Стальной Алхимик. v. 4.1

Алхимик, который знал истину

Третья часть

Оглавление

Пролог.

Глава Первая. Человеческие поступки. Семена сомнений и ростки истины.

Глава Вторая. Нападение всегда бывает неожиданным. Для нападающего!

Глава Третья. На подступах к цитадели.

Глава Четвёртая. Свидетельства из прошлого.

Глава Пятая. Интриги и Тайны Хизгардского Королевства.

Глава Шестая. Чудотворец.

Глава Седьмая. Раскрытые Тайны.

Глава Восьмая. Новая Истина.

Глава Девятая. Алхимический Катализатор.

Приложение 1.

"Бойся своих самых непреодолимых желаний, так как они имеют свойство исполняться"

Пролог

Мы сыграли свадьбу практически сразу, как я сделал предложение Уинри. Известие о том, что я собираюсь сыграть свадьбу, взбудоражило всех в округе, кого я знал и кто знал меня. Однако само торжество проходило весьма скромно. Уинри не хотела большого столпотворения. Да и мне, если честно, хотелось побыть в тишине. И, тем не менее, близких друзей мы все-таки пригласили.

К сожалению, мы так и не смогли вызвать Кертисов, так как, по словам Мейсона, их помощника в мясной лавке, они до сих пор были в отъезде. А искать их по всему Аместрису — гиблое дело. А вот семью Хьюзов нам таки удалось выдернуть полным составом в Ризенбург. Маэсу я позвонил в тот же вечер, что сделал предложение Уинри. И тот примчался со всей семьей через день. Вместе с ним прилетел Мустанг со всеми своими людьми, заодно прихватив и моих, кого смог. И вроде как ради этого он вытащил Хоукай с какого-то задания. А вот Кимбли, Дервиш и большая часть моих заместителей, банально не смогла приехать. Слишком большая загрузка. Но их отсутствие скрасило присутствие Генерал Лейтенанта Армстронг. Эта девушка прилетела на мою свадьбу едва ли не быстрее Хьюза.

Последним приглашенным была Диана Стоун. Сначала Уинри была против её присутствия на нашей свадьбе, мотивируя свой отказ тем, что 'эта журналистка пишет о тебе одни гадости!' Однако я убедил её, что всё не так плохо и, в конце концов, Уинри согласилась разрешить ей присутствовать. Позднее во время самой свадьбы, она удивилась тому насколько приветливой и тактичной была Диана во время свадьбы. И это были отнюдь не мои угрозы. Как позднее по секрету призналась мне эта журналистка, она сильно завидовала Уинри в её счастье. И хотя новость о моей свадьбе была готова стать первой сенсацией в стране, Диана обещала держать эту свадьбу втайне. Забегая вперед, скажу, что хотя это ей было трудно, но она справилась. А в конце весны следующего года, когда у нас с Уинри родился первенец, она с моего позволения издала книгу о нашей любви. Эта книга тут же стала бестселлером, принеся Диане еще больше славы.

Однако даже этот суматошный день подошел к концу. Никогда бы не подумал, что свадьба может настолько выматывать. Что самое интересное, во время битвы за Фотсетт не было так тяжело, как сегодня. Впрочем... Награда за моё терпение лежала сейчас на кровати рядом со мной. Уинри, моя любовь. Самый дорогой мне человек. Даже сейчас, когда свадебные торжества завершились и мы, наконец, уединились на нашем брачном ложе, даже сейчас я не могу поверить что всё это не сон. Что это — не плод моего воображение. На секунду мне показалось, что вот-вот и морок спадёт, и я вновь останусь один, но... Морок не спал и я вновь с нежностью обнял свою Любимую.

— Эд! — позвала она меня. Я повернул к ней голову. Она лежала у меня на плече и смотрела на меня. В её глазах промелькнула тоска. — Эд, скажи, ты ведь скоро снова уйдёшь.

— Не сразу, но... — слов не нужно было. Уинри и так понимала всё это. Понимала, почему я должен уйти и почему мы пока не можем уединиться вместе. — Прости меня, Уинри. Прости дурака старого.

— Ммм, нет Эд, не надо просить прощения, — покачала она головой и улыбнулась. — Ведь ты подарил мне то, о чём я даже и не смела мечтать. И ты не 'старый'. Во всяком случае, по сравнению со своим отцом.

— Ну, спасибо, Уинри, — я улыбался, она тоже. Не выдержав, я вновь поцеловал её, и она ответила мне взаимностью. И опять мы целовались долго.

— Эд, — спросила она спустя минут пять. — А сколько тогда тебе вообще лет?

— Хм, знаешь, а я ведь даже не задумывался, — спустя некоторое время ответил я на её вопрос. Он действительно меня озадачил. — Я даже затрудняюсь сказать. Хотя... если подумать, то там я прожил что-то около семи десятков лет, вот только помнятся они смутно. Вернее не так, знаний, технических и гуманитарных, у меня достаточно, и помню я их отчётливо, а вот воспоминания относительно моей личной жизни... Они размыты. Даже сейчас мне мало что удаётся вспомнить. Я не помню ни своего имени там, ни того, были ли у меня близкие. Разве что у меня там точно никогда не было семьи.

— Почему ты так решил? — спросила меня Уинри. Ей действительно было интересно.

— Потому что только сейчас я понял что это такое иметь семью... Нет, иметь такого близкого человека как ты, — честно ответил я. — И если я не помню такого чувства в своём прошлом, то значит его не было. В противном случае, я просто не знаю, как к себе относиться.

— Как всегда честен, Эд, — ответила Уинри и прильнула ко мне. Не став удерживать себя, я крепче сжал объятия. Тепло моей любимой... Мне так не хотелось, чтобы это чувство покидало меня. Не отрываясь от моей груди, она пробубнил — Слушай, а как думаешь, будет мальчик или девочка?

— И то, и другое, — отозвался я, вороша её волосы. — Я хочу и мальчика и девочку. И не одного, а нескольких.

— Эд, а я выдержу нескольких-то? — Уинри, кажется, готова была рассмеяться моей жадности. Но не выдержала и на самом деле затряслась от смеха.

— Я буду с тобой, — пообещал я, вновь обнимая её. — Я всегда, всегда буду с тобой. И я уверен, ты справишься.

— Спасибо, Эд, — вновь раздались слова благодарности.

— Знаешь, Уинри, я ведь уже принимал роды, — внезапно решил поделиться я. Не знаю, с чего мне это взбрело в голову? Наверное, просто хотел, чтобы Уинри это знала.

— Да, я знаю, Госпожа Гресия рассказывала, как ты помогал родиться маленькой Алисии, — ответила Уинри. Я же мысленно вздохнул от облегчения. Нет, супруга у меня хорошая и ничего такого бы она не сделала. Надеюсь. Но всё равно, как-то боязно признаваться в подобных вещах.— Она такая хорошенькая. А ты помог ей появиться на свет. Знаешь, Эд, я горжусь тобой!

— Уинри, — протянул я в ответ. Моя ненаглядная души во мне не чаяла. Как и я в ней. — Эх, ты даже не представляешь, сколько страху я натерпелся за тот вечер. Когда Гресия сказала что рожает, не знаю, как мы с Маэсом там не поседели? И после того случая, чтобы больше не попадать в такую ситуацию, я специально записался на курсы акушеров. Медицинское образование у меня было, но мне нужно было расширить его. И знаешь, это помогло. Если не считать практике в роддоме, где я, правда, находился в качестве ассистента, два раза мне всё-таки пришлось самому принимать роды. И оба случая из-за того, что врачи просто не могли добраться до рожениц вовремя, а я находился рядом. Представляешь, какие были глаза у них, когда им сообщали, что сейчас принимать роды у них будет целый генерал? Но во всех случаях роды проходили успешно. Я, наверное, никогда не забуду слов благодарности тех женщин. Ты не ревнуешь Уинри?

— Нет, Эд, я наоборот рада, что у меня такой муж, — покачала она головой. Пока я рассказывал, он затаив дыхание, слушала меня. Да, таких историй у меня было немало. — И раз ты говоришь, что я справлюсь, значит, мне не о чем волноваться.

— Да, тебе незачем волноваться, Уинри, все будет хорошо, — поглаживая её, произнёс я. — Всё будет хорошо, уж я об этом позабочусь.

Так мы лежали вместе, тихо разговаривали и постепенно засыпали.

[к оглавлению]

Глава 1. Человеческие поступки. Семена сомнений и ростки истины.

После нашей с Уинри свадьбы, Ал с майором Армстронгом укатили обратно в Восточный город, а я оставался в Ризенбурге где-то ещё на неделю. И дело было не в моем коротком отпуске. Просто Уинри понимала, что я не могу надолго отлучаться от исполнения своих обязанностей. Именно поэтому спустя неделю после свадьбы я отправился в Восточный город. Пока что один. Супруга обещала приехать позднее и 'самолично проследить, чтобы ни одна эта вертихвостка не клеилась к тебе'. Вот прямо так она и сказала. Мы с Уинри условились, что она приедет ровно через две недели. И за это время я должен буду заодно подготовить наше будущее 'семейное гнездышко' в Централе.

Вообще, если говорить начистоту, мне не хотелось, чтобы Уинри переезжала в Централ. И дело не в том, что её жизни якобы будет угрожать опасность. Просто Моя Любимая не привыкла к жизни в столице. Здесь она будет, откровенно говоря, скучать. Ей больше подойдет тихий Ризенбург, где она выросла и где ей все знакомо. Однако мои планы вносят свои коррективы в нашу семейную жизнь. Ведь я уже давно не рядовой алхимик. А значит в скором времени, рано или поздно, мне предстоит занять свое место в Генштабе. И не 'По-совместительству' как сейчас, а вполне официально. Последнее время я не форсировал события, но всё к этому так и шло. Так что вполне естественно что 'Супругу Генерала' будут ожидать в столице. Поэтому, будет значительно лучше, если Уинри заранее поглядит что такое с Централ, и с какими приправами его надо подавать.

Что же до того что ей может якобы угрожать опасность... Я прекрасно отдавал себе отчет в возможностях разведки Фюрера и нисколько не сомневался, что он давным-давно просчитал все мои слабые стороны. В том числе и Уинри. Или же просчитает в будущем. У меня не было иллюзий на этот счет. Вот я и решил возглавить то, что не могу пресечь.

Впрочем, не думаю, что Уинри задержится в столице надолго. У меня для неё припасен сюрприз. А точнее — поездка в Дублис. Точнее, поездка в Дублис будет для меня. А вот её я планирую оставить в Рашвелле, земле обетованной для механиков автоброни. Заодно Уинри сможет подучиться там. Насколько я её знаю, она от такой возможности не откажется. Вот только я до сих пор не решил, везти ли её с собой сначала в Дублис или сразу оставить в горах? Понятно, что надо показать её Кертисам. Вот только они сами виноваты, что шляются не пойми где, когда у меня свадьба. Так что я ещё подумаю, оказывать ли им честь таким образом или же сразу послать их лесом.

Вот такие вот были у меня планы. И сразу же приступил к их исполнению.

Поезд прибыл на вокзал Восточного города ранним утром. Так как официально мой отпуск по-прежнему продолжался, то одет я был как гражданский. Синие штаны с большим количеством карманов, желтая футболка и белая с синим спортивная куртка с капюшоном. Так что я производил впечатление простого мальчишки себе на уме, выглядящего лет на шестнадцать-семнадцать. Самый обычный старшеклассник, которых в каждом крупном городе полно.

Выйдя из здания вокзала, я сразу подошел к киоску и купил утреннюю газету. Следовало быть в курсе основных событий. Мало ли что могло произойти, пока я предавался прелестям семейной жизни? В верности этого суждения я убедился тут же, едва открыл издание. На первой странице писалось о взрыве газа, а также о том, что до сих пор не известны причины этого взрыва. На второй же странице содержалось сообщение, что поиски пропавшего без вести Шрама все еще ведутся, однако ни к каким результатам они не привели. Продолжая читать по дороге газету, я узнал, что хоть какую-то пользу поисковые работы все же принесли. Полиции удалось обнаружить в канализации города с десяток неопознанных тел. Однако самого Шрама нигде не было.

Эта новость надо сказать меня порадовала. То, что его еще не обнаружили, означало, что он сможет выкарабкаться из этой ситуации. А там сей неугомонный ишварит наверняка вернется к прежнему занятию. Этот монах слишком горд, чтобы так просто отбросить своё чувство ненависти, выросшее на войне. Хотя я прекрасно знал, где он сейчас находиться, я не собирался препятствовать ему. Во-первых, и это, пожалуй, самое главное, мне хотелось, чтобы он сам осознал, что совершает ошибку. Я не сомневался, что рано или поздно его наставник найдет его и постарается серьезно переговорить с ним, чтобы отвадить его от убийства алхимиков. Вот только не думаю, что он исправиться сразу. Тут вступает в свою роль 'во-вторых'. Когда Шрам возобновит свои нападения, вмешаюсь я. Скорее всего, он перенесёт свои акции в Централ, так как в Восточном Городе будет опасаться меня. И вот тогда я отправлюсь за ним и постараюсь сам вправить ему мозги.

Почему я так упорно борюсь за Шрама? Дело не только в том, что он нужен мне чтобы воспользоваться кругом преобразования созданным его братом. Я действительно считал его 'заблудшей душой' и отчасти в этом был виноват я сам. Я чувствовал, что как только Шрам сможет оставить войну позади себя, это же смогу сделать и я. Можно сказать в спасении Шрама я видел собственное спасение. Вот такое вот у меня эгоистичное желание.

Хмыкнув своим мыслям, я продолжил чтение газеты. Но больше никакой полезной информации в ней не находилось. Впрочем, чего ещё ожидать от 'провинциальной газетенки'. Выкинув её в помойку, я отправился пешком в сторону гостиницы. От вокзала идти было прилично, но ехать на такси или брать извозчика мне не хотелось. Тем более что я давно вот так не гулял по городу. Служебная гостиница, в которой я часто останавливался, а порой и жил, находилась неподалеку от Штаба. Однако в отличие от Централа, населения в Восточном Городе поменьше, а парков больше. Поэтому тут было поспокойнее и потише.

Вскоре я уже оформлялся в гостинице. Так как я тут довольно частый гость меня практически сразу узнали и выделили тот же номер, что и всегда. Как я догадываюсь, управляющий гостиницы специально зарезервировал его для меня. Но едва я собрался уже направиться в номер, чтобы немного расслабиться с дороги, как раздался телефонный звонок.

— Генерал Элрик, это вас, — протянул мне трубку администратор. Кто-то должно быть сравнил списки пассажиров и время моего прибытия, а потому рассчитал звонок. И я даже догадываюсь кто.

— Генерал Элрик слушает, — ответил я в трубку.

— С прибытием в Восточный город, господин генерал, — раздался в трубке насмешливый голос Мустанга.

— Полковник Мустанг? — решил уточнить я, сделав свой голос как можно более кислым и показывая, что не настроен говорить сейчас. Служба службой, но отпуск это святое. — Что-то случилось, раз вы решили побеспокоить меня в мой выходной?

— Шрам, — раздался короткий ответ полковника. На этот раз в его голосе не было и намека на насмешку. — Есть новая информация, и я бы хотел обсудить её с тобой, Эд.

— Хмм, ладно, черт с тобой, — буркнул я в трубку. Хотел вроде отдохнуть, но отдых, похоже, накрылся. Да и редко когда Рой вот в таком вот тоне разговаривает со мной. — Буду через... В общем, давай через час. Раньше никак. Я только в гостиницу вошел. Хочу себя в порядок привести.

— Не вопрос, — спокойно ответил тот.

— Отлично, тогда до встречи, — произнёс я и повесил трубку.

Теперь у меня было немного времени. Поднявшись в номер, я поставил чемодан в угол и развалился на диване. Можно конечно принять душ, переодеться в форму и все такое прочее, но... окинув себя взглядом, я решил, что и так сойдет. Генералу в этом плане легче. Да и в случае чего запасной комплект формы найдется в Штабе. Поэтому я просто минут сорок предавался ничегонеделанию, развалившись на диване и собираясь с мыслями. Заодно смог примерно прикинуть, о чем будет говорить со мной Рой. Наверняка будет выяснять подробности моего столкновения с ишваритом.

Я знал, что Рой вот-вот будет переведен в Централ, и он естественно хочет закрыть все дела. Чем безупречнее будет его послужной список, тем лучше для его карьеры. Так он считает. Что ж, пожалуй, я сделаю ему маленький подарок и раскрою пару 'темных моментов' касательно Шрама. А затем буду с интересом наблюдать за тем, как Рой воспользуется этой информацией. Хотя мы товарищи, друзья, единомышленники и все такое прочее, но это отнюдь не означает, что он легко отделается. Хе-хе.

Спустя час с небольшим я уже был в кабинете Мустанга. Кроме Роя в кабинете был только Хавок и больше никого. Должно быть, Лиза сейчас на каком-то задании, так как я рассчитывал больше встретить её, чем Джина. Хозяин кабинета, скупо поприветствовав меня, сразу перешел к делу. А дела оказались не так ладны, как мне это показалось из прочтения газет.

— Ну, так что ты можешь мне такого рассказать о Шраме, чего я ещё не знаю? — спросил я его веселым тоном, располагаясь на диване. Между прочем, диван был обит натуральной кожей и сиделось на нем гораздо лучше, чем на гостиничном. Рой знает толк в хорошей мягкой мебели.

Однако, похоже, что в данный момент, мысли Мустанга были далеки от этого. Он был хмур и не разделял моего хорошего настроения. Видимо дела действительно идут плохо. Я сел прямо и уставился на него ожидая продолжения. Сейчас Рой сидел, сцепив руки перед лицом в замок и смотрел прямо перед собой.

— Мы нашли несколько тел, — наконец ответил он, прервав свои раздумья и посмотрев на меня. — Они сильно разложились, так что трудно определить есть ли он среди них. С тех пор как ты столкнулся с ним в последний раз, о нём ни слуху, ни духу. Единственной зацепкой для нас был взрыв газа на прошлой неделе. Но за этот срок мы так ничего и не смогли найти. Ничего кроме одного. Лейтенант Хавок, покажите.

Я посмотрел на Джина. Тот подошел к какой-то коробке, стоявшей на столе, и достал оттуда большой бумажный сверток. А когда он развернул его, я присвистнул. В свертке оказалась изорванная куртка Шрама. Она была вся в крови. Приглядевшись внимательнее, я отметил, что следы на ней остались явно не от боя со мной, а значит, после меня Шрам сражался с кем-то ещё. С кем-то, кто по боевым качествам не уступает ему или мне. Хотя, насчет меня, думаю, я дал лиху, всё-таки я не человек.

— Узнаешь? — спросил меня Рой, когда я, закончив осмотр находки, поднял на него взгляд.

— Узнать то узнаю, — покачал я головой и указал пальцем на куртку. — Вот только всё это безобразие не от моего боя с ним. Когда я тащил его по канализации, куртка была относительно цела. А это значит...

— Погоди, Эд, — округлил глаза Рой. Хавок от него не отставал. Похоже, подробности моего боя со Шрамом знает весь штаб. И эти двое мигом вычленили самое главное из моих слов. Мою оговорку. — Ты же сказал, что его тело упало в воду и его унесло течением!

— В самом деле? — 'удивился' я. Мустанг в курсе моих основных планов, да и Хавоку можно доверять. Именно поэтому я 'оговорился'. Посмотрим, как они отреагирую дальше. — Хмм, похоже, я солгал.

— Опять твои планы? А раньше сказать не мог? — проворчал Мустанг. Но я проигнорировал его обиду. Сам должен понимать, что старшие по званию не обязаны изъяснять все факты младшим. Эта — армия, а не кордебалет.

— Раньше не мог, — покачал я и с укором посмотрел на него. Сейчас лучше показать дружеское отношение. А то ещё выкинет чего-нибудь. — Извини, Рой, но я не хотел, чтобы эти сведения попали в протокол. У меня действительно есть планы на Шрама. Вернее, он играет в них немаловажную роль. Конечно, я могу обойтись и без него. Но это значительно усложнит мне жизнь. Так что я надеюсь на твое понимание.

— Считаешь, что договориться с этим психом проще? — уткнувшись в стол, проворчал недовольным тоном Рой. — То-то я не вижу его подле тебя.

— Ну, не всё сразу. Аместрис тоже не за сто лет создавался, — развел я руками. На последнее мое замечание Рой с Хавоком переглянулись. Похоже, верные Мустангу люди уже осведомлены об истинном назначении этой страны. Примерно на это я и рассчитывал. — Кстати, Рой. В случае со Шрамом тебе следует проявлять осторожность. Он стал ещё сильнее.

— Ты уже говорил об этом раньше, — Мустанг вновь облокотился на свое кресло и пристально посмотрел на меня. — Что он вроде как применяет алхимию.

— Да, говорил. Однако я также забыл упомянуть, насколько именно он стал сильнее. Тех военных, кто может победить его в рукопашной схватке, я могу перечислить по пальцам одной руки, — я продемонстрировал ему свою руку с растопыренными пальцами.

— О, и какое же место в твоем 'списке' занимаю я? — ехидно спросил Рой. Неужели ему интересно? Я многозначительно ухмыльнулся и развел руками. Рой тут же сдулся. — Только не говори что меня в этом списке нет. Я, между прочим, был неплох в Ишваре!

— Неплох в Ишваре? — переспросил я его и, вздохнув, покачал головой. — Ты когда последний раз по-серьёзному дрался, Рой? Да ты из кабинета, поди, года три не выбирался. Он тебя раскатает за милую душу. И поверь, я говорю абсолютно серьезно.

— Эй, ты недооцениваешь меня! Я, между прочим, регулярно тренируюсь! — возмутился он, но я по-прежнему был непреклонен и с издевкой посмотрел на него.

— Рой, взгляни правде в глаза. Ты слишком расслабился от кабинетной работы и растерял хватку, — произнёс я, кивнув подбородком в его сторону. Лейтенант Хавок на это согласно покивал. А вот во взгляде полковника, обращенному к нему, так и читалось: 'И ты туда же?'. Я же решил привести ещё один весомый аргумент в свою пользу и, тихонько хлопнув ладонью по дивану, привлек внимание. — Бригадный генерал Баск Гран тоже был неплох. Более того, полгода назад мы с ним сражались в тренировочном бою, и я бы сказал, он был очень хорош. Но всего этого не хватило, чтобы одолеть Шрама... Рой, я серьезно, тебе нужно подналечь на тренировки. Иначе тебе не поможет даже сухая погода.

— У меня и так немного времени, — возмутился Рой, хотя по нему было видно, что мои слова все-таки заставили его задуматься. Ещё бы, Грант действительно был одним из лучших. Однако и так просто соглашаться на бой мо мной полковник по-прежнему не собирался. — Ты ведь не забыл, что меня переводят в Централ? Я хочу с бумагами разобраться поскорее, а там придется принимать новые и...

— Рой, а подчиненные тебе на что? — хмыкнул я. Аргументы Мустанга выглядели слабо. На мое замечание Хавок посмотрел на меня диким взглядом, но промолчал. Полковник сначала посмотрел на меня, потом перевел взгляд на возмущенного Хавока, а затем вновь на меня. — К тому же, тебе не помешает задействовать в тренировках и Хавока и Хоукай. Я знаю способности твоих людей и не сомневаюсь, что они смогут как минимум сдержать Шрама. А может даже и ранить того, в случае столкновения с ним.

Рой вновь посмотрел на своего подчиненного, как бы оценивая, действительно ли мои слова верны. Впрочем, я не сомневался в верности собственных суждений. Я видел обоих, и Хавока, и Хоукай в деле, а также как они усиленно тренируются несмотря на свою загруженность. Потому и дал столь высокие оценки их боевым возможностям.

— К тому же, Рой, у меня есть идея, — вновь весело улыбнулся я во всю ширину своего рта. В ответ Рой посмотрел на меня так, что я сразу понял — у него сейчас по спине маршируют несколько полков мурашек и ему уже не нравиться моя ещё не высказанная идея. — Ты ведь ещё не проходил в этом году переаттестацию, верно?

— К чему ты клонишь, Эд? — спросил Рой, с подозрением посмотрев на меня.

— К тому, что хочу провести с тобой бой и показать, как надо сражаться на самом деле, — ответил ему я, сохраняя веселое выражение лица. — Это и будет считаться переаттестацией. Ты же помнишь что такое возможно. Тем более что никто из верхушки против точно не будет. Советую тебе подготовиться как следует, так как сражаться я буду в полную силу.

Мои слова заставили полковника серьезно призадуматься. Вот только судя по его лицу, он думал не о положительных сторонах моего дельного предложения, а о том, как бы откреститься от сей сомнительной перспективы. Наконец он что-то решил и его лицо просияло.

— Кхм, не хочу тебя расстраивать, но переаттестацию я уже прошел, — спустя пару минут ответил мне Рой с видом победителя. — Хотя, даже если бы мы и сразились с тобой, не думай, что меня будет так легко победить. Я действительно очень хорош.

— Я на это надеюсь, — заверил его я. Впрочем, у меня была одна идея как заставить его сразиться со мной, но её должен будет одобрить фюрер. Поэтому я решил оставить этот вариант в качестве сюрприза для полковника. — Ладно, раз не хочешь сражаться официально, твоё дело. Так. У меня еще выходной, так что, если у тебя ничего больше для меня нет, пойду, прогуляюсь.

— Счастливого пути, — облегченно вздохнув, помахал мне рукой полковник. Похоже, самые тяжелые для него минуты за сегодня закончились.

Выйдя из кабинета Мустанга, я действительно отправился на прогулку. Погода была хорошая, к тому же середина дня и до вечера было еще далеко. Народу было немного, и я мог насладиться красотами города. Хотя жители Централа порой называли Восточный Город провинцией, в нем было немало атрибутов свойственных столице, пусть и региональной. Тут были театры, музеи и прочее и прочее. Даже свои достопримечательности, и те имелись. Неудивительно, что моя прогулка затянулась.

Спустя некоторое время ноги привели меня в торговый квартал. Прогуливаясь по нему и обратив внимание на лавки, в которых торговали различной снедью по умеренным ценам, я стал прикидывать, взять ли чего тут или же пообедать в ресторане. И тут я обратил внимание на двоих ребят в поношенной одежде. Они стояли чуть в стороне от основного потока граждан и что-то обсуждали. Я решил остановиться и приглядеться к ним. На их глазах, и у одного и у второго, были одеты темные очки. Причем второй мальчишка выглядел знакомо. Та же бандана на голове и та же футболку что и у Рика, которого я встретил в подземелье после боя со Шрамом. Приглядевшись, я понял, что это Рик и есть. Второй же мальчишка, чуть постарше, был одет в потертые темные штаны и майку, а вокруг его пояса была повязана то ли кофта, то ли куртка. Но я не сомневался что они оба ишвариты. Я обошел их по дуге и подошел к ним сзади. Они меня не заметили, так как сверлили взглядом аптеку. Нетрудно было догадать, что им нужны лекарства.

— У нас вряд ли что получится, Рио, — произнёс Рик, качая головой. — Денег совсем мало и их точно не хватит на лекарства. Да и аптекарь тут сам знаешь...

— Тогда мы можем попробовать 'по-другому', — с ударением на последнее слово произнес, судя по всему, брат Рика. Было между ними какое-то сходство.

— Нет, не нужно красть, это плохо! — громким шепотом произнес Рик. — Да и мама бы этого не одобрила.

— Пф, какая чушь, — фыркнул Рио.

— Вообще-то не чушь, — произнёс я, подойдя вплотную. Ребята резко развернулись, и Рик тут же узнал меня. — Привет, Рик.

— Э... Э... — пытался сказать что-то мальчик, но у него ничего не выходило.

— Чего? Вижу, ты меня узнал и сейчас пытаешься вспомнить мое имя, — усмехнулся я и хлопнул его по плечу. — Эд. Меня зову Эд.

— Рик, ты его знаешь? — спросил, с сомнением глядя на меня, Рио. В ответ Рик лишь судорожно кивнул, глядя на меня во все глаза. Рио повернулся ко мне. — Не знаю, кто ты, но если ты задумал сделать чего плохое моему брату...

И в довесок парень показал мне свой кулак, а его взгляд был весьма решительным. Я же мысленно обрадовался, что у Рика есть кому защитить и поддержать его. Было приятно видеть такую братскую заботу. Да и сам Рио напомнил мне меня самого. Я тоже был готов отдать многое за брата.

— Не волнуйся, у меня и в мыслях не было что-то делать твоему брату, — стал успокаивать его я, по-прежнему широко улыбаясь. — Я прекрасно понимаю, почему ты мне не доверяешь. У меня тоже есть младший брат и ради него я готов пойти на многое. Однако волноваться не стоит. Просто мы с твоим братом и твоим дедушкой уже встречались. Вот я и решил подойти, когда увидела Рика тут. Только и всего.

— Так ты действительно с ним знаком, Рик? — спросил Рио. Тот уже отошел от внезапности встречи.

— Да, мы действительно как-то встретили его с дедушкой, — кивнул, наконец, мальчик и искоса посмотрел на меня. — Дедушка сказал, что он очень хороший.

— Да? Тогда чего ты так затрясся, когда он окликнул нас? — все ещё колеблясь, спросил Рио.

— Просто это было так внезапно... — смутился Рик и отвернулся. И я его понимал. Некоторые, когда узнавали о том, кто я, от страха опорожняли кишечник. Так что 'легкий испуг' парня можно вообще не считать за таковой.

— Кхм, раз уж выяснили, что меня можно не опасаться... вы чего-то хотели в аптеке? А то я смотрю, вы все никак не можете войти, — произнёс я и указал на здание. На это ребята вздохнули. Я же нахмурился и продолжил более доверительным тоном. — Что случилось? Не стесняйтесь, рассказывайте. Помогу, чем смогу. У вас кто-то заболел?

Рик посмотрел на брата, но тот сомневался. Тогда мальчик решил взять инициативу в руки и повернулся ко мне.

— Нет, это всё монах, — ответил он. Рио повернулся к нему, но ничего не сказал. Однако я уже понял о ком он. В принципе, это был самый логичный вариант. — Он сначала вылечился у нас, а потом, едва встав на ноги, сразу ушел. Я думал, мы его больше не увидим, однако вчера мы нашли его в канализации всего израненного. Мы его всего перевязали, но он весь трясется и у него температура. Дедушка сказал, что это заражение крови и нужно лекарство.

— Заражение крови? — переспросил я и, вздохнув, приложил руку к лицу и покачал головой. Похоже, Шрам опять нашел себе приключения на свою задницу. Такими темпами он меня в могилу сведет быстрее, чем просто пытаясь убить меня в бою. Хоть он мне и был врагом, но это не исключает того факта что мне его банально жалко и я за него чисто по-человечески переживаю. Как бы дико это не звучало из моих уст. Тут я вновь посмотрел на ребят. Нужно убедить их проводить меня к нему. Впрочем, не думаю, что Рик будет сопротивляться. — Если он был в канализации, да ещё и с открытыми ранами, тогда ничего удивительного что у него сепсис. Хмм, для лечения понадобятся сильные антибиотики. Ладно, стойте здесь, а я пока схожу куплю всё что нужно.

Зайдя в аптеку, я быстро купил необходимые препараты. Особых вопросов у аптекаря не возникло, особенно когда я показал ему серебряные часы. А выйдя оттуда, я поторопил ребят, чтобы они отвели меня к 'пациенту'.

Лагерь ишваритов располагался сразу за городом. Ребята быстро провели меня к нужной палатке. Пока мы шли ишвариты провожали меня удивленными взглядами, но никто не пытался остановить меня, видя, что ребята ведут меня добровольно. Войдя внутрь палатки, я увидел Шрама, лежащего под одеялом. Монах был весь перевязан, и было видно, что его сильно трясет. Рядом с ним сидел старик, и время от времени менял компресс.

— Вы обрабатывали его раны? — спросил я вместо приветствия и усаживаясь рядом с ним.

— Спиртом, — ответил Рик вместо старика. Они вместе с Рио сели напротив. Старик посмотрел на меня своими глазами-щелочками.

— Ты опять хочешь помочь ему, Эдвард? — спросил меня дед и улыбнулся. — ШиФу был прав, ты действительно очень добрый.

— Давайте о моей доброте поговорим потом, дедуль, — предложил я и указал на Шрама. — Если ему не помочь сейчас, ему никто и ничто не поможет.

— А ты справишься? — спросил меня Рио. По его лицу было видно, что он переживает за своего соплеменника.

— Не переживай, я и не таких вытягивал, — ответил я ему.

Втроем мы быстро развязали его и я начал осмотр. Как я и думал, спирт мало помог. Видимо инфекция попала в ткани значительно глубже, оттого болезнь протекает столь стремительно. Решать нужно было быстро, поэтому я приготовился к операции. Рик вызвался помочь мне, и я не стал сопротивляться. Всё равно в одиночку мало что можно сделать, а вот помощь может понадобиться в любой момент. Старик и Рио остались на подхвате.

На весь процесс очистки ран от нагноения ушло больше полутора часов. Плюс несколько уколов сильными антибиотиками. Хорошо, что эта наша разработка уже появилась в свободной продаже. Не зря я в свое время форсировал её выпуск.

— Эд, — обратился ко мне Рик. Я велел ему звать меня по имени и тот сразу согласился. — А что это был за камень? Ты его использовал, когда лечил его раны.

— Философский камень, — ответил я и показал мальчику его. — Это усилитель алхимии. В умелых руках он позволяет творить чудеса. А вот в недобрых он принесёт лишь боль и страдания.

— Получается, он есть у всех алхимиков? — сделал вывод Рик. — И именно поэтому государственные алхимики так сильны?

Я посмотрел на мальчика, но не спешил с ответом. Рик, Рио и Старик сейчас смотрели на меня и ждали, что я отвечу. Прикрыв глаза, я мельком вспоминал, какую роль в войне сыграл Философский камень. Сколько из-за него и из-за алхимии было смертей на этой войне.

— Во время Ишварской зачистки только один алхимик применил философский камень. По приказу командования в конце войны чтобы зачистить последние сопротивляющиеся регионы, — ответил я, вспоминая этот эпизод из своего прошлого. В этих сведениях было мало чего секретного. Тем более что отчасти ишвариты имеют право знать, как убивали их братьев и сестер. — Зольф Джей Кимбли.

— Подожди, так ты тоже государственный алхимик? — похоже, до Рио только дошло кто перед ним. Тут он внимательнее посмотрел на меня и его глаза расширились. Похоже он наконец понял кто я. — Не может быть... Это не правда! Ты — Стальной Алхимик. Жнец!

— Чему ты удивляешься, Рио? — спросил вдруг старик у своего внука. Я же мысленно поблагодарил его, так как не знал, как ответить Рио таким образом, чтобы тот не кинулся с воплями либо на меня, либо из палатки. Старик же в этот момент указал на меня и продолжил. — Эдвард действительно государственный алхимик и он убил своими руками многих наших братьев. Однако он никогда не убивал стариков, женщин и детей. И именно благодаря нему вы живы. Да и я тоже.

Слова возымели некоторое действие на парня. Впрочем, даже старик не мог пробудить в нем доверие ко мне. Впрочем, доверие парня — это последнее чего я буду добиваться прямо сейчас. Важнее чтобы он просто не мешал мне спасать жизнь Шраму. А все остальное появиться со временем. В том числе и доверие.

— Так, по поводу нашего монаха, — решил сменить я тему и указал на Шрама. — Пущай поправляется. Думаю, с недельку ему полежать придется, но он парень крепкий, поправиться. Да и философский камень неплохо сработал. Через два дня я зайду, проведаю его. И путь пока не встает. Скажите, врач запретил.

— А ты не арестуешь его? — спросил Рик, жалостливо глядя на пациента.

— Знаешь, Рик. Если бы я хотел его арестовать, я бы сделал это уже давно, — ответил ему я. Затем я поднялся и, накинув снятую на время операции куртку, пошел в сторону выхода. — Ладно, я пошел. Удачи!

— Постой, Эд! — позвал меня Рик. Я остановился и посмотрел на него. Он поклонился мне в пояс. — Спасибо!

— Эх, — вздохнул я и, улыбнувшись, потрепал его по голове. — Пожалуйста. Берегите себя.

Идя в сторону гостиницы, я размышлял о сущности бытия и о том, как порой поворачиваются события. Сначала мы были по разные стороны баррикад. А теперь я всячески помогаю моим бывшим врагам. И всё ради того чтобы изменить Аместрис. Впрочем, я никогда не хотел им вреда. Но вот того что ишвариты примут меня, убийцу своих братьев... Этого я никак не ожидал. А значит, есть надежда и на то, что и Шрам измениться.

Как я и обещал Рику, Шрама я навестил через два дня. Заодно прихватил с собой новые дозы антибиотиков, чтобы завершить лечебный курс. Рик встречал меня у входа в лагерь, как мы договаривались ранее. В свой второй визит сюда я также не стал надевать форму, а потому ишвариты, уже видевшие меня в лагере, больше не косились в мою сторону. Тем более что со мной опять был Рик. Мальчик провел меня в ту же самую палатку, что и в прошлый раз, и я вновь увидел своего беспокойного пациента.

Шрам лежал накрытый тонким одеялом. Открытыми были только шея и голова. Едва я вошел в палатку, как он тут же посмотрел на меня. И сразу же узнал. Однако надо отдать ему должное, он не пытался подняться или каким-то еще образом попытаться навредить мне. Должно быть, старик уже успел переговорить с ним по поводу моей персоны, иначе с чего бы этому мстителю вести себя так спокойно. Относительно спокойно, так как хотя Шрам и не кидался на меня с кулаками или ножом, но это отнюдь не мешало ему кидать на меня взгляды полные ненависти. Если бы взглядом можно было бы убивать, я бы умер уже раз сто.

Впрочем, внешне я постарался сохранять спокойствие. Мне не нужен конфликт с этим человеком. Пройдя внутрь, я сел возле Шрама.

— Я не собираюсь сражаться с тобой, и тебе не следует этого делать, — сразу предостерег я его на всякий случай.

— Старик сказал, что это ты вылечил меня, — прохрипел он и закашлялся. Похоже, ему до сих пор трудно говорить.

— Лежи спокойно, я осмотрю тебя, — остановил я его. Тот смотрел на меня с недоверием, но сопротивляться не пытался. — Сейчас я сниму твои повязки и постараюсь ещё немного подлатать тебя.

— Делай что хочешь, — ответил он и отвернул голову в сторону. Должно быть, ему было противно принимать от меня помощь. Но и пойти против просьбы старика, а в том, что она имело место быть, я уже не сомневался, он не мог.

Поднявшись, я помыл руки, а затем вновь вернулся к пациенту. Затем, при помощи Рика, я стал осторожно снимать повязки с монаха. В некоторых местах кровь запеклась и присохла к бинтам. Приходилось действовать с большой осторожностью, чтобы не повредить заживающие раны. И хотя без боли не обошлось, Шрам показал выдержку достойную монахов Ишвара, ни разу не издав и звука. Тем не менее, мимика выдавала его.

— Рик, аккуратнее, — предостерег я мальчика, когда тот неосторожно дернул бинт. — Хотя он может вытерпеть и не такое, лишняя нагрузка лишь затянет его выздоровление.

— П-простите, я не хотел, — смутился Рик и с жалостью посмотрел на монаха.

— Телесная боль — ничто, — изрек тот с изрядной долей пафоса в голосе. Я не стал это никак комментировать, чтобы не накалять обстановку.

Когда бинты были сняты, я начал внимательно осматривать моего пациента. Кое-где раны уже зажили, сказывалась первичная обработка философским камнем. Но если говорить в общем, то ишвариту ещё долго придется соблюдать постельный режим. Самые глубокие раны только начали заживать и до полного выздоровления ещё далеко. Именно из-за этого Шрам сейчас испытывал сильную слабость в организме. Однако сейчас я планировал ускорить процесс выздоровления и в этом мне опять должен помочь философский камень. Едва я достал его, как Шрам тут же вцепился в него взглядом. Похоже, он уже видел философский камень. И я даже знаю, в каком случае. Впрочем, поговорить об этом с ним я собирался после лечения.

Тем временем, даже невооруженным взглядом было видно, как края раны, заживают. Неестественно быстро. Жизненная энергия, заключенная в философском камне, значительно ускоряла регенерационные процессы в организме. А учитывая, что я еще и направлял их в нужную сторону, результат превзошел ожидания. Впрочем, даже с философским камнем, полностью излечивать Шрама я не собирался. Ему нужно дать время подумать. Однако главного я достиг и теперь вместо двух месяцев в постели он проведет неделю-две.

Во время осмотра я смог более внимательно рассмотреть татуировку на правой руке монаха. Мои предположения о том, что рука не принадлежала ему изначально, оказались верны. Внимательный осмотр помог выявить различия. К примеру, она была не настолько 'накаченной', как левая рука ишварита. Его правая рука была тоньше буквально на пару миллиметров, и со стороны можно было бы не заметить этого различия, если не знать, что искать. К тому же кожа на ней была светлее, будто её владелец постоянно носит одежду с длинными рукавами. А насколько я помню Шрама по ишварской зачистке, он носил безрукавную робу монаха. Особенно четко это различие было видно на 'линии среза'. Было ещё несколько более незначительных отличий, но все вместе они позволяли сделать закономерный вывод. Правая рука Шрама принадлежала не ему, а его брату. Он действительно передал ему её. Конечно, я знал об этом и раньше. Но одно дело просто знать какую-то информацию и совершенно другое — самому убедиться в её правдивости.

— Рик, не мог бы ты оставить нас двоих наедине? Нам нужно серьезно поговорить, — обратился я к мальчику, когда мы закончили с ранами Шрама и вновь перевязали мужчину. Рик посмотрел на меня и, кивнув, покинул палатку. Отрадно было видеть, что его былое недоверие ко мне ушло. Я не сомневался в том, что он не будет подслушивать. С минуту я смотрел на закрытый полог палатки, а затем повернулся обратно к Шраму. Сейчас, когда мы с ним остались наедине, я могу обсудить с ним те вещи, которые я не стал бы обсуждать при посторонних. Пришло время дать Шраму кое-какую важную информацию. Наконец я прервал долгое молчание. — И как тебя вообще угораздило, Кешишь?

— Зачем ты мне помог, Алхимик? Что ты задумал? — вместо ответа спросил он меня. Хотя я и вылечил его, это не прибавило ему доверия ко мне. Впрочем, на подобное я и не рассчитывал.

— О, задумок у меня много и даже очень, — широко улыбнулся я. Вообще его настрой в обращении со мной мне импонировал. Он подспудно не ожидал от меня ничего хорошего. И я не собирался разочаровывать его в этом. — И даже тот факт, что ты убиваешь таких же государственных алхимиков, как и я — ничего не меняет. К примеру, одна из причин, почему я тебя спас — мне хочется знать, кто тебя так ранил. Не поделишься?

— Зачем тебе это? — спросил он, скосив на меня взгляд.

— Хм, просто ты весьма неординарная личность и один из лучших рукопашных бойцов во всем Аместрисе, — начал объяснять я. И говоря, что он один из лучших, я ничуть не кривил душой. Я действительно считал Шрама хорошим бойцом. — А ещё я не знаю никого в Восточном городе, кто мог бы сотворить с тобой такое! Кто это был?

— И что ты мне дашь взамен за эту информацию, Алхимик? Не станешь выдавать меня своему начальству? — спросил Шрам. Похоже диалог всё-таки возможен.

— Мне нет смысла выдавать тебя, ведь тогда тебя ожидает лишь казнь, а мне бы этого не хотелось, — продолжил я, пожимая плечами. Последнее замечание вызвало у ишварита интерес, хотя тот и попытался его скрыть. — Я просто хочу изменить эту страну. И мне нужна любая помощь. Даже твоя. Тем более что у тебя есть кое-что, что может серьезно повлиять на Аместрис.

Я указал на его правую руку. Тот проследил за мной взглядом и все понял.

— Татуировки на твоей правой руке. Это алхимические символы, однако, с алхимией распространённой в Аместрисе они имеют мало общего, — произнёс я. Шрам задумался.

— Хочешь заполучить в свои руки ещё одно оружие? — спросил он, наконец. В принципе верный вывод, если смотреть с позиции Шрама. Вот только все было гораздо глубже.

— Не совсем, — я отрицательно покачал головой и вновь указал на его руку. — Скажи, ведь эта рука на самом деле принадлежала не тебе? Ведь так? На твоей правой руке более светлая кожа. Да и сама она чуть тоньше... К тому же, этот шрам на твоём плече... Очевидно кто-то весьма умело прирастил её к твоему телу. Поправь меня, если я ошибаюсь, но этот кто-то — её предыдущий владелец? Так?

— Ты всё это понял только что? — спросил он меня, не спеша раскрывать всех своих секретов.

— Нет, на самом деле я давно думаю о тебе, — я посмотрел на него и рассмеялся. Слишком двусмысленно прозвучало. Впрочем, я быстро оборвал смех, а то он подумает обо мне невесть что. — Если честно, с самой нашей первой встречи я довольно часто вспоминал тебя. А особенно после того как увидел твою руку. Это мне напомнило кое-что... Ну так скажешь, кто тебя ранил?

— Их было двое, — наконец ответил он, спустя некоторое время. — Красивая женщина с черными волосами и белой кожей. И низкорослый толстяк с глупым лицом.

— И что же такого может быть в женщине и толстяке, что они смогли ранить воина-монаха Ишвара? — спросил я, прищурившись. Сейчас я был полностью серьезен. Ведь неспроста он заговорил об этом.

— Они оба были очень быстры, — сказал он, особо выделив последнее слово. — И вдобавок у них были особые способности.

— Особые способности? — переспросил я, напрягшись. Похоже эта информация действительно важна.

— Если я наносил им раны, они мгновенно восстанавливались, — пояснил Шрам. Регенерация. Вот что он имел в виду. Причем мгновенная. — Кроме этого, толстяк мог съесть абсолютно всё, а женщина могла превратить свои пальцы в копья и пронзала ими даже камень как бумагу.

— Быстры, сильная регенерация и особая атака, — задумчиво повторил я и задумчиво потеребил подбородок, возведя глаза к небу. А затем вновь посмотрел на Шрама. — Есть ещё какая-нибудь особенность? Может быть отличительный внешний призрак?

— Да, — произнёс он и замолчал. А затем вновь продолжил. — У обоих были одинаковые татуировки. У женщины на груди, а у толстяка на языке.

— И что же это были за татуировки? — я уже догадывался, что он сейчас скажет, но мне все ещё нужен был достоверный ответ. Я даже чуть подался вперед, чтобы не упустить ничего из его ответа. Пусть увидит, насколько это для меня важно.

— Змея, кусающая свой хвост, — ответил мне Шрам. Кажется, в таком случае положено говорить 'Бинго'?

— Уроборос! Гомункулы! — произнес я с придыханием.

Похоже, кукловод сделал свой ход. Пред моим взором предстал образ из моей прошлой жизни. Также я вспомнил и дневники моего отца. И огромный алхимический круг, для начертания которого был создан Аместрис. А его жители — сырьё для грядущего философского камня.

Мои кулаки сами сжались, а зубы стиснулись. Давно я не испытывал такой ненависти. Меня не так легко вывести из себя. Но тут было за что ненавидеть. Я могу понять убийства ради наживы, из-за ненависти. Мне даже понятны мотивы мясника Барри, маньяка убившего в Централе три года назад двадцать три человека. Но смерть пятидесяти миллионов я принять не могу.

Тут я заметил, что Шрам уже не лежит. Держась за свой правый бок, он готовился встать и броситься на меня. А в его глазах была решимость убить меня, не смотря ни на что. Даже ценой собственной жизни. Дурак. Ему не следовало идти против меня, когда я не собираюсь нападать на него. Тем более что у него не было шансов и тогда, когда он был здоров.

— Так значит, ты действительно пришёл убить меня, Эдвард Элрик? — спрашивает он наряженным голосом.

— Если бы я хотел убить тебя, ты бы уже был мёртв! — отвечаю ему. Ненависть по-прежнему не отпускает меня. И только сейчас замечаю что мы в палатке не одни. На пороге стоял Рик и смотрел на меня испуганными глазами. Затем он бросился вперёд и встал между мной и Шрамом.

— Нет, стой! Не убивай его! Ты же сам говорил, что не желаете ему зла! — кричит он мне со слезами на глазах. — Ты же вылечил его!

— Такова суть всех аместрийцев. Протянуть руку помощи, чтобы потом ею же и задушить. Не так ли, Жнец? — произносит тот, а затем кривиться от боли. — Думаешь, я не узнал эту Ауру, эту жажду убийства? Она очень похожа на ту, что испускал Багряный алхимик, когда убивал мою семью. Вот только следует отдать тебе должное, твоя ещё страшнее. И не удивительно, ведь ты убил стольких!

— Аура? — переспросил я. И только после этого я догадался что произошло. Моя ненависть к гомункулам и их создателям оказалась столь велика, что её заметили окружающие. Невероятно, но факт.

Я нахмурился и, прикрыв глаза, обратил свой внутренний взор на философский камень, на сотни тысяч душ, заточённых во мне. Энергия так и переполняла его, моя ненависть всколыхнула их собственные эмоции и стала резонировать с ними. Это было удивительно. Раньше я никогда не думал, что подобное возможно. Нет, я знал что члены императорской семьи Ксинга, их приближённые и алхимики практикующие альмедику востока способны распознать философский камень и даже 'читать души'. Но для обычных людей это ведь невозможно.

Однако, немного подумав, я понял, почему так вышло. Я перепутал причину и следствие. Алхимики востока и члены императорской семьи вместе со своими приближёнными не являются такими уж 'особенными' людьми. Она такие же люди как те, кто их окружают. Однако доступ к знаниям, скрытым в тайных библиотеках, позволил им развить способности, превышающие таковые у обычного человека. И это не означает что 'обычный' человек не способен достичь подобного путём тренировок. Ярким свидетельством этому — мой личный пример. Я вижу 'вены дракона' несмотря на то, что не происхожу из Ксинга. Так почему мою ауру убийцы не могут почувствовать обычные люди, если я 'увеличу мощность'?

А ненависть к кукловоду и гомункулам стала катализатором. В таком случае, неудивительно, что Шрам... испугался меня? Нет, скорее просто опасается. И не без причины. Я сосредоточился и постарался приглушить собственные эмоции, бушующий океан внутри моей души.

— Эй, вы как? Вам нужно лечь! — услышал я крик Рика, когда пришёл в себя. Тот стоял и пытался удержать Шрама, который, казалось, вот-вот потеряет сознание. Тот кривился от боли.

— Тебе действительно лучше послушать его, — произношу я. — Иначе вся моя работа пойдёт насмарку.

— Ты... изменился, — видимо перемена, произошедшая со мной, была слишком резкой. — Опять твои трюки?

— Просто я взял себя в руки, — отвечаю ему. — Ненависть что ты сейчас почувствовал, была направлена не на тебя. А на тех, кто на тебя напал.

— Почему я тебе должен верить? — с опаской спрашивает он.

— Если бы я хотел, ты бы уже был мёртв. Но я этого не хочу, — говорю ему и, поворачиваясь к нему спиной, указываю на лежанку. — Ложись, я восстановлю все те раны, что открылись из-за моей несдержанности.

— Так просто признаёшься в своих ошибках? — спросил он. Я не ответил. Ему больше ничего не оставалось, как лечь.

— Рик, не трясись ты так. Я действительно не желаю никому из вас зла, — по-доброму обращаюсь к мальчику.

— Но... но почему ты... — его взгляд был красноречив.

— Так получилось, — опускаю взгляд. — Не переживай. Больше такого не повториться. Впредь я буду контролировать себя.

— Но я больше не выйду. Не хочу, чтобы ты опять напал на него, — надувшись, сказал тот.

— Тебе действительно лучше выйти, — вдруг произнёс Шрам. — Можешь ему поверить.

— Вы уверены? — спрашивает Рик, но взгляд Шрама по-прежнему невозмутим. — Ладно.

Рик нехотя вышел. Я развернулся к шраму и присев возле него за пару минут восстановил почти все повреждения, что открылись. Я даже немного ускорил его выздоровление.

— Ты ведь не поверил мне, — произнёс я, когда закончил.

— Он бы не вышел, а при нём ты бы не стал говорить, — пояснил тот, а затем посмотрел на выход. — Ты не хочешь, чтобы этот мальчик пострадал.

— Просто у него есть старший брат, которому он дорог, — просто ответил я. Да, для нас со Шрамом это действительно веская причина.

— Перед тем, как ты вышел из себя, ты что-то упомянул, — напомнил он. Я кивнул.

— Змея, кусающая свой хвост — Уроборос. Символ вечности и перерождения. Те же, кто носит на себе его татуировку, называются гомункулами, — поведал ему я. Шрам посмотрел на меня, ожидая, что я ещё добавлю. Похоже, он тоже страдает от недостатка информации. А в моём лице он обнаружил источник способный дать ответы на его вопросы. Я не стал мучить его ожиданием. — Гомункулы — это искусственно созданные люди. Считается, что их невозможно создать, но твое описание точно подходит под них.

— Похоже, ты немало знаешь об этом, — заметил Шрам.

— Не так много, как хотелось бы, — с сожалением в голосе возразил я и покачал головой. — Получается, они смогли победить тебя только потому, что их способности оказались слишком внезапными для тебя, так? То есть, знай ты об этом заранее, исход был бы совершенно иным?

— Умеешь ты задавать вопросы, Алхимик, — усмехнулся он, впервые за разговор, проявив хоть что-то из чувств, кроме ненависти. — Да, ты прав. Если бы я знал об этом заранее, они бы так легко не отделались.

Я сидел рядом с ним и молчал. Шрам тоже не проронил больше ни слова и отвернулся от меня. Информация, которой мы поделились друг с другом, дала нам обоим богатую пищу для размышления. И хотя большую часть из того что сказал Шрам я знал и так, как я уже сказал, одно дело знать что-то и совсем другое — самому убедиться в правдивости информации. Шрам же вообще ничего не знал о своих противниках, но мои слова позволили ему по-новому взглянуть на тех своих противников и на меня. Теперь он знал, где может найти ответы на многие вопросы. И я ожидал, когда же ишварит начнет спрашивать об этом. Вот только ему удалось изрядно удивить меня, спросив совершенно другое.

— Сколько тебе лет, Эдвард Элрик? — прервал он устоявшуюся тишину.

— Пятнадцать, — недолго думая ответил я. Его вопрос удивил меня, но я мигом сообразил, чего он хочет. Похоже, монах, наконец, решил включить мозги и попытаться понять своего врага, то есть меня.

— Получается, тебе было восемь, когда ты попал на ту войну, — сделал он вывод и повернул ко мне голову. На его лице было... Недоумение? Наверное, да. — Зачем? Зачем ребенку как ты сражаться и убивать?

— Потому что я знаю Истину, — ответил ему я, особо выделив последнее слово. При этом наши взгляды вновь встретились. Пусть видит, что я не лгу. — Истину, скрытую от всех.

— Какую Истину? — спросил Шрам. Он был напряжен.

— О подлинных причинах Ишварской зачистки, — произнёс я и стал наблюдать за его реакцией. А она была очень сильной. Его глаза расширились, и он даже собирался подняться. Но я удержал его. — Лежи. Тебе нельзя вставать.

— Что именно ты знаешь об этой войне? — спросил о, когда успокоился. — Что за причины?

— Как бы тебе объяснить... — почесал я затылок. В принципе, рано или поздно этот разговор бы состоялся, так почему бы не рассказать все сейчас? Я засунул руку в карман и, достав философский камень, который ранее использовал для лечения Шрама, показал его ему. — Ты ведь знаешь, что это такое? Видел такое прежде?

— Этот камень... — Он буквально впился в него взглядом. — Ты использовал его, когда лечил меня. И я очень быстро восстановился. Но ты прав, я уже видел подобный камень раньше. Такой же был у Багряного алхимика. Зольф Джей Кимбли.

— Кимбли? — переспросил я его. — Хм, так значит, это о тебе он рассказывал. Что какому-то монаху он оторвал руку и оставил умирать, а затем появился его брат-алхимик и попытался спасти. Мда, дела.

— Ты знаешь Кимбли? — уточнил Шрам. В его голосе слышалась неприкрытая угроза.

— Не смотри на меня так, — я поднял руки вверх. — Разумеется, я знаю своего заместителя. И понимаю, что ты хочешь его убить. Как и меня. Но давай вернемся к предыдущей теме. Я вижу, ты уже знаешь, что такое философский камень.

— Да, отлично знаю, — произнес Шрам, откинувшись обратно на подушку. — Испытал на себе. Кимбли был очень силен, когда использовал его. Я не смог ничего поделать против него.

— С этой целью он и создавался. Усилить государственных алхимиков, чтобы закончить войну.

— И это вам удалось. От Ишвара ничего не осталось.

— Не скажи, — хмыкнул я. — Вообще-то пятая часть населения выжила. А учитывая, что приказ номер 3066 подразумевал тотальную зачистку, то мне кажется, что это даже очень неплохо.

— Ты сказал, что поведаешь мне о причинах этой войны, однако до сих пор я их не услышал, — довольно резко прервал мои статистические выкладки Шрам. Похоже его терпение на пределе. Но и я почти закончил.

— К этому я и веду. Знаешь ли ты, какой главный ингредиент философского камня? Что необходимо, чтобы создать это мощное оружие? — сказал я и вновь показал камень. Шрам прожигал меня взглядом, ожидая ответа. Я не стал долго тянуть и продолжил уже серьезно. — Единственным сырьем пригодным для создания философского камня является человеческая жизнь. И чем большим количеством человеческих жизней будет пожертвовано, тем сильнее будет философский камень.

Новость прозвучала для Шрама как гром среди ясного неба. Даже он прошедший через горнило войны в Ишваре был шокирован этой информацией. И это вновь заставило его серьезно задуматься на некоторое время.

— Ты создал этот камень из ишваритов? — спросил он меня сухо.

— Нет. Из солдат Аэруго четыре года назад, — честно ответил я. Посмотрев на меня, он успокоился. Однако я не этого добивался. Настало время испытать его спокойствие, а заодно и рассказать кое-что, о чем он еще не знает. Сунув руку в карман, я достал ещё один камень. Он был иной формы. Это был мой самый первый камень. При его создании я пользовался исключительно своими наработками, так как тогда я ещё не получил в свои руки записи Марко. Впрочем, это лишь привело к тому, что конечная формула была более громоздкой, только и всего. Вернее было бы сказать, форма преобразования, созданная Марко, менее громоздка, чем та, что использовал я в самый первый раз. — Вот камень, созданный мной из Ишваритов, что обороняли Камс.

Реакция Шрама была предсказуемой и, я бы даже сказал, забавной. Он выпучил глаза и посмотрел на меня с колоссальной ненавистью.

— Ты... ты... — похоже, у него нет слов. Лишь чудо удержало его на месте.

— Ровно пятьсот ишваритов отдали свои жизни чтобы я смог его создать, — продолжил я, глядя на камень. — Заметь, отдали добровольно, по собственному желанию.

— Зачем им добровольно отдавать свои жизни какому-то алхимику?! — прорычал Шрам. А я подивился, что он ещё не набросился на меня.

— Потому что взамен я смог вывести оттуда живыми без малого тридцать пять тысяч их собратьев, — ответил я. Шрам же мне не верил. Слишком шокирующие были новости. — Или старик не рассказывал тебе, откуда они бежали? Ну, так спроси его сам.

— Все в Камсе погибли! Об этом писали во всех газетах! Я это видел своими глазами! — говорил Шрам. Довольно эмоционально. И не верил мне. Впрочем, я сам виноват, что подал всё именно таким образом. Однако именно этого требовали мои цели. — И потом, если ты всех спас, то зачем тебе понадобились те пятьсот?

— Хм, а ты читал в газетах, кого нашли в тех развалинах? Были ли там дети или женщины? — спросил я его, повысив голос. Шрам, наконец, призадумался. — Ничего такого газеты не писали. Только то, что в Камсе были тысячи мятежников, поверженных одним алхимиком.

Шрам сверлил меня взглядом, но постепенно до него доходил смысл моих слов. И хотя он по-прежнему мне не верил, против фактов, которые он знал, спорить было сложно.

— Если бы не те пятьсот добровольцев, я бы не смог вывести ваших выживших из святыни, ставшей для них ловушкой, — закончил я логическим выводом и поднялся. — Я вижу, ты мне не веришь. Однако меня это не волнует. Спросишь об этом ШиФу. Он был среди тех, кого я вывел оттуда.

— Учитель жив? — о, опять весьма интересная реакция. Похоже, Шрам давно похоронил учителя в своем сердце.

— Был жив и надеюсь таков и сейчас, — ответил я, а затем наклонился к нему. — Кешишь. Ты можешь меня ненавидеть, если хочешь. Мне всё равно. Но знай, я все это делаю не ради тебя и не ради кого-то ещё. Та участь что постигла Ишвар... Это была лишь прелюдия перед той трагедией что нависла над Аместрисом. Я же лишь хочу её остановить, вот и всё.

Я выпрямился и, развернувшись, направился в сторону выхода.

— О какой трагедии ты говоришь? — крикнул он мне, вновь порываясь встать. — Эдвард Элрик!

— Даже не думай вставать, — остановил я его порыв. Тот раздраженно посмотрел на меня, но подчинился. — Что же касается нашего разговора, мы продолжим его позже. Через два дня я отправляюсь в Централ. Однако я уверен, мы ещё встретимся, Ишварит.

Я уже собрался к входу, но остановился. После чего вернулся и достав из кармана записку, протянул её Шраму.

— Национальная Центральная Библиотека, Первый корпус. Тим Марко, 'Тысяча рецептов на каждый день', — прочитал он, а затем сомнением посмотрел на меня. — Что это значит?

— Если не веришь мне, взгляни сам. Найди алхимика, что расшифрует тебе этот текст, и тогда ты поймёшь истину, скрытую за истиной, — произношу я и разворачиваюсь обратно к выходу. — Когда заберёшь книгу, корпус можешь уничтожить. Не стоит давать им намеки на то, чего ты искал.

Я вышел из палатки, оставив Шрама размышлять над моими словами. В принципе того массива информации, что я ему дал для него пока что достаточно. Пусть думает. Об истинных причинах войны и о моей роли в ней я рассказал достаточно. Теперь он должен сделать выводы сам. А его наставник поможет ему в этом. Если, конечно, доберется до него раньше, чем Шрам сбежит куда-нибудь ещё. Впрочем, тут уже от меня мало что зависит.

Отдав дальнейшие распоряжения Рику, относительно лечения нашего проблемного пациента и попрощавшись с мальчиком, я отправился в город.

По пути я стал обдумывать то, что произошло. Аура, жажда убийства. Вот что почувствовал Шрам. И не только он. Даже Рик, мальчик, которого точно не учили никаким восточным методикам. И по его словам, нечто подобное демонстрировал в Ишваре Кимбли, разве что на порядок слабее. Хм, наверное, в тот момент Кимбли как-то резонировал со своим философским камнем. А моё воздействие куда сильнее.

Произошедшее сильно впечатлило меня. Эта способность... Если ей воспользоваться правильно, можно получить мощное не летальное оружие. Я проецировал ненависть, и это заставило Шрама всерьёз опасаться за свою жизнь. Но делал я это, можно сказать неосознанно. Целью моих эмоций был не Шрам и уж тем более не Рик. Их просто задело краем? Получается, у этой способности просто колоссальный потенциал. А что если проецировать ненависть намеренно? Что если в уме максимально детально представлять пытки и убийство того, кто должен стать моей целью? Сложно сказать. Необходимы эксперименты. Вот только где их проводить и с кем? Разве что выбить разрешение на использование заключенных-смертников из центральной тюрьмы? Тогда можно попытаться получить разрешение на использование пятой лаборатории. Она всё равно простаивает. В принципе, если попросить Фюрера, он даст добро.

Придя к этой мысли, я в уме стал составлять план этих экспериментов. Моральная сторона вопроса меня волновала мало. Всё-таки подопытные, на которых я рассчитываю — приговорённые к смерти преступники. Да и не убивать же я их собираюсь? Всего лишь проверить их психику. Вот примерно об этом я и думал, пока шел в сторону гостиницы.

Однако моей конечной целью сегодня будет совсем иное. В моих планах было наведаться к научникам и забрать у них кое-какое оборудование. Нет, живи я в другое время и я бы не стал настолько утруждать себя, крутясь как белка в колесе. Однако последние события лишь подтвердили, что известная мне история вошла в финальную стадию. Четырёхсотлетняя история Аместриса подходит к своему концу. А значит, мне предстоит не раз столкнуться с опасными противниками. Так что лишние козыри мне не помешают, если я хочу сохранять в секрете свою истинную сущность максимально долго.

Чтобы попасть на территорию НПО, нужно было пройти на другую сторону города. Туда я и направился. Проходя по набережной, я заметил впереди строительные работы. А точнее, кто-то что-то усиленно копал. Приглядевшись повнимательнее, я заметил, что копали военные. И тут до меня дошло, где я. Это было то самое место, где на прошлой неделе под землей произошел взрыв, в причастности к которому подозревали Шрама. Да и Мустанг вроде упоминал, что оставил подчиненных разбирать завалы, чтобы найти тело ишварита.

Подойдя ближе, я увидел того, кто возглавлял раскопки. Лейтенант Джин Хавок. Похоже, Мустанг не успокоиться пока тело Шрама не будет обнаружено. Мне сразу стало жаль лейтенанта так как, по сути, ему дали 'висяк'. Шрам-то жив-здоров и лежать под развалинами отнюдь не собирается.

— Лейтенант Хавок? — позвал я его. Тот повернулся ко мне и сразу же узнав, вытянулся.

— Генерал Элрик? — обратился он ко мне. Его подчиненные, прекратив работу, также быстро сообразили кто перед ними. Хотя я в последнее время редко бываю в Штабе Восточной Зоны, в стране я личность известная и гражданская одежда лишь ненадолго позволяет мне оставаться инкогнито.

— Спокойней, спокойней, мы не на службе, — махнул я им рукой. Солдаты успокоились и вернулись к раскопкам. А Хавок, как командир, подошел ко мне. — Ну, рассказывайте как дела, Джин? Вижу, полковник загрузил вас поисками тела Шрама? Как ваши успехи?

— Как видите, Господин Генерал, — развел руками лейтенант. По его лицу было видно, что он сам с большим бы удовольствием заставил Мустанга самому копаться в этих камнях. Вот только начальником был как раз полковник. — Вот уже пятые сутки колупаемся, а результатов никаких.

— Сдается мне, что в итоге все эти археологические изыскания окажутся напрасными. Ну, разве что вы расчистите от завалов набережную, — заключил я и указал на работающих солдат. Хавок на этот вывод лишь сокрушенно вздохнул. Ему ведь от моих слов не легче. Тут внезапно Хавок переменился в лице и удивленно посмотрел на меня.

— Господин генерал, а можно вас кое о чём попросить? — теперь у него была просящая физиономия. Посмотрев сначала на него, а затем на работающих солдат, я вздохнул, так как понял, о чем именно хочет попросить меня лейтенант.

— Умеешь же ты ставить в неудобное положение, — произнёс я, теребя при этом подбородок. В принципе мне не составит труда помочь ему. Вот только работать задарма...

— Я помню, с меня тортик, — сразу добавил он воодушевлённо. Я 'выпучил' на него глаза, а затем заржал. Похоже, мне еще долго придется расхлёбывать ту свою шутку с тортиками.

— Не думай, что ты отделаешься одним тортиком, — сказал я отсмеявшись. Джин скис, а я перевел взгляд на предстоящий мне фронт работ. Раз уж решился помочь, то нечего отлынивать. — Не кисни, Лейтенант. Я так и так помог бы вам. В отличие от Мустанга я человек добрый и отзывчивый, так что цените!

Хавок как-то странно на меня посмотреть, но возражать не стал. С моей помощью 'раскопки' пошли значительно быстрее и уже через полчаса завалы были расчищены. Солдаты откопали ещё парочку трупов, но среди них вполне ожидаемо для меня ишварита не нашлось. И, тем не менее, лейтенант был мне благодарен. Ведь я избавил его от ещё целой недели изнурительных работ.

— Спасибо, Господин Генерал, я ваш должник, — улыбаясь, произнёс Хавок. — Я постараюсь вернуть долг как можно скорее.

— Думаю, это у вас получиться сделать уже только в Централе, — усмехнулся я. — Полковника скоро переведут туда, и я не сомневаюсь, что он захватит вас с собой. Там и рассчитаемся.

— Вы уверены? — переспросил он. По виду он выглядел расстроенным. — Эх, а я только собирался, как следует закрутить с одной красоткой.

— Даже и думать забудь про неё, — категорично отрезал я.

— Вы жестоки, Господин Генерал, — опустив голову, произнес он.

— Жесток? Возможно, я просто слишком прямолинеен, — пожал я плечами, а затем повёл головой в сторону Штаба. — Что же касается вашей девушки, то уверен, что Мустанг просто приказал бы вам её бросить, заведи вы с ней отношения. Вот и всё. Или вы уже забыли характер вашего начальника? Поверьте, полковник Мустанг способен и не на такое.

— Пожалуй, вы правы, — вздохнул он. Когда дело касается женщин, то Мустанг считает своим долго приударить за ними и не терпит, когда это делают другие мужчины. — Эх, совсем не везет мне в личной жизни.

— Не беспокойтесь, Лейтенант. Уверен, вы ещё найдете себе ту единственную, — усмехнулся я, вспомнив мою Уинри. — Ладно, не буду вас больше отвлекать. Всего доброго, Лейтенант.

— И вам тоже, господин генерал! Спасибо за всё, — ответил Хавок.

Попрощавшись с ним, я продолжил свой путь. По пути я зашёл в гостиницу и переоделся, так как не считал уместным появляться на территории НПО в гражданской одежде. Спустя час я был на месте. Там меня тепло встретили, как и полагается по отношению к любимому начальству. И вновь я услышал об успехах научников. Особенно впечатлила долгожданная броня. Не прототипы, раньше, а настоящая серийная модель. Теперь я мог полагаться не только на свое оружие и свои умения алхимика, но и на броню. Впрочем, не только я. В лаборатории наладили именно серийное изготовление. Всех элементов, вплоть до портативных радиоприемников и ноктовизоров. И теперь две сотни экземпляров были готовы, и ещё тысяча была на подходе. А в течение трёх месяцев инженеры обещали обеспечить весь 501-й полк такой бронёй. То не могло не радовать. Немного подумав, я сообщил, что готовую партию заберу сразу. Правда для этого придётся отложить отправку войск в Централ. Но день-два роли не играют. В принципе можно будет даже потратить этот самый день на обкатку экзоскелетов. Все предсерийные модели после лабораторных испытаний шли в полки для обучения личного состава, так что много времени привыкание к 'новинкам' не займёт.

Кроме Брони мне было показано ещё несколько вещей. Одна из них — модернизированный вариант плазменной винтовки. Её прототип я уже испытывал в горах Бриггса полгода назад. Теперь же ее довели до ума. А вот с пистолетами по-прежнему был 'затык'. Научники до сих пор не смогли решить проблему с большим весом. Да и я сам мало представлял, что тут можно сделать. Вернее мне не хватало времени занять проблемой вплотную. Можно конечно было бы выделить неделю-другую, чтобы конкретно посидеть в лаборатории и попытаться подобрать нужные материалы для более эффективного аккумулятора и улучшения охлаждения. Однако, опять же, сейчас, когда события должны завертеться вокруг меня как бешеная белка в колесе, я не могу распылять себя на несколько 'фронтов'. Разобраться бы с тем, что уже на мне висит.

Да и не настолько сильно я нуждаюсь в этом новом оружии, чтобы форсировать его выпуск. В этом плане меня вполне устраивает уже достигнутый результат. В ближнем бою спокойно можно обойтись обычным стрелковым вооружением. А вот на дальние дистанции сгодиться и плазменная винтовка, так как позволяет бить точнее и с больше дистанции, чем обычное оружие. К тому же на вооружении армии Аместриса нет стрелкового оружия, способного подбить тяжелую бронетехнику. Вернее, противотанковые ружья как раз имеются, но против наших новых танков они практически бесполезны, да и требуют наличия целого расчёт, пускай и из двух человек. В отличие от плазменной винтовки, что выгодно выделяет её из общего списка. Именно поэтому их уже успели выпустить малой серией в пятьдесят экземпляров, десяток из которых решил забрать я. Остальные же в скором времени также направятся в 501-й штурмовой полк.

Подписав все необходимые документы, я проследил, чтобы ящики с оружием и бронёй были погружены в грузовики и отбыл в расположение третьего батальона 501 полка. После завершения Пендлтонской кампании против Драхмы, 501 полк был отправлен на отдых и переформирование в Восточный город. А теперь это дело завершилось, и его решили перевести в Централ. Конечно, не дело каждый месяц переводить целые части, но тут уже были замешаны мои планы. Первые два батальона уже находились в Централе и очередь оставалась за третьим, в составе которого находилось три штурмовые, 10-я, 11-я и 12-я роты, 9-я танковая рота и дивизион самоходных орудий.

По прибытии в казармы, я 'обрадовал' личный состав дополнительными тренировками, к которым мы приступили практически сразу. Продолжались они до середины ночи и возобновились с раннего утра. Впрочем, особо зверствовать я не стал и вместо целого дня, я на это милостиво выделил лишь время до полудня. Вторую часть дня я позволил ребятам провести в увольнительных. Не чудовище же я в конце концов?

А на следующий день я 'воспользовавшись служебным положением' присоедини к пассажирскому поезду 'Восточный город — Централ' четыре вагона с амуницией и посадил на него личный состав 11-ой роты. Причём сделал это не на вокзале, а на следующей за ней товарной станции. Каким взглядом на меня смотрел начальник поезда, это не описать. То что я творил — было банальным произволом. Но мне можно, хе-хе.

В итоге, я, наконец, отправился в Централ.

[к оглавлению]

Глава 2. Нападение всегда бывает неожиданным. Для нападающего!

Колеса поезда мерно стучали проезжая по стыкам рельсов, постепенно вгоняя меня в сон. Однако на очередной стрелке поезд заметно тряхнуло, и я открыл глаза. В вагоне, в котором я ехал, народу было немного. В том смысле, что в основном его пассажирами были ребята одиннадцатой роты 501 полка, едущих вместе со мной в Централ. Негоже генералу возвращаться в столицу без свиты. После вчерашних 'вечерних увольнительных', которых большая часть личного состава провела по кабакам и борделям, страдальцы 'долечивались' всё утро под 'бдительным оком' начальства. Вернее, под моим 'бдительным оком' находились как раз самые трезвые. Остальные были отправлены в последние два вагона состава. Это кстати, ещё одна из причин, почему я решил 'задремать'. По перешёптываниям, что доносились до меня через сон, я определил, что мои люди оценили мою 'жертвенность' ради них. То было мне только на руку.

