Восточное направление

*Песоват — самолет (индонез.)

Еще один истребитель Р-51D сбила пяти дюймовка "Блэнди". Но тут скорее свою роль сыграло везение и высокая выучка артиллеристов эсминца, чем техника. Ведь радарное наведение у эсминца не работало, к тому же двум оставшимся 127 миллиметровкам эсминца надо было сначала отстрелять осветительные снаряды, а уж потом ловить в оптические прицелы стремительно несущиеся над волнами маленькие точки самолетов, в переменном и зыбком свете. Повезло. Почти повезло, потому как дошедшая с другого борта пара "Мустангов" разом выпустила по длинному, в сто с лишним метров длинной все 127 миллиметровые неуправляемые ракеты HVAR. Весом в 64 килограмма, длиною почти два метра, каждая ракета разгоняла боевую часть в двадцать с лишним килограмм до скорости 420 метров в секунду. По своей боевой эффективности, НУР HVAR (американская, кстати), превосходила американский же пяти дюймовый осколочно-фугасный снаряд. Каждый из двух прорвавшихся "Мустангов" выпустил с расстояния полтора километра по десять таких ракет. В эсминец попали пять. Пожары, крики раненых и обожженных, летящие во все куски горячего металла. "Блэнди" и до этого был далек от своего чистого и опрятного, благодаря стараниям своего старшего офицера, обычного состояния. А сейчас он вообще превратился в местный филиал ада. Пожар в носовой башне главного калибра, пожар в первой топливной цистерне, детонация находившихся в кассете рядом с зенитным орудием 76 миллиметровых снарядов. И, в довершение всего этого, над мачтами многострадального эсминца с ревом пронесся черный силуэт В-26, а еще спустя секунды, в борт корабля влетела 454 килограммовая бомба. И это даже для такого большого и прочного корабля, как эсминец проекта "Форрест Шерман", было слишком. Бомба влетела чуть выше ватерлинии, под первой дымовой трубой, разорвавшись в первом котельном отделении. У стоявших в рубке офицеров на мгновении пол как будто ушел из-под ног, а потом снизу последовал удар такой силы, что люди упали на палубу. Внизу что-то рвалось и выло, у всех текла кровь из ушей, поэтому лейтенант Кантакузене не сразу понял, что кричит коммандер Келли. И, только через пару секунд, едва поднявшись на ноги, Родион переспросил Келли, подойдя к нему вплотную:

-Что вы сказали, сэр?

-Я говорю, обидно американцу погибать от американского же оружия. Впрочем, это все лирика, займитесь спасением людей!

-Но, сэр, ведь наш эсминец...

-Наш "Блэнди" тонет, вы разве не видите? Эта чертова бомба своим взрывом перебила киль корабля! С этими словами он указал на нос эсминца. И впрямь, он ощутимо задрался к верху, уже сейчас в рубке начал быстро нарастать дифферент на корму. Родион выбежал на левое крыло мостика, спотыкаясь об обломки. Да, так и есть, корма эсминца тоже медленно поднимается вверх. Это был конец.

1 ноября, местное время 04-22. Индонезия, северная часть Макасарского пролива. 31 миля к юго-востоку от мыса Талок, Восточный Калимантан. Крейсер US NAVY CL-145 "Роанок".

