— Суда не было, — Глеф повернулся к Хранительнице, изучая ту взглядом. — Судья отменил свой предыдущий приговор, тем самым освободив Скрипача от ответственности за пробуждение Лордов.

Ты так старалась, Фрейя, столько сил приложила, чтобы этого не произошло, а когда музыка все же сделала свое дело, ты все равно пыталась по мере сил исправить последствия... и вот теперь — всего одно слово Судьи... Был ли твой труд напрасным? Или все же нет?

— Ты хранила равновесие. Благодарю тебя, Фрейя.

Отражение Князя в воде Хаоса

— Палач, палач! Не делай вид, что ты не видишь. Иди сюда, палач. Иди поближе. Войди в воду. Где твой меч? Ты держишь меч, а на самом деле всего лишь бесполезную палку. Ты смешон, палач! И правосудие ваше — смешно, как и все пустое, что я видел до появления мира. Иди сюда, Палач. Сколько у тебя душ, Палач? Одна... У каждого — одна. Так сделал я... Лишь собирателю доступно собирать. Лишь карателю доступно карать. Лишь суду доступно судить. У вас законы? У меня — беззаконие. Ближе, палач! Ближе... Где ты сказал грани весов? Высший порядок? Лед Судьи? Лед не может выносит честных решений. Как и стихия внутри Суда... Лживо все... напрасно. Не стоит оно и горстки песка под моими ногами. Иди, палач! Я дам тебе меч! Меч правосудия... Тот, которым карают и который дает право судить. Ты достоин, чтобы судить и убивать виновных. Ближе... — меч появляется в темных водах хаоса, а меч в руке Палача превращается в палку.

Амалей — Палач

Нет мне покоя, темные лорды похоже снова хотят ввергнуть мир в хаос. Что ж вы творите, неразумные? Усмехаюсь, прикладываю палец к губам и подмигиваю, Теодору.

— Секунду, Пожиратель.

Отворачиваюсь, губы касаются ладони, посылаю свой ледяной поцелуй поему мечу. Такой, каким воины целовали свое оружие — с уважением, священным трепетом и особой любовью. "Не поддавайся иллюзиям тени, Глеф. Помни, что ты сам меч. Карающий меч правосудия, послушный моей руке" .

Отпечаток моих черных губ касается уст Глефа, холоден блеск стали в его глазах. Можно обмануть воина, а острый клинок никогда. Гильотина не знает сомнений, жалости, жажды власти.

Отражение Князя в воде Хаоса и Палач

Князь (его тень в океане)

Еще слаще:

— Не слушай, Палач! Он уже не Судья. Он уже давно не судья, а кто-то совсем другой. Посмотри на него. Посмотри на него... Ты совершишь ошибку, если сейчас не послушаешь меня... если поддашься... Зайди в воду и возьми меч, пока я тебе его отдаю... Потом будет слишком поздно для правосудия... Поздно и невозможно для правосудия... Глеф, посмотри мне в глаза... Я не лгу. Ради Шута я сделаю это... Ради Шута...

Палач

Отражение Князя в свинце и ртути — один из множества осколков заблудившейся его души. Глеф больше не видит своего отражения в волнах — лишь пугающее и прекрасное лицо Князя. Кто из них потерял облик?

Океан Хаоса, где начинается и кончается все сущее. Где нет места ни форме, ни сущности, ни желаниям, ни сожалениям, ни надеждам. Где все — иллюзия, и все — правда.

Меч в твоей руке и меч в моей — какой из них настоящий? Ни один из них не стоит и горстки песка под твоими ногами, Князь! Так легко поддаться иллюзии. Только вот зачем? Черный лед на моих губах холоднее свинцовых вод. Так легко поддаться соблазну... Не знаю сомнений... так ли, Амалей? Грань миров, где все — иллюзия. Где любая иллюзия может стать правдой. От иллюзии до истины, от падения до полета — всего один шаг. Всегда один шаг.

Твой голос так ласков, так сладок, Князь! Сделать шаг навстречу тебе — что может быть проще?

Что может быть бессмысленней?

— Для правосудия не может быть ни слишком поздно, ни слишком рано. Иначе это не правосудие. Ты что-то путаешь, Князь!

