Надежда империи

— А ты жив, оказывается, черный профессор, — неопределенно усмехнулся барон. — Или как тебя по-местному? Дик, да?

— Как и ты, старпом Хе-апс, — негромко заметил чернобородый. — Как и ты.

— Ну, я-то понятно почему жив, — протянул барон. — Семья Хе не из младоимперских, тем не менее долголетием тоже славится. Да и здесь я не просто бывший старпом, а самый могущественный на данный момент правитель в ойкумене. Уж у меня нашлось чем купить процедуру омоложения у бессмертных Эль, пока те были еще в силе...

— У меня тоже, — обронил хозяин гостиницы.

Барон осекся, обдумал услышанное. И усмехнулся.

— Действительно, как я сразу не догадался? Ты же палеобиолог по первой специализации? Наверняка руку приложил к созданию лесов Эль?

Чернобородый улыбнулся и не стал опровергать очевидное, только покрутил в руках какую-то короткую трубочку и спрятал обратно в карман кухонного передника.

— Это от удивления, — оправдался барон. — В какой-то предгорной гостинице вдруг встретить дезертира, по которому веревка плачет, который сгнить должен был еще эпоху назад, и живым-живехонького! Тут... опупеть можно! Не до логики!

— Хочешь исправить упущение? — спокойно поинтересовался чернобородый.

Барон всерьез задумался.

— А, пожалуй, что и нет! — признался он с удивлением. — Даже рад, что так получилось! Посидим, вспомним прошлое, сравним поступки! Мало нас осталось, понимающих! Вроде всего эпоха прошла с нашего прилета, а молодежь уже не осознает простейших вещей! Возьмем, к примеру, старшину моих стражников — как он себя назвал? Куу-рей, вот как! Придурок. Два именных префикса, один из которых ему никак принадлежать не может — а самого имени-то нет! Зато красиво! Ходит, гордится, как мясцо на холме! И что, с ним обсуждать теории глобальной социологии?! И он еще из самых умных!

Чернобородый неопределенно улыбнулся.

— Да помню, помню я, что тоже не из гениев! — досадливо сказал Хе-апс. — Уж сколь веков помню! Но подумай сам, зачем мне, студенту Технологической имперской академии, сдалась в юности палеоистория?! Вот я и заказал тебе зачетную работу на "отвяжись"!

— И не заплатил, — напомнил чернобородый.

— Ну... кабак, девки, как-то не до того было... Но ты же отомстил! Так что итог по нулевым рискам! Ты мне как работу написал, а? Как вспомню, так до сих пор от стыда краснею! Я же ее верификатором проверил, а толку! Стою перед преподавателем, а он смотрит на меня этак жалостливо, как на дегенерата, и объясняет, что работа по сути абсолютно верна, но по факту изложена площадной обсценной лексикой, что для научных работ недопустимо! А в глазах так и читается, что, мол, даже кретин из семьи Хе мог бы догадаться работу перед защитой хотя бы просмотреть! Я ему потом два года эту палеоисторию сдавал, два года!

— В результате построил вполне функциональный флот, — заметил чернобородый. — На местных технологиях, из подручных материалов.

— Выходит, и тут тебе остался должен? — хохотнул барон. — Слушай... как ты думаешь, сумеют мои балбесы без тебя поужинать, разберутся с кухонным хозяйством?

— А что там разбираться? — пожал плечами чернобородый. — Еда стряпухами с дня приготовлена, на стол разве что осталось перенести.

— Ну, с этим они точно справятся! — решил барон. — А мы с тобой возьмем сейчас лучшей выпивки, закуси да уединимся наверху в комнатке! Поболтаем о жизни, кто чего в ней достиг, и идут баронские заботы до утра ежу в задницу! Ты знаешь, для чего встречаются друзья детства? Чтоб похвастаться успехами, только для этого! Готовься, я буду хвастаться агрессивно, нагло, всеподавляюще! Есть у тебя в жизни, что можно противопоставить благополучию и успеху истинного властителя ойкумены, а? Гостиницу свою жалкую мерилом успеха выставишь, что ли? Кстати, как ты здесь сводишь концы с концами? У тебя постояльцы хорошо, если раз в году появляются! Чего ты вообще забыл в этом ущелье? Поставил бы у транспортной реки — засыпали б хрусталитами!