Кэптэн Вильям Хоган был спокоен и невозмутим, как и полагается старшему офицеру самого сильного флота на планете. Да и чего беспокоится? Все шло пока по его плану. Нет, внутренне он был согласен, что другой вариант атаки вражеского конвоя был тоже хорош, но этот вариант он решительно отверг. Отказался от него, по одной лишь причине, вариант расхождения американских кораблей для атаки конвоя с разных направлений был предложен другим человеком. Если бы это сделал кто-то из офицеров его штаба, он бы принял его. Но этого человека звали коммандер Эдвард Джордж Келли, командир эсминца "Блэнди". Человек, который испортил нервы не одному старшему офицеру. "Несносный выскочка", пожалуй, это была самая мягкая характеристика Эда Келли среди офицеров штаба флотилии. И несмотря на то, что в данном месте не было ни штаба, ни самой флотилии, а был всего один эсминец во главе со своим дерзким командиром, именно его кандидатура не позволила Вильяму Хогану принять его вариант действий. "Корпоративная этика", так мелькнуло в голове Хогана, когда он с ленцой говорил "нет" на предложение Келли. А вовсе не потеря времени на расхождение и маневрирование кораблей, действительно, смехотворная причина, если принять что транспорты конвоя могут выдать всего девять с половиной узлов, а американские крейсер и эсминец— все тридцать, или даже, если временно наплевать на опасения главного механика "Роанока", тридцать три узла. Просто Эдварду надо было дать понять, где его место. И он, кэптэн Вильям Хоган, это сделал, уверенно, и в то же время соблюдая все писаные и неписаные правила US NAVY. И дальнейшие действия развивались почти по его, Хогана, сценарию. Ну, почти. Индонезийцы почему-то не стали стрелять по большой и ближайшей цели, как его крейсер. В первые минуты боя они вообще нахально его игнорировали, сосредоточив огонь на эсминце. Тот, впрочем, в долгу не остался, быстро пристрелявшись по одному из вражеских фрегатов, а затем и вовсе потопив его всего на четвертой минуте боя. Сам "Роанок" такой результативностью похвастаться не мог, хотя вел огонь тремя носовыми башнями главного калибра. Казалось бы, совершенно несравнимая мощь, шесть орудий калибром шесть дюймов, по сравнению с единственной носовой пяти дюймовкой "Блэнди", а вот поди же ты. Вражеский эсминец упорно не желал тонуть. Он горел в нескольких местах, ход его уже не превышал двадцати узлов, но он упорно стрелял по "Блэнди" из своей носовой спаренной башни главного калибра, и тому приходилось туго. Бедняге Келли и его эсминцу пришлось еще хуже, когда оставшиеся три фрегата, пристрелявшись, засыпали многострадальный "Блэнди" целым градом снарядов. Хоган даже поинтересовался у своего старшего артиллериста, что случилось с его драгоценными и уникальными автоматическими установками главного калибра. И услышал в ответ кучу совершенно ненужных, на взгляд старшего офицера US NAVY технических подробностей, из которых понял, что одна башня главного калибра совершенно вышла из строя, а с двумя другими периодически наблюдаются какие-то проблемы. Уяснив это, он приказал, во-первых, увеличить ход до полного, а во-вторых, когда дистанция до первого из кораблей противника будет менее шестидесяти кабельтовых, довернуть вправо на десять градусов. Поворот позволял задействовать по противнику, кроме 12 автоматических трехдюймовок, еще и две из трех кормовых башен главного калибра. Хоган рассчитывал сосредоточенным мощным артиллерийским огнем быстро раздавить корабли противника, а затем прорваться мимо них к транспортам десантного конвоя, уже подходящим к мысу Донгала. Но его нехитрый план оказался нарушен несколькими фразами, прозвучавшей с поста РЛС воздушного контроля:

-Самолеты противника! Четыре, нет, десять "бандитов"! Идут с юго-востока, с быстрым набором высоты, дистанция десять миль, скорость 250 узлов! Очевидно, они только что взлетели с аэродрома Палу! "Дьявол, они оказались уж очень близко к моему крейсеру", мелькнуло в голове у Хогана. Но он, по-прежнему оставаясь совершенно невозмутимым внешне, приказал перевести огонь на самолеты. Втайне он надеялся, что уж самолеты-то точно выберут в качестве объекта атаки его крейсер. Крейсера типа "Вустер" и проектировались как раз для таких боев, когда десятки самолетов с леденящим душу воем своих моторов заходят в атаку на корабли эскадры. А эскадра, в ответ, выдвигает в направление атаки корабль ПВО, такой как его "Роанок", или чуть похуже, как легкие крейсера типа "Атланта". И в итоге, пилотам вражеских самолетов приходится либо прорываться к кораблям эскадры мимо крейсера ПВО, сквозь шквал орудийного огня, либо выбирать целью сам корабль ПВО. Облегая тем самым работу зенитчиков, ведь по самолету, летящему прямо на тебя, вести огонь значительно проще, для такой стрельбы не надо вводить постоянно меняющиеся поправки на боковое скольжение самолетов в прицелах. Но в этом случае, крейсер "Роанок" неожиданно оказался слишком далеко от отставшего эсминца, чтобы с гарантией защитить его от атаки. Слишком близко оказались вражеские самолеты в момент их обнаружения. Зенитчики крейсера почти совершили невозможное. За те полторы минуты, которые потребовались самолетам, неожиданно вынырнувшим из-за прибрежных вершин близкого Сулавеси, проскочить, обходя плюющийся огнем зениток "Роанок", к горящему "Блэнди", они сумели сбить целых шесть самолетов, из них три бомбардировщика. Еще один "Мустанг" сбили зенитчики обреченного эсминца, не иначе, каким-то чудом. Потому, что, когда пяти дюймовки эсминца открыли огонь осветительными снарядами, в рубке "Роанока" пронесся дружный полу-вздох полу-всхлип. При работающем радаре осветительные снаряды для огня по самолетам не нужны, это понимал даже самый тупой энсин. И тем радостней был крик наблюдателей из кормовой рубки "Роанока", увидевших, как вражеский самолет в зыбком свете буквально влетает в разрыв 127 миллиметрового снаряда с "Блэнди", и в следующее мгновение огненным комком горящего металла падает в воду. Но три "бандита" все-таки сумели подойти к горящему "Блэнди" на дистанцию применения своего оружия. Сначала пара "Мустангов", выпустив два десятка пятидюймовых неуправляемых ракет, с победным ревом, разворачиваясь над самыми гребнями волн, пронеслись за кормой эсминца. На его борту уже огромными цветками вспухали разрывы попаданий. А еще через несколько секунд последний "Инвэйдер", заходивший с другого борта, пронесся над самыми мачтами обреченного эсминца, орудия которого уже молчали. И еще через пару мгновений в борт корабля попала тысячефунтовая бомба, сброшенная ранее бомбардировщиком. Крейсер "Роанок" не стал добивать прорвавшиеся к "Блэнди" самолеты, хотя расчетам орудий и операторам РЛС чертовски хотелось рассчитаться за потопленный "Блэнди", и они вполне могли это сделать. Но кэптэн Вильям Хоган буквально рыча, заставил всех артиллеристов срочно переносить огонь на вражеские корабли. Пока крейсер долгих полторы минуты отбивал воздушный налет, все корабли противника вели безнаказанный его обстрел, развив максимальную скорострельность. Только первая башня главного калибра по-прежнему вела огонь по вражескому эсминцу, оставлять полностью не обстреливаемым основной корабль красных Хоган не решился, пусть и на короткое время. Но эти полумеры помогли крейсеру слабо. Да, все башни и главные механизмы "Роанока" были надежно закрыты броней. Да, даже 130 миллиметровые русские снаряды с вражеского эсминца, не говоря о многочисленных 100 миллиметровках фрегатов типа "Рига", по-прежнему не могли пробить ни палубу, ни борт, ни башни главного калибра крейсера. Но стоявшие открыто зенитки и многочисленные радары могли пострадать, и страдали. Разрывы сто миллиметровых снарядов молотили по огромному корпусу крейсера, как будто противник вел огонь из огромного пулемета. Большинство из них бессильно вспухали багрово-красными вспышками на его броне, но, когда снаряд прилетал в огромную надстройку "Роанока", дело оборачивалось хуже. Прямые попадания курочили зенитные орудия, установленные без всякой защиты, близкие разрывы выкашивали осколками их расчеты. За эти полторы минуты "Роанок" потерял два директора Мк37, два директора первой и второй башни Мк27 и четверть зенитных орудий. В итоге крейсер сейчас мог вести огонь только по одному кораблю противника в передних ракурсах. И этим кораблем Вильям Хоган назначил вражеский эсминец, подписав ему смертный приговор. Он уже значительно отстал от своих сторожевиков, но его два 130 миллиметровых орудия исправно стреляли по "Роаноку", начиная наносить крейсеру болезненные повреждения. И вся мощь крейсера обрушилась на уже горящего "Сисингамараджу". Когда Уильям бросил взгляд на часы, то был поражен. Заканчивалась всего-навсего восьмая минута боя. Всего ничего, а они уже потеряли "Блэнди". Правда, потоплен и вражеский фрегат, а главному кораблю противника, эсминцу, тоже недолго осталось. Он сбросил ход и сильно горит. А сейчас "Роанок" обрушился на него всей своей основной артиллерией, поскольку крейсер уже чуть довернул вправо, что позволило задействовать и кормовые башни главного калибра. Но американцам этого было мало, такой ракурс уже позволял задействовать одну из кормовых РЛС управления огнем. И, когда