Шонек с Тагором и прочими преподавателями, среди коих за последние годы прибавилось мигрантов из Внутриморья, на создание подобного рода клиентел смотрели сквозь пальцы. В своё время в узком кругу мы довольно долго и эмоционально обсуждали возможные проблемы, последующие в будущем от такого вот прикармливания вышестоящими нижестоящих с младых ногтей, но в итоге сошлись, что ничего страшного не случится: на общем фоне типичного папуасского кумовства и семейственности это не выглядит чем-то ужасающим, ну а в крайнем случае ничто не мешает в последующем услать друзей-прихлебателей служить подальше от "протобоссов". Для пущего же контроля и надзора фиксировать все эти компашки и заносить в картотеку зарождающимся спецслужбам на заметку.

Но если пропитание воспитанников "школы помощников" можно свалить на "Сынов Достойных Отцов", то тех, кто будет учиться за казённый счёт в самой "Обители", ни в коем случае нельзя будет ставить в зависимое положение от "мажоров". Значит, придётся озаботиться о полном их гособеспечении. И искать для этого где-то средства.

А налогообложение регулярное у нас на Пеу в зачаточном состоянии — единственный постоянный налог, распространяющийся на всё население Западной Равнины, это одна ракушка тонопу с папуасского носа. Что сущий мизер. Ну ладно, остаётся надеяться на доходы с казённых предприятий и "Оловянной компании", да на весьма непостоянные поступления типа "благодарностей" правительнице острова от начинающих туземных бизнесменов за проведение обрядов по наложению табу на частную собственность от желающих халявы родичей и соседей. Сегодня, например, аж целых два прошения на имя типулу-таками с просьбой наложить на нажитое имущество защищающие от разграбления чары. Последнее время, кстати, подобные обращения от представителей нарождающейся папуасской буржуазии становятся уже в порядке вещей — по пять-шесть штук в месяц. Хозяин гончарной мастерской и владелец двух рыболовных лодок с ничего не говорящими мне именами (оба из деревни в паре десятков перестрелов к югу от Мар-Хона), конечно, вряд ли "отблагодарят" за наложение магической защиты большим, нежели стопка корявых горшков или десяток связок копчёной рыбы, так что даже дополнительные калории, потраченные Солнцеликой и её свитой на пешее путешествие за город, скорее всего, скомпенсировать не удастся, но тут главное — демонстрация готовности властей стоять на страже частной собственности. А бюджет пополнять будем за счёт крупных бизнесменов. Ещё бы превратить данную одноразовую плату в регулярную, типа налога на ведение своего дела. Кстати, надо подумать, как провернуть подобную трансформацию. Пока, к сожалению, на ум ничего не приходит.

Глава седьмая

В которой герой получает возможность взглянуть на себя и свою деятельность со стороны.

"В Вохе, пока я ждал начала судоходного сезона, попутно собирал сведения о Пеу и приморских провинциях Тагиры в дополнение к тем, что имелись в моём распоряжении до начала сего путешествия. Как обычно были они весьма разноречивы: мне сообщили, что правительница Пеу является верным вассалом Повелителя Четырёх Берегов; что правящий Пеу Сонаваралингатаки сохраняя внешнее почтение к Тишпшок-Шшивою, совершенно перестал считаться с вохейцами и даже стал привечать тюленеловов, которые, не то поступают к нему на службу, не то ведут себя в его стране как у себя дома; наконец, что на Пеу всем заправляют тенхорабиты, а правитель или правительница острова являются не более чем ширмой, за которой приверженцы этой религии творят, что хотят....

Поскольку в любом, даже самом нелепом, слухе может оказаться крупица правды, я всё оставшееся до начала навигации время прилежно запоминал и записывал всё услышанное, стараясь разобраться в том, насколько тот или иной источник заслуживает доверия. Например, почтенный Тшур-Хапой, любезно согласившийся взять меня в качестве пассажира от Шущим-Вохе до главного порта Пеу, города Мар-Хон, безусловно, заслуживает доверия, когда говорит о палеовийских кораблях, последние годы загружающихся на Пеу медными слитками, равно как и о тенхорабитах среди советников тамошних правителей. Но и господин Тубук-Шугнал, служащий старшим писцом при начальнике стола приношений и отправлений при Управе иноземных дел, утверждающий, что за пределами Шщукабы у Повелителя Четырёх Берегов нет более преданных вассалов, нежели правительница Пеу, тоже говорил это не на пустом месте.

<....> Морские ворота Пеу встретили меня равнодушным лицом таможенника, вохейский которого был просто ужасен. Впрочем, наверное, то же самое он мог сказать о моём владении этим языком.<....>.

<....> К счастью, здесь уже имеются постоялые дворы, один из которых я по рекомендации почтенного Тшур-Хапоя и выбрал. Комната была чуть больше стоящего в ней лежака, зато цена за постой и еду в вохейских чинвах просто смешная: нигде, даже в рыбацких деревнях на моём родном побережье, ночлег и кормёжка не стоят так дёшево. А купец ещё сказал, что в Мар-Хоне, как и во всяком портовом городе, провиант дорогой, и он, подобно другим торговцам, предпочитает брать продовольствие на обратный путь либо у агентов местного правителя, либо покупать в деревнях на южном берегу залива, в глубине которого и стоит порт.

