— На пути в Балгас Игрр повстречал диких сарм, но не растерялся и сумел их подчинить. В Балгасе дом, где он укрылся с декурионом, атаковали три орды: Красная, Синяя и Белая. Игрр сумел организовать им отпор и победил в этом сражении. При этом лично убил трех вождей. Он благополучно ушел из Балгаса и приплыл к нам. Но это не все. В Балгасе Игрр обнаружил и привез это! — я потрясла древком. — Это вексиллум первой манипулы пятого легиона. Вы знаете ее историю. Более ста лет случилась война со Степью, и в Малакку для подкрепления отправили манипулу. Когда город окружили сармы, трибун, чье имя по указу сената впоследствии предали забвению, вывела манипулу за стены. Она желала отличиться и не подумала, чем это грозит. Сармы окружили легионеров и перебили их. Вексиллум захватили. Вопиющий случай, единственный за всю историю Ромы! По этому поводу сенат издал специальный закон. Пятый легион лишился манипулы, состоявшей из двух центурий, с тех пор в легионе ее нет. Тот же закон провозгласил: любой, кто сумеет вернуть вексиллум, возводится в сенаторское достоинство, независимо от происхождения! Согласия принцепса для этого не требуется.

— Не фига себе! — раздалось рядом. Я сделала вид, что не услышала.

— Поэтому я говорю сейчас: "Аве Игрр, сенатор Ромы! Слава тебе!"

— Слава! Слава! Слава! — громыхнули центурии.

По моему знаку Лиона приняла знак и торжественно понесла его к своей центурии. Теперь, до возвращения в Рому, их у нее будет два. Центурия заслужила эту честь: она вырастила героя. Прозвучала команда, и когорта стала вытягиваться в походный порядок. Я повернулась к Игрру.

— Ты не знал?

Он покрутил головой.

— Не рассказывай никому! — велела я. — Ты заслужил эту честь, а подробности не нужны.

— Как скажешь, трибун! — поклонился он. — Не возражаешь, если я вернусь к своим спутницам? Виталия вот-вот родит, а Сани требует присмотра. У нее серьезная рана. Я вырезал наконечник стрелы, но он проник глубоко.

— Тебе не нужно спрашивать разрешения! — ответила я. — Мы теперь равны по положению. Твоя служба кончилась: сенаторы не маршируют в строю.

— Благодарю! — сказал он и ускакал. Я проводила его взглядом. Как повернется теперь дело? Игрр — сенатор, но вот надолго ли? Имущественного ценза у него нет, правда, в этом случае сенат наверняка даст отсрочку. До претория Игрр зарабатывал десять ауреев в день, три тысячи золотых накопить не трудно. Но сенаторам работать нельзя — они заседают в курии. Для того и ценз, чтобы не думали о куске хлеба. Дилемма! Вздумает Игрр вновь гладить спины, Флавия вычеркнет его из списка за дискредитацию сенаторского звания. Не накопит ценз — тоже вычеркнет. Получается, хоть Игрр и сенатор, а от принцепса зависит не менее прежнего. Дочка права: ему требуется защита.

Я тронула бока коня сандалиями и поскакала к центру колонны. В походе там мое место. Вернемся в лагерь, подумаем...

11.

Игрр, сенатор. Новоиспеченный

Валерия меня ошеломила. Кто думал, что тряпочка на палке, которую я нашел в кладовой Дандаки, дает такие права? Я сунул ее Амаге, чтобы когорта при встрече не кинулась ее резать. Она же сарма! Как преторианкам понять, что Амага наша? А у нас тряпочка! "Ну, ты и отморозок! — скажете вы. — Никакого уважения к боевому знамени! Или ты не знал, что это вексиллум?"

Да знал я, знал! Ну, не мое это знамя! Я гражданин другой страны, и знамена у нас другие. В Паксе я временно. Вот разберемся со всей этой бодягой, и вернусь в Россию. Возьму с собой Виту, ребенка... Сани? Сани тоже захвачу, если захочет. Она замечательная девочка и, вроде, забеременела. Бросать женщину, ждущую от тебя ребенка, подло. Мой папаша некогда так поступил. Когда я вырос, тетка пыталась мне о нем рассказать. Дескать, возможно, пожелаешь найти. Я не стал слушать: не знаю и знать не хочу. Сволочь он, а со сволочами я не общаюсь.