Чернобородый усмехнулся.

— А я не гостиницей живу, — объяснил он. — У меня скот, поля, плотины. Работники при них.

— А гостиница тогда для чего? — не понял барон.

— А это жизненный принцип. Гостям здесь всегда рады.

— Даже нам, когда мы захватывали империю? — недоверчиво спросил барон. — Мы ж тут все пожгли!

Чернобородый неопределенно улыбнулся. Принес из кладовой пару небольших кувшинов, расписной поднос с лепешками и мясом.

— Что пожгли, отстроить нетрудно. И поля, леса да горы с вашим приходом никуда не делись. Нам ведь для жизни много не надо. И сейчас ты сидишь здесь за кувшинчиком доброго светлого, и воины твои ночуют в тепле и сухости. Разве плохо?

— Странная позиция, — озадаченно сказал барон. — Такая... не мужская! У нас в речной братии тебя точно не поняли бы! Так что, выходит, правильно выбрал, что сбежал когда-то... И все на том! Как ты жил, суду ясно и обвинений к тебе отныне нет, так сказал я, глава Союза баронств! А теперь ты будешь слушать, как блистательно жил я, слушать и восхищаться! Желательно громко и искренне!

Они действительно поднялись в верхние комнаты, запалили светильник все той же непонятной конструкции и при его свете проговорили всю ночь. Еще бы, барону было чем похвастаться, одно завоевание империи на целый том императорской исторической энциклопедии тянуло!

— В общем, я доволен своей жизнью! — искренне сознался барон под утро. — Была у меня великая цель — поставить цивилизацию на правильный путь развития! Ну так я ее достиг. Ты думаешь, мы там на побережье пиратскую вольницу строили? Думаешь, я знаю! Потому что так думают все! Но мы на самом деле противостояли проказе имперских идей! Империя — тупик!

— А что не тупик? — вежливо поинтересовался чернобородый, чтоб поддержать разговор.

— Свобода! — серьезно сказал барон. — Свобода, Дик — вот единственный путь обратно к звездам. Союз баронств — он ведь не правит! Каркасное государство! Так, кажется, в старой империи называли эту идею? Мы следим за безопасностью водных путей, берем налог на содержание дружин, чтоб мир хранить — и все! Все, Дик! Во всем остальном наступило царство свободы! Занимайся чем хочешь, иди, куда душа позовет — никто слова против не скажет! Вот прется сейчас по нашим зонам ответственности один наш старый друг с юга, вынюхивает, выискивает — и пусть прется! Завтра, кстати, до тебя доберется... Или вот ты выдумываешь здесь свои чудеса — да и выдумывай дальше, никто не помешает! Кстати, любопытный светильничек, генеральную лицензию на него я у тебя, пожалуй, заберу, жирновато оно будет для кабатчика... Как он так ярко светит, а? На чем-то особом работает?

— На возгонке из сока некоторых деревьев, — равнодушно сказал чернобородый. — А ярко, потому что с предварительным подогревом смеси и воздушным поддувом.

— Молодец! — одобрил барон. — Изобретай дальше! Светлая у тебя голова, а теперь, в царстве свободы, и вольному полету мысли ничто не помешает! Оценил величие моего подвига, а?

— Еще нет, но оценю, — улыбнулся чернобородый.

— Жалко мне тебя, — вздохнул барон. — Ведь светлая голова, многого мог бы достичь, а сидишь тут, в своем горном углу, ничего не значишь, ни в чем не участвуешь... и даже не знаешь ничего! Вот скажи, зачем я сюда заявился, а? Вот и не знаешь!

— Ну, это невеликая тайна, — безразлично сказал хозяин гостиницы и поглядел в узкое окно на светлеющее небо. — Жить тебе хочется, Хе-апс. Цикл прожил, надо бы заново пройти процедуру омоложения, а в леса Эль не пройти. Расплевались вы с союзниками из подземного народа, вот они и закрыли границы. Остается путь через наш перевал.

