Синеглазка

Прошел долгий, тягучий, словно мед из сот, день. Господин все это время готовился к вечеру. Он попросил подать лишь легкий ужин. Затем попросил Тима переодеться в один из многочисленных тонких и кружевных нарядов, а когда юноша спустился обратно в столовую, достал шелковый платок и завязал своей жертве глаза.

— Пойдем, -шепнул ласково, обхватывая сзади за плечи. — Хочу, чтобы ты не видел сегодня, а лишь ловил ощущения. Обещаю, что боль станет наслаждением.

Тропическая жара, ласковое море, Тим бродил вдоль линии прибоя, то заходя босыми ступнями на раскаленный солнцем песок, то в воду. На плечи он накинул полупрозрачную тунику, защищающую от нещадно паливших лучей, а на голову, чтобы не напекло — бандану. Иногда он окунался в волны целиком, охлаждая разгоряченное тело. Было так безмятежно хорошо и красиво — море умиротворяло, броская красота вокруг завораживала, и только глубоко внутри свернулась комочком тревога — что же будет сегодня вечером, и как он это переживет.

Вечер неминуемо наступил, принеся быстро спустившуюся бархатно-черную южную темноту. Его снова облачили в тонкие кружева, сердце билось все сильнее, пока он неторопливо поедал креветки с овощами, бросая на Брайтона горячие, чуть смятенные взгляды. А потом на глаза легла шелковая тьма, и оставалось только довериться господину — целиком и полностью... и наконец переступить последнюю грань, которая еще стояла между ним и его монстром. Временная слепота обострила все чувства, от горячих ладоней на плечах и ласкового шепота жарким дыханием в ухо по телу томлением побежали теплые ручейки, а сердце встрепенулось не то страхом, не то предвкушением. То, что Брайтон так долго ждал этого, так терпеливо приручал и сейчас обещал позаботиться о том, чтобы любовнику это понравилось, немного успокаивало, помогало довериться. И Тим, решительно отметая сомнения, шагнул в новую главу своей страшной сказки.

А там его ожидала сладость поцелуев. Беспомощность и полное подчинение. Внеся куколку в полутемную. Освещенную лишь красными лампами комнату, он уложил того на странный стол и приказал поднять вверх руки. Затем на запястьях щелкнули зажимы. То же произошло и с щиколотками. Ноги были согнуты в коленях и сильно разведены.

Брайтон любовался на юношу, гладил подушечкой указательного пальца, обводя линии тела, перемещаясь от тонкой шеи по груди, по бокам по направлению к ногам.

Затем склонился и поцеловал страстно в нежные губы.

Слепота, невозможность пошевелиться и полная открытость. Брайтон распял его на какой-то горизонтальной поверхности в такой позе, что от этого уже дрожали колени. Сердце бухало в ушах, висках, в животе, во всем теле и дыхание не удержать. И неизвестно чего ждать... но пока неизвестность принесла ласкающие прикосновения и поцелуи, а не боль. Тим покорно разомкнул губы, пропуская язык господина в рот, и вдруг загорелся и начинал горячо отвечать.

А рука уже заскользила по нежному телу, успокаивая и лаская, гладя нежные волосы внизу живота, внутреннюю часть бедер. Господин неторопливо заводил Тима, принося в его тело желание, изменяя, плавя его. Он был готов к долгой игре, за которой последует сначала наслаждение, а затем боль и снова наслаждение.

Ладонь обхватила член, наливавшийся, твердевший, желающий... и желанный. Брайтон отпустил губы цветка, пробежал по шее, задерживаясь на неистово бьющейся венке, спустился на предплечья, достиг соска, обводя тот по кругу. В какой-то момент, зубы прикусили маленькую затвердевшую горошинку, принося легкую боль, к которой Тим, конечно же уже привык. Ловким движением достал из внутренностей стола ананльные шарики , каждый из которых отличался по величине. Те блестели, свисая между пальцами вниз, как гирлянда.

Первый коснулся входа в тело в тот момент, когда Брайтон вернулся к губам куколки и страстно поцеловал.

