Восточное направление

Четвертая книга из серии "Цена ошибки". Альтернативная история, Карибский кризис перерос в Третью мировую войну. СССР и США обменялись ядерными ударами, погибли десятки миллионов людей. Разрушениям подверглись почти вся европейская часть территории СССР и многие города на Кавказе, в Средней Азии и Сибири. Уничтожено больше половины территории США. В Западной Европе танковые армии Варшавского договора рвутся к Рейну. Франция, благодаря удачному дипломатическому маневру своего президента, в последний момент вышла из НАТО и объявила себя нейтральным государством, вместе с Австрией и Швейцарией. А на востоке Азии война привела к ранее совершенно немыслимыми конфликтам и союзам.

Глава 1. Прелюдия.

31 октября, Токийское время 02-10. Япония, остров Хонсю. Резервный бункер управления ВВС Сил Самообороны, авиабаза Мисава.

Минору Гэнда устало потер виски. Хотелось прилечь и отдохнуть, урвать хоть какую-то пару часов сна, ведь он не спал уже почти двое суток. Но события, произошедшие с его страной, которая еще неделю назад гордо носила названия страны восходящего солнца, острым лезвием самурайского меча резали его душу. Вслед за ударом по Хоккайдо, который легко затмил ужасы Хиросимы и Нагасаки, последовали новые удары по многострадальной земле Ямато, еще более ужасные. Сначала эти проклятые русские ракетоносцы проделали с основными узлами ПВО авиационного командования сил самообороны на трех островах Японии — Хонсю, Кюсю и Сикоку ту же дьявольскую штуку, что и несколькими днями ранее с Хоккайдо. Удар был нанесен в основном по РЛС и пусковым установкам ЗРК "Найк-Геркулес", аэродромы большей частью игнорировались. А может, у русских просто не было столько ракет, чтобы ударить еще и по аэродромам? Появление двух эскадрилий китайских бомбардировщиков (то, что это китайцы, стало ясно сразу же — только у них на вооружении еще оставались копии американских В-29) над южной оконечностью Кюсю было сочтено отвлекающим маневром, с целью отвлечь истребители ПВО сил самообороны. Китайские самолеты, фактически являвшиеся не самыми лучшими копиями В-29 советского производства, были быстро сбиты истребительными силами Юго-западного авиакрыла. Причем Гэнду неприятно удивила неэффективность новейших сверхзвуковых перехватчиков F-104J. Некоторые самолеты из эскадрильи "Старфайтеров" японской сборки, всего менее года, как вышедших из цехов завода "Мицубиси", вообще вернулись без побед. В тоже время как старички F-86F, собранные на том же заводе, но шестью годами ранее, смогли сбить куда больше бомбардировщиков. Точку поставили дивизион ЗРК "Найк-Геркулес", размещенный возле Нахи, ссадивший на землю последние четыре "Суперкрепости", так и не достигшие острова Кюсю. Но угроза с северо-запада оказалась гораздо хуже. Пока изрядно потрепанные истребители американцев и японских сил Самообороны раз за разом пытались безуспешно прорваться к советским ракетоносцам, неся ощутимые потери, более, чем сотня русских машин смогла выпустить свои ракеты. Были уничтожены все позиции ЗРК, и почти все радары. И в этот момент, когда почти все японские и американские истребители были в воздухе, или садились на аэродромы на последних каплях горючего, когда контроль над воздушной обстановкой был полностью утерян, в небе над Японией появились основные силы китайской авиации. Еще три десятка В-29. Два десятка новых Ту-16 в бомбардировочном варианте. И почти пять сотен Ил-28. Они появились практически над всеми городами центральной и южной Японии. И лишь небольшую часть из них успели сбить зенитная артиллерия и горстка истребителей, оставшихся без наведения и управления. Остальные безнаказанно открыли створки бомболюков, и на священную землю Ямато сошел ад. Все, абсолютно все бомбы, сброшенные китайцами, оказались химическими. Часть с ипритом и фосгеном, но внутри подавляющего большинства китайских авиабомб был зарин. И тут фатальным оказались несколько, казалось не связанных с собой факторов. Плотная застройка японских городов. Больший, чем у воздуха, удельный вес зарина. И тот факт, что основная часть сооружений гражданской обороны японских городов представляла собой укрытия, а не убежища. Просто подвалы, цокольные этажи зданий, подземные гражданские сооружения — метро, автостоянки, туннели и пешеходные переходы. Подавляющее большинство этих сооружений оказалось плохо оборудована фильтровентиляционными установками, или не снабжена ими вообще. Там можно было спастись от излучения и ударной волны ядерного взрыва, но от нервно паралитического газа можно было уцелеть только в защитных костюмах и индивидуальных средствах защиты. А у основной массы гражданского населения были только противогазы, да и теми вовремя сумели воспользоваться только редкие счастливчики. К тому же ситуацию усугубило то, что система оповещения гражданской обороны не во всех городах сработала своевременно. Сказалась предварительная атака русских ракетоносцев на РЛС и центры управления ПВО, с которыми были частично совмещены пункты оповещения ГО. Даже на Токио бомбы начали падать, когда население еще бежало в укрытия и убежища, или толпилось у входов перед ними. Минору Гэнда вспомнил первые оценки потерь, которые были в сводке, доставленной час назад, и поежился. Уже эти цифры превысили три миллиона человек только погибшими, а что же будет, когда силы ГО обойдут всё, и достанут всех пораженных? К тому же система здравоохранения оказалась совершенно не готова к такому количеству пострадавших от химического оружия. Люди, которых в иной ситуации можно было спасти, продолжали умирать. И, самое главное, Минору Гэнда решительно не понимал, за что? Ради чего Япония приносит такие жертвы, ради чего она участвует в этой кошмарной войне? Сам Гэнда в прошлую войну был не только штабным теоретиком, первым в мире разработавшим стратегию массированного применения авианосных групп. Что бы там не говорили его недоброжелатели, с одним из которых, кстати, ему сейчас придется встретиться. Он лично участвовал во многих сражениях Второй мировой войны, его налет составил более трех тысяч часов. В конце войны, когда многие упали духом, он организовал элитное авиационной соединение, 343 кокутай*, как альтернативу подразделениям камикадзе.

____________________________________________________________________________

*Кокутай — в японском императорском флоте соединение, примерно равное советской авиационной дивизии или американскому авиакрылу. Истребительный кокутай в 1944-1945 включал в себя от 90 до 120 самолетов.

Гэнда все еще верил, что японские пилоты, даже в конце войны, способны на равных сражаться с опытными американскими летчиками, летающими на новейших самолетах. Он лично считал, что истребитель "Каваниши" N1K2 превосходит американские "Хэллкэты" и "Корсары", при условии наличия в нем опытного пилота, что неоднократно доказывали на деле пилоты его кокутая. Соединение Гэнды оставило в истории заключительного этапа войны на Тихом океане чрезвычайно яркий, но короткий след из череды головокружительных побед, но, увы, уже не смогло спасти Японию от поражения.

Но тогда Япония воевала за понятные цели. С Китаем, затем с Россией, снова с Китаем, а потом с целой коалицией во главе с США. Сначала за ресурсы, за доминирующее положение в этой части планеты, потом желая удержать завоеванные ресурсы, и лишь в самом конце, за само свое существование. И начинала все войны Япония сама, выбирая, где и когда ударить. А сейчас? Непонятный и совершенно неинтересный для Японии конфликт на противоположной стороне земного шара, и вот уже на японские города, порты и аэродромы падают русские ядерные ракеты! Потом ее атакуют русские самолеты, а затем — даже китайские! Китайцы, эти грязноногие пожиратели чеснока и свинины, которых вот уже последние семьдесят лет японская императорская армия гоняла, как стая гончих гоняет зайца по рисовому полю, нагло бомбят города священной земли Ямато! А все потому, что Япония не вела самостоятельную политику, а следовала покорно за американским безумным президентом, как буйвол за крестьянином на веревочке. Гэнда не любил русских, даже ненавидел их, и презирал китайцев. Но он, точно так же, ненавидел и американцев. Да, он помнил, что, частично при их поддержке, он занял этот пост. Да, он не забыл, что он награжден орденом "Легион Почета", высшей американской наградой для военнослужащих других государств. "За исключительные заслуги и выдающиеся достижения по службе в чрезвычайной обстановке", так написано в наградном листе. Но он не забыл так же, что американцы были его врагами на протяжении долгих четырех лет, врагами, с которыми он неоднократно сходился лицом к лицу, теряя товарищей. И он не забыл так же, что они сбросили атомную бомбу на Хиросиму. Город, где он родился, вырос и окончил школу. Поэтому он ненавидел американцев даже больше, чем русских, но ему приходилось скрывать свои эмоции за вечной бесстрастной маской спокойного лица японского офицера. Но теперь это недолго продлиться. Ну, все, хватит. Ему надо сосредоточиться и убедить человека, которого только что нашла спасательная служба. Первого, из того списка, что выдал Гэнда своему адъютанту сразу после китайского налета. Конечно, идеальный вариант, если бы это был один из офицеров его кокутая, тем бы было достаточно его просьбы. А этого придется уговаривать. Сабуро Сакаи. Четвертый по результативности японский ас в прошлую войну. Самурай и сын самурая, из-за этого они в прошлом недолюбливали друг друга. Сакаи, как третий сын (его имя так означало-третий) потомственной династии самураев, презрительно отзывался о Минору Гэнда, как сыну фермера, фактически крестьянина. "Голоногого", как с усмешкой называли простолюдинов аристократы в императорской Японии. В этом вся причина. А все слова об "осторожной трусости", которыми бросался подвыпивший Сакаи в кругу без башенных пилотов своего сентая, это только объяснения причин их неприязни. Но у кандидатуры Сакаи есть три огромных плюса.

Во-первых, он, как и Гэнда, недолюбливает американцев. Это относится практически ко всем пилотам, воевавшими в прошлую войну под знаменами императора. У молодых все не так, поэтому Гэнда и не может доверить такой сложный и рискованный план молодым.

Во-вторых, он пилот императорского флота. И император, для него не пустой звук, или замшелый символ, как опять же, для молодого поколения, а по-прежнему император. Божественный Тенно страны Ямато, прямой потомок Аматэрасу, богини солнца, 124 по счету, а не какой-то там "символ государства и единства народа", как писалось в послевоенных указах, изданных под диктовку американцев.

И, наконец, в-третьих, после войны Сабуро Сакаи, потрясенный поражением императорской Японии, принял буддизм. И поклялся не убивать ни одного живого существа. И поэтому, миссия, которую Гэнда планирует ему доверить, вызовет у Сабуро горячее одобрение. Ведь там не надо будет убивать, напротив, сделать все, чтобы прекратились убийства на многострадальной земле Ямато.

-Зачем вызывал? Сразу, как только вошел, произнес Сабуро. Гэнда мысленно поморщился. Сакаи в своем репертуаре. Наглого и постоянно хамящего руководству солдата, но притом необычайно геройского и ни боящегося ни начальства, ни врага, ни демонов. Ну что же, так будет даже легче построить разговор.

-Садись. Прочти это. Сухо сказал Гэнда, протягивая ему пачку листов. Он специально приказал подготовить и распечатать эти документы.

Сакаи схватил первый лист, поднеся его к здоровому глазу, начал читать. По мере прочтения выражение лица его менялось, и когда он полностью ознакомился с первым документом, лицо его вполне могло послужить натурой для мангак, которые рисуют свои модные картинки. Во всяком случае, его единственный живой глаз был такой же круглый. Гэнда внутренне усмехнулся. Все-таки, пилоты Императорского флота, это не какая-то гражданская шелупонь. Итоговая сводка потерь по гражданскому населению за последние сутки могла вызвать инфаркт у неподготовленного человека. А этот всего-навсего на пару минут превратился в персонажа аниме.

-Но это же... Как так могло случиться... Великий Будда...глухо пробормотал Сакаи.

-Наши новые американские "друзья" — последнее слово Гэнда выговорил таким тоном, что любому понятно было, что он относится к ним совершенно иначе

— Оказались не так сильны и могущественны, как убеждали нас все это время. И они не смогли защитить землю Ямато, как обещали. Соберись, Сабуро, и не взывай к богам. Они не придут и не помогут, как не пришли к нам на помощь семнадцать лет назад. Помочь Ямато должны мы сами. Но не все так безнадежно. Он протянул ему еще две бумаги. Первая из них — безликий рапорт служащего сил гражданской обороны Японии. О своевременном спасении определенного количества населения, своевременно вывезенного из небольшого убежища в пригороде Киото. Ничем не примечательная бумага, если бы не пара строчек в списке выживших. Сёва Хирохито и его семья. Минору внутренне вздрогнул от негодования. Всего семнадцать лет прошло, а среди чиновников уже появились такие типы, для которых божественный Тенно всего-навсего гражданин Японии Сёва Хирохито! Но сейчас у них появился шанс исправить и этот уродливый перекос в сознании некоторых жителей страны Ямато, вызванный кока-колой, жвачкой, гамбургерами и прочими мерзостями заокеанских гайдзинов. Но главное содержалось во второй бумаге. Минору вспомнил, как он, при встрече с Императором, в течении нескольких часов почти израсходовал почти весь немаленький запас своего красноречия, чтобы убедить его подписать этот текст. Вспоминая прошлое, чтобы убедить адмиралов Японии во главе с самим Ямамото принять его план нападения на Перл-Харбор, оказалось гораздо проще. Но все-таки Император, со многочисленными оговорками и правками, подписал текст, который принес ему Гэнда. И Минору знал, что ему будет чем гордится. Этот листочек бумаги будет еще более известен и значим для страны, чем его давешний превосходный план, так блестяще исполненный, плоды которого были так бездарно растрачены адмиралами Японии.

Действительно, "Призыв Императора", как впоследствии стали называть этот текст, в итоге стал наравне с другими официальными и не очень официальными документами, которые все-таки положили конец Третьей мировой войне. Это было тем более удивительно, что в тексте полностью отсутствовали какие-то либо конкретные приказы и указания. Все-таки японцы удивительная нация, разительно отличающаяся от других. Достаточно было простого листка бумаги, подписанного лицом, которое вот уже семнадцать лет официально считалось утратившим свою божественную сущность, и своевременных четких приказов, отданных в нужное время и нужных местах небольшой группой офицеров, оказавшихся на ключевых постах. И остатки государственной машины, со скрипом, но медленно завертелись в нужном направлении. Но Сабуро Сакаи в этом хитроумном плане отводилось особое место.

-Саму идею я понял. Вы хотите прекратить эту войну, по крайней мере, на территории Японии, сделав ее нейтральной страной. Но не хотите заявлять об этом официально, по крайней мере, в ближайшее время. Но как такое вообще возможно, и какова моя роль в этом твоей головоломке? По-другому это никак не назовешь. Сказал Сакаи.

— То есть ты согласен помочь? Сразу взял быка за рога Гэнда.

-Если мне для этого не придется убивать-да. Ответил Сабуро. Но зачем тебе старый увечный пилот? У вас, что, кончились молодые и здоровые?

-Ты храбро бился с американцами в прошлую войну. И не испытываешь любви к ним сейчас. А "молодые и здоровые" смотрят янки в рот, как будто это воплощение самого Будды. Мне нужен пилот. Хороший пилот, но еще такой, который будет разделять мои намерения. Сбивать врагов и проявлять чудеса героизма могут другие. Те самые, "молодые и здоровые", которые не рассуждают, а выполняют приказы. Даже самые безумные, подобно тем, что завели нашу страну в самые задницы восточных демонов. Мне же надо, чтобы как можно быстрее доставил вот это к русским. С этими словами он протянул Сакаи еще несколько листов бумаги с текстом, напечатанным на двух языках. Японском и русском.

-И чтобы ни одна живая душа в Японии не увидела даже одного слова из этого документа.

Сабуро погрузился в чтение, брови его поднимались вверх с каждой строчкой. Дочитав документ до конца, он вопросительно уставился на Минору.

-И вот с этим ты мне предлагаешь лететь к русским? Почему ты уверен, что они примут такое предложение?

-Потому что Америка не проиграла войну. Она все еще сильна и полна решимости сражаться. До конца, до последнего человека. Вот только сражения эти будут в основном проходить на чужой для нее территории, в том числе и на земле Ямато. И очень вероятно, что до последнего японца. А русские согласятся, договорились же как-то они с Францией?

-Хорошо. Ты меня убедил. Я сделаю это, иначе Япония действительно может превратиться в страну мертвых. Ты же придумал, когда, на чем и откуда мне вылетать?

-Сначала скажи мне, на чем ты хочешь лететь.

-Современные истребители, и вообще, реактивные самолеты отпадают. Я мало знаком с ними, у них мало топлива, они требовательны к посадочной полосе, и вообще, надо лететь на таком самолете, которые русские не воспримут как угрозу.

— Смотри. С этими словами Минору Гэнда поднялся, подходя к большой карте, висящей на стене.

-Здесь, в Мисаве есть "Дакота" и наш связной трехместный "Кавасаки" KAL-2. Маленький моноплан, с поршневым двигателем в 240 лошадиных сил.

— "Дакота" слишком большая. Я бы взял "Кавасаки", как у него с дальностью?

-Почти девятьсот километров, тебе хватит. В район Владивостока лететь рискованно. Часть бомбардировщиков Лаппо прорвалась туда, сбросив атомные бомбы. Мы просто не знаем, в каком состоянии аэродромы русских в этом районе. А вот русское ПВО сейчас там собьет любой самолет, не задумываясь. И еще, туда надо вылетать с аэродромов на Хонсю, а это слишком много ненужных глаз и лишних вопросов. Поэтому ты через час берешь бумаги, берешь двух пассажиров, один из них переводчик, один мой адъютант. Люди проверенные, все знают, и все сделают, их надо только привезти к русским. И вы перелетаете на Хоккайдо, на небольшой аэродром возле Сибецу. Американцев с авиабаз острова мы убрали, они думают, что все аэродромы на Хоккайдо до сих пор не дезактивированы или вообще уничтожены. Начальник аэродрома — мой бывший подчиненный, из 343 кокутая. Лишних вопросов вам задавать не будет, тем более я ему передам свой приказ. Что у вас секретная миссия. Вас там дозаправят, и вы сразу вылетаете на Карафуто. Возле города Тоёхара, сейчас он называется Южно-Сахалинск, есть бывший наш аэродром Киёкава. И в сорока километров к северу от него есть еще один. По данным радиоразведки, оба в рабочем состоянии. От Сибецу до Киёкава по прямой всего чуть больше двухсот километров, так что лучше сразу летите на малой высоте.

О том, справится ли Сабуро с таким полетом, Минору Гэнда даже не счел нужным спросить. Для человека, который однажды смог пролететь на поврежденном "Зеро", да еще раненным, с пулей в глазу, целую тысячу километров, а потом посадить самолет, несмотря на почти полную потерю зрения, такой вопрос мог показаться оскорбительным.

31 октября, Токийское время 04-23. Япония, остров Хоккайдо. Акеши. Станция гидроавиации морских сил самообороны.

Несколько человек, одетых в защитные костюмы, быстро подхватили причальные тросы, надежно прижимая летающую лодку SA-16 "Альбатрос". Амфибия была построена американцами на заводе "Грумман", но несла опознавательные знаки японских морских сил самообороны. Другие люди быстро вытаскивали из салона раненых и обожженных людей в американской морской форме. Третьи так же быстро, не слушая возражений, снимали с них всю одежду и заводили в большую палатку, установленную тут же, на берегу. В палатке была развернута мощная душевая, и после наскоро проведенной дезактивации, американцев, просто закутанных в выданные им одеяла, чуть ли не насильно заталкивали в очередной вертолет, который даже не останавливал винты.

-Все, это последние. Сказал один из японских офицеров, снимая надоевший противогаз, как только вертолет поднялся в воздух.

-Куда их всех? И зачем этот весь маскарад? Спросил другой офицер, явно моложе первого. Он тоже снял противогаз, впрочем, как и остальные японцы. Некоторые даже сняли капюшоны и расстегнули защитные костюмы.

-Их на Хонсю, на авиабазу Мисава. А маскарад... Тебе мало того, что русские устроили здесь несколько дней назад? Силы самообороны после этого не летают за пределы территории острова. А русские в ответ не нападают на нас. Мы убрали все американские части с Хоккайдо именно поэтому, а не по причине какой-то зверской радиации. Вот поэтому и это представление для наших немногих уцелевших союзников из потопленной TF-71. По ней одной русские нанесли как минимум шесть ядерных ударов. Представляешь, что бы русские сделали с нашим островом, если бы мы позволили американцам пользоваться нашими аэродромами на нем во время сражения?

31 октября, Токийское время 07-40. СССР, остров Сахалин. 40 километров к северу от Южно-Сахалинска, аэродром Сокол.

На аэродром Хомутово, или, как он раньше назывался, Киёкава, Сабуро Сакаи вышел, уже когда на земле был предрассветный сумрак. Ну, почти темно, но контуры аэродрома и строений уже можно было углядеть. Его самолет, легкий низкоплан фирмы "Кавасаки", во многом напоминающий американский "Бичкрафт Бонанзу", и с американским же двигателем "Лайкоминг", сразу после взлета с Хоккайдо пошел на малой высоте. Метров двести над беспокойным морем. Сакаи летел бы еще ниже, но "Кавасаки", в отличие от испытанного и знакомого "Зеро", был еще не привычен ему. Но с каждой минутой пилотирования Сакаи все больше и больше начинал нравиться этот незатейливый самолетик. И при приближении к Карафуто он уже смело снизился, заняв высоту чуть менее ста метров. Но при подлете к аэродрому Киёкава он обнаружил, что на взлетной полосе, мигая навигационными огнями и начиная взлет, ползет двухмоторный транспортный самолет. Он резко заложил правый вираж, едва не цепляя кроны деревьев. ПВО аэродрома его заход на малой высоте натуральным образом проворонило. И Сакаи, рискованным маневром зашел на посадку, намереваясь сесть на рулежке. Все-таки садится на полосу перед, взлетающим транспортником, это почти верная катастрофа. Но уже приближаясь к земле, Сакаи увидел, что в начале рулежки, уже стоит, ожидая, когда освободится место взлета, истребитель МиГ-17, причем без всяких огней. Сабуро его увидел в самый последний момент. Для того, чтобы избежать столкновения, понадобилось все его мастерство. Проскочив буквально в метре над высоким килем МиГа, Сабуро мастерски притерся на рулежку, катясь мимо стоящих в обвалованных полукапониров истребителей, накрытых маскировочными сетями. И мимо обалдевших лиц с открытыми в удивлении ртами. И хорошо, что он включил посадочную фару своего самолета. В середине рулежки, из капонира выезжал еще один МиГ! Сакаи ударил по тормозам, и его самолет остановился нос к носу с тоже замершим МиГом. Замешательство наземного персонала наконец-то завершилось, и на авиабазе взвыла сирена. Самолет Сабуро как раз остановился напротив приземистого, длинного здания, разрисованного грязно-серыми маскировочным камуфляжем, и в этот момент откуда-то сбоку выскочил бронетранспортер, и его пулемет был уже направлен на "Кавасаки". Пришлось быстро высовывать из фонаря кабины заранее заготовленную белую тряпку. Стоять под дулом пулемета было несколько неуютно, но Сакаи наконец позволил себе улыбнуться. Он свою задачу выполнил.

31 октября, Пекинское время 09-10. Тайваньский пролив, архипелаг Магун, остров Пэньху. 30 километров к западу от острова Тайвань.

Дэн Чжао-Сянь, вице-адмирал флота НОАК, командующий десантным соединением, с удовольствием смотрел, как орудия его эскадры перемешивают с землей остатки восточного форта Хюи, на одноименном острове. Вообще-то основную работу сделали бомбардировщики НОАК, после атаки на Японию почти полностью переброшенные на аэродромы провинции Фудзянь. Овладев в предыдущие дни прибрежными островами, флот НОАК замахнулся на полноценный морской десант, намереваясь высадится на предварительно хорошо выбомленный архипелаг Магун. Ренегаты Чан-Кайши отчаянно сопротивлялись, ведь потеря Магуна приводила к реальной угрозе самому Тайваню, но без помощи американцев у них не было шансов. Раз за разом в пролив падали, горящие МиГ-15 и F-86, в которых сидели пилоты, говорящие на одном языке, имеющие одинаковый разрез глаз и цвет кожи, но люто ненавидевшие друг друга. Но у коммунистов на материке было больше, значительно больше всего— солдат, самолетов, кораблей. Без помощи американцев Тайвань был обречен. Этой ночью все исправные корабли Тайваня, два эсминца типа "Бенсон", "Ло Янг" и "Хан Янг", и типа "Гливс" — "Нан Янг", все американской постройки, с оставшимися сторожевиками и торпедными катерами попытались в ночном бою прорваться к десантному конвою. В принципе, у них были шансы, у коммунистов в охранении конвоя был легкий крейсер и два бывших советских эсминца проекта 7У. Превосходство в огневой мощи коммунистов можно было в ночном сражении нивелировать лучшей выучкой экипажей, так считали в Тайбэе. Но Дэн Чжао-Сянь не стал рисковать, он выложил козырь, которого у Чан-Кайши не могло быть в принципе. КНР перед конфликтом получил у СССР двадцать ракетных катеров проекта 183Р, и десять из них тоже шли в охранении конвоя. Атака кораблей чанкайшистов не прикрывалось никакой РЭБ, они понадеялись на ночную тьму. Напрасно. Залп из десяти ракет П-15 разорвал ночь пламенем стартовых двигателей, и они ушли в ночь, выискивая свои цели. Выучка китайских ракетчиков оказалось так себе, нормально цели они распределить не смогли. В результате "Ло Янг", шедший головным, "собрал" в себя целых пять ракет, половину залпа. Это количество могло отправить на дно даже авианосец, а не старенький эсминец. В течении пары минут, "Ло Янг" пятью взрывами мощных боевых частей, оказался в буквальном смысле разорван в клочья и ушел на дно. Следующий вторым "Хан Янг", которому одно попадание оторвало носовую часть по десятый шпангоут, выкатывался из строя, сбавляя ход. В шедший третьим "Нан Янг" ракеты вообще не попали, две из них врезались в сторожевики, шедшие за эсминцами, еще две вообще ушли в молоко. Но все это оказалось несущественным. Даже если бы тайваньский адмирал, командующий отрядом, сразу приказал бы повернуть, это бы не спасло корабли отряда. Ракетные катера коммунистов, уже подошедшие на восемнадцать километров, дали второй залп. А потом, на поврежденные остатки флота Тайваня набросились гораздо более многочисленные торпедные катера ВМС КНР. Вице-адмирал Дэн Чжао-Сянь не стал рисковать крупными кораблями в безумной рулетке ночного боя. Стоя на мостике крейсера "Пекин", корабля, которым он когда-то командовал, он с удовольствием наблюдал за стихающими звуками и вспышками перестрелки на востоке, выслушивая победные реляции, шедшие одна за другой. Все, флота у ренегатов больше нет, и их острова лежат перед их эскадрой, как беззащитная обнаженная женщина перед распаленным горячкой битвы воином. С рассветом крейсер и эсминцы приступили к обстрелу уцелевших укреплений архипелага, стараясь не повредить портовые сооружения и взлетные полосы двух аэродромов. А потом на побережье рванулись двадцать четыре десантных корабля LSM, американские трофеи, составляющие первую волну десанта. Они должны будут захватить кусок пляжа к западу от порта Пэджу и собственно сам порт, после чего, с транспорта, сторожевых кораблей и тральщиков, прямо в порту, будет высажен второй эшелон. Рисковать, по подобию своих советских учителей, успешно осуществивших высадку в конце декабря 1941 года прямо в порту Керчи, Дэн Чжао-Сянь не стал. У русских не было специальных десантных катеров, способных быстро высаживать большие силы прямо на не оборудованный пляж, а у него есть. Поэтому его план позволит десанту избежать таких больших потерь, как у русских. Обученная морская пехота еще пригодится, ей еще на сам Тайвань высаживаться.

31 октября, Пекинское время 09-55. Остров Тайвань. Пять километров к юго-востоку от города Тайбэй, запасной командный пункт в ущелье Шунджу.

Президент Китайской республики, Президент партии Гоминьдан, генералиссимус Чан Кайши сидел в своем кабинете, смотря потухшим взором на кипу донесений на своем письменном столе. Сейчас он выглядел совсем не похожим на свои различные портреты, которые висели во всех государственных учреждениях или у всех членов партии Гоминьдан. Там, на портретах, он выглядел небожителем. Красивый мундир, весь усыпанный золотом и увешанный орденами разных стран. Строгий, смотрящий прямо в душу каждому человеку, взгляд уверенных глаз. Такой, что всякому, лишь на мгновение, посмотревшему на этот портрет, сразу становилось ясно: этому человеку известно все наперед, и под его руководством народ впереди ждут сплошные победы и бесконечное процветание. Сейчас же Чан Кайши представлял из себя полную противоположность своим парадным изображениям. Сутулый худой старик, с черными кругами под воспаленными глазами и дрожащими руками, совершенно не походил на свои парадные портреты. И тому были свои причины. Власть генералиссимуса, в конце двадцатых годов простиравшаяся почти над всем Китаем, с его почти четырехсот миллионным населением, в последующие годы неуклонно уменьшалась. Нет, поначалу, когда ему, после смерти Сунь-Ятсена, возглавившему Гоминьдан, противостояли Чжан Цзолинь и другие генералы-милитаристы, окопавшиеся в Маньчжурии и на севере Китая, гоминьдан даже уверенно наступал. Но потом появились японцы, которым уже тесно было в Корее и на Ляодунском полуострове. Сначала, пока они разбирались с Чжан Цзолинем и прочими китайскими генералами, жаждавшими власти над всем Китаем, он даже радовался. Но японцы, завладев всей Маньчжурией, не успокоились, и полезли дальше в Китай. И одновременно с ними все большие территории Китая, страны, которая, вообще-то официально находилась под его властью, отходили под коммунистов. И это было начало конца. Японцы, в глазах всех китайцев, были чужие. Захватчики, "янгуйдзы", заморские дьяволы, как их называли простые китайцы. Они могли захватить древний Пекин, могли устроить Нанкинскую резню, могли, как это произошло в начале 1945, захватить большую часть Китая, пробив сухопутный коридор до самого Вьетнама и Сингапура. Но все равно они были чужие, китайская земля рано или поздно их бы отторгла, как это случилось с монголами. А Мао Дзедун, Чжу Дэ и прочие коммунисты были свои, китайцы. И каждый китаец, который уходил к коммунистам, одновременно усиливая компартию Китая, ослаблял власть партии гоминьдана, а значит и его, Чан Кайши, личную власть. И таких было с каждым годом все больше. Положение стало катастрофическим в августе 1945. Советский Союз вступил в войну с Японией, и с безумной легкостью и невероятно быстро разгромил главного игрока в многолетнем военном противостоянии на китайской земле, японскую Квантунскую армию. Сила, которая казалось доселе несокрушимой, сила, которая постоянно доминировала предыдущие пятьдесят лет в этом регионе, была полностью уничтожена за считанные дни! Это казалось невероятным. Русские смели японские укрепрайоны, которые японские инженеры строили десятилетиями на Амуре, как человек отбрасывает мешающую его проходу сухую ветку. Одновременно русские танковые армии прошли через доселе считавшиеся непроходимыми горы Хингана и пустыни Гоби, почти в мгновение выйдя в самое подбрюшье японской обороны. Русские за считанные дни вернули себе Ляодунский полуостров и Порт-Артур, а ведь в свое время сами японцы штурмовали его почти год! Хорошо, что война быстро закончилась, Япония капитулировала, но и за это короткое время СССР занял половину Китая и половину Кореи. Уму непостижимо, эти северные варвары, даже не люди, наполовину медведи, каким-то немыслимым образом смогли проснуться от многолетней спячки в своих заснеженных северных лесах и совершить такое! Но это было не самое худшее. Хуже всего было то, то сразу же, вслед за советскими солдатами появлялись китайские коммунисты. И это были уже не разрозненные отряды вчерашних не обученных и плохо вооруженных полуграмотных крестьян. Хорошо оснащенные, с подготовленными в советских военных учебных заведениях командирами, получившие вооружение как со складов японской армии, так и непосредственно от своего северного союзника, войска коммунистов выбивали дивизии гоминьдана из провинций центрального и южного Китая, как рачительная хозяйка выбивает мусор из висящей на заборе циновки. Чан Кайши не успел оглянуться, как его войска оказались вытолкнуты со всей китайской территории к северу от Янцзы. Дальше события пошли еще стремительнее, как наводнение разливается весной в низине. Не помогла даже увеличенная помощь американцев. К концу 1949 года гоминьдан потерял весь материковый Китай. Положение не спасли даже массированные налеты тяжелых бомбардировщиков Б-29, совершаемые американцами в тщетной попытке как-то отстоять плацдарм своего союзника на материке. Власть гоминьдана, его, Чан Кайши, власть съежилась до размеров острова Тайвань и мелких островов, лежавших в проливе, разделяющем остров от материка. В 1950 году началась война в Корее, и Чан Кайши смог передохнуть. Пока русские, китайские и корейские коммунисты, с одной стороны, американцы со своими союзниками с другой, толкались по корейскому полуострову туда-сюда, доходя, то до Цусимского пролива, то до реки Ялу, постоянно убивая друг друга, у него появилось время. Время привести свои потрепанные дивизии в порядок, оснастить их новым вооружением, и самое главное, переломить настроение людей при помощи постоянной антикоммунистической пропаганды. Конечно, это было бы невозможно, без американских денег. Больших денег, Америка, испуганная наступлением коммунизма по всей планете, давала все больше и больше. Потом он, вместе с диктатором Южной Кореи Ли Сын Маном, создал Антикоммунистическую лигу народов Азии. Рьяная антикоммунистическая пропаганда, каждый день льющаяся в глаза и уши его людей, вкупе с постоянной американской помощью, в конце концов дала свои плоды. Его части перестали быть сборищем потенциальных дезертиров и предателей, а его народ, при помощи американцев, заваливших остров всем, от продуктов до стиральных машин и холодильников, начал жить лучше. И все равно, в 1955, коммунисты сумели отобрать у него часть мелких островов, которая находилась у самых берегов материка. Но остальную территорию, при поддержке американского флота, тогда удалось отстоять. Но вот сейчас... Пользуясь тем, что американцы ввязались в войну с СССР по всему земному шару, пользуясь тем, что корейские коммунисты снова покатились своим танковым катком на юг, а ближайшие американские базы сгорели в атомном огне, Мао Цзэдун ударил снова. На этот раз US NAVY на помощь не пришел, а единственные два американских эсминца, оказавшихся на момент начала военных действий в проливе, через несколько часов были потоплены китайскими реактивными бомбардировщиками. Вообще, с авиацией коммунистов происходило что-то непонятное для генералиссимуса. До войны его разведка, да и разведка американцев наперебой утверждали, что авиация красного блока слаба. Что максимум, что у них есть— это устаревшие истребители времен корейской войны, или их чуть улучшенные копии. Их много, но они не способны отразить массированный налет новейших реактивных американских бомбардировщиков. Конечно, у коммунистов есть еще и зенитные ракеты, но их немного. Они способны сбивать разведчики RB-47 и RB-66, даже такие высотные, как U-2 (ну кто бы сомневался, Чан Кайши и сам прекрасно это знал, все-таки все пять разведчиков, сбитых в последнее время над материковым Китаем, взлетали с тайваньских аэродромов). Но массированный налет их просто задавит. Так считал Чан Кайши, так считали его генералы. Так, наверное, считали и американские военные во главе с их президентом. Катастрофа рейда Лаппо, когда от пяти бомбардировочных крыльев Стратегического авиационного командования остались жалкие ошметки, явилась для всех холодным душем. А последующие удары советских и китайских бомбардировщиков вообще опустили температуру воды, подмочившей доселе незыблемую репутацию USAF, ниже точки замерзания. Оказывается, пока американская авиация все эти годы раздувала павлиньи перья различных шоу и рекламных роликов, русские, нигде не афишируя, создали у себя авиацию, ничем не уступающую американцам. А, если вдумчиво посмотреть на некоторые особенности недавних боев, то кое в чем и превосходящую, например, в скоростных высотных перехватчиках, или в дальнобойных ракетоносцах. Оставался флот. Великий американский US NAVY, десятки авианосцев и крейсеров, сотни эсминцев и фрегатов. Но где он? Неужели Америка, его союзник, помогающий ему многие десятилетия, не понимает, что без американского флота Тайвань не продержится и месяц?

27 октября, московское время 18-20, местное время 28 октября 02-20. Море Сулу, 100 миль к западу от полуострова Минданао. Авианосное соединение 7 флота US NAVY, во главе с авианосцем CVS-12 Hornet, тип "Эссекс". Через 10 минут после начала конфликта.

Командование 7 флотом спешило поддержать своих союзников. Президент Индонезии Сукарно совсем обнаглел. В августе 1962 года он, угрожая войной, отобрал у Голландии Западный Ириан, выдавив Голландию из этого региона вообще. В сентябре он усилил нажим на Малайзию и Сингапур, поддерживая там повстанческое движение. Если бы речь шла об одних индонезийцах, то за совокупные силы англичан и малайцев можно было бы не волноваться. Но за спиной Сукарно постоянно маячила мрачная тень Хрущева. СССР накачивал Индонезию оружием, в августе 1962 года у Сукарно был уже флот, состоящий из крейсера проекта 68-бис, бывший "Орджоникидзе", который Сукарно сразу переименовал с дальним намеком в "Ириан", шести эсминцев проекта 30-бис, 12 подводных лодок проекта 613, дюжина ракетных катеров проекта 183Р, тральщиков, сторожевиков и торпедных катеров. С воздуха эту немаленькую силу могли поддержать по дюжине дальних бомбардировщиков Ту-16 и ракетоносцев Ту-16КС, сорок бомбардировщиков Ил-28, и больше сотни истребителей МиГ-17, МиГ-19 и десять новейших МиГ-21. Это, не считая нескольких десятков устаревших машин, "Мустангов", "Митчелов" и "Инвейдеров". В сухопутных частях число танков Т-55 и различных артиллерийских орудий исчислялось уже сотнями. Мало того, что Хрущев эту технику продал Сукарно, он прислал людей. Число советских "советников", прибывших в эту тропическую страну, исчислялось тысячами. Фактически, вся эта техника управлялась и пилотировалась советскими экипажами, и советские военные были практически на всех сложных технических постах. В довершение, в августе 1962 года в Индонезию дополнительно была отправлена уже "чисто советская" 54 отдельная бригада подводных лодок под командованием контр-адмирала Анатолия Рулюка, еще шесть лодок проекта 613, плавбаза и корабль снабжения. В этих условиях силы англичан, эскадрилья "Хантеров", пара "Канберр", шесть перехватчиков Глостер "Джавелин", не смотрелись. Английский флот был представлен тройкой фрегатов. Авианосец "Гермес", авиакрыло которого могло бы переломить ситуацию, отбыл в Европу. Сухопутные войска Англии, султаната Бруней и Малайзии суммарно по численности не превышали дивизии. Но в условиях данного театра военных действий, главным был флот и авиация. Будет у союзников господство на море и в воздухе — превосходство индонезийцев в сухопутных силах не будет иметь никакого значения. Как они будут перебираться с острова на остров? А Индонезия и называется "страна десяти тысяч островов". В этой ситуации важно было усилить авиационную и особенно противолодочную компоненту. И поэтому авианосец "Хорнет", под прикрытием четырех эсминцев, сейчас спешил от Филиппин к берегам союзного Брунея, на соединение с англо-голландской эскадрой. Но сразу после выхода из территориальных вод Филиппин он был встречен "индонезийской" эскадрой, тоже из четырех эсминцев и крейсера "Ириан". "Индонезийской" в кавычках, потому что количество советских моряков на крейсере и эсминцах едва ли не превышало число собственно граждан Индонезии. Крейсер шел рядышком с авианосцем, можно сказать впритирку. Расстояние между бортами не превышало нескольких кабельтовых. Такое наглое поведение тоже выдавало советских, именно так они ходили в Средиземном море и Атлантике, в период обострения отношений. Все попытки американских кораблей эскорта отогнать непрошеных попутчиков пресекались индонезийскими эсминцами. Которые в свою очередь тоже, демонстративно и агрессивно маневрировали на грани столкновения, раз-за разом изображая пока "условные" торпедные атаки на "Хорнет". И когда командиру авианосца бледный, как смерть, связист принес радиограмму из штаба 7 флота, с извещением о начале боевых действий между СССР и США, зыбкие надежды на то, что индонезийцы останутся в стороне, не оправдались. Президент Индонезии Сукарно еще 25 октября заверил Хрущева в том, что в случае начала боевых действий между СССР и США, он незамедлительно выступит на советской стороне. А наличие в индонезийских водах штабного корабля советского Тихоокеанского флота, привело к тому, что на "Ириане" узнали о начале войны всего на две минуты позже, чем на "Хорнете". Две минуты, это очень мало, для авианосца. "Хорнет" успел повернуть против ветра, одновременно увеличивая скорость до максимума и готовя к старту первую четверку "Скайхоков" с подвешенными фугасными бомбами. Вообще-то единственными машинами на авианосце, полностью приспособленными для ночных ударов по поверхности, были "Скайрейдеры" А-1Н, и для них в арсенале авианосца были даже торпеды, но тут уже было не до жиру. "Скайхоки" были уже на палубе, с прошлого дня на них было подвешено вооружение, и счет шел на секунды. Но американцы все равно не успели. В рубке "Ириана" заметили поворот авианосца, хотя и с некоторым запозданием, и когда командир крейсера, одновременно с советским военным советником прочитали радиограмму, приказывающую индонезийскому флоту атаковать американские, британские и голландские силы, авианосец оторвался всего на десять кабельтовых, а крейсер находился на циркуляции, ложась на догоняющий курс. Десять кабельтовых— совершенно детское расстояние не только для двенадцати шестидюймовок Б-38 главного калибра крейсеров проекта 68-бис, но и для дюжины универсальных сто миллиметровок СМ-5-1, с гораздо большей скорострельностью. "Скайхоки" еще только закатывались палубной командой на стартовые места в катапультах, а из носовой трехорудийной башни "Ириана" уже харкнул тремя огненным языками первый залп. Снаряды массой в 55 килограмм и начальной скоростью 950 метров в секунду на таком маленьком расстоянии летят практически настильно, и их полет через пару секунд закончился двумя вспышками в борту авианосца и разрушенной антенной радара SPS-8, снесенной третьим снарядом. Но еще раньше по палубе авианосца прошелся железный душ, которым щедро поливали сто миллиметровки крейсера. Через семь секунд следующий залп, уже из всех двенадцати шести дюймовок крейсера, пришелся в основном в корму "Хорнета", за ним последовали еще и еще. Когда крейсер, выходя из поворота, поравнялся с заметно потерявшим ход и вовсю горевшим авианосцем, командир "Ириана" приказал перенести огонь кормовых башен главного калибра на замыкающие американские "флетчеры". На эсминцах, причем у обоих противников, не сразу поняли, что произошло. Орудия крейсера начали стрелять и даже попадать раньше, чем связисты обеих флагманов отбили соответствующие радиограммы своему эскорту. Будь положение кораблей иное, вернее другая дистанция между кораблями, "флетчеры" с их более совершенной СУО и скорострельными пятидюймовками, могли бы иметь преимущество над советскими "тридцатками", но на таких кинжальных расстояниях главную роль играли торпеды. И его величество случай, вкупе с местоположением конкретного корабля в момент начала войны. И еще тот факт, что у всех четырех американских эсминцев по одному торпедному аппарату было по модернизации заменено, на стрельбу противолодочными торпедами, для применения по крупным кораблям слишком слабосильными и медленными, а вот на индонезийских 30-бис стояли по паре обычных пятитрубных аппарата, в которых были 533-мм торпеды 53-57. В итоге число "рыбин", нырнувших в воду с индонезийских кораблей, было в два раза больше. Ну а дальше в море развернулся натуральный сумасшедший дом. Полыхал, погружаясь кормой, авианосец. Заваливался на борт один из американских эсминцев, пораженный уже вторым залпом шестидюймовок крейсера. В воде, в разные стороны чертили свои белые росчерки выпущенные торпеды, стремительно рвущиеся к своим целям, темным теням, слабо освещаемым луной и вспышками частых выстрелов. Но "флетчеры" смогли дорого продать свои жизни. Прежде чем последний американец исчез с поверхности воды, они забрали с собой на дно три "тридцатки", а "Ириан" получил одну торпеду в правую носовую скулу.

31 октября, пекинское время 09-55. 30 октября, 13-55 вашингтонское время. Гора Шайенн, защищенный запасной командный пункт, совещание Министра обороны США и Объединенного комитета начальников штабов (Joint Chiefs of Staff).

Итак, джентльмены, положение дел следующее: в Европе катастрофа. В Норвегии войска красных находятся на подступах к Осло, захвачена вся Дания, наши части в Германии разрезаны на две половины, на севере бои уже идут на подступах к Голландии, на юге наши войска прижаты к австрийской границе. Переговоры с Де Голлем ничего не дали, чертовы лягушатники желают остаться нейтральными, а у нас сейчас нет сил, чтобы на них давить. На южном фланге НАТО положение не лучше, советские и болгарские танки сегодня утром вышли к Фермопилам. Вторая южная ударная группа советского блока уже в тридцати милях от Стамбула. Итальянцы практически прекратили участие в войне, сейчас в Италии началась война гражданская. В Закавказье Советы тоже перешли в наступление, и навстречу им, в спину туркам ударили иракские и сирийские части. Атаки арабов на Израиль пока отбиты, во многом благодаря нашим авианосным группам с "Индепенденса" и "Уоспа". В Средней Азии Советы начали наступление в северном Иране, с целью выхода в Персидский залив. У нас там только одна авианосная группа, с ударным авианосцем "Бон Омм Ричард" CVA-31. Ей по силам максимум только замедлить продвижение красных на несколько дней. На Кубе наши части на базе Гуантанамо вчера вечером капитулировали. В Азии тоже дела очень плохи. Атака нашей стратегической авиации на цели СССР в Восточной Сибири и Приморья не удалась. В Корее коммунисты успешно наступают, положение еще хуже, чем в августе 1950. Но наша авиация из Японии нанесла ряд ядерных ударов по северным корейцам с целью выправить ситуацию, результаты сейчас уточняются. Ответные удары Советов фактически вывели из строя Японию, как наша передовая база она сейчас малопригодна. Наши базы на Окинаве, в Перл-Харборе, на островах Гуам и Уэйк уничтожены, наши союзники терпят поражение в Брунее и Малайзии, этот засранец Сукарно, совместно с советской эскадрой собирается прижать англичан к Сингапуру. В качестве опорной базы в этом регионе остаются только Филиппины. На севере дела обстоят получше, хотя и ненамного. Авианосное соединение TF-71 под командованием адмирала Фелта смогло уничтожить красный флот и все базы коммунистов на Курильских островах, но потом само подверглось атаке, с применением ядерного оружия. Точное положение дел неизвестно, но, похоже, TF-71 можно списывать со счетов. TF-72 адмирала Холлуэя пока действует более успешно. Она уже захватила передовую базу красных на Командорских островах, утопила мешавшие ей корабли красных и сейчас работает по Камчатке, своими ударами подготавливая высадку десанта. Так что за северный фланг в Азии мы можем быть спокойны. А вот в середине... Китайские коммунисты несколько часов назад успешно высадились на архипелаге Магун, это уже в тридцати милях от самого Тайваня. Чан Каши уже достал нашего посла своей истерикой, спрашивая, где наш флот, и особенно авианосцы. И вот этот вопрос, я хотел бы задать тебе, Джордж. С этими словами министр обороны Макнамара посмотрел на командующего штабом морских операций адмирала Джорджа Уилана Андерсона.

Тот, мрачно оглядев всех присутствующих, откашлялся, начав говорить.

— Роберт, ситуация гораздо хуже, чем 8 декабря 1941 года. Я не знаю даже, с чем ее сравнивать. Если только с 1812 годом, когда англичане дошли до Вашингтона и сожгли Белый Дом. Ты спрашивал об авианосцах? Тогда слушай:

-Наш единственный атомный авианосец Enterprise CVN-65. Сейчас находится возле Кубы, понес большие потери в авиагруппе, нуждается в пополнении запасов. Но единственные два места, где это можно сделать на Атлантическом побережье, это Галвестон, штат Техас, и Портленд, штат Мэн. Все остальные базы, порты и пункты базирования, где авианосцы могут пополнять запасы, уничтожены русскими ракетами и самолетами. Поскольку эти два места находятся совершенно по разным направлениям, в Мексиканском заливе и в Северной Атлантике, решение надо принимать с учетом, куда мы пошлем авианосец в дальнейшем. Это относится и к другим кораблям.

Дальше. Авианосцы типа "Китти Хок". Самые большие и новые наши корабли. Constellation CV-64 потоплен в самом начале конфликта русской подлодкой возле острова Оаху. Kitty Hawk CV-63 погиб вместе со всей TF-71 адмирала Фелта.

Тип "Форрестол". Сам Forrestal CV-59 сейчас действует возле Камчатки, как флагман TF-72 адмирала Холлуэя. Independence CV-62 сейчас возле Хайфы, в Средиземном море, имеет запасов на неделю интенсивных операций.

Ranger CV-61 и Saratoga CV-60 уничтожены русскими ядерными ракетами в Норфолке и Южном Бостоне 27.10.

Тип "Мидуэй". Два авианосца этого класса, сам Midway CVA-41 и Franklin D. Roosevelt CV-42 погибли при ядерном ударе красных по нашей базе в Перл-Харборе, 27.10. Третий, Coral Sea CV-43, получил повреждения в бою в Эгейском море 27.10, идет на ремонт, сейчас подходит к Испании.

Авианосцы типа "Эссекс", самые многочисленные в нашем флоте.

Четыре из них, сам Essex CV-9, Intrepid CV-11, Antietam CV-36, Shangry-La CV-38 находятся возле Кубы, понесли большие потери в авиагруппах, нуждаются в пополнении запасов. Там же находится переоборудованный в десантный вертолетоносец Boxer. Еще один авианосец, Hancock CV-19, потоплен у Кубы при налете авиации 28.10.

Yorktown CV-10 и Lexington CV-16 находятся в TF-72 адмирала Холлуэя.

Hornet CV-12 потоплен в море Сулу 27.10.

Ticonderoga CV-14 и Kearsarge CV-33 погибли вместе со всей TF-71. Вместе с ними погиб и Princeton CV-37, переоборудованный в десантный вертолетоносец.

В Средиземном море находится Wasp CV-18, тоже возле Хайфы.

Bon Homme Richard CV-31, как было сказано выше, сейчас в Персидском заливе.

В Северной Атлантике, рядом с Британией оперирует Lake Champlain CV-39.

При ядерном ударе по базе Аннекс, Южный Бостон, кроме всего прочего, мы потеряли, фактически весь 20 флот резерва. Это три "Эссекса", Franklin CV-13, Leyte CV-32, Tarawa CV-40 и девятнадцать эскортных авианосцев типов "Эвенджер", "Боуг", "Касабланка" и "Сангамон".

При ядерном ударе по базе Йокосука, Япония, погиб Bennington CV-20.

На Тихом океане база резерва уцелела. Там остался десяток эскортных авианосцев, и самое главное, два типа "Эссекс", Bunker Hill CV-17 и Phillipine Sea CV-47. Сейчас их срочно приводят в порядок. Хотя на них нет угловых палуб, все они смогут принимать "Скайрейдеры", а "Эссексы" — реактивные штурмовики "Скайхок" и "Скайрэй".

-Но Чан Кайши просит помощи немедленно. Мао не будет ждать, пока вы выведете корабли из резерва, укомплектуете их экипажами и подготовите для них авиагруппы. Что на Тихом океане из палуб есть в составе 7 флота сейчас, кроме "таффи-72"? Спросил Макнамара.

-В районе Филиппин у нас есть только одна АУГ. Один "Эссекс", Randolph CV-15, с охранением. В него входит тяжелый крейсер СА-73 "Сент Пол", легкий крейсер CL-145 "Роанок", три эсминца и два фрегата. Но эту группу мы планируем использовать против индонезийского флота, иначе есть реальная вероятность, что британцы не удержат Сингапур. А вот для защиты Тайваня одной палубы будет явно недостаточно. Даже если нас поддержат ВВС. У Мао там сотни бомбардировщиков, они действуют со многих аэродромов, расположенных на побережье с малым подлетным временем. Один "Эссекс" просто не сможет отразить несколько массированных налетов. Даже если мы укомплектуем его крыло одними истребителями.

-Вы и в этом случае не сможете отбить нападение бомбардировщиков? Удивился Томас Уайт, четырехзвездный генерал, начальник штаба USAF. Ведь это же китайцы!

-С трудом, наверное, но сможем. Отбиться от налета, если превратим "Рэндольф" в авианосец ПВО. Но противостоять китайскому флоту, отбивать атаки подводных лодок и предотвращать высадку десанта придется уже крейсерам и эсминцам. Без поддержки с воздуха. И не факт, что у них получится, у Мао в этом районе до десяти подводных лодок класса "Виски". К тому же, чтобы отбить высадку десанта на Тайвань, нашим надводным корабля придется войти в пролив между материком и островом. Сунуть голову черту в пасть, по нашим кораблям тогда будут работать весь москитный флот Мао, а это полсотни торпедных катеров и два десятка ракетных катеров, которые уже утопили все эсминцы Чан Кайши. И они будут под прикрытием красных МиГов. Нам нужна помощь ВВС. Не менее двух авиакрыльев, желательно новых истребителей-бомбардировщиков, причем на аэродромах самого Тайваня, а не где-то на Филиппинах.

-Это невозможно. Сразу же отреагировал Томас Уайт, четырехзвездный генерал, начальник штаба USAF. Они все нужны в Европе, причем немедленно. Мы еле-еле наскребли силы для парней в Корее.

-Дэвид? Макнамара вопросительно посмотрел на коменданта корпуса морской пехоты, четырехзвездного генерала Дэвида Шоупа.

У нас ничего нет. Пять эскадрилий мы отдали в Европу. Остальные сейчас в Корее и на Алеутских островах. Снять их оттуда, это значит бросить наших парней в Корее и поставить под угрозу операцию по захвату Камчатки. Стоит это делать ради какой-то желтомордой обезьяны? Не лучше ли собрать оставшиеся от авантюры Лаппо в этом регионе В-47, и поджарить задницу еще одной желтомордой обезьяне? У Мао тогда сразу пропадет охота даже смотреть в сторону Тайваня. Обратился Шоуп к начальнику штаба USAF.

-Я думаю, твои парни справятся с этим делом, ведь это всего лишь китайцы? Вернул он колкость, вызвав одобрительный взгляд адмирала Андерсона. Сейчас, когда флот и корпус морской пехоты проводили большую совместную операцию на Камчатке, все прежние разногласия были забыты, и они действовали сообща. Например, против USAF, а конкретно против САК, которые уж очень долго стали отсиживаться на своих базах, зализывая раны после неудачного налета на восточные районы СССР.

Итак, джентльмены, с чем я выхожу к президенту? АУГ "Рэндольфа" направляем на помощь Сингапуру. Одновременно я выхожу на связь с австралийцами и новозеландцами, этот гнойник в Индонезии надо зачистить окончательно. Ты, Томас, обратился он к начальнику штаба USAF, готовишь план ударов по Пекину, аэродромам и портам китайских коммунистов, а то, действительно, что-то Мао совсем страх потерял. Мы закрывали глаза на его возню в Тибете, против индусов. С некоторой натяжкой можно было ему простить захват Гонконга и Макао, это колонии европейцев, пусть у них и голова болит. Но Чан Кайши на Тайване, это наш сукин сын!

31 октября, пекинское время 11-45. 31 октября, 13-45 восточно-австралийское время. Канберра, защищенный запасной командный пункт Королевских ВМФ Австралии (HMAS), совещание Премьер-министра Австралии, министров обороны, ВВС, ВМФ и начальника штаба ВМФ.

Премьер-министр Австралии Роберт Мензис был краток и категоричен. Суть его выступления сводилась к следующим постулатам:

Первое: Австралия уже вступила в войну с советским блоком, выполняя свои обязательства по договорам военных союзов АНЗЮС и СЕАТО. Соответствующие ноты об объявлении уже вручены послам всех стран Варшавского договора и присоединившихся к ним КНР, Индонезии, Ирака, Сирии, Египта и прочих государств, решивших поддержать коммунистов. Ноты не вручены только представителям КНДР и Кубы, и то, за неимением посольств этих стран на территории Австралии. Но объявление войны этим странам передано по правительственному радио. Австралия, это демократическая страна, свято блюдущая нормы международного права, а не какая-то там гитлеровская Германия или императорская Япония, которые нападали без предупреждения.

Второе: Что собственно должны сделать вооруженные силы Австралии в первую очередь? Согласно своим предвоенным планам и союзническим обязательствам? В первую очередь, совместно с Новой Зеландией, британским контингентом в Сингапуре и соединением 7 флота US NAVY раз и навсегда зачистить от коммунистов Индонезию.

Третье: Что для этого требуется? У нас возле западной части Борнео уже действуют силы флота. 16 флотилия катерных тральщиков и фрегаты радиолокационного дозора "Ярра" и "Параманга".

В Малайе уже находится наш сухопутный контингент, два батальона пехоты, которые в основном охраняют район базы Баттеруэрт, где уже развернуты части наших ВВС, две эскадрильи истребителей "Сейбр", одна бомбардировщиков "Канберра" и одна транспортная на "Геркулесах". Наши С-130 совместно с новозеландскими "фрейторами" обеспечивают снабжение наших сил, а также занимаются тактическими перебросками на Калимантане основной ударной силы наших союзников, 10 британского стрелкового полка 17 дивизии гуркхов. Великобритания известила нас, что перебрасывает из Сингапура дополнительные сухопутные силы в Бруней. Четвертый королевский танковый полк и еще один полк 17 дивизии гуркхов. И дополнительные силы авиации, 846 и 845 вертолетную эскадрилью, по эскадрилье "Хантеров", "Джавелинов" и "Канберр", на авиабазу острова Лабуан. Итого, количество всех авиационных эскадрилий союзников в Малайзии, Сингапуре и Брунее достигнет четырнадцати. Но морские силы англичан в Сингапуре представлены всего тремя фрегатами. Этого совершенно недостаточно! И от Австралии прежде всего нужен флот. Какие силы мы сможем выделить для наступления на Индонезию?

Министр ВМФ Фрэнк Чейни, посовещавшись с начальником штаба ВМФ, ответил:

-Мы можем отправить на север почти все наши корабли. Оставить только мелкие суда и несколько фрегатов для охраны и патрулирования наших берегов. Это два авианосца, "Мельбурн" и "Сидней".

На двух палубах у них будет две эскадрильи поршневых противолодочных "Фэйри Ганнет" и реактивных истребителей "Си Веном", всего 48 машин. Шесть эсминцев, "Квоулити", "Анзак", "Тобрук", "Вампир", "Вендетта", "Вояджер". И восемь фрегатов "Квикматч", "Квадрант", "Сван", "Варрего", "Макуайр", "Барки", "Барон", "Кулгоа". Плюс два новозеландских фрегата, "Хавеа" и "Ротаити". Я думаю, этого будет достаточно, чтобы пустить на дно все индонезийские и советские лоханки, а потом, остров за островом, очистить весь архипелаг от коммунистов. Тем более, что нас с севера поддержит соединение 7 флота US NAVY с авианосцем "Рэндольф" во главе.

Фрэнк Чейни не обманывал своего премьер-министра. Он свято верил, в то, что сейчас говорил. Но он мыслил категориями давно минувших лет, когда морская мощь страны определялась количеством килей, их водоизмещением, числом стволов и калибром артиллерийских орудий, установленных на этих килях. Он как-то упустил из виду, что на всех надводных кораблях Австралии нет ни одной пусковой ракетной установки, и во всем австралийском флоте нет ни одной подводной лодки. Впрочем, это же и относилось к американской "Таффи-74", АУГ во главе с авианосцем "Рэндольф". Корабли охранения, крейсера "Сент-Пол" и "Роанок", а также три эсминца типа "Аллен Самнер" и оба фрегата типа "Дили" тоже были чисто артиллерийскими кораблями.

31 октября, пекинское время 05-30. Рейд Сайгона.

Еще одной точкой, где начал разгораться пожар Третьей Мировой войны, стал Вьетнам. В 1954 году, потерпев сокрушительное поражение у Дьенбьенфу, Франция, правившая Индокитаем уже почти сотню лет, вынуждена была подписать мирный договор с разгромившими ее коммунистами и уйти. По Женевским соглашениям Франция должна была оставить весь Индокитай, то есть Вьетнам, Лаос и Камбоджу. Но уходя, французы, при поддержке Соединенных Штатов, хлопнули дверью. Воспользовавшись слабостью коммунистов Хо Ши Мина на юге, они сорвали в этом регионе всеобщие выборы, которые должны были быть проведены по Женевским соглашениям. Одновременно с этим, США провозгласили на юге Вьетнама отдельное от Демократической республики Вьетнам государство, искусственно разделив страну на две части по реке Бен хай, на 17 параллели. И поставили во главе так называемой Республики Вьетнам свою марионетку, диктатора Нго Минь Дьема. США накачивало Южный Вьетнам оружием и своими военными советниками, численность которых к 1962 году исчислялось уже тысячами. То есть действия США во Вьетнаме зеркально напоминали работу СССР в Индонезии, с той только разницей, что президент Индонезии Сукарно, все-таки, был законно избран демократическим путем на всеобщих выборах. Но как заметил еще Сталин после Ялтинской конференции: "Я всегда думал, что демократия, это власть народа. Но президент Рузвельт меня поправил, оказывается, демократия, это власть американского народа". Такой подход к делу руководству ДРВ не понравился, и в 1959 году был создан Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама, еще называемый как Вьетконг. После избрания президентом США Барри Голдуотера эскалация конфликта стала неминуема. К осени 1962 года на авиабазах Бьен Хоа и Дананг уже находились американские самолеты, бомбардировщики В-57В и В-26, истребители F-100 "Супер Сейбр", штурмовики "Скайрейдер" и вертолеты. Во Вьетнаме был обустроен лагерь войск специального назначения, где несколько сотен американских "зеленых беретов" из Форт-Брэгг вовсю натаскивали южновьетнамских призывников. В отелях Сайгона было полно американских офицеров. В море, у самых границ ДРВ маячили тени эсминцев US NAVY "Тернер Джой" и "Мэддокс", а на рейде Сайгона бросили якорь авиатранспорты "Кард" и "Кор".

"Кард", бывший эскортный авианосец CVE-11 типа "Боуг", был переделан в авиатранспорт, и сейчас привез в Южный Вьетнам большую партию вертолетов, 24 вертолета СН-21, уже получивших прозвище "летающий банан", со всеми комплектующими, запчастями и запасом топлива. На борту его систершипа, авиатранспорта "Кор" были бронетранспортеры М113, артиллерия, снаряжение и боеприпасы для полноценного мотопехотного полка. Для гарантии подходы к порту охранялись патрульными кораблями ВМФ Южного Вьетнама, а с берега все подступы, наряду с усиленными нарядами полиции, охранял элитный первый воздушно-десантный батальон армии Республики Южный Вьетнам.

Глава 2. Белые лотосы Аннама.

31 октября, пекинское (ханойское) время 05-40. Рейд Сайгона.

