибающимся, но дерзающим смертным.
— Человек никогда не станет богом, — возразил иерей. Сказано: "...плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всякими животными, пресмыкающимися по земле..." Над Землею владычествуйте, но не над небом!
-Богу — богово, а кесарю — кесарево? Подняться выше Вселенной, возможно, никогда не удастся. Однако стремиться к совершенствованию, а, значит, приближаться в развитии к вселенскому разуму для человека наиглавнейшая задача. В этом смысл бытия. Люди — не случайная, бесполезная плесень на одной из планет галактики. Для чего же тогда Бог или природа, назовите как угодно, дали нам разум, сознание? Чтобы было удобнее добывать пищу? Пусть так, но это не есть суть. Суть в развитии, в движении вперед. Как в техническом отношении, так и нравственном. Чтобы в конечном итоге повлиять на какие-то процессы во Вселенной, может быть даже уберечь ее от коллапса, не дать обратно превратиться в точку. Рано или поздно человек обязан стать Богом. Подчеркиваю, обязан! Иначе все бессмысленно.
Батюшка переломил пополам пирог с капустой, внимательно рассмотрел начинку, стал крошить ее на стол.
-Вы, Владимир Семенович, говорите о разуме, но забываете о духе. Никакими научными успехами невозможно оправдать корысть, нечестность, стяжательство, зависть, коварство. Подлость, наконец. Создав самый современный компьютер, добрее и отзывчивее не станешь. Богу не нужны наши технические и научные достижения. Он и без того все знает и умеет. Главное душа. Душа человеческая неизменна. Потому что она часть Бога. А Бог— это, в первую очередь, доброта и любовь.
Майор вынул из своей зеленой сумки бутылку водки, поставил ее на стол. Снял очки, долго протирал их носовым платком.
-Есть люди абсолютно неверующие, — сказал он, — но удивительно добрые, честные и порядочные, а есть такие богомольные твари, что с ними даже по одной улице идти не захочешь.
Недобро взглянув на "Гжелку", отец Лаврентий все же взял бутылку в руки, постучал пальцем по этикетке.
— Наша, кашинская, хорошая, — одобрил он.— Истинную веру видит только Бог. И только он способен понять душу человеческую. Заметьте не сам человек, а именно Бог.
-Бросьте, батюшка. Если и есть душа, то она живет в той квартире, которую ей построила природа — черепную коробку. Чем больше разум, тем больше душа. Одно от другого неотделимо.
Отец Лаврентий никак не отреагировал на эти умозаключения Пилюгина.
-То, что хорошие люди пока не пришли к Богу, — сказал иерей после небольшой паузы, — это не страшно. Когда-нибудь они к нему придут. Не столько важны слова, сколько дела, поступки человеческие.
Кружку с чаем отставной контрразведчик опорожнил в три глотка. Ловко скрутил " голову" "Гжелке", наполнил освободившуюся емкость водкой.
-Позвольте, ваше преподобие, с вами не согласиться. Слово всему голова. Ведь и в Библии написано, что Бог создавал жизнь на Земле словом: " И сказал Бог: да будет свет. И стал свет". А в святом благовествовании от Иоанна прямо говорится: " Вначале было Слово, и Слово было у Бога и Слово было Бог".
— В том то и дело, что Слово было у Бога, а не само по себе.
-Ну, хорошо, не будем всуе упоминать Господа. Я считаю, что есть всего три великих явления. Природа— независимая от человеческого сознания, которая всегда сама по себе, чтобы мы с ней не делали и как бы не использовали. Искусство, уводящее человека от серой обыденности и открывающее ему необозримые горизонты для творчества. И, наконец, слово, которое все объясняет. Вернее пытается объяснить. Слово-это высшая форма созидания мыслящего существа. Чтобы найти настоящее слово и воплотить его в дело, иногда требуется затратить колоссальное количество времени и энергии. А компенсировать их потерю может только космос или его имитация. Вот почему многие творческие люди пьют горькую. Находясь в нирване, проще установить контакт с великим Пространством. Всегда было так на Руси и будет.
-Только не нужно путать процесс восстановления энергии, с бытовым пьянством, — раздался голос из-под шерстяного одеяла.
И батюшка, и майор, и фермер от неожиданности вздрогнули.
Лесник Валька высунул на свет божий нечесаную голову, потряс ею из стороны в сторону. Некоторым присутствующим показалось, что комната наполнилась еле уловимым перезвоном серебряных колокольчиков.
Ни с кем, не поздоровавшись, егерь босиком прошлепал к рукомойнику.
Хорошенько умывшись, как был необутым, так и сел к столу.
Все молчали. Валентин налил себе водки, выпили, не спрашивая разрешения у хозяина дома, закурил.
