Бойся своих желаний

Он опрокинул меня на постель и пристроился рядом, притянув мою голову к себе на грудь, запрокидывая руки за голову. Я попыталась было вырваться, но ничего не получилось. Максимум на что я сподобилась, это дотянуться до выключателя бра и включить слабенький свет.

— Зачем? — Николя поморщился. — Такой интим нарушила.

— Коль, — я толкнула его в бок, — хватит ерундой заниматься. Я от тебя жду инфу, а не интим.

— Вот так всегда! — патетично взвыл он, кося на меня насмешливым взглядом. — Какая ты меркантильная, нет, чтобы уважить меня, простимулировать, наконец, мою память поцелуем. Нееет, ты сразу требуешь!

— Я тебя поцелую... потом, если захочешь, — расхохоталась я, вспомнив любимый фильм.

— Вот так всегда, — он печально вздохнул.

— Коооль, не зли меня, — если его вовремя не одернуть, так прикалываться он может не меньше часа.

— Ладно-ладно, я чего, я же ничего! — поднятые вверх лапки и умильно испуганное личико.

— Не зли меня, — рыкнула я.

— Хорошо, — вздох страдальца. — Ковен. Нуууу, это контора такая, годков ей, чтобы не соврать — много.

— Много — это сколько? — перебила я вдумчивого оратора.

— Это, — он почесал макушку, — лет триста, четыреста, а может и больше. Ну, вот как в средневековье ведьм стали жечь, вот с того времени у нас ковен и образовался. Большая часть европейских колдунов, магов и всякой разной околомагической шушеры рванулась к нам. У нас же не жгли. У нас на кол сажали. А они видимо к этой процедуре относились спокойно, может, она им даже нравилась. Кто же их знает.

— Коооль, — я опять его одернула, а то о пользе кола в хозяйстве он может рассуждать еще долго.

— А, ну ладно. Короче было это давно. У нас жили наши маги, а тут эта пришлая толпа заявилась. Знаешь, были они похуже татаро-монголов. Ну вот, — он опять затих, почесывая макушку и стараясь что-то вспомнить. — А-а-а, вспомнил, война была, это с пришлыми. Наши маги объединили свои силы в борьбе с оккупантами, назначили себе начальников, а те себя на европейский манер ковеном-то и окрестили. Вот.

— Не поняла, это что все? — возмутилась я.

— Ага, краткость сестра таланта, — ухмыльнулся этот гаденыш.

— А что дальше было? — не унималась я, нужно же было понимать, с чем я имею дело или буду иметь. Тьху, тьху, тьху.

— Победили, знамо дело. Кого выгнали, кого на кол посадили. Если там столько любителей, почему не удовлетворить их потребности?

— Шут гороховый, а дальше?

— А что дальше? Работают себе и работают с того времени.

— Блин, мне, что с тебя все клещами тянуть? — возмутилась я.

— Не-е-е, клещами не нужно, и на кол не нужно, не люблю я это дело. А дальше... — он задумался. — Собираются раз в месяц, решают какие-то вопросы. Могут быть экстренные совещания — но это если чего случилось.

— А сколько там народу?

— А зачем тебе? — он подозрительно на меня посмотрел.

— Любопытно мне! — рыкнула я. — Вот ты все помнишь, некоторые вещи для тебя само собой разумеющееся, а я как слепой котенок. Должна же я понимать, о чем мне говорит твой дядя, когда в школу зовет.

— А-а-а, тогда ладно. Народа в нем не много, всего четыре магистра по стихиям, они курируют каждый свое направление и отвечают за подчиненных им магов. Есть еще безопасник и менталист. С этими тоже все понятно. Что ты там еще спрашивала? Школы? Ммм, обычные школы, куда сплавляют деток после пробуждения дара, некоторых не сплавляют. Или дар слабый, или пробудится не может.

— Это как в моем случае? — уточнила я.

— Ага, как в твоем, — он на минуту задумался. — Учат там тому же что и тебя сейчас: контролю, улучшают физическую форму и развивают дар. У кого-то на обучение уходят годы и годы, кто-то заканчивает школу намного быстрее.

— А ты? — я затаила дыхание.