Грузовой порт Сайгон находится между впадающими в море каналами Те и Бен Нге, расстояние между каналами составляет примерно семьсот метров. Рядом с каналом Те находится еще и устье реки Тху Тием. По берегам каналов постоянно находились патрули первого воздушно-десантного батальона южновьетнамской армии, сам порт охраняли усиленные наряды полиции. С моря порт прикрывали два южновьетнамских сторожевых корабля. Все мыслимые меры для обеспечения безопасной разгрузки авиатранспортов "Кард" и "Кор", которые вот уже год приходили на рейд Сайгона с военными грузами, были приняты. Казалось бы, мышь не проскочит. Но Лам Сын Нао, командир отряда боевых пловцов 65 группы специальных операций Армии Северного Вьетнама, так не считал. Приказ взорвать эти корабли Тран Хай Фунг, командир военного района Вьетконга Сайгон Гия-Динь, отдал 65 группе уже давно. Но подступиться к американским кораблям, регулярно привозящим оружие в Сайгон, бойцы группы сумели всего три недели назад. Сам Нао официально работал в порту Сайгона, что значительно упрощало задачу по планированию и подготовке операции. Но основная проблема была в доставке бомб к американским кораблям. Просто пронести их собой было нереально, полиция каждый раз обыскивала рабочих порта, входящих на территорию. Невозможно было утаить даже спичечный коробок, а для подрыва корабля нужна бомба весом в десятки килограмм взрывчатки. Помог делу отец Нао, ранее державший лавку на территории порта. Когда пришли американцы, всех торговцев из охраняемого района выгнали, но отец Нао запомнил, что напротив устья реки Тху Вай есть туннель канализации. Другой выход из туннеля проложен в реку Ланг Тяо, в районе поселка Тхуен Лиен, уже за пределами охраняемой американской зоны. Нао проверил оба выхода из туннеля. С их помощью подобраться под водой к американским кораблям было возможно, но были серьезные трудности. У 65 группы специальных операций не было гидрокостюмов и аквалангов. Только простейшие дыхательные трубки и ласты. А туннель был заполнен токсичными отходами, причем пары вредных веществ на поверхности были такой степени концентрации, что вызывали слепоту у человека. Нао и его людям при движении в туннеле приходилось закрывать глаза, чтоб не ослепнуть. Кроме того, необходимо было тщательно мыть тела после операции, чтобы избавится от весьма специфичных запахов, чтобы избежать обнаружения и ареста. При подготовке операции Нао измерил сечение туннеля, чтобы понимать, каких габаритов бомбу они могут протащить через туннель. Наконец, девятого октября, когда авиатранспорт "Кор" снова прибыл в Сайгон с грузом вертолетов, бронетранспортеров и артиллерии, они совершили первую попытку. Нао вместе с другим бойцом отряда, Нгуен Ван Кеем, вечером девятого октября протащили через туннель взрывное устройство, в котором было 80 килограммов пластиковой взрывчатки, успешно закрепили ее под днищем транспорта и ушли обратно в туннель. Но взрыва не последовало, поскольку аккумуляторная батарея на бомбе оказалась разряженной. Чтобы сохранить операцию в секрете, бойцы вернулись к транспорту и сняли бомбу. Вскорости авиатранспорт "Кор" с его ничего не подозревающей командой, разгрузившись, ушел обратно в США. А Нао пришлось сообщать о провале миссии в штаб военного района Сайгон Гия-Динь. Но Тран Хай Фунг не выразил разочарование неудачной попыткой, наоборот, он ободрил Нао, выразив надежду, что в следующий раз его людям получится уничтожить корабли, постоянно привозящие смерть во Вьетнам. И вот теперь, вечером 30 октября, разведчики Вьетконга заметили авиатранспорты "Кард" и "Кор", проплывающих через залив Ганх Рай, чтобы зайти на рейд Сайгона и далее, в устье Тху Вай. Они загрузились в портах США еще до начала войны и благополучно пересекли Тихий океан. Утром они пристыкуются к причалам для выгрузки, поэтому операцию надо начинать сегодня ночью. Вечером Нао, вместе с двумя своими бойцами, Нгуен Пху Хунгом и Нгуен Ван Кеем, поплыли на сампане вниз по реке Ланг Тяо. На дне сампана, под циновками, лежало снаряжение и три бомбы с таймерами и новыми аккумуляторными батареями. Сами бойцы были одеты, как простые крестьяне, и не имели никакого оружия. Лишь у Хунга была в кармане одна ручная граната, на самый крайний случай. Уже в нижней части города их остановил катер полицейского патруля. Хунг уже хотел достать ручную гранату, что подорвать сампан со всеми, но Нао сказал ему:

-Подожди. Это полиция, не американцы. Может, мы сумеем откупиться.

-Кто вы такие и куда плывете? Спросил их командир полицейского катера.

-Мы крестьяне из Трунг Там, и хотим направиться пораньше на рынок в Тиен Лиен, чтобы купить одежду. Ответил Нао.

-Плавать по реке в такое время запрещено! Обрезал полицейский.

-Пожалуйста, пропустите нас. Рынок открывается рано утром, работает недолго. А в Сайгон нам плыть далеко, да и дорого там. Взмолился Нао.

-Если вы плывете за покупками, значит у вас есть деньги? Многозначительно спросил командир полицейского катера.

-Есть, но совсем немного. Но мы дадим вам тысячу донгов, если вы нас пропустите. Ответил Нао. Тысяча донгов, это примерно два американских доллара. Чтобы избежать досмотра своего сампана, Нао предложил бы полицейскому взятку в гораздо большую сумму, но это сразу бы вызвало подозрение. Откуда у нищих крестьян большие деньги?

-Ладно, что еще с вас взять, давайте. Но чтобы все деньги на рынке не подумали тратить! Когда будете плыть обратно, заплатите мне еще тысячу. Потребовал полицейский. Уже тогда южновьетнамская полиция была широко известна своей коррумпированностью.

Наконец, взволнованные непредвиденными трудностями, бойцы прибыли к началу туннеля. Привязав сампан в укромном месте, они начали транспортировку бомб по туннелю. Все обязанности они заранее распределили между собой. Нао направился к "Кору", Кей и Хунг к "Карду". Нао быстро установил свою бомбу на корпусе судна, чуть выше уровня воды, возле трюма, в котором, по информации, полученной ранее от грузчиков, обычно перевозились боеприпасы. Подключил батарею к проводам и установил задержку таймера на один час и десять минут. Потом он, стараясь не шуметь, быстро поплыл к авиатранспорту "Кард". Он стоял чуть дальше, и когда приплыл Нао, Хунг и Кей еще только заканчивали крепить свои бомбы. Одну бомбу установили напротив трюма с авиационным топливом, вторую в районе двигательного отсека. Нао как раз прибыл в тот момент, когда Хунг подключал провода к батарее. Тщательно проверив установку и таймеры обеих бомб, бойцы поплыли обратно. Забравшись в сампан, они поплыли вверх по реке. Полицейский катер ожидал их на прежнем месте, командир его хотел получить еще тысячу донгов. Но не успел сампан Нао с товарищами подплыть к борту катера, как в районе порта прогремел сильный взрыв, потом еще и еще. После третьего взрыва прогремел еще один, да такой мощный, что стоящие в катере полицейские попадали на дно катера. Небо над портом озарила ярко-бордовая вспышка, которая переросла в огромный факел пламени, стоящий над рейдом. В ее свете даже видны были бронетранспортеры М113, которые перевозились на палубе транспорта. Сейчас они, медленно кувыркаясь, летели в воздухе. Патрульный катер, не дождавшись тысячи донгов, завел двигатель и помчался вниз по реке, в порт.

Авиатранспорт "Кард" горел целых двенадцать часов, выгорев дотла. "Кор" взрыв вообще разорвал на две части. Вся команда, находившаяся на кораблях, погибла. Инфраструктура порта Сайгона тоже получила большие разрушения. Жертв среди мирного населения было немного, сказалось слишком раннее время подрыва. Пострадали в основном полицейские и военные, находившиеся в патрулировании поблизости. А американцы недосчитались четырех тысяч тонн боеприпасов, шести тысяч тонн авиационного топлива, 24 вертолетов СН-21, полутора сотен бронетранспортеров М113, дюжины 105-мм гаубиц, трех десятков легких танков М24 и прочего имущества. Когда к месту катастрофы срочно прибыли ныряльщики US NAVY, старший группы, Рой Боем, по остаткам одной из бомб, выдал заключение, что это был заряд, который используется силами специальных операций военно-морского флота США. Боем отметил в своем рапорте, что такие что это работа дезертиров из южновьетнамского военно-морского подразделения.

А в ДРВ впоследствии была выпущена почтовая марка, которая называлась "Авианосцы Америки, потопленные в гавани Сайгона".

31 октября, ханойское время 06-15. Отель "Бринкс", Сайгон, известный как "офицерский квартал Бринкса".

К осени 1962 года в Южном Вьетнаме находилось уже более пятнадцати тысяч американских военнослужащих. Они были в разных местах, но высокопоставленные офицеры армии США в основном предпочитали проживать не в казармах своих частей, а в гостиничном комплексе Бринкс. Сам шестиэтажный отель, построенный совсем недавно французскими колониальными властями, и перестроенный с появлением американцев, имел сто девяносто три номера, несколько ресторанов и баров с восхитительной кухней, летним кафе на крыше и кинотеатром. Расположен он был в центре Сайгона, в охраняемом американской военной полицией квартале. Доступ в квартал, кроме самих американцев, могли иметь только офицеры армии Республики Вьетнам. В то же время недалеко находился столичный аэродром Таншоннят, что тоже было удобно. Вьетконг давно искал способы расправится, как он заявлял, с этим "центром, откуда поступали приказы всех американских преступлений". Агент Вьетконга Нгуен Тхань Сюань вместе со своим напарником долго готовили эту операцию. Вдвоем они наблюдали за кварталом, где был расположен отель целый месяц. Они отметили, что южновьетнамские офицеры беспрепятственно проходят в отель. Вьетконг предоставил им две машины и взрывчатку. Была куплена на черном рынке военная форма АРВ, Сюань оделся, как сержант-водитель, его напарник был в форме майора АРВ. Оба они заранее тщательно подготовились, копируя манеры, стиль разговора и даже способ курения офицеров АРВ. Ранним утром 31 октября Сюань и его напарник подъехали к сотруднику охраны на парковке под зданием отеля. Зная из своих разведданных, что американский полковник Дэвидсон вернулся в США, "майор" сказал охраннику, что у него назначена встреча с полковником, как только он вернется из Камраня. Охранник правильно возразил, что полковник Дэвидсон покинул страну, но "майор" заявил, что он ошибся. После чего вьетконговцы загнали оба джипа на подземную стоянку под отелем, причем "майор" приказал Сюаню — "сержанту" забрать американца на своей машине, а охраннику — предупредить якобы ожидаемого полковника о том, что он его ждет. Ждет в кафе рядом с отелем, куда и направились оба вьетконговца. В багажниках обоих автомобилей были бомбы весом 90 килограмм каждая, и с часовым механизмом. И вовремя, пока "майор" был в закусочной, они почти синхронно взорвались. Взрыв полностью разрушил первый этаж и повредил стальные несущие балки каркаса здания, что вызвало частичное обрушение остальных этажей. Ущерб усугубился тем, что рядом с машинами вьетконговцев в этот момент находились несколько грузовиков с заправленными газовыми баллонами, предназначенными для кухонь ресторана и баров. В результате баллоны взорвались огненным шаром, добавив к взрыву еще и пожар. На месте погибли двое военнослужащих армии США, подполковник Джеймс Роберт Хаген, и дивизионный сержант Бенджамин Бельтран Кастаньеда. Еще пятьдесят восемь американских офицеров и один офицер армии Австралии получили серьезные ранения. Помимо американцев, были ранены также сорок три южновьетнамских офицера. Чудом уцелела группа американских артистов, во главе со знаменитым юмористом Бобом Хоупом. Они должны были уже приехать в отель, для выступления перед военнослужащими США, задержались в аэропорту из-за путаницы с багажом.

31 октября, ханойское время 06-50. Эсминцы US NAVY DD-731 "Мэддокс" тип "Аллен Самнер" и DD-951"Тернер Джой" тип "Форрест Шерман", Тонкинский залив, двенадцать миль от бухты Винь и базы торпедных катеров флота ДРВ Винь Гианг.

Эсминцы осуществляли дальний радиолокационный дозор и одновременно прикрывали провокационные обстрелы островов ДРВ в зоне 17 параллели кораблями южновьетнамского флота. Так сказать, типичная сценка из криминального района: когда случайный прохожий поворачивается, чтобы дать сдачи толкающей его в спину мелкой шпане, он обнаруживает стоящих за этой шпаной двух верзил, которые внимательно наблюдают за ним. Но эта выгодная для американцев ситуация ранним утром 31 октября резко поменялось. Правда, сразу этого не поняли. Сначала пришла радиограмма об одновременном взрыве двух авианосцев US NAVY на рейде Сайгона. Пусть раньше они назывались эскортными авианосцами, а теперь и вовсе авиатранспортами, но все равно, это были авианосцы US NAVY. И если какие-то желтомордые обезьяны считают, что можно безнаказанно взрывать и топить авианосцы США, то они глубоко заблуждаются. И прямой долг каждого командира боевого корабля US NAVY объяснить этим макакам, насколько глубоко. Иначе с US NAVY кто будет считаться? Так считал командор Херрик, командир "Мэддокса", одновременно командовавший и отрядом эсминцев. Новая радиограмма, о взрыве отеля в Сайгоне, причем с погибшими американцами, еще больше взбесила Херрика.

В 1961 году Северный Вьетнам получил из СССР двенадцать торпедных катеров проекта 123 бис. Два торпедных аппарата калибра 450 мм и четыре пулемета калибра 14,5 мм. Еще у ВМС ДРВ, официально именуемого, как "Военно-морская команда 759" было четыре катерных тральщика, 24 сторожевых катера класса "Сватов", поставленных из КНР, и четыре советских противолодочных катера типа МО.

В это же время четыре сторожевых корабля южновьетнамского флота, выполняя операцию OPLAN 34-A, зашли в территориальные воды ДРВ и обстреляли острова Хон Ми и Хон Нуи, к северу от Виня. Сторожевые корабли флота ДРВ атаковали южновьетнамцев, но те не приняли боя и начали отходить на юг. Одновременно, патрульный корабль ДРВ обнаружил американские эсминцы, уже вошедшие в территориальные воды ДРВ и приближавшиеся к бухте Винь. Немедленно, по приказанию начальника передового штаба ВМФ ДРВ в Кванг Хе, капитана 1 ранга Нгуен Ба Фэта, из базы торпедных катеров в Вине были высланы на перехват вражеских кораблей три торпедных катера, Т-333, Т-336 и Т-339. Остальной дивизион торпедных катеров был приведен в полную боевую готовность. Северовьетнамцев было нетрудно понять. Четыре вражеских сторожевика уже обстреляли территорию ДРВ, а два вражеских эсминца одновременно вошли в территориальные воды ДРВ, чтобы отсечь возможную погоню. Три торпедных катера стремительно сближались с "Мэддоксом", шедшим головным. Основная ошибка, допущенная американцами еще до столкновения, заключалась в том, что флагманом был именно "Мэддокс", а не более новый "Тернер Джой". С плохо работающим изношенным радаром и неопытным акустиком, "Мэддокс" не очень годился на роль флагмана, и таковым считался только лишь поскольку командор Херрик имел превосходство в звании над командиром "Тернера Джоя". Командор Херрик, сознательно нарушая границу территориальных вод ДРВ и идя на обострение обстановки, рассчитывал авиационную поддержку. К сожалению, рядом не было ни одного авианосца US NAVY, но от авиабазы Дананг, где размещалась вторая южновьетнамская ударная эскадрилья VNAF, двенадцать бомбардировщиков "Инвэйдер", было всего пятнадцать минут полета. Командор также был в курсе, что "южновьетнамской" эта эскадрилья называется чисто номинально, за штурвалами -26 будут сидеть в основном американские советники, которые сочетают учебные полеты с боевыми вылетами.

31 октября, ханойское время 06-50. Авиабаза "Бьен Хоа", пятнадцать миль к северо-востоку от Сайгона.

Атака на отель "Бринкс" удивила американское высшее командование во главе с генералом армии Полом Даниэлом Харкинсом, командующим силами США в Южном Вьетнаме. Официально его должность звучала гораздо более вычурно, глава Командования по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму, КПОВПЮВ, но это была только отмазка для вашингтонских сенаторов-демократов. Ни у кого даже в мыслях не было сомнений, что командует всеми силами (и не только американскими) в Южном Вьетнаме именно генерал Харкинс. Они верили заявлениям южновьетнамского правительства, что оно контролирует ситуацию, а Вьетконг является угрозой лишь в некоторых отдаленных сельских районах. Но это были далеко не все неприятные новости, которые предстояло им узнать в этот день. Руководство ДРВ еще в 1959 году определилось, что будет решать проблему объединения страны силовыми методами, и у командующего Армией ДРВ Во Нгуен Зиапом обещания с делами не сильно расходились. Он уже перебросил методом инфильтрации к югу от 17 параллели две своих испытанных дивизии, 308 и 312. Они прошли по колонному пути, проложенному в джунглях, по территории Лаоса. Позже эту дорогу назовут "тропой Хо Ши Мина". Механизированные "тяжелые" 324 и 351 дивизии, совместно с еще одной "ветеранской", 310, в это утро готовилось к броску через границу по дорогам номер 1А и 15, на Куангчи и Бан Фуонг, соответственно. Взятие Куангчи открывало прямую дорогу на крупный город и промышленный центр Хюэ. Ранее "зашедшие" 308 и 312 дивизии готовились атаковать со стороны лаосской границы города Контум и Плейку. Кроме того, под Контум была отправлена недавно сформированная 388 дивизия НОАК, составленная из "хуацяо", этнических китайцев народности хао, проживающих на юге Вьетнама. Еще две китайских пехотных дивизии находились возле 17 параллели, во втором эшелоне. Но начать крупномасштабные военные действия выпало честь совершенно другому соединению, 9 дивизии Вьетконга. Это была уже не партизанская часть, кое-как вооруженная разношерстным легким оружием. Все бойцы этой дивизии прошли обучение и тренировки на территории ДРВ. Дивизия полностью была укомплектована и снаряжена, и по своей структуре представляла собой некое подобие советских стрелковых дивизий времен 1945 года, только с несколько облегченной структурой. Вместо артиллерийского полка в ее штате были отдельные дивизионы, два дивизиона 122 мм гаубиц М30, и два дивизиона 120 мм минометов. Вместо самоходного артдивизиона был дивизион 85-мм противотанковых пушек Д44, а в зенитном дивизионе были орудия калибра 37 и 57 мм. Дивизиона реактивной артиллерии не было, в отличие от дивизий с "трехсотыми номерами", у которых этот дивизион имелся, в составе 12 установок БМ-13НН, на шасси автомобиля ЗиС-151. Вместо трех полков в девятой дивизии имелось всего два, 271 и 272 пехотные полки трех батальонного состава, с усилением в виде еще одной батареи 120-мм минометов и зенитного дивизиона. На вооружении пехотного батальона, кроме стрелкового оружия (карабинов СКС и автоматов АК-47) были ручные, станковые и крупнокалиберные пулеметы, 82-мм минометы советского и китайского производства, советские ручные противотанковые гранатометы РПГ-2, китайские 57-мм и 75-мм безоткатные орудия.

Вот и сейчас один дивизион 120-мм минометов готовился к открытию огня в двух километрах к северо-западу от авиабазы Бьен Хоа, в джунглях, скрывающих на берег реки Донг Най. Захватив тихо ночью несколько паромов, минометчики сумели подобраться к авиабазе так близко. Пехотный батальон этой дивизии, сконцентрированный вдоль реки, и на окраине деревни Танх Пху, готовился к завершающей атаке с двух направлений. Остальные части и подразделения девятой дивизии Вьетконга, были развернуты севернее, в массиве джунглей, к западу от озера Донгай. В случае успешного нападения на Бьен Хоа, дивизия должна была, оседлав дороги 761 и 746, занять сам город Бьен Хоа, а потом наступать на Сайгон.

Самое большое количество новых американских самолетов до сих пор находилось на авиабазе Бьен Хоа. По ряду причин, одной из них, например, было то, что южновьетнамские пилоты до сих пор толком не освоили новую технику, и американцам приходилось и учить их, и самим вылетать на боевые вылеты одновременно. И куда удобнее чисто в человеческом плане это было делать с Бьен Хоа, которая была всего в пятнадцати километрах от Сайгона с его ночными барами, улицами красных фонарей и белоснежными простынями в первоклассных отелях. Небольшая часть южновьетнамской авиации, на самолетах В-26, Т-28 и SC-47 уже была рассредоточена по аэродромам, в Нячанге, Контуме, Плейку, Хюэ и Камране, но американцы были всего в трех местах. Основные силы, как уже говорилось, базировались на Бьен Хоа. В данные время там находились:

— 34 тактическое авиакрыло, это 602 штурмовая эскадрилья (16 штурмовиков А-1Е "Скайрейдер") и 16 транспортная команда специальных операций (один транспортный самолет SC-47, четыре учебно-боевых Т-28, четыре бомбардировщика В-26 и один разведывательный U-10);

— 509 эскадрилья истребителей-перехватчиков F-102A "Дельта Даггер", 18 сверхзвуковых перехватчиков с треугольным крылом, вооруженных ракетами "Фалкон" воздух-воздух. Эта эскадрилья была переведена из состава NORAD, после получения данных о появлении у ДРВ бомбардировщиков Ил-28;

— 4400 учебно-тренировочная эскадрилья, еще три транспортных С-47, десять бомбардировщика В-26, шесть учебно-боевых Т-28 и два разведывательных U-10;

— и, наконец, главная ударная сила USAF во Вьетнаме, 41 авиакрыло реактивных бомбардировщиков В-57В "Канберра", две эскадрильи, всего 20 машин.

На авиабазе Дананг в этот день находились 12 бомбардировщиков В-26 "Инвэйдер" из состава 34 тактического крыла, она же 2 ударная эскадрилья VNAF, в зависимости от того, кто конкретно сидит в кабине, американцы или южновьетнамцы.

И наконец, третье место, где в настоящее время были американские самолеты. Аэродром Таншоннят, в самом центре Сайгона. Вообще-то он считался транспортным, именно сюда прилетали все гражданские рейсы и большие транспорты С-97 и С-130, поэтому он использовался для боевых машин ограниченно. Но сейчас тут сидела 429 тактическая истребительная эскадрилья, из состава 474 тактического истребительного авиакрыла, только что прибывшая из авиабазы Кэннон, штат Нью-Мексика. Восемнадцать истребителей-бомбардировщиков F-100D "Супер Сейбр". Они только что прибыли, перелетев с несколькими дозаправками, за лидером Боинг 707. Здесь сидели и недавно прилетевшие три флотских "Крусейдера", из состава VF-51, из авиакрыла "Рэндольфа". Еще один при подлете к Сайгону потерял ориентировку и приземлился на авиабазу Бьен Хоа. Флотские самолеты должны были сегодня утром лететь дальше, в Сингапур.

31 октября, ханойское время 06-54. Авиабаза Дананг, двести шестьдесят километров к юго-востоку от семнадцатой параллели.

На авиабазу Дананг штаб Нгуен Во Зиапа при разработке операции, выделил куда более скромные силы. Там находились всего двенадцать ударных самолетов, причем устаревших, с поршневыми двигателями. Конечно, все командиры армии ДРВ, прошедшие суровые времена войны с французами, очень хорошо представляли, на что способен бомбардировщик В-26 в умелых руках, ведь у французов воевали несколько эскадрилий таких машин, уже тогда поставленных подлыми американцами. Но главную угрозу все-таки представляла авиабаза Бен Хоа. Если вся эта армада, что находится там, начнет наносить удары по наступающим частям Вьетконга и армии ДРВ, об успехе можно сразу забыть. Поэтому авиабазу Бьен Хоа атаковал полнокровный батальон ВК, при поддержке целого дивизиона 120-мм минометов, и с целой элитной дивизией во втором эшелоне. А для атаки авиабазы Дананг были выделены силы по принципу "и труба пониже, и дым пожиже". Одна батарея 82-мм минометов и две роты из состава региональных сил пятого военного района ВК. Здесь надо объяснить специфику построения сухопутной армии Вьетнама, разработанной коммунистами, во главе с Нгуен Во Зиапом. Тем самым человеком, которые среди соратников носил прозвище "вулкан под снегом". Не случайно лидер коммунистов, Хо Ши Мин, называл Зиапа "архитектором нашей победы". По этому принципу был построен Вьетминь, вынесший всю тяжесть поражений первых лет войны, но, в итоге разгромивший французскую армию. По этому принципу Вьетминь был преобразован в армию ДРВ. И по тому же принципу коммунисты построили Вьетконг. Итак, нижнее звено, самое многочисленное и самое распространенное, составляли "народные силы". Они создавались в каждой деревне и городе, и делились на две категории. "Дан куап", в которую входили лица обеих полов и всех возрастов, и "дан куап ду кич", в которые включены были мужчины от восемнадцати до сорока пяти лет. Собственно, "дан куап" не вели боевых действий. В пределах своего поселения они занимались сбором информации, служили носильщиками, иногда устраивали ловушки, копали окопы, и вообще, как это называлось, "подготавливали поле боя". "Ду кич" уже участвовали в боевых операциях, правда, тоже в пределах своего обитания. Они не носили формы, и не имели хорошего вооружения. Днем люди из "ду кич" работали на рисовых полях, а ночью, например, могли напасть на вражеский аванпост. Они также "подготавливали поле боя" для региональных или главных сил, служили в качестве носильщиков в частях региональных или главных сил. "Ду кич" получали приказы из Ханоя по цепочке "военный район-провинция-уезд". Уникальная особенность такой военной организации являлась система набора в различные силы, это называлось "продвижение". Свою карьеру любой солдат Вьетконга или армии ДРВ, начинал, как "ду кич". Из партизанских "ду кич" лучшие люди постоянно отбирались в региональные силы. Региональные силы уже имели форму и современное легкое стрелковое вооружение. Конечно, вооруженные только винтовками, гранатометами и пулеметами, они не могли долго продержаться в настоящем бою, и не имели возможности совершать дальние рейды. Основной их задачей являлось защита определенной территории, разведка перед подходом Главных сил и их прикрытие. Если на вверенный региональным силам вторгался неприятель, они должны были нападать на его колонны и устраивать засады. И лучшие бойцы из региональных сил "продвигались" в качестве новобранцев в Главные силы. Благодаря такому отбору, Главные силы получали в качестве новобранцев очень хорошо подготовленных, опытных и обстрелянных солдат. В 1962 году в составе Главных сил армии ДРВ были двадцать дивизий, имеющих в своем составе бронетехнику, артиллерию и современные средства ПВО. Вьетконг на конец октября располагал одной дивизией Главных сил, девятой, и несколькими отдельными полками и батальонами. Еще две дивизии Вьетконга находились на территории ДРВ в стадии формирования.

Так что силы, выделенные командованием пятого военного района Вьетконга для атаки на базу Дананг, были, по сравнению с силами, отряженными для занятия Бьен Хоа, просто несерьезными. Но это только на первый взгляд. Авиабаза Дананг находилась в более уязвимом положении для атаки, в плане местности. Буквально в километре от взлетной полосы, к западу, между деревнями Хоа Тхо Тай и Хоа Ан, уже начинались джунгли. И саму авиабазу требовалось просто обстрелять, желательно уничтожив стоящие вдоль рулежки "Инвейдеры". А базу и город Бьен Хоа требовалось захватить. И в дальнейшем атаковать уже сам Сайгон, который к тому времени уже будет парализован укусами "ду кич" и атаками региональных сил военного района Сайгон Гия-Динь. В идеале девятая дивизия Вьетконга должна была быстро продвинуться на дистанцию, позволяющую начать обстрел из 122-мм гаубиц последнюю американскую авиабазу, столичный аэродром Таншоннят.

Здесь же, в Дананге, таких подвигов от двух рот региональных сил пятого военного района Вьетконга командиры не требовали. Им нужно было только продержаться некоторое время, максимум двадцать минут, пока минометчики из 12 батальона главных сил ВК не закончат свою работу. Не выпустят свой боезапас, принесенный и аккуратно разложенный носильщиками из "ду кич" возле каждого из шести минометов.

31 октября, ханойское время 06-52. Авиабаза "Бьен Хоа", пятнадцать миль к северо-востоку от Сайгона.

Историки потом будут долго спорить, кто сделал первый выстрел, конкретно в этом американо-вьетнамском конфликте. Советские и вьетнамские будут уверять, что это была носовая спарка главного калибра эсминца "Мэддокс". Американский полковник Филипп Дэвидсон, которого так и не дождался лже-майор из Вьетконга возле отеля Бринкс, и который, уже, будучи генерал-лейтенантом, через 20 лет напишет, пожалуй, самый фундаментальный труд "Война во Вьетнаме", уверяет что эта была первая батарея дивизиона 122-мм гаубиц артиллерийского полка 351 механизированный дивизии, выдвинутая чуть ли не на саму границу по семнадцатой параллели и уже первым залпом накрывшая опорный пункт в Гио Линх, на развязке дороги 1А и рокады Д75. Что долго и занудно отрицалось как вьетнамской, так и советской стороной.

На самом деле первый выстрел сделали миномет первой батареи второго минометного дивизиона артполка девятой дивизии Вьетконга, в 06.52.00 по ханойскому времени. Через семь секунд мина упала точно среди стоящих на площадке вооружений В-57В. Три секунды на обмен парой фраз с корректировщиком. И еще через семь секунд в предрассветном нежно-розовом прозрачном воздухе Кохинхины висело уже целых девяносто мин 53-ОФ-843, весом в 15,9 килограмм каждая. И на авиабазе Бьен Хоа воцарился ад.

На площадке вооружений в это время техники сорок первого крыла начинали готовить В-57 к вылетам. Ввиду того, что боевые вылеты бомбардировщиков по партизанам в горных районах Южного Вьетнама были уже довольно интенсивны, а на текущие сутки ожидалось еще больше запросов от наземных частей, боеприпасов на площадке было очень много. 250, 500 и 1000 фунтовые бомбы лежали в больших штабелях, уже со снятыми предохранительными колпачками и уже ввинченными взрывателями. Авиационные неуправляемые ракеты, тоже с установленными взрывателями мгновенного действия. Здесь же, на поддонах в штабелях находились и 750-фунтовые баки с напалмом. Заправочная площадка была рядом с площадкой вооружений, и на ней открыто стояли пять цистерн реактивного топлива JP-4 по пятьдесят тысяч галлонов в каждой цистерне. Первая же мина попала в правый двигатель уже выруливающего с площадки вооружений В-57В. Двигатель разлетелся на куски, один из осколков попал точно в уже установленный взрыватель 500-фунтовой бомбы, лежавшей в одном из штабелей. Собственно, авиабазу можно было уже и не обстреливать. Целая серия вторичных детонаций авиабомб, потом взрывы баков с напалмом, и как вишенка на торте — взрывы и возгорания всех пяти огромных емкостей с реактивным топливом. Пожар, наверное, можно было наблюдать даже из космоса. И корректировщики перенесли дальнейший огонь. Часть минометов начала методично расстреливать стоянки самолетов, часть вела огонь по казармам и ангарам, одна батарея перенесла свой огонь на ВПП, где пара отчаянных смельчаков тщетно попыталась взлететь на штурмовиках "Скайрейдер". Расчеты минометов работали, как заведенные, одновременно "держа" в воздухе не менее четырех мин. Командир дивизиона решил выпустить почти все мины, принесенные "ду кич" из местных сил, оставив для дальнейшей поддержки своей пехоты лишь один боекомплект. Но он не успел этого сделать, корректировщики дали отбой. С двух сторон, почти не встречая сопротивления, на взлетное поле авиабазы Бьен Хоа врывались бойцы первого пехотного батальона 271 полка девятой дивизии главных сил Вьетконга. Сопротивления не было, на авиабазе их встречал почти что лунный пейзаж.

31 октября, ханойское время 06-54. Авиабаза Дананг, двести шестьдесят километров к юго-востоку от семнадцатой параллели.

Командир минометной батареи, выделенной для обстрела авиабазы Дананг, не нуждался в вынесенных корректировщиках. Вот они, все двенадцать В-26. Восемь стоят вдоль рулевой дорожки, почти крылом к крылу. Четверка стоит чуть подальше, у самого начала взлетно-посадочной полосы, и на них уже подвешены бомбы и 127-мм неуправляемые ракеты. И вокруг них что-то делают техники. "Вот с них мы и начнем", успел подумать он, когда на базе взвыла сирена и началась суета. Дальняя четверка уже запустила двигатели, когда первая пристрелочная мина легла с небольшим недолетом. Следующий выстрел, мина взрывается совсем рядом с одним из В-26, слегка подбрасывая того в воздух. У него подламывается носовая стойка, из правого двигателя начинает хлестать пламя. Из самолета начинают выпрыгивать пилоты, разбегаясь в сторону. Мимо него уже выруливает на ВПП другой "Инвэйдер", но это место уже накрывает залп всей батареи. Учитывая, что еще четыре залпа уже летят в воздухе, командир батареи командует перенос огня, намереваясь расстрелять остальные восемь В-26. Вокруг них суетятся фигурки людей, американцы упорно хотят выпустить хоть один бомбардировщик в воздух. Но новая серия взрывов ложится прямо среди этой беготни, людей изломанными куклами отбрасывает на бетон, часть самолетов начинает загораться. Внезапно поднимается стрельба из автоматического оружия, аэродромная охрана, наконец-то определив, с какой стороны прилетают мины, предпринимает попытку атаковать его позиции. Но едва выбежав за периметр авиабазы, охрана попадает под плотный пулеметный огонь. Пусть бойцы двух рот региональных сил не так хорошо подготовлены, как отборные солдаты девятой дивизии Вьетконга, опыт устройства засад у них имеется. Выбежав и выехав на первом попавшемся автотранспорте рота аэродромной охраны попала в классический огневой мешок. Шесть ручных и четыре станковых пулемета буквально выкашивают впавших в панику южновьетнамских солдат. Ну и что, что пулеметы несколько устаревшие, ДП-27 и СГ-43, убивают они ничуть не хуже самых современных. А то, что они тяжелей, чем новые модели, особенно если учесть, что вьетнамцы довольно тщедушная нация, это ничего, все заранее предусмотрено, для этого есть дополнительные номера-носильщики из "ду кич". Наконец, кто-то из грамотных начальников, уцелевших на разгромленном аэродроме, соображает организовать нормальное наступление. Откуда-то появляются четыре бронетранспортера М113, и, получив дополнительные подкрепления, южные вьетнамцы и американцы разворачиваются в густую цепь и начинают новую атаку, на этот раз по всем правилам. Но слишком поздно, все самолеты на взлетном поле уже уничтожены, расстреляны все мины. Вьетконг, не приняв боя, просто отступает, растворившись в зеленой мешанине джунглей. Преследование ничего не дает, кроме новых потерь от ловушек и засад.

31 октября, ханойское время 07-03. Эсминцы US NAVY DD-731 "Мэддокс" тип "Аллен Самнер" и DD-951"Тернер Джой" тип "Форрест Шерман", Тонкинский залив, девять миль от бухты Винь и базы торпедных катеров флота ДРВ Винь Гианг.

Когда с поста РЛС поступила информация о появлении впереди трех торпедных катеров коммунистов, коммодор Херрик даже обрадовался. Лезть прямо под вражеский берег всего с двумя эсминцами ему не очень хотелось, а ведь так вполне могло бы быть. Забьются красные в свою базу, как мыши, а выковыривать их оттуда при помощи пятидюймового калибра, рискованное дело, можно на береговую артиллерию нарваться, или на минное заграждение. Другое дело в море, как сейчас. Эсминец содрогнулся от залпа носовой спаренной башни.

-Недолет три кабельтовых, вправо один. Невозмутимым голосом внес поправки оператор артиллерийского радара. Херрик внутренне поморщился. "Мэддокс" был старым и изношенным кораблем. Ветеран сражений 1944-45 годов у Формозы и Окинавы, прошедший всю корейскую войну, герой высадки в Инчхоне, эсминец ни разу не был в капитальном ремонте. Нет, на нем меняли какое-то радиотехническое оборудование, но все программы модернизации, все эти FRAM-ы проходили мимо него. Он всегда был занят. То война в Корее, то патруль во время Тайваньского кризиса 1955 года, то участие в маневрах сил SEATO, или совместных маневрах с Тайванем и Японией. И сейчас эсминец к серьезной войне был не очень готов. Радар откровенно барахлил, акустическая станция работала через раз, да еще в команде было полно новичков. И этим пацанам приходилось разбираться с техникой, на которой вполне могли воевать их отцы. Коммодор принял решение.

-Передать на "Тернер Джой". Поворот "все вдруг" на курс 110. Через минуту лечь на курс 160. Кораблям открывать огонь по возможности. И что там у нас с авиацией? Херрик запросил авиационную поддержку еще семь минут назад, если на авиабазе в Дананге дежурное звено мышей не ловило, "Инвейдеры" должны вот-вот появиться здесь.

-Коммодор, авиабаза Дананг на повторные вызовы не отвечает!

-Так запросите авиационный центр Комитета в Бьен Хоа! Раздраженно бросил Херрик.

-Центр в Бьен Хоа тоже не выходит на связь! Херрик расстегнул верхнюю пуговицу форменной рубашки, ему внезапно показалось, что в рубке эсминца стало очень душно. Эсминцы уже повернули на курс 160, постепенно уходя к югу, причем "Тернер Джой", как и рассчитывал коммодор, шел головным. Вражеские катера, словно что-то выжидая, держались на правой раковине американцев. Они не форсировали двигатели, не ускорялись на сближение с эсминцами, только разошлись в стороны, непрерывно маневрируя. Редкий огонь главного калибра эсминце на большой дальности пока не привел ни каким результатам. "Чего же они ждут?", только подумал коммодор, как два рапорта дали ему ответ.

-С "Тернер Джоя" передают, девять воздушных целей по азимутам от 320 до 40, высота 1000, скорость 400, идут прямо на нас. Это вражеские, повторяю, вражеские самолеты! Радар на "Тернер Джое" был гораздо более современный, да и работал без сбоев, поэтому он первым и заметил новую угрозу. Но она была не единственная.

-Это пост РЛС! Наблюдаю еще надводные цели, четыре единицы, отставить, шесть единиц! Скорость тридцать семь, дальность шесть, они подходят к нам с правой раковины! Это тоже торпедные катера, сэр! Ближние три катера тоже набирают скорость, пока идут параллельно нам по правому борту!

-Передать на "Тернер Джой", последовательный поворот на курс 90, увеличить ход до 30!

Силовая установка "Мэддокса" уже не могла выдать паспортную скорость в 34 узла. Тридцать узлов, и в течение не более часа, вот и все, на что способно сейчас было изношенное "сердце" эсминца.

-И постарайтесь связаться со штабом второй воздушной дивизии, выясните, что произошло с нашими авиабазами! Обратился он к радисту.

Тем временем девять бомбардировщиков Ил-28 из состава 929 бомбардировочной эскадрильи приближались к американским эсминцам. Эскадрилья уже пролетела над Ханоем 9 октября, на параде в честь дня Независимости. Дикторы, комментировавшие парад по радио, взахлеб рассказывали о новых бомбардировщиках, которые получили ВВС ДРВ, о том, как в скором времени эти грозные самолеты, в кабинах которых сидят верные сыны Вьетнама, выметут, как мусор, американских империалистов и их пособников из числа отщепенцев вьетнамского народа, освободив многострадальный Юг. Но на самом деле все было далеко не так радужно. Списочный состав эскадрильи включал в себя двенадцать бомбардировщиков Ил-28, два разведчика Ил-28Р и два учебно-боевых самолета Ил-28У. Но к 31 октября число вьетнамских летчиков и штурманов, способных совершать ночные полеты, хотя бы в строю, держась за опытным ведущим, едва превышало число пальцев двух рук. Применение реактивных торпед РАТ-52, способных нанести значительный ущерб кораблям, не освоил никто. Поэтому сейчас в воздухе находились всего девять машин, в кабинах которых сидели все шесть советских инструкторов и все вьетнамцы, которые хоть как-то освоили полеты с горизонтальным бомбометанием. Исключение составляли стрелки, вот они все были вьетнамцы. А в кабинах ведущих троек сидели советские пилот и штурман. В кабине ведущего девятки сейчас шел разговор, между "вьетнамским" пилотом Беркутовым и "вьетнамским" штурманом Хачемизовым.

-Тебе хорошо, даже не надо глаза особо щурить, а мне как? У меня даже фамилия на местный лад не склоняется, как Лисицын или там Синицын. Или Хач Миз Ов. Прикалывался над своим старым напарником майор Беркутов.

-Да, мы, татары такие! Ко всему привыкнуть можем, даже водку пить у русских научились, без закуски, не то, что за каких-то вьетнамцев закосить. С гордостью заявил штурман.

-А вот у тебя, Беркутов, проблемы будут. Когда тебя Хо Ши Мин или Зиап награждать будет, опозоришься! Потому, что ему руку надо будет пожимать, а у тебя обе руки заняты будут! Не остался он в долгу.

-Так ладно, шутки в сторону. Как американцев брать будем? Сколько до них, кстати?

Штурман прильнул к планшету, и что-то быстро прикинул.

-Согласно донесению с торпедных катеров, пять минут назад они шли в этой точке, курсом 160, со скоростью 45.

-Значит, мы со второй тройкой заходим на них с кормы, а третья тройка пусть атакует их с левого борта. Он включил тумблер командной радиостанции РСИУ-3М.

-Я первый, вызываю третьего, прием.

-Третий на связи.

-Третий, со своим звеном занимай высоту четыреста, уходи влево на четыре, разгоняйся на максимал, чтобы выйти вперед. Мы зайдем на них с кормы, а ты атакуешь с левого борта.

Внезапно ожила связная радиостанция РСБ-5, из нее посыпалась скороговоркой вьетнамская речь. Потом раздались русские слова, с сильным акцентом:

-Т-333 вызывает группу 929, Т-333 вызывает группу 929. Прием.

-Это торпедные катера, сказал Беркутов. "Группа 929", это был позывной их девятки самолетов.

-Группа 929 на связи. Прием.

-Группа 929, корабли противника увеличили скорость и сменили курс. Сейчас они в квадрате 17-48, идут курсом 90, скорость 55. Как поняли, прием?

-Т-333, понял вас. Беркутов посмотрел на Хачемизова, который что-то лихорадочно считал на штурманской линейке НЛ-10. Наконец, тот поднял голову, и увидев вопросительный взгляд командира, показал ему четыре пальца.

-Т-333, мы атакуем через четыре минуты, как поняли, прием.

-Группа 929, понял вас. Мы выходим в атаку сейчас. Успеха! Конец связи.

-Смотри командир, так получается по-другому, но тоже хорошо. Они сейчас здесь, нам надо сбросить скорость до 450 и через минуту довернуть на 20 влево, а третья тройка через три минуты выходит прямо на них, под углом где-то шестьдесят к их курсу. И, получается, она будет первой.

Беркутов, вполголоса слушая последнюю фразу штурмана, уже отдавал команды остальным самолетам.

Тем временем на "Мэддоксе" обстановка все накалялась. Коммодор Херрик уже пожалел о своей команде, в результате которой эсминец оказался концевым. Судя по всему, неприятель и будет атаковать ордер с концевого корабля. Нервов добавило еще одно неприятное известие. Удалось связаться со штабом второй воздушной дивизии. И новости были совершенно ошеломляющими. Авиабазы Бьен Хоа и Дананг подверглись мощному обстрелу противника. Потери в Дананге еще уточняются, но В-26 небоеспособны все, это уже точно. Авиабаза и город Бьен Хоа, вдобавок, после обстрела атакованы пехотой Вьетконга, причем ВПП уже захвачена противником. Более того, кадровые дивизии ДРВ перешли в наступление на семнадцатой параллели, а также со стороны Лаоса на Контум и Плейку. А Вьетконг атаковал практически все военные объекты на территории Юга. Включая Сайгон, там коммунисты умудрились захватить целые городские кварталы. Из всей ударной авиации США и ВВС Южного Вьетнама осталось горстка южновьетнамских "Скайрейдеров" на аэродромах в Плейку и На Транге, эскадрилья "Супер Сейбров", недавно севшая на авиабазу Таншоннят, прибывшая из штата Нью-Мексико, и три "Крусейдера" из состава VF-51 c авианосца "Рэндольф". Все американские самолеты без вооружения. Пилоты после трансокеанского перелета очень устали, но основной проблемой было не это. На аэродроме, где они находились, "Супер Сейбры" могли только заправить топливом. Основные запасы вооружения были на базе в Бьен Хоа, а там уже хозяйничали бойцы Вьетконга. Еще были запасы Дананга, но сначала на этой базе надо было расчистить полосу и рулежки от последствий минометного обстрела, а потом сажать туда реактивные истребители-бомбардировщики. А на южновьетнамских аэродромах и запасов было негусто, и техников, которые смогли бы обслужить F-100D, в наличии не было. Короче, главное, что понял коммодор Херрик из пространного доклада оперативного дежурного второй воздушной дивизии, им предлагали выкручиваться самим из этой ситуации. "Хреново", только и успел подумать Херрик, как по натянутым нервам ударил крик оператора РЛС:

-Вражеские катера увеличивают скорость и поворачивают на нас! И, сразу вслед за этим:

-Воздушная тревога! Группа самолетов не меньше шести единиц заходит на корабль с кормы! Еще одна группа, из трех единиц, атакует с левого борта!

"Черт, они заходят в атаку с разных направлений. И поворот корабля ничего не даст, уклоняясь от атаки одной группы самолетов, мы подставляем борт под атаку другой. Еще бы знать, что по нам сейчас полетит, бомбы или торпеды?" -лихорадочно думал коммодор Херрик.

На двух из четырех кассетных бомбовых держателях, имевшихся в бомбоотсеке каждого Ил-28, висели по четыре двухсот пятидесятикилограммовых фугасных бомбы. На остальных двух были по четыре стокилограммовых фугаски. Итого, каждый бомбардировщик мог высыпать серию из 16 фугасных бомб общим весом в две тонны восемьсот килограмм. А вся девятка самолетов — больше двадцати пяти тонн смертоносного груза, дело осталось только за малым, попасть этим грузом в корабли. Хотя бы десятой, даже двадцатой частью, эсминцам этого хватит.

Первую тройку атакующих Илов встретил плотный огонь из всех стволов зенитной артиллерии. Если бы полуавтоматические пятидюймовки главного калибра эсминцев не были развернуты на другой борт для отражения атаки торпедных катеров, тройку самолетов ссадили бы еще на подлете. А так, три Ил-28 смогли прорваться почти до самых эсминцев. Но именно "почти", все-таки частокол трасс 20-мм автоматов и огненных мячиков 40-мм "бофорсов" был слишком плотным. Да, советские металлические бомбардировщики Ил-28 были гораздо более прочными и живучими машинами, чем японские "зажигалки", бомбардировщики "Вэл" или "Кейт" времен второй мировой войны. Одной разнообразной брони на каждом Ил-28 было чуть меньше полтонны, поэтому 20-мм снаряды большей частью не могли сбить эти самолеты, все уязвимые и важные места были бронированы, и как раз броня и была рассчитана на противостояние 20-мм снарядам. Другое дело 40-мм снаряды "бофорсов", попадание одного такого вело к серьезным повреждениям, а нескольких, гарантированно сбивало бомбардировщик. До поры до времени выручала высокая скорость самолета, все-таки попасть в несущийся со скоростью восемьсот километров в час самолет из системы, которая была рассчитана и спроектирована на поражение воздушных целей со скоростями, почти в два раза меньшими, непросто. Но уж больно много стволов сейчас непрерывно изрыгали смерть в сторону трех стремительно низко несущихся теней. С двух эсминцев по трем атакующим самолета сейчас стреляло двенадцать 40-мм и одиннадцать 20-мм зенитных автомата с "Мэддокса" и еще четыре 76-мм зенитных орудия с "Тернер Джоя". Воздушный океан огромен, но конкретно сейчас, и конкретно в этом месте, он стал очень тесен для трех машин, сделанных десять лет назад в Воронеже. Одна за другой, двадцати тонные машины, "искусанные" многочисленными попаданиями, горя и разваливаясь, падали в океан. Но полностью, хотя и с большим трудом, отразив атаку с левого борта, американцы ничего не успели сделать против атаки шестерки Ил-28 с кормы. Вдобавок, сработал стереотип, вбитый в голову корабельным зенитчикам еще двадцать лет назад: наиболее опасен самолет, заходящий с борта. Этот стереотип был наиболее правильным по отношению к самым опасным для тогдашних кораблей самолетам, торпедоносцам. Ведь боковая проекция корабля в несколько порядков больше кормовой, к тому же торпеда, идущая с кормы, может быть отброшена бешено вращающимися винтами. Этот стереотип казался разумным, ведь одна торпеда, сброшенная одним торпедоносцем, при попадании гарантированно выводила из строя эсминец, даже такой большой, как "Тернер Джой", не говоря о маленьком "Мэддоксе". А даже такой маленький эсминец, как "Мэддокс", мог выдержать удар, или близкий разрыв, четырех или пяти авиабомб калибра 250 килограмм, а японские самолеты таких бомб несли всего от одной на пикировщике "Вэл" до трех на бомбардировщике "Кейт". Нет, конечно, коммодор Херрик читал соответствующие справочники об авиации Восточного блока, и был знаком с бомбовой нагрузкой советского "Бигля", или как его еще называли, "Батчера" *.

*"Бигль" — "Гончая", раннее кодовое обозначение НАТО для советского фронтового бомбардировщика Ил-28. "Батчер" — "Мясник", более позднее кодовое обозначение НАТО для того же самолета. По непроверенным данным, присвоено человеком, которому посчастливилось попасть под налет Ил-28 и выжить.

Но одно дело читать строчки в журнале с сухими цифрами, а другое, внезапно ощутить себя очень уязвимым, когда над головой у тебя стремительно проносятся свистящие, тени, из которых тебе на голову высыпается не одна, не пять, а целая сотня авиабомб! В течение нескольких секунд, за которые авиабомбы преодолели расстояние до поверхности, картина боя резко поменялась. Только что два американских эсминца представляли из себя картинку, достойную разворота в дорогом иллюстрированном журнале. Сами посудите, красивые корабли, идущие на максимальной скорости, да так, что белопенные гребни волн, разрезаемые их острыми носами поднимались выше бортов. Все орудия главного калибра, повернутые на правый борт, ведут огонь по вражеским торпедным катерам, и не безрезультатно, один из красных катеров горит, остановившись, другой подбит, и дымя, медленно отползает назад. Из скошенных труб эсминцев стелется дым, стремительно уходящий назад. Красота! Но через несколько секунд море вокруг кораблей вскипело от многочисленных разрывов, встающих фонтанами выше надстроек кораблей, а их корпуса стали содрогаться от прямых попаданий. "Мэддокс" получил пять попаданий, две 250 килограммовыми фугасками и три сотками. Вдобавок в шести местах обшивка эсминца стала рваться как бумага, от гидравлического удара близких разрывов. Некоторое время он как бы раздумывал, как ему тонуть, носом вперед, кормой назад, или вообще опрокинутся на борт, только непонятно, через какой. Но через несколько секунд решение за него приняла авиабомба, у эсминца детонировал кормовой погреб главного калибра, и ветеран японской и корейской компаний сначала пыхнул багрово-красным пламенем, а потом его нос резко задрался вверх. Море стремительно врывалась в разрушенную корму эсминца, и находившиеся на корме идущего впереди "Тернер Джоя" с ужасом увидели, как "Мэддокс" стремительно встает вертикально, как будто показывает своему собрату гигантский "фак", а потом так же стремительно погружается в воду. Однако времени на поиск и спасение моряков с "Мэддокса" у команды "Тернер Джоя" не оставалось, сберечь бы свою шкуру. В эсминец попала всего одна 100-кг бомба, жизненно важные механизмы и системы она не задела. Еще две разорвались настолько близко, что повредили обшивку, вызвав затопление нескольких отсеков. Тоже не смертельно. Но вот третья взорвалась рядом с левым винтом, оторвав его к чертовой матери. И вот это было уже серьезно. Во-первых, эсминец сразу потерял в скорости, теперь он максимум мог выдавать 25 узлов. А во-вторых, этот же взрыв, по всей видимости, покорежил или согнул перо руля, и корабль все время тащило вправо. Эти факты не стали бы большой проблемой, если бы кораблю просто надо бы было дойти до ближайшего дружественного порта, Дананга. С такими повреждениями можно было дойти и до Сайгона. Но с правого борта на корабль уже выходили в атаку вьетнамские торпедные катера, и превращение стремительного корабля в неповоротливую хромую клячу было уже фатальным. Да и с артиллерией были проблемы, то есть с ее отсутствием. На коротких дистанциях торпедных атак командир "Тернер Джоя" очень рассчитывал на многочисленные "бофорсы" Мэддокса, а сейчас они ушли на дно вместе с самим эсминцем. Нет, огонь главного калибра двух эсминцев, несмотря на все маневры торпедных катеров, дал свои результаты. Из девяти катеров, выходивших в атаку, осталось шесть, Т-339 уже горел, погружаясь, Т-333 застыл на месте, получив повреждение двигателя, дымящийся Т-336 медленно отползал назад. Но остальная шестерка, разошедшись в стороны, неумолимо приближалась со стороны правого борта. А у американцев, с потоплением "Мэддокса", осталось только три пятидюймовки и четыре зенитных автоматических трехдюймовки, стволы двух из них еще только опускались к горизонту и поворачивались на правый борт, после стрельбы по самолетам. Но не успели зенитки добавить свои первые очереди в торопливый лай пятидюймовок, как на катерах засверкали вспышки торпедных аппаратов. А потом низкие маленькие стремительные тени начали поворачивать, а по надстройкам "Тернер Джоя" словно застучал железный ливень. Дистанция между кораблями сократилась до дальности эффективной стрельбы из крупнокалиберных пулеметов, а таких на шести катерах было двенадцать. Пуля, выпущенная из пулемета калибром 14,5 мм, с расстояния в километр, пробивает лист стали толщиной в полтора сантиметра. А обшивка надстроек эсминца большей частью была куда меньшей толщины. Этот "душ", вдобавок, выкосил расчеты 76-мм зениток, стоящих на надстройках без всяких щитов. На отходе катеров американцам вроде бы вновь улыбнулась удача, пятидюймовкам удалось поразить сразу два катера. Но по ушам людей, находившихся в центральном боевом посту, резанул крик акустика:

-Торпеды! Слышу шум торпед, не менее десятка, идут прямо на нас!

-Руль право на борт! До упора! Моментально отреагировал командир эсминца.

-Но сэр, мы так становимся к торпедам носом, а не кормой! Удивленно возразил штурман, и рулевой, услышав на несколько секунд, замешкался с выполнением команды.

-У нас оторван левый винт, и погнуто перо руля. Нас и так все время тащит вправо! Влево мы будем поворачивать в два раза дольше! Рулевой, какого черта ты ждешь, выполняй команду!

-Есть, сэр! Ответил испуганно матрос, но было уже поздно. А может быть, поврежденный корабль и так не успел бы уклониться от торпед, кто его знает? Так или иначе, но в следующую секунду "Тернер Джой" всем корпусом содрогнулся от взрыва. А потом еще, и еще раз. Новый эсминец, построенный всего три года назад, полным водоизмещением в целых 4050 тонн, наверное, выдержал бы один подрыв 450-мм торпеды 45-36Н с боевой частью в двести килограмм взрывчатки. Возможно, эсминец бы остался на плаву и после двух подрывов, но три таких взрыва однозначно отправляли его на дно. Через десять минут "Тернер Джой", завалившись на многострадальный правый борт, ушел под воду. Вражеские катера, занятые спасением своих, не подбирали выживших американцев. Через пять минут после того, как эсминец перевернулся, к месту гибели подошел патрульный корабль ДРВ, который и выловил немногих уцелевших моряков.

А штурман Хачемизов оказался совершенно не прав. Майор Беркутов никак не оконфузился, когда генерал армии Во Нгуен Зиап вручал ему Звезду Героя Вьетнамской народной армии. Генерал Зиап прекрасно знал, кто стоит перед ним. Впрочем, сам штурман получил такую же награду.

31 октября, ханойское время 09-22. Провинция Куанг-три. Два километра к северу от города Пхонг-Диен, двенадцать километров к юго-востоку от города Куангчи. Берег реки Ла, отдельная бронетанковая рота КПОВПЮВ, она же первый бронетанковый батальон Армии республики Вьетнам.

-Ну наконец-то. Снимая гарнитуру радиостанции, устало произнес подполковник Дженкинс, номинально старший советник в центре подготовки бронетанковых сил Армии республики Вьетнам в городе Пхонг-Диен, а фактически командир бронетанковой роты. Фактически, единственного в настоящий момент боеспособного танкового подразделения по южную сторону семнадцатой параллели. Утро 31 октября вместо нормального учебного процесса, шедшего строго по расписанию, началось с натурального дурдома. Сначала в городке, на окраине которого и располагался центр, началась стрельба, причем из автоматического оружия. Потом раздался мощный взрыв, на северо-западе, в районе, где дорога 1А пересекала реку Ла по мосту Май Чанг. Потом центр подвергся короткому, но яростному обстрелу из минометов. Все попытки выяснить хоть что-то ничем не удались, радиосвязь молчала, а посланные в городскую комендатуру и полицию посыльные не вернулись. Наконец, подполковник, слыша все усиливающуюся стрельбу в городских кварталах, к которой теперь добавились пулеметные очереди и взрывы гранат, решил выводить технику на северо-западную окраину, пока казармы и боксы центра не превратились в огромную мышеловку. К этому времени обнаружилось исчезновение почти всего вьетнамского персонала центра, остались только офицеры, и то не все. Американцев же в качестве экипажей хватило всего лишь на танковую роту и десанта на два бронетранспортера М113. Остальную технику пришлось бросить. Когда рота выехала по дороге 1А к реке, обнаружилась причина взрыва, прозвучавшего рано утром. Мост Май Чанг через реку Ла был взорван. Но на имевшейся у подполковника карте в паре километров вниз был отмечен брод, вот к нему, после короткого совещания решено было двинуться, оставаться среди хижин на окраине города, где не прекращалась стрельба, без надежного пехотного прикрытия, как-то не очень хотелось. Вот на подходе к броду, наконец, ожила радиостанция. На связь с центром вышел оперативный дежурный центрального штаба КПОВПЮВ в Сайгоне. И высыпал на охреневшего подполковника целую гору новостей. Оказывается, стрельба в городе, это нормально, это Вьетконг начал всеобщее восстание, такое творится сейчас практически во всех мало-мальски значимых городах Южного Вьетнама. Где-то это были просто обстрелы военных и государственных объектов, где-то нападения коммунисты проводили крупными силами, с применением тяжелого вооружения. В Сайгоне вообще идут самые натуральные бои, причем коммунисты уже захватили почти половину города, включая здания генерального штаба и министерства обороны. Вьетконг взорвал американский квартал в Сайгоне. Да что там южновьетнамский генштаб! Комми атаковали и заняли нижние этажи американского посольства, там до сих пор идет перестрелка. Но это так, цветочки. Вьетконг подорвал два авиатранспорта на рейде Сайгона, только что прибывшие из Штатов с крупной партией вертолетов и другого вооружения. Напал или обстрелял все авиабазы, на авиабазе Дананг уничтожены все самолеты, а авиабаза Бьен Хоа вообще захвачена крупными вражескими силами! Мало того, силы врага, по предварительной оценке, не менее двух полков с тяжелым вооружением, заняв Бьен Хоа, начали наступление на сам Сайгон, где сейчас уже почти соединились с восставшими. Полчаса назад они продвинулись к городу настолько близко, что начали обстрел единственного уцелевшего столичного аэродрома Таншоннят, причем из 122-мм гаубиц. Но это не самые печальные новости. В войну, и это установлено совершенно точно, вступила регулярная армия Северного Вьетнама. Каким-то образом незаметно перебросив крупные силы, вероятнее всего, через территорию Лаоса, вьетнамская армия, численностью не менее двух дивизий, начала наступление на Контум и на Плейку. Положение осложнили массовые выступления Вьетконга в этих городах. Бои идут уже в нескольких километрах к западу от Плейку, и на улицах Контума, причем северовьетнамцы применяют артиллерию калибра до пяти дюймов, реактивные системы залпового огня и даже бронетехнику. Цель этих ударов ясна, разрезать территорию Южного Вьетнама на две половинки двойным ударом, от Контума по дороге 24 на прибрежный город Куангнгай, и от Плейку по дороге 19 на Ан Хе, и далее, на прибрежный Куинён. Но главное, и вот эта новость касалась уже непосредственно их подразделения, не менее трех дивизий ДРВ начали после массированного артиллерийского удара наступление через семнадцатую параллель. Пройдя, как нож сквозь масло, через позиции первой пехотной дивизии южан на границе, совершенно деморализованных артиллерийской подготовкой, они час назад сбили блокпосты в Винь Трунг на дороге 15 и у моста в Хуан Хоа, захватив его, и выходя на подступы к городу Донг Ха. После чего связь с какими-то частями к северу от Донг Ха была потеряна. К югу от Донг Ха у командования есть только связь с базой в Ке Сань, которая закрывает путь по рокаде номер 16 к главному дорожному узлу в этой провинции, которым является Донг Ха, и с базой подготовки южновьетнамских рейнджеров возле Куангчи. На этой базе есть и американские инструкторы, примерно двести человек, но тяжелого вооружения, кроме нескольких бронетранспортеров и батареи 106-мм самоходных минометов у них нет. Подполковнику Дженкинсу было приказано как можно скорее прибыть в Куангчи, где, как старшему по званию, сформировать из имеющихся сил сводный отряд, чтобы остановить наступление северян по дорогам 1А и 64.

31 октября, ханойское время 09-29. Северный берег брода через реку Ла, два километра к востоку от моста Май Чанг, дорога 1А. Вторая рота второго батальона региональных сил 5 военного района Вьетконга.