— Мы, русские винопивцы, привыкли все сваливать на Владимира Святославовича Красное Солнышко, который якобы принял христианство потому, что оно не запрещало употреблять вино,— сказал он нравоучиво.-
" Руси есть веселие пить, не может без того быть". Но это не так. Владимир крестился только потому, что воспылал неудержимой страстью к сестре византийских братьев — императоров. До этого наш князь безбожно разорял их города. И после того как взял греческую колонию Корсунь написал Василию и Константину: " Вот взял уже ваш город сильный. Слышал же, что имеете сестру девицу. Если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей тоже, что и этому городу". А братья ему в ответ: " Не пристало христианам выдавать жен за язычников. Если крестишься, то и ее получишь, и царство небесное восприимешь, и с нами единоверен будешь". Подумал Владимир Святославович и ответил: " Придите с сестрою вашею и тогда крестите меня". А если бы князю понравилась какая-нибудь магометанская царевна? Курили бы мы сейчас гашиш через кальяны и не знали бы, что за чудо — обычная ржаная водка. Так, что не нужно говорить, майор, об избранности русского пути. Дело случая.
У особиста Пилюгина задергался левый глаз.
-Откуда ты все это знаешь, Валентин? — не просто спросил, простонал он.
— Как — никак два года на филологическом факультете МГУ отучился.
Майор вопросительно посмотрел на Арбузова. Тот утвердительно кивнул.
— Ну и компания!— Отец Лаврентий решительно отодвинул от себя кружку с чаем. Подошел к старенькому серванту, достал с полочки колпачок от авиабомбы, отер его о сутану.
-Не нужно, молодой человек, трактовать историю лишь по цитатам из учебников. Как сорока на лету хватает все блестящее, так и вы поступаете, не уразумев истины.
Оригинальный стаканчик сразу же был наполнен.
— Не от вина душа гибнет, а от пьянства беспробудного и неверия блудного. Так вот!
Выпив, иерей закусил свежим огурчиком, потом сочным бестером.
-В упомянутом вами письме Владимира Святославовича к византийским императорам, между прочим, есть и такие строки: " Скажите царям вашим так: я крещусь, ибо еще прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором рассказали мне посланные нами мужи". К тому же, первой христианство приняла бабка князя, Ольга. А она, как утверждают летописцы, "была мудрейшей из всех людей". Так что крестился князь не из-за женщины, как вы утверждаете, а по зову сердца. Ну, а теперь хватит теологических дискуссий, рассказывайте майор, с чем пожаловали. Только, прошу вас, без недомолвок. Я этого не люблю. К тому же без меня, как я понимаю, вам не обойтись. Говорите все по порядку, с самого начала, хотя многое Валентин мне уже поведал.
Ничего скрывать от батюшки Пилюгин не стал. Подробно рассказал про своего отца, кожаное письмо отшельника Иорадиона, про серебряный кинжал, который Настенька Молочкова продала какому-то попу. Кое— что добавил Федор. Лаврентий слушал внимательно, не перебивал. Изредка кивал, поглаживая свою искусственную фиолетово-черную бороду. Когда майор закончил, спросил:
-Девица Молочкова разве не помнит, как выглядел священник, который купил у нее кинжал? В этих местах нашего брата немного. Найти его не составит труда.
-Говорит, запомнила только черную рясу и такого же цвета бороду.
-Не иначе, пьяной напилась, — почесал за ухом Федор.
-Нет, от нее вином не пахло, — возразил иерей.
Три пары глаз уставились на отца Лаврентия.
-Так это были вы?! — первым высказал догадку Валька.
-Я,— кивнул батюшка. — Собрался, было, уже в электричку перемещаться, а тут эта дщерь заблудшая. Купи, да купи. Архидьяконом меня называла, дай бог ей здоровья. Деньги были, купил. Кинжал хороший, старинной работы, сразу определил.
-И где же клинок?— осторожно поинтересовался Пилюгин.
-Митрополиту Михаилу отослал. Нашему казначею.
-Зачем?!— воскликнул Валентин.
-Затем, что так мне совесть подсказала. Вещь ценная. Одних каменьев на многие тысячи. А церкви теперь деньги нужны.
-Когда-то были не нужны?— осклабился недоучившийся филолог.
-Сарказм здесь неуместен,— даже не повернул головы поп.— Деньги — зло. Но и огонь зло, если им пользоваться неумело. Монастырь из руин поднимать надобно. Дай Бог, скоро душевнобольные страдальцы, прости господи, отсюда съедут.
Пилюгин подошел к батюшке, приобнял за плечи, ласково спросил:
-А внутри кинжала, в ножнах, ничего не было?
-Было, было. Сядь, сын мой, на свое место, поближе к самовару. Смотрю, от нервного напряжения совсем озяб.
Отец Лаврентий скрылся за ситцевыми шторками смежной комнатенки, где стояла его железная кровать с высокой, хорошо взбитой служками периной.
-Что-то крутит Ваше преподобие, — прошептал Валентин, — ни за что не поверю, чтобы поп так просто со своим сокровищем расстался. К тому же, свалившемуся, можно сказать, ему с неба. Я знал одного священника, так тот...
— Тсс!— Пилюгин прижал к губам желтый, прокуренный палец.
Вернулся иерей с большой книгой в зеленой обложке, которую бережно держал на вытянутых руках. Развернул на пластиковой закладке. Под ней был желтый, сложенный пополам лист бумаги.
