Днепровская купель

— Постараемся сделать все возможное, чтобы этого не случилось. Гораздо трудней сделать так, чтобы начальство раньше времени не узнало об этой инициативе. Доброхотов везде хватает.

— Да, согласен. Этого добра всегда бывает в избытке — со вздохом констатировал Петров, но собеседник расценил его слова иначе.

— Если это случиться готов взять все дело под свою ответственность.

— Под нашу ответственность, Дмитрий Геннадьевич. Я не привык прятаться за спинами подчиненных — немедленно последовал ответ Петрова.

— Хорошо, но я надеюсь, что до этого не дойдет.

— Я тоже надеюсь — согласился подполковник, после чего с удвоенной энергией взялся за начальника дивизионной разведки. Бедный майор Фролов по два раза на день докладывал Петрову о результатах работы своей службы, которые ложились на карту.

Комдив попытался ограничить активность Петрова, но получил решительный отпор.

— Я считаю, что мы не имеем права посылать людей в наступление, не вскрыв как можно полнее оборону противника — слова начштаба, поддержал майор Касьянцев.

— Майор Фролов исправляет свои прежние огрехи, товарищ комдив. Благодаря напряженной работе разведки только за прошедшие сутки выявлено одиннадцать огневых точек немцев, о которых мы не имели представление. Кроме этого, в глубине обороны противника обнаружены два объекта, которые могут представлять для нас особый интерес. Это или штаб или крупный склад боеприпасов, уничтожение которого может существенно повлиять на исход нашего наступления — отрапортовал Касьянов.

— Хорошо, предоставьте, мне справку по этим двум объектам. Я сам свяжусь с артиллеристами — сухо бросил в ответ Литвинчук.

Как всегда время для подготовки наступления было в обрез. Армии и фронты не успевали сделать все, что намеривались, но точно в назначенный срок наступление началось. Первыми ударили соединения Ленинградского фронта, которые уже в первый день прорвали оборону врага и продвинулись вперед на четыре километра, при ширине прорыва в двенадцать километров. Создав благоприятную обстановку для выхода к хорошо укрепленным позициям немцев в районе станции Ульяновка.

Строили свои оборонительные рубежи гитлеровцы основательно, с тем расчетом, чтобы можно было отразить наступление с любого направления. Однако долго противостоять мощному артиллерийскому огню советских гаубиц и минометов, они не могли. Полностью выкладывая свои боевые запасы, артиллеристы генерала Говорова, медленно, но верно крушили оборону врага. К исходу второго дня наступления, советские солдаты ворвались в Ульяновку и после ожесточенной схватки выбили немцев со станции.

Ободренные успехом, командование 67-й армии собиралось продолжить наступление, но вражеские контратаки полностью спутали им все карты. Не считаясь с потерями, немцы непрерывно атаковали, стремясь во, чтобы то ни стало вернуть под свой контроль Ульяновку. Только своевременный ввод в бои танковых подразделений, помог бойцам отразить вражеские атаки, которые в день достигали до 11-12 раз.

К исходу пятого дня боев, Ульяновка осталась за советскими войсками, но от продолжения наступления на Тосно пришлось временно отказаться. Слишком яростным было сопротивление противника, а природные условия не позволяли совершить фланговый обход и вынуждали атаковать вражеские укрепления исключительно в лоб.

Ничуть не лучше было положение соединений 8-й армии. Они были вынуждены наступать на село Шапки на узком пространстве, зажатые с двух сторон болотистой местностью. В первый день наступления советские войска сумели прорвать первую линию немецкой обороны, но когда достигли второй, то также столкнулись с упорным сопротивлением врага.

Опорные пункты его обороны постоянно переходили из рук в руки. Благодаря артиллерийской поддержке красноармейцы выбивали немцев с их позиций, но после яростной контратаки были вынуждены отступать, чтобы вновь пойти в атаку.