— Ну и я тоже. Три года там провел, временами только выезжал, сдавал школьные экзамены. Что уж учителям наплели родители — не знаю, но с той продажностью, которая сейчас бытует, договориться о домашнем обучении для богатого ребенка — не проблема. Были бы деньги, сама понимаешь.

— И как оно? — я затаила дыхание.

— Что? — он даже поднял голову и удивленно на меня посмотрел.

— Школа.

— Ааа, нормально. Как и везде. Люди то всюду одинаковые, — он мягко улыбнулся.

— А поподробнее можно?

— Можно, — он тяжело вздохну устраиваясь поудобнее, притянул меня к себе поближе, — слушай.

Огненная школа и школа земли находилась высоко в Карпатских горах. Школы воды и ветра располагались в Крыму, поближе к морю. Школы менталистов не было. Эта разновидность магии встречалась редко, и обучение строилось по другому принципу: одаренные дети становились личными учениками кого-то из опытных менталистов.

Огненная школа была наиболее многочисленной, если этот термин вообще применим к магам. Вот вроде бы казалось — огонь самая агрессивная среда. Людей, способных управлять данной стихией, должно быть мало. Но это только на первый взгляд. Ради любопытства узнайте, сколько за последнее время было зафиксировано случаев самопроизвольного возгорания. Вполне нормальные люди ели, спали, нервничали и вспыхивали как спички без каких-либо причин, сгорая за мгновения дотла. Все эти люди в той или иной мере являлись латентными магами, вовремя не найденными и не обученными. Многие из них спокойно доживают до старости, растят детей, не подозревая о своих способностях. Еще один любопытный факт, при браке представителей разных стихий с пиромагами ребенок обязательно наследовал именно эти способности как доминирующие. Казалось бы, на этом фоне количество пиромагов должно было перевалить за тысячи человек, поставив под угрозу само понятие секретности данного общества и давным-давно выведя его из тени. Но этого не произошло. В ковене многие годы существовало подразделение, занимающееся поисками латентных магов. Их находили, за ними следили, выясняли уровень силы и либо давали выбор изменить свою жизнь или оставить ее прежней, стерев память, либо сразу блокировали дар. И тех, у кого дар был заблокирован, было большинство. Даже не так, процентов девяносто. Те же, у кого дар был нужной силы, принимались в магические рода, там адаптировались и через какое-то время отправлялись на обучение. Да и потом, стоит учесть еще один немаловажный момент — низкая рождаемость. Рождение двоих детей в семье магов почитали за счастье, а если дар у них был выше среднего, то такая семья автоматически приобретала в обществе больше веса и уважения. Нормой был один ребенок. Как они при таком уровне рождаемости не перемерли еще в средневековье? Да очень просто, приток новой крови за счет одаренных со стороны не давал вырождаться.

Базовое обучение длилось три года за которые успевали отсеяться самые нерадивые и неспособные. Из набранного курса, в общем-то, небольшого, выпускалась хорошо если половина. Те кто не смогли освоить программу, выполняли незначительную работу в структурах ковена, без возможности подняться выше. Те кто заканчивали имели больше прав и возможностей. Ну а те кто мог поступить и выдержать последующий двухгодичный магистерский курс — были элитой. Именно из этой элиты впоследствии выбирались магистры, возглавлявшие ковен. Вполне логично и продуманно. От каждого по способностям...

— А чего ты пошел учится на юридический, если закончил школу ковена? Почему не пошел в магистратуру? — удивилась я. — Или у тебя дар слабый?

— Какой слабый? Слюшай дарагой, ну какой слабый? — возмутился он. — Нормальный у меня дар, развитый даже. Огненный. А на юрфак пошел — так интересно же было, вот и пошел. Нужно же еще чего-то уметь кроме феерболами кидаться и огненный шторм устраивать. Пиромагией много не заработаешь. Нет, можно конечно. Но не долго. Отловят или наши, или ихние. И или по шее надают, и лишат дара, или на опыты пустят. А оно мне таки надо? А про магистратуру — время еще есть. Закончу обучение и через какое-то время и туда поступлю. Спешить некуда.