крейсер, наконец, довернул, ливень стали с огнем из всех зениток, все это полетело в "Нгурах Рай", выбранный Хоганом, как вторая ближайшая цель. Из оставшихся автоматических трехдюймовок, с этого ракурса могли стрелять одна носовая и одна бортовая спаренные установки Марк 27. Вроде бы маловато, но каждый 76-миллиметровый ствол длиной в 50 калибров развивал просто чудовищную скорострельность, до 50 выстрелов в минуту. С учетом постоянно уменьшающейся дистанции (уже к моменту переноса огня на "Сисингамараджу" между крейсером и эсминцем было менее 60 кабельтовых, а фрегаты находились еще ближе), на корабли красных обрушился просто шквал попаданий. Впрочем, комендоры всех четырех индонезийских кораблей, не оставались в долгу. Другое дело, что с их стороны многочисленные попадания в огромную тушу крейсера оставались никак не замеченными. Так, маленькие вспышки на локаторах, и все. Вражеский крейсер не горел, не отворачивал и не сбавлял ход, и все, что оставалось индонезийцам и русским, это сжав зубы до скрипа, упорно рваться вперед, до дистанции торпедного залпа. Тем более, что в результате маневров крейсера они сближались не прямо в лоб, а на параллельных курсах, и для пуска торпед не надо было поворачивать свой корабль. Надо было просто смочь пройти эти несчастные тридцать, с небольшим, кабельтовых. "Сисингамараджа" не смог. Через минуту с небольшим эсминец получил еще четыре шестидюймовых снаряда, и последний снаряд оказался, что называется "золотым", попав прямо в готовый к выстрелу торпедный аппарат. За этим последовала детонация всех пяти торпед, и эсминец окутался дымом и пламенем, буквально разваливаясь на куски. Но, хотя на индонезийских кораблях и не видели результатов своих попаданий, они все же были. За это же время "Роанок" получил 24 попадания, из них пять калибром 130 миллиметров, остальные были 100 миллиметровые снаряды с трех сторожевиков. Броню, защищающую основные узлы, механизмы и орудия главного калибра крейсера, не пробил ни один снаряд. Но стоящие открыто зенитные установки и антенны радиолокаторов пострадали изрядно. На крейсере были выбиты все зенитные спаренные 76 миллиметровки левого борта, три из четырех директоров главного калибра Марк 37, носовой и оба директора Марк 53 по левому борту, с которых велось управление огнем трехдюймовых орудий по надводным целям. Но трехдюймовки крейсера в ответ влепили пять снарядов в "Нгурах Рай". Получив сообщение о повреждениях, кэптен Вильям Хоган решительно скомандовал повернуть коордонат влево. Этим маневром он вводил в игру целых пять спаренных 76 миллиметровых установок правого борта. И, вдобавок, приказал переносить огонь главного калибра на "Нгурах Рай", желая, как можно скорее выбить у противника еще один корабль. Во время поворота "Роанок" получил еще три сто миллиметровых снаряда, но его артиллеристы уже закончили перенос огня по фрегату. Еще через полминуты "Нгурах Рай" загорелся и начал отставать, а его одно носовое орудие замолчало. К тому времени в него попало уже восемь трехдюймовых и один шести дюймовый снаряд. Еще полминуты сближения кораблей и все учащающихся попаданий с обеих сторон. "Роанок" получил за это время пять попаданий, "Нгурах Рай"-еще три, причем одно калибром шесть дюймов. Сторожевой корабль сбавил ход, его орудия молчали, а пожар стелился за ним шикарным хвостом. На сторожевиках наконец-то получили зримое представление о своей стрельбе, на "Роаноке" возник пожар возле первой дымовой трубы. Но все это было уже не важно. Дистанция между кораблями уменьшилось до 21 кабельтова, "Сламет Риджади" и "Монгин Сиди" разрядили по крейсеру свои торпедные аппараты и стали разворачиваться, вправо и влево. Чуть позже выпустил свои торпеды и "Нгурах Рай", но развернуться не успел, поймав еще один шестидюймовый снаряд. Лишившись хода, горящий сторожевик беспомощно закачался на волнах и был быстро расстрелян артиллерией крейсера. А тем временем шесть торпед быстро чертили свой смертоносный путь в направлении "Роанока". Тот по-прежнему шел полным ходом, на развернувшийся прямо перед ним "Сламет Риджади". Потом военные теоретики, разбирая этот бой, долго спорили, случайность ли это была, или командир сторожевого корабля сознательно пожертвовал собою вместе с кораблем, изображая легкую мишень. Так или иначе, расстояние между "Роаноком" и "Сламет Риджади" оставалось неизменным, примерно 18 кабельтовых, в течении чуть менее полутора минут. За это время пушки крейсера практически безнаказанно растерзали небольшой кораблик, но на шестьсот шестьдесят шестой секунде боя у борта крейсера поднялся высокий столб воды. Торпеды наконец дошли до крейсера, и одна из них попала. Сразу два машинных отделения крейсера оказались затоплены. Сразу погрузневший крейсер тяжело развернулся и пошел на север. Вернее, пополз, его скорость теперь уже не превышала восемнадцати узлов. От мысли добить конвой Хоган почти тут же отказался. Теперь, с его нынешней скоростью, конвой просто не догнать. Надо заходить в бухту Палу, но у крейсера выбито три четверти зенитных орудий и почти все радары управления огнем. Для "Роанока" теперь может стать смертельной любая атака торпедных катеров или самолетов, а в узкой бухте с его повреждениями и упавшей скоростью он просто обречен. Ну что же, во всяком случае, высадку конвоя они сорвали, охранение почти полностью уничтожено. Индонезийцы теперь просто не рискнут отправлять беззащитные медлительные транспорты под охраной единственного фрегата, оставшегося у них в этих водах.