Ожесточенные позиционные сражения приводили к тому, что стороны теряли силы, тогда как линия фронта колебалась взад-вперед на расстоянии одного километра.

В этих боях, в дивизии подполковника Петрова особенно пострадали соединения полков Рычкова и Устюжанина. Вместо того чтобы сразу ввести в прорыв приданные дивизии танковые подразделения, Литвинчук упрямо ждал, когда оборона противника будет полностью прорвана.

Два дня, несмотря на все призывы Петрова поддержать атаку пехотинцев танками, комдив отвечал отказом, пока сверху, не поступил приказ ввести в прорыв приданные дивизии танки. Ввод двух танковых батальонов позволил оттеснить противника к Шопки, после чего наступление стало.

В этот день, между Петровым и комдивом состоялся трудный разговор, во время вечернего доклада.

— Нужно честно признаться, что на сегодняшний день дивизия полностью исчерпала свой наступательный потенциал и выйти к станции Тосно не может — заговорил Петров, но Литвинчук сразу прервал его недовольным голосом.

— Вы забываете о полке Евстафьева. Необходимо провести его перегруппировку с полком Рычкова и продолжить наступление как этого требует штаб фронта.

— В сложившейся ситуации, подобная замена не приведет к прорыву обороны врага. По данным разведки, немцы перебросили под Тосно дополнительные силы и Евстафьев, в лучшем случае потеснит противника, а в худшем, останется на прежнем месте, потеряв половину состава.

— И что вы намерены делать? полностью отказаться от наступления? Тогда как штаб фронта и Ставка требует его продолжения? Это вы предлагаете?! — тоном комиссара расстрельной команды воскликнул Литвинчук.

— Я предлагаю отказаться от не оправдавшей себя тактике лобового удара и вернуться к варианту наступления через болота. Последние данные разведки, поступившие из полка Евстафьева, говорят о том, что болота проходимы для людей и легкой артиллерии, а главное, немцы не ждут удара с этой стороны. Они максимально ослабили свою оборону, сократив число огневых позиций и патрулей вдоль болота. Есть возможность в кратчайшие сроки проложить гати и ударить в тыл противнику обороняющему Шапки.

— Как у вас все просто и лихо, — презрительно фыркнул комдив. — Проложили гати, нанесли удар в тыл противнику, разгромили его. Не война, а чистые маневры.

— Оперативный отдел полностью поддерживает предложение подполковника Петрова, — поддержал начштаба майор Касьянцев. — Я считаю, что за три-четыре дня можно будет, проложит через болота гати и продолжить наступление на Тосно, как этого требует от нас фронт.

— Три-четыре дня? — недоверчиво переспросил комдив. — Вы предлагаете явно не реальные сроки.

— Если навалиться всем миром, можно уложиться в названый Михаилом Сергеевичем срок, — возразил Литвинчуку Петров. — Риск, конечно, имеется, зато в случае успеха дивизия имеет все шансы выполнить поставленную перед ней боевую задачу. Ведь оборона немцев со стороны болот слабая.

— Вашими бы устами, мед пить. А не думаете ли вы, что — эта ослабленная оборона ничто иное как хитрая ловушка со стороны немцев призванная сорвать наше наступление? Такой вариант вам в голову не приходил?

— Приходил, но он не подтверждается разведданными. Немцы действуют по привычному для себя шаблону, снимают войска со спокойных участков обороны и перебрасывают туда, где жарко. Удара наших войск со стороны болота они не ждут.

— Вы так уверены в этом? — комдив мазанул Петрова тяжелым колючим взглядом из-под бровей.

— Да, уверен.

— И в случае неудачи готовы взять на себя всю ответственность? — слащавым голосом уточнил Литвинчук.

— Да, готов — кратко ответил Петров и комдив задумался. Нутром он чувствовал какую-то неправильность, какой-то подвох со стороны начштаба, но в чем он заключается, комдив так и не мог понять. Уверенность Петрова, а также небольшой срок необходимый для подготовки наступления подкупал Литвинчука. Он полностью совпадал с тем, что давал ему штаб фронта для перегруппировки сил и возобновления наступления.

