Наруто, лорд Редлис

А уж когда Хатке подняв руку вверх над головой, тем самым давая рассмотреть вплетенный в шнур, которым был перевязан свиток символ Водоворота, то даже жуки Абураме абсолютно стихли, погружая помещение в такую тишину которую даже в пустом помещении не всегда можно зафиксировать.

— Я, Глава Клана Хатаке, Хатаке Какаши, джонин S ранга Конохагакуре но Сато, также известный как Копирующий Ниндзя или Шаринган Какаши, требую передать мне опеку над Наследников клана Узумаки — Наруто и Наруко Узумаки, детей Четвертого Хокаге — Минато Намикадзе и Узумаки Кушины.

— П-по какому праву? — чуть ли не взвилась Кохару Утатане, Советница Хокаге.

— По праву личного Ученика Минато Намикадзе, — на стол перед Хокаге лег золотой свиток.

Третий, казалось, смотрел перед собой в пустоту неспешно посасывая мундштук своей трубки.

Тишина начинала давить, а пауза затягиваться. Никто более не решался ее нарушить.

— Или, — наконец изрек Какаши, что все это время пристально смотрел на сидящую перед ним троицу, и на стол рядом со свитком лег танто в белых ножнах. Цвет ножен клинка очень понятно говорил о его предназначении. Еще миг спустя рядом с ним ложиться и его более длинный собрат — вакидзаси. Намек еще более прозрачный чем до этого.*

Да — шиноби не самураи, но и понятие чести у них есть. Как и то, что для каждого шиноби оно свое. В зависимости от воспитания данного отдельными родителями или же и вовсе клана.

— Это не дает тебе права требовать, чтобы оружие деревни... вяк! — вновь не сдержавшаяся Утатане резко замерла смотря на свою грудь. А точней на торчащую рукоятку с кольцом на конце стандартного куная.

— Я, кажется, еще не складывал своих обязанностей Хокаге, чтобы позволять кому-то решать за себя. И тем более не давал кому-либо права вмешиваться в мой разговор с главой клана Хатаке, — неспешно, будто говорит о погоде, а не собственноручно только что казнил своего Советника, протянул Хирузен выбивая из трубки пепел и забивая ту табаком по новой. — Хотя должен признать, что возраст все-таки потихоньку берет свое. И порой принять правильное решение нелегко. Но я исправлюсь, — прикурив от пальца трубку и сделав затяжку, голос Хокаге звякнул металлом. — Хатаке Какаши! Ты получаешь право на опекунство. Условия обговорим позже. А сейчас забери свои клинки — им место в бою с врагами Конохи, а не в плоти своего хозяина.

Хатаке Какаши согнулся в поясном поклоне, после чего забрав клинки и свиток таким же тяжелым шагом покинул помещение. На этом Совет Джонинов был отложен на два дня. Происшествие сильно всех взбудоражило и о планерке можно было забыть.

*Конец взгляда со стороны.*

— Ну как тебе? — Орочимару с любопытством следил за моим лицом.

— Как-как? Это просто.... Фа-а-а-ак... Банта пуду... Ква-а-а куи! — не сдержавшись от пары матерных я помассировал глаза. Вздохнув, кладу на лабораторный стол небольшой свиток. — Тут то, что мне необходимо в ближайшее время. Особенно обрати внимание на то, что обведено зеленым. Это поможет в общении со змеями и обретении серпентарго.

Сказав это отмечаю алчный блеск в глаза Змея. Уж чем зацепить этого маньяка от науки я прекрасно знаю.

— Ладно, а я побежал. Чует мое сердце утро будет веселым, — и окутываясь на ходу в кокон действительно рванул в сторону дома.

В спину мне донесся возмущенный вопль Орочимару, что уже успел добраться до списка и бегло с ним ознакомиться. На губы наползла пакостная ухмылочка. Интересно сколько он сможет собрать по пунктам?

Уже на подходе к дому, когда тот попал в сферу моей чувствительности на меня накатила такая безнадега, что я с огромным трудом удержался от того, чтобы не насадиться на что-то острое. Просто за компанию.