Тшур-Хапой же перед дорогой дал мне в дополнение весьма ценный совет: избавиться от медной монеты, как укрийской, так и вохейской. По его словам, на Пеу серебро можно обменять на медные деньги более выгодно, нежели на островах Шщукабы. И действительно, за один чинв в Мар-Хоне дают двести двадцать пеусских "топири", которые по весу раза в полтора больше вохейских тебиков. Ничего удивительного в этом нет, учитывая богатые медные месторождения на острове. Впрочем, даже дешёвая туземная медная монета по укрийским и тем более по вохейским меркам очень дорога по сравнению с продуктами и нехитрыми изделиями местных мастеров. Исключение, пожалуй, составляют металлические вещи и ткани — на первые цены сопоставимы с укрийскими, и существенно выше, чем на вохейское железо, а вторые стоят примерно на вохейском уровне, хотя и дешевле, нежели у нас.

<....> Обитающее издревле на острове население весьма близко друг другу по языку, образу жизни и способам ведения хозяйства, несмотря на то, что согласно преданиям они переселялись с некоей старой прародины несколькими волнами. Названия племён следующие: вэи, хоны, текоке, ласу, талу, гары, кесу, кане, тесу, темуле, сунуле, кехете, оги, тинса, бунса, сонава, бонко, суне, ванка, рана, сувана.

До недавнего времени основной пищей обитателей Пеу служили корнеплоды — баки и кой, возделываемые каменными или деревянными орудиями, весьма убогими, но, учитывая мягкость и плодородие обрабатываемых почв, даже такой непритязательный способ земледелия давал достаточно продуктов, чтобы прокормить многочисленное население. Около двадцати лет назад на острове жило около трёхсот тысяч человек, сейчас же население Пеу приближается к четырёмстам тысячам.

Такое серьёзное увеличение численности произошло в незначительной степени за счёт миграции извне (о чём ниже), но гораздо существеннее повлияло применение медных, бронзовых и железных орудий местного производства, широкое строительство осушительных и оросительных сооружений, а также использование для пахоты витуков (примечание переводчика: "в тексте использовано странное обозначение KRS, по словам называющего себя Лимпором — написано ирсийскими буквами"). Ранее на острове знали из домашних животных только свиней. За годы правления Сонаваралинги же развели витуков — как в качестве тяглового скота, так и для молока и мяса; а также овец и йуклов (примечание переводчика: "так в тексте обозначены кури"). Последних разводят ныне повсеместно, держа в клетках или позволяя ходить свободно. Овец же разводят только на прохладных лугах земли Верхнее Талу, что лежит на северо-западе острова, а также в некоторых сравнительно засушливых местах востока Пеу.

В последние годы корнеплоды начинают уступать в туземном рационе место этешу и бобам. Кроме того, во множестве стали выращивать бананы. Особенно сильно новые виды растительной пищи потеснили кой и баки в западной части острова, в которой власть центрального правительства наиболее крепка.

Ни одно из перечисленных племён не составляет даже относительного большинства. Но ласу, текоке, кехете, талу, кане и тесу, составляющие половину от населения острова, образуют довольно тесную совокупность — по крайней мере, несмотря на существующие различия между ними, они уже несколько поколений ощущают себя, в противоположность остальным племенам, почти одним народом, и иногда соседи их даже именуют по имени главного племени текокцами. Отчасти это объясняется общностью происхождения от потомков первой волны заселения острова, отчасти достаточно компактной (примечание переводчика: "употреблено палеовийское слово ирсийского происхождения") областью проживания — на так называемой Западной равнине, в её внутренней части. Живущие на побережье Западной равнины вэи с хонами, принадлежа ко второй волне заселения Пеу, традиционно противопоставляют себя вышеперечисленным племенам внутренних областей. И на протяжении двух или даже трёх веков эти два царства соперничали за господство над западной половиной острова.

Остальные же племена Пеу, не образуют чего-то целого, обычно воспринимаются по отдельности. Например, кесу, сонава, суне и оги, также, согласно преданиям, приплывшие в первой волне поселенцев, своего родства не ощущают. И если кесу по традиции считаются племенем, наиболее близким текокскому союзу, то для прочих же текокцы столь же чужды, как и жители Вэйхона.

Бунса, ванка и бонко (схожесть названий намекает, что когда-то они вообще были одним племенем), прибывшие на остров во второй волне вместе с вэями и хонами, ныне вообще имеют самое смутное представление о своём былом родстве с последними и друг с другом.

Сонавы, сумевшие завоевать почти весь остров и давшие ему правящую и поныне династию, полагают себя неким высшим народом и держатся несколько особняком, хотя постоянно вступают в браки с аристократией (примечание переводчика: "использовано вохейское слово") иных племён. А суне, состоявшие с ними в родстве, являются данниками-ганеоями бонко и теперь ближе по языку к последним.