Командир роты был молод. Лейтенанту Ду Кхо было всего двадцать четыре года, и он не имел военного образования. Ну, если не считать четырех месячные курсы, которые он прошел в Северном Вьетнаме, в учебном центре возле города Хатинь. Но из двадцати четырех лет своей жизни он воевал половину. В далеком 1950 году, еще подростком, он вступил во Вьетминь. Тогда, после первых успехов на севере, где Нгуен Во Зиап разгромил французскую тактическую группу "Байяр", пять батальонов под командованием полковника Лепажа у Донг Ке и три батальона колониальных войск полковника Шартона, шедших ему на выручку, воодушевление охватило всех вьетнамцев. И Вьетминь просто захлестнула волна добровольцев, одним из которых был худенький двенадцатилетний подросток. Сначала он был простым "ду кич", в своей деревушке в Аннаме, потом, через два года, его "подняли" в региональные силы. В 1951 году, Вьетминь, напротив, потерпел ряд чувствительных поражений, пытаясь прорвать "линию Де Латтра" в Тонкинской дельте. Нгуен Во Зиап, восполняя большие потери в своих дивизиях главных сил, произвел массовый "подъём" бойцов из региональных сил, а те, в свою очередь, массово забирали людей из "дан куап" и "ду кич" на место выбывших. Это привело к временной потере качества бойцов региональных сил, но у них было время на подготовку. Основные сражения в 1952 году развернулись севернее, закончившись убедительной победой Вьетминя под Хоа Бинем, когда Нгуен Во Зиап разгромил последних местных коллаборационистов на севере, из племени муонг, а их хозяев-французов загнал за линию "Де Латтра". В 1953 году Ду Кхо, уже в качестве бойца региональных сил, участвовал в штурме Ан Ке, укрепленного форта неподалеку города Контум в центральном Аннаме. Основную роль в этой операции играли 84 и 95 отдельные полки главных сил Вьетминя, но и регионалам пришлось повоевать. Французы в конце концов удержали Ан Ке, ценой переброски целых трех парашютно-десантных батальонов Иностранного легиона, но главную артерию, дорогу 19, Вьетминь перерезал на целых три месяца. Далее были местные стычки с французами в 1954, когда главные силы ломали хребет французской военной машине в Индокитае при Дьен Бьен Фу. Эйфория победы, когда Ду Кхо, приникнув с товарищами по взводу к радиоприемнику, слышал радиорепортаж из Ханоя. Повсеместный спуск флагов французской администрации, и почти одновременное парадное прохождение войск Вьетминя по центральным улицам Ханоя о параде войск 9 октября 1954 года. И горькое разочарование последующих лет, когда плоды победы, которую добивались все вьетнамцы, предатели в Кохинхине украли у половины Вьетнама. При поддержке новых колонизаторов, американцев, которые прикрываясь лозунгами демократии, просто сменили одряхлевшую Францию. Эти годы, с 1954 по 1958, были самыми тяжелыми для патриотов Аннама и Кохинхины. На севере, в Тонкине, или как еще его называли, Бакбо строили новую жизнь. А здесь опять была одна нищета, неграмотность и коррупция. Но в 1958 ситуация потихоньку начала меняться. ДРВ, окрепнув, обратило свой взор на юг. На основе структуры Вьетминя был создан Вьетконг, и его люди, углядев молодого, но уже очень опытного солдата, предложили ему пройти курсы младших командиров. И в 1962 году он командовал уже ротой региональных сил. Большая часть бойцов в роте были обстрелянными, как он ветеранами, мастерами партизанской войны в джунглях и королями дорожных засад. Только четверть списочного состава роты были недавно "поднятыми" из "ду кич", но и у них имелся кое-какой боевой опыт. Хуже обстояло дело с вооружением. Стрелковое вооружение роты являло собой сборную солянку из автоматов ППШ и ППС советского и китайского производства, а часть бойцов, вообще была вооружена японскими винтовками "Арисака", калибра 6,5мм. С тяжелым стрелковым вооружением была еще большая путаница. В роте были три трофея корейской войны. Три американских пулемета Браунинга модели 1919 с воздушным охлаждением, на треногих станках, под патрон "Спрингфилд" .30-06, или, по европейским стандартам, 7,62х63мм. И были три советских пулемета Дегтярева ДП-27, под русский патрон 7,62х54R. То есть всего чуть более сотни человек имели оружие под пять различных патронов. Это если еще не считать приданных бойцов из "ду кич", у тех вообще были изношенные раритеты первой мировой войны, старые немецкие винтовки Маузера 1898 года под немецкий патрон 7,92х59, и еще более старые французские винтовки Лебеля 1886 года, вообще под патрон 8-мм калибра. На этом зоопарк в вооружении не заканчивался. Бойцы имели при себе осколочные ручные гранаты, советские Ф-1, похожие на нее американские Мк1 и французские F1, японские тип 97, китайские тип 42, советские противотанковые РПГ-43. Отделение саперов, которые существовали во всех пехотных частях Вьетминя и Вьетконга, наряду с личным стрелковым оружием имело 5 советских противотанковых мин нажимного действия ТМ-46, такое же количество их китайских копий, и десяток старых советских мин ПМД-6, в деревянных корпусах уже местного производства. И неизвестное даже самому Ду Кхо количество самодельных взрывных устройств, колышков, самострелов и прочих ловушек. Ду Кхо знал только, что в качестве корпусов для взрывных устройств его саперы собирают весь мусор, от жестяных банок из-под кока-колы и американских пайков, до снарядных гильз. Они, как хомяки, собирали гильзы даже от авиационных пушек и крупнокалиберных пулеметов. И наконец, основное противотанковое вооружение роты. Одна трофейная американская 60-мм "Базука", к которой полгода назад командование добавило два новейших советских гранатомета РПГ-2, причем с обученными расчетами и двойным боекомплектом, для которого он сразу выделил еще четырех "ду кич". Накануне вечером Ду Кхо получил задачу, оседлать дорогу 1А и не допустить продвижения сил противника севернее реки Ла до 12-00 сегодняшнего дня. Он прекрасно знал, что в городе Куанг-три, который находится в нескольких километрах южнее, американцы развернули бронетанковый учебный центр, где техники хватит на целый батальон. И ему, если эта армада рванется на север, по мосту через реку Ла, ни за что ее не сдержать. Даже на полчаса. Поэтому он приказал сразу же взорвать мост Май Чанг, что его саперы блистательно и проделали. Теперь американцам, чтобы выйти на шоссе, надо будет переправиться через брод, в двух километрах ниже по реке, а потом, по извилистой узкой дороге в джунглях, которая скорее походила на тропу, вернуться на шоссе. Тропа сильно петляла, и по ней, до шоссе, надо было проехать километров пять, не меньше. И Ду Кхо надеялся, что американцы запомнят этот путь надолго.

31 октября, ханойское время 09-32. Брод через реку Ла, два километра к востоку от моста Май Чанг, дорога 1А.

Проблемы у сводной тактической группы подполковника Дженкинса начались еще в момент переправы. Подполковник, не смотря на возражения некоторых своих офицеров, не стал действовать сломя голову. Сначала через реку поехал один из бронетранспортеров М113. БТР был плавающим, и поэтому не было опасений, что он утонет, из-за высокого уровня воды в реке. Ведь сезон дождей здесь недавно закончился. Танки дожидались на южной стороне, пока он не прошел до широкого выхода из реки и резво выбрался наружу. М113 проехал еще немного, оставаясь в видимости остальной колонны, а первый "Паттон" не спеша вошел в воду. Все произошло мгновенно. Маскировка бойцов Вьетконга была совершенной. Бронетранспортер получил гранату из базуки в борт, и сразу загорелся, а к первому М48, уже проехавшему больше половины брода, сразу с двух сторон протянулись дымные росчерки гранат, выпущенных из РПГ-2. Одновременно по американцам, вольготно торчавшим из люков или даже вообще сидевших на броне, хлестнули густые пулеметные очереди, перемежаемые резкими хлопками выстрелов из "арисак". Расстрел длился секунд пять-шесть, потом американцы опомнились и начали отвечать. Сначала просто беспорядочным огнем, потом более осознанным, но уже впустую. По приказу Ду Кхо бойцы уже отошли дальше, не раскрывая себя огнем, только расчет базуки не удержался от соблазна. Отойдя чуть назад, он выпустил еще одну гранату в поврежденный бронетранспортер, попав ему в моторное отделение. Выскочивших из БТР американцев "причесали" огнем из винтовок и автоматов, уцелеть удалось всего пятерым, которые успели укрыться за корпусом М113. Добивать их не стали, обозленные танкисты Дженкинса начали бегло стрелять из всего, что было у них в наличии, в том числе и танковых орудий. Следующую засаду Ду Кхо организовал через пятьсот метров по дороге, вдоль которой сейчас бесшумными маленькими тенями скользили его бойцы. Еще на дороге, до этой второй засады, для американцев было подготовлено несколько сюрпризов. В начале Ду Кхо хотел заминировать выход из брода, но потом, посоветовавшись с командиром саперов, отказался от этого варианта. Слишком широк был плёс у реки Ла, где был брод. А у роты слишком мало противотанковых мин.

Подполковник Дженкинс был вне себя. Нет, это надо же так опростоволоситься. Он недооценил противника, а ведь мог бы догадаться, если Вьетконг взорвал мост, значит он и брод не оставит без присмотра! И его ошибка обошлась группе дорого. Подбитый и сгоревший бронетранспортер. Одиннадцать человек только убитыми, пять дурней, которые красовались на броне танков, и шесть погибли в БТР. Десяток раненых, их придется положить во второй М113, поставив его в середину колонны, и распределив десант на танки. Безвозвратно потеряны сгоревший М113 и подбитый "Паттон", из открытых люков которого до сих пор валит дым. И, самое обидное, потеряно сорок минут.

31 октября, ханойское время 10-15. Лесная дорога к шоссе 1А, пятьсот метров к северо-западу от брода через реку Ла.

Ду Кхо подумал, что все-таки партия права. Без поддержки народа, без многочисленных "ду кич", местных, из окрестных деревень, его рота просто физически не успела бы подготовить все необходимое, без которого бы они просто была бы уничтожены при первой же попытке остановить американские танки. Многочисленные окопы и потайные схроны для наблюдателей, причем именно в тех местах, куда белый человек не полезет даже в джунглях. Ловчие ямы и ловушки. Да много еще чего. И пусть все это будет использовано в реальности даже не на половину, без этого бы рота уже понесла бы потери. Как только что, у брода, когда американцы открыли шквальный беспорядочный огонь по окружающим джунглям, из пулеметов и даже танковых орудий. Кусты и даже стволы деревьев плохо защищают от крупнокалиберных пуль, не говоря о 90-миллиметровых снарядов. А вот вырытые при помощи "ду кич" в земле окопы, да еще с деревоземляными перекрытиями, позволили бойцам его роты переждать этот безумный обстрел в целости и сохранности. У американцев оказалось удивительно мало пехоты, и этим надо было воспользоваться. Второй сюрприз ждал американцев недалеко, всего в пятистах метрах по лесной дороге. Когда колонна из двадцати одного танка и одного БТРа поползла, вытягиваясь в длинную воняющую сгоревшим бензином змею, первым по дороге уже шел танк. Он и подорвался на противотанковой мине, потеряв два опорных катка и "разувшись" левой гусеницей. Подполковник Дженкинс на этот раз отреагировал спокойно. Ну, подорвался танк на мине. Экипаж остался цел. И это не засада, очевидно, что подразделение врага, обстрелявшее их у брода, понесло ощутимые потери от ответного огня. И теперь не рискует вступать с ними в огневой контакт, накидав мин по дороге. Ну что же, оставим экипажу подбитого танка в помощь еще пару человек, пусть чинятся и догоняют. Они и так потеряли пятнадцать минут на этом чертовом подрыве, вдобавок снова истратили кучу боеприпасов, впустую поливая окрестные джунгли. Издав приказ экономить боеприпасы, неизвестно, когда получится их пополнить, и выделив пять человек в пеший головной дозор, сапера, трех пехотинцев и сержанта, колонна продолжила движение.

Командир отделения, внимательно наблюдавший за американцами сквозь приоткрытую крышку выкопанного схрона, слабо улыбнулся. Эти янки действительно действуют так предсказуемо. Лейтенант Ду Кхо говорил правду, они оставили экипаж чинить свой танк, правда придав ему еще пару человек. Ну что же, оставшиеся американцы умрут, правда не прямо сейчас, попозже, когда проедет вся длинная колонна. Надо только подождать, когда они будут заканчивать свой ремонт и совсем расслабятся.

31 октября, ханойское время 10-30. Лесная дорога к шоссе 1А, девятьсот метров к северо-западу от брода через реку Ла.

На этот раз Дженкинс позволил себе сугубо матерную тираду. Похоже, у вьетконговцев закончились мины, и они перешли к самодельным ловушкам. Пеший дозор, шедший впереди, совершенно проморгал хитрую конструкцию. Вместо одной колеи была выкопана довольно глубокая траншея, а сверху все это было прикрыто щитом из глины и веток, который легко выдерживал вес человека, но сразу провалился под многотонным "Паттоном". И теперь тот прочно сидел на брюхе. Для того, чтобы его вытащить, пришлось выделить еще один танк и дополнительно пару человек с шанцевым инструментом. А остальная колонна, восемнадцать танков и один БТР, с трудом обогнув застрявшего собрата, поползла дальше. Увеличив число людей в пешем передовом дозоре и потеряв еще сорок минут. Из замаскированных в джунглях окопов за мучениями янки, протягивающих по грязи тяжелый трос, с интересом наблюдали бойцы Вьетконга, еще одно отделение стрелков и расчет пулемета ДП-27. Бойцы не стреляли, командир роты строго-настрого запретил им первыми открывать огонь. Стрелять можно было начинать, только когда беспорядочную стрельбу откроют американцы, из своих многочисленных орудий и пулеметов. Вот только тогда, когда командир янки оглохнет от шума стрельбы собственных солдат, можно будет срезать этих беспечных дураков, ведущих себя, как дома. Но здесь им не Америка, надо просто немного подождать, и американцы это поймут. Те, кто останется жив, конечно. А ждать бойцы Вьетконга умели.

31 октября, ханойское время 11-10. Лесная дорога к шоссе 1А, полтора километра к северо-западу от брода через реку Ла.

Следующая ловушка была типовой, и где-то даже рутинной. Но французские патрули так и не нашли методов борьбы с ней. Одна противопехотная мина была уложена на тропу. Впереди по маршруту в пятидесяти метрах уложена еще одна мина, а сразу за ней, еще одна, на этот раз противотанковая. Первый тройной дозор прошел всего в пяти метрах от закрытого маскировочным щитом окопа, в котором сидели два сапера Вьетконга. Впереди шли, каждый по своей колее, американские саперы, с шестами, все время тыкая им поверхность впереди. Уж больно не понравился подполковнику Дженкинсу предыдущий сюрприз. Чуть позади, в пятнадцати метрах, шел пехотинец, прикрывая саперов со своей М14 наизготовку. Как только патруль прошел замаскированный окоп, саперы Вьетконга поставили третью мину, тоже противопехотную, и еще одну, противотанковую. Поднять и натянуть уже закрепленную на той стороне и уложенную в грязь проволочку, поставив мину на дорогу, прикрыв ее листвой, много времени не надо. А противотанковую мину вообще достаточно просто уложить в ямку в колее, прикрыв сверху грязью. И нырнуть обратно в схрон-окоп, тщательно закрыв за собой маскировочный щит, прямо под носом еще оставшегося отделения дозора. Тем более все звуки заглушал шум уже близко работавших многочисленных двигателей. Как и ожидалось, один из американских саперов, шестом задел натянутую тонкую проволочку. Прогремел взрыв, убивший одного сапера, и ранивший его соседа. Пехотинец, обстреляв окрестные заросли, повернулся и побежал обратно звать на помощь. И подорвался на мине, только что установленной бойцом Вьетконга. Сержант, командующий отделением дозора, выслал помощь во встречном направлении. Которая, оказав помощь раненым и обстреляв заросли, опять напоролась на третью противопехотную мину.

-Сэр, у нас двое убитых и четверо раненых, сквозь стрельбу, доложил сержант. Похоже, все подорвались на минах.

-Головному танку, ускорить движение! Прикрыть броней дозор, обеспечить эвакуацию раненых! Идущий первым танк, выбросив из выхлопной трубы густой клуб дыма, быстро двинулся на помощь своим. Танкисты уже увидели лежащего на обочине раненого, над которым хлопотал еще один солдат с перевязочным пакетом. Командир танка, торчащий из башни за зенитным пулеметом, даже успел помахать им, мол, "держитесь, парни, мы уже здесь!". Как вдруг из-под гусеницы танка сверкнуло красным, и прогремел мощный взрыв. Подбитый танк стал вращать башней во все стороны, беспорядочно стреляя из пушки и крупнокалиберного пулемета. Видя такое дело, огонь по джунглям открыли и остальные танки колонны. И в этом шуме совершенно не были слышны очереди ручного пулемета Дегтярева и выстрелы "арисак" позади колонны. Опомнился подполковник, только тогда, когда один из радистов, уцелевший и запершийся в застрявшем танке стал звать по радио на помощь. Кроме него, в живых остались только механики водители, да и то, во втором танке мехвод был контужен, пулей, по касательной прилетевшей ему в каску. Из экипажа танка, подорвавшегося в начале, не выжил никто, все они так и лежали возле танка, не успев закончить его ремонт. А вьетконговцы его еще и подожгли. В довершении всего, один из трех танков, отправленных подполковником назад, получил два выстрела из РПГ, в моторное отделение и в борт башни, а последний бронетранспортер, тоже отправленный назад, по возвращению подорвался на мине, правда слабенькой. Хотя откуда мины на дороге, по которым туда-сюда ездит американская техника?

И, как вишенка на торте, был еще один подрыв. Танк, который был выслан подполковником вперед, на помощь истекающим кровью раненым головного дозора, опять подорвался на мине, прямо рядом с ранеными. Вдобавок, ошеломленных американцев еще и обстреляли, пехоту из пулеметов, а подбитый танк — из РПГ и "базуки". Танк в итоге загорелся, а пехота потеряла еще трех убитыми и пятерых ранеными. Американцы, правда, тоже, наконец-то открыли боевой счет. Расчет "базуки" не успел своевременно укрыться из-под огня, Ду Кхо записал в свой пассив первых убитых, трех бойцов своей роты и двоих из "ду кич". Еще с десяток людей были легко ранены, осколками, при не прицельном огне американцев по джунглям.

Лейтенант приказал отходить на новые позиции, оставив отделение с "арисаками" и пару пулеметов. Они периодически постреливали по застрявшей колонне, убивая чересчур рьяных американцев. Был очень большой соблазн подбить у американцев больше танков, но для этого гранатометчикам надо было подойти очень близко, иначе мешали густые заросли, реактивная граната просто не могла пролететь сквозь мешанину листьев и веток. Ну и зачем рисковать? Американцы в этом "сюрпризе" потеряли еще два часа, свое задание он выполнил, даже с лихвой. И лейтенант вместе с расчетом РПГ пошел вдоль дороги к основным силами своей роты, которые давно готовили новый сюрприз американцам. Правда, когда Ду Кхо вышел на новую позицию, его самого ожидал "сюрприз", но на этот раз приятный. Рядом с его бойцами стоял бронетранспортер разведки передовых сил 351 механизированной дивизии.

31 октября, ханойское время 09-00. База подготовки южновьетнамских рейнджеров возле Куангчи, двадцать километров к югу от семнадцатой параллели.

База пережила внезапное всеобщее восстание Вьетконга на удивление хорошо. На попытку обстрела ее из минометов командир самоходной минометной батареи своевременно открыл контрбатарейную стрельбу, и шесть более мощных и защищенный 106-мм минометов, установленных на БТР М113, довольно быстро подавили четыре 82-мм миномета Вьетконга. Но пропала связь с полицией и военным комендантом в городе, а также с пехотным полком южновьетнамской армии, расквартированным десятью километрами севернее. Оно и немудрено, и полицейские участки, и комендатура в городе Куангчи к 9-00 оказались уже захвачены Вьетконгом, а по казармам и боксам с техникой несчастного полка вот уже как час вели огонь целых два дивизиона 122-мм гаубиц М-30 артиллерийского гаубичного полка 351 механизированной дивизии армии ДРВ. Об этом полковник Поплавски, фактически принявший командование базой после исчезновения двух третей южновьетнамских офицеров, вместе с официальным командиром базы узнал слишком поздно. Предыдущие попытки выслать патрули, чтобы узнать, что, черт возьми, происходит, пресекались пулеметным огнем и снайперами, стоили патрулям удалиться за пределы радиуса досягаемости своих 106-мм минометов. А попытка в 8-30 отправить два бронетранспортера М113 в дальнюю разведку на север, окончились тем, что, отъехав всего пять километров, американцы напоролись на засаду. Один М113, получив прямое попадание из 75-мм противотанковой пушки ПАК-40, производства еще фашисткой Германии, взорвался, второй успел ретироваться. Так и оставался бы полковник Поплавски отрезанным от мира и в абсолютном неведении о происходящем, пока в 9-20 с ним на связь не вышел оперативный дежурный из самого центрального штаба КПОВПЮВ в Сайгоне. Он обрушил на него целую кучу информации. Впрочем, ее можно было охарактеризовать одним словом — задница. Из всего вороха плохих, очень плохих и просто отвратительных новостей, Поплавский для себя уразумел две самые главные. Первая, его база, десяток БТР М113, шесть из которых с минометами, две сотни американцев, из которых всего половина рейнджеры из Форт-Брэгг, а остальные не пойми кто, и пять десятков местных вояк, это все, что стоит на пути целой вьетнамской механизированной дивизии. И вторая новость — это то, что воздушной поддержки не будет. Вообще никакой, даже вертолетов, чтобы вывезти раненых. Дежурный, правда, пообещал, что к нему на помощь идут танки сводной роты подполковника Дженкинса, всего две дюжины новейших "Паттонов" М48А2. С ними у Поплавски появлялся хоть какой-то шанс, но узнать, был ли этот шанс, где этот Дженкинс, полковнику уже было не суждено. Через несколько минут на базу обрушилась шестерка бомбардировщиков Ил-28 с опознавательными знаками ВВС ДРВ. И Поплавский, наверное, впервые в жизни узнал то бессилие и беспомощность, которая испытывает пехота при воздушном налете авиации противника. Абсолютная беспомощность и всепроникающий ужас. Последствия налета были катастрофичны. Они потеряли половину бронетранспортеров, причем "Гэвинов" с минометами осталось всего три. Ведь никто не удосужился о маскировке с воздуха, еще несколько часов назад сама мысль о том, что их, американцев, будут бомбить вражеские самолеты, казалась абсурдным. Были разрушены многие здания и ангары. Но самое печальное, одна из первых бомб поразило стационарную радиостанцию, теперь у них были только УКВ-радиопередатчики на бронетранспортерах с малым радиусом действия. Вдобавок, база оказалась плотно блокирована. Противник как-то незаметно окружил ее, вражеские снайперы уже начали постреливать по территории самой базы, а все попытки выйти за периметр пресекались сильным ружейным и пулеметным огнем. Поплавски попытался задействовать минометы, чтобы подавить вражеские пулеметы, но после того, как начавший стрелять "Гэвин" был буквально разорван на куски залпом орудий калибром не менее пяти дюймов, оказался от этой затеи. Американцам оставалось только сидеть в плотном кольце, в бессильной злобе наблюдая, как по дороге мимо них на юг идут сплошным потоком вьетнамские танки и бронетранспортеры.

31 октября, ханойское время 08-45. База Ке-Сань, восемнадцать километров к югу от семнадцатой параллели.

Ке-Сань была вторым аванпостом, выставленным именно американцами у семнадцатой параллели. Вообще-то численность войск собственно армии Республики Вьетнам, или "марионеток Дьема", как их презрительно называли во Вьетконге, развернутых на границе, была довольно велика. Уж никак не менее численности трех дивизий северян, рванувших на юг ранним утром 31 октября. И по своему техническому оснащению южане даже превосходили своих северных соседей. Но вот по своим морально-боевым качествам... Одним словом, за несколько часов с начала боевых действий, а кое-где даже до начала войны, эти дивизии начали стремительно усыхать до размера полков, полки — до батальонов, а уж при встрече с закаленным и испытанным ветеранами 310, 324 или 351 дивизиями северян эти остатки просто поднимали руки. И это еще полбеды. Ручеек дезертиров, с началом войны превратившийся в полноводный поток, оказался не самым страшным кошмаром южновьетнамских генералов и их американских советников. Ряд подразделений АРВ, численностью до роты, причем в полном составе, с командирами и техникой, в определенный момент просто перешли на сторону коммунистов. Причем это был не пассивная смена знамен, а хорошо спланированная и подготовленная акция. Вот и сейчас, первым противником, с которым пришлось столкнуться американцам на базе Ке-Сань, была рота вот таких вот перевертышей. Она чуть было не заехала прямо в расположение базы, но кто-то из американцев, дежуривших на КПП, рассмотрел желтые пятиконечные звезды в красном круге, грубо нарисованные на бортах БТР. Когнитивный диссонанс, возникший в головах американских солдат, при виде вражеских опознавательных знаков, нарисованных на своих, выпущенных в городе Сан-Хосе, штат Калифорния, машинах, быстро закончился. Наглые "перебежчики" были встречены огнем, и откатились назад. Вроде бы одну бронемашину удалось повредить. У американцев было убиты три солдата и один сержант, не успевших выскочить из контейнера КПП и просто продырявленных огнем крупнокалиберных М2 вмести с самим контейнером. Были ли потери среди атакующих, неизвестно, заметили только, что один бронетранспортер дымил, впрочем, это не мешало ему бодро отползать.

База в Ке-Сань "держала" вторую стратегическую дорогу, идущую с севера на юг, шоссе номер 15, одновременно контролируя рокадную дорогу АН16. И захват этого перекрестка открывал дивизиям АСВ обходной путь, мимо Куангчи, в провинции Куангтри, и даже мимо Хюэ, в центральный Аннам. А с учетом того, что в регионе только что закончился сезон дождей, технику, и особенно снабжение войск во вменяемом количестве можно было использовать только по дорогам. Танки и другая гусеничная техника еще могли как-то продвигаться по проселочным местным дорогам, но колесные грузовики нет. И поэтому взятие базы Ке Сань было для командования 324 механизированной дивизии первоочередной задачей. Передовые механизированные части этой дивизии, заранее пересекшие семнадцатую параллель, уже к 7-00 продвинулись на пятнадцать километров по серпантинам только что проложенного "ду кич" колонного пути, который позже получил названия "тропа Хо Ши Мина". Одновременно части 310 дивизии подступили к базе Ке Сань по шоссе 9Е с запада, сходу атаковав и рассеяв южновьетнамский батальон, оборонявший пункт пограничного перехода в городке Лао Бао. Тот факт, что целая дивизия, фактически, залезла на территорию сопредельного Лаоса, да еще за неделю до начала боевых действий, Нгуен Во Зиапа волновал мало, если вообще волновал. Не в первой, в войне с французами он уже в апреле 1953 молниеносным броском вторгался в Лаос, и даже окружил его столицу, Луанг-Прабанг, вместе с засевшими там французами, за спиной которых отсиживался король Лаоса. Французы, запаниковав, начали по воздуху перебрасывать туда подкрепления, которых потом им так не хватило на основном фронте войны, в Тонкинской дельте.

Одним словам, к 9-20 части 310 дивизии вышли к Ке Сань, обходя базу мелкими подразделениями пехоты. Но сначала на американцев обрушился удар с воздуха. Северный Вьетнам в 1962 году не имел достаточного числа бомбардировщиков, шестерка Ил-28 со смешанными советско-вьетнамскими экипажами, вот и все, что было в ВВС ДРВ по состоянию на 09-00 31 октября. Но еще в ВВС было целых три истребительных полка на реактивных МиГ-17. А советские и китайские инструкторы имели кое-какой опыт применения этих машин по наземным целям, успев их накрепко вбить в головы своим подопечным. И в 09-15 на головы американцев в Ке Сань упала восьмерка МиГов из первой эскадрильи 921 истребительного авиаполка. В отличие от бомбардировщиков, в кабинах, атакующих МиГ-17Ф сидели исключительно вьетнамцы. Первые МиГи поступили на вооружение ВВС ДРВ еще пять лет назад, и на их обучение руководство ДРВ не экономило. Уж очень негативную память о себе оставили налеты французских "Хэллкетов" и "Мародеров" в прошлую войну. А сейчас все эти неприятные ощущения предстояло испытать американцам. Восьмерка МиГов свалилась на лагерь Ке Сань с востока, со стороны уже взошедшего солнца. На вертолетной площадке как раз поднимался один из немногих СН-34А. Он уцелел после утреннего разгрома, устроенного Вьетконгом американским авиационным базам и как раз прилетел в Ке Сань, чтобы срочно забрать двух тяжелораненых в первом утреннем столкновении. Ведущий восьмерки МиГов, капитан Фам Нгок Лан, чуть отвернув от курса, короткой очередью из пушек полоснул по висящему на высоте нескольких метров вертолету. Два снаряда попали в хвостовую балку, и поврежденная конструкция просто сложилась пополам, под действием нагрузки от момента хвостового винта. К удивлению американских вертолетчиков, перехлеста лопастей основного винта с хвостовым не случилось, и они смогли "уронить" неуправляемый и вращающийся вокруг себя "Чоктай" на землю, на самом краю площадки. На земле, впрочем, было совсем не до них. Половина МиГов несла по две 250-килограммовые фугаски, половина — по два блока 57-мм неуправляемых реактивных снарядов, и сейчас все это богатство, щедро высыпанное вьетнамскими пилотами на головы американцев, взрывалось и горело среди множества ящиков и тюков со снаряжением, амуницией и боеприпасами. Американцам опять аукнулось наплевательское отношение к угрозе обстрелов, как с земли, так и с воздуха. Впрочем, последнюю опасность они не рассматривали даже теоретически, за что сейчас вынуждены расплачиваться кровью.

Вот такие мысли мелькали в голове у подполковника Ричарда Уинтерса, когда он наблюдал свою базу, испятнанную взрывами и окутанную дымом от многочисленных пожаров, между которыми метались потерявшие управление люди. А МиГи капитана Фам Нгок Лана, тем временем развернулись и пошли на второй заход, полосуя обезумевших американцев из пушек. Когда они, улетели, личный состав базы вместо нормального воинского подразделения представлял полуодетый неуправляемый сброд. Кто-то потерянно сидел на земле, кто-то суетился возле многочисленных раненных, а кто-то просто стоял, и, в полном ступоре допивал свой утренний кофе, налет пришелся как раз к окончанию завтрака. В принципе, чтобы привести в порядок свое расстроенное воинство, майору хватило бы и получаса. Все-таки его люди были из элитных соединений, 82 и 101 воздушно-десантной дивизии, чуть разбавленные вьетнамцами. Да и сам он в начале службы в 1942 году был вторым лейтенантом в роте Е второго батальона 506 парашютно-десантного полка 101 воздушно-десантной дивизии. Потом была высадка в Нормандии, в зоне "Юта", операция "Маркет Гарден", немецкое наступление в Арденнах, и отчаянное сражение в окруженной Бастони, после которого рота Е стала легендой. Крест "За выдающиеся заслуги", "Бронзовая звезда", "Пурпурное сердце", французский "Военный крест", все эти ордена подтверждали его храбрость человека и умение командира. Потом была Корейская война, где он руководил подготовкой новобранцев в Форт-Диксе и школа рейнджеров. Подполковник Ричард Уинтерс вообще-то не горел желанием служить в армии, оба раза после демобилизации, в 1946 и 1953 он открывал свои фирмы и его бизнес шел успешно, но, если его призывали из запаса, он делал свою работу офицера хорошо. Последний раз его выдернули с гражданки, когда по приказу Голдуотера, недавно ставшего президентом, летом 1962 было решено увеличить численность сухопутных войск. И такой опытный офицер, да еще имеющий боевые награды, внезапно оказался очень далеко от своего завода по производству клея в Нью-Брансуик, штат Нью-Джерси. Вполне может быть, что это решение президента спасло ему жизнь, ведь штат Нью-Джерси находился в "черном пятне", так теперь называли американцы зону сплошных разрушений после ядерного удара СССР на севере своей страны. А вот его жена и дети наверняка погибли, и это чертовски сильно повышало его мотивацию. Короче, еще полчаса, и он бы успел. Но вьетнамские командиры тоже имели боевой опыт, и не собирались давать противнику время, чтобы он успел привести себя в порядок. В джунглях на западе взревели моторы, и растерянные американцы с изумлением увидели атакующие легкие танки ПТ-76, рядом с которыми бежали густые цепи вражеских солдат.

Первую атаку они все-таки смогли отбить. Помогло только чудо и вовремя нашедшиеся в этом бардаке несколько новых гранатометов М79, при помощи которых удалось подбить несколько танков. Но потери были ужасны, прорвавшиеся на территорию базы два танка выкосили и подавили кучу народа, пока их не подбили. Вдобавок, вьетнамская пехота зацепилась за западную часть укреплений на территории базы, и у Уинтерса не было сил, чтобы их выбить оттуда. И, что хуже всего, было потеряно практически все тяжелое вооружение и транспорт. Десантникам оставалось только умереть, как тогда, в Бастони, в далеком 1944. Но тогда в воздухе постоянно была своя авиация, а танки Паттона каждый час выходили с ними на связь, рапортуя, сколько миль они прошли. Сейчас на воздух никакой надежды, судя по тому, как вольготно ведут себя вражеские МиГи, и нет никаких танков, спешащих им на помощь. И подполковник Ричард Уинтерс с ужасом задавал себе вопрос, хватит ли у него мужества повторить знаменитое "Nuts!", как это сделал его командир, бригадный командир Энтони Маколифф, в ответ на немецкий ультиматум. Но он еще не знал, как ошибался. Сейчас, в этом конфликте, время было самой главной ценностью, и северные вьетнамцы, в отличие от немцев, не собирались попусту его тратить на ультиматумы

-Товарищ капитан, вам понятна задача? Прозвучал вопрос командира механизированного полка 324 дивизии.

-Да, товарищ полковник. Через тридцать минут мы начнем атаку!

Первая танковая рота второго батальона механизированного полка, идущая сразу за головным дозором, только что завершила изнурительный марш по серпантинам "тропы Хо Ши Мина" от границы к базе Ке Сань. По карте, напрямую это расстояние не превышало двадцати километров, но танкам пришлось пройти не меньше семидесяти, причем отнюдь не по нормальной дороге. "Ду кич" вырубили мешавшие деревья и замостили бревнами некоторые участки пути, но выпрямить змеиные кольца непрерывных серпантинов даже не дороги, а просто колонного пути, каковой на самом деле являлась "тропа", не под силу было любому количеству "ду кич". При таком быстром продвижении были и потери. Пять человек из "ду кич" получили травмы, в основном переломы конечностей. Двое погибли, под гусеницами своих же танков. И рота потеряла одну машину, свалившуюся на крутом повороте в ущелье, вместе почти со всем экипажем. Уцелел только командир танка, стоявший, высунувшись из люка по пояс, и вовремя успевший выскочить из уже падающей машины. Но не успели еще водители девяти "тридцатьчетверок" вытереть пот и перевести дух после пяти часов изматывающего пути, как с командиром передовой танковой роты вышел на связь сам командир полка. Конечно, командир роты понимал, американцы, что только что с огромным трудом отразившие первую атаку, сейчас с каждой минутой восстанавливают свою боеспособность. Но бросать свои танки в бой сходу, не выяснив обстановку, это верный способ погубить роту. Хорошо хоть, что у командира пехотного батальона из 310 дивизии была уже карта с подробно нанесенной на ней обстановкой. Осталось только договориться с ним о взаимодействии, ведь своя пехота безнадежно отстала. В подчинении командира роты было всего несколько десятков "ду кич", ехавших на танковой броне в качестве подсобной силы. Нарезать сектора атаки, и самое главное, провести замену механиков-водителей. Во вьетнамских танковых войсках широко применялся принцип подмены в экипажах, и последний два часа за рычагами Т-34 его роты сидели командиры танков или стрелки радисты. Зато теперь его сразу танки пойдут в бой с уже отдохнувшими мехводами. Его сильно удивил командир сводной роты "ду кич", из состава сопровождения. Он настойчиво попросил, чтобы его бойцы тоже участвовали в атаке. И рядовые бойцы из "ду кич", находившиеся возле них, единогласно поддержали эту просьбу, несмотря на то, что свои танки уже доказали, что находится рядом с ними может быть очень опасно. Поразмыслив, командир танкистов согласился. Своей пехоты много не бывает, а эти, по крайней мере, уже "обтерлись" рядом с танками, находясь во время марша на танковой броне. К тому же, приданная пехота, она и есть приданная, а своя подойдет не скоро. И на будущее ему опытный и уже обстрелянный десант не помешает, само собой, из тех, кто останется жив. А там, если эти бойцы себя хорошо покажут, можно и "поднять" их в свою часть.

У "ду кич" были свои резоны. Действительно, по результатам атаки, если она будет удачной, можно будет сразу, минуя Региональные силы, попасть в состав Главных сил, даже в элиту Главных сил, каковой являлась 324 механизированная дивизия. Это сразу сильно повышало социальный статус даже рядового бойца, не говоря о командирах. Такой шанс выпадает раз в жизни, и ни один из "ду кич" не собирался его упускать. Тем более, ехать на танковой броне им понравилось гораздо больше, чем постоянно копать землю и таскать бревна. А убить могут везде, и не факт, что простой житель прифронтовой деревни имеет больше шансов выжить, чем танкист или десантник на танке. В последнем случае можно хоть постоять за себя, а что может сделать простой деревенский житель, когда его в его деревню придут враги, без промедления стреляющие во все живое, или с неба упадут самолеты, которые без разбору зальют все напалмом. Были уже такие случаи. К тому же все бойцы этой роты "ду кич" были довольно неплохо вооружены и имели хороший боевой опыт. Естественно, по меркам "ду кич".

31 октября, ханойское время 11-50. Бывшая база Ке-Сань, восемнадцать километров к югу от семнадцатой параллели.

Через двадцать минут после атаки роты Т-34 механизированного полка 324 дивизии, поддержанной батальоном 310 дивизии и своим отрядом "ду кич", все было кончено. Американцы продержались совсем немного. Когда первая цепь вьетнамских бойцов поднялась в отвлекающую атаку из джунглей с запада, они еще оказывали какое-то сопротивление. И даже успев нанести ощутимые потери атакующим бойцам 310 дивизии, используя последние два миномета. Но когда, за спиной у минометчиков, зарычали моторы "тридцатьчетверок" и из джунглей хлынула еще одна волна вьетнамских солдат, за спинами которых на ухабах "кивали" башнями девять танков Т-34, из американцев как будто выдернули стержень. Напрасно подполковник Уинтерс пытался хоть как-то ободрить дух своих поредевших солдат, переползая от одного укрытия к другому. Первые же выстрелы танковых орудий накрыли позиции минометных расчетов. Потом пришел конец американским пулеметам. А затем густая цепь маленьких желтокожих людей добежала до американских позиций. Конечно, любой американец физически был гораздо сильнее любого вьетнамца, но вьетнамцев было много, и они, не вступая в рукопашные схватки, просто расстреливали американцев накоротке. Янки начали поднимать руки, сдаваясь, но вьетнамцы, разъяренные потерями, не сразу начали брать пленных.

В тот момент, когда Во Нгуен Зиапу доложили, что Ке Сань полностью захвачен передовыми частями 324 и 310 дивизии, он даже удивился от неожиданности. По планам военных действий, это должно было произойти не раньше 19-00 сегодняшнего дня. Оборона американцев оказалось не такой сильной, как рассчитывало командование армии ДРВ. Скорее всего, сказалось отсутствие воздушной поддержи у американцев, ведь они практически, двадцать последних лет, и не воевали в таких условиях. И даже не рассчитывали воевать. Тем не менее, таким подарком надо было срочно воспользоваться. И в нижестоящие штабы полетели радиограммы. 310 дивизии предписывалось передать один батальон, уже продвинувшийся к 11-00 по дороге номер 14 на двенадцать километров к югу, в подчинение 324 дивизии. Остальные силы дивизии должны были выйти к вечеру по рокаде АН16 во фланг разрозненным вражеским силам, еще обороняющим Куанг-чи. Подразделения же 324 дивизии должны завершить марш до перекрестка в Ке Сань и привести себя в порядок, пока перекресток будут проходить части 310. Далее части 324 дивизии должны будут выйти по дороге номер 14 до рокады 49, и по этой рокаде наступать прямо на Хюэ! Передовая танковая рота механизированного полка 324 дивизии должна, совместно с приданным пехотным батальоном 310 дивизии, сбивая малочисленные вражеские заслоны, может продвигаться по дороге номер 14 передовым отрядом уже сейчас. В приказе не забыли и "ду кич", тоже отличившихся в захвате Ке Саня вместе с танкистами. Их теперь официально переводили в штат 324 дивизии, в танковый десант. Этим передовым подразделениям предписывалось к исходу дня выйти к населенному пункту Ан Денг, который находился на границе провинций Куанг-три и Тха Тхиен Хюэ, на развязке дороги номер 14 и дороги 15Д, идущей из Лаоса.

31 октября, ханойское время 12-40. Город Сайгон, Авиабаза Таншоннят. 429 тактическая истребительная эскадрилья истребителей-бомбардировщиков F-100D "Супер Сейбр", из состава 474 тактического истребительного авиакрыла.

Ну, наконец-то. Устало вдохнул командир эскадрильи, подполковник USAF Томас Беджинкурт, провожая взглядом последний "геркулес", выруливающий с посадочной полосы прямо на импровизированную площадку вооружений. Аэропорт не был предназначен для обеспечения боевых вылетов, да еще таким количеством, восемнадцать "СуперСейбров". Еще утром только что прилетевшие из Штатов F-100D, дозаправившись на здешнем аэродроме, должны были перелететь на базы в Бьен Хоа и Дананг, где были заранее складированы запасы вооружения и прочих комплектующих, нужных для нормальной боевой работы. Но с раннего утра Вьетконг поломал все эти планы. Авиабаза Дананг обстреляна, с разрушением полосы и частичным уничтожением запасов вооружения. Авиабаза Бьен Хоа вообще уничтожена и занята противником. Американскому командованию, когда оно отошло от шока, пришлось импровизировать. Единственная уцелевшая авиабаза в этом регионе, где вдосталь было всего, и вооружения, и снаряжения, была база Кларк, на Филиппинских островах. Мало того, запасов вооружения там оказалось с избытком, база считалась тыловой для обеспечения передовых баз на Окинаве и Южной Корее, где до войны находилось несколько полных авиакрыльев самолетов "Супер Сейбр". Но с началом войны эти крылья понесли огромные потери, и запасы вооружения, складированные на Филиппинах, оказались избыточными. Силы USAF во Вьетнаме не входили в структуру воздушных армий USAF на Дальнем Востоке, они входили в КПОВПЮВ, а тот подчинялся непосредственно Комитету начальников штабов. Но ситуация была слишком серьезной, и все бюрократические процедуры прошли очень быстро. И уже в 12-20 первый из пяти транспортных самолетов С-130, ранее, в режиме ошпаренной кошки забитый доверху боеприпасами для самолетов на Филиппинах, заходил на полосу Таншоннят. Еще час, и первые звенья "Супер Сейбров" будут готовы к боевым вылетам, техники эскадрильи вешали авиабомбы и ракеты на истребителей прямо из ящиков на бетонке, которые многочисленные вьетнамские грузчики, как муравьи, вытаскивали из открытых аппарелей транспортных самолетов.

За всей этой суетой с холодным интересом наблюдал в бинокль вьетнамский корректировщик из состава отделения разведки и наблюдения гаубичного артиллерийского дивизиона 122-мм гаубиц М-30 советского производства. Две батареи дивизиона уже развернулись на западной окраине парка Ан Пху, уже фактически в самом Сайгоне. Этот район почти полностью контролировался силами Вьетконга уже в 10-00, сложности были только с доставкой орудий. Но в 11-00 передовые части 271 полка девятой дивизии главных сил Вьетконга захватили капитальный мост через реку Донгай, связывающий пригород Бьен Хоа, Лонг Бин Тан и окраинный район Сайгона Бинг Тхунг. Что позволило тягачам двух батарей с орудиями и боеприпасами проскочить по мосту, далее по шоссе 1А до развилки в Тан Пху, и далее по дороге 52 до парка в Ан Пху. Правда, после мост в результате отчаянной контратаки частей первой дивизии морской пехоты армии Южного Вьетнама был все-таки взорван. Но еще через полчаса части 271 и 272 полков Вьетконга восстановили контроль над этим районом Сайгона, вдобавок заняв оба берега реки выше от моста, где были несколько паромных переправ. Так что прибытие остальных подразделений гаубичного дивизиона девятой дивизии Вьетконга в парк Ан Пху, ожидалось довольно скоро. С этой позиции советские гаубицы, имевшие максимальную дальность стрельбы 11 километров 800 метров, перекрывали весь аэродром Таншоннят, включая самые дальние рулевые дорожки. За оперативное развертывание Вьетконг должен был поблагодарить многочисленных местных "ду кич", они еще рано утром по цепочке многочисленных каналов связи доложили командованию девятой дивизии о наличии двух десятков американских реактивных военных самолетов на аэродроме Таншоннят. А уже с 10-00 донесения о том, что у американцев началась суета вокруг самолетов, пошли в штаб военного района Гия-динь, и далее, в штаб девятой дивизии, косяком. И штаб принял рискованное, но крайне необходимое решение, выдвинуть один из гаубичных дивизионов, фактически половину главной ударной мощи дивизии, для обстрела аэропорта. Вьетнамские военные очень хорошо понимали, к каким последствиям приведет даже один боевой вылет двух десятков истребителей-бомбардировщиков. А если им позволить летать непрерывно, на всей операции ДРВ по быстрому освобождению Южного Вьетнама можно ставить крест. К тому времени, когда приземлился первый "Геркулес", группа корректировки гаубичного дивизиона была уже на позиции. Они проскочили на заботливо подготовленных "ду кич" двух сампанах по каналу Труонг Са, и далее, уже в районе Пхуонг 4, до гробницы Куи Нхон, древнего короля Вьетнама Во Тана, где и устроились на верхней балюстраде. Отсюда весь аэропорт был как на ладони, правда временами его частично закрывал дым от горящего рядом здания отеля Бао Кинг Те, где до сих пор шла перестрелка между повстанцами и полицией. Так что, начиная с 11-30 командование девятой дивизии Вьетконга было в курсе событий, происходящих на аэродроме Таншоннят, что называется "из первых рук".

Когда в 12-49 первый пристрелочный фугасный снаряд весом почти в двадцать два килограмма разорвался в ста пятидесяти метрах от площадки вооружений, никто не понял, что это значит. На поле стоял невообразимый шум, работали десятки авиационных моторов, и свиста при прилете снаряда никто не услышал. Поначалу все подумали, что это взрыв какого-то авиационного боеприпаса, от неосторожного обращения в спешке. Но потом до некоторых дошло, что вот в этом месте нет никаких боеприпасов, и в это время, учитывая поправки, на аэродром прилетел второй пристрелочный. Он упал уже гораздо ближе, в тридцати метрах от крайнего "Геркулеса". Тот уже пустой, после разгрузки, в это время начинал выруливать обратно на взлетную полосу. Осколки густо стеганули по кабине и толстому фюзеляжу, а взрывная волна смяла корпус "Геркулеса", как картонку. Передняя стойка шасси мгновенно подломилась, колеса основных стоек, пробитые осколками, осели на обод, самолет просел носом и винты четырех работающих двигателей на секунду начали рубить бетон покрытия, а потом куски лопастей полетели во все стороны, калеча и убивая застывших в оцепенении людей. Наконец-то взвыла аэродромная сирена. Первыми опомнились вьетнамские грузчики, они, как тараканы начали разбегаться кто куда. Но в это время на площадку вооружения прилетел первый полный залп двух батарей. Двенадцать осколочно-фугасных снарядов, каждый весом в двадцать один и семьдесят шесть сотых килограмма, и каждый снаряд имел по четыре и тридцать одну сотую килограмма тротила. Тысячи осколков мгновенно прошили все пространство, убивая людей и калеча технику. Но хуже всего, разрывы снарядов вызвали вторичную детонацию многочисленных авиабомб и ракет, в изобилии сложенных на площадке. А всего через десять секунд прилетел второй залп. Но этого подполковник USAF Томас Беджинкурт уже не увидел. Он поймал сразу три осколка в грудь, и уже упавший на спину, последним угасающим взором увидел, как в воздухе, медленно вращаясь, падает прямо на него оторванное крыло от "Супер Сейбра".

31 октября, ханойское время 13-15. Лесная дорога к шоссе 1А, триста метров к северо-западу от брода через реку Ла.

На этой дороге разыгрывался очередной раунд противостояния двух командиров, подполковника Дженкинса и лейтенанта Ду Кхо. Учитывая тот факт, что полковник Поплавски перестал выходить на связь еще в 10-00, Дженкинс принял непростое решение. Дальше лезть напролом по единственной узкой дороге, без пехоты и без саперов, это самоубийство. Он просто потеряет все танки. Надо вернуться к броду, переправиться на южную сторону Ла, и, разделив свои куцые силы, попытаться удержать коммунистов на этом рубеже. А группу полковника Поплавски спасать, видимо, уже поздно. Когда он связался со штабом Комитета в Сайгоне, и изложил свои доводы, вышестоящее начальство согласилось с ними. К тому времени общая ситуация ухудшилась для американцев до такой степени, что рейд Дженкинса до Куангчи стал казаться безумной авантюрой даже самым отъявленным оптимистам в штабе КПОВПЮВ, или просто "Комитета", как его неофициально называли между собой американские командиры. В итоге группу Поплавски списали уже официально, Дженкинс получил приказ, вернуться к броду, переправиться обратно на южный берег, и принять меры к удержанию шоссейной дороги 1А на рубеже реки Ла. Дженкинсу даже обещали какое-то пехотное прикрытие в поддержку, правда этот момент прозвучал крайне неубедительно, дежурный офицер в Комитете так и не смог вразумительно пояснить, какими силами и когда подойдет эта гипотетическая пехота.

Лейтенант Ду Кхо узнал об изменении планов американцев почти сразу же. Когда посыльный от отделения, оставленного наблюдать за врагом, прибежал с сообщением, что американцы пытаются развернуться обратно, прошло всего десять минут. Еще пять минут ушло на согласование действий со штабом разведывательного батальона 351 механизированной, очень кстати оказалась радиостанция, установленная на БТР разведчиков. В итоге Ду Кхо получил во временное подчинение этот БТР, с приказом максимально воспрепятствовать возвращению американцев на берега реки. Сам БТР-152 был в этой ситуации ценен только из-за установленной на нем радиостанции, в поединке с американскими М48 время его существования исчислялось бы секундами. Но в БТР был еще и гранатомет РПГ-2, причем с тройным боекомплектом. Может быть, на равнине пехотинец и не может догнать и даже обогнать танк, но в джунглях это запросто. Когда танки Дженкинса с грехом пополам развернувшись, медленно поползли назад, мимо своих подбитых собратьев, их снова ждали сюрпризы. Мины, самодельные ловушки и меткие выстрелы гранатометов из засад. Бронированная змея отряда Дженкинса с трудом продиралась по лесной дороге обратно к броду через Ла, оставляя клочья шкуры в виде подбитых и застрявших танков на "шипах" засад. К броду вышло всего двенадцать машин, причем раненных везли уже прямо на танковой броне. Но там их ожидал еще один сюрприз, Ду Кхо приказал своим саперам выставить всё, что у них есть. На минах подорвались сразу две машины и колонна встала, ощетиниваясь во все стороны стволами и поливая окрестные заросли огнем. Но джунгли молчали, лишь только изредка из них вылетали редкие пули снайперов, потихоньку сокращая число американцев на броне. Постепенно стрельба стихла, отряд Дженкинса уже всерьёз был вынужден экономить боеприпасы, но тут сразу два выстрела из РПГ проткнули тонкую корму замыкающего М48. Перестрелка вспыхнула с новой силой, у тут американцам, кажется, улыбнулась удача. Во-первых, один из пулеметчиков, стоявших за башенным крупнокалиберным "Браунингом", углядел-таки позицию гранатометного расчета, мгновенно залив это место роем пуль. Когда после боя Ду Кхо пришел туда, он сначала даже не смог определить, сколько его бойцов погибло, настолько мелко и густо "Браунинг" перемешал куски людской плоти с древесными обломками. А во-вторых, головной танк смог нащупать проход к броду и уже вошел в воду. Но удача, она дама капризная. Ветреная и непредсказуемая. Только перед подполковником Дженкинсом загорелся свет надежды среди мрачного туннеля сегодняшней сплошной череды поражений, как появление новых действующих лиц на поле боя перечеркнула все его планы. В штабе разведбата 351 дивизии резонно рассудили, что лейтенант Ду Кхо со своими силами если не задержит, то по крайней мере всерьез притормозит танковую колонну Дженкинса перед бродом на реке Ла. А значит, надо использовать свою воздушную поддержку, которая в кои-то веки появилась у армии ДРВ. И четыре бомбардировщика Ил-28 появились над местом боя как раз, когда первый танк заехал в мутную воду реки Ла.

Лидером группы был снова смешанный экипаж, командир Беркутов, штурман Хачемизов и вьетнамский стрелок. Хачемизов довольно точно вывел четверку к месту брода, но бомбить Беркутов решил на втором заходе, Илы первоначально вышли почти поперек американской колонне. Командир беззлобно выговаривал Хачемизову за плохой курс, штурман также лениво отвечал, что брод -вот он, внизу, и танки там даже имеются, а эта чертова лесная дорога, хоть и обозначена на карте, но сверху ее ни хрена не видно. И действительно, с воздуха хорошо было видно только несколько машин у брода, и первую, которая уже въехала в воду. Остальные танки можно было рассмотреть только при подробном наблюдении, и то, если знать, куда смотреть. Пилотам Илов сильно помогли уже подбитые и горящие американские танки группы Дженкинса. И уже на втором заходе из люков бомбардировщиков густо полетели бомбы. Двенадцать ФАБ-100, из каждого самолета, высыпались на небольшой пяточек буквально за несколько секунд. Сброс бомб проходил почти, как на полигоне, с высоты 800 метров и на скорости 500 километров в час. Зенитного противодействия почти не было, часть крупнокалиберных пулеметов, установленных на башнях М48, уже расстреляла все патроны, часть просто не успела развернуть стволы вверх, а нескольких самых активных пулеметчиков были подстрелены вьетнамскими снайперами. Но что такое многотонным металлическим бомбардировщикам несколько не прицельных пулеметных очередей? Как слону дробина. Кстати, после бомбежки у вьетнамцев тоже были потери, один убитый, несколько раненых и контуженых среди ближе всех подобравшихся к американцам гранатометчиков. Но эти потери были ничто, по сравнению с тем, что упало с неба на американцев. Когда высокие грязно-желтые и коричневые столбы разрывов, сплошным частоколом вставшие перед глазами Ду Кхо, опали на землю, потрясенный лейтенант увидел совершенно иную картину. Ровного песчаного берега реки, где выходил брод, не было. Не было окружающих брод джунглей. Вся поверхность была истыкана воронками, а земля завалена древесным хламом, в промежутках которого валялись какие-то бесформенные куски, кое-где дымящиеся и горящие. В этих кусках с трудом угадывались фрагменты человеческих тел и обломки техники. И всюду торчали раскуроченные вражеские танки. В самых причудливых видах. С поникшими стволами орудий, без башен, или вообще лежащие на боку. Тот, что успел заехать в воду, сейчас вообще почти был не виден. Его башня пропала, наверное, сорванная взрывом и утонувшая, а сам он, "стал ниже", вбитый бомбами в речное дно. Над его башенным погоном стоял столб дыма и пара, речная вода, подступившая вровень с танковым корпусом, неспешно вливалась внутрь через погон, заливая пожар внутри, с утробно-шипящими звуками. Звуков, кстати хватало, гул пламени, треск рвущихся в огне патронов, который изредка перемежался резким хлопками детонирующих при пожаре снарядов к танковым пушкам. Но все равно, лейтенанту, после непрерывной какофонии стрельбы это казалось тишиной. Внезапно там, где, казалось бы, уже не осталось ничего живого, раздался звук работающего мотора. А потом, среди дыма и пламени, среди груд искореженного железа появился танк. Американский танк М48А2, только теперь он выглядел ужасно. Все навесное оборудование, большой прожектор рядом с пушкой, зенитный пулемет на крыше башни отсутствовали. Шанцевого инструмента, запасных траков, баков, канистр и прочего барахла на корме и по бокам, которое так любили вешать американцы, тоже не было. Вместо него на танке были какие-то дымящиеся обломки и ошметки, крылья над гусеницами тоже были сорваны, но, тем не менее, он довольно резво двигался. Объехал своих собратьев, мертво дымящих на берегу, и с ходу плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг. Ду Кхо опомнился, прокричав команды своим бойцам, но те уже тоже пришли в себя от удивления, начав густо стрелять по танку. Пули высекали из башни танка мириады искр, гранатометный выстрел прошел буквально в метре с его корпусом. Через несколько секунд второй росчерк гранаты РПГ уперся в маску пушки, сбоку развернутой поперек хода танка башни, и Ду Кхо затаил дыхание, ожидая какого-то эффекта. Тщетно. Ничего не последовало, и последний танк из группы Дженкинса быстро уходил от них, ревя двигателем на максимальных оборотах, в спешке поднимая волны в реке, как заправский эсминец. Один расчет РПГ, пытаясь достать убегающего врага, выбежал прямо на песок возле брода, буквально возле уреза воды. Но тщетно, из-за густого дыма от остальных подбитых танков цель совсем не было видно. Когда американец уже выезжал на противоположный берег, гранатометчик все-таки смог выстрелить. Но дистанция была уже большая, и еще одна граната прошла мимо.

Беркутов, заходя на посадочную полосу передового аэродрома Донгхой, довольно крякнул, когда увидел рядом с двумя Ил-28, стоящими на стоянке, еще тройку бомбардировщиков. Это означало, что техники, работавшие все эти дни, как проклятые, на авиабазе возле Ханоя, наконец-то смогли выдать эту тройку машин экипажам. И пусть последние не имели опыта ночных полетов и полетов в СМУ, но сейчас ясный день, и образовавшаяся вторая группа из пяти машин вполне может поучаствовать в боевой работе, уменьшив запредельную нагрузку с его группы. Тем более, надо торопиться, пока внятного зенитного противодействия со стороны противника не наблюдается. Если, конечно, не считать первый вылет, для удара по вражеским кораблям.

Чувство глубокого удовлетворения испытывали и все вышестоящие командиры армии ДРВ и Вьетконга. Пока все шло по разработанным планам, даже с некоторым опережением. Во Нгуен Зиап, в штаб к которому стекалась вся информация, довольным взглядом посмотрел на большую карту. Десять минут назад ему позвонил Ле Зуан, его давний политический противник в вечной подковерно-аппаратной борьбе в ЦК ПТВ. С поздравлениями, по поводу успехов его войск. Зиап представлял, какой зубовный скрежет на самом деле испытывает в этот момент Ле Зуан. Ведь три года назад его, Зиапа, победителя французов, фракция "южан" в ЦК во главе с Ле Зуаном, фактически оттерла от руководства войной на юге. Поручив это еще одному его давнему недруги, Нгуен Ши Таню, которому, дабы окончательно утереть ему нос, его покровитель, Ле Зуан "пробил" звание старшего генерала. Но после первоначальных успехов, особенно в 1960 году, когда в результате заговора коммунистам чуть было не удалось свергнуть Дьема, положение стало меняться. Отправной точкой стали выборы президента в Америке, новый президент, "бешеный Барри" не склонен был отдавать красным ни малейшего клочка территории на планете. Американская помощь резко увеличилась и Вьетконг начал сдавать позиции. И тогда Хо Ши Мин, неизменный лидер вьетнамских коммунистов решил, что старших генералов много, а вот победитель французов один! И вот сейчас настает момент его, Зиапа, триумфа, который даже затмит своим величием его победу над французами. "Вулкан под снегом" * еще раз окинул взором карту.

* Вулкан под снегом -неофициальное прозвище Во Нгуен Зиапа, данное ему соратниками по партии.

На юге, в Кохинхине, американцы прочно скованы ударами 9 дивизии Вьетконга и региональных сил 6 и 7 районов ВК. Почти все американские самолеты уничтожены на своих аэродромах, более того, большинство крупных авиабаз либо блокированы, либо уже захвачены. Подкрепления американцев потоплены прямо в порту Сайгона. В центральном Аннаме оба крупных города и дорожных узла блокированы и вот-вот будут захвачены бойцами 308 и 312 дивизий. 312 дивизия уже ведет бои на улицах Контума. А главные соединения его армии сейчас стремительно рвутся на юг от 17 параллели. Уже захвачены Ке Сань и Куангчи, вот-вот падет Пхонг-Диен. И самое главное, его части уже подступают ко второму по величине городу Южного Вьетнама, Хюэ. С востока это части 310 и 324 дивизий, так быстро захватившие укрепленный лагерь Ке Сань, а с запада, вдоль моря, рвется танковый полк 351 дивизии. Это особенный полк, единственный, который из всех танковых частей армии ДРВ получил новые советские танки Т-54. И как будто для него эти глупцы с юга построили новое шоссе 64, идущее вдоль побережья, почти к 17 параллели. Но кусок бездорожья от границы до начала шоссе при помощи "ду кич" его танкисты уже преодолели, как и вовремя захваченный региональными силами мост через реку Тханг Хан. И сейчас новые танки с десантом на броне, не встречая препятствий, рвутся прямо к устью реки Ла, а за ней уже лежит Хюэ.

А вот в американских штабах, наоборот, сейчас царило уныние, постепенно переходящее в отчаяние. Положение казалось безнадежным. Соотношение сил — слишком не равным, причем офицерам, находящимся во Вьетнаме, было решительно непонятно, как можно его быстро выправить. Ближайшие резервы были далеко за морем, и даже если их погрузить на корабли прямо сейчас, они все равно не успеют. Помогла бы авиация, пары-тройки крыльев истребителей-бомбардировщиков могли коренным образом переломить ход боевых действий, но куда их сажать? Все крупные аэродромы либо находятся под постоянным обстрелом, либо вообще захвачены. Да и негде взять эту пару-тройку авиакрыльев, могучие и многочисленные USAF как-то внезапно закончились. Ком отчаяния, зародившийся у американских полевых командиров, перекидывался, как лесной пожар, из штаба в штаб, наконец-то докатился до горы Шайенн. Созванное срочно совещание Объединенного комитета начальников штабов привело к единственному на этот момент решению. Авианосец "Рэндольф" с большей частью эскорта сменил курс. Вместо участия в совместной операции с союзниками по НАТО и Австралией против Индонезии, он направился на запад, к берегам южного Вьетнама. И в дополнение к шести атомным авиабомбам Мк8, уже лежащим в погребах авианосца, транспортными самолетами к нему на палубу срочно перебрасывались еще шесть.

Глава 3. Стальные акулы Яванского моря.

31 октября, сиднейское время 18-15. Тихий океан, сорок пять миль к югу от острова Бали.

Все планы в полном объеме действуют только до первого соприкосновения с противником. Об этой фразе великого немца прекрасно осведомлены все генералы и адмиралы на планете. А если это не план, а так, каркас плана, сшитый на живую нитку, да еще предусматривающий основательное участие союзников? Все началось с того, что военно-морской министр Австралии никак не мог найти того, кто бы возглавил эту армаду. До сего времени австралийские корабли принимали участие в боевых действиях под командованием британских или американских адмиралов. А тут надо было вести в бой крупное соединение, состоящее исключительно (ну, почти, два новозеландских фрегата не в счет) из австралийских кораблей. Вот и пришлось во главе этой, довольно внушительной, эскадры вставать самому командующему флотом Австралии, вице-адмиралу сэру Алану Рамсею Мак-Николлу, кавалеру орденов Подвязки и Британской империи, бывшему командиру крейсера "Австралия". Крейсер, увы, был списан в металлолом семь лет назад, и поэтому командующий поднял свой флаг на авианосце "Мельбурн". Второй авианосец класса "Маджестик" в австралийских ВМС, "Сидней", был всего пару месяцев назад выдернут из резерва, как войсковой транспорт, а переквалификация его обратно в авианосец произошла еще спустя месяц. Поэтому сэр Алан не рискнул поднять свой флаг на корабле с не сплаванной командой, вдобавок состоящей почти сплошь из резервистов. На эсминцах же флаг вице-адмирала смотрелся бы крайне несолидно, тем более, для штаба соединения там было бы откровенно тесно. Корабли австралийской эскадры к утру 31 октября давно были в океане, находясь уже к западу от Тиморского моря. Получив от начальника штаба ВМФ Австралии, вице-адмирала сэра Гастингса Харрингтона окончательный приказ, эскадра пошла полным ходом к проливу, разделяющему острова Бали и Ломбок. И тут же начались, в полном соответствии с первой строчкой, написанной в этой главе, сюрпризы. Для начала вице-адмирал огорошил штаб неприятным известием. Авианосная группа американцев, во главе с авианосцем "Рэндольф" и семью кораблями охранения, на рандеву в южном выходе из Макасарского пролива не придет. Оказывается, сегодня утром коммунистический Северный Вьетнам перешел в полномасштабное наступление. Войска Южного Вьетнама и американские части в Индокитае если не разгромлены, то очень близки к этому состоянию. Особенно это касается авиации, она практически вся уничтожена. И поэтому "Рэндольф" на всех парах сейчас несется к Сайгону, в качестве пожарной команды. На юг, в море Сулавеси, и дальше, в Макасарский пролив отправлен лишь легкий крейсер "Роанок" с одним эсминцем охранения. Да и те янки согласились послать лишь после вмешательства премьер-министра Австралии, который твердо заявил, что без поддержки хотя бы одного крупного артиллерийского корабля, австралийский флот не пойдет севернее линии Тимор-Бали. Пример гибели авианосца "Хорнет", утопленного пушками индонезийского крейсера "Ириан" несколько дней назад в этих водах, был слишком нагляден. А последний "капитал шип", крейсер "Австралия", был списан из состава австралийского флота в 1955. Эти новости повергли вице-адмирала Мак-Николла в шок. Ведь авиакрыло "Рэндольфа" было в совместных планах грядущей операции главной ударной силой. Не лишними были и восьми дюймовки тяжелого крейсера "Сент-Пол", которые американцы тоже не пожелали прислать в помощь своим союзникам. И теперь срочно требовалось перекраивать и урезать и так в спешке составленные планы. Но на сегодняшний вечер неприятные сюрпризы для вице-адмирала Мак-Николла и всей эскадры под его командованием не закончились.

31 октября, сиднейское время 19-35. Тихий океан, 20 миль к юго-востоку от островка Нуса Пенида, напротив южного входа в пролив между островами Бали и Ломбок.

-Перископ на правом крамболе!! Буквально взорвал вечерние сумерки на "Мельбурне" истошный крик сигнальщика.

-Лево на борт, поворот на шесть румбов! Полный ход! Мгновенно отреагировал командир авианосца.

-Боевая тревога по соединению, вражеская подлодка внутри ордера! Чуть замешкавшись, прокричал вице-адмирал, стоявший рядом на мостике с командиром авианосца.

