Все найденные письма, в том числе и письмо Селене, я сложил и убрал в ранец за спиной. Всё это в первую очередь вещдоки, в том числе и письмо Селене, и я не собираюсь оставлять их там, где их могут уничтожить химеры. Выйдя из кабинета, я глянул, как идут дела у остальных.

Особо много подозрительных вещей они не нашли и сейчас сортировали их.

— Сэр, я думаю, вас это заинтересует, — окликнул меня Болтун и протянул мне несколько фото. Я взял их. Там была изображена девочка, что мы сегодня встретили. — Я нашёл это в одной из спален.

— Армони, младшая дочь профессора,— пояснил я, показывая снимок. Я продолжил перебирать фотографии. — Вот только я не сразу её узнал, уж очень она изменилась за три года.

— Тут есть ещё один снимок, сэр, — сказал Кувалда.

— Хм... а я думал, это фото не сохранилось, — произнёс я, взяв в руки это фото. На снимке были изображены мы трое — я, Ал и Селена. — Снимок сделан несколько лет назад, примерно за девять месяцев до того, как я получил звание государственного алхимика. На нём запечатлены мы с моим младшим братом Альфонсом и Селена Эйзельштейн, старшая дочь профессора Эйзельштейна.

— 1907 год... Сэр, я думал вы старше, — произнёс этот боец. Я усмехнулся.

— Как видите, сержант, у меня в детстве вместо игрушек была алхимическая лаборатория, а вместо сказок на ночь — трактаты Фламеля, Ламбспринга и Парацельса, хе-хе, — позволяю себе усмешку я. Затем хлопаю по прикладу винтовки. — А вот когда подрос, 'игрушки' пошли куда серьёзнее.

— Получается, сэр, вызнаете профессора? — спрашивает Болтун. Он хоть и болтун, но умный.

— Да, он учил меня некоторое время, — не стал я отрицать. — Именно поэтому расследование поручили мне.

Тут Тактик протянул мне раскрытым какой-то дневник, который только что закончил пролистывать. Это был дневник Селены, а раскрыт он был на последней дате. Три года назад, за день до моего отъезда из Хизгарда.

— Всё интереснее и интереснее. Надо будет выяснить её дату смерти, — вслух сказал я, продолжая перебирать другие находки. — Вы осмотрели второй этаж?

— Да сэр, но тут ничего толкового нет. Этот дневник — всё, что удалось обнаружить. Да и те фото с письмом из спальни профессора.

— Письмом? — переспрашиваю я.

— Да, как вы и сказали, оно было в мусорной корзине. Видимо про него в спешке забыли. Оно конечно изорвано в клочья, но думаю для вас это не проблема, — он протянул мне это самое письмо, разорванное на несколько кусков и смятое. Угадывались остатки конверта, штемпель почтовой службы, рукописные строки.

Я положил всё это на стол, а затем, воспользовавшись алхимией, восстановил письмо.

'Вильгельму Эйзельштейну!

Дорогой друг!

Пишу тебе эти строки со скорбью в своём сердце и сопереживанием твоей утрате. Я помню то воодушевление что вдохновляло тебя, когда родилась твоя дочь Селена. И я понимаю, каково тебе сейчас, когда ты потерял её. В прошлом я сам не единожды терял дорогих мне людей, и всякий раз боль утраты оставляла неизлечимые раны на моём сердце.

Однако я должен предупредить тебя. Боль утраты способна сделать нас безумными и подвигнуть на самые необдуманные поступки. Ты и сам знаешь об этом. Твой собственный горький опыт предостерегает тебя. Когда ты потерял дорогую тебе супругу, а затем попытался её вернуть, ты понял Истину. Истину, о которой я предупреждал тебя ещё в начале обучения. Мёртвых не вернуть к жизни.

Говорю тебе это прямо, не скрывая моих мыслей за витиеватостью слов. Пусть это будет свидетельством не моего наставничества над тобой, но — дружеских чувств. Таких, что порой способны превзойти братские.

В своём письме ко мне ты спрашивал совета, как тебе поступить, как я бы поступил на твоём месте. И даже умолял помочь тебе вернуть твою дочь.

