| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
‒ Э-э-э... Коммунизм ‒ это советская власть плюс электрификация?
‒ Угу... Смотри.
Я поднял с земли прутик, обломал мягкий кончик и вывел на склоне подтаявшего сугроба: "К = СВ + Э".
‒ Теперь скажи мне, чему, по правилам арифметики, равна электрификация?
Тома задумалась на секунду, потом фыркнула в ладошку и насмешливо скосила на меня глаза:
‒ Это чему ты честную комсомолку пытаешься научить? Кое-кому из моей родни такая арифметика может не понравиться.
Комсомолка... Пару секунд рассматриваю длинные, болтающиеся почти до пояса, ушки серой пуховой шапочки, изо всех сил стараясь вести себя взросло. Потом машу на всё рукой и несильно дёргаю за ушки, надвигая край шапки Томе на брови. На мгновение замираем, глядя друг на друга, и вот я уже легко бегу, набирая скорость, через пустую дорогу, на вдохе слышу кислый запах ржавчины трамвайных рельсов, мельком любуюсь переливами бензина на мокром асфальте, в ушах ‒ шум ветра...
Взлетаю на тротуар, увернувшись от заполошно шарахнувшегося из-под ног голубя, сворачиваю левей, туда, где в воздухе разлит горьковатый запах разбухшей от влаги коры тополей, и кошу взгляд назад. В полутора шагах за мной несётся тонконогий оленёнок: из-под шапки кое-где вырвались на свободу рыжевато-каштановые прядки, ноздри раздуваются в наигранном гневе, на губах танцует довольная улыбка. Пробегаю ещё метров пять и, резко остановившись, разворачиваюсь, вскидывая портфели в стороны.
Ах как жаль, что нет снежной целины за спиной! Многое бы сейчас отдал за то, чтобы увлечь влетевшую в меня девчонку в пушистую белизну и, падая спиной в хрустящую мякоть, увидеть над собой распахнувшуюся высь и изумление в приближающихся глазах...
Четверг 31 марта 1977 года, день
Ленинград, Измайловский проспект
"Всё хреново", ‒ подвёл я черту под анализом и с укоризной посмотрел на портреты членов Политбюро. Не оправдали они моих надежд, вместо плана ‒ руины. Нет и не будет никакого патрона... Не к кому идти, стучаться, писать и что-то доказывать. Нет адекватного лидера со стратегическим мышлением, со способностью на поступок. Некому предъявлять доказательства предстоящей катастрофы, не с кого требовать смены курса.
Брежнев и раньше не был стратегом, выполняя, правда, достаточно качественно, роль арбитра. Но вот уже три года, как началась его деградация, причём именно сейчас ситуация впервые стала по-настоящему тяжёлой. Дошло до того, что мы уклоняемся от организации встреч с президентом США из-за боязни, что Первый что-нибудь начудит даже при встрече в составе делегаций.
Ещё долгие пять с половиной лет он будет лежать шлагбаумом на пути страны, наглухо перекрывая любые спасительные манёвры. И не прервать никак этот долгий сумрак... Пристрелить, что ли?
Я всерьёз задумываюсь. Совесть... Совесть поплачет и заткнётся в уголочке. Увы, когда у тебя такая цель, то это оправдывает любые средства. Или нет? Вопросик... Тяжела ты, жизнь прогрессора.
В принципе это реализуемо. Система охраны, любимые места отдыха и распорядок дня для меня не будут секретом. Но вот уйти, скорее всего, не удастся. Наверняка не удастся. Достанут. А это значит, что больше ничего не сделаю. А тогда смысла убирать Брежнева нет. Систему менять надо, а не царя горы. Если бы за ним стояла генерация гигантов мысли, которым он не даёт дорогу... Но ведь нет таких.
Покрутив ещё раз так и эдак идею с устранением Брежнева, выкидываю её на свалку и возвращаюсь к кремлёвским небожителям.