Положение осложнялось тем, что ордер эскадры уже "сжался", чтобы без помех пройти узким проливом. Тем более, что на кораблях эскорта потеряли некоторое время, получая внезапное оповещение об угрозе. На эсминцах еще звучали команды и колокола громкого боя, а двадцати тысячетонный "Мельбурн" уже накатывался на свой же эскорт левого борта, ревя сиреной, подобно бешеному слону. На эсминце "Тобрук" вахтенный офицер, грамотно оценив обстановку, дал задний ход, пропуская двухсотметровую тушу авианосца впереди. А вот на "Вояджере" с решением замешкались. На мостике "Вояджера" вахтенный офицер и штурман корабля, оба молодые лейтенанты, стояли вместе у компаса*. С этого положения авианосец плохо просматривался, так как он был скрыт от них надстройкой, мачтой и дымовой трубой. Его можно было наблюдать только с крыльев мостика корабля. Когда эсминец поворачивал влево, его командир встал со своего стула на мостике с правого борта и, заглянув в штурманскую рубку, позвал кого-то из присутствующих для совета, не подозревая, что его корабль находится в опасности. Лишь за 20 секунд до столкновения на "Вояджере" скомандовали: "Полный вперед! Право на борт!" — считая, что еще есть время проскользнуть мимо носа авианосца. Но и эта команда запоздала — совместная скорость сближения кораблей была одиннадцать метров в секунду. Авианосец врезался в корпус эсминца как раз перед носовым мостиком, разрезав эсминец водоизмещением в 3600 тонн пополам, как продавщица в магазине режет батон колбасы.

*Реальная история столкновения этих кораблей в 1964 году

Обе половинки эсминца затонули буквально за несколько минут. С шедших замыкающими кораблей эскадры скинули видневшимся в воде морякам "Вояджера" несколько надувных плотиков, а сама эскадра, не снижая хода, ушла на север, оставив два фрегата гонять вражескую подлодку. Место предполагаемого обнаружения перископа концевые фрегаты ордера засыпали глубинными бомбами, но гидролокаторы фрегатов не показывали ничего. Впоследствии с фрегатов доложили адмиралу, что кораблям не удалось узнать, была ли на самом деле в этом месте вражеская подводная лодка. На самом деле, лодка была. Советская подводная лодка С-236 проекта 613. Увидев, что авианосец, для стрельбы по которому почти все уже готово, шарахнулся в сторону, командир подлодки, капитан второго ранга Юрий Дворников, понял, что лодку обнаружили. И начал действовать, не мешкая ни секунды. Лодка совершила энергичный разворот влево, вдогонку за убегающим авианосцем, одновременно стремительно погружаясь в глубину. Лодка патрулировала у самой границы, разделяющего глубины Индийского океана и мелководного шельфа, на котором, собственно и лежит "страна десяти тысяч островов", как поэтично называют свою родину индонезийцы. И вот сейчас эта глубина должна стать спасительной. Капитан второго ранга понимал, что у него есть считанные минуты, когда наверху паника, авианосец бежит, с грацией носорога, не разбирая дороги, а корабли эскорта мечутся, уклоняясь от него. И судя по громкому удару и скрежету наверху, не всем это удалось. Потом эскорт придет в себя, все успокоятся и лодку начнут искать всерьез. Но С-236 повезло, она успела нырнуть под термоклин, границу теплой поверхностной водой и холодной водой на глубине. Эта граница здорово гасила поисковые импульсы гидролокаторов. Конечно, оставались еще акустики с их гидрофонами, погружные буи и прочие неприятные для подводников вещи, но Дворников предполагал, что до этого не дойдет. Слишком все нервные там, наверху. И точно, как только лодка опустилась под термоклин, позади, где они недавно были, начали рваться глубинные бомбы. А потом акустики на подлодке услышали звуки, которые вообще не смогли объяснить. Наверху спасательные работы, затрудненные темнотой, усиливающимся волнением моря и плававшей на морской поверхности нефтью, продолжались до полуночи. В результате спасли 232 человека, погибло 82 члена экипажа, в том числе 14 офицеров, среди них и командир корабля. На "Мельбурне" была серьезно повреждена носовая оконечность, с этого момента корабль мог дать только 18 узлов, без заливания надводной пробоины в носовой части.

Когда шум винтов последних кораблей "анзаков" затих далеко на севере, из глубин ночного фосфоресцирующего моря появилась темно-серая, в ночи почти черная тень, вблизи материализовавшаяся в рубку подводной лодки проекта 613. Еще не успели переливающиеся сумрачным светом морских микроорганизмов струи воды стечь с конструкций лодки, как тихо стукнул открывшийся люк, и на рубке появились фигуры нескольких человек.

-Ты это видишь? Спросил один из них, указывая на многочисленные обломки, плавающие среди большого мазутного пятна на поверхности океана.

-Так это что же получается, товарищ командир, этот бегемот, уходя от нас, кого-то из своего эскорта протаранил?

-Да, вот тебе и объяснение, что за сильный удар у нас был над головой, и что за скалы падали позади нас, по выражению нашего ошалевшего от таких звуков акустика. Сейчас мы попробуем узнать, кого именно. Матрос, ну-ка подцепи вон тот кусок.

При свете фонаря, на куске спасательного круга явственно читалась надпись на английском языке: HMAS Voyager.

— "Вояджер", эсминец ВМС Австралии типа "Дэринг". Произнес старший офицер лодки. Согласно "Джейну", 3820 тонн полного водоизмещения, скорость 30 узлов, длина 120 метров, вооружение три по две 114 мм пушки главного калибра, четыре счетверенных зенитных "Бофорса", бомбомет, два пяти трубных торпедных аппарата, экипаж почти триста человек.

— И на все это богатство мы даже торпеду не потратили! Довольно припечатал командир. Ну все, давайте все вниз, погружение. Пойдем под РДП потихоньку на север. И дайте радио в штаб бригады:

Противник в количестве двух авианосцев и более десяти кораблей эскорта в 19-35 прошел на север восточнее Бали. Атаковал ордер, потопил австралийский эсминец "Вояджер".

31 октября, сиднейское время 20-15. Индонезия, остров Ява, военно-морская база Сурабая, защищенный КП штаба флота Индонезии.

В бункере помимо штаба флота собственно Индонезии был размещен еще штаб советской военно-морской группировки. Главком ВМС Индонезии, адмирал Мартадината, фактически с нуля создавший флот и морскую пехоту своей страны, был человек умный, и к тому же без болезненных амбиций. Индонезийский флот был еще очень молод, и даже на кораблях, над которыми уже развивался флаг Индонезии, было множество советских офицеров. И почти с самого начала конфликта как-то сразу общее руководство перешло к командиру советской военно-морской группировки, контр-адмиралу Григорию Чернобаю. Поэтому радиограмма командира С-236 легла на стол командира 50 советской бригады подводных лодок контр-адмирала Рулюка и контр-адмирала Григория Чернобая практически одновременно. Кстати, это было не первое донесение об австралийской эскадре. В 17-45 ее издалека обнаружил устаревший бомбардировщик Ту-2, сейчас переделанный в патрульный, причем он умудрился остаться незамеченным. Правда и донесение у него было расплывчатое, "о нескольких крупных военных кораблях". В 18-17 эскадру обнаружил пост РЛС, расположенный на южной оконечности остова Бали, полуострове Кута-Селатан, тут уже австралийцы были подсчитаны поштучно. Неясно было только, каким проливом пойдут австралийцы в Яванское море. Адмирал Чернобай предпочел бы, чтобы это были узкие проливы между Бали и собственно Явой, или наоборот, восточнее, между Ломбоком и Западной Нуса-Тенггарой. Или вообще мешанина скал между Комодо и обеими Нуса-Тенггарами, Западной и Восточной. Там фарватеры, пригодные для прохождения больших кораблей, были достаточно крохотными, и индонезийские тральщики уже завалили их минами, которых из СССР было получено более тридцати тысяч штук. Но австралийский адмирал не стал рисковать, и пошел в самый широкий пролив между Бали и Ломбоком. Что австралийская эскадра полезет на север, в Яванское море вообще, никто из советских и индонезийских адмиралов не сомневался. Им надо до зарезу соединится с американцами, причем до серьезных боевых действий. Потому что ударная компонента австралийской эскадры до смешного мала, по современным меркам. У них нет ни современных самолетов, способных наносить удары по земле, ни крупнокалиберных орудий. Зато все это есть у американцев, и орудия калибром от шести до восьми дюймов, и авианосец "Рэндольф" типа "Эссекс", на котором, как следует из донесений радиоразведки и агентурных данных, обе противолодочных эскадрильи уже сменил на ударные, на новеньких реактивных "Скайхоках" и "Крусейдерах". И, впрямь, зачем американцам занимать палубу "Треккерами", когда у их австралийских союзников уже сидят противолодочные "Фэйри-Ганнеты", да не на одной, а на сразу двух палубах!

И поэтому перед контр-адмиралами Чернобаем и Рулюком, а также их индонезийскими коллегами стояла задача серьезно пощипать, а лучше вообще не допустить соединения австралийской эскадры с американской АУГ. Только вот сил для этого в этом месте и в этот момент хватало не очень. Из крупных кораблей в Сурабае сейчас находился только крейсер "Ириан", на котором спешно заканчивали латать пробоину после боя 26 октября, и один эсминец проекта 30-бис. Из Сурабаи до восточной оконечности острова Бали сто двадцать миль, чуть меньше четырех часов полного хода для эсминца. Крейсер может выйти в море только через пять часов. Еще один эсминец, носивший теперь заковыристое для русского уха имя "Сисингамараджа", вместе с двумя СКР советской постройки проекта 50, "Нгурах Рай" и "Монгин Сиди", патрулировал южную часть Макасарского пролива. Эта группа могла прибыть к месту предполагаемого боя только через семь часов. Другой эсминец, "Силиванги", бывший "Внезапный", патрулировал между островом Белитунг и Западным Калимантаном, и время его прибытия было больше суток. К тому же снимать его с позиции, означало позволить доступ англичанам к самой столице Индонезии, Джакарте. Ближе всех были шесть ракетных катеров проекта 183Р, и шесть торпедных, проекта 183. Они дежурили на передовой базе Кетапанг, на самой восточной оконечности Явы. И сейчас они уже снимались с якорей, чтобы успеть перехватить австралийцев на выходе из пролива. Если идти полным ходом, на это им требовалось всего полтора часа, тем более, что после подхода австралийцев к Бали их постоянно наблюдали уже сразу несколько РЛС. Но пока адмиралы еще планировали атаку, произошло сразу несколько событий.

Подводная лодка проекта 613 "Пасопати" находилась в тридцати милях к северу от выхода из пролива, откуда шла австралийская эскадра. Лодка была одна из первых, полученных из СССР, и ее экипаж имел уже достаточный опыт. Тем не менее, она оказалась застигнутой врасплох. После ставшим фатальным для эсминца "Вояджер" предыдущего появления вражеской подводной лодки, вице-адмирал сэр Алан стал дуть на воду. По его приказу, несмотря на темное время суток, были подняты сразу шесть противолодочных самолетов "Ганнет", все с "Мельбурна", поскольку у вновь сформированного авиакрыла "Сиднея" практически не было опыта ночных полетов. И в 20-37 подводная лодка "Пасопати", шедшая со скоростью восемь узлов, в позиционном положении для зарядки батарей и вентиляции отсеков, была, что называется, "поймана со спущенными штанами" одним из "Ганнетов". Аппаратура оповещения об облучения лодки авиационной РЛС сработала вовремя, но молодой индонезийский командир лодки замешкался с отдачей команд и упустил оставшиеся у него драгоценные секунды. В результате освещенная авиационным прожектором верхняя часть рубки подлодки была еще на поверхности, когда возле нее начали рваться неуправляемые ракеты, а потом "Ганнет" вдобавок сбросил две бомбы, и стало понятно, что лодке не уйти. Она снова выскочила на поверхность, а ее экипаж даже, в отчаянной попытке, попытался развернуть спаренную зенитную пушку СМ-24, установленную на палубе, но тщетно. Развернувшись, "Ганнет" уже шел на второй заход, цепко удерживая погибающую субмарину в луче своего прожектора. Не успели индонезийцы подготовить орудие к стрельбе, как снова к лодке потянулись ракеты, выпущенные из второй подкрыльевой пусковой установки самолета, и тела расчета зенитного орудия раскидало в стороны сломанными куклами. Из рубки выскочили новые матросы, но самолет, победно ревя двигателем, большой черной тенью уже пронесся над подлодкой, сбросив новую порцию бомб. Взрывы этой серии проломили борт лодки по большой длине, о 23 по 29 шпангоуты, и она начала заваливаться носом, навсегда уходя в глубину. Радист лодки успел передать координаты, и что лодка атакована самолетом противника. Выживших утром не нашли. Но радиограмма была принята не только индонезийскими спасателями.

31 октября, сиднейское время 21-25. Индонезия, пятнадцать миль к северу от острова Бали, эскадра ВМС Австралии.

Адмирал Мартадината горел желанием добраться до эскадры противника, чтобы посчитаться с ней за гибель своей подлодки "Пасопати", контр-адмирал Рулюк вполне разделял его чувства, ведь на лодке были и советские специалисты, механики и торпедисты. И до встречи эскадры с группой ракетных катеров оставался всего один час, но первыми на начинающее веселье поспели не они.

Две эскадрильи Ту-16, сорок первая и сорок вторая, дюжина ракетоносцев Ту-16-КС и дюжина простых бомбардировщиков Ту-16, поднялись в воздух с авиабазы Маланг еще в 20-55. Набрав высоту пять тысяч метров, они появились на радарах австралийцев в 21-25, в этот момент дистанция до Ту-16 от кораблей чуть больше сотни километров, самолеты шли двумя группами над морем, северо-восточнее Проболинго. В этот момент к ним присоединились эскадрилья МиГ-19С, стартовавшая чуть позже с авиабазы Сидоарджо. В это же время была установлена связь с еще одной ударной группой самолетов, эскадрильей бомбардировщиков Ил-28 и истребителей МиГ-17, готовившейся стартовать с аэродрома Прайя, на острове Ломбок. Подлетное время с него, для удара по австралийцам, составляло всего пятнадцать минут для реактивных самолетов. Австралийские авианосцы начали срочно выпускать истребители. Сначала с "Мельбурна" стартовали все двенадцать "Си Веномов", а когда на экранах радара от первая группа самолетов противника начала расходится по фронту, охватывая эскадру полукругом, вице-адмирал Мак-Николл плюнул на все и приказал поднимать перехватчики и с "Сиднея". Тот факт, что авиакрыло "Сиднея" не имеет достаточного опыта ночных полетов, становился очень несущественным, по сравнению с нарастающей угрозой. Но вот какая штука. Решение политиков Австралии поиметь два авианосца, но подешевле, по принципу "труба пониже и дым пожиже" сейчас аукнулось простым австралийским морякам. По сравнению с новыми перехватчиками US NAVY, английский "Си Веном", спроектированный в далеком 1948 году, смотрелся откровенно жалко. Он не мог сражаться на равных даже с индонезийскими МиГ-17, не говоря уж о более новых МиГ-19 и МиГ-21. Да что там истребители, он не мог даже догонять даже бомбардировщики Ту-16, и с трудом мог перехватывать Ил-28. Немного улучшила его тактико-технические данные вооружение управляемыми ракетами Firestreak, но именно, что немного — сами ракеты тоже были никудышным вооружением по уровню 1962 года. Малая максимальная скорость и скороподъемность, низкий потолок, все это привело к тому, что, когда "морские злодеи" (а именно так переводится "си веном" с английского) только начали выходить на высоту в пять тысяч метров, имея дистанцию до первых Ту-16КС восемьдесят километров, все двенадцать ракетоносцев давно уже отстрелялись. И сейчас в командном центре "Мельбурна" планшетисты, сбившись с ног, не успевали наносить все новые и новые отметки. Дюжина явно крупных целей, приближаются к соединению с азимутов с 310 до 220 градусов, на скорости всего чуть более 170 узлов. Перед ними быстро идут два десятка целей поменьше, но скорость на четыреста узлов выше. Еще одна группа вражеских самолетов идет плотным строем, сливаясь почти в одну засветку, и скорость той группы более 450 узлов! Ну и на кого наводить всего двенадцать "Си Веномов" (с "Сиднея" первая пара перехватчиков еще не набрала высоту, а последняя пара только готовили к старту на палубе)? Вопрос еще витал в воздухе, когда командир авиакрыла "Мельбурна" принял решение. Маленькие цели, которые идут впереди и значительно быстрее, это наверняка индонезийские истребители, команда расчистки воздуха, призванные связать боем его эскадрилью перехватчиков. А ударные самолеты, вот они идут позади двумя группами. Одна, подальше, идет плотным строем, отображаясь почти одной засветкой. А вторая, ближе, уже разошлась веером, но сильно сбавила скорость, очевидно комми хотят устроить "звездный налет", заходя со всех сторон. Значит, эскадрилью перехватчиков с "Мельбурна" надо наводить поштучно, на вот эту рассредоточенную переднюю группу, а парней с "Сиднея", не дожидаясь, когда они все соберутся на своем эшелоне, будем наводить на дальнюю группу. По отдельным парам, не дожидаясь набора высоты, первые две пары могут вполне начинать это делать. И это решение окончательно и бесповоротно лишило австралийскую эскадру даже минимальных шансов на выживание. "Си Веном", даже в последней, австралийской модификации Мк53, с его максимальной скоростью всего 927 километров в час, имел мизерные шансы для перехвата крылатой ракеты КС-1, у которой маршевая скорость была 1060, а максимальная и вовсе 1200 километров в час. Тем более ночью, наводясь на конечном участке при помощи своей допотопной РЛС. Атакуя только в "лоб", и только один раз, тем не менее хоть какие-то не нулевые шансы для перехвата хоть части ракет у австралийских пилотов были. Еще пользу принесло бы постановка радиопомех, но, при незнании частот работы радиокомандной аппаратуры наведения и полуактивной РЛГСН К-11М, стоящей на самой ракете, австралийцам пришлось бы ставить широкополосные помехи. А они полностью бы парализовали наведение своих перехватчиков. Так что, контр-адмирал сэр Алан Рамсей Мак-Николл и в мыслях не держал отдавать приказ о постановке помех, а, вместе со своим штабом, пребывал в благостном расположении духа, ровно до того момента, как первые ракеты не достигли кораблей его эскадры. К тому времени эфире стоял сущий гвалт, первые пилоты "Си Веномов" успели добраться до своих целей, правда цели оказались неожиданно кусачими. "Барсуки", а это были именно они, уже заканчивали наведение, готовясь повернуть на обратный курс. Сразу сбить удалось только одного, самый лихой и отчаянный флайт-лейтенант сходу зашел на него в лобовую атаку. Ему удалось залпом из четырех пушек поразить правый двигатель Ту-16, но при выходе из атаки он попал под сконцентрированный огонь сразу шести стволов, наводимых одним радарным прицелом. Поэтому его восторженный вопль в эфире: "Иеху, я сбил "Баджер"! почти сразу же сменился паническим "Мэй дэй, мэй дэй, я сбит, падаю"! Слыша такое в эфире, остальные австралийские пилоты начали осторожничать, заходя в хвосты ракетоносцам, подальше от их многочисленных пушек, маневрируя и занимая удобную для применения ракет в заднюю полусферу. И как раз в этот момент стая в двадцать две ракеты настигла свою жертву. Комбинированная система наведения, радиокомандная и полуактивная ГСН на конечном участке, установленная на ракете КС, в 1962 году считалась уже устаревшей. Она имела сразу два больших недостатка, слабую помехозащищенность и большое время наведение с участием носителя. Самолеты-ракетоносцы должны были сопровождать ракету, постепенно приближаясь к противнику, очень долгое время. Но в данном случае, оба этих недостатка обернулись преимуществом. Долгое время сопровождения, позволило операторам наведения оптимально распределить цели, направляя большую часть ракет на наиболее крупные отметки на своих экранах. А отсутствие помех со стороны австралийской эскадры обеспечило прямо-таки полигонные условия атаки.

Отрывок из протокола расследования причин гибели эскадры HMAS 31.10 -01.11. 1962 в Яванском море севернее пролива между островами Ломбок и Бали. Повременная реконструкция событий со слов вахтенного офицера эсминца HMAS "Анзак" лейтенанта Стивенсона.

-19-59, после прохождения пролива восточнее Бали, по приказу командующего, перестроились в походный ордер. Эскадра в этот момент шла со скоростью 18 узлов, курсом NO 18, на южный вход в Макасарский пролив.

-20-00, поскольку отмены боевой тревоги не было, вахтенной смене был принесен кексы, галеты и чай, люди ужинали на боевых постах.

-20-04 с "Мельбурн" начали стартовать патрульные противолодочные самолеты, в связи с этим, наш эсминец, согласно диспозиции, увеличил ход до полного и произвел перестроение, удерживая "Мельбурн" у себя на левой раковине в десяти кабельтовых, как дежурный корабль спасения экипажей аварийных самолетов при ведении полетов с авианосца.

-20-38 по эскадре с флагмана было передано сообщении об потоплении вражеской подлодки. Это вызвало подъем боевого духа у личного состава, находящегося на невысоком уровне после нелепой гибели эсминца "Вояджер".

-20-59 по завершению первоочередных аварийно-ремонтных работ на "Мельбурне" эскадра получила приказ увеличить ход до 20 узлов.

-21-04 эскадра получила приказ уменьшить ход до 18 узлов. С юта эсминца было отчетливо видно, как белые буруны поднимаются до уровня повреждений в форштевне "Мельбурна". Очевидно, команде авианосца не удалось залатать пробоину качественно, иначе бы эскадра не снизила снова скорость.

-21-25 по эскадре объявили приготовится к отражению воздушной атаки. Более современные радары, стоящие на эсминцах класса "Дэринг", обнаружили самолеты противника, наш старенький радар Мк.37, помнящий еще ту Корейскую войну, пока ничего не видел.

-21-26 "Мельбурн" начал выпускать истребители.

-21-27 Командир корабля, бывший в своей каюте в момент объявления воздушной тревоги, появился на мостике и принял командование на себя.

-21-28 по эскадре прошло оповещение, "две групповых воздушных цели, идут на нас, скорость более 400 узлов, дальность до первой группы 53 мили, до второй 65 миль, азимут 170". Наш радар по-прежнему ничего не видел.

-21-33 по эскадре прошло оповещение, "первая группа бомбардировщиков противника разошлась в секторе по азимутам от 220 до 310, снизив скорость до 170 узлов. Вторая группа идет по прежнему плотным строем, увеличив скорость до 500 узлов". Наш радар по-прежнему ничего не видел.

-21-34 "Сидней" начал выпускать истребители. Очевидно, что адмирал посчитал угрозу с воздуха настолько критической, что посчитал огромный риск потерь у не готового полностью к ночным полетам авиакрыла "Сиднея" меньшим злом.

-21-35 Истребители с "Мельбурна" вступили в бой. По данным радиообмена, сбит один самолет противника, это "Баджер", советский реактивный бомбардировщик Ту-16. Один наш истребитель тоже сбит.

-21-36 Наш радар обнаружил сразу два десятка целей. Высота всего 1500 футов, приближаются с тех же азимутов со скоростью 600 узлов, дистанция всего 17 миль, классифицированы, как истребители "Фагот". И за ними еще была обнаружена группа в несколько десятков целей, различного типа, на высоте 9000 футов, дальность 48 миль, скорость более 400 узлов, азимут 170.

-21-37 по эскадре прошло оповещение, "замечен взлет самолетов противника с аэродрома на острове Ломбок". С "Мельбурна" передали, замечена группа надводных целей, идут к эскадре с запада, со скоростью не менее 45 узлов, дистанция 25 миль.

-21-38 "Мельбурн" потоплен! Эскадра внезапно оказалась под ударом! Наш эсминец даже не успел открыть огонь. Огонь успели открыть только два эсминца, "Вендетта" и "Квоулити", находившиеся на левом фланге ордера эскадры. Около двадцати стремительных, на скорости более, чем 600 узлов, маленьких реактивных самолета, похожих на МиГ-15, внезапно появились с запада, на высоте менее 500 футов, и начали врезаться в наши корабли, с дьявольской точностью. Только шесть из них промахнулись, упав в море. Вероятно, они получили повреждения от зенитного огня. Остальные попали, больше всего пострадали авианосцы. Во флагман попало не менее шести штук, его буквально разорвало в клочья. В "Сидней" попало четыре, сейчас он горит и садится носом. Потоплены еще "Тобрук", "Вендетта" и "Варрего". В "Квоулити" тоже попали, сейчас он стоит без хода с креном. Адмирал со штабом, очевидно, погиб.

Примечание помощника секретаря комиссии по расследованию, капитана второго ранга Линденброка:

-Сейчас можно с уверенностью, что это были никакие не "маленькие реактивные самолеты", а советские крылатые ракеты КС-1, а большое сходство с истребителем МиГ-15 было обусловлено тем, что КС-1 и спроектирован на основе этого самолета. Мы знали о факте появления в Индонезийских ВВС примерно дюжины самолетов-носителей этих ракет за два месяца до начала военных действий, но аналитики HMAS однозначно делали тогда заключение о невозможности освоения индонезийцами такой сложной техники за столь коротких срок. Сейчас очевидно, что самолеты были переданы СССР вместе с опытными экипажами. А об этом факте наша разведка не узнала.

-21-39 с "Вампира" передали: "Принимаю командование на себя. "Анзаку" подойти к месту гибели "Мельбурна" для спасательных работ. "Свану" оказать помощь "Сиднею". "Квадранту" оказать помощь "Квоулити". Указанным кораблям после окончания спасательных работ оставаться в этом месте до 22-10, принять все меры к спасению экипажей наших самолетов. Лидером группы назначен "Анзак". Остальной эскадре поворот на курс 210, построение в две колонны. Левая — "Вампир", "Квикматч", "Макуайр", "Барки". Правая — "Барон", "Кулгоа", "Хавеа" и "Ротаити". Иметь ход 25 узлов. Быть готовым к отражению воздушной атаки и атаки торпедных катеров противника.

-21-41 Согласно приказу, подошли к месту гибели "Мельбурна", на самом малом ходу. Начали освещать море прожекторами, в поисках выживших. "Сван" подошел к "Сиднею", но аварийные партии пока высадить не могли, из-за сильного пожара на всей полетной палубе. Пока заливают огонь из брандспойтов. "Квадрант" не успел подойти к "Квоулити", тот уже перевернулся.

-21-42 "Квоулити" затонул. С "Квадранта" передали, что успели спасти всего шестерых. Мы пока не нашли не одного.

-21-44 Наш командир принял решение, "Квадрант" и наш эсминец идет к "Сиднею". Пока есть хоть какая-то надежда, надо попытаться спасти авианосец. Тем более "Сван" сумел сбить пламя на корме "Сиднея" и уже швартовался к нему, для высадки аварийной партии.

-21-46 "Квадрант" пытался ошвартовался к авианосцу по корме с противоположной "Свану" стороны, "Анзак" подошел вплотную к "Сиднею", вставая боком к надстройке авианосца, где бушевал пожар наиболее сильно, и застопорив ход. И в этот момент наша группа была вновь атакована. Бомбардировщиками "Батчер" и истребителями "Фреско", не менее тридцати машин. Они пришли на малой высоте с востока, очевидно зная точные координаты поврежденного "Сиднея", а потом ориентируясь по горящему авианосцу, который виден за много миль в ночи. Очевидно, это была та группа, взлет которой был замечен ранее с аэродрома острова Ломбок. "Анзак" едва успел дать ход, отойдя от "Сиднея" всего на пять кабельтовых, как на наши корабли посыпались бомбы. Наш эсминец уцелел только благодаря недостаточной организованности вражеской атаки. "Анзак" атаковала только одна пара бомбардировщиков, вместе с парой "Фреско". Наши "Бофорсы" сбили оба "Батчера", до того, как они открыли бомболюки. Мы получили одну бомбу с "Фреско", примерно пятисотфунтового калибра, в носовую часть. Если бы противник атаковал наш эсминец более крупными силами, мы бы были потоплены. А так, остальные самолеты, как ночные бабочки на свет, накинулись на неподвижную и хорошо видимую группу из "Сиднея", пришвартованного к нему "Свана" и стоящего рядом "Квадранта", буквально засыпав их бомбами. Оба фрегата затонули за считанные минуты, "Сидней", содрогаясь от многочисленных внутренних взрывов, ушел носом в воду чуть позже. И наш "Анзак" остался один в кромешной тьме.

-21-48. С "Вампира" поступила последняя радиограмма: "Атакован ракетными катерами противника и бомбардировщиками. Веду бой, потоплены "Квикматч", "Макуайр" и "Ротаити". "Барон" и "Барки" повреждены, стоят без хода. Больше радиограмм с наших кораблей, ушедших на запад, не было.

Примечание помощника секретаря комиссии по расследованию, капитана второго ранга Линденброка:

Сейчас картина ночного боя нашего отряда кораблей о главе с "Вампиром" восстановлена. В 21-47 отряд был атакован шестью ракетными катерами советского производства "тип 183Р". Из залпа в шесть ракет четыре попали, две в "Квикматч", по одной в "Барон" и "Барки", которые остались на плаву. Через минуту последовал еще один шести ракетный залп, утопивший "Макуайр" и "Ротаити", через три минуты отряд был атакован бомбардировщиками Ту-16, были потоплены "Вампир" (погиб со всем экипажем), поврежден и потерял ход "Хавеа" и был добит "Барон". Оставшиеся корабли получили дополнительные повреждения. Точно установлено, что наши корабли смогли сбить не менее трех бомбардировщиков Ту-16. В 22-24 фрегат "Кулгоа", последний из кораблей отряда, сохранивший ход, пытался взять на буксир "Барки". К тому времени "Хавеа" сильно погрузился носом, но на нем смогли запустить двигатель и идти задним ходом со скоростью примерно пять узлов. Три корабля взяли курс обратно на юг, в пролив между островами Ломбок и Бали. В этот момент наши корабли были атакованы торпедными катерами противника. "Кулгоа" успел отдать буксир и уклонится от торпед, "Хавеа" и "Барки" были потоплены. "Кулгоа" предположительно смог уничтожить один и повредить два торпедных катера противника. В 23-21 с "Кулгоа", стоявшим без хода на месте гибели кораблей отряда для спасательных работ, заметили на радаре крупную отметку корабля, идущего к нему, со скоростью не менее 33 узлов. Сам "Кулгоа", из-за повреждений, полученных при воздушном налете, уже выдавал не более 16 узлов хода. К тому времени фрегат принял на борт более трехсот человек, выловленных из воды. Они забили все внутренние помещения фрегата, а на палубе стояли так плотно, что делали невозможным стрельбу из орудий. В 23-36 корабль противника, это был эсминец типа "Скорый" советского производства, начал пристрелку по "Кулгоа" из орудий главного калибра. Не имея действенных возможностей к сопротивлению, и, учитывая огромное количество спасенных из воды людей, находившихся на фрегате, командир "Кулгоа" приказал застопорить ход и передать на корабль противника сигнал о своей капитуляции по международной аварийной частоте. Следствие по действиям командира "Кулгоа" в этой ситуации выделено в отдельное производство и еще не закончено.

-22-25. "Анзак" подобрал пилотов с трех "Ганнетов" и пяти "Си Веномов", которые совершили посадку на воду в месте гибели авианосцев. После чего командир корабля принял решение возвращаться в Австралию.

1 ноября, местное время 03-11. Индонезия, средняя часть Макасарского пролива. 30 миль к северо-западу от мыса Данглада, Центральный Сулавеси. Отряд кораблей ВМС Индонезии во главе с эсминцем "Сисингамараджа".

На эсминце офицеры вахтенной смены вместе с советскими советниками бурно обсуждали последние радиограммы из штаба в Сурабае и данные радиоперехвата о жестоком сражении, только что завершившимся в двухсот тридцати милях к югу от них. И судя по всему, неожиданно разгромному для австралийской эскадры, прибытие которой в Яванское море многие индонезийские офицеры ожидали с опаской. И вот, внушительная победа! Почти весь австралийский флот, в том числе оба авианосца, потоплен! Причем основную роль в этом сыграла советская боевая техника и советские военные специалисты. Даже те индонезийцы, которые с почтительностью относились к иностранным западным флотам, а на советских специалистов поглядывали с некоторым пренебрежением, сейчас наперебой сыпали цветистыми восточными дифирамбами в адрес СССР и в особенности его боевых самолетов и ракет.

Бурное обсуждение было прервано матросом, который вручил командиру эсминца бланк радиограммы. Командир, бегло пробежав его глазами, объявил, что их скучная патрульная служба заканчивается. Они тоже скоро вступят в бой!

-Конвой вышел три часа назад из Баликпапана, передовой базы флота Индонезии в восточном Калимантане, так что скоро его можно будет видно у нас на радаре. Пока его прикрывают только два сторожевых корабля, "Йос Сударсо" и "Сламет Риджади". Наш отряд должен обеспечить его дальнее прикрытие, а по прибытию к месту высадки — артиллерийскую поддержку десанту. Сказал командир эсминца.

Война в Индонезию пришла гораздо раньше, чем начался пожар Третьей мировой на Кубе. Просто она была несколько... не объявленной. Сначала президент Сукарно, угрожая оружием, отобрал у Голландии ее последнюю колонию в Индонезии, западную часть большого острова Новая Гвинея, или, как ее называли сами индонезийцы, провинцию Западный Ириан. Потом его взор обратился к другому, самому большому острову индонезийского архипелага, Калимантану. Но его так называли индонезийцы, а вот англичане, с помощью своих марионеток из Малайзии и Брунея удерживающие его западное и северное побережье, называли остров Борнео. С началом войны индонезийская армия, собрав ударный кулак из двух дивизий, при поддержке полсотни танков и ста орудий, начала наступать на западном побережье. Наступающим войскам удалось полностью захватить округ Сарауак с одноименным городом, потом продвинутся до города Сибу, взяв его после ожесточенной орудийной перестрелки, но дальше, на подступах к Бинтулу, наступление забуксовало. На Калимантане очень мало дорог, а в центре вообще непролазные джунгли, и, поэтому, когда среди обороняющихся малайцев и гвардейцев Брунейского султана появились гуркхи из десятого стрелкового полка, продвижение стало невозможным. Гуркхи из десятого стрелкового полка Ее Величества королевы Великобритании, съели собаку на конфликтах в такой местности, и напрочь перекрыли единственную дорогу к Бинтулу. Оказать действенную поддержу с моря флот Индонезии не мог, для этого надо было фактически оставить за спиной у себя Сингапур, с английскими и австралийскими кораблями. И его авиабазами, сидящие на которых "Канберры" так и ждут этого часа. А ведь была еще ощутимая угроза с юга, от австралийцев. И надо было прикрывать еще и свое восточное побережье Суматры, до которого от Куала-Лумпура и Сингапура всего несколько десятков миль. МиГи с единственного в этом районе индонезийского аэродрома на острове Натуна Бесар, едва успевали отбиваться от постоянно пробовавших их "на зуб" "Хантеров" и "Джавелинов" с многочисленных авиабаз Сингапура, аэродромов Паханга и Лабуана, и поэтому не могли оказывать армии воздушную поддержку. К тому же англичане плотно контролировали Малаккский пролив, и, даже снабжение этой авиабазы стало проблемой.

Поэтому, как только стало ясно, флот Австралии больше не ударит в спину, адмирал Мартадината дал "зеленый свет" давно планируемой операции. Конвой, пять танкодесантных кораблей типа LST-2, "Телук Баджур", "Телук Манадо", "Телук Као", "Телук Синдоро", "Телук Амбон" и пять десантных транспортов типа LCI, "Амахаи", "Мариш", "Пиру", "Баруна" и "Намлея". С батальоном морской пехоты, амфибийным батальоном на советских БТР-50 и батальоном плавающих танков ПТ-76 на борту. Этот десант должен захватить порт и аэродром Тавау, почти на самой северо-восточной оконечности Борнео. Или, как правильнее будет, Калимантана. Сразу после захвата аэродрома туда будет высажено подкрепление, еще не менее батальона с тяжелым вооружением и боеприпасами. Для этого на аэродромах в Баликпапана и Палу уже сидят три десятка транспортных самолетов, от стареньких "Дакот" до новых Ан-12. Оттуда можно будет быстро продвинутся, как на север, к городу Ладах-Дату, и далее, в Сандакан, так и на запад. А если удастся быстро захватить город Кенингау, важный дорожный узел на западе Борнео, вся оборона противника рухнет, разрезанная пополам.

1 ноября, местное время 03-15. Индонезия, северная часть Макасарского пролива. 28 миль к западу от острова Суматан, округ Горонтало, Северный Сулавеси. Боевая рубка крейсера US NAVY CL-145 Roanoke.

-Сэр, мы уже четвертый час несемся на юг, как ошпаренная кошка. Может быть, сбавим ход. Четвертый турбозубчатый на пределе, подшипники греются. Донесся по корабельной переговорной связи встревоженный голос старшего механика.

-Все так серьезно? Тогда сбавить ход до двадцати восьми узлов, не хватало нам еще охрометь перед самым началом боя. И не забудьте передать на "Блэнди", тоже сбавить ход до 28. Недовольно проворчал командир крейсера.

-Сэр, вы так уверены, что у нас впереди бой? С сомнением спросил второй штурман.

-Наша радиоразведка еще сутки назад выявила концентрацию десантных кораблей в портах Южного Сулавеси и Южного Борнео. А три часа назад пришла подробная информация от кузенов из Сингапура, с точным корабельным составом десанта, временем выхода кораблей в море, координатами встречи конвоя в море силами прикрытия, и даже местом высадки. Такую подробную картину по данным только радиоразведки не составишь. Наверняка эти "Джеймс Бонды" завербовали какого-нибудь педераста в штабе индонезийского флота. Причем наши британские друзья были почти что в полной панике, когда передавали эти данные, так, по крайней мере уверен начальник G-2 Седьмого флота. И не мудрено, если красным получиться высадить большой десант возле Тавау, вся оборона кузенов на Борнео лопнет, как гнилой арбуз. И так уж получилось, что наш "Роанок" должен сыграть роль "кавалерии из-за холмов", больше некому.

1 ноября, местное время 04-18. Индонезия, северная часть Макасарского пролива. 42 мили к юго-востоку от мыса Талок, Восточный Калимантан. Десантный конвой ВМС Индонезии во главе с эсминцем "Сисингамараджа".

-Камрад Letnan Kolonel Laud*! Обратился к командиру, косясь на советских офицеров, начальник поста РЛС эсминца. На северо-востоке обнаружены две цели, скорость 28 узлов, идут курсом нам на перехват! Дистанция восемнадцать миль, предположительно крейсер и эсминец.

*Letnan Kolonel Laud-воинское звание в ВМФ Индонезии, "морской подполковник", соответствует капитану 2 ранга в ВМФ СССР

Температура в рубке, как показалось, в мгновение ока опустилась до нуля. Все, кто находился здесь, прекрасно понимали, что своих крейсеров с северо-востока быть никак не может. Единственный крейсер ВМФ Индонезии заканчивает ремонт далеко на юге, в Сурабае. А крейсера Тихоокеанского флота СССР уже все почти как двое суток потоплены и лежат на дне в проливе Фриза. Ближайшие корабли такого класса, которые могут быть здесь, это американские, тяжелый крейсер "Сент-Пол", и легкий крейсер "Роанок", типа "Вустер". И им всем, конвою и силам охранения, хватит за глаза даже одного "Роанока". Восемнадцать с половиной тысяч тонн водоизмещения, броневой пояс в пять дюймов и бронированная палуба. Двенадцать шестидюймовок главного калибра и две дюжины трехдюймовок универсального, это его американцы назвали "легким" явно в насмешку над легкими крейсерами других стран. Даже у флагмана индонезийского флота, крейсера "Ириан" шансов против "Роанока" было бы немного, будь он здесь с ними, целый и неповрежденный. А что может сделать против такого монстра один эсминец проекта 30-бис? Эти мысли столь явственно проступили на лице командира эсминца, что советский капитан 2 ранга, его официальный советник, не выдержал.

-Камрад командир, камрады офицеры. Он покосился на двух насупившихся при слове "камрад" своих соотечественников, и добавил. -И товарищи.

-Мы не способны сражаться с американцами. Но мы не можем не сражаться. У нас за спиной конвой. Тысячи ваших, индонезийских солдат и офицеров. Если мы сейчас развернемся и убежим, американцы их всех утопят. А ведь они надеются на нас. И еще. Если американцы утопят этот конвой, Индонезия не сможет освободить Калимантан. Пятнадцать лет назад ваши отцы и старшие братья шли на верную смерть, против голландских пушек и самолетов с одними винтовками, и победили. Да, погибли многие, но они победили. Неужели вы сейчас предадите то, за что они умирали?

Он видел, что во время его речи, у потухших и испуганных людей, какими выглядели индонезийцы вначале, разгораются глаза и распрямляются плечи.

-Спасибо за правильные слова, товарищ капитан второго ранга. Почти правильно произнес по-русски командир эсминца. А теперь быстро скажите нам, что нам надо сделать!

-Дать радио, на базу в Палу и аэродромы в Масову, Мандай и Домбер. Команду транспортам, на полном ходу уходить в Палу. В Палу есть торпедные катера и два ракетных катера, пусть выходят навстречу. Они может и не успеют к нам на помощь, но успеют отомстить за нас. И, если в Палу есть боевые самолеты, пусть поднимаются в воздух. Сейчас главное-спасти конвой.

-Эсминец и все сторожевики, все идем навстречу американцам. С большой дистанции мы им ничего не сделаем, на коротком расстоянии у нас есть шанс. Мизерный, но пока темно, он есть.

Глаза индонезийца понимающе сощурились.

-Торпеды!

-Вот именно. У них наверняка на кораблях больше половины торпед противолодочных. У нас на эсминце десять труб по 533 миллиметра, и на четырех сторожевиках еще по три таких трубы.

Советский капитан второго ранга говорил правду, и даже больше. На эсминце US NAVY DD-943 William H. P. Blandy, тип "Форрест Шерман" послевоенной постройки были только два строенных 324 миллиметровых противолодочных торпедных аппарата Мк32. Крейсер US NAVY CL-145 Roanoke вообще не имел торпедного вооружения.

Две группы кораблей стремительно сближались. "Сисингамараджа" шел на 29 узлах, не желая отрываться от сторожевиков, для которых эта скорость была предельная. Вначале времени на перестроение не было, пять кораблей шли двумя колоннами. Потом корабли развернулись, идя навстречу противнику строем фронта. Эсминец в центре, слева, за ним "Нгурах Рай" и "Монгин Сиди". А справа шли "Йос Сударсо" и "Сламет Риджади". И уже где-то на юге, провожая взглядом растворившиеся в ночи идущие на смерть корабли охранения, на палубе одного из десантных кораблей командующий силами высадки, замер в напряжении молодой генерал Сухарто. А в ушах его до сих пор звучали прощальные слова командира эсминца "Сисингамараджа": "Мы идем умирать, а тебе надо успеть в порт Палу, там есть торпедные катера и береговые ракетные установки, американцы туда не сунутся. А если и сунутся, то будет хуже для них. А когда наш флот отомстит за нашу смерть и утопит американцев, ты должен победить в Тавау и освободить Калимантан. И если ты этого не сделаешь, я каждую ночь буду являться к тебе с того света!".

Сам генерал-майор Сухарто, еще во вторую мировую войну служивший в сформированной японцами индонезийской колониальной армии РЕТА, особой любви к американцам не испытывал. Во время службы в РЕТА Сухарто увлёкся националистическими идеями и стал убеждённым сторонником независимости Индонезии. После окончания второй мировой войны, он перешел в только что сформированную индонезийскую армию, где повоевал и с англичанами, и голландцами, которые хотели вернуть Индонезию обратно в колонию Нидерландов. Так что западные страны он не любил. А факты поддержки ЦРУ, наемниками и оружием, сепаратистов на Суматре и Сулавеси, с которыми ему пришлось воевать в 1958 году, превратили эту нелюбовь в ненависть. Коммунистов, впрочем, Сухарто тоже недолюбливал, но после учебы в Академии Генерального штаба в Бандунге, Сухарто был назначен командующим вновь созданного Главного армейского резерва, Tjadangan Umum Angkatan Darat (TJADUAD) — сил быстрого реагирования в составе индонезийской армии. Основой этих сил была морская пехота, офицеры которой почти все проходили обучение в СССР. Тесное общение с ними изменило отношение Сухарто к Советскому Союзу в сторону потепления, но он по-прежнему оставался отчаянным индонезийским националистом. И поэтому к словам командира "Сисингамараджа" он отнесся с полной серьезностью.

"Сисингамараджа" стремительно шел на север, в кромешной тьме тропической ночи. Там, уже близко, был враг, но сейчас его выдавала только отметка на локаторе. Своих кораблей тоже было почти не видно. Только черные смутные то ли силуэты, то ли чернильные пятна на поверхности моря, которые можно было угадать лишь по большим белым бурунам, переливающимся неземным сумрачным светом миллионов микроорганизмов, в изобилии водившихся в южном море.

-Что показывает "Заря"? Тихо спросил командира наш советник. Тот понятливо кивнул, бросив пару слов в микрофон.

-До головного 140 кабельтовых. Идут уступом вправо, крейсер впереди. Скорость как у нас, 28 узлов.

Ответил "морской подполковник", с тревогой оглянувшись назад. Капитан второго ранга вполне разделял его тревогу. Там, позади, убегали от предстоящего места сражения корабли конвоя. Но "убегали", это слишком громко сказано, эти калоши LST-2 могли выжать из своих маломощных дизелей всего девять узлов максимум. И штурман уже посчитал, если они не остановят американцев, те догоняют конвой в тридцати милях от спасительной гавани Палу. О том, что янки могут рискнуть и полезть за конвоем в сам порт, офицеры старались не думать. Все-таки, базу Палу прикрывали батарея 130 миллиметровых орудий, ракетная батарея, минные поля и торпедные катера. Впрочем, последние уже должны поспешать навстречу конвою. Но это будет потом, а сейчас корабли стремительно сближались с суммарной скоростью почти один кабельтов в секунду. Офицеры на мостике буквально ощущали, как истекает время. И вот наконец, откуда-то впереди, куда они стремились, свернула слабая вспышка. Потом, через томительный десяток секунд, впереди, в двух кабельтовых по носу и правее, встали два высоких белопенных столба разрыва. Два султана воды, но поменьше, встали совсем недалеко от "Йос Сударсо". И уже после, с северо-востока прогремел слабый звук выстрелов. Корабли противника начали пристрелку. Капитан второго ранга посмотрел вперед, сжав зубы. РЛС управления торпедной и артиллерийской стрельбой "Заря", которая стояла на эсминце, имела дальность наблюдения всплесков от артиллерийских снарядов 130-мм калибра всего 110 кабельтовых, начинать стрельбу ранее, это означала впустую выбросить снаряды. А американцы начали пристрелку чуть ли не со 130. У сторожевиков проекта 50, эта дистанция была еще меньше, РЛС управления торпедной и артиллерийской стрельбой "Якорь-1М" позволяла открывать вести огонь из 100 миллиметровых орудий только с сотни кабельтовых. А сейчас им остается идти вперед, и терпеть. Еще залп противника. И еще. Снаряды падали совсем близко, казалось вот-вот и их падение обернется вспышкой попадания.

-Дистанция? Отрывисто бросил командир эсминца в микрофон.

-Сто десять! Сквозь грохот близкого разрыва ответ был еле слышан. Командир скомандовал артиллерийскому офицеру:

-Снаряды фугасные. Начинайте пристрелку, по эсминцу! Носовая башня "Сисингамараджа" харкнула, выбросив длинный сдвоенный язык пламени. Все находившиеся в ГКП даже плечи расправили. Одно дело, идти вперед, под безнаказанным огнем противника, и совсем другое, отвечать ему своим огнем. Советский советник, тенью стоявший за правым плечом командира, одобрительно хмыкнул. Он собирался вмешаться, но командир сделал все правильно, скомандовав пристрелку по эсминцу. Крейсер "Роанок", а это похоже именно он у них в противниках, если судить по высоте султанов разрывов, явно одни от шестидюймовок, а другие, что поменьше, от пяти дюймовок вражеского эсминца, так вот этот чертов "Роанок" имеет сплошной броневой пояс в пять дюймов, и разнесенную бронепалубу, в двадцать пять и восемьдесят девять миллиметров брони. И на такой дистанции 130-миллиметровые снаряды "Сисингамараджа", даже бронебойные, американскому крейсеру, что горох об стенку. А фугасками можно попробовать зацепить вражеский эсминец, а если вообще повезет, сбить ему ход. Но пока бой был за американцами. Противник уже пристрелялся и в следующее мгновение вокруг эсминца встали уже шесть столбов разрывов. А на "Йос Сударсо" было страшно смотреть, маленький девяносто метровый кораблик шел в сплошном лесе из разрывов, новые всплески вставали, еще когда старые и не думали опадать, каждые три секунды, а может даже и меньше. И вот в этом белопенном лесе сверкнула багровая вспышка попадания!

-Попадание в "Йос Сударсо"! Заголосил запоздало сигнальщик. Но сторожевик бодро вывалился из леса белых столбов, таких издалека красивых, и таких опасных. Эсминец тоже упрямо шел навстречу врагу, уже закончив пристрелку, носовая башня выплевывала пламя выстрелов каждые пять секунд. Всё вроде успокоились, но тут снова сверкнуло на "Йос Сударсо". А через какие-то двенадцать секунд еще раз на сторожевике сверкнула вспышка, но тут же и по корпусу самого "Сисингамараджа" ударило. Куда-то ближе к корме, но как показалось для стоящих на мостике, палуба под ними ощутимо подпрыгнула.

-Дистанция до противника! И доложить о повреждениях! Не проговорил даже, прорычал командир эсминца.

-До эсминца 100 кабельтовых! С некоторой задержкой в микрофоне донесся голос от поста РЛС "Заря".

-Сообщить на остальные корабли, через тридцать секунд принять вправо пять градусов, все вдруг! Через минуту принять влево десять. И дальше так, каждую минуту. Так и пойдем, зигзагом, иначе они нас изобьют задолго до сближения.

Последнюю фразу он произнес для советского советника, и тот только одобрительно кивнул головой.

Тем временем сторожевики тоже начали стрельбу, редко выплевывая по одному снаряду из своих носовых сто миллиметровых установок Б-34УСМА, пристреливаясь по врагу. Причем все четыре, даже "Йос Сударсо", судя по всему он удачно перенес три попадания из вражеских пяти дюймовок.

-Попадание пришлось в кубрик команды N7, в 14 отсеке. Небольшой пожар потушен, осколками повреждена одна из кормовых топливных цистерн, подводных пробоин нет. Скороговоркой выпалил старший офицер эсминца.

"Легко отделались" -промелькнуло в голове у советского советника, стоящему в ГКП, рядом с командиром эсминца. Все офицеры спустились сюда с мостика, едва американцы начали обстрел. Хотя эсминцы проекта 30-бис имели броню лишь в башнях главного калибра и одной кормовой спаренной 76-миллиметровой зенитной установке, все-таки ГКП, размещенный внутри среднего яруса носовой надстройки на полубаке эсминца, гораздо больше защищен от осколков, чем открытый всем ветрам мостик, расположенный на верхнем ярусе этой же надстройки. По крайней мере, так хотелось верить.

-Попадание в "Йос Сударсо"! Опять по нервам ударил взволнованный голос сигнальщика. Похоже американский эсминец пристрелялся и ведет огонь из своих пяти дюймовок на максимальной скорострельности. А она у него один выстрел в три секунды, для каждого орудия. Но пока, на удивление, на смутно чернеющем в темноте по правому борту девяносто метровом корпусе сторожевика видны лишь вспышки попаданий. И сам "Йос Сударсо" ведет огонь, более того, он, как и остальные сторожевые корабли, закончил пристрелку, и перешел на беглый огонь, выплевывая из своих двух носовых сто миллиметровок снаряды каждые четыре секунды. Чуть медленнее, чем противник, но на четырех сторожевиках целых восемь стволов, должны же они хоть когда-то попасть!

— "Сударсо". Даже не прокричал, простонал сверху сигнальщик. Капитан второго ранга не выдержал, подойдя к узкому боковому иллюминатору. Сторожевик, с бушующим пожаром в середине корпуса, резко сбавлял ход, одновременно вываливаясь из строя вправо. Но два его орудия по-прежнему вели огонь.

-Радио с "Йос Сударсо". "Попадание в котельное отделение, поврежден один котел и топливная цистерна. Пожар, имею ход девятнадцать узлов". Прокричал, пытаясь пробиться сквозь звуки стрельбы своих орудий, офицер-связист.

И тут же, по ушам резанул радостный вопль с поста "Зари":

-Есть! Есть попадание в эсминец! Мы его достали! Но не успели на лицах офицеров появиться улыбки, как на носу "Сисингамараджа" вспух клуб багрово-красного огня разрыва. Буквально в десятке метров от стволов носовой башни. И сразу, не дожидаясь запроса командира корабля, раздался спокойный голос старшего офицера:

-Похоже, мы лишились цепного ящика, вместе со всем содержимым.

-Уж лучше цепной ящик, чем носовой погреб главного калибра. Так же спокойно ему ответил командир. А советский советник, глубоко вздохнув, спросил себя, а смог он так спокойно вести себя, будь он на месте этого индонезийского "морского подполковника"? И сам себе признался, что не знает ответа.

-Опять попадание в "Йос Сударсо"! Горестно простонал сигнальщик. Сторожевик уже остался позади, постепенно отставая и уклоняясь вправо, но вспышка нового разрыва была хорошо видна, даже на фоне не стихающего пожара. Но через несколько секунд снова всех встряхнул ликующий голос с поста "Зари":

-Есть! Снова попадание во вражеский эсминец! И еще одно, два, нет, три! "Это не могут быть наши сто тридцатки, слишком быстро, наверное, сторожевики отличились" -промелькнула мысль советского капитана второго ранга, тут же прерванная еще одним ощутимым ударом по корпусу эсминца. Вражеский крейсер снова в них попал. И снова в нос эсминца, разворотив шкиперскую кладовую. На развороченном носу теперь занимался пожар, однако быстро заливаемый матросами аварийной партии. Как долго они смогут выдерживать удары 47 килограммовых фугасов вражеского крейсера? Ведь он стреляет по ним в полигонных условиях, все индонезийские корабли сосредоточили огонь на эсминце противника. Что, впрочем, не помешало этому эсминцу уже выбить из нашего строя "Йос Сударсо". Эти размышления советского офицера были прерваны печальном сообщении об еще одном попадании в многострадальный "Йос Сударсо".

-Похоже, американец решил не останавливаться на достигнутом, а непременно добить "Йос Сударсо". Обратился командир "Сисингамараджа" к советскому советнику.

-Похоже, это так. Ответил тот, и утвердительно кивнул, услышав рапорт сигнальщика об еще одном попадании.

-Вот только не знаю, хорошо это для всех нас, или нет.

Не успел он закончит фразу, как с "Зари" пришел еще один доклад, о новом попадании во вражеский эсминец. И, похоже, на этот раз, заслуга принадлежала именно комендорам носовой башни "Сисингамараджа". А еще через несколько секунд они услышали еще более радостную новость, вражеский эсминец сбавил ход, явно из-за полученных повреждений. Но не успели они порадоваться этому событию, как корпус эсминца снова содрогнулся от мощного удара. Будто сказочный великан из всех своих великанских сил приложил эсминец гигантской кувалдой. На этот раз по середине корпуса. И сразу же от сигнальщиков раздался крик, полный ужаса. Позади, на месте по-прежнему горящего "Йос Сударсо", медленно вспухало большое багровое облако взрыва. Через несколько секунд из него проступили летящие во все стороны бесформенно рваные куски металла. От корабля, долгое время носившего имя "Сарыч" в советском ВМФ, и лишь последние месяцы принявшего имя в честь коммандера Йоса Сударсо, национального героя Индонезии, погибшего в январе 1962 в морском бою с голландцами, ничего не осталось. Равно как и от ста семидесяти индонезийцев и русских. Очевидно, последний снаряд попал очень удачно, либо в артиллерийский погреб, либо в изготовленный к пуску торпедный аппарат.

-Снаряд разорвался на левых рострах 37-миллиметровых зенитных автоматов, уничтожены два из них, осколками повреждена вторая дымовая труба. Доложил через некоторое время о повреждениях эсминца старший офицер.

-Дистанция до противника? Снова запросил "морской подполковник" пост РЛС.

-Восемьдесят один кабельтов, крейсер выходит вперед, эсминец сильно отстает, его скорость всего 20 узлов! Последовал подробный доклад с "Зари".

-Ну и что будем делать? Тихо поинтересовался командир крейсера у советского капитана второго ранга. Бой идет еще чуть более трех минут, а мы уже потеряли "Йос Сударсо".

-Надо принять вправо, дайте команду на коордонат. И пока пытаться выбить эсминец, броня крейсера нашему главному калибру на таком расстоянии не по зубам. Не говоря о пушках сторожевиков. А если крейсер не отвернет и попрет мимо нас, на конвой, можно попробовать достать его торпедами. Эсминец, судя по его скорости, конвой догнать может только перед входом в бухту Палу. А там есть кому его встретить. Командир "Сисингамараджа", чуть подумав, согласно кивнул, отдавая необходимые приказы.

-Пак подполковник! Вы заметили, что уже последние секунд двадцать по нам бьют всего четыре орудия в залпе, а не шесть.

Взволнованно произнес старший офицер эсминца.

-В военной литературе, про боевые действия его систершипа, крейсера "Вустер", в Корейской войне, мне встретилась такая фраза — "дни, когда у него работали все башни главного калибра, можно пересчитать по пальцам". А он по нам еще пострелял вдобавок, с максимальной скоростью. Вот пальцы и стали заканчиваться. Отозвался командир эсминца.

-Два, нет, три попадания в эсминец противника! Раздался радостный крик с места оператора "Зари".

-Может быть, ваш маневр и получиться. Задумчиво произнес "морской подполковник", обращаясь к советскому кавторангу.

-Противник начал обстреливать "Сламет Риджади"! Сообщил сигнальщик. Действительно, один столб разрыва встал в кабельтове впереди сторожевика.

-Почему он не начал пристрелку по нам, мы же явно опасней? Спросил командир "Сисингамараджа".

-Не хочет сбивать прицел своему крейсеру, тот уже по нам как раз пристрелялся. Или хочет быстро выбить еще один сторожевик, с нами так не получится. Ответил советский кавторанг. Внезапно эсминец потряс еще один удар. Причем на этот раз, вражеский крейсер попал в самую середину корабля. Удар был так силен, что офицеры попадали, не сумев удержаться на ногах. Освещение замигало, потом погасло, потом снова загорелось. "Сисингамараджа" затрясся мелкой дрожью, как больное животное. И в довершение всего, эсминец стал замедлять ход, как будто его схватили за корму, одновременно начав на нее оседать. И тут, не дожидаясь запроса командира, последовал доклад от главного механика:

-Снаряд попал в 11 отсек, второе машинное отделение выведено из строя, осколками повреждена масляная цистерна, имеется подводная пробоина по правому борту в районе стыка машинно-котельной группы и кормовой части корпуса. Пожар над масляной цистерной. Аварийные партии приступил к тушению пожара и заделке пробоины.

-Какую скорость можем выдать? Задал встречный вопрос командир.

-Пока не могу точно сказать, но больше, чем 20 узлов, не рассчитывайте.

Масла в огонь добавил сигнальщик, сообщив о попадании в "Сламет Риджади".

-Дистанция до противника? Спросил командир, выдавливая слова из внезапно пересохшей глотки.

-До крейсера 73, до эсминца 78 кабельтов.

Все удрученно замолчали. Конечно, план торпедной атаки на американские корабли был отчаянным и рискованным, но все-таки он был. А сейчас, с гибелью одного из сторожевиков и потерей хода эсминца он становился все более эфемерным.

-Два, три, нет, четыре попадания в эсминец!

-Есть, да, точно! Он горит! Внезапно принес им новую надежду одновременное сообщение с поста РЛС и сигнальщика. Все дружно побежали на мостик. Действительно, где-то далеко впереди, наряду со монотонно постоянными вспышками вражеских выстрелов разгорался маленький огонек, как будто от горящей спички.

-Четыре одновременно, это значит, все корабли попали, в том числе и попал наш снаряд. Передайте по корабельной трансляции, это ободрит людей. Подсказал советский кавторанг командиру эсминца, и тот, согласно кивнув, отдал короткую команду. Эсминец, несмотря на все повреждения, упрямо шел вперед, но три сторожевика постепенно его обгоняли.

Корабль, вздрагивая от собственных залпов спешил в беспросветную тьму впереди, заливаемый водой и осыпаемый осколками от близких вражеских накрытий, но экипаж уже не чувствовал себя так безнадежно. То и дело матросы выбегали на палубу и надстройки, на короткое время, и возвращаясь на свои места в трюмах и помещениях, торопливо рассказывали товарищам, что один из кораблей противника действительно горит. Даже еще попадание в "Сламет Риджади" не погасило воодушевление, охватившее команду "Сисингамараджа". А еще через двадцать секунд оператор поста РЛС сообщил об новых попаданиях во вражеский эсминец. И снова "Сисингамараджа" вздрогнул от прямого попадания. "Как качели, честное слово. Только кто быстрей сорвется, мы, или американцы" — подумал советский кавторанг. А старший офицер, выслушав сбивчивые крики в трубке корабельной связи, повернулся к командиру:

-Пак подполковник, снова попадание в 11 отсек! На этот раз прямо в масляную цистерну, цистерна разрушена, большой пожар. И большие потери в людях, аварийная партия, устранявшая предыдущие повреждения, погибла почти вся.

-Оставаться на курсе! Пока мы идем вперед, у сторожевых кораблей есть какие-то шансы! Поэтому вперед, несмотря ни на что, пусть хоть все мы сгорим! Прорычал командир. Эсминец и вправду сильно уже горел. Со стороны уже далеко ушедших сторожевиков казалось, что над кораблем, между его трубами, установлен огромный факел, своим чадно-багровым пламенем достающий до самого неба. И тут же, после очередного залпа носовой башни главного калибра, раздался новый возглас оператора РЛС. Крик, на который так отчаянно надеялись и которого так ждали:

-Есть, еще одно попадание во вражеский эсминец! Это наш снаряд, совершенно точно! Хорошие новости обычно приходят вместе. Не успела среди офицеров улечься радость от своего удачного попадания, как встрепенулся связист:

-Командир, радиограмма от наших самолетов. Они будут над нами через две минуты. Запрашивают наши координаты и уточненные координаты противника.

-Что за самолеты? Требовательно спросил советский военный советник.

-Четыре бомбардировщика В-26 и шесть "Мустангов".

-Наводите их на эсминец противника! Немедленно! Непререкаемым голосом потребовал кавторанг, и, помедлив, командир "Сисингамараджа" согласно кивнул.

-У крейсера двадцать четыре зенитных трехдюймовки, плюс еще зенитные автоматы малого калибра. Наши самолеты просто посбивают без толка. А эсминец отстал, поврежден, да и хорошо виден издалека, горящий. А нам надо переносить огонь на крейсер, причем всем. Броню его в важных местах не пробьют даже наши пушки, но зенитки у него стоят без всякого прикрытия. И надстройки, может быть ему собьем. Пояснил советский офицер. А наш эсминец уже и огонь по нему не сможет толком вести, крейсер вот-вот начнет его закрывать...

-Крейсер начал пристрелку своим вторым калибром по "Нгурах Раю", сообщил сигнальщик.

-Тем более надо бить по трехдюймовкам, иначе сейчас они просто нас зальют градом снарядов.

-Снова три попадания во вражеский эсминец! Закричал оператор РЛС.

-Дистанция до противника? Коротко бросил командир эсминца.

-До крейсера 62, до эсминца 73 кабельтов.

-Эсминец противника прекратил огонь! Радостно сообщил сигнальщик.

-Уже почти двадцать секунд с него не вижу ни одного выстрела. И ход сбавил ощутимо, сейчас он выдает узлов 15, не больше!

Офицеры, наш и индонезиец переглянулись.

-Может быть мы ему повредили носовую башню главного калибра. Или, скорее всего повреждение получила РЛС управления огнем, все-таки он здорово горит. Ответил советский кавторанг на невысказанный вслух вопрос индонезийца.

