Наследники предтеч 3: Основание

— По крайней мере, такова изложенная мне версия, — добавил Вадим, закончив рассказ.

— Ты им не веришь? — подбросив хвороста в костёр, спросила я.

— Не знаю. Мне не показали избитых женщин и не предоставили ни одного другого доказательства. А значит — их слова пока ничем не подтверждены. Но и противоречий нет.

Согласно кивнув, я пожелала спокойного сна и полезла на дерево устраивать гнездо. Сатанист прав: надо выяснить реальное положение дел прежде, чем принимать чью-либо сторону в конфликте. Так разумнее всего.

Утро – день 7 декабря 1 года. Джунгли — у заросшего озера

— Мы должны вернуться к русалкам, — заявила я Вадиму сразу после отдыха.

— Вернёмся в своё время, — кивнул сатанист. — В любом случае, контакт с их народом неизбежен, но его лучше не торопить. По крайней мере, пока.

— Нет, я имею в виду, мы должны вернуться прямо сейчас, — твёрдо сказала я, вороша едва тлеющие угли, чтобы они быстрее прогорели. — У них есть лекарства, которые нам нужны.

Мужчина с сомнением пожал плечами, завернул остатки завтрака в широкие листья и убрал в рюкзак:

— Лекарства и у них подходят к концу, поэтому я не думаю, что русалки захотят ими делиться или торговать.

— Ты не понимаешь, — я тяжело вздохнула, но потом решила не скрывать неприятную информацию. — У меня и моей дочери в крови много паразитов. Если в ближайшее время не найти лечения, то неизвестно, чем это кончится. Поэтому мне срочно нужно это лекарство. А их наверняка что-нибудь заинтересует.

— Начальные вещи на начальные вещи? — с подозрением уточнил сатанист.

Я задумалась. Ни один из собственных артефактов отдавать не хотелось — слишком уникальны заложенные в них качества. Но ведь есть вещи, которые мы нашли при сплаве, оставшиеся от погибших в пещере людей. Официально эти вещи считаются общими, но, думаю, мне разрешат взять несколько для обмена. А если и нет — всё равно жизнь дочери и собственная дороже даже начального имущества.

— Обменяю свою часть добычи. А в крайнем случае, расстанусь с ножом или компьютером.

Вадим неодобрительно покачал головой:

— А тебе не кажется, что это будет очень паршивое начало взаимоотношений: предлагать в виде товара вещи, которыми они всё равно не смогут воспользоваться? — сатанист сделал паузу, но я ничего не возразила просто потому, что потеряла дар речи. Откуда он мог узнать об этой особенности моего начального имущества? Так и не дождавшись адекватной реакции, мужчина вздохнул и продолжил: — Думаю, что смогу найти что-нибудь, что можно оставить в залог до того, как ты принесешь плату. Но договариваться будешь сама.

— Спасибо, — улыбнулась я. Посовещавшись, мы решили, что Вадим подождет здесь, и, прихватив одолженные им для залога два ножа, кружку, несколько рыболовных крючков и запасной рюкзак, я отправилась к русалкам.

Страх не прошёл, но гораздо сильнее его оказалась надежда на то, что теперь и у меня и у Рыси есть шанс. Поэтому, заметив людей, я не стала колебаться и сразу же окликнула:

— Здравствуйте! Я пришла торговать, — скрытые под маскировочными комбинезонами люди переглянулись.

— Хорошо, — сказал один из них. — Идём.

Меня провели к большому кострищу рядом с озером. В отличие от вчерашнего, сегодня здесь было гораздо больше народу — по самым примерным прикидкам около полутора сотен. А ещё выяснилось, что даже внизу распознать людей можно только по фигуре, и то не всегда. Слишком бесформенный комбинезон, а москитная сетка при взгляде со стороны кажется тёмной и непрозрачной. А учитывая, что мужчины их вида могут вскармливать детей, наличие развитой груди уже не может быть признаком только женского пола.

— Итак, что ты хотела? — поинтересовался, судя по голосу, один из мужчин после взаимных приветствий.

— Я бы хотела купить шесть порций антипаразитарного, — судя по тому, что удалось узнать сатанисту, такого количества лекарства должно хватить даже в самом запущенном случае. — А взамен могу предложить рюкзак, спальник, нож или ещё что-нибудь из того, что у меня есть, — заметив, что внимание собравшихся обратилось на принесённые с собой вещи, поспешила добавить: — Это не моё, друг одолжил, чтобы оставить в залог до тех пор, пока не схожу за оплатой. Я живу достаточно далеко, а лекарство нужно чем быстрее, тем лучше.

— Зачем они тебе?

— Моя дочь и я серьёзно больны, — прямо ответила я, решив, что в данном случае честность пойдёт только на пользу.

— Минуточку! Но ведь... — воскликнула женщина, тоже из сидящих у костра, но её резко прервал тот, кто говорил до этого:

— Ладно. Хорошо, мы согласны поговорить насчёт лекарства. Но нам не нужно то, что ты предложила, — мужчина резко встал. — Но можно договориться так: помоги нам отыскать, где скрываются русалки — и получишь лекарство.