Племена третьей волн заселения — гары, сунуле и темуле — вообще мало схожи. Последние испытали сильное влияние обитателей Западной равнины, по соседству с которыми поселились, а два первых живут наособицу, хотя и признают уже почти сто лет власть правителей сонайского происхождения, что сидят в столице Текока.

Тинса, происхождение которых весьма туманное (их полагают и потомками самых первых поселенцев на острове, и племенем второй или третьей волны) гораздо ближе к бунса. Оги, считающиеся первопоселенцами, народ достаточно дикий, но при этом признающий власть типулу-таками.

Наконец, рана и сувана, прибывшие на Пеу последними, между собой враждовали до недавнего времени едва ли не больше, чем с бонко и сонавами<....>

<....>Из того роста населения, что происходил в правление нынешней типулу-таками, четыре пятых пришлось на Западную равнину — как внутреннюю, так и Вэйхон. Что довольно сильно изменило ситуацию: роль ядра государства выросла, значение окраин уменьшилось<....>

<....>Из иноземцев на острове самыми многочисленными являются тенхорабиты из Внутриморья — в основном, конечно вохейцы, но хватает выходцев и с прочих островов. Небольшое количество кабиршанцев держится вместе с остальными единоверцами. К ним же можно причислить и нескольких выходцев из горных земель к востоку от Кабирши и даже пару вангров из числа рабов, купленных тенхорабитами и по принятому среди людей этой веры получивших свободу. Общее число таких переселенцев из-за моря и их потомков свыше четырёх тысяч человек. В отрезанном горами северо-восточном углу острова есть несколько поселений, где тенхорабиты составляют большинство. Та местность по причине своей сухости туземцами никогда не населялась, но вохейцам такой климат (примечание переводчика: "использовано палеовийское слово ирсийского происхождения") для ведения хозяйства вполне подходящий. Впрочем, немало тенхорабитов осело на западе Пеу, занимаясь ремеслом и торговлей или работая на принадлежащих правителям острова мануфактурах.

Тагирийские "чёрные", вторые после внутриморцев по численности среди иноземцев, не составляют какой-то обособленной общины: некоторое количество невольников, которых приобретали в качестве ремесленников или мастеров по уходу за покупаемым в Тагире скотом, быстро вливались в туземное общество; бежавшие от преследования властей тамошние тенхорабиты, как правило, присоединялись к единоверцам из иных мест; торговцы из имперских приморских городов же не очень многочисленны, да и постоянно на Пеу из них проживают считанные единицы. То же самое можно сказать и о вохейских купцах. Разве что среди последних немало "Идущих Путём Света и Истины", как себя любят называть тенхорабиты.

Также здесь проживает некоторое количество выходцев с Иханары. Данный архипелаг лежит к западу от Пеу, являясь, в общем-то, ближайшей к нему землёй. Населяющие острова Иханары племена родственны обитателям Пеу. Есть даже предположение, что именно там находилась легендарная прародина, с которой прибыли предки пеусцев. Последние годы туда плавают торговцы с Пеу, выменивая медные и железные изделия на лес и ракушки тонопу, кои затем перепродаются в Тагиру. Древесина же идёт по большей части на строительство кораблей.

Палеовийцы представлены, во-первых, небольшой группой тех пленных, кто не захотел возвращаться на родину после подписания между Палеове и Пеу договора о мире и возвращении захваченных в плен с обеих сторон; а во-вторых, геологами и специалистами на медеплавильных заводах, которые работают здесь по заключённому шесть лет назад соглашению о совместной разработке богатых месторождений меди в Верхнем Талу. Численность отказавшихся вернуться домой неизвестна, и вообще обеими сторонами по молчаливому согласию считается, что таковых людей нет. Но вряд ли речь может идти более чем о дюжине человек, успевших жениться на местных женщинах и приобрести определённое положение в туземном обществе. Вторых же около тридцати. Они не покидают определённого им для работы района, и весьма ограничены в своём общении с жителями Пеу. Власти острова рассматривают всех приглашённых специалистов как возможных палеовийских соглядатаев и держат их под постоянным надзором. Вообще, если бы не большие выгоды, проистекающие от увеличения производительности рудников и медеплавильных заводов благодаря палеовийцам, туземцы бы с превеликим удовольствием выдворили бы всех их из страны.

Моих земляков, насколько я понял, здесь вообще нет, но зато имеется несколько тузтцев, которых правители острова пригласили для создания и обучения армии. С одним из них мне довелось свести весьма полезное знакомство <....>

<....> Пожалуй, знакомство с этим человеком можно считать одной из самых больших моих удач на этом острове. Шихахгор провёл на Пеу почти двадцать лет, начав с простого наёмника и став, в конце концов, немалым местным чином. Заниматься при том ему приходилось очень разными делами: от обучения туземных воинов биться правильным строем до преподавания собранным в стенах некоего "Дома для сынов достойных отцов" отпрыскам островной знати".