Ласки из темноты, томительное желание, острые ощущения от легких укусов, а потом что-то незнакомое коснулось входа в тело... Брайтон опять решил использовать какие-то игрушки... Тим, не имея возможности увидеть, что собирается в него проникнуть, невольно напрягся.

— Не бойся, все хорошо, — шарик толкнулся внутрь. Он был диаметром не больше пальца, Губы потерлись о губы Тима. — Ты так дрожишь, и я начинаю сам дрожать. — Горячее дыхание господина распалялось страстью. Второй шарик, который раздвигает мышцы чуть сильнее... Язык, проводящий по подбородку вниз. Поцелуй, ищущий бьющуюся венку на шее. Третий шарик.

— Я чуть-чуть, — Тим даже улыбнулся, настолько уютными и интимными были успокаивающие слова Брайтона, он невидяще потянулся губами к господину. Еще проникновение чего-то гладкого и возбуждающего и ласка по лицу, шее... Юноша почти задыхался от того, как его накрывало горячей волной от происходящего. Третий шарик заставил его тихонько застонать и заерзать бедрами.

— Мы ведь никуда не спешим, — в мужчине рождался неистовый зверь, желающий обладать тонким цветком. Четвертый шарик был достаточно крупным. Играл в пальцах Брайтона, а потом те резко толкнули его внутрь. Судорожное движение юноши, его стон, пойманный новым поцелуем, сказало много о чувственности пойманной в ловушку жертвы.

Господин остановился на мгновение, чтобы понежить мошонку, и вновь обхватить член Тима рукой. Медленно, но одновременно уверенно доводя почти до финала, чтобы потом надеть кольцо, которое не позволит кончить.

Брайтон вернулся к невесомым ласкам. Целовал плоский живот, грудь, гладил, шептал нежности, уговаривал, а в какой-то момент включил механизм, который стал переворачивать стол вертикально — так, чтобы Тим оказался вниз головой. Его черные волосы мягким шелком потекли вниз.

Появлялись все новые, невидимые связанному и ослепленному пленнику, детали. Неизвестность пугала, но главным условием игры было доверие... и Тим слушал успокаивающий шепот и был ему очень благодарен. Он ожидал, что Брайтон будет грубее, но, судя по тому, что происходило, его ожидала более тонкая и изощренная пытка. Пальцы и губы медленно сводили с ума, а напряжение в паху грозило стать болезненным. А потом невидимый мир стал накреняться... что-то вновь происходило... Тим глубоко дышал, ощущая, как кровь приливает к голове, и она начинает кружиться.

Брайтон не отпускал страхи юноши, чтобы они не превратились в панику и не испортили удовольствие, но теперь мог и сам получать удовольствие. Расстегнул брюки и толкнул возбужденный член в рот Тима.

— Давай, будь хорошим мальчиком, — приказал почти жестко, а сам потянулся губами к естеству юноши и обхватил губами. Пятый шарик благодаря пальцам начал проникать в тело, такое желанное и трепещущее.

Возбужденная плоть толкнулась в приоткрытые губы, Тим послушно пропустил ее в рот, он честно пытался доставить удовольствие господину, но опыта у него не было, кроме того сильно отвлекали действия Брайтона с его собственным членом. Юноша застонал с занятым ртом, ощущая горячие губы мужчины, доводящие напряжение до болезненности. Вход в тело вновь растягивали... Тиму казалось, что он и так уже полон этих странных штук, но господин не собирался на этом останавливаться, возбуждение уже отчетливо мешалось с болью, ощущений было слишком много, из горла юноши вновь вырвались полузадушенные толкающимся в рот членом стоны.

Но монстр не собирался останавливаться. Он почти насиловал рот нежной куколки и продолжал заводить тело, вызывая едва ли не судороги. На грани между невыносимостью и наслаждением, чтобы потом резко отпустить и потянуть шарики из тела. Крутануть стол так, чтобы Тим не понимал, где находится, поставить его вертикально — теперь головой вверх.

