Морской волк(полная версия)

Он осекся. Посмотрел на Берию, а тот на него. Оба поняли недосказанную фразу — "...когда мы умрем".

— Ничего еще не решено! — сказал Берия. — Поскольку в той истории их не было. Ведь мы не смогли бы так — утопить эскадру, "Лютцов", "Кельн", прочих. Понятно, что это значит? Историю можно переписать! И все случится по-иному или не случится совсем! Черт... что творится!!! А почему вы решили, что они из конца века?

— Те слова, которые стерты. Будете меня бранить, Лаврентий Палыч, но я отдавал пленку нашим спецам, пытаясь отсеять помехи. Я приглашал одного музыканта с абсолютным слухом — подписку о неразглашении со всех взял. В общем, пропущенные слова с большой вероятностью звучат так:

В старом альбоме нашел фотографии

Деда, он был командир Красной Армии.

Сыну на память, Берлин сорок пятого.

Века ушедшего воспоминания.

— Значит, мы будем в Берлине через три года. "Дед", "века ушедшего" — значит, начало двадцать первого века. Иначе сказали бы прадед.

— Так. Что еще о них можно сказать?

— Мне первая их песня покоя не дает. Что за "безнадежный бой", который они проиграли? Война, о которой та песня, "давай за жизнь, усталость — не победа"? С какой войны они к нам попали? С кем? И там, у Киркенеса, в спецгруппе высочайшей выучки никто не знал язык вероятного противника? Бред, быть такого не могло! А вот английский знали все!

— А отчего вы решили, что они попали сюда помимо своей воли? И вернуться не могут?

— Я подумал сначала, что это задуманный план. Но кое-что не сходится. Если бы наши потомки с самого начала желали помочь нам выиграть войну, они бы сделали иначе. Например, перебросили бы ударную армию на Белостокский выступ двадцать первого июня. Или с самого начала вышли бы на связь и дали информацию. Если же это какая-то цель локальная — опять не сходится. Утопили бы "Тирпиц" — и назад к себе. А они импровизируют, причем довольно удачно, на тему "чем бы еще помочь". И не возвращаются.

— Разумно. Но отчего тогда они уклоняются от прямого контакта?

— Есть у меня... одно предположение. Сам не уверен, но... Песни у них хорошие, патриотичные. Но вот про социализм, коммунизм не было нигде! А вот про "погоны" несколько раз мелькнуло! Возможно, у них был контрреволюционный переворот. Восстановление монархии и капитализма. А может, и интервенция англичан.

— Так. И что из этого следует?

— А вы представьте, товарищ нарком, что если бы наша лодка, и провалилась бы в девятьсот четвертый, к началу русско-японской. Знаю, что у нас с ними пакт, но и замполиты на Тихом уже сейчас экипажи накачивают: помни Порт-Артур, отомстим самураям. Что они делать будут? Ясно — топить японцев, и ведь можно было бы весь флот Того утопить, чтобы избежать Цусимы! А после куда? Вроде выбора нет: в других странах такие же короли и империалисты, а тут хоть русские, свои. А с другой стороны, на носу пятый год, затем мировая, Октябрь и Гражданская, а они сами — "кухаркины дети" перед Николашкой и адмиралом Колчаком!

— То есть, по вашему мнению, они после могут выступить против нас?

— Нет, что вы, Лаврентий Павлович! Я о том, что выбор этот им сделать будет нелегко — и в море спокойнее, пока есть топливо, еда и торпеды, ну а воевать им привычно уже, да и враг не такой, как тот, с которым они там воюют.

— Ну, если это так... Теперь вот им подвернулся "Шеер", и черт его дернул на свою голову! Они рады стараться, вцепились и, скорее всего, утопят. Черт с этим корытом — они нам здесь нужны! А если все-таки потопят их? Какая бы сверхлодка ни была, споткнуться каждый может, да и аварии случаются и без войны! Нам они здесь нужны, а не в море — и точка. То, что они знают, много важнее, чем какой-то "Тирпиц"!

— Как, товарищ нарком? Они наших приказов слушать не будут. На взаимодействие, положим, идут охотно, но лишь на равных! И если поставили себе задачу "Шеер" утопить, то утопят. А после "Тирпиц" станут караулить. Вот когда у фюрера кораблей не останется совсем, или у них торпеды иссякнут...