Я похолодела. Если они ищут русалок, значит, сами ими не являются. Зато очень вероятно, что это те самые бандиты, о которых рассказывал Борец. Испуганно оглянулась и поняла, что уйти будет не так просто — слишком много людей. Единственный шанс — успеть забраться на дерево до того, как они меня остановят.

— Зачем они вам? — спросила с целью потянуть время.

— Они должны ответить за массовые грабежи, убийства и прочие мерзкие преступления! — резко ответил мужчина.

— Что? — от удивления я даже перестала смещаться к ближайшему стволу.

— Не знала? — в разговор снова включилась женщина. — Мы бы сюда не пришли, если бы они не начали нападать на наши деревни, забирать имущество, убивать детей и уродовать тех мужчин и женщин, которых всё-таки оставили в живых. Но теперь мы объединились, и они поплатятся за всё, что совершили!

Я задумалась.

— Но чем я могу помочь?

— Ты, как и любая йети, хорошо лазаешь по деревьям. Думаю, тебе будет легче их найти и выследить. К тому же, наверху тебе ничего не грозит, а если пойдет кто-нибудь из нас, то его могут поймать.

Понимающе кивнув, я посмотрела на озеро. В чём-то они правы. Соблазн согласиться велик, тем более, что неизвестно, не солгали ли русалки Вадиму. Но нет гарантий, что и мне сейчас не лгут. Страшный выбор: на одной чаше весов жизнь всей моей семьи, а на другой — шанс помочь бандитам в убийстве невиновных.

— У вас есть доказательства, что вы говорите правду?

Собеседник вздохнул и подозвал ещё одного человека. Тот подошёл не слишком быстро, прихрамывая, но весь скептицизм испарился, когда мужчина снял капюшон вместе с тёмной, почти непрозрачной москитной сеткой. Нос и уши обрублены, правый глаз выжжен и ещё не успел затянуться молодой кожей. А на лбу чётко выделяется глубокий шрам в виде не то трезубца, не то буквы «пси».

— Это — их символика, — указал на лоб изуродованному человеку собеседник. — И он не единственный пострадавший. Есть ещё несколько таких же, как мужчин, так и женщин. Это — достаточное доказательство?

Я сглотнула, но не отвернулась и не отвела глаза.

— Да, вполне. Но всё равно, прежде чем принимать такое решение, мне надо посоветоваться с другими.

— Понимаю, — согласился мужчина, жестом отпуская пострадавшего. — Не буду торопить.

Меня не пытались задержать, когда я покидала лагерь. Удалившись настолько, чтобы скрыться от стоящих по его периметру охранников, залезла на дерево и, не затягивая, позвонила сатанисту. Теперь настала моя очередь делиться с ним полученными сведениями.

— Похоже, что они говорят правду, — подвела я итог своему рассказу. — Но всё равно я подумала, что надо предупредить, прежде чем соглашаться.

— Молодец, что сообщила, — похвалил Вадим. — И насчёт символа-трезубца они не обманули, я такие видел там, куда меня приводили. Но вот соглашаться даже не думай!

— Почему? — от возмущения я подпрыгнула на ветке. — Ведь они предоставили доказательства! Неужели ты думаешь, что кто-то позволил бы изувечить себя только для конспирации? А уродовать в виде наказания — глупо, ведь это только обозлит.

— Успокойся, — решительно приказал сатанист. — И, прежде чем принимать решение, ответь мне на несколько вопросов. Если русалки действительно так себя вели, то что им мешало поступить аналогичным образом со мной? Почему они не просто отпустили, но до этого привели к себе? Зачем они делали вид, что считают меня за бандита, и успокоились, убедившись, что я из других мест? Какой смысл в рассказе о тех, кто на них нападает? Да и вообще, по их собственным словам, русалки расположились в больше чем неделе пути от остальных. Как их нашли?

Я молчала, мучительно обдумывая слова Вадима. Что-то не сходится. А ещё, в свете последних событий создаётся впечатление, что русалки заранее продумали легенду-прикрытие. Но ведь они не могли знать, что мы придём? Тогда для кого была эта ложь? И лгали ли они? Но и те, с кем я встретилась, не похожи на обманщиков.

Сложно решать, кто прав в такой ситуации. Но вдвойне труднее сделать выбор, когда на кону стоит здоровье, а то и жизнь Рыси. И моё собственное.

— Я скоро подойду. А ты не торопи события.

Я утёрла выступившие слёзы и кивнула, хотя и понимала, что сатанист не увидит этого жеста. В конце концов, существует пусть небольшой, но реальный шанс, что и русалки согласились бы поделиться лекарством. А предать все свои идеалы, всех свободных ради того, чтобы выжить, я не готова. Точнее, желание так поступить есть большое, но не меньше его и понимание того, что это будет началом конца.

— Я дождусь тебя, — пообещала я Вадиму. — И уже тогда будем решать.

