— Упрямый, раз уж пригласил девушку, так сделай, что она хочет.
— Я? Пригласил? Мне показалось, что ты сама нашла меня. Ты так и не ответила, что делаешь в таком месте, госпожа строгий инструктор, тебя не заставят завтра писать рапорт?
— Если кое-кто не скажет об этом высшему начальству.
— Высшее начальство школы у нас — ты.
Они улыбнулись друг другу, словно оценив юмор соперника.
'Соперники? Странные мысли',— подумал Эли. А ведь он и правда, он воспринимал эту девушку не столько как друга, как равного ему соперника, но разве они соревновались? Вполне возможно.
Часть 5
— Так ты идешь? — спросил он, обернувшись.
— Только ненадолго, похоже, ты меломан, а мне это не интересно, потом наведаемся в вип-зону, у меня там есть знакомые.
— Хорошо, одним глазком,— Эли хитро прищурился,— обещаю.
Верхний этаж показался похожим на сказку, шум с нижних ярусов совершенно не доходил сюда, отгороженный полупрозрачным синеватыми пластиковыми щитами по всему периметру балкона. Из-за необычного освещения, все погружалось в поздние сумерки. Оттенки синего и золотистого создавали невероятную атмосферу, пол потолком гигантские вентиляторы создавали циркуляцию теплых воздушных масс. Ветер чувствовал себя привольно — шевелил волосы постояльцев, разметал одежды, теребил легкие, почти прозрачные разноцветные накидки танцовщиц на сцене. На каждый вентилятор были прикреплены закрытые газовые грелки, вращение создавало постоянно изменчивый свет, от которого у неподготовленного зрителя могла закружиться голова, но Эли сразу понравилась необычность обстановки.
Гладкий, отполированный до зеркального блеска черный пол и отражающиеся в нем синие огоньки заставляли поверить, что столики вместе с посетителями будто парят. В первый момент Эли даже проверил носком ботинка, насколько прочен сам пол, но это оказалось лишь иллюзией. Синий — здесь господствовал этот цвет, и лицо Юны в нем стало похожим на утонченную мордочку зверька.
— Посиди пока здесь,— Юна подвела его к свободному столику с небольшим двухместным диванчиком рядом.
— Ты куда?
— Схожу за чем-нибудь. Тебе что? Коктейль или сок, — девушка тепло улыбнулась,— ведь тебе нет еще восемнадцати?
— Сок,— Эли нисколько не обиделся, так, как местное спиртное ему совсем не понравилось. Донаций держал дома только вино, но пил крайне редко, а Эли дал попробовать лишь однажды, но оно явно было лучше того, что дала попробовать Оля.
— Только прошу, не делай глупостей без меня. Завтра нам обоим на смену, Часок посидим и по домам, мне не нужен сонный пилот.
— Как скажете, начальник,— Эли шутливо отсалютовал. Проводив взглядом Юну, которая направилась к барной стойке в дальнем конце залы, Эли сосредоточил все внимание на сцене, что находилась справа от входа. Довольно широкая, не менее тридцати шагов в длину. Площадка располагалась на трехступенчатом возвышении, полукругом в яме сидел оркестр, состоящий из нескольких ударных и пары струнных инструментов. Несмотря на скудный ассортимент, играли довольно слаженно.
Эли рассматривал танцовщиц, исполняющих довольно синхронно некий гибкий танец, хотя пластика их тел показалась довольно сухой. 'Они танцуют не по вдохновению, а потому, что это их работа, искусство не должно быть таким,— думал Эли,— если танцевать — то как чувствуешь, если играть — то без правил, если жить — то полной грудью',— странные слова пришли на ум, пока он наблюдал за действом. Однако зрителям, сидевшим за столиками, танцовщицы пришлись по душе, они громко одобрительно хлопали при каждом синхронном повороте. Эли оглянулся — Юна все еще стояла в очереди и что-то выискивала в меню.
