Человек для особых поручений

— Понятно. — Вздохнул я. При упоминания государя, настроение мое резко ушло в минус. Привлекать к себе его внимание, да еще и таким... хм, небезобидным способом, мне совсем не хотелось. Но деваться, кажется, снова некуда — Что ж, все одно мне ничего иного не остается, как ждать развития событий и искать себе поручников, Владимир Стоянович. Прорвемся!

— Будем надеяться, Виталий Родионович. — Проговорил князь, поднимаясь с дивана. — А насчет поручников, примите добрый совет: пригласите профессора Граца и Тихомира. Думаю, они вам не откажут в такой чести. Ох, я совершенно забыл о времени! Уж заполночь, а вам нужно бы выспаться. Посему откланиваюсь. Да и супруга моя наверняка уже заждалась, а я и так непозволительно злоупотребил вашим гостеприимством. Прощайте, Виталий Родионович. Покойной ночи.

Не дав мне вымолвить и слова, князь быстрым шагом покинул гостиную, и до самого порога моего дома не проронил более ни звука. Лишь когда Лада подала ему "котелок", князь на мгновение замер на крыльце и, окинув меня взглядом, хмыкнул.

— Удачи вам, господин Старицкий. Не посрамите Особой канцелярии.

— Благодарю за пожелания, ваше сиятельство. Постараюсь не ударить в грязь лицом. — Кивнул я в ответ, и князь направился к своей коляске, по нынешней холодной и дождливой погоде накрытой тентом.

— Велите приготовить ванну, Виталий Родионович? — Голос Лады вывел меня из задумчивости. Я повернулся к своей очаровательной экономке и улыбнулся. — Да, пожалуй. И если не сложно, Лада, пришли в кабинет брата. Мне нужно с ним кое о чем потолковать.

Сероглазка быстро кивнула и, также мгновенно развернувшись, попыталась слинять. Щазз! Я все же успел заметить следы слез на ее лице, а потому, больше двух шагов девушке сделать не удалось.

— Стоп. Отставить. Лада, зайди пожалуйста в мой кабинет и дождись меня, остальные указания подождут. Хорошо?

Не оборачиваясь, девушка опять кивнула и быстро скользнула в боковой коридор. Ну-ну. Пусть немного приведет себя в порядок. А мне надо выяснить, кто обидел мою экономку! Найду сволочь и напинаю. Больно.

Лейф обнаружился там где ему и положено, то есть на кухне. Хоть и время уже не детское, а он сидит себе с бокалом красного вина над каким-то толстенным томом, и ведать не ведает, что кто-то его сестру обидел.

— Да что вы, ваше... Виталий Родионович! — Прогудел Лейф, узнав причину моего визита. — Никто ее не обижал, уж поверьте.

— А что ж она тогда выглядит так, словно рыдала часа два без перерыва? — Осведомился я. Повар тут же смутился.

— То вам лучше у ней самой проведать. — Пробурчал Лейф и плотно сжал губы, демонстрируя полное нежелание общаться. Вот блин, партизан нашелся на мою голову!

— Ну что ж. Не хочешь говорить, не надо. И впрямь, лучше уж я у нее все узнаю. — Вздохнул я. — А потом с тобой поговорю. Ты же вроде пока спать не собираешься? Вот и ладно. Значит, заглянешь в мой кабинет, как я освобожусь.

Лада встретила меня насторожено. На личике ее уже не было и намека на недавние слезы, но глаза смотрели на меня с опаской... и какой-то беззащитностью, что ли? Черт! И как с ней разговаривать? Как с ребенком что ли: "скажи дяде кто тебя обидел, он их в бараний рог свернет..." Бред.

— Ну, с чего же ты, красавица, так плакала? Кто тебя огорчил? — Не вынес я воцарившейся в кабинете тишины.

— Никто. — Тихо проговорила Лада, и вдруг разрыдалась... снова. А мне что делать?!

Я подошел к плачущей девушке и тихонько обнял ее за плечи. Лада тут же уткнулась носиком мне в плечо и что-то забормотала сквозь непрекращающиеся всхлипывания. Минут через пять до меня начало доходить, в чем дело: моя замечательная экономка узнала о хольмганге, и почему-то решила, что мне его не пережить... Дела-а. И как это понимать?

