Прекрасный из ночи

— Одни боги знают, что у них на уме. Но как бы там ни было, людям и животным надо отдохнуть. Останемся на берегу до утра.

— А что потом?

— Нам предстоит путь через восточные горы и степь в оазис Тхамаск. Дня через два будем там.

Караванщики по приказу Чекера распрягли животных, привязав их к деревьям. Ослы благодарно покрикивали, скалили зубы, радуясь обилию воды и травы. Усталые путники повалились на землю, предаваясь дремоте и сладким мечтам.

Солнце коснулось горизонта. Облака и снежные вершины озарились огненным сиянием. Темнота сгущалась, опускаясь на землю. Последний луч дневного светила угас, и только в горах снег горел оранжево-красным пламенем, но и оно вскоре умерло, превратилось в темно-серый пепел.

Холодное дыхание ночи заставило озябших людей развести костер, приготовить ужин и разлить по кубкам вино, согревающее в стужу. Искры, поднимаясь ввысь, сливались с мерцающими в ночном воздухе звездами. Черный бархат небес подавлял бесконечностью. Мрак охватил людей, и молчание воцарилось над миром.

К утру погода испортилась, небо затянули свинцовые тучи, вязкий липкий туман спустился к реке.

— Плохая примета, — взволнованно обратился Чекер к спутникам, — Больше мы не можем здесь оставаться. Поскорей тронемся в путь.

Погонщики, не проронив ни слова, с угрюмыми каменными лицами, запрягли животных, и караван неторопливо двинулся в сторону восточных отрогов, покидая гостеприимную долину. Богатая густая растительность вскоре сменилась грязно-желтыми выгоревшими травами и одинокими колючими кустарниками. Путешественники медленно поднимались вверх по пологим склонам, идя навстречу густым зарослям клена, бука и дуба.

К полудню заметно похолодало. Моросил мелкий дождь. Мокрые серые камни, покрытые коричневым мхом, отвратительно блестели, словно огромные слизни. Воздух полнился неясной тревогой и ожиданием скорой беды. Ослы громко дышали, источая из ноздрей клубы пара.

Лес встретил путников запахом прелой листвы и обильной влагой. Холод и сырость пробирали до костей, заставляя людей кутаться в мокрые овечьи шкуры. Дождь усиливался, срываясь с листьев крупными звонкими каплями.

— Послушай — еле слышно обратился к писцу Чекер, — я опытный путешественник, в странствиях провел почти всю жизнь, но никогда еще не переходил Лебан зимой.

— Что ты хочешь сказать?

— Дела плохи, непогода застала нас врасплох. Наверное, стоило остаться на несколько дней там, внизу.

— Но ведь ты сам...

— Я ошибался.

— И что же?

— Скоро начнет темнеть и нам предстоит ночевать в лесу. Но дождь не позволит разжечь костер. Мы все замерзнем. Выходить на открытые луговые пространства равносильно самоубийству. Сильный холодный ветер погубит нас.

— Поступай, как считаешь нужным. Ты опытный проводник, и я тебе доверяю.

— К завтрашнему дню мы доберемся до оазиса. Там отдохнем и отогреемся. И еще. О нашем разговоре никто не должен знать, иначе паники не избежать, а там недалеко и до бунта!

— Конечно, я понимаю.

Чекер ударил плетью осла и поспешил возглавить караван.

Густые влажные испарения сгущались, наполняя чернеющий лес тревожной дремотой, где демоны тьмы овладевают душой спящего, обрекая зазевавшегося путника на погибель. Сумерки поднимались от земли. Высоко, в кронах деревьев еще задержался дневной свет. В ближайших кустах затаился страх, и ночь кровожадным разбойником уже караулила идущих.

— Дальше не пойдем! — крикнул Чекер, и погонщики облегченно вздохнули.

— Слава богам! — радостно воскликнул один из них.

— Воистину так, — вторил ему другой.

— Эй, Яхмад, — командовал Чекер, — раздай всем по лепешке и наполни каждому кубок вином.

— С радостью, господин, — отозвался старый караванщик.

Казалось, люди позабыли холод и тьму при одном только упоминании о пище и отдыхе. Суета и шутки нарушили тишину засыпающего леса.