А меж тем танец закончился, раздался нестройный хор аплодисментов. Свет слегка пригас, чтобы обозначить переход к следующему номеру. Когда заиграла новая мелодия, сцена была все еще пуста. Но Эли сразу заинтересовался. Музыка непохожа на предыдущую, почти все инструменты молчали, кроме легкого мелодичного перезвона колокольчиков, перемежающегося ударами цимбал.
Чем дольше Эли вслушивался в эти звуки, тем больше они завораживали. Колокольчики слились в единый звон, а цимбалы отбивали почти оглушительно. Но вот, с последним ударом, стих и звон, а на сцену вышла выступающая. Сердце Эли на миг замерло, а потом бешено заколотилось, он даже привстал, чтобы лучше рассмотреть выступающую.
Длинное, облегающее платье из легкого расписного материала, два высоких разреза шли почти до самого бедра. Золотистые волосы сколоты множеством шпилек на затылке, а спереди свисали отдельными прядями. Но самое интригующее — лицо женщины скрывала полумаска того же красного цвета, что и платье.
Внезапно руки ее взметнулись и застыли над головой, скрестив два веера. Глаза Эли становились все шире и шире, тело начала бить крупная дрожь. 'Что это что со мной? — Он с удивлением прислушивался к собственным ощущениям. -Такое чувство, что я видел ее... нет, не ее — веера. И еще,— Эли опустил взгляд на свои ладони,— знаю, как с ними управляться. Танец начался. Артистка медленно закружилась на одном месте, веера следовали ее движениям.
Неожиданно картина зала перед глазами померкла, и Эли увидел себя на широком открытом пространстве. В руках. были два расписных ярких веера. Настолько живым казалось это видение, что юноша протянул руку, пытаясь коснуться его. Некоторое время шум толпы волнами пронизал пространство, а потом его смыло и Эли вновь обнаружил себя в зале.
'Что это было?— он приложил ладонь ко лбу.— Совсем как настоящее, как будто я оказался там'.
Эли был готов поклясться, что никогда не видел той огромной чаши, обрамленной рядами сидений, заполненных тысячами зрителей. Но если это часть потерянных воспоминаний, наверное этот момент был очень важен, раз впечатался в память. И те веера... Эли перевел взгляд на сцену, где танцовщица исполняла сложный, медленный танец, окутанная полумраком.
Руки все еще помнили ощущение прикосновения пластин, ребристая поверхность, складки, их цвет — те, которые использовала танцовщица выглядели лишь жалкой поделкой по сравнению с теми из видения, как кустарный промысел рядом с произведением искусства.
Глядя на то, как двигается девушка, Эли вспоминал. Его тело вспоминало такие же движения. 'Я тоже умел танцевать?' Юноша схватился за край стола, пошатнувшись, когда новые видения нахлынули, затопив его с головой.
Место действия изменилось, вокруг простиралась почти абсолютная темнота, расцвеченная светящейся сетью, движения его тела, когда он проходил по этой паутине изменились — теперь в них стало меньше плавности и больше резкости, стремительности, он вскидывал руку и делал выпад, потом отступал назад и рассекал воздух. Язык движений говорил, что он сражался с кем-то, чей силуэт едва угадывался во тьме. Напряжение и возбуждение. Но в конце остались только равнодушие и пустота. И эта пустота распростерлась перед ним. Паутина порвалась и Эли полетел в светящуюся пропасть, в которой плавились разноцветные вихри и немыслимой силы ветер рвал тела людей в клочья.
Он закричал в видении и зажал себе рот, ощутив позыв к тошноте в настоящем. Невидящим взглядом уставился в пол. Сражение и танец — две грани одного искусства. Теперь он знал как оно называлось — 'восходящий консонанс'. Название ни о чем не говорило ему. Но.. Эли подумал, что если снова взять веера в руки, быть может сможет вспомнить больше.
Отстранившись от стола и полностью позабыв про Юну, он направился к помосту. Миновал аплодирующих зрителей. Подавшись неосознанному порыву поднялся по ступенькам и оказался на сцене.