Я осторожно погладил Ладу по голове и пытаясь ее успокоить понес какую-ту бессвязную чушь... А что делать, если меня, как и большинство мужиков, женские слезы приводят в заторможенное состояние.

Так мы и сидели с Ладой в обнимку на диване, пока я не понял, что всхлипы прекратились, сменившись тихим сонным посапыванием... Во дает, барышня! Пригрелась и уснула... Стараясь не разбудить девушку, я поднял ее на руки, и отправился в комнату, при въезде в дом, выбранную ею в качестве спальни. Надо было видеть круглые от удивления глаза Лейфа, когда я прошкандыбал мимо него с сестрой "наперевес".

Уложив так и не проснувшуюся Ладу на кровать и укрыв ее покрывалом, я тихо вышел из комнаты, и почти бегом направился обратно в кабинет. Время действительно позднее, а у меня еще есть один немаловажный вопрос к Лейфу, как человеку, выросшему среди ушкуйников, а значит разбирающемуся в оружии.

— Да ну, Виталий Родионович, то не беда. Найдем, что требуется. В столичных-то лавках, конечно, вряд ли удастся заказать что-то подобное. А вот на Старой Ладоге можно и поспрошать. Но даже если там никто и не торгует такими странностями, то ведь местные кузнецы там такие, что на заказ, хоть ушкуй откуют. Правда, и стоит их работа не копейки. — Нервничающий Лейф (Еще бы он не нервничал, после того как увидел мои занятия по переноске тяжестей. Хотя какая в Ладе тяжесть? Пятьдесят, максимум пятьдесят пять килограмм.) отмахнулся от моих сомнений по поводу возможности найти в Хольмграде нужный мне инструмент. — Завтра же съезжу, коли вы мне хоть рисунок-набросок дадите, что вам требуется. За день и обернусь.

— Вот и договорились. Рисунок с утра возьмешь здесь же, он вместе с деньгами будет лежать на столе. А коли будешь заказывать инструменты у кузнецов, не забудь сказать, что работа сия должна быть исполнена в три дня, считая день заказа. Не позже.

— Ох и дорого же запросят кузнецы за такую работу. — Вздохнул Лейф.

— Так мне ведь дамаск или булат ни к чему. — Пожал я плечами. — Но и самоварным железом я не обойдусь. Посему денег за скорость не жалей, но и не раскидывайся ими без дела. И не забудь, мне нужно, что бы их было две, и они ничем друг от друга не отличались. Ясно?

— Понял. Все исполню, Виталий Родионович. — Кивнул Лейф и, замявшись, спросил уже от самых дверей. — А что Лада сказала?

— Да ничего не сказала. — Поморщился я. — Проплакала у меня на плече с полчаса, да и уснула.

— Вон оно как... — Покачал головой Лейф. — Ну да ладно. Покойной ночи, Виталий Родионович.

— И тебе того же.

После ухода Лейфа я взялся за черчение... Не сказать, что это был мой любимый предмет в школе, но кое-как со своей задачей я справился, благо размеры понадобившегося мне инструмента помню неплохо. Так, общая длина — пятьсот миллиметров, здесь сто восемьдесят на сто пятьдесят. Вот так. Думаю, тридцати рублей на этот шедевр, за глаза хватит. Я выложил поверх рисунка три серебряных десятки и, с чувством выполненного долга, отправился спать.

Уехавший следующим утром на Ладогу, Лейф к вечеру вернулся, сияя как начищенный пятак. Ему удалось договориться с одним из тамошних кузнецов, и тот пообещал, что выполнит работу за один день.

— Так быстро? — Удивился я.

— Так, вы ж сколько денег для работы передали! — Воскликнул Лейф. — Он все заказы в сторону отставил и принялся над вашим инструментом работать.

— Неужто тридцать рублей такая большая сумма за мой заказ? — Пожал я плечами.

— Двадцать рублей. — Поправил меня Лейф, выкладывая на стол серебряный кругляш. — И потом, это ж серебро, а не ассигнации. Вот коли бы вы бумажек на тридцать рублей дали, тогда да. Пришлось бы поторговаться, да и то, вряд ли бы какой мастер раньше, чем за два дня все справил. Все ж, серебро к ассигнациям-то, один к двум идет. Неужто вы того не знали?

