Я смотрела на улыбающегося Йозефа, юношу-книгочея, так пылко защищавшего свой народ, и...не узнавала его. Молодой король окреп, раздался в плечах, уже и не назовешь его юнцом. Ушла из глаз мягкость и тяга к открытиям, сменившись строгим прищуром, пронизывающим насквозь. Смотрит — и будто всю жизнь твою переворачивает, изучает, не было ли в ней прегрешений. Тонкая полоска шрама над левой бровью — когда успел только? Острижена длинная коса, с палец длиной волосы короля теперь. Проколото правое ухо, в нем — серьга с черным камнем, изнутри светящимся. Цепь королевская на шее, знаком Единого освященная. Пальцы перстнями-печатками унизаны.
— Ты не рада мне, маленькая салхина?
И гаснет улыбка, сменяясь холодным равнодушием, власть имущим свойственным. Такого тоже не водилось за Йозефом раньше, уверена. Берегиня стоит рядом, руки к груди прижала, глазами хлопает — волнуется.
— Рада, Йозеф. Просто уже не надеялась встретить. Вот и...растерялась. Прости.
— Все в порядке, Тайя. — с облегчение выдохнул король и снова разулыбался. Спряталась угольная темень в глубину его глаз, затаилась. — Если бы ты знала, как я переживал, когда не застал тебя в том форте. Мало того, я даже войти в форт не смог! Мы ждали пять дней. Я уж было решил, что обидел тебя чем-то, вот ты и закрыла Степь от шехов. Еще и соплеменники твои, разом покинувшие королевство...
Он говорил и говорил, выплескивая на меня все, что накопилось за это время. Горечь предательства, отвращение к ненавистной, но необходимой работе палача, беспокойство за здоровье брата, все сильнее страдающего после обращений к дару, растущую ненависть к бастарду, готовому ради трона обречь шехов на страшный голод, собственное бессилие, от которого Йозеф скрылся в Лесу, веру в чудо, подаренную берегиней, нежную радость, испытанную при виде меня...
Он говорил, делясь сокровенным и тревожащим его душу. И не замечал, как каждое его слово добавляет еще одну горсть масла в погребальный костер доверия к толгоям, отцам моего народа. Значит, они умышленно изолировали меня от всех, заперев в избушке на краю Степи. Они знали и о внезапно прекратившихся дождях в королевстве. Безусловно, знали о Птице и источнике, но приказали Видящей молчать, не отвечать на мои расспросы. Просто отозвали своих людей из королевства — и все. Знали о некоем проклятии, грозящем Марейну, но посчитали себя вправе не помогать соседям. Поставили стену, надеялись, что их не зацепит? Самое жуткое, джелаиры знали о похищенных детях, выставленных на рабских рядах. Йозеф упомянул в своем рассказе о нескольких степняках, крутившихся у помостов. Ни один не помог, не выкупил, не сообщил Лесу о пропавших. Лишь стояли рядом и наблюдали.
— ...Верена и сказала, что знает, как вытащить тебя, если ты сама пожелаешь покинуть степь. Старичок местный помахал руками около ее дома, пару волосинок из бороды выдрал — и появилась не просто тропинка, целая дорога. Я пробовал следом за девушкой пойти, но меня как молотом ударило. Не пустила шехского короля стена. А берегиню — пропустила. Значит, и правда ты мечтала вырваться на свободу. Что с тобой произошло? Почему ты не пришла на встречу? Удалось ли тебе что-то узнать?
— Нет, Йозеф. Не удалось. Смешно сказать, но даже с родными повидаться — и то не удалось. Меня оставили на краю Степи, не пустили в город. — Говорить о предательстве своих же было тяжело. Горло словно сдавило железным ободом.
— Жаль. Но это не самая большая проблема, — подмигнул мне Йозеф. — Пока братец регентствует в Шехии, мы с Вереной и Михилем собрали внушительную библиотеку. Осталось только просмотреть ее и самим найти указания на проклятия, пророчества и прочее, Единому противное. Поможешь?