— Кхм, — сказал барон. — Кхм. М-да.

— Догадаться нетрудно, — обронил чернобородый и аккуратно составил кувшины на поднос. — Ничего интересного у нас нет, кроме лесов Эль за перевалом.

— М-да. Светлая голова, не отнять...

— И супруга наверняка настаивает, — невинно добавил чернобородый. — Ей в молодом супруге непосредственный интерес.

— Пошли они морскому ежу в задницу, эти супруги! — рявкнул барон. — Нет их у меня и не было никогда! Я, хоть и Хе-апс, а мозги имею! И выводы из судьбы предшественников сделал верные! Мне змеюки ядовитой за пазухой не надобно! Кто, думаешь, подвел под смерть Дансера? Она, юная женушка! Склонила гвардию к предательству, поездку муженька на границу империи без должной охраны организовала и сроки сообщила кому следует! Мы только оружием немного помахали! Я знаю, сам с ней секретный договор заключал! Жаль, сбежала куда-то с концами, а то б я на ней за Дансера отыгрался бы всласть! Какой император был! А погиб из-за бабы! Нет, я такой глупости не совершу!

— А дочь откуда? — не понял чернобородый.

— А дочь... — усмехнулся барон и с нежностью посмотрел в сторону соседней комнаты. — Моя младшенькая, наилюбимейшая! Я их по всей ойкумене ищу. Найду такую, чтоб миленькая, красивенькая да умненькая, но еще маленькая — и в дочки ее! Всюду с собой вожу, тетешкаюсь, балую да жизни учу! Она во мне души и не чает! А как вырастет да отдалится — у меня уж другая доченька на примете! Я, Дик, всю жизнь провел, окруженный дочерней любовью! Здорово придумал, да? Эту, кстати, я тут неподалеку подобрал, так что, можно сказать, на родину вернулась...

— И в леса Эль с собой потащишь? Через перевал?

Барон помрачнел.

— Надо бы, — неохотно сказал он. — Точно знаю, что нельзя детей от себя отчуждать ни на мгновение. Чуть зевнул, уж другие их мечтами завладеют. Но и через перевал с собой... Там и взрослому мужчине опасно. А я ее сильно люблю, мою Рею-Риту!

— Говорят, перевал непроходим, — заметил чернобородый.

— Кто говорит? — язвительно поинтересовался барон. — Тот, кто по нему каждую неделю туда-сюда ходит, да? Я точно знаю, что проходим! По всем окрестностям у псевдов веревки соком-тягучкой пропитаны! Откуда здесь сок, ежели подземники границы закрыли? Сами, что ли, приноровились леса Эль выращивать? Ходят через перевал, точно знаю, что ходят! Чего не знаю, так это можно ли маленькую девочку там пронести, оттого и боюсь за нее! С собой взять страшно, и оставить боязно! Наш Союз баронств — такой гадючник! Брошу девочку, и что с ней будет? Налетят наемники, похитят, замучают — как я без нее жить буду? Никому нельзя доверять, Дик, никому! Особенно своим стражникам.

Барон мрачно допил последний кувшин. И ясно взглянул на хозяина гостиницы.

— Дай хорошего проводника, Дик, — тихо сказал Хе-апс. — Не для себя прошу. Нет у меня выбора, с дочкой к вечным льдам пойду, боюсь за нее. Не знаю, какова у тебя власть здесь, но чую — есть она, и немалая! Мы, семья Хе, чуйкой всегда славились, потому лучшие навигаторы только из наших получались! Чую — ты можешь! Ради древней нашей дружбы, ради общей нашей имперской памяти — на коленях прошу!

И старый барон тяжело опустился на колени перед хозяином гостиницы.

12

На ночь они устроились очень неплохо, по крайней мере, для путников без припасов и походного снаряжения. В одном месте старую имперскую дорогу спрямили через боковину холма, срезали основание на два стандартных роста, потом кто-то неленивый выкопал в глинистом обрыве пещерку, натаскал туда сухой травы, даже очажок у входа камешками выложил, а в углу пещерки оставил запас хвороста... вот ее они и заняли. И скоро там уже уютно рдел огонь, теплые дымные запахи овевали лицо, и темнота за срезом пещеры повисла, словно полог. Они перекусили остатками еды, что натащил им псевд — а постарался мужичок, щедро навалил им на дорожку — запили травяным настоем из малой баклажки, и теперь Книжник сидел, ловко поджав под себя ноги, и при свете ночничка покрывал пергамент изящными завитушками-письменами. Дер-ви поерзал, попробовал так же поджать ноги — не получилось, больно.

