Недостройка

— Да, и Илья. Итого восемь. Переходим к командировочным — от АКИНа у нас Оксана с Лёликом, а их Приволжска Антон, Петрович, связанный Андрей, Саша, Сева... ещё кто?

— Ещё два программиста, Коля и Дима, — подал голос Петрович.

— Никого не забыл? — строго спросил замполит.

— Были ещё геноссе Мыльников и турист Серёжа, но они сгинули, когда тут эти фейерверки начались, — это я напомнил.

— Значит никого не забыл. Теперь слушайте мою команду — командировочные идут на кухню и подсчитывают, сколько у нас осталось продуктов, результаты мне отдадите. Это раз. Мичман с Коской забираются на крышу и караулят окрестности. На всякий случай. Это два. Я с Антоном и двумя американцами идём в радиорубку и пытаемся связаться хоть с кем-то. Это три.

— А я? — возмущённо спросила Оксана.

— Ты с Лёликом контролируешь поведение буйного Андрея. Доложишь потом лично мне. Да, что там развалины-то?

— Всё тихо с самого утра, — ответил Петрович. — Может на разведку сходим в ту сторону?

— Не надо, хватит с нас пока приключений, — твёрдо отвечал замполит. — Всё, разошлись по рабочим местам.

И мы вчетвером (кроме капитана Илья взял с собой ещё радиста Ника) отправились в научный корпус, который так и стоял открытым со вчерашнего дня. Ничего там внутри не изменилось, даже дверь в нашу лабораторию была распахнута ровно на тот угол, что и вчера я её оставил... ну когда с вороном первый раз поговорил. Заглянул по дорогу внутрь — экран Видеотона мерцал зелёным маркером, но никаких сообщений больше не было. Ну и нечего здесь делать, сразу в радиорубку пойдём.

А и в радиорубке ничего не поменялось, всё те же стойки, Окунь справа, Вихрь слева. Ник со Стивом с любопытством осмотрели всё это добро и тут же затеяли специфический диалог с нашими моряками, в котором я, если честно, ни черта не понял, что-то сугубо радиотехническое. Наконец они выдохлись, и Семён сел за передатчик.

— Попробуй диапазон КВ, примерно 20-25 мегагерц, — посоветовал Ник.

Сёма попробовал, ничего хорошего из этого не вышло.

— Ну тогда в СВ выходи, 2,5 мегагерца, — сказал уже Стив.

Опять нулевой результат. Тут я не выдержал и брякнул чисто на удачу:

— Может в УКВ передвинемся? Чем чёрт не шутит — на 50 или там сразу на 100 мегагерц?

На меня посмотрели, как на больного.

— УКВ же только в пределах прямой видимости работает, — счёл нужным пояснить мою дурость мичман, — а это максимум несколько километров. И с кем мы будем связываться в этом радиусе, с росомахами?

Но тумблер он всё-таки перещёлкнул на этот диапазон, и тут из наушников раздался хорошо слышимый даже нам, стоящим рядом, сухой металлический голос:

— Говорит Айя, говорит Айя, кто на связи?

Мичман переглянулся с замполитом и ответил:

— Мичман в/ч 90355 Панин у микрофона.

— Кто у вас старший в подразделении? — продолжил голос.

— Капитан третьего ранга Петюнин, — тут же ответил Сёма.

— Передайте ему наушники и покиньте помещение, я буду говорить только с ним.

Замполит помолчал немного, потом забрал наушники у мичмана, а нам всем сказал выйти за дверь — мы и вышли гуськом, старший же приказал...

В пустом и пыльном коридоре я болтаться не стал, ушёл к себе в лабораторию, а за мной и остальные подтянулись. Мичману-то наша техника вдоль и поперёк знакома была, так что он просто открыл окно и закурил, а американцы с большим любопытством начали изучать ЭВМ СМ-4 и всё, что вокруг неё стояло и лежало.

— А я кажется где-то это видел, — сообщил наконец результат своих наблюдений радист Ник, — очень похоже на продукцию фирмы Диджитал Эквипмент, как уж её там... PDP-11 кажется.