Часть 6
— Эй, парень! Свали оттуда. Дай досмотреть! — крикнул кто-то.
— Позовите охрану, что за дела? Я не для этого сюда пришел и заплатил за выступление.
— Парень? Эй... да он пьян,— Эли посмотрел на невольных и они тут же притихли, когда встретили взгляд юноши.
— Что с его глазами? Он псих, да вызовите вы кого-нибудь...— но возмущение высказывалось уже не так громко.
Эли повернулся к остановившейся танцовщице, маска скрывала ее глаза, но губы недовольно скривились.
— Если сорвешь выступление, оплатишь из своего кармана,— заявила она. Эли протянул руку.
— Можно мне одолжить твои инструменты? — он указал на маску и веера.
— Хахах! Красавчик, хочешь реквизиты — плати стоимость двухчасового выступления и можешь забирать и тряпки, мне все равно,— видно танцовщица уже привыкла к причудам богатых посетителей.
— Двухчасового? Это сколько? — Эли склонил голову на бок.
— Сто восемьдесят ветров,— заявила она, видимо думая, что навязчивый клиент отстанет, услышав сумму, но Эли сунул руку в карман и извлек из него крупный изумруд. Когда он говорил, что денег при себе не было — он не врал, но этот камешек, как и еще целая горка, хранилась у Донация в вазочке, надежно спрятанная в сейфе.
— О! — глаза танцовщицы загорелись, дрожащая рука протянусь к камню.— Забирай и мои шмотки и веера и маску, с таким богатством я могу не танцевать целый месяц.
Юноша небрежно перекинул ей камешек, по толпе зрителей прошелся пораженный шепоток, глаза многих подозрительно загорелись. Танцовщица оглянулась по сторонам, словно боясь, что кто-то может нацелиться на ее нежданное приобретение, и улизнула в гримерку. Но пара-тройка мутных типов уже направились в ту сторону. Похоже, чтобы сохранить подарок, девице придется сильно постараться.
Эли поднял маску, замер, а потом поднес ее к лицу. Несомненно, когда-то и он носил такую, но, кажется, привычная закрывала большую часть лица. Выйдя на середину сцены, Эли обвел взглядом собравшихся.
— Я ... станцую для вас,— сказал он и тут же позабыл обо всех, вспоминая ощущения и звуки, которые пришли из видения, Одна нога чуть согнута в колене выставлена вперед, левая рука отведена назад, а правая прижата к груди, Со щелчком веера развернулись. В воспоминаниях они выглядели больше и держать их было куда удобнее, но пальцы знали свое дело и быстро приноровились к непривычной форме. Легкость адаптации почти не удивила Эли, в нем проснулось что-то новое. Желание... почти неподвластное эмоциям и разуму, неконтролируемое желание танцевать. Пространство зала показалось узким и сдавленным, не хватало воздуха и простора. Для танца, который он хотел исполнить, нужно гораздо больше. Открытое пространство, звездное небо над головой или яркое солнце. Смотрите на меня!
И вот Эли сделал первое движение, поведя веером легко и неуловимо. Одна рука изменила положение, в то время как вторая уже скользила вверх. Ни одного резкого движения или грубого поворота. Не отрывая ступней от пола, не останавливаясь ни на секунду, Эли начал танцевать. Музыка все наращивала темп и он кружился вслед за ней. Поворот, поворот, поворот... Запрокинув голову, он кружился, а веера трепетали над ним, то поднимаясь, то опускаясь, словно лепестки цветка или крылья бабочки. Тело помнило, оно все знало, то, что казалось вытравила из него жизнь в цитадели на протяжении этого месяца.
Танец казался высшим наслаждением, Эли забыл о зрителях, о сцене, о свете. Остались только он и этот танец. Волшебный танец на восьми ветрах... Что-то сломалось, что-то внутри Эли надломилось. Восемь ветров... Он замер в странной позе. Холод начал распространяться по телу.