Ранний вечер – ночь 7 декабря 1 года. У заросшего озера — на острове

Обосновавшийся у озера народ встретил сатаниста неприветливо, практически так же, как до этого русалки: разоружили, обыскали и увели допрашивать. Честно говоря, такая реакция удивляла — ведь меня-то приняли вполне нормально. Впрочем, и сейчас отношение не изменилось, более того, теперь охрана не стала меня сопровождать и следить, куда пойду и чем займусь, а лишь поприветствовала коротким кивком.

— Вадим не из русалок, — сообщила я людям у костра. — Он пришёл издалека. Да вы и по вещам можете в этом убедиться — там давали свободный выбор и поэтому его набор сильно отличается.

— Мы это заметили, — кивнул лидер собравшихся, которого я уже научилась отличать по голосу. — И если ты гарантируешь, что он не из преступников...

— Гарантирую, — без колебаний подтвердила я.

— Мы побеседуем с ним и всё вернём, — пообещал мужчина, после чего удалился в ту же сторону, куда увели сатаниста. Я посмотрела ему вслед, но мешать не стала. Чем-то очень сходно поведение этой группы и русалок. Не озлобленность, но настороженность.

— Встретимся у тех кустов. Надо поговорить, — полушёпотом попросила проходящая мимо женщина, указав направление. Пожав плечами, я немного задержалась, а потом перебралась в условленное место. Если бы они хотели, то уже давно могли бы проявить агрессию.

— Что-то случилось?

— Я посчитала, что ты должна это знать, — непонятно начала она, сделала небольшую паузу, несколько раз вздохнула, как будто набираясь смелости, и продолжила: — Ты можешь не тратить на нас силы — толку всё равно не будет.

— Вы не заплатите, — с горечью констатировала я. Неприятно обманываться в людях, особенно когда уже начинаешь им верить.

— Нет, мы-то заплатим, — поспешно возразила собеседница. — Но что для нас лекарство, для твоего вида — яд. Я лично не видела, но твои же родичи говорили, что один из них пытался использовать наш препарат — и очень быстро погиб.

Я сжала челюсти и отвернулась к озеру. В принципе, могла бы и сама об этом подумать — но нет, надежда оказалась сильнее разума.

— Это точно? — голос прозвучал немного надтреснуто.

— Да. Прости.

— Тебе не за что извиняться, — резко встав, я протянула ей руку. — Спасибо, что предупредила.

— Не сердись на него, — кивнула в сторону своего лидера женщина. — Он действительно не хотел бы потерять людей ни за что. И так от рук русалок погибли слишком многие.

— А разве в битве, которую вы хотите спровоцировать, никто не пострадает? — горько усмехнулась я.

— Скорее всего, жертвы будут. Но это необходимо. Такие мерзкие существа не должны ходить по земле! — от разгорающегося гнева её голос окреп. — Они не пощадили ни одного ребёнка! Если мы не избавимся от них сейчас — потом будет только хуже!

Я промолчала, всем видом демонстрируя, что не в настроении продолжать разговор, а потом и вовсе ушла. Слазила наверх, отдохнула, перекусила и немного успокоилась. В конце концов, что изменилось? Почти ничего. Пусть планы вылечиться с помощью купленного лекарства не оправдались, но надежда всё равно остаётся — и я, и дочь чувствуем себя нормально и умирать пока не собираемся.

К тому времени, когда я вернулась, освобождённый Вадим горячо спорил с лидером и ещё несколькими людьми. И судя по всему, сатанисту удалось заронить зерно сомнения в их правоте.

— Иди сюда, — подозвал он меня. — Расскажи, как реагировали русалки, когда меня увидели.

Недоумевая, я постаралась как можно точнее припомнить их слова и действия.

— Действительно, странно, — согласился лидер.

— И? — не удержалась от вопроса я. Пусть этот мужчина умолчал о том, что их препараты для меня не просто бесполезны, но даже очень вредны, но не факт, что они скрыли бы такую информацию и при оплате. В любом случае, этим людям можно посочувствовать.

— Мы выяснили, что есть достаточно много несоответствий. В том числе то, что «русалки» нападали только, когда в деревнях оставалось очень мало народу, но всегда оставляли свою символику и изуродованных, но живых. Если бы бандиты реально хотели запугать, их бы не смутило наличие полутора десятка взрослых — это как раз повод продемонстрировать свою силу. А ещё они абсолютно не щадили детей, но оставляли в живых (и даже после периода реабилитации способных идти в битву) взрослых. Я думаю, что кто-то хочет стравить этих людей, — Вадим широким жестом указал на окружающих, — и русалок. Русалки говорили, что в их племени около сотни дееспособных. Если бандитов всего пара дюжин, то не удивительно, что они захотели загрести жар чужими руками. Даже если объединившиеся деревенские и русалки хотя бы частично уничтожат друг друга, то уже сильно облегчат задачу своим реальным врагам.

— Мы посоветовались и решили, что ты должна поговорить с русалками, — добавил лидер местных. — И всё подробно разузнать. Тем более, что между вами, — мужчина кивнул на сатаниста, — есть связь, а значит, вопросы можно будет прояснить и на расстоянии.