— Да, это оно самое и есть, — хмуро подтвердил я его догадки, — советский клон PDP-11.

— Но это же такое старьё, — продолжил Ник, — сейчас большинство исследователей уже на персоналки перешло, на Ай-Би-Эмовские. А если уж надо что-то более мощное, то это тогда VAX от той же ДЭК или Крей рисёрч...

— Да знаем мы это всё, знаем, — в сердцах сказал я, — но приходится работать на том, что есть. Свои функции, кстати, оно прекрасно выполняет, обсчитывает, как надо.

— А что оно обсчитывает, если не секрет? — задал вопрос капитан.

— Вообще-то секрет, — начал я, но потом поглядел на мичмана и поправился, — но вам расскажу, так и быть — семь бед, как у нас тут говорят, один ответ. Вон там, в бухте (и я показал примерное направление в окно) уложена сеть гидрофонов, которые ловят сигналы из океана. А наша техника и наши программы обрабатывают эти сигналы и выдают оцифрованный результат.

— И что же за сигналы ловят ваши гидрофоны? — немедленно уцепился за эту часть моего выступления капитан.

— А ты вы сами не понимаете, — всё так же хмуро отвечал я, — следы ваших субмарин конечно. Ну и надводных кораблей, если случится, тоже.

— Ясно, — как-то весело и с вызовом сказал Ник, — детский сад только это какой-то, уж извини. Вот на этой рухляди, на древних компьютерах и разваливающихся принтерах вы собирается отслеживать наши Лос-Анджелесы и Огайо? Это даже не смешно.

— Ну смейтесь, конечно, но отслеживаем, причём не так и плохо. Кстати — откровенность за откровенность, расскажите и вы, чем занимались на своём корабле и на какой технике, — попросил я без особой надежды, но на удивление получил подробный ответ.

— Ну что же, — капитан уселся на табуретку, тоже закурил и продолжил, — у нас там в основном фото— и видеотехника была, рассказать про неё?

— Конечно рассказать, — ответил я, — это ж самое интересное.

— Сейчас лучшая техника делается в Японии, Сони, Канон, Никон и тд, но ты же сам понимаешь, что для нужд обороны мы можем использовать только отечественные образцы, так что только Кодак. Их у нас десять штук разных типов стояло на корабле, две, кстати, цифровые, последний писк моды.

— Это с ПЗС-матрицами что ли?

— Да, с ними. Качество снимков пока еще не очень получается, те, которые с фотоплёнкой, лучше работают, но будущее конечно за цифровиками.

— А снимки вы куда-то передавали или просто хранили до прихода в порт?

— Частично передавали, по телетайпу.

— И что, если не секрет, вы наснимали за время дежурства?

— Падающие боеголовки, неужели непонятно? У них скорость на завершающем этапе траектории 8 километров в секунду, это примерно 28 тысяч км/час, так что подробно заснять всё это можно только автоматическими камерами с очень малой выдержкой.

— Никогда не видел падающей боеголовки, — признался я, — и как оно выглядит?

— Как падающий метеорит примерно... загорается новая звезда в определённом месте небосклона, потом она летит вниз, очень быстро, и светится интенсивно. Потом падает на землю и всё в радиусе полусотни километров подпрыгивает. Если б на ней атомная бомба была, то в полусотне километров всё горело бы и плавилось, а так только подпрыгивает.

— Страшное дело, — согласился я, и в этот момент в нашу лабораторию зашёл замполит, очень серьёзный и озабоченный.

— Что, закончились переговоры? — спросил я.

— Да, — коротко бросил он.

— И что там сказала эта Айя?

— Им нужна Оксана, если мы её выдаём, тогда они от нас отстанут, вернут всех, кто пропал и откроют прохождение радиоволн. Такие дела...

— То есть как это "выдаём Оксану"? — подал голос я, — кому, зачем и каким образом мы её выдаём?