-Теперь вражеский эсминец совершенно точно не сможет догнать наш конвой. Начинайте пристрелку по крейсеру, не тяните. И, наверное, нам надо прекратить маневрирование и одним броском попытаться достать американцев. Выйти на дистанцию торпедной атаки на крейсер. Если выставить торпеды на 51 узел, то залп будет с дистанции 22 кабельтов. Сорок кабельтовых мы пройдем за меньше, чем за пять минут, сторожевики эту дистанцию пройдут еще быстрее. И передайте такой же приказ на "Нгурах Рай", "Сламет Риджади" и "Монгин Сиди".

-А если американский крейсер не станет сближаться на 22 кабельтовых, а отвернет? С сомнением спросил командир "Сисингамараджа".

— Нам надо пытаться его атаковать сейчас, пока хотя бы часть его орудий будет отвлечена на стрельбу по нашим самолетам. А если он отвернет, тогда мы все погибнем. Он просто расстреляет нас на догонном курсе. Но тогда конвой совершенно точно спасется.

Пока индонезийские корабли, сближаясь, вели пристрелку по крейсеру, тот ее уже закончил. Вокруг "Нгурах Рая" встала целая роща белопенных столбов разрывов, правда высотой значительно ниже, чем от пяти дюймовок американского эсминца, не говоря уж о шести дюймовках крейсера. И внутри этого белого леса вспух красный огонь прямого попадания.

1 ноября, местное время 04-21. Индонезия, северная часть Макасарского пролива. 31 миля к юго-востоку от мыса Талок, Восточный Калимантан. Эсминец US NAVY DD-943 "Blandy".

Командир эсминца, коммандер Эдвард Джордж Келли недовольно буркнул своему старшему офицеру:

-Все-таки старик был неправ (стариком все офицеры маленького американского отряда за глаза называли кэптэна Вильяма Хогана, который командовал крейсером CL-145 "Роанок", и по старшинству, возглавил их маленький отряд). Надо было действовать по-другому. Эдвард Келли, грубоватый с виду выходец из штатов Новой Англии, выпускник Академии торгового флота в штате Массачусетс. На Атлантическом флоте США у Келли, начавшего службу на море еще в годы Второй мировой войны, была репутация одного из самых одаренных офицеров по борьбе с подводными лодками.

-Но в его предложении атаковать конвой в колонне, поставив свой крейсер мателотом, есть резон. Ведь броня "Роанока" не по зубам орудиям практически всех индонезийских кораблей на дальнем расстоянии. Если не считать только "Западный Ириан", но он, по данным радиоразведки, еще находится в Сурабае. И, идя первым, "Роанок" просто будет без ущерба для себя "собирать" индонезийские снаряды. Возразил ему старший офицер.

Видите ли, сэр лейтенант, насмешливо — грубовато произнес Келли. Индонезийцы, или русские, черт их разберет, кто на самом деле сейчас на наших локаторах на юге, они не стали действовать по "гениальному" плану старика. Они все начинают пристреливаться по "Блэнди".

-А я же предлагал разойтись и навалится на красных с двух направлений. Пусть они разделяют силы, наши корабли поодиночке все равно сильнее любой половины их конвоя. А теперь мы прем на друг друга почти лоб в лоб, а у нас на этом курсе может работать только одна носовая пяти дюймовка.

-Но сэр, если считать минутную массу залпа, то у нас почти равенство над спаренной башней русского эсминца типа "Скорый", а других в составе флота Индонезии нет. Несмотря на то, что у русского орудия калибра 130 миллиметров вес снаряда на шесть килограмм больше, чем у нашей 127 миллиметровки. Русские могут выполнять из спаренной башни всего 12 выстрелов в минуту, а мы 20. И за счет совершенства нашего радара управления огнем мы сейчас ведем огонь на поражение, а русские еще только начали пристрелку. Кстати, мы уже второй раз попали в крайнего левого по их фронту. Не понимаю только, почему вы приказали начать огонь по фрегату, ведь эсминец опасней. Язвительно произнес офицер центра боевой информации.

Младший лейтенант Фрэнк Фленеген, офицер ЦБИ, был родом из Бостона. У него была собственная манера общения со штабными офицерами, быстрая и саркастическая, вскоре снискавшая ему любовь моряков его собственной боевой части, которые считались самыми интеллектуальными и самыми толковыми в боевой работе среди прочих боевых частей корабля. Старшие офицеры старались его не трогать без необходимости, поскольку у младшего лейтенанта, выходца из Новой Англии, был дар коротких и спокойных насмешек. Что, впрочем, не относилось к командиру эсминца. Тем временем из уголка ЦБИ раздался еще один крик ликования. 127 миллиметровое носовое орудие еще подтвердило свое высочайшее качество в части точности и скорострельности, уже в четвертый раз поразив вражеский фрегат. И это на дистанции 98 кабельтовых, более восемнадцати километров!

-Видите ли, мой юный и очень умный офицер. Вы, наверное, думаете, что ваш командир туп, как старый дуб на побережье вашей любимой Новой Англии? Во-первых, своей частой стрельбой по русскому эсминцу, мы будем сбивать пристрелку "Роаноку", а так он стреляет по нему без помех, и даже уже вроде бы попал. Во-вторых, сэр умник, вопрос к вам. Вы хорошо изучили состав флота нашего сегодняшнего противника? Я вижу, что не очень. Из всей этой разношерстной солянки, что имеется у этих папуасов, только один тип фрегатов может спокойно выдавать 29 узлов, что мы и наблюдаем на своих локаторах у четырех отметок, кроме эсминца противника, разумеется. Это новейший фрегат класса "Рига", русские его называют "сторожевой корабль проекта 50 типа "Горностай". Но пусть вас не сбивает с толку название "сторожевой корабль". У него на нос стреляют две новейшие 100 миллиметровки, у которых скорострельность больше, чем у русского же эсминца, а вес снаряда всего в два раза меньше нашего. А радарная система наведения не уступает нашей, и превосходит таковую у "Роанока". И по нам сейчас пристреливаются целых восемь таких орудий! И потому количество этих лоханок надо срочно сокращать, чем мы сейчас с успехом и занимаемся.

Тем из ЦБИ оператор обзорной РЛС с ликованием сообщил, что после попадания пятого снаряда вражеский фрегат загорелся и сбавил ход.

-Может, перенести огонь на другую цель, сэр? Подчеркнуто-официально спросил младший лейтенант Фрэнк Фленеген, явно недовольный показательной выволочкой, устроенной ему командиром.

-Нет, надо добивать этого. Видите, он еще стреляет по нам. Иначе...

Что коммандер хотел сказать, осталось не ясным. В эсминец попал первый снаряд.

-Доложить о повреждениях! Рыкнул на старшего офицера Келли, с которого сразу слетела маска старого язвительного дядюшки-ворчуна. Сейчас в рубке стоял совершенно другой человек. Хоть Эд Келли и считал офицеров корабля членами своей семьи и, будучи командиром, относился к ним как добрый и понимающий отец, однако, оказавшись на капитанском мостике, он бывал свирепым и непредсказуемым. Его настроение менялось — от безмятежно спокойного, когда корабль совершал одиночное плавание, до приступов жестокой ярости, когда бой была в самом разгаре.

Лейтенант Родион Кантакузене, человек с огненно-красной шевелюрой, старший офицер эсминца, все время зудил, что "чистый корабль — это счастливый корабль", и каждую свободную минуту на корабле что-то подметали, чистили, долбили, красили, полировали медные узлы и детали — в общем, как говаривала дежурная палубная команда, "чистили перышки"; поначалу молодые офицеры посчитали это выражение еще одним замаскированным корабельным ругательством, но вскоре поняли, что чистота на корабле была на самом деле почти божественным понятием. И сейчас, докладывая своему командиру, лейтенант чуть не плакал. Русский фугасный снаряд, разворотивший торпедную палубу позади правой пусковой установки реактивных снарядов "Хеджехог", своими осколками искалечил саму установку и нанес множественные повреждения близлежащим конструкциям эсминца. Поврежден в том числе и подъемникам боеприпасов к рабочему поддону установки. Чудом не произошла детонация боеприпасов к бомбомету. Что резко контрастировало с представлениями Кантакузене о порядке. Впрочем, уловив с длинного доклада о многочисленных обидах, нанесенных русским снарядом эсминцу и лично старшему офицеру, что потери хода и подводных пробоин нет, Келли, махнув рукой, оборвал рапорт крайне обиженного на "этих чертовых папуасов" лейтенанта на половине. Тем более, что из ЦБИ пришло сообщение о еще одном попадании во вражеский фрегат, а через пару десятков секунд, об еще одном. Но сдержанное ликование, начинавшее потихоньку разгораться среди офицеров американского эсминца, оборвал целый град снарядов. На протяжении всего десяти секунд эсминец оказался поражен четырьмя 100 миллиметровыми фугасными снарядами и еще одним 130 миллиметровым "чемоданом" весом 33,4 килограмма. Кантакузене, без напоминаний от командира Келли начал опрашивать отсеки и службы эсминца о повреждениях. На удивление, "Блэнди" отделался легким испугом. Несмотря на многочисленные дыры в надстройках и палубе корабля, ни системы управления, ни орудия главного калибра, ни ходовая часть эсминца повреждены не были. А из ЦБИ тем временем раздался прямо-таки ликующий крик Фрэнка Фленегена. "Блэнди" сумел огрызнуться. Вражеский фрегат, получив еще два попадания из носовой пяти дюймовки, потерял ход и загорелся! Но ликование в самом разгаре оборвал еще один снаряд, тоже калибром 130 миллиметров. Он, попав в основание фок-мачты, вошел под углом под заднюю дымовую трубу, разорвавшись прямо в одном из котельных отделений. В нем стояло два D-образных паровых котла компании "Фостер Уилер", развивавших давление пара 1200 фунтов на квадратный дюйм и имевших встроенные пароперегреватели; на американском флоте она зарекомендовала себя как одна из самых опасных силовых установок. После взрыва и попадание множества осколков в оба котла, это помещение мгновенно превратилось в местный филиал ада, в котором за считанные секунды погибла почти половина машинной команды эсминца. Сам эсминец, окутанный паром и огнем, ревел и свистел, казалось, что огромное раненое существо кричит и стонет от невыносимой боли. Скорость корабля упала, до жалких 20 узлов, и он сразу начал отставать от крейсера. За всей этой свистопляской коммандер Келли не сразу услышал, как ему на ухо почти кричит младший лейтенант Фрэнк Фленеген:

-Сэр, есть сэр! Мы его достали! Этот мерзавец взорвался и тонет!

Келли, охваченный заботами о повреждениях своего корабля, даже не сразу понял, о чем речь. И только тогда, когда младший лейтенант, подойдя ближе, более спокойным голосом повторил все, он врубился в ситуацию. Фрегат противника взорвался и исчез с экрана радаров. Носовая пяти дюймовка сумела ответить за повреждения своего корабля, открыв счет в этом сражении. И заодно, утерев нос этим снобам с крейсера, кичившимися своими многочисленными автоматическими пушками калибра 152 миллиметра. Правда, ликование на "Блэнди" снова угасло, когда он получил еще три попадания, к счастью, все из орудий калибра 100 миллиметров. Уничтожена одна из трехдюймовых зениток, дыра в палубе позади второй кормовой башни главного калибра, дыра в носу выше левого якорного клюза, снаряд, пробив палубу и разоравшись, выломал кусок борта. Не смертельно, тем более, что скорость эсминца снизилось, и теперь в эту пробоину даже брызги не залетают. Бывает. Тем временем, коммандер Келли приказал начать пристрелку по еще одному фрегату противника. Незачем сбивать пристрелку "Роаноку", засыпая своими снарядами эсминец противника. Тем более, что эти криворукие артиллеристы на крейсере, наконец-то начали в него попадать. Вражеский эсминец тоже начал отставать от своих фрегатов, а пожар на нем уже виден в темноте даже в простой бинокль. Сейчас им надо по-быстрому утопить еще один фрегат противника, за это время даже криворукие мазилы с "Роанока" добьют наконец, это "тип Скорый", и крейсер, отшвырнув оставшуюся мелочь, вполне может успеть достать своим главным калибром до транспортов с десантом. Вот же они, на самом краю экрана обзорной РЛС, торопятся в гавань Палу. Ну, торопятся, это слишком для лоханок LST с их парадным ходом в девять с половиной узлов. Пожалуй, даже "Блэнди" может успеть принять участие в разгроме десанта, правда для этого надо слишком близко подойти к Палу. А там наверняка есть береговые батареи, или даже новейшие русские ракетные установки, которые недавно утопили у US NAVY целых два тяжелых крейсера, неосторожно и опрометчиво подошедших к самому "осиному гнезду" * русских на Камчатке.

*Осиное гнездо — так на жаргоне US NAVY называлась советская военно-морская база Вилючинск.

Так что отдадим всю славу разгрома десанта старику, мне главное не допустить больше потерь в команде, и сохранить эсминец. Довести его с повреждениями в машине до Филиппин будет непросто. Так размышлял про себя коммандер Эдвард Джордж Келли, а рапорт от оператора из ЦБИ о первом попадании во второй фрегат противника лишь подтвердил его размышления. И тут же корпус эсминца содрогнулся от новых попаданий. Снова три по сто и один снаряд калибра 130 миллиметров! Корабельная связь, очевидно, из-за новых повреждений, работала с перебоями, поэтому лейтенант Родион Кантакузене убежал лично осматривать поврежденные отсеки. Следующие полминуты ничего не происходило, только носовое орудие эсминца исправно выплевывало из своего ствола длинный язык пламени, посылая каждые две секунды новую порцию смерти в противника. И не безрезультатно, в ЦБИ отметили еще одно попадание во второй вражеский фрегат. А потом корпус эсминца снова сотрясся от ударов. Но больше всего по нервам резанул отчаянный крик Фрэнка Фленегена:

-О нет! Черт, черт, только не это! Сэр! Он в беспомощности оглянулся на командира.

-У нас вышел из строя радар системы управления артиллерийским огнем!

Командир отреагировал мгновенно:

-Младший лейтенант, возьмите себя в руки! Найдите повреждение, что именно вышло из строя. Может быть, просто осколком перебило кабель. Разобраться и доложить мне через пять минут!

Пока эсминец прекратил огонь, но уже через десяток секунд он содрогнулся от нового попадания. Келли уже было взял трубку корабельной связи, чтобы найти старшего офицера, но вспомнив что она не работает, с проклятием ее отбросил. Да, он был вынужден признать себе, артиллерийский бой с кораблями противника, это не охота за подводными лодками. А в основном весь его опыт в прошлую войну состоял именно в борьбе с подлодками противника, в такую переделку он попал впервые. И это несколько нервировало его. В это время в рубку ввалился закопченый и пахнущий дымом Кантакузене. В ответ на вопросительный взгляд своего командира он прохрипел.

-Попадание в кормовую топливную цистерну. Пожар пока не удается потушить, кроме того, мы затопили погреб третьей башни главного калибра. Дальше. Два снаряда снова разорвались на торпедной палубе. Мы остались без бомбометов "Хеджехог", осколками повредило два торпедных аппарата. Как не с детонировали торпеды в них, не спрашивайте, чудом, наверное. Поврежден еще один зенитный автомат. Куда вы послали наше юное дарование?

-У нас вышел из строя радар управления стрельбой. Он должен проверить повреждения.

-Ну, я могу сразу ответить на ваш вопрос. Радар вышел из строя, потому, что снарядом снесло к чертовой матери его антенну. Вместе с частью грот-мачты. Я только удивляюсь, как у нас до сих пор вообще работает что-то из РЛС и средств связи.

-Еще какие-то повреждения есть? Мрачно спросил Келли.

-Многочисленные мелочи вроде дыр в матросских кубриках и разгромленного камбуза я упоминать не буду. Сейчас старший офицер разительно отличался от того чистоплюя, которого команда эсминца привыкла видеть ранее. Из действительно серьезного, это изрешеченная осколками первая дымовая труба. Все бы ничего, но пара осколков умудрилась залететь в еще одно котельное отделение, не понимаю, как. И один из них задел котел, сейчас его срочно останавливают, стравливая пар. Поэтому в ближайшие два часа максимальный ход у нас не больше 15 узлов, дальше не знаю. Старший механик погиб еще при взрыве кормового котельного, его помощник пока не может ничего сказать.

Командир Келли замолчал, обдумывая положение. Повреждения эсминца серьезны, вести огонь по кораблям противника он не может. Или может? Ведь эсминец противника горит, его пожар виден в оптику, с трудом, но заметен. И управлять огнем можно из старого доброго оптического дальномера, который в исправности. Но надо связаться с крейсером, доложить о повреждениях и объяснить, почему мы переносим огонь. Кстати, "Роанок" уже далеко ушел вперед, теперь до крейсера было примерно 12 кабельтовых, если верить обзорной РЛС. Но крейсер неожиданно вышел на связь сам. Выслушав сообщение, Келли повернулся к замолчавшим офицерам, ища глазами начальника ЦБИ. Потом, очевидно вспомнив, что он сам его отправил искать повреждения, посмотрел на оператора РЛС контроля за воздушной обстановкой.

-Уорент-офицер, ваша станция работает? Голос Келли был предельно вежлив, но, казалось, мог заморозить весь закуток ЦБИ.

-Да, сэр! Несколько растеряно ответил тот. На экране нет воздушных целей.

-Значит, она не работает. С "Роанока" сообщили, к нам направляются не менее десяти "бандитов". Они сейчас делают крюк, огибая крейсер, но через несколько минут будут у нас в гостях. Воздушная тревога! Неожиданно громко рявкнул Келли. Рулевой, поворот шесть румбов вправо. Всем пятидюмойвкам, орудия в зенит, огонь осветительными снарядами в южном направлении! При обнаружении самолетов противника, все орудия ведут огонь самостоятельно, не ждать радарного наведения, его не будет!

Командир ударной авиагруппы индонезийских ВВС ошибся со своими планами. Он очень торопился, ведь американские корабли почти настигли десантный конвой. Сейчас они расстреляют немногочисленные корабли эскорта и начнут топить беззащитные транспорты. То, что своим кораблям удалось повредить вражеский эсминец, вызвав на нем пожар, он иначе, как чудом не посчитал. А просьбу атаковать горящий эсминец первым, ну что же, горящий корабль ночью атаковать несравнимо легче, сейчас они быстро утопят поврежденный эсминец, а потом примутся за крейсер. Атакующая группа разошлась, заходя на эсминец противника с двух сторон. Моторы четырех В-26 и шести Р-51D бешено ревели, пожирая бензин литрами, разгоняя самолеты до максимальной скорости. Семьсот километров в час у "Мустангов", четыреста тридцать у "Инвейдеров", оставшееся расстояние до эсминца они проскочат за полторы минуты. Но крейсер неожиданно оказался очень зубастым противником. Даже находясь более чем в двух километрах впереди своего поврежденного собрата, он просто засыпал атакующие того самолеты целым ливнем снарядов, причем сделал это с неприятно большой дистанции. Немудрено, ведь артиллерийские крейсера типа "Вустер" являлись вершиной идеи крейсеров ПВО, можно сказать, сливками теории кораблей ПВО больших эскадр конца второй мировой войны. Восемнадцать с половиной тысяч тонн водоизмещения были фактически отведены для одной цели, размещения 12 универсальных автоматических орудий калибра 152 миллиметра и 24 зенитных орудий калибра 76 миллиметров. Спаренные автоматические шестидюймовки с длиной ствола 47 калибров модели Марк 16 развивали максимальную скорострельность 12 выстрелов в минуту, посылая снаряд, снабженный радио взрывателем, весом в 47 килограмм, на высоту до 15 километров. Спаренное 76 миллиметровое автоматическое зенитное орудие модели Марк 27 (и одноствольное орудие Марк 33) с длиной ствола в 50 калибров могло бить по воздушным целям на высоте до девяти километров, со скорострельностью до 40 выстрелов в минуту. Осколочные снаряды этой пушки весом в восемь килограмм также имели радиовзрыватель. Вдобавок, крейсер "Роанок" был буквально утыкан радиолокаторами. Девятнадцать РЛС всего, из них для борьбы с воздушными целями использовалось больше половины. Крейсер мог одновременно обстреливать четыре воздушных цели с применением радарного наведения и управления огнем. Не удивительно, что к эсминцу прорвались далеко не все. А если бы целью атаки был выбран "Роанок", у пилотов вообще не было бы ни единого шанса. Ведь угловое перемещение самолетов тогда вообще было бы равно нулю, а так радарам крейсера все время приходилось выдавать поправки на смещение самолетов в прицеле зениток. Но все равно, за те короткие полторы минуты, которые летчикам индонезийских "песоватов" * показались вечностью, были сбиты три В-26 и три "Мустанга".

*Песоват — самолет (индонез.)

Еще один истребитель Р-51D сбила пяти дюймовка "Блэнди". Но тут скорее свою роль сыграло везение и высокая выучка артиллеристов эсминца, чем техника. Ведь радарное наведение у эсминца не работало, к тому же двум оставшимся 127 миллиметровкам эсминца надо было сначала отстрелять осветительные снаряды, а уж потом ловить в оптические прицелы стремительно несущиеся над волнами маленькие точки самолетов, в переменном и зыбком свете. Повезло. Почти повезло, потому как дошедшая с другого борта пара "Мустангов" разом выпустила по длинному, в сто с лишним метров длинной все 127 миллиметровые неуправляемые ракеты HVAR. Весом в 64 килограмма, длиною почти два метра, каждая ракета разгоняла боевую часть в двадцать с лишним килограмм до скорости 420 метров в секунду. По своей боевой эффективности, НУР HVAR (американская, кстати), превосходила американский же пяти дюймовый осколочно-фугасный снаряд. Каждый из двух прорвавшихся "Мустангов" выпустил с расстояния полтора километра по десять таких ракет. В эсминец попали пять. Пожары, крики раненых и обожженных, летящие во все куски горячего металла. "Блэнди" и до этого был далек от своего чистого и опрятного, благодаря стараниям своего старшего офицера, обычного состояния. А сейчас он вообще превратился в местный филиал ада. Пожар в носовой башне главного калибра, пожар в первой топливной цистерне, детонация находившихся в кассете рядом с зенитным орудием 76 миллиметровых снарядов. И, в довершение всего этого, над мачтами многострадального эсминца с ревом пронесся черный силуэт В-26, а еще спустя секунды, в борт корабля влетела 454 килограммовая бомба. И это даже для такого большого и прочного корабля, как эсминец проекта "Форрест Шерман", было слишком. Бомба влетела чуть выше ватерлинии, под первой дымовой трубой, разорвавшись в первом котельном отделении. У стоявших в рубке офицеров на мгновении пол как будто ушел из-под ног, а потом снизу последовал удар такой силы, что люди упали на палубу. Внизу что-то рвалось и выло, у всех текла кровь из ушей, поэтому лейтенант Кантакузене не сразу понял, что кричит коммандер Келли. И, только через пару секунд, едва поднявшись на ноги, Родион переспросил Келли, подойдя к нему вплотную:

-Что вы сказали, сэр?

-Я говорю, обидно американцу погибать от американского же оружия. Впрочем, это все лирика, займитесь спасением людей!

-Но, сэр, ведь наш эсминец...

-Наш "Блэнди" тонет, вы разве не видите? Эта чертова бомба своим взрывом перебила киль корабля! С этими словами он указал на нос эсминца. И впрямь, он ощутимо задрался к верху, уже сейчас в рубке начал быстро нарастать дифферент на корму. Родион выбежал на левое крыло мостика, спотыкаясь об обломки. Да, так и есть, корма эсминца тоже медленно поднимается вверх. Это был конец.

1 ноября, местное время 04-22. Индонезия, северная часть Макасарского пролива. 31 миля к юго-востоку от мыса Талок, Восточный Калимантан. Крейсер US NAVY CL-145 "Роанок".

Кэптэн Вильям Хоган был спокоен и невозмутим, как и полагается старшему офицеру самого сильного флота на планете. Да и чего беспокоится? Все шло пока по его плану. Нет, внутренне он был согласен, что другой вариант атаки вражеского конвоя был тоже хорош, но этот вариант он решительно отверг. Отказался от него, по одной лишь причине, вариант расхождения американских кораблей для атаки конвоя с разных направлений был предложен другим человеком. Если бы это сделал кто-то из офицеров его штаба, он бы принял его. Но этого человека звали коммандер Эдвард Джордж Келли, командир эсминца "Блэнди". Человек, который испортил нервы не одному старшему офицеру. "Несносный выскочка", пожалуй, это была самая мягкая характеристика Эда Келли среди офицеров штаба флотилии. И несмотря на то, что в данном месте не было ни штаба, ни самой флотилии, а был всего один эсминец во главе со своим дерзким командиром, именно его кандидатура не позволила Вильяму Хогану принять его вариант действий. "Корпоративная этика", так мелькнуло в голове Хогана, когда он с ленцой говорил "нет" на предложение Келли. А вовсе не потеря времени на расхождение и маневрирование кораблей, действительно, смехотворная причина, если принять что транспорты конвоя могут выдать всего девять с половиной узлов, а американские крейсер и эсминец— все тридцать, или даже, если временно наплевать на опасения главного механика "Роанока", тридцать три узла. Просто Эдварду надо было дать понять, где его место. И он, кэптэн Вильям Хоган, это сделал, уверенно, и в то же время соблюдая все писаные и неписаные правила US NAVY. И дальнейшие действия развивались почти по его, Хогана, сценарию. Ну, почти. Индонезийцы почему-то не стали стрелять по большой и ближайшей цели, как его крейсер. В первые минуты боя они вообще нахально его игнорировали, сосредоточив огонь на эсминце. Тот, впрочем, в долгу не остался, быстро пристрелявшись по одному из вражеских фрегатов, а затем и вовсе потопив его всего на четвертой минуте боя. Сам "Роанок" такой результативностью похвастаться не мог, хотя вел огонь тремя носовыми башнями главного калибра. Казалось бы, совершенно несравнимая мощь, шесть орудий калибром шесть дюймов, по сравнению с единственной носовой пяти дюймовкой "Блэнди", а вот поди же ты. Вражеский эсминец упорно не желал тонуть. Он горел в нескольких местах, ход его уже не превышал двадцати узлов, но он упорно стрелял по "Блэнди" из своей носовой спаренной башни главного калибра, и тому приходилось туго. Бедняге Келли и его эсминцу пришлось еще хуже, когда оставшиеся три фрегата, пристрелявшись, засыпали многострадальный "Блэнди" целым градом снарядов. Хоган даже поинтересовался у своего старшего артиллериста, что случилось с его драгоценными и уникальными автоматическими установками главного калибра. И услышал в ответ кучу совершенно ненужных, на взгляд старшего офицера US NAVY технических подробностей, из которых понял, что одна башня главного калибра совершенно вышла из строя, а с двумя другими периодически наблюдаются какие-то проблемы. Уяснив это, он приказал, во-первых, увеличить ход до полного, а во-вторых, когда дистанция до первого из кораблей противника будет менее шестидесяти кабельтовых, довернуть вправо на десять градусов. Поворот позволял задействовать по противнику, кроме 12 автоматических трехдюймовок, еще и две из трех кормовых башен главного калибра. Хоган рассчитывал сосредоточенным мощным артиллерийским огнем быстро раздавить корабли противника, а затем прорваться мимо них к транспортам десантного конвоя, уже подходящим к мысу Донгала. Но его нехитрый план оказался нарушен несколькими фразами, прозвучавшей с поста РЛС воздушного контроля:

-Самолеты противника! Четыре, нет, десять "бандитов"! Идут с юго-востока, с быстрым набором высоты, дистанция десять миль, скорость 250 узлов! Очевидно, они только что взлетели с аэродрома Палу! "Дьявол, они оказались уж очень близко к моему крейсеру", мелькнуло в голове у Хогана. Но он, по-прежнему оставаясь совершенно невозмутимым внешне, приказал перевести огонь на самолеты. Втайне он надеялся, что уж самолеты-то точно выберут в качестве объекта атаки его крейсер. Крейсера типа "Вустер" и проектировались как раз для таких боев, когда десятки самолетов с леденящим душу воем своих моторов заходят в атаку на корабли эскадры. А эскадра, в ответ, выдвигает в направление атаки корабль ПВО, такой как его "Роанок", или чуть похуже, как легкие крейсера типа "Атланта". И в итоге, пилотам вражеских самолетов приходится либо прорываться к кораблям эскадры мимо крейсера ПВО, сквозь шквал орудийного огня, либо выбирать целью сам корабль ПВО. Облегая тем самым работу зенитчиков, ведь по самолету, летящему прямо на тебя, вести огонь значительно проще, для такой стрельбы не надо вводить постоянно меняющиеся поправки на боковое скольжение самолетов в прицелах. Но в этом случае, крейсер "Роанок" неожиданно оказался слишком далеко от отставшего эсминца, чтобы с гарантией защитить его от атаки. Слишком близко оказались вражеские самолеты в момент их обнаружения. Зенитчики крейсера почти совершили невозможное. За те полторы минуты, которые потребовались самолетам, неожиданно вынырнувшим из-за прибрежных вершин близкого Сулавеси, проскочить, обходя плюющийся огнем зениток "Роанок", к горящему "Блэнди", они сумели сбить целых шесть самолетов, из них три бомбардировщика. Еще один "Мустанг" сбили зенитчики обреченного эсминца, не иначе, каким-то чудом. Потому, что, когда пяти дюймовки эсминца открыли огонь осветительными снарядами, в рубке "Роанока" пронесся дружный полу-вздох полу-всхлип. При работающем радаре осветительные снаряды для огня по самолетам не нужны, это понимал даже самый тупой энсин. И тем радостней был крик наблюдателей из кормовой рубки "Роанока", увидевших, как вражеский самолет в зыбком свете буквально влетает в разрыв 127 миллиметрового снаряда с "Блэнди", и в следующее мгновение огненным комком горящего металла падает в воду. Но три "бандита" все-таки сумели подойти к горящему "Блэнди" на дистанцию применения своего оружия. Сначала пара "Мустангов", выпустив два десятка пятидюймовых неуправляемых ракет, с победным ревом, разворачиваясь над самыми гребнями волн, пронеслись за кормой эсминца. На его борту уже огромными цветками вспухали разрывы попаданий. А еще через несколько секунд последний "Инвэйдер", заходивший с другого борта, пронесся над самыми мачтами обреченного эсминца, орудия которого уже молчали. И еще через пару мгновений в борт корабля попала тысячефунтовая бомба, сброшенная ранее бомбардировщиком. Крейсер "Роанок" не стал добивать прорвавшиеся к "Блэнди" самолеты, хотя расчетам орудий и операторам РЛС чертовски хотелось рассчитаться за потопленный "Блэнди", и они вполне могли это сделать. Но кэптэн Вильям Хоган буквально рыча, заставил всех артиллеристов срочно переносить огонь на вражеские корабли. Пока крейсер долгих полторы минуты отбивал воздушный налет, все корабли противника вели безнаказанный его обстрел, развив максимальную скорострельность. Только первая башня главного калибра по-прежнему вела огонь по вражескому эсминцу, оставлять полностью не обстреливаемым основной корабль красных Хоган не решился, пусть и на короткое время. Но эти полумеры помогли крейсеру слабо. Да, все башни и главные механизмы "Роанока" были надежно закрыты броней. Да, даже 130 миллиметровые русские снаряды с вражеского эсминца, не говоря о многочисленных 100 миллиметровках фрегатов типа "Рига", по-прежнему не могли пробить ни палубу, ни борт, ни башни главного калибра крейсера. Но стоявшие открыто зенитки и многочисленные радары могли пострадать, и страдали. Разрывы сто миллиметровых снарядов молотили по огромному корпусу крейсера, как будто противник вел огонь из огромного пулемета. Большинство из них бессильно вспухали багрово-красными вспышками на его броне, но, когда снаряд прилетал в огромную надстройку "Роанока", дело оборачивалось хуже. Прямые попадания курочили зенитные орудия, установленные без всякой защиты, близкие разрывы выкашивали осколками их расчеты. За эти полторы минуты "Роанок" потерял два директора Мк37, два директора первой и второй башни Мк27 и четверть зенитных орудий. В итоге крейсер сейчас мог вести огонь только по одному кораблю противника в передних ракурсах. И этим кораблем Вильям Хоган назначил вражеский эсминец, подписав ему смертный приговор. Он уже значительно отстал от своих сторожевиков, но его два 130 миллиметровых орудия исправно стреляли по "Роаноку", начиная наносить крейсеру болезненные повреждения. И вся мощь крейсера обрушилась на уже горящего "Сисингамараджу". Когда Уильям бросил взгляд на часы, то был поражен. Заканчивалась всего-навсего восьмая минута боя. Всего ничего, а они уже потеряли "Блэнди". Правда, потоплен и вражеский фрегат, а главному кораблю противника, эсминцу, тоже недолго осталось. Он сбросил ход и сильно горит. А сейчас "Роанок" обрушился на него всей своей основной артиллерией, поскольку крейсер уже чуть довернул вправо, что позволило задействовать и кормовые башни главного калибра. Но американцам этого было мало, такой ракурс уже позволял задействовать одну из кормовых РЛС управления огнем. И, когда крейсер, наконец, довернул, ливень стали с огнем из всех зениток, все это полетело в "Нгурах Рай", выбранный Хоганом, как вторая ближайшая цель. Из оставшихся автоматических трехдюймовок, с этого ракурса могли стрелять одна носовая и одна бортовая спаренные установки Марк 27. Вроде бы маловато, но каждый 76-миллиметровый ствол длиной в 50 калибров развивал просто чудовищную скорострельность, до 50 выстрелов в минуту. С учетом постоянно уменьшающейся дистанции (уже к моменту переноса огня на "Сисингамараджу" между крейсером и эсминцем было менее 60 кабельтовых, а фрегаты находились еще ближе), на корабли красных обрушился просто шквал попаданий. Впрочем, комендоры всех четырех индонезийских кораблей, не оставались в долгу. Другое дело, что с их стороны многочисленные попадания в огромную тушу крейсера оставались никак не замеченными. Так, маленькие вспышки на локаторах, и все. Вражеский крейсер не горел, не отворачивал и не сбавлял ход, и все, что оставалось индонезийцам и русским, это сжав зубы до скрипа, упорно рваться вперед, до дистанции торпедного залпа. Тем более, что в результате маневров крейсера они сближались не прямо в лоб, а на параллельных курсах, и для пуска торпед не надо было поворачивать свой корабль. Надо было просто смочь пройти эти несчастные тридцать, с небольшим, кабельтовых. "Сисингамараджа" не смог. Через минуту с небольшим эсминец получил еще четыре шестидюймовых снаряда, и последний снаряд оказался, что называется "золотым", попав прямо в готовый к выстрелу торпедный аппарат. За этим последовала детонация всех пяти торпед, и эсминец окутался дымом и пламенем, буквально разваливаясь на куски. Но, хотя на индонезийских кораблях и не видели результатов своих попаданий, они все же были. За это же время "Роанок" получил 24 попадания, из них пять калибром 130 миллиметров, остальные были 100 миллиметровые снаряды с трех сторожевиков. Броню, защищающую основные узлы, механизмы и орудия главного калибра крейсера, не пробил ни один снаряд. Но стоящие открыто зенитные установки и антенны радиолокаторов пострадали изрядно. На крейсере были выбиты все зенитные спаренные 76 миллиметровки левого борта, три из четырех директоров главного калибра Марк 37, носовой и оба директора Марк 53 по левому борту, с которых велось управление огнем трехдюймовых орудий по надводным целям. Но трехдюймовки крейсера в ответ влепили пять снарядов в "Нгурах Рай". Получив сообщение о повреждениях, кэптен Вильям Хоган решительно скомандовал повернуть коордонат влево. Этим маневром он вводил в игру целых пять спаренных 76 миллиметровых установок правого борта. И, вдобавок, приказал переносить огонь главного калибра на "Нгурах Рай", желая, как можно скорее выбить у противника еще один корабль. Во время поворота "Роанок" получил еще три сто миллиметровых снаряда, но его артиллеристы уже закончили перенос огня по фрегату. Еще через полминуты "Нгурах Рай" загорелся и начал отставать, а его одно носовое орудие замолчало. К тому времени в него попало уже восемь трехдюймовых и один шести дюймовый снаряд. Еще полминуты сближения кораблей и все учащающихся попаданий с обеих сторон. "Роанок" получил за это время пять попаданий, "Нгурах Рай"-еще три, причем одно калибром шесть дюймов. Сторожевой корабль сбавил ход, его орудия молчали, а пожар стелился за ним шикарным хвостом. На сторожевиках наконец-то получили зримое представление о своей стрельбе, на "Роаноке" возник пожар возле первой дымовой трубы. Но все это было уже не важно. Дистанция между кораблями уменьшилось до 21 кабельтова, "Сламет Риджади" и "Монгин Сиди" разрядили по крейсеру свои торпедные аппараты и стали разворачиваться, вправо и влево. Чуть позже выпустил свои торпеды и "Нгурах Рай", но развернуться не успел, поймав еще один шестидюймовый снаряд. Лишившись хода, горящий сторожевик беспомощно закачался на волнах и был быстро расстрелян артиллерией крейсера. А тем временем шесть торпед быстро чертили свой смертоносный путь в направлении "Роанока". Тот по-прежнему шел полным ходом, на развернувшийся прямо перед ним "Сламет Риджади". Потом военные теоретики, разбирая этот бой, долго спорили, случайность ли это была, или командир сторожевого корабля сознательно пожертвовал собою вместе с кораблем, изображая легкую мишень. Так или иначе, расстояние между "Роаноком" и "Сламет Риджади" оставалось неизменным, примерно 18 кабельтовых, в течении чуть менее полутора минут. За это время пушки крейсера практически безнаказанно растерзали небольшой кораблик, но на шестьсот шестьдесят шестой секунде боя у борта крейсера поднялся высокий столб воды. Торпеды наконец дошли до крейсера, и одна из них попала. Сразу два машинных отделения крейсера оказались затоплены. Сразу погрузневший крейсер тяжело развернулся и пошел на север. Вернее, пополз, его скорость теперь уже не превышала восемнадцати узлов. От мысли добить конвой Хоган почти тут же отказался. Теперь, с его нынешней скоростью, конвой просто не догнать. Надо заходить в бухту Палу, но у крейсера выбито три четверти зенитных орудий и почти все радары управления огнем. Для "Роанока" теперь может стать смертельной любая атака торпедных катеров или самолетов, а в узкой бухте с его повреждениями и упавшей скоростью он просто обречен. Ну что же, во всяком случае, высадку конвоя они сорвали, охранение почти полностью уничтожено. Индонезийцы теперь просто не рискнут отправлять беззащитные медлительные транспорты под охраной единственного фрегата, оставшегося у них в этих водах.

Индонезийцы, впрочем, рискнули. Прошло менее пяти часов, и десантные транспорты снова вышли в море, сопровождаемые одним-единственным сторожевиком "Монгин Сиди", усиленным двумя торпедными и двумя ракетными катерами. А потом была успешная высадка десанта, и разгром союзников на Калимантане, за который генерал Сухарто получил новое звание и "Звезду Республики Индонезии" на груди, да еще со знаком ордена на шейной ленте. Что примечательно, предыдущим человеком, удостоившимся такой награды, был первый советский космонавт Юрий Гагарин.

Но об о всем этом кэптен Вильям Хоган, как и весь экипаж крейсера "Роанок", не узнал. Потому что всего через три часа длинный борт крейсера вплыл в прицел перископа советской подводной лодки С-292 проекта 613. Капитан 2 ранга Торгонин, аккуратно поглаживая рукоятки перископа, старался не упустить удачу. Такой огромный крейсер и идет один, безо всякого охранения! Конфетка, а не цель. О такой удаче мечтают все подводники, начиная с курсантов в военно-морском училище. Короткая команда, и сразу четыре торпеды вылетают из носовых аппаратов. Акустики крейсера в этот раз шум торпед услышали, все-таки крейсер шел не так быстро, не было постоянных взрывов в воде и прочих шумов морского боя. Но "Роанок" это не спасло, хотя в последний момент он и начал поворачивать в попытке уклонится. Три из четырех торпед, все модели 53-57, попали в борт крейсера. Каждая из торпед имела боевую часть весом в 306 килограмм, и даже для такого большого корабля, как "Роанок", этого хватило. Крейсер быстро повалился на борт, и исчез с поверхности моря, выбросив только кучу мусора с воздушным пузырем. Спасенных не было, и С-292 даже не стала полностью всплывать, поднявшись наверх в позиционное положение на короткое время, только для того чтобы отстучать радио в штаб флотилии. Капитан Торгонин прекрасно определил, кого он потопил, ведь силуэт "Роанока" с двумя трубами, шестью башнями и краном на корме по-своему уникален.

Глава 4. Призрачные тени храма Ясукуни.

31 октября, токийское время 13-15. СССР, остров Сахалин. 40 километров к северу от Южно-Сахалинска, аэродром Сокол.

Как это не было странным, отношение к Сабуро Сакаи и его спутникам было всего лишь настороженно-нейтральным. Даже в самом начале, в горячке задержания, когда Сакаи замешкался, покидая самолет, один из русских солдат приложил его прикладом между лопаток. Не ударил, нет, а всего лишь подтолкнул. И все равно этот солдат получил гневную отповедь от своего офицера. Что офицер кричал в лицо солдату, мгновенно вставшему по стойке смирно, Сабуро не понял, а вот его пассажир довольно хмыкнул, услышав окончание тирады русского офицера. На вопросительный взгляд Сакаи он тихим голосом проговорил:

-Возможно, отчаянная идея Минору-сана воплотиться в жизнь. У них нет ненависти к японцам. Минору-сан очень правильно сделал, что с самого начала не дал американцам наши самолеты для атаки "росскэ". Похоже, они это оценили.

Потом их разделили, Сакаи вместе с адъютантом заперли в каком-то бункере, а пассажира с его бумагами увели. Впрочем, про запертых японцев не забывали, и даже дважды приносили им еду.

Все вопросы, вертевшиеся на языке у Сакаи, снял его пассажир, вернувшийся в бункер. То, что переговоры удались, было видно по его лицу, на котором то и дело расплывалась улыбка, что, в общем-то было необычно для всегда невозмутимых японцев. Оказывается, пока они отдыхали в бункере, русские успели отправить его на самолете в Охотск, где он и встретился с полномочным представителем маршала Батицкого. Который, в свою очередь, являлся высшим руководством СССР в настоящий момент.

Их предложения были приняты. Более того, русские не исключали возможность дальнейшего сотрудничества СССР и Японии, после официального окончания боевых действий. Например, в части переселения некоторых категорий японских граждан в не зараженную радиацией территорию Дальнего Востока СССР. Ясно было, что под термином "некоторое категории" русские подразумевают прежде всего детей и женщин, но для японцев и это предложение было очень удачным решением. Ведь не зараженных районов на территории самой Японии осталось крайне мало. Но это все в будущем. А пока японцам предстояло выполнить главные условия договоренностей. Ни один боевой самолет, взлетевший с этого момента с японских аэродромов, не важно, японский он, или американский, не должен пересечь границу СССР. Ни один корабль, вышедший с этого момента из японских портов, не важно, японский он, или американский, не должен зайти в территориальные воды СССР. И вот для выполнения этих условий всем японцам, принявшим "Призыв императора", надо было приложить огромные усилия.

31 октября, токийское время 13-25. Япония, остров Хонсю. 20 километр шоссе Аомори-Хатинохе, 24 километра от авиабазы Мисава.

-Ты уверен, что там больше ничего нет?

Вполголоса спросил пожилой японец в форме авиационного майора Сил самообороны более молодого, в такой же форме, но со знаками различия лейтенанта. Сам он в это, в это время, не отрывая глаз, смотрел, как пожарные тщетно пытаются потушить джип M151 MUTT, с американскими номерами. Автомобиль принадлежал 35 тактическому авиакрылу USAF, но среди трех тел, которые сейчас изломанными куклами лежали в салоне, только два были американскими. Третий был японцем. Японцем по расовой принадлежности, но не японцем по духу. Иначе как может офицер Сил самообороны, бывший офицер Императорской армии, так поступить? Прочитать "Призыв императора", но не принять его. А сразу побежать к своим американским хозяевам, на станции РЛС в Аомори. Хорошо, что Минору-сан, рассылая по частям Сил самообороны этот "Призыв", заодно прислал несколько своих приказов, где подробно расписывалось, что делать. И что нельзя допустить ни в коем случае. А еще заранее разослал по ключевым местам небольшие группы с надежными офицерами во главе, такими, как этот лейтенант. Радиостанция на пункте РЛС как назло, не работала. Какая незадача, японские техники, обслуживающие ее, разобрали передатчик, для устранения маленькой неполадки. Буквально на десять минут. А на телефонной линии, вот невезение, в это самое время шел внеплановый ремонт. Что-то там с заменой коммутатора, очевидно, поврежденного во время предыдущих ракетных атак этих проклятых русских. Американцы были упорными людьми, и взяв предателя с собой, поспешили в Мисаву, в штаб 35 крыла на машине. Тем временем позиция американской РЛС в Аомори оказалась внезапно атакована диверсантами противника. Очевидно, это был вездесущий северокорейский спецназ. А машина перевернулась на шоссе, эти янки всегда гоняли по дорогам страны Ямато, не соблюдая правила. И загорелась, причем очень сильно.

-Там нет ничего, что могло бы повредить "Призыву императора". Все документы я забрал. Ответил лейтенант, подавая майору тонкую папку с несколькими листочками на английском. Майор бегло просмотрел их. Протокол, с подписями. Рапорт на имя и.о. командира 35 авиакрыла, ведь старый погиб где-то над русским Приморьем. Хм, даже бумагу о внезапном выходе из строя радиостанции приложили, янки оказались дотошные. Хотя это им не помогло.

-А что ты туда подложил? Кивнув на машину, спросил майор.

-Термитную шашку. Американскую. Слабо улыбнулся лейтенант. Пожарные и полиция не скоро потушат эту машину, а потушив, ничего не найдут. И никого не опознают.

31 октября, токийское время 13-45. Япония, остров Хонсю, защищенный КП 18 авиакрыла US NAVY в пяти километрах от авиабазы Ацуги.

Командир 18 тактического авиакрыла, вернее жалких остатков того, что раньше этим авиакрылом называлось, никак не мог дозвонится до своего начальника штаба. А связаться с ним надо было позарез, поскольку вчера весь день из Южной Кореи приходили самые противоречивые и даже безумные известия. Например, что некоторые части южнокорейских войск открыли фронт северянам. Что передовые отряды северокорейских танковых дивизий уже на подступах к полуострову Пусан. И даже об атаках и обстрелах американских частей, причем не со стороны северокорейцев, а именно со стороны союзников из Южной Кореи. И до зарезу требовалось поднять в воздух все оставшиеся в составе авиакрыла самолеты-разведчики. Чтобы получить, наконец, хоть какую-то достоверную информацию, о том, что твориться в Южной Корее. Да и об русских аэродромах сведения не мешало бы обновить, имеющийся получены более суток назад и совершенно устарели.

-Что со связью? Даже не прокричал, прорычал он на дежурного офицера. От защищенного командного бункера до взлетных полос авиабазы по прямой менее пяти километров.

-Радиостанция на КДП аэродрома не отвечает, а в телефонной трубке короткие гудки.

-Так пошлите туда посыльного, в конце концов. Дайте ему дежурную машину!

— Наши японские союзники никого не выпускают за пределы бункера. Говорят, снаружи слишком опасно. Что поблизости действует крупная диверсионная группа противника, и они не могут рисковать такими ценными людьми, как американские офицеры. Кстати, по их словам, радиостанция на КДП авиабазы выведена из строя в результате нападения этой группы. И телефонную линию она тоже повредила.

Командир крыла задумался. Что-то здесь не так. Нет, конечно, он знал, что северокорейские шпионы и диверсанты не из плюша сделаны, одно успешное нападение на штаб седьмой воздушной армии чего стоит. Но вчера же к вечеру японцы уверяли его, что все, с диверсантами на территории Японии покончено. Что все успехи северокорейцев обусловлены лишь внезапностью нападения, а теперь, когда японские Силы Самообороны, вкупе с полицией, настороже, они не допустят такого. И вот опять, диверсанты действуют успешно и нагло, как у себя дома. И, что самое странное, японцы это не скрывают, а наоборот, всячески выпячивают. Но это же, если судить по восточному менталитету, полная потеря лица!

31 октября, токийское время 13-58. Япония, остров Хонсю, один из ангаров 18 авиакрыла US NAVY на авиабазе Ацуги.

Виктор, начальник штаба 18 авиакрыла, впервые с начала конфликта не знал, что делать. Все два предыдущих часа он провел на вышке командно-диспетчерского пункта управления полетами. Крыло до зарезу нуждалось в разведывательной информации из Южной Кореи. Да и что творится на русских передовых аэродромах не помешало бы узнать. Поэтому решено было отправить на разведку всю эскадрилью RF-101. Но тут началась какая-то чертовщина. Нет, американские техники сработали, как и прежде, четко и безукоризненно, но японский обслуживающий персонал как будто подменили. Топливозаправщики долго не могли заехать на позицию заправки своих огромных цистерн. Не открывались ворота стального ограждения подземных баков с горючим. Причем, причин было несколько. То офицера с ключами нет на месте, то запасные ключи, не спешно принесенные из караульного помещения, не подходят к замку, то сам замок заело. Такое впечатление, будто они не в Японии, а где-то среди арабов, Виктору доводилось побывать в Саудовской Аравии. Потом пропало электропитание, не заработали насосы и долго искали причину. Потом эту причину еще дольше устраняли. Наконец, один за другим, заправщики начали подъезжать к самолетам, которые уже несколько часов стояли, выкаченные из капониров, и Виктор вздохнул с облегчением. Сейчас уже все зависело от американских техников, и значит, самолеты скоро пойдут на взлет. Первый "Вуду" уже заправлен, завел двигатели и едет по рулежке в начало ВПП. Он ошибался. Сразу в нескольких местах возле аэродрома началась суматошная стрельба. И тут же на взлетном поле оказалась большая группа японцев, причем вооруженных автоматическими винтовками. Они стали сгонять американцев в большой ангар, стоящий на краю аэродрома, причем действовали решительно и довольно грубо. Пилотов из кабин вытаскивали чуть ли не силой. Японский офицер, мигом материализовавшийся возле Виктора, пояснил, на хорошем английском:

-Здесь сейчас будет слишком опасно. Большая группа коммунистических диверсантов пытается прорваться на авиабазу. Мы не можем гарантировать безопасность вам и вашим специалистам. Прошу быстро пройти в защищенный ангар, нам так будет легче вас охранять. Ваш персонал с вышки КДП уже перешел туда. Тем временем первый "Вуду" (из второго японцы вытащили пилота буквально в последний момент) уже зарулил в начало взлетной полосы и стал ждать, очевидно, разрешения диспетчера на взлет. Но, по всей видимости, японец был прав, на КДП уже никого не было. Подождав немного времени, пилот пошел на взлет без разрешения. Шла война, у него был боевой приказ, в котором, к тому же было четко оговорено время его выполнения. Поэтому американец решил махнуть рукой на этих японцев, которые сегодня какие-то заторможенные. И тут произошли две вещи, которые заставили Виктора всерьез задуматься. Он уже заходил в ангар, непрерывно подгоняемый японцами, когда "Черт", погазовав двигателями на месте, начал свой разбег. Один из японских офицеров, увидев это, что-то отрывисто прокричал в микрофон радиостанции. И буквально через несколько секунд по взлетающему самолету с другой стороны ВПП, там, где шла стрельба, ударило несколько пулеметных очередей. Стремительный бег красивой серебристой машины превратился в ревущий комок огня, кувыркающийся по взлетной полосе.

31 октября, Токийское время 15-40. Япония, остров Хонсю. Резервный бункер управления ВВС Сил Самообороны, авиабаза Мисава.

Этот разговор вполне мог вообще не состоятся. Вернее, вполне не могло случится его продолжение, сам разговор уже был, три с половиной дня назад. Три с половиной дня-довольно большой срок, особенно когда в мире бушует мировая война. Но один из участников не изменился, ну почти. Так, по крайней мере, считал сам Минору Гэнда, когда бреясь утром, смотрел на себя в зеркало. Разве только чуть морщин на лице добавилось, да под глазами появились черные круги, от хронического недосыпания. А вот его собеседник сегодня выглядел совершенно иначе, чем в прошлый раз. Тогда это был лощеный джентльмен, в красивой новой адмиральской форме, весь его вид, начиная от тульи шикарной белой фуражки, до лакированных блестящих черных ботинок, вызывал почтение и уважение. Он как бы воочию олицетворял собой всю морскую мощь Соединенных Штатов Америки. Каждый, кто его тогда видел, невольно представлял себе огромные авианосцы, идущие на врага, в окружении многочисленных крейсеров и эсминцев. А сейчас...

"Наверное, это символично", подумал Минору, вставая и растягивая губы в улыбке. Сейчас навстречу ему брел глубокий старик. С непокрытой головой, на которой среди редко торчавших клочьев седых волос виделись красно-багровые лучевые ожоги. Да и одет он был не свою шикарную адмиральскую форму, а в мешковатый комбинезон без знаков различия, к тому же на пару размеров больше. "Да, точно, символично. Весь его вид олицетворяет нынешнее состояние флота заморских гайдзинов". Но, само собою, из уст Минору прозвучали совсем другие слова.

-Я очень рад снова видеть вас на земле Ямато, многоуважаемый почтенный Дональд-сама. Вас, несомненно, хранит сама богиня Аматэрасу, раз вы успешно прошли через горнило страшного сражения, перед которым меркнут все морские битвы, происходившие ранее. Вам и всем вашим достопочтенным морякам, покрывшим себя неувядаемой славой в этом сражении, будут оказаны все почести, которые только возможны в нашей ничтожной и истерзанной войной стране. Ведь о вашей грандиозной победе будет говорить весь цивилизованный мир, у презренных русских не осталось флота в этой части океана!

"Ваша безумная авантюра обернулась для вашего флота страшным поражением. Это же надо, так бездарно просрать такие мощные силы. Разменять целую авианосную группу, три авианосца со всем охранением, да еще с десантным конвоем, на несколько легких крейсеров и горстку русских эсминцев!" — так думал Минору Гэнда, произнося дежурные слова похвалы.

-Но, нижайше прошу простить меня за любопытство, смиренно спрошу вас, какова причина такого срочного появления такого великого адмирала в нашем невзрачном месте? Чем моя скромная персона заинтересовала такого важного человека, как вы, многоуважаемый Дональд-сама?

-Хватит юлить! Ты сам это прекрасно знаешь! Прохрипел Фелт.

С легкими у адмирала теперь были проблемы. Сначала он надышался горящего пластика и изоляции от электрических кабелей, когда с группой офицеров выбирались из искореженного центрального поста тонущего крейсера. Потом вдоволь хлебнул холодной морской водички, которая к тому же была радиоактивной. Потом замерзал на полузатопленном спасательном плотике, в бессильной ярости наблюдая, как "Мясники" и "Барсуки" красных добивают немногочисленные поврежденные корабли его эскадры. Потом томительное ожидание, в полубредовом состоянии, среди других умирающих и уже умерших людей, пока японские "союзники" не соизволили прислать самолеты-амфибии для спасения жалких остатков личного состава TF-71. И сразу, едва только он пришел в себя, на него высыпался ворох проблем. Все американские военные базы в Японии, как воздушные, так и морские, оказались фактически захвачены японскими силами самообороны. Американцев заблокировали в отдельных зданиях, без всякой связи с друг другом. С командиром 18 авиакрыла, который фактически руководил всеми воздушными операциями USAF в этом регионе, связаться не удалось даже ему, адмиралу американского флота! Удалось только коротко переговорить с его начальником штаба, который находился на авиабазе Ацуги. Фелт узнал, что в Корее происходит что-то странное, со всеми американскими частями там потеряна связь, а от южнокорейских союзников не удается добиться никакой вразумительной информации. Между тем, по данным радиоперехвата, северокорейские коммунисты торжественно вещают о своей победе на полуострове, даже о революции в Южной Корее, поддержанной этими самыми частями союзников! И что попытка поднять разведывательные самолеты с авиабазы Ацуги для прояснения ситуации, кончилась полным провалом. Один самолет даже был сбит непосредственно над взлетной полосой. Дальше связь прервалась, вызванный разгневанным Фелтом, японский офицер-связист на прекрасном английском языке в самых учтивых выражениях объяснил, что это результат диверсии.

-ОК, как говорят у вас в Америке, глубокоуважаемый Дональд-сама. Хватит, так хватит. И вы, и ваши доблестные подчиненные представляют теперь слишком большую ценность для моей бедной многострадальной страны. И мы не можем себе позволить даже в мыслях подвергать жизни и здоровье ваших доблестных летчиков и героических моряков ни малейшему риску. Который неизбежно возникнет, если мы разрешим хоть одному вашему самолету подняться в воздух, или кораблю выйти в море.

Теперь голосом Минору Гэнда, казалось, можно было заморозить воздух. Эта интонация, с которой он произнес последние слова, настолько контрастировала с хвалебными эпитетами в адрес американцев, что Фелт на несколько минут опешил, и просто молча смотрел на застывшую дежурную улыбку японца. В его голове что-то щелкнуло, и он вспомнил слова старого капитана, который еще в Аннаполисе им читал лекцию про Японию и японский менталитет: "Запомните, парни. Зарубите себе на носу. Джапы — это совершенно другие люди. Не европейцы, не американцы. Они думают совсем не то, что они говорят. Не обольщаетесь на красивые словосочетания, которые они постоянно произносят, когда обращаются к вам. Это все красивая восточная оберточная бумага. Даже на английском языке, они просто переносят обороты и словосочетания со своего птичьего на английский. Просто по привычке, машинально. Японец никогда не скажет вам: "стой, стрелять буду!". Он сначала вам улыбнется, и произнесет что-то вроде "что касается вас, уважаемый незнакомец, то я, опираясь на господин пулемет, нижайше прошу вас остановится, или принять почтенную пулю". И если вы не остановитесь, он выстрелит в вас, причем, не прекращая вам улыбаться".

"Ну конечно же. Как я сразу не догадался. Пример французов оказался слишком привлекательным для этих маленьких косоглазых ублюдков. Они наверняка сговорились с русскими. Что эти желтомазые, что те желтомазые в Южной Корее. А мы, и наши парни на корейском полуострове просто оказались в заложниках. Чтобы наш президент сгоряча не ударил по этим предателям в Японии атомным оружием". Но адмирал решил бросить на стол еще одну карту. Не козырного туза, конечно, а так, десятку или валета.

-Ваше стремление соскочить с поезда на полном ходу мне понятно, хотя вряд ли это у вас получится. Допустим, у вас получиться сговориться с русскими. И с северными корейцами, этот гребаный Ким Ир Сен, захватив весь полуостров, утихомирится, достигнув своей мечты. Но что вы будете делать с Мао? Или вы думаете, что залив ваши города зарином, китайцы успокоятся? Наивные мечты, слишком долго вы, японцы, воевали на территории Китая, и слишком большой счет к вам накопился у китайцев.

-Нет, конечно, мы так не думаем. Мы с радостью представим разобраться с китайскими коммунистами вам, нашим старшим союзникам. Вы ведь все равно будете спасать Чан Кайши, на Тайване? Кстати, по нашим данным, китайские коммунисты уже захватили архипелаг Магун, и вот-вот высадятся на сам остров. Вы же не бросите своего старого союзника, которого поддерживаете более тридцати лет?

-И как это понимать: "с радостью"? Саркастически рассмеялся американский адмирал. Вы ведь фактически блокировали все наши авиабазы в Японии?

-Ну что вы, уважаемый Дональд-сама. Не все. Правда, главная ваша авиабаза Кадена, на острове Окинава, полностью разрушена русской ракетой в самом начале войны, а наш аэродром Гинован на этом острове подвергся сильному радиоактивному заражению, уцелели наши аэродромы на островах к югу и западу от Окинавы. Кумедзима, Исигаки, Миякодзима, Муако. И как верные своему союзническому долгу, Силы самообороны Японии смиренно могут вам их предоставить. И даже помочь организовать туда перебазирование ваших прекрасных самолетов с японских аэродромов на севере. Правда, прошу учесть, что все четыре полосы имеют длину самое большее полтора километра. Поэтому, я с глубоким уважением умоляю вас принять тот факт, что ваши самолеты смогут взлетать с японских авиабаз без подвешенного вооружения, только с подвесными топливными баками. Наземный технический персонал ваших авиакрыльев вместе с оборудованием и припасами может быть переброшен по морю транспортными судами. Мы даже согласны с радостью выделить для этого наши транспорты. Но это произойдет лишь в том случае, если вы, Дональд-сама, снизойдете до нашей нижайшей просьбы. Оставить нашу бедную многострадальную землю Ямато в покое.

-Мне немедленно надо связаться с Комитетом начальников штабов! Дональд Фелт хотел, чтобы его голос прозвучал твердо и решительно, но получилось так, что эту фразу ему пришлось выдавливать сквозь свой хрип и кашель.

-К моему глубокому унижению, хочу сообщить вам, уважаемый Дональд-сама, что сейчас это невозможно. Смиренно приношу вам свои извинения, но все каналы связи повреждены вражескими бомбардировками и атаками диверсантов. Быть может сегодня ночью, или завтра. Но вы можете еще раз проявить свою мудрость и отвагу, принять решение о передислокации самолетов сейчас, а связаться с вашим командованием позже.

31 октября, Местное время 09-25. США, штат Колорадо, гора Шайенн. Главный бункер операционного центра, пункт связи Объединенного комитета начальников штабов.

Командующий штабом морских операций (Chief of Naval Operations, СNO) адмирал Джордж Уилан Андерсон, неверующе посмотрел на ленту телетайпа, сжатую в своей руке. Потом перевел глаза на офицера-связиста.

-Офицер, вы уверены, что это не дезинформация противника или вообще шутка какого-то упившегося саке японца?

-Да, сэр! Все символы приняты правильно, шифровальная техника работает идеально. Еще, сэр, хочу обратить ваше внимание. Эта первая передача из Японии за истекшие восемнадцать часов. До этого все наши и японские станции там молчали и не отвечали на запросы.

-Это не может быть работа нашей станции под контролем противника? Подумайте и проверьте все еще раз.

-Нет, сэр! Я проверял все несколько раз, прежде чем отдать это сообщение вам. Все кодовые символы и контрольные слова на месте. Наш парень с той стороны не находится под вражеским контролем. Ну, если он только сам не предатель. Но предатель не может знать личные коды адмирала Фелта, тогда уж и самого адмирала надо записывать в предатели.

-Понятно... Протянул Джордж Андерсон, хотя на самом деле ему было ни черта не понятно.

-Передай министру обороны, что я прошу созвать заседание Комитета. Причем срочно. И для понимания важности сообщи ему, что у нас случилась еще одна Франция. Обратился адмирал к своему адъютанту.

31 октября, Местное время 10-24. США, штат Колорадо, гора Шайенн. Главный бункер операционного центра, комната совещаний ОКНШ. Присутствуют: Министр обороны Роберт Стрэйндж Макнамара, Командующий штабом морских операций (Chief of Naval Operations, СNO) адмирал Джордж Уилан Андерсон, Начальник штаба сухопутных войск, четырехзвездный генерал Эрл Гилмор Уилер, Начальник штаба USAF четырехзвездный генерал Томас Уайт, Комендант морской пехоты четырехзвездный генерал Дэвид Шоуп.

-Не понимаю, почему ты так возмущен действиями адмирала Фелта? Недоуменно спросил генерал Томас Уайт. Ведь он выжал из создавшегося положения максимум возможного, и даже больше. Первые наши самолеты из восемнадцатого крыла уже приземлились на этом японском острове, как его, Кумедзима. Еще немного и наши парни смогут снова вступить в бой, тем более над Тайванем действительно они очень нужны. Мы в аналогичной ситуации до сих не можем получить от французов даже одного ржавого патрона, а твой Фелт как-то добился от джапов, что они выпускают целые авиакрылья со всем вооружением. Или ты недоволен, что он принял решение без твоего разрешения? Так идет война, и мы бы потеряли как минимум половину суток, а тут дорог каждый час.