— Настоящий монастырский пергамент, времени не боится, — батюшка положил книгу на стол, повернул бумажку так, чтобы Пилюгину удобнее было ее прочесть текст на ней.
По бокам над книгой нависли Федор с Валентином. Букв без очков особист разобрать не смог. Похлопал себя по карманам и, не заметив, что оптический прибор находится в переднем кармане пиджака, подпихнул локтем Брусловского:
— Читай, лесной царь. Да не про себя, вслух.
Дважды Вальку не пришлось. Он сам сгорал от любопытства. Текст имел бледно малиновый цвет, но разобрать его было несложно. Правда, некоторые буквы в словах "потерялись". Лесник читал медленно, с выражением:
"Зъло любо тныа книжеца монастырьскыа лето сь отъ 6909 лъта с.м.. оста ена мя Емельяном Арбузовымъ сыномъ Никифо ро с боярином Ероф Скоробоевым сын Заха в пещерце усыпальницкой праваго лабиринта за тре камнемъ ко въходу в лаз церкови Вознесен . Обаче опосля обвала м е не в мо что с нею сталось. А прах Иор н хранитъ секре заря въ подъз нъкропол , камне. А померъ сынъ Захаровъ 7205 на маслен у в ден 12".
Валентин замолчал, перевел лихорадочный взгляд на Федора. Тот сам сидел, не жив, ни мертв. Пилюгин, казалось, ничему не удивился:
— Поздравляю вас, Федор Иванович, с нашедшимся родственником,— он приподнялся со стула, крепко пожал руку фермеру, затем прояснил ситуацию батюшке.— Наш Федор Иванович тоже Арбузов, как и тот, что писал это письмо. Арбузов — фамилия в этих краях редкая, откуда на этих болотах арбузы, вряд ли возможно совпадение. Однако празднование заочной встречи непутевого потомка с пращуром, отложим до более светлых времен. Господин Брусловский, что вы, как филолог можете сказать о сем документе?
Валентин крутил головой над запиской, тыкался в нее носом, словно слепой теленок в вымя. Иногда фыркал. Наконец изрек:
— Текст написан на московском изводе, то есть на диалекте начала семнадцатого века, гражданским алфавитом. Петр Первый официально ввел его в 1708 году, но он и раньше иногда использовался при составлении деловых бумаг. В записке сказано, что некий боярин, видимо, Ерофей Скоробоев умер в 7205 году " на маслен " — на масленицу, скорее всего. По нашему это... минус 5508... В 1697 году. Интересно о какой " зъло любопытной книжице монастырской" пишет Емельян Арбузов?
— О той книге, которая нам сейчас так же необходима, как в свое время была нужна Емельяну и боярину Ерофею Скоробоеву, — без тени сомнения пояснил майор. — Но вот зачем они ее оставили " в пещерце усыпальницкой правого лабиринта", не понятно. " Ко входу в лаз церкви Вознесен". Меня радует другое, что мы на правильном пути и в пещере действительно находится могила старца Иорадиона. Здесь же написано: "А прах Иор н хрнитъ секре заря в подз нъкропол , камне. ". А главное — "заря". И в петровские времена рецепт похмельного эликсира разыскивали. Но, вероятно, так и не нашли. Чего молчите, Ваше преподобие? Вам что-нибудь известно о лазе из церкви Вознесения?
— Известно, богомольный вы мой, известно: " Но опосля обвала м е не в мо что с нею сталось". В документе говорится об обвале в пещерах под собором Владимирской божьей матери. Их было несколько. Первый случился как раз в конце 17-го века. Тогда главный храм сильно пострадал. Не исключено, что, Арбузов и Скоробоев знали о причине обвала. Второй раз монастырь тряхнуло в 1953 году. Сейчас в храмовой усыпальнице трапезная для душевнобольных, а тогда в ней держали политических заключенных. Однажды они проломили стену и пытались бежать через подземные туннели. После их побега и произошел обвал. Насколько я знаю, завалы разобрали, но не до конца. Может быть и книжицу " зело любопытную" нашли.
— Значит, — спросил хмуро отставной майор,— проход в подземный некрополь не сохранился?
— Нет.
— Вы уверены?
Батюшка пожал плечами.
— Пытались бежать...— прошептал Пилюгин.
— Что?— не понял святой отец.
-Я говорю, это Ознален Глянцев со товарищи бежал из психушки. А может быть, и не просто бежал. Я допускаю, что он все же решил добраться до склепа старца Иорадиона и найти недостающее звено похмельного рецепта. Что-то ему помешало. О монастырской летописи он моему отцу ничего не говорил — или не знал, или скрывал. Впрочем, теперь это неважно. Меня больше интересует, зачем Арбузов с боярином Скоробоевым так глубоко спрятали монастырскую книжицу? И где она?
— Возможно, они оставили книгу в пещере не преднамеренно, — высказал предположение дальний родственник оружейного мастера.— Скорее всего, потеряли во время обвала. А ты не заметил, майор, что почерк в записке совпадает с тем, что и на трех листах перевода иорадионовской грамоты? Скоробоев умер на масленицу в 7205 году, значит, и то и это писал Емельян.