— Много ли надо человеку для счастья? — глубокомысленно произнес Чекер — Кусок хлеба да немного вина, овечья шкура и дерево, чтобы прислонить спину...

— И чуть-чуть тепла... — вставил недовольно Ихетнефрет.

Чекер рассмеялся.

— Все же я считаю, грамота портит человека, — проводник не унимался, — посмотри на Мафдет. Она не жалуется на судьбу.

Ихетнефрет не ответил.

— Ладно, не обижайся. Завтра, надеюсь, доберемся до оазиса. Будет тебе... — уже не так уверенно продолжал Чекер.

Писец молчал, не спеша опорожняя глиняный кубок. Спасительная теплота медленно разливалась по жилам, наполняя собой каждую клетку замерзшей плоти.

— Мафдет, неужели ты веришь ему? — спросил Ихетнефрет, до дна осушив сосуд.

— Я верю только тебе, — она загадочно улыбалась, глядя прямо в глаза возлюбленному.

— И тебе не страшно? Разве ты не боишься густой чащи, воинственных горцев и пронизывающего холода?

— Мне некого винить. Я сама пошла за тобой.

— Но ведь ты женщина, а не закаленный в боях и лишениях воин или путешественник!

— Любовь придает мне силы. И, пойми, я ведь не простая женщина...

— И все же...

— Иди ко мне, я подарю тебе тепло и спасу от стужи, — она прижалась к Ихетнефрету,

он вспоминал мать и старую Ихи, родной Унут и ласковые воды Хапи. "Чего не хватало мне в жизни? — думал он. — Имел хорошую должность, кое-какой доход. Годы текли неторопливо, не нарушая привычного уклада. И вдруг — столь разительные перемены... Зачем иду через горы, подвергая опасности множество людей? Зачем мучаю Мафдет? Но разве любовь — не вознаграждение за страдания? А может быть, все обстоит как раз наоборот? Госпожа Замка Жизни могла дать ответ... Как жаль, что ее нет рядом. Правда, она обещала являться во снах... Проклятый холод, никак не дает заснуть. Желаю вновь очутиться на ложе из черепов, укрытых листьями лотоса, и пусть Мафдет будет рядом. Я любил бы их обеих. О, что я несу? Глупые, несбыточные мечты..."

Ночная птица закричала во мраке, и один из погонщиков разразился хриплым продолжительным кашлем. Казалось, он задыхался, напрасно силясь глотнуть воздуха. Страх и отчаяние поселились в душах. Холод сковал беспомощные тела, лишая надежды на спасение.

Едва новый день вступил в лес серым туманом, Чекер приказал всем собираться в дорогу. Окоченевшие погонщики едва двигались, проклиная судьбу и бессонную ночь. Старый Яхмад дико кашлял, пугая товарищей.

— Вот кто не давал нам спать, — упрекнул его один из них.

— Отстань! Пусть вас всех поглотят демоны преисподней, — едва дыша и передвигая ноги, огрызался караванщик.

— Оставьте ругань да собирайтесь живее, — командовал Чекер, — иначе придется ночевать среди скал.

Время шло неумолимо, и лиственный лес сменился голыми луговыми пространствами. Ноги людей и копыта животных вязли в размокшей каменистой почве. Холодный ветер усиливался, задувая прямо в мрачные лица. Глаза слезились, туманя взор.

— Что это? — удивленно спросил Ихетнефрет проводника.

— Где?

— Оно падает с неба! Не капли дождя, а что-то белое и холодное, — недоумевал писец.

— Это то, о чем я говорил. Снег. О, боги, его нам как раз и не хватало! — удрученно воскликнул Чекер.

Все вокруг поглотила молочная мгла, сплошной пеленой окутав путников. В мгновенье земля побелела и превратилась в безжизненную пустыню.

— Стойте, подождите, — из последних сил прокричал Яхмад. Он шатался, ничего не видя перед собой, беспомощно выставляя вперед вытянутые руки, — мне кажется, я ослеп, силы покидают тело. Подождите...

— Что с ним, Чекер?

— Наверное, он болен, — обеспокоено ответил проводник.

— Да у него жар! — неожиданно вмешался в разговор Ханусенеб

— Эй, вы, чего стоите? — Чекер недовольно крикнул погонщикам.

Двое людей подхватили Яхмада под руки и бережно положили на повозку, укрыв промокшими шкурами.