— Выдаём этой самой Айе (не спрашивай, что это, я сам не понял), зачем, они не пояснили, надо и всё тут, а как... выводим за ограду к развалинам и оставляем её там одну. После этого все наши проблемы исчезают сами собой...

— Во-первых, я резко против, — начал я возражать, — мы что, несоветские люди что ли, чтобы члена нашего коллектива отдавать на съедение неизвестно кому? А во-вторых, даже если и отдадим — где гарантия, что они не обманут? Этак они по одиночке всех нас потребуют потом, а ситуация не исправится ни разу.

— Эта Айя дала твёрдое честное слово, что не обманут, — не очень уверенно ответил замполит.

— Посмотреть бы на неё одним глазком, — вдруг подал голос от окна мичман, — на эту Айю.

— Не получится, — тут замполит отвечал более уверенно, — она не имеет формы.

— А вообще кто она такая? — спросил капитан Стив, — эта Айя? Хоть один намёк был на это в вашем разговоре?

— Да-да, — поддержал его я, — и хотелось бы услышать, что вообще было в вашем разговоре, хотя бы в общих чертах... ну кроме выдачи Оксаны, конечно, это мы все поняли.

— Меня просили не раскрывать подробности, — отвечал замполит, по-прежнему глядя куда-то в район пола.

— Ну тогда давайте большинством голосов этот вопрос решим, — предложил я, — у нас же этот, как его... демократический централизм. Пошли в общагу, созовём народ и проголосуем. Про себя сразу скажу, что против буду. Да, а что будет, если мы её не выдадим, там не пояснили?

— А если не выдадим Оксану, — закончил свою мысль замполит, — тогда у нас останутся одни сутки, потом этот кусок Камчатки исчезнет с географических карт. Вместе со всеми нами.

— Здорово, — ответил я, — только опять всё это голословно как-то. Мне например сдаётся, что у этих Айй кишка тонка такие дела провернуть. Это ж сколько энергии на это потребуется...

— Хочешь пойти вместо неё? — поинтересовался замполит.

— На слабо что ли взять решил? — огрызнулся я, — да запросто. Если они, конечно, согласятся на замену.

— Ладно, пойдём собирать народ, — со вздохом закончил дискуссию Илья.

И мы все вместе переместились из научного корпуса в общагу, а там только Оксана с Лёликом присутствовали, да Андрей, храпящий на койке со связанными руками, снотворное правильно на него подействовало.

— Значит так, — начал распоряжаться замполит, — через полчаса общее собрание нашего коллектива, будет в кинозале, там места много. Лёлик, ты идёшь на крышу звать тех, кто там караулит. А ты, Оксана — в столовую, там ведь все остальные сидят, перечитывают наши припасы. А мы идём открывать кинозал.

— А Андрей что? — спросил я, — с собой потащим или тут пусть спит?

— Хм, — задумался Илья, — наверно и его тоже надо взять, собрание-то общее. Вот ты с двумя американцами и займись этой проблемой, а я пошёл в кинозал.

И он решительными шагами двинулся к дальнему крыльцу казармы. Лёлик с Оксаной убежали звать остальных наших товарищей по несчастью, а я осторожно приблизился к Андрею и толкнул его в плечо. Он на удивление тут же открыл глаза:

— А, это ты, — пробормотал он еле слышно, — а чего это у меня руки связаны?

— Потому что ты на других кидаться начал, — без обиняков поведал ему я, — вот мы и ограничили твою деятельность.

— И на кого я кидался? — продолжил допытываться он.

— На меня например... не помнишь ничего что ли?

— Не, совсем ничего... — отвечал он, еле ворочая языком, — последнее, что помню, это как мы вернулись с пикника, а тут никого нет.

— Тогда давай так договоримся, — решился я, — я тебя сейчас развязываю, а ты даёшь слово, что будешь вести себя прилично — идёт?

— Идёт, — кивнул он головой.

Я развязал верёвки на его руках и ногах (на три узла его Петрович завязал, не поскупился) и помог Андрею подняться.

— Сам идти сможешь?