По пути в лагерь Лола рассказала нам о последних новостях. Несмотря на мое сенаторство, "кошка" держалась запросто — отличие от девочек из моего контуберния. Те дичились, через слово вставляя "достопочтенный". Я плюнул и вернулся к повозке, в которой везли Виту и Сани. Кварта, несмотря на недавнюю операцию, чувствовала себя неплохо — помог горный воск! — и мы слушали рассказ Лолы втроем. Ничего сногсшибательного она не поведала. Заговор подавили, замешанных в нем сенаторов изгнали. Октавия с дочкой сбежали к фармацевтам, где и покончили с собой. Флавия вытребовала права диктора, и теперь единолично правит Ромой. Ну, и фиг с ней! Хочется девчонке играться, пусть наслаждается. Меня больше интересовали парни, с которыми прибыл в Пакс. Я спросил о Леше, и Лола почему-то смутилась. Я присмотрелся и заметил на безымянном пальце ее правой руки золотое колечко. Гладенькое такое, без камушка. Ага!

— Леша подарил?

Я бесцеремонно ткнул пальцем в украшение. Лола смутилась еще больше.

— Льоша... — подтвердила мгновение спустя.

— Он объяснил, что это значит?

Лола закивала.

— Тебя можно поздравить?

Лола выразительно посмотрела на кварту.

— Здесь все свои! — успокоил я. — Сани будет молчать, как рыба об лед!

Кварта — по лицу было видно — не поняла, но на всякий случай кивнула.

— Он называет меня женой, — призналась Лола. — Снял мне дом, обставил мебелью, нанял служанку, накупил нарядов...

Лола покраснела. Нет, Леша молодец! Любишь женщину, можешь окружить ее вниманием и заботой — сделай это! Она порадуется, и тебе приятно.

— Я никогда не жила в домусе, — вздохнула Лола. — В детстве — в инсуле, потом — казарма. А тут столько комнат, и все одной! Перистиль с бассейном... Льоша говорит, что выкупит дом у владельца.

— Он так богат?

— В храме ему платят пятнадцать золотых в месяц. Еще он зарабатывает у Ольга на кирпичном заводе. Получается в десять раз больше, чем у меня в турме.

Вот оно как! Олег развернулся. Не зря свел его с Кирой!

— Так чего ты расстраиваешься?

— Боюсь! — вздохнула Лола. — Если узнают, что Льоша и я... Верховным понтификом сейчас Северина, а она очень строгая.

— Мы урегулируем этот вопрос, — пообещал я. — Я, вроде, сенатор. Приедем, побеседую с Севериной. Расскажи о парнях!..

Рассказ не затянулся. Слушая, я кивал, но думал о своем. Похоже, ребята в Паксе неплохо устроились. Захотят ли помочь? Ну, на Лешу со Степаном я не рассчитывал — детдомовцы даже в армии не служили, а вот Олег для исполнения моего замысла требовался позарез. В деле, которое я задумал, без бывшего десантника не обойтись. Мечом махать я умею, а вот воевать с современным оружием... Стрелял из автомата дважды в армии — вот и вся подготовка. Ладно, приедем в Рому — разберемся...

— Ты обнаружила нас на острове? — спросил Лолу.

Она покачала головой.

— Мы не заходили так далеко. К лагерю прискакали сармы, привезли вексиллум и сказали, сказали, где вы. Их главную зовут Амага.

— Где они?!

— Вон скачут! — Лола указала рукой. — Трибун велела им не приближаться к когорте ближе, чем на полет стрелы.

Я соскочил с лошади и стал рыться в вещах. Изрядно подмокшие наши пожитки "кошки" свалили в повозку без всякого порядка. Найди здесь!

— Ты что ищешь, господин? — спросила Сани.

— Деньги!

— Они здесь! — кварта протянула мне сумку.

Вот ведь умница! Еле живая, а деньги прибрала. Золото, а не девочка! Я вытащил из сумки два кошелька по двадцать пять ауреев в каждом.

— Кому ты собираешься их давать? — насторожилась Вита.

— Амаге! Она спасла нас!

— Ты и без того щедро ее одарил!

— Да, господин! — поддержала Сани. — Ты их вождь, и они обязаны тебе помогать.

