История золушки глазами крестной феи

— Мадемуазель, вы под защитой Тридевятой армии, — мурлыкнул принц, одетый в мундир одного из столичных полков и утащил меня в уголок. Никто естественно не решился ему помешать. — Тут нам будет удобно.

Мы вышли на увитый плющом балкон. Я со стоном наслаждения опустилась в одно из стоящих кресел, чем вызвала лукавую улыбку принца.

— Теперь я понимаю, о чем вы говорили раньше, — усмехнулся он.

— Вы о чем, ваше высочество? — не поняла я.

— О проповедуемом вами равенстве полов. Теперь я вижу, что это имеет смысл. Никто из окружавших вас мужчин не был способен так виртуозно разжечь желание у толпы и продать им такое количество не очень нужного им товара, — улыбнулся он восхищенно. — Снимаю шляпу! Виды, которые вы нам демонстрировали — это княжество Майбах?

— Да, в летний период. А зимы у нас суровые и мы снимаем с карет колеса, и ставим их на широкие полозья, — на ходу начала придумывать я. — Только не всегда они запряжены конями, мы используем упряжи оленей и ездовых собак для удлиненных карет.

Его лицо вытянулось от удивления, и принц настроился на долгий разговор. Вот только у меня на это не было сил.

— Ваше высочество, вы не будете против, если я удалюсь? Что-то я себя не важно чувствую, — и, правда, личико посерело из-за энергетического и магического истощения. Сейчас в свое тело, домой и баиньки.

— Да, конечно. Простите, что сам не предложил вам передохнуть, — он взял меня за руку и помог встать, но руки так и не отпустил. Алан пододвинулся ко мне ближе и прижался к моей руке в долгом поцелуе. И тут это опять случилось. Опять слетели блоки и сквозь Аленкино лицо стали проступать мои черты. Принц поднял на меня восторженные глаза и задохнулся от накативших на него эмоций, а потом, не долго думая, впился в меня страстным поцелуем. Он пил мое дыхание, ласкал губы, выцеловывал дорожки на лице. Он не мог мной насытиться, вжимая меня в себя и не желая отпускать наконец-то обретенное сокровище. Его эмоции били через край, заставляя меня терять голову и все глубже погружаться в вихрь желания, транслируя окружающим все свои эмоции. Кажется, в Тридевятом в ближайшее время можно ожидать демографический взрыв небывалой силы. Сначала дворец, теперь часть города, а что дальше? Эти мысли позволили мне взять себя в руки и подумать, что делать дальше. Алан же мне в этом активно мешал, не желая выпускать меня из кольца своих рук.

— Любимая, — жарко шептал он. — Я теперь тебя никуда не отпущу. Ты будешь моею царицей, будешь править рядом со мной, на перинах спать, на золоте есть. У тебя будет все, что ты захочешь и я в придачу, только не оставляй меня, не уходи, я без тебя уже не смогу. Елена, ты знаешь, что снишься мне каждую ночь? Я просыпаюсь в надежде, что вот сегодня ты будешь рядом, а это все не происходит. В последние дни у меня пропало всякое желание выныривать из мира грез.

Он шептал мне какую-то милую ерунду, а я не представляла, как оставлю его одного. Ведь это я виновата, в том, что с ним это произошло. Я восстановила слетевшие блоки и чуть отстранилась от него.

— Алан, — начала я.

— Зови меня Андреем. Так меня называют самые близкие, — он шепнул мне в губы.

— Хорошо, Андрюш, отпусти меня, — как и следовало ожидать он начал активно сопротивляться, уговаривая меня остаться, не уходить, не оставлять. А я не знала, что мне с ним делать. И мне не пришло в голову ничего лучше, чем восстановить предыдущий блок, усилив его, чтобы я не являлась ему даже во сне. Я взяла его лицо в ладони, заглянула ему в глаза и вдруг отчетливо поняла, что чувство не наведенное. Да его спровоцировала моя магия, но любит он меня по настоящему и ни с кем счастлив больше не будет. От понимания этого в моей душе все заледенело. Я не хочу сделать несчастным Андрея, но как быть не знаю. Я видела, как от моего колдовства начинает меняться его взгляд, переходя от полного всепоглощающего счастья к непониманию, удивлению и где-то совсем глубоко — тоске.