Друг, я никогда не даю подобных советов и обещаний что не смогу исполнить. Человек, свободный человек должен принимать решения самостоятельно. Это не просто наше законное право, это — священная обязанность. И тем более это верно для нас, как для алхимиков, что исследуя этот мир, стремятся подражать создателю. Мы сами должны нести ответственность за собственные поступки и за совершенные ошибки.

Тем не менее, вышесказанное не означает что я не оставлю тебя без своего наставления. Не только как друг, но и как наставник, некогда обучивший тебя и вложивший в тебя свои знания, умения и чувства, я несу ответственность за тебя и буду нести её всю вечность. Поэтому, пускай и в несколько непривычной форме, но, вот мой тебе совет — вспомни начало своего обучения и те постулаты алхимии, что ты услышал ещё в юношеском возрасте! Возможно, ты до сих пор помнишь их. И один из главных — ничего не появляется просто так и не исчезает бесследно!

Прими собственное решение, держа перед глазами эти принципы алхимии. На протяжении тысячелетий алхимики многих народов и времён убедились в истинности этих слов. Я сам был тому свидетелем. Не отвергай их мудрости и знаний. Прими их наставление и пусть оно ведёт тебя. Уверен, найденный тобой ответ, поможет тебе преодолеть горечь утраты и найти для себя что-то новое.

Твой друг, В.Х.'

В.Х. Тут и гадать не надо, кто это. Стиль изложения, намёки, даже подчерк. Я знал автора этого письма. Но это меня не удивляло. Теперь я понимал, откуда Эйзельштейн мог получить сведения по альмедике и откуда вообще могут ноги расти у всей этой истории.

— Сэр? — окликают меня.

— Переходите к первому этажу, а я займусь лабораторией в подвале, — не глядя на них, отвечаю я.

Хотя я и выбрал себе вроде как самый лакомый кусок, лаборатория оказалась на удивление девственно чиста. Кто-то позаботился о том, чтобы полностью вычистить её от всего оборудовании и записей. Возникло ощущение, будто сюда не заходили лет пять. На всякий случай я проверил все щели, простучал все стены, а в десятке мест даже их разобрал. Единственной моей находкой за полчаса поисков тут стал потрёпанный лабораторный журнал. На вид ему было несколько лет. И вполне естественно, что он оказался зашифрован. А зная профессора, этот шифр мне придётся ломать очень долго. Прикидывая в уме возможные комбинации шифра, я поднялся наверх и вошёл в холл. Там уже собрались мои подчинённые.

— Ну, так как, нашли что? — спрашиваю их.

— Только поваренную книгу на кухне. За авторством той девочки, Селены. Очень уж интересные тут рецепты, никогда таких не видел, — хмыкнул Болтун и продемонстрировал в руках томик. Ещё бы этого любителя набить брюхо не заинтересовали рецепты. Надо было его не Болтуном называть, а Обжорой. — А так больше ничего нет, сэр.

— Болтун в своём репертуаре, — проворчал Кувалда.

— Поваренную книгу? — переспрашиваю его. Комментарий про рецепты, породил у меня некоторые сомнения. Вместо ответа, тот протянул мне этот томик. Просмотрев пару страниц, я усмехнулся. Мои сомнения оказались небеспочвенны. — Хм, как и ожидалось от тебя, Селена.

— Что вы имеет в виду, сэр? — спрашивает Тактик.

— В плохих руках алхимия очень опасна, сержант. Чтобы не допустить подобного, эти алхимические исследования зашифрованы! — показываю им раскрытый дневник. — Для простых обывателей это будет выглядеть как поваренная книга, но только автор поймёт скрытый смысл. Зашифрованный алхимический текст.

— Но разве кулинарная книга не может быть просто кулинарной книгой? Да и если только автор может её понять, как прочитаете её вы?

— Потому что Селена использовала для записи код, которому я обучил её три года назад. Мой код, — вновь усмехаюсь и углубляюсь в текст. То, что там содержалось, было джек-потом. — И, похоже, это послание она оставила для меня.

Я ещё немного пролистал 'кулинарную книгу', но сомнений у меня больше не осталось. Тут содержалась вся информация, которой Селена владела по исследованиям. А ещё подсказка к шифру дневника профессора Эйзельштейна.