— Да наверно, — ответил он, — только ты далеко не отходи, я при случае на тебя обопрусь.

— Договорились, — ответил я и мы все вместе пошли ко входу в кинозал.

Дверь туда была расхлебянена, а изнутри слышались голоса, причём один из говоривших был сильно на взводе, а второй вроде как урезонивал первого. Интересно, у кого это там истерика случилась, подумал я, заходя в полутёмное помещение с большим экраном справа и будкой киномеханика слева.

Истерил, как это сразу выяснилось, наш старший руководитель Петрович, общий смысл его слов сводился к тому, что замполит с мичманом, как самые главные теперь начальники, ни хрена не делают, чтобы разрулить ситуацию, в связи с чем мы скоро все тут сдохнем. А урезонивал его замполит в том смысле, чтоб он дождался общего собрания, на нём, мол, всё само собой и разрулится.

— О, — переключился замполит на нас, — оклемался что ли ваш Андрей?

— Так точно, тщ кап третьего ранга, — чётко ответил я ему, — он ничего не помнит про вчерашнее, так что лучше ему не напоминать об этом. С припасами-то у нас как?

— С этим-то всё в порядке, — вздохнул Илья, — на месяц хватит, если экономно расходовать.

— Ну тогда можно начинать собрание...

Замполит пересчитал присутствующих по головам, убедился, что все на месте и начал:

— Товарищи... — тут он посмотрел на американцев и добавил, — и мистеры. Надо ли кому-нибудь объяснять положение, в которое мы попали?

Ответом ему было настороженное молчание зала. Через десяток секунд поднялся программист Сева и сказал, что вот ему лично хотелось бы услышать про наше положение более подробно.

— Хорошо, — простецки согласился Илья, — объясняю на пальцах. Вчера во второй половине дня началась некая аномальная активность в развалинах позади нашей казармы. В результате исчез с концами весь наличный состав базы, исключая тех, кто был на пикнике в дальней бухте. Позднее к нам присоединились еще пятеро американских экологов, потерпевших бедствие вблизи наших берегов, и охотник-коряк Коска.

Уточнять, кто такие эти экологи на самом деле, замполит не стал и правильно, на мой взгляд, сделал.

— Далее... — Илья снял фуражку, положил её на стол, сел рядом на этот же стол и продолжил, — пропала радиосвязь на всех доступных нам волнах, мы с мичманом не сумели связаться ни с кем, кроме этих вот экологов. Потом мы снарядили две экспедиции на разведку возможных путей эвакуации отсюда... их два, этих пути, по морю и вверх по ручью через перевал. Обе дороги оказались заблокированными...

— Как это, заблокированными? — попросил уточнения Сева.

— Очень просто — в море нас встретила полоса семибалльного шторма, наша моторка через неё пройти не смогла, перевернулась бы сразу. Полоса эта тянулась полукругом, пока видно было. А на ручье ребята встретили стену... нет, не каменную, как будто из воздуха, но ничего и никого она через себя не пропускала. Тоже тянулась во все стороны до горизонта.

— То есть мы тут сидим, как будто в мышеловке? — спросил Сева.

— Да, примерно так, и ждём, когда придут коты, — образно обрисовал наше положение замполит. — Так вот, о котах — с нами были три попытки связи со стороны предполагаемых организаторов этого безобразия. Вчера компьютер напечатал много раз фразу "Чтоб вы все сдохли", чуть позже заговорил известный всем ворон Кеша, он представился как посредник между теми силами и нами, но ничего путного мы от него так и не узнали. И наконец полчаса назад в радиорубке у меня состоялся прямой разговор с руководителем Айи.

— Руководителем чего? — переспросил Петрович.

— Это они так себя называют — там сложная иерархия, но положительная часть этих друзей называет себя Айя. А отрицательная Байя.

— А можно изложить этот разговор как можно более подробно? — попросил Петрович.

— Нельзя, — отрезал замполит, — с меня взяли обязательство не передавать отдельные детали. Могу только рассказать про требования этого Айи.