— Спасибо, друзья, — едва мог вымолвить погонщик, задыхаясь от очередного приступа кашля, — я верю, вы не бросите старого Яхмада... Я верю...

Снег не унимался, слепя людей и животных. Все смешалось в едином белом вихре, и не было возможности различить, где небеса, а где земля.

К середине дня ветер утих, и безмолвие воцарилось вокруг. Крупные мохнатые хлопья беззвучно падали на заледеневшую одежду, уставших ослов и замерзшую землю.

Ничего не видя впереди себя дальше двадцати локтей, Ихетнефрет понял, что подъем сменился спуском, и караван медленно движется вниз.

— Мы перевалили горный хребет, — читая мысли писца, отозвался Чекер, — теперь уж скоро оазис.

Мгла постепенно рассеивалась, сквозь серые тучи с трудом пробивались лучи дневного светила. И снежной пустыне настал конец. Вновь низкорослые травы покрыли землю, и одинокие кустарники молчаливо встречали путешественников.

Ближе к вечеру люди увидели солнце, заходившее за вершины гор. Кровавое сияние на западе обещало ветреную погоду на завтрашний день.

Яхмаду становилось хуже. Жар усиливался и приступы кашля, более частые и продолжительные, пугали Ихетнефрета. Ханусенеб молча колдовал над ним, пытаясь облегчить страдания больного.

Постепенно склоны гор перешли в обширное желто-коричневое плато, покрытое выгоревшими травами. Кое-где маячили редкие деревья, подчеркивая угнетающее однообразие пейзажа.

— Вечер близок, а конца путешествию не видно, — ворчал Ихетнефрет, укоряя Чекера. — Ночевку в холодной степи Яхмад может не пережить.

— К чему ты это говоришь? — оправдывался проводник, — я беспокоюсь не меньше твоего. Или думаешь, мне не жаль старика? Я ведь отвечаю не только за него, но и за других!

Воцарилась гнетущая пауза. Не хотелось продолжать разговор, полный недовольства и упреков. Усталость порождала раздражение и непонимание.

Тем временем ночь вновь пришла на землю, окутав мраком все живое. Звезды рассыпались по черному бархатному небу осколками разбитой хрустальной вазы. Внезапно вдалеке показались слабые огни. Редкие крики едва доносились до ушей путешественников.

— Не сплю ли я? — не верил себе Ихетнефрет, — Что там, Чекер?

— Я думаю, люди оазиса, — невозмутимо отвечал бородач.

— А вдруг это шайка грабителей? Или того хуже — вражеское войско?

— Кому захочется в такую темень подобно голодному волку рыскать по степи? Тем более по землям Бенхадада.

— Кто это?

— Правитель оазиса Тхамаск и владыка соседних пастбищ.

— О, боги, пусть будет так!

Огни медленно приближались, и крики слышались все ближе и отчетливее. Теперь Ихетнефрет мог различить отдельные слова и целые фразы. Язык местных жителей несколько отличался от того, на котором говорил Чекер, но все же не на столько, чтобы его не мог понять сын Имтес.

— Эй, — хриплым голосом крикнул Чекер, пытаясь привлечь к себе внимание.

Люди в темноте остановились, вслушиваясь в слабые и непонятные звуки.

— Не ваш ли хозяин Бенхадад? Да продлят боги его дни, — продолжал проводник.

— Кто ты, пришелец? — донеслось в ответ.

— Я Чекер из Гебала.

— Не ты ли гостил у нас прошлой весной, Чекер-купец?

— Да, я!

— Приветствуем тебя и твоих спутников.

— Пусть боги ниспошлют благодать на вас и ваши жилища. Доложите о нас славному Бенхададу. Да помогите достичь ночлега! Мы слишком измучены переходом.

— Все сделаем по твоей просьбе, ведь законы гостеприимства для нас священны.

Караван медленно двинулся за жителями оазиса. Ихетнефрет про себя благодарил богов, пославших ему столь полезного спутника, как Чекер. Он оказался не только опытным проводником, но и человеком, имевшим хорошие и прочные связи с местными правителями, что порой могло спасти жизнь незадачливым путешественникам.