— И мне так же сидеть положено? — буркнул он недовольно.

Книжник оторвался от работы, слабо и как-то устало улыбнулся. Сейчас он не выглядел суровым учителем, беспощадным шпионом-убийцей или еще десятком кровавых персонажей, которых успел напридумывать юнец. Скорее — добрым отцом семейства после трудного рабочего дня.

— И сидеть, и чалму носить, и умываться по утрам, — подтвердил он опасения ученика. — И выполнять еще множество предписаний и запретов. У нас, носителей учения, особенная жизнь, и каждое движение наполнено смыслом. Но не злись, это все не сейчас. Сейчас у тебя мышцы задубели от постоянной работы с детства, так не сядешь. Сидеть часами в позе отрешенности легко тем, кто не работает физически. Воинам, книжникам, учителям, правителям... да нам. По ходу учебы все придет постепенно и само. Разве что умываться начнешь уже с завтрашнего утра. Ледяной водичкой в сонную рожу — красота!

Юнец представил и содрогнулся.

— Зато сразу придет бодрость, и не пропустишь внезапную опасность, — серьезно сказал Книжник.

— Я еще не знаю, на кого учусь, а уже столько тягот и лишений! — проворчал юнец. — Послушать тебя — мы очень важные шишки, в одном ряду с воинами да правителями, а ночуем в земляной норе, даже прикрыться нечем! Сейчас-то благодать, воздух над дорогой прогретый, а к утру затрясемся! А ты, такой умный, без походного снаряжения путешествуешь! Найдется у тебя в котомке одеяло, а? Нет его, только светильник-пирамидка да свитки пергаментные для дорожных записей! А пергаментом не согреешься!

— Вот сейчас ты очень правильно сказал, и даже не представляешь, насколько! — улыбнулся Книжник и легко поднялся, словно перетек из сидячего положения в стойку.

— Ты куда ночью? — забеспокоился юнец.

— А за одеялом, — рассеянно ответил Книжник и покрутил головой, прислушиваясь. — Ты, может, и не заметил по усталости... но мы не одни тут. Множество таких пещерок накопано вдоль дороги, и в каждой кто-то да остановился на ночь. Едут куда-то мужички, привычно едут, не в первый раз. Знают, что через стандартный переход ждут их подготовленные к ночлегу пещерки... И это наводит на очень интересные вопросы.

— Чего интересного? — не понял юнец. — Окрестные псевды на Подгорную ярмарку едут, то все знают. Каждое лето, как покосы пройдут, так и собираются. И из-за реки, и со степи подъезжают, и с моря гостей немало. Ну и местные из ущелья, но те само собой, без них никак. Она, ярмарка, так-то всегда работает, но летом большие сборища бывают.

Книжник кивнул, поднял ногу, чтоб шагнуть наружу... и замер. И голову озадаченно склонил.

— Без местных из ущелья никак, говоришь? — переспросил он. — А почему?

— Так за их товарами едут! — пояснил очевидное юнец. — Они, в ущелье, дюже знатные ремесленники! Все вокруг, что посложнее — все их работа! От иголок до водоподъемников! А уж посуду расписную местную даже за морями встретить возможно! Секретами владеют!

— Ха! — сказал Книжник и звонко прищелкнул пальцами. И широко улыбнулся, словно разгадал некую загадку.

Он вернулся из темноты довольно быстро. Вдруг возник абсолютно беззвучно, юнец даже вздрогнул от неожиданности, и бросил на подстилку добротное шерстяное одеяло.

— В обжитых местах походное снаряжение легко заменяется хрусталитами, — довольным голосом пояснил Книжник. — А нести легче. Владей. Пусть оно будет твоей первой и не последней собственностью!