— Возвращаемся, больше нам тут делать нечего, — приказываю я. Время было десять минут десятого, и я хотел вернуться на вокзал как можно скорее. Потому как солнце уже скрылось за горизонтом, давая простор ночным тварям.

Путь обратно обошелся без приключений и занял даже меньше времени, потому как мы шли по уже знакомому маршруту. Вскоре мы уже были в здании вокзала. Вот только я не собирался тут задерживаться. Снарядив магазины патронами, и перепроверив всё снаряжение, я засобирался на выход.

— Сэр, вы уходите? — окликнул меня Д'Лабар. Смотрел он на меня несколько удивлённо.

— Да, старший лейтенант, — отвечаю ему. — На этом наши с вами пути на некоторое время расходятся. Не переживайте, я буду поддерживать с вами связь каждый час.

— Позволите ли вы узнать причину такого решения? — спрашивает он. — Разве не безопасно ли остаться тут?

— Увы, мой друг, но я действительно должен идти. Я не могу появиться в Нью-Хизгарде с сопровождением. Иначе расследование не будет завершено. К тому же я выяснил некоторые факты, которые требуют немедленного рассмотрения, — объясняю ему. — И это моё окончательное решение. Вашему же отряду следует дожидаться подхода основных сил завтра утром. Тогда я и дам дальнейшие распоряжения.

— В таком случае, удачи вам. Господин Генерал! — Д'Лабар и все остальные вытянулись во фрунт и отдали честь. Я тоже приложил руку к шлему, после чего вышел из здания вокзала.

Мои планы были просты. Я хотел посетить могилу Селены. Эйзельштейн упомянул в письме, что она находиться у церкви. Я знал, где это. Церковь располагается в десяти минутах ходьбы от города. И хотя солнце уже зашло, в одиночку мне туда добраться куда проще, чем вместе со всем отрядом.

Мой путь пролегал через промышленный район Хизгарда, известный как 'Пустоши'. В отличие от остального города, тут химер не было. Зато мне встретились люди Эйзельштейна, алхимики и наемники. Их было около трёх десятков.

Но входить с ними в контакт я не стал. Аккуратно обогнув посты по крышам, я прошёл промышленный район насквозь и вышел на берег озера. Пусть до церкви проходил как раз по нему. Правда нужно было ещё пересечь и реку, впадающую в него, но это уже мелочи.

Перебираясь через эту реку, а если точнее, то широкий ручей, я познакомился ещё с несколькими видами химер. Помимо уже встреченных мной ранее в туннелях черепахокальмаров, тут также водились электрические угри, которые спокойно передвигались по суше при помощи выращенных лапок, и летающие рыбы, которые по-настоящему летали в воздухе на своих быстро трепещущихся крылышках. И вся эта, живность, разумеется, пыталась меня съесть.

Отбившись и уничтожив всех химер на своем пути, я, наконец, добежал до кладбища и вошел на его территорию. Вошёл с опаской, так как, видя характер местности и его населения, подспудно ожидал на самом кладбище чего-то вроде зомби или ещё что похуже. Однако внутри не было видно ни одной химеры. Как и девочки, которую я преследовал. Даже моя интуиция молчали. Живых тут нет. А раз молчат чувства, значит нужно просто пойти и осмотреться. Разумеется, держа винтовку наготове.

На то чтобы найти нужную могилу на погосте, пускай и в темноте, для меня не составило большого труда. Меня привлёк светящийся цветок, что лежал у надгробья. Такой же, как и те, что сегодня собирала Армони. Стоило же мне увидеть на каменной плите имя, я обомлел, а мое сердце замерло в груди.

— Селена, — прошептал я. Сняв шлем, я привстал на одно колено перед могилой и прикоснулся к могильному камню. Это была не иллюзия, не морок. Письмо не лгало. Могила была настоящей, и я чувствовал, что камень тут стоит давно, три года. Глянув на дату смерти, я удостоверился, что она скончалась за день до моего отъезда. Я тогда сильно недоумевал из-за того что она не пришла проводить нас. А Ал и того больше. Подозреваю, что мой брат был тайно в неё влюблен, уж очень трепетно он описывал в письмах своё времяпровождение в Хизгарде. Да и с Селеной они общались более тесно. И он до сих пор не знает об этой трагедии.