— Значит, уложитесь в три-четыре дня?

— Да, уложимся.

— А в два-три дня?

— К чему разводить пустые разговоры, товарищ комдив. Давайте начнем, а там видно будет, уложимся или нет — Касьянцев требовательно посмотрел на комдива, ожидая его решения.

— Хорошо, я доложу о вашем предложении командованию, — процедил Литвинчук, — пусть оно дает добро на ваш план.

К удивлению комдива, командование фронтом отнеслось к идее Петрова с должным вниманием. Оно разрешило провести в заявленном участке фронта разведку боем, но по привычки сократило срок подготовки наступления с трех-четырех дней до двух-трех.

Стоит ли говорить, что все оставшиеся дни, Петров и начальник оперативного отдела провели как на иголках. Весь лень они только и делали, что принимали доклады, отдавали приказы. Мотались из одного соединения в другое, проверяя степень их готовности к наступлению, чтобы вечером, на докладе у комдива услышать хмыканье и услышать напоминание, сколько времени у них осталось, для реализации своей "авантюры".

До самого последнего дня, Литвинчук откровенно не верил в то, что саперы подполковника Евстафьева смогут проложить дорогу через болотные топи, но это случилось. Поздно вечером третьего дня, Петров известил комдива, что гати готовы и можно начинать наступление.

— Хотите убедиться? — спросил подполковник, видя на лице комдива откровенный скепсис.

— Нет, я вам верю. Раз говорите, готовы гати, значит готовы. Зачем, вам с Евстафьевым меня обманывать? Когда собираетесь ударить, в шесть, в семь часов?

— В пять, товарищ комдив, вместе с рассветом.

— Не потонут, ваши чудо-богатыри? — ехидно уточнил Литвинчук.

— Не потонут. Подполковник Евстафьев провел ученья личного состава.

— И когда это он все успел? И гати проложить и ученья провести. Ну, просто маг и кудесник.

— Разрешите начинать, товарищ комдив — Петров оставил без внимания опасную шпильку в адрес комполка один.

— Начинайте — недовольно молвил Литвинчук, — но помните о своей ответственности.

Евстафьев начал и начал очень хорошо. Как и предполагалось, немцы контролировали подходы к болоту малыми патрулями, снять которые не представляло собой большой трудности. За те два часа, пока разводящий не поднял тревоги по поводу молчание караульных, многое произошло. По гатям, на вражеский берег успел переправиться батальон капитана Киржакова при поддержке двух минометных батарей и пулеметной роты. Они заняли оборону и обеспечили переброску через болото ещё одного батальона пехоты и батареи сорокапяток. После чего все эти силы ударили в тыл немецким войскам оборонявшим село Шапки.

Едва только стало известно, что Киржаков занял оборону, полки Рычкова и Устюжанина обрушились на вражескую оборону, прочно связав руки оборонявшим их подразделениям врага. В сложившейся обстановке, в виду возникшей угрозы окружения гитлеровцы отступили к югу, где у них был еще один рубеж обороны на подступах к станции Ушаки, под прикрытием болот.

Пока главные силы полка Евстафьева громили врага под Шапки, через болота переправился третий батальон майора Ростовцева вместе с танковым взводом старшего лейтенанта Лаврова, в состав которого входили легкие танки "Валентайн". С большим трудом, шесть машин проползло по гатям, чтобы потом ринуться к Тосно.

Совершив стремительный десятикилометровый бросок, вызвав панику в тылах противника, Лавров вышел к железнодорожному мосту через реку Тосна и перерезал железнодорожное и автомобильное сообщение со станцией Ушаки. Атаковать легкими танками хорошо подготовленную вражескую оборону по низким и топким речным берегам было откровенным самоубийством. Поэтому, Лавров занял оборону вдоль железнодорожного полотна и затребовал по рации подкрепление.