— Да знаю, только привыкнуть никак не могу. — Вздохнул я и подвинул ему принесенную сдачу, меняя тему. — Бери, друг мой. Ты нынче славно потрудился, это тебе за помощь.

Лейф недоверчиво глянул на монету, потом на меня и вдруг, весело усмехнувшись, смахнул ее со стола в карман.

— Благодарствую, ваш... Виталий Родионович. — Лейф на мгновение умолк, но потом все же не выдержал. — Только скажите, зачем вам это понадобилось, да еще так срочно?

— Как зачем? — Я удивленно приподнял бровь. — У меня же хольмганг на носу. Вот и готовлюсь.

— С этим?! В круг?! Ваше благородие, Христом-богом молю, возьмите с собой на хольмганг. Хоть кучером при коляске. Уж очень посмотреть хочется.

Ну да, "отрежьте мне крылья, я хочу это видеть". А какой реакции еще можно было ожидать от человека, которого с детства готовили к судьбе корсара?

— Лейф, ты бы еще на колени пал... — Я недовольно покачал головой, и парень тут же сник. — Коли так хочешь, то поедем вместе... при одном условии.

— Все что угодно! — А в глазах такой азарт горит. Блин, как оказывается мало нужно человеку для счастья, а?

— Ты, наконец, перестанешь называть меня благородием.

— Как скажете, Виталий Родионович. — Расплылся в улыбке Лейф.

Возвращения парня с Ладоги на следующий день я ждал с непонятным даже для меня самого волнением. Хотя почему непонятным? Совсем даже наоборот, боялся, что кузнец что-нибудь сделал не так, а времени на переделку у нас почти нет. Вот только что-то сильно меня трясло. Пока не додумался выстроить эмоциональный щит... от Лады. Именно ее страх, накладываясь на мой собственный нервяк, и породил такой мощный мандраж. А стоило вырасти эмоциональному барьеру, как волнение улеглось, и к приезду Лейфа вовсе сошло на нет. Вместе с поваром мы внимательно осмотрели работу староладожского кузнеца и не смогли найти в ней ни одного изъяна. Крепкая вещь, можно сказать на века сделанная. Вот только, кажется, Лада наше довольство не разделяет. Едва девушка увидела, с какой легкостью оружие рубит чурки, приготовленные для камина, как тут же упала в обморок. Естественно, что мужские игрушки были моментально забыты, и мы вместе с Лейфом принялись хлопотать над Ладой. Но едва она пришла в себя, как тут же окатила нас потоком слез. Спрашивается, стоило ли возиться с приведением сероглазки в чувство? Вот и я о том же. Не стоило. Значит, будем исправлять... Лейф опрометью слетал на кухню, и уже через секунду вернулся с затребованным мною напитком, который мы тут же и влили в ротик Лады. Стакан водки, и девичья истерика переходит в крепкий здоровый сон. Фух. А рецептик запомню, мало ли что?

Утро... Что может быть лучше солнечного утра, когда просыпаешься сам, оттого что ноздри дразнит умопомрачительный аромат свежесваренного кофе, смешивающийся с не менее вкусным запахом горячего, только что вынутого из печи, хлеба. Вот оно счастье. Даже чуть-чуть жаль, что я взялся отучать Ладу от привычки приносить мне эту роскошь в постель. Но так, как есть, даже лучше. Теперь, если мне не предстоит визит в канцелярию, никто не будит меня рано утром, а, часов в десять-одиннадцать, Лада ставит поднос с легким завтраком на консоль у приоткрытой двери в мою спальню, и все. Дразнящий аромат совместного творения Лады и Лейфа и мертвого на ноги поставит, не то что меня, несчастного. Но не бывает в жизни так, что бы все было замечательно и, едва я привел себя в порядок, как в спальню вошла хмурая, после вчерашней эскапады, экономка и тихо сообщила, что в гостиной меня уже ждут.

— Добрый день, господа. — Я раскланялся с поручниками боярина. Те назвались, но имена их тут же вылетели у меня из головы.