Спелись! Что-что, а насчет денег, особенно мужниных, дамы договорятся быстро.

— Мои деньги: как хочу, так и трачу! — ответил я, взбираясь на лошадь. Будут они мне указывать! Вита надула губы, Сани нахмурилась, а Лола широко распахнула глаза. Ну, и пусть! Сенаторы мы или где?

Заметив меня, Амага с девочками рванулись навстречу. Спустя короткое время меня окружили, Амага полезла лизаться, а ее девочки стремились хотя бы потрогать. Я не мешал. Котята мои славные! Без вас нам бы труба! Я посылал Амагу сообщить Валерии, что, в соответствии с планом, идем по воде — пусть ждут и не уходят. Девочки выполнили задание с лихвой. Сообразив, что "тарго" сидит в ж..., пардон, на острове, помчались и доложили. Вита и Сани уже забыли, как мы бедовали посреди реки. Валялись на голом песочке, размышляя: умереть с голоду здесь или попробовать утонуть — лодку сармы продырявили будь здоров. Я как мог забил дырки чопиками, но было ясно: доплывет она в лучшем случае до берега.

Когда изъявление чувств утихло, я протянул Амаге кошельки.

— Здесь пятьдесят золотых ауреев или тысяча двести пятьдесят серебряных монет. Купи себе овец, коров — кого захочешь! Вам хватит, чтобы жить сытно и не ходить в набеги за чужими стадами.

— Ты прогоняешь нас, тарго? — насупилась Амага.

— Мы среди своих, красавица! — я указал на колонну. — Придем в лагерь, передохнем и двинемся домой. В земли Ромы вас не пустят.

— Они начинаются за Малаккой, а до нее пять дней скакать. Пешком — дольше. Мы могли бы сопроводить. Я не бывала в Малакке, как и мои воины. Если будем растить скот, нужно знать, кому его продавать.

Гм-м, а девочка не глупа, к тому же не хочет расставаться. Да и я, если признаться. Прикипел к "звездочке" и ее котятам.

— Подожди меня здесь!..

Валерия встретила меня удивленным взглядом. Я сходу взял быка за рога.

— Тебе нужна кавалерия, трибун?

— Конечно! — кивнула она. — В Роме мне дали одну турму — не на войну шли. Оказалось, что мало: "кошки" не успевают разведать окрестности. Орда стояла совсем рядом, а мы не знали. Эту прогнали, но могут появиться другие.

— У меня есть пятьдесят всадниц. Обученных, отлично вооруженных, прекрасно знающих Степь.

Валерия посмотрела в сторону маячивших в отдалении сарм.

— Предлагаешь нанять их? Хм-м!.. Закон позволяет брать ауксилиев, но в истории Ромы не было случая, чтобы из сарм. Хотя... Они доказали преданность Роме, доставив вексиллум и сообщив нам об орде. Хорошо! — она тряхнула головой. — Возьму до Малакки. Плата обычная: денарий в день рядовому воину и два вождю.

— Три! — сказал я. — У Амаги пятьдесят воинов, это почти две турмы.

— Ладно! — согласилась трибун. — Только чтоб в лагерь — ни ногой! Пусть ночуют в Степи.

"Не доверяет!" — понял я, но возражать не стал: предосторожность не лишняя.

— Хо! — воскликнула Амага, когда я сообщил новость. — Серебряная монета в день! Только за то, что будем скакать рядом?

— Не скакать, а вести разведку, — поправил я. — Если случится орда, нужно обнаружить своевременно.

— Мои сармы охотятся и отъезжают далеко. Если увидят орду, немедленно сообщат. Скажи, тарго, а в Малакке мы не понадобимся? Мне нравится служить рома!

— Поговорю! — пообещал я.

— Тебя послушают! — убежденно сказала Амага. — Ты великий муштарим. Мы слышали, как рома кричали тебе приветствие. У нас хорошее оружие и кони, но денег мало. Когда разбогатеем, я заведу собственное кочевье. Куплю мужчин — двух или даже трех. Другие сармы станут проситься к нам в род...

Глаза ее мечтательно закатились. Я вздохнул и поскакал к своим. Сделал, называется, доброе дело! Теперь Амага будет требовать выполнить обещание. Не выйдет — обидится. И ведь не объяснишь! Дети Степи... Избрали "тарго", будь добр пасти подопечных. Мы в ответе за тех, кого приручили...