Князь

О, холодны объятия Хаоса. Взираю на тебя, Глеф. Взираю и улыбаюсь. Ты не хочешь идти, потому что слышишь приказы того, кто опаснее минута от минуты. Знаешь, мне так жаль, что ты остался теперь без Судьи. Ты глупишь, Глеф.

-Если ты не подойдешь, я сделаю шаг... Шаг к тебе, чтобы ты убедился в моей правоте.

Как же нелегко преодолеть гладкость зеркала. Я здесь и нигде. Я здесь... Меня — нет.

Я поднимаюсь из вод прозрачным зеркалом, отражающим берег. В руках моих меч правосудия. Думаешь, так не бывает?

— Возьми, пока не поздно. Я не требую отдать мне палку. Мне не нужна она... — рассекаю воздух, и скалы дальних гор крошатся в ничто. — Еще не веришь?

Палач

Палач смеется задорно и звонко, ветер разносит эхо над морем и скалами.

— Мне не нужен меч, Князь! — палка в руках Глефа рассыпается серым песком, стекает по ладоням на берег.

— Я и есть Меч Правосудия, забыл? Пока Судья остается Судьей, я повинуюсь его руке. Пока я повинуюсь руке Судьи, он остается Судьей. Чего ты хочешь, Князь? Узнать, выстоит ли твой меч против меня? Подойди, и узнаешь. Хочешь сам владеть Мечом Правосудия? Тогда возьми меня и узнай, подчинюсь ли я твоей руке.

Но в чем смысл битвы ради битвы? И зачем тебе Меч Правосудия — так не терпится сменить Амалея на его посту? Возможно, он сам готов передать тебе власть и обязанности Судьи — но готов ли ты к ним?

Улыбка на бледном лице, серое небо в бесцветных глазах.

— Я не понимаю тебя, Князь.

Князь

Как ты странен. Как забавен... не хочу я ничего узнавать. Мне нужно, чтобы ты подошел... Ближе... Как можно ближе... Чтобы тебе улыбнулось солнце и ветер, чтобы тебя ослепила вспышка понимания...

Вы с Амалеем порядком достали меня за эти суматошные часы беготни. Я не люблю, когда меня заставляют играть... И играть я не собираюсь.

-Ты уже не меч правосудия, Глеф. Ты меч Князя Тьмы... Тебя устраивает такая должность? — усмехаюсь. — Тогда и тебе будет дан титул в царстве Хаоса... кем ты станешь, Глеф, когда придет твой час? Смотри в глаза истине — ты уже предал Суд. Ты исполнил волю ложного Судьи. Отменил приговор, поддался тому, что называется сделкой, заключенной не тобой, а Амалеем, питающимся страстью, со мной. Ты больше не меч. Но меч можешь еще получить... Решай.

Палач

Множатся, дробятся отражения. Палач молча смотрит в глаза Князю — спокойно, не пряча взгляд, ловя его взгляд в серости волн.

— Прав ли был Судья, отменив приговор — не мне судить... да и не тебе, Князь. Нарушил ли он равновесие — время покажет. Если так, и ни он, ни я не сможем более быть тем, чем мы были, мы станем чем-то еще.

Задумчивая улыбка на тонких бледных губах.

— Я не знаю, кем я стану — Светом, Тьмой, Хаосом, Бездной — да и важно ли это? Зачем мне твой меч, Князь? Я следую воле Судьи, а не твоей, и его волю пока ни разу не нарушил. И пока что я сам меч — меч в его руке. Даже если это рука Князя Тьмы, она пока еще остается рукой Судьи. Если Амалей действительно ложный судья, если он утратил право на Меч и, исполняя его приговор, я тем самым предал суд... Если сущность моя изменилась, и я утратил право быть Мечом, то меч мне и не понадобится более. Не мне решать, Князь. Пока я Палач, решает Судья. Перестав вершить приговоры, перестав быть орудием Суда, перестав быть Палачом, я стану чем-то иным. Но твой меч мне не нужен, Князь.