"Вот скоро завершится путь, запах очага почувствуют ноздри. Усталое тело обретет покой. Вино и хлеб утолят голод. Тепло овечьих шкур принесет спасительный сон. Много ли человеку надо? Вся мудрость мира порой кажется абсолютно никчемной рядом с подобными мелочами, дарующими счастье", — размышлял Ихетнефрет.

В ожидании отдыха он лишился чувства времени, и все происходящее подернулось пеленой забытья. В какие-то мгновения ясность сознания возвращалась, но тут же исчезала в море тьмы и тупой боли.

Огни факелов в неистовой пляске проносились мимо, далекие крики людей и животных едва достигали ушей. Чьи-то сильные руки подхватили его и поволокли в какое-то жилище, бережно опустив на что-то мягкое. Равнодушие и апатия завладели Ихетнефретом. В памяти стерлись воспоминания о Чекере и погонщиках, ослах и товарах. "Где Мафдет? Что с ней?" — успел подумать он.

Любимое лицо промелькнуло перед глазами. Писцу казалось, будто девушка обнимает его. Явь ли это или галлюцинация, он так и не мог понять. Глубокий сон ослепил хранителя свитков в один миг.

Пробуждение было долгим и мучительным. Ночь никак не желала отпускать Ихетнефрета. Рассеянный свет, лившийся отовсюду, представлялся частью странного и нелепого сновидения.

Веселый звонкий смех заставил его прийти в себя и открыть глаза. Возлюбленная лежала рядом, подпирая голову левой рукой, и озорно улыбалась, глядя на взъерошенного и заспанного Ихетнефрета.

— Я давно наблюдаю за тобой. Ты такой смешной. Пора просыпаться, солнце давно взошло...

— Ужасная ночь, — оправдывался писец.

— Вчера вечером ты свалился с осла. Я думала, расшибешься на смерть. Скажи спасибо жителям оазиса.

— Где мы находимся? — Ихетнефрет огляделся и понял, что лежит посреди огромного шатра, сделанного из толстой шерстяной ткани, едва пропускавшей дневной свет. — Куда девались остальные и где наши товары?

— Не беспокойся, Чекер позаботился обо всем. Да вот и он сам.

— Кто звал меня?

В полумраке шатра хранитель свитков с трудом разглядел лицо человека, облаченного в длинную, казавшуюся черной, одежду.

— Ты ли это, Чекер? — произнес Ихетнефрет, пытаясь подняться.

— Да, и советую тебе быстрее вставать. Хватит валяться в постели подобно изнеженному вельможе. Скоро сюда явится Бенхадад. Нужно встретить его подобающим образом. Он великодушный человек, и, если ты произведешь на него благоприятное впечатление, можешь надеяться на многие милости и помощь.

— Что я должен делать?

— Без богатых даров не обойтись. Не жалей меди, золота и каких-нибудь безделушек. Затраты многократно окупятся. Уж я-то знаю!

— Все сделаю, как скажешь!

— Ну, вот и отлично.

Чекер стремительно вышел, на ходу отдавая различные приказания погонщикам. Крики и суета на улице, подобно бичу из кожи бегемота, подхлестнули хранителя свитков, заставив распрощаться с остатками сна и приняться за подготовку к встрече с местным правителем.

Приведя себя в порядок, Ихетнефрет и Мафдет вышли из шатра. Вокруг уже собралось множество народу. Погонщики и Чекер стояли рядом, напротив них толпились жители оазиса. Мужчины, облаченные в длинные шерстяные балахоны с накидками из овечьей шерсти и козьего меха, оживленно переговаривались между собой. Женщины в одеяниях, отдаленно напоминавших каласирисы Черной Земли, покрыв головы широкими платками, стояли поодаль.

Внезапно толпа замолчала, отвешивая почтительные поклоны, и расступилась, пропуская вперед небольшой отряд вооруженных копьями и кинжалами людей. Позади шел плотный невысокого роста человек с густой черной бородой, тронутой легкой проседью. Голова его была обмотана широким куском цветастой материи. Одетый в типичные для местных жителей одежды, он выделялся только длинной накидкой из оленьего меха. Толстые короткие пальцы сверкали золотом и изумрудами. На чреслах красовался льняной пояс шириной в ладонь, украшенный разнообразными золотыми бляшками. Вся его фигура, лицо и взгляд излучали уверенность в себе, силу и властность.