Вообще с этой поездкой как-то странно получилось. Сначала хотел ехать один, потом узнал, что появилась долгожданная броня для роты. Потом во мне взыграло ретивое, и я устроил для них тренировки и перенёс их отправление на день позже. После поругался с начальником поезда. Ну, как поругался. Никто в здравом уме и светлой памяти с бригадным генералом ругаться не будет, если он сам не генерал. Просто этот мужик очень уж долго ворчал на моё самоуправство и всячески чинил препоны. Хотя, с другой стороны я его понимал. Откуда появиться хорошему настроению, когда то к чему ты привык, стремительно меняется. Когда к твоему поезду присобачивают половину армейского эшелона с бронетехникой. Вернее пытаются присобачить.

К моему удивлению, моя задумка с прикреплением дополнительных вагонов с военной техникой не удалась. Отправление поезда и так задержалось достаточно сильно. Да ещё и локомотив бы в таком случае пришлось менять, что также не прибавляло времени. Плюс сам начальник поезда грозился лечь на рельсы, если я вздумаю его поезд превратить в крепость. А потом пятидесятилетнему мужику вдруг 'стало плохо'. Сильно конечно в этом сомневаюсь, да и как правило бессмысленно давить на мою жалость. Однако я всё-таки решил поумерить аппетиты.

В итоге мне пришлось ограничиться четырьмя грузовыми вагонами. Плюс все последние три вагона заняли солдаты. Двести пятьдесят человек. Не хотелось мне отправлять их налегке, но тут уже моя вина. Часть из них даже осталась в Восточном городе, чтобы сопровождать тяжёлую технику. В оправдание могу сказать, что два эшелона со всей бронетехникой и ещё двумя ротами должны будут отправиться позднее. Если мы выехали в семь часов утра, то они отправятся в семь вечера, спустя двенадцать часов. Так что уже в Централе весь полк опять будет в полном составе.

Границу Восточной Зоны мы ещё не успели пересечь, а значит до Столицы пока ещё далеко. В поезде мне и моему отряду предстоит трястись почти целые сутки. И дело не в большом расстоянии, а в частых остановках. Поезд всё-таки пассажирский, а не скорый или тем более курьерский.

На минуту меня посетила сакральная мысль, что может быть, стоило взять билет в купе? Однако я быстро её отогнал. Сказывались мои собственные давние привычки и богатый опыт путешествий поездом. Да и не дело это подражать большинству генералитета и дистанцировать себя от своих людей. А солдат это подкупало. Сколько раз это замечал за моими подчинёнными. Так зачем разрушать то, что создавалось на протяжении многих лет?

Стоило мне в очередной раз проснуться, как сон больше не шёл. Больше не пытаясь заснуть, я стал более внимательно прислушиваться к разговорам бойцов. При этом я сидел, уткнувшись в окно, заодно пытаясь определить, где мы едем. Ожидаемо солдаты подчиненные мне, говорили в основном о том, как они провели свои увольнительные, где каких цыпочек подцепили, где и сколько пропили, или проиграли. Некоторые зачитывали отрывки из своей переписки с родными или, что чаще — с пассиями. В общем, обычная солдатская жизнь, ничуть не изменившаяся с созданием 501 полка. Штурмовики по своему менталитету по-прежнему оставались простыми солдатами, несмотря на более интенсивную подготовку, чем в гвардейских частях. Хотя, краем уха я услышал, что кто-то даже обсуждает меня. Наглецы. Улыбка сама вылезла на моё лицо.

Впрочем, картина открывшаяся за окном вызвала у меня ещё одну улыбку. Места, через которые мы проезжали, были мне знакомы. Не припомню, сколько раз ездил по маршруту Восточный город — Централ, однако благодаря этому, маршрут я изучил хорошо. Тем более в прошлом Восточная Зона отчасти находилась под моей ответственностью, пускай в эту часть я и не ездил. Конечно, всё изменилось, когда я перестал быть подчиненным Грумана, однако учитывая, что это произошло не так давно...

Сейчас мы проезжали горы, отделяющие Центральную Зону от Восточной. Железнодорожные пути проходили через прорубленные в высоких скалах туннели и по огромным выемкам на отрогах гор. С одной стороны вздымались скалы, а с другой был обрыв, ведущий к текущей далеко внизу речке. Саму её не было видно, но в том, что она есть, я не сомневался. В общем, очень живописно. Неплохо было бы поселиться где-нибудь тут и пожить пару лет. В будущем. Сейчас у меня совершенно иные цели и задачи.

Эти места я хорошо знал. Мне доводилось бывать здесь ещё до того как я поступил на государственную службу. Неподалеку отсюда находиться город Хизгард. Этот город и его область находились как раз между Центральной и Восточной Зоной в одной из горных долин. Получается вроде как и в центре Аместриса, и в то же самое время — в отдалённом районе. К тому же так сложилось за многие годы, что этот город и его окрестности были независимы от Централа, пускай и только формально. Конечно неподалёку располагалась военная база ВС Аместриса в соответствии с соглашением заключенным много лет назад. Да и внешних связей у Хизгарда было не особо много. Согласно тому же соглашению Аместрис признавался ключевым международным партнёром свободного города Хизгарда. Тем не мене внутренняя политика города проводилась независимо от Центра, налоги в казну они также не платили, а таможенное соглашение заключенное с Аместрисом разрешало беспошлинную торговлю. Стоит ли говорить, что с такими префернциями город процветал? Во главе этого суверенного города-государства стояли алхимики. Независимое правительство алхимиков. Пожалуй, это была ещё одна причина, почему Хизгард по-прежнему сохранял суверенитет. Немало государственных алхимиков родом оттуда или же проходили там обучение. Разумеется, не в интересах Аместриса было разрушать такую 'кузницу кадров'.

Когда Изуми Кёртис обучала нас с братом алхимии, как-то она отвезла нас туда на что-то вроде экскурсии. Было это в начале 1907 года. В Хизгарде проживал её старый знакомый и друг, профессор Вильгельм Эйзельштейн. Жил он вместе со своей дочерью Селеной. Ещё тогда я сразу заметил, что он выдающийся алхимик. Профессор Эйзельштейн занимался изучением алхимического катализатора, а его дочь помогала ему в его исследованиях. Благодаря своим знаниям и опыту он имел большой авторитет среди горожан и кажется, даже состоял в городском совете.

Вспомнив об этом человеке и нашем знакомстве с ним, я уловил себя на мысли, что было бы неплохо переговорить с ним по поводу грядущих событий и вполне возможно даже заручиться его поддержкой. Изуми Кёртис всегда отзывалась о профессоре Эйзельштейне только положительно и даже в какой-то мере стремилась подражать ему. Вернее она делала вид что 'не желает иметь ничего общего с этим болваном'. Однако это были лишь наивные попытки скрыть очевидную правду. Иначе с чего бы она привозила нас с братом к нему? Тогда я не отрицал, что, возможно, по своим алхимическим навыкам профессор Эйзельштейн даже превосходит моего учителя. Единственное, чего я не знал наверняка, открывал ли он Врата Истины или нет. Профессор Эйзельштейн никогда не показывал ни мне, ни Алу преобразований без алхимического круга. Впрочем, то, что он этого не показывал, еще не означало, что он этого не умеет. Сейчас, когда я вспомнил о нём, у меня вновь проснулись некоторые подозрения, которые появились ещё тогда, в первую нашу встречу.

Дело в том, что те исследования, которые несколько лет назад проводил профессор Эйзельштейн, вполне могли перевернуть весь мир алхимии. Секрет этого прост. Алхимический катализатор, исследованием которого занимался он, по своим свойствам напоминает философский камень. Этот столь же легендарный, как и философский камень, предмет способен многократно усиливать алхимические преобразования. По его собственным словам, профессору Эйзельштейну удалось получить кое-какие положительные результаты в этом направлении. Три года назад, когда я уже находился на государственной службе во время моего отпуска мы с братом как-то приехали к нему и с Изуми Кёртис. Тогда он даже показывал нам кое-какие записи касательно своих экспериментов и, исходя из них, становилось понятным, что алхимический катализатор не должен иметь никакого отношения к человеческим душам. То есть основа у него совершенно иная, чем у философского камня. Так выходило из записей.

Хотелось мне в это верить. Однако, всё же оставалась вероятность того что профессор Эйзельштейн не был с нами до конца откровенен. В том числе и с моим учителем. С одной стороны мне хотелось верить, что он не из тех людей, кто будет жертвовать жизнями других людей, чтобы завершить свои исследования. Да и его дочь Селена не позволила бы ему этого сделать. Во всяком случае, мне хотелось на это надеяться. Но с другой стороны, червячок сомнений никуда не исчез, так как записи что предоставил нам профессор, были далеко не полными. Такая вот дилемма. И даже не знаешь, откуда к ней подступиться.

Вспомнив об этих двоих, мне захотелось вновь их навестить. У меня была уверенность что, так как срок прошел немаленький, Селена уже выросла из маленькой девочки в красивую девушку. Конечно, я не собираюсь за ней приударять или вообще предпринимать хоть что-то на 'любовном фронте'. У меня для этого жена есть! Просто хотелось, чисто по-человечески, вновь встретить её саму и её отца. Поговорить по душам, поделиться успехами. Как со старыми друзьями. Однако не только для этого. Нам, как алхимикам, будет, что предложить друг другу. Это касалось как самого профессора, так и его дочери. В прошлом она уже была хорошим алхимиком, и со временем её навыки должны были только улучшиться, так что она тоже вполне может 'пригодиться'. Надо будет обязательно выкроить время и навестить их. Нельзя отказываться от возможных перспектив нашего обоюдовыгодного сотрудничества.

Примерно такие мысли роились у меня в голове, пока я любовался горными пейзажами за окном. И тем более для меня стало неожиданностью, когда вагон, в котором я ехал, затрясся. Будто в поезде где-то что-то взорвалось. На такие вещи ещё с ишварской зачистки я привык реагировать мгновенно, а потому я сразу сосредоточился на потенциально опасном направлении — двери в вагон, напротив которой я сидел. При этом рука невольно потянулась к поясной кобуре. Старые привычки давали о себе знать. Вот только конкретно в этом вагоне не я один был такой внимательный.

Немногие гражданские, что ехали в вагоне, были ошеломлены и напуганы, и сейчас уже с перепугу оглядывались вокруг, пытаясь понять, что происходит. А вот штурмовики повели себя иначе. Звуков передёргиваемых затворов, конечно, не было слышно, потому, как и причин для подобных действий не было. Но вот взять на контроль обстановку никто из них, во всяком случае тех, кто был в моей зоне видимости, не забыл.

Про себя я отметил, что взрыв произошёл впереди, а значит, за хвост состава беспокоиться не следует. Там надеться, кому проконтролировать ситуацию. То, что произошёл именно взрыв и случился он именно в поезде, я не сомневался. В своё время я в достаточно мере наслушался немало подобных взрывов. И дело не только в военных конфликтах, в которых мне приходилось участвовать. Хотя в Восточной Зоне после ишварской зачистки давно наступили мирные времена, некоторые незаконные вооруженные формирования до сих пор не были ликвидированы. Из-за этого уровень террористической угрозы по всему региону по-прежнему был высок. Особенно после того как произошли инциденты с Айзаком Макдуглом и Шрамом.

— Мы — члены Восточного Революционного Фронта! Мы только что взяли под контроль этот поезд! Следуйте нашим приказам, и вы не пострадаете! — внезапно послышалось объявление по радио. Все находившиеся в вагоне пассажиры, в том числе и мои солдаты, мгновенно прекратили разговоры и уставились на динамик громкоговорителя. А там это сообщение повторили несколько раз, после чего радио умолкло.

Я вздохнул. Как говориться, не опять, а снова. Этот Восточный Революционный Фронт уже давно сидит у меня глубоко в печёнках. И не только у меня. Сколько лет прошло, а мы, то есть армия, до сих пор не можем их всех повязать. Постоянно что-то да случается с их участием. И захваты поездов, как сегодня, отнюдь не редкость.

Тот же самый Айзак Макдугл, который был благополучно заколот лично Фюрером в Централе, был тесно связан с этой группировкой. И не только он. Сколько в их рядах на самом деле бывших военных, не могла сказать даже разведка. Подобная успешность террористов порой приводила меня к мысли, что тут не обошлось без покровительства свыше. Я бы даже сказал, что они действуют слишком успешно, так как, несмотря на постоянные 'поражения', вновь и вновь проводят свои акции. Как Химера, у которой вместо одной отрубленной головы отрастают две новые. Однако никаких доказательств у меня, разумеется, не было.

Впрочем, не исключено что все эти акции, да и само существование группировки, существует исключительно на 'добровольных началах'. Слишком много усилий приложило Центральное командование за последние двадцать лет, чтобы дискредитировать себя в глазах обывателей. Чего стоит тот факт, что во главе Восточного Революционного Фронта стоят в прошлом высокопоставленные офицеры армии? А уж сколько простых солдат и сержантов родом из Центральной зоны переметнулось на сторону повстанцев? Что уж говорить о других.

Одно я понимал прекрасно, действия Центрального Командования абсолютно логичны в свете поставленных им перед собой задач. Зачем им доверие граждан государства, когда это самое государство перестанет существовать самое большое через год?

От подобного рода мыслей меня отвлёк звук передёргиваемых затворов автоматических винтовок. Тут ко мне подошёл командир 11-ой роты, капитан Стивен Уилсон.

— Господин Генерал? Какие будут приказания? — обратился он ко мне. Я поднял на него усталый взгляд, а потом посмотрел на остальных. На пару секунд я задумался. Требовалось выбрать верную стратегию в этой ситуации. В поезде слишком много гражданских и мы не можем рисковать. Я поднялся с места, одёрнул китель и нацепил фуражку. Затем ещё раз оглядел солдат вокруг и сделал задумчивое лицо.

— Пока ничего не предпринимать. Нужно выяснить состав группировки противника и взять 'языка'. Впрочем... Думаю, они сами заявятся сюда, — произнёс я и указал на дверь ведущую к голове состава. На мои слова капитан нахмурился, но возразить не посмел. Впрочем, я догадывался, почему Уилсон недоволен. Двадцатидвухлетний капитан хотел действовать, а не 'отсиживаться в окопе'. Пара лет в вооруженных силах и участие в одном военном конфликте, в том самом под Пендлтоном ещё не успели охладить его пыл. Я махнул рукой, предлагая ему присесть рядом со мной. Тот повиновался. Наклонившись к нему, я негромко, чтобы слышал только он, продолжил. — Капитан, если вы помните, изначально вашу роту разместили в двух вагонах, которые впоследствии были присоединены к поезду, вместе с четырьмя грузовыми вагонами с амуницией, так? После чего один из взводов перешел в этот вагон, чтобы освободить место, так? Как вы думаете, в свете этих обстоятельств, террористы в курсе, что этим поездом едет одна из рот 501-ого штурмового?

— Кхм, нет, — похоже, до него, наконец, дошло. Какой он молодец.

— В таком случае ждём языка, крутим его на признание всех грехов, смертных и не очень, а потом будем думать, капитан, — вынес я окончательный вердикт, произнеся последние слова уже в полный голос.

Едва я это произнёс, как двери в тамбур открылись и в салон вагона вошли два человека, вооруженных автоматами. И где только достали, спрашивается? Мимолётного взгляда мне хватило, чтобы оценить их. Эти двое выглядели довольно крепкими ребятами, а свои автоматы держали уверенно. Определенно в прошлом они служили в армии, скорее всего в Ишваре. У одного из них я даже заметил немного обветренную кожу на лице. Он точно был в Ишваре, причем довольно долго. А значит — калач тертый. Одет он был в серую майку и камуфлированные штаны с высокими ботинками. Второй одет был примерно также, только вместо майки у него был зелёный свитер с закатанными рукавами. И у обоих были банданы на голове. Вся эта информация промелькнула у меня в голове за сотые доли секунды.

— Всем остава... — крикнул тот, что был в серой майке. И осёкся, увидев семь десятков вооруженных людей, половина из которых направила стволы в его сторону.

— Взять! — отдал короткий приказ Уилсон. Спустя секунду обоих террористов повязали.

Впрочем, они и не думали сопротивляться. Одно дело, когда против тебя напуганные гражданские. И совершенно иное, когда против тебя целый взвод штурмовиков, у большей части из которых — не один год службы в боевых частях. И очень 'добрые' лица, так и пророчащие возмутителям спокойствия 'светлое будущее'.

Я предложил Уилсону переговорить по душам с 'нашими дорогими гостями' и сделал приглашающий жест. Однако не успели мы приступить к допросу, как двери в салон вновь открылись, и внутрь вошло ещё трое террористов. Стоит отдать им должное — едва они вошли, как тут же вскинули оружие. Вот только затем один из них сказал то, чего никто не ожидал.

— Это шо за бздло? — произнёс мужик, указав прямо на меня. Я даже опешил. И не только я.

Нет, ребята Уилсона не сплоховали и в следующие две секунды, заявившиеся к нам бандиты, оказались разоружены, как и их подельники ранее. Шестеро ребят из разведки роты оперативно сработали, повязав их так, что они не смогли воспользоваться оружием по назначению. И сейчас у меня под ногами лежали аккуратно упакованные пять 'куколок'. Вот только я до сих пор не знал, как реагировать на этот комментарий. Нутром я чувствовал, что меня как-то нехорошо обругали. Вот только смысла я не понял. Однако почему-то мне было обидно. Так обидно, что хотелось этих пятерых пустить на что-то более полезное, чем человеческие особи.

Наконец я сообразил, что нахожусь на грани срыва. Мимоходом я отметил, что я сжал эфес шпаги. Наверное, даже до посинения. Да и лицо как-то горело огнём. Гормоны. Такое со мной происходило и раньше. Редко, но происходило. Всякий раз мне удавалось сдерживаться, хотя я и был на грани. Однако, как и в тот раз со Шрамом, мой 'срыв' породил настоящую жажду убийства. А значит... хм, можно попробовать провести эксперимент. Вспомнив те эмоции, что возникли у меня тогда, я вновь разжигаю в себе ненависть и лютую злобу. Но на этот раз по отношению к тем пленникам, что лежат передо мной. В уме я начинаю представлять, как разрываю этих пятерых живыми на мелкие кусочки, одновременно не давая умереть сразу. И как только образ в уме сформировался, я смотрю одному из них в глаза. Бандит бледен как смерть, а на меня смотрел с ужасом. Я же продолжаю перебирать в своих мыслях различные варианты экзекуции. А затем тот, на кого я смотрю, кричит и теряет сознание.

— Господин Генерал! — окликает меня капитан Уилсон, больше некому. Я перевожу на него взгляд, возвращая собственные мысли в конструктивное русло. Однако его тоже задевает краем, потому что он стал из бледного вообще зелёным. Тут он делает шаг назад и спрашивает немного испуганно. — Господин Генерал?

— Всё в порядке, Уилсон, — прервал я его, перекрывая свои эмоции. Похоже я примерно разобрался с механизмом ауры, хотя исследования по-прежнему необходимы. Я отпустил эфес и расслабил руки. — Теперь всё в порядке.

Я буквально физически ощутил, как мужиков отпустило напряжение. Надо будет потом расспросить Уилсона, что он испытал.

— Развяжите одного, чтобы он мог говорить, — попросил я, указав на самого нагло выглядевшего из всей пятерки. Затем покосившись на немногочисленных 'гражданских' что находились в вагоне, я указал на них. — И уведите 'гражданских' в последний вагон. Тут может быть 'небезопасно'.

'Для их психики' забыл добавить я, но это уже было лишним. Потому что те немногие гражданские, что тут были, одаривали меня столь красноречивыми взглядами, что мне ненароком хотелось проверить, не отрос ли у меня сзади хвост со стрелкой, да рога на голове. Вил в руке вроде как не нашлось. Впрочем, чего ещё ожидать от моей репутации местного резидента преисподней. А учитывая то, что я сейчас учудил...

Первым допрашиваемым стал тот самый мужик в серой майке, которого я заприметил в самом начале. Вполне возможно он и есть один из командиров. Кстати, сами пленные были не менее бледными, чем гражданские. Что только добавило мне вопросов.

Двое рядовых быстро поставили его на ноги передо мной и вынули из его рта кляп. Когда мы встретились взглядами, я больше не сомневался, что он что-то знает. Уж слишком нагло смотрел, хотя прежний испуг и сохранился. Тогда я тепло улыбнулся ему, как будто ничего не произошло.

— Итак, любезнейший, поведайте мне, пожалуйста, что тут происходит и зачем вам оружие? — тоном профессора от медицины спросил я его. Будь у меня очки, непременно бы поправил их.

— Думаешь, я тебе что-то скажу, армейская свинья?! — прорычал он. Его бледность после моего эксперимента никуда не делась. Вот только он находился дальше всех, да ещё и покрепче остальных будет. Неужели выдержал. Или... Тут один из бойцов уже собирался заехать ему по уху за эту дерзость, но я успел остановить его жестом.

— Не стоит, сержант. Не хорошо будет, если мы потеряем 'языка', — вежливо и по-доброму попросил я. Правда солдат от чего-то поёжился. Я же повернулся к пленному. — Армейская свинья? Как интересно. Армейским псом меня называли. А вот свиньёй ещё нет. Надо будет запомнить. Но вернёмся к основной теме нашей беседы. Мне не очень хочется переходить к интенсивным методам допроса, поэтому, будь добр, не доводи до греха.

— Да кто ты, чёрт возьми, такой? Ты... — тут он умолк и уставился на меня по-новому. Как будто у него в голове что-то переключилось. — Армейский пёс?

Его глаза скосились к моему поясу, где у меня всегда висела цепочка от серебряных часов. И он её, наконец, заметил. А дальше с его лицом начали происходить удивительные метаморфозы, о возможности существования которых, у человеческого организма, я даже не подозревал. Сначала он посерел, потом побелел. Следом он позеленел, потом покраснел. А в самом конце краснота сменилась чернотой. К этому моменту он уже весь трясся. Зато бледность пропала!

— Ж-жнец? — спросил он осторожно, как будто ступая по минному полю. — П-полковник Эд-двард Элрик?

— Вообще-то уже давно как Бригадный Генерал, — заметил я, присаживаясь перед ним на корточки. — Ну, так как, будем сотрудничать? По-хорошему или по-плохому?

— Что, будешь пытать меня, как пытал невинных в Ишваре? — вдруг зло спросил он и попытался освободиться. Вот только это было напрасная затея, так как вязать узлы моих ребят учили крепко. Хотя, похоже, именно его злость помогла ему преодолеть моё воздействие. Видимо он достаточно крепок духом для этого. Эх, тренировать мне и тренироваться.

— Хм, вижу, ты знаком со мной не понаслышке, — заключил я, оглядывая его с ног до головы. Его лицо мне не было знакомым, да и никто из моих людей не спешил сообщать о своём возможном знакомстве с ним. Вот только не могу я упомнить всех, с кем сражался вместе за последние семь лет. А среди ребят было не так уж много тех, кто воевал в Ишваре. — Ну, так может, поведаешь, где мы с тобой виделись? Судя по всему, мы пересекались с тобой где-то на Востоке, так? Ты был в моём отряде?

— А ты уже забыл, что произошло в деревеньке Эфель? Перед тем как мы штурмовали Паршан, столицу Ишвара? Конечно, забыл, ведь столько лет прошло, — сплюнул он. А я стал припоминать что-то такое. — Ты, чтобы узнать слабости крепости пытал людей, в том числе и детей перед глазами их родителей, чтобы те сдались! Скольких ты замучил?

— Хм, детей там вообще-то и десятка не набралось, — заметил я спокойным тоном. Я окончательно вспомнил тот эпизод, однако личность этого парня по-прежнему была для меня загадкой. — Да и не дети они уже были. Шестнадцать лет тем парням было и в рядах повстанцев они уже успели изрядно засветиться. Так что ты не подменяй понятий. Что же касается пыток... Хочешь на себе испытать насколько широки мои познания в этой области? Или может быть, так скажешь, сколько вас, какие цели у вашей группы?

— Чтоб ты сдох! Мразь! — он плюнул мне в лицо. Я аккуратно вытер платком его слюну. Всё-таки он трясся из-за ненависти. Меня он явно не боится. — Я не собираюсь вилять хвостом перед тобой как какая-нибудь шавка! Знай, Бредли обязательно падёт, а таких собак как ты мы казним!

— Ясно с тобой всё, — вздохнул я и кивнул конвоирам. Те оперативно скрутили мужика обратно. Затем я повернулся к одному из оставшейся четвёрки, который уже пришел в себя и сейчас опасливо косился на меня. Как и в предыдущий раз, я широко улыбнулся пленнику, как старому другу. Вот только мужика почему-то перекосило. На вид он был не настолько смел, как его командир. — Хм, ты тоже такое же смелый? Хочешь узнать, как я провожу ускоренный допрос?

В итоге мой второй собеседник оказался куда сговорчивее, чем Майк, как он назвал своего командира. Кстати, кто командир я угадал верно. Джон, так звали этого 'соловья', поведал мне, что их сорок пять человек, и они должны просто захватить поезд. О целях захвата он не знал. Как и о причинах, что для нападения выбрали конкретно на этот поезд. Сказал только, что босс подготовил какой-то список требований, который озвучит сам. Также он сообщил, что сам босс находиться в третьем вагоне. Не став верить ему на слово, я по очереди побеседовал с остальными. Но в их показаниях различий не было.

— Что будем делать, Господин Генерал? — по-деловому поинтересовался Уилсон. Он уже успел прийти в себя. Не сомневаюсь, что за время допроса капитан уже придумал какой-то план, но не спешит воплощать его в жизнь, ожидая приказа командования. Нет, конечно, можно полностью положиться на моих людей и отдать им всё на откуп. Должны же они что-то делать сами. Вот только характер у меня и склад ума совершенно не способствовали подобному. Пусть я и не собираюсь идти на передовую, пока что, но вот отдать пару толковых приказов я просто обязан, иначе я совсем себя уважать перестану. — Господин Генерал?

— Так, капитан, напомни мне, он сказал — их сорок пять? — спросил я, повернувшись к Уилсону, одновременно указывая на одного из пленников. Тот не раздумывая особо долго, кивнул, внимательно смотря на меня и ожидая продолжения. — Пятерых мы уже повязали, значит осталось примерно сорок. А нас больше двух сотен. Пять к одному. Мда, это даже неспортивно.

Ответом мне был дружный гогот нескольких ребят. Я тоже позволил себе улыбнуться. А вот Уилсон был предельно сосредоточен. В его глазах даже мелькнуло неодобрение моим словам, что впрочем, лишь вызвало у меня усмешку.

— Знаю, что вы думаете, капитан, — усмешка всё-таки сорвалась с моих губ, и мне оставалось лишь дополнить её своей мягкой улыбкой. — Дайте своим ребятам прийти в себя. Тем более что наши противники ещё пока не перешли черту.

— И всё-таки, сэр, не думаю, что нам удастся легко освободить заложников. Сэр! — заметил тот сдержанным тоном. Я кивнул.

— Не отрицаю, капитан, не отрицаю. Однако... — я окинул взор всех штурмовиков, что набились в вагон. Теперь их тут было под сотню. И у всёх лица были 'одухотворёнными' ожиданиями. — Не недооценивайте своих ребят, капитан. Не зря же они столько времени провели в тренировках. Да и битва за Пендлтон тоже кое-чему их научила.

Уилсон кивнул, показывая, что принял к сведению мои слова. Мужик он толковый и я не сомневался в отсутствии у него каких-то крамольных мыслей обо мне. Тут мне в голову пришла интересная мысль, и я поспешил озвучить её.

— Кстати, Уилсон, напомните мне, каким должно быть соотношение собственных войск с войсками противника при наступлении, чтобы избежать значительных потерь со своей стороны? — задал я ему вопрос по тактике и стратегии. Насколько помню, эту тему проходят ещё на первом курсе Академии Генштаба. Доводилось присутствовать на лекциях. Ответ я получил незамедлительно.

— В зависимости от условий, это соотношение колеблется от трёх к одному, до шести к одному, — сказал Уилсон, после чего воцарилась тишина.

— Верно, в зависимости от условий — кивнул я, выделяя самую важную мысль, после чего вновь посмотрел на ребят. — Вот только условия у нас довольно необычные. В вагоне особо не развернёшься. Да и наличие потенциальных заложников отнюдь не упрощает нам задачу. А потому...

Я повернулся к окружавшим меня офицерам, командирам взводов. Все прошли через изнурительные тренировки, многие побывали в настоящем бою и были одними из лучших. Пожалуй, именно они лучше всех смогут справиться с поставленной задачей.

— Так, слушайте вводную! — громко произнёс я, и они тут же превратились в слух. — Первый взвод последовательно зачищает следующие вагоны от террористов. Первое и второе отделения идут понизу, третье и четвёртое — по крыше. Вырываться вперёд не следует. Бойцы второго и третьего взводов те временем должны по крыше рассредоточиться по всем вагонам, кроме третьего. По моему сигналу вам следует проникнуть в вагоны и нейтрализовать террористов. До этого постарайтесь, не привлекая внимания узнать численность противника в вагоне и его примерное расположение. Это облегчит вашу задачу. Держите рации включенными, чтобы не пропустить сигнал. Всем подразделениям следует, взаимодействуя друг с другом, обеспечить максимально бескровный захват поезда. Задача максимум — захват всех террористов живыми. Минимум — не допустить смерти мирных граждан.

Ребята, что стояли чуть дальше, стали переглядываться друг с другом и на их лицах явно читался скепсис. Впрочем, меня это не удивило. Начальство как раз и должно ставит такие задачи, которые с виду будут казаться невыполнимыми. А вот на подчинённых будет ложиться обязанность героического их выполнения. И не имеет значения, могут они их выполнить или нет. Родина сказала 'надо', значит 'надо'!

— Скажу сразу, чтобы не было вопросов потом. Убивать террористов только в крайнем случае! То есть тогда, когда иной возможности остановить их не будет. Учтите, что среди них немало обученных и прошедших Ишвар бойцов. Поэтому, не расслабляйтесь! — я обвёл всех 'тяжёлым' взглядом, чтобы мои штурмовики что называется 'прониклись'. Не скажу, чтобы результат меня удовлетворил на все сто процентов, но теперь я хотя бы был уверен, что они не ломануться вперёд и не нарвутся на закономерную засаду. Я повернулся к Уилсону. — Капитан, проследите за исполнением. В третий вагон не суйтесь, там я разберусь сам.

— Может мы лучше сами... сэр, — осёкся капитан, увидев мой взгляд.

— Нет, там уже будет моя юрисдикция, капитан. Не спорьте, — без нажима произнёс я.

— Хорошо, сэр! — кивнул капитан и, повернувшись к своим людям, стал отдавать приказы.

Вскоре бойцы первого и второго взводов посыпали в следующие вагоны 'громить супостатов'. Оставшимся же взводам также отправились занимать позиции. Пока мои люди выполняли поставленные мной задачи, я организовал и конвойную службу, потому как число пленных обещало быть немалым.

Что меня порадовало, так это отсутствие связи между террористами. Они использовали вестовых. Из-за этого координация между отрядами в этой группировке явно хромала, а потому столь стремительную контртеррористическую операцию они банально проспали. Конечно, совсем всё мирно провернуть не удалось. Спустя пару вагонов противник заподозрил неладное. К тому времени на нашем пути оставалось четыре пассажирских вагона и один грузовой.

Я, находясь непосредственно позади наших бойцов и готовый сам выйти вперёд, отдал приказ о немедленном захвате всего поезда. Пройдя по крышам вагонов, солдаты второго и третьего взводов воспользовались всеми возможными люками и дверьми, чтобы проникнуть внутрь вагонов. Разумеется, не просто так. Сначала в дело были пущены дымовые гранаты, чтобы затруднить видимость противнику. А дальше выучка наших бойцов взяла верх.

Пока я шёл через поезд, не смог не заметить одну неприятную картину. Среди наших противников попадались не только лица бандитской наружности. Таковых наоборот было не так уж и много, где-то треть. Неприятностью оказались алхимики. Их всех отличали синие накидки с капюшоном и у каждого из них были перчатки с нанесенными на них алхимическими кругами. С неудовольствием для себя я отметил, что они весьма недурственно умеют ими пользоваться. Алхимики, встреченные мной, совершали преобразование огня и воды. И делали это очень хорошо. Единственной причиной, почему нам удалось избежать массовых жертв при столкновении с ними, можно назвать нашу внезапность. Лишь немногие из алхимиков смогли вовремя дать отпор. Будь на их месте государственные алхимики с 'боевым уклоном' и результат был бы иным.

После захвата пришлось провести ротацию состава. Некоторые 'новички' действовали уж слишком ретиво и словили по паре лёгких ранений. Однако больше эксцессов в первых вагонах не было. Даже попыток захвата заложников с приставлением к их головам оружия была только одна, едва не закончившаяся летально для террориста.

Прежде чем войти в третий вагон, где, по словам пленных, находился их командир, я решил проанализировать имеющиеся у меня факты.

Пока я шёл сюда, я успел внимательно и тщательнейшим образом рассмотреть один из тех алхимических кругов, что использовали алхимики террористов. Уж очень они меня заинтересовали. Стоило мне поближе взглянуть на формулу преобразования, как моё настроение резко ухудшилось. Кто-то очень хорошо поработал над ней. Как правило, алхимики не спешат делиться результатами своих изысканий. Однако здесь я увидел кое-что, что разительно отличалось от алхимической практики, используемой в Аместрисе. Это была система.

Если в отношении Государственных алхимиков главный упор делался на уникальных в своих преобразованиях алхимиках, для которых отводилась роль оружия массового уничтожения, то тут этого не было. Судя по всему те, с кем я столкнулся, использовали совсем иную тактику — множество алхимиков с одинаковыми способностями. С подобной тактикой я сталкивался отнюдь не впервые и это пугало. Почему? Потому что это была та же самая тактика, что я начал разрабатывать в Фотсетте.

Ещё тогда я отдавал себе полный отчёт в том, чего можно достичь, создав подобную армию алхимиков. Пускай они будут не так сильны, как 'монстры' вроде меня. Но зато их будет много! И мне совершенно не нравилось что мою идею, которую кто-то наглым образом украл, вот так вот используют против меня!

Кроме алхимиков, меня немало напрягло присутствие среди моих противников людей в форме военной полиции. Чего они забыли тут, я не знал. Потому как мысль что кто-то из военной полиции мог переметнуться на другую сторону, была, мягко говоря, неприятной для меня.

В рядах военной полиции не держат случайных людей и отсев там значительно жёстче, чем в армии. Я не хотел даже думать о том, что могло побудить их дезертировать. Причём не одного или двух. Военных полицейских было четырнадцать человек из сорока пленных.

В том, что они действительно дезертировали, я не сомневался, так как, завидев солдат, они тут же открывали огонь или же использовали алхимию. Отчасти это пролило свет на то, почему остальные алхимики среди террористов так хорошо организованны.

Военные алхимики. Мне доводилось не только слышать об этом подразделении, но я даже пару раз работал с ним. В чём отличие военных алхимиков от государственных? Если Государственными Алхимиками становились особенно талантливые алхимики, которые или совершали выдающиеся открытия, или становились оружием массового уничтожения, а иногда оба варианта одновременно, вроде меня, то военные алхимики такими талантами не обладали и соответственно не имели такого же бюджета и таких полномочий, как Цепные Псы Армии.

Однако никто и никогда не собирался вот так просто отбрасывать соискателей на должность Государственных Алхимиков. В Штабе никогда не задерживались страдающие скудоумием. Как правило, те, кто сдают экзамены, знают и умеют немало. В некоторых случаях соискателям не хватает совершенно немного для прохождения испытаний. В других случаях вакантных мест бывает значительно меньше, чем прошедших талантливых соискателей.

Во всех случаях комиссия тщательнейшим образом рассматривает все кандидатуры. И нередко таким алхимикам предлагают вступить в ряды военных алхимиков. Даже я сам иногда переманивал таких 'вроде бы неудачников' к себе в лаборатории. Пусть и не в качестве военных алхимиков, но на научные должности.

Так вот, касательно военных алхимиков. Это подразделение в составе армии и военной полиции было сформировано во время войны в Ишваре. Оно могло весьма неплохо выполнять те же задачи что и Государственные алхимики, пусть и не в таких масштабах. Особенно заметной была их работа сразу после Ишвара, когда во всех подразделениях испытывался сильный кадровый голод из-за колоссальных потерь в войне. В том числе и среди Государственных Алхимиков.

Тогда некоторые военные алхимики смогли пройти конкурс и стать Государственными Алхимиками с соответствующей лицензией и званием. Да и теперь, когда из-за действий Шрама Аместрис потерял около трех десятков своих алхимиков, мы опять стоим перед дилеммой, где взять пополнение. Разумеется, военные алхимики — первые в очереди кандидатов на звание государственного алхимика.

Вот с таким вот отрядом в прошлом я имел дело. Именно для этого отряда как я слышал, были предоставлены мои разработки по алхимии и организации отрядов алхимиков. А теперь кто-то из его рядов дезертировал и как следствие, мои наработки 'утекли' на сторону.

— А теперь вы решили использовать это против меня? — проговорил я, убирая перчатку с алхимическим кругом в пакет для сбора улик. На душе стало погано. Жутко хотелось найти виновного во всем этом и покарать его. Но для этого нужно сначала найти главаря.

Подойдя к дверям в третий вагон, я велел ребятам не рыпаться и дожидаться моего сигнала по рации. После чего вошёл туда один. Третий вагон оказался вагоном рестораном. Вокруг стояли столики, а посередине находилась большая стойка бара, на полках которой батареями был уставлен 'разнокалиберный' алкоголь. В вагоне ресторане находилось шестеро человек. Все они были облачены в форму военной полиции и хорошо вооружены. Кроме них никого больше не было. Даже заложников. Наверное, отослали отсюда, чтобы не было лишних свидетелей их приватным беседам.

— Кто ты такой? И как ты сюда прошел? — спросил военный полицейский со знаками отличия майора. В ответ я продемонстрировал ему свои серебряные часы, подтверждающие мой статус.

— Я — Бригадный Генерал Эдвард Элрик, — ответил я, подходя к ним ближе. Вот только мои 'собеседники' были настороже и тут же наставили на меня оружие. Я остановился и вопросительно посмотрел на них. — Что это значит, майор?

— Поднимите руки, Господин Генерал, — обратился ко мне майор, также наставив на меня свой пистолет. На меня сейчас смотрели шесть стволов. — И пожалуйста, без шуток. Мне бы не хотелось идти на крайние меры.

Я не стал возражать и выполнил его требования, подняв руки вверх. Довольно щекотливая ситуация, но из неё можно было выбраться. Тем более что ни этот майор, ни его люди даже не имели представления о моих возможностях. Возможностей превосходящих понимание обычного человека. Возможностей в алхимии превосходящих понимание обычного алхимика. Но даже без этого они не понимали того, какой конкретно алхимией я могу воспользоваться. Они не обратили никакого внимания на мои перчатки, а ведь я никак не скрывал серебряной цепочки, прикреплённой к моему поясу. Увидев такую цепочку у военного, любой аместриец догадается, что перед ним государственный алхимик и у него в кармане — серебряные часы. И тогда он обратит внимание на перчатки военного и поймёт что узор на них — настоящий алхимический круг. А вот мои 'противники' не приняли во внимание этот факт. Как и то, что моя левая перчатка в точности копировала оную у Роя Мустанга, с небольшими дополнениями от меня. Старое напоминание о когда-то выигранном пари. Кто бы мог подумать, что такая мелочь как пари может сыграть свою роль спустя несколько лет в столь щекотливой ситуации? Наверное, только я, раз специально затеял его тогда, предвидя, что однажды мне может потребоваться мощная огневая поддержка.

Я щелкнул пальцами левой руки и спустя мгновение вагон-ресторан огласили крики троих подчиненных майора. Трудно не кричать когда ты горишь. Пламя по замысловатой дуге обогнуло майора и попало в его подчинённых, стоящих прямо за ним. Остальные от неожиданности среагировали на крик и опустили оружие, потеряв бдительность. Чем я и воспользовался, посылая в них ещё один поток пламени и заставляя упасть на пол. А когда они окончательно растерялись, я выбил у них оружие. После, правда, пришлось изрядно повозиться, чтобы потушить своих противников, чем на то чтобы вырубить их. Я вновь занялся связыванием своих поверженных врагов. Майора я оставил напоследок и тот успел прийти в себя, прежде чем я успел добраться до него.

Когда он поднялся на ноги, то пребывал не в лучшем состоянии. Да и сам вид его связанных подчиненных, которые изначально вроде как контролировали ситуацию, выбивал его из колеи. До такой степени, что он даже забыл поднять на меня пистолет, который лежал неподалеку. Закончив связывать его людей, я медленно поднялся и повернулся к нему. Тут майор, наконец, вспомнил про оружие и потянулся за ним, но остановился, увидев мой насмешливый взгляд.

— Похоже, ты остался один, майор, и численного преимущества у тебя больше нет. Попробуешь драться со мной, возьмешь заложника или же расскажешь, что тут происходит? — предложил я ему на выбор целых три варианта.

Однако вместо ответа он всё-таки вытащил пистолет и наставил его на меня. Хмыкнув, я качнулся в сторону, уходя с траектории выстрела, а затем стремительно преодолел те полтора метра, что нас разделяли. Уверен, он даже не заметил моего движения. Спустя секунду его пистолет улетел в другой конец вагона. Но на этом майор не остановился. Выхватив из ножен свой меч, он в отчаянии бросился на меня и закономерно проиграл. Мне хватило нескольких атак, чтобы разоружить его и прижать к стене. Даже меч вытаскивать не пришлось. Я воспользовался его собственным оружием. Тут майор бессильно опустился на пол. Откинув меч в сторону, я наклонился к нему.

— Итак, я внимательно слушаю вас, господин майор! — произнёс я, глядя ему прямо в глаза. — К чему всё это? Зачем тебе, военному полицейскому устраивать всё это безобразие?

Я обвёл рукой бессознательные тела его людей. Майор в ответ лишь отвёл взгляд, видимо не желая отвечать на мои вопросы. От меня не скрылось, что он боится меня. Подойдя к нему ближе, я встряхнул его, чтобы привести в чувство.

— Ты ответишь на все мои вопросы, майор, хочешь ты того или нет. И для тебя было бы лучшим вариантам сотрудничать со мной. Надеюсь, ты меня понял? — тихо, с угрозой в голосе произнес я. Майор судорожно сглотнул, побледнел, а затем кивнул. Тогда я отпустил его и сделал пару шагов назад, чтобы он немного успокоился. — Итак, майор, что тут происходит? Зачем вы и ваши люди захватили поезд?

— Я... Я был вынужден это сделать! Меня обвинили в преступлении, которого я не совершал, потому я бежал от полиции! — заявил он трясущимся голосом. Однако его слова прозвучали как-то... неубедительно.

— Тогда почему ты не подал аппеляцию, как положено в таком случае? — спросил я в ответ, убирая негатив из голоса. Я бы даже сказал 'по-свойски' обратился к нему.

— Если все было так просто, в мире бы никогда не было бы трудностей, — заметил он, вздохнув. Похоже, он начал успокаиваться. Вон как на философию его потянуло. — Мы бы не сбежали, если бы всем нам не угрожала опасность!

— 'Всем нам'? — переспросил я, присаживаясь напротив него на стул. Этот майор начал вещать очень интересные вещи, которые грех не выслушать. Да и поза моя поможет ему волноваться ещё меньше. Пусть почувствует, что я ему доверяю.

— Да, за исключением некоторых, все мы — бывшие военные алхимики! — сообщил он мне.

— Сколько 'бывших военных алхимиков' на этом поезде? — сразу же спрашиваю его. Тот стушевался, но всё-таки нашёл в себе силы ответить.

— Двадцать человек, — сказал он. Я пристально посмотрел ему в глаза, но не было похоже что он лжёт.

Его слова заставили меня задуматься. Отчасти сказанное этим майором приоткрывало завесу тайны над тем, откуда у террористов могли оказаться мои наработки. Хотя я уже успел догадаться об этом и без его помощи.

Если все они — бывшие военные алхимики, то ничего удивительного в этом нет. Я сотрудничал с военной полицией по этому вопросу. А теперь, дезертировав, они стали использовать то, что я им дал против меня. Невесёлая ситуация.

Я посмотрел на моего 'собеседника'. Получается он тоже алхимик? Но спросил я совсем о другом.

— Ты хочешь сказать, что вас ВСЕХ разыскивают за преступление, которое вы не совершали? — спросил его я. Я что-то не слышал, чтобы подразделение военной полиции 'проштрафилось' в чем-то, в полном составе. Уж до меня подобные слухи должны были бы дойти. Или же тут замешан кто-то из центрального командования? Вопросы, вопросы. — Что за обвинения вам выдвинули?

— Государственная измена, — ответил тот. По лицу мужика было видно, что эти слова дались ему тяжело. Неужели патриот? Тогда с чего такие обвинения. Хотя, чего это я. Наличие патриотизма у человека, ещё не означает, что его нельзя обвинить в измене. Было бы желание, а доказательства всегда найдутся. Стоит ли верить ему?

— Обвинение в государственной измене — это очень серьёзно, — произнёс я, обдумывая детально ситуацию. — Вы ведь подотчётны Центральному командованию? Кто выдвинул вам обвинения? И что вы делали в Восточном городе?

— Мы были дислоцированы в Восточном городе, — начал он с конца. Его ответ заставил меня напрячься. Ни о чём таком я не слышал. — Обвинения нам выдвинул бригадный генерал Немда. Но нас успели предупредить. Мне в руки попали документы о предстоящем аресте всего подразделения. Посовещавшись, мы решили, что лучше бежать.

— И что же вы совершили такого, что вас обвинили в Государственной измене? — едко спросил я, опасно прищурив глаза.

— Я не знаю! — вскричал он, отступая назад. Затем он стушевался и его глаза быстро забегали. Я напрягся. Он что, пытается мне вешать лапшу на уши? Так я ему эти уши оторву и заставлю съесть. — Может быть некоторые из них действительно преступники... Но не я! Я невиновен! Я клянусь!

— И именно поэтому вы захватили поезд? — спросил я, возвращая внешне спокойствие, лишь иронично вздёрнув бровь. А как ещё реагировать на этот детский лепет? Будь это мой подчиненный, я бы его уже отдал под трибунал. Тот отвел взгляд. — Поздравляю! Теперь-то уж ты точно преступник! Молодец! Мало того что вы все повели себя как идиоты, не дождавшись расследования. Так вы ещё больше дров наломали!

Под конец я говорил уже очень тихо, практически шипел. Мой собеседник был уже весь красный, обильно потел и я боялся, как бы его не хватил удар.

— Я не думал, что всё дойдет до такого! Я просто хотел скрыться! Переждать, пока всё уляжется! — стал втирать он мне. Интересно, он сам верит в то, что тут несёт? Или он забыл, что преступления против государства не имеют срока давности? — Все что мы хотели — добраться до Хизгарда! Я не лгу!!!

— Хизгарда? — похоже, ему удалось меня 'заинтересовать' меня. — Что вы забыли в том городе?

— Единственный кто остался на нашей стороне — Полковник Гейнц Бреслау! Он и предупредил нас о выдвинутых нам обвинениях! Он даже передал мне, то самое письмо! — сообщил он мне, давая немало пищи для размышления.

Я знал этого государственного алхимика. Он приписан к военной полиции и при этом считает себя едва ли не сильнейшим алхимиком Аместриса. В сущности именно из-за его амбиций я и узнал его имя. Слухи донесли. А ещё, если верить всё тем же слухам, они неплохо так общались с Айзаком Макдуглом. Получается, он как-то связан с этой группой? Вот только раньше я с ним пересекался и не знаю, правда это или нет. Посмотрим, что напоёт мне этот майор ещё.

— Полковник сказал нам отправляться в Хизгард, чтобы найти в городе убежище, так как в городе установлено независимое правительство алхимиков! Поэтому единственная возможность для нас попасть в Хизгард — захватить поезд! Я собирался дожидаться в Хизгарде, пока моя невиновность не была бы доказана!

— Но этот поезд не идет в Хизгард... — тут до меня дошло, что он имел в виду. Хотя поезда до Хизгарда ходили только из Централа, была ещё одна старая, давно закрытая ветка железной дороги. Она как раз вела в Хизгард, минуя кордоны. И вполне возможно мы уже едем по ней, так как пока мы добирались сюда, поезд уже раз останавливался.

— К тому же профессор Вильгельм Эйзельштейн, который возглавляет правительство Хизгарда тоже на нашей стороне! — привел он весомый с его точки зрения аргумент.

Этот аргумент серьёзно удивил меня и заставил задуматься. Правда ли это? Если профессор действительно на стороне террористов, то боюсь, мне придется заняться неприятной работой. Я, конечно, уважаю его как человека и друга моего учителя. Но я не потерплю даже от друзей попыток поддержать моих врагов.

— Хмм, — призадумался я. Майор сообщил мне весьма интересные сведения, которые следовало обдумать.

Из всего, что он мне поведал, выходило, что всё не так критично, если бы, конечно, не захват поезда. Государственная Измена — слишком серьёзное обвинение чтобы выдвигать его без доказательств. И даже в таком случае, Центральное командование обязательно бы предупредило генералитет. А ведь я только вчера разговаривал с фюрером по телефону. Однако он не сообщил мне ничего. Сделал ли он это специально? Вполне возможно. Может ли всё это быть провокацией, чтобы проверить и испытать меня? Хрен его знает.

Наше командование, в том числе и я, все мы привыкли мыслить нестандартно. Хотя, информация о том, решение о том, что рота будет передислоцироваться в Централ именно на этом поезде, было принято только вчера вечером, в самый последний момент. Поэтому, склонен считать, что ко мне и моим людям это нападение имеет самое последнее отношение.

Что это значит? А значит это то, что, скорее всего никакого приказа и никакого обвинения не было. Генерал Немда сам по себе довольно мутный тип. Да и полковник Бреслау из-за своей дружбы-знакомства тоже не пример благонадёжности. Могли ли они, воспользовавшись шумихой извлечь какую-то выгоду для себя? Хм, не смешно. Я список замучаюсь до утра составлять.

— Майор, у тебя сохранилось то письмо, что тебе передал полковник Бреслау? — отвлекаю его от обдумывания своей нелёгкой участи. Тот встрепенулся, но быстро закивал, после чего достал распечатанный конверт из внутреннего кармана и протянул мне.

Конверт был обычным гербовым. То есть на нём был изображён зелёный лев, герб Аместриса, описанный вокруг стилизованной октаграммы. На конверте стояла печать 'Совершенно секретно', красная полоса и литера '1-А'. Однако к подобным документам допуск у меня был, потому я без сомнений вытащил содержимое. Хотя только по допуску у меня уже возникли вопросы. С чего государственную измену, пускай и целого подразделения, настолько засекречивать? Сомнительно. Если это уж настолько секретно, то это идёт, либо под литерой '1-B', либо, что ещё реже, '3-A'.

А дальше я взялся за само письмо, а точнее приказ. Сам текст никаких нареканий не вызывал, считай простая отписка. Больше меня интересовало то, что стояло внизу — подпись и личная печать фюрера! Так вот, стоило мне на них взглянуть, как намётанный глаз тут же заметил нестыковки. С ходу это не бросается в глаза, но если хорошо знаешь нашего фюрера... Кинг Бредли, как я не раз убеждался сам, прекрасно владеет собой и своим телом. И этот самоконтроль порой выливается в нечто несусветное. К примеру, его подпись нельзя назвать обычной. Я этого не замечал, пока однажды он сам мне этого не показал. Его 'закорючки' наноситься по особой системе. В зависимости от месяца года подпись немного изменяется. Если же дата и подпись не соотносятся, можно прийти к простому выводу — приказ подделка. Высококачественная, но подделка.

Впрочем, в этом всегда можно удостовериться дополнительно. Такие приказы всегда имеют номер в реестре. Но и с номером всё было не так просто. Зная систему можно сразу понять, является ли письмо настоящим или нет. Так вот, если соотнести дату, когда приказ был подписан и номер приказа, опять становятся видны неточности. Впрочем, чтобы полостью исключить наличие ошибки, я тут же поставил себе на заметку запросить наличие этого приказа в реестре. Действительно ли он существует или же это на самом деле фикция.

— Так, приказ я оставляю у себя. Вам всё равно не положено его видеть, так как допуск не тот, — под моим тяжелым взглядом майор безропотно кивнул. — Теперь касательно вашей 'измены'. Я сам возьму на контроль эту ситуацию. Если ты прав и вы не виновны, всё всплывёт.

Хотя майор ничего не ответил, но я буквально почувствовал, насколько большой камень я только что снял с его плеч. Давно на меня с такой благодарностью не смотрели. Неужели он и в самом деле невиновен? Я взял рацию и отдал приказ первому взводу занять третий вагон. Сопротивляться тут больше было некому, а потому я мог вздохнуть более свободно.

— Майор, — обратился я к пленнику. Связывать его я не велел, лишь приставил охрану. — Где полковник Бреслау сейчас?

— Он ехал в первом вагоне, — тут же ответил он, косясь на своих конвоиров, но, не делая резких движений.

Я кивнул и, велев занимать последние два вагона, прошёл вперёд за полковником. Впрочем, ни во втором, ни в первом вагонах его не было. Выйдя из последнего вагона, я уперся в тендер. Пришлось лезть на него. Наверняка локомотив тоже захвачен. Всё прояснилось, когда я залез на тендер. Там на крыше я увидел военного полицейского в чине полковника. Вместо левой руки у него была автоброня довольно внушительного размера. Самой примечательной его частью была его прическа — ирокез и длинная тощая косичка. Сейчас этот хмырь курил сигару и злорадно ухмылялся. Прямо классический злодей. Впрочем, я уже понял, что это и был упомянутый ранее полковник Гейнц Бреслау. Догадаться было несложно.

— Так-так, похоже, ты и есть полковник Гейнц Бреслау, — констатировал я, глядя на верзилу передо мной. — Может, прояснишь мне для ясности, зачем ты приказал своим людям угнать этот поезд и направил его в Хизгард?

— О, так эта мелкая козявка, натянувшая военную форму, ещё и умеет разговаривать? — рассмеялся он весьма грубо и нагло. Хочет меня задеть? Хорошая попытка, но, увы, для меня это слишком мелко. — Да, я Полковник Гейнц Бреслау, Бронированный Алхимик! И я — сильнейший в Армии! Я вижу, мои подчиненные оказались совсем некомпетентны, раз какой-то мальчишка смог сюда добраться. Что ж, в таком случае я сам позабочусь о тебе! Ничего личного. Ты встал у нас на пути и тут тебе некого винить кроме себя самого.

— И откуда вы все такие беретесь, самоуверенные? — вздохнул я и покачал головой. Если честно, мне уже надоело что при встрече со мной каждый, либо накладывает в штаны, либо пытается доказать насколько он крутой. И ведь всё равно, все огребают. Тут Гейнц, похоже, наконец, допёр, кто стоит перед ним.

— Э-э? Постой, так ты... Неужели ты и есть Стальной Алхимик, Эдвард Элрик? — он указал на меня.

— Мне что, табличку на лоб повесить что ли? — спросил я пустоту. В ответ Гейнц сначала затрясся, а затем и засмеялся как припадочный.

— Как же я давно хотел встретиться с ТОБОЙ, Стальной Алхимик! — произнёс он и указал на меня. — Давай! Ты или я! Твоя правая рука против моей левой! Посмотрим, кто из нас лучше и кто по праву достоин называться 'Стальным'! Иди сюда и покажи, на что способен, коротышка!

— Коро... — начал было я, но замолк, задумавшись. Сыграть что ли в его игру? Как вариант. Главное не переусердствовать и не слететь с катушек. Я опустил голову, скрывая от него свой взгляд. И постарался вызвать те же самые эмоции, что у меня возникли, когда меня обозвали 'бздлом', чтобы это не значило.— Рррр! Ну, всё, молись!

Конечно я человек терпеливый и не вспыльчивый. И для меня подобные подначки потеряли смысл уже много лет назад. Но надо показать ему, что всему есть предел. Из-за моей репутации никто не смел называть меня коротышкой и недомерком. А если такое и происходило по чистой случайности или же даже намеренно, я сдерживался. Как правило. Но сейчас совершенно иной случай. Можно дать немного воли чувствам. К тому же, Бреслау, если честно, меня просто достал. Считает себя крутым, хотя на самом деле пустое место.

Постепенно во мне вновь закипало 'то самое чувство'. Обычно я не даю волю своим эмоциям, потому как в моём случае последствия будут куда более тяжёлыми. Но сейчас меня заинтересовал эффект, который дают выпущенные эмоции. По очереди я отпустил ненависть, гнев, злобу, ярость. Мысленно я стал прокручивать, как убиваю полковника, медленно и беспощадно. Самыми разными способами.

А затем я посмотрел на Гейнца. Ухмылка исчезла с его лица. Но в отличие от предыдущих случаев, он не испугался, а наоборот, ещё больше разозлился. Как хищник, повстречавший другого хищника. И теперь нам, судя по всему, предстоит выяснить, кто из нас двоих стоит на верхней ступени пищевой цепи.

Не сдерживаясь, я атаковал в полную силу. Без использования алхимии, только рукопашный бой. Однако этого хватило, чтобы практически мгновенно пробить защиту Гейнца и заставить того воспринять меня в серьёз.

В отличие от меня, в бою Бронированный алхимик активно использовал свою алхимию. И в соответствии со своим именем, его преобразования были основаны на металле. Бреслау создавал длинные металлические шипы, которые по идее должны были пронзить меня, стремительно вырастая из крыши тендера и локомотива. Вот только скорость их образования, будучи достаточной чтобы поразить обычного человека, была недостаточной, чтобы задеть меня. Я всегда оказывался быстрее и вовремя уклонялся от атак полковника.

В довершении всего, я в очередной раз уклонился от его шипов и, бросившись к Бреслау, несколько раз заехал ему ногой по корпусу и рукам, заставив его отшатнуться назад и упасть. Атака оказалась для полковника слишком стремительной. Но злость, захватившая также и его, не позволила ему сдаться просто так.

— И ты называешь себя сильнейшим алхимиком?! — спросил я, с презрением глядя на него. Бой позволил мне быстро спустить пар. Долго поддерживать в напряжении свои эмоции я физически не мог. Да и слишком это отвлекало. Поэтому теперь внутри я был совершенно спокоен, хотя негативные чувства к этому человеку никуда не делись. Впрочем, место ненависти быстро занимало презрение. — Я знаю немало алхимиков, которые гораздо сильнее тебя. Ты же просто слабак!

— Слабак?! — проорал он. Как говориться, правда глаза колет. — Я покажу тебе кто тут слабак! Аааа!

Он бросился ко мне, но я был уже готов и морально настроен на его атаку. Не знаю, что он хотел 'показать', но сейчас он, опустившись на колено, орал, баюкая правую руку. Похоже, я ему её все-таки сломал. Да и боевой задор стал стремительно отступать.

— Чтоб тебя, ты за все ответишь! Мы ещё увидимся! — крикнул он и, достав какой-то пульт с длинной скрученной антенной, нажал на кнопку. После чего спрыгнул с крыши локомотива вниз на землю. И это с повреждёнными ногами! Совсем псих. Хорошо если одним переломом отделается.

Но тут мне резко стало не до полковника. Потому как впереди, в тоннеле, к которому приближался поезд, раздался сильный взрыв. Чертыхнувшись в который уже раз за сегодняшний день, я полез вниз в кабину паровоза. Машинист и его помощник оказались связаны. Освобождать их было некогда, и я, дернув стоп кран для всего состава, одновременно переключил золотник на реверс. Издавая жуткий скрежет, поезд стал экстренно тормозить. Но его скорость была всё равно значительной, когда он въехал в туннель и сошел с рельсов. Когда он остановился, я отметил, что туннель локомотив все-таки проскочил. Но вагоны с пассажирами остались внутри него.

— Все живы? — спросил я мужчин, пока освобождал их от пут.

— Да... сэр, — произнес машинист, заметив на мне военную форму. — Вы...

— Эдвард Элрик, Государственный Алхимик, — ответил я. Мужики были в шоке от того что произошло и я их не винил. Не каждый день тебя захватывают в заложники террористы, и не каждый день ты попадаешь в железнодорожную катастрофу. А тут всё и сразу. Я кивнул в сторону туннеля. — Сейчас попробую разобрать завалы и вытащить пассажиров. А вы пока проверьте локомотив.

Мы выбрались из паровоза и стали осматривать последствия железнодорожной катастрофы. Спустя минуту, из поезда выскочили и штурмовики. Появление такого числа вооружённых людей сильно напрягло как машиниста, так и его помощника. Однако увидев, что я никак не реагирую на них, вроде как успокоились. Я же немедленно отдал приказ проверить состояние всех пассажиров и приготовиться обеспечивать выполнение спасательных работ. Хотя я и ругал систему вестовых, самому пришлось её использовать за неимением выбора.

При помощи алхимии мне удалось, сначала потушить начавшийся было пожар, а затем поставить локомотив обратно на рельсы, чтобы освободить проход в туннель. Хотя попотеть пришлось изрядно. Алхимию очень сложно использовать в таких операциях. Вернее совершать ювелирные преобразования крупных объектов. После того, как проход был освобожден, я стал продвигаться вглубь туннеля, убирая обломки. Здесь все тоже было разворочено, а вагоны слетели с рельс, попутно разрушив полотно железной дороги. Больше всего меня беспокоило, что внутри вагонов сейчас может быть много раненых. Плюнув на всё, я воспользовался своим философским камнем и мгновенно расчистил туннель от обломков, поставив поезд обратно на рельсы. После этого я вернулся к машинистам.

— Как паровоз? Вытянет нас, или требуется ремонт? — сразу спросил я, а затем махнул в сторону туннеля. — Завал я расчистил. А вагоны поставил на рельсы. Но нужно вытащить состав из-под земли.

— Хотите добраться до станции, господин генерал? — спросил помощник машиниста. Довольно молодой парень лет тридцати. Волнение его ещё отпустило.

— Только вытащить поезд из туннеля, — мотнул я головой. — Света в составе нет, и люди сейчас в панике. К тому же надо оказать медпомощь, а делать это лучше в помещении.

— Вытащить можем, но топка серьезно повреждена камнями, давление стремительно падает, — а это уже сам машинист. Суровый мужик за пятьдесят, успевший прийти в себя. — Но попробуем вытянуть.

И они попробовали. И вытянули. А затем паровоз окончательно затих. Но сейчас это меня волновало меньше всего. Вновь собрав офицеров роты, а заодно и сержантов, я раздал им список задач, а точнее направления работы. Конвою, функции которого выполняло отделение СБ пришлось выделить весь второй взвод в помощь. Больше я дать не мог, хотя и хотелось. Третий взвод был отправлен в охранение. Тот факт, что мы освободили заложников и вернули контроль над поездом, отнюдь не значил ничего. Территория, на которой мы находились, была условно назначена враждебной. Хотя, почему условно? Полковник Бреслау сбежал и где сейчас бродит никому не ведомо.

Чтобы хоть как-то прояснить хотя бы этот вопрос, велел отделению разведки прочесать окрестности в поисках следов. Впрочем, особых надежд на эти поиски я не возлагал. Следы-то они, скорее всего, найдут, вот только преследовать полковника Бреслау они не смогут. Во-первых, тот уже давно мог уйти достаточно далеко. А во-вторых, разведке нужно немало времени, чтобы подготовиться — облачиться в экзоскелеты, да получить от меня вводную. Ни без одного, ни без второго отпускать я их не собирался. В горах на засаду нарваться проще простого, а столь быстро начать подсчитывать потери у меня нет желания.

Отослав разведку, я переключился на куда более насущные дела. А именно — оказание первой помощи раненым. Всё-таки одного фельдшера и четырёх санитаров, что были в составе роты, маловато. Временный лазарет мы организовали в вагоне первого класса. Тот пострадал меньше всего, да и условия там были куда лучше. На такое самоуправство начальник поезда даже не стал возражать.

Тут мне пришлось напрячь все свои медицинские познания в области травматологии. Хотя у меня дополнительная специальность — полевой хирург, мне редко удаётся выделять время на практику. Потому по большей части все мои знания — книжные. Но даже тут они пригодились, так как раненых было немало. В том числе и 'тяжёлые'. С них я и начал, оставив легкораненых на попечение медицинского отделения роты.

Когда спустя два часа поток раненых иссяк и наш полевой госпиталь, наконец, успокоился, я с трудом сел. Болело абсолютно все. Однако никто не погиб, что уже хорошо.

— Простите, что отвлекаю вас от заслуженного отдыха, Господин Генерал, но у нас проблема, — обратился ко мне подошедший начальник. В его голосе звучало уважение. Должно быть, его впечатлили мои действия. Впрочем, меня сейчас чьё-то уважение волновало мало. Я поднял на него взгляд и внутренне подобрался. Слово 'проблема' всегда вызывало у меня непереносимый зуд. И в нашей ситуации таких проблем было море.

— В чём дело? — спросил я его. Увидев, что я весь напрягся, тот поспешил разрядить ситуацию.

— Ничего такого страшного. Просто у нас нет связи с диспетчерской. Наша рация разбилась, а радист без сознания, — сообщил мне начальник поезда. У меня отлегло от сердца. Я уж ненароком подумал, что началось еще одно нападение.

— Почему раньше не доложили? — вздохнул я и с укором посмотрел на мужчину, который был старше меня лет на тридцать. Поднявшись со стула, я указал в сторону выхода. — Ведите, посмотрим, что именно там сломалось.

По пути я связался с нашими связистами и приказал им явиться к радиорубке. Она находилась в том же вагоне, что и начальник поезда — во втором.

— Вы разбираетесь в ремонте радио? — удивился тот.

— Я во всем разбираюсь, потому и генерал уже, — ответил я довольно грубо и кивнул в сторону двери. — Ведите, давайте, время не терпит.

Он привел меня в радиорубку и указал на сломанный аппарат. То, что он сломан было и так очевидно, так как прямо из останков агрегата торчала табуретка. Я посмотрел на покореженный аппарат, который в нормальных условиях не подлежит восстановлению.

— Сэр, сержант Соколов по вашему... — с порога обратился ко мне командир связистов.

— Вольно, — прервал я его. Затем кивнул в сторону радиотехнической абстракции. — Что скажите, сержант Соколов?

— Восстановлению не подлежит! — сразу вынес вердикт он.

Я хмыкнул, после чего с кряхтением выдернул из радиоприёмника стул. А затем, сложив руки вместе, совершил алхимическое преобразование.

— Налаживайте связь с Центром, сержант Соколов, — отдал я ему приказ. Тот, сделав вид что так и должно быть, невозмутимо сел к радиоприёмнику. А вот начальник поезда пребывал в состоянии по своему характеру близком к вкусовым ощущениям, что даёт одно многолетнее растение из семейства капустных, арморация рустикана или, если по-простому, хрен обыкновенный.

Спустя всего минуту Соколов уже настраивал рацию на экстренную военную частоту. А начальник поезда тихо вышел, пребывая в шоковом состоянии и оставляя нас вдвоём.

— Генерал Элрик вызывает Центр! Повторяю, Генерал Элрик вызывает Центр! — передавал я на военной частоте, взяв микрофон. Нет, можно было конечно заставить и Соколова это делать. Но кого послушают в первую очередь?

— Центр слушает, Господин Генерал! — ответили мне спустя полторы минуты. Должно быть, вычислили, откуда идет незашифрованный сигнал. А потом выясняли, правда ли это я.

Дальше я стал передавать сообщение о происшествии. О захвате поезда и о железнодорожной катастрофе. А затем потребовал поскорее прислать подкрепление. Когда я закончил, единственно чего мне хотелось, развалиться где-нибудь в уголке и поскорее заснуть. Этот день меня вымотал, хотя прошло всего чуть больше трёх часов с того момента как поезд был захвачен.

К этому моменту в радиорубку перебрался всё отделение связи, и моё присутствие было тут лишним. Я вышел из вагона, чтобы подышать свежим воздухом. Но сколько-нибудь долгого отдыха не получилось.

— Господин Генерал, Господин Генерал! — обеспокоенно кричал только что подбежавший ко мне начальник поезда. Он был весь красный, а по лицу струился пот, будто он только что пробежал внушительную дистанцию. Он указал в сторону локомотива. — Там... там...

— Что случилось? — я мгновенно напрягся. В той стороне находился Хизгард и оттуда вполне могли напасть ещё бандиты.

— Там женщина рожает! — выпалил он мне прямо в лицо. До меня тут же дошло, что они имел в виду лазарет.

— Нашла время, — прорычал я, отпихивая его в сторону и устремляясь в сторону лазарета.

Впрочем, это я только вслух сказал. А сам дрожал от страха, как бы еще в поезде рожениц не оказалось. Такие стрессовые ситуации как сегодня запросто могут спровоцировать преждевременные роды. До лазарета я буквально долетел, а там меня уже ждали.

— Господин Генерал! — возопил какой-то слащавый очкарик, перегораживая мне дорогу и цепляясь за меня как за спасательный круг. — Джульетта... Джульетта...

— Что Джульетта? — мне пришлось остановиться, так как этот клещ совсем не хотел меня отпускать. Должно быть это отец ребенка. Вон как его вставило.

— Джульетта рожает! — прокричал он мне прямо на ухо. Дурдом. — Я видел, что вы помогали раненым, а сеньор Чарутти сказал, что у вас точно есть медицинский опыт. Не то, что эти солдафоны. Но что же вы стоите? Скорее, скорее!!!

— Отцепись ты от меня, клещ! — рявкнул я, отталкивая его от себя. Он отлетел как ошпаренный и обиженно посмотрел на меня. Я вздохнул. Прав был поэт, когда говорил, что действия влюбленных похожи на безумцев. А мужья рожениц в этом плане ещё хуже. Наверное, не найдется человека истеричнее мужика, готовящегося стать отцом. Даже женщины роды переносят проще, чем 'сильная' половина человечества. — Иду я уже, видишь? Иду? Что встал на дороге, папаша?

Тот стух, мгновенно сделавшись пунцовым, и пропустил меня. Дошло, наконец. Я прошёл к первому вагону, где меня уже ждала тамошняя проводница. Махнув мне, она быстро провела меня к Джульетте, которой выделили целое купе. Её муж хвостиком прошел за мной. Но стоило ему увидеть свою дражайшую половинку, как от избытка чувств он опрокинулся в обморок.

— Так, этого 'Ромео' на улицу, — указал я на 'труп'. Один из санитаров, что были рядом, тут же подхватил его на плечо как пушинку и вынес 'подышать'. Я повернулся к фельдшеру. — А мы с вами...

Но дальше комментировать было бесполезно. Фельдшер был бледным как смерть. Мда, если я продолжу, его придется выносить следом за 'Ромео'. Я посмотрел на проводницу, а её и след простыл. Надо было что-то делать. Нашему штатному фельдшеру на вид было лет двадцать три-пять. И я сам видел, как он спокойно зашивал раненых. С чего такая реакция на роды?

— Я так понимаю, ты роды не потянешь? — спрашиваю у парня. Тот закивал. — А надо!

— А может кого другого, господин Генерал? — спросил он. Пришлось давить авторитетом.

— Так, не тушуйся, чай не девушку. Конечно, есть риск, что ты не доживешь до конца родов, но когда-то ведь надо начинать? — спрашиваю я его и не встречаю в его глазах понимания. Впрочем, для того я и начальство. — Ладно, болезный ты наш. Даю пять минут, чтобы нашёл себе замену.

Пока наш фельдшер бегал, я подошёл к роженице, которая сейчас сидела в кресле. В отличие от остальных, она держалась молодцом.

— Ну, как вы поживаете, госпожа Джульетта? — спрашивая её отеческим тоном. Не знаю, как это у меня получилось, но иных чувств я почему-то вызвать в себе не мог.

— Все хорошо, господин генерал, вот только воды у меня отошли и схватки начались, — ответила она. Я покивал и по-доброму улыбнулся.

— Не редкий случай, — согласился я с ней. — На курсах мне рассказывали, что стрессовые ситуации как раз способствуют преждевременным родам.

— Курсах? — переспросила она.

— Да, я проходил специальные курсы акушеров и гинекологов, — ответил я ей и ободряюще улыбнулся. — Не беспокойтесь, вы не в руках дилетанта. Всё будет хорошо.

— Спасибо вам, — искренне поблагодарила она меня.

В этот момент в купе вошла девушка лет восемнадцати. Стройная, с длинными светлыми волосами, ниже меня ростом.

— Так, тебя этот горе фельдшер прислал мне в помощь? — спросил я её сразу.

— Да, меня зовут Анжелика, Господин Генерал, — ответила она, тут же представившись. При этом она поклонилась мне, а у меня сложилось впечатление, что она только что с курсов благородных девиц.

— Присутствовала когда-нибудь при родах? — в моём голосе отчетливо промелькнули отеческие нотки. Однако вопрос таки упал на 'благодатную' почву и девица хоть и практически не заметно, но побледнела. Однако стоит отдать Анжелике должное, она довольно быстро взяла себя в руки.

— Да, у нас в деревне. Я помогала бабушке, когда тетя Зола рожала, — сообщила она мне. Что ж, хоть какой-то опыт.

— Тогда просто замечательно, — кивнул я и указал на роженицу. — Будешь делать то же самое, что и тогда. Помогать. Ясно? Если что, я тебе подскажу. А теперь, помоги мне вымыть руки, а потом вымой сама. Это чтобы на младенца никакую инфекцию не перенести, понятно?

Она кивнула. Тут у Джульетты начались новые схватки, и стало не до разговоров.

[к оглавлению]

Глава 3. На подступах к цитадели.

С тех пор как события завертелись в лихой круговерти, прошло четыре часа. И ровно полчаса как завершились роды у Джульетты. Облегчением для меня было, что они прошли довольно скоротечно и относительно легко, хотя я и опасался обратного. А ещё я был несказанно рад, что Джульетта была единственной в своём роде. Второй роженицы за день я бы точно не выдержал. Анжелика же, которая помогала мне принимать роды, с трудом дотерпела до конца, а после просто свалилась от усталости. Слишком много переживаний для девушки.

Ребёнок, мальчик, на радость всем нам родился здоровым и крепким. Едва увидев младенца, Ромео, так, оказывается, звали молодого отца, вновь упал в обморок, так что мне заодно пришлось откачивать его. А после того как он пришел в себя меня едва не задушили в объятиях, насилу отбился. Спасением для меня стал звонок из Централа, о котором мне сообщил лично сержант Соколов, дежуривший в радиорубке. Сгрузив роженицу на бледного фельдшера, я отбыл восвояси. Вернее, под зоркие очи начальства. Ну, или уши, что более верно. Во всяком случае, уж лучше там, чем где я был.

— Мой Фюрер? — проговорил я в микрофон, когда убедился, что дверь в радиорубку плотно заперта, и никто не будет греть уши во время нашего разговора.

— Генерал Элрик? — раздался в динамике суровый голос Кинга Бредли. — Слышал с поездом, на котором вы следовали в столицу, произошёл инцидент? Поведайте мне, пожалуйста, в деталях, что конкретно произошло.

— Нападение террористов. Восточный Революционный Фронт, — с ходу ответил ему я, после чего кратко, но содержательно поведал ему обо всех произошедших событиях и о предпринятых нами, мной и личным составом одиннадцатой роты, действиях.