-Действительно, адмирал Гарри Дональд Фелт действовал совершенно верно в сложившейся ситуации. Судя по всему, у наших парней в Южной Корее будут очень тяжелые сутки, а вот из Японии всех и все нужно вытаскивать по максимуму. А уж потом пусть президент решит, как покарать этих предателей. Видимо, измена и подлые удары в спину у этой нации заложены на генетическом уровне. Плохо, конечно, но, с другой стороны гибель TF-71 не напрасна. Флота у красных в этом океане больше нет, и TF-72 должна быстро захватить Камчатку. Адмирал Холлуэй уже отобрал у русских передовой аэродром на острове Беринга и сегодня ночью начнет наносить удары непосредственно по Камчатке. А после захвата этого полуострова посмотрим, что скажут наши желтомазые "союзнички". Не исключено, что сделают вид, что ничего не случилось, и снова переметнутся к нам.

-И мы сделаем вид, что ничего не случилось? Изумленно спросил Комендант морской пехоты.

-Конечно, нет. Но все, что они должны заплатить за свои предательские действия, пусть решает наш президент. Я думаю, все согласны, что он выжмет Японию, как половую тряпку, если вообще оставит такую страну существовать на карте мира. Нам же сейчас надо решить, как исправить ситуацию с Тайванем. И вообще, оценить состояние дел. Давайте проведем подробное совещание, с оценкой всех наших наличных сил в разных регионах. Час на подготовку вам хватит? Нет? Хорошо, через два с половиной часа! Подвел итог министр обороны.

31 октября, Токийское время 21-50. Остров Тайвань. В небе над прибрежной полосой южной-западной оконечности острова. Кантоны Тайнань и Гаосян.

Эскадрилья бомбардировщиков Ил-28 народно-освободительной армии Китая совершала уже второй вылет на бомбежку военных объектов в городе и порту Тайнань. В первый раз, еще днем, они утопили все, что мало-мальски походило на корабли в порту, сейчас 36 полутонных бомб, именно столько вывалили девять машин эскадрильи, превратили в обломки форт Анпинг, расположенный на берегу одноименной реки, в полутора километрах от моря. Перестроенный из старой голландской крепости, он мог оказаться крепким орешком, об который должна была обломать зубы морская пехота НОАК. С юга-востока, на быстро темнеющей земле вспыхивали многочисленные разрывы. Это еще одна эскадрилья ВВС НОАК обрабатывала обе взлетных полосы аэродрома Тайнань. Днем китайские штурмовики сожгли на этой площадке все самолеты ренегатов гоминьдана, а также уничтожили батарею ЗРК "Найк-Аякс", прикрывающую весь кантон Тайнань. От огня МЗА штурмовики потеряли четыре машины, но оно того стоило. Сейчас две полные эскадрильи бомбардировщиков, восемнадцать машин, отбомбились по своим целям практически безнаказанно. Зениток крупного калибра и ракет у чанкайшистов в этом районе уже не было, а истребители с "лохматым" солнцем на фюзеляже пилоты континентального Китая последний раз видели почти сутки назад, еще во время завершения боев над островами Магун. Сейчас архипелаг уже полностью находится под контролем НОАК, возглавляемыми адмиралом Дэн Чжао-Сянем. Более того, в последнем вылете бомбардировщики, вылетевшие с аэродромов Гао-ксиакун и Аньси, встречали МиГ-15бис, уже освоившие полосу аэродрома Шаньшуй, что на самом юге острова Пэнху, центрального в архипелаге Магун. Самый крупный аэродром архипелага, носящий тоже самое имя, еще не был расчищен от обломков некогда сильной авиации Чан Кайши. Но это произойдет быстро, может быть, уже завтра. И тогда бомбардировщики НОАК получат великолепный аэродром подскока, с двумя широкими бетонными полосами, длиной в два километра каждая, и всего в восьмидесяти километрах от будущей зоны высадки доблестных бойцов адмирала Чжао-Сяня. Вообще-то до ближайшего берега Тайваня расстояние и того меньше— до береговой линии кантона Цзяи всего-то сорок пять километров, но там местность для десанта совершенно неподходящая. Сплошные мели и песчаные косы, плавно переходящие в рисовые поля.

В таком благодушном состоянии экипажи "двадцать восьмых", уже взявших обратный курс, пребывала ровно до того момента, как сразу четыре концевых бомбардировщика вспыхнули яркими кострами в уже полностью темном небе. Одновременно в эфире раздались крики, полные боли и гнева, были сбиты еще два истребителя прикрытия. И немного погодя над дезорганизованный толпой самолетов, в которую мгновенно превратился четкий строй Ил-28 на огромной скорости пронеслись стремительные вытянутые силуэты "Старфайтеров", в темноте скорее угадываемые по метровым языкам пламени работающих двигателей. Две, четыре, восемь машин. Американцы пришли на помощь погибающему режиму Чан Кайши. Самая первая, спешно переброшенная на аэродром острова Миякодзима архипелага Рюкю, эскадрилья из состава четыреста семьдесят девятого тактического авиакрыла, вступила в бой.

31 октября, Токийское время 11-55. СССР, город Охотск, аэродром, аппаратная ЗАС. Крепость Анадырь, бункер правительственной связи.

Маршал Батицкий, все еще не веря в услышанное, посмотрел на трубку аппарата ЗАС. Потом снова приложил ее к уху:

-Насколько это может быть реально?

-На 99 и 9 десятых процентов. Вторая бумага, которую привез этот японец, это "Призыв императора". С точки зрения европейца, это филькина грамота, но это не так. Для человека, долго изучавшего Японию, эта бумага имеет такую же значимость, как постановление ЦК КПСС для нас.

Начальник разведывательного отдела армии "Анадырь", генерал-лейтенант Степан Степанович Смирнов, знал, что говорит.

-И мы ничего не теряем, согласившись с этими предложениями. Нам не надо делать ничего, что ухудшит наши позиции. Мы должны просто внимательно наблюдать, остальное они сделают сами. Насчет прекращения наших ударов, так у нас просто недостаточно сил для этого в ближайшем будущем. Правда они об этом не знают, так что мы с легкостью можем им это обещать.

Все началось недавно. Меньше трех часов назад с аэродрома Сокол, что на Сахалине, поступила срочная шифровка. На рулежную полосу внезапно приземлился маленький самолет с японскими опознавательными знаками. Экипаж-три человека, все японцы, по-русски говорят двое. С ними письмо от небезызвестного Минору Гэнда, который сейчас является начальником штаба авиации японский сил самообороны, и еще какие-то бумаги. Письмо, что интересно, адресовано "руководству СССР". Командир авиаполка, к которому доставили одного японца с этими бумагами, размышлял недолго. Связь с Анадырем, короткий доклад. Тут же, через десять минут приказ из крепости, и уже стоящий на полосе Ил-14 вместо Комсомольска на Амуре летит в Охотск, забрав японца с бумагами. Оставшихся двоих повели в офицерскую столовую, где кто-то из пилотов-истребителей опознал одного из них. Немудрено, одноглазых летчиков не так много во всем мире. Надо же, сам Сабуро Сакаи, легендарная личность среди всех авиаторов, не только японских. Кстати, наибольшую известность он приобрел, сражаясь именно с американцами. Это сразу придало еще большую значимость японской миссии. Почти одновременно из Анадыря в Охотск вылетел транспортник с начальниками штаба и разведывательного отдела армии. Предложения японцев пришлись весьма кстати для СССР, уже понесшего огромные потери. И особенно вовремя для Дальнего Востока, именно сейчас, когда начинается масштабное сражение за Камчатку.

Все эти соображения привели к тому, что маршал отреагировал быстро.

-Хорошо. Подписывайте соглашение от моего имени. Если японец будет требовать подпись кого-то другого, так прямо и скажите, что другого сейчас нет. И напомните ему, что с их стороны тоже не премьер-министр эти предложения выдвинул. Обсудите частоты, время и шифры для поддержания текущей оперативной связи. И не затягивайте, у нас американцы вот-вот на Камчатку высадятся. В качестве сладкого на будущее скажите, что СССР готов рассмотреть эвакуацию части их гражданского населения на свою территорию. На не зараженную территорию. К примеру, для начала, в Приморье, Магаданскую и Амурскую области, в места, где раньше работали японские военнопленные. Эти места японской разведке наверняка хорошо известны. В их сегодняшнем крайне незавидном положении это шикарное предложение. Естественно, в обмен на добросовестное исполнение японской стороной данного соглашения, и как предмет для расширения дальнейшего сотрудничества.

Маршал проговорил эти слова и внезапно осознал, что он только что фактически выступил, как глава государства. Заключил можно сказать, первое международное соглашение после начала Третьей мировой войны. Пусть оно и не соответствует довоенным нормам дипломатического права, неважно. Какое время, такие и соглашения. И, сразу в голову Батицкого хлынули воспоминания о событиях, которые невольно вознесли его на такую высоту.

Глава 5. Генералы и маршалы. Позолоченные звезды с кровавым отливом.

28 октября, московское время 06-55. СССР, пригород Львова, УССР, передовой выносной командный бункер Организации Варшавского договора. На совещании присутствуют: Главнокомандующий Объединёнными вооружёнными силами стран-участниц Варшавского договора маршал Советского Союза Андрей Антонович Гречко, Начальник штаба Объединённых вооружённых сил стран-участниц Варшавского договора генерал армии Павел Иванович Батов, Командующий Приморским фронтом генерал брони Юрий Вячеславович Бордзиловский, Командующий Западным фронтом генерал армии Иван Игнатьевич Якубовский, Генеральный инспектор Министерства обороны СССР маршал Советского Союза Иван Степанович Конев, Командующий Южным фронтом генерал-полковник Константин Иванович Провалов , Командующий Северной группой войск генерал-полковник Георгий Иванович Хетагуров, первый заместитель командующего Прикарпатским военным округом генерал-полковник Пётр Николаевич Лащенко.

Маршал Гречко сурово оглядел всех собравшихся и начал говорить:

-Прежде всего я должен вас поставить в известность о следующих событиях:

Первое. Первый секретарь КПСС Никита Сергеевич Хрущев, министр обороны Родион Яковлевич Малиновский погибли вместе со всеми сопровождающими лицами во время второго атомного налета американских бомбардировщиков на Москву. Правительственный бункер, в котором они находились, уничтожен водородной бомбой большой мощности. Погибли так же председатель КГБ СССР Семичастный и все члены Президиума ЦК КПСС.

Второе. Вообще, этот второй налет на Москву и Ленинград натворил очень много бед. Практически все убежища, в которых находились всё руководство страной: командование, министры, штабы ВВС, ПВО, ВМФ были прицельно уничтожены такими же бомбами, специалисты говорят о мощности от 25 до 50 мегатонн. Очевидно, противник имел исчерпывающую информацию о точном местонахождении этих объектов, или получил ее уже во время войны в результате радиоразведки. Сейчас достоверно известно о гибели начальника генерального штаба маршала Захарова, главнокомандующего ракетных войск стратегического назначения маршала Бирюзова, главнокомандующего ВВС главного маршала авиации Вершинина, главнокомандующего ПВО главного маршала авиации Савицкого, главнокомандующего ВМФ адмирала флота Горшкова. Все они погибли вместе со штабами и всеми генералами и офицерами. Погибли так же начальник главного ракетно-артиллерийского управления генерал-полковник Жданов и управления начальника танковых войск маршал бронетанковых войск Полубояров, центрального автотракторного управления генерал-полковник Коровников. Погиб маршал войск связи Леонов. Погибли начальник тыла маршал Баграмян, практически все управление и штаб тыла, командующий железнодорожными войсками генерал-полковник Кабанов, тоже вместе с первым заместителем и начальником штаба. Погибли все военные училища и академии, расположенные в Москве и Ленинграде, вместе с курсантами и руководством. Неизвестна судьба командующего сухопутными войсками и его начальника штаба. Первый заместитель командующего ВДВ генерал-полковник Маргелов уцелел. При этих словах маршал Гречко внутренне поморщился. Маргелов был недавно разжалован из командующих в первые заместители в угоду гражданским чиновникам, по факту мутной истории с групповым изнасилованием, в котором оказались замешаны десантники артполка 76 дивизии. Командующего же ВДВ не было вовсе. Но все военные знали, "войсками дяди Васи", как сами десантники называли ВДВ, руководит именно Маргелов, не взирая на всякие заморочки.

-Как выяснилось, в нарушение приказа министра обороны генерал-полковник Маргелов, вместе со всем своим штабом, оставил свой ЗКП и вылетел на десантирование вместе с 76 гвардейской воздушно-десантной дивизией. В настоящее время он, фактически взял на себя командование всеми нашими силами в Норвегии. Что примечательно, на комплекс бункеров, в котором располагался ЗКП штаба ВДВ, через четыре часа после самовольного отбытия Маргелова, было сброшено несколько водородных бомб, весь оставшийся там персонал погиб. И еще. Погибла вся группа генеральных инспекторов Вооруженных сил, кроме вас, Иван Степанович.

-Да уж, можно сказать, повезло мне.

Мрачно пробурчал маршал Конев. Будучи уже генеральным инспектором, в августе 1961 года, в начале Берлинского кризиса, он был назначен главнокомандующим ГСВГ. Оставался на этом посту до апреля 1962, потом снова убыл в группу генеральных инспекторов. Но в двадцатых числах октября был снова направлен министром обороны в ГСВГ, "для ознакомления и усиления", где и застала его война.

-Я продолжу. В настоящее время достоверно известно об уничтожении следующих штабов округов:

-Московского, вместе с командующим маршалом Крыловым, первым заместителем командующего генерал-лейтенантом Романовым, начальником штаба генерал-лейтенантом Соколовым;

-Ленинградского, вместе с командующим генералом армии Казаковым, первым заместителем командующего генерал-полковником Константиновым, начальником штаба генерал-лейтенантом Паршиковым;

— Прибалтийского, вместе с командующим генерал-полковником, Гусаковским, первым заместителем командующего генерал-лейтенантом Бауковым, начальником штаба генерал-лейтенантом Семёновым. Если бы не самовольство Маргелова, на северном направлении наши сухопутные силы остались бы вообще без всякого управления;

-Киевского, вместе с командующим генерал-полковником Кошевым, первым заместителем командующего генерал-полковником Чижом, начальником штаба генерал-полковником Крамаром;

-Одесского, вместе с командующим генерал-полковником Бабаджаняном, первым заместителем командующего генерал-полковником Потаповым, начальником штаба генерал-лейтенантом танковых войск Никитиным;

-Полностью уничтожен штаб Дальневосточного военного округа, вместе с командующим генералом армии Крейзером. И всем городом Хабаровск.

Третье. И самое основное. В настоящее время, известно лишь о пяти военных в СССР, которые живы и имеют маршальское звание. Это я, вы, Иван Степанович, командующий армией "Анадырь" генерал армии Батицкий, командующий Прикарпатским военным округом генерал армии Гетман, командующий Среднеазиатским военным округом генерал армии Федюнинский. Батицкому, Гетману и Федюнинскому звание маршалов присвоено буквально перед самой войной, Указ Президиума был готов, но его не успели опубликовать. Циркуляр из Минобороны даже еще не успел везде пройти по частям, так что я перед ними имею преимущество по времени производства. Перед вами, Иван Степанович, я имею преимущество согласно занимаемой должности. Есть возражения?

-Какие? Вообще, о чем вы, Андрей Антонович? Спокойно и даже миролюбиво произнес маршал Конев, уже догадываясь, о чем сейчас пойдет речь.

-Поскольку установлено, что все военное и политическое руководство СССР погибло, я, как оставшийся старший по званию, принимаю на себя командование всеми вооруженными силами Советского Союза. А поскольку сейчас идет война, то так же и политическое и хозяйственное руководство СССР.

-Я согласен с вашим решением, Андрей Антонович. Неожиданно быстро и покладисто сказал Конев. Мы не в том положении, чтобы затевать еще и склоку за власть. Да и не мое это. Вы моложе меня, вам, как говорят, и карты в руки. Я принимаю ваше решение и готов подчинится. Приказывайте.

-Хорошо. Тогда принимайте командованием Западным фронтом. Там все вам знакомо, долго в курс дела вникать не придется. Завершите то, к чему мы все стремились с 1945 года. Столкните этих ублюдков из НАТО в океан. Маршал Гречко жестом успокоил вскинувшегося было существующего командующего Западным фронтом, генерала армии Ивана Игнатьевича Якубовского.

— Иван Игнатьевич! Дорогой! Вы превосходный организатор. Для вас у меня будет новое поручение. Как вы знаете, маршал Баграмян погиб. Служба тыла вооруженных сил всего Советского Союза обезглавлена. А в европейской части уже имеются огромные разрушения транспортной сети и связи. Поэтому, я назначаю вас командующим Тылом вооруженных сил СССР, и вдобавок, временно, командующим войск связи вооруженных сил СССР. С подчинением всех тыловых частей и объектов. В том числе и гражданских. Наводите порядок, но в первую очередь, обеспечьте снабжение нашим наступающим соединениям в Европе. От Норвегии до Турции. Вдобавок, с подчинением напрямую вам всей тыловых служб Московского, Ленинградского, Прибалтийского, Киевского и Одесского округов. Все боевые части и соединения этих округов я подчиняю себе. Временно, до организации новых штабов этих округов.

Теперь, давайте рассмотрим положение дел на фронтах. По положению дел в Норвегии я запрошу Маргелова позже. А сейчас начнем с вас, Юрий Вячеславович.

28 октября, московское время 06-10. СССР, дорога М10, участок Яворов— Львов, два километра к востоку от городка Новояворовск. Лесной массив к юго-западу от заповедника "Росточье".

-Прибавь, Василий! Приказал своему водителю генерал армии Андрей Лаврентьевич Гетман, командующий Прикарпатским военным округом.

-Охрана будет недовольна, они и так отстают. Произнес в ответ водитель, тем не менее выжимая педаль своего ГАЗ-69 в пол. Действительно, два БТР-40 охраны уже шли метрах в четырехстах позади. Вообще-то, уже это было вопиющим нарушением. По инструкции, один бронетранспортер должен идти первым, потом грузовой автомобиль с бойцами, а уж потом "газик" командующего", и замыкающим еще один БТР. Но в этой поездке все с самого начала пошло наперекосяк. Сначала невнятные донесения, из которых следовало, что двести двадцать шестой ремонтно-восстановительный батальон никак не может обеспечить в срок работу капитального моста через реку Сан возле Перемышля. Потом начались такие же чудеса с работой пятьдесят четвертого понтонно-мостового полка, который получил задание навести два моста через ту же реку, возле шоссе М11 и Е40. Мосты нужны были уже до зарезу, части второго эшелона округа, 66 гвардейской мотострелковой и 107 гвардейской танковой дивизий, уже подходили к реке. А еще перед ней топтался 899 тяжелый гаубичный артполк из состава 26 артиллерийской дивизии окружного подчинения, который не успел переправится до налета противника. Остальные части 26 дивизии уже бодро катили по центральной Польше, а передовой разведдозор уже подходил к Гливице. Этот город был больше известен, как бывший немецкий город Гляйвиц, где в общем-то и началась прошлая мировая война. И тут такой афронт. Командующий, в прошлую войну известный танковый командир, прошедший от контрудара под Москвой, где командовал 112 танковой дивизией, через Курскую битву, до Берлина, где он был уже заместителем командующего 1 гвардейской танковой армией, вспылил. Вспыхнул, завелся и отправился лично разбираться с нерадивыми саперами. И сразу начались проблемы. Ни одна машина из вертолетной эскадрильи, приписанной к штабу округа, не смогла именно в этот момент подняться в воздух. Не проблема, Андрей Лаврентьевич не очень-то и доверял этим шумным трескучим летающим кофемолкам. До планируемых мостов через Сан чуть больше сто двадцати километров. Правда, с учетом того, что пришлось объезжать "проплешины" от ядерных ударов американцев, все двести. И надо же такому случится, только-только саперы начали шевелится от пинков генерала армии, на поверку, все оказалось просто, планируемые к возведению понтонных мостов участки оказались в районах радиоактивного заражения. Капитальный мост вообще в итоге решили не восстанавливать, уж очень там фонило. А командиры саперов, вместо того, чтобы самим принять решение о переносе мест для мостов, грубо говоря, начали жевать сопли, дожидаясь кого-то свыше. Дождались. Сейчас командир 54 понтонно-мостового полка с сорванными погонами ждал суда военного трибунала, а Гетман, убедившись, что саперы работают, как наскипидаренные, внезапно получил радиограмму, что в штабе округа скоро начнется совещание всех командующих фронтами в Европе, причем с самим главнокомандующим ОВД во главе. Вот поэтому генерал Гетман и заставлял водителя гнать машину сломя голову, наплевав на охрану. Торопясь и понимая, что не успевает. Первым отстал ЗиЛ-157 со взводом охраны, еще до Яворова. Там же, в Яворове, генерал приказал обогнать головной БТР. Бронетранспортеры еще держались, но тоже постепенно сдавали, вынужденные сильно сбрасывать скорость на поворотах. И в Новояворовск ГАЗ-69 командующего округом влетел уже, считай, в полном одиночестве. А на восточной окраине городка одинокий военный автомобиль проводила пара недобрых глаз. И тут же вспыхнул сигнальный костер, хорошо видный в осеннем полусумраке.

Бывший член Центрального провода, а затем, после гибели Романа Шухевича, командующий Украинской повстанческой армией Василь Данилович Кук, позывной "Лемиш", арестованный в 1954 и амнистированный в 1960, увидев сигнал, оглядел свою команду. Сопляки, конечно, но держатся достойно. Первый бой, он для всех трудный, и как раз подвернулась легкая мишень. Одинокий штабной советский военный автомобиль. Кук вспомнил три заполошных дня перед этим. С началом войны ожили все "спящие" агенты. В основном, это были англичане, но к нему пришел немец, из службы Гелена. Не все старые бойцы согласились вспомнить былое и выступить против Советов. Уж слишком жирно испятнали западную Украину и восточную Польшу проплешинами ядерных ударов бравые пилоты из USAF и Королевских ВВС. Но Кук не стал сдавать немца в КГБ. Его ненависть к Советам перевесила здравый смысл. От немца он получил координаты захоронок возле Львова, плюс еще остались в тех местах и связи, и знакомые люди. Почему Львов? Человек из службы Гелена пояснил, в этом городе находится штаб одного из самых сильных военных округов СССР. На сам штаб им напасть никто не даст, руки коротки, а вот оседлать дороги ведущие к городу в удобных для засады местах, у них получиться. Они сидели уже сутки, но до этого все перевозки советские выполняли либо в колоннах, либо с сильной охраной. И тут такая удача! Кук даже не мог представить себе, какая. Газик они просто забросали гранатами, в выбранном месте подлесок подходил всего на пятнадцать метров к шоссе. Мелочь, для человека, в свое время написавшего "Наставление по гранатному бою" для бойцов УПА. Но потом молодые и горячие "херои" побежали на дорогу, посмотреть, кого они убили, ну и добить, если кто выжил. Кук, проклиная своих не в меру горячих подопечных, поплелся следом. Как раз под очередь из спаренного КПВ припозднившегося БТРа. Парубков на дороге просто разбросало, как кукол, разрывая на части, а Василь, звериным чутьем угадав, что сейчас будет, метнулся назад, в спасительную темноту леса. Но не успел, один из последних трассеров пулеметной очереди влетел ему в туловище. Вроде по касательной, но крупнокалиберная пуля, по размерам с небольшой огурец, просто вырвала ему половину таза, одновременно оторвав левую ногу. Он еще секунду жил, крича от невыносимой боли, а потом наступила тьма. Последней его мыслью было, что все-таки зря он не сдал немца в КГБ.

28 октября, местное время 12-25. СССР, столица Узбекской ССР, город Ташкент. Комплекс выносного КП Туркестанского военного округа, столовая для высших офицеров.

Иван Иванович Федюнинский, генерал армии и командующий округом, повел носом, чувствуя манящий запах ароматного плова. Военная судьба бросала генерала от жарких монгольских степей до стылых ленинградских болот, поэтому, он, как и все настоящие старые солдаты, всегда не упускал возможность хорошо и вкусно поесть. Идущий рядом с ним в столовую, член военного совета округа, генерал-лейтенант Никита Степанович Дёмин тоже непроизвольно сглотнул слюну.

-В этот раз почтенный Абдулла превзошел сам себя! С воодушевлением произнес Демин.

-Жалко, что Петр Иосифович с Николаем Григорьевичем задерживается. С некоторым сожалением произнес Федюнинский.

Начальник штаба округа генерал-лейтенант Петр Иосифович Зализнюк немного задержался, шлифуя вместе с некоторыми офицерами штаба детали дальнейшей операции. Округ, хотя вроде бы на первый взгляд и находящийся далеко от войны, в этой самой войне принимал самое активное участие. 105 воздушно-десантная дивизия уже в первый день захватила ключевые точки, горные перевалы и немногочисленные транспортные узлы на севере Пакистана и Персии. В Пакистане ее части уже сменили союзные войска короля Афганистана, Мухаммеда Захир-Шаха, которому за участие в войне на своей стороне СССР заранее, по секретному соглашению предлагались все территории Пакистана, населенные пуштунами. Сам пуштун по происхождению, Захир-Шах обеими руками ухватился за это щедрое предложение, тем более афганская армия, укомплектованная в большинстве пуштунами же, с энтузиазмом поддержала его. Пакистану, отчаянно отбивавшемуся на востоке от гораздо более многочисленной индийской армии, было совсем не до пуштунов. В Иране десантников 105 дивизии вот-вот должны были поддержать танки первого армейского корпуса. Части армии иранского шаха яростно сопротивлялись, но положение у них было аховое. С северо-запада, из южного Азербайджана на них успешно наступали подвижные соединения Закавказского военного округа, и вновь уже вспыхивало недавно усмиренное восстание этнических азербайджанцев. А с запада бодро катились иракские танки генерала Касема. Генерал, не так давно ставший президентом Ирака, не забыл и не простил западным странам унизительного поражения своей страны в конфликте с Кувейтом весной этого года. Но тогда за спиной у зажравшихся Ас-Саббахов, правителей этого недоразумения, называемого Кувейт, кроме сборной солянки из сил Лиги арабских государств и горстки британских солдат, маячили английские авианосцы, в конце концов и решившие дело. В апреле генерал Касем не рискнул развязать полноценную войну с Саудовской Аравией, Суданом и Эмиратами, да еще при столь явной поддержке Великобритании и США. Сейчас главный тогдашний обидчик Ирака, английский "Викториес" уже потоплен, а у американцев в Персидском заливе всего один авианосец, и то, не самый современный, "Бон-Омм Ричард", типа "Эссекс". И вообще, сейчас у британцев и янки совсем другие заботы. А ему твердо было обещано — Кувейт будет провинцией Ирака. А если он поможет русским, то и не только Кувейт. А все территории, до которых смогут дойти иракские танки. Сейчас уже это города Ахваз, Абадан и Хорремшехр, а в будущем возможно, и вся провинция Хузестан, населенная преимущественно арабами.

В такой ситуации Пакистан и Иран могли упасть в руки Советского Союза, как два спелых яблока, надо только основательно потрясти дерево. Вот и опаздывали в столовую на обед начальник штаба и первый заместитель командующего округа.

Это очень расстроило повара, старый Абдулла Саттар Каримов даже позволил себе негромко помянуть шайтана, который так и норовит навредить правоверным. Негромко, так, чтоб его никто не мог услышать. И недолго, вскоре он снова натянул на себя многолетнюю маску заботливого дедушки-повара. Не мудрено, ведь он кормил еще первого послевоенного командующего округом, генерала армии Ивана Ефимовича Петрова. Маститый генерал, Герой Советского Союза, кавалер пяти орденов Ленина и множества других наград, Петров в Средней Азии был знаменит еще задолго до второй мировой войны. 23 сентября 1922 года красные конники из одиннадцатой кавалерийской дивизии под его командованием в лихой атаке у колодца Такай-Кудук начисто вырубили большую басмачей, уничтожив ее предводителя, курбаши Абдуллу-Саттар-хан, известного вождя и светоча правоверных. Тогда Мустафа Саттар-хан, младший брат курбаши, и стал Абдуллой Саттар Каримовым. Он не участвовал в том сражении, отосланный старшим братом в Персию. Где британские друзья обещали отряду курбаши помощь, оружием и деньгами. Но караван не успел. Оружие досталось красным гяурам, а деньги Мустафа забрал себе. Тогда же он сменил имя, отбросив от гордой фамилии Саттар ставшую опасной приставку -хан. Имя он взял от своего погибшего брата, ведь ищейкам гяуров не придет в голову искать мертвого среди живых. А вторую фамилию он забрал у нищего дехканина, вместе с документами и его никчемной жизнью. И уехал в Ташкент, надеясь затеряться в многолюдном городе. И когда-нибудь отомстить. Затеряться от следователей НКВД ему удалось. А вот британские друзья его нашли. И желание отомстить одобрили, и даже помогли ему устроится на кухню в столовую одной из воинских частей в Ташкенте. Так Абдулла стал британским агентом, которые во всем мире называются "спящими". С годами росло его мастерство, потом он стал шеф-поваром сначала ресторана Дома офицеров в Ташкенте, а потом попал в святая-святых, на кухню в столовую штаба округа. Округ сменил название, став Среднеазиатским, потом, после войны вернул себе старое название, став снова Туркестанским. К круглому добродушному лицу с небольшой седой бородкой, вечной улыбке и ласковым глазами привыкло уже не одно поколение офицеров штаба округа. Его улыбка даже превратилась из бессменной детали интерьера кухни в некую достопримечательность. Он едва не сорвался однажды, когда того самого Ивана Ефимовича Петрова в 1945 году назначили командующим вновь образованного Туркестанского округа. Но его британский связной строго-настрого запретил ему действовать, отказав в передаче яда. Глупец. Настоящему специалисту-повару в Средней Азии вовсе не нужен какой-то там яд, синтезированный в западных лабораториях. У него всегда под рукой огромное количество специй и трав, из которых знающий человек всегда может соорудить что угодно. Хоть восхитительную приправу, хоть смертельную отраву. А хоть все вместе. Абдулла просто хотел поставить в известность своих хозяев, а после их запрета долго не мог решится на самостоятельные действия. И аллах действительно уберег его от опрометчивого поступка! Во время Ашхабадского землетрясения в ночь на 6 октября 1948 года сын командующего, подполковник Советской армии Юрий Иванович Петров был застрелен мародёром. И Абдулла, приветливо улыбаясь при встрече каждый раз, испытывал воистину райское наслаждения, видя страдания отца, вплоть до его перевода в Москву в 1952 году. А вот сегодня утром он получил кодовый сигнал. Можно. Ясно уже, что убить все руководство округа не получится, но командующий и главный коммунист округа умрут, это точно. Абдулла напоследок не отказал себе в удовольствии выглянуть из кухни в зал и елейным голосом произнести, широко улыбаясь:

-Приятного аппетита, эфенди.

28 октября, московское время 17-50. Воздушное пространство Норвегии, район аэродрома Буде.

Маршал Гречко прильнул к иллюминатору штабного Ил-14. Самолет уже снижался для посадки, как сказал пилот, еще десять минут, и они приземлятся на авиабазу Буде. Первая авиабаза НАТО, которую он посетит. Ее захватили еще вчера, а сегодня она уже считается тыловой, в настоящий момент советские войска уже заняли Тронхейм, продвинулись до Олесунда и ведут бои на улицах Лиллехаммера. Тронхейм, это уже южная Норвегия, важный транспортный узел. После его захвата открылась прямая дорога на Берген и Осло, последние крупные города этой страны. А от Лиллехаммера до столицы Норвегии вообще чуть больше сотни километров. И они, наконец, выбьют Норвегию из войны. Это полностью обрушит северный фланг обороны НАТО, а заодно даст отличную возможность для атаки Шотландии, а там, как раз, по данным разведки, сейчас в основном и концентрируются силы американцев, спешно перебрасываемые в Европу. Андрей Антонович Гречко был не лишен тщеславия. Судя по обстановке, вот-вот Норвегия капитулирует, и он хотел лично принять капитуляцию. Это будет символично, первая капитуляция страны, которая выступила одной из активных основателей этого агрессивного блока. И он, маршал Гречко, де-факто глава СССР, принимает ее капитуляцию!

Андрей Антонович с некоторым удивлением увидел, как пара МиГ-21 эскорта, видимая в иллюминаторе, отрывается от подопечного и устремляется на запад, с набором высоты и скорости. В салон самолета вбежал один из членов экипажа, одновременно обращаясь к нему:

-Товарищ маршал... Больше он сказать ничего не успел. Все исчезло в облаке взрыва.

28 октября, московское время 18-10. Норвегии, район Тронхейма, выносной КП группы советских войск в Норвегии, помещение ЗАС. Германская демократическая республика, ЗКП Западного фронта возле Потсдама, бункер ЗАС. Разговор между маршалом Коневым и генерал-полковником Маргеловым.

-Как такое могло вообще произойти?

-Товарищ маршал, мой командующий ВВС был против прямого маршрута, включающего в себя пролет самолета маршала Гречко над территорией Швеции. Но маршал Гречко настоял на коротком пути, без промежуточной посадки с дозаправкой в Тромсё или Луостари. Он был уверен, что шведы не посмеют напасть на его самолет, да еще в сопровождении шестерки истребителей. Они и не посмели, но над всей территорией Швеции наша группа самолетов сопровождалась шведскими истребителями, с авиабазы Лулео. Одновременно службой радиоразведки был зафиксирован интенсивный радиообмен, между этой авиабазой и авиабазами Лоссимут в Шотландии и Кефлавик в Исландии. При подлете к аэродрому Буде наш воздушный патруль над этой авиабазой подвергся скоординированной атаке американских и английских истребителей. Сразу же шестерка наших истребителей, прикрывавших самолет маршала Гречко, была атакована целой эскадрильей американцев. И в завершение, транспортный Ил-14 был атакован парой американских палубных истребителей "Демон", с применением ракет "воздух-воздух" с большой дистанции. У наших пилотов не было никаких шансов. Враг доказал, что еще очень силен. Наша расслабленность и благодушие дорого обошлась.

И еще. Иван Степанович, теперь вы главнокомандующий всеми вооруженными силами СССР и руководитель государства. Я вас очень прошу, не совершать таких рискованных действий, как Андрей Антонович.

29 октября, время по Гринвичу 01-18. Великобритания, центр радиоразведки в Челтнхеме, графство Глостершир. Запасной бункер штаба RAF возле Эдинбурга, Шотландия.

-Сэр, нами установлены точные координаты места, откуда ведется интенсивный радиообмен в последние часы. Это лесной массив возле Потсдама, в мирное время это была закрытая для гражданских зона. Ответные абоненты— Будё в Норвегии, станции в России на Урале, в Ташкенте, возле Москвы, Ленинграда, Львова и Одессы, Анадыря и Владивостока, станции возле Варшавы и Варны. Еще две радиостанции, одна возле Ростока, другая возле Балтийска. Станция в Ташкенте опознана нашими специалистами однозначно, как одна из радиостанций штаба Туркестанского военного округа. В этом лесном массиве наверняка находится защищенный резервный командный пункт красных, причем уровня не ниже фронтового, по терминологии комми. Если по-нашему, это группа армий. И это минимум.

Сэр Томас Пайк, маршал Королевских ВВС и начальник штаба этих самых ВВС, задумался. С одной стороны, соблазн очень велик. Судя по этим данным, специалисты нащупали командный центр всего Восточного блока. А может быть, и всего СССР со своими сателлитами, не зря же эти же специалисты уверяют, что основные радиостанции СССР, еще в мирное время определенные, как центры управления, прекратили свою работу, причем сразу же после второго массированного налета американцев на Москву! Значит, у заокеанских кузенов хоть что-то получилось. Хоть что-то, это потому, что в общем, ситуация была совсем безрадостная. В Европе, на Ближнем Востоке и в Корее красные и их союзники, которых оказалось неожиданно много, перли, как наскипидаренные. Незыблемое, как казалось маршалу, превосходство стран Запада в авиации, на поверку оказалось вовсе не таким. Потери Королевских ВВС за эти считанные дни оказались ужасающими. Потери американцев — еще больше, достаточно сказать, что они утратили превосходство в воздухе во многих регионах планеты, где шла война, от советского Приморья, до Вьетнама, Персии, Турции и Норвегии. Даже над остатками Западной Германии, которые еще удерживали войска НАТО, Советы имели уже ощутимое преимущество. Да, янки все еще сильны, и в Шотландию прибывают все новые эскадрильи из Штатов. Американские авианосцы должны атаковать Приморье и Камчатку, восстановив статус-кво на Дальнем Востоке. Они же потом проучат этих двух желтомазых макак, Ким Ир Сена и Мао Цзедуна. Австралия, как член британского содружества, разберется с третьей обнаглевшей макакой, лидером Индонезии Сукарно, который целиком, со всеми потрохами, продался красным. И потом придут на помощь союзникам Британии в тех местах, Малайзии и Брунею. Но что делать с этой целью? Королевские ВВС, конечно, могут одним массированным налетом продавить мощное ПВО в Восточной Германии, пожалуй, самой мощное в мире на сегодняшний день, но что потом от них останется? Ведь для успешного прорыва потребуется привлечь все эскадрильи перехватчиков RAF! Потери будут огромные, и кто будет оборонять саму Британию? И, потом, это же не эфемерная точка на карте, это наверняка мощный бункер. Ракет "Блю Стил", которые отлично подошли бы для решения этой задачи, с боевой частью в четыре мегатонны, уже не осталось. Они начали поступать только в этом году на вооружение Королевских ВВС и были истрачены в первый же день войны. Да и немного их было, производство фирмы Hawker Sidley только-только начало разворачиваться. И завод был в тот же первый день конфликта уничтожен вместе с половиной Лондона при ответном налете русских Ту-16. Теперь чтобы расковырять этот чертов бункер, наверняка потребуются бомба или бомбы, вроде Yellow Sun или Red Snow, английской версии американской ядерной Мк28, а таких осталось в Британии всего несколько штук. Равно как и их носителей, бомбардировщиков класса V. Всего с десяток "Викторов" и "Вэлиантов" и всего три "Вулкана". Дозвуковые машины фирм "Хэндли Пейдж" и "Виккерс" посылать в это осиное гнездо, это значит, попросту их потерять, пойдет звено сверхзвуковых "Вулканов" фирмы "Авро". Но сначала к цели надо будет пробить коридор тактической авиацией, и здесь ему уже без помощи американцев не обойтись. Сэр Томас Пайк снова вздохнул и поднял трубку телефона.

-Дежурный! Подготовь мне связь с авиабазой Лоссимут, срочно!

29 октября, московское время 07-25. Германская демократическая республика, авиабаза Штендаль.

Гюнтер Фюльграббе машинально протер левую щеку. Уже в который раз, но ему все время казалось, что на ней все еще остается отпечаток ярко-красной помады Эльзы. Последние восемь часов он прожил, как в сказке. Сначала это неожиданное появление Эльзы, потом еще более неожиданная бурная ночь с ней. Нет, он, конечно, имел опыт в обращении с женским полом, еще бы. Бывший пилот люфтваффе, и нынешний пилот ВВС национальной немецкой армии, эти персоналии никак не могли быть обойденными женским вниманием. Только вот всё, что было до этого, теперь казалось ему примитивной пресной безвкусицей. Простым сексом, как говорили западные соседи. А прошедшая ночь была восхитительной феерией. Неописуемой и невообразимой. Яркой. Плавая в розовом тумане страсти и наслаждения, Гюнтер все искал с чем бы сравнить все что они с Эльзой испытали, прежде чем уснуть в коротком предрассветном сне на мокрой от пота простыне. И не находил слов, пожалуй, самое подходящее, это взрыв атомной бомбы, такой же завораживающий своей мощью и невообразимый по ощущениям, уж это он мог понимать. Положа руку на сердце, он сознавал, что в обычном своем состоянии он бы просто не решился даже намекнуть женщине на те вещи, которые они с Эльзой вытворяли этой ночью. Но самый шок он испытал уже утром. Когда пилоты его штаффеля, разбуженные по тревоге, едва успели одеться и изобразить какое-то подобие строя... Нет, вернее уже после того, как командир полка быстрой скороговоркой заявил, что противник начал бомбежку всех РЛС и зенитных установок в их секторе, и, по всей видимости, это только прелюдия к "звездному" налету, а значит, всему полку-немедленный взлет. Вот тогда Эльза выкинула самую безумную вещь. Как говорят русские— "отмочила". Она, уже одетая в форму с иголочки и идеально причесанная (и когда только успела), быстрым шагом продефилировала мимо оторопевшего строя, подойдя к Гюнтеру. А затем обняла его обеими руками, жадно покрывая его лицо поцелуями. Потом резко отстранилась и почти прокричала ему— "только не вздумай умереть!". Командира полка от этой сцены едва не хватил, как говорят те же русские, "кондратий". Он раскрыл было рот, но тут по всей авиабазе взвыли сирены, и пилоты, несколько нервно веселясь, побежали к самолетам. Окончательно Гюнтер пришел в себя уже в кабине своего МиГа, когда они набрали высоту и увидели впереди темные точки вражеских самолетов. Много точек. Следующие двадцать минут для Гюнтера превратились в сплошную свистопляску из бесконечных виражей, густой паутины пушечных трасс и обрывочных картин вражеских разнообразных самолетов, которые проскакивали под носом его истребителя в самых причудливых ракурсах. Все это было приправлено густой какофонией команд, криков и просто отборного мата на различных языках, прямо долбившей в его мозг из наушников шлемофона. Мозг Гюнтера не успевал обрабатывать информацию, сыпавшуюся в его голову со всех сторон, и потом, как он не пытался представить в подробностях прошедший бой, вспоминались лишь отдельные картины, урывками. Чередующимися с моментами темноты в глазах из-за перегрузок. Вот в его прицеле висит штурмовик G.91, весь в блекло-сером камуфляже, с итальянскими опознавательными знаками, и от него уже отлетают крупные куски обшивки. И сразу другой фрагмент, мимо левого крыла проходит трасса, и тело Гюнтера срабатывает, не дожидаясь команд из головы. МиГ, трясясь, как припадочный, заваливается в резком вираже, а слева, не успев среагировать на его маневр, проскакивает пара "Джавелинов", с огромными кругами британских опознавательных на треугольных крыльях. Вот он ловит в прицел ускользающий "Супер Сейбр" с американской белой звездой в синем круге, этот окрашен в серебристый цвет, с вызывающе яркими, канареечно-желтыми косыми полосами на киле и красным носом. "Супер Сейбр" в свою очередь уже стреляет по кому-то из наших. Гюнтер не успевает, не успевает, а F-100, успешно отстрелявшись, переворотом уходит из-под удара. Вот навстречу ему выскакивает пара серебристых стремительных машин, и он чудом успевает избежать столкновения с одним из советских МиГ-21. Уже потом он узнал, что на узком клочке неба сошлись два восточно германских, польский и три советских истребительных полка с одной стороны и сборная солянка из почти двухсот самолетов НАТО с другой. Такого рода бои, "собачьи свалки" по-русски, или "догфайт" по-английски, часто происходили в Корее, десять лет назад, но Гюнтер в подобную ситуацию попал впервые, за всю свою долгую карьеру истребителя.

29 октября, московское время 07-50. В небе над Европой, восемьдесят километров к северо-западу от авиабазы Штендаль. Борт дальнего бомбардировщика Авро "Вулкан Мк.2", номер XL189, 101 эскадрилья RAF.

-Сэр. Задание выполнено. Да. Так точно. Мы положили свою малышку прямо в точку, согласно указанным координатам. Нет, на цель мы вышли уже одни. Борт 391 отправили на встречу с Всевышним еще над линией фронта, пара этих новейших "Фишбэд"* не оставила парням ни единого шанса. А за десять миль до цели борт 597 снял "Гайдлайн"*, этот чертов "летающий телеграфный столб" красных.

*"Фишбэд"— кодовое обозначение советского истребителя МиГ-21, принятое в НАТО;

*"Гайдлайн"— кодовое обозначение советского ЗРК С-75 и зенитной ракеты В-750 этого комплекса.

-Нас тоже зацепили, но передатчики активных помех худо-бедно сработали, "Гайдлайн" взорвался вдалеке. Но у этого дьявольского творения красных безбожников оказывается, очень мощная боевая часть. До ракеты, когда она взорвалась рядом с нами, было футов 700, не меньше. И все равно мы получили кучу дырок в киле и в хвостовой части фюзеляжа. И все бы ничего, но несколько осколков пробило оба левых двигателя. Система пожаротушения сработало хорошо, но на двух двигателях мы теряем высоту. Сейчас мы в квадрате 25-44, идем курсом 260, высота 50000 футов, скорость 350 узлов. Но долго мы не продержимся, и скорость и высота постепенно падает. И, сэр, нам нужно прикрытие. Командир бомбардировщика, сквадрон-лидер Берни Таксфорд, закончив свой продолжительный доклад, устало вытер вспотевшее лицо.

-Сейчас у нас нет свободных сил. Продержитесь минут 15! Прозвучал неутешительный ответ с авиабазы Веддингтон.

-Понял вас, база. Таксфорд повернулся к остальным членам экипажа бомбардировщика, сидевшим назад в одной большой кабине, чуть ниже пилотов.

-Парни, через 15 минут мы будем под присмотром своих!

-Сэр, боюсь у нас не будет этих 15 минут. Одиночная цель на одиннадцать часов, ответчиком классифицирован, как чужой, принижение 2, скорость 420. Все, он нас заметил. Изменил курс, теперь идет с набором высоты нам на пересечку, скорость растет.

Напряженно произнес штурман-оператор бомбардировщика, флайт-лейтенант Гарри Грэхэм, вглядываясь в экран бортовой РЛС.

-Мы можем что-то сделать? Спросил бортинженер. Предыдущий бортинженер сейчас лежал в госпитале Ноттингема с лучевой болезнью, этот, присланный на смену, был только что из училища. Поэтому он и задавал такие вопросы.

-Мы будем молится. Всем экипажем. А ты проверь станцию помех и будь готов к отстрелу дипольных отражателей. Чуть насмешливо сказал командир.

-Через две минуты он будет у нас в хвосте! Прошептал штурман-оператор.

-Кто именно, опознал? Чуть заинтересованно произнес сквадрон-лидер. На самом деле этот вопрос волновал его куда сильнее, но он старался не показывать этого перед своим экипажем. Если это чисто ракетный истребитель, вроде советского Су-9, у них появляются шансы, если только передатчики активных помех ARI сработают, как надо.

-Это "Фреско", МиГ-17. Пока не могу разобрать опознавательные, похоже, это восточный "джерри". Чуть дрогнувшим голосом произнес штурман-бомбардир. Он уже перебрался на свое второе место, в блистер, установленный в низу фюзеляжа. Обычно это делается при сбросе бомбы, когда используется оптический прицел, но оттуда вообще был самый хороший обзор в нижнюю и заднюю полусферы. У остальных членов экипажа для этого были только оптические перископы.

-Да, вижу его. Произнес командир, всмотревшись в визир перископа.

-Бортинженер, включай передатчики помех и начинай сброс ловушек. Скомандовал Берни Таксфорд. В душе он понимал, что это вряд ли поможет, против пушек "Фреско" с оптическим прицелом, но сидеть просто так было совсем невыносимо.

29 октября, московское время 07-52. В небе над Европой, восемьдесят пять километров к северо-западу от авиабазы Штендаль. Истребитель МиГ-17Ф, пилот майор Гюнтер Фюльграббе, командир второго штаффеля четвертого авиаполка ВВС Национальной народной армии ГДР.

Окончательно в себя он пришел, когда его МиГ, уходя вверх из очередной атаки, пробив облака, выскочил наверх, в небесную синь. Один-одинешенек, даже без ведомого, который, казалось бы, вечно сидел у него позади, как приклеенный. И мокрый, как мышь, Гюнтеру казалось, что из противоперегрузочного костюма, если его выжать, наберется целое ведро. Но что хуже всего, смолкло радио. В эфире раздавался только шум и треск помех. Он хотел было снова пойти вниз, туда, где дрался его штаффель, но, оглянувшись по старой привычке назад, заметил серебристо-белую черточку на фоне густой небесной сини. А присмотревшись, еще и грязно-бурую шляпку ядерного взрыва, уже поднявшуюся далеко на востоке. Черточка уже превратилась в крохотный треугольник. И Гюнтер Фюльграббе решительно поднял нос своего МиГ-17Ф, идя на сближение. Уже ясно было, что это враг, ответчик "свой-чужой" развеял последние сомнения. За треугольником, который с каждой секундой обретал черты вполне материального, знакомого по плакатам, британского дальнего бомбардировщика "Вулкан", стелилась тонкая черная ниточка дыма. И тогда Гюнтеру стало понятно, почему он догоняет врага. Бомбардировщик поврежден, постепенно теряет высоту, да и скорость у него далеко не та, которую указывали в справочниках. Повезло, у МиГ-17Ф шансы достать неповрежденный "Вулкан" равны нулю, при почти сравнимой скорости у британца потолок выше на два с лишним километра. Короткий взгляд на приборы, топлива еще треть бака, высота 15500, скорость 800. Британец уже был близко, и Гюнтер аккуратно двинул РУД назад, одновременно поворачивая, чтобы выйти ему чуть ниже и в хвост. Оборонительного вооружения у "Вулкана" не было, конструкторы фирмы "Авро" надеялись на отличные скоростные и высотные характеристики своего детища, когда проектировали самолет. Но не сейчас, Гюнтер уже четко видел дымный след, который тянулся за англичанином, сразу из двух длинных мотогондол, расположенных под огромным треугольным лопухом правого крыла. "А вот я сейчас ему и врежу, для симметрии", пробормотал себе в нос Гюнтер, ловя в прицел АСП-3 правые двигатели. Из обтекателя, расположенного прямо под хвостом "Вулкана", периодически вылетали ленты фольги дипольных отражателей, но на такой короткой дистанции это смотрелось крайне несерьезно. Короткое нажатие гашетки, и от носа МиГа потянулся по пятку трассеров из каждого пушечного ствола, еще мгновение, и на огромно обтекателе крайнего правого двигателя, под еще более огромной площадью крыла, до этого просто сверкающего своей белизной, начали вспухать красно-черные фонтанчики разрывов. Секунды шли, а британец летел, как ни в чем не бывало. Только скорость его стала еще падать. В мотогондоле, куда попали снаряды, что-то горело и искрило, но потом все сменилось клочьями пены, а затем черным дымом. Такой же струйкой, которые тянулись из левых двигателей. Гюнтер выругался и, чуть довернув носом своего МиГа, дал короткую очередь по соседнему двигателю. А потом, подумав, еще одну, просто в крыло. В конце последней очереди пушки сухо клацнули затворами, снаряды закончились. Но на этот раз полыхнуло сильнее, бомбардировщик ощутимо просел, и еще снизил скорость. Гюнтер тоже сбавил свою скорость, одновременно уходя правее и выше. Все! Огромный блистер фонаря кабины "Вулкана" отскочил, сброшенный пиропатронами, и из кабины вылетели два британца в катапультных креслах. Потом внизу носовой части самолета открылся люк, тут же сорванный набегающим потоком, из него с трудом вылезла человеческая фигурка. Она сразу же улетела назад, крутясь в стремительном потоке воздуха, беспорядочно, как заводная детская игрушка, махая конечностями. Темный проем люка набух, еще один член экипажа британца старался выбраться из гибнущей машины. Но тут под правым крылом "Вулкана" полыхнуло уже серьезно, и бомбардировщик начал быстро заваливаться набок. Человек, не удержавшись в проеме, снова пропал в недрах огромной белой птицы. А "Вулкан" уже постоянно кувыркаясь вдоль своей оси, начал падать вниз. Гюнтер еще несколько секунд, как зачарованный, провожал его взглядом, потом, опомнившись, сначала оглянулся назад, а потом развернулся на восток. Без снарядов его МиГ просто мишень, а без радио он даже на помощь позвать не сможет.

29 октября, Токийское время 22-59. СССР, Крепость Анадырь, бункер правительственной связи.

-И все-таки это выглядит как-то совсем... по-наполеоновски, что ли. С некоторой долей сомнения произнес маршал Павел Федорович Батицкий. Новоиспеченный маршал, казалось бы, вот только что он принимал поздравления подчиненных, когда в бункер пришла радиограмма, подписанная маршалом Гречко, о присвоении ему этого звания. А сейчас уже и Гречко погиб, сгорев в транспортном самолете, и Конев, и других маршалов уже забрала война. Ее челюсти равнодушно пережевывали человеческие жизни. И ей было совершенно безразлично, солдат ты, или маршал, или вообще мирный житель. Находишься ли ты на линии огня на одном из многочисленных фронтов, или в глубоком тылу, за тысячи километров от передовой.

— Павел Федорович, ну ведь уже совершенно ясно. Вы, в настоящее время являетесь главнокомандующим и одновременно представителем верховной власти на всей территории СССР. По армейскому принципу старшинства. Надо действовать, товарищ маршал. Сейчас идет война и нашей стране просто необходимо единое руководство. Военное руководство, и не только, вы же не думаете, что власть должна принадлежать одному из уцелевших секретарей партии союзных республик? Так армия вас не поймет, пример Рашидова у всех на слуху.

Начальник разведывательного отдела армии "Анадырь", генерал-лейтенант Степан Степанович Смирнов, говорил решительно и твердо. И действительно, пример Шарафа Рашидовича Рашидова был свежим доказательством, у кого в настоящее время сейчас реальная власть. После смерти командующего Туркестанского военного округа маршала Федюнинского и члена Военного совета округа генерал-лейтенанта Демина, Рашидов решил стать единоличным правителем суверенного Узбекистана. Собранные по его команде части милиции, в основном выходцы-земляки из Самаркандской области, попытались занять территорию штаба округа и арестовать всех офицеров. Неудачно. Одновременно, захватив радиостанцию и телецентр в Ташкенте, местные мятежники зачитали в эфире наспех составленное обращение ко всем странам, в котором Рашидов объявлял об отделении от СССР, об образовании суверенного Узбекистана, прекращении войны, и назначении себя, любимого, "эмиром всего Узбекистана". Суверенный Узбекистан просуществовал ровно шесть часов. Столько времени понадобилось заместителю командующим округом, генерал-полковнику Лященко, чтобы, придя в себя от нахальства новоявленного эмира, взять на себя руководство подавлением мятежа. Сначала военные, при поддержке пришедших на помощь сотрудников КГБ и внутренних войск отбили у "рашидовцев" все позиции в городе, кроме телерадиоцентра. В радиоцентре же мятежники успели хорошо закрепится. Там же был и сам Шараф Рашидович, с женой и детьми. Они успешно отбили несколько атак правительственных, вооруженных стрелковым оружием. Но продержался новоявленной эмир ровно до того момента, как к центру подкатили танки 40-ого отдельного танкового батальона из состава 90 гвардейской учебной мотострелковой Уманской ордена Суворова II степени дивизии. Сразу стало ясно, что против калибра 100 миллиметров аргументы типа "национального самосознания" или "истинной веры", которыми до последней возможности сыпал в эфир Шараф Рашидович, не катят. После чего Рашидов со всеми сторонниками был срочно осужден мгновенно созванным заседанием военного трибунала и так же быстро расстрелян, там же, у фасада телецентра. Весь этот процесс (суда и расстрела) прошел в рекордно короткие два часа, и тоже транслировался в прямом эфире. Но нельзя сказать, что мятежников не допрашивали перед расстрелом. Просто следствие вели армейские кадры, широко используя методы полевого допроса, фактически потрошения пленных врагов. Когда счет идет на минуты, с применением специальной химии и всех возможных средств физического воздействия. Что интересно, следы этого "воздействия" на лицах мятежников никто и не подумал скрывать при показе в прямом эфире. Все это произвело неизгладимое впечатление на остальных партийных и советских руководителей республик и областей. Вторым, но, наверное, самым главным последствием Рашидовского мятежа, явилась полная утрата доверия к высокопоставленным партийным и советским работником со стороны армии вообще и армейской контрразведки в частности. Выявленные в ходе допросов мятежников сведения были очень любопытными. Оказалось, что не все лица, примкнувшие к Рашидову, были просто националистами, решившими половить рыбку в мутной воде. Часть из них оказалась агентами британской разведки, преследовавшими совершенно иные цели. Если бы мятеж удался, Рашидов, скорее всего, долго не прожил бы. Выпил бы за завтраком несвежего чая, или самоубился в собственной ванной, повесившись на своем шарфике. А Узбекистан бы сразу превратился из "суверенного" в британский доминион. И теперь каждое лишнее телодвижение любых высокопоставленных гражданских чиновников рассматривалось контрразведкой, да и КГБ, чуть ли не под микроскопом. И любой чих со стороны этих деятелей вызывал сильнейшее подозрение. Паранойя, кто-то может подумать, но если заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР, член ЦК КПСС, кандидат в члены Президиума ЦК и первый секретарь ЦК компартии Узбекистана оказался способен на такой кунштюк, то что можно ожидать от остальных?

— Предлагаете мне взять власть, товарищ генерал-лейтенант? — Батицкий прищурился, словно глядел на Смирнова через прорезь прицела.

— Фактически она и так у вас, — разведчик пожал плечами. — Вы располагаете силами и средствами для управления страной, для продолжения войны, и... для заключения мира.

— Власть, — медленно проговорил Батицкий, как, будто не слыша его последних слов. — Власть — это девка на выданье: самый настырный поведёт её под венец и уложит в брачную постель. Власть... Страну спасать надо, Степан Степанович, и, если для этого мне придётся взять власть и пользоваться ею не самым мягким образом, я это сделаю.

Глава 6. Горячие пески Аризоны.

28 октября, Местное время 07-55. США, штат Аризона. Площадка стоянки трейлеров Hays Trailer Sailes, возле шоссе номер десять, два километра к северо-востоку от Кортаро, северный пригород Тусона.

Подполковник Первого главного управления КГБ Олег Нарышкин, он же гражданин США Генри Норман, бизнесмен, к сожалению, не имевший возможности служить в американской армии из-за плоскостопия, сидел в большом трейлере, внимательно склонившись над картой. Картой южной части Аризоны, а точнее, города Тусон с прилегающей местностью. К сожалению, эта часть Аризоны была за пределами радиуса поражения советских ракет Р-12, размещенных на Кубе. Все ракеты Р-14 были истрачены на более приоритетные цели, такие, как аэродромы стратегического командования и стартовые позиции ракетных крыльев USAF, крупные военно-морские базы и более крупные многочисленные промышленные центры Америки. Для горстки советских межконтинентальных ракет тоже хватало и других, намного более важных целей. Вот почему, когда очередь дошла до Тусона, выяснилось, что его и атаковать нечем. Для советских ракетных подводных лодок этот город оказывался в досягаемости, только если подлодка всплывет непосредственно возле пляжа где-нибудь у Сан-Диего. Или у мексиканской Тихуаны, что одно и то же в военное время. А это в условиях самой многочисленной и эффективной на планет противолодочной обороны US NAVY равносильно самоубийству. Советским стратегическим бомбардировщикам пришлось бы для атаки Тусона прорываться сначала через всю Канаду, а потом и через все США. А значит, остаются только они. Диверсанты из КГБ, управление "С", и спецназ ГРУ. Когда подполковник получил такой приказ, он сначала решил, что в Центре рехнулись. Нет, в довоенных планах спецназа были и такие задачи, как внезапная атака военных и промышленных объектов в городе с населением в сто семьдесят тысяч человек. Но силами не менее батальона войск спецназначения, усиленными бронетехникой. Но на утро 27 ноября у него была лишь его группа, двадцать человек. А вот сейчас положение изменилось. Во-первых, к нему присоединились другие группы диверсантов, действующие в США, совершенно различной численности. От соединенной группы спецназа ГРУ майора Фролова в четырнадцать человек, разгромившей авиабазу Мастерс в Сакраменто, до Ирмы-Ирины Шрайбикус-Шариной с двумя якобы племянниками, которые так хорошо отметились на авиабазе Мирамар. Правда, наверное, сотня с лишним американских пилотов и техников, умершие и продолжающие умирать от боевой формы легочной сибирской язвы, так не считало. Ну да кого интересует мнение покойников. Пусть частично и будущих. Всего у него набралось уже девяносто восемь бойцов, но и это количество было пока смехотворным для выполнения задачи. Вернее, целых четырех различных задач, единственно общим для которых было их близкое расположение.

Уничтожение авиатехники на базе хранения Девис-Монтен. На этой авиабазе, расположенной на юго-восточной окраине Тусона, находится авиационный склад номер три тысячи сорок по обслуживанию и ремонту авиационной техники. И сюда прилетает на большую взлетную полосу большинство самолетов, которые переводятся из USAF или ВВС Национальной гвардии в резерв. Резерв бывает нескольких типов, для его страны наибольшую опасность представляет активный. Находясь в активном резерве, самолет хранится со снятым вооружением, слитым топливом и прочими заправочными жидкостями, укрытый чехлами и смазкой для консервации, но в полной комплектации. И может быть расконсервирован, заправлен и подготовлен к вылету всего за семьдесят два часа после получения приказа на повторное введение в строй. И в таком резерве, согласно только что полученным данным, сейчас у американцев находится целая куча достаточно современных и серьезных машин. Тридцать легких реактивных бомбардировщиков В-66. Двадцать тяжелых поршневых штурмовика А-2 "Savage" и тридцать турбовинтовых А-2В "Savage". Около трехсот палубных штурмовиков "Скайрейдер" модификаций от AD4 до AD6. Все эти самолеты могут нести ядерное оружие. Далее, в таком же состоянии активного резерва имеется сотни реактивных истребителей. Около трехсот палубных истребителей F9F-6 "Кугуар" и F9F-2 "Пантера", около шестидесяти истребителей F-10 "Скайнайт", более четырехсот истребителей F-86 "Сейбр" и их палубных вариантов F-1 "Фьюри", семьдесят истребителей F-11 "Тайгер", тридцать истребителей F2H "Баньши", сто истребителей-перехватчиков F-89 "Скорпион", тридцать истребителей-перехватчиков F-94 "Старфайр". Но самой главной проблемой являются тяжелые дальние и стратегические бомбардировщики. На этой базе их просто до черта! На хранении в активном резерве находятся восемьдесят В-47 первых модификаций А и В, с шестью двигателями J-47-GE-11 с тягой 2360 кг и старой пушечной установкой А-2. Сто пятьдесят самых больших стратегических бомбардировщиков В-36 и сто десять разведчиков RB-36, которые легко превращаются обратно в носители самых больших водородных бомб. Еще есть уже устаревшие, но тоже грозные машины, что могут нести практически любое атомное оружие. И их очень много, семьдесят пять тяжелых поршневых бомбардировщиков В-50 и более трехсот В-29. Число военнослужащих на базе вроде небольшое, около трехсот человек, но это в обычное время. Сейчас там наверняка уже есть дополнительные техники и пилоты, ведь расконсервация авиатехники должна идти полным ходом. Одна эта задача практически невыполнима для его команды, а есть еще три!

Еще один аэродром, авиабаза ВВС национальной гвардии Аризоны "Моррис Эйр", расположена на юго-западной окраине Тусона. Там находится сто шестьдесят второй авиационное крыло национальной гвардии Аризоны и центр подготовки резерва USAF. Всего восемь десятков F-86 в трех эскадрильях, тысяча семьсот человек, из которых более тысячи ста человек — это работники активного гвардии и резерва (AGR) и техники по воздушному резервированию (ART), а остальные — традиционные воздушные гвардейцы с частичной занятостью. Целых три взлетно-посадочных полосы, длиной от двух километров до трех с половиной.

Триста девяностое ракетное крыло Стратегического авиационного командования USAF. Еще не развернуто, не боеготово. Всего должно быть построено восемнадцать шахт для новейших ракет LGM-25C "Титан II", два эскадрона по девять шахт. Каждая ракета будет нести боеголовку в девять мегатонн. Сам командный пункт базы и одна из шахт расположены на одной территории с авиабазой "Девис-Монтен", в самом ее в юго-западном углу. Остальные шахты разбросаны по обе стороны шоссе номер девятнадцать на юг от Тусона, на протяжении тридцати километров, до Грин Вэлли. Состояние готовности базы на сегодняшний момент неизвестно, есть только сведения о том, что этот объект еще не взят под охрану специальными частями, и то, что планируемый ранее срок постановки крыла на боевое дежурство— январь будущего года. Тем не менее, у него есть данные, что несколько ракет уже завезены на базу.