Эти мысли одолевали меня недолго. Вдали показались палатки. Мы вошли в лагерь, и тут любимой вздумалось рожать...

* * *

Врач общего профиля может принять роды: его этому учили. То есть читали лекции, демонстрировали наглядные пособия и даже водили в роддом, где в компании таких же студентов он наблюдал за процессом. Самому участвовать не пришлось, что и понятно. Вдруг пойдет не так, как потом объяснить безутешному (и разгневанному!) отцу проблему? Студент накосячил? А кто его, жопорукого, допустил? К моей дорогой и бесценной?! Да я вас всех порву! По судам затаскаю! Заплатите за моральный и материальный вред!..

Когда Вита ойкнула и схватилась за живот, я испугался. Мысленно не раз репетировал эту сцену, а случилась — застыл. Зато не растерялась Валерия.

— Роженицу — в палатку претория! — гаркнула подчиненным. — Согреть воды, принести жаровню и чистое полотно. Можете взять мою простынь. Живо!

Преторианки забегали. Виту подхватили под руки и потащили в палатку. Я поплелся следом. Пока я топтался, жену раздели, уложили на застеленный простынею стол и накрыли одеялом. Втащили жаровню с горящими углями, бронзовый таз и котел с водой, который водрузили на жаровню. После чего все ушли, оставив медикуса когорты и меня. Подслеповато щурясь, старушка двинулась к столу, и тут я спохватился.

Где в армии служат хорошие врачи? Ответ: в боевых частях — там, где от умения и знаний доктора зависит жизнь. А где обретаются плохие? В тыловых и парадных подразделениях. Работы здесь мало, практики никакой; знай, пей водовку и получай денежное содержание. Амалия, медикус когорты, была как раз из таких. Подслеповатая, старенькая, она любила выпить и вкусно поесть, а к пациенткам относилась пренебрежительно. Я не видел, чтоб она хотя бы мыла руки перед осмотром! И это чудовище полезет лапками в мою любимую?!

— Сам! — бросил я, отодвигая Амалию плечом.

Та ничуть не обиделась, похоже, даже обрадовалась. Отошла в сторонку и стала наблюдать. Я откинул одеяло и согнул Вите ноги в коленях. После чего засучил рукава, вымыл руки и продезинфицировал их уксусом.

— Дыши!

Она заметила мое волнение и улыбнулась.

— Не бойся! Я быстро рожу. Гайя сама выберется, я ей только немного помогу.

Мое воображение живо представило: Гайя, толкаясь ручками и ножками, ползет по родовым путям, и а Вита сзади слегка подталкивает ее в попку. Я затряс головой, отгоняя наваждение, и ощупал живот Виты. Воды отошли, плод легко определялся. Положение правильное... Вита дернулась и закусила губу. Схватки...

— Тужься!

Она закряхтела, и я, не веря глазам, увидел показавшуюся в родовом отверстии головку ребенка. Никогда не слышал о таких стремительных родах! Вернее, не читал... Опомнившись, я бросил помогать. Спустя короткое время в моих руках вякал младенец: красный, скользкий, но живой и здоровый. Старушка заинтересовалась и подошла ближе. Склонилась, щуря подслеповатые глаза, и вдруг охнула. После чего осела на землю — прямо мне под ноги.

— Что там? — встревожилась любимая.

— Все нормально! — заверил я, отталкивая старушку ногой. Нашла время! Детей, что ли, не видела? Медикус опомнилась и куда-то уползла. — Не отвлекайся! Послед должен выйти!

К счастью, вода успела согреться. Я плюхнул ее в таз и попробовал локтем — в самый раз. Перерезав ребенку пуповину, я продезинфицировал ранку, после чего омыл новорожденного. При этом его внимательно рассмотрел и кое-что прошептал. Я не сведущ в религии — как-то не было времени интересоваться, но покойная тетка говорила: окрестить человека может любой христианин. Понятно, что не по полному обряду. Но сказать: "Во имя Отца и Сына, и Святого духа крещается раб божий..." достаточно. Вот приедем в Россию и окрестим как положено. С именем экспериментировать я не стал: жена выбрала — пусть остается! После разберемся: есть ли такое в святцах!