— А...Зачем мне это?
Вопрос был действительно важен. Зачем? Зачем мне заниматься этим? Захватывающие приключения героев старины наяву оказались вовсе не так чудесны, губить свою жизнь ради чужой, местами и вовсе неприемлемой для меня "справедливости" я не хочу. Дар салхины, защитивший меня от смерти, больше так и не проявился, несмотря на все усилия Видящей и ее учениц. Дожди Шехии уже не грозят. Разве что голод — но чем я помогу? Что мне до чужого народа? Что мне делать в жизни? Безродная сирота, сама по себе никому не нужная ни в Лесу, ни в Степи, ни в людских землях. Одно желание осталось — разыскать отца или хотя бы род его, узнать, в кого я такая уродилась, кому отдала свое сердце моя неизвестная матушка. Следы отца нужно искать на севере, у холодного моря, это я помнила точно.
— Как это — зачем? — Йозеф смотрел растерянно и как-то обиженно. Словно ребенок, которого вместо прогулки оставили сторожить дом.
— Пойди-ка, король, прогуляйся, — решительно влезла в разговор берегиня, до того мирно сидящая в уголке. Поднялась, развернула мужчину лицом к выходу и подтолкнула в спину. — С детишками там поиграй, коняку своего почисти. На закате вместе к князю пойдем, так что иди-иди, готовься. А ты, сестрица, рассказывай. Что тебя терзает?
Ало-золотые искры заметались по стенам комнаты, сплетая непроницаемый кокон. Теперь ни подслушать, ни войти без разрешения берегини к нам невозможно. Я вздохнула и...рассказала. Все без утайки поведала о том, как приняла меня родная Степь, как одурманивали и правду скрывали толгои, как тщилась пробудить силу ветров старуха-видящая. И как с каждым днем все глубже погружалась в бесцветный сон моя душа.
— Вижу я, все вижу. Обида в тебе живет, непонимание да жалость к себе. Встряхнись, Тахиза! Тебе ли, Говорящей с ветрами, унынию предаваться? Скажешь тоже, место в жизни она потеряла. Глупая! Ты — Хранительница Степи, ее душа, ее дитя по крови. Ты, а не возжелавшие славы да богатства старики, все заветы вашей богини забывшие! Не уйти тебе от предназначения.
Верена выудила с полки скрученный, потемневший от времени свиток. Расправила, ласково касаясь пальцами бумаги.
— Хранители — суть часть души старших детей Идизы. Сила им дадена, чтобы беречь мир окружающий от потрясений и бурь, от разрушения и вымирания полного. В ту эпоху пробудится кровь древняя, когда без участия носителей ее не сохранить равновесие. — С торжественным видом зачитала написанное берегиня. Опустила свиток и глянула на меня поверх бумаги. — Поняла? Наше дело — хранить равновесие. А сейчас оно точно нарушено, сама подумай! Голод, войны, стены, похищения детей — не было такого на Марейне никогда! Уж я-то у Князя спрашивала, он все про внешний мир знает! Потому соберись, прекращай себя жалеть! Нужно найти как можно скорее хоть что-то о творящемся беспорядке!
В сумерках нас принял Князь в своем дереве. Поблагодарил от лица всего народа за возвращенных детей, вручил Йозефу подписанный мирный договор. Выслушал последние новости, за час до ужина доставленные вихрями-дрегори. Пообещал помочь с урожаем теплиц, коли смогут защитить от беды посланцев Великого леса. А потом...я слов лишилась, узнав ее. Девочку, с которой все началось. Она вышла из-за спины княжича Бъярки, здоровая, окрепшая, без единого шрамика на тонкой коже. Улыбнулась, поклоном особым выразив благодарность и мне, и королю Шехии.
— Если не возражаете, Майра поедет с вами в страну людей, дабы помочь.