Не будь немцы заняты сражением под Шапками, рейд старшего лейтенанта закончился бы неудачей. Его взвод либо уничтожили, либо заставили отступить, но та неразбериха, что творилась в тылах 28-го армейского корпуса, не позволила немецкому командованию своевременно отреагировать на рейд танков Лаврова. Командир 254-й пехотной дивизии генерал Тилльман задействовал все свои силы для удержания позиций в районе деревни Шапки, и противопоставить прорыву Лаврова к Тосно он ничего не мог.

Удар полка Евстафьева пришелся в практически пустое место вражеской обороны, благодаря чему и был достигнут столь значимый успех в первый лень наступления. Единственное, что было в распоряжении Тилльмана — это два взвода мотоциклистов, которые и были отправлены под Тосно для выяснения обстановки.

Именно на них наткнулась рота капитана Орлова, что спешила на помощь танкистам Лаврова. Встреча пехотинцев с вооруженными пулеметами мотоциклистами не сулила им ничего хорошего. На счастье советских бойцов, до этого немцы имели огневой контакт, с взводом старшего лейтенанта Лаврова, который завершился для них печальным исходом. Понеся в результате него серьезные потери, лейтенант Эрдман предпочел отступить, указав в рапорте, что столкнулся с батальоном советской пехоты, усиленной артиллерией.

Всю ночь, немцы отчаянно решали, что делать и кто, куда должен наступать, но наступившее утро сорвало все их планы. Получив сообщение об успехе полка Евстафьева и взятии Шапок, генерал Говоров отдал приказ о возобновлении наступления на Тосно, со стороны Ульяновки.

В течение всего светового дня шла упорная, отчаянная борьба советских солдат с фашистскими оккупантами и только с наступлением сумерек чаша весов склонилась в пользу красноармейцев. Девятая атака, подобно девятому валу, сломила сопротивление врага и вынудила немцев отойти за железнодорожное полотно, ведущее к Тосно.

Одновременно с этим, полк Евстафьева отражал яростные атаки немцев пытавшихся вернуть позиции под Шапками и соединиться с гарнизоном Тосно. Положение было столь шатким, что Литвинчук намеривался отвести от станции Тосно батальон Ростовцева намертво стоявшего на болотистых берегах Тосны, но Петров был категорически против подобного решения.

— Немцы ведут свои контратаки из последних сил. Согласно показаниям пленных, у них большие потери в живой силе. Роты превратились во взводы, а батальоны в роты.

— У нас тоже потери и роты по своей численности тоже неудержимо превращаются во взводы. Лучше отступить. В противном случае мы можем потерять то, чего добились.

Петров по щедрости своей корейской души, не стал напоминать комдиву, по чьей милости роты превратились во взводы, хотя ему этого очень хотелось.

— При таких потерях немцы могут контратаковать максимум сутки. После чего в их действиях наступит перелом. Главное, выстоять эти сутки, пока соседи не оттеснят противника к западу от Тосно.

— Хорошо, подождем сутки. Если ничего из сказанного вами не произойдет, я отдам приказ об отступлении — тоном нетерпящим возражений произнес комдив, полностью уверенный, что Петров ошибался. Весь опыт войны Литвинчука говорил за это, но к его разочарованию, начштаба вновь оказался прав. Под непрерывным давлением бойцов 67-й армии, немцы оставили Тосно, но вся железная дорога находилась в зоне их артиллерийского огня.

Примерно такой же результат был у армий Волховского фронта наступавших к югу на Любань и Чудово. Обе узловые станции были освобождены от врага, но взять под полный контроль все оставшиеся станции Октябрьской железной дороги, советские войска не смогли. Несмотря на все усилия войск Волховского фронта ликвидировать "карман" в районе Бабино-Кириши им не удалось.