— Наш поручитель предлагает назначить встречу на завтра. В девять утра в столичном круге. Будут ли у вас возражения или требования по оружию? — Вопросил, иначе не скажешь, один из поручников.

— Возражений нет. Что же касается оружия... Прошу. — Я улыбнулся и откинул крышку небольшого ларца, притащенного откуда-то ушлым Лейфом.

— ЛОПАТЫ?!

Глава 5. Диагноз: поместный боярин...

Следующее утро подогнало погоду, словно на заказ: безветренную и солнечную. Правда, температура воздуха вряд ли была выше нуля по местному Цельсию, но тут уж ничего не поделаешь, зима на носу.

— Коляска готова, Виталий Родионович. — Прогудел Лейф, встречая меня в холле флигеля. — Заряна Святославна расщедрились, разрешили ее экипажем воспользоваться, я уж и проверил все. Там и полость медвежья теплая, да и наговор на обогрев подновленный, глядишь и до вечера его хватит.

— Замечательно. — Кивнул я, одновременно принимая у бледной Лады перчатки и шляпу. Девушка тут же отошла на пару шагов и, быстро меня перекрестив, вдруг скрылась в боковом коридоре.

— Волнуется. — Пояснил Лейф. Ну спасибо, а то я без его подсказок не догадался!

— Оружие для хольмганга у кого, не знаешь? А то ведь я вчера так и не дослушал, кто из моих поручников спор выиграл.

— Так вчера ввечеру Тихомир Храбрович изволили с собой забрать. Заявили, что как к доктору, противник может к Меклену Францевичу подозрения испытывать, ежели тот оружье представлять будет. Дескать, кому как не медику с ядами знаться. Чуть до ссоры не дошли. Но вроде помирились. Так что, сейчас, что Тихомир Храбрович, что Меклен Францевич, уж должно быть на кругу вас ждут.

— Все же отстоял Тишила свое право на представление. — Усмехнулся я, выходя на улицу и устремляясь к коляске, у дверцы которой обнаружилась и хозяйка дома, одетая по-домашнему, без всяких верхних накидок. Из теплой одежды только и есть, что белая шаль на плечах да меховая муфта на руках. — Заряна Святославна, доброго утра вам.

— И вам того же, Виталий Родионович. — Чуть улыбнулась Смольянина, преградившая мне путь к экипажу.

— Замерзнете же, хозяюшка. — Покосился я на непривычный мне предмет одежды. — Почто в такую погоду так холодно оделись?

— Не успею, Виталий Родионович. Я ж только проводить вас вышла. Негоже по таким делам с пустого двора уезжать. Плохая примета. — Усмехнулась Смольянина и кивнула на коляску. — Вот, как и просили, экипаж в вашем распоряжении.

— Благодарю вас, Заряна Святославна. Лейф уж доложил.

— Как же, видела я, как ваш паренек коляску исследовал да упряжь. А уж лошадям только что в глотку не залез, осматривая. — Хозяйка махнула рукой в сторону застывшего каменным изваянием Лейфа, уже устроившегося на месте возницы. — Справный парень.

— Это точно. — Согласился я, с тоской вспоминая, что сегодня остался без привычных утренних булочек, мастерски приготавливаемых "справным парнем". Невелик завтрак конечно, но выходить в круг с набитым брюхом — полный абсурд. Антибиотиков здесь нет, а местным эскулапам с их магией я пока не особо доверяю. Вроде бы и сам начал потихоньку "колдовать", а доверия к подобным способам лечения, как в том мире не было, так и сейчас нет... Может просто не успел привыкнуть, а может из-за той пары дел в моей практике, когда приходилось сталкиваться с "целителями"-шарлатанами, черт его знает. Но раз уж так получается, то следует самому поберечься..

— Вы уж берегите себя Виталий Родионович. — В унисон моим мыслям проговорила Смольянина, отступая в сторону и давая мне возможность забраться в коляску. Едва я оказался внутри, хозяйка дома уже виденным недавно жестом перекрестила меня и хлопнула ближайшую к ней лошадь по крупу. — С Богом. Трогай!

От командного голоса, вдруг прорезавшегося у Заряны Святославны, лошади дернулись и тут же рванули со двора крупной рысью. По-моему, Лейф даже кнутом взмахнуть не успел.