Князь

О, как патетично. Браво! Люблю патетику, когда она вся сквозит кровью. Ведь ты в крови, Палач... И кровью ты омыт. И вижу я, кем станешь ты, когда рассвет восстанет над бездною. Придет тогда и правда, и понимание, что нет больше Суда. Тебе хотел я меч дать? Что ж я не собираюсь хранить заветы прошлого. И суд мне больше не помощник. Я отпускаю ветер. Я Хаос, я Свет отпускаю на свободу. Вы больше не будете мне говорить, что делать.

-Меч мой, Глеф! Теперь мне меч принадлежит... От ваших услуг отказываюсь я... Никто из вас мне больше не Судья...

И вздыбливаю ночь... И улыбаюсь Амалею и Хранительнице... Закона больше нет.

Палач

— Меч принадлежит тебе? Отлично! — Глеф больше не прячет усмешку, и в ней столько яда, что хоть на песок сцеживай.

— Закона нет больше... желаешь беззакония, Князь? Лордов, вцепившихся друг другу в глотку? Голодного демона тьмы, разорвавшего путы обетов? Меч, которому все равно, кого разить — лишь бы кровь?

Ни суда, ни следствия — одни лишь последствия.

Что ты делаешь, Князь? И зачем, зачем? Или... о, неужели ты надеешься своим безрассудным поступком защитить Шута? Ну-ну, посмотрим, что из этого выйдет!

— Ты огорчаешь меня, Князь. Как ты думаешь: кого изберет своей целью меч Князя Тьмы, желая достойного возмездия за огорчения, если его не будут больше сдерживать законы равновесия?

Князь

— А ты еще глупее, чем я думал, милый Глеф... — теперь уж моя очередь улыбаться. — Когда не видишь полной картины бытия, не тянешь ниточки судьбы, а лишь работаешь мечом, становишься бесполым и пустым существом, у которого есть лишь одна цель — убивать. Поверь, завтра ты уже перестанешь быть чьим-либо мечом. Но прости, Глеф, я спешу. В этот час, кроме тебя, у меня слишком много дел... И хотел бы поболтать дальше, но пора. И тебе, Амалей, до свидания. До скорого свидания, мой милый Князь-Судья!

Я растворяюсь в океане. Остается лишь серость долины Хаоса.

Теодор

Смотрю, улыбаюсь. Ты сам пришел, как и было нужно. Я и тогда тебя не боялся, а сегодня тем более.

— Я смотрю, ты снова примерил свою мантию.

Кланяюсь:

— Здравствуй, Судья! Ты всегда говорил нам, что судишь беспристрастно, что всегда выслушаешь, перед тем, как выносить приговор. Я хочу, чтобы ты меня выслушал, прежде чем судить. Вернее, — улыбка преображается в ухмылку, — просто посмотрел.

Поднимаю свою руку, делаю надрез. Я никогда не мог чаровать на крови, ну что ж, проверим подарок. Безумие, зову тебя! Закрываю глаза и начинаю танцевать, чертя вокруг себя кровавые узоры. Безумие сладко! Ты можешь творить что угодно, оно возвышает тебя над миром! Безумие горько! Оно поглощает, забирает, подчиняет тебя! В воздухе начинает одуряюще пахнуть горьким медом. Лицо покрывается маской с алыми цветами.

— Узнаешь?

Амалей

Больно смотреть на этот образ, больно вдыхать аромат горького меда... пламя внутри начинает ворочаться, тянется к яркому огню... пытается пробраться сквозь ледяную корку Обета.

Но неожиданно усмешка прорезает мои губы, алое пламя полыхает в глазах. Я умею управлять стихиями, подчинять их своеволие и хаотическую энергию своим целям. Что ж — поиграем, Пожиратель...

— Кого ты хочешь обмануть, Теодор? Я лжец из лжецов! Твой Князь уже пытался со мной поторговаться насчет Шута. И где теперь твой Князь? Клочками тени разметал по миру свою черную душу, отдал свое тело тебе на потеху и сейчас оно сосуд для твоего любимого Хаоса.