— Ваше высочество, — я присела в реверансе. — Вы позволите мне удалиться?

— Да, ступайте, — сказал он растерянно. — Мне нужно подумать.

Андрей опустился в кресло и задумчиво уставился во двор, а я тихонько закрыв за собой дверь, сбежала по ступенькам во двор и забилась в карету.

— Трогай, — прикрикнула я на кучера и разрыдалась. Минут десять я проревела, потом взяла себя в руки и покинула Аленкино тело.

— Ну, ты мать даешь, — только и сказала она.

— Давай не сейчас, — настроения разговаривать не было.

Глава 7.

Андрей слонялся по кабинету, не в силах успокоится, и найти себе место. Не сиделось, не лежалось, не спалось и что самое странное, не пилось. На девиц бедный прынц не мог смотреть вообще. Увивающиеся вокруг него невесты вызывали брезгливое удивление и глухое раздражение. Даже понравившаяся ранее София Вильчинская и та своим ученым видом набила оскомину. Андрей сбежал от ненавистного общества в свой кабинет и уже который час метался по нему, как тигр в клетке. Что-то ему не давало покоя, он силился вспомнить, но ничего не получалось, только все сильнее и сильнее болела голова. Но вместе с головной болью пришла четкая уверенность, что никакой свадьбы не будет. Пусть родитель хоть на уши станет и изогнется в позу 'зю', женить его на нелюбимой женщине не получится. Если нужно будет, он откажется от престола в пользу брата. Когда это решение было принято, чудесным образом прошла головная боль, и Андрей успокоился. Он даже налил себе гномьей настойки и довольный уселся в кресло обдумывать будущую авантюру по отречению от престола. Принц решил не посвящать брата в задуманное, ведь тому еще предстоит найти свою ненаглядную, и если она окажется той, самой единственной, срочно на ней жениться.

— Андрюх, ты чего тут киснешь? — в дверях показалась взъерошенная голова Романа.

— О, на ловца и зверь бежит. Заходи, — он указал на пустующее кресло. После того как Ромка там обосновался, Андрей продолжил. — Как у тебя продвигаются поиски твоей дамы в красном? И чего ты со мной не пошел на открытие каретного салона?

— А, — махнул рукой Роман. — Из-за поисков и не пошел. После бала невероятное количество горожан видели нашу мадам в разных концах города и все за свои сведения требовали награды. Представляешь? Та толпа, которую собрали первые объявления была детским лепетом, по сравнению с тем, что они устроили после бала. Вот и пришлось изрядно помотаться, проверяя каждый сигнал лично. Естественно я ничего не нашел. Только нервы вытрепали.

— Дааа, дела, — удивился Андрей. — Слушай, а ты ту занятную туфлю не давал собакам нюхать, может, они бы след взяли? И вообще, что с ней, ты говорил, что вещица магическая.

— С собаками вышла неувязочка, не брали они след хоть ты тресни. Выли, терли носы, но искать отказывались наотрез. А вот с магом оказалось не так все просто, он у меня обувку забрал на исследование и только сегодня вернул. Оказалось, что это сильный парный артефакт, который признает только одного хозяина.

— Ты о чем? — удивился Андрей.

— О том, что только моя сбежавшая незнакомка может одеть эту туфельку, остальные нет, — хитро прищурился Роман.

— Так ты что, собираешься устроить примерку туфель в рамках всего царства? — удивился Андрей.

— А чем этот метод хуже, чем объявления по всему городу? Так я хоть точно буду знать, она это или нет.

— Ну, удачи тебе братик, — от души пожелал Андрей.

* * *

Всю неделю после презентации мы с Аленой были заняты выше крыши. Я воевала с дворецким. Алена, чтобы отвлечься от зрелища ухлестывающих за принцами девиц, марала бересту и что-то тихо бубнила себе под нос. Моисеич не давал мне жить, изводя требованиями немедленно наколдовать карет побольше и впарить их подороже. Сколько я с ним ругалась, сколько проводила разъяснительных бесед на тему перенасыщения рынка, не помогало. Жадность дворецкого брала верх над его деловой хваткой. Еще бы, он держал в руках половину заработанных нами денег и млел от счастья. За один вечер загрести столько золота, да с ним такого ни разу не случалось. И все мои аргументы до него не доходили. Пришлось его обездвижить и наложить заклинание немоты, а потом битый час читать лекцию по основам экономики, приводя в пример нашу ситуацию. Ну, толкнем мы сейчас кареты, перенасытим рынок, никто же больше по такой цене их покупать не захочет. Мы упустим момент эксклюзивности. А вот если дадим возможность пятерым счастливчикам поездить по городу, разжигая зависть окружающих, то мы получим аудиторию, готовую заплатить втридорога, чтобы они первыми получили тоже самое. Иосиф Моисеевич когда это услышал и просчитал в уме возможные барыши, расплылся в такой счастливой улыбке, что я немедленно сняла с него заклинания и отпустила отбиваться от клиентов. Салон стоял пустым, но это не значило, что там не было будущих клиентов. Отдельной головной болью было уговаривание дворецкого на спонсирование гонок, но в итоге все получилось. Через день было получено монаршее разрешение на проведение гонок и посланы несколько полков пехоты на расчистку будущей трассы.

Алена, в это время исправно ходила во дворец и о чем-то шушукалась то с кухарками, то с прачками, то с горничными.

Итогом этой подпольной деятельности был грандиозный скандал, который потряс дворец до основания, существенно выбив почву из под ног не только у дворецкого, но и у царя-батюшки. Алена устроила первую в Тридевятом царстве забастовку.

День начинался так мирно, пели птички, весело жужжали шмели на лугу, стрекотали цикады, или они стрекочут вечером? А, не важно, короче что-то упоенно жужжало, внося нотку умиротворения в идиллическую пастораль на подступах к дворцу. Ничто не предвещало беды. Неприятности начались, когда выяснилось, что монарший завтрак еще не готов. Дворецкий было сунулся в кухню, но был неприятно удивлен, никого там не застав. Следующим звоночком о том, что во дворце назревает большой шухер, было отсутствие прачек и как следствие выстиранного и выглаженного белья. А у его величества как раз закончились свежие рубашки. По этому царь Елисей носа из своих покоев не казал, устроив бедному дворецкому кадухис4 на пол морды. Иосиф Моисеевич получив волшебного пенделя, развил невиданную деятельность по отлову хоть кого-то из прислуги в юбке. Никого так и не нашли, пока кто-то из лакеев не догадался заглянуть на задний двор, где был в самом разгаре настоящий митинг.

— Бабоньки! — вещала Аленка помахивая ведром. Она была вся перевита ремнями, на манер пламенных коммунисток иномирья и даже красный платок нацепила, чтобы сделать образ бунтарки завершенным. — Доколе мы будем терпеть измывательства над собой! Доколе будем получать меньше мужиков, и работать больше чем они? Я вас спрашиваю! Доколе? Мы мало того что работаем как проклятые здесь, так еще и выпахиваемся дома так что еле добираемся до постели. А там эти ироды и еще что-то хочуть! Детей им рожай! Бабоньки, да рази ж это правильно? Рази ж так можно? Мы из-за этих поганцев за пару лет теряем свою красоту. Так давайте же свою жизнь возьмем в свои руки! И не дадим супостатам над нами измываться! Потребуем восьмичасовой рабочий день, а не от рассвета до заката. Обязательный перерыв на обед. А то, как штрафовать за опоздание это они первые, а как отпустить пожрать ничего не слышат, вухи как позакладывало!