Йозеф не возражал. Уехав на рассвете домой, он крепко держал за руку маленькую Лесную, млевшую от одного его присутствия. А мы с Вереной отправились обратно в Первый дом, посмеиваясь и обсуждая, как лихо король пляшет народные танцы. И как, по словам ехидной берегини, пылко смотрит на меня, да только глупая степнячка не видит, не понимает всех его намеков. Как объяснить беззаботной, что голова моя совсем другим занята?
Так, за легкими разговорами и шелестом книжных страниц, прошла неделя. Уже складывалась картина того, чему я обязана пробудившейся силой. Благодаря князю и Хранительнице Леса я многое узнала о мире из того, что пропустила по вине толгоев. Узнала и то, что отцы моего народа выставили стражей вдоль границ с Шехией и Лесом, обвинив их в сговоре и похищении салхины. Грустно. Горько. До жгучего бешенства обидно, что никак не объяснить доверчивым джелаирам, что обманули их во всем, не там врага искать отправили.
Подспудно беспокоила меня и очевидная симпатия со стороны Йозефа. Как будто тот, кого я считала другом, кем восхищалась, тот, чьи поступки заставляли взглянуть осмысленно на поведение наших толгоев, вдруг решил перейти черту. Мы были вместе всего один день. Встретились незадолго после рассвета, расстались почти в полночь. Однако этого времени хватило, чтобы понять, насколько изменил свое отношение ко мне молодой король. Все его взгляды (я замечала их, вопреки мнению Верены, просто...не знала, как реагировать), ежеминутные попытки прикоснуться, голос, в моем присутствии неизменно обретавший бархатистые, мурлычущие нотки, темы разговоров...
Нет, конечно, мы говорили и о делах. О пророчестве, клочок которого подглядела у казненного герцога малышка Майра. О том, что полный текст его нужно найти как можно скорее. О бастарде, который затаился и как будто ждет подходящего момента. О стене между Степью и всем миром, пройти сквозь которую могу только я и тот, кто стал мне кровником. Но были и другие беседы. Йозеф спрашивал о семейном укладе Степи и сравнивал его с традициями Шехии. Словно бы вскользь интересовался, почему при наших порядках я в свои двадцать лет все еще не приняла брачный браслет. Неужто не было кандидатов? Ах, были, да по нраву не пришлись? А каким должен быть мой избранник? Я вертелась, как змейка-песчанка на сковороде, стараясь свести такие разговоры к шутке или же просто уйти от ответа. Мне... Честно говоря, мне было неловко от такого пристального внимания.
Он по-своему красив, этот зеленоглазый король-книгочей, осененный даром Единого. Он великолепный рассказчик и надежный друг. Он будет заботливым и верным спутником той, которую изберет в жены. Йозеф ден Поль прекрасный человек. Правда, не мой. Не откликается сердце на его улыбку. Не трепещет тело от его случайных прикосновений, моля о продолжении. Не рисует воображение картины будущей совместной жизни. Друг, кровный брат, возможно. Но не спутник. Так зачем давать лживую надежду тому, кого не принимает его моя душа? Потому, когда Йозеф Каратель отбыл в столицу Шехии, прихватив с собой помощницу-Лесную, я наконец-то вздохнула свободно.
Я уже несколько часов сидела в библиотеке, изучая оставшиеся на мою долю свитки, выписывая насторожившие моменты на отдельный листок. Нарядная Верена спозаранку умчалась на встречу с Михилем, полыхая смущенным румянцем. Малыш Бъярки с сестрами был отправлен к родственникам на другой край Леса. Княгиня, изредка навещавшая меня в Первом доме, отлучилась с Князем на какой-то ритуал. Время клонилось к вечеру, я в одиночестве вчитывалась в полустертый текст на древнем языке людей, силясь разобрать его смысл, как вдруг за моей спиной кто-то деликатно кашлянул, привлекая внимание.
— Рад видеть тебя в добром здравии, Тахиза.
Клянусь всеми песками, я совершенно не ожидала, что в этот день за моей спиной вдруг окажется второй королевич Шехии. А Людек стоял, как обычно, затянутый в черное, покачивал своей жуткой маской и насмешливо скалился, видя мое изумление.
