Юншань осторожно, чтобы не повредить хрупкое с виду творение, взял вещь в руки... Он не умел распознавать добрые и злые вещи, как делали некогда шаманы-ву или как пытаются сейчас делать некоторые даосы. Но от творения жены исходило тепло... да, именно как от родного очага. При том, что металл давно остыл, тепло всё равно было явственным, и ощущалось не руками — душой.
— Наверное, получилось, — почти прошептал он, начиная осознавать, что столкнулся с редчайшим явлением, имени которому не знал. — Но разве это стоит твоего больного вида? Ты закончила работу?
— Можно считать, что да. Только обтереть осталось.
— Обтирай — и немедленно в постель.
— В постель... — эхом повторила жена, слабо улыбаясь. — Хорошая идея.
Самые обычные слова, с оттенком юмора. В другое время мастер Ли обязательно отпустил бы шуточку на эту тему, благо тут их никто не слышит. Но не сейчас. Он даже не помнил, как выставил жену во двор кузницы, как запирал дверь, как они вернулись домой и, наскоро умывшись, умчались в спальню. Последним его воспоминанием перед тем, как обоих накрыло хорошо знакомое безумие, была поблёскивающая на столике в скудных лучах светильничка роза.
Прекрасная роза, откованная из стали. Почти как живая.
— Сигнал прервался.
— Что?
— Мы больше не фиксируем эманации ключа, господин.
— Чёрт возьми... Значит, она всё-таки создала блокирующий амулет.
— Не исключено, господин. Однако мы больше не можем сканировать обстановку вокруг ключа. Мы ослепли и оглохли окончательно.
— Что вы успели выяснить?
— Китаец — прямой потомок Ли Чжу. Естественно, по одной из незаконных линий.
— Только этого не хватало... Ваша работа над заброской наблюдателей?..
— Продолжается, господин. Здесь мы почти не зависим от ключа, движемся обходным путём.
— Сроки не изменятся?
— Не должны.
— Работайте. Нам нужен ключ. Головы потомков Ли Чжу станут приятным бонусом.
Глава 5. Роза из стали
У всех народов мира, ведающих кузнечное ремесло, мастер, создающий оружие, обязан если и не драться, как воин, то хотя бы уметь показать, на что способны его творения. И в том, что сейчс происходило на кузнечном подворье Бейши, не было ничего удивительного. Не было бы, если бы не одно "но".
Свои изделия демонстрировала женщина, претендовавшая на звание мастера.
Правда, было ещё одно существенное "но", как добавлявшее событию необычности, так и сводившее до уровня незначительного тот факт, что звания взыскует жена старшины мастеров. Кузнецы Поднебесной знали привозной булат. Некоторые мастера даже умели с ним работать, передавая секрет строго внутри своих семей. Но чтобы один кузнец мог воспроизвести процесс от плавки и до конечного изделия — такого прежде не случалось. Осталось лишь проверить качество получившихся клинков.
Сперва в руки мастеров попал длинный широкий кинжал. Тщательнейшему рассмотрению подверглось всё, от замысловатого узора клинка и его формы до баланса и отсутствия следов заточки. Кинжал действительно не затачивали, придав необходимую остроту ещё на наковальне. Металл лишь подвергли осторожной полировке на дорогом мелкозернистом камне, под слоем воды, отчего и проявился неповторимый узор. Клинок одинаково легко строгал как деревянный брусок, так и железный гвоздь. Особо впечатлило мастеров, как госпожа Ли Янь метала его в цель. Сперва в доску, затем в кусок тонкой железной пластины. А затем ударила им плашмя по подставленному молоту. Клинок лишь издал высокий чистый звон. Да, несмотря на недорогую рукоять и ножны местной выделки, кинжал явно стоил своего веса в серебре.