— О, Боже! Я никогда бы не подумал, что у кого-нибудь хватит смелости прийти сюда, — произнёс кто-то за моей спиной мужским голосом. Обернувшись, я увидел Пастора, о котором упоминали наемники.

— В отношении меня можете не беспокоиться, я не путаю такие понятия как смелость и безрассудство, — произнес я и, приподняв винтовку, продемонстрировал его своему собеседнику. — Я вполне могу постоять за себя.

— Вы не похожи ни на кого из города, — заметил он, рассматривая меня. А затем он, спохватившись, стал оглядываться вокруг, ища опасность. — Я не знаю, как вы сюда попали, но пожалуйста, послушайте моего совета и уходите отсюда немедленно.

— Боюсь я не смогу последовать вашему совету, так как сначала хочу кое-что выяснить, — произнес я и указал на могилу.

— В таком случае, давайте всё же пройдём внутрь церкви, — предложил он и указал на здание неподалеку. — Оставаться здесь небезопасно. Идёмте же! Внутри будет гораздо безопаснее, чем снаружи.

Я последовал за ним и вскоре мы оказались внутри обители. Уже с первого взгляда было понятно, что хотя Пастор и заботиться о ней с должным прилежанием, отсутствие прихожан и сказывается и запустение постепенно начинает властвовать внутри. Такими темпами уже через год-два, если ситуация не измениться, церковь станет полностью непригодной для отправления церковных служб.

Мы прошли в его кабинет. Кроме большого стола, пары стульев и камина, в нём было много книг. Видимо Пастор очень образованный и начитанный человек, что не удивительно, учитывая в какой глуши ему теперь приходиться проживать. И вместе с тем ему не занимать и смелости, если вспомнить с кем ему приходиться делить соседство. В кабинете было довольно темно, лишь камин давал немного света. Тяжелые шторы были зашторены, поэтому заходящего солнца было не видно. Да и окна кабинета выходили на восток, а не на запад, что как бы исключало такую возможность.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — Пастор указал на стул.

— Если позволите, я хотел бы прежде снять свое вооружение, — сообщил я. Пастор посмотрел на меня и кивнул.

Я снял винтовку и, проверив, поставлена ли она на предохранитель, приставил её к стене возле двери. На рядом стоящую тумбочку легли кобура пистолета и шлем. Затем я быстро отстегнул защелки одну за другой и снял экзоскелет. Весил он двадцать килограммов, и я не хотел этими килограммами ненароком сломать стул гостеприимному хозяину. Мой плащ лег поверх экзоскелета. Теперь я был готов к беседе.

Оправив форму, я присел напротив гостеприимного хозяина. Все это время Пастор с интересом наблюдал за мной, лишь нахмурившись в тот момент, когда обнаружил, что на мене надета военная форма Аместриса и я ношу погоны бригадного генерала. Но, несмотря на своё удивление, он тактично промолчал. Видимо полагал, что я сам всё расскажу. О том кто я такой и о цели моего визита сюда. Хотя, если говорить на счет первого, то, скорее всего он уже догадался.

— Простите, но я так и не услышал вашего имени, молодой человек, — начал он беседу первым.

— Бригадный генерал Эдвард Элрик, также известный как Стальной Алхимик, — я продемонстрировал свои серебряные часы в качестве удостоверения. — Чтобы не ходить вокруг да около, сразу поясню цель моего визита в Хизгард. Сегодня днём, террористами из Восточного Революционного Фронта была предпринята попытка захвата поезда следующего из Восточного города в Централ. В результате слаженных действий военных, которые ехали этим же поездом, эта атака была отбита, а террористы обезврежены. Тем не менее, в конечном итоге поезд сошёл с рельс и потерпел катастрофу неподалеку от Хизгарда, в результате которой было ранено некоторое число пассажиров. Из проведенного допроса пленных террористов мне удалось выяснить, что их целью является этот город. Поэтому мне было поручено разобраться в этом вопросе. Вот почему я здесь.