И наконец, несколько предприятий военно-промышленного комплекса. Основных три. Новенький, с иголочки, только что построенный завод по выпуску ракет корпорации "Рейетон". Находящийся рядом завод фирмы "Хьюз", уже давно выпускающий разнообразное оптическое и радиоэлектронное оборудование для военной авиации. И расположенный в северной части города завод "Саргент Аэроспейс Дефенс", выпускающий различное оборудование и приборы для авиации.

И до этого времени Олег Геннадьевич даже не представлял, как подступится к этим задачам. Но его отец, тоже кадровый офицер ГРУ, в молодости не раз говорил ему, "поспешай медленно". Сейчас он должен быть где-то на Камчатке, отстранено подумал Олег. Интересно, как он там? Но тут же задвинул эту мысль на задний план. Потому что к семи часам утра, казалось бы, неразрешимый пазл, сложная конструкция начала складываться.

Интерлюдия 1. Индейская территория Hila River Nation Reservation, где-то возле шоссе номер десять, на полдороге от Феникса до Тусона. Два часа дня 27 октября.

-Зачем нам это? Повторил старейшина, номинальный глава племен пима и марикопо.

-А разве вы довольны нынешней жизнью? Разве не федералы согнали ваших предков в эти бесплодные земли, оставив вам одни камни и горы вместо ваших плодородных пастбищ, где паслось бесчисленное множество бизонов? А потом они убили всех бизонов. И продолжают убивать вас, медленно, но верно. Сколько вас сейчас? Меньше шестидесяти тысяч, в несколько раз меньше, чем было, когда вас согнали в эту пустыню.

-Хорошие слова ты говоришь, бледнолицый. Правильные. Но я повторю, зачем нам это? Зачем это тебе, я понял, ты не из этих земель. Ты из далекой страны, которая ведет сейчас войну, войну с федералами. Ты их враг. Мы им тоже не друзья, но ты скоро отсюда уедешь. А мы здесь останемся. И поэтому я говорю тебе нет. Наш народ не поддержит тебя. А сейчас уезжай. Я не стану тебя задерживать сегодня, но завтра, если я тебя увижу на нашей земле, не обижайся. Проводите его до наших границ! Приказал старик двум молодым индейцам, сидящим рядом с ним, но всю беседу не проронившим ни слова.

-Хорошо, я уеду. Пусть ваши боги не оставят вас, пусть в ваших жилищах всегда будет тепло, а ваши люди всегда будут сыты. С этими словами высокий худощавый темноволосый белый человек поднялся и вышел из хижины.

Оба молодых индейца молча встали и последовали за ним. Всю дорогу, до окраины селения, где капитан КГБ Юрий Лебедев, он же бизнесмен из Аризоны Юджин Сван шел к своей машине, они не проронили ни слова. И лишь когда Юрий взялся за ручку двери автомобиля, один из них произнес:

-Люди к старости становятся слишком осторожны. Глава Гила Ривер слишком привык к существующему положению и не хочет перемен. Но перемены все равно наступят. Точнее, они уже наступили. Не надо было вообще его беспокоить.

-Продолжай! Коротко бросил Юрий, повернувшись к индейцу.

-Ты сейчас отдашь это мне. Индеец кивнул на объемистый пакет, который капитан держал в руке. В котором было расписано все: карты, маршруты выдвижения, сроки, конкретные цели, опознавательные сигналы и частоты для радиосвязи. И от которого отказался глава пима и марикопо.

-Потом ты вернешься к своим и скажешь, что с нами ты договорился. Но в ваших планах вы внесете следующие дополнения.

-Какие? Медленно проговорил капитан.

-Нас будет не триста, а восемьсот человек. Четыреста пима и четыреста марикопо. Вся численность нашего народа, живущего в этой резервации, шестьдесят тысяч, поэтому мы можем найти и больше. Но с выполнением этого плана у моего народа возникнут и другие задачи. Это первое.

Второе. Ваши люди помогут нашим молодым бойцам с еще одним полицейским участком, в Литлтауне. И в полицейской академии штата, Тусон полисе. Это в паре миль к юго-востоку от авиабазы "Моррис Айр". А еще там рядом целых три тюрьмы, две федеральных и одна штата. И во всех сидят наши братья. И ваши люди тоже должны нам помочь, снять наружную охрану, дальше мы разберемся сами.

Третье. Кроме кварталов, указанных на ваших картах, мы хотим получить еще следующее. Все склады и магазины по обе стороны от десятого шоссе до пересечения с Вест Эль Камино дель Сьерра, и по обе стороны вдоль Вина-роуд от десятого шоссе до пересечения с Норт-Шеннон стрит.

-А что вас там интересует?

-В первую очередь магазины со складами, по продаже грузовиков, мотоциклов, трейлеров и пикапов. Склад и магазин газового оборудования и самого баллонного газа. База нефтепродуктов и две заправки. А также предприятие "Саргент Аэроспейс Дефенс", вернее станки и инструменты от него.

-Зачем? Капитан изумленно посмотрел на индейца.

-Прошу, бледнолицый, не считай нас тупыми дикарями. У меня брат учился в Калифорнийском технологическом, если тебе это что-то говорит. Забрав станки и оснастку с этой фирмы федералов, мы сможем монтировать у себя в резервации авиационные пулеметы прямо в кузова наших пикапов. Сами пулеметы хранятся на складах возле базы "Девис-Монтен", в северной ее части. Рядом также склад патронов для них, пятидесятый калибр. И ты нам отдашь столько, сколько мы сможем увезти. Вот зачем нам много грузовиков. И вот почему нам нужны склады на Вина-роуд. Там есть сборные ангары, есть генераторы для станков, есть газосварочное оборудование склады баллонов с газом для него, и есть металлопрокат и стройматериалы. Если мы договорились, тогда мы можем потом сжечь "Саргент Аэроспейс Дефенс", я думаю, тебе это будет приятно.

-Тогда может уж заодно разграбьте и спалите "Рейетон"? Полунасмешливо спросил Юрий.

-А "Рейетон корпорейшн" тебе разграбят и сожгут наши братья тохоно, из Осодхам Тохоно Индиан Резервейшен. Если ты с ними договоришься, точно также, как с нами. Серьезно ему ответил индеец.

-Тебя или твоего человека будут ждать сегодня до полуночи, возле моста через Грин Вош, на въезде в Чуичи. В роще к северу от моста. Вот, возьми. С этими словами он отдал Юрию небольшую подвеску, сушеную лапку койота.

-Тохоно будут говорить с тем, у кого эта вещь висит на шее. Другие могут не дожить до рассвета, если они появятся в том месте. И не волнуйся, много они не попросят. Вернее, они попросят от вас то же самое, ну и еще, все оружие и все запасы с авиабазы "Моррис Эйр". Вы же все равно не собираетесь оставить под боком пару тысяч вооруженных федералов и несколько десятков самолетов? Вот воины тохоно вам и помогут решить эту проблему.

Интерлюдия 2. 28 октября, Местное время 00-15. США, штат Аризона. Площадка стоянки трейлеров Hays Trailer Sailes, возле шоссе номер десять, два километра к северо-востоку от Кортаро, северный пригород Тусона.

-Все прошло хорошо, даже слишком. Тохоно дают семьсот человек, все на грузовиках, часть на мотоциклах. С оружием из них больше половины, но в основном это охотничьи ружья и пистолеты. "Гаранды" и М-14 всего у двадцати человек. Они хотят все, что найдут на авиабазе "Моррис Эйр". Плюс часть складов у базы "Девис-Монтен". И все восточные пригороды Тусона, вдоль дороги восемьдесят шесть и Вест Валенсия роуд. За это они нам помогут с "Моррис Айр" и заводами "Хьюз" и "Рейетон". Базу "Девис-Монтен" нам придется зачищать самим, она больше никому не интересна. И как это быстро сделать без тяжелой техники, я не представляю. Удрученно закончил Юрий.

-Зато вот они представляют. Олег показал на "сладкую парочку", Ирму с Ритой, тихо сидевшую в уголке трейлера.

-Два часа назад одна танковая рота из состава сто пятьдесят третьей бригады повышения маневренности Национальной гвардии Аризоны встала на ночевку. В районе Кино, к югу от Вина роуд, там, где Вина-Роуд пересекается с железной дорогой, площадка хранения и стоянки автодомов Нордвест РВ и Селф Сторадж. Двадцать танков "Паттон", модификация М46, десять больших трехосных грузовиков c боеприпасами и имуществом, четыре топливозаправщика и два джипа. Рота перебрасывается на границу с Мексикой, должна прибыть завтра в Ногалес, для усиления пограничного поста на шоссе номер девятнадцать. Техника стоит на площадке хранения, охраняется слабо. Всего мы насчитали шесть часовых. Личный состав ночует в пустых ангарах предпродажной подготовки, офицеры отдельно, в свободных автодомах.

Интерлюдия 3. 28 октября, Местное время 02-35. Мексика, город Ногалес. Вилла в районе Сан Карлос Ориенте, километр к югу от казарм Гуарнисьон де ла Пласа Милитар.

-Ну наконец-то! Воскликнул облегченно капитан Доминго Рохас, командир отряда из "Tropas Especiales". Неофициально они назывались "Avispas Negras". "Черные осы", в переводе на русский, элитная часть кубинских войск спецназначения. Все бойцы-опытные головорезы, прошедшие не только партизанскую войну с Батистой, вместе с Фиделем, Че Геварой и Камило Сьенфуэгосом. Почти все играли в кошки-мышки, резались с парашютистами-диверсантами во время отражения высадки "гусанос" в заливе Свиней. На счету некоторых уже есть операции в Конго, Гане и Центральной Америке. Отряд почти пять дней назад разделился, часть сейчас уже в американском Тусоне, часть изображает спиков в городках на шоссе номер девятнадцать, здесь осталось только половина, взвод. Все это время они жадно вслушивались в радиопередачи, ловя новости со своей родины. И к этому времени "черные осы" уже знали: Куба выстояла! Несмотря на массированное вторжение, поддержанное всей мощью американской авиации и не менее могучим флотом, их страна смогла отбиться. Ясно, что при помощи СССР, не отступившегося, не испугавшегося начать из-за маленького острова третью мировую войну. Без СССР Кубу бы просто раздавили, как до этого раздавили Гватемалу, Никарагуа и многих других. И сейчас им надо будет отдавать долги русским. Но сначала надо навестить технику, стоящую в боксах Гуарнисьон де ла Пласа Милитар. Это оказалось до смешного просто, все шуточки и приколы про порядки в мексиканской армии оказались на удивление правдивы. Два часовых, дремавших в будочке возле ворот боксов, даже не успели проснутся. Прочих часовых, расставленных по всей территории казарм, беспокоить не стали, а вот караулку с дежурным офицером и остальным нарядом, решили навестить. И опять все оказалось до смешного просто. Мексиканцы дрыхли все. Ну почти все, начальник караула просто дремал, сидя за столом. А вот часовой у караулки тоже нагло спал, сидя на скамеечке и обняв свой "гаранд". Он так и умер, повалившись на бок в обнимку с винтовкой. Офицера сначала решили оставить в живых, притащив его в боксы с техникой. Вообще-то уже накануне, в баре недалеко от казарм, удалось поговорить с заместителем по технической части батальона, предварительно накачав его текилой. Так что расклад по технике, стоящей в боксах, у "черных ос" был, и довольно подробный. Но сведения, полученные таким путем, решили все-таки проверить, в итоге это не вышло. Караульный офицер вразумительного ответа не дал ни на один из вопросов. Поэтому Доминго, ощущая, как неуклонно утекает время, махнул рукой, блеснул нож, и незадачливого мексиканца оттащили в сторону. "Черные осы" рассыпались по ангару, проверяя наличие боеприпасов и топлива в машинах. Полностью боеготовыми оказались всего девять "Шерманов", но капитан решил взять семь. По три бойца в каждый. Еще забрали четыре бронетранспортера М113, до упора набив их ящиками со снарядами и патронными цинками. Для этого пришлось прокатиться до склада боеприпасов. Сонный часовой сам открыл ворота, всполошившись только тогда, когда из БТР начали выпрыгивать бойцы "Avispas Negras". Хотя все кубинцы были одеты в мексиканскую форму со знаками различия, они разительно по повадкам отличались солдат с местного гарнизона. Примерно так, как хищный ягуар отличается от ленивого пингвина. Но пока часовой судорожно хватался за свою винтовку, ее просто у него отобрали. Надавав ему подзатыльников и заставив его грузить в бронетранспортеры ящики со снарядами. Сирена в мексиканской части взвыла только тогда, когда уже последний БТР выезжал через ворота, снесенные многотонным "Шерманом".

28 октября, Местное время 03-56. Пограничный и таможенный переход N9 Grand Ave US в городе Ногалес, штат Аризона, патрульная машина Border Patrol номер 53, далее "Машина 53". Штаб федерального отделения US Border Patrol в городе Феникс, штат Аризона, далее "Штаб". Фрагмент из журнала фиксации радиопереговоров Пограничного Патруля.

-Штаб: Машина 53, вас не понял. Повторите свое сообщение.

— Машина 53: Это мексиканская армия! Повторяю, пограничный переход N9 в Ногалесе атакован и полностью разрушен мексиканским танковым батальоном!

-Штаб: Машина 53, вы точно не пьяны? Пусть на связь выйдет начальник пограничного перехода и вразумительно объяснит, что, черт вас подери, у вас там происходит!

— Машина 53: Сэр, при всем к вам уважении, начальник пограничного перехода на связь выйти не сможет.

-Штаб: Машина 53, почему?!

— Машина 53: Сэр, ему трудно это сделать, у него две пули в голове и ноги раздавлены танком. В-общем, он сейчас уже разговаривает со святым Петром.

-Штаб: Машина 53, каким, к дьяволу танком? Каким, разгрызи меня бог, Петром??

— Машина 53: Сэр, Петр— это который апостол, что караулит вход в рай. Ну, в Библии так пишут, и потом, нам священник в церкви рассказывал. По крайней мере, мы очень надеемся, что бедняга попал именно туда, все-таки он умер, защищая нашу благословенную страну. А танком, так я уже вам докладывал, каким. Мексиканским. По крайней мере, те немногие из гражданских, что уцелели в этой бойне, говорят, что на танках были опознавательные знаки мексиканской армии, и что люди, расстреливавшие всех, кто не успел убраться подальше, были одеты в форму мексиканской армии и говорили на испанском.

-Штаб: Машина 53, кто на связи? Фамилия, должность и звание!

— Машина 53: Сержант Донован Дейкстра, командир патрульной машины номер 53 из группы пограничного и таможенного перехода N9 Grand Ave!

-Штаб: Машина 53, так, сержант, успокойтесь и доложите все с начала, подробно и по порядку!

— Машина 53: Сэр, докладываю по порядку. Согласно плану, мы патрулировали границу по Бордер-роуд, к востоку от Ногалеса до пересечения с Капле дель Рио, это участок примерно в пять миль. Когда мы проехали брод через Бриквуд Каньон ривер, позади, в мексиканской части Ногалеса взвыла сирена. Время было 03-14. И сразу же началась стрельба, уже в районе девятого поста. Довольно далеко, но ночью звуки хорошо разносятся, стреляли из винтовок и пулеметов. Много и часто. Мы остановились, чтобы развернутся, и тут у машины заглох двигатель. И тогда, кроме стрельбы, еще услышали звук танковых двигателей. Джимми, это наш водитель, сказал, что это "Шерманы", он был в прошлую войну в "Громыхающем стаде*", так что ему сразу поверили.

* "Громыхающее стадо" — или "Третье стадо", неофициальное прозвище третьей бронетанковой дивизии US Army. Официальное название— "Острие копья" почти нигде, кроме официальных документов не использовалось.

Мы рванули в Ногалес на максимальной скорости, но ночью не особо разгонишься, да еще, когда дорога грунтовая. Когда мы подъехали к территории девятого поста, то мексиканцы уже уходили на север, по девятнадцатому шоссе. Мы увидели только хвост колонны, дюжину танков "Шерман" и несколько БТР М113, все с мексиканскими опознавательными знаками. Да, сэр, точно с мексиканскими. У нас был бинокль и часть построек вокруг девятого горела, так что ошибки быть не может. Преследовать их не стали, это было бы безумием, пускаться в погоню за танками на обычной автомашине. Мы поехали на пост, посмотреть, может кто уцелел и ему нужна помощь.

-Штаб: Машина 53, доложите о потерях!

— Машина 53: Сэр, докладываю. Из личного состава Border Patrol на переходе погибли, по всей видимости все двадцать человек команды стационарного поста номер девять. Мы еще не нашли всех, но они могут быть под развалинами. Погибли также две патрульные машины с экипажами, номер 52 и 34. Их просто расстреляли из пулеметов. Из гражданских погибло не менее сотни, ранено тоже несколько десятков, многие тяжело. Невредимыми остались только пять человек, которые быстро сумели убежать с стороны.

-Штаб: Машина 53, откуда там вообще взялись гражданские, ночью, да еще в таком количестве?

— Машина 53: Сэр, это беженцы. Эти мексиканские ублюдки закрыли вчера пограничный переход, с 22-00. Сказали, до 09-00 утра. Вот все, кто не успел и остались ночевать в машинах вдоль шоссе перед переходом. С их слов, мексиканские танки подъехали уже ночью, в темноте. И как только завыла сирена, они сразу снесли шлагбаум и атаковали парней команды стационарного поста. Давили танками и добивали из пулеметов. У парней не было ни одного шанса. Потом они проехались по гражданским машинам, уцелели только те, кто успел выскочить из них, и то не все, они расстреливали бегущих людей, как оленей в сезон охоты.

-Штаб: Машина 53, сейчас с мексиканской стороны наблюдается попытки перехода границы, или еще какая-либо враждебная деятельность?

— Машина 53: Нет, сэр. На той стороне не наблюдаю ни одного человека с оружием. Только шум моторов и свет прожекторов в месте размещения армейских казарм, откуда эти ублюдки и выехали.

-Штаб: Машина 53, ваши задачи: Обеспечить наблюдение за шоссе на той стороне. По возможности, восстановить контроль над вашим участком границы. Связаться с городскими службами, оказать всю возможную помощь раненым. Держись сержант Дейкстра, с этой минуты ты начальник перехода N9!

28 октября, Местное время 02-55. Северо-восточная окраина Тусона, штат Аризона. Площадка хранения и стоянки автодомов Нордвест и Селф Сторадж. Временная стоянка танковой роты из состава сто пятьдесят третьей бригады повышения маневренности Национальной гвардии Аризоны.

Олег Нарышкин с удовлетворением вдохнул терпкий ночной воздух Аризоны. К запахам пустыни прибавился острый запах бензина и автомобильных масел, с ноткой терпко-кислого запаха свежей пролитой крови. Если бы кто-то сказал ему, что все будет так легко, он бы не поверил. Война идет уже которые сутки, но американцев она, похоже, ничему не научила. Впрочем, это же не US ARMY. Это Национальная гвардия штата, как их здесь называют, "воскресные солдатики". Просто компания хорошо знакомых между собой людей, которая по выходным собираются покататься на танках и пострелять из автоматов, а после вместе заходят в бар, попить пива, хвастаясь друг перед другом, сколько раз кто куда попал. Пиво, впрочем, и сейчас лилось рекой. Половина часовых так и умерла, с винтовками за спиной и с банкой пива в руке. Сначала Рита и Эльза подошли к единственному трезвому патрулю, стоящему на въезде на площадку. Два национальных гвардейца и сержант, они даже винтовки держали наперевес, а не за спиной, как остальные часовые, сидящие на старых покрышках по углам площадки. На правах старых знакомых (они же спрашивали дорогу несколькими часами ранее) завели разговор, причем Рита, изображавшая ветреную внучку Эльзы, кокетничала со всеми тремя вояками напропалую. За спиной у бравых вояк, которые ничего не подозревали, остальные часовые уже умирали с перерезанным горлом, мешая свою кровь с льющимся из банок пивом, а Рита все громче смеялась над сальными шутками гвардейцев. Наконец, из-за угла появились четверо индейцев, толкающие руками старый раздолбанный додж-пикап. Вроде бы мимо, но увидев военных, они остановились. Один из индейцев, взяв из тентованного кузова канистру, пошел к часовым. Обе женщины как-то разом оказались за спиною солдат, причем Рита вдобавок повисла на сержанте, шепотом причитая, что она боится "этих грязных краснокожих". Этот горячий шепот и был то последнее, что услышал несчастный сержант в своей жизни. Что-то холодное кольнуло его под лопатку, и падая, он еще успел увидеть тускнеющим взглядом, как Эльза сноровисто режет горло уже второму солдату. А остальные диверсанты уже сновали по территории, бесшумно заходя в ангары и автодома. На этом этапе подполковник Нарышкин уже допускал стрельбу, но в итоге все прошло без нее. И сейчас он ломал голову, над старой, как мир, дилеммой. Или, если можно так сказать, детской загадкой. Про волка, козу и капусту. Всего у него было девяносто восемь человек. Двадцать человек, в основном снайперы, сейчас выходят на позиции, на южных пригородах Тусона. Договоренности с индейцами надо выполнять, а там один полицейский участок, полицейская академия штата и три тюрьмы. По четыре стрелка, знающего, как обращаться со снайперской винтовкой, это минимум, что он мог выделить туда, без опаски провалить дело. Пару человек еще днем он отправил на встречу с кубинцами. Кроме того, они должны по дороге к границе еще аккуратно убедится, в каком состоянии строящиеся позиции девятнадцатого ракетного крыла. Вообще, конкретно эта задача больше всего напрягала его. Ему поручили ее в последний момент, и информации о готовности ракет и шахт было очень мало. Одно дело, напасть на строительных рабочих, а другое, нарваться на готовую шахтную позицию. Которую уже должны охранять хорошо подготовленные и специально обученные силы. Тут, пожалуй, может не хватить и всех его сил. Вместе с сотнями индейцев. Еще двадцать человек сейчас встречают тохоно, и у них задача, при поддержке индейцев захватить внешний периметр охраны авиабазы "Моррис Эйр", и, блокировав ее, ждать, когда бронетехника, которую они только что захватили, придет им на помощь. Шесть человек сейчас наблюдают за базой хранения Девис-Монтен. У них задача просто скрытно наблюдать, по возможности пресекая попытки выезда вооруженных сил американцев на помощь другим объектам в Тусоне. Поскольку охраны у этой базы немного, всего около взвода, а остальной персонал техники и прочие вольнонаемные гражданские шпаки, ее решили оставить на потом. И наконец, восемь человек, все оставшиеся, кто говорит на испанском, сейчас подбивают мексиканские кварталы города к беспорядкам. Помогают горячим латиносам захватывать полицейские участки, грабить оружейные магазины, поджигать телефонные станции, почту, телеграф... Ну, почти все, как завещал великий Ленин. Учитывая, что только официальная мексиканская диаспора в Тусоне насчитывает почти сорок тысяч человека, плюс вдвое больше нелегалов, ютящихся в лачугах по окраинам, полыхнуть должно будет знатно.

И что у него остается? Сорок два бойца. А техники захвачено— двадцать танков, десять грузовиков, четыре бензовоза и два джипа. В танки надо садить минимум три человека, иначе он сможет только ездить и время от времени стрелять. Бензовоз тоже нужен, хотя бы один, двигатели "Паттонов" необычайно прожорливы, это не родные тридцатьчетверки. И пара грузовиков с боезапасом не помешает, у них есть и детонаторы, и бикфордов шнур, а вот взрывчатки почти не осталось. А взрывать его людям сегодня придется ой как много...

Его раздумья оборвал подошедший к нему марикопо.

-У тебя не хватит людей, чтобы увести отсюда всю технику. Без обиняков начал он.

-Да, людей у меня мало. Согласился Олег. Но раз ты заговорил об этом, значит, хочешь чего-то предложить?

-Мы хотим получить часть техники. Один бензовоз, шесть грузовиков с имуществом, все равно вам они без надобности. Один грузовик с патронами к пулеметам и оба джипа. И еще мы бы очень хотели получить восемь танков. Лаконично произнес индеец. Водители у нас есть, а стрелять из них мы научимся.

У Олега в голове мысли закрутились с бешеной скоростью. А что, может и получится. Он медленно произнес:

-Ваши требования велики, но не настолько, чтобы я мог от них отказаться. Но я предлагаю сделку. Мои люди сейчас забирают десять танков и едут бить федералов на базе хранения Девис-Монтен. Ты сам решишь, сколько грузовиков и людей союза марикопо и пима отправится туда с нашими людьми. Мы посылаем туда тридцать человек. Все оружие федералов, которое найдется там, мы отдаем вам. И пулеметы, которые сняты с самолетов и хранятся на складах возле этой базы, ваши. Так что подумай, сколько людей и техники ты пошлешь туда.

Теперь следующее. Я даю еще десять человек, по каждому в танк. Ты даешь восемь водителей и людей до полного состава в экипажи этих танков. Они едут на авиабазу "Моррис Эйр", помогать тохоно, которые сейчас эту базу должны окружить. Там еще есть мои люди, они помогут твоим освоить вооружение этих "Паттонов". И заодно твои люди научаться стрелять из танковых пушек и пулеметов. Мы, с тобой и остальная техника едем вот в это место. С этими словами Олег показал индейцу точку на карте, в аккурат между двумя авиабазами. Там огороженная бетонным забором площадка на территории строительной фирмы. Ты же не хочешь, чтобы в бензовоз или в грузовик со снарядами попала случайная пуля? И там будем управлять всеми силами. При помощи мощной радиостанцией, которая установлена вот на этом джипе. Если вы хотите иметь у себя танки, вам надо учиться правильно на них воевать. Времена, когда индейские вожди скакали на лошадях впереди всех воинов своего племени, давно закончились. И когда все закончится, мы заберем только один грузовик со снарядами и один бензовоз. Все остальное пусть забирает твой народ. Правда, тохоно тоже может сказать, что у них есть люди, которые умеют водить танки. С усмешкой Олег посмотрел на индейца.

-С тохоно мы договоримся. А с тобой мы уже договорились, я согласен, пусть все будет, как ты сказал. И почему старейшины все время говорят, что с бледнолицыми нельзя договорится? Задумчиво произнес индеец.

-Наверное потому, что вы говорили с другими бледнолицыми. Не с нами. Мой дом стоит очень далеко, за широкой соленой водой. А с этими и мы, как видишь, не договорились. Сказав это, подполковник Нарышкин повернулся и посмотрел на ночные кварталы Тусона. В южной и центральной части города уже вовсю разгорались пожары и трещали выстрелы.

28 октября, Местное время 04-14. Шоссе номер девятнадцать, штат Аризона. Окраина Грей-Вэлли, девятьсот метров к западу от пересечения шоссе номер девятнадцать и Дьювал-Майн-роуд. Шахта позиционного района 390 ракетного крыла 570 эскадрона Стратегического авиационного командования USAF.

Капитан Доминго Рохас ощущал, как напряжение, которое с момента начала операции висело над ним, как дамоклов меч, постепенно отступает. Все шло по плану, настолько гладко, что капитану казалось порой, что он спит и видит сон. Такой, реалистичный, цветной и со звуковыми эффектами. "Черное осы" не только пересекли границу без потерь, буквально раздавив бывших там американцев, но и заняли уже четыре шахты для баллистических ракет. Правда, самих ракет там не было, как не было и их охраны. Только гражданские строители и какие-то дебилы с револьверами, из частной охраны этой же строительной фирмы. Все они умерли, даже не успев поднять тревогу. Сами шахты кубинцы, посовещавшись, решили не подрывать. Слишком много шума, а толку чуть, тратить на пустые колодцы дефицитную взрывчатку неразумно. Оборудование, которое успели установить, просто частично разбили, частично расстреляли из стрелкового оружия с глушителями. Огромные заправочные стальные емкости, уже установленные внизу в каждой шахте, вообще изрешетили, как дуршлаг. Вдобавок, его отряд увеличился. К нему присоединились двенадцать бойцов, засланных в этот район ранее, и основное, два русских спецназовца, отправленных им навстречу из Тусона. Но самое главное, на первой же шахте удалось взять ведущего инженера фирмы-подрядчика по строительству всех ракетных позиций 390 крыла. Вынутый из теплой постели, он не долго упирался. Стоило одному бойцу из "черных ос" достать большой нож устрашающего вида и прижать к гениталиям американца, как данные потекли из него полноводной рекой. 570 эскадрон. Местоположения пусковых установок для 570-го SMS в Грей-Вэлли, три шахты, Риллито, три шахты и командный бункер, и Оракл Джунктон три шахты. 571 эскадрон. Позиции расположены в Бенсоне, две шахты, Мескаль Пантано, две шахты, Пало-Альто, три шахты. Места для остальных еще выбирают военные. Координаты каждой шахты. Степень готовности. Координаты командного бункера крыла. Командир крыла— полковник Вудро Липскомб. И самое главное. До начала войны срок полной готовности первой из пусковых позиций 390 крыла был 21 марта 1963 года. Но сейчас фирма подрядчик и технические службы стратегического авиационного командования USAF прилагают титанические усилия, чтобы подготовить три пусковых шахты до 31 октября этого года. И более того, их усилия увенчались успехом! Вся инфраструктура уже готова. Завезены уже три ракеты, завтра, вернее, уже сегодня, после окончательных проверок инженерами компании "Глен Мартин", они будут установлены в шахты. К вечеру должны прибыть первые заправщики, которые будут заливать компоненты в шахтные емкости. Когда доставят боевые части для ракет? Он не знает, этим занимается специальное управление в ВВС, они практически ни с кем из других подрядчиков не пересекаются и не общаются. Почему проверками и загрузкой ракет в шахты занимаются инженеры фирмы "Мартин"? Он не знает. Наверное, дело в том, официально, ракетный комплекс еще не принят на вооружение. Наконец, поток информации из американца иссяк, и капитан чуть заметно кивнул бойцу с ножом.

И вот сейчас Рохас смотрел на очередную позицию. Но она сильно отличалась от виденных ранее. Отсутствовали кучи щебня и прочего строительного мусора. Уже не было многочисленных бытовок на территории позиции. Вместо одного ряда низенькой колючки уже было солидно оборудованная полоса заграждения по периметру, судя по всему, еще и под напряжением. Но самое главное, на большом транспортере возле открытой шахты лежала огромная туша ракеты. Окрашенная в белый цвет, разлинованная черными поперечными полосами и многочисленными надписями, она выглядела очень внушительно. Грозно. Люди, мельтешащие вокруг нее при свете многочисленных фонарей, выглядели муравьями, мелкими насекомыми. В гарнитуре радиостанции у капитана прозвучало три коротких щелчка. Все, все его люди выдвинулись на исходные позиции. Капитан, повернувшись назад, махнул рукой, с включенным электрическим фонарем, делая круговое движение. Мгновенье спустя, из-за рощицы деревьев ста метрах позади, сыто урча двигателем, выкатился первый "Шерман". На танке уже были наспех намалеваны белые звезды, прямо поверх мексиканских зеленых кругов с желтыми звездами внутри. Вдобавок, уже по рекомендациям русских, на танках были нарисованы вертикальные белые полосы. Как выяснилось, советский спецназ тоже планирует "разжиться" танками, и такие полосы помогут избежать "дружественного огня" при встрече. Эти мысли едва промелькнули в голове у капитана, а за первым танком вывернулось еще три. А первый "Шерман" уже не спеша поравнялся с поворотом на огражденную территорию ракетной позиции. С той стороны к запертым воротам подошли двое, что-то интенсивно жестикулируя. И тут американцы догадались направить один из многочисленных прожекторов, до этого освещавших транспортер с ракетой, на "Шерман". По все видимости, "черные осы" что-то намудрили с нанесением опознавательных знаков, или подошедшие разглядели, что они нарисованы наспех, небрежно. Оба подошедших американца кинулись в стороны, выхватывая пистолеты из кобуры. Поздно. Орландо, до сих пор торчавший из башенного люка и успешно изображавший глухого, срезал обеих одной очередью. Тем временем в дело вступили снайперы, сбивая частыми выстрелами часовых с вышек по углам периметра ограждения, а "Шерман", крутанувшись на одном месте, с легкостью снес ворота и резво попер внутрь территории позиции. Снайперы перенесли огонь на технический персонал, который бестолково заметался вокруг ракеты. Одна из пуль попала в саму ракету, и та со свистящим шумом начала складываться, сминаясь, как скомканный бумажный пакет. И только тогда у американцев взвыла сирена. Но танки уже направлялись прямо к бункеру рядом с шахтой. Наличие на ракетной позиции нескольких бетонных пулеметных точек было самым проблемным вопросом, но не против танков. Первый "Шерман" уже подъехал вплотную к бункеру, на всякий случай, перекрыв своей массивной тушей амбразуру. Второй танк встал напротив стальной двери, разворачивая на нее пушку. Но выстрела не потребовалось, дверь медленно открылась, и в освещенном изнутри проеме показалась фигура человека, махавшего белой тряпкой.

28 октября, Местное время 06-40. Специальный центр USAF по обеспечению ядерным оружием, база USAF Киртланд, штат Нью-Мексико. Штаб 4905 Группы доставки атомных боеприпасов Стратегического авиационного командования USAF.

-Что? Потрясенно выкрикнул в трубку полковник Томас Эверетт, командир группы 4905. -Сэр, я правильно вас расслышал?

-Полковник, вы все услышали правильно.

-То есть уже почти три часа, как федеральное отделение US Border Patrol в штате Аризона знает о вооруженном вторжении крупных сил противника со стороны южной границы. А мы об этом узнаем только сейчас! А два часа десять минут назад я должен был получить подтверждение о доставке в южную Аризону трех единиц W-53! На позиции 570 эскадрона, самая южная из которых всего в двадцати пяти милях от этого чертового Ногалеса!

-Полковник, но вы же отправили боеголовки в установленном порядке?

-Да сэр, все как полагается, согласно протоколу. Каждая-в группе на трех вертолетах, саму боеголовку на "Мохаве", СН-37, а сопровождение — на двух "Пясецких", СН-21. Один с техниками, второй с охраной. Двадцать бойцов со стрелковым вооружением, три пулемета. Еще по паре стоят на самих "Пясецких". Мои бойцы обучены и готовы, как никто в мире, и могут надрать задницу хоть советскому ВДВ, хоть северокорейскому спецназу, но против танков у них нет ничего! А эти ленивые свиньи из пограничной охраны Аризоны сообщают о десятках танков, прорвавшихся через этот долбаный пограничный переход! Сэр, но у нас, я имею в виду наши USAF, целая прорва авиабаз в тех краях! Совсем рядом, в Тусоне целых две, "Дэвис-Монтайн" и "Моррис Эйр", еще одна несколько чуть подальше. в Фениксе. В Юме сидит чертова прорва самолетов морской пехоты. Неужели с ними нельзя связаться, и выяснить, что там вообще твориться?

-Полковник, авиабазы "Дэвис-Монтайн" и "Моррис Эйр" не отвечают, уже два часа. Вообще не отвечает ни одно федеральное учреждение в Тусоне. Танковая рота национальной гвардии, которая должна быть в тех краях, тоже перестала выходить на связь. Да что там национальная гвардия, мы пытались выйти на связь хоть с кем-то! Даже с федеральными тюрьмами на южной окраине Тусона. Их там целых две, плюс еще одна тюрьма штата — ни одна не отвечает! С авиабазы Феникса полчаса назад послали пару "Сейбров", они вернулись с противоречивой информацией. Сам город сильно горит, горит и база "Моррис Эйр". На базе "Дэвис-Монтайн" вроде идут какие-то бои, пилоты даже не разобрали, кто с кем воюет. Что взять с резервистов из национальной гвардии? Хорошо, хоть в ночь слетали и что-то посмотрели, не убившись при посадке. Нужен самолет-разведчик, с подготовленным экипажем. И как назло, в тех краях такого не отыскалось. Всё отправлено в Европу и в Корею с Японией. "Дубленые загривки" обещают послать один такой из Юмы, но, когда это еще будет..

28 октября, Местное время 04-56. Шоссе номер девятнадцать, штат Аризона. Окраина Грей-Вэлли, девятьсот метров к западу от пересечения шоссе номер девятнадцать и Дьювал-Майн-роуд. Шахта позиционного района 390 ракетного крыла 570 эскадрона Стратегического авиационного командования USAF.

Капитан Доминго Рохас ощущал себя очень обескураженным. Вообще, если бы здесь присутствовали штабные аналитики, теоретики специальных операций, они бы быстро определили его состояние. Головокружение от успехов. Переоценка собственных возможностей. Презрительное отношение к противнику, вылившееся в его недооценку. Есть много таких терминов и определений. В реальности капитан ощущал себя человеком, на которого внезапно вылили ушат холодной воды, во время знойного летнего дня. А все так хорошо начиналось.

Как только "черные осы" начали по-быстрому экспресс-допрос уцелевших американцев после захвата ракетной позиции, сразу, от нескольких человек, не выдержавших "потрошения", появилась крайне интересная информация. Буквально вот-вот, именно на эти три шахты в Грей-Вэлли должны доставить новейшие термоядерные боеголовки. Их даже еще в арсеналах Стратегического авиационного командования нет, они придут прямо с завода. Прилетят по воздуху, на вертолетах. Доставкой занимается специальная группа в USAF, которая доставляет все ядерное оружие на ракетные позиции и авиабазы. "Группа 4905", кажется, так она называется. Разумеется, будет охрана. Охрана из состава этой же группы. Правда, никто толком точно не назвал состав и вооружение этой группы, но вроде бы, один из техников, обслуживающий ранее ракеты предыдущего поколения компании "Гленн Мартин", LGM-25В "Титан I", говорит, что охрана занимает целиком один вертолет. Большой вертолет, "Шани" фирмы "Пясецкий", его еще, за характерный вид, называют "летающий банан". Характеристики, в том числе вместимость таких вертолетов кубинцам были известны, двадцать человек со стрелковым вооружением. Плюс несколько пулеметов могут стоять на самих вертолетах. По числу бойцов у американцев, даже если считать только охрану, перевес, но на стороне кубинцев много других козырей. Наличие бронетехники. Лучшие позиции, "черные осы" уже хозяйничают в бункерах возле шахт и не им надо лезть под пулеметы, а наоборот, американцы будут очень уязвимы. Надо только произнести правильные кодовые слова, когда вертолеты выйдут на связь при подлете, для опознания. И все, гринго можно будет брать голыми руками. Действительность же принесла неприятные сюрпризы обеим сторонам.

28 октября, тоже место, на 20 минут позже.

-Сигнал есть? Перекрикивая шум вертолетных винтов, спросил у радиста группы 4905 командир звена доставки, капитан Найджел Бронко.

-Да, кодовый ответ только что получен.

-О'кей, парни, садимся. Остальные ждут согласно протоколу.

"Протоколом", как его коротко называли бойцы группы 4905, на самом деле являлся пространный документ, составленный в Управлении снабжения специальными видами вооружений Стратегического авиационного командования, имевший официально очень длинное название. По своей длине оно могло поспорить разве что с длиной фамилий и должностей лиц, поставивших под ним свою подпись. Документ этот регламентировал, в частности, порядок обращения и доставки ядерных боеприпасов в авиационные и ракетные крылья USAF. Настолько подробно, что любой лишний чих рядом с атомной боеголовкой легко классифицировался и старший группы доставки, следуя "протоколу", всегда знал, что он должен делать в данный конкретный момент. Чересчур подробно, и потому он в мелочах частенько нарушался. Вот и сейчас, согласно этой инструкции, оба остальных вертолета, с боеголовкой и с техниками для ее перегрузки, должны были ожидать в воздухе на дистанции не менее трех миль, пока первый вертолет со охраной не сядет и не передаст в эфир второй условный код, по которому остальным машинам и разрешается приземлиться в месте доставки. Вся проблема "протокола" была в том, что радиосвязь между всеми вертолетами звеньев доставки была на одной частоте. Разработчики протокола, видя очевидные плюсы такого решения, не заметили одного маленького минуса, который в данных условиях оказался фатальным. Ну, или почти фатальным. Первое звено, имея точку доставки на четыре мили ближе, уже приземлилось. Командиры остальных машин, услышав в эфире положенные кодовые слова, успокоились и расслабились. И принялись, спеша, нарушать протокол. По чуть-чуть, ведь никому из живых людей не хотелось провести лишний десяток минут в томительно-скучном ожидании, да еще в компании с мощной боеголовкой в несколько мегатонн. Вот и сейчас, выпрыгивая из зависшего вертолета, капитан поморщился, видя навигационные огни остальных двух вертолетов. Не на дистанции три мили, а гораздо ближе, в паре сотен ярдов. И не висящими в зоне ожидания, а вполне себе шустро приближающимися к точке высадки. Найджел отвлекся, всего на десяток секунд, но это в итоге стоило ему жизни. Думая о своих подчиненных, нарушивших протокол, он не сразу заметил ряд мелких странностей, которые обнаружились на ракетной позиции. И только когда он подошел к основному бункеру, дверь которого приветливо открылась при его приближении, в голове у него сработал тревожный звоночек. Почему все прожекторы направлены на его вертолет, да еще и так, чтобы слепить его бойцов? Почему в бункере не горит свет в дверном проеме, и из-за этого двое встречающих ему совершенно не видны, только смутные силуэты? Почему ракета, которая лежит на ложементах перед шахтой, закрыта? Да еще так странно, маскировочная сеть стоит вертикально, полностью закрывая ракету от вертолетной площадки? И откуда на позиции эскадрона взялись танки, целых три штуки, стоят по периметру ограждения? Капитан судорожно пытался вспомнить, видел ли он ракету в воздухе, при подлете и посадке. Нет, освещена была только вертолетная площадка. Очень странно, ведь на ракете должны выполняться регламентные работы, она же новая, даже на вооружение официально не принята. Неужели техники успели все закончить? Эти размышления в голове капитана длились еще несколько секунд, за это время он, замедлив шаги, почти остановился. Но уже подошел близко к встречающим. Слишком близко. Тот, что слева, сделал пару быстрых шагов ему навстречу, приветливо протягивая руку для пожатия. Найджел машинально протянул руку в ответ. И только тогда заметил, что американская форма, с шевроном джокера на рукаве, что означало принадлежность к 570 ракетному эскадрону, на этом человеке висит. Она ему явно большая, а значит, он снял форму с кого-то другого! Найджел дернул руку к кобуре, отчетливо понимая, что не успевает. А тот, в форме с чужого плеча, как-то в одно мгновение неуловимо-текучим движением оказался совсем близко, приобняв капитана уже протянутой рукой. Одновременно сделав быстрое движение второй, отчего капитан Найджел Бронко ощутил резкую колющую боль в печени. Он открыл рот, чтобы закричать, предупредить своих, но в глазах уже двоилось и темнело, и Найджел успел только тихо прохрипеть что-то несвязное, и мир исчез в его глазах. Но сержант Вентура, шагавший строго по протоколу в пяти метрах позади капитана, не оплошал. Старый служака, он даже внутри периметра своей ракетной позиции держал свое оружие наготове. И среагировал моментально, увидев, как заваливается капитан. Висевший на плече М3 тут же оказался в руках сержанта, и автомат был снят с предохранителя, а первый патрон уже пошел в ствол. Еще доли секунды, и "Grease gun"* затрясся в руках сержанта, одной очередью перечеркнув и своего капитана, и этих двоих.

"Grease gun"*— "смазочный шприц", жаргонное наименование в частях американской армии пистолета-пулемета "United States Submachine Gun, Cal. .45, M3", производства предприятия "Guide Lamp Division". Дано за общее сходство с шприц-масленкой для смазки автомобильных узлов.

Длинная очередь из мощных патронов сорок пятого калибра разбросала всех троих, как будто это были тряпичные куклы. Через секунду голова сержанта лопнула от попадания пули снайпера, но было уже поздно — бойцы подразделения охраны группы 4905 прыгали из уже севшего вертолета, стреляя по прожекторам. Тотчас же ближайший к вертолетной площадке танк, до этого стоявший молчаливой темной глыбой, развернул башню, выплюнув снаряд прямо в пилотскую кабину вертолета. С башенных крупнокалиберных пулеметов двух других "Шерманов" засверкало, как электросваркой. И пилоты двух других вертолетов в последние секунды осознали, что "протокол", который они столько раз нарушали, писали все-таки не тупые чинуши из высоких штабов, а действительно умные люди. Но сигнал тревоги по радио кто-то успел подать, и это частично спасло вертолеты и людей из третьей тройки. Там вертолет с охраной только-только завис над площадкой. У кубинцев тоже было радио, и как только вертолет снова пошел вверх, на нем скрестились трассы сразу трех пулеметов. А остальные находились в зоне ожидания, соблюдая протокол, что позволило им уйти. Тем временем "черные осы" добивали отчаянно огрызающихся бойцов охраны второй группы. Те дрались в очень невыгодных условиях, но все равно сумели взять плату за свою гибель. К двум кубинцам, убитым в самом начале, добавились еще четверо, плюс еще столько же было ранено, причем один тяжело.

28 октября, Местное время 05-24. Пять миль к югу от авиабазы "Моррис Эйр", Тусон, штат Аризона. Борт вертолета технической поддержки команды 3 группы 4905.

-Повторяю, мы даже до Феникса не дотянем, не то что до Юмы или до Киртланда. Устало прокричал первый пилот "Шани", перекрикивая грохот винтов. Чуть больше двадцати минут назад, находясь в зоне ожидания, они все наблюдали, как первый вертолет из их команды, с бойцами подразделения охраны, завис над стартовой позицией 570 ракетной эскадрильи. Казалось бы, рутинная процедура, кто может угрожать американским военным в самой Америке? А вот поди же ты, сначала в эфире прозвучал сигнал тревоги, потом уже, когда почти севший вертолет начал снова подниматься в воздух, его расстреляли. Из крупнокалиберных пулеметов, на самой площадке ракетной базы! Кто это сделал, разбираться было некогда, оставшиеся два вертолета, разных конструкторов, Пясецкого и Сикорского сразу отвернули, взяв обратный курс. Но тут с земли обстреляли и их. Не очень прицельно, наверное, ориентируясь в темноте по аэронавигационным огням, которые были включены на обеих вертолетах из-за риска столкновения. Слава богу, не из крупного калибра, из обычных автоматических винтовок. "Мохав" с боеголовкой, идущий первым, сразу выключил огни и ушел неповрежденным, а вот второй "Пясецкий", с техниками, все-таки зацепили. Сбить такую большую машину, как СН-21, простой очередью из М14 было нереально, и пилоты поначалу даже крикнули в унисон какой-то индейский клич, что-то вроде "йяхуу!". Как оказалось, рановато. Одна из пуль, на редкость удачно, или нет, это смотря с какой стороны рассуждать, пробила топливный бак в хвосте грузового отсека вертолета. Да еще в не самом удобном месте. В итоге транспортный отсек моментально заполнили пары бензина, не спасали даже обе открытых сдвижных боковых двери. Сами техники в грузовом отсеке сидели смирно, как мыши, боясь лишний раз чихнуть. Ведь малейшая случайная искра, и все вертолет мгновенно превратится в огненный шар. Кабина пилотов была закрыта перегородкой, но в нее набилось куча народу, кроме экипажа. И в довершение ко всему, не было связи. То, что связи не было с родной авиабазой Киртланд, в Нью-Мехико, это понятно. Третья мировая война, куча ядерных ракет, упавших на территорию США, радиоактивные облака, перекорежили ионосферу так, что установившаяся радиосвязь на дальние расстояния была скорее случайной неожиданностью, чем нормой. Но в пределах пятидесяти миль до сих пор связь работала безукоризненно, если только не пролетать над радиоактивным кратером. Но Аризону не бомбили, русские ракеты с Кубы и ракеты с подлодок сюда не доставали, бомбардировщики Советов так далеко на юг не прорывались, немногочисленным МБР хватало других, более важных целей. Так что радиации в Аризоне взяться пока неоткуда. А ближней связи нет. Нет с обеими крупными ближайшими авиабазами в Тусоне, "Моррис Эйр" и "Дэвис-Монтайн". Но рассусоливать поздно, получив от пилотов сведения, что топлива осталось буквально на несколько минут, старший группы техников, а теперь, фактически возглавивший маленький отряд из двух вертолетов, приказал садится на полосу авиабазы "Моррис Эйр" сходу. Поврежденный "Шани" уже был над полосой авиабазы, когда пилоты заметили, что на земле что-то сильно не так. Причем заметили он это тогда, когда "Мохав", опередивший поврежденный "Шани" буквально на минуту, уже завис над вертолетной площадкой. Да, саму площадку перед подлетом вертолетов подсветили сразу несколькими прожекторами с земли, как бы указывая точкой пересечения прожекторов точное место посадки. Тот факт, что в этом случае люди в самом вертолете, после посадки, ничего не будут видеть, фактически ослепленные мощными лучами направленного света, дошел до вертолетчиков не сразу. А несуразностей на авиабазе пилоты группы 4905 с каждой секундой замечали все больше. Не работающее освещение, нет огней на ВПП, нет освещения в зданиях авиабазы, не освещены рулежные дорожки и подъездные пути. Над одним из ангаров поднимается столб дыма, его бы и не видно было ночью, только он подсвечен снизу багровым, такое впечатление, что ангар недавно горел и его только что потушили. В эфире тишина, не работают даже УКВ диапазон, в котором обычно не протолкнутся от разговоров различных служб. Никто не подходит к уже севшему "Мохаву", неужели никому из офицеров авиабазы "Моррис Эйр" не интересно, за каким чертом на базу приперлись вертолеты с такими тактическими номерами? И, опять же что это за большие темные силуэты смутно виднеются в темноте, там впереди, в начале ВПП? Старший группы, так простоявший в полусогнутом положении за пилотским креслом весь этот короткий полет, прохрипел внезапно пересохшим горлом, приказывая пилоту:

-Питер, можешь повернуть носовую фару? Подсвети, что там за хрень впереди темнеет, на взлетной полосе?

И сразу, в один момент, почти синхронно у них вырвалось:

-Вот дерьмище! Опять эти гребаные танки! На полосе черно-грязными грудами стояло несколько танков. Причем насчет действий самих танков по отношению к вертолету USAF, у того, кто сидел в них, сомнений не было абсолютно никаких. Едва луч вертолетного прожектора осветил "Паттон", из ствола его пушки, уже наведенной на вертолет, сверкнул длинный язык выстрела. Трассер снаряда прошел буквально в метре от пилотской кабины, но не успели люди, находящиеся в ней, облегченно выдохнуть, как на вертолете сошлись сразу несколько трасс крупнокалиберных башенных пулеметов. И в кабине все как будто заполнила странная и страшная бешеная вьюга. Она была смешана всего из двух цветов, но с множеством оттенков, начиная от чисто белого, от крошева и осколков остекления кабины, и заканчивая багрово-красным, от разорванных на куски человеческих тел. Вертолет грузно, как подбитая утка, плюхнулся на бетон. Боковая дверь распахнулась, и оттуда начали выпадать и выползать на четвереньках контуженые техники.

Уже севший на площадке "Мохав", наблюдая такую судьбу второго вертолета, начал снова раскручивать винты. Но не тут-то было, длинной пулеметной очередью у вертолета была перебита балка хвостового винта. После чего один прожектор осветил танк с красноречиво наведенной на искалеченный вертолет пушкой. Намек был понят сразу— в вертолете открылась боковая дверь и оттуда стали медленно выходить пилоты с поднятыми руками.

28 октября, Местное время 05-38. Окрестности авиабазы "Моррис Эйр", Тусон, штат Аризона.

По тому, как напрягся индеец, слушая доклад по рации от своего человека, Олег Нарышкин сразу понял, не отдаст. Просить и уговаривать бесполезно, угрожать ему? Нечем, да и не зачем. Ему же еще задачу по ликвидации техники на базе "Дэвис-Монтайн" выполнять. А индеец в этот момент очень походил на малыша, которому только что добрый дядюшка вручил огромную шоколадную конфету. Во время учебы в Киеве, продавались такие, в кондитерском магазине на Крещатике. Олег помотал головой, отбрасывая ненужные сейчас воспоминания. О захваченной на базе "Моррис Эйр" двадцать минут назад новейшей ядерной боеголовке он узнал еще за пять минут до этого, все таки спецназ КГБ, это не какие-то там марикопо. Но индейцы быстро учатся, даже слишком быстро. И если они не отдают боеголовку, то как эту ситуацию можно использовать к своей выгоде? Ведь у спецназа есть еще одна боеголовка, которую кубинцы захватили час назад на прямо на позиции ракетного крыла. Решение пришло быстро.

-Могу спросить, мой друг марикопа, что вы собираетесь делать, с той огромной силой, что попала в руки твоему народу и народу тохоно двадцать минут назад? И дать вашим народам несколько советов, которые могут быть полезными? Вежливо проговорил он, глядя прямо в еще расширенные от такой новости глаза индейца.

-Можешь спросить. И советы от такого опытного человека, как ты, будут не лишними. Но, чтобы не тратить слов впустую, сразу говорю, что мы не отдадим вам такую ценную вещь, как атомную бомбу.

-Водородную. Поправил его русский. -У меня и в мыслях этого не было. Чуть покривил душой он.

-Лишь глупец может требовать от индейца, чтобы тот отдал свой военный трофей. Я могу посоветовать, как вам с наибольшей пользой можно будет его использовать.

-Я внимательно тебя слушаю, мой бледнолицый друг из далекой страны за большой соленой водой.

-Прежде всего, надо перегрузить боеголовку в хороший грузовик и отвести его вглубь вашей территории. И спрятать его, лучше всего, в пещеру поглубже под землей. Все документы, которые были с бомбой, тоже увезите. Федералы, когда узнают о пропаже, начнут искать ее. Очень сильно, и с воздуха тоже. У них есть приборы, которые могут показать, где боеголовка. И вот что еще, мне не надо напоминать тебе, что об этом знало как можно меньше человек из вашего народа?

-Не надо. И пещеру мы найдем. Заверил Олега индеец.

-А еще, вам надо увезти всех техников, которых вы взяли вместе с бомбой. Тоже в укромное место. Разделить их друг от друга. И хорошенько поговорить с ними. Вытрясти из них все, но самое главное, пусть они расскажут, как эту бомбу можно взорвать. На самом деле это не просто, взорвать термоядерную боеголовку, там у нее стоит куча предохранителей и ограничителей, но техники должны знать, как это сделать.

-У моего народа есть много способов, как заставить белого говорить правду. Задумчиво произнес индеец. -Но ведь это не все, что ты мне хотел сказать.

-Не все. Усмехнулся русский. -Как только вы спрячете бомбу и заставите техников рассказать все, что вам надо, пусть они напишут все на бумаге. Эту бумагу кто-нибудь из вашего народа пусть передаст федералам, лучше пусть это произойдет в Фениксе, или другом крупном городе Аризоны. А с ней ты передашь паспорт изготовителя на боеголовку, там стоят серийный номер на нее и дата выпуска. Это будет самое достоверное подтверждение, что у вас есть водородная боеголовка. А если ты найдешь меня через час на авиабазе "Дэвис-Монтайн", я тебе отдам еще один паспорт, на точно такую же боеголовку. Чтобы федералы думали, что у вас их две! Вконец добил он индейца.

-У вас есть еще одна?! Потрясенно произнес марикопо.

-Есть. Но ее паспорт нам без надобности, а вам может помочь. Вы ведь хотите создать свою страну? А с любой страной в этом мире сейчас мало кто будет считаться, если у нее не будет своего ядерного оружия. А у вас оно появилось. Польстил индейцу Нарышкин.

-И вот еще что. Эти бумаги федералам надо передать не раньше и не позже. Не раньше, чем вы все сможете спрятать, но до того, как федералы придут в себя, подтянут войска и начнут вас убивать. Медленно, словно вбивая в голову собеседнику смысл фразы, произнес Олег.

-Неизвестно, кто кого начнет убивать. Напыщенно произнес индеец. -Но спасибо за твои мудрые слова. Может народы марикопо, пима и тохоно чем-то еще помочь вам?

-Может. Пришлите к базе "Дэвис-Монтайн" человек двадцать. Грузовик с бочками бензина или керосина. И как можно больше пустых стеклянных бутылок.

-Ха! К вам приедут пятьдесят человек. Тридцать от марикопо и двадцать от тохоно. Через сорок минут. И будут делать, что ты скажешь, до того времени, когда солнце не встанет над землей высоко в зените. А ты отдашь еще один "паспорт изготовителя на боеголовку" старшему над ними. Индеец тщательно выговаривал эти незнакомые слова. Видно, что это доставляет ему удовольствие, как будто он в живую представлял лица американских генералов и политиков, когда они будут получать это самое послание. И он уже придумал, как использовать эту одну боеголовку и два паспорта даже лучше, чем посоветовал этот русский.

28 октября, Местное время 06-55. Авиабаза "Дэвис-Монтайн", Тусон, штат Аризона.

-Видел бы сейчас меня мой батя, его бы точно Кондратий хватил, от такого святотатства. Пробормотал один из русских спецназовцев, наблюдая сюрреалистическую картину. Бензозаправщик, из шланга которого несколько индейцев деловито разливали горючее по канистрам. Рядом грузовик, кузов которого "с горкой" был заполнен ящиками с бутылками, в бутылках судя по этикеткам разнообразный алкоголь, от элитного коньяка, виски и джина до простого пива. И целая орава индейцев, которая открывает эти бутылки и просто выливает все это спиртное в придорожную канаву, заполняя их взамен бензином из канистр и затыкая тряпками. В качестве тряпок, кстати, использовалась военная форма, явно только что снятая с кого-то, скорее всего с убитых американцев на базе "Моррис Эйр". Или даже срезанная, подумал русский, глядя на то, как голый до пояса индеец ловко полосует ножом всю эту кучу мундиров на ленточки. Русских на въезде в базу было всего двое, остальные были сильно заняты. Очень сильно. Все наличные у диверсантов танки, бывшие мексиканские и бывшие нацгвардейские, сейчас неспешно двигались по нескольким "улицам", образованным стоящими крылом к крылу стратегическими бомбардировщиками. От обилия В-36 и В-47 ранних модификаций, в глазах просто рябило, а ряды В-29 и В-50 вообще уходили за горизонт. Но спецназовцы уже приноровились, на уничтожение одного самолета теперь уходило не более половины минуты. Короткая остановка напротив фюзеляжа бомбардировщика. Башня танка уже развернута. Выстрел, и снаряд уходит по оси серебристой огромной машины. Заряжающий уже берет снаряд из укладки, не разбираясь, какой он затолкнул в затвор. Бронебойный, фугасный, осколочный, все равно. Бронебойный прошивает самолет почти полностью, взрываясь у хвостового оперения или вообще на вылете. Фугасный подрывается где-то в середине, в районе центроплана. Осколочный вспыхивает огненным цветком разрыва, едва влетев в кабину. Вдобавок стрелки добавляет несколько очередей, в каждый двигатель бомбардировщика. Все, этому самолету крышка, он уже никогда и никуда не полетит, можно ехать к следующему. Рядом слышны выстрелы и пулеметные очереди — это другие танки также продвигаются по "улицам" авиабазы "Дэвис-Монтайн", образованными стратегической авиацией USAF. Три танка, которым не хватило "улиц" со стратегами, ползут вдоль рядов реактивных "Сейбров", "Кугуаров", "Пантер" и прочих. Тут не надо заморачиваться со стрельбой из пушки. Что "Паттон", что "Шерман" может раздавить небольшой истребитель, просто переехав его. Поэтому в этом районе складирования авиатехники дела продвигались быстрее, но и самолетов здесь находилось не в пример больше. Все наличные БТР М113 в это время орудовали в другом квадрате, давя и расстреливая из пулеметов флотские "Саважи" и "Скайрейдеры". Но на базе еще оставалось куча техники, от поршневых "Мустангов" и "Хэллкетов" до вертолетов различных моделей и сотен В-26, транспортных DC-3 и прочей летающей техники. Вот на эту технику Нарышкин и выпустил индейцев, которые уже загрузили в один пикап ящики с готовыми бутылками. Он как раз подъехал ко въезду в базу. Надо же отдать обещанную бумагу союзникам.

-Понимаешь, втолковывал он тохоно, который назвался главным, у федералов здесь очень много самолетов, которые они могут быстро вернуть в строй. Но для нас вот эти все "Мустанги" и "Хэллкеты", он указал на длинные ряды поршневых истребителей, стоящих прямо за забором базы, не представляют какой-то особой опасности. Потому что они не могут нести ядерное оружие. А вот вам, если вы решите послать к черту федералов, и начать строить свою страну, они очень даже могут навредить. Ведь у вас нет своей авиации, и любой из этих истребителей сможет расстреливать с воздуха ваши селения, взлетев прямо отсюда, надо только залить бензин и масло в мотор и зарядить его пулеметы. И федералы это смогут сделать всего через несколько часов, после того как вернуться сюда.

-Пусть они сначала вернуться сюда, насмешливо процедил индеец, но потом, подумав, сказал:

-Я тебя понял. Это как с трофеями, неважно что это, пища, одеяла, шкуры, или вот, самолеты. Если не можешь забрать себе, надо сжечь, чтобы не досталось врагу. Не беспокойся, мы сожжем все самолеты и вертолеты в этом месте. Даже если нам придется работать весь день и следующую ночь. Мне не нужно, чтобы потом какой федерал, сидя в одной из этих машин, убил мою жену и детей. Я все объясню моим людям и мы сделаем это. Но..

-Вот бумага, которую я обещал отдать вам. Перебил его Нарышкин, сразу поняв, о чем еще этот тохоно хочет его спросить. И, подумав, спросил индейца:

-Мы уйдем отсюда через три, может быть четыре часа. Но в будущем нам бы хотелось не терять связь. Вы надежные союзники, таких в мире немного. Быть может, настанет день, когда мы снова станем друг другу полезны?

-У вашего человека, который вчера приходил к нашим друзьям, пима и марикопо, есть знак.

-Вот этот? Спросил подполковник, доставая из кармана высохшую лапку койота. Он отдал его мне, как старшему, пояснил Нарышкин.

-Да, это он. С этим знаком ты или твой человек могут прийти или к нам, или к марикопо и пима, и его выслушают. И помогут, если он будет нуждаться в чем-то.

Ну что же, мы не будем больше говорить, все уже сказано. Не надо тратить время на лишние слова, и у вас, и у нас еще много работы.

-Верно. Одобрительно сказал индеец.

-И еще, часть танков мы отдадим вам после обеда, только они будут без снарядов. Танки будут стоять на юго-восточной части авиабазы.

-Снаряды мы найдем. Прощай, наш бледнолицый друг из далекой страны за соленой водой. Быть может, мы еще увидимся, если Маниту будет добр к своим детям. С этими словами тохоно пошел к пикапа, в котором уже сидели два индейца. Короткий разговор, и еще два тохоно повисли на подножках пикапа, и он рыкнув мотором, резво устремился к самолетам.

Ну хоть мозги есть у ребят, раз они решили начать с подветренной стороны, хмыкнул про себя Олег, садясь в джип. Работы было правда очень много. Его люди уже расстреляли все В-36 и "Стратоджеты", но еще осталось уйма В-29 и другой авиатехники, которую спецназ наметил к обязательному уничтожению. И они должны закончить все до обеда, для себя Нарышкин решил, что уберется отсюда в 11-00, даже если часть самолетов,намеченных к уничтожению, уцелеет.

28 октября, Местное время 11-25. Авиабаза "Дэвис-Монтайн", Тусон, штат Аризона. Самолет-разведчик "Bird Dog" O-1В Корпуса морской пехоты.

-Срань господня! Барни, ты это тоже видишь? Потрясенно проговорил пилот самолета, обращаясь к наблюдателю, сидевшему позади него. Вопрос был риторический, разведчик O-1В был спроектирован на основе Cessna Model 305A, гражданского моноплана с подкосным высоко расположенным крылом и большим остекленным фонарем кабины с прекрасным обзором. Тем более, что для улучшения обзора наблюдателя назад была изменена хвостовая часть самолета.

-Охренеть.. Пробормотал наблюдатель, впрочем он быстро опомнился, и схватив тангенту радиопередатчика, зачастил скороговоркой:

— "Глаз-51" вызывает базу, повторяю, "Глаз-51" вызывает базу, прием!

Авиабаза корпуса морской пехоты в Юме, с которой, собственно, и взлетел разведчик два часа назад, отозвалась мгновенно:

— "Глаз-51", я база, слышу вас отлично.

— Я "Глаз-51", мы над Тусоном. Наблюдаю многочисленные пожары в городе и на авиабазе "Дэвис-Монтайн". На авиабазе "Моррис Эйр" пожаров не наблюдаю, но часть ангаров разрушена и на взлетном поле стоят сгоревшие самолеты. И никаких признаков активности.