Номер "два" в табели о рангах ‒ Михаил Суслов. Такой же старец, как и Брежнев, перенёс в прошлом году инфаркт и теперь работает не более четырёх часов в день. Фанатичный догматик, начётчик и упрямый педант. Основная область интересов ‒ марксистская схоластика и охранение идеологической целомудренности. Не претендует на первую позицию, удовлетворяясь ролью "серого кардинала", и поэтому пользуется абсолютным доверием Брежнева.
Номер "три" ‒ Подгорный, Председатель Верховного Совета. Чванливый чинуша, нахраписто претендующий на лидерство. Ни ума, ни совести. К счастью, его вот-вот "уйдут на пенсию". И слава богу. А освободившуюся должность Брежнев присоединит к своей и станет, помимо всего прочего, ещё и номинальным главой государства.
Алексей Косыгин, предсовмина, главный по экономике. Светлейшая голова, эрудит, трудоголик и ярый сторонник плановой экономики. В прошлом году перевернулся, плавая на байдарке, и прошёл через клиническую смерть. Не оправился и уже не оправится. Сейчас это бледная тень прежнего Косыгина.
Вообще экономическому блоку в Политбюро не повезло сильнее всех. В стране раскручивается структурный кризис, а руководители экономики еле живы. Косыгин безнадёжно сдал. Мазуров, ещё достаточно молодой по советским меркам ‒ всего шестьдесят три года, заместитель, не сработался с Брежневым и через год будет выдавлен на пенсию. К тому же тоже серьёзно болен. Ответственный за промышленность Кириленко уже начал впадать в маразм. Главный над селом ‒ Кулак, любитель выпить и закусить, через год умрёт от инфаркта. Фактически всей текущей работой Совета Министров руководит семидесятитрёхлетний Тихонов, который даже не кандидат в члены Политбюро.
Все силовики и примыкающие к ним полностью верны своим патронам. Андропов в КГБ, Устинов в Министерстве обороны и Громыко в МИДе никогда не пойдут против Брежнева. Замыкающийся на Суслове Пельше приближается к восьмидесятилетию.
Из них лишь Андропов имеет ресурс, который может быть использован для поворота к реформам, но сейчас он номер "шесть-семь" в кремлёвской иерархии и абсолютно лоялен Брежневу. Абсолютно. Дословно выполняет распоряжения, даже когда категорически не согласен.
Кто там ещё в Политбюро остался? Региональная четвёрка из Гришина, Романова, Щербицкого и Кунаева представляет крупные города или регионы ‒ Москву, Ленинград, Украину и Казахстан. Общесоюзными проблемами не занимаются, классические партийные функционеры. Кто-то чуть лучше, кто-то чуть хуже, но никого из них не заподозрить в способности пойти против возвысившего их Брежнева.
Всё. Тупик. Нет точки опоры, не перевернуть мир.
Я оделся и пошёл бродить в дурном настроении. Ходил, вглядываясь в лица людей. Неужели вот эти самые прохожие через двадцать лет научатся в ответ на просьбы бросать "нет" не задумываясь? Неужели ничего нельзя изменить?..
Задрал голову, рассматривая сквозь голые ветви деревьев небо. Ну не может же такого быть, чтобы разумный человек с таким ресурсом, как у меня, не смог улучшить историю. Не может! Значит, не там рою, мыслю шаблонно. Давай, думай дальше...
Тот же день, вечер
Москва, Кремль, здание Совмина, объект "Высота"
‒ Да я уже сколько раз говорил: надо гнать из страны тех, кто не хочет здесь жить. Обойдёмся и не заметим! ‒ Леонид Ильич недовольно пристукнул ладонью по столешнице, ‒ Сахарова этого и других евреев. Надоели все эти Азбели, Нудели и Кандели хуже горькой редьки, не хотят ‒ и не надо! Скатертью дорожка!
‒ По Сахарову есть заключение Министерства среднего машиностроения, что он по-прежнему является носителем государственной тайны, ‒ скорбно сообщил Устинов.
‒ Гадёныш, ‒ прошипел побагровевший Подгорный. ‒ Пользуется своей безнаказанностью.