— Обхожу его по кругу, не приближаясь. — Разбил сосуд Света... и что? Недолго же он правил новым престолом. Что вы делаете? Хаос в Свете?! Хотите вечного заключения на осколках миров? Верни Свет, Теодор. Я всем вам обеспечу кровавую дань и стенание душ. Зло должно быть в мире, чтобы люди тянулись к Свету. Но не нарушайте пределов, иначе поплатитесь. Мне нужен Князь. Князь Света. Верни мне его, Теодор, а я подарю твоему Хаосу новое тело. Красивое, соблазнительное... сможешь объездить его... во всех смыслах... — мой голос течет черной бархатной тьмой, обволакивает Пожирателя... мне все равно, как ты выглядишь... у Шута было множество масок... в моей постели множество тел... не во внешности дело... а к огню его души мне все равно прикасаться нельзя...

Теодор

Улыбаюсь. Отправляю Хаоса туда, где Судье (или уже не Судье?) его не достать. В первозданный Хаос ему сейчас хода нет — треснувший панцирь обета не даст. Рисую кровавые цветы, смотрю изумрудными глазами Шута, пламенею рыжими волосами Шута.

— Неинтересно, — заминка, смешок, — Судья.

Пальцы играют-выплетают образ Шута, души внутри стонут.

Амалей

— Боишься за свой Хаос? — усмехаюсь, ловлю пустую оболочку Князя на сгиб локтя, смотрю представление, Какой ты чувственный, как откровенно меня соблазняешь, предлагаешь себя... А я перебираю белые перышки, обвожу кончиками пальцев красивые чувственные губы, я уже целовал их... я почувствовал, как на миг, он чуть не забыл свой безумный план, вкусив моего черного пламени.

— Любовь-любовь... За одну любовь я получил власть вершить Судьбы Мира... за вторую власть над Тьмой... Не старайся, Теодор, лучше отдай мне Свет по-хорошему. Я должен восстановить равновесие, иначе будет новый суд, и в этот раз будет судить Тьма! Верни в этот мир Свет, иначе познакомлю тебя с Палачом... за неуважение к Суду, — мой взгляд полыхает, лицо искажает оскал мрака.

— Он давно уже скучает, пора ему поразвлечься... ммм, Теодор? — облизываю губы черным языком.

Теодор

Со смехом касаюсь белых перьев, рассыпая в пыль полностью бездушную теперь оболочку. Хаос забрал все, что нужно, теперь она не нужна. Играю последним белым пером, ловлю им узоры, черчу на себе страсть.

— Палач... — ловлю-кручу-ласкаю последний звук. — А как же приговор? — я на расстоянии одного шага, дотронешься? И выдыхаю, выпускаю каплю души Шута, — Амалей.

Оставшаяся во мне душа бьется, рвется, ластится... Какой подарок, Шут...

Амалей

Я смотрю... в зеленые глаза... в то, как Пожиратель искажает его образ... откуда Теодору знать, каким он был для меня... как же больно это видеть... он рассыпался в прах из-за нас... отдал двум Князьям по половинке души... я думал, что Князь Света сможет сберечь и не мне, властелину мрака, сковавшему душу черным льдом, владеть душой огня... а он, он отдал тебя Пожирателю... и тот думает, что похоть влекла меня к тебе... куражится передо мной... я так устал... и еще я больше не чувствую холодной стали моего меча... он дрогнул под льстивыми речами тени Князя... оскал мрака кривится в судороге... черная слеза катится по моей щеке... мрак никогда не станет прежним... Мне нельзя даже спасти тебя... Я проклят... но если я не восстановлю Равновесия, не будет уже никакой надежды... Глеф не станет давать шансов из-за того, что не может навсегда потушить яркий огонь... Глеф сможет...

— Если ты не вернешь Свет... мир затопит Тьма... и будет новый приговор... и на твой Хаос наденут хомут, чтобы восстановить миры... чтобы начать все сначала... а твой Князь и так уже безумный, распался на клочки... и ведет мир к новому Армагеддону... из ревности, мести, безумия... и его уже никто не пощадит... а ведь в нем когда-то был Свет... одумайся, Теодор, ты не ведаешь, что творишь... я могу вновь помирить Свет и Тьму, прекратить это безумие... Верни мне Свет... Иначе я вынесу приговор лично для тебя уже сейчас...

Теодор

Сладко, сладко, сладко... Безумие сладко, разве ты не чувствуешь этого, Судья? Подарок Шута сладок! Подхватываю катящуюся каплю пером. Оно становится черным. Заворожено превращаю все кровавые цветы в черные. Красиво. Покрываю себя черными цветами скорби.