— Думал, застану всю компанию здесь, но просчитался, — развел он руками и шагнул ко мне. — Впрочем, не беда. Подожду немного.
— Есть какие-то новости от Йозефа?
— Есть, — поморщился королевич, прижав руку к голове. — Мы раскопали дорожку к полному тексту пророчества.
— И куда ведет эта дорожка? — я, помедлив, все-таки поднялась со своего места. Королевич был до невозможности бледным, несмотря на весь показной задор. И шрам на скуле свежий, явно чем-то колким нанесенный, еще кровит.
— О, тебе понравится. Как я понял, ваши правители не дали бедной салхине повидаться с родней. — Людек, пошатнувшись, схватился за спинку стула. — Между тем, полный текст пророчества лежит в...как же это по-вашему...в роду Змей, в общем.
Я едва успела подхватить его, не дав упасть на пол. Помогла сесть, спешно плеснула на свой платок воды из графина, приложила ко лбу королевича. Людека мучил жар. Вспомнились рассказы Йозефа о том, как губительно использование дара сказывается на здоровье его родича. Неужели...
— Готовься, степнячка. — Людек схватил меня за руку. Прикосновение вышло ледяным, настолько холодной оказалась его кожа. Да он как будто сутки провел на морозе, сохрани меня Мать всех ветров! — Вернется берегиня, пойдем с тобой в ваш город.
— В город? — Я замерла от неожиданности, так и не вырвав свою руку из его крепкой хватки. — Положим, мы с Вереной пройдем, но как собираешься войти ты? Ты не мой кровник. И вряд ли им станешь, честно говоря. Да и твой дар — та еще помеха...
В ответ Людек издевательски закатил глаза и отпустил меня.
— Нет больше дара. Стена пропустит хранительницу Степи, ее кровников и обычного человека, которого салхина признает своим спутником. Мы нашли описание некоторых древних обрядов в нашей библиотеке.
Последние слова он почти что прохрипел и, болезненно скривившись, вдруг дернулся и запрокинул голову, лишившись сознания. Вот же...гадский шех!
Глава 14. Возвращение короляЛюдек пришел в себя посреди ночи. В круглое окошко дома берегини заглядывала луна, однако ни один из ее лучей не отразился внутри комнаты. Похвальная предосторожность. Не захотела Хранительница Леса рисковать разумом гостей, закрыла своей силой доступ для коварного света, голос зловредной Птицы несущего. Мужчина усмехнулся своим мыслям и осторожно повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую. Слава Единому, жуткая боль, терзавшая его последние дни, наконец, исчезла. Вместе с остатками дара, что весьма прискорбно, но не смертельно, хотелось бы надеяться. В конце концов, именно этого он и добивался, мотаясь из последних сил по дальним уголкам королевства, оставляя указания подчиненным на время своего отсутствия. Хорошо хоть, на прыжок до степнячки хватило, иначе бы так на границе Леса и валялся.
Йозеф, как и обещал, вернулся на рассвете неделю назад. Да не один, а с той же девчонкой, которую долгое время пытался поставить на ноги дворцовый лекарь, почтенный Марек.
— Знакомься, брат, это Майра, она поможет нам вырастить урожай в теплицах, — отрекомендовал свою спутницу младшенький, появившись посреди королевского кабинета. Людек как раз заканчивал подводить итоги своего регентства, внося выполненные задачи и нерешенные проблемы в список.
— Никого постарше у Князей Леса не нашлось? — скептично уточнил регент, оглядывая ребенка с ног до головы. Определенно, время, проведенное на родине, пошло малышке на пользу. А самое главное, Лесные смогли то, о чем лекарям Шехии оставалось только мечтать. Они вернули девочке зрение. Слепые, будто затянутые туманом бельма сменились удивительно ясными лиловыми глазами.
— Не обращай внимания, Майра, мой брат всегда такой ворчун, — со смехом обратился к девочке король. — Присаживайся в кресло у камина, тебе, наверное, холодно у нас. Вот, и плед бери. Сейчас я прикажу принести тебе горячего чая.