Брежнев обиженно насупился, похлопал по карманам пиджака, извлёк массивный тёмно-зелёный портсигар и попробовал достать сигарету. Портсигар упорно сопротивлялся. Раздосадованный Леонид Ильич посмотрел на часы и растерянно пожаловался собравшимся:
‒ Ну вот... Врачи сказали сократить курение, а умельцы Юрия Владимировича и рады стараться, изготовили вот эту пакость ‒ открывается не чаще, чем через сорок пять минут... Володя, ‒ повернулся он к своему начальнику охраны, ‒ посиди рядом, покури на меня. ‒ Опустив взгляд в бумаги и что-то вспомнив, опять начал заводиться: ‒ Кстати, этот Сахаров всё больше распоясывается, ведёт себя уже просто по-хулигански. Вон мне Юрий Владимирович сообщил, дошло до того, что он с милиционером подрался около суда, с женой на пару... Хотя то, что он бабу на старости лет полюбил и женился, молодец. За это я его пожалел. Глядишь, маленькие цукерманы появятся.
‒ Гы-гы-гы, ‒ зашёлся жирным хохотом Кулак, залились подобострастным смехом Романов и Гришин.
Андропов повёл глазами вправо: ухмыляется в кулак Щербицкий; уткнув глаза в стол, вяло улыбается Кунаев; сидящий с отсутствующим видом за торцом стола Косыгин озабоченно листает какие-то документы. Быстро метнул взгляд влево: на другом торце стола с постной миной сидит, второй час держа прямую спину, Суслов; о чём-то своём шепчутся, наклонившись друг к другу, Устинов и Громыко.
Прямо по центру тем временем происходит сюрреалистическое для стороннего наблюдателя действо: сидящий за спиной Брежнева охранник нагло курит прямо на заседании Политбюро, пуская дым в сторону генсека. Леонид Ильич чуть шевельнул головой, поймал носом текущую из-за спины струйку и с удовольствием втянул длинным вдохом.
‒ Да! ‒ неожиданно заулыбался он, вспомнив что-то приятное. ‒ Я ж тут на охоте кабана рекордного завалил! Егеря выследили одно стадо ‒ а там секач больше метра в холке! Я в Завидово рванул, Костика с собой сдёрнул, ещё ехать не хотел, дурашка. Егеря оклад сделали, вышки поставили, мы с ним встали. А красиво-то как вокруг... Аж жить хочется... Как там у Есенина... ‒ Взгляд Леонида Ильича провалился куда-то внутрь, и, чуть помолчав, он с неожиданной экспрессией продекламировал:
Заколдован невидимкой,
Дремлет лес под сказку сна,
Словно белою косынкой,
Подвязалася сосна...
Тут он сбился, огорчённо подвигал бровями и, просветлев, продолжил:
‒ М-да... Или вот ещё:
На пушистых ветках снежною каймой
Распустились кисти белой бахромой.
И стоит берёза в сонной тишине,
И горят снежинки в золотом огне.
‒ Да... ‒ Взгляд генсека мечтательно затуманился. ‒ Гайщики стадо из хмызняка на нас выгнали, слышу ‒ ломится кто-то на нас. Вывалился чуть левее ‒ не кабан, кабанище! Лет десять таких не видел. Я за деревом тихонько карабин поднял, у них же боковое зрение сильное, секут всё вокруг, и шмальнул его на бегу прямо под ухо, метров с тридцати пяти. Сразу с копыт свалился.
Гордо оглядев собравшихся, поднял палец и с широкой улыбкой добавил:
‒ Так вот к чему я это рассказываю... Егеря этого кабана, когда выследили, Сахаровым назвали. Так что завалил я этого цукермана! Вот не сообразил сказать из головы чучело сделать, подарил бы на день чекиста твоему Бобкову, Юрий Владимирович, в кабинет на стену.
‒ Замечательная история, ‒ с заметным сарказмом подвёл черту Суслов. ‒ Товарищи, предлагаю продолжить обсуждение оставшегося вопроса.
Михаил Андреевич обвёл членов Политбюро тяжёлым взглядом, словно учитель гимназии ‒ класс с расшалившимися учениками. Все дружно уткнулись в бумаги.