Брайтон поцеловал юношу в губы с жадностью, растекавшейся по возбужденному телу, прижался, проник рукой между ног, чтобы провести вокруг раскрывшегося и желающего продолжения ануса. До боли сжал одну ягодицу и отпустил, продолжая нежно теперь целовать лицо нежного Лотоса.

Тим узнал, что означает — мучительное удовольствие. Тело ломило от желания, бедра и живот подводило болезненно-сладкими судорогами, член болезненно пульсировал, ему не давали свободно вдохнуть, по вискам текли слезы напряжения. Освобождение накрыло еще более мучительной пустотой, шарики резким движением до спазмов последний раз раздразнили горящее от желания нутро. Тим всхлипнул, голова кружилась, он уже ничего не соображал, тьма перед глазами окрашивалась цветными расползающимися кругами. Прикосновения рук заставляли по всему телу прокатываться крупную дрожь.

— Брайтон, я не могу больше, — простонал юноша в нежно целующие его губы, — Пожалуйста... я не могу... — он извивался в путах, пытался насадиться на лишь жестоко дразнившие его пальцы.

— Да, конечно, милый, — улыбка в дрожащие губы. Мужчина потянул из проема вибратор, который будет сегодня служить наказанием, обмазал слоем смазки и коснулся им входа, чувствуя, как юноша инстинктивно толкается навстречу. Легкий щелчок, включающий самую малую, упоительную вибрацию. — Лотос, ты такой красивый и нежный мальчик. — толчок за толчком, погружающий внутрь игрушку, которая закрепляется ремнями на бедрах. Пальцы Брайтона пробежали по мошонке, стали накручивать на нее ремешок.

— Тише, терпи, все хорошо, — бабочки поцелуев побежали по животу, выбирая самые чувствительные места. Брайтон одновременно прищипывал внутреннюю часть бедер, заставляя Тима каждый раз вздрагивать от короткой боли. От этого внутри начиналась более сильная вибрация.

Легкая вибрация внутри лишь подогревала мучительное возбуждение на медленном огне, вспышки более сильной вместе с уколами боли доводили до безумия, заставляя вскрикивать. Юноша искусал все губы, дергаясь в тисках и не в состоянии хоть как-то облегчить свои страдания. Шелковая повязка намокла от слез, волосы растрепались, пока он мотал головой из стороны в сторону, всхлипывая. Горячий липкий пот покрыл всю кожу, в горле пересохло. В голове все перемешалось, Тиму казалось, что он весь сплошной комок нервов, звенящих от невыносимого коктейля из мучительного наслаждения и сладкой боли.

Когда же Брайтон ощутил, что его куколка доведена до грани, он резко освободил мошонку и вобрал член до самого основания. С такой страстью, с таким желанием, что почти сразу получил мучительный ответ. Тим выгнулся дугой в своих путах и почти сразу кончил. Тогда господин освободил его и от вибратора.

— Довольно пока, — щелкнули крепежи, удерживающие Тима, руки приняли куколку и понесли сквозь темноту. — Я не хочу сломать мою драгоценность. Продолжим завтра.

Долгожданный оргазм накрыл юношу с такой силой, что казалось, взрывается каждая клеточка тела, выбрасывая сознание куда-то к темным небесам. Тим отключился, безвольно обвиснув в руках Брайтона.

Мужчина же неспешно пересек верхний этаж и внес юношу в спальню. Уложил на кровать. Присел рядом, разглядывая с восторгом, потянул с глаз шелковую ткань. Нежный румянец на щеках, вздрагивающие ресницы, алые искусанные губы. Принц... Цветок, распустившийся на рассвете.

— Лотос, — Брайтон взял руку юноши в свою и прижался щекой. Это был жест поклонения, безумие, в которое зверь погружался все больше.

Мокрые ресницы разомкнулись, юноша посмотрел на господина и утомленно улыбнулся. В голове не было ни одной мысли, хотелось просто свернуться клубочком и спать-спать-спать.

Юноша сейчас казался таким слабым, таким маленьким, что хотелось его качать, что, собственно Брайтон и сделал. Он опасался реакции мальчика, который обязательно очнется от сладости и может сделать шаг назад, отказаться от дальнейшего.