Сотник Цзян, как и обещал, присутствовал на экзамене и не без профессионального интереса обозрел представленный образец. Да, клинок был безусловно хорош. Но для вооружения войска требуются не штучные безупречные клинки, а тысячи средненького качества изделий, стоящих не так чтобы очень дорого. Кузнечная мастерская потому и была вывезена в Бейши, что здесь сошлись три фактора: первый — это ввозимое степняками и персами кричное железо, второй — найденные поблизости солидные залежи бурого угля, и третий — наличие торгового пути, обходящего ставшие неспокойными земли обоих тюркских каганатов. У императрицы были планы разместить в этих местах пограничный корпус-"цзюнь" числом не менее десяти тысяч, и воинов следовало вооружить более-менее приличным оружием за минимальные деньги. Потому массовое производство было более предпочтительно, чем изготовление булатных клинков. Но это был голос начальника гарнизона, отвечающего за безопасность пограничья. А душа воина не могла не радоваться великолепному клинку. Это противоречие разрывало сотника пополам, омрачая и без того плохое настроение последних дней. Но ровно до той поры, пока жена мастера Ли не развернула красный шёлк, скрывавший выкованный ею меч в простых ножнах.
Не существует единого для всех людей идеального меча. Но у каждого воина есть своё собственное представление о том, что это такое. У кого конкретное, в виде некоего меча или типа мечей, а у кого в виде смутного образа, как у сотника Цзяна. При виде этого меча смутный образ практически сразу трансформировался в весьма определённый, ещё не имеющий имени, но обладающий весом, длиной и прочими осязаемыми свойствами.
— Это не совсем традиционный меч, — заговорила жена мастера. — За основу я взяла короткий меч западного народа кельтов, именуемый "клейбег", и добавила некоторые особенности от мечей других народов, делающие его пригодным для всадника.
— Защита руки не чрезмерна ли? — сказал один из мастеров, когда меч, почтительно переданный им на осмотр, попал к нему в руки. — Не будет ли такой меч слишком тяжёл для всадника?
— О том надо бы набраться смелости, и спросить господина сотника, — проговорил мастер Ли. — Кому, как не воину, оценить оружие по достоинству?
— Если почтенные мастера позволят... — сотник, едва сдерживая дрожь волнения, протянул руку к мечу своей мечты.
— Это честь для нас, господин, — старик Чжан с поклоном передал ему клинок вместе с ножнами.
У сотника уже был весьма неплохой боевой меч-цзянь из харалуга, привозимого на продажу уйгурами. Эта сталь тоже ценилась в Поднебесной, и офицеры, имевшие достаточные средства, старались обзавестись таким клинком. Но булат, который из-за междоусобиц в Индии давно перестали возить в слитках, продавали в готовых изделиях только арабы и персы, и стоил он вовсе запредельно. Тяжёлый, цвета грозовой тучи клинок с неповторимым узором радовал глаз воина. Необычная массивная гарда, откованная из перекрещенных под очень острым углом полос светлой стали и начищенная до зеркального блеска, тоже пришлась по душе: дополнительная защита руки в серьёзном бою не помешает. А что тяжеловата, так это с лихвой компенсируется отличным балансом. Поднимать меч будет по первому времени тяжело, но зато удар им, вполне возможно, располовинит не только противника, но и коня под ним.
— Прутья мне! — воскликнул сотник, не в силах отвести взгляд от своего идеала.
Белоголовый мальчишка, сын госпожи Ли Янь, принёс два шестка и передал их матери. Та с силой воткнула их в землю и посторонилась.
Р-раз! Два!
Верхушки шестков отлетели, срубленные точными и сильными ударами. Но, к величайшему удивлению сотника, не с сухим деревянным стуком, а с металлическим лязгом. Они железные?!!
— Железо рубит как дерево... Такая сталь и правда должна стоить много лян... — заговорили кузнецы.
Ни единой зарубки на лезвии. Несмотря на вес, лежит в руке так удачно, что не возникает никаких неприятных ощущений во время демонстрации приёмов. Да, эта сталь стоит много лян серебра даже в слитке. А уж в готовом мече...
Вольно или невольно, но жена мастера Ли создала его личный идеальный меч. Вот только денег на его покупку он не скопит за всю жизнь, даже при том, что унаследовал немаленькую сумму.
Видимо, он не сумел удержать эту мысль, чем-то выдал себя. Ибо кузнецы, коротко посовещавшись — причём в совещании принимала участие и женщина — выпустили вперёд мастера Ли.
— Господин, — он почтительно, но с достоинством поклонился. — Мы сочтём за великую честь, если вы согласитесь принять этот меч в дар — как свидетельство нашей благодарности и уважения.
Меч? В дар?!
Сотник был так потрясён, что не сразу сообразил поблагодарить.
— Это императорский подарок, — сказал он, рассыпавшись в благодарностях. — Я в долгу перед вами, и, право, чувствую себя при этом польщённым. Позвольте же высказать наивысшую похвалу как мечу, так и госпоже, создавшей его. Она достойна звания мастера.
— Иными словами, меч, выкованный госпожой Ли Янь, достоин называться безупречным, — кивнул Шу, старейший из мастеров. — Надо же, а я и впрямь сомневался. Но, видно, там, на западе, знают толк в хорошем оружии... Что ж, мастера, слова господина сотника все слышали. Теперь хотелось бы услышать ваше суждение.
Мастера судили недолго и ожидаемо сошлись во мнении, что создавший подобный меч, кто бы он ни был, звания мастера заслуживает безусловно. Но сотнику не было уже дела до кузнецов. Он получил свой идеальный меч, и сейчас, вложив его в ножны, баюкал, как младенца.
Сбылась ещё одна мечта. Разве это не счастье?
Яна проводила сотника немного грустным взглядом.
Палаш она действительно делала, исходя из его параметров, определённых на глазок, но не думала, что так угодит человеку. Уж на что мимика китайцев была менее выразительной, чем европейская или даже персидская, но и то было видно: сотник получил клинок своей мечты. Светится, как мальчишка, которому на день рождения подарили давно выпрашиваемого щенка. Он даже не обратил внимания на третий номер программы — стальную розу. Честно сказать, по сравнению с изделиями отца смотрелась её поделка бледненько. Отец как раз года два назад выковал розовый куст. Покрась его в натуральные цвета — и не отличишь от живого. Но для империи Тан это вполне даже произведение искусства. Тут такого направления художественной ковки ещё не знают. И кстати, пусть люди думают, что роза сделана для украшения дома. Отец тоже не каждому встречному рассказывал о том, что на самом деле представляют вещи его работы.
— Три безупречных вещи, — проговорил мастер Шу. — Довольно было бы и одной, но раз уж ты так захотела... Мастером тебе быть. Третьего разряда, хе-хе-хе — с такого мастера много мечей не спрашивают, а уж какими будут те мечи, то наше дело.
Что ещё оставалось? Только глубоко поклониться мастерам и благодарить за честь.
А Юншань?
Его лицо тоже редко когда отражало богатую гамму чувств. Глаза были куда выразительнее. И сейчас Яна прочла в них одобрение, щедро сдобренное лукавством. Настроение у него было хорошее. Впрочем, с чего бы ему быть плохим-то? С секретом выплавки и ковки булата его артели бедной точно не быть. Жена наконец добилась своего — уже меньше головной боли. Яна давно раскусила его нехитрый план по отстранению её от кузницы. Ничего против она, собственно, не имела. Только слегка опасалась за здоровье мужа: уж слишком рьяно он приводил свой план в исполнение. При одном воспоминании о прошедшей ночи в жар бросало. Правда, поразмыслив уже на более-менее трезвую голову, Яна отметила некую необычность. То, чего раньше не было в отношениях супругов. Нет, на так: когда они, проснувшись на рассвете... Ну, словом, ушло что-то, до сей поры бывшее частью их отношений. Притом, исчезновение этого "что-то" нисколько эти самые отношения не ухудшило. Пожалуй, даже наоборот. Но что?.. Сейчас, увы, некогда об этом думать: нужно устроить пирушку для мастеров — давняя традиция артели, нарушать нельзя. Потом на ужин приглашён сотник, тоже нужно расстараться... Одним словом, до самого вечера Яна не присела. Да и вечером, когда Гу Инь и дети, видя её состояние, взяли подготовку ужина на себя, было не до размышлений, потому что Юншань приготовил сюрприз. Светло-голубое шёлковое платье с изящной вышивкой.
— Я хочу, чтобы по праздникам ты надевала это, — сказал он, едва заметно, одними уголками губ, улыбаясь.
— Спасибо, любимый... — она сперва, как образцовая ханьская жена, поклонилась супругу и господину, а потом повисла у него на шее и расцеловала.
— Ох уж мне эти западные обычаи, — Юншань не выдержал, рассмеялся. — Иди, переоденься и подбери что-нибудь из драгоценностей. Скоро гостя встречать.
Яна никогда не была фанаткой моды и не тратила бешеных денег на тряпки, как некоторые дамочки из её прежнего круга общения. Два-три деловых костюма, три-четыре платья на выход и небольшая кучка джинсовок для работы. Но здешние платья ей очень нравились. В отличие от китайской моды более поздних времён, которую она изредка лицезрела в исторических фильмах, женские платья эпохи Тан носили явственный отпечаток вкусов степной аристократии. Рукава, сильно расширенные книзу, широкая длиннополая юбка и узкая талия, схваченная шёлковым поясом. Повседневные платья были схожего кроя, но, естественно, более практичные и экономные в плане расхода ткани. Женщинам сословия ремесленников вроде полагалось одно праздничное платье и четыре повседневных... или около того. Правда, и стоил шёлк... Яна видела шёлковое платье покойной жены Юншаня — тоже очень красивое, цвета слоновой кости — но наотрез отказалась его носить, заявив, что это наследство Сяолан, и она не смеет претендовать на него. Значит, муж раскошелился на новое. И если у них когда-нибудь родится дочь, однажды оно перейдёт к ней.
Ничего. Они — люди не бедные. По меркам своего сословия так вовсе богачи, а если хорошо пойдут булатные клинки, то можно всерьёз подумать о начале собственной торговли, причём не только мечами. Не было непробиваемых стен между сословиями. Ремесленник мог стать торговцем. Торговец — разбогатеть и стать крупным землевладельцем. Его сын уже мог сдать экзамен на чиновничью должность, а внук — всё пропить-прогулять и спуститься на самое дно. Сын крестьянина мог дослужиться до генерала, а сын князя-гуна — быть разжалованным в солдаты и лишённым титула. Империя Тан со времён императора Ли Шиминя давала шанс любому, хоть ханьцу, хоть иноземцу. Потому Яна смотрела в будущее с некоторым оптимизмом. Если, конечно, её не пришибут однажды те, в чёрном, которым нужен ключ...
Ключ.
Прислушавшись к своим ощущениям, Яна поняла, что с ним что-то не так.
Он был ...тёплым. Впервые за всё время.
Одновременно с этим пришло чёткое осознание, что именно ушло из их отношений с мужем.
Одержимость. Безумие.
Утром их уже не было.
"Господи... Неужели у меня получилось? Неужели я действительно смогла создать ...оберег?"
Чай в те времена ханьцы уже пили, и не только как лечебное средство. Даже активно экспортировали чайные брикеты — прессованные листья, пересыпанные солью. А вот чайной церемонии как таковой ещё не возникло, ни в Поднебесной, ни в сопредельных странах. Любители этого напитка употребляли его каждый в меру своего понимания пристойного поведения за столом. А в доме мастера Ли за столом все вели себя прилично и на редкость вежливо. Такая вот семейная традиция. В особенности когда встречали такого важного гостя, как господин сотник.