— Значит, этот 'майор' утверждает, что он не виновен и всё его подразделение подставили? — переспросил Бредли. По его интонациям можно было понять, что он огорчён самим фактом предательства, совершённым таким большим числом полицейских.

— Мой Фюрер. Я считаю, что необходимо тщательнейшим образом проверить этот факт 'предательства'. Если эта информация всплывёт, доверие граждан к нашему правительству будет серьёзно подорвано, а брожение в умах некоторых военных только усилиться, — твёрдо произнёс я.

— Несомненно, вы правы, генерал, — в голосе Бредли проскользнуло удовлетворение. — Сообщите мне содержание того 'приказа', который я якобы подписал. Позднее когда прибудете в столицу, отдадите его мне. Я лично возьму это дело на контроль.

Я продиктовал ему текст 'приказа', а затем сообщил ему его номер и дату. В наступившей тишине я слышал в динамике как скрипит карандаш.

— Всё это очень странно, генерал. Но я что-то не припомню, чтобы подписывал подобные приказы в тот день. Какие-то разбирательства по поводу военной полиции в недавнее время действительно были. Но вот чтобы сразу два десятка человек... — задумчиво проговорил Бредли. — Из всего выше сказанного выходит, что обвинения выдвинул Муди Немда... Эдвард, тебе следует знать, за район Хизгарда отвечает бригадный генерал Муди Немда.

Фюрер сделал паузу, давая мне возможность осмыслить его слова. Заодно я ещё раз вспомнил Немду. Низкого роста, лишь немногим выше меня, довольно полный. Брюнет, короткие волосы и пышные усы. Карие глаза и очень большое самомнение. Именно он выдвинул те сомнительные обвинения в адрес подразделения военной полиции. И если Фюрер упомянул его...

— У бригадного генерала всегда была безупречная репутация, но в свете последних событий у нас возникли сомнения относительно его честности и его истинных целей, — сообщил мне Бредли. Мысленно я с ним согласился. Немда всегда был слишком высокого мнения о себе. Но дело не только в этом, в конце концов, этим грешат едва ли не большинство генералов. Даже я был в курсе, что в своём регионе Немда помог многим своим людям занять едва ли не все важные посты. То есть все нити власти сходились в его руках. Согласитесь, слишком много для одного человека, если он не Фюрер. И, похоже, Штабу в Централе надоело подобное положение вещей. — К тому же Бригадный генерал всегда отстаивал независимость Хизгарда и был в хороших отношениях с полковником Гейнцем, и Вильгельмом Эйзельштейном. Однако последние события, участником которых ты стал, показали ошибочность подобных суждений и эта связь начинает вызывать серьёзные подозрения. Эдвард, тебе следует внимательно и тщательнейшим образом разобраться в этом вопросе. Того что касается Восточного революционного фронта, полковника Гейнца, Вильгельма Эйзенштейна. Но приоритетной задачей является бригадный генерал Муди Немда!

— Мой Фюрер, вы полагаете, что генерал предал Аместрис? — спросил я, когда Бредли замолчал.

— Аналитики предполагают такую возможность, и в этот раз я склонен согласиться с ними, — не стал развеивать моих сомнений Бредли. А заодно удивил относительно выкладок аналитиков. — Не удивляйся, Эдвард. Сомнения по поводу генерала возникли у нас уже давно. Сейчас этим делом занимается полковник Рой Мустанг из Восточного штаба. Но, как сам понимаешь, полковнику Мустангу будет тяжело тягаться с целым бригадным генералом. Особенно учитывая то, какой поддержкой может заручиться Немда. Однако есть ещё кое-что. Мне хочется, чтобы на месте поработал мой человек.

— Вы не доверяете полковнику Мустангу? — спросил я Фюрера. Тот помолчал.

— В нашем деле нельзя полагаться на простое доверие, генерал Элрик, — сурово произнес Бредли и я буквально почувствовал, как на другом конце линии он нахмурился и вглядывается мне в глаза. Однако затем его голос прозвучал уже более мягко. — Эдвард, я знаю, что вы с полковником Мустангом хорошие друзья и тебе неприятно поступать в отношении него подобным образом. Так что давай сделаем вид, что ты просто инспектируешь его действия. Ведь никогда не помешает взгляд со стороны, правда? И разве лучший друг это не тот, кто честно указывает на ошибки, а не закрывает на них глаза?

— Не поймите меня неправильно, мой Фюрер, я не пытаюсь оспорить вашего решения, — начал я 'оправдываться'. На другой стороне линии послышался смешок, но прерывать меня не стали. — Фюрер, если вы считаете, что я подхожу для проверки действий полковника Мустанга, то я не буду противиться вашему решению. Как верный солдат и как друг полковника Мустанга.

— Конечно, тем более что в конечном итоге от вас будет зависеть окончательная судьба перевода вашего друга в Центр, ха-ха-ха, — рассмеялся Бредли. А затем смех прекратился и далее Фюрер продолжил говорить уже серьёзно. — Эдвард, когда отправишься в Хизгард, учти что обстановка там довольно тяжелая. По неподтвержденным данным, вокруг города орудуют банды, а также большое количество диких Химер.

— Химер? — переспросил я удивленно. Создание химер в Аместрисе мягко говоря не приветствовалось. Точнее самостоятельное их создание без государственного патронажа. Однако не преследовалось. Пока что. Тем не менее, случаи нападения химер на людей всегда громко освещались в прессе со всеми жуткими подробностями. Что естественно вызывало негативную реакцию общественности на известия о подобных экспериментах. А тут Химеры напали на целый город. — Мой Фюрер, разведке удалось выяснить подробности связанные с этими Химерами?

— Как знал, что ты заинтересуешься, — в его голосе проскользнуло удовлетворение. Впрочем, я пропустил это мимо ушей. Информация сейчас важнее. — Неизвестно, откуда пришли эти Химеры. Источники в Хизгарде не смогли это выяснить. Известны лишь последствия. Год назад произошло несколько крупных нападений на город. К счастью никто из жителей не пострадал, однако... Жителям Хизгарда пришлось покинуть свой город. Они переселились южнее, к старой крепости, которую спешно восстановили и протянули туда железнодорожную линию в обход города. Теперь в районе той старой крепости располагается город Нью-Хизгард. Знаешь, кто возглавлял постройку нового города?

— Вильгельм Эйзельштейн? — предположил я. Это был единственный вариант, который мог прийти в голову и я не ошибся.

— Верно, Вильгельм Эйзельштейн, — подтвердил мои мысли Фюрер и продолжил. — По моим данным он побудил всех жителей остаться в новом городе. Более того, именно после этого в Нью-Хизгарде стало собираться большое количество алхимиков и наёмников. В том числе и дезертиры из армии Аместриса. Как следует из доклада Немды, что он представил штабу и мне, эти люди необходимы профессору Эйзельштейну, чтобы отчистить старый город от Химер. Поэтому Центральное командование и не вмешивалось целый год. Раз они задумали 'благое дело', зачем им мешать? Так мы думали. Теперь же мы не знаем, что конкретно задумали генерал Немда и профессор Эйзельштейн. Однако...

— Однако недавние события показали, что эти силы можно использовать для разных целей, — закончил я после его паузы и вздохнул. — Мне это не нравиться, но я вынужден с вами согласиться. Всё слишком подозрительно. Я выясню относительно связи между генералом Немдой и профессором Эйзельштейном и расследую подробности трагедии, что произошла в Хизгарде.

— Эдвард, касательно химер... постарайся по возможности выяснить, откуда они появились. Если ты выяснишь это, а заодно найдешь место, где их изготавливали в массовом числе, Аместрис может получить весьма неплохое подспорье, — в ответ я хмыкнул. Кто о чем, а вшивый о бане. Точнее, Фюрер печётся о новом оружии для страны. Впрочем, об этом мне можно не напоминать. Я прекрасно понимаю, что большое число Химер не изготовить кустарным способом. Должно быть где-то в Хизгарде или Нью-Хизгарде располагается крупная алхимическая лаборатория, где и произвели этих химер. — Однако это второстепенная задача, Эдвард. Конечно, было бы лучше, чтобы ты отправился в Хизгард не один, а вместе со всей твоей ударной армией. Однако, во-первых, время играет против нас, а во-вторых, проникнуть в город лучше всего незаметно.

— К сожалению, мой Фюрер, со мной только одна рота из 501 штурмового полка, — ответил его я. — Всего 250 бойцов. Однако по технике у нас некомплект. Нам не удалось захватить из Восточного города ни одного бронетранспортера или даже грузовика. Про танки я даже упоминать не буду! Из Восточного города мы выехали налегке. У нас только четыре вагона с оборудованием, включая новые экзоскелеты. С такими силами мы, конечно, можем закрепиться, но сомневаюсь, что выдержим продолжительное открытое противостояние.

— Хм, невесёлая ситуация. Хотя, если вспомнить битву за Пендлтон, у противника, если мне не изменяет память, было десятикратное превосходство. Но, тем не менее, вам удалось победить и заставить силы Драхмы умыться кровью. При этом ваши собственные потери были минимальны! — с иронией заметил Фюрер.

— Мой Фюрер, мне бы не хотелось применять в Хизгарде те методы, что принесли нам победу в битве за Пендлтон. Если я воспользуюсь своим главным оружием, в радиусе пятнадцати километров от города не останется в живых ни одного существа. В таких условиях будет невозможно провести дальнейшее расследование.

После моих слов возникла тягучая пауза. Как после битвы за Фотсет, так и после битвы за Пендлтон меня никто не расспрашивал о том, что за алхимическое преобразование я применил.

— Есть ли у вас мысли как изменить наличную ситуацию? — произнёс Бредли.

— Да, мой Фюрер, — сразу ответил я. — Сейчас три часа пополудни. Через четыре часа из Восточного города должны выйти эшелоны с военной техникой и оставшейся частью третьего батальона 501 полка. Это 10-я и 12-я штурмовые роты, 9-я танковая рота и дивизион самоходных орудий. Как вы знаете, мы переводим их в Центр. Я предлагаю перенаправить их сюда.

— Хорошо, я одобряю ваш план, генерал Элрик, — уже другим тоном произнёс Бредли. — В таком случае я отдам приказ находящимся в Централе подразделениям 501 полка выдвигаться вместе со всем наличным снаряжением. Через сорок восемь часов эшелоны с войсками отправяться в Нью-Хизгард. Думаю, этих войск вам точно должно хватить для наведения порядка, генерал. И вам не придется применять, как вы сказали ваше 'главное оружие'.

— Это... хорошая новость, мой Фюрер, — не скрывая облегчения, произнёс я.

— Моей разведке удалось выяснить, что в данный момент в Хизгарде находиться около двух сотен алхимиков, собранных профессором Эйзельштейном. Также по нашим данным там находиться ещё примерно тысяча вооружённых боевиков. Теперь же к нему присоединился полковник Бреслау, сбежавший от вас, — сообщил мне Бредли, на последнем предложении добавив укора в голос. — Вполне можно было жёстче обойтись с этим предателем. Вы всегда так поступали. С чего такие перемены?

— Кхм, мне просто не хотелось убивать его, хотя и была такая возможность. У меня к нему накопилось изрядное число вопросов. К тому же газеты из меня и так сделали мясника. Я просто хотел предать его суду и немного очистить свою репутацию, вот и всё, мой Фюрер, — честно ответил я. На другом конце линии закашлялись. Затем я услышал, как Фюрер с кем-то переговаривается, но слов разобрать не смог. — Впрочем, я не пытаюсь оправдаться и готов понести наказание за мою ошибку.

— В этом нет необходимости, Эдвард. Я понимаю, чего вы хотели добиться, действуя столь осторожно. Да и ваше желание очистить свою репутацию похвально. Действительно, не дело когда прославленным генералом Аместриса матери пугают своих детей, — похоже, мою оплошность довольно быстро простили или просто не обратили на ней внимания. Впрочем, если я решу ситуацию с Хизгардом, о ней забудут. — Генерал Элрик. Для выполнения поставлено перед вами задачи, я даю вам все полномочия. Решение по Хизгарду будете принимать лично вы. Будете действовать как моя правая рука. Используйте эти полномочия мудро. Считайте это также и своей проверкой.

— Я оправдаю ваши ожидания, мой Фюрер, — даже находясь перед радио, я вытянулся, приложив руку к козырьку.

— Не сомневаюсь в этом, Стальной, — ответил Бредли и положил трубку.

Разговор с Фюрером и новое задание, полученное от него, заставили меня всерьёз задуматься. Не хотелось в это верить, но неужели такой, пусть суровый, но в какой-то мере душевный и тёплый человек, как профессор Эйзельштейн пытается действовать против Аместриса силовыми методами? Ведь это же глупо. Ни Фюрер, ни Штаб... Аместрис не потерпит этого. Намёк Бредли на Пендлтон был недвусмысленным. В Центральном Командовании готовы на крайние меры. Да что Центр. Даже я, скрипя сердцем готов выступить против Эйзельштейна.

В какой-то мере я был даже рад, что Фюрер позволил мне самому разобраться в этой ситуации. Я надеялся либо обнаружить что все эти подозрения относительно профессора — грубые наветы его врагов и завистников, либо убедить его одуматься, коли он действительно задумал выступить против Аместриса. Надеюсь, я буду достаточно убедителен для него.

Но прежде чем что-то расследовать и выяснять, сначала нужно добрать до Хизгарда. В старый город я решил направиться в первую очередь. Потому что там можно найти причину нападения Химер. И хотя Фюрер сказал, что эта часть задания является второстепенной, интуиция подсказывала мне, что всё это не просто так и обходить стороной эту проблему нельзя.

Однако лезть туда с гражданскими лицами за спиной я не собирался. Всё-таки самым первым шагом вернее будет обеспечить возвращение пассажирского состава обратно, на последнюю станцию, где мы останавливались. А чтобы это сделать, нужно сначала добраться до ближайшего полустанка. Благо, если верить карте, впереди есть один подходящий. Там мы сможем отцепить вагоны со снаряжением и развернуть локомотив.

После чего мы сможем отправить мобильную группу в экзоскелетах вперёд с целью разведки и подготовки плацдарма. А затем, после прибытия эшелона с техникой и людьми, можно будет разворачивать наступление. Если конечно в этом возникнет необходимость. Я ещё не терял надежды решить всё мирным путём, хотя это и выглядело слишком наивным.

Составив в голове черновой план действий, я собрал офицеров роты в импровизированном штабе, под который я решил выделить тот самый третий вагон, где состоялась моя беседа с давешним майором военной полиции.

— Господа офицеры? — привлёк я к себе всеобщие внимание. — Я собрал вас здесь, чтобы сообщить не самое приятное известие. Нападение, ответственность за которое взял Восточный революционный фронт, спровоцирован силами тесно связанными с нынешним руководством свободного города Хизгарда. Как вы понимаете, это равносильно объявлению войны Аместрису.

Офицеры, во главе с капитаном Уилсоном, одарили меня своими тяжёлыми взглядами. Каждый из здесь присутствующих отдавал себе отчёт в том, что кроется за моими словами.

— Тем не менее, Фюрер принял во внимание тот факт, что сам вольный город Хизгард может быть не причём. В связи с этим на нас была возложена следующая задача — провести расследование нападения бандформирований так называемого Восточного Революционного Фронта на мирных граждан Аместриса, а также выявить возможную взаимосвязь террористов с кем-либо из руководства или граждан свободного города Хизгарда.

— Сэр, означает ли это, что мы должны отправиться в Хизгард? — первым спросил Уилсон, как самый старший по званию. — Не будет ли это расценено как вторжение?

— Не забывайте, капитан, — поворачиваюсь к нему и одариваю не менее тяжёлым взглядом. — Террористы указали на руководство Хизгарда как на инициатора нападения. Само оно произошло на территории неподконтрольной нам. Мы вправе сравнять этот город с землёй. Однако вместо этого мы проводим всего лишь расследование.

— Силами одной роты? — не стал скрывать удивления капитан Уилсон. А ведь совсем недавно он так жаждал действовать.

— Из Восточного города нам в помощь был выслан эшелон с техникой и личным составом десятой и двенадцатой рот. Наша задача в том чтобы принять пополнение и уже вместе с ним подготовиться к возможным боевым действиям. Но прежде следует провести разведку.

А далее я стал разъяснять, что нам нужно сделать и почему именно так, а не иначе. Против задачи, поставленной нам фюрером, разумеется, никаких возражений не последовало. Однако тот факт, что нас ожидает далеко не самый приятный приём, заставлял моих людей понервничать.

Согласно моему плану, наша рота должна выдвинуться вперёд до моста над рекой Тар. Эта горная река проложила свой извилистый маршрут через горный хребет и является естественным препятствием на нашем пути в Хизгард. А ещё за мостом находиться полустанок, где мы можем отцепить пассажирские вагоны и отправить их по линии обратно.

— Так как район, в котором мы находимся в данный момент, считается потенциально враждебным, мы не можем просто доехать до полустанка на поезде, — сообщил я всем.

— Господин генерал, вы считаете, что впереди нас может ожидать засада? — взял слово старший лейтенант Франсуа Д'Лабар, командир разведвзвода. Этот двадцатипятилетний ривьерец был опытным солдатом, прошедшим уже несколько конфликтов. В отличие от большинства он был облачён в камуфляжную форму, а на голове вместо фуражки надет зелёный берет. Ещё одной его отличительной чертой были тонкие усики, которыми он очень гордился. Как и все урождённые княжества Ривьера, он следил за своим внешним видом. Ведь они считают себя законодателями моды во всём Аместрисе.

— Я не исключаю такой возможности, — киваю ему. После чего указываю на карту, что лежала на столе, вокруг которого мы стояли. — Посмотрите. До полустанка примерно полтора километра. Он находиться практически сразу за туннелем и мостом через реку Тар. Учитывая, что эта территория подконтрольна Хизгарду, то там, скорее всего, должны находиться их боевики.

— А взрыв, произошедший в туннеле, не услышать мог только глухой, — кинул капитан Уилсон, также задумчиво разглядывая карту. — Расстояние совсем небольшое.

— Верно. Впрочем, если принять во внимание что мы находимся в горах, такое тоже может быть. Однако мы не будем полагаться на случайности. К тому же полковник Бреслау вполне мог уже добраться туда и предупредить тех, кто там находиться о нашем появлении. Вероятность этого конечно мала, но мы не будем исключать и её тоже.

Офицеры согласились с моими выводами. Лишняя перестраховка не помешает. Тем более, когда это касается собственной жизни.

— В таком случае, как мы доберёмся до полустанка? — спрашивает капитан Уилсон.

— Нет смысла растягивать силы. Разведвзвод пойдёт впереди, в экзоскелетах! Я пойду с ними на тот случай, если впереди окажется засада или вражеские алхимики. Следом за нами пойдёт второй взвод, также в броне. Охранение самого поезда, который будет двигаться в пятистах метрах позади головной группы, будет осуществлять первый взвод. В арьергарде, следом за поездом будет двигаться третий взвод. Прочие отделения будут находиться в самом составе и не вмешиваться, — я обвёл взглядом всех офицеров и остановился на безопаснике. — СБ будет осуществлять конвойные функции. Так как у вас, старший лейтенант, всего девять человек, возьмите, сколько нужно людей из отделения обеспечения. Всё равно нет смысла задействовать их всех в операции. Всё, выполнять!

— Есть! — раздался ответ. Приказы были розданы и офицеры приступили к их выполнению.

На пару минут я задержался возле локомотива. Требовалось привести его в порядок. Впрочем, для алхимика моего класса это не составило большого труда. Закончив с ним, я отправился к грузовым вагонам, где у нас находилось всё оборудование, включая экзоскелеты. Когда я вошёл внутрь, моему взгляду предстала довольно занимательная картина. Двадцать солдат одетых во внушительную броню. Прямо космодесант какой-то. Я не удержался от хмыка, после чего полез в один из ящиков и достал оттуда фотокамеру.

— Так, бойцы, построились перед вагоном! Так как это первая боевая операция с массовым применением экзоскелетов, мы просто обязаны запечатлеть ваш выход. Для историков! — сообщил я, не скрывая весёлого тона. Хотя бойцы разведвзвода были опытными вояками, настоящими мужиками, кое-что от мальчишек у них точно осталось. Потому как моё предложение все восприняли с завидным энтузиазмом и весёлостью.

— Господин генерал, а вы? — спросил вдруг старший лейтенант Д'Лабар. То, что он опытный солдат, не помешало его глазам гореть столь весёлым задором, когда он надевал уже ставшую привычной после многочисленных тренировок броню. — Нехорошо только нам одним красоваться на этом фото.

Остальные бойцы поддержали своего командира одобрительными высказываниями. Подобное отношение мне льстило. Хотя я и не любитель подобного, но мне было приятно, что для бойцов я уже не просто мальчишка по недоразумению надевший погоны, а такой же боец как они. Пожалуй, семь лет в вооруженных силах того стоили.

Я подошёл к отдельно стоящему небольшому ящику. В нём находился мой личный боекомплект — экзоскелет и плазменная винтовка. Теперь они должны были сыграть свою роль в этой 'пьесе'.

Экзоскелет BA-06H — 'Боевая броня, шестая модель, тяжёлая'. Облачившись в неё, я попробовал подвигаться в ней и едва сделал пару шаг, как на моём лице расцвела улыбка. Все было просто замечательно. Всё также как и на испытаниях. Моих движений эта броня не сковывала, а усиление сервоприводов распределялось по всему телу равномерно. Проверив всё оборудование, что шло в комплекте, я отметил, что нареканий нет. Батареи заряжены на сто процентов, бак реактора также заполнен. Теперь можно не бояться за свою бессмертную тушку. Также я ещё раз проверил и мою плазменную винтовку. С ней нареканий также не было.

Снарядившись, я надел пыльник поверх брони, какие уже одели все разведчики. Незачем пока светить своими футуристического вида костюмами. Пусть обыватели думают, что там обычная броня. Винтовка отправилась за плечо, а на бедро я нацепил кобуру с крупнокалиберным пистолетом. В качестве же основного оружия ближнего боя за неимением собственного, я взял автомат. Заодно прихватил пару магазинов к нему. Больше брать не стал, так как не рассчитывал на продолжительный бой этим оружием. Да и в случае перестрелки, моя позиция всё равно будет позади фронта. Моё дело командовать, а не лезть напролом, хотя это и в моих возможностях.

Кстати об автоматах. Осматривая оружие противника, я отметил, что террористы использовали отнюдь не армейскую модель. На них стояло клеймо Хизгарда. Получается, не только Аместрис лидирует в гонке вооружений. И это мне не нравилось. Конструкция этого автомата была проста и здесь чувствовалась массовость. И было бы очень нехорошо, если бы подобные технологии оказались у наших противников. А значит, у меня есть ещё один повод наведаться в Хизгард с визитом. Пожалуй, тут я с Фюрером полностью согласен, заводы Хизгарда должны работать на Аместрис, а не на его врагов.

Оглядев себя, отметил, что сам стал больше походить на какого-нибудь космодесантника или солдата будущего, но никак не государственного алхимика. Да и все эти калибры... Мда, и это называется операцией по проникновению. Впрочем, учитывая, что нашему отряду в одиночку пробираться через, буквально напичканный химерами район, а потом возможно осуществлять 'вторжение', нам всего этого оружия даже казалось мало. Впрочем, алхимик я или нет? Тем более что оружие — это на крайний случай.

Выйдя из вагона, я тут же увидел, что отряд уже построился и во всю позируют фотографу, которым вызвался быт один из бойцов отделения управления роты. Ждали только меня. Пришлось даже снять пыльник, чтобы фото выглядело эффектней. Надо будет потом не забыть захватить копию снимка. Для архива, так сказать.

Покинув поезд, мы отправились в сторону Хизгарда. Хотя солнце было ещё высоко, мне хотелось успеть добраться до города до наступления темноты. Следом за нами на некотором удалении двинулся второй взвод. Сначала наш путь пролегал по путям, так что шли мы относительно легко. Тем не менее, старший лейтенант Д'Лабар, которому я отдал бразды командования, велел своим бойцам не расслаблялся. Неизвестно, какие приказы мог отдать своим людям Гейнц Бреслау. Поэтому мы шли весьма осторожно, поминутно ожидая нарваться на засаду и внимательно оглядывая окрестности. Но всё было тихо и спокойно.

Спустя десять минут как мы двинулись в путь, пройдя туннель, мы вышли к мосту через реку Тар. Здесь в горах мосты и туннели частое явление. Без них нельзя было бы провести нормальную дорогу. Но сейчас меня больше всего волновала открытость пространства перед этим мостом. Мы не сможем подобраться к нему незамеченными. Оставалось надеяться, что его не охраняют, и тут поблизости нет наблюдателей.

Д'Лабар отдал приказ рассредоточиться, и бойцы заняли позиции по краям железнодорожного полотна. Двое снайперов отошли назад и заняли позиции среди скал. Спустя минуту, от них поступил доклад, что внизу на мосту всё чисто. Второй взвод по радио также сообщил о своей готовности. Сохраняя осторожность, и двигаясь максимально согнувшись, едва ли не ползком, чтобы не 'отсвечивать', мы стали медленно приближаться к мосту.

Но тут поступило сообщение от одного из снайперов второго взвода. Те тоже решили занять позиции для стрельбы, но сделали это чуть в стороне и немного выше. Оттуда им открылся вид на верхние перекрытия моста. Как раз там, на верхних балках снайпер засёк группу вооружённых людей, по описанию соответствующим боевикам.

Коротко переговорив со старшим лейтенантом на закрытой частоте, я отдал приказ брать группу боевиков живыми. Нам нужно знать обстановку.

Наконец, мы подошли к мосту вплотную. Взглянув на него, я понял — как же хорошо, что наш поезд сошел с рельс раньше. Если бы не катастрофа, состав целиком бы угодил в эту огромную дыру прямо в железнодорожном полотне. А учитывая, что лететь до дна тут далеко...

Держась стены, мы стали пробираться ближе и вскоре оказались под центральными перекрытиями. Устройство моста было таким, что сверху было совершенно не видно то, что происходит снизу. Я решил, не теряя времени осмотреть разрушения. Короткий, но тщательный осмотр повреждений моста, привёл меня к выводу, что мост был разрушен специально. И... Я вздохнул с облегчением. Мост был разрушен пару часов назад, а значит опасности поезду на самом деле не грозило. Вот только разрушения моста я что-то не слышал, хотя грохот должен был стоять немалый. А значит что? А значит взрыва в туннеле на полустанке также могил не слышать. Впрочем, учитывая, что Бреслау всё-таки проходил тут, то он вполне мог сообщить туда о нашем появлении. Сделал ли он это или нет, этого я не знал.

Чтобы перебраться на другую сторону, так как обойти провал не представлялось возможным, а заодно и 'поговорить' с группой, что расположилась наверху, мы решили воспользоваться техническими лестницами. Этих лестниц было две и по ним мы стали подниматься наверх.

Сначала я хотел полезть первым, но немного подумав, решил уступить эту 'честь' одному из сержантов. А сам полез следом. Три десятка ступеней промелькнули довольно быстро, и вот я уже собирался вылезти наверх. Но тут уже сработала моя интуиция, и я, притормозив сержанта, предложил сначала разведать обстановку. Благо, что лестница была прикрыта с одной стороны металлическим щитом. Высунув из-за щита маленькое зеркальце, похожее на стоматологическое, сержант стал осматриваться. Практически сразу он заметил расположившихся на перекрытиях семерых боевиков. Должно быть, они сторожили этот проход в Хизгард. Больше никого на мосту не было.

Воспользовавшись тем, что в нашу сторону никто не смотрит, а также удобно стоящими ящиками и элементами моста, мы один за другим выбрались наверх. По семь человек с каждой лестницы. Остальные ждали ниже.

Первое что особенно бросалось в глаза — то как они сторожили. Слишком расслабленно, как будто ничего не происходит. Прежде чем соваться вперёд, я решил немного послушать боевиков в их 'естественной среде обитания'. К моему удивлению, разговор шел на одном из диалектов драхманского языка. Если точнее, на его 'блатном' диалекте.

— В общем, так, пацаны, слухайте анекдот, — услышал я уверенный голос одного из 'блатных'. — Идёт, значит, алхимик по Ишвару. Вокруг жмуры валяются дохлые, кровь, кишки, ну всё как полагается. Он, значит, идет такой, весь крутой, виду не подает, не стремается. Тут оборачивается, а вояк, что его охранять должны, нема! Ну, он и зассал. Весь затрясся, кричит, такой: 'Пацаны, вы где? Выручайте'. На крик выходит ишварит, лыбу давит, да ножиком кривым в руке вертит. 'Ты шо орёшь?' спрашивает. 'Так, я это, потерялся. Думаю, вдруг, кто услышит?'. Ишварит такой: 'Ну, я услышал и Шо?'

— А-ха-ха, ну ты ваще, комик. А-ха-ха, — раздались одобрительные возгласы.

— А вот ещё один анекдот. Перетирают двое химер. Один другому типа говорит: 'Слышишь, эта, а расскажи, как ты на алхимиков охотишься?' Тут второй пожимает плечами: 'Фигня вопрос. Значит, слушай сюды. Во-первых, замечаю алхимика. Потом вокруг него большой такой круг делаю. Через пять минут маленький. И только ещё через пять минут — нападаю' Первый такой: 'Не, я чё-то не въеду. А в чём ваще прикол, корешь? Нафига эти круги выделывать? Типа по любому можно сразу мяска захавать!' А второй так типа: 'Не, брателло, ты тему не сечёшь! Наехать сразу можно, не вопрос. Только тогда придётся его с гавном хавать'!

— А-ха-ха-ха-ха! Ну, ты, блин, даёшь! — вновь заржали они. И к моему неудовольствию в эфире тоже послышались смешки. Всё было с ними понятно. Ни охранения, ни опыта. Оружие в куче свалено в стороне. Что с бандитов взять?

— Тихо, работаем! — коротко сказал я в микрофон. Затем, сунув руку в карман, где держал пару камешков про запас, я метнул один в сторону, чтобы отвлечь их внимание. И это сработало. Все бандиты как один повернулись в ту сторону, где камешек загремел по металлическим балкам.

— Какого... — произнес один из них. Но тут уже мы успели все выскочить из-за наших укрытий, и навести на них оружие.

— Так, всем руки на землю, живо! — В шлеме мой голос звучал довольно глухо и угрожающе. Бандиты сначала не поняли, кто с ними разговаривает. Потом потянулись за оружием. Но подоспевшие бойцы быстро расставил точки над 'i', скрутив их. Единственное что пошло не по плану, один из бандитов вырвался и схватился за оружие. Однако на том его сопротивление и закончилось и ему прострелили руку.

— Не стрелять! — громким голосом приказал Д'Лабар.

— Ай, пацаны, я ранен! — вторил ему раненный бандит. Сейчас он валялся на металлическом полу и, крутясь, орал, хотя рана на первый взгляд не была настолько серьезной. Остальные мигом попадали на пол, с ужасом глядя на нас.

— Мы чисто не при делах, не надо мужики! Не шмаляйте! — заголосил один из них, чем сразу заинтересовал меня.

— Так, так, и что тут у нас? О каких таких делах? — спросил я у него.

— Захлопни пасть, фраер, — зашипел этому 'говоруну' старшой здоровяк в темном плаще капюшоном и полумаской на лице. Тут он посмотрел на меня. — Мужик, это не по понятиям. Мы честные пацаны, никого не трогаем. Какого хрена?

— Да мне вот тоже хочется знать, какого хрена вы тут делаете, — ответил я и, подойдя ближе, слегка пнул его по ребрам. Тот застонал. — Так, 'говоруны' ещё есть? Давайте, ближе к телу.

— Нас пахан сюда поставил, велел мост стеречь, — ответил один из них. Одет он был в темную одежду, а на голове и лице была черная вязаная шапочка с дырками для глаз. Остальные мало чем отличались от этих двоих своей одеждой.

— Ах, ты, падла, дай только подняться, мы тебя щас сразу уроем! — зашипел старшой, перестав стонать.

— Слышь, старшой, кончай скулить, колись, давай, на кого работаешь, — обратился я к главному, приставив ему автомат к голове. При этом встал так, чтобы остальная банда была у меня на виду. — А будешь возникать, я тебя закопаю!

Как говориться, добрым словом и пистолетом можно добиться большего, чем просто добрым словом. Вот и сейчас глядя на то как 'паханчик' распевается соловьем о том, что они не при делах и вообще мимо проходили, я в очередной раз убеждался в правдивости этой поговорки.

Однако толковой информации поведал он нам мало. Из его слов выходило что он и его 'кореша' прибыли в Хизгард 'по приглашению', таких банд тут несколько и собираются они сюда не только из Аместриса, но даже из Драхмы. О чём собственно и свидетельствует тот факт, что они сами оттуда. И таких гастролеров по его словам было тут немало, что-то около двух сотен.

О причинах такого 'сбора' он не знал, так как его и остальных 'братков' волновала лишь плата, которая была немалой. Когда он огласил сумму, я не удержался и присвистнул. Конечно, не мой оклад, но для обычных гопарей такие деньги очень даже хороши. Плюс возможность беспрепятственно скрыться от властей Аместриса, что устроили охоту за их группировкой. Также 'паханчик' поведал мне, как обстоят дела в Нью-Хизгарде, где в основном и 'тусовались' 'братки'.

Касательно же старого Хизгарда он сообщил мне, что там тоже есть наёмники, но те из 'идейных', хотят очистить город от химер. По словам бандитов, Хизгард буквально кишел ими, и их кореша лишь с трудом удерживали часть города от этих монстров. Информация о химерах была полезной для меня. Конечно, Фюрер сообщил, что в старом городе их много, но сейчас я узнал, что их там полным полно. Также они подробно рассказали, что сами видели и слышали уже в Нью-Хизгарде. О том, как на город напали химеры и что 'профессор' сейчас собирает алхимиков со всей страны. В конце они вновь стали стонать, что они уж точно не при делах.

Больше вытянуть из них ничего было нельзя. Пока я допрашивал их, разведчики перебрались на другую сторону моста и заняли позиции возле него. Также к нам подошли бойцы из третьего взвода, чтобы забрать пленных.

Подойдя к старшему лейтенанту, я выслушал его доклад.

— Сэр, мы заняли мост. А также вычислили позиции противника, — он указал рукой вперёд. С верхних перекрытий моста открывался хороший вид. В том числе и на полустанок с депо.

Посмотрев через бинокль, я понял, что это депо — опорный пункт бандитов. Оно неплохо охранялось. А из-за особенностей рельефа обойти его не представлялось возможным.

— Вы выяснили, сколько там боевиков? — спрашиваю Д'Лабара.

— Пятнадцать человек, сэр, — ответил тот, уточнив это число по радио.

Я же стал прикидывать наши возможности. Нападать всем вместе не было смысла. Лучше постараться обойти депо и обрезать им связь. Не хватало, чтобы они раньше времени сообщили о нашем продвижении. Конечно, если в Хизгарде сидят не дураки, они сразу сложат все факты вместе. Однако в подобном был резон, потому что это хотя бы создавала неопределённость относительно нашей численности. Сильно сомневаюсь, что Бреслау знает о наличии у меня под рукой целой роты. Он, конечно, мог пересчитать нас, если бы проследовал к месту катастрофы, но никаких следов указывающих на это разведчики не обнаружили. Полковник сразу, не задерживаясь, отправился в Хизгард. А значит, мы ещё в состоянии использовать факт внезапности.

— Старший лейтенант, есть возможность обойти депо так, чтобы перерезать им связь? — спрашиваю Д'Лабара. Тот задумался, потом что-то уточнил по радио и кивнул. — В таком случае сделайте это.

Д'Лабар сам возглавил операцию. Спустя пять минут четверо разведчиков обогнули лесок возле депо и скрылись из виду. А ещё через десять минут по радио поступило сообщение об успешном выполнении миссии.

Сразу после этого я отдал приказ снять часовых. Их было трое. Правда, как выяснилось позднее, дежурили они из рук вон плохо. Нашим диверсантам удалось подобрать к ним незамеченными и вырубить их прежде, чем они успели поднять тревогу.

А затем мы ворвались внутрь с разных направлений. Вот только нас там уже ждали. Это была ещё одна группа бандитов, двенадцать человек. Все они собрались в середине большого ангара и смотрели в сторону выходов. Семь боевиков, одетых в футболки и камуфляжные штаны с высокими ботинками и банданами на голове. И ещё пять алхимиков, которых выделяли из общей массы короткие плащи-накидки. Судя по символам, они специализировались на преобразовании огня и земли. Хотя я не думаю, что они в этом плане будут превосходить Мустанга или того же Армстронга.

Стрелки открыли огонь первыми, спустя секунду, к ним присоединились алхимики. Начало баталии мы банально проспали. Вот только это было единственным достижением боевиков. Их пули попросту не смогли пробить нашу броню и оказались бесполезны. Быть готовыми ещё не значит отразить нападение. Раздались выстрелы, но на прежнем месте меня уже не было.

— Рассредоточиться! — рыкнул я в рацию, и уходя с траектории несущегося в мою сторону огненного шара. Краем глаза я отметил, что разведчики не сплоховали и быстро ушли с траектории стрельбы. А затем мне пришлось уклоняться от земляной волны, пущенной в мою сторону вражеским алхимиком.

Наконец, наши бойцы открыли огонь. Неприцельный, всего лишь для того чтобы заставить противника прекратить атаку. И им это удалось. На пару секунд боевики прекратили огонь и не использовали против нас алхимию. Определив где находиться ближайший ко мне противник, бросаюсь к нему. Это был огненный алхимик. Он тоже заметил меня и успел выпустить по мне волну пламени. Вот только броня отлично держала жар. Я не задерживаясь ни на секунду, прошёл через огонь и обрушил свой кулак на спину алхимику. Тот сразу потерял сознание.

Следующим оказался находящийся в двух метрах от меня стрелок. Увидев, что меня поглощает пламя, он перестал отслеживать меня. Потому и не заметил, что я остался невредимым и даже вырубил его товарища. Его я также оглушил. Осталось десять противников.

Тут помещение депо огласил крик боли. Кого-то ранило и, судя по матюгам, не наших. Наши по-другому матерятся. Не отвлекаясь, нахожу ещё двоих противников и, срываясь с места, наношу им удар всей массой тела. Экзоскелет весит двадцать килограммов, плюс моих родных шестьдесят — итого восемьдесят, что немало. Пара добивающих и передо мной остаются лежать ещё два бессознательных тела.

А затем меня сносит с места каменной волной. Которую я в ту же секунду уничтожаю, на автомате воспользовавшись 'разъятием'. Алхимик, применивший её, застывает в удивлении, но ничего больше не успевает сделать, потому что его оглушает ударом приклада старший лейтенант. Оглядываюсь вокруг и вижу двенадцать бессознательных или около того тел.

— Раненые есть? — спрашиваю Д'Лабара. Тот опрашивает всех по рации, но вроде никого не находит.

Как оказалось среди отряда, на который мы нарвались, далеко не все были стрелками или алхимиками. Тут затесалось аж два мечника. В принципе я не считал меч серьезными оружием, делая исключение разве что для Фюрера. Но он отдельный разговор. Однако в данном конкретном случае мечники оказались куда более опасными противниками, чем те же стрелки. Хотя они никого и не ранили, двоим бойцам они ухитрились серьёзно повредить броню. Стрелки особо ничем не отличились. Их пули ни разу так и не пробили нашу броню. Хотя отсутствием меткости они не страдали. Мой шлем тому свидетель. А вот алхимики — совершенно иной разговор. Эти ребята отлично показали себя, подтвердив, что они не просто так поступили на службу к профессору. Благодаря унификации алхимических кругов, их преобразования были очень быстры и сильны, и нам пришлось с ними возиться дольше всех. Один из экзоскелетов оказался хорошо так повреждён, и требовалась его замена, а вот двое других неплохо подгорели.

— Нам повезло, сэр! Да и новая броня отлично держит пули, — подытожил старший лейтенант.

— Когда подставляемся под них. Задачу мы выполнили, да только дерьмово, старлей, — пробурчал я, снимая шлем. Приподнимаю его, чтобы продемонстрировать след от пули прямо в маске респиратора. Если бы не маска, пуля бы прилетела мне прямо по лицу. В моём случае это, конечно, не смертельно, но остальным об этом знать не обязательно. Пусть проникнуться серьёзностью момента— Без брони мы бы тут кровью умылись. Моя ошибка. Надо пересмотреть подход к взятию помещений.

— Вы не виноваты, господин генерал! Кто ж знал, что они настолько хорошо подготовятся, — попытался смягчить ситуацию Д'Лабар, но я был непреклонен.

— Мы должны были это учесть. Всё вполне можно было провернуть так, чтобы они не смогли толком ни одного прицельного выстрела по нам сделать. Да хотя бы дымовую завесу пустить... Слишком расслабились! — подвёл я итог. А затем посмотрел в сторону пленных. — Ладно, потом обсудим наши недочёты и ошибки. Показывайте, кто тут раненый. Не хватало, чтобы кто-то из них загнулся.

На то чтобы залечить подранков ушло немного времени. Алхимию применил я только к одному 'тяжелому'. Остальных просто перевязали. И начали допрашивать. 'Крепких орешков' тут не оказалось, а потому вскоре у нас оказалась более полная картина местной ситуации. Ситуации была интересной. Я узнал, что по пути в Хизгард подобные посты стоят с завидной частотой, едва ли не через каждый километр. Всего семь штук. Мы до завтрашнего утра будем их вязать, если не хотим поднять на уши всех в городе. А вот дорогу через ущелье никто не охраняет. Оно и понятно, ведь выход из ущелья завален, а в нём самом полным полно химер. Никто в здравом уме туда не полезет. Кроме меня.

Также мы узнали обстановку и в Хизгарде. Один из пленных был там только позавчера. Как оказалось, это был не наёмник, а местный житель вызвавшийся добровольцем. По его словам, группа наёмников, отправленная на зачистку города, отбила промышленный район и насосную станцию. А вот вокзал, центральный район и жилые кварталы они даже не тронули. Слишком мало сил. По его словам даже посты на железной дороге ставили не столько против Аместриса, потому как в нападение не верили, а чтоб сдержать натиск химер, коли те хлынут из долины.

На карте города я отметил все те районы, что были освобождены, а также потенциально опасные места. Заодно подробно расспросил его о химерах, которые 'населяют' город.

— Уж не собираетесь ли вы сражаться с ними? — усмехнулся Ральф, так его звали. Он с сомнением посмотрел на меня.

— Основная наша задача — провести расследование, — ответил ему я, совершенно серьёзно. — Однако если по пути нам встретятся эти химеры, я бы хотел быть уверенным что мои люди смогут справиться с ними. Впрочем, когда расследование завершится, я не исключаю такой возможности, что Хизгард будет освобождён от химер силами армии.

— Освобождён? Вы хотите сказать, что армия Аместриса, наконец, вмешается и поможет нам? — несказанно удивился он. — Да бросьте. Вы должно быть шутите? Вам год не было до нас дела. Генерал Немда как сидел в своей крепости, так и сидит там до сих пор. Чем вы отличаетесь от него? Простите, не расслышал вашего имени и звания.

— Генерал Эдвард Элрик, — снимаю шлем, а затем показываю ему свои серебряные часы. Выражение лица у него стало таким, будто он увидел перед собой саму смерть. — Я не привык отсиживать в крепостях и предпочитаю сравнивать их с землёй.

— Так вы тот самый знаменитый государственный алхимик? Самый могущественный алхимик Аместриса? — продолжил он. На этот раз к его удивлению прибавилась толика восхищения. — Сэр, так вы, правда, освободите наш город?

— Если жители Хизгарда того желают, Аместрис приложит для этого все возможные усилия, — ответил ему я. — Так вы поможете нам?

— Хорошо, я расскажу о тех химерах, что можно встретить в городе и по пути туда, — кивнул он.

Тим оказался не то чтобы прямо кладезем информации, знал он немного. Впрочем, даже эта информация была гораздо лучше, чем ничего. По его словам, химер в Хизгарде можно было встретить несколько разновидностей. Самыми распространёнными были боровы и леопарды. Боровы — четырёхлапые создания, с длинной, широкой мордой, с пяточком вместо носа, телом синего цвета с длинным и толстым хвостом, и с высоким гребнем на спине. По словам Тима, они походили на помесь крокодила и свиньи. Леопарды по виду и размерам напоминают обычных леопардов. Вот только лапы у них чуть больше, да клыки сильно выдаются из челюсти. А у некоторых вместо лап автоброня. Тим не знал причин этого, но я догадывался, что не обошлось без экспериментами. Знаю, звучит дико, но у меня не было причин ему не верить. К тому же у меня скоро появиться возможность убедиться в правдивости его слов. Да и если вспомнить химеру, что я повстречал у Корнелло — это ещё не самое страшное что можно встретить.

Кроме этих двух видов, в Хизгарде можно было встретить и других, пускай и в меньшем числе. Самыми опасными по его словам были Гигантские гориллы, здоровенные, четырёх метровые монстры. Четырёхметровые — это в холке. По словам Тима, встань он во весь рост, и будут все шесть. У горилл были большие, похожие на колонны передние лапы. А на голове помимо 'милой' челюсти имелись и рога. Судя по эмоциональности, с которой мой информатор рассказывал об этом типе химер, ему 'повезло' встретиться с гориллой лицом к лицу.

Кроме горилл, в числе крупных хищников была ещё одна разновидность. Саблезубые. Пятиметровые кошки с поджарым телом и весом 700-800 килограмм. Огромных размеров когти и клыки, делающие их похожими на саблезубых тигров, что вымерли несколько тысяч лет назад. Из этого описания можно было сделать вывод, что любой ксингский тигр на его фоне будет смотреться котёнком. Тим советовал всячески остерегаться их. В самом Хизгарде этих тварей немного, две или три. Однако наёмникам так и не удалось убить ни одну из них.

Последним видом, который он описал подробно, были гигантские летучие мыши, или Горгульи. Размером примерно с взрослого человека, без учёта крыльев, они были крайне сильны. Также горгульи обладали прекрасным слухом и что немаловажно зрением. То есть были не только ночными, но и дневными хищниками. И они никогда не нападали в одиночку, минимум тройками, а порой десятками. И что самое плохое — они не боялись залетать в Нью-Хизгард, где становились настоящим бичом для горожан. Но единственное, чего им удалось достичь, это прекратить смертельные инциденты с участием этого вида химер.

Тим также описал и другие разновидности химер. Но о них он только слышал. Видеть их ему не доводилось. Этой информацией я поделился с остальным и офицерами. Впрочем, мы ещё будем всё проверять. Закончив с кратким ликбезом, я выделил время, чтобы починить повреждённую броню.

А затем пришлось заняться мостом. Предстояло восстановить его, чтобы поезд мог без проблем по нему проехать. Благо, что депо рядом, а значит материалы тоже. Пришлось разведке поработать грузчиками. Однако с экзоскелетами работа была выполнена быстрее раз в пять. Ещё бы, ведь взрослый мужчина в нём может запросто тягать сотню килограмм.

Спустя полчаса мост был восстановлен. А ещё спустя десять минут, поезд прибыл на полустанок. Первая фаза операции была завершена. Предстояло отдохнуть с час, после чего в 18 часов я собирался вступить с разведотрядом в сторону Хизгарда. Но прежде нужно было решить с ещё одним делом, которое уже давно волнует меня.

— Капитан, можно вас на пару слов? — спросил я, когда Уилсон закончил отдавать последние распоряжения. И указал на здание станции. Тот незамедлительно подошёл ко мне. Мы прошли внутрь в кабинет, в котором я решил разместить временный штаб.

— Что-то случилось, Господин Генерал? — произнёс он, глядя на то, как я плотно прикрываю дверь.

— Лишние уши нам ни к чему, — отвечаю ему и сажусь за стол. После чего предлагаю ему сесть напротив. — Вообще я хотел с вами поговорить о наших дальнейших действиях, но... сначала хочу спросить вас о другом.

— О чём же именно? — спрашивает меня Уилсон.

— О том эпизоде, когда я чуть не сорвался, — Уилсон сначала удивился, а затем нахмурился. — Прошу вас ответить честно и без утайки. Что вы почувствовали в тот момент?

— Сэр... — замялся капитан. На его лице было видно нескрываемое смятение. Слишком неожиданный и 'странный' вопрос. — Да ничего я не почувствовал. Я понимаю что вы...

— Капитан. Я же просил отвечать честно. А сейчас вы отнюдь не искренни, — негромко произнёс я, предварительно отвернувшись от него. — Капитан, то, что произошло тогда — часть эксперимента. К сожалению, мне не удалось достаточно сфокусироваться, потому задело всех, кто был в том вагоне.

— В самом деле? Простите, господин генерал, — вздохнул он с облегчением. — Просто я подумал, что вас обидело то, как вас обозвали эти террористы и...

— И это тоже, хм. Бздлом меня ещё никто не называл, — удовлетворённо кивнул я. — Вы, кстати, не в курсе, что это значит?

— Никак нет, — помотал тот головой. Тут он немного замялся. — Так что вы хотите услышать?

— Сначала скажите, что вы ощутили и, возможно, увидели, — задал я направление. Уилсон кивнул и задумался. — Если вам кажется что какое-то слово лучше подходит для описания ваших ощущений, используйте его. Это будет вернее всего.

— Хорошо, — согласился он. — Не то чтобы я что-то видел. Просто сначала я почувствовал... в общем, мне стало неуютно, некомфортно.

— Продолжайте, — ободрительно сказал я.

— Потом... хм, у меня возникло чувство... в общем, как будто сейчас идёт бой. Я бы назвал это чувством опасности, но не думаю, что это так. В общем, мне показалось, что я чувствую боль. Когда же я взглянул вам в глаза, мне показалось, что сейчас меня будут убивать. Самым изощренным образом. А я ничего не мог сделать. Мне почудилось, что от меня будут отделять один за другим куски тела. И что самое страшное, происходящее казалось мне реальностью. Лишь потом, когда всё прекратилось, я понял, что это моё воображение. Вот и всё.

— Куски тела, значит? А я ведь ослабил воздействие, — задумчиво проговорил я.

— Господин Генерал, я понимаю, это не моё дело, но... что это было? — спросил Уилсон. Его голос вроде был спокоен, но чувствовалось, что ему действительно хочется знать правду.

— Это было то, что в восточной, а также современной фентезийной литературе принято называть жаждой убийства, — честно ответил ему. Сначала Уилсон сильно удивился, но, немного подумав, всё-таки кивнул. — Нечто похожее применял Зольф Джей Кимбли во время ишварской зачистки. Правда полной парализации ему достичь не удавалось. Лишь обозначить своё присутствие.

— Я верю вам Господин Генерал! — говорит тот. — Вы бы не стали лгать, это я знаю точно. И спасибо что рассказали. Хотя не думаю, что, вздумай я рассказать кому, мне хотя бы кто поверил.

— Ну, если вы так хотите, можете подать рапорт наверх, и его возможно даже рассмотрят. Я не возражаю. Но, вы правы, в этом мало кто поверит, — улыбнулся я ободрительно. — Ладно, раз с моими новыми способностями разобрались, вернёмся к обсуждению нашего с вами плана действий.

— Как скажите господин генерал, — быстро настроился на деловой лад Уилсон. — Я так понимаю, вы отправитесь в Хизгард лично?

— Да. И на это есть две причины. Первая — необходимо провести расследование, а для этого мне нужно быть в самом городе. А во-вторых, я знаком с Вильгельмом Эйзельштейном лично. Поэтому смею надеяться, что мне удастся вывести его на откровенный разговор. А сделать это проще без роты штурмовиков под боком, чем с ней.

— В таком случае, наша задача, как я понимаю, дожидаться основных сил, а затем вашего приказа? — спрашивает он.

— Да, всё верно. Сначала вы со всей ротой ждёте подхода эшелона из Восточного города. Он будет тут самое большое через пять-шесть часов. За это время я надеюсь мне удастся дойти до Хизгарда и разведать обстановку там. После чего свяжусь с вами. Время будет уже ближе ночи, поэтому вам, скорее всего, придётся провести её здесь, а в три часа утра двинетесь в сторону города.

— Может быть, нам стоит сразу двинуться туда? Или хотя бы подойти к городу? Тогда мы сможем принять эшелоны там и...

— Нет, это не очень хорошая затея. Время пока терпит, а мне не хочется, чтобы на нас обратили внимание раньше времени, — покачал я головой. — Судя по показаниям пленных, полковник Бреслау не в курсе, что кроме меня в поезде были ещё военные. Мы не дали ни одному боевику скрыться. А он дрался только со мной и не видел наших людей.

— Вы ведь сражались с ним на крыше локомотива? Разве он не мог заметить наших ребят, когда они шли по крыше поезда?

— Мог. Но если заметил, то почему-то умолчал об этом, — кивнув на его предположение, поделился я своими выводами. — В таком случае всё становиться ещё более странным. Если только он не сделал это намеренно.

— Намеренно? Господин генерал, вы хотите сказать, что полковник Бреслау — внедренный агент?

— Я хочу сказать, что я ничего не знаю, но хочу как можно скорее во всём этом разобраться. Также как и вы. А строить сейчас предположение с минимумом сведений — неблагодарное занятие, капитан, — веско заметил я.

Когда наше обсуждение закончилось, я покинул кабинет, оставляя капитана дожидаться своих заместителей и подчинённых. Сам же я отправился к разведчикам.

К этому моменту бойцы успели отцепить грузовые вагоны и перегнать локомотив. Вот только на полустанке не было поворотного круга, чтобы развернуть его. Пришлось опять отвлекаться и создавать временный, а затем возвращать рельсы в первоначальное состояние.

Теперь уж тут точно нечего был делать. Прихватив свой вещевой мешок, я пристроился впереди разведчиков, и мы отправились в сторону Хизгарда.

По железной дороге мы прошли от полустанка полтора километра, прежде чем наткнулся на ещё один сторожевой пост. Он располагался, где и должен был, сразу за очередным железнодорожным мостом. В этот раз никаких неожиданностей тут не было, так как, зная о нём, мы обнаружили его заранее. Вполне закономерно победа оказалась за нами. А наши противники в числе пяти человек, остались валяться в бессознательном состоянии. Пришлось вызывать подкрепление, чтобы они не сбежали и о нас не узнали раньше времени. К плюсам стоит отнести, что не было сделано ни одного выстрела, а значит на других постах, если они есть, нас не услышали.

Столь частое расположение сторожевых постов подтвердило слова сказанные пленником. Хорошо, что я велел Уилсону дожидаться завтрашнего утра. Впрочем, дальше двигаться по путям не требовалось. С собой я прихватил подробные карты местности с пометками относительно расположения сил противника в Хизгарде. Именно на их основе мы и построили маршрут нашего отряда. Он проходил через ущелье и значительно сокращал путь, чем идти в обход по железнодорожным путям. И хотя на карте значилось, что ущелье завалено, для алхимика вроде меня это не должно создать особых препятствий. Тем более у нас с собой неплохое снаряжение на тот случай если завал невысок.

Когда мы подошли к этому завалу, я сразу обратил внимание на следы алхимического преобразования, что говорило о его искусственном происхождении. Глянув ещё раз на карту, что я взял с собой, я больше не сомневался, что ущелье перекрыли именно из-за химер. Очень уж удачно для этого располагался этот завал, отсекая значительную территорию вокруг города. И если эту преграду разрушить, всей близлежащей местности вокруг Хизгарда я окажу 'медвежью услугу', освободив проход туда химерам. Тем более что мы вполне способны преодолеть эти завалы и самостоятельно, при помощи имеющегося у нас снаряжения.

Мы сразу стали готовиться к восхождению. В высоту завал был метров семьдесят и на то, чтобы перебраться на другую сторону у нас ушло пятнадцать минут. Всё-таки создавался он для того, чтобы химеры не смогли перебраться через него, а потому и стена была практически отвесной. Перебравшись через камни, мы с отрядом оказались в ущелье. Этой был узкий, шириной в семьдесят-сто метров проход между двумя скалами, поросший редкими кустарниками и буквально изобилующий большим количеством камней. А среди этих камней... На химер, о которых мне рассказали бандиты, мы наткнулись практически сразу. Их было примерно с десяток. Боровы оказались именно такими, как их нам описали. Довольно экзотическая фауна. Хотя с виду выглядят довольно мирно. Уж очень спокойно они паслись на своей полянке.

— Красавцы, — произнёс кто-то из солдат. Видать не один я нахожу в этих созданиях некую прелесть. Хорошо хоть тут нет одного известного великана. Тот бы сразу к ним полез сюсюкаться.

Сами мы сюсюкаться с ними не собирались, но и встречи с ними избежать не удалось. Поэтому я приказал бойцам держаться рядом друг с другом и быть наготове. Ещё немного понаблюдав за химерами издали, мы двинулись вперёд. Но стоило нам спуститься к ним, как они тут же заволновались и стали озираться, одновременно принюхиваясь. А затем все разом повернулись к нам.

Мы были обнаружены. А затем эти химеры кинулись на нас всем стадом, мигом утратив весь свой мирный внешний вид. Пришлось отбиваться. Тут мы уже не церемонились, в отличие от бандитов и покрошили химер в фарш.

В этот момент я наклонился к телу ближайшей химеры и внимательно её осматривал. Но об этих существах нельзя было ничего толком сказать, проведя лишь беглый осмотр. Для того чтобы заполучить хоть какие-то данные, нужно проводить полное вскрытие, а на это у меня нет времени.

— Эх, столько мяса пропадает, — посетовал кто-то. Хорошо, что на мне шлем, и никто не видел моего вытянувшегося лица.

— Ничего, рядовой. В Хизгарде этой живности полно. Ещё успеете удовлетворить своё гастрономическое любопытство, — придав глоссу невозмутимости, комментирую я. — Вместе со всем взводом.

— Макс, сделай доброе дело, заткнись, — услышал я по радио бурчание рядовых. После того как услышал глухой удар по шлему. Видимо перспектива питаться 'подножным кормом' не впечатлила разведку. — Если из-за тебя нас заставят эту мерзость жрать...

— А я-то чего? Всего лишь спросил, — протянул он обиженным тоном.

— Макс, не доводи до греха, а? — вмешался ещё один.

— Кхм, разговорчики! Не засоряйте эфир, — прервал я их разборки. Последовала тягостная 'минута молчания'. — Так уж и быть, местную кухню будете пробовать по желанию. Хотя я и не понимаю, чего вы так испугались, разведка? Судя по всему это помесь крокодила и свиньи. А значит, по вкусу мясо твари будет похожа на смесь говядины и курятины плюс того, чем она питалась при жизни.

— А чем она питалась при жизни, Господин Генерал? — спросил выше упомянутый Макс, за что получил ещё один удар по шлему.

— Уверены, что хотите знать, рядовой? — спрашиваю его.

— Никак нет, сэр, — наконец Макс соображает, что не стоит злить остальных. Наличие шлемов на головах сослуживцев ещё не означает, что под ними нет злых взглядов, не обещающих ничего хорошего.

— Замечательно, рядовой, — добродушно отвечаю я. — Кстати, с этого момента ваш позывной 'Болтун'.

— Эээ, есть, сэр, — приложил он руку к шлему.

— Доигрался, — буркнул тот, который всё время одёргивал 'Болтуна'.

— Хм, а вы, рядовой, будете 'Кувалдой', — быстро придумал я ему прозвище.

— Есть, сэр, — гробовым тоном последовал ответ.

— Раз уж дело зашло об этом, каждому из вас следует придумать себе позывные, простые и понятные. В бою и на задании использовать их. Звания можно опускать, чтобы не тратить время. Чай не на параде. Вне боя обращаться можно по имени и званию, — напомнил я им новые инструкции. — Когда доберёмся до города и встанем там, сообщите что придумали.

Ответом мне было молчание. Задал я им задачку. Впрочем, пусть привыкают. Это ещё не единожды спасёт им жизнь. Махнув рукой, я приказал следовать дальше. Тела химер мы оставили на корм птицам и прочим падальщикам, которых в горах должно быть немало.

Шли мы по ущелью недолго, где-то около часа. За это время мы успели пройти восемь километров, если судить по шагометру, который был у старшего лейтенанта. Благодаря протоптанной тропинке, которая ещё не успела зарасти, с тех пор как ущелье было перекрыто завалом, идти было легко. Тем более в экзоскелете. К тому же сами химеры 'поддерживали' её в хорошем состоянии. В том смысле, что постоянно топтались по ней и не давали зарасти. Самих химер мы встретил по пути ещё несколько десятков. Их постигла та же участь что и первых. Нечего оставлять таких хищников неподалеку от людей. Уж слишком выдающиеся у них клыки.

Когда путешествие по ущелью начало надоедать мне своей тоской, я увидел, что впереди оно значительно расширяется. Судя по карте где-то неподалёку должны находить руины и туннель, через которые можно добраться до Хизгарда кратчайшим путем. До цели оставалось совсем немного. О чём я и сообщил отряду. Все сразу приободрились.

Внезапно мне на голову упал кирпич. Вернее камень, но какая к чёрту разница? Хорошо, что у меня на голове шлем. Посмотрев наверх, я с удивлением отметил, как ко мне что-то оттуда летит, одновременно с этим сопровождая свой полёт истошным криком.

— А-А-А-А!!! — кричал этот кто-то девчачьим голосом.

Сие существо норовило упасть на меня спустя несколько мгновений. А потому, дабы не стать посадочной площадкой для будущей котлеты, я тактично посторонился...

Шутка. Я подпрыгнул и, оттолкнувшись от стены, перехватил при приземлении этот визжащий клочок жизни. Машинально отметил, что спасенное мной существо женского полу. Падала она с довольно внушительной высоты, но моего прыжка оказалось вполне достаточно, чтобы погасить практически всю инерцию. И сейчас стоя со спасенной девочкой на руках, я рассматривал её.

На вид ей было лет двенадцать-тринадцать. Красные волосы с относительно короткой для девочки стрижкой и светлая, но не бледная кожа. Одета она была в песочного цвета костюм из коротких шорт и куртки. Под курткой была белая футболка. На кистях рук были одеты красные манжеты, а на ноги обуты горные ботинки, такого же цвета, что и костюм. В левой руке она сжимала цветы. Типичный ребенок, отправившийся на прогулку.

Ага, на прогулку. Ребенок. В одиночку, в горы, полные химер, так и жаждущих сожрать любого, кто им подвернется. Встречу её родителей, нам будет, о чем поговорить. О разумном, добром, вечном.

В конце концов, поймал себя на мысли, что прикидываю как бы защитить девочку от таких родителей и также мысленно приказал себе успокоиться. Всё-таки, женитьба на Уинри изменила меня и сейчас у меня проснулись отцовские чувства что ли? Поежившись, я решил откинуть эти мысли подальше. Сейчас не время и не место.

— Ого, нехило так, — прокомментировал кто-то.

— Господин генерал? — а это уже Д'Лабар.

— Нужно осмотреть её. Летела она всё-таки долго, — откликаюсь я и осторожно кладу 'ценный груз' на землю.

На первый взгляд она была в порядке. Ничего не сломано, даже ссадин не было. А ведь летела она с высоты более пятидесяти метров. Я хоть и чудовище, и прожжённый циник, но даже мне было бы жаль, если бы она погибла просто по своей глупости.

Однако мне не давало покоя ощущение, маячившее на границе сознания. Что-то в этой девочке было не так. Что-то в ней не давало мне покоя. Вроде девочка, ребенок. Но ощущалась она отнюдь не как человек. Ощущения, пусть и слабо, напоминали мне философский камень, и от этого мне стало немного не по себе. Определённо девочке не так проста, как кажется на первый взгляд.

Тут девочка, наконец, пришла в себя.

— Цветы! — первым делом прокричала она и стала быстро и суетливо искать их вокруг того места где лежала. — Цветы, цветы, цветы!

Я же говорю, ребенок. Напрочь отсутствует критическое мышление. Нет, чтобы задуматься о том, что едва не погибла сама. Да и о том, где она вообще находиться и насколько тут опасно. Но нет, она в первую очередь ищет цветы, которые зачем-то полезла собирать на вершину скалы.

— В твоей левой руке, — подсказал я. Девочка даже не среагировала на наличие поблизости незнакомца, а сразу стала проверять, верна ли моя подсказка. Убедившись, что да, она вздохнула с облегчением.

— Ой, действительно! — произнесла она, поднявшись с земли. — Ну, всё, я пошла!

— Кхм! — веско кашлянул я. Девочка остановилась и наконец, посмотрела на меня. Затем её глаза расширились и она завизжала. Неужели я такой страшный?

— АААА! Монстр! — заорала она и бросилась бежать наутек.

— Где? — несколько обиженным тоном спросил я и на всякий случай посмотрел назад. Там ожидаемо никого не было.

Я вздохнул. Сим весьма нелестным эпитетом наградили именно меня. Нет, я, конечно, понимаю что маска шлема с респиратором, полностью закрывающая лицо и окуляры красного цвета, всё это вместе смотрелось довольно жутко. Но зачем же настолько прямолинейно заявлять об этом и реагировать так остро? Я же хороший!

— Шустра девчина, — хмыкнул один из рядовых.

— Чего встали? За ней! Ходу! — рявкнул я, сам срываясь с места во весь опор. Не хватало, чтобы она в панике забежала в логово какой-нибудь твари. Тогда от неё и костей не соберешь.

Однако с моей стороны было наивным полагать, что мы сможем быстро догнать девчонку. Испугавшись меня, а может быть и всех нас, она сразу взяла нехилый такой темп и вовсю припустила по ущелью. Причем бежала она явно со знанием дела и местности. Мне же, прожженному вояке, ветерану, да ещё облаченному в экзоскелет, приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы не отстать от нее. Да и не я один такой. И откуда спрашивается в её тщедушном тельце столько прыти?

— Стой! Дура! — заорал я на всё ущелье. Но она не остановилась и даже не обернулась. Лишь припустила ещё быстрее.

Положа руку на сердце, скажу, что на её месте поступил бы также, если бы, будучи ребенком, услышал позади себя громкий вопль и увидел два десятка страхолюдин, ростом под два метра и с горящими глазами. Пришлось ускорять темп. Внезапно я увидел впереди ещё химер. На этот раз дорога делала небольшой изгиб и на этом самом изгибе расположились те же самые боровы, которых мы прикончили в начале ущелья. А следом за ними расположилось несколько леопардов, причём с автобронёй вместо передних лап.

И вот тут я заметил нечто странное. Химеры, вместо того чтобы напасть на девочку, просто проигнорировали её, как будто она их не интересовала. Однако стоило к ним приблизиться нам, как они тут же все разом угрожающе зарычали и бросились в нашу сторону. Делать было нечего и пришлось отбиваться от напавших монстров. По бокам раздались автоматные очереди. Одну за другой мы уничтожали этих опасных тварей. Но стоило нам покончить с тремя десятками этих тварей, как следом за первой волной, на нас обрушилась вторая.

Во второй волне помимо прочего были ещё и горгульи. А общее число напавших химер перевалило за семь десятков, когда я сбился со счета. Автоматы не замолкали, хороня хищников под градом пуль. Тогда я решил пойти на крайние меры и воспользоваться недавно приобретённым козырем. Я разжёг в себе ту самую ненависть и направил её на нападающих хищников. Однако результат оказался совершенно не таким, на который я рассчитывал. Вместо того, чтобы сбежать, химеры так и повалили на меня всей массой, напрочь забыв об остальном отряде. Если и до этого они нападали на меня куда активнее, чем на остальных, будто что-то их притягивало во мне. То теперь они буквально взбесились. И мне это совсем не нравилось. Постепенно химеры стали оттеснять меня от группы и в конце концов я оказался окружён.

— Генерал Элрик! -раздался обеспокоенный крик Д'Лабара.

— Спокойней, старший лейтенант, — охладил я его пыл. — Не суйтесь сюда. Всем работать со своих позиций.

— Так точно, — последовал ответ.

Но тут на меня навалилась пара особо ретивых химер. Причём зашли они не с самой удобной стороны и грозили вот-вот повалить меня на землю. И тогда меня не спасёт никакая броня. Уже на автомате я просто вытянул из всех них их души, как порой делал с людьми, встретив очень большое количество противников, к которым можно не проявлять сострадания.

К моему немалому удивлению это сработало. Философский камень был создан. И хотя это были не люди, а животные, но я бы не сказал, что из-за этого камень получился слабым. Видимо, души есть души, а жизненная сила есть жизненная сила. Или же тут всё из-за того что это химеры?

Однако такой спокойной моя реакция была лишь в первые секунды после этого 'алхимического опыта'. Тогда я провёл ещё пару преобразований, чтобы убедиться, что мне не почудилось. А затем постарался разом накрыть как можно больше химер. В конце концов, живых хищников вокруг не осталось. Последних добили штурмовики. Я же просто застыл в изумлении и шоке. До меня, наконец, дошло, что я только что сделал. С трудом нащупав кнопку и отключив микрофон, я истерично захихикал.

— Я — идиот! — только и смог прошептать я, усевшись на ближайший камень. Сначала я хотел стянуть шлем, но решил этого не делать.

Осознание того, что я только что сделал, как мешком по незащищенной голове ударило меня. Действительно. Я как последний идиот поддался стереотипу, что камень можно создать только из людей. Я даже ни разу не пытался использовать в качестве сырья кого-то кроме людей! Вернее, мне случайно попадались животные, но в общей какафонии чувств тысяч душ сложно выделить какую-то конкретную. В итоге — столько жертв.

— Урод. Моральный урод, — покачивая головой, шептал я. — Эх, надо же так опростоволоситься? Самый умный, блин.

Впрочем, моя рефлексия прошла довольно быстро. За годы службы живым оружием массового уничтожения, я принял то, какой путь выбрал. Выбрал сам, а не по чьей-то указке. К тому же, пенять себя за содеянное в прошлом уже поздно. Убитых мной уже не вернуть. Да и если посмотреть более пристально на то 'сырье', что я использовал, то среди них не обнаружиться тех, кто бы этого не заслужил. Либо преступники, нападающие на мирных граждан, либо военные напавших на Аместрис государств, либо мятежники. В общем, все те, кто взял в руки оружие, таким образом, расписавшись в готовности умереть. Стоит ли мне корить себя в их смерти? Странный вопрос. Он сами виноваты, что попались мне, что встали на моё пути и подняли на меня оружие. И хотя в будущем, я, как обещал Уинри, буду осторожен и не буду столь 'кровожаден', это не означает, что я не подарю заслуженную участь тем, кто этого желает сам, выступая против меня.

— Господин генерал? — Д'Лабар стянул шлем и сейчас обеспокоенно смотрел в мою сторону. Не сомневаюсь что и остальных бойцов схожие чувства. Всё-таки я находился именно на острие удара, играя роль приманки. — С вами всё в порядке?

— Теперь всё, старший лейтенант, — отвечаю ему спокойным тоном, включив предварительно микрофон. Спокойный командир — меньше повода для беспокойств подчинённых. — Просто я только что провёл один алхимический опыт, который следовало провести давным-давно. И как видите, немного перетрудился. Но теперь я в порядке.

— Сэр? — по-прежнему недоумевая, вновь обращается ко мне.

— Не обращайте внимания на моё бурчание, старший лейтенант. Просто примите к сведению, что у нас появился ещё один дополнительный козырь против этих химер, — успокаивающе произнёс я, при этом поднимаясь с камня. После чего добавил уже командным голосом. — В связи с этим меняем построение. Химеры всё равно выбирают приоритетной целью меня. Поэтому я иду впереди, и использую свою алхимию против них. Остальные движутся в пятнадцати метрах от меня позади, прикрывая. Когда нападут химеры, вы их окружаете полукругом и добиваете отбившихся от основной массы.

— Сэр, может тогда будет лучше, если вы пойдёте в середине строя. Вы оттуда сможете легко применить свою алхимию. Зачем вам рисковать собой? — предложил Д'Лабар.

— Старший лейтенант. Я понял, что вы хотите сказать. Но у вашего предложения один существенный изъян. Если я буду находиться среди строя, я могу задеть своей алхимией вас. И тогда от печальной участи вас не спасёт никакая броня, — произнёс я суровым тоном, затем оглядел остальных бойцов. — Отказываться же от самой идеи использовать алхимию я тоже не хочу. Вы ведь это уже заметили? Прошло две стычки с химерами, а мы уже израсходовали четверть боеприпасов. Такими темпами мы войдём в Хизгард безоружными. А там, поверьте уж моей интуиции, а также нашим разведданным, полученным от пленных, этих тварей будет навалом.

Старший лейтенант отвечать на мой монолог не стал. Вместо этого он нацепил шлем и поправил ремень автомата на плече.

— Вперёд, — коротко приказал я и сам пошёл первым. Сейчас не время задумываться о содеянном в прошлом. Нужно было скорее догнать ту девчонку, так как тут слишком опасно.

Новое построение как я и думал, оказалось куда эффективнее. Следующую группу монстров мы покрошили куда быстрее и с гораздо меньшим расходом боеприпасов. В основном всё решала моя алхимия. Заодно, я проводил 'исследования' свои новых 'способностей'. Потому большая часть попадавшихся нам на пути химер обращалась в философский камень. И это работало. Хищников на пути попадалось немало, и все большими группами. От того и возможностей для 'опытов' было хоть отбавляй.

Вскоре горная тропа привела наш отряд к какому-то сооружению, выдолбленному прямо в скале. Интересно, что этот вход был выполнен из каменных колон и портиков, напоминая древний мавзолей или храм. Прямо в середине этого сооружения находился черный зёв входа. И именно туда, как я увидел издалека, забежала девочка.

Вновь началась погоня. Но едва мы вошли внутрь подземелья, как сразу столкнулись с химерами. Эти подземелья буквально кишели ими. Горгульи, леопарды и боровы. А ещё попались какие-то птицы с яркими перьями. Они передвигались едва ли не ползком, с трудом поднимаясь от земли. Что птицы делали под землёй, я не понимал и прошел бы мимо них, если бы они не захотели попробовать меня на вкус. В итоге эти химеры, а точнее их жизненная сила, также пополнили мою коллекцию.

Ещё глубже в пещере нам пришлось столкнуться с другой разновидностью химер. Это была помесь черепахи и кальмара. От черепах у них был панцирь, а от кальмаров — голова, клюв и щупальца. Судя по всему, они обладали довольно крепкой защитой. Вдобавок они старались задеть меня своими панцирями, которые на поверку обладали острой кромкой по бокам. Но и их постигла такая же участь, что и других химер.

Сеть туннелей, в которой мы очутились, была весьма запутанной и соединяла несколько залов. При этом нашлось немало проходов заканчивающихся тупиками. Довольно скоро мы вышли в центральный зал, в котором не было потолка. Должно быть, он давно обрушился, и теперь наверху было видно небо. В этом зале в восточной его части находился подъёмник, который вёл к туннелю, расположенному где-то в десяти метрах выше уровня пола. Если верить карте, этот туннель и выходил прямо к Хизгарду.

— Похоже, пульт сломан, — сообщил один из рядовых. Сейчас он сняв с того крышку, ковырялся внутри. Затем он вылез оттуда и помотал головой. Я подошёл к нему и, сложив руки вместе, использовал восстанавливающую алхимию. Вот только результатов не было. Подъёмник по-прежнему оставался на месте, в десяти метрах над землёй. Лестница была разрушена и судя по следам ржавчины — уже давно. Можно её, конечно, восстановить, но...

— Скорее кабель оборван или обрезан, — предположил я. Затем посмотрел в сторону подъёмника. В принципе пульт должен быть ещё и на нём. А добраться наверх можно, если воспользоваться остатками лестницы. Правда придётся попотеть, чтобы запрыгнуть на шестиметровую высоту. — Ну-ка, расступитесь!

Бойцы расступились, а я, взяв короткий разбег и оттолкнувшись от стены, сумел допрыгнуть до свисающих поручней и ухватиться за них. Затем я подтянулся и, подбросив своё тело вверх, встал на поручень. Тот заскрипел под моим весом, но пока держал меня. Дальше я сделал два шага вбок и, с силой оттолкнувшись, допрыгнул до другой балки. Ухватившись за неё, я сделал полукруг, придавая телу инерции и сделав сальто, приземлился на верхней площадке.

— Как-то так, — заметил я, под одобрительные комментарии отряда. Даже старший лейтенант что-то пробубнил. Впрочем, одёргивать никого я не стал. Сам решился на это позерство, хотя можно было просто восстановить лестницу.

Подойдя к верхнему пульту, я передвинул рубильник в нижнее положение. Подъёмник начал опускаться вниз. Я же решил пока осмотреться. Туннель, возле входа в который я оказался, был достаточно высок и широк. В принципе, при желании, тут можно проложить железнодорожные пути и пускать составы. Я даже прошёл с десяток метров внутрь, обследую его. Как оказалось, туннель шёл под небольшим уклоном вниз, где-то один-два процента.

— Господин генерал, не удаляйтесь далеко, — произнёс обеспокоенным голосом Д'Лабар. — Мы почти погрузились и сейчас поднимемся к вам.

— Не переживайте, старший лейтенант. Не убегу я от вас никуда, — хмыкнул я. Беспокойство Д'Лабара было понятным. Опуская тот факт, что 'мальчишка', он прекрасно понимает, что его не погладят по голове, если со мной случиться что фатальное.

Внезапно земля под ногами заходило ходуном, а с потолка посыпались камни. Я замер, сохраняя равновесие, а по радио услышал крики бойцов. Вот только всё это мигом выбило из моих мыслей то, что произошло дальше.

Следом за 'землетрясением', сверху на небольшую площадку перед входом в туннель с грохотом свалился огромный краб, метров семь 'в холке'. Он был весь зелено-желтого цвета, а глаза были голубыми. На его панцире, в том числе и на голове, располагались огромные шипы, а нижнюю челюсть составляли восемь метровой длины зубов, каждый из которых был толще меня. Его клешни были по пять метров каждая, а размах между ними составлял метров пятнадцать.

— Генерал Элрик! Берегитесь! — кричал по связи Д'Лабар. Его слова мгновенно меня успокоили. — Генерал...

— Всё нормально, старший лейтенант. Не суйтесь и не открывайте огонь. Всё равно без тяжёлой артиллерии вам не справиться с этим противником, — спокойно произношу я, хотя краб стоял практически вплотную ко мне, а его клешни угрожающе щелкали едва ли не перед самым моим носом.

Краб был настолько огромен, что едва помещался в туннеле. Я понадеялся, что он не сможет пролезть в него и решил дать туда деру. Как бы ни так. Этот монстр припустил следом за мной как за родным. Я подумал, что с таким телом в тесном туннеле он будет не столь проворен, но вновь просчитался. При беге краб использовал не только свои шесть ножек, но и активно помогал себе своими клешнями, выбивая ими камень из пола туннеля. При этом он высоко поднимал свое тело, чтобы поместиться в этом узком проходе. Несмотря на то, что я благодаря экзоскелету, бежал довольно быстро, краб всё норовил меня догнать и подцепить своими клешнями.

Тут туннель кончился и прямо передо мной раскрылся огромная дыра, ведущая вниз. Судя по высоте, тут было метров двадцать. Укрыться нигде не было возможности, поэтому мне пришлось прыгать. Будь я обычным человеком, да и без экзоскелета, это был бы мой последний прыжок.

Приземлился я в пещере на островке среди воды, рядом с водопадом. И тут же сместился в сторону, чтобы краб не прыгнул мне на голову. Но тот не спешил прыгать за мной. Оглядевшись после приземления вокруг, я практически сразу обнаружил ещё одну химеру, стоявшую на площадке рядом с водопадом, как раз напротив меня. Её тело было белым с черными полосками, похожими на тигриные. На голове химеры были розовые перья и белая маска с кожаным ошейником, что сильно отличало её от остальных химер. У неё было два хвоста, а передние лапы вместо тигриных, напоминали обезьяньи.

Химера с самого начала повела себя довольно странно. Вместо того чтобы напасть, она сначала просто стала рассматривать меня, как будто изучая, а затем вдруг запрыгнула на площадку сбоку на высоте метров семи. А в следующее мгновение, на то место где она только что стояла, свалился давешний краб. Упал он на спину и стал беспорядочно шевелить лапками, пытаясь привести себя в нормальное положение. Видимо, так он наиболее уязвим. Наконец краб поднялся и вновь стал угрожающе щелкать клешнями. А белая химера просто развернулась и ушла. Как будто её это не касается. И надо сказать, подобное поведение заинтересовало меня куда больше чем наличие в этом туннеле таких гигантских химер вроде краба. Как будто эта белая химера разумна.

Тут на меня напали. Крабу видимо надоело стоять и ждать когда я сделаю первый шаг, поэтому атаковал меня сам. Да ещё как! Свернувшись клубком, он покатился в мою сторону как заправский ежик. Лишь в самый последний момент я успел увернуться от этой туши. Проскочив в том месте, где я только что стоял, краб остановился и, развернувшись в мою сторону, издал угрожающий рев. А затем из его пасти стали выходить какие-то пузыри. И что-то мне не особо хотелось проверять, из какой гадости они состоят. Слишком уж сильно их яркий цвет намекал на наличие в них яда или же кислоты.

Вместо того чтобы ждать когда облако из пузырей достигнет меня, я подпрыгнул максимально высоко и приземлился точно на середину спины краба. А затем, сложив обе руки, приложил их к панцирю. Произошла алхимическая реакция, а следом за этим я, как и в случае с другими химерами, вытащил душу из этого создания. Далось мне это нелегко, да и жалко было такой 'прекрасный экземпляр'. Но что-то я сильно сомневаюсь, что его создали для мирных целей. А оставлять без присмотра такой опасный объект нельзя.

— Генерал Элрик! — раздались крики сверху. Я посмотрел туда. На краю скалы столпились бойцы отряда и смотрели на меня.

Тут я заметил, что от той площадки есть довольно удобный проход вниз. Сразу я его не заметил, а вот снизу он был виден очень хорошо.

— Старший лейтенант, там слева от вас есть спуск. Идите по нему, — отдал я приказ. Сам же я направился к той площадке, где в последний раз видел белую химеру. Забраться на неё не составило труда. Спустя минуту остальной отряд присоединился ко мне. — Тут неподалёку должен быть выход. Идём.

Так и произошло. Неподалёку от места моей схватки с гигантским крабом действительно нашёлся выход из этой пещеры, и мы оказались на дороге. Впереди был Хизгард.

Вот только что-то мне подсказывало, что наши проблемы только начинаются.

[к оглавлению]

Глава 4. Свидетельства из прошлого.

Вскоре наш отряд добрался до города. Но картина, увиденная нами в самом городе, была удручающей. Хизгард представлял собой жалкой зрелище. Некогда процветающий город, в котором царствовали алхимики, превратился в город-призрак, наполненный химерами. Химер в нём было много, очень много. Боровы, горгульи, леопарды. Мне казалось, что я попал в какой-то пост-апокалипсисе. Такое большое количество химер указывало на то, что кто-то сильно постарался, создавая их массовое производство. И делалось это явно не с мирными намерениями, иначе с чего они такие агрессивные?

Осторожно продвигаясь по улицам и проверяя обстановку из-за угла, я лицезрел во что превратился город. Во многих местах брусчатка, которой были покрыты улицы, оказалась выкорчевана и вместо неё остались глубокие рытвины. Красивые фонари уличного освещения, сделанные из кованого металла, были погнуты и покорёжены. А парочка были даже откушены, что заставило меня проникнуться серьёзности момента и задаться логичным вопросом: 'Это чьи такие зубы?'

Все здания в Хизгарде выглядели давно заброшенными. Разбитые окна, выбитые двери. Везде встречались следы когтей и зубов. А где-то попадались даже следы крови. Нередко можно было встретить и кучки экскрементов. Хорошо хоть не было человеческих останков. Хотя, их отсутствие как раз вписывалось в общую картину. Нынешнее 'население' города, скорее всего, просто не дало пропасть 'добру', вот и всё. Глядя на весь ужас, что творился вокруг, я всё больше сомневался в том, что обошлось без жертв. А заодно радовался, что на мне надета маска респиратора. Боюсь, я бы не смог выдержать всей палитры местных ароматов.

— Рррр, — услышал я утробный рык из-за угла. Пока мы двигались к городу, я уже наловчился различать встречающиеся здесь виды химер. Поэтому я сразу догадался, что это леопард или что-то вроде него. Похоже, он учуял чужаков и собирается напасть.

— Рассредоточиться и занять оборону! — отдал я приказ, сам продвигаясь чуть ближе к источнику рыка.

Метнув взгляд по сторонам, я быстро обнаружил сносное укрытие. Рядом со мной на этой узкой городской улочке, находился большой мраморный вазон с цветами. Вернее раньше там были цветы, а сейчас тут была одна земля. Я засел сразу за ним и, сняв с плеча плазменную винтовку, приготовился к нападению.

Химера не заставила себя долго ждать и показалась из-за угла спустя несколько секунд. И сразу посмотрела на меня. Исключительно как на добычу. А у меня засосало под ложечкой. Никакой это был не леопард, а самый настоящий саблезубый. Химера изучала меня недолго и уже спустя несколько секунд она с рычанием бросилась на меня. Однако я не медлил, и моя винтовка без отдачи выплюнула в неё сгусток плазмы. Мощность была небольшая, я просто не успел перевести триммер. Да и целился я не в голову, потому химера получила лишь термический ожог, при этом оставшись жива.

Подойдя к ней, я понял, что химера в сознании, но парализована. Таково уж свойство ослабленного заряда винтовки. Слишком большой шок для нервной системы. Правда человек потерял бы сознание, а вот химера оказалась покрепче. Относительно.

— Ладно, будем посмотреть, что ты такое есть, — произнёс я, присаживаясь перед ней на колено.

Попавшийся мне экземпляр несколько отличался от тех, что я видел ранее. У него не было 'бронированных' ног. Наверное, просто не дошла очередь экспериментов с автобронёй или же мне просто повезло наткнуться на те экземпляры. Конкретно эта химера сильно отличалась не только от обычного леопарда, но и от своих 'товарок'. У неё было значительно более крупное тело. Когти и клыки были гораздо длиннее. Более того, клыки делали её больше похожей на саблезубого тигра. Да и размер... Почти пять метра и я подозреваю центнеров шесть-семь по весу. Любой ксингский тигр на его фоне будет смотреться котёнком. Неудивительно, что химера не потеряла сознания. Правда у Корнелло кошечка была побольше, но этот, как оказалось, самец, был более гармоничен сложен.

Тут химера жалостливо заскулила. До этого я только убивал их, превращая в камни. Но стоило задуматься об исследованиях, как мне начинают давить на жалость. Я провёл рукой по её поджарому телу. У химеры была мягкая шерсть, приятная на ощупь.

— Ну и что мне с тобой делать? — спросил я её, глядя прямо в глаза. Она смотрела в ответ, и мне на секунду показалось, что она меня понимает. — Если ты меня понимаешь, кивни!

Однако я слишком разбежался. Кивка не последовало. Наверное, я слишком много от неё требую. Или это из-за паралича? Вздохнув, я стал прикидывать, что с ней делать. Убивать её меня больше не тянуло. Может приручить? Ага, конечно, аж два раза. Да этот котёнок меня съест и не подавиться, с такой-то челюстью. Впрочем, с другой стороны, перспектива заманчивая. Я не сомневался, что смогу заставить этого кошака подчиняться мне.

— Ну, скажи мне, зачем мне геморрой ещё и с тобой, а? — спросил я его. — Если я тебя возьму с собой, мне мой младший брат весь мозг скушает чайной ложкой. Я ведь не давал ему заводить котёнка, а ведь он так хотел.

— Кхм, — раздалось в эфире. Оборачиваюсь и вижу стоящим за мной старшего лейтенанта. Что-то я совсем забыл, что нахожусь в составе группы. — Господин генерал, позвольте узнать, что вы делаете?

А тон его, тон... Как у секретарши ленивого начальника, застукавшей его за очередным приступом безделья. Я аж Лизу Хоукай вспомнил. И Роя, хе-хе. Как я его теперь понимаю.

— Как что? Осматриваю котёнка. Нужен же пятьсот первому полковой кот? — спрашиваю его невозмутимым тоном и похлопал по лежащему животному. У того из груди вырвался одобрительный рык. — Вот отличная кандидатура. Молодой, крепкий, породистый. Осталось только кличку придумать. Хм... Точно, будешь Бантиком!

— Бантиком? — спрашивает Д'Лабар. Хотя на всех нас шлемы, скрывающие лица, но я не сомневаюсь, что его собственное лицо сейчас неплохо так вытянулось. Уж слишком красноречивым было их молчание.

— Расслабьтесь, старший лейтенант. Если личный состав против, я не буду настаивать, — примирительно произнёс я, поднимаясь. — Вот только что делать с котёнком? Не убивать же его в само деле?

Опять красноречивое молчание. Тут химера стала постепенно приходить в себя, но паралич ещё не спал полностью.

— О, Бантик зашевелился, — преувеличенно бодро сообщил я. — Ладно, оставим его, пусть живёт.

— Но сэр, разве мы не должны отчистить город от этих тварей? — спрашивает один из рядовых.

— Наша задача провести расследование до подхода основных сил. Тех же химер мы уничтожили лишь потому, что они напали на нас, — отвечаю я, поворачиваясь к нему. Затем смотрю на химеру. — Впрочем, оставлять саблезубого без присмотра тоже не следует. Этот котёнок способен сожрать всё наше подкрепление, а нам оно ещё пригодиться.

— Сэр, тут неподалёку есть здание аптеки. Может там поискать снотворное? — предложил младший сержант. Кажется, его фамилия О'Брайен.

— Молодец, младший сержант, — хвалю его. А затем указываю на рядовых рядом с ним. — Бери троих, и живо дуйте туда, мы подождём. И, да, теперь ты Тактик.

— Есть, сэр, — ответил он и с этими тремя побежал в нужную сторону. Спустя десять минут он вернулся. С баночкой морфия. А также большой шприц.

Прикинув вес 'котёнка', размер, здоровье и тот факт, что это химера, я с равными промежутками впрыснул ему несколько крупных доз. Постепенно из-за инъекции он стал успокаиваться, а потом засыпать. Я тщательно следил, чтобы его сердцебиение не остановилось. Не хватало случайно усыпить его. Затем, при помощи алхимии, создал особо прочные путы и сковал его. Затем пришлось создать носилки на восьмерых.

— Так, берём это чудо и двигаем в сторону вокзала. Нам всё равно его захватывать, — отдаю я приказ. Восемь бойцов в экзоскелетах, поднатужившись, смогли хоть и с трудом, но поднять конструкцию весом без малого в тонну. Эта ситуация натолкнула меня на мысль что надо разрабатывать более мощный экзоскелет промышленного назначения. — А может, сразу мех создать?

— Господин Генерал? — переспросил стоящий рядом со мной Д'Лабар.

— Не обращайте внимания, старший лейтенант. Просто мысли вслух... Хотя... — я призадумался. А почему бы не поинтересоваться его собственным мнением на этот счёт? Как-никак он уже немало времени носит экзоскелет, и у него должно было сложиться о нём хоть какое-то представление. — Кстати, старший лейтенант. Как вам ваша броня? В плане удобства, всё нормально? Или есть какие-то замечания?

— Всё отлично, сэр! — ответил он. Я скептически на него посмотрел. Вот только это было бессмысленно, ведь моё лицо полностью скрыто. — Никаких нареканий нет.

— Хм, раз так, тогда после завершения операции от вас и вашего отряда требуется написать подробный рапорт о первом массовом применении экзоскелетов в бою. Рапорт также должен содержать то, чего бы хотелось видеть бойцам.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Что я имею в виду? — я задумался, что бы привести в пример. А затем вспомнил кое-что. — Хм, если боец считает, что в экзоскелете не хватает чесалки для носа, пусть смело пишет об этом. Для конструкторов важна каждая мелочь.

— Но, сэр, чесалка для носа... Это как-то... — замялся он.

— Это нормально. Особенно когда нельзя снять шлем в течение нескольких часов, — пояснил я. — В общем, вы поняли. И проследите, чтобы бойцы не списывали друг у друга. А то... хм, имеется такая тенденция.

— Есть, сэр.

Вскоре мы достигли здания вокзала, благо оно находилось неподалеку от места встречи с саблезубым. Пятиэтажное здание было основой композиции привокзальной площади, выполненное в стиле 'Боз-ар'. Строгая симметрия, богатый декор с использованием лепки, барельефов, имитация золота. Площадь и здания её обрамляющие, не отставали по богатству отделки и красоте исполнения. Всё так и кричало о благополучии и процветании прославленного города алхимиков. Если бы не находилось в запустении.

— Печально, — с грустью произнёс Д'Лабар. Ему как уроженцу княжества Ривьера было тяжело видеть гибель красоты. Тем более что стиль 'Боз-ар' придумали именно у него на родине.

— Не расстраивайтесь, старший лейтенант. Уверен, этот город ещё успеет воссиять всеми красками жизни. Но для этого нам сначала следует выполнить свою миссию, — говорю ему. Тот кивает. Я же указываю на здание. — Внимание, заходим внутрь. Проверьте на наличие живности.

Мы вошли внутрь здания. Внутри было немногим лучше, чем снаружи. Хищнкам так и не удалось забраться внутрь, либо им просто не было интересно тут. Тщательная проверка здания вокзала показала, что тут пусто, а значит безопасно. Выставив охранение, солдаты расположились на отдых. Я же проверил состояние нашего 'питомца'. Химера мирно спала.

— Каковы будут дальнейшие приказания, Сэр? — спросил подошедший старший лейтенант. Я окинул расположившихся на отдых солдат. Все уже сняли шлемы. Кроме меня.

— Сейчас время без пятнадцати восемь, — произнёс я, глядя на часы. — Так, пусть личный состав пока отдыхает. В принципе на сегодня задачу минимум мы выполнили. Но осталось ещё одно дело.

— Какое дело? — спрашивает Д'Лабар. Я расстилаю на столе, выделенном под штаб карту города, и указываю на одно из зданий.

— Нам сегодня желательно наведаться ещё и сюда, — говорю ему. Старший лейтенант смотрит на дом, а потом на меня.

— Сэр, что это за дом? — спросил меня Д'Лабар.

— Этот дом принадлежал профессор Эйзельштейну, нынешнему главе Нью-Хизгарда, — отвечаю ему. И постучав по карте, поясняю. — Здесь должны быть какие-то свидетельства, проливающие свет на то, почему произошло вторжение монстров в город.

— Вы намерены отправиться прямо сейчас?

— Всем отрядом туда идти нет смысла. Я возьму троих, Болтуна, Кувалду и Тактика. Остальные пусть отдыхают, — приказал я, затем задумался. — Сеансы связи каждые полчаса. Не теряйте бдительности. Мы достаточно наследили в городе. Саблезубые и гориллы достаточно сильны, чтобы пробиться сюда. И не спускайте глаз с нашего питомца. Если начнёт просыпаться, колите морфий.

— Так точно, — ответил тот. Затем повернулся к расположившимся на отдых солдатам. — Болтун, Кувалда, Тактик! К генералу!

— Есть, — послышался неохотный ответ. Через двадцать секунд названные подбежали ко мне.

— Так, слушайте задачу. Сейчас отдыхаете. В восемь часов ровно выступаем. Вот сюда, — подзываю их к карте и показываю дом профессора. — Пойдём по крышам, так что запоминайте маршрут. Связь со мной поддерживать постоянно. В доме нам нужно будет поискать какие-нибудь улики. Чтобы не было вопросов, это дом нынешнего главы Нью-Хизгарда. Поэтому он наша первоочередная цель. Вопросы есть?

— Никак нет, Сэр! — последовал дружный ответ.

— Тогда отдыхайте, — приказал я.

Пока выбранные мной бойцы приводили себя в порядок и заодно перекусывали, пока такая возможность есть, я тоже решил немного передохнуть. Выйдя из общего холла, я дошел до уборных. Как ни странно, свет и вода были. Впрочем, чего тут странного? Промышленный район и насосная станция под контролем наёмников, а потому ничего удивительного, что они работают. А в остальной город коммуникации явно не перекрывали. Слишком быстро жители покинули Хизгард и на такие вещи просто махнули рукой.

Сняв шлем и броню, я с ужасом отметил, что волосы на голове из-за шлема взбились непонятно во что. Может, действительно стоит подстричься, а не ходите с косой? Впрочем, отставлю пока такие радикальные планы в сторону. Уинри меня потом побьёт за такое. Перевязав волосы заново, я умылся. После чего стал разглядывать в зеркале своё отражение.

До этого я как-то не задумывался, но сейчас для этого был повод. Узнает ли меня профессор. Вернее, даже не то что узнает, а не заподозрит ли он меня в неискренности? Есть ли связь между ним и полковником Бреслау? Впрочем, главное — не давать ему повода заподозрить, что я не один. А там даже тот факт, что я прибыл в Хизгард именно сейчас можно скрыть под мнимым беспокойством за его судьбу. Мол, им заинтересовались в Центре, и я по старой дружбе спешу предупредить его. Хотя почему 'мнимым беспокойством'. Моё беспокойство самое настоящее, потому я и возглавляю расследование. Вот только этого я не буду ему сообщать. Впрочем, всё будет зависеть от него самого.

Полюбовавшись на собственную хмурую рожу в зеркале, я понял, что отыграть роль 'примерного мальчика' что с трудом удалось мне сделать три года назад, в этот раз точно не получиться. Да и тогда, как мне кажется, профессор заметил, с каким напряжением я 'играю'. Ладно, в этот раз пойду с 'открытыми картами', благо, что на руках 'козыри' и мне даже не нужно блефовать.

Ещё раз кинув взгляд на собственное отражение, я отошёл от зеркала и стал облачать в броню. Время подбиралось к восьми часам вечера, и нужно было готовиться к выходу. Хорошо бы управиться часа за полтора — пятнадцать минут на дорогу туда и обратно и час на месте. Не думаю, что мы найдём сколько-нибудь значимые улики в брошенном доме. Но поискать стоит.

Выйдя из здания вокзала, мы с бойцами быстро пересекли площадь, после чего поднялись на крышу одного из домов. Отсюда до дома профессора можно было добраться практически по прямой и при этом, не спускаясь с крыш. В Хизгарде дома стоят практически вплотную друг к другу и путешествие по крышам, как правило, не требует особых навыков и сноровки. Так мы могли избежать многих опасностей. Единственное — не стоит забывать про горгулий. Эти существа в отличие от остальных хищников, населяющих город, отлично умеют летать. Надеюсь, мы не привлечём внимание их стай. Хорошо, другие химеры не умеют летать, а значит, не представляют для нас такой опасности. Всегда можно заметить химеру издали.

Во всяком случае, я так думал ровно до того момента, пока завернув за очередную трубу не уткнулся в какую-то меховую стену, довольно мягкую на ощупь. А затем эта меховая стена повернулась ко мне.

— Привет, — вежливо поздоровался я со 'стеной'. Вот только это была отнюдь не стена. Просто мне 'повезло' наткнуться на новый вид химер. Уже тише, я добавил в радио. — Не дёргаться.

Я успел заметить, как сопровождавшие меня бойцы вскинули оружие и приготовились открыть огонь. Вот только поверхностно познакомившись с физиологией местных чудищ, я успел прийти к выводу, что наш основной калибр будет мелковат для химер подобного размера. Более плотное тело, Более высокая живучесть. Да и наш новый 'знакомый'... Передо мной, опираясь на здоровенные передние лапы, стоял Горилл. Мальчик, судя по некоторым признакам. Четырёх метров в холке. С рогами и 'милой' челюстью. Конечно, челюсть уступала оной у краба, с которым я встретился совсем недавно, но и она впечатляла. Весу в горилле было тонны полторы-две и промежуточный патрон его точно не свалит. Разве что попробовать бить в голову, в надежде попасть в мозг?

— Уррр? — спросил меня Горилл, после чего челюсть клацнула, а сам мой 'собеседник' начала усердно нюхать воздух. После этого, видимо приняв во внимание, что я могу представлять некоторую опасность, Горилл поприветствовал меня. — РРРРАААААА!!!

Когда подобные звуки раздаются в полутора метрах от тебя, легко оглохнуть. Да и не только оглохнуть. Хорошо хоть я был морально готов к такому "приветствию". А вот дальше эту приветственную церемонию пришлось прервать. Заодно выяснил, что выстрел в голову из энергетической винтовки для этих горилл всё-таки смертелен. Если выставить триммер на 60 процентов и больше. Кстати, успел я это сделать буквально в последнюю секунду, так как лапа монстра была занесена для удара. Потеряв рассудок вместе с мозгами, тело с жутким грохотом низвергнулось, иначе это и не назовешь, вниз, с высоты пятого этажа

— ВИИИИИ, — похоже, какого-то хряка слегка придавило, вон как заливается. Впрочем, нечего шляться где попало, когда культурные люди отдыхают. Я подошёл к краю и удостоверился что это действительно так.

— Между прочим, это свинство! — громко заявляю я Гориллу. Вернее его телу, развалившемуся на отбивной. Ни один из них не подавал признаков жизни. Со стороны бойцов послышались смешки. — Никакого гостеприимства.

— РРРРРААААААА! — раздался в ответ многоголосый вой, причем по всей округе. Смешки мигом смолкли.

— Хм, похоже, у нашего друга есть друзья, с которыми я почему-то не имею никакого желания общаться, — произношу я, оглядываясь в ту сторону, откуда исходил этот рёв. И почему меня называют монстром? Со мной хотя бы можно договориться. — Пойдёмте-ка отсюда.

Соблюдая ещё большую осторожность, мы стали пробираться по крышам дальше. И хотя я весь из себя крутой парень, но мне всё равно было не по себе от такого "соседства". Нет, прекрасно осознавать, что даже если тебе оторвут голову, ты запросто отрастишь новую. Вот только не хочется испытывать этого на себе лишний раз.

Вскоре мы добрались до той части города, куда я хотел попасть. По пути мне всё чаще стали попадаться знакомые улицы и дома. Где-то неподалёку должен находиться дом профессора. Осталось лишь отыскать его среди этих почти что развалин. В конце концов, мне это удалось.

— Вот нужный нам дом! — указал я на разломанные ворота во двор. Хотя и прошло немало лет, но дом профессора я узнал. — Мы задержимся тут на некоторое время.

Дом был пуст, дверь во двор вынесена, и в самом доме гнездилось несколько боровов, которых я без сожаления пустил на ингредиенты. Вот уж кого-кого, а свиней, пусть и плотоядных, я жалеть не собираюсь. После чего я восстановил ворота и запер их. Конечно, хорошо бы поставить часовых на ворота, но нас всего четверо.

Мы вошли внутрь и оказались в холле на первом этаже. Внимательно осмотрев зал, я пришёл к выводу, что тут давно никто не обитает. И что я сам не горю желанием переселяться в отвоёванное у дикой природы жилище. Запах после боровов в доме стоял убойный. Это я хорошо прочувствовал, стоило мне стянуть шлем на секунду.

— Внимание, бойцы! Слушайте задачу! Вам необходимо проверить все помещения на втором этаже, кроме кабинета. Им займусь я. Проверьте их на наличие любых записей, фотографий и прочих материалов. Всё что вам кажется подозрительным, откладывайте отдельно. После того, как закончите на втором этаже, переходите на первый. В лабораторию в подвале не суйтесь, мало ли что там. Позже я сам всё проверю. Кстати, обратите особое внимание на мусорные корзины. Порой там можно найти немало улик. И не вздумайте снимать шлемы, если не хотите задохнуться от вони! Всё, разойтись!

Я прошёл в кабинет Эйзелштейна. Последний раз я тут был три года назад. И за это время он не изменился. Осмотрев все шкафы и стол в кабинете, я смог найти кое-что интересное. Среди этих документов было несколько писем от бригадного генерала Немды. Судя по штемпелям, шли они не через Почтовую Службу Аместриса, а через частную почтовую контору Хизгарда. Для военного такой выбор несколько странен, что только усилило мои подозрения. Беглое прочтение этих писем дало многое. Чего стоила одна только фраза о "совместном предприятии" и "общем деле". Более того, в письмах генерал Немда расхваливал алхимика и подчеркивал, какую неоценимую помощь окажут исследования Эйзельштейна ему самому. Не армии, а самому Немде.

Кроме писем от бригадного генерала, среди оставленных бумаг попались письма от некой Гретты. Переписка касалась чисто профессиональных отношений, однако в последнем письме эта Гретта дала согласие стать ассистентом профессора. Причём письмо было двухлетней давности, как и письма от Немды. Что лишь усиливало мои подозрения.

Закончив с поисками, я уже собрался было уходить, как мой взгляд наткнулся на поразительно ровно стоящие книги в шкафу. Паранойя жутко закричало что, что-то тут не так, и я решил проверить. Как оказалось, за книгами был спрятан тайник, а в тайнике — единственное письмо. Письмо от профессора Эйзельштейна его дочери, Селене.

Понимаю, читать чужие письма, мягко говоря, некультурно, но такова специфика моей работы — совершать поступки далёкие от понятия человеческой морали. Тем более, когда на кону жизни многих людей.

Недолго думая, я открыл его. Оно хранилось незапечатанным.

'Дорогая Селена!

Пишет тебе твой любящий отец, который до сих пор не смирился с утратой дорогой для него дочери...'

Стоило мне прочитать эти две первые строчки, как моё сердце остановилось. Не обращая больше внимания ни на что, я сел на стоявший тут стул, стянул шлем и перчатки, и начал читать это письмо.

'Дорогая Селена!

Пишет тебе твой любящий отец, который до сих пор не смирился с утратой дорогой для него дочери. Знаю, звучит глупо, но я всё-таки поддался минутной слабости и решил излить свои чувства на бумаге. Кто бы мог подумать что слова, сказанные когда-то давно тем мальчиком-алхимиком, Эдвардом Элриком, всплывут в ту минуту, когда мне тяжело. 'Если человек кого-то потерял, он всегда может написать ему письмо' — сказал он тогда. Я тогда лишь усмехнулся, но только теперь я понял, насколько он был прав.

Селена, я скучаю без тебя! Вот уже три года минуло с тех пор, как я потерял тебя. Три долгих года. Как же мне не хватает твоих упрёков в мой адрес, что я всецело посвящаю себя работе, порой забывая о себе самом. Твои упрёки... Я всегда понимал, что ты меня любила, своего бестолкового отца. Однако я не ценил этого. Верно Эдвард тогда сказал: 'что любим — не храним, потерявши — плачем'. И вот опять, я пишу, а слёзы льются у меня из глаз.

Кто бы мог подумать тогда, что наш с тобой эксперимент обернётся такой трагедией. Что отдача заденет тебя, и ты практически умрёшь. Однако случилось то, что случилось. И я вижу тут только свою ошибку. Конечно, ты бы сказала, что ошиблись мы оба. Вот только в итоге погибла именно ты. Не должно родителям хоронить своих детей.

Я до сих пор не могу забыть того печального дня. Я раньше никогда не придавал этому значения, всегда считал суеверием и ересью. Но мне в тот день было как-то нехорошо. Люди называют это предчувствием беды. И теперь я понимаю что это, скорее всего, так и было. Учёный во мне сопротивляется любой мысли о подобном. Но как человек, я корю себя, что не послушал тогда своих чувств и не остановил эксперимент, пока ещё было не поздно. Если бы я только...

А на следующий день мне пришлось лгать удивлённым братьям Элрикам, Эдварду и Альфонсу, а также их учителю Изуми Кёртис, почему ты не можешь проводить их на поезд, когда они покидали Хизгард. Я старался сохранять спокойствие, чтобы они не о чём не догадались. Ведь я помню, как к тебе относился Альфонс. Да и для Эдварда за все эти годы ты стала близким другом. Я просто не мог сказать им всей правды.

Спустя две недели я тебя 'похоронил'. Тебе бы понравилась могила. Она располагается в живописном месте, рядом с церковью. Пастор, узнав о трагедии, провёл службу. А после, он не раз сам лично ухаживал за твоей могилой. Ты ведь дружила с ним? Когда он узнал о твоей смерти, мне показалось, что он в одночасье постарел лет на десять. Должно быть так и произошло.

Прости, что выливаю на тебя всё это, но мне действительно хотелось выговориться и рассказать что произошло. Уверен, однажды ты сможешь прочитать эти слова сама. И надеюсь, ты также простишь меня за то, что я сделал с твоим телом.

Селена, наш с тобой эксперимент, несмотря на твою смерть, закончился удачно. И тогда я попытался спасти тебя. Да, всё верно, мне действительно удалось синтезировать Алхимический Катализатор и я надеялся что это спасёт тебе жизнь. Однако препарат полностью изменил твоё тело и стёр твоё сознание, оставив чистый лист. С большим трудом мне удалось переписать его заново.

Как мне это удалось? Здесь сыграли не только мои исследования химер. Пожалуй, самый большой вклад внёс мой учитель, который ещё в мои юные годы хорошо обучил меня. Я смог применить переданные им знания. Ещё мне помогли те труды, что он оставил мне для дальнейшего изучения по альмедике и психологии. Ты этого не знаешь, но в своё время я немало времени посвятил их изучению. При определённых усилиях можно переписать и даже воссоздать разум человека. Однако этого было бы мало, если бы я не открыл Врата Истины.

Прости, что я не рассказывал тебе об этом никогда. В своё время мне пришлось заплатить страшную цену за свой 'грех'. Я потерял часть внутренних органов и лишь чудом не умер в попытке вернуть к жизни мою дорогую жену и твою маму. Конечно, впоследствии мне удалось восстановиться, но именно из-за этого у меня такое слабое здоровье.

Ты спросишь, что такое Врата Истины? О, это то, к чему алхимики стремятся всю свою жизнь, то чего они желают все сердцем достичь. Трудно описать простым языком, что это такое. Наверное, правильно было бы назвать их квинтэссенцией человеческих души, воли и сознания, связанных с общим информационным полем планеты. Именно Врата позволяют нам, алхимикам, совершать алхимические преобразования столь чудесным образом. И именно они могут за 'входную плату' дать необходимые знания, какие никогда не прочитаешь ни в одной книге. В своё время я искал способ управлять химерами, созданными руками алхимика и там я получил ответ на свой вопрос. А затем я стал исследовать Алхимический Катализатор, чтобы вернуть себе то, что потерял.

В итоге я потерял тебя. Я попробовал переписать твоё сознание вновь, однако меня постигла неудача. Наверное, я был недостаточно прилежным учеником. Когда ты открыла глаза... это была уже не ты. Отличалось не только тело и голос. В конечном итоге, скорее всего из-за моей ошибки, в сознании той девочки всё перемешалось, и она стала считать себя твоей сестрой. Более того, не знаю, как так получилось, но у неё, по её же словам, появились воспоминания где она с тобой. Думаю, ты бы была рада, узнав, что у тебя есть такая сестра. Жаль, что вам не суждено встретиться.

Однако хочу заверить тебя, Армони, так я её назвал, очень хорошая девочка. Сейчас она выглядит лет на десять. У неё красные волосы, вполне возможно из-за алхимического преобразования. И очень милое личико. Но в основном она похожа на тебя. А ещё она такая шалунья. Жаль, что она никогда не сможет стать алхимиком. Из-за того что я применил Алхимический Катализатор, это может привести к её смерти.

Хотя Армони и походит на человека, тем не менее, она химера. Мне больно от того, что я сделал с ней... И с тобой. Надеюсь, ты сможешь простить мне эту мою слабость. Но даже если не простишь... Селена, я обещаю 'приглядывать', за твоей маленькой сестрёнкой.

А ещё я обещаю завершить наши с тобой исследования до конца. Бригадный генерал Муди Немда недавно связался со мной и надеюсь, мне удастся заручиться его поддержкой. Тогда Хизгард не будет больше бояться быть захваченным Аместрисом. И тогда я закончу свои исследования. Конечно, Немда захочет использовать мои исследования в своих целях, но я обещаю тебе быть осторожным.

Эх, нужно бы больше говорить о другом, а я всё об исследованиях. Впрочем, я помню, как много времени ты проводила в лаборатории и насколько ты любила алхимию. Спасибо тебе за то, что ты была со мной, Селена.

Однако мне пора заканчивать. Надеюсь, я смогу ещё раз предаться сантиментам и это письмо не будет моим последним письмом тебе, Селена. А пока, до свиданья!

С любовью, твой папа Вильгельм!'

Прочитав письмо, я обессилено рухнул в кресло и ещё некоторое время смотрел в точку перед собой. Слов не находилось, как и эмоций. Тем не менее, многое встало на свои места. Девочка, химеры... Даже Немда. Остались лишь детали, но общая картина стала для меня ясна. И что больше всего мне не нравилось, так это то, что Эйзельштейн даже не попытался сообщить нам об этой трагедии.

Тем не менее, в письме было немало фактов, дающих богатую пищу для размышления. Я вновь поднёс письмо к глазам. Из него следует, что профессор открывал Врата. Далее, он использовал эти знания, чтобы создать алхимический катализатор. Также он исследовал альмедику Ксинга. И на основании этих знаний он смог изменить память химеры по имени Армони.

Я поморщился. Хотя это и было правдой, называть девочку химерой я никак не мог. Красные волосы... Получается, та девчушка, что от нас дала дёру, это и была Армони? Тогда неудивительно, что остальные химеры её проигнорировали. Зачем им нападать кто с ними, образно говоря 'одной крови'?

Все найденные письма, в том числе и письмо Селене, я сложил и убрал в ранец за спиной. Всё это в первую очередь вещдоки, в том числе и письмо Селене, и я не собираюсь оставлять их там, где их могут уничтожить химеры. Выйдя из кабинета, я глянул, как идут дела у остальных.

Особо много подозрительных вещей они не нашли и сейчас сортировали их.

— Сэр, я думаю, вас это заинтересует, — окликнул меня Болтун и протянул мне несколько фото. Я взял их. Там была изображена девочка, что мы сегодня встретили. — Я нашёл это в одной из спален.

— Армони, младшая дочь профессора,— пояснил я, показывая снимок. Я продолжил перебирать фотографии. — Вот только я не сразу её узнал, уж очень она изменилась за три года.

— Тут есть ещё один снимок, сэр, — сказал Кувалда.

— Хм... а я думал, это фото не сохранилось, — произнёс я, взяв в руки это фото. На снимке были изображены мы трое — я, Ал и Селена. — Снимок сделан несколько лет назад, примерно за девять месяцев до того, как я получил звание государственного алхимика. На нём запечатлены мы с моим младшим братом Альфонсом и Селена Эйзельштейн, старшая дочь профессора Эйзельштейна.

— 1907 год... Сэр, я думал вы старше, — произнёс этот боец. Я усмехнулся.

— Как видите, сержант, у меня в детстве вместо игрушек была алхимическая лаборатория, а вместо сказок на ночь — трактаты Фламеля, Ламбспринга и Парацельса, хе-хе, — позволяю себе усмешку я. Затем хлопаю по прикладу винтовки. — А вот когда подрос, 'игрушки' пошли куда серьёзнее.

— Получается, сэр, вызнаете профессора? — спрашивает Болтун. Он хоть и болтун, но умный.

— Да, он учил меня некоторое время, — не стал я отрицать. — Именно поэтому расследование поручили мне.

Тут Тактик протянул мне раскрытым какой-то дневник, который только что закончил пролистывать. Это был дневник Селены, а раскрыт он был на последней дате. Три года назад, за день до моего отъезда из Хизгарда.

— Всё интереснее и интереснее. Надо будет выяснить её дату смерти, — вслух сказал я, продолжая перебирать другие находки. — Вы осмотрели второй этаж?

— Да сэр, но тут ничего толкового нет. Этот дневник — всё, что удалось обнаружить. Да и те фото с письмом из спальни профессора.

— Письмом? — переспрашиваю я.

— Да, как вы и сказали, оно было в мусорной корзине. Видимо про него в спешке забыли. Оно конечно изорвано в клочья, но думаю для вас это не проблема, — он протянул мне это самое письмо, разорванное на несколько кусков и смятое. Угадывались остатки конверта, штемпель почтовой службы, рукописные строки.

Я положил всё это на стол, а затем, воспользовавшись алхимией, восстановил письмо.

'Вильгельму Эйзельштейну!

Дорогой друг!

Пишу тебе эти строки со скорбью в своём сердце и сопереживанием твоей утрате. Я помню то воодушевление что вдохновляло тебя, когда родилась твоя дочь Селена. И я понимаю, каково тебе сейчас, когда ты потерял её. В прошлом я сам не единожды терял дорогих мне людей, и всякий раз боль утраты оставляла неизлечимые раны на моём сердце.

Однако я должен предупредить тебя. Боль утраты способна сделать нас безумными и подвигнуть на самые необдуманные поступки. Ты и сам знаешь об этом. Твой собственный горький опыт предостерегает тебя. Когда ты потерял дорогую тебе супругу, а затем попытался её вернуть, ты понял Истину. Истину, о которой я предупреждал тебя ещё в начале обучения. Мёртвых не вернуть к жизни.

Говорю тебе это прямо, не скрывая моих мыслей за витиеватостью слов. Пусть это будет свидетельством не моего наставничества над тобой, но — дружеских чувств. Таких, что порой способны превзойти братские.

В своём письме ко мне ты спрашивал совета, как тебе поступить, как я бы поступил на твоём месте. И даже умолял помочь тебе вернуть твою дочь.

Друг, я никогда не даю подобных советов и обещаний что не смогу исполнить. Человек, свободный человек должен принимать решения самостоятельно. Это не просто наше законное право, это — священная обязанность. И тем более это верно для нас, как для алхимиков, что исследуя этот мир, стремятся подражать создателю. Мы сами должны нести ответственность за собственные поступки и за совершенные ошибки.

Тем не менее, вышесказанное не означает что я не оставлю тебя без своего наставления. Не только как друг, но и как наставник, некогда обучивший тебя и вложивший в тебя свои знания, умения и чувства, я несу ответственность за тебя и буду нести её всю вечность. Поэтому, пускай и в несколько непривычной форме, но, вот мой тебе совет — вспомни начало своего обучения и те постулаты алхимии, что ты услышал ещё в юношеском возрасте! Возможно, ты до сих пор помнишь их. И один из главных — ничего не появляется просто так и не исчезает бесследно!

Прими собственное решение, держа перед глазами эти принципы алхимии. На протяжении тысячелетий алхимики многих народов и времён убедились в истинности этих слов. Я сам был тому свидетелем. Не отвергай их мудрости и знаний. Прими их наставление и пусть оно ведёт тебя. Уверен, найденный тобой ответ, поможет тебе преодолеть горечь утраты и найти для себя что-то новое.

Твой друг, В.Х.'

В.Х. Тут и гадать не надо, кто это. Стиль изложения, намёки, даже подчерк. Я знал автора этого письма. Но это меня не удивляло. Теперь я понимал, откуда Эйзельштейн мог получить сведения по альмедике и откуда вообще могут ноги расти у всей этой истории.

— Сэр? — окликают меня.

— Переходите к первому этажу, а я займусь лабораторией в подвале, — не глядя на них, отвечаю я.

Хотя я и выбрал себе вроде как самый лакомый кусок, лаборатория оказалась на удивление девственно чиста. Кто-то позаботился о том, чтобы полностью вычистить её от всего оборудовании и записей. Возникло ощущение, будто сюда не заходили лет пять. На всякий случай я проверил все щели, простучал все стены, а в десятке мест даже их разобрал. Единственной моей находкой за полчаса поисков тут стал потрёпанный лабораторный журнал. На вид ему было несколько лет. И вполне естественно, что он оказался зашифрован. А зная профессора, этот шифр мне придётся ломать очень долго. Прикидывая в уме возможные комбинации шифра, я поднялся наверх и вошёл в холл. Там уже собрались мои подчинённые.

— Ну, так как, нашли что? — спрашиваю их.

— Только поваренную книгу на кухне. За авторством той девочки, Селены. Очень уж интересные тут рецепты, никогда таких не видел, — хмыкнул Болтун и продемонстрировал в руках томик. Ещё бы этого любителя набить брюхо не заинтересовали рецепты. Надо было его не Болтуном называть, а Обжорой. — А так больше ничего нет, сэр.

— Болтун в своём репертуаре, — проворчал Кувалда.

— Поваренную книгу? — переспрашиваю его. Комментарий про рецепты, породил у меня некоторые сомнения. Вместо ответа, тот протянул мне этот томик. Просмотрев пару страниц, я усмехнулся. Мои сомнения оказались небеспочвенны. — Хм, как и ожидалось от тебя, Селена.

— Что вы имеет в виду, сэр? — спрашивает Тактик.

— В плохих руках алхимия очень опасна, сержант. Чтобы не допустить подобного, эти алхимические исследования зашифрованы! — показываю им раскрытый дневник. — Для простых обывателей это будет выглядеть как поваренная книга, но только автор поймёт скрытый смысл. Зашифрованный алхимический текст.

— Но разве кулинарная книга не может быть просто кулинарной книгой? Да и если только автор может её понять, как прочитаете её вы?

— Потому что Селена использовала для записи код, которому я обучил её три года назад. Мой код, — вновь усмехаюсь и углубляюсь в текст. То, что там содержалось, было джек-потом. — И, похоже, это послание она оставила для меня.

Я ещё немного пролистал 'кулинарную книгу', но сомнений у меня больше не осталось. Тут содержалась вся информация, которой Селена владела по исследованиям. А ещё подсказка к шифру дневника профессора Эйзельштейна.

— Возвращаемся, больше нам тут делать нечего, — приказываю я. Время было десять минут десятого, и я хотел вернуться на вокзал как можно скорее. Потому как солнце уже скрылось за горизонтом, давая простор ночным тварям.

Путь обратно обошелся без приключений и занял даже меньше времени, потому как мы шли по уже знакомому маршруту. Вскоре мы уже были в здании вокзала. Вот только я не собирался тут задерживаться. Снарядив магазины патронами, и перепроверив всё снаряжение, я засобирался на выход.

— Сэр, вы уходите? — окликнул меня Д'Лабар. Смотрел он на меня несколько удивлённо.

— Да, старший лейтенант, — отвечаю ему. — На этом наши с вами пути на некоторое время расходятся. Не переживайте, я буду поддерживать с вами связь каждый час.

— Позволите ли вы узнать причину такого решения? — спрашивает он. — Разве не безопасно ли остаться тут?

— Увы, мой друг, но я действительно должен идти. Я не могу появиться в Нью-Хизгарде с сопровождением. Иначе расследование не будет завершено. К тому же я выяснил некоторые факты, которые требуют немедленного рассмотрения, — объясняю ему. — И это моё окончательное решение. Вашему же отряду следует дожидаться подхода основных сил завтра утром. Тогда я и дам дальнейшие распоряжения.

— В таком случае, удачи вам. Господин Генерал! — Д'Лабар и все остальные вытянулись во фрунт и отдали честь. Я тоже приложил руку к шлему, после чего вышел из здания вокзала.

Мои планы были просты. Я хотел посетить могилу Селены. Эйзельштейн упомянул в письме, что она находиться у церкви. Я знал, где это. Церковь располагается в десяти минутах ходьбы от города. И хотя солнце уже зашло, в одиночку мне туда добраться куда проще, чем вместе со всем отрядом.

Мой путь пролегал через промышленный район Хизгарда, известный как 'Пустоши'. В отличие от остального города, тут химер не было. Зато мне встретились люди Эйзельштейна, алхимики и наемники. Их было около трёх десятков.

Но входить с ними в контакт я не стал. Аккуратно обогнув посты по крышам, я прошёл промышленный район насквозь и вышел на берег озера. Пусть до церкви проходил как раз по нему. Правда нужно было ещё пересечь и реку, впадающую в него, но это уже мелочи.

Перебираясь через эту реку, а если точнее, то широкий ручей, я познакомился ещё с несколькими видами химер. Помимо уже встреченных мной ранее в туннелях черепахокальмаров, тут также водились электрические угри, которые спокойно передвигались по суше при помощи выращенных лапок, и летающие рыбы, которые по-настоящему летали в воздухе на своих быстро трепещущихся крылышках. И вся эта, живность, разумеется, пыталась меня съесть.

Отбившись и уничтожив всех химер на своем пути, я, наконец, добежал до кладбища и вошел на его территорию. Вошёл с опаской, так как, видя характер местности и его населения, подспудно ожидал на самом кладбище чего-то вроде зомби или ещё что похуже. Однако внутри не было видно ни одной химеры. Как и девочки, которую я преследовал. Даже моя интуиция молчали. Живых тут нет. А раз молчат чувства, значит нужно просто пойти и осмотреться. Разумеется, держа винтовку наготове.

На то чтобы найти нужную могилу на погосте, пускай и в темноте, для меня не составило большого труда. Меня привлёк светящийся цветок, что лежал у надгробья. Такой же, как и те, что сегодня собирала Армони. Стоило же мне увидеть на каменной плите имя, я обомлел, а мое сердце замерло в груди.

— Селена, — прошептал я. Сняв шлем, я привстал на одно колено перед могилой и прикоснулся к могильному камню. Это была не иллюзия, не морок. Письмо не лгало. Могила была настоящей, и я чувствовал, что камень тут стоит давно, три года. Глянув на дату смерти, я удостоверился, что она скончалась за день до моего отъезда. Я тогда сильно недоумевал из-за того что она не пришла проводить нас. А Ал и того больше. Подозреваю, что мой брат был тайно в неё влюблен, уж очень трепетно он описывал в письмах своё времяпровождение в Хизгарде. Да и с Селеной они общались более тесно. И он до сих пор не знает об этой трагедии.

— О, Боже! Я никогда бы не подумал, что у кого-нибудь хватит смелости прийти сюда, — произнёс кто-то за моей спиной мужским голосом. Обернувшись, я увидел Пастора, о котором упоминали наемники.

— В отношении меня можете не беспокоиться, я не путаю такие понятия как смелость и безрассудство, — произнес я и, приподняв винтовку, продемонстрировал его своему собеседнику. — Я вполне могу постоять за себя.

— Вы не похожи ни на кого из города, — заметил он, рассматривая меня. А затем он, спохватившись, стал оглядываться вокруг, ища опасность. — Я не знаю, как вы сюда попали, но пожалуйста, послушайте моего совета и уходите отсюда немедленно.

— Боюсь я не смогу последовать вашему совету, так как сначала хочу кое-что выяснить, — произнес я и указал на могилу.

— В таком случае, давайте всё же пройдём внутрь церкви, — предложил он и указал на здание неподалеку. — Оставаться здесь небезопасно. Идёмте же! Внутри будет гораздо безопаснее, чем снаружи.

Я последовал за ним и вскоре мы оказались внутри обители. Уже с первого взгляда было понятно, что хотя Пастор и заботиться о ней с должным прилежанием, отсутствие прихожан и сказывается и запустение постепенно начинает властвовать внутри. Такими темпами уже через год-два, если ситуация не измениться, церковь станет полностью непригодной для отправления церковных служб.

Мы прошли в его кабинет. Кроме большого стола, пары стульев и камина, в нём было много книг. Видимо Пастор очень образованный и начитанный человек, что не удивительно, учитывая в какой глуши ему теперь приходиться проживать. И вместе с тем ему не занимать и смелости, если вспомнить с кем ему приходиться делить соседство. В кабинете было довольно темно, лишь камин давал немного света. Тяжелые шторы были зашторены, поэтому заходящего солнца было не видно. Да и окна кабинета выходили на восток, а не на запад, что как бы исключало такую возможность.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — Пастор указал на стул.

— Если позволите, я хотел бы прежде снять свое вооружение, — сообщил я. Пастор посмотрел на меня и кивнул.

Я снял винтовку и, проверив, поставлена ли она на предохранитель, приставил её к стене возле двери. На рядом стоящую тумбочку легли кобура пистолета и шлем. Затем я быстро отстегнул защелки одну за другой и снял экзоскелет. Весил он двадцать килограммов, и я не хотел этими килограммами ненароком сломать стул гостеприимному хозяину. Мой плащ лег поверх экзоскелета. Теперь я был готов к беседе.

Оправив форму, я присел напротив гостеприимного хозяина. Все это время Пастор с интересом наблюдал за мной, лишь нахмурившись в тот момент, когда обнаружил, что на мене надета военная форма Аместриса и я ношу погоны бригадного генерала. Но, несмотря на своё удивление, он тактично промолчал. Видимо полагал, что я сам всё расскажу. О том кто я такой и о цели моего визита сюда. Хотя, если говорить на счет первого, то, скорее всего он уже догадался.

— Простите, но я так и не услышал вашего имени, молодой человек, — начал он беседу первым.

— Бригадный генерал Эдвард Элрик, также известный как Стальной Алхимик, — я продемонстрировал свои серебряные часы в качестве удостоверения. — Чтобы не ходить вокруг да около, сразу поясню цель моего визита в Хизгард. Сегодня днём, террористами из Восточного Революционного Фронта была предпринята попытка захвата поезда следующего из Восточного города в Централ. В результате слаженных действий военных, которые ехали этим же поездом, эта атака была отбита, а террористы обезврежены. Тем не менее, в конечном итоге поезд сошёл с рельс и потерпел катастрофу неподалеку от Хизгарда, в результате которой было ранено некоторое число пассажиров. Из проведенного допроса пленных террористов мне удалось выяснить, что их целью является этот город. Поэтому мне было поручено разобраться в этом вопросе. Вот почему я здесь.

— Куда катиться этот мир, — покачал головой Пастор. Похоже, мои слова расстроили его. — Однако то, что никто из пассажиров не погиб — хорошая новость. Значит вы тут по делам расследования?

— Именно так, — кивнул я. Похоже, разговор намечается интересный. То, что Пастор не боится меня, хороший плюс. Будем разрабатывать. — Скажите, вам что-нибудь известно об этом происшествии?

— Только с ваших слов, — отрицательно покачал он головой. — Дело в том, что окрестности Хизгарда — не самое безопасное место, поэтому я стараюсь лишний раз не выходить наружу.

— Химеры? — переспросил я. Покажем ему чуточку осведомленности, но, разумеется, всех карт вскрывать не будем. — Скажите, что тут произошло? Почему в Хизгарде столько химер? И куда подевались все жители?

— Вижу, вы уже встретились с этими богомерзкими созданиями, — ответил Пастор, вздохнув в очередной раз. А после начал рассказывать. — Всё началось несколько месяцев назад. Эти монстры просто появились из ниоткуда и уничтожили наш город. Горожане бежали из своих домов... или же были убиты. Печальная судьба для нашего мирного города.

— И никто не пришел к вам на помощь? Разве военные не должны были решительно действовать в этой ситуации? — спросил я его, вскинув брови, чтобы изобразить удивление.

— По некоторым причинам военные не стали предпринимать никаких активных мер против этих монстров, — ответил Пастор, глубоко задумавшись. Мне сразу вспомнился упоминаемый в письмах Муди Немда. Я уже догадывался, что не обошлось без его влияния. — Хотя, после столь долгого периода мира, не думаю, что военные Хизгарда вообще способны оказать хоть какую-то помощь.

— А Центральное командование Аместриса? Почему вы не обратились туда? — спросил я его для проформы.

— Руководство Хизгарда не решилось на этот шаг, так как боялось потерять независимость, — ответил Пастор. Я посмотрел на него 'вытаращенными' глазами. Ситуация способствовала этому. У них тут люди гибнут пачками, а они о независимости пекутся.

— Это самая, простите уж за выражение, дерьмовая отмазка, которую я когда-либо слышал, — наконец произнес я, качая головой. Действительно, легенду можно было придумать и получше. — Ладно, задавать этот вопрос я должен не вам, а тем, кто стоит во главе города. Кстати, раз уж они отказались просить помощи со стороны... Куда делись жители Хизгарда?

— Беженцы из Хизгарда построили новый город, Нью-Хизгард, — честно сообщил мне Пастор.

— Нью-Хизгард? И профессор Эйзельштейн также принял в этом участие? — решил уточнить я эту информацию.

— О, так вы знаете профессора? — несколько обрадовался мужчина, и на его лице появилась широкая улыбка. — Да, верно, именно он и был инициатором возведения Нью-Хизгарда.

— Хмм, так значит, он и правда жив, — кивнул я и улыбнулся. Надо немного разбавить ту мрачную атмосферу, что образовалась с самого начала разговора-допроса. — Это хорошая новость. Когда я побывал сегодня в Хизгарде, то был несколько обескуражен. Особенно увидев, что с домом профессора сотворили химеры. Однако вы обнадежили меня. Но, скажите, вы ничего не слышали о том, что в Нью-Хизгарде собираются алхимики?

— Хмм, нет, ничего такого, — ответил тот, немного подумав, потирая подбородок. Не верить ему причин у меня не было. Пастор не похож на профессионального лжеца.

— Жаль, это помогло бы мне в расследовании, — вздохнул я, но затем встряхнулся. — Ну да ладно, попробую сам что-нибудь выяснить. Далеко отсюда до Нью-Хизгарда?

— Нет, уже давно стемнело, и нет никаких сомнений, что на улице появилось ещё больше монстров. Ночью они становятся более агрессивными, потому что это время их охоты, — предупредил меня Пастор. — Вам следует остаться тут и подождать до утра. Здесь крепкие стены, достаточно пищи, да и приют найти нетрудно. Места много.

— Хорошо, я приму ваше приглашение, — кивнул я, внутренне радуясь его гостеприимству. Дело было не в том что я боялся выйти в ночь, просто не хотелось потом, на ночь глядя искать ночлег в самом Нью-Хизгарде. — Скажите, где можно расположиться?

Пастор проводил меня в одну из гостевых комнат, что находилась в здании церкви. Там я смог оставить свои вещи. После чего Пастор предложил мне разделить с ним скромный ужин. Оставив в комнате также и китель, чтобы не смущать хозяина своими погонами, я спустился вместе с ним на кухню. Там мы поужинали, после чего коротали время беседой. Я решил уважить старика, так как понимал насколько тяжело ему тут приходиться одному.

— Армони сегодня так и не пришла, — вздохнув, произнёс Пастор, разливая по кружкам чай. Я с благодарностью принял питье. — Она бы неплохо вписалась в наш разговор.

— Армони? Кто это? — решил спросить я, делая вид что 'не в курсе'.

— О, это девочка из города, немного младше тебя, Эдвард, — ответил Пастор. Ранее я предложил ему называть меня по имени, сославшись на то, что не люблю официоза и тот с благодарностью принял это предложение. — Весьма странно, что химеры никогда не нападают на неё. Даже если я говорю ей насколько опасно снаружи города, она всё равно приходит сюда.

— Говорите, химеры никогда не атакуют её? — 'задумчиво' проговорил я. Последние сомнения в личности 'Армони' у меня пропали. Осталось лишь уточнить некоторые детали. — Хмм, а она случайно не носит шорты и куртку песочного цвета и у неё не красные волосы?

— Да, это её приметы. Так вы уже знаете Армони? — похоже, я смог его немного удивить. Или же мне это только показалось?

— Да вот, пришлось познакомиться. Поймал её, когда она сорвалась со скалы в перевале, — признался я и хмыкнул. — А потом мне пришлось гоняться за ней по всей округе, так как она дала деру, испугавшись моей маски. Я боялся, что химеры сожрут её, но потом выяснил, что они её даже не трогают. Так я, кстати, и вышел к кладбищу и церкви. И, похоже, она всё-таки была тут сегодня, так как она оставила один из тех цветков, что собрала в горах на одной из могил. Если точнее, на могиле Селены Эйзельштейн.

— О, так вот как? Значит Армони снова приходила сюда посетить могилу Селены... — произнёс он. К этому моменту мы уже закончили пить чай и сейчас, покинув кухню, вышли к наосу, залу, где проходят службы.

— Вот только откуда эта девочка знает Селену? Я что-то не припомню, чтобы у профессора были другие дети кроме Селены, — задумался я вслух, теребя подбородок. А затем посмотрел на Пастора. — Да и по возрасту соответствия нет.

— Так ты, правда, знаешь Вильгельма и Селену? — переспросил он, остановившись.

— Я встречался с ними несколько лет назад, — подтвердил я, уткнувшись взглядом в пол. — Но я даже не знал о том, что Селена умерла. Я узнал об этом только сегодня, когда увидел могилу, и, признаюсь, это выбило меня из колеи. Скажите, Селена чем-то болела?

— Ну... вообще-то со смертью Селены много неясностей, — развел руками мужчина. — По-видимому, это был какой-то несчастный случай, но её тело никогда не вскрывали. Вернее так сказал профессор, и никто не осмелился расспрашивать его об этом подробно.

— Как думаете, что там произошло? — спросил я его. Мне не нравилась позиция Эйзельштейна, но пока было рано делать выводы. Да и его легенда, что называется, шита белыми нитками. К тому же мне хотелось узнать точку зрения стороннего наблюдателя.

И в этот момент на улице за стеной раздался жуткий вой. Куда более жуткий, чем приветствие Горилла. А ведь тут две стены! У Пастора, который, как и я прекрасно его услышал, округлились глаза. Я ж невольно, на автомате потянулся за оружием. Вот только я всё оставил в своей комнате, даже пистолет.

Тут стекло в витраже разбилось и через него прямо в центральный зал ротонды, спрыгнула давешняя белая химера и утробно зарычала, нагоняя жути. Вот только размером она оказалась куда меньше саблезубого, пойманного мной. Заодно теперь я мог рассмотреть её вблизи. На её морде действительно была белая маска, а на шее ошейник. Ручная? Вот только кто её хозяин?

— Ну что, мальчик, поможешь леди хорошо провести время? — раздался голос сверху. Подняв голову, я увидел в оконном проёме дамочку вызывающей наружности и в весьма откровенном наряде. Усмехнувшись, я продемонстрировал кольцо на безымянном пальце.

— Вообще-то я женат, бабуля, — произнёс я нагло, а затем я указал на неё пальцем. — К тому же ни одна леди не осмелиться прийти в дом божий в таком наряде.

— Взять его, — коротко приказала она своей химере. Похоже, мой тон ей совсем не понравился, и она решила закончить разговор.

Химере дважды приказывать было не нужно, и она огромным прыжком бросилась на меня. Для того чтобы в следующую секунду быть встреченной пинком моей левой ноги прямо в челюсть. Зубы творения алхимии скрипнули, но удар выдержали. Однако одни ударом я не ограничился. Второй удар, уже правой рукой, пришелся как раз на темечко химеры. В итоге она на мгновение свалилась на пол, а я отскочил обратно к Пастору.

— Вам лучше спрятаться ненадолго, — обратился я к нему. — Боюсь этого противника я не смогу победить так просто.

— Хорошо, — кивнул он и скрылся за дверью.

— Ну что, Киса, поиграем? — обратился я к химере, одновременно прикидывая, какой из моих козырей лучше задействовать сейчас.

А затем начался бой. Химера оказалась куда более опасным противником, чем тот краб в туннеле. Она великолепно двигалась по помещению и совершала поистине гигантские прыжки, с легкостью перемещаясь из одного конца зала в другой за считанные секунды. Вот только этого было мало, чтобы победить меня. Пускай я двигался не столь проворно как эта химера, так как не хотел светить своими возможностями перед противником, но на моей стороне были алхимия и моя автоброня, которая как я и думал, оказалась куда крепче химеры. Вдобавок, преобразуя при помощи алхимии различную утварь в холодное оружие, я несколько раз сумел продемонстрировать ей свои способности в метании всякого колюще-режущего железа.

В конечном итоге, если брать исключительно автоброню, мои физические характеристики и только один вид алхимического преобразования, то есть преобразование холодного оружия, мы с химерой сражались практически на равных, лишь с небольшим превосходством с моей стороны. И это было занимательно. Чтобы поддерживать подобный уровень, мне приходилось напрягаться по полной программе. С одной стороны, чтобы не дать ей задеть меня своими когтями, зубами или лапами, таким образом, причинив непоправимый вред. А с другой — не сорваться самому и не уничтожить её одним чрезмерным ударом.

Однако спустя пять минут химера всё-таки совершила тактическую ошибку. Хотя она и разумна, причём очень даже, но, как и любое живое существо, не застрахована от ошибок и промахов. В какой-то момент она ударила меня своей лапой слишком сильно, и я использовал один из приемов, чтобы эта кошка потеряла равновесие. А затем, когда она отвлеклась, я со всей силы ударил в маску на её морде и разбил её. Реакция на это последовала неожиданная. Химера, встав на задние лапы и схватившись передними за морду, громко заревела. А затем в несколько больших прыжков выскочила из зала через окно. Видимо либо это слишком болезненно для неё, либо унизительно, чего тоже исключать нельзя. Уж слишком разумным было её поведение. Неизвестно, что алхимик, создавший её, наворотил в её мозгах

— Я проиграла, — хмыкнула дамочка. Но не похоже чтобы её это сильно расстраивало. — А ты сильнее, чем я думала, мальчишка.

— О, ты ещё не разучилась думать, бабуля? — решил я её позлить, от того и говорил таким наглым тоном. — Ну и кто же ты такая, жертва аборта?

— А ты оказывается хам, хотя с виду такой хороший мальчик, — разочарованно вздохнула дамочка и развела руками. — Что ж, думаю, в отличие от тебя, мне стоит проявить любезность и представиться. Меня зовут Камила. Ты уж прости, что загубила это дорогое крашеное стекло. Ну, мне пора уходить. Пора сказать 'До свиданья'. Мы скоро встретимся, малыш!

Сказав это, она скрылась в оконном проеме, оставив меня в одиночестве размышлять о том, что сейчас произошло и о том кто такая эта Камила. Единственное что я сейчас мог сказать определенное — она не человек. Больше походило на философский камень, пусть и не такой сильный. Где-то на пару сотен душ, против четверти миллиона у меня. Однако, опять же, в отличие от меня, она не смогла почувствовать моей нечеловеческой природы, а значит, у меня пока есть преимущество.

Тут дверь, через которую скрылся Пастор, открылась, и в наос вошел он сам.

— Пастор, вы в порядке? Не ранены? — с беспокойством обратился я к нему.

— Отделался легким испугом. Спасибо, Эдвард, — ответил тот.

— Вы случаем не знаете эту дамочку? — спросил я его, указав на разбитое окно.

— Нет, хотя как мне видеться, она, возможно, несёт ответственность за появление тех химер и за то, что случилось с городом, — предположил Пастор. С его выводами трудно было не согласиться. Уж слишком была послушной та белая химера.

— Эх, жаль, что вы не знаете, — покачал я головой, и разочарованно вздыхая. — Как бы мне облегчилась вся работа, если бы все всё знали и ничего бы не происходило.

На это Пастор лишь пожал плечами. Что ещё он мог сказать на это? То, что это несбыточная мечта?

— Ладно, надо бы дыру заделать, что та химера оставила, а то небезопасно будет ночевать в этом здании, — заметил я, разглядывая не только разбитое окно, но и те разрушения в церкви, что остались после нашей битвы.

— А ты действительно можешь все это исправить, Эдвард? — спросил Пастор и сделал рукой описательный жест. Я кивнул.

— Конечно, ведь я же алхимик, — безапелляционно заявил я. И тут я заметил кое-что на полу. — Что это?

Я наклонился и поднял находку. Это было перо. Птичье перо. Но что было странным, так это то, что оно сияло и от него исходило слабое тепло. Более того, я чувствовал, как от него исходит энергия, похожая на энергию жизни. Не человеческие души как в философском камне, а просто жизненная энергия, без всяких эмоций. Вот только очень слабая. Внезапно перо в моих руках распалось и исчезло не оставив и следа.

— Что это было, Эдвард? — спросил меня Пастор.

— Не знаю, Пастор. Но вопросов это мне только добавило. Надеюсь, я смогу найти на них ответы, — ответил я, рассматривая пустую руку. Затем я махнул головой и повернулся к окну. — Ладно, оставим пока эту эзотерику в стороне и вернемся к более практичным делам.

Сказав это, я приступил к восстановительным работам, которые не заняли у меня и получаса. Более того, я не просто восстановил убранство церкви, как было до её 'разрушения', но и починил то, что требовало ремонта, хотя Пастор и пытался отказаться. В итоге здание выглядело теперь как новое.

— Ну, вот и всё, как говориться, пользуйтесь! — сказал я, кивая в сторону выполненной работы.

— Не знаю, как благодарить тебя, Эдвард, — покачал головой мужчина, оглядывая проделанную мной работу. Затем он с беспокойством посмотрел на меня. — Но все ли в порядке? Тебе не тяжело было?

— Пастор, успокойтесь! — одернул я его и тот замолк. — Мне — не тяжело. Считайте это моей прихотью. Это меньшее чем я могу отплатить вам за ваше гостеприимство. К тому же теперь мы можем поспать в относительной безопасности.

После этого я откланялся и отправился в выделенную мне комнату. Много чего произошло за сегодня, и множество вопросов требовали от меня найти ответы немедленно. Поэтому вместо сна, после сеанса связи с Д'Лабаром и Уилсоном, я принялся за расшифровку журнала профессора. Когда же к середине ночи я закончил, мне открылись удивительные вещи.

Добавленный кусок — 01/08/2015

После этого я откланялся и отправился в выделенную мне комнату. Много чего произошло за сегодня, и множество вопросов требовали от меня найти ответы немедленно. Поэтому вместо сна, после сеанса связи с Д'Лабаром и Уилсоном, я принялся за расшифровку журнала профессора. Когда же к середине ночи я закончил, мне открылись удивительные вещи.

Надо сказать, что мои ночные бдения и исследования лабораторного журнала профессора, доставшегося мне, дали мне многое. В этом журнале скрывался не только принцип создания полноценного алхимического катализатора, но и наработки по изменению памяти и контролю над живым существом. То есть не просто наработки, а практически полную инструкцию и завершенный алхимический круг. Это было нечто.

Погрузившись в эти исследования, мне удалось понять, каким образом нужно совершать преобразования и какие, чтобы заставить любое живое существо выполнять нужные приказы или же чтобы изменить ему воспоминания. Суть у этой алхимии была одна и та же — работа с сознанием. Как я подозреваю, тут можно выделить и другие области, если провести более детальное исследование, но профессор не упоминал об этом в журнале. Скорее всего, ему просто некогда было ими заниматься.

Конечно, как и всегда, были в подобной алхимии и свои ограничения. Чем сложнее организованно мышление живого существа, тем сложнее провести процесс преобразования не разрушив мозг. Поэтому из записей профессора следовало, что куда проще заставить подчиняться химеру, чем просто изменить память человеку. А вот подчинить человека ещё сложнее. Больше того, Вильгельм даже не пробовал делать что-то подобное. Ему претила эта мысль.

Но если копнуть глубже... Похоже профессор всё-таки понимал что именно он создал. Абсолютный контроль. Если эти знания попадут не в те руки, последствия будут самыми непредсказуемыми. Эта формула — то, чего желает абсолютно любое государство. Единственное что ограничивает её массовое применение — сложность исполнения. Да и не каждый алхимик в состоянии переписать память или уж тем более подчинить разум. Профессору с трудом удалось внести коррективы Армони, и на этом он и остановился. Хотя, как я догадываюсь, белых пятен там немало.

Что мне даёт эта формула, кроме того что я теперь легко могу подчинять химер? Поживём — увидим. Вдруг действительно пригодиться.

Над записями я просидел до самого утра, когда взошло солнце. А потом был утренний сеанс связи, на котором Д'Лабар поведал мне о возникших у них проблемах. С тех пор как мы поймали Бантика, не прошло и двенадцати часов. Однако он уже несколько раз приходил в себя. А сутками колоть морфием бедное животное я не собирался. Это было бы слишком.

Поэтому едва взошло солнце, я отправился в Хизгард, не предупреждая Пастора. Экзоскелет одевать я не стал, накинув лишь китель. Было четыре часа утра, а спустя ещё полчаса я уже был на вокзале.

Там я застал картину разгрузки эшелона. Как оказалось, силы одиннадцатой роты успели довольно быстро взять под контроль железную дорогу. Отряды наёмников, что охраняли её, не успели оказать толком никакого сопротивления. И теперь они все находились под замком. Долго держать я их не собирался, лишь до конца операции. После чего служба безопасности спокойно сможет провести фильтрацию задержанных, но уже без моего участия.

И теперь к нам прибыло подкрепление. Пусть немного, всего лишь батальон, но это согревало мою душу.

Переговорив со старшими офицерами, и выяснив, как идут дела, я велел постепенно начинать занимать жилые кварталы, расширяя степень присутствия. Но действовать велел осторожно, чтобы не привлекать внимания.

После этого совещания я отправился к моему зверьку, опыты проводить. Тот уже начал просыпаться.

Что можно сказать про опыт? Он удался. Едва я применил формулу преобразования на нём, до этого несколько раз опробованную на встреченных мною химерах, как мне стало ясно. На одну головную боль у меня стало больше забот. Потому что опыт прошел успешно.

Под вытянувшиеся лица личного состава, я тестировал мой контроль. Зверёк был полностью послушен. Вот только взять я его с собой не мог. Соорудив ему прекрасный ошейник, я вручил его Д'Лабару на ответственное содержание, велев скормить моему новому питомцу парочку боровов.

После этого, когда настало время завтрака, я вернулся в церковь.

[к оглавлению]

Глава 5. Интриги и Тайны Хизгардского Королевства.

Я находился на Вокзальной Площади Нью-Хизгарда. Это было довольно живописное и приятное место. Не столь вычурный архитектурный стиль, как в старом городе, больше напоминающий классицизм. Новая брусчатка, камни которой плотно подогнаны друг к другу. Скамейки, в большом количестве расставленные по самым удобным местам. Фонтаны, цветы и несколько раскидистых деревьев, наполнявших пространство площади, разбавлялись некоторым количеством торговых лавочек и ларьков. А вокруг площади стояли пяти-шести этажные здания с красной черепицей, все одного стиля. Их первые этажи были отведены под магазины, конторы и прочие заведения. Среди всего этого многообразия жизни мне не составило труда раздобыть себе плотный и вкусный завтрак. И сейчас, расположившись неподалеку от центрального фонтана, я наблюдал за весьма интересным представлением. Девочка, которую я вчера спас, Армони, стояла напротив трёх алхимиков и кричала на них, не стесняясь в выражениях. Её словарный запас был настолько богат, что я даже заслушался. Другие зрители, а также сами алхимики, ставшие объектом этих словоизлияний, судя по их выражениям лиц, тоже.

Отвлекшись на секунду, я оглядел самих алхимиков. Эти трое были похожи друг на друга, как родные братья. Хотя, вполне может быть и такое, так как даже их позы сейчас были одинаковыми. Один из алхимиков был блондином с ирокезом и куцей бородкой, второй — брюнетом с короткой стрижкой, а третий был лысым и с повязкой на правом глазу, что вместе с его 'злобным' выражением лица делало его похожим на 'классического пирата'. Однако в отличие от его 'братьев' борода у него была черной. То, что они алхимики я определил сразу, по их перчаткам, с нанесёнными на них символами. Однако что больше всего меня поразило в их внешнем виде, так это цветовая гамма их курток. С расстояния в два десятка метров мне удалось рассмотреть символы на их перчатках. По ним я определил, что эти трое специализируются на стихийных преобразованиях. В принципе в этом не было ничего удивительного, ведь в Хизгарде и его окрестностях мне уже приходилось встречать подобных алхимиков. Привлекло меня нечто другое. У лысого алхимика, который преобразовывал землю, была красная куртка. У брюнета была синяя, и он преобразовывал воду. И наконец 'ирокез' в жёлтой куртке специализировался на огне. О чём может говорить подобная расцветка? Учитывая, что все остальные алхимики одевались практически идентично, передо мной как минимум их командиры. Вероятность конечно не сто процентная, но мне хватит и меньшей, чтобы быть готовым в случае чего к тяжёлой схватке.

— Лжецы, лжецы, лжецы! — тем временем вопила девочка, поминутно тыча в них пальцем. И это ведь были ещё самые цензурные её слова. — Лживые дерьмоголовые ублюдки!

— Да заткнись ты, сучка! — было ей ответом. Столь несдержанным был огневик. Характер влияет на его преобразования? Хотя... учитывая, что его собеседником является 'милая' девочка, я его понимал. Трудно остаться спокойным, выслушивая 'это' в свой адрес. Не проведи я семь лет в армии, реагировал бы также. Однако армия сделала из меня человека.

— Вы обещали мне! Слышите?! ОБЕЩАЛИ, что будете меня сегодня учить алхимии! — продолжила вопить на всю площадь Армони.

— Да чтоб тебя, не было такого уговора! — ответил ей лысый. Интересно, будь у него шапка, ударил бы он ей о землю? Хотя, навряд ли. Не тот склад ума, как у простых драхманцев.

— Так вы от ворот поворот? Тогда верните мне мои деньги! — потребовала она и выставила перед собой ладонь.

В ответ брюнет что-то промычал. Немой что ли?

— Ты прав, Блау, — хлопнул по плечу брюнета блондин, улыбаясь. А я даже чуть присвистнул. Похоже, они действительно братья, раз так прекрасно понимают друг друга с полуслова. Тут 'ирокез' повернулся к Армори и развел руками. — О каких деньгах ты говоришь? Никто не знает, куда ты профукала свои бабки, малышка.

— Вы... вы подонки... — произнесла она, опустив голову. Похоже, её запал спорить и ругаться уже иссяк. — Разве равноценный обмен это не ваша идея? Вы способны только врать, недоалхимики.

— Как ты нас назвала? — взвился блондин. Нет, определённо 'основная стихия' влияет на его характер. — Сучка. Да чего мы вообще...

— Забудь! — Махнула рукой Армони и отвернулась, прикрыв лицо рукой. — Я не собираюсь учиться у вас! Я лучше пойду и найду себе учителя получше! Гораздо лучше!

— Лучшего учителя? — спросил лысый и рассмеялся. — Неплохо, неплохо, так держать...

— Лучший учитель... — прыснул блондин. Брюнет, тот которого звали Блау, поддержал их мычанием.

— Ч-что? Чего тут смешного? — разозлись Армони.

— Ну, да просто всё это бесполезно, — веско заметил блондин и тыкнул пальцем прямо в грудь девочки. Будь на её мести Уинри, он бы уже получил разводным ключом по болевым точкам. Я даже на секунду прикрыл глаза от удовольствия, представляя, как бы моя дражайшая супруга оттянулась бы в этом городке. Но нет, нельзя. Это секретная операция. Хотя соблазн посмотреть на мою 'Валькирию' в бою был немалым. — Ни один нормальный пацан в этом городе не будет учить тебя алхимии!

— Чт... Ты не можешь знать наверняка!!! — крикнула она.

— Но мы знаем, малышка... Все потому, что Профессор Эйзельштейн... — начал было объяснять лысый но осекся, а затем отвернулся в сторону. А меня заинтересовали его слова и я вновь вспомнил письмо профессора Селене. Должно быть, тут было что-то... Что-то связанное с девочкой. А если учесть, как он назвал профессора и, что важнее, с какими интонациями! Похоже, этот разговор на площади смог дать мне гораздо больше пищи для размышления, чем я мог только себе вообразить. — В общем, неважно! Просто забудь и всё!

— А? Что? Что там насчет папы? Эй! А ну, давай, рассказывай! — она даже подбежала к лысому и схватила его за куртку. Но тот молчал.

— Тц, опять... Да отстанешь ты наконец?! — прикрикнул блондин.

— Что, Что папа сделал? Ну же, скажите мне! Пожалуйста!!! — она отцепилась от лысого, но продолжала настаивать, чтобы ей сказали правду. Я, уже закончив завтрак, встал и даже подошёл ближе, чтобы услышать, что они ответят ей. Как-никак мне сейчас важна любая информация.

— Захлопнись уже! Да мы тебе больше ничего сегодня не скажем! — рявкнул он и схватив её за шиворот, швырнул её из всех сил. Как раз в мою сторону.

Я заметил, как Армори в этот самый момент выронила на мостовую цветы, которые до этого момента держала в своей левой руке. Сделав пару быстрых шагов вперед, я перехватил летящую на меня девочку и бережно поставил на землю, не дав ей упасть.

— Ты в порядке? — спросил я её, заглянув ей в глаза. Она кивнула. Бедная девочка. Давно на меня не смотрели с такой жалостью. — Так значит, ты хочешь обучаться алхимии? Но эти алхимики-недоучки обманули тебя, так?

— Да, они солгали мне, — вновь кивнула Армони, с надеждой глядя на меня. А ведь мы совершенно незнакомы. До какого отчаяния нужно довести человека, чтобы он искал поддержки даже у незнакомцев? Мне стало жаль эту девочку. Я видел слезы застывшие в её глазах, хотя она и старалась сдерживаться.

— Не плачь, малышка. Уверен, твоему милому личику не пойду слёзы, — я улыбнулся и, положив ей руку на голову, немного растрепал волосы. Это выглядело бы странно, если бы не тот факт, что сам я не намного старше самой Армони. После моего комплимента и проявления заботы, она утёрла выступившие капельки по краям глаз и кивнула. — К тому же, тебе повезло. Я не из этого города и согласен немного подучить тебя алхимии.

— Эй, ты?! Кто ты такой? — в этот момент крикнул блондин, при этом раздраженно глядя на меня. Похоже, ему не понравилось, что его назвали недоучкой.

— Кто я такой? Я всего лишь вежливый человек, который не может пройти мимо, когда видит, как маленькую девочку обижают трое взрослых мужиков, — ответил я, глядя на них с презрением. Затем я отпустил девочку и нарочито медленно приблизился к этим троим. Но не для того чтобы начать драку. Подойдя к лежащим на мостовой цветам, я бережно их поднял, а затем, вернувшись к Армони, отдал их девочке. — Держи. Кажется, тебе стоило немалых усилий найти их.

— Спасибо вам большое, — ответила она, с благодарностью принимая эти цветы. Затем она перевела свой взгляд с цветов на меня и стала пристально рассматривать. — Кто вы? Вы, правда, алхимик? Правда, что вы можете научить меня алхимии?

— Да, я — алхимик. И вполне способный, не то, что эти недоучки, — сообщил я ей, в ответ на посыпавшиеся вопросы. А затем оглядел собравшихся вокруг людей и поморщился. Сия компания не добавляла мне хорошего настроения, так как никакого дружелюбия никто ко мне проявлять не хотел. Спасибо хоть огонь по мне не открыли, да не спешили пока применять против меня свою алхимию. Впрочем, это скорее из-за того что я оставил свой экзоскелет у Пастора вместе с формой и сейчас был в обычной гражданской одежде. Не тащить же мне двадцать кило с собой? И это ведь только броня, не считая остального. Хотя, не знаю, можно ли ярко красный плащ с символом Фламеля на спине можно причислить к обычной одежде. — Знаешь, мне что-то стало противным общество этих придурков. А тебе?

— Угу, есть немного, — кивнула она и её губы тронула улыбка. Я степенно поклонился и протянул ей руку.

— Желает ли юная леди, чтобы джентльмен составил ей компанию для прогулки по городу? — спросил я её, переходя на высокий слог. Она обрадовалась и, вложив свою руку в мою ладонь, кивнула. — Правда джентльмен совсем не знает города, но разве это может нам помешать насладиться утренней прогулкой?

Армони на это замечание весело рассмеялась, а затем вновь кивнула. Похоже, ей не нужно многого чтобы помахать плохому настроению ручкой. Оно и к лучшему. Что-то в этой девочке зацепило меня, и мне было неприятно видеть, как она плачет.

Вот только в наши планы пришлось внести коррективы, так как не все были согласны с подобным раскладом. Не знаю, какие конкретно инструкции насчет Армони выдал её отец своим людям, а то, что таковые имеются, сомнений больше не было. Но, похоже, местные алхимики решили тщательнейшим образом проследить, чтобы 'гастролёр' вроде меня не нарушил этих самых инструкций. Вылилось это в то, что едва мы с Армони отправились с площади прочь, блондин с ирокезом тут же подал голос.

— Эй, ты! Стоять! Мы ещё не закончили. И она никуда не пойдет с тобой, Мелочь! — блондин подскочил к нам и схватил Армони за руку. Схватил сильнее, чем следовало это делать. Настолько сильно, что девочка зашипела от боли, и ему пришлось отпустить её. Вот только отступать нам было уже некуда, так как нас окружили и взяли в кольцо алхимики Хизгарда.

— Вот именно! — вторил ему лысый. И оглядел собравшуюся вокруг нас компанию алхимиков. Те в свою очередь злорадно засмеялись. Что-то похоже на смех издал и Блау, немой брат этих двоих. — Не можем же мы позволить какому-то незнакомцу увести дочь профессора неизвестно куда. Вдруг ты маньяк, какой? Ведь так, парни?

Прищурившись, я посмотрел на лысого, а затем перевел взгляд на блондина. Похоже, драки не избежать.

— Армони, хочешь посмотреть на мою алхимию в деле? — спросил я, повернувшись к девочке. Та была немного напугана сложившейся ситуацией, но, тем не менее, интерес у неё не иссяк и она согласно кивнула. Улыбнувшись ей ещё раз, я сложил руки вместе и присел на корточки. От окружающих не укрылось тот хрустальный звон, что обычно сопровождает мои алхимические преобразования, которые я совершаю без круга. — А теперь хватайся за меня и держись крепче!

Она меня послушалась и, подойдя сзади ко мне, обхватила за шею. А уже в следующую секунду я приложил руки к земле. Получилось ровно то, что я и планировал. Земля под нами с Армони резко пошла вверх, поднимая нас как на скоростном лифте. Напоследок я успел отметить ошарашенные взгляды алхимиков собравшихся на площади. Такой прыткости они от меня явно не ожидали. Скорость была настолько большой, что девочка от неожиданности завизжала. Но очень быстро визг испуга перерос в визг удовольствия, так что я даже немного оглох.

Однако стоит отдать должное местным алхимикам, наш полет они всё-таки попытались прервать, и им даже удалось разбить ту каменную колону, что я создал. Вот только было уже поздно. К этому моменту мы были уже на высоте сорока метров, и когда колона под нами стала рушиться, я успел вовремя подхватить девочку и вместе с ней ловко приземлился на крышу рядом стоящего здания.

— Ещё! Я хочу ещё! — завизжала от удовольствия эта адреналиновая маньячка, попутно обхватив меня за руку. Я вздохнул. Мне достался сущий ребёнок. Затем покосился на площадь. На нас, застывших на крыше подростков, смотрели пять десятков далеко не радостных глаз. Вернее пятьдесят один.

— Будет тебе ещё, — ответил ей я, с опаской изучая обстановку, а затем указал на площадь под нами. — Главное чтобы эти ребята меня не сцапали. Вон, видишь какие они добрые? Так и хотят бедного меня разобрать на сувениры.

— Хи-хи, — было мне ответом. Ей всё весело, а мне выкручивайся.

В подтверждение своей 'доброты', десяток алхимиков на площади запустили в нашу сторону огненные шары и ледяные стрелы. Пришлось вновь брать Армони в охапку и подобно заправскому злодею-похитителю скакать с ней по крышам, дабы выйти из-под обстрела. При этом девочка все мои действия сопровождала довольным визгом, как будто я ей ходячий парк аттракционов. Так как алхимики не могли забраться на крышу, они преследовали нас по улицам города. Одно только это давало мне неоспоримое преимущество.

— Армони, может, хватит уже визжать? Я и так уже наполовину оглох от твоих воплей, — в сердцах произнёс я, когда мы смогли немного оторваться от преследователей и схорониться за трубой на одной из крыш. — Хочешь, чтобы я оглох окончательно? Как же я тогда буду тебя учить?

— Простите, просто я давно так не веселилась, — произнесла она. И тут она переменилась в лице, как будто только что меня увидела. Интересно, с чего бы это? Она указала на меня пальцем. — А откуда вы знаете, как меня зовут?!

— Во-первых, давай на 'ты'. Да я старше тебя не намного, мне всего пятнадцать! — предложил я, под конец, высказав возмущение. — Терпеть не могу, когда мой возраст завышают.

— Ладно, будем на 'ты', — кивнула она. А затем состроила хитрую мордашку. — И всё-таки?

— Пастор рассказал мне о тебе, когда я спросил его про маленькую девочку с красными волосами, что не боится бегать одна по горам в окружении большого количества химер, — вздохнув, честно признался я ей. Услышав моё пояснение, Армони с минуту хлопала своими красивыми глазками, осмысливая полученную информацию.

— А откуда ты знаешь, что я была в горах? Следил за мной? — с подозрением спросила она меня. Как говориться, мыслительный процесс пошёл! А раз так, то она определённо что-нибудь да и сможет выучить по алхимии. Однако нужно дать ответ.

— И ничего не следил! — по-мальчишески возмутился я. Моя реакция заставила её довольно улыбнуться. 'Успокоившись', я кивком головы указал на маленький букет, что она по-прежнему держала в руках. — Ну, во-первых, цветы, которые тебе так дороги. Они растут только в близлежащих горах.

— Возможно, — задумалась она, но она, судя по всему, была девочкой умной и хотела выяснить всё до конца. — А что 'во-вторых'?

— А во-вторых, я вчера видел тебя в ущелье Рименесс и даже немного спас, когда ты едва не свалилась мне на голову. Правда потом ты дала дёру, причём быстрее, чем я успел остановить тебя. И даже спасибо не сказала! Вот я и отправился в город выяснить, что же это за такая неблагодарная девочка. По пути я наткнулся на Пастора, а тот, добрейшей души человек и рассказал твою историю. Заодно он позволил мне остаться у него на ночлег. А потому как свои доспехи я оставил у него, ты меня и не узнала! — рассказал я ей свою короткую историю её поисков и путешествия в Хизгард. Армони внимательно меня слушала, видимо пытаясь припомнить, кто же её мог спасти днём ранее. Некоторое 'просветление' наступило только после того, как я поведал ей про свой доспех. Более того, услышав про него, её глаза округлились.

— Так это ты был той страшной образиной?! — воскликнула она и обвинительно ткнула в меня пальцем. Опять меня оскорбляют. И как прикажите на это реагировать. Нет, я всё понимаю. Нужно отнестись с пониманием к девочке, ведь она так переволновалась. Но, тогда, я кто? Монстр что ли? — Да я там чуть со страху не окочурилась!

Интересно, она тогда обратила внимание, что я не один? Или из-за того что отряд шёл на удалении, его обделили вниманием?

— Хм, если бы не я, ты бы точно окочурилась! — неодобрительно и с некоторой 'обидой' в голосе покачал я головой на её заявление. На это она фыркнула и отвернулась. Я же подошел к ней ближе и, наклонив голову на бок, продолжил уже более доверительным тоном. — А что, действительно страшный доспех?

— Ты ещё спрашиваешь! — воскликнула она. Ещё бы не спрашивал. Потому как сам видел как она дала дёру так, что только пятки сверкали. Однако, судя по её тону, градус напряжения уже спал и можно продолжать конструктивную беседу. — А почему ты не в нём сегодня?

— Не хотел привлекать к себе внимания, потому и оставил его у Пастора, — пожал я плечами, отвернувшись. — Иначе мне бы тут проходу не дали и я так и не смог бы осмотреть местные достопримечательности. Твои вчерашние крики про монстра. Да и 'образина'... Кхм, меня ещё никогда так не называли! А это, между прочим, обидно!

Я добавил в голос этой самой обиды и даже насупился, когда повернулся к ней.

— Просто доспех у тебя страшный. Прости что назвала 'монстром', — буркнула Армони. Похоже, она уже успокоилась, раз просит прощения. Интересно, надолго ли? Тут Армони опять что-то вспомнила и вновь посмотрела на меня с недовольным выражением лица. — Кстати, ты ведь так и не представился!

— Прости, где мои манеры, — повинился я и, сняв с себя воображаемую шляпу, изящно поклонился. — Позвольте себя отрекомендовать, Эдвард Элрик! Но можешь звать меня Эдом.

На последнем предложении я ей весело подмигнул.

— Ха-ха-ха, — прозвучал в ответ её смех, и она схватилась за живот. — Ты просто нечто, Эд!

— Рад, что тебе понравилось, — заметил я, улыбнувшись.

— А ты, правда, научишь меня алхимии? — вдруг спросила она меня. Вновь в её глазах появилась надежда.

— Ну, раз я обещал, — пожал я плечами, а затем посмотрел с крыши вниз. Наших преследователей давно перестало быть видно и слышно. Должно быть, им просто надоело за нами гоняться. Мне хотелось расспросить Армони об её отце, но я здраво рассудил, что лучше пока не поднимать эту тему. Успеется ещё. — Кстати, я вот всё думаю, вроде в городе достаточно алхимиков. Неужели среди них не нашлось никого, кто согласился бы тебя обучать?

Кажется, я затронул больную для девочки тему. Она опять погрустнела, хотя до слёз явно было далеко.

— Кого я только не просила, но... Я не знаю, может я сама такая недалекая... — покачала она головой и вздохнула. Тяжёлый случай. Тут она посмотрела на меня. — Поэтому вся моя надежда только на тебя!

— Хорошо, хорошо, — замахал я руками, чтобы успокоить её. — Можешь больше не уговаривать. Я обучу тебя. Вообще-то я в городе ненадолго, так как направляюсь в Централ, но немного времени выделить могу. Вот только... не подскажешь где тут у вас гостиница? Всё-таки если я задержусь в городе, то надо сначала ночлег найти.

— Гостиница? Не думаю, что после сегодняшнего представления на площади тебя туда примут, — с усмешкой заметила она и рассмеялась. Я с непониманием посмотрел на Армони. Похоже моя новоприобретенная ученица язва ещё та. А я уж было надеялся.

— И что мне делать? Не уверен, что Пастор примет меня второй раз. Вернее, принять то он меня примет, вот только просить его неудобно. Под лавочкой ночевать? — вопросил её я, добавив в голос жалости, а также постаравшись сделать как можно более потерянное лицо и опустить руки. Я даже шмыгнул носом для правдоподобности. На мою демонстрацию она отреагировала ещё более громким смехом. Но ненадолго. Слишком уж расстроенным я выглядел.

— Ладно, есть у меня одна идея, — наконец отсмеявшись, сообщила мне она. Похоже, навык построения 'милого просящего личика' не исчез. — Как на счёт того чтобы остановиться у нас дома на пару дней? К тому же мой папа тоже алхимик! Да, думаю, будет просто чудесно. Папочка точно будет рад тебе!

— Кхм, прозвучало это как-то... твой папочка что, так просто позволяет тебе водить парней к себе домой? — спросил я, с сомнением покрутив рукой в воздухе. Всё-таки её предложение было слишком двусмысленным. Армони посмотрела на меня и призадумалась.

— Знаешь, это прозвучало как-то... Не думаю что папочка подумает что ты мой парень, — тут она остановилась и осмотрела меня с каким-то другим взглядом. — Хотя, если подумать, ты очень даже ничего.

— Нет, не начинай, — 'испуганно' замотал я головой и даже сделал шаг назад. Вот только я 'не заметил', что черепица за мной немного съехала со своего места. В итоге нога у меня поехала, и я вместе с громкими матюгами загремел по крыше вниз с пятого этажа. Лишь чудо, ну и немного алхимия, уберегли меня от перелома шеи. Армони испуганно вскрикнула, а затем, увидев, что я упал вниз, стала шустро спускаться ко мне по пожарной лестнице.

— Эд! — крикнула она, подбегая ко мне. — Эд, что с тобой? Ты не ранен?

Интересно, она вообще знает физиологию человеческого организма? Свалиться с пятого этажа вниз головой и ничего себе не сломать — это несколько не нормально. Пьяным и ногами вниз — ещё куда ни шло. Но не в моём же случае?

— Всё в порядке. Я цел, — ответил ей, поднимаясь и отряхиваясь. Девочка с облегчением вздохнула.

— Ну и напугал же ты меня, дурак, — она чувствительно ударила меня своим кулачком. Но я не стал возражать. Она права, глупо получилось, так что пусть отведет душу, я терпеливый. Тут её лицо вновь переменилось, а в глазах загорелась хитринка. — А что ты так сильно испугался моего предложения?

— Испугался? Хм, просто представил, что со мной сделает жена, если узнает, что я увиваюсь за кем-то моложе её, — честно признался я ей. Её ответная реакция была забавной. Армони непонимающе посмотрела на меня и вновь захлопала глазами. Пришлось в качестве доказательства своих слов продемонстрировать ей кольцо на пальце. А затем я целую минуту наблюдал за отвисшей челюстью девочки. После чего Армони весьма красноречиво выругалась. — Эх, вот же я дура. Но погоди, Эд, ты же сказал что тебе пятнадцать!

— Ну да, — честность лучшая политика. Особенно когда доставляет столько положительных эмоций. Мне. — Уинри тоже пятнадцать.

— Но... но как же так? Если тебе пятнадцать и ей пятнадцать... — похоже, она никак не могла сопоставить оба этих момента, и это хорошенько так сдвинуло её картину мира.

— По законам Аместриса, минимальный возраст вступления в брак — четырнадцать лет, — пояснил я ей. У Армони глаза на лоб полезли от такой новости.

А потом она задумалась. Хорошенько так задумалась. Интересно, я не слишком большую свинью подложил профессору? А то, учитывая характер его дочери, года через два он точно обзаведётся зятем. Если не раньше. От подобной мысли градус моего настроения достиг пика. У меня даже возникла идея форсировать 'процесс взросления' и сосватать её за другого моего ученика. Не думаю, что в Юсвеле у кого возникнут вопросы, если Кайл в столь раннем возрасте обзаведётся семьёй. Люди там простые и с пониманием, раз были готовы споить меня в десятилетнем возрасте. Только вот от профессора надо будет держаться подальше, если он узнает, что за этим стою я. Хе-хе! Тем временем, девочка, чей мозг был загружен чуть больше чем полностью излитой на неё информацией, даже не заметила того, что я вовсю веселюсь. Но надо как-то разгрузить мозги девочки. А то она действительно надумает много доброго.

— Ладно, раз с этим вопрос решили, думаю, мы найдем с твоим отцом общий язык, — отвлёк я её от 'опасных' мыслей.

— Ага, — как-то отстраненно кивнула она. Неужели по-прежнему обдумывает мои слова? Мысленно я потёр руки. Как говорится, сделал 'доброе' дело и на сердце радость.

Однако долго это молчание продолжаться не могло, особенно учитывая возраст моей собеседницы. А потому уже через пять минут она бежала впереди меня, подгоняя за собой. Пришлось поспешить следом за этим комком энергии. На наше счастье по пути нам никто больше не попадался. Не хотелось сейчас вновь встревать в разборки с местными алхимиками или наёмниками.

Дом профессора Эйзельштейна находилась в нескольких километрах к северо-востоку от площади, где я повстречал Армони. Хотя слово 'дом' — слишком скромное название для этого строения. 'Замок' или 'дворец' подошло бы для него больше. И во всём этом великолепии, по словам Армони, жило всего четыре человека. Она с отцом, да его двое помощников. Точнее помощниц — секретарь Марго и ассистент-алхимик Гретта.

— Чувствуй себя как дома, — предложила она мне, когда мы вошли внутрь.

— 'Дома'? — переспросил я, оглядывая 'скромную прихожую', которую на поверку оказалась больше моего дома в Ризенбурге. Вернее это даже не прихожая, а целый зал на два яруса! А я ещё Армстронгов считал любителями 'скромных' жилищ. Но теперь-то я уж точно знаю, кто заткнет их за пояс. Я ошарашено переводил взгляд из одного угла этого зала в другой. — Знаешь, это не дом... это... кхм, в таком 'домике' и бронетанковый батальон разместишь вместе с техникой, так ещё место останется! А если постараться, и полк влезет! Прямо замок какой-то.

— Так многие говорят, — усмехнулась она. Похоже, ей понравилась моя реакция. — Вернее не совсем так, но про полк точно упоминали. А что такое бронебалковый бата... как ты там сказал?

— Бронетанковый! Батальон! — более чётко произнёс я, да ещё и сделал возмущённое лицо, чтобы Армони прониклась моментом. Затем я начинаю пояснять ей очевидные для меня вещи. — Бронетанковый — это значит, что основным оружием батальона является танк! А батальон — это воинское подразделение! Три батальона, как правило, составляют полк!

— А что такое танк? — спрашивает она. — Это ёмкость для воды?

— Сама ты 'ёмкость для воды'! — я даже 'задохнулся' от праведного гнева. — Неужели ты газет не читаешь? Или научных журналов про технику? Танк — это боевая бронированная машина! Мощный двигатель, толстая броня и семидесяти миллиметровая пушка! Как такое можно не знать?

— Мальчишки. Всё бы вам про пушки, да про оружие, — покачала она головой и захихикала. Мне же осталось только поникнуть. Она вновь рассмеялась. Затем обвела рукой помещение. — В общем, у нас много комнат, так что выбирай любую, какая нравиться. Тут ты точно никого не стеснишь.

— Хм, так кто ты говоришь твой отец? — переспросил я её как бы между прочим. — Наверно он богат. Герцог какой-нибудь или ещё кто?

— Как я уже тебе говорила, он алхимик, Эд. Он купил этот старый замок, когда он был ещё заброшен, а затем сам отремонтировал его и привел в порядок, — для наглядности она вновь обвела руками вокруг, как бы показывая весь фронт работ. Впрочем, я не сомневался, что поднапрячься, даже при помощи алхимии, тут пришлось немало. — Он очень знаменитый алхимик. Ты когда-нибудь слышал о Вильгельме Эйзельштейне?

— Вильгельм Эйзельштейн? — я 'удивленно' вскинул брови, 'узнав' это имя.

— Ну вот, видишь? Разумеется, раз ты алхимик, то точно слышал о нём, — она была довольна. Кстати, примечательный момент. Как я успел заметить, когда она довольна, она заводит руки за спину и начинает крутиться из стороны в сторону, что делает её ещё более милой девочкой. Эх, если бы она ещё не была такой язвой. Интересно, а мои дочери тоже такими будут? Если да, то я заранее себе сочувствую. — Ой, подожди здесь. Я сейчас сбегаю за папой, и вы, наконец, познакомитесь!

И прежде чем я успел ответить, она убежала. Я вздохнул. Откуда у неё столько энергии? Или это все дети такие? Я уже и не помню, когда вот так вот запросто передвигался бегом как она сейчас. Всё-таки, со времен Ишвара я больше думаю не о том, как 'побегать', а о том, как выкроить минутку, чтобы выспаться. Да и где вы видели 'бегающих' в мирное время генералов, кроме как на тренировке? Ага, представьте себе такую картину, несущийся во весь опор по коридорам Центрального Штаба генерал Клемин. Да одна только эта картина поднимет на уши всю Центральную зону. Вот и я старался передвигаться, не выдавая спешки, даже когда очень этого хотелось. Поверьте, нервы подчинённых того стоят. Но, да ладно, это всё от излишней задумчивости. Жизнь надо воспринимать проще и радоваться, что у кого-то есть такая возможность 'побегать'.

Впрочем, в её 'активной жизненной позиции' может оказаться замешанным ещё 'кое-что'. Дело в том, что я неспроста провёл с Армони несколько часов. Пока мы весело общались и гуляли по городу, мне представилась отличная возможность изучить то странное ощущения, что возникало у меня, когда я притрагивался к девочке. И мои первичные подозрения подтвердились. Она действительно чем-то была похожа на философский камень. Впрочем, эта похожесть была сродни тому, как похож человек на животное. Мы живые, у нас есть кровь. И, тем не менее, различия не менее существенны, пускай и лежат в иной плоскости.

В случае с Армони... Пожалуй, было кое-что знакомое в этом ощущении. Слабое, но от того и не менее бросающееся в глаза за неимением альтернатив. То перо, что осталось в церкви после визита Камилы. Тогда я определил, что возникшие у меня ощущения связаны с чистой жизненной силой, без какой-либо привязки к человеческим душам. И то же самое ощущение возникало при нахождении рядом с Армони, теперь я понимал это более отчётливо.

Что мне это давало? Вкупе с той информацией, что я получил из дневника профессора — многое.

Хотя я и назвал схожими энергию философского камня и алхимического катализатора, коим по моим наблюдениям либо скрыт внутри Армони, либо она им и является, между ними есть и коренные различия. Как я уже упоминал, энергия, скрытая в Армони, чиста и не имеет эмоциональной окраски. А вот философский камень, ясное дело, эту самую окраску имеет. И различия между ними просто колоссальны. Это всё равно, что сравнивать костёр и звезду.

Как я подозреваю, той энергией очень просто управлять. Она с лёгкостью будет поддаваться влиянию алхимика использующего её. Её несложно заставить резонировать, потому алхимический катализатор и является катализатором, способным многократно усилить алхимическую реакцию.

А вот философский камень в этом плане действительно можно сравнить с первозданной необузданной стихией. Попытки усмирить, обуздать такую стихию обычного человека, будут сравнимы разве что с попытками... плевками затушить вулкан? Ну, что-то вроде того. То есть, в обычных условиях — практически без шансов. Если ты, обладая могучей волей, способен, не моргнув и глазом, себе под ногти загонять утюги, да ещё и спать с включенным паяльником, вставленном в задницу, твои шансы всё равно не велики.

Чем отличаемся мы трое? Всё просто, кровавая печать, которую мы использовали для создания философского камня. Именно она является инструментом контроля над сотнями тысяч душ. И именно она позволяет нам не сойти с ума в этой какофонии эмоций и чувств.

Так что же лучше, алхимический катализатор или философский камень? Для создания алхимического катализатора профессор использовал жизненную энергию цветов. Тех самых, что собирала в горах Армони. Почему именно эти цветы? Потому что, прорастая из поколения в поколения в труднодоступных районах, они вырабатывали невиданную стойкость, и в них накапливалась значительное количество жизненной энергии. К такому выводу пришёл профессор, когда исследовал окружающий растительный мир. Использовать энергию цветов... это куда благороднее того метода, каким воспользовался я.

Однако у метода профессора Эйзельштейна есть один недостаток, который в кратчайшей перспективе перечёркивает все его достоинства. Как я уже говорил, силы алхимического катализатора и философского камня несравнимы. Из записей профессора следовало, что десятка цветов хватало на два-три десятка небольших алхимических реакций по изменению материи, которые, к примеру, я могу выполнить и без его помощи. Могущество же философского камня, не идёт с ним ни в какое сравнение. К примеру, сейчас я точно знаю, что, пожелай я и вся Восточная и Центральная зоны будут сметены в пыль. А если предварительно я запущу цепную реакцию по созданию философских камней, я смогу уничтожить всё человечество.

Такое могущество в собственных руках заставляет быть осторожным. Как говорил герой одного комикса: 'Я живу в хрустальном мире. Мне всё время приходиться проявлять осторожность, дабы не повредить что-либо или навредить кому-либо. Я никогда не позволяю себе терять над собой контроль, ни на секунду, иначе это может привести к чьей-либо смерти!'

Может быть, я не настолько силён физически, как тот криптонец, хотя чисто теоретически я и мог бы развить в себе такую способность, воспользовавшись своим философским камнем без остатка. Однако осознание своих способностей, ставит меня в один ряд с ним.

И всё же, подобная сокрушительная мощь не означает, что я отброшу за ненадобностью то, что узнал. Алхимический катализатор не теряет своей актуальности, хотя он и уступает в силе философскому камню. Сам принцип его действия делает его самым эффективным алхимическим средством. Идеальная алхимия, мастерство против грубой силы. Возможно однажды, мне удастся преобразовать по его подобию свой философский камень. Хотя я и слабо представляю, что для этого нужно сделать.

Пока я предавался этим размышлениям, мимолётно рассматривая гобелены на стенах, Армони успела сходить за своим отцом и вернуться. Оторвавшись от своих без сомнения важных размышлений и подняв голову, я увидел, как девочка вприпрыжку спускается по лестнице, а следом за ней степенно, как и подобает знаменитому Алхимику, следовал её отец.

Вильгельм Эйзельштейн. Это был высокий, выше меня, человек, с аристократическими чертами лица. Длинные седые волосы достигали лопаток. Его зеленые глаза смотрели прямо, а орлиный нос придавал ему хищный вид. И, несмотря на мирное выражение лица этого человека, во время нашей первой встречи моё сердце невольно замирало в почтительности к нему. Теперь же внутри меня был лишь лёгкий интерес не более, хотя внешне я старательно копировал именно мои самые первые эмоции — восхищение, трепет, пусть и не в такой степени.

Одет профессор был в зеленый костюм и красную мантию поверх него. Даже отсюда было видно, что ткани, из которых были изготовлены его одеяния не из дешёвых и очень качественные. А покрой говорил о мастерстве портного, изготовившего это платье, что также повышало её стоимость и выдавало в профессоре весьма состоятельного человека, в чём, впрочем, я тоже никогда не сомневался. Его шею украшал белый платок скрепленный булавкой с сапфиром. Прочих украшений практически не было, если не считать кольца на безымянном пальце, немом свидетельстве его любви к уже давно почившей супруге. Всё это говорило о чувстве стиля этого человека, что выгодно отличало его от современных богачей, стремящихся за вычурной роскошью скрыть свою необразованность и пустоту.

Но больше всего моё внимание привлекли его руки, которые были сцеплены в замок перед собой, будто он испытывает какое-то эмоциональное напряжение. Было довольно сложно определить, являются ли выказываемые им эмоции притворством, подобному моему собственному, или это истинное состояние его сердца, свидетельства искренности его чувств. Неужели мой визит произошёл не вовремя? Или ему просто некомфортно? Очень интересно.

Профессор и Армони наконец спустились ко мне и подошли ближе. Похоже, Вильгельм ещё не узнал меня, либо Армони не сообщила ему моё имя. Может быть, мне стоило одеться несколько проще? Как мне кажется, профессор

— Вот папочка! Это тот самый талантливый алхимик, о котором я тебе говорила. Правда здорово, что он у нас в гостях? — первой заговорила девочка, попутно указав на меня пальцем. Впрочем, я не видел причин злиться на неё, да и не хотелось мне портить её хорошее настроение.

— Вот как? Армони рассказала мне о том, что произошло. Позвольте мне поблагодарить вас, что вы... — тут он замолк и его выражение лица переменилось. Похоже, он, наконец, вспомнил меня. Я хмыкнул на его реакцию, так как посчитал её довольно забавной.

— Кстати, папочка, я решила поучиться у него алхимии, и он согласился! — поведала она ему, сдав меня с потрохами. Я, конечно, не против этого. Отец как минимум имеет право знать, чем собирается заниматься его дочь. Вот только если учесть тот факт, что профессор запретил её учить алхимии, косвенно это подтвердили те алхимики в городе, то зря Армони упомянула об этом.

— Алхимии? Что за вздор! — повысил голос Эйзельштейн, и опустил руки вместе со сжатыми кулаками вдоль тела. На его лице промелькнуло раздражение, что несколько удивило меня. Я серьёзнее задался вопросом, с чего ему так реагировать на обучение своей дочери алхимии? Я что-то не припомню за ним такого собственничества, когда в прошлом Изуми Кёртис немного обучала Селену. Тут же присутствует совершенно противоположная реакция. Может ли этот запрет на обучение быть каким-то образом иметь отношение к алхимическому катализатору? Пока я размышлял об этом, профессор Эйзельштейн распалялся всё больше и больше. — Сколько раз мне напоминать тебе? Ты не будешь учиться алхимии! Не будешь!

— Я не прошу, чтобы ТЫ учил меня алхимии. Я не буду мешать тебе, обещаю! Просто согласись, пожалуйста! — начала она упрашивать его, прижав руки к груди. В этот момент она выглядела очень мило и если бы это была моя дочь, я бы точно не смог ей отказать. Однако профессор был непреклонен.

— Нет! Ни в коем случае! Никакой алхимии! — сказал, как отрезал.

А у меня всё больше нарастало беспокойство, что тут что-то не так. С чего ему быть настолько категоричным? Что такого в алхимии, что её якобы 'нельзя' учить Армони? 'Жаль, что она никогда не сможет стать алхимиком. Из-за того что я применил Алхимический Катализатор, это может привести к её смерти'. Так он писал в своём письме. Вот только эти слова ничего не объясняли.

Изначально я думал, что профессор просто боится за Армони. Боится, что однажды она, как и Селена пострадает в результате неудачного алхимического эксперимента. Я списал его слова на эмоциональную подавленность и горечь утраты. Подумал, что он перестал думать взвешенно и объективно под давлением отцовских чувств. Однако теперь эти выводы не казались мне столь же верными, что и раньше.

'Из-за того что я применил Алхимический Катализатор, это может привести к её смерти'. Алхимический катализатор. Если профессор не преувеличивает опасность, то видимо что-то в формуле, которую он применил, не совместимо с алхимической трансмутацией. Вот только что? Я мысленно прошёлся по той формуле, что вычитал в лабораторном журнале, однако так навскидку не смог определить слабых мест в ней. Для этого нужны исследования и консультации.

Была у меня конечно одна идея. Как я подозреваю, смерть Армони вполне возможна, если у неё закончиться жизненная энергия. Профессор в письме упомянул, что он использовал алхимический катализатор, чтобы сохранить жизнь в её теле. Мог ли он полностью заменить собственную жизненную энергию тела, либо слиться с ней? В принципе, единственным препятствием для этого будет печать преобразования. И то только в том случае если это прописано в её функциях. А если нет?

А если нет, тогда девочке действительно лучше не использовать алхимию. Во всяком случае, без тщательного контроля со стороны. Так как у неё нет опыта, то подсознательно она буде стараться пойти по самому лёгкому пути. То есть использовать костыль — алхимический катализатор. То есть, вместо того чтобы использовать обычные для алхимиков источники энергии, на совершение реакции она будет тратить собственную жизненную энергию. Не стоит и сомневаться, что с таким подходом е не хватит надолго. Она просто растратит себя на повседневную алхимию. Вполне вероятно, что само её тело не способно самостоятельно поддерживать свои функции и держится за счёт алхимического катализатора. То есть она может быть не производителем жизненной энергии, как все живые существа, а исключительно потребителем. И как только жизненная энергия иссякнет, её тело перестанет функционировать и она умрёт.

— Почему? Ну почему ты всегда говоришь мне 'нет'?! Почему ты не даешь мне учиться алхимии?! — едва не плача стала спрашивать девочка.

— Потому что я так сказал, вот почему! Ты даже не сможешь ею толком воспользоваться, так что твоё обучение будет лишь бесполезной тратой времени! — заявил он, дополнив свои слова резким взмахом руки.

Я же в этот момент тихо поражался его жестокости. Так прямо заявлять своей дочери, что она ничему не может научиться? И дело даже не в том что, по его мнению, она физически не может обучиться. Дело в другом — подобными словами он ставит под сомнение способность Армонии научиться чему-либо вообще. А это очень серьёзная ошибка для него, как для отца. И это — мягко выражаясь! Как бы он не потерял окончательно доверие дочери из-за таких слов. Во всяком случае, мне слушать подобные инсинуации было бы точно неприятно.

Профессору следовало бы детально объяснить Армони особенность её происхождения и причину, почему она не может изучать алхимию. Однако вместо этого, он, проявляя мнимую заботу о дочери, всячески способствует тому, чтобы их отношения окончательно разрушились. Слепая любовь хуже ненависти. А ведь честность помогла бы ему избежать множества проблем.

— Но как я узнаю это, если не попытаюсь? — попыталась она воззвать к его разуму. Вполне логично, между прочим. Мысленно я уже занял сторону девочки, однако не спешил что-либо говорить вслух. Всё-таки не стоит делать поспешных выводов, не разобравшись досконально в ситуации. Пусть профессор попытается достучаться до её разума, хотя ему бы не помешало иногда задействовать и свой по назначению.

— Я сказал 'нет' и давай уже закроем эту тему! — принял он окончательное решение, а затем повернулся ко мне, простоявшему весь разговор как статист. — Ты не будешь учить её алхимии! Это ясно?!

Вот такие вот пироги. Даже Фюрер не приказывал мне в таком тоне. Да что Фюрер... Генерал Фесслер и прочие относились ко мне с гораздо большим уважением, чем сейчас Эйзельштейн к своей дочери. А ведь тот же Фесслер изначально был против моего повышения.

Я же окончательно для себя решил, что всё-таки буду учить Армони алхимии. Запретительный подход профессора Эйзельштейна заранее обречён на поражение. Почему? Потому что его дочь слишком упёрта. Однажды она найдёт себе учителя, и тот день станет последним днём в её жизни. Это произойдёт, рано или поздно. А мне бы не хотелось, чтобы она умерла. Слишком мне понравилась эта девочка. Никакой романтике, всё-таки она ребёнок. Потому моё отношение к ней скорее как к дочери.

Тем временем сама Армони вполне закономерно всё-таки вышла из себя.

— Так вот значит как? Я всегда знала, что ты вредина! Это ведь ты надоумил всех в городе подобному, не так ли?! — Она обвинительно тыкнула в отца пальцем.

— Армони... — повысил он голос, но тут же осёкся. А затем, посмотрев на меня, ещё больше нахмурился. — Армони, мне нужно сначала кое-что обсудить с этим молодым человеком. Я хочу, чтобы ты поднялась, в свою комнату.

— Постой, я ещё не закончила! — Армони сложила руки на груди.

— Иди в свою комнату, Армони! — ещё больше повысил свой голос профессор. Чего не люблю, так семейных скандалов. А ещё больше я не люблю когда главы семейств выставляют себя идиотами, вроде того как сейчас это сделал Эйзельштейн. Особенно перед гостями. Я нахмурился и отвернулся, не желая больше наблюдать этот идиотизм.

— Папочка?! — долго противостоять своему отцу Армони всё-таки не могла, не тот характер. А потому в её голосе и промелькнули вновь эти просящие нотки.

— Не заставляй меня повторять трижды! — закончил профессор. После чего наступило молчание.

— Хорошо... Дайте мне знать когда вы двое закончите, — произнесла она спустя полминуты. Я повернулся и увидел что у Армони глаза на мокром месте, хотя она и старалась не подавать виду.

— Конечно, — кивнул профессор. Теперь, когда он взял верх в этом 'маленьком семейном споре', он оказался более благодушен. Мда, герой... Победил ребёнка.

— Надеюсь, мы ещё увидимся, Эд! — произнесла Армони, повернувшись ко мне. Затем девочка развернулась и медленно побрела в сторону лестницы, опустив голову. Мне было её откровенно жаль. Но, боюсь, я мало что могу сделать, чтобы пробить чёрствость её отца.

Когда Армони скрылась на втором этаже, я, наконец, обратил свое внимание на хозяина замка. Сам же профессор Эйзельштейн всё это время внимательно меня рассматривал. И я даже не могу предположить к каким выводам он пришел. Ладно, узнаем по ходу разговора.

— Да, я немного удивлен, встретить тебя здесь, — произнес профессор и обвел рукой зал. Затем покосился на меня. — Кто бы мог подумать что меня почтит визитом бывший ученик Изуми Кёртис, Эдвард Элрик. Это ведь ты?

— Приятно, что вы до сих пор помните меня, профессор, — ответил ему я и улыбнулся, чтобы немного разрядить обстановку. А затем указал в сторону лестницы на второй этаж. — Не слишком ли вы жестоко со своей дочерью? Всё-таки такой энтузиазм в желании изучать алхимию встретишь не часто. Все так и норовят поскорее проскочить этап обучения чтобы 'начать творить'. А когда натыкаются на суровые трудовые будни, их энтузиазм пропадает.

— Хм, ты едва ли не единственный кому не нужны родительские советы, Эдвард. Всегда мудрее и старше своих лет, — покачал головой Эйзельштейн и улыбнулся. В его голосе звучала ностальгия. — Я должен тебя поблагодарить Эдвард, что ты, дважды за эти два дня спас мою дочь. И, кажется, ты понравился Армони. Но...

Тут улыбка сошла с лица Эйзельштейна и он вновь стал серьёзен, как при разговоре с Армони.

— Эдвард, дружба это конечно хорошо, но на этом всё должно остановиться. Ты не будешь учить Армони алхимии. Ты меня понял? — вновь, как маленькому ребенку, повторил он эти слова. Да ещё и давить авторитетом пытается. Внезапно во мне проснулась затаенная злость, но уже наученный горьким опытом, я тут же задавил её. Пока не время прибегать к одному из своих козырей.

— Знаете, профессор, больше всего я не люблю, когда со мной разговаривают подобным тоном, — без эмоций проговорил я и сделал описательный жест рукой. А затем посмотрел на него. Посмотрел жёстко, как привык смотреть на войне. Не знаю, что в моём взгляде увидел Эйзельштейн, но это заставило его нахмуриться. Тогда я сразу же поспешил смягчить разговор. — Впрочем, в знак старой дружбы, профессор, я, так и быть, забуду про этот инцидент. Однако прежде чем я отвечу вам согласием, поведайте мне, почему я должен отказаться от своего обещания данного вашей дочери и не обучать её алхимии? Вы ведь знаете, что алхимики — люди слова. А я уже дал Армони обещание обучить её.

— Она... Просто у неё нет таланта, — ответил мне Эйзельштейн, и 'по-честному' посмотрел мне в глаза. Однако я понял, что он врёт. Слишком очевидно. Слишком долго он думал над ответом. К тому же его руки... Он опять схватился за запястье, как будто ему некомфортно. Да и вообще, это не причина. Отсутствие таланта... Больше похоже на отговорку.

Я отвернулся от профессора и прошёлся по залу, вновь оглядывая порядком поднадоевшие мне гобелены. Мне нужно было обдумать его слова. А думать тут было над чем. Во-первых, сам профессор. Я до сих пор не знал точно, каков характер связи между ним и бригадным генералом Немдой, вместе с Восточным революционным фронтом. В том, что эта связь есть, сомнений не осталось. Но что это за договор? Зачем Немде нужны химеры? Вот что меня интересует. Нет, у меня, конечно, есть некоторые предположения, но их к делу не подошьёшь. Таких предположений и в штабе могут настроить немало. Нужны факты и доказательства.

Во-вторых, наличие в окрестностях Хизгарда просто баснословного количества химер. К гадалке ходить не нужно, чтобы догадаться, что к ним местные алхимики имеют самое прямое отношение. Сомнения возникают лишь в причастности самого Эйзельштейна к ним. Есть, конечно, упоминанием об этом в письме. Но этого мало, да и не хочу я использовать его в качестве улики. Вреда от этого будет куда больше. Уж очень неоднозначная информация там содержится. Так что в этом направлении пока слишком маленькая доказательная база.

В-третьих — Армони, 'дочь' профессора. И Алхимический Катализатор. Мне нужно было конкретно выяснить, для чего Вильгельм создал её, и какие у него на неё планы. Что-то в последнее время паранойя так и цветёт, не давая мне верить профессору на слово.

— Эдвард? — окликнул меня профессор. Я остановился и повернулся к нему. Похоже, пришла пора дать ответ.

— Знаете, профессор, встретив Армони, я оказался несколько озадачен, — решил я начать издалека, и подарил Эйзельштейну одну из своих улыбок. Обычно такие улыбки не сулили никому ничего хорошего, но профессор плохо знал меня, а потому не обратил на неё внимания. — Я даже не знал, что у вас есть ещё одна дочь, кроме Селены. Вы удочерили Армони?

— Нет. Армони... она моя родная дочь, — ответил Эйзельштейн. Я показал, что удивлен, хотя на самом деле предполагал подобное. Более того, Эйзельштейн лишь подтвердил мои подозрения.

— Получается, она младшая сестра Селены? Если честно, у меня была подобная мысль, так как они всё же похожи, — произнёс я, всем видом показывая, что озадачен. Затем посмотрел на профессора. Тот чего-то ожидал. — Хмм, если уж говорить о Селене... Я был на кладбище и видел её могилу...

Едва я это произнёс, как профессор напрягся, а его руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Я предпочитаю не затрагивать эту тему, чтобы не ворошить былые раны, — произнёс он, хмуро глядя на меня.

— Мда, Пастор поделился со мной тем, что знал, — ответил ему я, сложив руки на груди, с укором глядя на него. — Однако, если честно, я ожидал услышать немного больше, придя в этот дом. Всё-таки мы с Селеной и с вами были не чужими людьми, пусть и общались недолго.

— Тебе ли не знать, что бывают вещи, о которых лучше не вспоминать? — спросил он меня. Затем его взгляд остановился на моей правой руке, и он указал на неё. — Эдвард, твоя правая рука и левая нога... Это ведь автоброня?

— Хмм, и что из этого следует? — предложил я ему развить мысль дальше. Он довольно быстро 'раскусил' меня, что лишь подогрело мой интерес. Как он попытается использовать эти знания?

— Я рискну предположить, что это не случайно, — продолжил Эйзельштейн и посмотрел на меня своим пронзительным взглядом, при этом прищурив глаза. Хочет напугать? Смешно. В эту игру можно играть вдвоём. — Ты ведь совершил преобразование человека, не так ли?

— Смотрю, вы хорошо подкованы в этом вопросе, профессор, — усмехнулся я, отчего Эйзельштейн немного сбавил 'напор'. После я вновь стал серьёзен, одновременно с этим иронично вздёрнув бровь. — Вот только с чего вы решили, что эти воспоминания мне неприятны, профессор?

Ответом мне было молчание. Плохо он меня знает, раз решил, что на меня можно надавить подобным образом. Впрочем, у меня пока нет желания нагнетать обстановку. Я терпеливый и осторожный.

— Профессор, если у вас нет желания говорить о прошлом, я давить не буду. Это ваше право. Давайте лучше вернемся к настоящему, — дипломатично предложил я и даже мысленно зааплодировал себе, так как в ответ на мои слова я заметил, как на лице Эйзельштейна отразилось облегчение. Что ж, посмотрим, насколько он теперь расположен к доверительному разговору. Хотя профессор и опытный человек, но, похоже, он сам не подозревает, сколько всего интересного можно вытянуть из человека простым разговором. Особенно когда он не знает истинной сути собеседника и его целей. Благодаря найденным документам я и так имею перед глазами практически полную картину.— Вижу, что дела в Нью-Хизгарде процветают. До меня даже дошли слухи, что именно вы отстроили этот город.

Хотите успокоить человека и заручиться его доверием? Говорите о том, что ему интересно и что ему дорого больше всего. И не скупитесь на заслуженную похвалу. Такой подход позволяет найти 'ключик' и 'отворить' многие двери.

— Это именно что слухи, Эдвард, — усмехнулся он и развёл руками. Уже клюнул? Я разочарован. — Я был всего лишь инициатором. Но без помощи остальных беженцев Хизгарда мне бы ничего не удалось сделать. Так что строили мы все вместе.

— Но ведь именно вы бросили клич для всех алхимиков, чтобы собрать их здесь, верно? — невинно спросил я, пробуя почву под ногами. Посмотрим, что он ответит.

— Это не совсем так. Те дезертиры пришли сюда по собственному желанию и осели тут, так как им некуда больше идти, — 'честно' ответил он. К его словам нельзя было придраться. Но я знал факты. — Кто-то из них — преступники в бегах. Другие — бывшие военные и государственные алхимики... Из-за этого на улицах города становиться небезопасно.

Говорил он это с такой уверенностью, что ему можно было бы поверить. Если бы не тот факт, что, во-первых, алхимики в городе отзывались о нём исключительно положительно, чего не стали бы делать случайные гастролёры. А во-вторых, показания майора военной полиции, что я допросил в поезде, это подтверждали. Но не будем спешить.

— Однако по сравнению с тем, что твориться в старом Хизгарде, ситуацию в городе я бы назвал 'образцовой', — заметил я как бы невзначай. — Мне довелось посетить вчера тот город и скажу прямо, там царит настоящий бардак. Разруха, пепелища, куча химер, весьма агрессивных к слову... И кому только понадобилось делать столько этих ужасных созданий? Да и зачем?

Вопрос был невинным, но Эйзельштейн вновь напрягся. Незаметно, как он думал, для меня. Но моего боевого опыта вполне достаточно, чтобы засечь это. Возникает вопрос, с чего он так остро реагирует? Я что, провожу расследование? Так, просто зашел в гости к старому знакомому, только и всего. Хе-хе. Моё настроение вновь поползло вверх как у борзой, которая вот-вот выйдет на след дичи. Но виду я не показал.

— Я не знаю... Они просто появились непонятно откуда... Я не вникал в это... — ответил он довольно напряжённо. А я вновь почувствовал, что мне бессовестно врут. Эйзельштейн явно в курсе того, что происходит и как минимум имеет к этому отношение. Если даже не является инициатором. Тут профессор поспешил переменить тему, явно сочтя дальнейшее обсуждение опасным для себя. — Кстати, Армони сказала, что тебе негде заночевать? Я не буду против, если ты погостишь у нас несколько дней.

— О, это было бы чудесно. Так давно мечтал отдохнуть в спокойной обстановке! — улыбнулся я. Мой лицо прямо-таки выражало полное доверие и безмятежность. — Я так тронут, профессор. Я столь внезапно свалился вам на голову, а вы сразу готовы принять меня.

Профессор благодушно закивал, а тем временем решил закрепить результат, немного 'поплакавшись в жилетку'.

— Знаете, с тех пор как я поступил на государственную службу... Всюду эти презрительные взгляды. Ненависть, опаска. Я так устал от этого, — я вздохнул и покачал головой. Профессор с пониманием покивал мне. — Газеты же изобразили Государственных алхимиков прямо какими-то чудовищами. И никто... Представляете? Никто даже не подумал, скольким солдатам была сохранена жизнь, благодаря нашей алхимии! А сколько бы погибло невинных, если бы мы не вмешались? А как результат...

— Вижу, ты очень сильно переживаешь из-за этого, Эдвард? — с доверием спросил профессор.

— Знаете, сколько раз меня в газетах называли монстром? А ведь некоторые матери Аместриса пугают моим именем своих непослушных детей! — поведал я старую, пущенную мной самим, байку. — А ведь алхимики тоже люди. Сколько моих 'коллег по цеху' спилось после войны. Кто-то даже пытался наложить на себя руки. И никакой благодарности.

— Как ты уже сказал, газеты постарались на славу, — поддержал он разговор. Я кивнул.

— Да, особенно в отношении меня. Даже откопали ту историю в Ризенбурге, о нападении Ишваритов, из-за которого я, собственно говоря, и стал Государственным Алхимиком, — я замолчал, а профессор взглядом подтвердил, что читал её. — Никто из них не написал, что погибли почти все солдаты и полицейские города. А сколько минных жителей тогда было ранено? Они не написали даже о том, что маленький мальчик едва не обделался от страха в тот день. Однако все поспешили изобразить меня чудовищем, таковым и рожденным.

Я замолчал, профессор же не спешил нарушать тишину. Наконец, я, вздохнув напоследок, для 'закрепления материала', улыбнулся.

— Поэтому я и сказал, что тронут, — я развёл руками, показывая свою открытость. Естественно, что профессор был настроен ко мне благодушно. — Вы один из немногих, кто понимает меня и знает меня настоящего. Так что я ещё раз благодарю вас за гостеприимство.

— Это меньшее что я могу сделать для тебя, Эдвард, — вернул он мне улыбку. Более того, он подошел ко мне и ободрительно положил мне руку на плечо. — Ты вырос хорошим человеком, несмотря на всё то, что пишут о тебе в газетах. Пусть у государственных Алхимиков и не очень хорошая репутация, но я хорошо разбираюсь в людях. И, ты прав, я хорошо знаю тебя. Поэтому, чувствуй себя как дома.

— Спасибо, — ответил я. Тут профессор повернулся в сторону лестницы, высматривая кого-то.

— Гретта! Марго! Вы наверху? — крикнул он. По словам Армони, так звали его секретаря и ассистента. — Вы можете спуститься вниз?

По лестнице к нам спустились две женщины. Одна из них — брюнетка с длинными волосами. Одета она была в строгий деловой дамский костюм — светло зеленый пиджак и юбка, а также белая блузка. Поверх костюма на ней был одет белый лабораторный халат, а на глазах были очки. Взгляд её был уверенным, осанка прямой. Очевидно, что она непростая женщина. Ах да, и ещё одна маленькая такая деталь. Я не чувствовал перед собой человека. Ощущения больше походили на философский камень. Причём гораздо больше, чем в случае с Армони. Там было лишь отдалённое сходство, а тут, пусть и гораздо более слабая версия, но, тем не менее, чувствовался самый настоящий философский камень. Был ещё один занимательный момент с этой Греттой. Черты её лица, цвет волос и глаз, пусть и скрытых за очками, и прочие мелочи отчетливо говорили мне, что передо мной просто переодетая Камила. Впрочем, даже это не было для меня ничем неожиданным. Более того, я подспудно ожидал чего-то такого. Мне хватило немногого, чтобы я успел изучить характер этой дамочки. Того боя для этого было более чем достаточно, чтобы понять простую истину — она не упустит возможности получить выгоду. А профессор Эйзельштейн в близлежащей округе — самый лучший 'объект инвестиций'.

Второй женщина, спустившаяся к нам, была моложе. Моему взгляду предстала блондинка с длинными распущенными волосами. Чем-то её прическа походила на таковую у моей дорогой супруги. Одета она была в серый костюм, включавший юбку и пиджак, и в синюю блузку. Образ 'прилежной девочки' дополняли очки в тонкой черной оправе. Однако, как и в случае с Камилой, мне было сложно не узнать переодетую Хоукай.

Впрочем, и в первом и во втором случаях я, разумеется, не стал показывать, что узнал этих дам. Пусть ведут свою игру. Я не буду мешать им. Во-первых, я — джентльмен. А во-вторых, у меня совершенно иные масштабы. Вот только пусть потом не жалуются, если случайно попадут под раздачу. Ни Хоукай, ни тем более Гретту я не собирался 'жалеть'.

Когда они спустились, я постарался сделать максимально приветливое, а заодно и наивное лицо. Пусть видят, какой я милый, добрый, наивный мальчик. Нет, совсем уж младенца изображать я не буду, как порой любил ещё года два-три назад. Главное в меру. И, как мне кажется, мне это удалось. Во всяком случае, внешне они не проявили беспокойства.

— Вы звали, профессор? — спросила 'Марго'.

— Да, хотел вам кое-кого представить, — сказал он, а затем, повернувшись ко мне, поочерёдно указал на них обеих рукой. — Это мой ассистент и главный помощник в моих исследования, Гретта. А это мой секретарь, Марго. Она очень помогла мне с оформлением немалого числа документов. Таких секретарей только поискать.

Женщины кивнули, когда их представляли. И я не сомневался в верности его характеристик. Во всяком случае, относительно 'Марго'. Но и 'Гретту' я ни в коем случае не списывал со счетов. Уверен, она не так проста, как может показаться и моя первая встреча с ней, мягко говоря, на это намекала. Тем временем профессор указал на меня.

— А это — Эдвард Элрик, очень талантливый алхимик. И, несмотря на свой ещё юный возраст, по праву считается одним из лучших алхимиков Аместриса, — в словах Эйзельштейна не было и намёка на сарказм. Неужели он признал мои заслуги? Помниться в прошлый раз он хоть и отзывался обо мне похвально, но относился как к ребенку. Это притом, что уже тогда я носил звание полковника, пускай я и был ребенком. Но не это меня коробило, а то, что он не видел во мне алхимика. Так было в тот раз. Сейчас же я услышал лишь его слова. Что скажут его дела, покажет время.

— Приятно познакомиться с вами, дамы, — я поклонился им, как и подобает юному джентльмену, который пытается казаться взрослым. Либо обе они были хорошими актрисами, либо это действительно пришлось им по душе. Лишь Лиза немного волновалось, однако причина может быть и в ином.

— Взаимно, — кивнула Гретта.

— Да... действительно... — как-то рассеянно произнесла 'Марго'. Похоже, всё-таки моё появление несколько выбило её из колеи. Как-никак начальство. Если это так, то сейчас она должна усиленно думать, чего мне тут надо. Хм, пожалуй, есть у меня одна идея, под каким соусом это подать. Да и профессору с Греттой будет полезно попробовать моих 'кулинарных изысков'.

— Марго, Эдвард у нас останется на несколько дней. Можешь подобрать ему одну из комнат и проводить его туда? — попросил-приказал профессор.

— Я?.. Ну... ах да, конечно, — что-то она совсем растерялась. Неужели появление мальчика-инвалида, да ещё и сироты, может настолько выбить из колеи? Или она меня боится? Если честно, я был о Хоукай лучшего мнения. Вон, даже профессор удивился её растерянности. А вот 'Гретта' наоборот усмехнулась. У них что, конкуренция между собой что ли? Впрочем, бабские разборки за главного самца стаи — последнее, что меня будет волновать, поэтому лучше отправимся в выделенную мне комнату и поразмышляем над более существенными вопросами. — Сюда, пожалуйста.

'Марго' указала мне, куда нужно идти, и я последовал на второй этаж по лестнице, оставив профессор со своим ассистентом. Поднявшись следом за женщиной, я оказался в довольно протяжённом коридоре, который был довольно тускло освещён. Не удивительно. Замок, в котором проживал профессор, как я уже упоминал, был отнюдь не маленьким и тратить на освящение столько электроэнергии, а тут были именно электрические светильники, слишком расточительно.

По коридору мы прошли пару десятков шагов, прежде чем оказались возле высокой и широкой двери. Подобные были в Централе, в Главном Штабе. К примеру, в кабинет Фюрера. А вот у профессора получается, такие двери ведут в гостевую спальню? Мда, что-что, а вот от скромности профессор точно не умрет. Боюсь даже представить, какая комната скрывается за ними.

Войдя через эти 'врата' в 'обитель покоя', я лицезрел открывшуюся мне картину. Всё оказалось далеко не так тягостно как мне казалось. Хотя комната и оправдала мои ожидания относительно своих размеров, мало уступавшей залу заседаний командования в Главном Штабе, её интерьер действительно был скромным, то есть небогатым. На семидесяти квадратных метрах располагалась две двуспальные кровати, большой круглый обеденный стол на четыре персоны, диван, другой диван, камин, пара кресел, два книжных и столько же платяных шкафов.

Обежав взглядом предоставленные мне 'апартаменты', я хмыкнул и повернулся к моей провожатой.

— Благодарю вас, что не дали мне потеряться в этом огромном замке, Марго, — я вновь учтиво поклонился ей, сопровождая свои слова тёплой улыбкой и делая вид, что ничуть не узнал её. Не буду портить конспирацию человеку Мустанга. Да и у стен вполне могут оказаться пара дополнительных ушей. Хотя последнее замечание скорее следует отнести к моей паранойе, которая хоть и изредка, но просыпается. Как по мне — слишком затратно ставить такую систему. Да и не думаю, что Хоукай будет настолько рисковать, чтобы селить меня в подобной комнате. Вероятность же того, что всё спланировано и вокруг лишь декорации и маски я посчитал исчезающее малой. В противном случае я даже не знаю, как оценивать свои аналитические способности.

— Вы можете оставаться в этой комнате столько, сколько пожелаете, Эдвард, — тем временем сообщила она мне и. кивнув, указала на окно. — Кстати, отсюда открывается прекрасный вид на замок, так что рекомендую вам насладиться им в полной мере, не пожалеете. Вот ваш ключ. Как вы, наверное, заметили, добраться сюда не составит труда. Ванная и туалет в комнате смежные. Столовая располагает на первом этаже, сразу за лестницей. Ужин сегодня будет подан в восемь часов, завтрак в семь утра. Если вам что-то понадобиться ещё, не стесняйтесь звонить мне.

Она указала на веревочку от звонка. Довольно старомодно, но эффективно. Прямо как у Армстронгов. Хотя я ещё никогда у них не останавливался, но слышать приходилось.

— Благодарю вас за заботу обо мне, мадам, — кивнул я и положил свой вещмешок рядом со шкафом.

— Не стоит благодарностей, доброго вам дня, — пожелала она мне и поспешила скрыться за дверью, пока я не остановил её. И зачем так волноваться?

Пройдясь по комнате, я мельком осмотрел её, но ничего подозрительного не выявил. Впрочем, не думаю, что профессор будет что-то такое готовить для меня заранее. Тем более что мой визит был слишком неожиданным для него. Впрочем, даже если и есть что-то, то не думаю, что мне стоит об этом беспокоиться.

Скинув плащ, обувь и куртку, я, оставшись в штанах и майке, с наслаждением развалился на кровати. Ужин я пропускать не собирался, но и отдохнуть не мешало. Эта беготня по горам, а затем по городу за эти два дня порядком мне надоела. Да ещё вдобавок бессонная ночь, посвящённая расшифровке дневника. Однако вместо того чтобы тут же уснуть сном младенца, я решил подвести итог сегодняшним событиям, а заодно прикинуть, что же тут, в Хизгарде, вообще происходит.

То, что профессор не честен со мной, я понял сразу и по мере продвижения разговора, нашёл этому кучу доказательств. Как и убедился в том, что 'Гретта' и 'Марго' — не те, за кого себя выдают. С Армони также тёмная история, которая впрочем почти разгадана. Но она хотя бы честна со мной. Или же она просто настолько навострилась врать, что даже я, мастер допроса, не могу раскусить её. Хотя, второй вариант слишком маловероятен, чтобы быть правдой. Это просто моя чудовищная паранойя даёт о себе знать. Да и нет желания, если честно, проверять досконально девочку, пусть это мне и не свойственно. В общем, если говорить о личностях, относительное доверие было только к Армони.

А вот дальше начинается 'интересное'. Во-первых — Химеры. Последние сомнения в том, что за их появлением стоят Эйзельштейн и 'Гретта' у меня уже пропали. Они создали просто баснословное их количество, и я не сомневался что где-то неподалеку, возможно даже в этом замке, скрыты не то, что лаборатории, целые цеха по их выращиванию и производству. По моим скромным прикидкам, в районе Хизгарда обосновались от десяти до пятнадцати тысяч химер. Возможно больше. А это — очень много! Ученый во мне взвыл от экстаза и предвкушения. Мне по-настоящему было любопытно взглянуть на эту лабораторию. Хотелось взглянуть на то, как проходит процесс создания этих химер. Соединяются ли взрослые особи или же они выращиваются из эмбрионов? Каким образом Гретта осуществляет над ними контроль? Можно ли наладить массовое производство разумных либо псевдоразумных химер? Эти вопросы серьёзно волновали меня.

Впрочем, по поводу контроля уже догадывался, какой путь избрал профессор и его 'ассистент'. Жаль что у меня совсем мало времени, чтобы провести опыты. Хотя... если подумать, то метод используемый профессором не та уж и сложен. Для него, как следовало из записей, основную трудность представляла нехватка жизненной энергии для совершения особого алхимического преобразования. Ведь он добывал её из цветов. А их много не напасешься.

Хм, может попробовать каким-то образом преобразовать философский камень в жизненную энергию? Жизненная энергия — нейтральна, а философский камень окрашен эмоциями и чувствами. Будет сложно их отфильтровать. Однако у меня было кое-что с собой. А именно — философский камень иного рода, созданный из химер. По идее, фильтровать его должно быть проще. Мыслей там будет меньше, эмоции будут вращаться вокруг инстинктов, а чувств опять же, гораздо меньше чем у человека. В принципе можно попробовать.

Чтобы не 'фонить' и для лучшего контроля, я закинул камень в рот и начал процесс ментального погружения в него. Как и ожидалось, отличия 'звериного' камня от 'человеческого' были кардинальны. Животные инстинкты, прямые как лом и неудержимые. Оттого и лучше подающиеся контролю, потому, что я знаю чего от них ожидать, и чего они хотят.

Впрочем, не стоит думать, что мне сходу удалось переделать 'звериный' философский камень. Мне даже не удалось нащупать правильного пути, хотя я и знал теорию. Что уж говорить про что-то большее.

Однако и занимался я им недолго, так от силы часок, потому как эмоциональная усталость всё-таки взяла верх над моей волей. Вытащив камень изо рта, и убрав его, я сладко потянулся на кровати. После я стал продумывать свою дальнейшую линию поведения. В том числе и то, о чём я буду говорить за ужином.

Несомненно, пребывание тут будет для меня отличным отдыхом. Как мне кажется, в замке с приведениями будет и то скучнее, чем тут. Куча загадок, которые в принципе уже почти сложились для меня в целую картину. Однако мне, как настоящему ценителю, нужны были не грубые эскизы, а подлинный холст. Я хотел знать все нюансы, все причины, мотивы и так далее. А затем эта картина станет моей.

[к оглавлению]

Глава 6. Чудотворец.

Ужин протекал в свободной, я бы даже сказал раскованной обстановке. Во всяком случае, для меня. Со своей стороны я сделал всё, чтобы не заставлять хозяев излишне волноваться. А вот они сами...

Армони была весьма расстроена и не скрывала этого. Слёз, правда, не было, и иногда она даже улыбалась на мои шутки, 'арсенал' которых пришлось 'распечатать' специально ради неё. Как оказалось, того, что я изредка, но бывал на балах и приёмах, вполне хватило, чтобы впечатлить девочку. Да и мой запас анекдотов и смешных историй не был беден для этого вечера.

Но не только Армони заинтересовало моё описание высшего света Аместриса. Как оказалось, мои слова обладали некоторым шармом и для 'Марго'. Всё-таки женщина остаётся женщиной и романтика ей не чужда, несмотря на наличие формы и погон. В особенности это справедливо, когда язык рассказчика поставлен очень хорошо, на что я никогда не жаловался.

Что примечательно, Гретта тоже слушала меня с интересом. Однако её реакция была несколько иного рода. В её вопросах и комментариях, где-то в глубине, ощущалось чувство ностальгии. Её взгляд, точные вопросы и ответная реакция, всё это говорило о том, что она знакома с высшим светом не понаслышке. Будто когда-то давно она вращалась в тех кругах, но с тех пор прошло время и дорога туда для неё закрыта.

Вильгельм же смотрел на всё действо, творящееся вокруг него с лёгким оттенком снисхождения. Как алхимик он обладал иной системой ценностей. Приёмы, высший светы и балы — всё это было ему чуждо, хотя он и обладал достаточной информацией по этим вопросам, как и достаточной культурой, чтобы вписаться в них.

Но, как мне не хотелось, не могло не получиться так, чтобы наша беседа в один из моментов свернула на мою персону. Я слишком известная личность в стране и слишком неоднозначная, чтобы не поговорить обо мне. И как я и ожидал, инициатором 'смены курса' оказалась Гретта.

— Эдвард, — обратилась она ко мне. С самого начала мы условились называть друг друга по именам, как равные алхимики. Пожалуй, это было самым верным решением, потому как я значительно моложе её, но являюсь генералом. Наша же специализация на алхимии уравнивает нас. — Вы так и не рассказали нам о себе самом. Газетных статей написано про вас немало, а слухов ходит ещё больше. Однако мне всегда хотелось узнать, так сказать из первых уст, какой вы человек.

— Что именно вас интересует, Гретта? — спрашиваю её и дарю ей одну из своих улыбок, чтобы подчеркнуть, что я совсем не против небольшого 'допроса'.

— Скажите, Эдвард, почему вы поступили на государственную службу? Ведь репутация государственных алхимиков далека от идеальной, — спросила она. Что ж, вопрос вполне закономерен и я был готов дать на него правдивый ответ. Вот только на нём Гретта ещё не закончила. — И потом, разве тебя не коробит, что тебя считают самым настоящим чудовищем? Ведь как я слышала, тебе приписывают убийство едва ли не десятков тысяч человек. И это, пожалуй, самое скромное число.

— Вы правы, десятки тысяч действительно одно из самых скромных описаний моих, образно говоря, успехов, — хмыкаю я, помешивая сахар в чае и давя лимон. — Хотя обычно мне причисляют немного больше.

Тут я увидел, что Армони смотрит на меня широкими глазами. Похоже, до этого она никак не связывала мою личность со всемирно известным 'жнецом', 'палачом наций', как меня однажды весьма удачно обозвали в одной драхмской газете.

— Эд, что это значит? — спросила она меня. Испуг. Она не верила и боялась. Не меня, потому как уже усела со мной познакомиться, а правды. — Почему... что за десятки тысяч...

— Десятки, а некоторые считают, что и сотни тысяч жизней, что прервались по моей вине, — отвечаю ей. Армони мне ничего не ответила, лишь смотрела на меня.

— Ты, правда, убил всех этих людей? — прямо спрашивает она.

— Один мудрец как-то сказал своему более молодому спутнику, который хотел убить их преследователя желавшего их смерти: 'Многие из ныне живущих достойны смерти. Как и многие из тех, кто умер, достойны того чтобы жить. Ты можешь возвращать умерших к жизни? Тогда не спеши осуждать на смерть!', — процитировал я. Никто меня не прерывал, позволяя закончить мысль. Я отпил чаю и продолжил. — Эту историю я знал всегда. Она учит нас тому, что каждая жизнь — ценна. И даже не только человеческая, но и жизнь животного. Даже растения достойны жизни. А вот я... Я осудил на смерть.

Молчание. Исповедь генерала Элрика? Не смешно. 'Марго' всё это знает сама, потому молчит. Вильгельм... ну, с ним мы это уже обсудили и ему по большому счету всё равно. Гретта, судя по её взгляду вообще индифферентно относиться к тому, кто я есть в глазах большинства. Получается, этот разговор — в основном для Армони.

— Я не буду лгать что, мол, никого не убивал за те годы, что служу в вооруженных силах Аместриса. К чему если это действительно так? — честно признаюсь. — Также не буду я упоминать и про то, что в тех случаях я находился на поле боя отнюдь не один. Это не играет особой роли, потому как практически всегда командовал именно я, а значит в смерти тех, кто умер от рук моих подчинённых, виноват я.

Вновь молчание. Мысли медленно текли в моей голове, будучи уже давно сформированными для конечной цели.

— Однако, хотя я и 'забыл' сколь велика ценность человеческой жизни, я всё же помнил об этом... — продолжил я. — Тех, кто, по моему мнению, был достоин смерти, я осудил на смерть. А вот тех, кого ожидала печальная участь, хотя они и хотели жить, я постарался спасти.

— Что ты имеешь в виду Эд? — тихо спросила Армони, уткнувшись в чашку, что держала в руках.

— Когда в газетах пишут о моей жестокости, авторы этих статей почему-то забывают о том, каковы бы были последствия, если бы не моё участие, — пожимаю плечами. — Не только моё, но и многих других военных, в том числе и государственных алхимиков.

— Хочешь сказать, что военные Аместриса спасли немало жизней? — спросила Гретта с интересом.

— Именно так, — киваю я. — К примеру, приказ за номером тридцать шестьдесят шесть подразумевал тотальное уничтожение Ишвара. Однако мы, военные, не стали истреблять всех, хотя и должны. Двадцать процентов ишваритов выжила. Их народ и культура не исчезла. К примеру, у меня никогда не поднималась рука истреблять безоружных и беззащитных.

— То есть ты убивал только вооруженных мужчин? — спросила Марго. Я кивнул.

— Именно так. Взяв оружие, они сами определили свою судьбу. И моя совесть молчала, когда я лишал их жизни, — спокойно продолжаю я. — Что же касается не безызвестных сражений с другими государствами, в которых мне довелось поучаствовать, командуя нашими войсками, то я тем более не понимаю этих гневных возгласов из газет. У меня порой возникает впечатление, что, по их мнению, я должен был приказать своим людям опустить оружие и позволить расстрелять нас всех.

— Что ты имеешь в виду, Эд? — спросила меня Армони, совсем запутавшись. Вроде бы я и рассказываю о страшных вещах, но в то же время без чувства вины.

— Армони, может быть ты слышала про битву под Пендлтоном что произошла в этом году? — спрашиваю её. Она кивнула.

— Да, в газете что-то такое писали, но я не люблю читать про подобное, — ответила она.

— В той битве я командовал силами Аместриса. У меня в подчинении находилось от силы двадцать тысяч человек. Нам же противостояло два полнокровных армейских корпуса Драхмы вместе с другими их воинскими частями. Суммарно более двухсот тысяч! — возникла тягостная пауза. Все подсчитывали соотношение. — Поэтому я не считаю, что сделал что-то плохое, сохранив жизнь своим людям. Тем более что нам не грозило ничего хорошего, попади мы в плен.

— Хм, а это интересный подход, — заметила Гретта. — Эдвард, не подумайте, что я вас оскорбляю. Наоборот, меня восхищает ваше мужество. Вы смело признаётесь в том, что совершили и не пытаетесь оправдываться. Такая позиция заслуживает уважения.

— Спасибо за доброе слово, Гретта, — улыбаюсь и киваю ей.

— Но, всё же... — продолжила они и посмотрела на меня с укором. — Вы так и не ответили на мой вопрос. Почему вы стали государственным алхимиком? Ведь все эти сражения произошли уже после того, как вы стали 'Стальным Алхимиком'.

— Не совсем верно, Гретта. Война постучалась в мой дом до того, как я поступил на государственную службу, — отвечаю ей. — Отряд ишваритов напал на Ризенбург, мой родной город. Тогда в городе они начали убивать мирных граждан. Разумеется, я не мог остаться в стороне. Для меня, тогда восьмилетнего мальчишки, это был первый бой в жизни. Если бы не моё вмешательство, весь город бы вырезали. А так...

— Я читала про это в газетах, — сказала Марго. Мысленно я согласился, что она читала. Причём не только в газетах. — Тогда ты вроде как убил больше трехсот человек.

— Угу, так написали газетчики, — покивал я, а затем усмехнулся. — Вот только они забыли почему-то упомянуть, что со мной сражалось пятьдесят полицейских и военных. Меня же в основном задвигали назад, чтобы я бил оттуда своей алхимией. В итоге почти вес они полегли, хотя от моих рук погибло как раз немного противников. Да и в других случаях было всё также. Нет, я не пытаюсь сказать, что я не виновен в смерти тех, кто пал от моей руки. Отнюдь нет. Но вот эта вот 'избирательность', политика двойных стандартов не нравиться мне больше всего.

— Эд, но зачем? Зачем ты стал государственным алхимиком? — спросила молчавшая до этого Армони. — Зачем ты убивал тех людей?

— Зачем... В той войне этот вопрос задавали многие. 'Солдаты должны защищать людей. Так почему же мы их убиваем? Алхимия должна приносить людям счастье. Так почему же её используют для убийства'. Я до сих пор помню одну девушку-снайпера, что задала этот вопрос государственному алхимику, — глядя в пустоту, произнёс я. — 'Потому что это работа Государственного алхимика', ответил тогда другой алхимик. В этих словах была доля правды. Мы действительно делали свою работу. Однако...

— Однако не этой работы ты хотел, — продолжил вместо меня Вильгельм. Я посмотрел на него и кивнул.

— Верно, я хотел отнюдь не этого. Но намеренно ввязавшись в эту войну, иного я и не мог просить, — я вновь вспомнил слова Кимбли. — 'Поле боя — место, где принято убивать. Не отворачивайся от смерти. Смело встречай её. Смотри жертвам в лицо, когда убиваешь. И не забывай их. А твой враг в свою очередь не забудет тебя'. Вот что тогда добавил тот алхимик к своим словам. И в согласие с этими словами, я помню всех, кого лишил жизни. Я не в силах забыть их лиц. И они никогда не покидают меня.

— Но почему тогда ты не останавливаешься? — спросил меня профессор, нахмурившись. — Почему бы тебе не прекратить убивать и не оставить государственную службу? Уверен, из этого можно было бы извлечь куда больше пользы, чем от твоей работы палачом.

— Палачом... — я кивнул, ведь это слово лучше подходило к описанию моей профессии. — Я действительно палач. И я исполняю приговор над теми, кто преступил закон и заслуживает возмездия. Теми, кто, взяв оружие в руки, нарушил свои клятвы и начал убивать ирных жителей. Да, определённо, они сами определили свой выбор, а потому моя совесть чиста. Я не воюю с мирными гражданами, но солдаты — другое дело.

— Так всё же, в чём причина? Чего ты хотел добиться? — вновь спросила Гретта. — Я ни за что не поверю то, чтобы защитить кого-то. Уж прости Эдвард, но мне кажется, тут скрыто ещё кое-что.

— Ещё кое-что... — протянул я, делая вид, что задумался. Затем сурово посмотрел на женщину. — Вижу, что вы на самом деле хотите это знать. Хм... Однако я не могу просто так поведать истинную причину почему я позволил самому себе запятнать свою репутацию в крови тысяч людей. Это причина есть и она весьма серьёзная. Но пока она останется в тайне. Я не могу рассказать вам о ней так сразу, потому что от этого зависят жизни людей. Многих дорогих мне людей. Поэтому, если хотите, можете продолжать считать меня чудовищем. Я не буду возражать.

— Ну что же вы так категорично, Эдвард, — с укором сказала Гретта. — Хотя в вашем прошлом действительно много печальных моментов, вы нам показали, каким вы являетесь на самом деле. Что вы никакое не чудовище. А на счет ваших причин, то я верю, что у вас они могут быть. Возможно, вы знаете что-то, что знают немногие. И именно поэтому вы действуете именно так, а не иначе. Потому я думаю, что не спешить вас осуждать будет мудро.

— Она права, Эд, — довольно фамильярно обратилась ко мне Армони. — Ты никакое не чудовище! Я верю, что ты не просто так действуешь. Да и разве плохо защищать кого-то. Прости, что испугалась тебя там, в ущелье.

— На это я и не обижался, — хмыкнул я, а затем улыбнулся. — И спасибо тебе за эти слова. И вам спасибо, Гретта. Вы даже не представляете насколько мне приятно слышать подобное.

— И всё-таки, Эдвард, что привело вас в Нью-Хизгард? — спросила Гретта, решив сменить тему.

— Мой отпуск, — ответил я, отпивая чай из чашки. — Он продлиться ещё две недели, и я решил провести его с пользой дела. Сначала я просто решил наведаться к профессору. А потом я услышал про то что он собирает алхимиков и... В итоге я решил что хотя бы так могу принести пользу. Собственно поэтому я и прибыл сюда, помочь городу. Вы же не откажетесь от помощи государственного алхимика?

— Хм, а тебя не смущает тот факт, что в Нью-Хизгарде немало тех, кого разыскивают в Аместрисе? — осторожно спросил профессор.

— Ну, мы же не в Аместрисе находимся? — возвращаю ему вопрос и усмехаюсь. Его отговорки могли обмануть только ребёнка. Но я же могу 'немного превысить служебное положение', ведь так? — К тому же, если они тут приносят пользу, то я вполне могу закрыть глаза на некоторые их прегрешения. Хм... и вообще, я в отпуске, а значит, нет никакого стального алхимика. Есть просто Эдвард Элрик, вот!

— Эд, но... разве у тебя из-за этого не может возникнуть каких-либо проблем? — с беспокойством спросила Армони.

— Армони, может быть ты не в курсе, но в Аместрисе моё положение не из последних. К тому же у меня очень большая свобода действий. Да и если у кого ко мне возникнут вопросы, например, почему я не арестовал тех наемников, то дать вразумительный ответ мне не составит труда.

— Вижу, Эдвард, ваш разум не замутнён слепой верой в непогрешимость начальства, — с интересом заметила Гретта.

— Способность самостоятельно принимать решения — это первое чему учиться солдат на поле боя, — улыбаюсь ей в ответ. — Без этого я бы не сидел в сей прекрасной компании.

Дальше пошли менее значащие беседы и постепенно ужин закончился.

Уже находясь в комнате, я связался с батальоном и отдал необходимые распоряжения. Всё сводилось к тому, что им следует просто ждать. А вот на следующий я смогу принять окончательное решение — следует ли вводить войска в город или нет.

Хотя это не означает, что они вообще за день ничего не сделали. Сделали, и много. Сегодня прибывшие в Хизгард два эшелона с войсками и техникой были разгружены. А затем, батальон, действуя согласно моим инструкциям, занял часть города, жилые кварталы, расположенные между вокзалом и дорогой на Нью-Хизгард. Как мне было известно, люди Эйзельштейна не пользуются ею, потому что дальше в горах слишком много химер. Они пользуются обходным путем через озеро. Там более безопасно.

Определённые опасения вызывала бесшумность операции, но пять десятков стрелков вооруженных энергетическими винтовками быстро и тихо очистили намеченную зону. Химер даже убивать не пришлось. Ослабленный заряд их оглушал, а затем солдаты помещали бессознательных хищников в заранее подготовленные штатными алхимиками клетки. И судя по донесениям Уилсона, отловили они зверушек подобным образом немало.

Закончив сеанс связи, я практически сразу завалился спать, потому как сил оставалось мало. А вот утром за завтраком состоялся интересный разговор.

— Эдвард, — обратился ко мне за завтраком профессор. Отложив в сторону чашку с чаем, я поднял на него взгляд. Тот, казалось, был напряжен. — Мне бы не хотелось просить об этом своего гостя, но боюсь, выбора нет. Мне нужна твоя помощь.

— Хм, не вопрос, профессор. Всё-таки вы не чужой мне человек и чем смогу, постараюсь помочь. Тем более я сам вчера предлагал её. Какого рода ваша просьба? — сказал я, ободрительно улыбаясь ему. Тот кивнул, а затем, сунув руку в карман, достал оттуда цветок. Тот же самый что накануне собирала в горах Армони.

— Видишь этот цветок? Мне нужно чтобы ты собрал по окрестностям Хизгарда как можно больше таких, — пояснил он. Я взял цветок в руки. До этого мне удалось лишь недолго подержать цветы Армони, когда я собирал их на городской площади неподалёку от вокзала. Как и в тот раз, я вновь ощутил исходящую от них жизненную энергию. Гораздо более сильную, чем от других растений. — Эти цветы — лучший природный катализатор, который только можно найти. Эфироцвет. Он значительно увеличивает скорость преобразования и его эффективность без каких-либо дополнительных условий. Он незаменим в моих исследованиях.

— Хм, довольно опасный цветок, — не стал я лукавить и вернул его профессору.

— Верно. Он представляет серьёзную угрозу в том случае, если в алхимической реакции произойдёт отдача, — озвучил мои опасения профессор. И небезосновательные опасения. Отдача может привести к печальным последствиям, и произошедшее с Корнелло лишь удачный вариант. Тем не менее, судя по взгляду, профессор был настроен решительно. — Однако, Эдвард, он мне всё равно нужен. Нужен для моих исследований. Проблема в том, что его сложно вырастить и сохранить. Я всегда ходил за ними сам, однако на сегодня у меня запланировано слишком много дел. Поэтому я и хотел попросить тебя об одолжении.

— Допустим, — кивнул я. — И где мне их искать?

— В ущелье Рименесс, возле тех скал, где ты впервые встретил Армони, — ответил Эйзельштейн. — Я полагаюсь на тебя, Эдвард!

Я кивнул. После чего мы быстро закончили завтракать, и я вернулся к себе в комнату. Сборы отняли немного времени, так как вещей со мной было немного, и вот уже спустя двадцать минут, покинув Нью-Хизгард, направился в указанное профессором ущелье для сбора цветов.

Выйдя из города, я сразу направился к церкви. Сначала я собирался забрать у Пастора мои вещи. Что касается цветов, то их можно собрать и позже. Или вообще переложить эту обязанность на подчиненных.

К моему удивлению, дорога была относительно спокойной. По пути мне попалось всего лишь несколько химер, которых мне даже удалось проскочить незамеченным. В итоге я почти добрался до церкви. Однако мне пришлось остановиться. И было из-за чего.

— Подожди, Эд! — знакомый крик раздался за моей спиной. Развернувшись и сложив руки на груди, я стал ждать, пока Армони приблизиться ко мне. Добежав, девочка остановилась и, упершись руками в колени, она стала тяжело дышать. Наконец, отдышавшись, он выдохнула и утерла пот со лба. — Ух, наконец-то догнала. Заставил же ты меня побегать, Эд! Всё утро!

— И из-за чего же ты бегала следом за мной всё утро? — спрашиваю её.

— Как из-за чего? Чтобы ты научил меня алхимии! Но тебя нигде не было, ни в комнате, ни в замке! — воскликнула она недовольным тоном и уперев руки в бока. — Потом я выяснила, что ты пошёл сюда выполнять какое-то поручение папы, и я пошла следом.

— Армони, ты в курсе, что профессор особо попросил меня не учить тебя алхимии? — спрашиваю её серьёзным тоном. Пускай проникнется моментом и поймёт серьёзность ситуации. И должна же девочка, наконец, узнать, что не всё можно получить за красивые глазки. Хотя... глазки у неё действительно красивые.

— Что? Ну, да ладно тебе, Эд! — она насупилась, и казалось, вот-вот заплачет. Я ей даже почти поверил.

— Ты знаешь, что обещание и данное слово для алхимика имеют огромное значение? — спрашиваю её. В ответ она вскинулась.

— Но ведь ты тоже мне обещал! — восклицает она. Затем она сжала кулаки и как заорёт на меня. — Эдвард! Ты — ушлёпок! Я ненавижу тебя!

Да, реакция Армони понятна. Хорошо хоть бздлом не обозвала. Я бы этого не пережил. Вздохнув, я посмотрел на девочку. Эта — не отстанет. Поворачиваю голову в сторону и смотрю в сторону озера. Похоже, придётся приводить в исполнение тот план. Надеюсь, я успею вмешаться прежде, чем Армони заденет отдача.

— Знаешь, кажется, профессор ничего не говорил про самообучение, — потирая подбородок, говорю ей. — Хм, если это так для тебя важно, можешь чему и научишься, оставаясь со мной и просто наблюдая.

— Эд... Значит ли это... — успокоившись и нервно теребя низ своих шорт, протянула Армони. А затем она улыбнулась. — Аааа! Спасибо тебе, спасибо, Эд!

Она уже кинулась обнимать меня, но наткнулась на мою вытянутую руку.

— Я слишком мягок, — пробурчал я, удерживаю девочку на расстоянии. Да, именно так, потому что обнимать меня может только одна женщина на свете, завоевавшая себе это право своим тяжелым гаечным ключом. Кинув взгляд в сторону церкви, я вздохнул. Похоже, мой поход за броней и встреча с солдатами отменяются. Хорошо, что я ещё не успел им отослать сообщение. — Ладно, пошли скорее в ущелье. Чем быстрее мы найдём цветы, тем лучше.

— Как скажите, учитель! — весело воскликнула она, отчего я опять вздохнул. Чувствую, это не последний раз, когда я вздыхаю из-за неё. Потреплет она мне нервы, ой потреплет.

Долго ли коротко, но мы таки достигли ущелья. И да, мне пришлось-таки применять алхимию. Фактор химер никто не отменял, а с их нелюбовью ко мне я уже успел познакомиться.

Подойдя к тому самому месту, где я поймал Армони, я стал осматриваться в поисках цветов. Вот только их не было. Стоит ли их искать наверху?

— Армони, ты ведь тут позавчера искала цветы? — спрашиваю её.

— Да, хотела помочь папочке. Ведь я в основном только ему на нервы и действую, — засмеялась она, скрестив руки за спиной и переминаясь с пяток на мыски и обратно. Сущий ребёнок!

— Кажется, профессор был немного резок с тобой вчера? — спрашиваю её. Мне бы хотелось узнать её собственное отношение к Эйзельштейну. А для этого обстановка сейчас располагала лучше всего.

— Да, но... вообще-то он хороший. Раньше он даже учил меня алхимии, — потупив взор, призналась она. Я с интересом посмотрел на неё. — Я помню, как папочка всегда хвалил меня, когда у меня что-либо получалось, или я узнавала что-то новое. Но однажды... Я не помню, когда точно, но я подхватила лихорадку, а затем слегла на несколько дней. Я всегда много болела, так что в этом не было ничего необычного. Но когда мне стало лучше, папочка запретил мне практиковаться в алхимии. С тех пор папочка стал меньше мной заниматься. Возможно, решил, что у меня нет таланта. Думаю, он перестал учить меня потому как полагал, что я бесполезна...

Армони стояла, опустив голову. Но не плакала. Хотя мне так и хотелось подойти, обнять бедную девочку и пожалеть её. Тут она подняла взгляд. Поспешил я жалеть её. У неё такой огонь горел, какой я мало у кого видел.

— Вот поэтому я и хочу доказать папочке, что я — НЕ бесполезная! Вот почему я хочу научиться алхимии! — она решительно смотрела на меня, сжав кулачки.

— Талант... алхимия не от талантов зависит, — ответил я, наконец. Пора дать ей первый урок и разрушить одно из заблуждений. — Армони, суть алхимии — равноценный обмен. Чем больше ты вкладываешь, тем больше отдача. Хм, был у меня один знакомый...

— Значит мне, как и твоему знакомому нужно больше вкладывать, Эд? — спросила с улыбкой Армони.

— Возможно, — отвечаю ей. Затем оглядываюсь. — Давай лучше пока вернёмся к цветам. Что скажешь?

— Думаю, тут мы сможем найти несколько, — быстро настроившись на деловой лад, отвечает она. Что не мешало ей крутиться и вертеться на месте. Мы приступили к поискам.

— И где они? — спрашиваю спустя четверть часа. За всё это время мы не нашли ни единого цветка.

— Ну, я же сказала, они все... ой... — она переменилась в лице и даже прикрыла рот рукой.

— Их тут нет? — спрашиваю её.

— Я не знаю, как такое могло произойти. Ведь буквально накануне тут всё было покрыто ими! — Армони была расстроена. И я верил ей.

— Мы не могли ошибиться с местом? — хотя знал ответ. Я ещё не настолько выжил из ума, чтобы забыть это место.

— Да не может быть! Скорее просто другие алхимики пришли сюда и собрали их, — ответила она. Получается, профессор отнюдь не в одиночку собирает их. Впрочем, чего стоило ожидать, когда у него такое количество подчинённых? Вполне логично перепоручить сбор ингредиентов на них. Тем более если учесть масштабы профессора! — Из-за того что это хороший катализатор, на цветы всегда большой спрос среди алхимиков как я слышала.

Не алхимик ты, девочка, не алхимик. Иначе бы ты знала, что Эфироцвет не используется в качестве катализатора другими алхимиками. Потому что они банально о нём не знают. Я сам узнал об этом лишь сегодня, хотя догадываться начал ещё позавчера.

— Уверен, мы можем поискать в другом месте. Ты знаешь, где ещё они могут расти, Армони?

— Эммм, я не знаю других мест кроме этого, — ответила она, сжав руки перед собой и отведя взгляд. Тут у неё мелькнула догадка, и она мне улыбнулась. — Эй. А может те ребята из города знают? Они, конечно, не любят делиться подобной информацией, но... Ты ведь сможешь их уговорить?

— То есть нам стоит поспрашивать других местных алхимиков, чтобы узнать, где растут эти цветы? — переспрашиваю её. Она кивает, а я вздыхаю. — Я не в восторге от этого, но, похоже, у нас нет выбора.

Сказано — сделано, и вскоре мы вернулись в Нью-Хизгард с тем, чтобы начать поиски тех самых алхимиков, что могут быть в курсе местонахождения особо ценной флоры. По её словам, они на самом деле были братьями. Их звали Гелб, Рот и уже известный мне Блау. Кстати, по словам Армони он и в самом деле был немым. Однако жители города уже давно научились понимать его мычания, а собственная немощь не служила для него препятствием. Алхимиком он был неплохим, да и физически был не слабее братьев. И, да, братья были друг за друга горой, потому их ещё больше уважали в городе.

Воспользовавшись так полюбившимся мне способом перемещения по городу, то есть по крышам, мы смогли в скором времени отыскать этих трёх. Они оказались на вокзальной площади. Там же, где мы и встретились с ними вчера. Интересно, сегодня они устроят мне такой же горячий приём, как и вчера? Или же они успели за сутки 'остыть'?

— Йо! — поздоровался я, подходя к ним ближе. Едва завидев меня, они тут же напряглись. Помнят. Однако наличие у меня 'под рукой' профессорской дочки уберегло их от поспешных действий. — Привет ребята!

— Смотрите-ка, кто пожаловал! — сходу начал блондин. Армони говорила, что его зовут Гелб. Получается лысый с бородкой — Рот. — Ну и чего же ты хочешь деточка?

— Эфироцвет, — не стал я тянуть кота. Затем покосился на Армони. Нет, если всё пойдёт так и дальше, то будет драка. А тут девушка мне не помощник. Почему я решил, что будет драка? А потому что рожи у них были такие красноречивые, сразу сознались мне во всех грехах. — Хм, а может, вы мне просто скажите, где он растёт, и разойдёмся миром, а?

— Ты вчера заставил нас изрядно побегать по городу, и всё оказалось бестолку! — 'дипломатично' заметил Рот, разминая кулаки. Вокруг нас уже образовалась толпа из остальных наёмников и алхимиков. И все они ждали зрелищ. Ну да, вчера я продемонстрировал незаурядные способности в алхимии, и им хотелось увидеть меня в деле. Так сказать поближе.

— А ничего что вас трое, против пятнадцатилетнего сиротки-инвалида? — спрашиваю я и показывая автоброню на правой руке. Кто-то из зрителей заржал. И таких было даже ни один человек. Братья переглянулись. Я смотрел так жалобно, что у них возникли сомнения относительно того стоит ли меня бить. Во всяком случае, именно на это я надеялся. Но реальность оказалась куда более суровой. Гелб довольно оскалился и выступил вперёд. — Эх, а я так хотел решить всё миром. Уинри меня убъёт.

— Уинри — это твоя тёлка? — спрашивает он. И что мне на это отвечать? Нет, в Ксерксе сравнение женщины с телицей откормленной было комплиментом. А уж в стихах посвящённых любимой не описать её сосцов, по вкусу напоминающих мёд, грудей, вздымающихся как горы, и ложбинки, заполненной прекрасным лесом, считалось оскорблением. В разные времена были разные понятия о красоте. Вот только я сомневаюсь, что этот Гелб хотел сделать моей дражайшей супруге комплимент. Да и делать подобные комплименты чужой жене — самый лучший способ оскорбить её мужа.

— Вообще-то, Уинри — моя жена, — мило ему улыбаюсь и демонстрирую кольцо на своей левой руке. — Впрочем, сильно сомневаюсь, что сорокалетние девственники вроде вас способны оценить всей прелести супружеской жизни.

Удар, накрытие и попадание. Делать такие намёки гопникам вроде Гелба и его братьев — гарантированный способ нарваться на драку. Впрочем, я итак понял что её не избежать, поэтому раз ситуация повернулась таким образом, пускай драка начнётся уже на моих условиях.

После моих слов произошло то, чего я и ожидал от них. Все трое оскалились и неспешно стали приближаться ко мне. А со стороны 'зрителей' понеслись громкие комментарии. Касались они в основном моей персоны и описывали, что нужно со мной сделать. У алхимиков, как известно фантазия богатая, а потому вариантов было много. Парочку я даже запомнил, как и их авторов. Надо будет потом найти этих 'затейников' и опробовать на них всё, что они предложили. Думаю, я получу несказанное удовольствие.

Нет, это не означает, что меня вообще не поддерживали. Были среди зрителей и такие индивидуумы. Вот только вся их поддержка сводилась к пожеланиям продержаться подольше и повеселить их, а не сливаться сразу. Единственной, кто меня действительно поддерживал, искренне и от всего сердца, была Армони. Впрочем, в этом я не сомневался. Как и в исходе этого боя. Разве что я боялся как бы меня не 'узнали' или чтобы Армони не проговорилась. Иначе всё веселье сойдёт на нет.

И вот Гелб атаковал меня первым, пустив 'огненный шар'. Вообще, когда я впервые увидел эту алхимическую формулу в действии, ещё в поезде, я немного опешил. Никогда не думал, что эту чисто фэнтезийную фишку можно исполнить при помощи алхимии. Но вот опровержение этого. Как говориться, чего только не увидишь в жизни. Как я смутно понял, тут как-то перемешали мою переработку огненной алхимии Мустанга и ещё чего-то. В тоге получался вязкий огонь — вода в воздухе трансформировалась в горючий гель, а затем этот гель поджигался и отправлялся в сторону противника. В общем, целый комплекс. Кто перерабатывал мою идею, я не знаю, но у него получилось здорово. Единственный минус у этой техники — скорость полёта снаряда. Уж очень медленно. Тот же Мустанг или Кимбли запросто уклоняться. Что уж говорить про монстров вроде меня. Да и температура пламени была невысокой. Рой вообще жёг практически плазмой. Скорее всего, тот, кто работал над этим кругом, не смог разобраться в механике алхимии, разработанной профессором Хоукаем. Иначе бы он легко решил проблему температуры. Покойный отец Лизы смог обойтись довольно простым и элегантным решением. А тут слишком замудрено.

Едва я уклонился от огнешара, как мне пришлось уклоняться и от каменной волны. Вот только в отличие от тех поделок, что демонстрировали местные алхимики, Рот оказался куда выше классом. Каменная волна представляла собой в большом количестве выскакивающие из-под земли каменные столбики, выстроенные в линию. Одна за другой появляется множество линий, пока они не окажутся под тобой, напоминая своим способом передвижения волну. В итоге, если ты заметил её слишком поздно и не уклонился, ты просто теряешь равновесие и запросто можешь пораниться. Уверен, подобная тактика срабатывает с подавляющим большинством противников, практически со всеми, кто недостаточно ловок, чтобы устоять на такой волне. Вот только Роту не повезло, так как оказался из того самого меньшинства. Во-первых, я хорошо видел начало волны, во-вторых, я прекрасно мог рассчитать её силу и скорость, а в-третьих, я оказался достаточно ловок, чтобы не просто удержать равновесие, но и ещё, чтобы продолжать бой, находясь на волне и используя её подобно сёрфингисту. Подгадав момент я проехался на ней и увернулся от очередной серии огнешаров Гелба. Последний из них в конечном итоге попал в ничего не ожидающего Блау, прервав его ледяную алхимию. До этого тот уже пускал в меня сосульки, правда, безрезультатно, а теперь он сам испытал на себе силу воды в своём третьем агрегатном состоянии, паре.

— ... — многозначительно сказал Блау. Как я его понимаю, о чём и сказал Гелбу.

Разумеется, алхимикам не понравился такой поворот. Получать от своих же как-то не очень. Братья переглянулись и теперь больше не решались атаковать меня с разных сторон. Конечно, перекрёстный огонь считается эффективным средством. Но только не тогда, когда твой противник использует его против твоих союзников. Для меня же подобные финты не представляют сложности. Пытаться окружать меня бесполезно, а всё потому, что я специально учился сражаться в окружении среди большого числа противников. Что в Ишваре, что в Фотсете, для меня было привычным, когда мою спину ничего не прикрывает и опасность царит везде, по всем направлениям. Рискованно, но зато результативность такого метода ведения боя на порядок выше. И сейчас я вновь применил старые навыки.

Тем временем братья возобновили атаки против меня, но на этот раз они атаковали с одного направления. Снаряды трёх стихий летели в меня. Вот только защититься с одного направления куда легче, чем с трёх. Я создал большую каменную стену, оградившись от моих противников, и им пришлось оббегать её вокруг, чтобы достать меня. Вот только я подобного недостатка в маневренности был лишён. Небольшой прыжок и я наверху стены. Следующий — и ударом моей ноги Рота сносит прямо в стену. Надеюсь, я ему ничего не сломал. Вроде как не должен, но мало ли? Ударившись о стену спиной, алхимик потерял сознание.

— Рот! — вскрикнул Гелб, увидев лежащего брата. Блау тоже что-то промычал. А я, пока они отвлеклись, приблизился на расстояние удара к огневику. Тот в самый последний момент активировал свою алхимий и нас обоих опалил его огненный шар, поджигая мой плащ. Стало очень опасно, поэтому пинком отшвыриваю его в сторону Блау. Тот, увидев, что огонь всё-таки задел и брата, отвлекается от атаки на меня и приступает к тушению разошедшегося огневика.

— Эдвард! — кричит, испугавшись за меня, Армони. И я понимаю её, потому как огонь уже успел распространиться по всему рукаву. Стаскиваю горящий плащ с себя и кидаю на землю. Учитывая, что под плащом у меня только штаны, да майка, моя стальная рука теперь становиться видна всем. Наконец, девочка подбегает ко мне и застывает в нерешительности. — Эд, твоя рука... с тобой... с тобой всё в порядке?

— Не беспокойся, — улыбаюсь ей я. — Правой руке всё равно ничего не грозило, потому как у меня её уже давно нет!

— Эдвард Элрик, не говори это с таким весёлым тоном! — со слезами на глазах кричит она мне. Похоже, действительно испугалась. Кладу ей левую руку на голову.

— Прости, со мной действительно всё в порядке, — успокаивающим тоном произношу я.

А тем временем ситуация вокруг несколько изменилась, потому как до зрителей вокруг и моих противников стало доходить кто перед ними.

— Стальная правая рука? Серебряная цепочка на поясе? Золотые глаза и волосы? — делились впечатлениями стоящие вокруг. Причём с каждым разом всё тише. — Ещё алхимия без круга преобразования! Да и пистолет в кобуре на поясе явно армейская модель.

— Она назвала его Эдвардом Элриком, — произнёс уже пришедший в себя Рот.

— Стальной Алхимик, — прошептал с придыханием Гелб. Вот только в наступившей на площади громовой тишине его шепот прозвучал как звон набата.

— ... — коротко подытожил Блау. И все его поняли, в том числе и я.

— Вот примерно о такой реакции я и предупреждал, — вздыхаю я с грустью. Подхожу к обгоревшему плащу и встряхиваю его. Рукав приказал долго жить. Сплюнув, складываю руки вместе и прикладываю к нему, чтобы совершить преобразование. В мгновение ока дорожный плащ прекращается в куртку. И без всяких заедающих молний. Красная куртка со знаком Фламеля на спине из плотной материи. — Пойдём, Армони. Придётся мне признаться твоему отцу, что я не в состоянии выполнить его поручение и принести достаточно эфироцветов для его опытов. Мда, никудышный из меня помощник, верно?

— Как вам не стыдно! — закричала Армони едва ли, не на всю площадь. Я уж успел убедиться, что кричать она умеет, а сейчас она в очередной раз это в очередной раз подтвердила. — Эд хотел помочь папе в его исследованиях! А вы думаете только о драках!

— Кхм, девочка, ты хоть знаешь, кто это такой? — с опаской косясь на меня, спросил её Рот и без паузы продолжил. — Это — бригадный генерал Эдвард Элрик! Государственный алхимик Аместриса. Известный как Стальной Алхимик!

— А ещё его называют Жнецом! И неспроста! — добавил Гелб, не сводя с меня глаз и готовясь, если что атаковать. А он не лишен смелости. Или безрассудства, уж как посмотреть. Всё-таки я не рядовой алхимик. — Ты знаешь, скольких он убил всего за семь лет своей службы? Больше двухсот тысяч! Да он чудовище, каких свет не видывал.

— Верно! Кимбли, Кровавый Алхимик по сравнению с ним, невинный младенец! — сказал Рот.

— Ну и что? К тому же я не верю, что он мог убить столько народу! — вскричала Армони и указала на меня. — Это, скорее всего, газетчики навыдумывали, чтобы рейтинги себе поднять! Ведь он же там не один был!

Окружающие нас переглянулись. В словах Армони была логика, хотя не было истины. Впрочем, зря, что ли я распинался вчера за ужином, разглагольствуя о том, какой я бедный несчастный. Забитый сиротка и непризнанный гений!

— Да и вообще он приехал сюда, чтобы помочь нам! — добавила она.

— А ничего что он может нас тут всех арестовать? — заметил кто-то из задних рядов довольно нервным голосом. Видимо его действительно есть за что арестовывать. Вздыхаю и отворачиваюсь.

— Я в отпуске и ничего не видел, и ничего не слышал! — громко сказал я. Затем поворачиваюсь к девочке. — Ладно, пошли, Армони. Это бесполезное занятие. Моим именем уже семь лет детей пугают, чтобы они были послушными. Тебе не добиться обратного так быстро. Да и есть ли смысл?

— Но Эд! Как же... — она жалобно посмотрела на меня. Я усмехнулся и вновь положил ей руку на голову.

— Не переживай. Меня чужое мнение мало волнует, а ты знаешь правду, что я не такое чудовище, каким меня рисуют, — тепло отвечаю ей. — Ладно, пойдём.

Протиснувшись через толпу, мы двинулись в сторону замка профессора. Нет, можно было конечно выбить информацию из тех троих, но я не видел смысла. Лучше сразу признать, что не могу самостоятельно решить задачу и попросить помощи. Не сомневаюсь, что у профессора есть и другие места, где можно найти цветы.

— Эд, но почему ты не надавил? Они же тебя испугались! — спросила меня Армони, остановившись, когда мы прошли где-то четверть пути. — Ты бы мог...

— Нет, Аромни, я не мог. Вернее. Раньше бы может и мог, или будь ситуация иной, — покачал я головой.

— Но ведь они нужны папе! — воскликнула она возмущенно.

— Вот поэтому мы и идём к нему, чтобы спросить о том, где ещё растёт эфироцвет! — отвечаю я ей. Затем немного подумав, продолжил. — Армони, ты хотела, чтобы я научил тебя алхимии? Тогда, вот тебе первый урок от меня. В алхимии нет места гордыни. Если ты не знаешь как поступить и какие будут последствия твоего поступка, спроси у того кто знает. Так ты убережешь себя от печальных последствий, а возможно даже убережёшь себе жизнь.

— Но разве я не должна самостоятельно принимать решения? — спросила Армони.

— Только если умеешь это делать и оценивать риски! — помотал я головой. — Попросить помощи в принятии решения, кстати, тоже решение. Ты же попросила меня помочь обучить алхимии, вместо того чтобы учиться самой?

— Но ведь это другое! — попыталась возразить она, но я был непреклонен.

— Нет, Армони, это тоже самое. Пойми, нельзя мыслить двойными стандартами — тут я применяю принципы алхимии, а тут нет. Они верны всегда! На то они и принципы.

— Как равноценный обмен? — спросила она меня. Уже хорошо, похоже, мои слова достигли её.

— Как равноценный обмен, — киваю я.

После чего мы отправились дальше. Но по пути я не удержался и вздохнул.

— Теперь я понимаю, что чувствует школьник, когда несёт домой двойку, — грустно поясняю я. Она хихикнула, но увидев моё скривившееся лицо, протянула руку и стала гладить по голове. Я даже опешил. Меня ещё никто не гладил по голове.

— Бедненький! — с жалостью произнесла она. А я даже не знал, как реагировать. Только и стоял, хлопая глазами. — А ты разве никогда не приносил домой из школы двойки? Или мама тебя никогда не ругала за них?

— Хм, мама умерла до того как мы с Алом пошли в школу, — буднично ответил я. Но Армони этого хватило чтобы покраснеть и пробурчать слова извинения. — Ничего, я уже давно свыкся с её кончиной. Да и было это уже как десять лет назад. Что касается школы... Учился я там недолго и закончил её экстерном, когда стал Государственным Алхимиком. Вот так вот.

— А я училась всегда на дому, потому что много болела, — рассказала она. — Эд, ты, правда, научишь меня алхимии, несмотря на запрет папы?

— Постой... — остановил я её и повернулся назад. — Может уже хватит за нами идти?

— О, заметил-таки, — сказал вышедший из-за угла Рот. Следом за ним оттуда появились Блау и Гелб. Их я заметил давно, но не подавал виду.

— Зачем вы нас преследовали? — хмурюсь, отодвигая Армони назад. Не хватало ещё, чтобы они вздумали продолжить драку. Тогда я точно сдерживаться не буду.

— Кхм, так ты, правда, прибыл помочь? — спросил Гелб.

— И что если так? — спрашиваю его без тени эмоций на лице. Тот стушевался.

— Если тебе действительно нужен эфироцвет для профессора... — произносит Рот и коситься на Армони. Та кивает. — Он растёт в Старом городе. Поищите неподалёку от него, рядом с озером.

— Хм, вот так вот просто? — спрашиваю их и с сомнением смотрю на них. — А как же так свойственный нам алхимикам равноценный обмен?

— Сомневаюсь, что у тебя будет то, что нас заинтересует, — ответил Рот и покосился на Блау. Уже интересно.

— Ну, так скажите, вдруг окажется, что это у меня есть? — развожу руками, мол, вот он я, за спрос денег не беру.

— Хочешь сказать, у тебя есть философский камень? — наконец произносит Гелб. На это я лишь нахмурился.

— Зачем вам философский камень? — о да, вопрос действительно серьёзный. А учитывая то, как они косяться на своего немого брата, думаю, я уже знаю ответ. Я выразительно смотрю на Блау и вздыхаю. — Вы для этого и прибыли сюда? Что случилось?

— Это было двадцать лет назад, зимой. Он сильно простудился. А потом... — коротко поведал Рот.

— При всём уважении к профессору Эйзельштейну, но он не медик, — качаю головой. — Здесь нужен алхимик именно с медицинским уклоном. Если бы он попал к нему сразу после болезни, тогда бы ещё был шанс. Но так как случай запущен...

— Примерно тоже самое сказал и профессор, — отвечает мне Гелб. — Но мы так и не смогли найти толкового врача-алхимика. Ни один не оказался способен на то, чтобы вылечить Блау. А профессору нужно закончить свои исследования чтобы хоть как-то помочь ему.

— Хм, в таком случае вам повезло, — хмыкаю я.

— Что ты имеешь в виду? — хмурятся оба.

— Врач, специализирующийся на алхимии как раз перед вами, — отвечаю им. Те же застывают в шоке. Подхожу к немому. — Ну-ка, дай гляну.

Тот сначала покосился на братьев, но рот открыл.

— Хм, хм, — похмыкал я, изучая сей тихий ужас. — Мда, запущенный случай, нечего и сказать.

— Я так и думал, что ты не можешь помочь, — разочарованно качает головой Рот.

— Мда, знаешь, Рот, одна моя знакомая из Лиора всегда говорила: 'Верьте и вы будете спасены'. Потеряв любимого, она находила силу в вере, что лже священник, обманывающий их город, обладает силой способной вернуть её любимого к жизни. Вот такая вот история, — поведал я, вспомнив о Корнелло. — Мы с тобой оба алхимики и как алхимики знаем, что мёртвых не вернуть к жизни. Однако, Рот, твой брат ещё жив, потому я повторю тебе её слова — 'Верь, и он обязательно поправиться'. А теперь, Блау, не дыши и не сглатывай, пока я не скажу. Готов?

Тот кивнул. Я сложил руки и раздался хрустальный звон. Жест до боли напоминающий положение рук молящегося. Уверен, Роза тогда это тоже заметила. Я аккуратно приложил ладони к его горлу, а большие пальцы приставил к кадыку. После чего произошла алхимическая реакция.

— Теперь можешь дышать и глотать. Но не вздумай говорить. Процесс излечения только начался! — предупредил я его. Затем поворачиваюсь к его братьям, которые задержав дыхание, следили за происходящим. — Я обратил неправильное заживление вспять и направил его по верному пути. Но для окончательного восстановления нужно время. Голосовые связки очень тонкий инструмент. Сейчас у него должно быть небольшая резь в горле, но через день она пройдёт. А ещё через сутки связки должны окрепнуть достаточно, чтобы он смог произносить звуки.

— И он сможет говорить? — не веря своим ушам, спрашивает Гелб.

— К сожалению, нет, — отрицательно качаю головой и поясняю. — Он двадцать лет не разговаривал. Ему придётся учиться делать это заново. Кстати, не давайте ему холодного питья или кипятка. Только подогретое немного выше температуры тела. И пусть пока шарф поносит.

— Спасибо, — произносят Рот и Гелб. Блау же кивает.

Мы с Армони покинули их, пускай теперь разбираются с братом. Что интересно, девочка, с самого момента 'исцеления', поражённо смотрела на меня.

— Знаешь, Эд, мне на секунду показалось, что ты его прямо сразу и вылечишь, — призналась она, когда мы вышли из города и направились в сторону Хизгарда. — Это было так похоже на чудо!

— Чудо? Я не чудотворец, Армони. Не святой и не пророк, чтобы творить подобное, — отвечаю ей, одновременно вспомнив Корнелло с его чудесами. — У меня же на руках слишком много крови чтобы претендовать на титул святого. К тому же, как правило, такие чудотворцы и пророки плохо кончают. Поэтому я привык считать себя именно алхимиком. Учёным, а не чудотворцем.

— Но всё равно, это было похоже на чудо! — не унималась она.

— Возможно, ты и права. Для алхимиков, что стоят к богу куда ближе, чем все верующие мира вместе взятые, подобное в порядке вещей, — отвечаю ей. Но заметив её удивление, усмехаюсь. — Однажды ты поймёшь, что я имею в виду.

Вскоре мы достигли окрестностей Хизгарда. И неподалеку от дороги практически сразу наткнулись на искомый цветок. Который тут же был сожран боровом. А потом этот гад дал дёру.

— Что будем делать, Эд? — расстроившись, спросила Армони. — Побежим за ним?

— Хм, думаю лучше поискать ещё цветов. Не один же он тут. К тому же тот цветок всё равно уже непригоден.

— Ясно, — вздохнула она, как то странно держа руки за спиной. Так, похоже, кто-то решил обвести меня вокруг пальца.

— Хм, Армони, ты не хочешь мне ничего сказать? — выразительно смотрю на неё и указываю глазами вниз, там, где у неё были сжатые руки. Она попробовала отвертеться, пожав плечами, но наткнулась на мой теперь уже нахмуренный взгляд. Тогда она, наконец, сдалась и показала пять маленьких цветков.

— Прости, Эд, просто...

— Просто ты хотела получить дополнительные гарантии того, что я стану тебя обучать, — вздохнув, закончил я за неё. — Ладно. Давай попробуем найти ещё несколько цветов, а потом отправимся к Пастору. Думаю, он позволит нам провести один урок алхимии.

— Эд... — поражённо прошептала она.

— Удивлена? В отличие от твоего отца у меня ещё есть голова на плечах, — качаю головой. Она же на моё замечание по поводу Вильгельма возмущённо глядит на меня. Но ничего не говорит. — Армони, думаешь, я не заметил твой взгляд? Я понял что однажды, несмотря на всё противодействие профессора, ты найдёшь учителя алхимии и займёшься её изучением. Как я люблю часто повторять, если не можешь предотвратить безобразие, надо его возглавить.

— Эд... Я люблю тебя! — девочка повисла у меня на шее. В буквальном смысле. Хорошо, что я достаточно силён, а то валяться нам обоим на земле.

— Армони, я, конечно, всё понимаю, но на взаимность не рассчитывай! — отвечаю ей, аккуратно отцепляя от себя.

— Да, я помню, у тебя жена есть, — хмыкнула она. Однако выражение довольства не исчезло с её лица.

Вскоре мы закончили сбор и вернулись в церковь. Пообедав у Пастора, я начал занятия с Аромни. Заодно предложил и мужчине присоединиться к нам. Уж очень заинтересованно он глядел в мою сторону.

Благодаря тому, что Армони раньше занималась алхимией, она быстро прогрессировала и вспоминала старые навыки. А вот у Пастора оказался самый настоящий талант. В силу ли жизненного опыта или склада ума, но он буквально всё схватывал на лету. Подивившись этому, я заметил ему, что начни он заниматься раньше, и он бы стал куда талантливее меня. Причём я не шутил, когда говорил ему это. Мои слова были для него лучшей похвалой, хотя ему и было неудобно принимать её.

— Ну, как тебе? — спросила меня Армони, когда мы закончили. Шесть часов подряд. Да у меня уже голова кругом пошла, а ей всё было мало.

— Лучше, гораздо лучше, чем вначале, — киваю я, стараясь сохранить спокойное выражение лица.

Это обучение далось мне гораздо тяжелее, чем самой Армони или же Пастору. Почему? Потому что мне приходилось по максимуму напрягать своё чутьё жизненной силы, всё это время держа концентрацию. Одна из способностей, что я развил, изучая альмедику. Вот только на таком уровне, кажется, ещё никто не использовал вены дракона, как я сегодня. Одно дело исследовать человека прикосновением к точкам, а другое — делать это на расстоянии.

— Хрр, — добавил Пастор. Да, он оказался не столь стоек, как мы, заснув полчаса назад.

— Думаю, если ты продолжишь обучение и дальше, то через пару лет точно обгонишь профессора, — подвожу итог, чем приводу Армони в неописуемый восторг. — Не устала? Всё-таки мы тут весь день.

— Да не то чтобы очень, — ответила она, но я видел, что всё как раз даже очень. И неудивительно, ведь хотя я и постарался сделать основной упор в обучении на контроль энергии, под конец она стала ошибаться и вместо тектоники тянула энергию прямо из себя. Тут Армони пошатнулась, и ей пришлось схватиться за стол. — Кажется, я всё-таки немного устала.

— Или не немного, — покачав головой, говорю я. Помогаю ей сесть. И замечаю что с ней всё-таки далеко не всё в порядке. Затем прикоснувшись к ней, начинаю проводить анализ и прихожу к неутешительным выводам. Она использовала слишком много жизненной энергии. Гораздо больше, чем следовало. — Армони, ты слышишь меня? Как ты?

— Я... я... мне плохо... Эд, что со мной? — спросила она. Но тут же потеряла сознание. А на её спине я обнаружил крыло. Белое крыло.

Тут я заметил, что из-за шума Пастор проснулся и удивлённо смотрит на открывшуюся ему картину.

— Эдвард, что происходит? — спросил он.

— Мда, малышка. Не уберёг я тебя от самой себя, — вздохнул я. А затем повернулся к Пастору. — Ничего такого, к чему я не был бы готов. Помогите мне перенести её на кровать.

Мы перенесли её в ту комнату, в которую Пастор позавчера отвёл для меня я и где до сих пор лежали мои вещи. Затем я взял несколько цветов Эфироцвета, что мы собрали с Армони, и преобразовал их в алхимический катализатор. После этого я поместил его в её тело. Её состояние стабилизировалось.

— Так будет лучше, — говорю Пастору. Всё это время он неотрывно следил за мной, но не мешал. — Идёмте, пусть отдыхает. Хуже ей уже не будет.

— Что это было? — спросил он, когда мы вернулись в ту комнату, где проходили занятия алхимией.

Вместо ответа я протянул ему письмо профессора Селене. Пастор был в хороших отношениях с девочкой и имеет право знать правду. Когда он прочитал его, на его глазах застыли слёзы.

[к оглавлению]

Глава 7. Раскрытые Тайны.

— Армони, как ты себя чувствуешь? — спросил я девочку, когда та пришла в себя. Прошло где-то полчаса, как она упала в обморок, и мы с Пастором перенесли её на кровать.

— Эд? — слабым голосом спросила она и попыталась подняться. Но я удержал её, не позволяя перенапрягаться.

— Лежи, тебе нужно отдохнуть, — говорю ей. Она кивает.

— Что случилось? Что произошло?

— Ты переутомилась, — присев рядом с ней, глажу ею по голове. — Прости, что не предупредил тебя. Думал, что смогу уберечь, но...

— Что случилось, Эд? — спрашивает она.

— То, что с тобой произошло, помогло мне окончательно убедиться в том, почему твой отец запрещал тебе заниматься алхимией, — ответил ей. А затем протягиваю ей письмо. — Это его письмо. Ты имеешь право знать правду о себе, чего бы он сам об этом не думал.

Армони прочитала письмо при мне. И заплакала.

— Армони... — я дернулся успокоить её.

— Не может быть... не может... Эд, скажи, что это не правда... — повернувшись ко мне, взмолилась она. — Пожалуйста, Эд.

— Армони, ты же знаешь, что я не люблю говорить неправду, — отвечаю ей, а затем присаживаюсь рядом. Девочка утыкается в меня и продолжает рыдать.

— Я не могу поверить... Мои воспоминания, когда я была маленькой... Неужели они все принадлежат Селене? Но этого просто не может быть. Селена была моей старшей сестрой! И она умерла из-за... — Армони запнулась. Она видимо не могла вспомнить, из-за чего именно умерла Селена. Тут она вновь посмотрела на меня. — Я помню... я помню, как мы играли, когда были маленькими... Как Селена играла со мной!!! Этого не может быть! Это всё ложь! Почему папочка лгал мне, Эд?

На последних фразах Армони несколько раз ударила в меня своим кулачком, но, разумеется, я этого даже не заметил, прижимая её к себе. Я понимал, каково ей сейчас, когда привычный ей мир рухнул в одночасье.

— Армони, чтобы не произошло тогда, знай, для меня ты Армони, хорошая девочка и моя ученица, — я крепче прижал её к себе. — Понимаю, тебе сейчас нелегко. Но поверь, твой папа любит тебя, не смотря ни на что. Может быть ты больше не Селена. Но его чувства к тебе не изменились. Пусть он порой и перегибает палку, но... он любит тебя.

Мы посидели так ещё немного, пока она не успокоилась. Я больше ничего не говорил, лишь продолжал её гладить. Сейчас ей просто нужно принять то, что она узнала. Потом ей будет гораздо легче. Это я знал из собственного опыта.

— Спасибо тебе, Эд, — произнесла она, когда успокоилась и отодвинулась от меня. Я не стал её удерживать. Она сидела на кровати и смотрела перед собой, продолжая обдумывать то, что только что узнала. — Знаешь, Эд... Теперь мне кажется, будто я всегда знала, что со мной что-то не так. Я думала, что это пройдёт, но в глубине души я всегда это знала. Как и то, что мне немного осталось.

— Это не удивительно. Хотя твой папа и талантливый алхимик, но даже ему не под силу полностью переписать память человека, — отвечаю ей. — Алхимия не всемогуща, Армони. Хотя алхимики и достигли много, но многое по-прежнему недоступно для нас. Алхимия требует равноценного обмена. Она не может дать того чего нет. И, разумеется, она не может вернуть любимого человека к жизни. Тех же, кто смеет нарушить запрёт, ждёт суровое наказание.

Я задрал рукав куртки и показал Армони свою правую руку.

— Вот моя плата... — говорю ей. Она протянула руку и притронулась к металлу брони, как будто только сейчас она заметила её. Её пальцы продвигались по изгибам протеза. Она смотрела на него с жалостью.

— Разве это не жестоко? — горько спросила она. Я посмотрел на неё и отрицательно помотал головой.

— Это справедливо. Ты, наверное, слышала легенду об одном человеке. Он сделал себе крылья из воска, чтобы спастись с острова. Но подлетев слишком близко к солнцу, потерял свои крылья и пал на землю.

— Ты хочешь сказать, что он сам виноват, что подлетел к солнцу близко? — похоже, она научилась делать правильные выводы. Я кивнул.

— Алхимики прекрасно знают о запрете, но всё равно пытаются уподобиться богу. Эту ошибку совершил я. Эту ошибку совершил и твой отец.

— 'Для алхимиков, что стоят к богу куда ближе, чем все верующие мира вместе взятые, подобное в порядке вещей...' Так ты сказал сегодня, когда вылечил Блау, — вспомнила Армони. — Кажется, теперь я понимаю, что ты имел в виду. И мне это не нравиться.

Я улыбнулся. Девочка всё прекрасно поняла. И мои чувства и чувства своего отца. Теперь я мог быть спокоен за неё. Она приняла то, что узнала и теперь сможет зажить по-новому. Не как призрак Селены, а как Армони.

— Знаешь, Эд, ты говорил, что алхимия требует равноценного обмена. А я... — она вздохнула. — Я столько получила от тебя, от пастора. Даже от папы. А сама ничего не дала взамен...

— Глупышка, — усмехаюсь я, гладя её по голове. — Знаешь, сколько ты радости подарила мне и остальным? К тому же у меня никогда ещё не было учеников-девочек.

— Учеников-девочек? Хочешь сказать, у тебя есть ученики-мальчики? — спросила она с интересом. Проснувшаяся у неё весёлость свидетельствовала о том, что всё нормализовалось, и кризис прошёл.

— Есть один 'пассажир', — хмыкаю я, вспомнив Кайла. — Я обязательно вас познакомлю, как только он прибудет в Централ. Да и с Уинри тебя надо будет обязательно познакомить, а то она меня побьёт. А гаечный ключ у неё тяжёлый, знаешь ли.

— Твоя жена бьёт тебя гаечным ключом? — едва сдерживая смех, спросила Армони.

— Знаешь, если подумать, после свадьбы я ей повода не давал. А вот до... — вообще-то, 'до' был всего единственный раз, и то я тогда по глупости сломал автоброню. — Да ладно, шучу я. Она добрая, тем более девочек она не бьёт.

— Спасибо Эд, — вновь поблагодарила меня Армони. Затем она утёрла слёзы и решительно посмотрела на меня. — Эд, мне нужно увидеться с папой.

— Я понимаю, Армони, но я против этого! — качаю головой. Она хотела было возмутиться, но я остановил её. — Армони, не упорствуй, пожалуйста. Твоему организму надо восстановиться. Хотя бы до завтрашнего утра. Обещаю, как только это произойдёт, я отведу тебя к твоему папе. Поверь мне!

— Хорошо Эд, я верю тебе, — вздыхает она. Затем я уложил её обратно на кровать. — Знаешь, когда я болела, папа тоже вот так вот укладывал мне, а потом читал мне сказку, чтобы я лучше заснула.

— Хочешь, чтобы я рассказал тебе сказку? — спрашиваю её. Она мотает головой.

— Нет, я знаю, что тебе надо спешить к папе, чтобы отнести ему эфироцветы, — ответила она. Затем призадумалась и продолжила. — Если папы не будет дома, то он, скорее всего в лаборатории, в подвале.

— Хорошо, учту это, — встаю с кровати и подхожу к двери. Но останавливаюсь. — Армони, обещаю, когда всё уляжется, я расскажу тебе много сказок. А, пока, выздоравливай, Ученица!

Она рассмеялась, а я вышел из комнаты. Мне действительно пора было возвращаться к профессору. Я потерял непозволительно много времени на поиски этих цветов. Но прежде следовало сделать ещё пару дел.

Сначала я связался с эшелонами, что двигались в Нью-Хизгард из Централа. Они сегодня выехали в три часа дня и должны прибыть к девяти часам вечера. Вот только я не намеревался сегодня же захватывать город, поэтому собирался отдать приказ Дервишу попридержать силы и выгрузиться на предпоследней к городу станции. Конечно, это, скорее всего не останется незамеченным, но у меня в запасе есть батальон в старом городе, которым вполне может ударить с тыла.

— Комета! Я Уран, на связь! Комета! Я Уран, на связь! — повторил я несколько раз на заранее оговорённой частоте.

-Комета слушает, Уран! — спустя минуту раздался ответ. Похоже, радист не в курсе, кто скрывается под моим позывным.

— Комета, говорит бригадный генерал Элрик. Позовите к приёмнику полковника Дервиша.

— Есть, сэр, — последовал ответ. А спустя ещё минуту приёмник ожил голос Дервиша. — Полковник Дервиш на связи.

— Приятно слышать твой голос, Ричард, — усмехаюсь я в микрофон. — Как идут ваши дела? Задержек не было? Где вы сейчас?

— На подходе к Нью-Хизгарду. Нам осталось ещё полтора часа, — ответил он. — Сэр, думаю, мне следует заранее вам сказать...

— Что такое, Ричард? Отчего такая нерешительность в голосе? — спрашиваю я и усмехаюсь. — Неужели мой брат прознал о том, что случилось, и увязался с вами?

— В точку, — вздохнул тоном приговорённого к смерти Ричард. Я же расхохотался. — Сэр?

— Всё нормально, полковник. Я не удивлён и не имею ничего против, — успокаиваю его. Да, с моего брата станется поднять всех на уши. С тех пор как он стал государственным алхимиком и обзавелся нужными связями, которые к слову у него образовывались куда проще, чем у меня, он стал совсем неуправляемым. То есть если ему что взбредёт в голову, оттуда это уже не выбьешь. — Ладно. Что касается эшелонов, то воспользуйтесь узловой станцией в тридцати километрах от Нью-Хизгарда. Оттуда идёт ветка в сторону старого города. Мы её уже зачистили, поэтому эшелоны не привлекут внимания.

— Сэр, а как же наступление с двух сторон? — спросил он. Да, изначально такой план и был, но я решил переиграть его. Минимум сутки у нас в запасе есть и мы ещё успеем занять позиции если чего.

— Нет, я ещё пока не закончил расследование. Осталось узнать несколько фактов, потому войска пока не к месту, — отвечаю ему. — Когда прибудете в город, начинайте развёртывание в сторону Нью-Хизгарда по кратчайшему маршруту. Там почти нет патрулей, однако много химер. Постарайтесь особо не привлекать внимания.

— Сэр, простите за возможную грубость, но... как штурмовой полк с бронетехникой может не привлекать внимания?

— Хотя бы не устраивайте стрельбу из всех орудий. Мне же достаточно будет суток, чтобы завершить расследование, — предложил я, поняв, что большего добиться у меня, скорее всего не получиться. — С этим всё ясно? Управитесь?

— Так точно.

— Тогда позовите моего брата к радио, — приказываю я.

Спустя пять минут я услышал голос Ала.

— Альфонс Элрик на связи, — по-военному четко произнёс он. Я усмехнулся. Вот такой вот у меня брат. Слишком сильно я на него влияю. Хотя звание своё он опустил.

— Привет, Ал, — не сдерживая улыбки, всё равно её не видно по радио, сказал я. — Навёл ты шороху среди моих подчинённых?

— Прости, Эд, — по голосу можно было определить, что он смущен. Наверняка ещё и покраснел. — Просто, профессор Эйзельштейн и Селена...

— Я знаю, Ал, сам спросишь при встрече, — прерываю его. О печальных новостях я лучше расскажу ему при личной встрече, а пока лучше договориться о ней. — Слушай внимательно. Передашь полковнику, пусть за три километра до Хизгарда притормозят эшелон, чтобы ты мог сойти. Там будет поворот налево на девяносто градусов и мост. Тебе нужно сойти перед мостом. Оттуда небольшое ущелье ведёт прямо к дороге между Хизгардом и Нью-Хизгардом. Пройдёшь по нему.

— А там не опасно? — спросил он осторожно. Страха не было, просто мой брат не любил подобные 'сюрпризы', как и я.

— Ущелье должны были прошерстить на предмет крупных хищников, но всё равно, будь начеку, — предупредил я его. С одной стороны я, конечно, волнуюсь за брата, но с другой — он уже не мальчик и может сам за себя постоять. Нельзя же всю жизнь его опекать.

На этом сеанс радиосвязи закончился, и я отправился на встречу с братом. Не виделись мы вроде совсем ничего, но череда событий и разворошенные воспоминания заставили меня начать скучать по нему.

Но прежде чем уйти я поговорил с Пастором и попросил его приглядеть за Армони. Доверие доверием, но с девочки станется сбежать следом за мной. К тому же мало ли ей станет хуже.

А ещё я выпросил у него немного красной материи. Куртка, курткой, но я больше привык к плащу. У того нашлось искомое и через пять минут я стал обладателем шикарного плаща. В этот раз я немного усложнил дизайн, добавив больше мелких деталей. А остаток материала употребил на широкополую шляпу красного цвета.

Немного подумав, создал себе из обломков цветного стекла и проволоки, найденных в мусоре, солнцезащитные очки. Распустил волосы, надел плащ и шляпу. И посмотрел на себя в зеркале.

— И чего я раньше так не одевался? — спросил я вслух. Зашедший на шум пастор оглядел меня с ног до головы и признал, что так я действительно выгляжу лучше, чем в том красном нечто.

Я ещё раз оглядел получившийся образ и понял, чего не хватает — крупнокалиберного пистолета или дробовика по типу 'окопной метлы', что принята у нас на вооружение. Первый у меня был, а второй я посчитал излишним.

Когда я закончил 'прихорашиваться', до встречи с братом оставалось тридцать минут. Выйдя из церкви, я поспешил на место встречи. Маршрут я успел изучить достаточно хорошо, и вскоре был уже на месте.

Место было довольно спокойным. По пути мне попалось парочка химер, но заметив меня, они поспешили скрыться, а не нападать. Видимо почувствовали, кто я такой. Преследовать их я не стал, дабы не создавать лишнего шума.

Продолжая дожидаться брата, сидя на камне, я взглянул на часы. Было уже четверть десятого. Солнце в это время года обычно заходит без малого в десять часов вечера. Если учесть, что брат появиться с минуты на минуту, а до города идти примерно минут двадцать, то мы успеем туда до захода солнца.

— Брат! — раздался крик Ала. Тот несся ко мне во весь опор, а следом за ним несся гигантский краб, который так и норовил подцепить его своими здоровенными клешнями. Алу с трудом удавалось уворачиваться от них едва ли не в самый последний момент. Мысленно я удивился, потому как, вроде я уже победил этого краба и пустил его на камень? Или это другой монстр? — Эд!!!

— Беги сюда быстрее! — кричу ему, не спеша подниматься с камня. Пускай сначала добежит. Ал не заставил себя долго ждать и через минуту пробежал мимо меня, не останавливаясь.

Краб увидев новую, более близкую к нему цель, метнулся ко мне. Вот только у меня всё давно уже было готово. Ещё в раннем детстве я навострился ставить самые разные ловушки на разнообразную живность. А тут хватило немного алхимии, чтобы запустить тот камень, на котором я сидел прямиком ему в голову. Встряска оказалась достаточно сильна, чтобы стать последней для возжелавшей моего брата химеры.

— Извини, приятель, но только я имею право гонять моего брата, — с изрядной долей превосходства говорю телу.

— Брат!!! — возмущенно воскликнул Ал. Я посмотрел на него.

Как-то давно я не придавал значения его внешнему виду. А ведь у него было на что посмотреть. Хотя Ал и был младше, он уже сейчас был выше меня на пять сантиметров. К тому же ботинки на высокой платформе накидывали пару сантиметров сверху. Чёрные брюки и куртка, серый плащ. На груди в виде медальона висели его серебряные часы. Ну и как завершающий штрих, его короткие волосы стояли практически торчком, как будто уложенные гелем. Хотя почему как будто? Мой брат в отличие от меня тот ещё модник. Это мне довольно затруднительно одеть что-то кроме военной формы. А вот Ал имеет куда больше свободы в этом плане. Вот и пользуется этим на полную катушку, чем снискал немало восторженных визгов со стороны девушек своего возраста. Я это знаю, потому что Мустанг об этом упоминал. Мне на такую популярность рассчитывать и не приходиться. Впрочем, она мне и не нужна ведь у меня есть Уинри, а большего мне не надо.

— Эд, а ты во что это вырядился? — спросил он, оглядывая меня. — Комиксов что ли перечитал?

— С чего ты так решил? — недоумённо спросил я его.

— Да похож ты на одного персонажа... — как-то странно протянул он.

— Не знаю, на кого я там похож, но комиксов я не читал уже давно и ты прекрасно знаешь, что у меня на это банально нет времени, — отвечаю ему. Брат вздыхает. Ну да, когда я такой серьёзный, со мной лучше не спорить. Но лучше всё-таки смягчить тон. — Ладно, Ал, не обижайся. На кого я хоть похож?

— На одного вампира, — отвечает Ал. А я поперхнулся травинкой, которой до этого держал в зубах. Неужели этот комикс вышел и тут? Тогда моя теория о взаимосвязи миров верна и я — в полной заднице. Я спросил Ала как звали того вампира. Он ответил. На это я грязно и изощрённо выругался, потому как мои худшие опасения подтвердились. — Эд, не расстраивайся ты так. Не так уж и похож твой костюм. Есть пара существенных отличий. Да и не вампир же ты, в конце концов?

Я странно посмотрел на брата. Похоже, он и не догадывается, насколько ошибочны его слова и насколько я по своей сути близок к так называемым 'истинным вампирам'. Одно хорошо, Ал не догадывается об этом, как и об истинных причинах моего расстройства. Не хватало ещё ему узнать, что — живой философский камень, что миров на самом деле много и что я происхожу не отсюда.

Больше не говоря ни слова, я махнул рукой, предлагая брату следовать за мной. Путь до Нью-Хизгарда занял немного время, и пока мы шли, мне всё-таки пришлось прервать своё молчание, дабы ввести Ала в курс дела.

Новость о том, что Селена умерла, сильно огорчила его. Похоже, я недооценил, насколько сильно он успел привязаться к ней, а ведь это было три года назад. На этом фоне мои сомнения о мотивах и действиях профессора Эйзельштейна в Хизгарде прошли как-то бесследно. Ал даже спросил, можно ли Армони вернуть память Селены.

— Ал, смирись, Селена умерла, — сказал я, глядя на раскинувшийся перед нами город. Мы сейчас стояли на спускавшейся к Нью-Хизгарду дороге и отсюда были прекрасно видны его улицы, находящиеся внутри городских стен. — Подобные преобразования всегда связаны с риском. А рисковать дважды тем более не следует, иначе с большой вероятностью Армони станет пускающим слюни овощем. И это в том случае если она останется жива.

— Но, Эд... Один раз ведь удалось! — воскликнул он, сжав кулаки. А потом отвернулся. — Ты просто не хочешь напрягаться... Ты...

— Альфонс Элрик... — тихо, практически шепотом сказал я, но от моего тона брат вздрогнул. — Пойми простую истину — Я не бог! Я знаю, как совершить это преобразование. Но я не могу вернуть всё, как было. Тебе это понятно?

Он промолчал, глядя лишь перед собой.

— А если тебе это понятно, пойми ещё одну простую истину — вернув Селену, я убью Армони! — всё также тихо произношу я. Он оборачивается ко мне. Я же продолжаю. — Конечно, для тебя Армони никто. Да и ты, скорее всего, подумаешь, что мне, убившему четверть миллиона человек, несложно убить какую-то маленькую девочку...

Мои слова прервала пощечина, которую дал мне брат. Он был весь в слезах.

— Эд, никогда так не говори больше. Слышишь? Никогда! — крикнул он. — Я бы никогда так не подумал о тебе!

Пришлось его успокаивать.

— Надеюсь, ты всё-таки познакомишься с Армони. Она очень хорошая и милая девочка, — сказал я ему напоследок. — Уверен, вы с ней поладите.

Ал одарил меня странным взглядом, но я никак на него не отреагировал. Переболеет, никуда не денется. А потом ещё и спасибо мне скажет.

Разобравшись с Алом и его 'ностальгией', мы двинулись в город. Всё-таки хотелось попасть туда до захода солнца. Однако едва мы добрались до замка профессора и вошли внутрь, как нам открылась неприглядная картина. Весь внутренний двор замка был полон химер. Горгульи, леопарды, боровы. Этих милых созданий тут было очень много. А ещё тут были крабы. Такие семи и десятиметровые милые создания, так и желающие перекусить тобой или тебя...

— Что будем делать, Эд? — спросил меня Альфонс.

— Армони сказала, что профессор должен быть в своей лаборатории в подвале замка, — отвечая ему, заодно прикидывая как бы 'поаккуратнее' обработать всех этих чудесных созданий. — Так, Ал, давай мы потом будем разбираться откуда эти твари появились на самом деле. Сначала нам нужно добраться до профессора.

— Я и не отрицал этого, — нервно мотнул головой Ал. Его изрядно беспокоило такое опасное соседство. — Как будем действовать?

— Радикально, — отвечаю я, и, активировав силу своего камня, просто высасываю жизнь из тех химер, что стояли чуть поодаль. У брата буквально отвалилась челюсть.

— Эд, это чего такое было? — спросил он осипшим голосом.

— Даже не спрашивай Ал, даже не спрашивай, — отвечаю ему, покачивая головой. — Тебе не понравиться.

— И всё же? — нахмурившись, спросил Ал, когда я закончил очищать двор от порождений сумрачного гения профессора Эйзельштейна. Всё то время, пока я этим занимался, брат смирно стоял посередине и не мешал.

— Философский камень, — отвечаю ему и показываю результат своих действия за последние пять минут.

— Но ведь... — спросил он, глядя на камень округлившимися глазами.

— Вот поэтому я и просил тебя не спрашивать, — сказал ему я, когда мы подошли к дверям. На мгновение я задержался. — И вот ещё, Ал. О том, что такое возможно, как и о том, что я и профессор можем изменять память — никому не слова. Даже Мустангу. Это слишком опасные знания.

— Я уже понял, — вздохнул он. Затем пристально на меня посмотрел. — Но с тебя теория!

— Куда ж я денусь, — пожал я плечами. Всё-таки Ал учёный и от лишних знаний никогда не откажется.

После этого мы вошли внутрь. В самом замке было не протолкнуться через толпы химер. И мне опять пришлось поработать на расчистке пути. Пока, наконец, мы не вошли внутрь и не достигли кабинета профессора. Он был перевёрнут вверх дном. Шкафы с бумагами опрокинуты, столы перевёрнуты, книги изорваны. Как и ожидалось, никого там не оказалось — ни химер, ни профессора.

В дальнем углу, как раз за рабочим столом, один из шкафов был с корнем вырван, а его металлическое основание раскусано пополам. В стене, на том самом месте, где когда-то стоял шкаф, был проход с лестницей ведущей вниз.

— Ал, хочешь поближе познакомиться с обладателями столь милых челюстей? — спросил я, проверяя пальцем остроту среза на месте укуса. Затем подмигнул ему, отчего он поёжился. — Там их будет куда больше, чем мы с тобой уже встретили.

— Вот обязательно об этом упоминать, Эд? — тяжело вздохнув, спросил он. Я хмыкнул в ответ.

После чего больше не говоря ни слова, мы стали спускаться вниз. Спустившись метров на тридцать вниз, мы с Алом оказались даже не в подвале, а на нижнем уровне. Уж очень эпичные размеры у этого помещения, чтобы называть его подвалом. Потолка не было видно из-за слишком скудного освещения. Стен тоже, потому что всё было заставлено оборудованием. А само 'оборудование'...

— Шоб я здох! — сказал я, глядя на открывшуюся мне картину. А ещё, от увиденного мне на ум пришло сразу пять сотен мыслей, куда менее цензурных. Начиная со святых 'достоинств' одной куноичи и кончая поминанием любимых увлечений Слаанеш.

Что я увидел такого страшного в этом 'оборудовании'? Ничего, если не считать сотни колб со спящими химерами внутри. Мы с братом прошли дальше, в следующий зал. Потом в ещё один и в ещё. К седьмому залу мне было, откровенно говоря, не по себе. Большие колбы, средние колбы, а ещё были маленькие колбы, которые я даже не считал, потому что их было ещё больше. И не сомневаюсь, что где-то тут найдутся и гигантские колбы.

И во всех этих колбах были химеры. Одни размещались довольно компактно, не более шести десятков в зале, если считать по среднеразмерным колбам. В других были мелкие, под сотню в зале. А ещё в этом скудном освещении мне удалось разглядеть уходящие вправо и влево коридоры. Не сомневаюсь что там тоже изрядное количество подобных сюрпризов. Весело, правда?

Будь я даже самым последним тугодумом, открывшаяся мне картина не оставила бы никаких сомнений что именно профессор стоит за появлением химер. А так это оказалось лишь последним камешком, брошенным на его могилу. Размером со скалу. Правда я ещё не решил, буду ли его хоронить окончательно или нет. Но вот то, что он заделался моим должником, в этом сомнений нет.

— Эд, это ведь профессор создал их? — Ал пришёл к таким же выводам. Быстро сообразил. А ведь у него, в отличие от меня, нет никакой информации по ситуации.

— Угу. И я даже боюсь думать, зачем ему всё это, — отвечаю ему.

Затем я подошёл к одной из колб. В ней, пребывая в бессознательном состоянии, находилась весьма крупная химера. Она напоминала давешнюю гориллу, вот только цвета она была белого, а размером была ещё больше. Кроме неё тут были и другие, вроде геен, но только с каким-то странным костяным гребнем на спине. А в парочке особо крупных колб, метров эдак пятнадцать в диаметре и десять в высоту, покоились крабы.

Аккуратно, чтобы ненароком не разбудить здешних обитателей, я осмотрел несколько колб. Они оказались довольно сложными техническими устройствами, напоминающими инкубатор. У них были трубки с подводом питательной смеси и с лекарственными препаратами. При этом всё было автоматизировано. А ведь я ещё свои лаборатории считал верхом совершенства. Однако они по сравнению со здешними, сильно отдают каменным веком. Надеюсь я у профессора ЭВМ не найду? Иначе буду себя вообще считать умственно неполноценным.

Однако никаких признаков ЭВМ я так и не обнаружил. К худу этот или к добру, не знаю, но вот ходить приходилось очень осторожно. Потому как некоторые химеры стали подавать признаки беспокойства. Хорошо, что мне удалось притушить эманации своего философского камня, иначе тут бы давно все проснулись. Но и так поволноваться мне пришлось изрядно.