'Что это за чувство?' — Страх, боль, паника... ужас. Тело перестало слушаться, Эли уставился на веера в своих руках.
— Что со мной происходит?— прошептал он.— Почему именно об этом я не хочу вспоминать?
— Что ты делаешь?!
В этот момент он почувствовал, как чья-то рука вцепилась в запястье и поволокла со сцены. Вернулись голоса, свет и ощущение пространства, но холод остался. Холод, который не могло выгнать даже тепло руки Юны. Девушка тащила его за собой, пока не бросила на диван у их столика.
— Эли, ты что напился? Что ты вытворяешь? Что это было... Хоть понимаешь, что ты показал? Беспечный! — она залепила ему хорошую пощечину, и холод начала медленно уступать место жару в горевшем от удара больном месте.
— Юна? — переспросил он.
— Юна, кто же еще, ты как будто меня не не замечал, словно загипнотизированный. Я никогда не видела, чтобы так танцевали. Нам нельзя здесь оставаться.— Юна кинула взгляд по сторонам. Зрители теперь заполонили все пространство между столиками и сценой. И все как один уставились на Эли. Весь зал, десятки людей смотрели на него с восторгом и неверием.
— Им нельзя показывать такое искусство. Это же...
Что бы не хотела пронести Юна, в этот момент над собой Эли услышал взволнованный голос, а потом увидел того, кого меньше всего ожидал — отца. На лице старика читалось беспокойство, одежда была в беспорядке.
— Эли, Эли мальчик мой! — он схватил юношу за плечи и встряхнул, а потом потянул. — Идем домой, тебе нельзя здесь оставаться.
— Стойте, господин... Рутов, так? Я — Юна Дессекрит, это вы направили взбалмошного парня ко мне?
Взгляд Эли сфокусировался на знакомых лицах. Постепенно звуки и окружающее стали возвращаться в норму.
— Старик, что ты тут делаешь?
— Это я тебя должен спросить, Эли,— на сей раз в голосе Донация не было ни капли тепла, лишь укор. Но Эли заметил, нисколько бледным он выглядел, темные круги под глазами и посиневшие губы. Если он заставил так поволноваться Донация, дело плохо.
— Ты ушел и мне стало скучно. Я хотел осмотреть город.
— Осмотреть город? Одному, когда ты... ты только и можешь влезать в неопрятности. Когда я не нашел тебя в комнате, подумал что это они...— Донаций осекся, а потом бросил быстрый взгляд на Юну,— девушка, не думал я, отправляя сына к вам, что в летной школе считается хорошим тоном шататься по ночным заведениям вроде этого..
— Постойте, господин,— Юна скрестила руки на груди,— этот парень уже взрослый и может сам за себя отвечать, вы слишком оберегаете его. Но иногда на него находят эти причуды...— Юна покачала головой.
— Вот поэтому ему и нельзя ходить в такие места, теперь весь зал думает Небо знает что,— Донаций кивнул на зрителей, которые все еще поглядывали в их сторону, явно желая знать, чем закончится эта история.
— Я только хотел потанцевать,— попытался оправдаться Эли, но Донаций уже взял юношу под локоть.
— Мы уходим, а вас юная леди,— он смерил взглядом рассерженную Юну,— попрошу заниматься только своими прямыми обязанностями и не втягивать подчиненных в делишки, которые могут доставить им большие неприятности.
— Постойте ка...
Но Донаций уже поволок слабо сопротивляющегося Эли к выходу.
Когда они оказались за воротами заведения, юноша с тоской оглянулся.
— Да не смотри туда, теперь слухов не оберешься, слышал я какой фурор ты произвел...
— Старик,— я ведь уже танцевал раньше? Ты знаешь об этом моем умении гораздо больше, но молчишь ведь так?
— Дома поговорим, здесь небезопасно.
Эли старательно выдерживал характер и до самой квартиры не проронил ни слова. Но едва они переступили порог:
