— Я не понимаю причин твоего беспокойства, Гарри, — заявила она в ответ на тревожный взгляд. — Зачем бы здесь понадобились какие бы то ни было принуждающие чары? Все в этом законе и так вполне обоснованно и логично.

Гарри едва не сел мимо кресла.

— ЧТО?!!

А Гермиона невозмутимо продолжала:

— Единственное, что меня удивляет — что реклассификацией Темных существ занялись только сейчас, а не три года назад, когда, к примеру, проблема оборотней была особенно актуальна...

Гарри побледнел, как полотно. В желудок словно с размаху ухнула громадная ледяная глыба. Мир рушился на глазах; самые лучшие, самые верные друзья один за другим превращались в марионеток, бормочущих абсурдные чужие слова. Сначала Невилл. Теперь Гермиона. Гермиона! Светлейшая голова, безупречно организованный логический ум — и все равно она стала очередной жертвой неведомо кем наложенного проклятия, которое по непонятным причинам самого Гарри обошло стороной. Словно Волдемортова "Авада..." — от этой мысли стало и вовсе тошно.

— Миона! Послушай! Послушай сама себя — что ты такое говоришь?! "Проблема оборотней"! "Реклассификация Темных существ"! Еще недавно — вспомни! — ты доказывала, что оборотни — не более чем неизлечимо больные люди. Да, в полнолуние они могут быть опасны, но остальные двадцать семь дней они абсолютно нормальны, в отличие, скажем, от прокаженных или больных СПИДом!

— Гарри, я до сих пор не забыла наш третий курс и ночь, когда мы во все лопатки удирали от одного такого "абсолютно нормального"!

— Ты говоришь о единственном преподавателе ЗОТИ, который нас хоть чему-то научил! И вплоть до той ночи — да и годы и годы после — его "пушистая проблема" нисколько тебя не беспокоила!

— Это просто потому, что он удачно притворялся человеком, маскировал свою звериную суть!

— Тонкс эта "звериная суть" тоже особо не беспокоит. А Тедди? Вспомни Тедди, мы же с тобой — его крестные! Совершенно нормальный мальчишка!

— Он — метаморф, Гарри! Как и его мать. Хамелеон и бешеный волк — весьма достойная пара!

Раздался отчетливый треск. Гарри скосил глаза и обнаружил, что конец подлокотника старинного кресла, который он стиснул в кулаке, раздавлен в щепы.

— Гермиона... Такие слова о Тонкс я прощаю тебе в первый и последний раз. Она — человек. Рем и Тедди — тоже. Все. Dixi!

— Но, Гарри! Согласись: менять просто по желанию черты лица и телосложение, цвет глаз и волос — это не согласуется с человеческой природой! Это ненормально!

А логика у нее все еще на месте... только вывихнута каким-то странным образом. "Век вывихнул сустав..." Мда. Ну что, Гарри, принц Датский, иди, вправляй! Твой выход!

— Не по-человечески, говоришь? Ненормально? Тебе бы на эту тему с дядюшкой Верноном пообщаться... Тогда ответь мне на такой простой вопрос, Гермиона Грейнджер. Летать на вениках без мотора — это нормально? Превращать диваны в свиней и свиней в диваны — нормально? Стирать родителям память и менять личности тычком деревянной указки с начинкой из ящеричьих кишок — это тоже нормально? Это — согласуется с человеческой природой? Ответь мне, Гермиона Грейнджер, ведьма первого поколения, дочь дантиста!

— Но Тонкс — метаморф!..

— Миона, она умеет усилием воли делать то, для чего нам с тобой нужны заклинания и палочки. Ей просто дано от природы чуть больше, чем нам. А твоим родителям не дано и нашего! Не отрицаешь же ты их человеческую природу? Как и свою?

— Но, Гарри, закон говорит...

— Да плюнь ты на закон! Законы пишутся людьми, для выгоды этих самых людей, только и всего! Думай сама, своей головой — ты же ум-на-я!!! — Гарри уже почти кричал.

Гермиона осторожно, кончиками пальцев, взяла со стола волшебную палочку и уставилась на нее, словно увидела впервые. Чуть шевеля губами, она бормотала еле слышно: "Палочка... метаморфы... родители — нормальные... но по-человечески... не дано... магия, магия!" Наконец она подняла на Гарри взгляд остановившихся, совершенно круглых глаз, склонила голову к плечу и мечтательным тоном Луны Лавгуд произнесла:

— У моих родителей... родилось магическое существо... я. Такое же, как ты... ты — магическое существо, да? А на вид совсем как человек! Ты и говорить умеешь? Какой смышленый... Хочешь, дам тебе печенюшку?

— Гермиона, что с тобой? — Гарри встревожено подался вперед. — Успокойся. Вот, выпей еще чаю. Все будет хорошо...

Увидев его резкое движение, Гермиона отшатнулась, бросилась прочь и втиснулась в угол комнаты, в узкую щель между стеллажом с книгами и стеной. Сжавшись в комочек, она выставила перед собой дрожащую руку с растопыренными пальцами и отчаянно завизжала:

— Не подходи!!! Ты — дикий!.. Дикий! Тварь, тварь, тварь! Уйди! Ты кусаешься, я тебя боюсь!!!

— Миона... — потрясенно пробормотал Гарри, затем хлопнул в ладоши. — Дузи! Сюда, быстро!

Домовик в черно-желтом полотенце мгновенно возник посреди комнаты.

— Гарри Поттер, сэр... Что случилось с мисси Гранжи, Гарри Поттер?

— Хотел бы я это знать... Срочно вызови... нет, доставь сюда мадам Помфри и профессора Флитвика. Скажи — с Гермионой беда.

...Три минуты спустя встревоженная, охающая Целительница хлопотала над Гермионой. Девушку пришлось оглушить легким Парализующим заклятием, чтобы влить в ее рот пузырек успокоительного зелья. Маленький профессор Чар и Заклинаний машинально листал брошюрку "Закона о Магических Существах", то и дело бросая на Гарри поверх старомодного пенсне весьма недружелюбные взгляды. А тот без сил рухнул в кресло и теперь сидел, упершись локтями в колени и уронив голову на руки.

День начался со скандала, а продолжился настоящим безумием. Гарри задавался вопросом: могут ли дела пойти еще хуже?

Как там говорил сэр Уинстон Черчилль? "Не теряйте оптимизма — худшее впереди"? Будь ты проклят, чертов жирный магл, за такую мудрость!

Глава 10

Si Vis Pacem — Para Bellum

— К сожалению, господа, ничем не могу вас обнадежить, — пожилой Целитель сокрушенно покачал головой и развел руками. — Изменения слишком обширны, к тому же прогрессируют чрезвычайно быстро.

— Какие изменения?

— Что с ней происходит, Целитель Вейкинг? — вопросы Гарри и профессора Флитвика прозвучали почти в унисон.

— Если не вдаваться в специальную терминологию ... — Целитель оценивающе покосился на юношу. — На данный момент в сознании мисс Грейнджер сосуществуют две субличности. Одна из них считает себя не человеком, а магическим существом, и панически боится людей. Другая же, напротив, уверена, что она — единственный человек в окружении опасных магических тварей, угрожающих ее жизни. Обе субличности находятся в состоянии перманентного конфликта за обладание общим ментальным пространством, при этом пытаясь противостоять угрозам внешнего мира, каждая в рамках своего восприятия. Природа данного расщепления — явно травматическая. Мисс Грейнджер испытала сильный шок, пытаясь преодолеть эффекты некой формы подавляющих волю чар ...

— 'Империус'?

— Нет, отнюдь. За время последней войны мы в Сент-Мунго, к сожалению, слишком хорошо изучили симптоматику применения этого отвратительного заклятия. Со всей ответственностью заявляю: это не оно. 'Империус' работает слишком прямолинейно и грубо; здесь же воздействие было тонким и, не побоюсь этого слова, деликатным и изящным. Чары затронули непосредственно аксиоматику субъекта, более того, создали иллюзию добровольности принятия новых личностных стереотипов! Самая попытка логически осмыслить эти изменения, не говоря уже о сопротивлении им, вызвала тяжелейший шок, психика не выдержала ... и мы имеем то, что имеем. В настоящее время мисс Грейнджер помещена в искусственную кому с помощью 'Глотка Живой Смерти' — есть большая вероятность того, что в бодрствующем состоянии ее сознание просто коллапсирует.

— Но я надеюсь, что шанс у нее все же есть?..

— Неизлечима только смерть, мэтр Флитвик. Однако шансы мисс Грейнджер весьма неопределенны, лечение ее может затянуться ... в связи с этим я должен задать вам неудобный вопрос. Насколько ценна для вас эта молодая особа как Ученица?

Будь Гарри волком, он бы ощетинился и зарычал. Профессор Флитвик явно испытывал похожие чувства:

— Боюсь, что я не совсем понимаю вас, Целитель Вейкинг. Что вы имеете в виду?

— Мэтр Флитвик ... Как я уже сказал, исход лечения более чем неопределен. Мисс Грейнджер, насколько мне известно, м ... маглорожденная, — Целитель явно хотел произнести совсем другое слово, но спохватился в последний момент, — следовательно, у нее нет ни достаточных средств в 'Гринготтсе', ни достаточно состоятельного поручителя, — будь то физическое или юридическое лицо, — который взял бы на себя оплату ее пребывания у нас в Сент-Мунго. И поскольку она, скорее всего, будет не в состоянии в обозримом будущем принести пользу магическому сообществу Британии, я склоняюсь к тому, что ее стоит вернуть в тот мир, откуда она явилась. К маглам.

— Не много ли вы на себя берете, Целитель? — поинтересовался коротышка-профессор чрезмерно спокойным голосом.

— Иными словами, вы готовы вышвырнуть на улицу пациентку только потому, что она — грязнокровка, это вы хотели сказать? — прорычал Гарри, с огромным трудом удерживаясь от того, чтобы не вколотить Вейкинга в пол, не сходя с места.

— Молодой человек! — возмущенно воскликнул тот. — Как вам не совестно?!

— Мне — не совестно. А вам? И маги-Целители, и магловские врачи приносят клятву Гиппократа, а в ней есть такие слова, если я правильно помню: '... помогать больному независимо от его пола и возраста, расы и национальности, веры и убеждений, происхождения, должности и достатка ...'. У маглов клятва — всего лишь красивый, мало к чему обязывающий ритуал, в отличие от магической присяги. Последствий не боитесь, Целитель Вейкинг? — последние слова Гарри практически выплюнул, дрожа от ярости.

— Разве я сказал, что отказываюсь помогать? Случай мисс Грейнджер слишком сложный, и я не уверен, что моих знаний и возможностей будет достаточно. И я всего лишь хочу передать ее под опеку моих магловских коллег ...

— Иными словами, вы не нарушаете Клятву Целителя. Вы ее просто обходите и умываете руки. Вам прекрасно известно, что врачи-маглы не верят в существование проклятий как таковых. То, что вы делаете, на юридическом языке именуется 'преступным бездействием'.

— Желаете подать на меня в суд? — с подозрительной готовностью предложил Вейкинг.

— Нет, не желаю. Пока не желаю, — веско добавил Гарри. — Но Гермиону Грейнджер, адьюнкт-профессора Хогвартса, бакалавра Арифмантики, героя войны и кавалера ордена Мерлина второй степени — и не говорите мне, что вы не знали, кто она такая! — выбросить в магловский мир я не позволю. Если дело только в деньгах, все расходы по ее пребыванию и лечению в Сент-Мунго берет на себя Единый Благородный Дом Певерелл-Блэк. У вас не хватает знаний и возможностей? Так найдите тех, у кого хватает! Меня интересует только результат: мисс Грейнджер должна выйти отсюда полностью здоровой, и душой, и телом. Вот и все.

Проводив профессора Флитвика до камина, Гарри спустился в вестибюль госпиталя Сент-Мунго и через фальшивую витрину с пыльными манекенами вышел в магловский Лондон. Несколько часов он бесцельно блуждал по улицам. Домой возвращаться не хотелось. При воспоминании о снисходительно-оценивающем взгляде Целителя, мигом сменившимся липким подобострастием, когда Гарри упомянул о своем титуле, на душе становилось чрезвычайно мерзко. Проходя мимо пабов, молодой маг всякий раз с трудом удерживался от того, чтобы зайти и напиться вдрызг. Это была бы слабость, которую он теперь не мог себе позволить.

Наконец, взяв себя в руки, Гарри зашел в первый попавшийся 'Макдональдс' и Аппарировал из кабинки мужского туалета прямо к крыльцу дома на Гриммаулд-Плейс.

Тонкс и Габриэль встретили его в прихожей. Не говоря ни слова, Габриэль приняла мантию Гарри и повесила на крючок, а Тонкс присела на корточки и принялась развязывать шнурки на его ботинках. Гарри попытался было остановить ее, однако протест умер, не родившись: Тонкс подняла голову, улыбаясь, и взгляду юноши открылся великолепный вид на вырез ее просторной тишотки. Гарри покраснел и отвел глаза.

Справившись с ботинками, Тонкс невольно сморщила носик. Гарри смутился окончательно и, проворчав: 'Я же говорил — не надо!', провел палочкой над ступнями, ликвидировав источник дискомфорта.

В гостиной Гарри устало опустился на кушетку перед камином. Тонкс присела рядом, прижавшись бедром к бедру, осторожно взяла его руки в свои. Габриэль обошла кушетку сзади и, ни слова не говоря, принялась массировать плечи молодого человека. Ее руки почти не двигались, но из ладоней исходила волнами странная вибрирующая теплота, которая проникала до костей, заставляя расслабляться сведенные узлами от напряжения мышцы. Когда Гарри со вздохом облегчения откинулся на спинку кушетки, Габриэль тут же умостилась с другого бока, и обе женщины заключили юношу в мягкое двойное объятие.

Для Гарри, не избалованного женским, да и просто человеческим вниманием, подобная ситуация была абсолютно непривычной. Маленький параноик внутри, вскормленный двадцатью годами жизни в непрерывной смертельной опасности, требовал немедленно вскочить, вырваться, освободиться — но усталость была сильнее, к тому же, в отличие от вчерашнего шоу '1001 ночи', в действиях обеих женщин не было ни капли соблазна — просто забота и тепло. И Гарри позволил себе расслабиться в объятиях его подопечных.

Некоторое время все трое молчали. Затем Тонкс тихонько спросила:

— Еще один трудный день, да?

Гарри кивнул.

— Неприятности в Академии? — уточнила Габриэль.

— Нет, — Гарри отрицательно мотнул головой. — Академия — ерунда, мелочи. Всего-то отстранили от полевой практики на месяц. И назначили комиссию для разбора моего персонального дела.

— Зачем?

— Видимо, чтобы определиться, нужен ли Министерству Аврор, которому плевать на золото и титулы Малфоя и ему подобных. Грюм с миссис Боунс считают, что нужен, Кувалда с Долишем — наоборот ... а мне уже как-то наплевать, если честно.

— Но ты же мечтал стать Аврором, Гарри! — воскликнула Тонкс. — А теперь тебя могут не допустить к присяге. Что же получится — три года насмарку?

— Вовсе нет. Кое-каким важным вещам меня все-таки выучили. А присяга ... Помнишь, что в ней говорится насчет охраны порядка и законности?.. вот именно. Мне не хочется охранять такую законность и такой порядок. Кто бы людей от них защитил!

Тонкс нахмурилась, затем медленно кивнула. Гарри тем временем продолжал:

— Я же сказал — мелочи! Хуже другое. После Академии я отправился навестить Гермиону ...

Неохотно, тщательно подбирая слова, Гарри рассказал о том, что произошло в Хогвартсе и затем в Сент-Мунго. Девушки слушали, затаив дыхание.

— ... И снова из-за своей гриффиндорской самонадеянности я потерял близкого человека. Это моя ошибка: я надеялся, что Гермиона поможет нам, а вместо этого свел ее с ума!

— Гарри! — Тонкс повернула голову юноши к себе, взглянула в глаза — неожиданно твердо. — Гарри! Не начинай снова, ладно? Гермиона ведь не погибла — а значит, все еще поправимо!