— Знаешь, Ал, мне почему-то кажется, что мы сейчас находимся в каком-то фильме ужасов, — тихо произнёс, отходя от колбы. Ал шумно сглотнул. Что такое фильмы ужасов он знал, потому как их иногда показывали в кинотеатрах. — А если верить их традиционному сценарию, обязательно что-то должно пойти не так. Например, какие-то колбы должны оказаться разбитыми, а на нас согласно этому самому сценарию обязательно должны напасть местные обитатели.

— Эд, не наговаривай, а? — также тихо попросил меня брат. Повернувшись к нему, я увидел, насколько он бледен. Мы прошли в следующий зал. Ал, посмотрев на стоящие в нём колбы, тяжело вздохнул. — Знаешь, Эд, иногда мне хочется тебя убить.

И я прекрасно понимал, почему. Дело в том, что мои сомнения оказались напрасными. 'Сценарий' не обманул. В этом зале нам повезло наткнуться на те самые разбитые колбы, появление которых я предсказывал. И хотя в нём самом не было ни одной химеры и было логично предположить, что встреченные нами по пути сюда монстры вылезли прямиком отсюда, спокойствия ни у меня, ни у брата не находилось. А мало ли что? Вдруг в этих подвалах это далеко не единственная комната, где целостность оборудования 'слегка' нарушена. Интуиция прямо-таки верещала об этом, как свинья под ножом у шеф-повара.

— Ал, просто держись рядом, хорошо? — попросил я его. Тот и не подумал возражать.

Истинность собственных выводов мы осознали в центральном зале нижнего уровня, где нас с 'радостными' криками встречала толпа химер. Небольшая такая, в два десятка особей. Среди которых было штук семь сухопутных электрических угрей. Олгой-хорхои, если мне память не изменяет. Они, если верить легендам, водятся в самых засушливых частях восточной пустыни. Разве что там они куда меньше по размерам и менее агрессивны.

Применять свой 'последний довод' в столь тесном помещении я поостерегся. Разброс по высоте у формулы вполне достаточный чтобы задеть Ала. А мне этого совершенно не хотелось. Брат мне пока ещё живым нужен. В итоге нам вдвоём пришлось использовать руки, ноги, да кулаки. Плюс оружие, преобразованное нами из окружающих предметов. Ал использовал меч, а я копьё, созданное из какого-то металлического столба, встреченного мной по дороге. Надеюсь, этот столб неважен.

Впрочем, боевого опыта у нас двоих было с излишком для этих химер, и закончили мы разбираться с ними довольно быстро. А дальше стали думать, что делать. Из слов Армони выходило что подъёмник, ведущий на самый нижний уровень, где и находился кабинет профессора, находиться прямо в середине помещения.

Так оно и было. Прямо в центре находилась шахта, ведущая вниз. Диаметр створа составлял петров пять, а глубину я не рисковал предсказывать. Алхимия позволяет игнорировать многие природные преграды, в том числе и многометровые скальные породы. Вопрос был в том, где найти пульт управления. Имеется в виду запасной, потому что главный, что находился на самом подъёмнике, был безнадёжно откушен и разжёван. И хотя я попробовал его восстановить при помощи алхимии, он даже не откликался. Не было электричества, хотя свет в зале был. А пытаться найти неисправность сейчас — неблагодарное занятие. О чём я и сообщил брату.

— Эд, как думаешь, эти светильники на полу что-то обозначают? — спросил меня вместо ответа Альфонс, указав на пол, вокруг створа шахты. Там с четырёх сторон света находилось по овалу, состоящим из двух соединённых кругов. Три овала светились голубым светом, а один — салатово-жёлтым, как раз с восточной стороны, откуда мы пришли. — Они очень похожи на алхимические круги, вот только я никогда не видел такой формы. Да и их цвета...

— Всё возможно... — пробурчал я, с опаской косясь на эти футуристические светильники. Прямо неон. И это мне не нравилось. Что дальше? Встреча с ситхом? Хотя нет, скорее уж я сойду за него.

— Тогда, давай сначала проверим другие залы! — предложил Альфонс, направляясь в западный коридор.

— Вообще-то кабинет профессора внизу, — я для наглядности показал вниз пальцем. — Если мы будем бегать по всем залам вокруг, зима наступит.

— Но мы же не знаем насколько глубока эта шахта! Ты что предлагаешь просто проделать дыру и вот так запросто спрыгнуть вниз? — спросил меня Ал.

— Вообще-то да, — почесав затылок, кивнул я. В ответ Альфонс смачно хлопнул ладонью по лицу.

— И почему мой брат такой идиот? — спросил он с изрядной долей патетики. — Эд, как мы с тобой подниматься наверх потом будем?

— Не утрируй, — повёл я плечом. Терпеть не могу вот этого вот его нравоучительного тона. Хотя в целом он был прав. — Ладно, давай глянем, что там в твоих залах.

— Вообще-то они не мои, — хмыкнул Ал в ответ, но наткнувшись на мой недовольный взгляд умолк. И правильно, нечего злить старшего брата, а то он обидеться. А когда старший брат обижается, окружающие почему-то начинают страдать.

Проследовав в выбранном Алом направлении, мы наткнулись на какой-то цех. Немаленький такой, что неудивительно. Производство такого большого количества химер требует наличия больших помещений. Он представлял собой большой прямоугольник шириной в сто и длиной в семьдесят метров. Потолок находился в пятидесяти метрах над полом, а мы с братом сейчас находились на балконе, что располагался как раз посередине. Само помещение было заставлено десятком агрегатов, непонятного назначения. То ли это прессы какие-то, то ли генераторы, непонятно. Во всяком случае, верхняя движущаяся часть в каждом агрегате явно намекала, что производство тут не стоит.

На металлической ограде, что стояла по краю балкона, был прикреплен белый лист картона с предупреждением об опасности. Да и на самих агрегатах были похожие предупреждения. И всё, больше никаких пометок и надписей не было.

На стенах помещения, примерно на нашей высоте, были расположены большие плоские квадратные кристалл из кварца, со стороной в пять метров. В эти кристаллы были буквально вплавлены алхимические круги. Всего было восемь кристаллов и восемь кругов, по два на стену. А перед этими квадратным кристаллами, на полутораметровых постаментах находились обычные кристаллы кварца, под метр высотой каждый.

Однако добраться до них было очень непросто, потому что ни лестниц, ни проходов я тут не видел. Лишь горизонтальный терфер с пультом управления. Глянув на потолок, к которому он крепился, я прикинул, что с ним можно объехать всё помещение. Оригинально.

— Как думаешь, Эд, если эти кристаллы разрушить... — с интересом разглядывая кристаллы.

— Даже и не думай, Ал! Если ты тут всё порушишь, Фюрер потом мне лично голову открутит за это и будет прав, — одёрнул я его разрушительные порывы.

Затем я принялся осматривать помещение в поисках приборной панели. Наверняка она или подобное ей должно тут присутствовать. Иначе как профессор регулирует работу этого цеха? Или он использует те самые кристаллы, к которым довольно сложно подобраться? Но ничего не было. Я вновь посмотрел на терфер. Придётся воспользоваться им.

Объехав всё помещение, и подобравшись к кристаллам поближе, я понял, что я ничего не понял. Без записей или помощи профессора мы тут действительно будем до зимы сидеть. Но, надо же что-то делать? В общем, мне пришлось отчасти согласиться с планом Ала. Вот только я не стал ничего ломать, а просто снял малые кристаллы с постаментов. Посмотрим, изменится ли чего?

Когда мы вернулись в центральный зал, то я понял что, действительно что-то изменилось. Теперь круг с западной стороны тоже горел салатово-жёлтым светом.

— Это что, такой пароль что ли? — буркнул я, глядя на сей конструкт.

Альфонс же воодушевлённый нашим успехом, направился в южный коридор. Вот только там нас поджидала засада в виде ещё десятка химер. Кроме боровов и белых горилл, которые к слову каким-то образом ухитрялись применять алхимию, тут были ещё и геены. Вот только эти немного отличались от виденных мной ранее. У них было две головы, одна большая, другая маленькая. А гребень на спине выдвигался в виде металлических когтей, так и норовящих проткнуть меня насквозь. Когда эта сволочь атаковала так впервые, я едва успел вытащить Ала из под удара.

— Эд, они... — шокированным голосом произнёс брат. Он был удивлён их способностями не меньше меня.

— Назад, Ал, — крикнул я, задвигая его себе за спину, чтобы не задеть его. А затем просто вытянул из всех химер души.

— Эд, но как они... — похлопав глазами, спросил Альфонс. Я же наклонившись к одной из ближайших химер, стал изучать её тело.

— Похоже, профессор разместил на их телах алхимические круги. А в купе с его воздействующей на сознание алхимией, ему удалось научить их пользоваться ими, — произнёс я, закончив рассматривать небольшие круги на лапах большой гориллы. В сражении ей пару раз удавалось неплохо вымораживать пол вокруг и нам с братом едва удалось увернуться от этой её алхимии. Символы на её алхимическом круге как раз отвечали за подобное преобразование.

— Эд, профессор что, пытался создать армию химер-алхимиков? — осторожно спросил меня брат. Я лишь покачал головой. Лучше спросить Вильгельма самого, а не строить самые невероятные предположения. Как показала практика, подобные предположения имеют свойство сбываться.

Покончив с засадой, я подошёл к кристаллу, который был тут на постаменте. Недолго думая, я снял его оттуда. Кстати, интересная особенность. Постамент стоял в центре жёлтого круга, похожего на алхимический. Точно такой же я встретил по пути в Центральный зал, но не придал этому значению. Должно быть из-за того что там постамента с кристаллом не стояло.

Вернувшись к шахте, я вполне ожидаемо увидел, что синим цветом остался гореть лишь один овал. Остальные были уже жёлтыми. Мы с Алом сразу отправились в северный коридор. По идее он должен оказаться последним. Разумеется, к тому, что зал в конце коридора будет наполнен химерами, мы были готовы заранее, и они не составили для нас проблем. Когда же кристалл был снят с постамента, и мы вернулись к подъёмнику, пульт оказался разблокирован.

— Это было муторно, Эд, — покачал головой Ал, когда подъёмник двинулся вниз.

Я ничего не ответил, лишь отсчитывал секунды, что мы спускались вниз. Вернее сначала это были секунды, а потом... Когда мы оказались наконец внизу и подъёмник остановился в большом зале, Ал посмотрел наверх и присвистнул. Бункер профессора, а иначе это и не назовёшь, оказался на глубине восьмидесяти метров.

— Да, да, Ал, ты был прав, а я нет, — покивал я головой и шагнул с платформы. — Идём, время не терпит.

На это Альфонс лишь удовлетворённо хмыкнул. Зная его, теперь он мне этот промах будет часто поминать, когда захочет поставить на место. Эх, тяжела доля старшего брата. Но это всё была лирика. А вот проза началась, когда мы, войдя в кабинет профессора, обнаружили его тяжелораненым, лежащим на полу.

— Профессор, вы в порядке? — спросил Ал. Ну да, традиционная форма обращения в таком случае. Вот только мне было плевать на традиции. Вильгельму нужна была помощь.

— Ал, он далеко не в порядке, — ответил я брату и, подойдя к профессору, подхватил его под руку. — Ал, помоги.

Вдвоём мы уложили профессора на диван, что находился тут.

— Мм, — промычал он от боли. Затем он, наконец, посмотрел на меня. — Это ты, Эдвард?

— Да, я, — отвечаю ему и не даю ему подняться. — Лежите, профессор. Вы ранены.

— Хорошо, — не стал тот сопротивляться. Его нога была проткнута чем-то острым, а на голове была большая шишка. Левая рука была сломана. Как и пара рёбер. — Альфонс?

— Здравствуйте, профессор, — поздоровался с ним брат.

— Мальчики, как вы нашли это место? — спросил он.

— Армони сказала, что вы будете в подвале. Если это место подпадает под значение существительного 'подвал', то её рекомендация поискать вас тут верна, — сосредоточенно очищая рану на ноге от грязи, произнёс я. Всё-таки хорошо, что походная аптечка всегда со мной. — Профессор вы должно быть уже поняли, что мы обнаружили наверху инкубаторы с химерами.

— Так значит... вы видели их, — вздохнул он. А потом опять замычал, когда я стал перетягивать рану на ноге бинтом. — Хотел бы я, чтобы это осталось секретом, но...

— Профессор! — я посмотрел ему прямо в глаза. — Скажите честно, это вы их сделали? Или кто-то провернул всё это за вашей спиной?

Он молчал. Я занялся его рукой, давая возможность подумать немного над моими словами. Наконец, я закончил. Как говориться до свадьбы заживёт. Оставались ещё ребра и шишка на голове. Но прежде я решил-таки узнать ответы на свои вопросы.

— Итак, профессор, я вас слушаю! — вновь пристально смотрю ему в глаза. Тот молчит. — Профессор!

— Я сделал их... — ответил он мне на одном дыхании. Затем отвернулся в сторону и горько усмехнулся. — Кто ж ещё? Да... те химеры... они — мои создания!

— Значит, мои подозрения были верны, — тяжело вздохнув, произнёс я. — Зачем? Зачем вам это было нужно, профессор?

— Зачем? Это же очевидно! Всё ради Армони, — ответил тот и скривился от боли. Дело в том, что я принялся за его рёбра.

— Ради Армони... — повторил я, когда закончил. — Вот только что вы вкладываете в эти слова, когда произносите их?

Ответить профессор не успел, потому что наш разговор был прерван неслабым таким грохотом сверху. Как будто что-то тяжёлое бьётся в стены замка.

— Эд, это наверху, — посмотрев на потолок, произнёс Альфонс. Я кивнул.

— Профессор, оставайтесь здесь, вам нужно прийти в себя. Я вас немного подлатал, так что вы восстановитесь достаточно быстро. Мы же с Алом проверим что происходит.

— Спасибо, Эдвард, — кивнул тот.

— Профессор... Наш разговор не закончен! Мы ещё вернёмся к нему, и вы дадите мне все ответы. Вам это понятно? — спрашиваю его сурово. Наши взгляды пересеклись и... Он отвёл глаза, а затем кивнул. Я повернулся в сторону выхода. — Идём, Ал.

Поддерживая профессора, Ал последовал за мной и мы, воспользовавшись подъёмником, поднялись наверх.

Однако стоило нам выйти во двор, как со стороны внешней стены послышались гулкие удары. Как будто кто-то бил в неё огромным молотом. Старая каменная кладка начала осыпаться и, в конце концов, не выдержала. Стена развалилась, открыв нам замечательный вид. На пятнадцатиметровую химеру. В холке у неё было метров шесть-семь, как и в ширину. Это была ящерица с небольшим рогом на носу, широкой мордой и огромнейшей пастью.

Но что ещё больше удивило меня, чем наличие огромной химеры, так это то, что рядом с ней стоял Бригадный Генерал Немда и несколько его солдат. И химера, судя по всему, совершенно не собиралась на них нападать. Видимо, он всё-таки получил своих химер. Его довольная рожа так и кричала обо этом.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Немда, уперев руки в бока и широко улыбаясь, стал оглядывать двор. — Где же они? Где все те химеры-берсеркеры?

Затем он повернулся к своим солдатам. Те, судя по всему, до сих пор не могли прийти в себя, что эта огромная тварь подчиняется Бригадному Генералу.

— Спокойней, ребята. Пока я с вами, этот малыш вас не тронет. Эта новая Боевая химера полностью послушна, — сказал он своим людям, похлопав ту по лапе. Затем он многозначительно хмыкнул и оправил свои усы. И наконец-то увидел главное.

Двор, куда он так прорывался, оказался буквально усеян телами химер. Да, я хорошенько постарался, чтобы очистить себе дорогу. Сейчас живые химеры остались только в лаборатории. А здесь — трупы.

— Ч-что это значит? Что с ними? — закричал он. В этот момент один из его подчинённых прошёл вперёд и проверил пульс у одной из химер. Затем подошёл к другой и повторил. После чего поднялся и покачал головой.

— Они все мертвы, сэр, — сказал он, глядя на своего шефа. Немда выпучил на него глаза.

— Что? Да кто вообще способен на такое? Я, услышав, что химеры сбежали, спешил сюда как мог, а теперь они все сдохли? — возмутился он, потрясая сжатыми кулаками. Но подчинённые молчали. — Если они мертвы, как я по вашему тогда смогу испытать мою новую Боевую Химеру? Это была такая прекрасная возможность для неё немного повеселиться. Сделайте же что-нибудь!

— Сэр, но... не думаю, что мы можем сделать хоть что-то, — солдат явно нервничал.

В этот самый момент с химерой стало происходить нечто странное. Из её пасти повалил густой дым, а сома она стала вести себя беспокойно. И тут она зарычала. Её пасть широко раскрылась, и я понял, что она не просто огромна. Она чудовищно огромна. Такое чудище проглотит и не заметит.

Тут химера дёрнулась вперёд и солдаты лишь чудом увернулись от её броска. Она явно намеревалась закусить ими.

— Ч-что? Что опять? — уже кричал Немда, пятясь от чудища.

— С-сэр, ваша боевая химера, кажется, вошла в состояние берсерка, — сообщил солдат. И мне был понятен его страх.

— Да... Да о чём вы говорите? Глупости! Такое невозможно! Полностью исключено! — взвился Немда.

Но тут Химера вновь заявила о себе и двинувшись в глубину двора.

— Эд, кажется у нас проблемы, — наконец подал Ал, который по-прежнему поддерживал профессора. Я посмотрел, куда он указывал своей свободной рукой и едва сдержался, чтобы не выругаться.

Прямо на пути химеры, оперевшись рукой о садовую скульптуру, стояла Армони. Стояла, чуть наклонившись, и даже не думала двигаться с места.

Тут она, наконец, заметила чудовище, что надвигалось на неё, и пронзительно закричала. Но по-прежнему не убегала. Лишь бессильно упала на колени.

А в рядах подчинённых Немды тем временем возник переполох. Мало того, что Боевая Химера вышла из-под контроль, так она ещё собиралась напасть на 'гражданских'.

— Что гражданские тут забыли?! Немедленно остановите Химеру!!! — проорал Немда, мигом беря себя в руки.

— Мы не можем, с-сэр! Она вышла из-под контроля! — растеряно отвечают ему.

— Сделайте тогда что-нибудь! Всё что угодно! Только не навредите моей Боевой Химере! — приказал он.

Вот только одно дело отдать приказ, и совсем иное — его выполнять. Особенно когда его невозможно выполнить. Хотя, это уже недоработка самого Немды, что он недостаточно обучил своих людей бороться с такими 'весомыми' проблемами. Я вот, к примеру, уверен в своих солдатах. Если бы они столкнулись с такой химерой, то одного взвода было бы достаточно, чтобы завалить её. Впрочем, на то они и штурмовики.

Однако моральное состояние этих солдат меня волновало меньше всего. Ведь моей ученице угрожала смертельная опасность.

— Сказал же ей оставаться с Пастором... — прорычал я, бросаясь к девочке. Краем глаза замечаю, что Ал также рванул к ней. Возле неё мы оказались одновременно. Подхватываю девочку на руки. Она вся бледна и с трудом остаётся в сознании. Но пока что ничего необратимого не произошло. — Ал! Возьми её и профессора, и убирайтесь отсюда.

— Эд?! — воскликнул Ал. Смотрю на него, на профессора. А затем мотаю головой. Мы понимаем друг друга без слов. — Что будешь делать, Эд?

— Пришла вспомнить кое-что из наставлений Кимбли, — отвечаю ему. Затем киваю в сторону Армони. — Позаботься о них.

— Хорошо, — кивает он в ответ. После чего спешно отступает.

Я же, наоборот, двинулся вперёд, навстречу к химере. Вернее, не совсем к ней. Меня заинтересовал один камешек в полметра высотой. Подойдя к нему, я проверил его. Он идеально подходил для моей задумки.

Сложив руки вместе, я совершил преобразование. Из булыжника получилось тридцать килограмм тротила. И таймер на тридцать секунд, который уже тикал. Подняв бомбу правой рукой, я без особого труда закинул её в широко раскрытый рот чудовища. А химера без задней мысли проглотила её. Напоследок я создал перед собой и Алом с профессором по земляному щиту. Не хватало, чтобы их забросало кишками. Немного подумав, я создал аналогичные щиты и перед солдатами.

Собственно говоря, так и произошло. Когда время, отведённое таймером, истекло, бомба взорвалась. А Боевую Химеру, гордость Бригадного Генерала Муди Немды, разметало на сотни метров вокруг. Щиты защитили от излишне сильного взрыва и от большей части летающей требухи. Исключением стали те останки Химеры, что от взрыва улетели вертикально вверх. Так что я всё равно перемазался с ног до головы в крови, мясе и дерьме.

— Моя химера! Моя прекраснейшая Боевая Химера!!! — взвыл и даже, кажется, заплакал Немда. Похоже, тот факт что его 'прекраснейшая' едва не сожрала меня, его мало волновал. Кстати, на меня он соизволил обратить внимание лишь только что. Его кулаки сжались, а в глазах разгорелся гнев. Он указал на меня своим толстым пальцем и закричал, брызжа слюной в мою сторону. — Ты! Это всё ты виноват, мелкий ублюдок!!! Ты хоть понимаешь, что ты наделал?!

— Хм, и что же? — спросил я будничным тоном, опуская голову пониже, а заодно косясь в сторону Ала. Тот уже увёл профессора подальше и теперь им ничего не угрожало.

— Ты, что, не мог поступить по-другому? Зачем ты убил мою прекрасную Боевую Химеру?! — продолжал кричать он, тряся кулаками. — Ар-рестовать его! Повесить!!! Или сначала повесьте, а потом арестуйте!!! Не важно! Просто схватите его!!!

— Эй, дядя, за что? Что я такого сделал? — самым натуральным образом возмутился я, замахав руками и при этом, стараясь не показывать лица. При этом приходилось пятиться назад, так как солдаты Немды начали неумолимо окружать меня. — Ну и ладно!

Я развернулся от него и дал стрекача. Конечно, генералам не солидно бегать, а тем более убегать. Но так как меня не узнали, значит можно.

— Схватить! Схватить!! Схватить!!! Да хоть кто-нибудь, схватите ублюдка!!!— топая ногами, кричал Немда мне вслед. Солдаты, конечно, пытались исполнить его приказ, вот только я уже успел перебежать двор. Вот только впереди дорогу мне перегородила знакомая рожа.

— Похоже, мой выход? — спросил этот парень. Это был Гейнц Бреслау. — Стоять на месте, шкет! Дальше тебе не пройти!

— Ты кто? — подав в голос удивления, спросил я.

— Я — Полковник Гейнц Бреслау, Бронебойный Алхимик! Я — сильнейший алхимик в Армии! — пафосно заявил он, с самодовольной улыбкой на лице.

— В самом деле? Первый раз слышу, — пожав плечами, отвечаю ему.

— Ты что, не читаешь газет? — возмутился он.

— Вообще-то читаю, но в них ни разу не упоминалось о тебе. А вот когда говорили о сильнейшем алхимике, то называли имя некоего Эдварда Элрика, — показательно задумавшись, отвечаю ему. Упоминание моего имени произвело на него неповторимый эффект.

— Эта сопля ничто по сравнению со мной! Я отомщу ему за то унижение, которое он мне нанёс!!! Из-за него я потерял левую руку! Но он ответит за всё! Я заставлю его страдать!!! — уже кричал он.

— То есть, он тебя поимел, а ты хочешь добавки, — покивал я в знак согласия. Бреслау осёкся и побагровел. Я приложил ладонь ко рту. — Ой, извини. Не хотел обидеть тебя. Понимаю, он заставил тебя сбежать и...

— Я не сбежал!!! Это было тактическое отступление! — прорычал он, скрежеща зубами. — Слушай, шкет. Я хотел всё закончить мирно, но ты меня разозлил. Пожалуй я опробую на тебе парочку приёмчиков, которые приготовил для того засранца. Уверен, тебе понравиться.

— Да-да, конечно, мистер Ароматизированный Алхимик, — развёл я руками, сделав заодно вид, что ослышался.

— Я — Бронебойный! — гаркнул он. — Смеёшься надо мной?

— Хе-хе, есть немного, — совершенно по-детски заулыбавшись и почесав затылок, согласился я.

Ответом на мои слова была атака. Бреслау не стал размениваться на мелочи и сразу ударил своей алхимией. Я уклонился. И он тут же ударил меня своей автобронёй. Завязался ближний бой.

Это сражение оказалось довольно сложным. Во-первых, мне приходилось тщательно сдерживаться, чтобы не повторять мой собственный стиль сражения. Кроме того, я не использовал против Бреслау алхимию. Вообще. Вдобавок я старался не засветить наличие у меня автоброни. Именно поэтому удары на блок я принимал левой рукой, либо правой ногой. Но в основном уклонялся.

— Верткая обезьяна!!! — рычал Бреслау, продолжая пытаться достать меня. Но я ему не давал этого сделать.

Вскоре до моего противника стало доходить, что меня так просто не победить. Бой затягивался, однако я даже и не думал уставать. Вместо этого я постепенно наращивал темп. Когда же с начала боя прошло уже десять минут, что было очень много для непрерывного сражения, я заметил что Бреслау наконец начал сдавать. Да, он оказался силён. Более того, он извлёк уроки из прошлой нашей с ним схватки. Однако этого по-прежнему было мало, чтобы победить меня.

Гейнц Бреслау немалую часть своего времени посвящал тренировкам. Развивал тело, тренировал приёмы рукопашного боя. Однако мы с ним отличались. В отличие от него, я не жил в мирной обстановке. Вот уже как несколько лет мне постоянно приходиться сражаться за собственную жизнь и жизни моих подчинённых. У меня — совершенно отличная мотивация и совершенно иной опыт, чем у него. И хотя я гораздо моложе, я куда опытнее его.

В очередной раз я взвинтил темп боя и Бреслау начал ощутимо проигрывать. Он ещё пытался сопротивляться, пытался как-то переломить ситуацию. Вот только я теперь полностью всё контролировал. Я даже контролировал, о чём он думает. Добиться этого на самом деле не так уж и сложно. Достаточно просто занять лидирующую позицию в бое и вести своего противника. Он бил туда, куда указывал я. Отскакивал туда, куда позволял отскочить я. Использовал те приёмы, которые разрешал использовать ему я. Я как кукловод играл им, и в конечном итоге он даже не думал о том, чтобы сломать мою игру. И, в конце концов, Бреслау, обессиленный, упал передо мной на колени.

— Невозможно! Этого не может быть!!! — прокричал он. Сейчас он представлял собой жалкое зрелище. Я не сдерживал себя, когда ударял его. Поэтому всё его тело было покрыто синяками и царапинами. Один глаз заплыл, а в теле было несколько колотых ран от моего ножа. Не смертельных. — Я... Я — сильнейший алхимик!!!

Он, наконец, свалился без сознания. Похоже, он так и не узнал меня.

— Неплохо-неплохо, — раздался позади меня голос Немды. — Но это ничего не меняет. Окружить его!

— Кажется у меня проблемы? — спросил я вслух. — А-ха-ха-ха-ха! Кажется, тебе пора сдаться, шкет! Схватить его!

Но в этот момент ворота во двор отворились и внутрь вошли двое. Полковник Рой Мустанг и Майор Алекс Луи Армстронг. Честно говоря, я не ожидал их тут увидеть. Они подошли к нам и встали сбоку от нас.

— Подождите, Бригадный Генерал! — сказал Рой.

— Что? Кто ты такой? — возмутился Немда.

— Я — Полковник Рой Мустанг из Восточного Штаба, а это — Майор Алекс Луи Армстронг из Центра.

— Что вам здесь нужно? — спросил Немда, уперев руки в бока и глядя на них с превосходством.

А я знал, что. Мустанг не был в курсе моих планов и наших договорённостей с Фюрером. Да и Армстрогнг, скорее всего тоже. Не та он фигура для этого. Хизгард для Роя должен был стать завершающим штрихом перед его переводом в Центр. Не удивительно, что он прискакал сюда, едва услышав, что поезд, на котором я ехал, был захвачен. Армстронг же прибыл из Центра, скорее всего за Алом. Видимо тот очень шустро смотался, вот майор и подвязался за ним. Добрались же они вероятно на машинах, потому что железную дорогу сейчас контролируют мои отряды.

И вот теперь, прибыв в Хизгард и войдя во двор замка Эйзельштайна, рой увидел меня. Не думаю, что его сильно запутает ой маскарад. Уж он-то в курсе, что я способен и не на такое.

— Давайте пока опустим мелкие детали, господин Бригадный Генерал! Для начала вам нужно успокоиться, — мирным тоном произнёс Рой. Интересно, что он запланировал? 'Сдать' меня? Тут Рой повернулся ко мне и многозначительно ухмыльнулся. Так! Похоже, меня сейчас 'поимеют'. И если я хочу, чтобы мои планы не пострадали, придётся терпеть. — Вам следует быть сдержанней. Всё-таки этот юноша — государственный алхимик, что, как вам известно, равноценно званию майора. Поэтому вы должны понимать, что любое решение, какое вы примете сейчас, в будущем отразиться на вас и вашей карьере.

— Агрх... — Немда схватился руками за голову. — Но он... Но я... Я не могу просто...

— Я понимаю ваше раздражение в данный момент, Господин Бригадный Генерал. Поэтому рекомендую вам взять его под арест, пока не будут выяснены все обстоятельства. Тогда вы сможете устроить военно-полевой суд и убедиться, что он получит соответствующее наказание.

— Э, какого хрена, Мустанг?! — возмутился я.

— Ха-ха. Похоже, твоё время вышло, Эдмунд, — рассмеялся Мустанг.

— Полковник, ты... — прорычал я, но сдержался.

— Отлично, полковник Мустанг. Думаю, я приму во внимание ваш мудрый совет, — довольным тоном произнёс Немда. Затем он указал на меня. — Взять его и бросить в камеру!

[к оглавлению]

Глава 8. Новая Истина.

Сижу за решёткой в темнице сырой. Рождённый в неволе орёл молодой.

Вернее лежу на нарах, накрыв лицо своей новой широкополой шляпой. Весьма стильной, кстати. Здесь в тюрьме у меня выдалась замечательная возможность в кои-то веки выспаться. Пускай это и заняло всего пару часов. Заодно я смог обдумать, что делать дальше.

Очевидно, Рой хочет выиграть время, заточив меня в камеру. Вот только он не учёл, что у меня имеются и свои планы. К тому же никогда не следует списывать раздолбайство некоторых индивидуумов. Меня даже не обыскали, когда кинули в камеру. И не сковали руки, как следовало бы.

Впрочем, пихни меня голым и скованным по рукам и ногам в каменный мешок, я и оттуда выберусь. А так это считай, что в гостинице меня разместили. Единственное, на что хватило Бригадного Генерала — отобрать мои серебряные часы, знак государственного алхимика. Но их я ещё верну себе.

Внезапно мой нос зачесался и я чихнул.

— Похоже, кто-то меня вспоминает. И я даже знаю кто, — потянувшись, сообщил я вслух, заодно поправив шляпу.

Камера что мне досталась, была довольно просторной. Считай не камера, а комната. Разве что решётка вместо четвёртой стены была несколько неуместной. Широты, в которых располагается Хизгард, довольно высокие и зимой тут бывает достаточно прохладно. Решётка же в плане теплоизоляции куда хуже стены. Плюс сквозняки. Хорошо хоть сейчас лето. Да и то тут было достаточно прохладно. Горы всё-таки.

Поднявшись с лежанки, я подошёл к раковине. Вот чего не отнять у Хизгарда, так это местной воды. Мягкая, вкусная и напоминала мне о доме. Это вам не Ишвар, где бывало, кроме забродившей верблюжьей мочи и пить было нечего. Гадость ещё та, но за неимением лучшего, как говориться. Хотя местные использовали её как лекарственное средство. Иногда. И как лёгкий алкоголь в большинстве случаев.

— Да, славные были деньки. Пить мочу, готовить на фикалиях, жрать насекомых. Прямо курорт, — хмыкнул я, глядя в зеркало. Оттуда на меня смотрела собственная наглая рожа. Золотые глаза были немного покрасневшими. Не стоило мне их потирать поутру. Всё остальное вроде как было в норме. Даже морщин не было. Хотя, откуда им у меня взяться?

Умывшись и приведя себя в относительный порядок, я вернулся на койку. Время у меня был ещё вагон. К тому же, Ал скорее всего даже не связался с Дервишем. Иначе бы тот уже постарался выйти на связь.

— Уран, я Комета! На связь! Уран, я Комета! На связь! — внезапно раздалось в рации. Угу, легки на помине.

— Уран слушает, Комета. Докладывайте, — не мешкая, отвечаю я.

— Генерал Элрик, мы полностью готовы начинать операцию, — а это уже Дервиш.

— Не спешите. У нас ещё куча времени. Операцию начинать только через шесть часов. А пока продолжайте сохранять прежние позиции и не показывайтесь местным на глаза.

— Есть, сэр, — ответил Дервиш.

— Что-то ещё, полковник? — спрашиваю его.

— Сэр, со мной связал Альфонс Элрик. Он сообщил, что вас задержали подчинённые Немды, — сообщил он, после чего возникла напряжённая пауза. — Что вы задумали, сэр?

— Всего лишь хочу провести внеплановую проверку, только и всего.

— Хорошо, сэр. Берегите себя

— Спасибо, полковник. До связи.

— Есть, до связи.

Ну, что ж. С полковником переговорили. Кажется, я всё-таки недооценил своего брата. Тот связался с Дервишем куда быстрее, чем я ожидал. И славно. Теперь пора подумать о 'внеплановой инспекции'.

Немного размявшись, я подошёл к решётке. За ней, понятное дело, никого не было. Коридор был пуст. В соседних камерах, правда, были постояльцы. Но меня уже не беспокоило, что они могли услышать разговор. Так как я собирался выходить.

Осмотрев решётку, я удовлетворённо хмыкнул. Нет, можно конечно её выломать и грубой силой. Но я же не чудовище какое. Да и на ремонт всё равно будут выделять бюджетные деньги. А я как один из влиятельнейших людей в стране был приучен правильно им распоряжаться.

Таким образом, вместо обычного буйства, я, сложив руки вместе, а затем, приложив их к решётке, разрушил её крепления к стенам, полу и потолку. В заключение хватило небольшого толчка, чтобы завалить её.

Раздался жуткий грохот, который, наверное, слышали все обитатели крепости. Ну да это не мои проблемы.

На шум тут же прибежало двое стражников. Увидев, что решётка валяется на полу, а я с самым невинным видом стою в камере перед ней, они тут же наставили на меня своё оружие.

— Похоже, здешнее раздолбайство всё же не достигло абсолюта, — констатировал я, задумчиво осматривая стражников.

— Что здесь происходит!!! — хором воскликнули они. Я тут же 'пришёл в себя'.

— Эй, я не причём тут! — возмутился я, впрочем, подымая руки и начав пятиться назад. Когда на тебя наставляют оружие, сильно шутить не хочется. — Она сама, я ничего не делал!

— Стой где стоишь! — отдал мне приказ один и повернулся к другому. — Джим, дуй за подмогой.

И тут Джим совершил ошибку, которой совершать не следовало. Кивнув, он повернул голову к напарнику, оставив меня на секунду без внимания. А ведь нас разделяло всего пять метров. Для опытного бойца это не расстояние. Короткий рывок, два резких удара и вот передо мной лежат без сознания двое тюремщиков. Будь на моём месте Шрам — были бы трупы. Но парням повезло.

— Извините, ребятки, но мне бы не хотелось, чтобы вы подняли тревогу, — извиняющимся тоном произношу я.

Не задерживаясь, я проследовал в сторону выхода. Пара коридоров и несколько охранников. Правда, тут было не всё так радужно. Грохот падающей решетки они тоже слышали, а потому были наготове. В итоге тревога всё-таки была поднята.

Разобравшись со всеми препятствиями на пути, я вышел во двор крепости. Там же творилось невесть что. Гудела сирена, бегали солдаты. В общем, полный бедлам. Сомневаюсь что они ещё в курсе о причинах тревоги.

Пробираться минуя поисковые отряды с собаками и свет ламп прожекторов было задачей не тревиальной. Единственное о чём я жалел — что я уже не такой маленький как раньше. В Ишваре я мог пролезть едва ли не в любую дыру. А теперь со своими пускай и небольшими, но габаритами...

Однако я справился. Меня не обнаружили. И всё бы так шло и дальше, если бы мне на пути не попалось двое солдат, и я не подслушал их разговор, скрываясь за ящиком со снаряжением.

— Что происходит? — спросил один из них.

— Подразделения с первого по пятое продолжают поиски сбежавшего заключённого. Остальных отправляют из крепости.

— Отправляют из крепости? Зачем?

— Был выдан ордер на арест профессора Эйзельштейна. Также мы должны забрать и его дочь.

Какие интересные разговоры. Получается, Немда более не нуждается в услугах профессора? Тогда, возникает логичный вопрос, на кого же он собирается положиться, чтобы контролировать химер? Тут может быть только один вариант — ассистент профессора. Гретта знает многое о его исследованиях. И, уверен, сам он мало что знает о ней самой.

Отсюда и решение Бригадного Генерала. Скорее всего, эта дамочка подговорила его арестовать её 'шефа'. Зачем? Чтобы захватить Армони. Наверняка она уже догадалась о её секрете.

Внезапно по тому месту, где я находился, скользнул луч прожектора. Случайно. Но этого вполне хватило, чтобы эти двое, что мирно беседовали рядом со мной, заметили меня.

— Кто здесь?! — солдаты потянулись за оружием. На меня вновь нацелили прожектор. Вдобавок из-за поворота вышло ещё несколько солдат в сопровождении двухголовых собак. Очередные химеры на службе у Немды. — Схватить его!!!

Разумеется, я сразу же стал целью номер один. Против меня оказалось восемь солдат и четыре псины. Меня попытались окружить, а с одной из вышек даже застучал пулемёт. Впрочем, пулемётчик быстро прекратил обстрел. Моя смерть явно не входила в планы Немды.

А вот мне с моими противниками пришлось повозиться. Потому как уже в мои планы не входила их смерть. Даже химер и тех я старался только оглушать, а не убивать. Хотя они и подконтрольны Бригадному генералу, но как бы числятся в составе вооружённых сил Аместриса. Что, в свою очередь, накладывает на мои действия ряд ограничений. Фюрер не обрадуется, если обороноспособность крепости падёт. Да и сам я говорил ему, что хочу обойтись малой кровью.

Эх, как же всё проще было, когда я сражался в Ишваре. Да и в пограничных войнах тоже сложностей мало. Выкосил пару дивизий противника и спи спокойно. А здесь приходиться контролировать едва ли не каждый мускул.

В итоге мне пришлось потратить куда больше времени и сил, чем, если бы я действовал по-старинке. Но в итоге все солдаты, что атаковали меня, в том числе и дважды подошедшее подкрепление, были оглушены. Сам же я успешно скрылся в здании штаба. План максимум на этом этапе был выполнен.

Попав внутрь, я первым делом огляделся. До этого бывать в здешнем штабе мне не доводилось. А посмотреть было на что.

Само здание, если сравнивать интерьер и мебель, серьёзно отличалось от центрального командования и от восточного штаба. Скажем так, если не считать отсутствующие компьютеры и прочую оргтехнику, которую банально ещё даже не успели толком изобрести, я бы подумал что нахожусь в офисе какой-то компании. Слишком не по-военному было внутри — большие окна, широкие коридоры, хлипкая мебель.

И они это называют 'крепостью'? Разве что некоторое количество решёток перекрывающие коридоры позволяли обустроить некоторое подобие обороны. Но и только. Во всём остальном это вызывало у меня лишь возмущение.

— Расслабились, — сплюнул я, поднимаясь по лестнице на последний, четвёртый этаж.

До этого, обыскав все предыдущие и обезвредив встреченную на пути охрану, я так и не нашёл кабинета Немды. А это означало, что оный точно находиться тут.

И действительно, пройдя пару коридоров, я оказался перед его кабинетом. Войдя внутрь, я от удивления присвистнул. В одну стену было огромное окно. Вторую стену занимал гигантский шкаф. У дальней стены располагался большой ковёр посередине которого стоял внушительный стол. Сами стены были отделаны панелями из тёмного дерева. Смотрелось это всё, мягко говоря, безвкусно.

Но не это выбило меня из колеи. А два флага, что висели на задней стене, по бокам от какой-то картины. Красные флаги с серпом и молотом.

— Какого... — не выдержал я, наконец.

Я подошёл ближе к флагам, пристально их рассматривая. Даже пощупал руками ткани. Глаза меня не обманули. На них действительно были вышиты золотые серп и молот. Мысли в моей голове забегали с удвоенной, а может быть даже и с утроенной скоростью. Так было до тех пор, пока я не пришёл к единственно возможному выводу. Выводу, от которого я нервно рассмеялся. Муди Немда как и я проживает не первую жизнь.

Ход моих рассуждений был довольно прост. Красные флаги уже давно были известны как революционные. Причём пошло это отнюдь не из Аместриса. Однако в восстаниях всегда поднимались в первую очередь знамёна цвета крови. Где бы пролетариат не поднимал голову против гнёта буржуазии, там всегда реяли алые стяги.

Тем не менее, во всей этой истории есть одно 'Но'. Я всегда внимательно следил за международной обстановкой — читал газеты, а также просматривал отчёты внешней разведки, что публиковались ограниченным тиражом для высшего командного состава. И нигде, ни в одной публикации не было упоминаний про столь знаковый для моего предыдущего мира символ — перекрещенный серп и молот, символ союза крестьян и рабочих. Более того, ни в одной стране мира ещё не было такого, чтобы рабочие и крестьяне массово выступали вместе. Нет, бывало, что в митинг рабочих затешется кто-то из крестьян. И наоборот тоже. Однако нигде это не носило массовый, 'народный' характер. Да и массовых восстаний, таких, что привели бы к социалистической революции, ещё не было. Хотя идея социалистического государства уже давно была сформулирована.

Ни сам Немда, ни его родители никогда не относились ни к сословию рабочих, ни к сословию крестьян. Это я знал точно. Бригадный генерал был потомственным дворянином, а от дворян весьма странно ожидать 'безмерной любви' к представителям других сословий, особенно 'низшим'. Тем не менее, два штандарта с 'не дворянскими' серпом и молотом на них ясно говорили о том, что этот символ дорог Немде.

Понимая всё это, я мог дать только одно объяснение наличия такого символа как перекрещенные серп и молот в этом кабинете. Немда сделал своим личным штандартом флаг сильного государства, к которому когда-то принадлежал. Знал ли он мою историю? Вероятно, нет. В противном случае он бы уже давно оставил Аместрис, либо попытался выйти со мной на связь, либо каким-то образом контактировать со мной. Однако ничего этого не произошло и скорее всего Муди Немда даже не знает, какая страшная судьба уготована Аместрису.

Продолжая размышлять о бригадном генерале, я подошёл к книжной полке. Глянув на неё, я даже не стал удивляться её содержимому. Треть всех книг было написано на драхманском языке. Да и тематика изданий была больше политической, чем военной или какой-либо ещё. Стоит ли упоминать, что среди прочих авторов здесь попадались теоретики социализма? А ещё было несколько книг, которые вообще были запрещены в Аместрисе.

— В опасную игру играете, товарищ бригадный генерал, — тихо произнёс я, широко ухмыляясь.

Уже того что находилось здесь, на этой книжной полке, было достаточно чтобы обвинить Немду в государственной измене и шпионаже в пользу Драхмы. Однако я не собирался играть столь мелко.

От увиденного мне хотелось смеяться, ведь Немда, сам того не подозревая дал мне в руки столько козырей против него, что просто грех не воспользоваться ими и не начать новую комбинацию. Пускай и рисковую, но весьма и весьма интересную и сулящую огромные дивиденды как мне и моим союзникам, так и всему государству. Но пока не время для смеха, а лучше ещё раз всё обдумать.

Круг замкнулся, и характер Немды раскрылся передо мной как на ладони. Кто же такой Немда? Ответ на этот вопрос точно лежит в его прошлом, в том кем он был раньше.

Видимо находясь под впечатлением от некоторых политических лидеров на своей родине, он решил сделать упор на ту идеологию, которую считал наиболее успешной. Тем более что присутствие во главе Аместриса такой личности как Кинг Бредли явно намекала, что этот самый путь — самый выгодный в плане утверждения личной власти и превосходства.

Оговорка, сделанная Немдой во дворе замка Эйзельштейна, также намекала на это. Химеру, убитую мной, он назвал своей. 'Моя химера! Моя прекраснейшая Боевая Химера!!!', так он сказал тогда. Конечно, подобное собственническое отношение к подчинённым им силам, свойственно не одному Немде. Тем не менее, лишь он из всех командующих гарнизонами зашёл настолько далеко, что оказался готов бросить вызов Бредли. Вполне возможно, стой во главе Аместриса простые люди и будь у Немды ещё полгода, тогда через эти самые шесть месяцев у нас бы сменился фюрер.

Я подошёл к столу. На нём моё внимание привлёк блокнот в чёрной кожаной обложке. Я пролистал его.

— Вставай, проклятьем заклеймённый, весь мир голодных и рабов... — прочитал я по-драхмански первую строчку в стихотворении, что было на одной из страниц блокнота. Само стихотворение было мне знакомо, как и музыка, которая была написана к нему. — Кто же вы, бригадный генерал Немда?

Я продолжил листать блокнот, ища ответ. И мне опять повезло. На одной из страниц, ближе к началу, было накарябано карандашом следующее: Не забудь. 12.06.37.

— Вот оно как, — вновь произношу я. Что значила эта дата, я знал. Больше у меня не было сомнений, кем был Немда. И понятна его неприязнь и в то же время восторженность диктаторами вроде Бредли. В том числе и желание самому стать таким. — Если ты находишься наверху, то сам диктуешь правила. Вот только сможете ли вы удержаться наверху, господин генерал?

Больше в блокноте не было ничего интересного. Положив его на место, как он и лежал, я открыл верхний ящик стола. Там валялись мои часы. Забрав их, я закрыл ящик и двинулся на выход. Больше мне тут нечего делать.

В углу кабинета была небольшая дверь. Открыв её, я обнаружил, что за ней была лестница, ведущая наверх. Ещё раз проверив, не оставил ли я следов, я покинул кабинет Немды и стал подниматься на крышу. Выйдя на неё, я окинул взглядом местность вокруг. Так как сейчас была ночь, то видна была только крепость.

Потянувшись, я с наслаждением вдохнул прохладный ночной воздух. Он бодрил и был свеж. Как раз то, что мне сейчас нужно. Оставалось только найти способ свалить с крыши. Потому что лезть через крепость мне не хотелось. Вон как раз весьма удобно реяло несколько флагов. Правда, на государственный флаг Аместриса покушаться я не собирался, а потому оставалось ограничиться штандартом крепости. Я собирался сделать небольшой дельтаплан и спланировать на нём в район церкви.

Однако прежде чем я успел сделать хотя бы ещё шаг, как обстановка резко изменилась. Сверху раздался пронзительный крик по тональности похожий на птичий, только во много раз громче. А затем меня едва не снесло воздушной волной. Стоило мне задрать голову вверх, как я опешил. Передо мной в воздухе повис самый настоящий грифон. Десять метров в холке, а его крылья имели размах все сорок метров. И что самое неприятное, намерения у этого грифона были далеко не мирные.

Но на этом ничего не закончилось, а лишь началось. Потому что этот грифон начал меня атаковать. Сначала он использовал свои крепкие когти и крылья. А затее он вообще перешёл на огненную алхимию.

— Что-то я уже сомневаюсь, что к профессору следует проявить снисхождение, — прошипел я, уклоняясь от очередного огненного ливня, коими эта химера обильно заливала крышу.

На ней за несколько залпов сгорело всё, что могло сгореть и оплавилось всё, что могло оплавиться. Слишком высока была температура пламени. Ситуацию осложняло ещё и то, что химера всячески выдерживала дистанцию между нами. Я же пока остерегался пускать в ход дальнобойную алхимию. Пистолет же оказался вообще бесполезен против неё и был убран во избежание перерасхода боеприпасов.

Вот и ещё раз в мою сторону был послан пламенный 'привет'. Пришлось аккуратно парировать его алхимией. Аккуратно потому, что в противном случае я рисковал провалиться на нижний этаж, чего мне решительно не хотелось. Не сомневаюсь, что солдат крепости там собралось в изрядном количестве. И бригадный генерал, скорее всего, там тоже имеется.

Однако были и свои плюсы. Никто в здравом уме не рисковал сунуться на крышу сейчас, когда грифон устроил тут локальный филиал ада.

Прикинув в уме, я решил, что пора кончать изображать из себя кролика. В моём арсенале было достаточно приёмов алхимии действующих на расстоянии. Правда наработки того же Мустанга я не собирался использовать. Вместо этого я применил кое-что своё. А точнее — старую добрую пушку. Для этого оказалось достаточным преобразовать какой-то оплавленный блок в средневековое орудие и нацелить его в химеру. Выкидыш сумрачного гения профессора Эйзельштейна к счастью не обладал зачатками разума достаточными для того чтобы определить угрозу от моей игрушки.

Последовал глухой выстрел, и круглый снаряд угодил точно в морду химеры. Та потеряла ориентацию в пространстве и свалилась на крышу крепости. Подхожу к ней поближе. Да, экземпляр оказался действительно замечательным. Профессор видимо изрядно постарался, чтобы этот грифон выглядел настолько гармонично. Обычно химеры выглядят, мягко говоря, ужасно. Так было с настоятелем Корнелло, так было и с Шу Такером.

Однако Вильгельм Эйзельштейн находиться на совершенно ином уровне по сравнению с ними. Большая часть его химер, за редким исключением, именно гармоничны. Кроме того, они весьма живучи и умны. Не удивлюсь, если они будут способны и к размножению. Впрочем, чего ещё ожидать от алхимика, который видел Истину?

— ААААА!!! — раздался не крик, вопль за моей спиной. Настолько неожиданный, что я даже вздрогнул. Я повернулся на источник звука. Это был Немда. — Ты ублюдок!!!

— Опять он, — вздохнул я, косясь на его солдат. Те старались вовсю сохранять невозмутимость. Заодно держали меня на мушке. Вот только стрелять не спешили. Всё-таки, тот факт, что я — государственный алхимик был им известен. Пускай они и не знали моего имени.

— Урод! Как ты посмел убить ещё одну мою любимую химеру!!! — прорычал он. Похоже, трясти кулаками в момент раздражения — его излюбленная привычка.

— Дорогую? — изобразил я удивление и расхохотался. Надеюсь, Уинри никогда не узнает подробностей этого разговора. Указываю себе за спину большим пальцем, прямо на химеру и ехидно смотрю на генерала. — И кто из вас двоих обычно сверху? Хотя... можешь не отвечать. Судя по твоей объёмной заднице всё и так ясно...

— АРРРРР, — зарычал он. Мне даже на секунду показалось, что его глаза вспыхнули красным светом. Впрочем, я быстро списал это на моё богатое воображение. Тут Немда указал на меня рукой и брызжа слюной продолжи орать. — Не стойте столбом, остолопы! Стреляйте в него! Стреляйте, пока он не ушёл!!!

— Но, сэр!!! — попытались возразить его подчинённые, что сейчас опустили свои винтовки и с сомнением смотрели как на своё начальство, так и на меня.

Всё-таки, одно дело задержать подозрительного человека до выяснения обстоятельств и совсем другое — застрелить вероятного государственного алхимика, по сути — майора армии Аместриса. За такое фюрер по головке точно не погладит. Ну, разве что своим мечом.

Однако Немда был иного мнения о предпочтениях Бредли. Вернее, он сейчас их вообще не брал в расчёт, думая лишь об удовлетворении собственного эго. Повернувшись к солдатам, он шагнул к ближайшему и стал вырывать дробовик у него из рук. Спрашивается, где его табельное оружие? Солдат, разумеется, не спешил отдавать его.

— Дай сюда! Немедленно!!! — прорычал Немда и пнул этого рядового по голени. Тот выпустил оружие из своих рук и схватился за ногу. А генерал тем временем вновь повернулся ко мне. С торжествующим выражением на лице он посмотрел на меня. — Пора мне взяться за это самому!

Раздался выстрел. Как оказалось, вместо дроби в дробовик был заряжен жекан. Скорость у этих пуль невысока и я легко уклонился от неё. Второй выстрел и я вновь уклоняюсь, на это раз отклонившись в другую сторону. Немда стал стрелять практически без остановки, но я по-прежнему уклонялся от всех его выстрелов, заодно постепенно смещаясь в сторону края крыши, туда, где на флагштоках реяли флаги. Каким-то чудом они уцелели в нашем бою с химерой. Вернее, только один — флаг Аместриса. Пожалуй, есть в этом что-то символичное.

— Эй! Что ты задумал!!! — выкрикнул Немда, когда я одним движением сорвал флаг и подсёк флагшток.

— Было приятно с вами познакомиться, господин генерал, — я отвесил ему церемониальный поклон, одновременно с этим пытаясь удержать свою поклажу. Мне, хоть и с трудом, но это удалось. — Берегите себя и не забывайте пользоваться вазелином.

— Убью!!! — крикнул он и нажал на курок. Вот только в отличие от него я считал выстрелы. И знал, что у него больше не осталось патронов.

Пока Немда с недоумением разглядывал ставшую теперь бесполезной железку в своих руках, я же, подарив ему напоследок последнюю ухмылку, добежал до края крыши и с лихим воплем спрыгнул с неё. Уже находясь в воздухе, я активировал преобразование. Спустя мгновение я уже летел на дельтаплане, окрашенном в цвета Аместриса и с гербом страны прямо посередине крыла. Пожалуй, теперь этот день можно будет назвать днём рождения военно-воздушных сил Аместриса. Тем временем мне вслед доносились возмущённые крики генерала. Однако меня это уже мало волновало.

Поймав поток тёплого воздуха, и сориентировавшись по звёздам, я взял курс на церковь. Благо, что сегодня небо было освещено полной луной. В лунном свете я мог хотя бы приблизительно видеть, куда я лечу.

Тем не менее, пока я летел, мне было не до разглядывания красот природы. Все мои мысли вновь вернулись к личности бригадного генерала Немды. Хотя я не знал его имени, я примерно представлял, кем он был в своей прошлой жизни — попавший под репрессии офицер. При этом он, судя по всему, до сих пор восхищался тем государством, в котором его предали, и его идеологией. Да и тот факт, что он сумел пробиться до звания генерала и получить под своё начало целую крепость, говорило о его опыте и умении продвигаться вверх по карьерной лестнице. Амбиции его также были понятны — для собственной безопасности много власти не бывает. Не удивлюсь, если его конечной целью является построение социалистического государства с собою во главе.

Сейчас вопрос стоял в другом — что делать мне? Изначально в результате этой операции я собирался просто арестовать Немду и завершить его карьеру, заодно укрепив себе позиции. Однако заново открывшиеся факты заставили меня пересмотреть своё отношение к нему.

Конечно, мне не стоило забывать, что по своему характеру Немда — далеко не подарок. Однако большая часть генералитета Аместриса ещё хуже. Тупые, безынициативные карьеристы, думающие исключительно о себе и плюющие на свои обязанности. Часто совершающие глупости и совершенно не желающие нести за них ответственность.

Несмотря на снобизм Немды, порой также переходящий в откровенную тупость, в целом он показал себя довольно умелым военачальником. В особенности если сравнивать с некоторыми личностями. Поэтому, за неимением альтернатив, его кандидатура рассматривалась бы мной далеко не на последнем месте.

С другой стороны я понимал, что предлагать ему сотрудничество довольно опасно. Конечно, он мог бы принести некоторую пользу мне. Но такой человек как Немда вряд ли с готовностью встанет под моё командование. А если и встанет, то мне придётся очень внимательно следить за своей спиной. Очень уж соблазнительно ему будет нанести мне 'удар в спину'.

Рассказывать же ему о том, кем я являюсь на самом деле, тем более было бы верхом глупости и идиотизма. Такаю информацию всегда нужно сохранять в тайне. Не делиться ею ни с кем. И даже то что я рассказал об этом Уинри — лишь подтверждает важность сохранения тайны. В Уинри я уверен. В противном случае не было смысла на ней женится.

А вот от таких людей как Немда, подобную информацию надо беречь ещё пуще. Всё потому что он ни за что не удержится и воспользуется ею против меня. Такой уж у него характер.

Впрочем, был ещё один вариант, как использовать этого 'кадра'. Довольно рискованный и опасный вариант, который при грамотном планировании вполне позволит мне провести хорошую комбинацию с целью усиления собственных позиций. Если я смогу вытащить Немду из той задницы, в которую он сам себя невольно загнал, причём не только его самого, но и его людей, то он хотя бы не будет меня рассматривать как врага. А дальше можно будет без особых проблем манипулировать им, чередуя 'кнут' и 'пряник'.

Думаю, приватный разговор с ним, подкреплённый толикой откровенности даже позволит мне расположить его к себе. Никакого доверия, только манипуляция и игра на интересах. У меня есть, что предложить ему. Главное — не давать ему информации о себе, что будет ценнее его 'предательства'.

Чтобы реализовать этот план, мне потребуется уговорить Фюрера повременить с наказанием Немды. И тут у меня тоже есть простор для действий. Если учесть международную обстановку, думаю, Брэдли согласиться на этот шаг. Всё-таки одно дело, когда какие-то террористы захватывают поезд, причём не в первый раз. И совсем другое, когда предателями оказываются крупные воинские подразделения во главе с генералами. Это наноси сильный удар по репутации государства.

Единственное о чём мне следует сразу предупредить Немду — контроль над химерами он точно потеряет. Да и из Хизгарда его, вероятно, переведут. Я сам буду просить Фюрера об этом.

Конечно, полностью отсечь его связи не получится, да и среди Центрального Командования наверняка найдутся те, кто его поддерживает. В таком случае верным шагом будет подсказать Немде, как эти самые связи сохранить лучшим образом, что добавит мне очков доверия с его стороны.

Таким образом, у меня получится одновременно пресечь его деятельность и расположить его к себе. Так уж устроен человек. Если подобрать правильные слова, Немда будет думать что я на его стороне. Впрочем, отчасти это так и есть. Остаётся только убедить Фюрера.

Размышляя примерно в таком ключе, я продолжал полёт и вскоре добрался до церкви. В свете полной луны было видно как само здание, так и кладбище рядом с ним. А на кладбище находились Армони, Ал и Пастор. Сбросив скорость и снизившись, я мягко опустился на землю подле них.

— Эд!!! — кричала мне Армони. Ал тоже махал мне рукой. Лишь Пастор сохранял внешнее спокойствие, хотя и смотрел на меня с улыбкой. В этот момент девочка подбежала ко мне, но вместо того чтобы броситься в объятия, как очевидно хотела поступить, остановилась. Смутившись, она свела руки за спиной и стала покачиваться из стороны в сторону. А вот на лице сияла улыбка. — Эд, какое облегчение. Я так беспокоилась, когда тебя увели.

— Вообще-то я тоже беспокоился за тебя. Что же до меня, то как видишь, мне удалось сбежать, — развёл я руками. После чего покосился на старика. — Простите, Пастор. Но кроме вас мне некуда было пойти.

— Не стоит беспокоиться, Эдвард. Я рад видеть тебя. Я был обеспокоен, когда Армони и Альфонс рассказали мне, что произошло, — сказал тот в ответ. Затем кивнул в сторону моего брата. — Кстати, твой брат — замечательный человек.

— Хех, ну разумеется. В отличие от меня, — весело улыбнувшись, заметил я. Затем поворачиваюсь к Алу, который уже хотел начать возмущаться. — Кстати, Ал. А что с профессором? Я думал, он будет с вами.

Но вместо Ала ответила Армони, которая мигом спала с лица.

— Папочка... он дома. Он... он выгнал меня... — казалось, она вот-вот заплачет. — Я думаю, он разозлился, когда обнаружил, что я практиковалась в алхимии. Мне кажется, он больше не думает обо мне как о своей дочери.

— Не глупи! Профессор не дойдёт до такого! — возмутился Ал и, подойдя к Армони, положил ей руку на плечо.

— Я уверен, у Вильгельма были весомые причины заставить тебя покинуть замок, — со своей стороны добавил Пастор.

— Вы... так думаете? — спросила девочка, с надеждой глядя на старика.

— Да! Пастор абсолютно прав! — тут же закивал Ал.

— Не время разводить слёзы, Армони, — покачал я головой, после чего повернулся к Алу. — Так значит профессор в замке?

— Да. Я так думаю, — ответил мне брат.

— В таком случае, нужно поспешить. Бригадный генерал Немда выписал ордер на арест профессора. Также он отдал приказ солдатам схватить и тебя, Армони.

— Ч-что? Но почему? Что происходит, Эд?! — Армони сначала удивилась, а затем нахмурилась. Судя по тому, как она напряжена, девочка готова вот-вот сорваться, чтобы как можно скорее вернуться в крепость.

— Армони, помнишь, я рассказал тебе правду о твоём отце и о тебе? — спрашиваю её. В ответ она кивает. — Чтобы помочь тебе, твой отец заключил сделку с бригадным генералом Муди Немдой. А теперь Немда предал его. Ему нужен только результат работы твоего отца.

— Именно поэтому ему нужна я... — прошептала Армони, опуская голову.

— Не беспокойся. Пока ты со мной, я не дам тебя в обиду, — кладу ей руки на плечи. Она прижимается ко мне и тихонько начинает плакать. — Не плач, Армони. Всё будет хорошо. Мы вытащим твоего папу.

— Обещаешь?

— Обещаю, — киваю я. Армони перестала плакать. Затем я указал рукой на церковь. — Но, прежде, давай пройдём внутрь. Мне надо кое с кем связаться.

Мы прошли в здание церкви. Пастор провёл Ала с Армони в свой кабинет, я же, не теряя времени, пошёл за своими вещами. Пора было кончать этот маскарад. К тому же давно пора было связаться как с моими людьми в старом городе, так и с Фюрером. Разговор с де Лабаром не занял и двух минут. Я отдал короткий приказ разведотряду выдвигаться в сторону церкви. А вот с Бредли пришлось провозиться немного дольше.

Разговор с Фюрером выдался тяжёлым. Хотя его и обрадовало, что я собрала все доказательства виновности Немды и Эйзельштейна, он не понимал, почему я пытаюсь не допустить их ареста. И хотя я поделился с ним своим планом и видением ситуации, а также соображениями относительно возможных последствий, он по-прежнему сомневался.

— Вы всё очень складно говорите, Генерал Элрик, — сказал Фюрер. Его голос был слышен отчётливо. А интонации заставили мою спину покрыться холодным потом. — Однако вы должны понимать, предательство простить нельзя. Особенно такого высокопоставленного военного, как бригадный генерал. Во что, по-вашему, превратить армия, если за предательство мы будем только поощрять?

— Я понимаю это, мой Фюрер. И всё-таки я прошу вас сделать исключение. Тем более что в этом случае и бригадный генерал Немда и Вильгельм Эйзельштейн потеряют ту власть, которой сейчас обладают и перестанут быть опасными.

— Вы не хуже меня знаете, бригадный генерал, потеря звания — это ещё не всё. У них обоих останутся старые связи. И кто знает, как они ими воспользуются? И ладно если бы вы просили о том, чтобы они были оба отправлены в отставку. По сути, вы требуете, чтобы они остались едва ли не на тех постах, что сейчас занимают. Как вы собираетесь контролировать их?

— С Вильгельмом Эйзельштейном я знаком уже давно и знаю его слабости. Я возьму его дочь в ученицы, и она будет сопровождать меня. При таком раскладе он не посмеет пойти против армии.

— Хм, заложник? Допустим. А что насчёт генерала Немды? Что предлагаешь делать с ним ты?

— Я предлагаю наказать его повышением. Перевести в Центральное Командование. Там, без своих людей под боком, он будет под вашим жёстким колпаком. Подконтрольные же ему подразделения я предлагаю расформировать и перевести его подчинённых в другие части. В случае же если он опять взбунтуется, то последствия этого будут куда менее значительны, чем, если бы он поднял всех своих людей.

— Пожалуй, в этом есть смысл. Не хотелось бы чтобы в соседних странах судачили о том, что у нас подняла восстание целая часть, — произнёс Фюрер. Затем последовала продолжительная пауза. — Хорошо. Я принимаю ваш план, бригадный генерал Элрик. Но под вашу ответственность. Посмотрим, может Немда нам действительно ещё пригодиться.

После сеанса радиосвязи я облачился в экзоскелет и вернулся к остальным. Пастор, Армони и Ал уже устали меня ждать. Однако стоило мне появиться перед ними, как девочка ойкнула. В броне она видела меня впервые. В её глазах проявился небольшой испуг. Но затем она узнала меня, так как шлема я не надевал.

— А? Так это был ты?! — глаза Армони невероятно расширились, и она указала на меня пальцем. — Это ты был тогда в ущелье!!!

— А ты не догадалась? — спокойно спрашиваю её, стоя на пороге. После чего я прошёл внутрь и оглядел остальных. Армони ждала, что я скажу, Ал тоже. Да и Пастор с интересом смотрел на меня. — Армони, прежде всего, хочу сказать, что мне удалось договориться с Фюрером. Хотя эксперименты твоего отца несли серьёзную угрозу Аместрису, мы не будем преследовать твоего отца. Однако взамен он больше не будет возглавлять Хизгард. Также ты должна будешь покинуть город вместе со мной, и ты не сможешь больше сюда вернуться. Во всяком случае, в ближайшее время.

— Почему, Эд? — недоумевала Армони. Я вздохнул и посмотрел на неё тяжёлым взглядом. Затем на Ала. Тот сначала не понял моей реакции, но затем догадался.

— Заложник? — спросил он. Я кивнул.

— Предполагается, что если Вильгельм Эйзельштейн попытается вернуть власть в городе себе, то ты сыграешь роль сдерживающего фактора, — я посмотрел прямо в глаза девочке. А она мне не верила. Не хотела верить. — Впрочем, так считает командование. Обещаю, всё закончиться хорошо. Как ситуация уляжется, через год-два ты сможешь вернуться в Хизгард. Да и время это ты не потратишь напрасно. Я буду учить тебя алхимии. Всё-таки ты моя ученица.

— Но... но... — Армони поникла. Я подошёл к ней и положил ей руку на плечо. Правда, пришлось тщательно контролировать усилие. Всё-таки броня серьёзно усиливает меня.

— Армони, всё будет хорошо, — повторил я.

— Что ты будешь делать теперь Эд? — спросил меня Ал, когда я вернулся на свой стул. Я посмотрел на него.

— Я связался со старшим лейтенантом де Лабаром, — сообщил я, приподнимая шлем, в который был встроен микрофон рации. Правда, остальные не знают такой подробности. Впрочем, это не важно. — Он и его отряд через двадцать минут должны подойти сюда. Остальные подразделения 501-ого полка будут рассредоточиваться вокруг Хизгарда.

— Вы собираетесь захватить город? — спросил Пастор.

— Пока нет. Всего лишь занимаем позиции. В город войду только я и разведотряд. Ал, ты тоже пойдёшь со мной. Мы должны обеспечить безопасность профессора Эйзельштейна.

— Вы хотите спасти моего папу? — спросила Армони. Я кивнул. Тут она будто что-то вспомнила. — Но вы не сможете войти в город. После инцидента с Боевой Химерой алхимики Хизгарда закрыли ворота и перекрыли доступ в город.

— Есть другой путь в город? — спрашиваю я. Армони призадумалась, но ничего не смогла вспомнить. А вот Пастор наоборот.

— Могу предложить воспользоваться подземной водопроводной системой, — сказал он после недолгих раздумий. — Эту систему тоннелей с водопроводом и канализацией разработал Вильгельм и отсюда можно добраться прямо до замка.

— Водопровод и канализация? А вы уверены, что мы сможем там пройти? — спросил Ал. Тут он поёжился. — Да и канализация...

— Более чем. Вильгельм благодаря алхимии не скупился на размеры когда строил. Что же до запаха, то его там особо быть не должно. Всё-таки Нью-Хизгард не Мегаполис, как главные города Аместриса, — сказано было таким тоном, будто тот же самый Восточный город — та ещё клоака. Впрочем, если вспомнить, как кривился Хавок, когда перекапывал канализацию в поисках тела Шрама, доля правды в словах Пастора есть. — Если вы воспользуетесь дорожками, то не заляпаетесь. Я покажу вам, как попасть в канализацию.

— Хорошо, тогда давайте дождёмся отряда, — говорю я, и в этот момент оживает рация.

— Уран! Я — Мрамор! На связь! Уран, я — Мрамор, на связь! — старший лейтенант вновь связывался со мной. Я нацепил шлем на голову.

— Уран на связи! Говорите, Мрамор, — приказываю я.

— Сэр, мы уже видим церковь. Будем минуты через две. Тут весьма оживлённое движение.

— Потери?

— Потерь нет, Бантик очень помог. Заодно отъелся немного.

— В таком случае жду вас на территории церкви. Бдительность не ослаблять.

— Есть.

Пока мы общались со старшим лейтенантом, я мог наблюдать, как меняются выражения лиц остальных. В том числе и Ала. Всё-таки ему ещё не приходилось видеть экзоскелеты в действии.

— Мои люди прибыли. Пастор, пойдёмте, покажите вход в подземелья.

Два десятка разведчиков в полной броне — это сильно. Причём ступали они очень тихо и появились как-то внезапно. Не для меня, конечно, но нужное впечатление на гражданских они произвели. Как и Бантик, который мгновенно выпрыгнул и приземлился прямо передо мной.

— АААА! — ударило нам по ушам голосом Армони. Впрочем, за ребят я не переживал, а вот бедным Пастору и Алу досталось. Бантику тоже, шлема у моего котёнка не было.

— Эд, ты не хочешь мне кое-что объяснить?! — опасным тоном спросил Ал, подозрительно косясь на моего питомца.

— Что ты хотел узнать, Ал? — как же хорошо, что шлем глушит звуки. Такой Ал меня немного пугал. Вон и ребята переминаются, а парочка даже сделали шаг назад.

— Кот. Ты завёл себе Кота! — Это была констатация факта. Ал обиженно посмотрел на меня. Дальше он говорил ровным тоном, казалось даже без эмоций. Вот только обида в нём так и читалась. — Эд, ты мне никогда не разрешал заводить даже котёнка! А стоило мне принести какого-нибудь котёнка в дом, как ты тут же находил ему других хозяев! Однако теперь ты решил завести себе здоровенного кота!!!

Все с интересом слушали монолог Ала. Пастор смотрел на меня удивлённо, Армони с укором. Лиц моих подчинённых я не видел благодаря шлемам, но догадываюсь что там далеко не всё так гладко. Даже Бантик, и тот осуждающе глянул на меня.

— Ал, ты всё не так понял, — начал я оправдываться. — Так получилось, что он сам пришёл ко мне. И потом, мне всё равно не получится проводить с ним много времени. Так что считай теперь это твой питомец.

— Эд, я всегда хотел маленького котёнка, а не кошака в три раза больше меня самого. Да он меня съест на обед и не подавиться.

— Эй! — возмутился я. Бантик тоже мяукнул что-то. — Он не будет тебя есть. Ты для него слишком тощий.

И опять умный кот мявкнул что-то в знак согласия.

— И вообще, что тебе не нравиться? Хотел кота, получай. А размер значения не имеет. Всё, хватит чесать языками. Противник нас ждать не будет. Пастор, показывайте, где вход.

— Сюда пожалуйста, — ответил он, указывая рукой на мост, что вёл к главному входу в церковь.

Мы спустились вниз. Вход в подземелья был в одной из опор моста.

— Вот за этой решёткой вход в канализацию, — сказал он, доставая ключ. После чего отпер замок. — В принципе я мог бы проводить вас. Так вы сможете быстрее добраться до города.

— Чудно. В таком случае, становитесь в центр отряда. Армони, держись рядом с Пастором. Тактик, Кувалда, Кречет — на вас их безопасность. Ал, вместе с Бантиком пойдёте с лейтенантом впереди. Я — замыкающий. Внимание всем. Включить фильтры на шлемах. Лейтенант, командуйте.

— Отряд... — де Лабар оглядел всех. Все смотрели на него. Он указал рукой на проход. — Вперёд.

Дальше мы двинулись по подземельям. Что можно о них сказать? Канализация она везде канализация. И судя по сморщенным лицам Ала и Армони и постоянно фыркающему Бантику, запах тут не самый приятный. Разве что Пастор стоически всё переносил. Но ему положено.

Мы проходили коридор за коридором. Поворот за поворотом. Ничего необычного, если не считать большого числа всяких химер, буквально заполонивших подземелья. Но что-то такое я предполагал, учитывая, скольких именно я не досчитался в подземельях профессорского замка.

Химер приходилось в основном оглушать, хотя без смертей с их стороны не обошлось.

Однако химеры ещё куда ни шло. Кроме них в канализации ещё водились и бандиты. Те самые, что работали на руководство Хизгарда. Они попались нам на одном из отрезков пути, как раз под городом. Должно быть, они решили наконец взять под контроль подземелья.

Нам они были не противниками. Штурмовики сработали грамотно и просто вынесли их с позиций. Бантик тоже немного и в итоге бандиты позорно бежали. Преследовать их я не велел. У нас были куда более важные дела. Тем более им всё равно некуда идти из Хизгарда. В спину же они нам не ударят, потому что я здесь.

Мы всё продолжали идти по подземельям, пока не дошли до конечной точки маршрута. Это был акведук, сразу за которым, по словам Пастора, был выход в замок.

Вот только этот самый выход охранялся. Причём не бандитами или какими-нибудь химерами. В огромном зале, наполовину заполненном водой и большим числом широких труб, находилась гигантская химера. Больше всего она напоминала змею, вот только на шее у неё вместо капюшона было восемь крыльев и...

— Что будем делать, Эд! — взволнованно спросил Ал. Лейтенант, судя по всему, тоже нервничал.

— Что делать, что делать, — проворчал я и прошёл вперёд. При помощи алхимии по краям зала я создал позиции для стрельбы. — Внимание всем. По моей команде рассредоточится по позициям. Болтун, отвлеки химеру как ты умеешь это делать. Кречет и Штопор тебя прикроют.

— Я? Отвлечь? — кажется, даже через маску я увидел удивление на лице Болтуна. Впрочем, надо отдать ему должное, тормозил он недолго. И вскоре мы увидели целое представление. Болтун старательно убегал, а химера столь же старательно пыталась поймать его. При этом боец совершенно не стеснялся в выражениях. Кречет со Штопором столь же старательно его прикрывали, не давая химере подобраться к нему слишком близко. Да и другие бойцы тоже постепенно подбирались ближе, готовясь открыть огонь.

— Болтун, назад. Внимание всем, огонь по твари, огонь! — приказал я, когда спустя сорок секунд мы заняли позиции и были готовы к стрельбе.

Грянул залп автоматических винтовок. Два десятка очередей расчертили пространство пещеры и тут же заставили Химеру скрыться в одной из труб. Но спустя пару секунд она показалась из другой.

— Продолжайте обстрел! — приказал я и повернулся к брату. — Ал, нужно запечатать трубы. Часть стенок нужно превратить в решётку.

— Хорошо, — ответил тот.