— Товарищ старший майор, вам задача ясна? Полномочия получите. Мы, слава богу, не бездарь Николашка. И людей ценим. А эти люди очень важны, и для нас всех, и для фронта, и для страны нашей. Убедите их, чтобы они с нами без всяких там... И если напортачите — ответите за все, уж не обессудьте! Все виновные ответят.

Через полтора часа

Кабинет Сталина.

— Значит, думаешь, все-таки гости из будущего, Лаврэнтий?

— Да, товарищ Сталин, это пока наиболее вероятная версия.

— Ну что ж. Товарищ Кириллов, ви человек, как я вижу, очэнь нэ глупий, раз до такого додумались. И решитэльный, если нэ побоялись о таком нам рассказать. Вот и задача вам соответствующая — устроить этих гостей, кем бы они там нэ били, как слэдует. Как слэдует — это значит и технически, и питанием, разберитесь на месте, где они будут базироваться и как их лучше легализовать. Да и просто по-человечески их нормально устройте. Подумайте, чем наградить, и не мэлочитесь — этот Киркинес нам столько крови попортил, а они его буквально с земли снесли. Пусть потомки, если это только они, видят, что попали домой и им здэсь рады. Они должны многое из того знать, что будэт только через дэсятки лэт извэстно. И если они дэйствительно из будущего — то подарок нашей стране просто замэчатэлний. Вот уже сколько полезного передали. Но ви там поаккуратнэй, все-таки они — нэ совсэм наши люди. Если подтвэрдится их происхождэние, то это важнейшая государственная тайна. Никак нэльзя допустить, чтобы о ней узнали иностранци. И нэмци, и наши союзники. Правда, моряки давить будут — но ви уж постарайтесь, хотя кое-что все равно им рассказать придется. А вот кому и что именно — ви там, на месте, сами разбиритэсь. Кузнэцова я прэдупрежу, чтобы нэ мешал. А так — говорите всем правду — что это спецоперация НКВД. В Москву сообщайте только вашему наркому или лично мне по адресу Крэмль, товарищу Иванову. Больше пока никому. Если будэт что-то срочное, что сами на мэсте решить нэ сможете — связывайтэсь с товарищем Ивановим по ВЧ. И еще — возьмите у Поскребышева мандат, он сейчас его вам подготовит.

От Советского Информбюро, 18 августа 1942 года.

В районе Краснодара наши войска вели бои с танками и мотопехотой противника. На одном участке наши артиллеристы и бронебойщики отбили атаку неприятеля. Подбито 12 танков. На другом участке танкисты Н-ской части в ожесточенном бою уничтожили до 600 гитлеровцев и 20 танков противника. В районе Минеральных Вод наши части отбили атаки войск противника.

На Северо-Западном фронте происходили бои местного значения. Части под командованием тов. Свиридова предприняли несколько атак и нанесли немцам урон в живой силе и технике. Красноармейцы Латкин и Васильев во время атаки вражеских блиндажей закололи 14 немцев. Старший сержант Догадин из противотанкового ружья сбил немецкий транспортный самолет "Юнкерс-52".

Брянские партизаны пустили под откос три железнодорожных эшелона с живой силой и техникой противника. На одной из шоссейных дорог партизаны сожгли мост, в связи с чем затормозили движение автотранспорта противника.

Капитан первого ранга Лазарев Михаил Петрович

Подводная лодка "Морской волк". Карское море.

Ну вот он, "Шеер". Как и в нашей истории, вошел в Карское море вечером восемнадцатого, обойдя с севера острова Новой Земли. Севернее мыса Желания мы успели его перехватить.

Акустики не подвели — первый контакт поймали почти за сто миль. Устойчиво взяли на сопровождение — за пятьдесят. Еще три часа ожидания — и вот, наблюдаем в перископ.

Он самый, который год назад устроил англичанам хороший сабантуй в Атлантике и Индийском океане.

Сколько он там потопил, два или три десятка транспортов, не помню, надо после у Саныча спросить. Теперь прется устроить то же самое на нашем Севморпути, по которому сейчас идут два каравана, на восток и ему навстречу. Ведь навигация здесь такая короткая. Море ото льда освободится лишь в начале августа. А в октябре — уже вовсю зима.