— Так значит ты у нас парень рассудительный? — удивилась я.

— Угу, а ты как думала? — он скосил на меня хитрющим глазом. — Мне семью кормить нужно будет. Жену, детей в будущем. У родителей на шее сидеть стыдно. А ты моя лапа, достойна самого лучшего. Вот и учусь.

И столько в этой фразе умильного самодовольства с толикой самолюбования, что было не понятно, он опять шутит или за шуткой прячет вполне реальные намерения.

— А я то тут при чем? — я сделала вид, что крайне удивлена.

— Как это? Не понял? — он даже сел от удивления. — Мы все давно решили. Я на тебе женюсь.

— Слушай, женишок, — озлилась я. — Если я ничего не помню, это не значит, что я дура. Ты думаешь я не понимаю, что большая часть того, что ты мне о нас рассказывал плод твоего больного воображения? И мы не то что не спали, но и даже не целовались толком.

Я рисковала, утверждая подобное, к гинекологу сходить не удосужилась, так что брала как теперь говорят 'на понт'. А глазоньки то у нас забегали, да и личико покрыл легкий румянец. Значит, я была права. Ууу, паразит!

— Что нечего мне сказать? — если бы стояла, обязательно уперла руки в боки.

— И ничего я тебе не врал, — обиделся он. Причем Николя имел вид шестилетнего ребенка, шалость которого раскрыли досрочно. Какие нынче детки пошли, однако... половозрелые! Жонихаться лезут!

— Шел бы ты, — обижаться на этого деятеля не было сил.

— Куда? — спросил он с вызовом.

— Спать, Солнце мое, спать!

Николай с таким расстроенным видом ушел к себе, что мне его даже стало жаль. Хороший же парень. Ласковый, мысли правильные, но воспитывать его еще и воспитывать. Нда, как-то не очень хочется работать нянькой при малолетнем оболтусе. Да ладно. День сегодня был тяжелый. Спать-спаааать, а то завтра глаза не продеру.

А ранним утром следующего дня я нашла труп Марины с перекошенным мукой лицом и с амулетом безмолвия на шее.

Глава 7.

— Марин, Марин, очнись, да что с тобой? — я потрясла ее за плечо, от моего движения она съехала со спинки стула и упала лицом в стол. — Мамаааа, — крик застрял в горле. Но она же еще теплая! Может можно что-то сделать? Я вернула ее в исходное положение и попыталась прослушать сердце — глухо, зеркальца, чтобы проверить дыхание под рукой не наблюдалось. Жилка на шее не билась, и вот тогда-то я и обратила внимание, что у нее на шее поблескивает странно знакомый амулет. Алексей давеча именно его использовал как последний аргумент. В этот раз амулет безмолвия отличался странной мутностью.

— Марина? Полина? — за спиной раздался удивленный и несколько неуверенный голос Алексея. — Что происходит?

— Она не дышит! — я растерянно на него посмотрела и протянула амулет, который почему-то оказался у меня в руках. — Он был на шее и теперь мутный.

— Почему? — в один момент голос Алексея стал хриплым, глаза широко раскрылись и приобрели странную глубину. — Зачем ты это сделала?

Он недоверчиво на меня посмотрел, а затем, неожиданно оттолкнув, опустился на колени рядом с мертвой женой.

— Ты что подумал, что это я?

— А кто? — он резко развернулся и неожиданно зло продолжил. — Утром захожу на кухню и что я вижу? Моя ученица, которая недолюбливала мою жену, стоит над ее неостывшим трупом. Орудие убийства у тебя в руках. Что мне еще думать?!

— Алексей, это правда, не я. Я пить захотела, спустилась в кухню, а тут это, — зачастила я.

— ЭТО — как ты выразилась, моя жена, — он выпрямился и зло сжал пальцы в кулаки. — По крайней мере, то, что от нее осталось. А ты ее ненавидишь. Черт, — он опустился на стул, — ненавидела. Где лежит амулет, ты знаешь. Выводы очевидны!

— Это совпадение! — я отчаянно прижала к груди кулачки.

— Хватит! Я достаточно увидел!