Тетки радостно загомонили и, взявшись, кто за половники, кто за ведра, кто за мокрые тряпки, и двинулись во дворец требовать своего. Когда они всей толпой отловили дворецкого и предъявили ему бересту с требованиями, на него было жалко смотреть. Как удовлетворить такую толпу женщин он не знал. Нужно сказать, что штат кухни подбирали годами, таких умелых поварих было днем с огнем не сыскать. Не увольнять же их теперь. Царь-батюшка привык кушать вкусно и много, а где дворецкому найти замену? Та же история была и с прачками. Только этим женщинам он мог доверить тончайшие монаршьи портки и быть уверенным, что не подведут, все отстирают в лучшем виде. С горничными было проще. Девиц хватало, но вот таких, которые проверенные и будут держать язык за зубами, сыскать было нелегко. Поэтому Моисеич понимал, что ему придется удовлетворить все их требования, тем более, что у себя в покоях сидел разгневанный монарх без свежей рубашки, а это уже ни в какие ворота не лезло. Он, махнув рукой, подписал берестяную петицию и разогнал довольных дамочек по рабочим местам. Итак, первый революционный митинг, устроенный местной Кларой Цеткин состоялся и имел положительные последствия.

— Аленка, о чем ты думала, когда устраивала тут такой гармыдер! — шипела я на нее. — А если бы у вас ничего не получилось? Если бы вас всех выгнали? Ладно, у нас есть деньги, а у остальных? Куда бы пошли эти бедные женщины, чтобы прокормить свои семьи? А? Ты об этом подумала?

По мере того как я говорила, ее головка опускалась все ниже от понимания, какой участи они по счастливой случайности избежали.

— Ну, так получилось же! — попробовала она сохранить хорошую мину при плохой игре.

— Да получилось. Случайно, пообещай мне одну вещь, если ты соберешься устроить революцию в отдельно взятом царстве, ты подумай, что тебе тут еще править — это раз. А второе, старайся просчитать все последствия своих поступков. А для этого сейчас у тебя элементарно знаний не хватит. Первый раз тебе повезло, второй раз за подстрекательство к бунту тебе могут снеси голову. Если так хочется облагодетельствовать народ, подумай о том, что ты для них сделаешь, когда будешь царицей! — рявкнула я.

Забастовка имела последствия, дворецкий был вызван на ковер пред светлы очи царя-батюшки и получил такой разнос, что дня два не показывался никому на глаза, пока не свел синяки. А фингалы были знатные: крупные, симметричные, подчеркивающие красноту глаз. Но Моисеич не расстраивался. Проще получить такой нагоняй, чем отсидеть в тюрьме пятнадцать суток. Уже через два дня он носился по дворцу и раздавал указания, как ни в чем не бывало. Вот это-то и настораживало, уж слишком у него был довольный вид. Оказалось, что этот проныра не зря провел два дня в одиночестве зализывая раны. Дворецкий таки придумал, как вывернуть ситуацию в свою пользу. Все оказалось до удивления просто, нужно было прочитать, что накорябала Алена на бересте и немного подумать. Наши дамы в петиции не просили увеличения заработной платы, хорошо понимая, что им ничего не светит. Вопрос с восьмичасовым рабочим днем решался просто — Моисеич ввел посменную работу. Но нигде же не говорилось об уменьшении количества выполняемых обязанностей. Вот на этом ушлый дворецкий и сыграл, заставив дамочек напрячься и выполнять за восемь часов все то, что они раньше делали от рассвета до заката. Тетки вследствие реформы упахивались так, что о каком-то повторном бунте не шло и речи. Тут бы копыта не отбросить. Так что дворцовый быт еще и выиграл. Комнаты убирались с невероятной скоростью, на кухне жарилось, парилось в две смены. Если раньше горячие блюда можно было получить строго до десяти вечера, то теперь на кухне кто-то находился и в полночь. Та же картина была и в прачечной. Под конец первой недели местные мадамы перестали с Аленой разговаривать, а дворецкий получил надбавку к жалованию за хорошо организованную работу. Вот так бесславно закончилась первая в истории забастовка, которую в Тридевятом прозвали 'бунтом поварешек'.