Пока бойцы разведвзвода нас прикрывали, заодно заставляя химеру скрываться из виду, мы вдвоём закрывали трубы решётками. При этом нужно было следить, чтобы металл стенок не стал слишком тонким. Прошло ещё две тяжёлых минуты и вот — всё пространство зала оказалось защищено от незваных гостей.

— Ну вот, как-то так... — произнёс Ал, утирая пот со лба. А вот у меня такой возможности не было из-за шлем. Впрочем, меня и запах не беспокоил.

— Господин Генерал, а почему вы не разобрались с этой химерой также, как и с тем крабом в пещере? — спросил, наконец, лейтенант.

И действительно, почему? Впрочем, показывать своего замешательства я не стал. Благо, что маска шлема не даёт увидеть лица.

— Не всё так просто, лейтенант. У меня тоже возможности далеко не безграничны, — сухим тоном ответил ему я. После чего вопреки изначальному построению, двинулся вперёд. Пройдя три десятка метров вперёд, я увидел сбоку шахту с лестницей, ведущей наверх.

Поднявшись, мы оказались во дворе замка. Тут не было никого. Однако в окнах второго этажа горел свет. Мы прошли в холл и практически сразу наткнулись на профессора Эйзельштейна. Тот явно не ожидал, что к нему в дом ворвётся толпа вооружённых людей в броне.

— Кто вы такие? Что вам нужно в моём доме?! — возмутился он. Де Лабар дал короткий сигнал и двое бойцов тут же встали по обе стороны профессора, веско положив ему руки на плечи.

— Ну-ну, не шумите, профессор Эйзельштейн. Мы выполняем приказ, — подал голос лейтенант.

— Приказ? — удивился Вильгельм и посмотрел на лейтенанта. Затем он заметил моего брата, Пастора и свою дочь. — Армони? А ты что здесь делаешь? Я же...

— Это я взял её с собой, профессор, — на этот раз подал голос я, снимая свой шлем. Затем поворачиваюсь к бойцам. — Отведите его в его кабинет.

Солдаты выполнили мой приказ и вскоре мы с профессором остались наедине. Ал, Армони и Пастор расположились в гостином зале, примыкавшем к нему. Вместе с ними была тройка бойцов. Остальные заняли оборону в соседних помещениях и коридорах. А я мог теперь подвести итог моего пребывания в Хизгарде и расставить все точки над 'i'.

Для начала я предложил Вильгельму присаживаться. Никто его не связывал, не угрожал, пока, однако состояние профессора было далеко не самым лучшим.

— Эдвард? Что всё это значит? — спросил он меня, и не думая садиться.

— Это значит, что шутки кончены, Вильгельм, — произнёс я, сурово глядя на него. Профессор нахмурился. — Я связался с Фюрером по поводу тебя. И твои действия были расценены как предательство Аместриса.

Профессор опешил. Мои слова прозвучали для него приговором.

— В любом другом случае это бы означало только одно... — продолжал я, прохаживаясь по его кабинету. Затем я резко остановился и внимательно посмотрел ему прямо в глаза. Тот ждал, что я скажу. — Однако я попросил за тебя. И полагаясь на моё компетентное мнение, Фюрер ответил согласием. Тебя не будут судить.

С его губ сорвался вздох облегчения. Однако то, что моё лицо по-прежнему было серьёзным, вновь заставило его напрячься.

— Однако это не всё, так? — спросил он, на что я кивнул.

— Ты больше не будешь возглавлять город и должен будешь покинуть его, оставив всю документацию и лабораторию нетронутыми. Твои исследования продолжат другие алхимики...

— Но, как же... — такого удара он явно не ожидал. От неожиданной новости он бессильно опустился в кресло. Алхимия для алхимика — жизнь, а его исследования — воздух. Вильгельм не мог представить себя как-то иначе.

— Я не закончил, — тихо произнёс я, не давая ему сказать и слова. Хотя он явно хотел. И теперь Вильгельм смотрел на меня затравленно. Как будто я только что на его глазах убил Армони. Хотя, почему как будто? С его точки зрения я действительно убиваю её, не давая ему проводить свои исследования. — Кроме этого, я забираю Армони в качестве заложника.

— Что?! — Вильгельм подскочил на месте. Вернее попытался это сделать. Однако я положил руку ему на плечо и с силой надавил. Мерится силами с бойцом в экзоскелете бесполезно, потому профессор опустился обратно. — Это исключено. Армони...

— Альтернативой будет твоя смерть, — отрезал я, одновременно повышая голос. Сурово, не жалея его, чтобы он наконец понял глубину той задницы, в которую он вляпался. Затем я чуть сильнее сжал его плечо. — Вильгельм, я же сказал, шутки кончились. У тебя два варианта — либо соглашаешься на наши условия, либо нет. Выбор за тобой. Но прежде всего, подумай об Армони. Твоя дочь любит тебя и ей будет больно потерять отца.

— Я её и так потеряю, если не закончу своих исследований, — отрешённо ответил он, откидываясь в кресле.

— Вообще-то уже нет. Благодаря кое-каким моим действиям жизни Армони больше ничто не угрожает. Конечно, я решил проблему не до конца. Моё вмешательство потребуется ещё не единожды. Однако общая положительная тенденция видна уже сейчас.

— Как... Как тебе это удалось?! — он мне не верит.

Вместо ответа я достал из кармана философский камень и показал его Эйзельштейну.

— Не стоит меня недооценивать в некоторых вопросах, мой друг, — говорю ему с усмешкой. — Хотя ты всегда хвалил мои таланты, на самом деле ты никогда серьёзно не относился ко мне как к алхимику...

— Философский камень... откуда он у тебя? — а вот теперь профессор явно в шоке, что весьма радует меня. Эту самую физиономию я мечтал увидеть давным давно.

— Я создал его сам. Довольно давно. И, да, я в курсе его основного ингредиента, — дарю профессору свою улыбку. От этого я точно не обеднею. Зато настроение у меня теперь стало преотличнейшим. Я обошёл стол и, усевшись в его собственное кресло, уставился на него поверх скрещенных в ладонях рук. Заодно вернул себе серьёзность. — Итак, ваш ответ, профессор Эйзельштейн? Согласны ли вы потерпеть несколько лет или мои попытки сохранить вашу жизнь можно считать безрезультатными?

— Хорошо, я... я прекращу свои исследования и отправлюсь туда куда мне прикажут, — сдался он.

— Чудно. Просто замечательно, — проговорил я, оскалившись. — Твои умения послужат на благо Аместрису.

— Заставите меня стать государственным алхимиком? — нашёл в себе силы язвить он. Хотя, скорее всего это просто наступил отходняк. Слишком много потрясений для него.

— Только если ты сам захочешь этого. На самом деле у меня были на тебя немного иные планы... — я не удержался от того чтобы облизнуться и Вильгельм побледнел. — Ты слишком ценный кадр чтобы лишать тебя жизни. Поэтому я и заступился за тебя. Вместо этого ты отправишься в Восточный город, и будешь обучать молодёжь алхимии.

— 'Ценный кадр'? — переспросил Вильгельм, скривившись.

— Нет, я могу, конечно, добавить, что делаю это в знак дружбы или сказать что-то ещё. Но не думаю, что на фоне моей репутации эти слова будут играть хоть какую-то роль.

— А как же твои собственные слова? Что ты устал от такой жизни, от этих взглядов? Что ты на самом деле не такой? — спросил профессор.

— Правда, я хороший актёр? — вновь скалюсь. А вот Вильгельм смотрит на меня с презрением. Я вновь возвращаю себе серьёзность и продолжаю уже официальным тоном. — Впрочем, мои чувства вас не касаются, профессор. Как я уже сказал, вы отправитесь в Восточный город. Это лучший вариант, чем тот, что мог бы вас ожидать.

— Видимо, я должен быть тебе сердечно благодарен, — съязвил тот.

— Вильгельм, вы... вы идиот? — спросил я, не скрывая своего удивления. — Неужели вы подумали, что я способен на что-то плохое в отношении вас?

— ... — он мне так и не ответил. Вместо этого как на идиота смотрел на меня. При этом весьма выразительно косясь на мои погоны.

— А даже если способен, неужели вы совершенно не питали никакой надежды? — всё-таки поинтересовался я. Потом, прада, махнул рукой. — Ладно. Чёрт с вами. Мне в принципе всё равно. До конца операции оставайтесь с моими людьми. Я же пока решу вопрос с Бригадным генералом Немдой и вашей помощницей.

В принципе, больше нам с Вильгельмом разговаривать не о чем. Во всяком случае, здесь. А в Восточном городе мы встретимся ещё не скоро. Пока он там освоиться, пока вольётся в работу... Думаю, месяца через полтора-два он дозреет до серьёзного разговора.

— Постой, Эдвард! — окликнул он меня, когда я уже взялся за ручку двери. Повернувшись к нему, я выжидающе посмотрел на него. — Ответь мне, что для тебя значит быть Государственным Алхимиком? Где в твоих словах Истина?

— Как алхимик, найти ответ должен ты сам, Вильгельм, — ответил ему я и, надев шлем, вышел из кабинета.

[к оглавлению]

Глава 9. Алхимический Катализатор.

— Эдвард, как ты мог?! — раздалось мне в лицо, едва я вышел из кабинета. Армони. Похоже, она решила подслушать наш разговор с профессором. Её глаза были на мокром месте. — Ты обещал... ты обещал, что позаботишься о папе!

Она стукнула меня кулаком по броне. Вот только этим она лишь навредила себе, ушибив руку. Расплакавшись, она убежала наверх. А ведь мы с ней уже говорили об этом. Что я не могу просто так отпустить ее отца. Впрочем, перебесится. Только вот надолго ее одну оставлять нельзя. Меня беспокоило наличие в замке Камилы. Кто знает, что она сделает.

— Эд... — позвал меня Ал. Но тут с улицы донёсся усиленный мегафон голос. Голос бригадного генерала Немды.

— Эй, в крепости! Время моего ультиматума вышло! Отдайте профессора и его дочь и тогда никто не пострадает! Не забывайте, что только из-за моего вмешательства здесь ещё нет войск Аместриса! Если вы подчинитесь, пострадавших не будет. Я даже не буду вас арестовывать! — Немда всё это говорил уверенным и я бы даже сказал насмешливым тоном, будто он хозяин положения. Впрочем, у него вполне могли иметься такие иллюзии. Тем интереснее будет за ним наблюдать, когда они развеются. — А у вас есть время ещё немного подумать! Ровно до тех пор, пока моя Боевая Химера не сломает ваши воротца! Ха-ха-ха!

Тут мы услышали, грохот со стороны городских ворот. Как будто в них били гигантским тараном. Однако, учитывая их размеры и то, что они обиты хорошей сталью, сомнительно, что обычный таран способен справиться с ними. Если прикинуть размер той особи, которую я убил недавно, то она бы вполне могла послужить живым тараном для тех ворот. Мог ли профессор вывести несколько особей, а не одну? Теперь всё встало на свои места. Учитывая масштабы производства химер, запросто. А я-то думал-гадал, как Немда собирается обходиться одной химерой? А у него их оказывается, целый выводок имеется. Так что Немда не блефовал, говоря, что у него есть эта боевая химера и это всего лишь вопрос времени, когда его химеры доберутся сюда.

— Генерал, что будем делать? — обратился ко мне лейтенант. Испуга не было, он для этого слишком опытен. Но вот некоторое беспокойство у него все же имелось. Рядовые бойцы тоже реагировали по-разному, кто-то беспокоился больше, кто-то меньше, а кто-то и вовсе был абсолютно уверен во мне. Тоже приятно, что в тебе не сомневаются.

— Похоже, Немда решил форсировать события, — делаю я очевидный вывод. Затем я решил выслушать, что Д'Лабар думает об этой ситуации в целом. — Лейтенант, скажите, какими вы видите наши шансы, если наш отряд столкнется лицом к лицу с силами подконтрольными генералу Немде? При этом учтите, что высок шанс того, что городские силы, наемники и алхимики, переметнуться на его сторону. А наш полк может просто не успеть прийти к нам на помощь. Как считаете, в таких условиях мы можем победить? Есть ли нас шанс?

Говорил это я с легкой усмешкой на лице, так подозревать меня, что я впал в панику, никто не будет. Лейтенант задумался над моим вопросом. Я дал ему секунд двадцать подумать. Все-таки мне периодически мне приходится писать приказы о повышении в звании, а делать это по выслуге лет, как такое происходит в подавляющем большинстве случаев не мой стиль. Больше того, мне еще ни разу не приходилось никого повышать по выслуге, чему я был только рад. А то, мало ли? Повысишь так какого-нибудь идиота и он дослужится до генерала. А потом начинается нытье из разряда 'армия уже не та'.

— Господин Генерал, мне кажется, если... вы воспользуетесь своими способностями алхимика... — произнес он, глядя на меня. Словно пытался отследить мою реакцию. Забавно, но чем выше должность, тем сильнее офицеров волнует мнение начальство. А учитывая тот факт, что в Аместрисе правят военные, то не только офицеров. Что ж, такова жизнь. Ведь не каждый является талантливейшим алхимиком. Я кивнул, чтобы он продолжал. — Тогда у нас есть вполне реальный шанс выбраться. Но... я так понимаю, вас интересует другое?

— Верно, — киваю я. Затем обвожу рукой вокруг. — Лейтенант, мне хочется знать, каким вы оцениваете свой отряд. Что могут сделать ваши люди? Нас двадцать два, а их, если считать по максимуму, тысячи три. Соотношение даже больше, чем в Пендолтоне. Но тогда всю работу, процентов на девяносто, сделал я лично. А вот теперь представьте, что нет меня. Нет какого-то другого алхимика рядом. А есть вы, ваши люди и цель, которую надо защитить. Сколько вы сможете продержаться до подхода подкреплений?

— Думаю, мы сможем продержаться от получаса до двух часов. Всё зависит от того, насколько хорошее укрытие мы займем, и какие приказы получат силы противника, — честно ответил он. — Ну и ряд других факторов, вроде того, есть ли у них алхимики, бронетехника, тяжелой оружие. Возможно, мы могли бы и шесть часов продержаться, и даже сутки, если бы у противника не было алхимиков.

— Хорошо. Только учтите, лейтенант, в распоряжении нашего противника имеются также и крупные боевые химеры, о чем только что сказал Немда. Если это тот же самый вид, с которым я уже встречался, то их тело примерно метров пятнадцать в длину, метров семь в холке и в ширину. Какой у них с такими размерами вес, я думаю, вы себе представить можете. У них также очень толстая шкура и крепкие рога на голове.

— В таком случае наши шансы просто будут ниже, но они все же будут. Мы могли бы атаковать в первую очередь химеру и попытаться вывести ее из строя. Наша броня конечно не делает нас неуязвимыми, но все же некоторое время игнорировать атаки противника мы сможем. А против обычных бойцов сражаться куда легче. В принципе, с алхимиками тот же принцип действует, что и с химерой. Они должны быть вторыми в приоритете уничтожения.

— Это хорошо, что вы здраво оцениваете возможности вверенных вам сил. В таком случае меньше шансов совершить ошибку, — киваю я. Затем хмыкаю и начинаю снимать экзоскелет и броню. — Вы верно все оценили, лейтенант. Если сражаться только силами отряда, то шансы на успех приближаются к нулевой отметке. Так что, раз боевые действия для нас сейчас крайне рискованны, ввиду нашей малочисленности, тогда постараемся решить дело мирно. Тогда мы можем вообще не понести потерь.

— Это было бы здорово, сэр. Но как именно вы собираетесь это сделать?

— Все очень просто. Я сообщу Немде о своих полномочиях. Тогда ему придется сделать окончательный выбор, станет ли он предателем или же попытается сгладить ситуацию, — сказал я. Мне наконец удалось снять броню и я сложил ее. После чего обернулся к бойцам. Они собрались вокруг нас с Д'Лабаром и ожидали приказов. — Всем внимание! Занимайте позиции на входе в замок. Никто не должен войти сюда. Ни местные, ни люди Немды. Болтун, Кувалда, ваша задача иная, так что задержитесь. Что касается остальных, то командуйте, Лейтенант.

— Так точно, сэр! — ответили бойцы. Д'Лабар козырнул и начал распределять бойцов по местам. Я же подозвал Ала и Кувалду с Болтуном ближе.

— Ал, бери ребят и найдите ту девочку, Армони Эйзельштейн. Я боюсь, что Армони могут попытаться похитить. Эта женщина, которая сотрудничала с профессором, Грета, не та, за кого себя выдает. Её настоящее имя Камила. Она алхимик и знает, как контролировать химер, созданных профессором. Как мне кажется, именно она и обеспечивала связь между ним и Немдой. Я уже сталкивался с ней в ином обличии. Она напала на меня, когда я был у пастора. Рядом с ней была боевая химера, крупная белая кошка, как Бантик. Надеюсь, он сможет отвлечь ее. Что же до способностей этой женщины в алхимии, то она наверняка может неприятно удивить. Будьте начеку и не смейте умирать.

— Хорошо, Эд, — кивнул Ал. Я же протянул ему броню. — Зачем?

— Возьмешь мою броню. Все-таки брат у меня один и я не хочу случайно потерять его. Ты в ней легко освоишься, — уверенно сказал я. — Защищайте Армони. Все-таки она моя ученица. Если что пойдет не так, дайте сигнал. Красную ракету. Я постараюсь либо прислать помощь, либо приду сам. Задача ясна?

— Да, сэр! — ответили все трое. Брат при помощи бойцов быстро надел броню, и они отправились за Армони. Пастор вызвался проводить их до ее комнаты, так как знал планировку замка.

Я же теперь мог сосредоточиться на более важных задачах. Связавшись с Дервишем, я отдал ему приказ выдвигаться с занятых позиций в сторону города и подойти ближе к предместьям. По возможности они должны были занять ворота, если оттуда люди генерала двинуться в город. Ни Немда, ни его люди, ни алхимики Хизгарда судя по всему так и не поняли, что кольцо вокруг города уже замкнулось. Это могло усилить эффект внезапности.

Провести к городу целый полк и блокировать дороги и при этом остаться незамеченными — поистине, беспрецедентная операция. Конечно, здесь следует учитывать и тот факт, что в последнее время мало кто покидал город. Люди опасались путешествовать из-за химер. Да и поезда в Аместрис не ходили из-за действий Восточного Революционного Фронта. Однако все эти дополнительные факторы не отменяли главного — успешной тайной операции крупного воинского формирования. Зачем мне это нужно? Ответ очевиден. Если полк под моим командованием способен действовать тайным образом, в решающий момент он может сыграть важную роль в моих планах. И сегодняшняя операция это только подтверждает.

Впрочем, наличие под рукой значительных боевых сил, это всего лишь запасной вариант. Основную надежду я возлагал на то, что мне удастся договориться с Немдой. У того, судя по всему, еще недостаточно сил, чтобы действовать без оглядки на Центр, так что определенный шанс есть. На худой конец, я всегда могу использовать свои способности, чтобы склонить чашу весов в свою пользу.

— Господин генерал, бойцы заняли позиции на входе в замок, — сообщил подошедший Д'Лабар.

— Отлично, лейтенант, — произношу я в ответ. Выйдя из замка во двор, я осмотрел позиции моих солдат. Засели они хорошо, грамотно. С такой защитой ни Немде, ни местным алхимикам сюда не прорваться. Вернее, прорваться может и прорвутся, но только досюда. — Бойцы! Я попытаюсь решить дело мирным путем, но если у меня не выйдет, настанет ваш черед. Стрелять на поражение можете только в том случае, если станут стрелять по вам. Самим огонь не открывать. Если во двор крепости прорвется большая боевая химера и нападет на вас, атакуйте в первую очередь ее. Ищите слабые места, например глаза, рот, живот, подмышки и стреляйте туда. Если у вас это не выйдет, а меня рядом не будет, отступайте в замок. Вы мне нужны в первую очередь живыми, а там обороняться будет куда проще.

— Есть, сэр! — ответили они.

В этот момент уже в ворота замка начали добить с большой силой. Настолько большой, что башня ворот заходила ходуном, да и толчки ощущались хорошо. Скосив взгляд на моих людей, я заметил, что некоторые судорожно сглатывали. Но я не считал это признаком их слабости или негодности. Все-таки всех их готовили, чтобы сражаться против людей, а не против чудовищ.

Наконец ворота не выдержали и с треском распахнулись. Через проем повалил народ. Что меня удивило, среди них были не только люди Немды, но и наемники, в том числе и алхимики, профессора. Похоже, они определились с тем, какую сторону поддержать в конфликте. Вполне логично, что они выбрали сторону генерала. Ведь как считается, он представляет официальную власть Аместриса. А никому из здешних не хочется идти на конфликт с Центром.

— Кто это такие? — раздался крик кого-то из алхимиков Нью-Хизгарда. — Что за странные наряды? Вроде на вояк похожи.

— Эй, вы, вас меньше чем нас! Сдавайтесь или отступите. Нам нужен только профессор Вильгельм Эйзельштейн и его дочь, Армони! Это приказ самого Бригадного генерала Немды!

— Боюсь, я не могу отдать вам профессора! — сказал я громко и вышел вперед. Все тут же посмотрели на меня. Кто-то из городских жителей меня узнал, кто-то нет. То же можно было сказать и про военных.

— Кто ты такой?! — внезапно из-за толпы появился сам Немда и выскочил вперед. Он был весьма разгорячен и где-то потерял свою фуражку. Если она у него вообще была изначально.

— Я — Бригадный Генерал Эдвард Элрик, Стальной Алхимик, — произнес я, показывая свои серебряные часы. Теперь меня узнали все. Кто-то побледнел, кто-то посерел, а кто-то из особо впечатлительных даже грохнулся в обморок. — Двадцать минут назад я арестовал профессора Эйзельштейна по обвинению в государственной измене. Его дочь Армони взята мной под охрану.

— Но... Хизгард под моей юрисдикцией! — возмутился Немда.

— Приказ об аресте профессора Эйзельштейна исходил лично от Фюрера, а значит это уже не ваше дело. Или вы ставите под сомнение приказы Центрального Командования, Генерал? — последний вопрос я произнес достаточно едко.

— Ты... — Немда аж даже задохнулся от возмущения, лицо его покраснело, а глаза раскрылись очень широко. Он указал на меня пальцем. — Вы просто решили забрать себе всю славу! Я уже много лет контролирую это место! И именно я раскрыл это дело!

— Означает ли это, Господин Генерал, что вы собираетесь силой забрать у меня профессора Эйзельштейна и его дочь, и нарушить таким образом приказ Фюрера? — спрашиваю его. Немда замер. Что-что, а чинопочитание у него в крови. Так что аргумент с личным приказом Фюрера в его случае становится еще более весомым. Впрочем, я не забывал и того, что и собственных амбиций у Немды тоже не мало. Однако на этот случай у меня был другой весомый аргумент. И сейчас я хорошо видел и по его лицу и по его позе, какая мощная внутренняя борьба идет у него внутри. — Какое бы вы сейчас не приняли решение, Генерал, вам следует учесть, что я собираюсь выполнить приказ Фюрера во что бы то ни стало. Не сомневаюсь, вам известна моя репутация.

Немда сжал зубы. Да, он явно был как минимум наслышан обо мне. Планируя со временем восстать, он не мог не учитывать фактор Эдварда Элрика. Государственные алхимики, это стратегические силы Аместриса. И сил некоторых из нас, не только меня, вполне достаточно для единоличного захвата целой страны. Армстронг, Мустанг, Кимбли. Это люди той же категории.

— Я думаю, вам следует прислушаться к словам Генерала Элрика, Генерал Немда, — внезапно раздался знакомый голос. К нам ухитрился подобраться незамеченным сам полковник Мустанг и майор Армстронг. Где-то за ними в кустах маячила блондинистая шевелюра Хоукай. Лицо Мустанга мало передавало его эмоции. Но тут он посмотрел на меня и скривился. — Хотя, если честно, для меня тоже новость, что Фюрер получил это дело кому-то еще.

— Не переживай, Рой, я сообщу ему о том, какие старания ты приложил. Уверен, он по достоинству оценит твои усилия, — миролюбиво произнес я. Вот только кислое выражение на лице полковника стало еще кислее. — К тому же, можешь считать, что я со своим пятьсот первым на учениях.

— Что-то у тебя людей мало, — заметил Мустанг, оглядывая разведотряд, что был со мной.

— Хм, так ведь большая часть сейчас скрытно окружила город, и готовиться к штурму во главе с Дервишем, — отвечаю ему. Мустанг посмотрел на меня, изогнув бровь. Видимо не ожидал от меня такого хода.

— Вы кто? — спросил Немда. Он видимо слишком долго сидел в глуши, раз перестал обращать внимание на перспективных офицеров. Особенно тех, кто прославился в Ишваре.

— Полковник Рой Мустанг, Огненный алхимик, Восточный округ. А это майор Армстронг, Могучерукий алхимик, из Центрального Командования, — представился сам и представил своего напарника Рой. И если фамилию Мустанга Немда и мог случайно пропустить, хотя тот тоже известен, то вот знаменитую фамилию старого армейского рода он не мог не знать по определению.

— Обложили со всех сторон, — буркнул Немда. Затем повернулся к своим людям. — Не стрелять. Покинуть замок.

В этот момент с крыши запустили красную ракету. Это был сигнал Ала. Я уже собирался отправиться к нему, но внезапно Боевая Химера зарычала и стала мотать головой. А затем, посмотрев на меня, двинулась в мою сторону. Немда, увидев это, замер.

— Что? Что она делает? Остановите ее! — закричал он. Солдаты бросились к химере. Но та, вместо того, чтобы остановиться или хотя бы переключить свое внимание на них, резко сорвалась с места и побежала на меня. При этом лицо Немды выражало ужас. Тот факт, что химера напала на меня, одного из генералов Аместриса, причем на глазах у большого числа свидетелей, резко ставило его против закона.

Но лично мне ничего не угрожало. Я был достаточно силен, чтобы справиться с ней, даже не убивая. Сосредоточившись, я выпустил наружу свое истинное я. Та жажда смерти, которую питали ко мне те, кого я поглотил, вся их боль, все их страдания, все это выплеснулось наружу. Не физически, но иначе. Как я догадывался, это передаваемое другим ощущение текло через вены дракона. В том числе и к химере. Боевая Химера Немды, испытав на себе все, что я из себя выпустил, резко замерла. Из ее рта полилась слюна в виде пены, и она завалилась на бок, тяжело дыша. Остальных задело лишь краем. Но этого хватило, чтобы большая часть как военных, в том числе и моих подчиненных, так и алхимиков Хизгарда, смотрели на меня с ужасом. Даже Мустанг с Армстронгом прониклись.

— Похоже, у Ала возникли проблемы, — произнес я вслух, пока остальные в ужасе смотрели на меня. — Рой, проследи, чтобы тут никто не перестрелял друг друга.

Сказав это, я сложил руки и активировал преобразование земли под моими ногами. Меня тут же стало стремительно уносить вверх и в сторону замка. Когда столб камня поравнялся с крышей, я резко прекратил преобразование и по инерции перелетел на площадку наверху замка.

А там вовсю шел бой. Альфонс сражался практически в одиночку против двух химер. Одна из химер была похожа на ту, которую контролирует Немда. Вторая на ту, что мы видели в подземелье, змея с восемью крыльями. Скорее всего, это она и была. Ну а с третьей, летающим грифоном, который сейчас валялся на полу, мне также доводилось встречаться, уже в крепости Немды. Видимо ему удалось выжить, но против моего брата этот грифон все равно продержался недолго.

А еще на полу лежали и Болтун с Кувалдой. Причем издалека я не мог оценить их состояния. И если Болтун вроде как шевелился, то вот Кувалда лежал без движения. Но ребятами заниматься мне было некогда. Приложив руки к полу, я пустил каменную волну, заставив Боевую Химеру завалиться на бок. После чего я запустил несколько больших копий из камня в сторону змеи.

Внезапное появление нового противника тут же изменило расклад сил. За каких-то полминуты мы завалили сначала Змею, вернее заставили ее окончательно сбежать, а затем вырубили Боевую Химеру. Грифон по-прежнему лежал на полу. Поискав глазами, я нашел Армони и профессора. Вильгельм стоял на полу на коленях. У него была разбита голова, и еще он держался за руку. Похоже, ему неслабо досталось от химер, раз он даже не смог противостоять им.

А вот Армони оказалась в руках Греты, а если точнее, Камилы. Та сейчас была в том же развратном наряде, в котором сражалась со мной в церкви. Что касается Армони, то она была наполовину вмурована в какой-то кристалл. При этом Камила сняла с нее ее шорты и куртку, оставив в одном платье, которое она носила под низом. Чего она хотела этим добиться, я не понимал.

— Ты, — наконец сказала Камила, когда поняла, кто пришел на помощь Алу. — Я почему-то не сомневалась, что рано или поздно ты вмешаешься в мои дела снова.

— Хм, впечатлен твоей проницательностью, Камила, — отвечаю ей. На что она усмехнулась. — Вот только что же ты такой слабый прием для меня организовала, если знала что я приду? Я думал, твои химеры посильнее будут. Или у тебя еще что-то припасено? В любом случае, сомневаюсь, что тебе это поможет. Так что лучше сдайся. Обещаю, если будешь хорошей девочкой, я буду лично хлопотать за тебя перед Фюрером. Армия ценит таланты вроде тебя. Не спеши отказываться.

— Сдаться? Подчиниться армии Аместриса? Ребенок вроде тебя знает такие сложные понятия? — ехидно произнесла она. На ее лице торжествовала ухмылка. — Думаешь, победил моих химер и все на этом закончилось?

— Эдвард, будь осторожен! — воскликнул профессор. — Не нужно обладать большим умом, чтобы победить этих химер. Но цель их создания была изначально другой.

— Вы меня аж заинтриговали. Так что с ними не так?

— Этим химерам скармливали плоть алхимиков из прислуги, чтобы усилить свойства Алхимического Катализатора, усовершенствовать его. Когда Крылья, созданные профессором, исчезли, я сказала ему что для создания Завершенного Алхимического Катализатора, нам потребуются массовые жертвы, — произнесла она и рассмеялась. Я скосил взгляд на профессора. Тот стоял, опустив голову. Ал у него спрашивал, правда ли это, но ответа он так и не получил. Камила же, отсмеявшись, продолжила. — Все те химеры, все алхимики в городе, все это нужно для создания Алхимического Катализатора. У меня ушла сотня лет, на то чтобы все приготовить и найти алхимика-ученого, который осилит его создание. И первый прототип был настолько хорош, что сводил на нет любую отдачу при преобразовании. Однако Вильгельм спрятал его. Тогда я заставила его сделать для меня новые Крылья, основываясь на записях о первом прототипе. К сожалению, все попытки завершились провалом. То, что получалось в итоге, никуда не годилось. Ни один экземпляр, созданный позднее, не был достаточно хорош, чтобы его хоть как-то можно было сравнить с первым прототипом. Они и рядом не стояли с Легендарным Алхимическим Катализатором. Разочарование сводило меня с ума. Я пришла к выводу, что если бы у нас был первый прототип... И в конце концов мне удалось его обнаружить. Кто бы мог подумать, что он будет внутри тела этой девчонки?

— Пожалуйста... Хватит! Просто... просто прекрати это! — воскликнул Вильгельм.

— Да, вы абсолютно правы, профессор. Мы и так говорили слишком долго. Теперь первый прототип у меня и все что мне остается, это подготовить химер, — сказала Камила и, оскалившись, повернулась ко мне. — Я кстати, должна поблагодарить тебя, Малыш. Эти зубастики вышли из-под контроля, но ты быстро вразумил их. Они уже достаточно наелись алхимиками и я уверена, что они хорошо мне послужат как катализаторы.

— Нет, этого не может быть! — воскликнул Вильгельм. — Её надо остановить!

— Ну а теперь остался завершающий штрих. После этого Алхимический катализатор станет МОИМ! Ха-ха-ха-ха.. кх, — ее смех резко оборвался. Когда она на секунду ослабила внимание, я совершил рывок. Мой меч легко вошел в ее открытый рот и, пробив заднюю стенку, рассек позвоночный столб, спинной мозг и вышел снаружи.

Камила, насаженная на мой меч ртом почти до самой рукояти, расширила глаза. Видимо она не ожидала, что я могу двигаться так быстро. Но это ее не убило. Я чувствовал, что она не только жива, но еще может сражаться. Будь на моем месте кто другой и тогда она имела бы шансы. Однако ее противником был я.

— Камила, ты прожила долгую жизнь. Но ты так и не догадалась выяснить, почему меня зовут Жнецом, — произнес я, пока она пыталась пошевелить хоть мускулом. А затем, резко поведя мечом вправо, я вырвал меч из головы Камилы.

Ее рот оказался рассечен наполовину по линии рта. Затем последовал второй удар, по диагонали в шею. Мой меч всегда отличался завидной остротой и резал он даже лучше сабли. Одним ударом я отсоединил ее голову и правую руку от тела. Затем горизонтальный удар в районе живота разделил ее туловище пополам. А обратный удар на уровне бедер отделил ее нижние конечности. Ее тело еще пыталось стоять, когда я мощным ударом ноги разбросал куски ее тела по крыше башни. Мне не хотелось, чтобы у нее сработал какой-нибудь запасной план, вроде автоматического восстановления ран. Если ей и правда больше ста лет, кто знает, какие еще секреты может хранить ее тело. Куски Камилы обильно кровоточили и вскоре начали остывать. Теперь можно было с определенной уверенностью сказать, что она умерла.

Хотя действий было совершено много, четыре удара мечом я сделал меньше чем за четверть секунды. Обернувшись, я увидел, как рвало Ала. Такого ему еще видеть не приходилось, в отличие от меня. Вильгельм тоже был весь зеленый, хотя он все же сдерживался. Взглянув на Армони, я увидел, что она по-прежнему слаба, но жива. К ней я не пошел, вместо этого двинувшись к ребятам. Болтун сидел возле Кувалды. По одному его виду, я понял, что далеко не все в порядке. А когда подошел ближе, то тот, взглянув на меня, помотал головой.

— Простите, Генерал, но... Майк погиб, — сказал он. Держался он молодцом, но я чувствовал, что его голос немного дрожал.

— Ясно... он молодец, — сказал я. В отличие от Болтуна мне было проще. За те годы, что я служу в вооруженных силах Аместриса, я потерял столько подчиненных, что давно перестал остро контролировать в таких вот ситуациях. А порой приходилось целые роты отправлять домой в гробах. И вот опять. Даже броня не может защитить от того, что создают алхимики. Затем я положил руку на плечо бойцу. — Ты тоже молодец, Макс. Хорошо справились с миссией.

— Спасибо... сэр, — сказал боец.

— У Майка остался кто? — спросил я.

— Только мать в Централе, — ответил Макс. Я заметил, что он хочет сказать что-то еще, но не может решиться. Но потом все же произнес. — Она его любила очень сильно и хотела увидеть внуков. Он напоминал ей о муже. Если она узнает, она... возненавидит вас...

На это я лишь горько усмехнулся.

— Если бы ты знал, боец, сколько людей меня ненавидит, — сказал я ему. На это Макс согласно покивал. Но все же мне было приятно, что хотя бы мои люди беспокоятся о моей репутации. — Спасибо.

Оставив Болтуна с телом погибшего товарища, я подошел к Армони. Она по-прежнему висела в своих оковах. Ал слишком ослаб после боя и ему тяжело было и пальцем двинуть. Профессор же был ранен. Протянув руку, я разрушил оковы и, сняв ее, осторожно взял на руки. Армони открыла глаза и посмотрела на меня.

— Эд, — сказала она слабым голосом. Она попыталась протянуть руку к моему лицу, но сил у нее на это не было. Тогда у нее на глазах появились слезы. — Прости меня, Эд. Я... столько тебе наговорила...

— Все хорошо, Армони, береги силы. Я не держу на тебя обиды, — ответил я ей, прижимая к себе. Она была достаточно легкой для меня, и мне было нетяжело. Я двинулся к профессору.

— Армони! — произнес он, подаваясь вперед.

— Все в порядке, профессор. С ней все хорошо. Больше ей ничто не угрожает, — говорю я.

В этот момент двери на крышу отворились, и сюда повалил народ. Должно быть, они верно вычислили, куда я умотал и решили последовать следом. Тут были и Мустанг с Армстронгом, и лейтенант Д'Лабар. Даже Немда со своими людьми, и тот решил посмотреть, что происходит.

— Камила? Что с ней? — первым делом спросил Немда. Но тут его люди указали ему на ее тело. Немда посерел, но в целом остался в порядке. Чего нельзя было сказать о некоторых пришедших. Если даже ветераны, вроде Мустанга, Армстронга и Хоукай поморщились, то, что уж говорить про новичков, еще не видевших трупы в таком состоянии.

Тут ко мне подошел Бантик. Он был тяжело ранен, но все же мог стоять на ногах. Ткнув носом в Армони у меня на руках, он лизнул ей лицо. Протянув руку, я прикоснулся к химере и активировал преобразование философского камня, чтобы залечить ее раны. Бантик сначала удивился, а потом, догадавшись, что происходит, лизнул уже меня. Когда он стал относительно здоров, я положил Армони ему на спину.

— Ал, проводи вместе с Бантиком Армони в ее комнату, — сказал я брату. Тот кивнул и пошел вперед. Химера двинулась за ним. На самом деле мне самому хотелось отнести Армони в ее комнату, но я не мог этого сделать. Так уж вышло, что раз я человек наделенный властью, то должен реализовывать свою власть тогда когда это требуется. И сейчас как раз был такой момент. Мне нужно поговорить с Немдой, чтобы расставить все по своим местам. Он должен понять, в какой ситуации оказался, чем ему это грозит и как этого можно избежать.

— Генерал Элрик, это вы таким ужасным способом убили Камилу своей алхимией? — спросил Немда. Но я отрицательно помотал головой.

— Нет, Генерал Немда, я не убивал ее своей алхимией, — ответил ему я. А затем положил руку на рукоять меча и немного выдвинул из ножен. — Я убил ее этим клинком.

— Мечом? — Немда удивился. Но я все же поморщился.

— Да, я знаю, что вы хотите сказать, топорно вышло. В целом я согласен с вами. Но и вы поймите меня. Я не Фюрер и пока не настолько искусен во владении мечом как он, чтобы действовать столь же филигранно, — несколько недовольным тоном произношу я. Понятно дело, что я так построил разговор намеренно. Это здорово выбивает из колеи. Покосившись на профессора, я увидел, что ему уже начали обрабатывать раны. Значит, его пока можно оставить в покое. С ним я еще успею разобраться. — Что касается Камилы, то я был вынужден это сделать. Она собиралась совершить какое-то преобразование, целью которого по ее словам должны были стать все обитатели города. В первую очередь алхимики. Скорее всего, если бы ей это удалось, под удар попали бы вы и ваши люди.

— И что бы тогда с нами случилось? — спросил Немда. На что я рассмеялся. Немда нахмурился.

— Думаю, прежде чем я продолжу, генерал, нам надо сменить место. Здесь слишком много людей, а вещи, о которых мы будем говорить, довольно секретны. Согласны? — спросил я его. Тот кивнул. Мустанг тоже не был против. А Эйзельштейну было все равно. — Тогда давайте перейдем в гостиную.

Через пять минут мы собрались в гостиной. Кроме меня, Немды, Мустанга и Армстронга, был еще Эйзельштейн. Мы собирались задать ему еще некоторые вопросы. Кроме этого тут присутствовало еще несколько человек. Хоукай, как заместитель Мустанга, Гейнц Бреслау, весь перевязанный с головы до ног и в непонятном статусе, который должен был определиться после этого разговора. Ну и заместитель Немды, майор Сиг, по виду, типичный интендант. Я еще думал о том, чтобы позвать брата, но потом решил, что ему тут нечего делать. Дервиш остался за городской стеной, а Д'Лабар при всем моем уважении к нему, пока не дорос до такого рода информации. Да и надо же было кого-то оставить на хозяйстве.

Немда вместе с заместителем сели на диване. Бреслау уложили на носилках тут же. Его жизни ничего не угрожало, но двигаться после боя с Алом он не мог. Мустанг и Армстронг сели на другом диване, напротив. Хоукай встала за спиной шефа. И хотя она по-прежнему оставалась в наряде помощницы профессора, даже не сняв очков, тот похоже уже стал догадываться о ее настоящей роли. Сам профессор сел в кресле. Хотя его раны и обработал медик, но у него по-прежнему болело все тело. Я же единственный остался стоять.

— Профессор, прежде чем мы начнем, хотел спросить, как вы себя чувствуете? Все-таки вы получили довольно серьезные ранения, — сказал я. Мужчина поморщился.

— Жить буду, если конечно мне не вынесут приговор, после всего произошедшего, — сказал он.

— Чувство юмора, это хорошо, — кивнул я. — Уверен, вы сейчас хотите поскорее отправиться к Армони. Отрицать не буду, мне хочется того же. Но сначала нам нужно обсудить некоторые вопросы. Вернее, у меня-то как раз вопросов нет, я уже во всем разобрался, что меня интересовало. Но они есть у других присутствующих здесь. Генерал Немда?

— Спасибо, генерал Элрик. Да у меня есть некоторые вопросы... к вам, генерал! Что это вообще, черт возьми, было? Зачем вы убили Камилу? Она обладала важной информацией относительно химер. Её смерть — большая потеря для страны, так как значительно усложнит производство химер, — сказал Немда.

— Хотите сказать, эти химеры, ее разработка, а не профессора? — удивился я. А потом мне пришло понимание. — Хм, признаю, об этом я не подумал.

На лице Немды появилось странное выражение лица. Будто он удивлен тому, что я не принял во внимание практическую сторону исследований. А с другой он будто бы радовался, что утер мне нос. Не слишком большое достижение надо сказать. Но, даже так, я знал, как исправить ситуацию.

— Ваша реакция, генерал, мне понятна. Все же вы не алхимик и не знаете некоторых тонкостей этого ремесла. В моем подчинении есть алхимик, который специализируется конкретно на химерах. Шу Такер, Сшивающий Жизни алхимик. Как я считаю, он достаточно компетентный в области создания химер. Так что он запросто продолжит развивать эту тему. Особенно если профессор поделиться тем, что ему известно. Пускай он, как вы говорите и не придумал этих химер, но наверняка за те годы, что он работал с Камилой, ему удалось понять некоторые тонкости ее созданий, — сказал я, после чего повернулся к Эйзельштейну. — Профессор, вы ведь поделитесь той информацией, что владеете, да?

— А у меня есть выбор? — спросил он меня.

— Хм, выбор есть всегда. Просто один выбор может привести к одним последствиям, а другой — к другим, — ответил ему я, по-доброму улыбаясь. Вот только когда он увидел мою улыбку, то опустил голову. Тянуть из него ответ я не стал. — Вас удовлетворит такой расклад, генерал?

— Да, — ответил тот. Затем он, немного подумав, спросил. — Так что хотела сделать Камила, что вам потребовалось таким жестоким образом убивать ее?

— Как я уже сказал вам на крыше, она собиралась совершить одно преобразование, целью которого были все, кто находился в пределах городских стен. В том числе и вы, и ваши люди.

— О каком преобразовании вы говорите?

— Она собиралась использовать жизнь всех людей и химер в городе, чтобы создать Завершенный Алхимический Катализатор. Все жизни, в том числе и жизни ваших подчиненных, — произнес я. После чего стал с интересом наблюдать за реакцией Немды. Первые несколько мгновений он просто осмысливал сказанное мной. А затем, когда к нему пришло понимание, его глаза стали расширяться. Он уставился на меня, словно хотел что-то спросить. — Вы все правильно поняли, Генерал. Она предала вас и собиралась использовать вашу жизнь как сырье для своего эксперимента.

— Но, погодите... разве Алхимический катализатор, не создается из растений? Как его там... эфироцвет! — вдруг произнес заместитель Немды.

— Если следовать простой формуле и не гнаться за качеством, тогда этого цветка будет более чем достаточно. Вы ведь пошли этим путем, когда создавали первый образец, профессор?

— Да, верно. С самого начала я знал способ, как создать идеальный катализатор для алхимии. Об этом способе мне поведал мой учитель и дал мне выбор, следовать этому страшному пути или найти свой. Я выбрал второй вариант и в итоге нашел то, что могло усилить алхимию и даже снизить эффект отдачи. Из всех растений, эфироцвет обладал достаточной энергией для этого. С моей дочерью Селеной, которая, как ты помнишь, уже тогда была довольно талантливой в алхимии, мы провели много предварительных опытов. Пока, наконец, не решились на финальный эксперимент.

— В результате этого эксперимента, вы получили то, что хотели, Крылья. Алхимический Катализатор. Но за этот успех Селена заплатила своей жизнью. Я верно все понял? — спросил я его.

— Откуда ты узнал? — спросил он, не скрывая своего удивления.

— В основном из письма, — ответил ему я и продемонстрировал бумаги, найденные мной в его доме в старом городе. Поначалу он удивился, скорее всего, тому, что эти бумаги вообще уцелели, но потом согласно кивнул. В них и в самом деле была исчерпывающая информация. — Вильгельм, что произошло в тот день? Какую ошибку вы совершили в этом эксперименте?

— Ошибка... какое точное слово, — с грустью произнес профессор. — В эксперименте не было совершено ни одной ошибки. Все формулы и действия были верны до самой последней детали. Ошибка была в другом. Ошибкой было вообще проводить этот эксперимент.

Профессор замолк, уткнувшись взглядом прямо перед собой. Я же, подойдя к графину, налил в стакан воды и подал ее ему. Тот с благодарностью принял и отпил.

— Я не совсем понял, профессор Эйзельштейн, — спросил Мустанг. — Разве вашу дочь зовут не Армони? Почему вы называете другое имя?

— Все дело в самой сути проведенного эксперимента, полковник Мустанг. Ценой его успеха была жизнь моей дочери. И тогда, воспользовавшись Алхимическим Катализатором, я вернул ее к жизни. Однако это была уже не Селена. Воспользовавшись алхимией, я попробовал вернуть ей ее воспоминания. Однако в результате мне так и не удалось до конца вернуть дочь. Так появилась Армони, которая чем-то отличалась от Селены, а чем-то на нее походила. Когда я понял, что ничего больше сделать нельзя, я оставил попытки что-то исправить и просто принял ее как свою дочь.

— Но... разве можно вернуть человека к жизни? Ведь это невозможно! — воскликнула Хоукай. Она помнила об этом.

— Вы правы, мертвых вернуть нельзя, — согласился я. — Однако как раз в данном случае это оказалось возможным благодаря выполнению некоторых условий. Рой, ты ведь помнишь, какой основной теории придерживаются все, кто пытаются воскресить умершего при помощи алхимии? Где они всегда ошибаются?

— Хм, они воссоздают тело при помощи набора элементов, а затем используют свою кровь, чтобы призвать душу. Ошибка в этом и заключается. При помощи крови нельзя вернуть душу обратно. И даже если использовать не кровь родственника, а сохраненную кровь самого призываемого, ожидаемого результата все равно не будет, — произнес Рой, а затем замолк и посмотрел на меня. — Погоди, ты хочешь сказать, что у профессора уже была душа дочери?

— Да, именно она была заключена в крыльях, и именно она сделала крылья Завершенным Алхимическим Катализатором, — Мустанг и Армстронг переглянулись, а потом посмотрели на меня.

— Получается, Завершенный Алхимический катализатор это... — начал было Армстронг, но я его прервал.

— Достаточно, майор! Вы абсолютно правы, — быстро сказал я, остановив его и не дав ему произнести то, чего не следовало произносить. Тот кивнул, сообразив, что сказал лишнее. Затем я повернулся к остальным. — Простите, но остальное — это секретная информация, о которой могут знать только немногие государственные алхимики. Давайте лучше вернемся к Армони. Профессор, кто она для вас? Кем вы ее считаете?

— Она моя дочь, которую я сильно люблю, — сказал он, ни секунды не сомневаясь. Я кивнул. — Эдвард, ты ведь позаботишься о ней?

— Да, ведь она теперь моя ученица. Я прослежу за тем, чтобы она научилась правильно совершать алхимические преобразования, не нанося себе вреда, — заверил его я. Профессор кивнул. — Что ж, раз все ясно, тогда перейдем к более насущным вопросам. И на повестке дня у нас Революционный фронт. Хм, вы нас хорошо слышите, Бреслау?

— Да, — ответил тот.

— Хорошо. Скажу прямо, ваше положение незавидно. Вы захватили поезд, оказали сопротивление представителю власти, совершили террористический акт. Лишь по счастливому стечению обстоятельств из-за ваших действий не погиб никто. Если бы сейчас вас отправили под трибунал, то за ваши действия приговор был бы только один. Я думаю, вы догадываетесь, какой, — сказал я. Бреслау молчал, но по тому, как сжался его кулак, было понятно, что он сильно со мной не согласен. Но спорить он не собирался, он не в том положении. — Хм, 'сильнейший алхимик', кажется, так вы себя называли? Странно что, будучи обладателем этого звания, вы проиграли двум государственным алхимикам. Причем получив в обоих случаях довольно тяжелые ранения. Вы ведь понимаете, почему проиграли? Виной тому была ваша заносчивость.

— К чему этот разговор? — наконец не выдержал Бреслау и повернул ко мне голову. — Я уже проиграл дважды, что вы еще хотите от меня? Если считаете, что меня надо повесить, вперед!

— Хм, к чему разговор, спрашиваете? Считайте это глумлением над проигравшим. Таким образом, я пытаюсь восстановить свое душевное равновесие после той чуши, что вы несли еще тогда, на крыше поезда. Ха-ха, — я рассмеялся, глядя на физиономию Бреслау. Но потом я оборвал смех и вернул себе серьезное выражение лица. — Я не отрицаю вашего таланта в алхимии, Бреслау. Но вы пошли против государства и я не могу не отреагировать на это. Конечно, никто вешать вас не будет, это было бы бесполезной тратой такого ценного ресурса. Но понести ответственность за ваши действия вам все же придется. Вас отдадут под трибунал, как бывшего военного. Также во время следствия вас будут спрашивать о Революционном фронте. Советую уже сейчас начать думать над тем, что вы скажете следователю и на суде, чтобы это зачлось при рассмотрении вашего дела. Если будете достаточно откровенны, трибунал проявит к вам снисхождение. Вы понимаете, о чем я вам говорю?

— Да, сэр, я все понял, — сказал тот.

— Отлично. Профессор, у вас есть какие-либо вопросы еще? — спросил я у Вильгельма. Тот мотнул головой. Мы уже говорили с ним раньше, поэтому его судьба была ясна. Я повернулся к Немде. — А у вас, генерал?

— Нет, у меня больше вопросов нет, — сказал Немда. А я покивал головой. Потому что как раз у меня такие вопросы к нему были, но задавать я их собирался наедине.

— Рой, думаю, пару моментов мы с тобой обсудим позднее. Ты не против?

— Нет, Эд. В целом мне все понятно, — сказал тот. И усмехнулся.

— В таком случае, Генерал Немда, нам надо кое-что обсудить с вами наедине, — сказал я.

— Хорошо, — кивнул тот и кивнул своему подчиненному. Тот встал и направился к выходу. Когда он вышел, следом за ним вышел и Мустанг. Позвав двоих солдат, он велел выносить Бреслау. Армстронг помог профессору выйти. Наконец мы остались в гостиной вдвоем с Немдой. — О чем вы хотели спросить меня, генерал Элрик?

— Хм, скорее не спросить, а передать, — ответил ему я, садясь в кресло и расслабляясь. Затем, взглянув на висевшую картину на стене, пейзаж, я продолжил будничным тоном. — Фюрер недоволен вами.

Повисло молчание. Уверен, одна эта моя фраза заставила Немду нервничать. Я даже не смотрел на него, чтобы не нервировать его еще больше.

— В чем моя вина? — спросил он. Я же начал демонстративно рассматривать свои пальцы, даже не глядя в его сторону.

— Ваша вина... хм, наверное, в том, что вы взяли на себя слишком много. Влезли туда, куда не следовало, — ответил ему я.

— И что Фюрер намеревается сделать со мной?

— Для начала он хочет разобраться, верны ли его предположения, потому я и здесь, — говорю ему. — Вы скапливали силы и назначали своих людей всюду слишком интенсивно. Также как и отстаивание вами независимости Хизгарда. Это привлекло его внимание. Все что здесь, в Хизгарде происходит, слишком сильно напоминает подготовку восстания, вооруженного мятежа.

— Я не мятежник! — довольно эмоционально возразил Немда.

— Теперь вы должны доказывать это не мне, а лично Фюреру. В ближайшее время вам надлежит явиться в Централ и предстать перед ним. Вашу дальнейшую судьбу будет решать уже он, — сказал я, наконец посмотрев на Немду. Тот был бледен и не сводил с меня взгляда. Я улыбнулся ему. — Не стоит так сильно переживать, генерал. Уже то, что вы не стали нападать на меня, когда ворвались в крепость, принесло пользу. Если бы вы напали, то уже были бы мертвы. А так вы живы и можете позаботиться о том, чтобы выгодно представить себя Фюреру.

— Что вы имеете в виду? — спросил он, отреагировав на последнее предложение.

— Генерал, советую уже сейчас начать думать о том, что вы скажете Фюреру, что вы ему предложите. Если вы докажете свою непричастность, скажите, чем вы можете быть полезны, то вполне возможно Фюрер смягчит свое мнение о вас. Конечно, велика вероятность что вас куда-нибудь переведут и вы лишитесь того места, к которому привыкли за эти годы. Лишитесь части связей, лишитесь влияния. Но, как мне кажется, это меньшая цена за то, чтобы сохранить свою жизнь и репутацию. Подумайте об этом хорошо, — произнес я, поднимаясь. — Да, вот еще что. Я бы вам не советовал впредь столь открыто держать в своем кабинете книги на драхманском языке. У кого-то, кто там окажется случайно, может сложиться впечатление, что вы шпион. Или что еще хуже, социалист. Если это всплывет...

— Вы... вы намерены сообщить об этом Фюреру?

— Если честно, я не знаю. Если бы я был милитаристом до мозга костей, то вы бы уже болтались на веревке во дворе своей крепости. Но я в первую очередь алхимик, ученый. И мне понятен некоторый академический интерес, который вы могли испытывать к достижениям зарубежной политической мысли. Вы ведь по своим взглядам не социалист? Или, упаси Боже, не коммунист?

Немда посерел. Было видно, что ему тяжело что-то ответить. Я вздохнул.

— Ладно, я допускаю, что некоторые их взгляды вам могут нравиться. Но постарайтесь делать их не настолько очевидными.

— Почему? Почему вы это делаете? — спросил Немда.

— Все эти годы у вас была безупречная репутация. Если человек с такой репутацией окажется изменником, это подорвет авторитет армии. Поэтому я готов на многое закрыть глаза. Даже на тот факт, что вы вынудили многих военных алхимиков дезертировать всего лишь ради того, чтобы они стали сырьем для Совершенного Алхимического Катализатора. Как им стала в свое время Селена Эйзельштейн. Когда это всплывет, постарайтесь убедить Фюрера, что вы и в самом деле ничего не знали и действовали так по просьбе Камилы.

— Ясно, — кивнул тот.

— Что ж, раз у вас больше вопросов нет, и у меня тоже, вы можете идти. У вас будет пара дней здесь. Приведите в порядок свои дела и отправляйтесь в Централ. Думаю, там мы еще не раз с вами пересечемся.

Покинув гостиную, я отправился на поиски комнаты Армони. Я бы еще долго плутал по замку, но мне попался Пастор и он согласился отвести меня туда. В комнате сидели Ал и Вильгельм. Армони лежала на кровати.

— Эд, — обрадовалась она, когда я зашел в комнату.

— Привет. Ты как? — спросил я, подходя к ней. И, не удержавшись, потрепал ее по волосам.

— Немного лучше, но я по-прежнему чувствую слабость, — ответила она.

— Главное что та женщина не успела тебе навредить, — сказал я. Затем я положил руку ей на лоб. Алхимический катализатор, Крылья, чувствовался внутри ее тела. Но энергии было очень мало. Тогда я, положив ей руку на живот, передал ей немного своей, преобразовав ее нужным образом. Помещение озарилось светом красных молний. Профессор и Ал уставились на то, что я делаю, и окликнули меня. Но я сосредоточился на девочке. — Армони, как ты теперь себя чувствуешь?

— Уже... лучше, — ответила она и села на кровати. Поводя руками в разные стороны и разминаясь, она осмотрела себя и проверила свое состояние. Затем Армони уставилась на меня. — Эд, что ты сделал? Я никогда не чувствовала себя так хорошо!

— Камила забрала из Крыльев энергию, поэтому ты лишилась почти всех сил. Я же восполнил недостачу, даже немного переборщил, поэтому ты сейчас себя так хорошо чувствуешь, — ответил я ей. Она тут же бросилась меня обнимать.

— Эд, я... я не знаю как тебя благодарить, — сказала она.

— Научишься готовить и будешь мне печь каждый день тортики, — быстро нашелся я с ответом. Ал тут же заржал, вспомнив наш вояж по кондитерским с Хавоком. Армони поморщила носик.

— Ну, ладно, будут тебе тортики... — произнесла она.

— В Централе я познакомлю тебя с одним человеком, который отлично готовит выпечку. Уверен, ты ей понравишься, — сказал я Армони. А она погрустнела.

— Эд, мне... обязательно ехать с тобой? — спросила она.

— Да, так надо. Командование будет думать, что ты заложник и не будет сильно давить на твоего отца. Но если ты останешься с ним, то в нем начнут сомневаться, — сказал я. Армони, взглянув на отца и увидев его согласные кивки, опустила голову. Я погладил ее по волосам. — Не переживай. Это ненадолго. Уверен, не пройдет и года, как вы вновь будете вместе. Если ты конечно за это время не выйдешь замуж.

— Замуж? — спросила Армони удивленно. — Хм...

— Замуж? — переспросил Ал заинтересованно. — Ммм...

— Замуж? — пискнул Вильгельм, запаниковав. — Не позволю! Она еще ребенок!

— Да не переживайте вы так, профессор. Пока ей не исполнится четырнадцать, ее брак ни с кем не зарегистрируют, — утешил его я. А затем мне в голову пришел вопрос, о котором я до этого прежде и не думал. — А, кстати, по документам сколько ей лет?

— У Армони нет документов, — ответил профессор.

— А запись в церковной книге? — спросил я, повернувшись к Пастору. Но тот помотал головой.

— Я не припомню, чтобы делал такую запись, — покачал тот головой. — Для Селены запись есть, все же она родилась в этих местах. А вот для Армони ей просто неоткуда взяться.

— В таком случае, эту запись нужно сделать, — произнес я, а затем посмотрел на Вильгельма. — Причем лучше сделать это при помощи алхимии. Как можно незаметнее. Чтобы если кто начнет копать глубоко, ни у кого не возникло сомнений в происхождении Армони. Факт того, что в ее теле скрыт Алхимический Катализатор скрыть, конечно, уже не удастся. Но вот тот факт, что она по своей природе близка к химерам лучше оставить в тайне.

— В таком случае я не буду против, если это сделаете вы, генерал, — сказал Пастор. — Также вы можете заверить выписку из церковной книги. У вас ведь есть такие полномочия?

— Разумеется, — тут же ответил я.

— Эдвард, проследи, чтобы за ней никто не увивался! Пожалуйста! — взмолился Вильгельм. Я вздохнул.

— Я, конечно, сделаю, что смогу, но Централ это Централ. Там несколько тысяч парней, которым только исполнилось восемнадцать, и у которых даже нет девушки, — ответил ему я, с внутренним удовольствием наблюдая за страданиями этого папаши. Своей внезапно вылезшей не пойми откуда фанатичной любовью к дочери он мне напомнил Хьюза. Мне пришла в головы мысль познакомить этих двоих. Подумав об этом, я заржал. — Шучу я. Прослежу я за ней.

— Хорошо, — кивнул Вильгельм. — Эдвард, что касается обучения Армони алхимии, я бы все-таки хотел попросить тебя проявить осмотрительность.

— Папа! — возмутилась Армони.

— Не стоит переживать, профессор. Я понял, в чем проблема Армони и почему она себя плохо чувствует после применения алхимии, — ответил ему я. Все тут же уставились на меня. — Дело в Крыльях. Из-за них Армони, при активации алхимического круга, по большей части практически не тянет энергию из земной коры. Но в этом нет ее вины, просто энергия Алхимического Катализатора настолько легка в применении, что это получается само собой. Я научу ее, как использовать стандартную формулу преобразования, чтобы она не истощала себя. Заодно передам пару полезных методик восстановления. Армони сможет научиться правильно применять алхимию и не вредить себе.

— Так вот в чем дело, — профессор понял, о чем я говорю. Ранее Армони демонстрировала мне феноменальные успехи в алхимии. Но когда я понял, в чем суть алхимического катализатора, секрет ее гения стал понятен. С Алхимическим Катализатором преобразования, понятное дело, будут идти куда легче. Мне же надо будет научить ее не полагаться на эту силу, а действовать самой. Заодно некоторые приемы альмедики помогут ей восстанавливать внутреннюю энергию благодаря венам дракона.

Оставив их прощаться, я отправился к связистам. Стоило мне подойти к Соколову, как он подскочил и тут же передал радиограмму для меня. Это было сообщение от Фюрера, ответ на мой короткий рапорт.

'Хорошая работа, Эдвард. Твои решения в отношении профессора Эйзельштейна и генерала Немды я одобряю. Ты сумел разрешить ситуацию без конфликта и сохранил репутацию Аместриса. Возвращайся как можно скорее в Централ для детального отчета. Наведением порядка в Хизгарде займется полковник Мустанг. Если хочешь, можешь оставить ему в помощь пятьсот первый полк'.

Вот так. Стоило закончить дело, как меня тут же дергают обратно. А остальным после меня разгребать. И это не первый раз. Оставалось решить, как добираться до столицы. Поезда еще два дня ходить не будут. Ехать на машине? Но тут я вспомнил про химер на крыше и отправился проведать их. Они по-прежнему оставались там. И если огромная зубастая жаба с рогами, та самая боевая химера, меня интересовала мало, то вот грифон был куда более интересным объектом. Если он может летать остаточно далеко, тогда проблема транспорта отпадет сама собой.

Поднявшись на крышу, я обнаружил обеих химер. Грифон зализывал свои раны, а жаба валялась на боку и... храпела. Увидев меня, грифон зарычал и начал пятиться.

— Не бойся, я хочу помочь. Извини, что ранил тебя, — дружелюбно обратился я к нему. После чего подошел ближе и, положив руку на бок, начал преобразование. Тот видимо почувствовал, что его раны стремительно зарастают, потому что рычание прекратилось. Подойдя к его голове, я начал преобразовывать его воспоминания, формируя привязанность ко мне. Точно также как я сделал с Бантиком. Когда я закончил, грифон лизнул меня. — Надо бы придумать тебе имя. Как на счет Фродо?

Фродо вообще-то персонаж довольно популярного в Аместрисе комикса. Очень безобидного и наивного. Никто и не подумает, что за таким именем может скрываться смертельно опасный зверь. Тут я решил придерживаться того же принципа, когда давал Бантику его имя. Для маленького котенка оно вполне подходит. Ну а если этот котенок внезапно окажется выше человека, то можно посчитать это приятным сюрпризом.

Раны грифона были залечены. Решив не жадничать, я подошел к жабе, чтобы тоже подлечить ее. Та сразу проснулась и уставилась на меня. Побурчав немного для порядку, пока я ее лечил, она завалилась обратно дрыхнуть. Я же немного офигел. Эта жаба казалась куда умнее Бантика и Фродо. Немного подумав, я решил все же не делать ее своим питомцем. А то мало ли. Слишком большой у нее рот, в половину тела. Туда не только я или Бантик, но даже грифон почти полностью влезет.

Еще когда я сражался с грифоном на крыше крепости Немды, у меня в голове возникла мысль, что неплохо такого зверя заиметь для себя. Ну а что? Десять метров в холке, максимальный размах крыльев почти сорок. Этот зверь наверняка запросто поднимет в воздух пару человек. Понятное дело, его тело не такое прочное, как у других крупных химер, но зато он умеет летать. А для атак у него есть огненная алхимия. А теперь он мне просто необходим.

Поискав по крыше, я нашел десяток ремней. Смастерив из них при помощи алхимии уздечку, я накинул ее на Фродо. Тот смирно ждал моих команд. Запрыгнув на него, я слегка пришпорил его. Тот правильно понял мои намерения и, разогнавшись, взлетел в воздух.

Что сказать? Ощущения совершенно отличались от полета на дельтаплане. Там ты висишь под крылом, а тут сидишь на спине или в седле. Совершенно разные вещи. Грифон летел ровно туда, куда я хотел. Достаточно было просто потянуть уздечку или дать команду голосом. Маневренность его тоже была хорошей. Темнота не была для него препятствием. А еще он умел двигаться совершенно бесшумно. Отличный транспорт. Разве что если я им буду пользоваться, обязательно возникнут вопросы. Но с другой стороны, так я получу свободу передвижения по стране. С горизонтальной скоростью под сотню километров в час, я смогу за короткий срок перемещаться из одной части страны в другую. Я больше не буду зависеть от поездов. Хотя с другой стороны, я так привык к поездам, что мне не будет хватать свойственной им атмосферы. Впрочем, никто ведь не требует от меня окончательно отказываться от них.

Вернувшись в замок, я опять приземлился на крыше. А затем отправился на поиски того, что можно преобразовать в подходящее седло для Фродо. Все-таки сидеть на его костлявой шее было несколько неудобно. А на спину и вовсе усесться было нельзя нормально. Слишком уж он широкий.

Оббегав половину замка, я все же нашел, что искал и, преобразовав нужные мне предметы при помощи алхимии, я водрузил их на грифона. На шею я прикрепил небольшое седло для пилота. Оно не натирало грифону плечи, и было для него достаточно удобным. Большое седло с ремнями для крепежа багажа и пассажиров, я разместил у него на спине между крыльями. Причем, обладая определенной сноровкой, можно было перебраться из одного седла в другое и наоборот.

Наличие транспорта снимало с меня ограниченность в возможности передвижения. Все-таки поезд из Хизгарда отправиться не скоро, а полк застрял тут вообще надолго. Я собирался последовать приказу Фюрера и все дела тут оставить на Дервиша и Мустанга. Все-таки это Огненный алхимик хотел показать себя молодцом, чтобы ему зачлось в Центре. Вот пускай и старается на благо отечества. Что касается Дервиша, то раз он смог организовать переброску войск сюда, посмотрим, сможет ли он перебросить их потом обратно.

Порадовавшись тому, какую я всем оставляю подлянку со своим внезапным уходом, причем вполне официально ссылаясь на приказ Фюрера, я стал собирать вещи. Сначала корм для Фродо. Потом мои вещи. Потом сухпайки в дорогу и воду. Заодно положил пару теплых одеял. Все-таки лететь надо на высоте, а там тепло не бывает никогда.

Закончив с подготовкой, я спустился вниз. Армони все еще разговаривала с отцом. Решив дать ей еще несколько минут, я отправился на поиски Мустанга. Тот нашелся в гостиной в компании Хоукай, Армстронга и Дервиша.

— О, вы прибыли, полковник, — заметил я, едва войдя в комнату. Они уже собрались подняться, но я махнул рукой. Будут они еще передо мной подниматься.

— Да генерал, — сказал тот уверенно. — Готов выполнить любой ваш приказ.

— Хм, ну, если честно, особо тут приказывать нечего. Миссия выполнена, осталась рутина. Навести порядок в крепости может и полковник Мустанг. Ему все равно надо перед переводом баллы в глазах начальства зарабатывать, вот пускай и старается!

— Эй! — раздался чей-то знакомый возмущенный голос. Я же продолжал.

— Что касается вас и пятьсот первого, то спустя пару недель, как генерал Немда покинет Хизгард, погрузите войска на эшелоны и отправьте в столицу. Как видите сами, боевых действий вести почти не пришлось. Зато хоть потренировались во внезапной переброске войск, — я хмыкнул, а на лице Дервиша возникло кислое выражение лица. Действительно, их сорвали с места дислокации, бросили вперед, а потом оказалось, что войны и нет вовсе. Тут любой разочаруется. — Впрочем, работа на ближайшее время у вас все же будет. Нужно будет провести инфильтрацию тех, кто находиться в Хизгарде. Поможете полковнику Мустангу. Все-таки среди обычных наемников и алхимиков тут полно дезертиров, бандитов и прочей швали. Конечно, не все дезертировали из злого умысла. Были и те, кого подставили. Так что по сути надо работать с каждым.

— И вы хотите, чтобы я этим занялся?

— Ну да, — отвечаю ему.

— А ты, Эд? — спросил Мустанг.

— А меня ждут в Централе. Приказ Фюрера. Так что самое большое через час, я отправляюсь.

— Вообще-то поезда сейчас не ходят, — с удовлетворенным выражением лица заметил Рой. На что я тихо рассмеялся, но ничего не сказал. Он тут же почувствовал подвох. — Ты что, решил ехать на машине?

На это я опять гаденько рассмеялся. Ну да, что я могу сделать, если человек не видит полета моей мысли? Хотя, поездка на машине тоже неплохой вариант.

— Генерал, вы возьмете брата с собой? — спросила Хоукай.

— Хм, даже не знаю. Его котенок слишком много весит и слишком много ест, — сказал я в ответ. Затем указал на Армстронга. — Да и майора с собой надо будет брать тогда.

— Грифон? Ты собрался лететь на той химере? — тут же догадался Рой.

— Ну да. Я приручил его, мне на нём и летать, — ответил ему я. Лицо Роя выражало глубочайшую скорбь. — Да ладно тебе, неужели ты завидуешь мне?

— А что если да? — тяжело вздохнув, ответил он мне. Сказано было это таким печальным тоном, что мне даже стало стыдно. Немного подумав, я все-таки пересилил свою жадность.

— Хорошо, иногда я буду одалживать его тебе, — сказал я. На этой Рой торжествующе хмыкнул. А я почувствовал, что меня развели как младенца. — Я, правда, не знаю, какая у него грузоподъемность. Все-таки он хоть и большой, но вряд ли может поднимать много.

— Пятьсот килограмм, — сказала Хоукай. — Я смотрела документы профессора. Там было указано, что стандартный груз, который может брать грифон — пятьсот килограмм. Максимальный — две тонны, но тогда он с трудом оторвется от земли, а полет продлиться недолго.

— Хм, примерно на такой вес я и рассчитывал, — сказал я, а потом покачал головой. — Придется вам майор вместе с Алом добираться поездом. Бантик весит куда больше.

— Бантик? — переспросил майор.

— Так зовут кота Ала. Вы его видели на крыше. Такой большой, выше вас, майор, — сказал я. все тут же вспомнили, о ком я.

— Так ты решил не мелочиться и вместо маленького котенка всучил брату огромную химеру? — спросил Мустанг.

— Хм, чем больше, тем лучше. Тем более что Бантик очень послушный кот и приятно урчит, — говорю в ответ.

Оставив их осмысливать сказанное, я поднялся в комнату Армони. Та обнималась с отцом.

— Эд, ты решил навестить меня перед сном? — спросила она.

— Вообще-то я и в самом деле хотел это сделать, пожелать тебе спокойной ночи. Но так получилось, что обстоятельства изменились. Пятнадцать минут назад мне пришел приказ немедленно возвращаться в Централ. Поезда сейчас не ходят, и не будут ходить два дня, поэтому я решил добираться иначе. Я собираюсь взять грифона, тем более что он меня теперь слушается. Поэтому я хотел предложить тебе полететь со мной?

— На грифоне?! — ее глаза округлились, а эмоции так и хлынули. Можно было даже не спрашивать ее. Разумеется, она хотела. Это ведь такое приключение. Армони тут же повернулась к отцу. — Папа... я... я не хочу оставлять тебя так быстро. Но...

— Лети, Армони, — сказал он и обнял ее. — Мы ведь не последний раз видимся. К тому же, благодаря грифону вы сможете чаще меня навещать, ведь так?

— Да, да, обещаю, — сказала Армони, а затем повернулась ко мне. — Ведь, правда, Эд?

— Насколько это будет в моих силах, — ответил я. Меня опять попытались задушить. — Ладно, хватит прыгать. Давай, собирайся. И не забудь теплые вещи надеть, наверху холодно.

— Я помогу ей собраться, — сказал профессор. Я кивнул и оставил их.

Выйдя из комнаты Армони, я отправился на поиски брата. Но оказалось, что Ал уже спит в обнимку с Бантиком. Не став их будить, я написал короткую записку, что улетел, и отправился обратно к связистам. Следовало предупредить военную базу пятьсот первого о моем необычном способе возвращения, чтобы нас ненароком не уничтожили.

Вскоре мы с Армони и Пастором погрузились на Химеру и вылетели сначала в сторону Церкви. Правда, сначала пришлось все же заставить Армони надеть теплые вещи. Хотя Вильгельм и обещал проследить за ней, но на деле она всего лишь накинула плащ, а он ей ничего не сказал. Я лично вернулся с ней в комнату и убедился, что она возьмет теплые штаны и куртку с шарфом.

[к оглавлению]

Продолжение следует...

Приложение 1

Списочный состав роты 501 штурмового полка

Группа управления

Разведка

СБ

Взвод тяж. Оружия

1 взвод

2 взвод

3 взвод

Отделен. обеспеч.

Отделен. подвоза продов.

Отделен. связи

Мед. Отделен.

Тыловое вещевое отделен.

Итого

Офицеров

1

1

1

1

(3 — для танков )

1

1

1

7 (9)

Унтер-офицеров

6

4

2

8

11

11

11

3

1

1

1

1

60

Солдат

18

15

7

24

42

42

42

14

4

3

4

4

219

Всего личного состава

25

20

10

35

54

54

54

17

5

4

5

5

286 (288)

Пистолетов

7

5

4

10

16

16

16

5

1

1

1

1

82

Автоматов (пистолет-пулеметов)

5

20

5

25

40

40

40

175

Карабинов

15

5

4

4

4

14

4

3

4

58

Ручных пулеметов

5

10

10

10

35

Станковые пулемёты

8

Противотанковых ружей

(в резерве)

4

2

2

2

10

50 мм. Миномёты

8

75 мм. Орудия

2

2

Автомобили легковые

1

1

1

1

(полевая кухня) ?

1

1

(Санитарная)

5

Грузовики

3

1

1

5

1

1

1

2

12

Бронетранспортёры

1

(КШМ)

1

4

4

4

14

Танки

(возможный вариант)

3?

Мотоциклы

3

5

1

4

2

15

Всего автотранспорт

8

6

3

4

4

4

4

9

2

4

2

2

52

Стрелковое отделение (1/0/1)

Управления

Тяж. Оружия

1е

2е

3е

4е

Всего:

Офицеров

1

Унтер-офицеров

1

2

2

2

2

2

11

Солдат

3

6

8

8

8

8

42

Всего личного состава

4

8

10

10

10

10

54

Пистолетов

2

2

3

3

3

3

16

Автоматов (пистолет-пулеметов)

2

2

9

9

9

9

40

Карабинов

2

2

2

2

2

4

Ручных пулеметов

6

1

1

1

1

10

Противотанковых ружей

(в резерве)

2

2

50 мм. Миномёты

2

2

[к оглавлению]