Мысленно выругавшись я ускорился еще сильней — уж такой накал эмоций да еще и в прямом смысле за дверью не мог не разбудить сестру.

Установление с ней эмпатического контакта позволило мне ее хоть как-то успокоить. Но это было сложно — такая сила эмоций ввела ее чуть ли не истеричное состояние. А для эмпата, да еще проецирующего это опасно. Для окружающих так и вовсе многократно. Как бы Резонанс не начался, а то ближайшие районы могут банально вымереть от массового суицида.

Ввинтившись в специально открытое на такой случай подвальное окно я, резко подавил свои эмоции давая себе короткую передышку и тем самым контрастом более-менее приводя сестру в порядок.

Пару раз глубоко вдохнул через рот и медленно выдохнув через нос, я чуть заплетающейся походкой вышел из подвала через двери. Со стороны я выглядел как засыпающий на ходу ребенок что всю ночь провел работая над чем-то важным или интересным.

Подойдя к двери нашей маленькой квартирки я увидел то что и ожидал — стоящего там Какаши.

Не знаю где его шатало всю ночь, но точно не в теплой кроватке лежал. Скорей всего у памятного монумента, где же еще. Удивительно что мы с ним разминулись — уж такой концентрат эмоций, да еще и такого окраса, сложно пропустить.

Все его тело было напряжено. В руках он судорожно тискал танто. Не знай я ситуации и не ощущай его эмоций точно бы подумал, что он пришел нас убивать.

Вздохнув, нарочито громким шагом подхожу к нему.

Ноль реакции.

Покачав головой все-таки решаюсь коснуться его. Что вообще-то страшно. Реакция джонина да еще настолько взвинченного... впрочем, я наговариваю. Тут скорей надо опасаться порыва самоубится.

От моего касания он вздрагивает всем телом. Голова, кажется, поворачивает со скрипом.

Встречаюсь с ним взглядом.

Миг и с него будто вынули стержень. И взрослый, прошедший войну мужчина, что успел отметиться и в спецподразделении, просто падает передо мной на колени. Из его видимого глаза текут, не прекращаясь, слезы. Он силиться что-то сказать, но видно что горло сжимает спазм не давая издать и звука.

Подавляю желание в очередной раз вздохнуть и делаю шаг вперед обнимая его шею и позволяя уткнуться ему мне в мою детскую грудную клетку.

"Н-да... довели... и он сам себя довел" — все же вздыхаю, пусть и мысленно, гладя Какаши по волосам, пока тот сотрясался в беззвучных рыданиях всем телом. "Вот уж точно ломка личности. Гребаная реморализация. Знал бы как она будет бить по моему дару — хрен бы вообще устраивал все то представление с неупокоенным духом Кушины".

Щелкает замок на двери и почуявшая меня совсем вблизи Наруко вылетает вся в слезах и прижимается сбоку.

Не удержавшись и все-таки вздыхаю настолько шумно насколько это возможно, когда маленькие но такие сильные ручки сестры стискивают меня.

— Ладно, — легонько хлопаю Какаши по макушке. — Пойдем в дом, нам есть о чем поговорить. И не стоит это делать на глазах у возможных зевак. Пойдем... старший брат.

*Все действия с клинками Хатаке говорили об одном — или отдайте опекунство, или позвольте умереть сохранив честь. Танто для сепукку, которое также часто называют харакири. Ну а вакидзаси и то, что он его положил перед Хокаге — чтобы тот самолично срубил ему голову во время ритуального самоубийства. По кодеку самураев боль от вспоротого живота не должна обезобразить лицо самурая в момент смерти. Считается, кстати, помочь уйти собрату самураю с жизни большой честью. Смотрите фильм "Самурай" — там все это хорошо описано. Шиноби конечно не самураи, но Хатаке клан что стоит на перепутье — отец Какаши, Сакумо также в свое время сделал сепукку. И да — белый в японском мировоззрении не только свадебный цвет, но и цвет смерти если что.