21

Уже на следующее утро, ожидая пробуждения, мужчина с некоторыми противоречиями в душе всматривался в спящего на его плече Тима. Как тот себя поведет? Что скажет?

Солнечные лучики щекотали веки, Тим проснулся и поймал на себе взгляд Брайтона, показавшийся ему каким-то странным. Он потянулся и поморщился:

Ой, все болит, как после спорта, — юноша неуверенно улыбнулся. Взгляд господина ему совсем не нравился, ему казалось, что после вчерашнего они должны были стать ближе... а по этому настороженному взгляду выходило, что нет. Он сел и, склонившись, поцеловал мужчину в уголок губ:

— Брайтон? Все хорошо? Тебе... — он почувствовал, что снова смущается, хотя вроде бы давно уже перестал, но щеки от чего-то загорелись, — Тебе было хорошо вчера со мной? ... Или... тебе этого мало, да? — тихо закончил он.

— Да, очень, — темные глаза теплели с каждой секундой, словно в них вливалась горячая смола. Господин принимал каждую реакцию милого Тима, а потом набросился на него дики котом, придавил к перине и стал покрывать ответными поцелуями.

И он точно знал, что теперь никогда не потеряет свою ошеломительною куколку.

Тим облегченно рассмеялся, выгибаясь и подставляясь под поцелуи, несмотря на боль в мышцах — вчера он слишком перенапряг их, боясь неизвестности, а потом не в силах сдержаться, когда бился в путах.

— Брайтон, ты такой... такой... люблю тебя...

— Да, такой, только еще страшнее... — колючая щетина коснулась нежной кожи. — Ты просто боялся раньше, а теперь все иначе... И нам есть чем заняться, да? — рука потянулась куда-то в сторону и потянула коробочку. — Это тебе, если ты, конечно согласишься... Да или нет? — щелчок, и вот внутри блестит обручальное кольцо. — Не думал, что когда-нибудь это предложу... Ты разделишь со мной жизнь, Тим?

Юноша удивленно уставился на переливающееся в солнечных лучах колечко, потом перевел взгляд на Брайтона, хлопая ресницами.

— Это... это... — он дотронулся кончиком пальчика до маленького произведения искусства в бархатной коробочке, словно пытался удостовериться, что это не мираж, — Брайтон... это то, что я думаю? Ну, конечно, я останусь с тобой... я же жить без тебя не могу... пытался ведь, но не получилось... но... ты... ты хочешь... я ведь... — он пожал плечом и смущенно выдавил, заливаясь краской, — не девушка...

— Разве это мешает мне жениться? Во многих странах подобные браки давно заключаются, — смешинка появилась в голосе мужчины. — И потом, разве тебе самому не хочется быть со мной? Быть на равных? — рука скользнула по плечу Тима, словно успокаивала. — Это будет не фиктивный, а настоящий брак.

— Мы же с тобой и так... по-настоящему, — Тим потянулся к мужчине, обвивая его шею руками и мягко целуя в губы, — Как хочешь... как захочешь... конечно, да...

Темный Зверь внутри ожидал, что его не оттолкнут, но все еще не верил. Не мог поверить, что прекрасная куколка добровольно входит в огромный страшный дом, где царит смерть, где все окрашено кровью.

— Ты уверен? Ты не от эмоций? Ты... — поцелуи на грани волнения. — Я не переживу, если ты лжешь. Ты уверен, Лотос?

— Ну тогда дай мне подумать, если сомневаешься, — Тим отстранился, серьезно заглядывая в темные глаза и гладя мужчину по волосам, — То, что вчера было, тебе ведь мало этого, да? Если не веришь мне, значит, еще что-то осталось? Покажи мне... я тебя всего хочу узнать... до конца... и тогда сомнений не останется... Я разве повод давал? Я к тебе вернулся и ни разу, ни на секундочку не пожалел. Я сегодня просыпаюсь, а у тебя взгляд такой, как будто ты с кем-то чужим рядом спишь... Разве я тебе когда-нибудь лгал? Почему так думаешь? Мне лучше близость и доверие, а кольцом на пальце ведь никого не удержишь...