‒ Материалы Комитета государственной безопасности убедительно доказывают наличие широких связей между ЦРУ и рядом граждан еврейской национальности, которым отказано в выезде по режимным соображениям, ‒ продолжил он. ‒ ЦРУ даёт им прямые указания на то, какая именно информация интересует США в первую очередь. ‒ Суслов пошелестел страницами и обвиняюще ткнул узловатым пальцем в найденный параграф. ‒ Вот, например, перехвачены задания так называемым диссидентам на сбор информации о разработках клистронов большой мощности для радиолокационного наведения, аппаратуры связи для подводных лодок, телевизионной аппаратуры разведывательных спутников. Налажена передача инструкций от ЦРУ через замаскированные под камни контейнеры, обратная передача материалов осуществляется с использованием приёмов конспирации. Эта деятельность поощряется материально путём передачи посылок с Запада и обещаниями оказания помощи после эмиграции. Налицо развёртывание на базе так называемых диссидентов полноценной разведывательной сети, действующей против СССР. Наши законные меры по пресечению разведывательной и подрывной деятельности Запад использует в пропагандистской кампании по защите так называемых прав человека, хотя у самих рыло в пуху дальше некуда. Вот, Юрий Владимирович, сколько у нас сейчас сидит по семидесятой статье?
‒ Сто двадцать два человека, ‒ не задумываясь, отбарабанил ответ Андропов.
‒ Вот... ‒ Суслов ещё раз поискал что-то в папке и, дальнозорко отставив найденный лист на расстояние, прочёл: ‒ "Только в одном Ольстере за последние семь лет погибли более полутора тысяч человек, а несколько тысяч человек брошены в тюрьмы и лагеря по упрощённым судебным процедурам". В США за последние пятнадцать лет ФБР провело расследование в отношении полумиллиона американцев по обвинению в "подрывных действиях", и мы все прекрасно знаем о наличии у них политических заключённых с левыми взглядами. Они не чураются прямых провокаций против нас и постановочных действий. Например, голодовки эти фальшивые... Тьфу, прямо по Ильфу и Петрову ‒ днём эти диссиденты голодают перед иностранными журналистами, а по ночам жрут. Как эта Гальперина сказала с простотой, что хуже воровства: "Если они будут голодать по-настоящему и заболеют, то некому будет руководить нашим движением". Что делать с этими паразитами? Вот Леонид Ильич предлагает гнать в шею, чтобы одна паршивая овца не заразила всё стадо. Дмитрий Фёдорович против по соображениям сохранения государственных секретов. Юрий Владимирович, ваше предложение?
‒ Хм... ‒ осторожно прокашлялся Андропов. ‒ Товарищи, я считаю, со шпионажем надо бороться в рамках закона, традиционными методами: накапливать улики, доказательную базу, судить и предавать эти дела гласности. Тут всё понятно, и сил на это у нас хватает. Что касается подрывной деятельности, то отказ от активных мер по её пресечению чреват самыми серьёзными негативными последствиями. Идти на принципиальные уступки в этом вопросе невозможно, поскольку стоит нам дать где-то послабление, прогнуться под них ‒ и они тут же начнут предъявлять нам другие неприемлемые требования. Поэтому надо пользоваться нашей семидесятой статьёй без всякого стеснения. На самом деле такие же статьи существуют в уголовных кодексах и западных стран. ‒ Юрий Владимирович быстро пролистал какой-то документ и зачитал отчёркнутую выдержку: ‒ В уголовном кодексе Италии говорится: "Гражданин, распространяющий тенденциозные сведения о внутреннем положении государства, способные ослабить кредит или престиж государства, наказывается тюремным заключением сроком не менее пяти лет". Заметьте, даже не "лживые", а "тенденциозные"! А вот как сформулирован параграф сто тридцать один уголовного кодекса ФРГ: "Тот, кто публично распространяет искажённые факты с тем, чтобы оклеветать государственные учреждения или постановления верховных органов, карается лишением свободы сроком до двух лет". Так что лицемерят они на Западе, надо это разоблачать активнее. Вот мы в "Известиях" месяц назад опубликовали статью с доказательствами связи ЦРУ с так называемыми диссидентами, и они сразу сдали назад, уменьшили активность подрывных и разведывательных операций. Наступательнее надо быть.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