Алексей горько ухмыльнулся и дрожащими руками поправил выбившийся локон из прически Марины. В этом жесте было что-то ненормальное, на грани надрыва. Он словно не верил в очевидное, не мог принять, осознать то, что она ему больше не улыбнется, не потрется как кошка о щеку, не поморщится от колючей щетины. Что бы ни было между ними до этого, с какими проблемами они бы не сталкивались, но Марина не заслужила такой смерти. Только не так. Слишком много боли. Слишком рано. Слишком бессмысленно. А есть ли в смерти смысл? Может и есть. Только не в этот раз. А ведь все только-только наладилось, и Марина перестала чудить. Появилась надежда, что вот еще немного и у них будет все как у всех: дружная семья, ребенок, а может и не один. О любви говорить не приходилось. Да и есть ли она — эта любовь? Хотя нет, есть. Была. В голове мелькнул образ босоногой девчушки, плещущейся в волнах, и тут же был отогнан. Не время, да и не место думать о том, что так и не случилось. Где-то в глубине души что-то нестерпимо заболело, не давая ему связно думать. 'Не уберег!'. Эта мысль билась в голове, становясь все более навязчивой. Хотелось разнести все вокруг, выпуская ярость наружу. Нужен был только толчок.

— Алексей, — я тронула его за плече.

Не знаю, что руководило мной в тот момент: испуг от случившегося, желание оправдаться в его глазах, надежда, что стоит объясниться и все будет хорошо? А может все вместе? Сложно сказать. Я действовала скорее по наитию, чем, думая и просчитывая свои шаги, за что и поплатилась.

— Что? Что тебе от меня еще нужно? — он вскочил на ноги одним слитным движением и, схватив меня ха плечи, затряс как грушу. Как он сдержался и не ударил — для меня до сих пор загадка.

Только потом я поняла очевидное — не важно было, как Алексей относился к Марине, любил, ненавидел, презирал или уважал. Важно было другое — ЕГО женщину убили. И в такой ситуации найти виновного, особенно если вот он, под рукой, стоит и лупает на тебя растерянными глазищами, это вообще милое дело.

— Вы чего шумите? — за нашими спинами раздался сонный голос Андрея. — Оппа! — выдохнул он, зайдя в кухню и рассмотрев всю картину целиком. — Труп!

Голос радостный, с неуместным бодрым весельем, шальные огоньки в глазах, тут же сменившиеся тревогой, как только до него дошла вся серьезность ситуации.

— Группу вызвал? — он посмотрел на Алексея с тревогой.

— Еще не успел?

— Так чего ты ждешь?

— Сейчас позвоню, — растерянный Алексей растер лицо суетливыми движениями. Было видно насколько ему тяжело взять себя в руки и начинать думать конструктивно. Он вышел из кухни в холл и стал судорожно искать номер в телефоне, не отвлекаясь на нас.

— А теперь по порядку, что случилось? — Андрей сел напротив меня на выдвинутый из-за стола стул, мне присесть он так и не предложил.

— Я проснулась, ужасно хотелось пить. Мы вчера с Колькой заехали в суши-бар, а рыба в ролах была соленая. Вот, — я стала судорожно сжимать край футболки, — вхожу, а она тут, и еще амулет этот сверкает, я его в руки и взяла. Но я ее не убивала! Честно! Вы мне верите?

— Разберемся, — он несколько стушевался под моим прямым, вопрошающим взглядом.

— Через полчаса будут, — в кухню вернулся Алексей. Эти несколько минут явно пошли ему на пользу. Он сел на соседний с Андреем стул. — Расскажи еще раз.

И что вы думаете? Пришлось рассказывать. Я отлично понимала, что это только начало. Нервы мне потреплют так, что только держись. Андрей смотрел на меня благосклонно, Алексей хмуро. И где-то по середине своего рассказа я четко поняла, что попала в классический вариант развития детективного сюжета. Труп, подозреваемая, которая от стресса двух слов связать не может и два полицейских: хороший и плохой. От плохого, помимо воли, стараешься держаться подальше, к хорошему тянешься всей душой. Прием старый, всем известный, но от этого не менее действенный. В такой ситуации хочется, чтобы был хоть кто-то, кто может тебе поверить.