Торпеды готовы — и БИУС загружен. Сейчас отдам приказ — и полетят от фрицев клочки по закоулочкам, потому что больше ничего не останется, видели уже, что сделала 65-я с "Лютцовом", его систер-шипом. И мы никого вылавливать не будем принципиально, так что те из фрицев, кто успеет выпасть за борт в ледяную воду, будут завидовать своим товарищам, умершим быстро. И спасти фрицев теперь может лишь прямое божественное вмешательство — но, надо думать, Всевышний давно забил болт на земные дела, иначе как допустил бы он блокаду и Бабий Яр?

Но сейчас нельзя. Потому, выждав, идем в пяти милях позади. Акустики уже списали "портреты" во всех ракурсах — узнаем теперь издали. А вам, фрицы, не всякая отсрочка во благо: даже вашему фюреру было бы куда как почетнее погибнуть на своем посту, от рук заговорщиков, в июле сорок четвертого, чем через девять месяцев сдохнуть от самолично принятого яда, как крысе, в окруженном нами бункере, не командуя уже ничем. Так будет и с "Шеером", если наш план удастся.

Но расскажу все по порядку. Все началось с того, что утром шестнадцатого родилось следующее послание: "Будущему фюреру германского племени, большому адмиралу Карлуше Дёницу. Предупреждаю тебя, если ты, мужичок со взглядом цыпленка, не уберешь подлодки из территориальных вод СССР, в течение трех суток быть им всем стальными гробиками на дне морском. Это также касается и кораблей, можно сказать, уже опального адмирала Редера, они уже утюгами идут на дно с полными отсеками рыбьего корма. И попросите своего пока еще живого, который для других давно ходячий труп, чокнутого припадочного неврастеника с соплей под носом и обрезком в штанах, великого художника Шикльгрубера Адольфишку. Отпрыска еврейского народа, который он из-за этого так и ненавидит, убрать остатки своих консервных банок в свои порты, чтоб нам не пришлось ими засорять морское дно. И куда только садист Гиммлер, борец за чистоту фашистского народа смотрит, ими же управляет этот недотравленный даун, чтоб ему два х... в зад для полного счастья. А также большая просьба к бегемоту в мундире: ты, пережравшийся кабан, из тебя получится очень много ливерной колбасы для пропитания ваших собственных вояк, когда они будут подыхать на берегах Волги. Не быть тебе наследником немецкого престола, твой обожаемый придурок власть отдаст другому, а тебя наркомана прикажет расстрелять, а если твои общипанные вороны не перестанут бомбить мирное население в городах в течение трех суток, то тебя кончат чуть раньше, чем всех остальных дебилов из упомянутых в этом послании. И напоследок, это об ошибке природы — колченогом мышином докторе, жополизе великого художника и попугае фашистского племени, если не перестанешь вякать в эфире, то твой поганый язык пришьют к заду твоего любимого неврастеника.

Командир подводной лодки „Морской волк“. Стратегические Силы Марса. Суперкоманданте первого ранга Ламипет".

*

Хохот личного состава, свободного от вахты, я услышал еще издали. Подойдя, обнаружил на стене столовой, рядом с плакатом, где по-прежнему скалили клыки орки со "шмайсерами", это "послание моряков немецкому султану". Григорич времени не теряет. Любопытно, он сам писал или кого-то загрузил? А, вот и он сам, с довольной физиономией, как кот у банки сметаны.

— Стараемся, тащ командир! — поспешил он отрапортовать. — У меня еще мысль хорошая, а что если это на немецкий перевести и по радио адресатам послать?

Стоящие рядом матросы заулыбались. Я деликатно взял Григорича за локоть, и мы вышли в соседний отсек, чтоб не ронять перед личным составом авторитет их воспитателя. И там начал свою воспитательную работу.

— Какое радио, ты что, оху...? С фрицами ладно — а если союзники услышат, как отмываться будем, мы и товарищ Сталин? Когда спросит его их посол: "А кто это у вас там геройствует, во флоте вашем не состоя, и чем это они половину Кригсмарине перетопили? Ах, из будущего... Такие вещи ни в коем случае не должны быть достоянием одной страны, а лишь всей мировой общественности!" Короче — предоставьте и нам, а то ленд-лиз перекроем! И что тогда? Я уже беспокоюсь, что бритты думают — они ж тоже не слепые и глухие! А давать им хоть что-то, зная о будущей "холодной войне" — хрен вам!

— Так не узнают, — ответил Григорич. — В сводке Совинформбюро было уже — подводная лодка К-25 Северного флота потопила броненосец "Лютцов" и крейсер "Кельн", флотская авиация нанесла удар по Киркенесу... Я сначала обиделся даже, что наши победы кому-то присудили, так Саныч меня просветил: не было у нас в войну такой лодки К-25. Выходит, это нас так обозвали, чтоб не выплыло. Тоже, значит, думают о том же?

— Ага! — усмехнулся я. — Вот будет номер, если их атташе или журналюги захотят на эту геройскую лодку взглянуть? Или наши тогда додумаются на другой лодке "тип К" этот номер нарисовать и экипаж проинструктировать говорить что надо?

— А все ж жаль, — заметил Григорич. — В эфир передать, это ж у фрицев такое начнется... Особенно после того, как их корабли и лодки станут просто исчезать бесследно. Да все их Кригсмарине по-пластунски ползать станет, боясь голову поднять. Прямо по "Лю Тао".

— А это что такое?

— А разве вам, Михаил Петрович, Саныч книжку эту еще не предлагал прочесть? Это трактат такой китайский, двух— или даже трехтысячелетней давности, из серии "Искусство войны". Он считался настолько секретным, что хранение и прочтение его лицом, не принадлежащим к правящей династии, считалось государственной изменой, попыткой захвата власти и влекло немедленное усекновение головы. Поскольку воевали древние китайцы в основном друг с другом — то еще там было подробно описано, как свергать правителя и самому усидеть. В общем, китайский дедушка Ленин, но читать любопытно даже сейчас.

— Спасибо, что напомнил — мне как раз к Санычу нужно, книжку вернуть.

Санычева библиотека, в свете наших обстоятельств, стала у экипажа очень популярной. Все хотели узнать, в какое время мы попали и что там, собственно, происходит. Петрович даже выступал в столовой: "Народ, книг не зачитывать, страниц не пачкать — помните, что они не вам одним нужны. А ты, Сан Саныч, хоть тетрадь заведи — записывай, что выдал и кому".

Мною это приветствовалось как занятие полезное и занимающее у людей время, свободное от вахты. Сам я излишним временем не располагал, предпочитая спрашивать у Саныча уже готовый "экстракт" — что, где, когда. Но вот сейчас я нес возвращать ему книжку про тот самый бой "Сибирякова" с "Шеером" с укоренившейся в душе решимостью сейчас этого категорически не допустить.

У Саныча сидел Сирый. Кап-два Сирый Сергей Николаевич, наш командир БЧ-5. Я не упомянул его в своем повествовании раньше, потому что был он личностью абсолютно не героической. Причем — в хорошем смысле. Ведь что такое подвиг — это когда что-то пошло не так, и кому-то надо на амбразуру, чтоб выправить дело. А в идеале, конечно недостижимом, но к которому нужно стремиться — все должно быть предусмотрено, учтено, включено в планы и делаться без всякого геройства.

У моего приятеля — того самого, которому жена сюрприз "мы из будущего" устроила — была фирма. Не олигарх конечно, но все ж, — эх, Илюха, а ведь когда-то, в одной каюте, еще старлеями! — дослужил ты до кап-три, и в отставку, бизнес свой завел, чего-то там купи-продай, офис, бухгалтерия, склад. Однако же друзей старых не забываешь, отчего, бывая в Мурманске, часто я к тебе заходил. Текучка на тебя скуку навевала, был у тебя на то наемный гендиректор. И был, как водится, компьютерщик — сисадмин: сидел в отдельном закутке, в серверной, чем занимался — неизвестно. Ну и решил гендиректор его сократить — раз все идет и так, зачем лишние расходы? Назавтра в офисе начались Содом и Гоморра: бухгалтерша не могла провести документы в 1C, один комп перестал видеть сеть, с другого нельзя было ничего вывести на принтер. Затем начались проблемы с почтой и где-то обнаружились вирусы. Короче, через три дня мой приятель самолично поехал к этому админу домой с коньяком и пухлым конвертом "в компенсацию". Сисадмин снова сидел в серверной, обнаглев настолько, что стал иногда приходить к десяти, а уходить в пять и часто отпрашивался "по личным". Гендиректор, помня о полученной накачке, в этот раз никаких мер принимать не решился и пожаловался Илюхе. На что тот ответил — компы работают нормально? Ну и не трогай ничего!