— Я база, "Глаз-51", что конкретно горит, в городе и на авиабазе "Дэвис-Монтайн"?

-Я "Глаз-51", в городе горят западный и центральные районы, а так же корпуса компаний "Саргент Аэроспейс Дефенс" и "Рейетон". Над авиабазой "Дэвис-Монтайн" сплошной дым, сейчас попробуем опустится чуть пониже и облетим ее по кругу.

-Я база, принято. Конец связи.

— Чарли, давай снижайся до 200, и заходи с наветренной стороны, может там хоть чего-то получится рассмотреть.

— Ок, Барни, смотри в оба. Не нравиться мне этот город, куча пожаров и ни одной живой души.

Самолет тем временем, снизившись до высоты 200 футов, медленно, со скоростью всего 100 миль в час облетал против часовой стрелки гигантское поле "Дэвис-Монтайн". Он не спеша летел над дорогами, опоясывавшими авиабазу с трех сторон, негромко стрекоча своим двигателем Continental мощностью всего 145 лошадиных сил. Вот под ним Юма-стрит начала уходить вправо, уходя прочь от авиабазы. Пилот заложил плавный вираж к северу, чтобы пройти между полем авиабазы и началом гряды безлесных холмов, закрывавших "Дэвис-Монтайн" с востока. И тут картина внизу резко изменилась. Гигантские клубы черного дыма, медленно подымавшиеся над авиабазой и закрывавшие весь обзор, сдвинулись, под слабым восточным ветром. И потрясенные летчики морской пехоты широко раскрытыми от удивления глазами смогли увидеть внизу следующую картину. Стоящие в одной куче танки, "Паттоны", с десяток штук. Несколько джипов и грузовиков между рядами самолетов. И люди, все мужчины, одетые кто во что что горазд, некоторые вообще с голым торсом. У всех оружие, винтовки М1 и М14. Кто-то из них возился вокруг танков, кто-то поджигал оставшиеся самолеты. Индейцы, по крайней часть из них, которые были без рубашек. Разведчик O-1В летел на высоте 200 футов, это меньше ста метров, и кто там внизу, наблюдатель отлично видел. Он и среагировал первым:

— Чарли, уноси наши задницы быстрее, пока нас не поджарили, как те самолеты на поле! И тут же схватился за тангенту радиостанции:

— "Глаз-51" вызывает базу, база, я "Глаз-51", ответьте, прием!

— Я база, "Глаз-51", что у вас. Немедленно отозвался КДП в Юме.

— База, я "Глаз-51", эти чертовы индейцы жгут наши самолеты! На всем летном поле "Дэвис-Монтайн" горящие и уже сгоревшие самолеты, они сожгли и разбили все, начинай от "Стратоджетов" и заканчивая "Мустангами"! И еще у них танки, десяток "Паттонов", модель М46, и другая военная техника, грузовики и джипы! Хороших парней не видно нигде, одни чертовы краснокожие!

Тем временем пилот заложив правый разворот, потянул сектор газа до упора. На земле не сразу среагировали на появление самолета-разведчика. Шум маломощного поршневого двигателя мало чем отличался от обычного звука автомобильного мотора. А моторов на земле работало много, в том числе и гораздо более мощных танковых. Вдобавок на поле авиабазы горели и догорали сотни самолетов. За этим гулом и треском самолет бы вообще мог уйти не замеченным, просто летчикам морской пехоты не повезло. Один из тохоно, рисуя на башне танка поверх белой звезды раскрытую ладонь с глазом, один из тотемных символов, совершенно случайно, выпрямившись, огляделся вокруг, заметив самолет. Пока он, одновременно пытался спрыгнуть с танка, схватить свою винтовку и громким криком привлечь внимание остальных индейцев, самолет уже почти успел развернутся. Пока всполошились остальные тохоно, пилот уже выжимал из всех 145 лошадиных сил максимальную скорость, набирая высоту. И когда прозвучали первые выстрелы, O-1В был уже на расстоянии полумили. Сначала из стрелкового оружия, не прицельные и уже не опасные. Пилот только успел победную фразу, обращенную к индейцам позади:

— Умойтесь грязью, придурки! — Как ситуация резко изменилась. Тохоно наконец вспомнили, что теперь у них есть танки, а на них установлены такие замечательные штуки, пулеметы М2 Браунинг пятидесятого калибра. Мимо кабины прошла первая трассирующая очередь. Вторая прошла впритирку с правым крылом, пилот резким движением бросил машину влево и вниз, но все равно уже третья очередь в них попала. Несколько пуль превратили в лохмотья хвостовое оперение. Еще одна, прошив заднюю часть фюзеляжа, вырвала кусок мяса и кости из ноги Барни, почти ее оторвав, прошла между рукой и туловищем Чарли и, разворотив по пути приборную панель, развалила двигатель. Дымящий и плохо управляемый Bird Dog чиркнул по каменистому склону одного из холмов восточнее авиабазы, подломив шасси, и подняв тучу пыли и песка, уткнулся в каменистую землю.

Чарли не сразу пришел в себя. Его при падении самолета сильно бросило лицом на разбитую приборную панель. Болела голова, кровь текла из порезов на лице, и вдобавок в кабину просачивался черный едкий дым. Он с трудом, на ощупь в дыму нашарил рычаг открывания двери пилотской кабины. Отстегнув ремни, с трудом, попробовал выбраться из самолета. Бесполезно. Он рванулся, еще и еще. Но что-то держало его за пояс. Наконец догадался посмотреть в чем дело. Кобура с пистолетом зацепилась за ремни подвесной системы. Он расстегнул пряжку пояса и с трудом, но выбрался из самолета. Его шатало, он едва стоял на ногах. Капот самолета уже облизывали языки пламени.

-Барни! Давай выбираться отсюда! Закричал он. Но наблюдатель безжизненно сидел в кабине, наклонившись вперед и вися на ремнях. Чертыхаясь, он, на подгибающихся ногах, снова подбежал к самолету.

Барни! Черт, ну как же так.. Потрясенно проговорил он. Барни, парень, с которым они за последние два года обошли все бары в Юме, висел на ремнях мертвый. Он умер от потери крови и болевого шока. Чарли в бессильной ярости ударил по корпусу самолета. Надо уходить. Убираться отсюда, пока огонь не добрался до баков с горючим. Словно прочитав его мысли, огонь вспыхнул сильнее, один язык пламени чуть не опалил ему лицо. Он побежал прочь от самолета, в проход между холмами. И остановился как вкопанный, как только поднялся на гребень прохода. Навстречу ему поднимались от джипа два здоровенных индейца. Чарли машинально схватился за кобуру, но ее не было. Он же сам оставил ее в кабине, расстегнув ремень, а потом попросту забыл про нее, увидев смерть Барни. Он оглянулся, в кабине самолета уже вовсю бушевало пламя. Но Чарли все равно повернулся и заковылял обратно к самолету, все время оглядываясь. Индейцы переглянулись, один из них вытащил из ножен на поясе огромный нож и что-то сказал. Наверное, смешное, потому что оба захохотали. А потом они легко, скользящей походкой, побежали к Чарли.

01 ноября, Местное время 08-10. США, штат Колорадо, гора Шайенн. Главный бункер операционного центра, комната совещаний ОКНШ. Присутствуют: Министр обороны Роберт Стрэйндж Макнамара, Начальник штаба сухопутных войск, четырехзвездный генерал Эрл Гилмор Уилер, Начальник штаба USAF четырехзвездный генерал Томас Уайт, Комендант морской пехоты четырехзвездный генерал Дэвид Шоуп, командущий частми Национальной гвардии штата Аризона.

-Итак, джентльмены. Вся диспозиция расписана, определены части армии, корпуса морской пехоты и авиации, которые будут выжигать эту язву. Надеюсь, всем понятно, что такие названия, как пима, марикопо и тохоно после окончания операции, должны встречаться только в исторических хрониках? Ну может, еще в этнографических музеях. Начинаем операцию сегодня, в 14-00, как только танкисты 158 бригады Национальной гвардии Аризоны займут исходные позиции.

-Жестко произнес Роберт Макнамара, обращаясь к присутствующим.

Внезапно дверь в комнату распахнулась и вошел, даже вбежал адъютант генерала Томаса Уайта. Ничего не сказав, он подбежал к начальнику штаба USAF, сунув ему под нос каких-то два листа бумаги и что-то быстро шепча ему на ухо.

-В чем дело, Томас? Нервно произнес министр обороны.

-Проблемы своего ведомства надо решать у себя в кабинете, а не в комнате совещаний ОКНШ!

-Боюсь, что это наша общая проблема. Мрачно ответил Томас Уайт.

-И решить ее нам надо до того, как мы примем решение по операции против тохоно и как их там дальше зовут, этих краснокожих ублюдков.

-Пима и марикопо. Услужливо подсказал адъютант.

-Да. Ну так вот, десять минут назад в Альбукерке, штат Нью-Мексика, произошел ядерный взрыв. Очень большой мощности. Точную силу взрыва наши службы еще уточняют, но если это правда, с этими словами он потряс одним из листков, то мощность его девять мегатонн. И судя по тому, что город практически стерт с лица земли, это правда. И не только город. Уничтожена одна из национальных лабораторий Сандия, по разработке ядерного оружия. Сильно пострадала авиабаза стратегической авиации Киртланд. О потерях в составе носителей оружия не сообщают, но на этой базе было уйма оборудования по снаряжению и обслуживанию ядерного оружейного арсенала, все это оборудование потеряно. Потеряна часть готовых ядерных бомб и компонентов для них. И все эти грязные гребаные дикари!

-Дэвид, какие еще дикари? давай ты нам объяснишь все подробно и по порядку, произнес Макнамара.

-По порядку. Хорошо.

-Первое. В Альбукерке ядерный взрыв. Наземный. Мощность примерно восемь -десять мегатонн, точнее мне скажут через 12 часов.

-Второе. Никаких вражеских самолетов над этим районом не было. Это точно, на 100%. Никаких ракетных траекторий к городу NORAD тоже не зафиксировал, правда 100% гарантии они не дают. Но это в нашем случае не важно.

-Это почему не важно? Возмутился комендант морской пехоты.

-Потому что у обеих ракетных систем красных, Saddler и Sapwood*, которые могут достать до Альбукерке по дальности, нет боеголовок такой большей мощности, даже в "тяжелом" варианте! Максимум, они могут нести боеголовку в пять мегатонн.

___________________________________________________________________________

* Saddler — кодовое наименование советской межконтинентальной ракеты Р-16;

Sapwood* — кодовое наименование советской межконтинентальной ракеты Р-7

-И, наконец, третье. Самое главное. Два часа назад в полицейское управление Феникса передали пакет. Передал индеец, по виду пима. У полицейских хватило ума его задержать, но не хватило ума тут же сообщить в NORAD, вместо этого они передали пакет в канцелярию губернатора штата. Он до сих пор там, служащие канцелярии оторвали задницы и позвонили в NORAD только после взрыва в Альбукерке.

-И что в этом пакете, Томас? Почему он так важен, что ты фактически прервал наше совещание? Раздраженно сказал Макнамара.

— В пакете три документа. Первый — это предложение от какого-то "Объединенного правительства народов пима, марикопо и тохоно" о месте и времени переговоров с представителями федеральных властей США об заключение перемирия с "Федерацией" этих самых народов и соглашения о проведении демаркации границ между "странами". Сказал начальник штаба USAF.

Все присутствующие заулыбались, комендант корпуса морпехов и вовсе заливисто заржал, обнажив все тридцать два зуба. Отсмеявшись, он спросил:

Томас, а ты не думал пойти в артисты — комики? У тебя неплохо получается. Но четырехзвездный генерал Томас Уайт даже не улыбнулся. И мрачно ответил:

— Сама по себе это бумаженция может вызывать только смех у всякого нормального американца. Но в придачу к этой бумаге в чертовом пакете, который передал этот чертов индеец, были еще два листа. И вот эти листы у меня смех не вызывают. Вот копии этих листов, их переслали по фототелеграфу. Это листы из формуляров к боеголовкам W-53, с серийными номерами, мощностью девять мегатонн. Номера разные. Эти новейшие боеголовки должны устанавливаться на баллистические ракеты "Титан-2". Эскадрилья этих ракет должна была быть развернута в позиционном районе южнее Тусона. И две ракеты, с опережением графика развертывания, были отправлены на позиции с заводскими специалистами "Мартин-Мариетта". А 4905 группы доставки атомных боеприпасов Стратегического авиационного командования USAF в ночь на 28 октября отправила две боеголовки к этим самым ракетам. И с тех пор нам ничего не известно — ни о боеголовках, ни о самих ракетах, ни о командах доставки. Ничего. До взрыва в Альбукерке десять, нет уже двадцать минут назад. А вот эти листы очень хорошо объясняют, что это за взрыв. И куда пропали боеголовки. И что произошло с парнями из команд по доставке.

С этими словами он продемонстрировал оба листа всем присутствующим. Обычный лист из стандартного формуляра на ядерную боеголовку, тот, на котором указан серийный номер. Вот только на одном листе ручкой корявым почерком большими буквами наискосок было написано одно слово: АЛЬБУКЕРКЕ. А на другом просто стоял знак вопроса.

-Факен шит! Произнес до сих пор молчавший начальник штаба сухопутных войск, четырехзвездный генерал Эрл Гилмор Уилер.

Так! Пришел в себя министр обороны. Операцию приостанавливаем. Всем присутствующим — приказ оцепить территорию, занятую этими дикарями. Только оцепить, в боестолкновения не вступать. Да, и оценить вообще, какие территории заняли эти индейцы.

— Это не трудно. Произнес командущий частми Национальной гвардии штата Аризона. По всему периметру территории, которые эти говнюки считают своей, они уже установили столбы. Вот, полюбуйтесь. Он достал из портфеля фотографию. На снимке был полосатый столб, вкопанный в землю, где-то в пустыне. Похожий на пограничные столбы, установленные на границе США и Мексики. Только вместо знакомой всем четырехгранной стеллы с надписью U.S.Border, из камня или бетона, на фото была стальная труба, выкрашенная в кроваво-красный цвет. В верхней части трубы был приварен металлический лист с необычным изображением— красная раскрытая ладонь с желтым глазом посередине на черном фоне.

— И какой кусок территории они собираются захапать? Поинтересовался Эрл Уилер.

-Столбы установлены по всей западной, северной и восточной границе резерваций тохоно, пима и марикопо. Плюс кусок к югу между федеральной трассой номер 19 от Тусона до пограничного Ногалеса на востоке и дорогой штата номер 85 от перекрестка с федеральной трассой номер 8 возле Гила-Венд, к западу от земель марикопо, до пограничного Люквилла. Ответил командущий частми Национальной гвардии штата Аризона.

-А у этих дикарей нехилые аппетиты. Задумчиво произнес министр обороны.

-Постойте, ведь возле Альбукерке тоже есть индейская резервация. Там же живут эти, как их, апачи. Воскликнул Дэвид Шоуп.

-Апачи всегда были смертельными врагами пима и тохоно. Они резали друг друга все время. Еще с тех времен, до начала покорения Дикого Запада. Еще даже до появления испанцев. Не знаю, кто у них главный, но это очень хитрый засранец, он своим решением получил поддержку всех старейшин этих племен. Возразил ему командущий Национальной гвардии Аризоны.

-Ладно джентльмены. Мы еще вернемся к операции, но пока выполняйте то, что я приказал. А я к президенту, он должен знать, что нашлись наглецы, которые хотят откусить кусок от Соединенных Штатов.

04 ноября, Местное время 19-10. Мексика, полуостров Юкатан, заброшенный аэродром возле Ла Исла, 2 мили к востоку от дороги номер 307.

Олег Нарышкин напряженно смотрел на радиста. Он смертельно устал. Устали все люди его группы. Устали кубинцы из "Черных ос". Позади были годы напряженного ожидания, жизни в чужой стране и под чужими именами. Позади были смертельно опасные диверсии в разных штатах и городах Америки. Позади была головокружительная по сложности и риску операция, о которой будут ходить легенды в разведках всего мира. Рядом с ним стоял апофеоз, случайный приз, вишенка на торте, приобретенный в итоге этой операции. Бочка диаметром 1,27 метра и длиной в 3,8 метра, весом чуть более четырех тонн. Новейшая американская боеголовка W-53. Закамуфлированная под цистерну с топливом, она лежала в кузове грузовика. Остальную технику пришлось бросить. Все танки отдали индейцам еще на авиабазе "Дэвис-Монтайн". Уж больно много бензина жрали эти М46. Остальную военную технику— "Шерманы", бронетранспортеры М113 и почти все грузовики, кроме этого, оставили вскоре после пересечения мексиканской границы в районе Ла Бола. Ну как оставили. Поменяли. Они съехали с дороги 227 в США, потом по пересеченной местности пересекли границу западней Ла Болы. Остановились неподалеку от поселка со смешным названием Костерлицкий. Ничего особенного, пара лачуг, но им светить бывшую технику мексиканской армии не очень хотелось. Пара кубинцев на джипе съездила в Санта-Крус, в пяти милях южнее. И через полдня вернулась с кучей совершенных отморозков на целой веренице размалеванных пикапов и микроавтобусах. На вопрос, кто эти бандиты, Доминго Рохас ответил коротко:

-Гольфо. Потом, видя, что Олег его не очень понял, пустился в объяснения:

-Гольфо, это самый старый преступный картель в Мексике. Основан еще в 1930 году. Они занимаются транспортировкой кокаина и героина из Колумбии, Гватемалы, Панамы в США. В Мексике рэкетом, отмыванием денег и нелегальной продажей оружия. Я с ними договорился — мы отдаем им всю военную технику, кроме одного грузовика, ну, сам понимаешь какого. Я сказал им, что там бензин. Он показал на брезент, под которым скрывался округлый бок боеголовки. Они дают нам мексиканские документы на всех, сто тысяч долларов, две тысячи армейских пайков, лекарства для наших раненых и все автомобили, на которых приехали.

-Хм, Доминго, как по мне, это очень хороший обмен. Задумчиво произнес Нарышкин.

-Мы все равно не сможем дальше ехать по дорогам Мексики на танках и бронетранспортерах. И куда мы потом, кстати?

На Юкатан. Оттуда рукой подать до Кубы, пролив меньше ста миль. Сейчас распрощаемся с Гольфо и выйдем на связь, скажем, что примерно 3 — 4 ноября будем там. Раньше нам не туда добраться, по дорогам это три с половиной тысяч километров. И еще. Добавил он.

-Предупреди своих, чтобы все были наготове. Мы здесь чужие, и если гольфо увидят, что можно взять все даром, они это сделают.

-Это лишнее. Улыбнулся Олег. И вправду, все члены их отряда не выпускали из рук оружие, расположившись так, чтобы не перекрывать друг другу сектора обстрела. Это кстати, заметил и главарь гольфо, немолодой мужчина с окладистой бородкой и шикарном черном старинном костюме, обильно расшитым серебром.

-Не стоит беспокоится, друзья моих друзей — мои друзья! Он показал на Доминго.

-Я не беспокоюсь, с чего так подумали, уважаемый кабальеро. На испанском произнес Нарышкин. Он владел и этим языком, но говорил с акцентом. Но сейчас разницы не было, светловолосый и ростом метр девяносто, он все равно никак не походил на мексиканца.

-Меня зовут Хуан Непомусено Гуэрра Карденас. Для вас, уважаемый чужеземец, просто Хуан. Клянусь богом, мы не причиним вам вреда.

-В тех местах, где я родился, есть поговорка: "на бога надейся, а лошадей привязывай". И меня можно называть Олег. Улыбнулся Нарышкин.

— Ола-ла! Хорошая поговорка, надо запомнить. А ты кто? Русский! Так это вы устроили горячий день этим проклятым гринго в Тусоне! И разнесли пограничный переход в Ногалесе, чтоб всем гринго, служившим в этом гадючнике, черти в аду пятки поджаривали! А мы то голову ломали, как это все удалось провернуть таким пентюхам тохоно. Засмеялся Хуан. Тогда с нас еще пара ящиков текилы. И мои люди проводят вас до Санта-Крус, покажут, где без лишних вопросов можно сделать фото на ваши новые документы.

Потом были три дня изнуряющей гонки по пыльным дорогам Мексики. Потери — в дороге умер тяжелораненый кубинец. И вот они здесь, почти на самом кончике полуострова Юкатан.

-Есть. Самолеты будут здесь через 30 минут.

-Все по местам. Рохас, Фролов, проверьте еще раз взлетное поле. Ирма, Рита, через 20 минут зажигайте костры. Олег не хотел проблем при посадке и взлете в вечерних сумерках, поэтому по сторонам от взлетной полосы, которую они с таким трудом расчистил от тропических зарослей, через каждые пятьдесят метров стояли бочки с ветошью и сухими ветками, обильно политые машинным маслом и бензином.

Через сорок минут первый новенький Ан-12, произведенный всего год назад на заводе в Воронеже, натужно рыча моторами, выруливал на край взлетной полосы, стараясь выкроить лишние пару десятков метров для разбега. Вроде бы длина полосы, которую они с таким трудом расчистили, была целых 1400 метров, а паспортная длина разбега всего 1230 метров. Но как ему объяснил бортехник— "ваша взлетка, это не столичная бетонка, опять же жара, да и подстраховаться не мешает..". Но все прошло хорошо и первый "двенадцатый", в который помимо 20 человек, заехал своим ходом прямиком грузовик с боеголовкой, тяжело пошел в сторону моря. А во второй Ан-12 влезли все остальные. Вдобавок рачительные кубинцы загнали в него три пикапа и микроавтобус, из тех что поновее. Остальные машины просто бросили, на радость тем мексиканцам, которые их первыми обнаружат. Кстати, о мексиканцах. Нарышкин все время нервничал, как это можно, два здоровенных транспортника прилетают и улетают без спроса. В СССР это было бы невозможно, неужели мексиканцам настолько плевать? Но Доминго Рохас, с которым он поделился своими опасениями, только засмеялся. Да, здесь в Мексике вот так. "Черные осы" так сюда и прилетели, на "Дакоте", да вдобавок пролетели еще дальше вглубь страны. Но Олег успокоился только тогда, когда темная земля под ними сменилась не менее темными водами Юкатанского пролива. С белыми барашками, там внизу был осенний шторм. Еще полчаса полета, и вот уже под ними бетонка авиабазы Сан-Хулиан. И тогда Олег стал ощущать себя, как будто выпил полбутылки водки. Без закуски. А когда они вывалились веселой гурьбой по трапу, вперемешку, русские и кубинцы, из маленькой группы встречающих выскочил вихрь, ураган, повисший на шее капитана Доминго Рохаса. Ураган затем трансформировался в необычайно красивую девушку в военной форме. Олег, как в тумане, уже тонул в огромных черных глазах, когда услышал голос Доминго:

-Познакомься, друг, это моя младшая сестра, Люсия. Она служит связистом здесь, на авиабазе.

"Ну все, я попал"-как-то отстранено подумал Олег.

Но это уже была другая история.

Глава 7. Злое солнце заморских дьяволов.

01 ноября, Пекинское время 05-50. Пекин. Район Чжаоянг, семейное общежитие рабочих Пекинского автомобильного завода.

-Дэмин, соня, давай вставай. В школу опоздаешь! Старшая сестра Сюли решительно сбросило тонкое одеяло с маленького брата. С другого конца комнаты, где и жили все четверо члена семьи Ду, уже доносились умопомрачительные ароматы горячего риса со специями. Маленький и надутый спросонья Дэмин, сунулся было к столу, но тут же был остановлен родителями.

-Куда? Сначала умываться! Строгий голос Ду Айминь, матери детей, погнал Дэмина в конец коридора, где находился общий для всего этажа санузел. Две уборных, и расположенные в ряд шесть умывальников. Еду обитатели всех двенадцати семей, занимавших каждая свою комнату, готовили каждый у себя. В каждой комнате был керосиновый примус, на нем и рис варили, и воду грели. Для стирки и мытья, которые проходили в тех же комнатах. Кому-то другому такие условия жизни показались бы кошмарными в своей нищете, но только не семье Ду. Два года назад она перебралась из маленькой глинобитной фанзы, где три поколения семьи Ду ютились друг у друга на головах. Где спать приходилось на потертых циновках, прямо на полу, ежась от сквозняков, которые свистели из всех щелей. Где готовить еду приходилось на примитивном очаге, во дворе, под протекающим навесом, а воду приходилось носить от реки, протекающей в двух ли от фанзы. А все отопление состояло из жаровни с углями, вытащенными из очага. Когда были дрова, естественно. Но все изменилось, когда муж Айминь, Ду Тедань, вернулся в 1956 году, отслужив пять лет в пехотной дивизии НОАК. Там он выучился не только читать и писать. В армии он понял, что, находясь среди крестьян, он и его семья будут обречены на полуголодное и нищенское существование. Также служба в армии привила ему интерес к технике, и как только он узнал, что среди крестьян его уезда набирают грамотных людей для работы на Пекинском автозаводе, он сразу же вызвался кандидатом. И попал в ряды избранных, а как же. Он честно отслужил в армии, не имел взысканий. Характеристики от командиров ему дали самые положительные, к тому же, через три года после поступления на работу слесарем в один из механосборочных цехов, обвыкнув, Тедань пошел учиться в вечернюю школу рабочей молодежи. Старания его были оценены начальством, ему дали комнату в семейном бараке-общежитии, куда он сразу же перевез своих жену и детей, окончательно вырвав их из ненавистной деревенской беспросветной нищеты. Айминь сразу же устроилась на тот же завод, ученицей на участок сборки жгутов в цех электрики. А дети пошли в нормальную начальную школу, вернее, сначала пошла Сюли. Дэмина же определили в детский сад, в школу он пошел только в этом году. Это была огромная разница, в деревне не было ни того, ни другого. Только спорадические уроки по ликвидации безграмотности, которые по мере возможности проводили бойцы и командиры расположенной поблизости армейской части. А теперь они все учатся постоянно! И бесплатно! Айминь учится в вечерней школе, Тедань уже ее заканчивает, и уже ясно, что, закончив ее, он выйдет с направлением в вечерний техникум. А техникум, пусть даже и вечерний, это существенное повышение статуса. И финансового положения в семье тоже. После школы он мог дорасти максимум до бригадира, а после техникума он может стать мастером, а потом даже инженером! Китайская народная республика отчаянно нуждалась в собственных технических специалистах, это особенно проявилось два года назад, когда из страны уехали все советские инженеры и техники. Многие технические проекты тогда резко забуксовали, а иные и вовсе оказались заморожены. Вот и на автозаводе никак не могли запустить в серию первый китайский внедорожник, BJ210. Несмотря на то, что он очень нужен в армии, пока "донашивающей" советские ГАЗ-67 и ГАЗ-69.

01 ноября, Манильское время 06-44. Филиппины. Остров Лусон, авиабаза Кларк.

После решения Объединенного комитета начальников штабов прошло всего лишь 20 часов. Или целых 20 часов, это как посмотреть. Для свежего авиакрыла стратегического авиационного командования USAF, готового по приказу своего президента принести смерть в любую точку Земли, как это было еще неделю назад, это "целых 20 часов". А вот если это авиакрыло собирать из ошметков в пух и прах разгромленных соединений, это "всего лишь". Это же надо собрать уцелевшие самолеты из уцелевших аэродромов, раскиданных по доброй трети земного шара. Наскоро отремонтировать поврежденные машины, снимая детали с тех самолетов, которые починить невозможно. Пополнить экипажи, далеко не все летчики оказались способны на дальнейшие вылеты, после того, как повстречались с соколами Пепеляева. Часть из них летать оказалась наотрез, невзирая на реальную угрозу военного трибунала. Часть просто подвинулись рассудком, и теперь военные психиатры разбирались, кто и в самом деле сошел с ума, а кто просто талантливо симулирует. И это все надо было сделать в условиях, когда почти все передовые базы стратегической авиации USAF в Азии разрушены. Но генерал Джон Дэйл Райан, назначенный командовать этой операцией, справился. Бывший командующий вторым авиакрылом, до войны размещенным на авиабазе Барксдэйл, штат Луизиана, выжил. В отличие от В-52 второго авиакрыла, которым крупно не повезло. Авиабаза в Луизиане находилась в радиусе досягаемости русских ракет на Кубе, и соответственно, в списке мишеней занимала место в первой десятке. Поэтому почти все экипажи этого крыла сгорели в атомном пламени, за исключением немногих счастливчиков, бывших в этот момент в патрульных полетах. В первые десять минут, подняться по тревоге не успел никто. Сам Райан в этот момент летел из Пентагона в Луизиану, и попал в короткий список выживших. Через несколько дней "безлошадный Джон", как его уже успели прозвать штабные остряки, получил новое задание. В USAF были еще командиры крыльев, оставшиеся не у дел. Но Райан, до того, как был назначен командующим второго крыла САК, был четыре года начальником службы материально-технического обеспечения всего САК, с 1956 по 1960, и это сыграло главную роль в его назначении. Чтобы срочно собрать остатки былой мощи САК во что-то боеспособное, как раз и нужен был технарь-снабженец. Время отчаянных лихих пилотов вроде Джона Лаппо ушло, растаяло, расстрелянное очередями пушек русских МиГов и дымными шлейфами зенитных ракет. Сейчас больше нужен был бухгалтер, который дотошно соберет все остатки былой воздушной мощи Америки. Который все взвесит и не пошлет бездумно на убой немногие уцелевшие стратегические бомбардировщики USAF, каждый из которых внезапно стал для Америки дороже Святого Грааля. Еще одним плюсом в пользу кандидатуры Джона Дэйла Райана являлось то, что начальником службы МТО он был как раз в то время, когда основным самолетом в САК был как раз бомбардировщик В-47. Их то и осталось больше всего, к ночи 01 ноября на бетонке авиабазы Кларк удалось собрать целых 62 машины. В то время, как более новых В-52 там было всего шесть штук. Скажи кто-то Джону до войны, что всего за несколько дней грозные и всемогущие USAF понесут такие потери, он бы рассмеялся ему в лицо. Но особенно ему было жаль целую прорву самолетов САК, которые бесславно сгорели на базе хранения "Дэвис-Монтайн". Стройные красавцы "Стратоджеты", солидные "Стратфортрессы", огромные, внушающие суеверный ужас "Писмейкеры". Они не должны были так погибнуть. Если бы они были здесь, как бы упростилась его миссия. Даже стареньким В-29 и В-50 нашлось бы дело. Лететь во втором эшелоне, чтобы спокойно засыпать уцелевшие города этих возомнивших себе невесть что желтых обезьян зажигалками и фугасками и заливать зарином. В конце концов, разрушили же В-29 Токио всего семнадцать лет назад, сожгли дотла, убив тогда больше джапов, чем в Хиросиме и Нагасаки вместе взятых. Еще Джон ранее очень надеялся на сверхзвуковые новейшие бомбардировщики В-58 "Хаслер". USAF начали получать эти самолеты только в 1960 году, и к октябрю 1962 фирма "Конвейр" произвела целых 86 серийных В-58А и 17 предсерийных В-58. Но сначала новейший самолет замучили катастрофы. Всего до октября 1962 разбилось целых тринадцать уже серийных машин, многие с гибелью строевых летчиков. Последняя катастрофа произошла совсем недавно, 14.09.1962, в окрестностях города Батлервилл, штат Индиана, из-за отказа системы управления вышел на недопустимую перегрузку и разрушился в воздухе самолёт с бортовым номером 61-2057. Весь экипаж — пилот Джон Тревизани, бомбардир Алекс Фрид и оператор Роберт Мур — погиб. Естественно, после каждой аварии все "Хаслеры" становились на прикол, пока спецы с "Конвэр" не устранят очередную "детскую болячку". Ведь самолет просто был напичкан самыми современными и передовыми новшествами. Пилоты, освоившее В-58, мрачно шутили, что количество мировых рекордов, поставленных на В-58, соревнуется с количеством катастроф. Не уступали им и журналисты, называвшие "Хаслер" золотым. И это почти соответствовало действительности, стоимость серийного В-58А в ценах на начало 1962 года равнялась (с учетом всех расходов по программе) 33,5 миллионов долларов. А цена 30150 килограммов золота (именно столько весил "сухой" "Хаслер" со сбрасываемым отсеком вооружения) в тех ценах была 33,9 миллиона долларов. Но генерал Джон Дэйл Райан был бы рад любому количеству В-58. Сверхзвуковой бомбардировщик, который несет бомбу В-53 мощностью в девять мегатонн, может уничтожить крупный город. Он может лететь со скоростью 2126 километров в час на высоте 19300 метров, недосягаемый для любых китайских истребителей, или со скоростью 980 километров в час. Но на высоте всего 100 метров, недосягаемый для советских зенитных ракет. Но.. Сначала, еще до войны, все "Хаслеры" поставили на прикол, когда специалисты фирмы "Конвэр" разбирались и устраняли дефект, послуживший причиной катастрофы 14 сентября. Потом часть "Хаслеров", экипажи которых еще осваивали эти крайне сложные управлении и кошмарные в обслуживании машины, сгорела в атомном огне, на авиабазах Банкер-Хилл и Карсуэлл, где проходили обучение будущие авиакрылья. А оставшиеся боеготовые двенадцать "Хаслеров" с авиабазы Эдвардс срочно готовили к переброске на Алеутские острова. "Что-то у наших доблестных водоплавающих не заладилось с молниеносным захватом Камчатки, опять бравым парням в красивой черной форме потребовалась помощь USAF"— с неудовольствием подумал Райан.

Ну все, переживания закончены. План нанесения удара по коммунистическому Китаю готов. Сначала почти вся группа В-47 летит к Тайваню. В это время все авиакрылья тактической авиации пробивают коридоры в китайской системе ПВО, зачищают небо над провинциями Фуцзянь, Цзяньси, Чжэцзянь, Аньхой, Гуандун и Хубэй. После чего В-47 мелкими группами, парами и четверками атакуют все крупные города и аэродромы этих провинций. Будут атакованы город и военно-морская база Шанхай, города-промышленные центры Ухань, Санъян, Чаньша, Нанкин, Хэфэй, Цзиньхуа, Ханчжоу, Суджоу, Гуаньчжоу, Дунгуань, Шэньчжэнь, Фучьжоу, морские порты Шаньгоу, Сямынь, Цюаньчжоу, Вэньчжоу и Таньчжоу... Отдельная группа, восемь В-47 и все шесть В-52 стартует с авиабазы Кларк на час позже. Ее цель пройти сквозь охваченные хаосом и неизбежной паникой и неразберихой после атомного удара юго-восточными провинциями красного Китая и выскочить к столице КНР. Выйти к Пекину не со стороны моря, откуда их ждут коммунисты, где сплошным частоколом натыканы новые крупнокалиберные зенитные орудия с радарным наведением, а истребителей, как навозных мух на ранчо в Техасе. А со стороны тыловой провинции Шаньси, пройдя к ней над уже разрушенными атомным огнем городами провинции Хубэй. По этому маршруту, как уверяли штабные аналитики, можно встретить только истребители МиГ-9 и МиГ-15 из второразрядных тыловых полков авиации НОАК, с плохо обученными пилотами. Да еще устаревшие зенитные орудия времен второй мировой войны, калибром 76 и 85 миллиметров. Все В-47 несут по две термоядерных бомбы Мк.28, моделей 1 и 2, шесть В-52 вооружены посерьезнее. Под крыльями у них висят по 2 ракеты AGM-28А Hound Dog с боеголовками Mk.28 Mod.1 мощностью 1,1 мегатонны и в бомбоотсеке по одной термоядерной бомбе Мк41, самой мощной, из тех что произведены в США. Залп 12 ракет Hound Dog, которые можно запускать уже над провинцией Хубэй, уничтожит все ПВО вокруг китайской столицы, а потом бомбардировщики уничтожат даже тараканов в Пекине и его окрестностях. Так что китайское руководство, вернее, те из его состава, кому повезет уцелеть, десять раз подумают, прежде чем снова лезть к Тайваню.

01 ноября, пекинское время 01-25. Пекин, Китайская народная республика. Подземный бункер в здании Генерального штаба НОАК. Помещение для совещаний. Присутствуют: министр обороны маршал Линь Бяо; маршал Чжу Дэ, председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей; заместитель председателя национального совета обороны, президент Академии военных наук НОАК маршал Е Цзяньин; командующий ВВС и ПВО НОАК генерал-полковник Чен Цзюн; заместитель начальника Генерального штаба НОАК, начальник оперативного отдела Генерального штаба НОАК генерал-полковник Ли Тянью; секретарь компартии Нанкинского военного округа, заместитель министра обороны, секретарь Восточно-китайского бюро ЦК КПК генерал-полковник Сюй Шию; заместитель Генерального секретаря постоянного комитета Военного Совета КНР генерал-полковник Ян Чэнъу; командующий Нанкинского военного округа генерал-полковник Ли Дэшэн; командующий Пекинскского военного округа генерал-полковник Ян Юн; командующий Уханьского военного округа генерал-полковник Ян Дэчжи.

Министр обороны Линь Бяо открыл было рот, собираясь начать совещание, но его опередил маршал Е Цзяньин;

-Товарищи военные! Я хочу знать, по какой причине вы нас столь срочно собрали! Если маршал Линь Бяо чуть скривил рот, в ответ на столь явное проявление неуважения со стороны Е Цзяньина, то третий маршал, Чжу Дэ, только внутренне усмехнулся. Е Цзяньин — преданный сторонник председателя Мао. Линь Бяо тоже активно внедряет культ личности председателя, одно его его заявление о цитатнике Мао "эту книгу, так же как и личное оружие, должен иметь каждый солдат" чего стоит. Но Линь Бяо карьерист, он прицепился к Мао, как щенок пристраивается к самой здоровой и сильной собаке в стае, придет время, и он с легкостью поменяет вожака. Или сам захочет стать этим вожаком. А вот преданность Е Цзяньина председателю Мао не имеет рационального объяснения. Она просто существует и все. И после этого совещания верный Е сразу же придет к Мао. И доложит ему подробно, в лицах, кто чего говорил. Но надо все же узнать, зачем их всех собрали. Зачем здесь командующие четырех округов, причем тех, чьи территории находятся в близости от этих ренегатов на Тайване. Почему на совещании нет самого Мао, нетрудно понять. Этот прожженный интриган просто нюхом чует, когда будут проблемы и надо принимать трудные решения. Хочет оставаться над схваткой, сыграть роль арбитра. Ну да ладно, надо вмешаться, пока двое маршалов не устроили перебранку перед младшими по званию. И он тихо сказал, упреждая уже надувшегося и покрасневшего гнева Линь Бяо:

-Товарищ Е Цзяньин. Я думаю, не надо так торопится. Если министр обороны созвал такое большое совещание, значит, у него есть веские причины на это. Надо внимательно их выслушать и принять взвешенное коллективное решение. Вот и все.

Маршал Линь Бяо сухо кивнул, благодаря Чжу Дэ. И начал говорить:

-Как вы все знаете, НОАК при поддержке партии и всего китайского народа, сейчас проводит великую по своему значению операцию. Освобождение последней части нашей страны от власти реакционной буржуазии, во главе с этим ренегатом Чан Кайши. Мы завоевали господство в воздухе над проливом. Мы утопили практически весь флот гоминьдана. Восемь часов назад вице-адмирал Дэн Чжао-Сянь доложил, что наш морской десант уже захватил архипелаг Магун, который расположен всего в тридцати шести милях от западного побережья Тайваня. Четыре часа назад на аэродром острова Пэнху на этом архипелаге начали приземлятся наши истребители. Наши бомбардировщики уже начали наносить удары по позициям ренегатов в районах нашей будущей высадки на остров. Но мы столкнулись с неожиданно сильным сопротивлением. Американцы. На острове внезапно появилось большое число американских истребителей. Они уже сбили много наших бомбардировщиков, и начали атаковать наш флот и аэродром на архипелаге Магун. Я сейчас предоставлю слово товарищу Ли Тянью, он, как начальник оперативного отдела Генерального штаба более подробнее опишет возникшую там ситуацию.

Генерал-полковник Ли Тянью встал, сухо откашлялся и начал говорить:

Товарищи! До 18-00 вчерашнего вечера наша операция по освобождению последней части нашей страны от буржуазных наймитов, руководимых Чан Кайши, проходила по нашим планам. Захват архипелага Магун в непосредственной близости от острова Тайвань прошел даже с опережением графика. Наши храбрые пилоты уничтожили всю авиацию Чан Кайши, а наши моряки вчера утопили последние военные корабли этих буржуазных прихвостней. Но после 18-00 наши бомбардировщики при возвращении с налетов на прибрежные укрепления на юге Тайваня, были внезапно атакованы большим количеством истребителей "Старфайтер". Подчеркиваю, американских истребителей, это ясно показал перехват радиопереговоров. Как докладывает наша радиоразведка, на Тайвань прибыло полное авиационное крыло этих самолетов, это порядка 90-100 самолетов. Далее. По данным авиаразведки частей Фудзяньского военного округа, на севере острова Тайвань замечены другие американские самолеты, "Суперсейбр". Опять же, по данным радиоразведки, американцы перебросили на северные аэродромы Тайваня и на три самых южных аэродрома архипелага Рюкю 18 истребительное авиакрыло. Это авиакрыло ранее базировалось в Японии и принимало участие в боях за Корею и над Японским морем. И оно как раз имеет на вооружение самолеты "Суперсейбр". Крыло, конечно понесло потери в боях с русскими и корейцами, но уже могло быть пополнено резервными самолетами, переброшенными с американского континента. То есть достоверно установлено наличие в оперативной зоне нашего будущего десанта как минимум двух сотен современных сверхзвуковых американских самолетов. Самолетов, с которыми в наших ВВС могут сравнится только советские МиГ-19 и изготовленные на авиазаводе в Шэньяне J-6. Но их численность во всех наших ВВС— всего 150 машин. То есть если мы начинаем высадку десанта на Тайвань, мы должны понимать, что у нас не будет господства в воздухе.

-Что значит "если"? Возмутился маршал Е Цзяньин, поддержанный одобрительными кивками Сюй Шию и Ян Чэнъу.

-Вы что же, струсили при первом появлении американских самолетов?

Чжу Дэ наблюдал за этой перепалкой сквозь полуприкрытые веки. Маршал Линь Бяо и командующие округами сидят неподвижно, как каменные статуи. Оно и очевидно, они и будут отвечать за провал операции, не партийные же чиновники, пусть и с генеральскими званиями Сюй Шию и Ян Чэнъу. А вот что скажут остальные военные, авиаторы? Но Ли Тянью выложил еще один козырь:

-Об отмене операции, если бы речь шла всего об этих двух сотнях американских истребителей, даже мыслей бы не было. Но есть еще сведения. По данным радиоразведки, частично подтвержденным данными нашей агентуры, на авиабазе Кларк, Филиппины, собраны в кулак около сотни американских стратегических бомбардировщиков В-47 и В-52. Самолеты уже приведены в полную готовность, на всех подвешены ядерные бомбы. С очень больной долей вероятности я могу утверждать, что они нанесут удар именно по нашей стране. И если в этот момент наша авиация увязнет в боях над Тайванем при высадке десанта, эта группировка может опустошить все наши прибрежные провинции. Стереть с лица земли Шанхай, Нанкин, Ухань, все наши остальные крупные города на востоке страны.

Всем присутствующим показалось, что температура в комнате для совещаний резко упала ниже нуля. Все они хорошо представляли себе, на что способна одна ядерная бомба. Чжу Дэ, Линь Бяо и все командующие округами присутствовали на совместных с СССР учениях с реальным применением ядерного оружия. А тут сотня самолетов, и каждый из них может нести не одну, а несколько бомб!

-Хорошо, мы поняли ваши доводы. Что вы предлагаете? Внезапно охрипшим голосом произнес маршал Е Цзяньин.

-В первую очередь, отложить высадку десанта. Отвести наш флот от архипелага. Войскам, уже высаженным на острова, отдать приказ зарываться в землю и стоять до последнего, гоминьдан при поддержке американцев непременно постарается отбить Пэнху и остальные острова, ведь когда они за нами, Тайвань очень уязвим. Дальше у нас есть наметки плана, как возможно попытаться противостоять американскому удару, но его автор — командующий ВВС и ПВО НОАК генерал-полковник Чен Цзюн, поэтому лучше пусть он его и излагает. С этими словами он кивнул генерал-полковнику Чен Цзюну.

Генерал-полковник Чен Цзюн сказал просто:

-План состоит из нескольких пунктов и базируется на анализе наших реальных возможностей противостоять тактике американских ВВС.

Первое. Непосредственно перед налетом стратегических бомбардировщиков янки будут пробивать "коридоры" для них в нашей системе ПВО силами своей тактической авиацией. На сегодняшний момент эти силы как раз представляют собой два авиакрыла истребителей, 18 авиакрыло самолетами F-100 "СуперСейбр" и авиакрыло с пока неизвестным номером с самолетами F-104 "Старфайтер". Ну может быть к ним присоединятся небольшое количество самолетов F-86, F-101, F-104 и В-57 гоминьдановских ВВС, уцелевшие или отремонтированные после того разгрома, которые наши пилоты им устроили в последние три дня боев. Ожидается, что эти силы в ближайшем времени, по нашим оценкам, через 6 — 12 часов, начнут блокаду и обстрелы наших аэродромов, а также нанесение ударов по радиолокационным станциям, узлам связи и позициям крупнокалиберной зенитной артиллерии. Что позволит вражеским бомбардировщикам беспрепятственно подлететь сначала к нашим авиабазам, и потом и прочим объектам, для сброса ядерных бомб.

Второе. Ключевые позиции в данной операции, это аэродромы и средства связи и наведения, РЛС и радиостанции. Как я когда-то слышал фразу одного из советских генералов, "защити аэродромы и потом аэродромы защитят тебя".

— Товарищ Чен, мы все понимаем важность авиации, как главного компонента и обороны и наступления. Напомнил маршал Линь Бяо. Обе войны в Корее, и та, что идет сегодня, и та, что закончилась девять лет назад многочисленными примерами подтверждают это. У вас есть какие-то конкретные предложения, как нам "защитить аэродромы"? Сохранить свою авиацию, одновременно нанеся серьезные потери вражеской? Учтите еще тот факт, что для нас тяжелые потери в ВВС неприемлемы, мы численность своих ВВС восстанавливать будем долго, в отличие от американцев. Если они нам вообще дадут возможность сделать это.

-Да, конечно, товарищ маршал. Мы долго думали, сравнивая наши ВВС и знаменитые US Air Forse. Наши ВВС уступают буквально почти во всем. Да что там говорить, гораздо более многочисленные и передовые в техническом отношении ВВС нашего северного соседа уступают US Air Forse. Но. И у наших, и у советских ВВС есть одно преимущество. Оно даже общеизвестно. Об этом преимуществе все время говорит наша партия. И теперь настало время конкретно понять, принять и использовать это преимущество, вернее, единственную слабость всемогущих US Air Forse. А именно пронизывающую насквозь USAF буржуазную идеологию. Дух меркантильности. Жажду наживы. Стремление быть первым любой ценой.

-О чем вы говорите, товарищ Чен? Поясните нам подробнее! Оживился генерал-полковник Сюй Шию, бывший одновременно и секретарем компартии Нанкинского военного округа и секретарем Восточно-китайского бюро ЦК КПК.

-Скажите, товарищ Сюй Шию, вы играете в шахматы? Неожиданно спросил командующий ВВС и ПВО НОАК. И получив утвердительный кивок, задал следующий вопрос:

-Гамбит. Знаком ли вам такой шахматный термин?

01 ноября, пекинское время 08-37. Фудзянский военный округ, авиабаза Фудзянь, Китайская народная республика.

Генерал-лейтенант У Фасянь, политический комиссар ВВС НОАК, выслушал торопливый рапорт полковника Вань Хай, командира авиационной дивизии, размещенной на аэродромах Фудзяньского авиационного узла. Все, они успели. После большого совещания больших военных и партийных чинов в Пекине прошло всего чуть менее семи часов, а картина на всех авиабазах четырех военных округов резко изменилась. Количество истребителей в этих округах увеличилось в несколько раз. Но главное не в этом. На штатных аэродромах теперь базировались полки, спешно переброшенные из внутренних округов. Вооруженные откровенным старьем, от совершенно древних поршневых до устарелых еще во время Корейской войны реактивных Як-17, ну или их китайских копий. Последние были вообще двухместными учебными машинами, но сейчас китайцы собрали весь свой устаревший зоопарк. Поршневые Ла-9 и Ла-11, реактивные дозвуковые МиГ-9, Як-17 и J-1 c прямым крылом, первые модификации МиГ-15 и их копии J-2, все, что могло как-то подниматься в небо, заполнили штатные аэродромы четырех округов. Те эскадрильи из этого зоопарка, которые сносно могли летать и хоть как-то стрелять, сейчас не спешно маневрировали над своими новыми аэродромами. Удалятся от них более чем на 20 километров пилотам строго запретили, да они и не пытались отлетать далеко над абсолютно незнакомой местностью. А все штатные полки и дивизии, имеющие более современные самолеты, сейчас были рассредоточены возле базовых аэродромов. Сидели на маленьких площадках подскока, запасных полосах, в обычное время пустых, и просто на мало-мальски прямых участках дорог с твердым покрытиям. У Фасянь неоднократно благодарил богов, за то, что в Китае в этих районах уже была создана такая большая аэродромная сеть. Гоминьдан и американцы, японцы и русские, все более-менее отметились в разные годы здесь со своими самолетами и все строили аэродромы. Особенно отличились американцы, их технология быстрого возведения аэродромного поля из металлических перфорированных полос, сцеплямых между собой выступами-крючками даже преподавалась в военных авиационно-технических училищах КНР, как пример. И немало таких аэродромных комплектов в качестве трофеев осталось в здешних местах, после того, как американцев отсюда вышвырнули в 1945, вместе с гоминьданом. И еще перед началом войны, ВВС НОАК начал готовить аэродромы рассредоточения. Но сейчас на этих запасных аэродромах тоже сидел двойной, а то и тройной комплект истребителей, правда посовременнее. Гораздо посерьезнее. МиГ-17, МиГ-17Ф и J-5, его китайская копия. МиГ-19С и его копия J-6, недавно начатая выходить из цехов авиазавода в Шэньяне. И даже МиГ-19П и МиГ-19ПМ, специализированные истребители-перехватчики в количестве всего десятка штук, переданные Советским Союзом в конце 50-х, были здесь, сведенные в одну эскадрилью. Все пилоты сидели в своих самолетах в полной боевой готовности. Почти тысяча МиГ-17 и полторы сотни МиГ-19. Вернее сидели как раз не все. Не менее сотни машин, уже с опытными летчиками в кабинах сейчас крутились над проливом, стараясь не допустить американские разведывательные самолеты к аэродромам раньше времени. Последний "Черт", RF-101 "Вуду" подмел небо над провинцией Фудзянь семь часов назад. Беспрепятственно. С того момента небо для разведывательных самолетов врага командующий ВВС НОАК приказал закрыть. Под страхом расстрела для командиров авиачастей, чьи пилоты пропустят чужие глаза туда, где они могут увидеть то, чего им не надо видеть. Увидеть, что из всех городов семи провинций Китая непрерывным потоком идут люди, гражданское население. Из тыловых провинций на запад, из прибрежных — во все стороны, подальше от заводов и военных частей, туда где местность может дать хоть какую-то защиту от ядерных ударов. Как по дорогам навстречу нескончаемым потокам беженцев едут длинные колонны армейских грузовиков. Ведь почти две тысячи самолетов надо обеспечить техниками, боеприпасами и топливом. Запасы, которые имелись на базовых аэродромах, распределялись на всех, но таяли ужасающе быстро. Два, может быть три дня, и вся эта армада машин сядет на голодный паек. У Фасянь грустно посмеялся над своими мыслями, это если у них вообще будет эти два-три дня. Все решится сегодня, ну может быть завтра. Он знал, что практически все партийные военные и чисто военные в звании полковника и выше из центрального управления ВВС и из управлений четырех военных округов сейчас мечутся, срывая голос по всем авиабазам четырех округов. Или стоят, как вот он, на бетонке, вроде понимая, что сделано все, что задумано, но пытаясь вспомнить об малейших упущениях. Его мысли оборвал Вань Хай, который пытался что-то сказать, перекрикивая свист и рев двигателей шестерки МиГ-9, в очередной раз разворачивающейся над аэродромом. Вань Хай, отчаявшись перекричать шум самолетов, просто потянул его за рукав, показывая на три красных ракеты, встающих над башней КДП. Да вот оно. Началось. Три красных ракеты— это дублирующий сигнал. РЛС на горе Йонгтай в шестидесяти километрах к юго-западу от Фучжоу, заметила массированный взлет самолетов из Тайваня. Он, в свою очередь, тронул полковника Вань Хая за руку, наклонился к нему и прокричал: "Пойдемте в ЗКП, товарищ Вань. Все, что могли, мы уже сделали. Теперь все зависит от наших пилотов".

Гораздо дальше на северо-восток, в подземном бункере центрального командования ВВС НОАК, было не протолкнутся. Помимо обычного количества персонала — штатного дежурного расчета из планшетистов, связистов и командира смены с двумя заместителя, сюда набилась целая куча высокопоставленных военных и политиков. Председатель КНР Лю Шаоци, премьер Государственного административного совета и министр иностранных дел Чжоу Эньлай, Председатель Госплана КНР и заместитель премьера Госсовета КНР Ли Фучунь, командующий ВВС и ПВО НОАК генерал-полковник Чен Цзюн, заместитель начальника Генерального штаба НОАК, начальник оперативного отдела генерал-полковник Ли Тянью. И вдвое большее количество секретарей-помощников, референтов и адъютантов. Все эти люди, вдыхая спертый воздух, с запахом химии и машин, который с натугой гнали в бункер фильтро— вентиляционные установки молчали. В воздухе стояла густая тишина, только непрерывный шелест вентиляторов, негромкие доклады связистов и отрывистые команды начальника расчета, повинуясь которым безмолвные планшетисты стирали на огромной стекле одни отметки и наносили другие. И каждый из присутствующих понимал, что маленькая отметка, только что стертая на этом огромном стекле, означает гибель десятков, а может и тысяч людей. С замиранием сердца маршалы и лейтенанты, простые чиновники и известные всему миру политики следили, как их страна начинает самое страшное сражение за всю свою трехтысячелетнюю историю.

Чуть позже, там же, в Пекине, в центре Чжуннанхая, старинного императорского дворца, в резиденции Председателя ЦК КП Китая Мао Цзедуна, или как его называли большинство китайцев, председателя Мао, проходило еще одно совещание. Тут были только приглашенные самим Мао, Генеральный секретарь ЦК КПК Дэн Сяопин, министр обороны маршал Линь Бяо, маршал Е Цзяньин, маршал Чжу Дэ и первый секретарь Пекинского горкома КПК Пэнь Чжэнь. Мао, как всегда, встретил их сидя на диванчике, сидя на краю своего бассейна, одетый в халат и босиком. Маршал Линь Бяо в самом начале совещания порывался поехать в бункер командования ВВС НОАК, но Мао мягко сказал ему:

— товарищ Линь Бяо, зачем вы хотите это сделать? Вы не уверены в товарище Чен Цзюн? Или считаете, что лучше его сможете командовать нашими ВВС? Не нужно уподобляться мелкому вождю северных варваров-кочевников, которые непременно должны были скакать в атаку во главе своего войска. И добавил, обращаясь уже ко всем:

— я собрал вас не затем, чтобы поговорить об отражении грядущего налета американцев. Наши пилоты и зенитчики должны выполнить свой долг и защитить нашу страну. Мы сейчас им ничем не сможем помочь, напротив, мы им будем только мешать своими непрофессиональными советами. Я собрал вас, именно вас, в узком кругу, чтобы обсудить, что Китай будет делать с Кореей.

-С какой именно Кореей? Мы же воюем с буржуазными прихвостнями, южными корейцами, поддерживая наших северокорейских братьев по классу? Осторожно спросил маршал Е Цзяньин.

-Дорогой товарищ Е, старый мой друг и соратник. У тебя, к сожалению, устаревшая информация. Из Кореи последние 12 часов вообще не поступало никаких сведений. И только чудом до меня дошло сообщение второго секретаря Трудовой партии Кореи в провинции Чагандо. После того, как при атомном ударе по Пхеньяну погибло все руководство КНДР во главе с товарищем Ким Ир Сеном и штабом нашей шестнадцатой армейской группы во главе с маршалом Пэнь Дэхуаем, КНДР возглавил начальник Разведывательного отдела Генерального штаба КНА. Специалисты отдела, высококлассные диверсанты, быстро "зачистили" всех конкурентов на власть из уцелевших руководителей Управление внутренней политической безопасности, партийной разведки и Министерств охраны безопасности государства и общественной безопасности. Очевидно, военная разведка договорилась с командованием армии. И как — то, ума не приложу, как это у них получилось, но они договорились с южанами. Конкретно с Пак Чон Хи и его родственником, директором южнокорейского ЦРУ Ким Джон Пхильем.

-О чем? Потрясенно спросил Е Цзяньин.

-Об объединении Кореи. Для народа Кореи, что Северной, что Южной, это представили, как восстание и переход на сторону КНДР частей армии Южной Кореи, возмущенной американскими атомными бомбардировками страны, и особенно, массированному применению химического оружия по своей столице, Сеулу.

-Но так это же победа! Воодушевленно воскликнул министр обороны Линь Бяо.

-Да, победа. Но чья эта победа? Победители объявили американские войска на территории южной Кореи "интернированными". Не военнопленными, а "интернированными". И даже этому статусу они не соответствуют. Они сейчас находятся в компактных местах, со всем вооружением. В каком статусе сейчас находятся наши части, неизвестно. Известно только то, что все железнодорожные перевозки в КНДР остановлены по требованию корейской стороны. Они объясняют это разрушением Пхеньянского железнодорожного узла, но это объяснение надуманное. Ведь еще есть ветка через Вонсан, через которую можно попасть на юг. В конце концов можно устроить перегрузочную базу севернее Пхеньяна. И еще один факт. На приграничных аэродромах зафиксировано прибытие советских истребительных частей, в провинции Чагандо известно о трех таких случаях. А вот в размещении наших авиационных частей на территории КНДР нам отказано. Объясняют это недостаточным количеством мест для базирования самолетов.

Их разговор был внезапно прерван старшим телохранителем, который бесшумно подошел к ним:

-Товарищ Мао, товарищи, в Пекине объявлена воздушная тревога. Прошу вас всех проследовать в бомбоубежище.

01 ноября, пекинское время 09-56. Фудзянский военный округ, небо над городом и авиабазой Фудзянь, Китайская народная республика.

Виктор, начальник штаба восемнадцатого авиакрыла USAF сидел в маленьком командном бункере аэродрома на острове Исигаки. Один из южных островов архипелага Рюкю, даже скорее островок, был таким же маленьким, как и аэродром на нем. И бункер на этой авиабазе был под стать ему, тоже маленький. И не очень подходил на роль штаба для целого авиационного крыла USAF. Но после того, как адмирал Фелт умудрился выдернуть их крыло из той задницы, в которую они угодили в Японии, события завертелись со скоростью ошпаренной кошки. Не успели последние самолеты 18 крыла сесть на маленькие аэродромы Кумедзима, Исигаки, Миякодзима, Муако, как и туда и уже на гораздо большие по размеру авиабазы возле Тайбэя стали приземлятся резервные "Суперсейбры" для пополнения 18 крыла. А чуть позже и транспортные "Геркулесы" с вооружением и техниками из Японии и из Штатов. Все это происходило в немыслимом бардаке, и начальник штаба авиакрыла, прилетевший в Исигаки одним из первых, так и не смог сменить свой КП на более удобный. Просто не хватало времени. Сначала переброска уцелевших машин из Японии. Потом переброска резервных машин из США. Прием транспортников с техниками, вооружением и прочим барахлом, без которого невозможно обеспечить нормальное функционирование такого и сложного огромного механизма, как авиационное крыло USAF. Параллельно решать вопросы с планированием и обеспечением боевых вылетов на прикрытие войск Чан-Кайши от налетов авиации Мао. Готовить порты, причалы, людей и технику под разгрузку транспортных кораблей, которые вот-вот придут из Японии, Виктор не собирался оставлять этим желтомазым предателям даже ржавого гвоздя, принадлежавшего USAF. И как апофеоз — штаб 18 крыла срочно озадачили разработкой операции по расчистке воздушного пространства над прибрежными провинциями материкового Китая, для обеспечения массированного налета стратегической авиации USAF. Как имеющих самый большой опыт, ведь кроме неудачного налета группы Лаппо, который разрабатывался штабом седьмой воздушной армии, почти сразу в полном составе расстрелянном северокорейскими диверсантами, на счету 18 крыла был еще и массированный удар по корейским коммунистам. Спланированный исключительно силами штаба крыла и самое главное, удавшийся. Ну почти, во всяком случае, руководство USAF считало именно так. И к моменту начала операции начальник штаба 18 крыла смертельно устал. Этот фактор, а так же удаленность КП на острове Исигаки с недостаточной пропускной способностью каналов связи, не позволили ему, вообще-то очень опытному и грамотному штабисту вовремя понять, что что-то идет не так. Операция шла уже тридцать пять минут, все основные аэродромы коммунистов уже блокированы. Батареи зенитных орудий или подавлены, или вообще уничтожены. Первые пары и четверки В-47 уже пересекли пролив и ложатся на боевой курс. И только тогда Виктор смог вычленить из того вороха победных реляций, как из рога изобилия сыпавшихся на голову людей, сидевших в штабном бункере, главное. Он оборвал командира второй эскадрильи "СуперСейбров", который взахлеб рассказывал, как его парни сбили уже тридцатый "Fargo"*:

— "Зеленый -1", какие машины вы вообще видели и атаковали на земле и воздухе?

— "Центр", кроме "Fargo" мои парни сожгли на двух полосах с десяток "Fand"* и видели шестерку "Fagot"*, но эти стервецы сразу нырнули вниз и ушли на бреющем, мы смогли сбить только двоих.

-"Зеленый -1", то есть ни "Farmer"*, ни "Fresco"* вам не встречались?

"Центр", я "Зеленый -1", ответ отрицательный.

____________________________________________________________________________

"Farmer"* — кодовое обозначение НАТО советского истребителя МиГ-19;

"Fresco"* — кодовое обозначение НАТО советского истребителя МиГ-17;

"Fagot"* — кодовое обозначение НАТО советского истребителя МиГ-15;

"Fargo"* — кодовое обозначение НАТО советского истребителя МиГ-9;

"Fand"* — кодовое обозначение НАТО советского истребителя Ла-11.

Начальник штаба озадачено отключил связь. Что-то здесь сильно не так. Почему у коммунистов в первой линии, напротив Тайваня, одни устаревшие самолеты? Во всех, буквально всех докладах о вражеских сбитых машинах или о боестолкновениях фигурируют устаревшие МиГ-9, которым место в лучшем случае в учебных полках, совсем уж древние поршневые Ла-11, которым вообще место на свалке и явно учебные двухместные Як-17. Ну были еще рапорты о немногочисленных МиГ-15, которые тоже можно смело записывать в устаревшие, это десять лет назад он наводил страх на В-29 и "Шутинг Стары" в первую Корейскую войну. Но он же читал сообщения разведки, еще до этого конфликта, о наличии у ВВС коммунистического Китая не менее тысячи поставленных СССР МиГ-17 и J-5, копий "Fresco", которые китайцы выпускают на собственных заводах. Здесь, напротив Тайваня, должна быть и половина (хотя бы) МиГ-19, которых у Пекина тоже больше сотни. При упоминании об этом истребителе Виктор поежился. Слишком тяжелыми у него остались впечатления о бое на подступах к Владивостоку, когда его крыло не смогло сломить сопротивление всего одного советского полка МиГ-19. Тогда советские МиГи, втрое числом уступая его "Суперсейбрам", связали их боем и не дали прийти на помощь бомбардировщикам Лаппо, избиваемых другими советскими истребителями. Так где же они, китайские "Fresco" и "Farmer"? Словно в ответ на его безмолвный вопрос, динамики в бункере словно взорвались, разом выдавая уже взволнованные и даже панические крики пилотов USAF.

Заместитель командира пятьдесят четвертого истребительного авиаполка ВВС НОАК, майор Кау Чан-Си, смахнул перчаткой обильный пот, его J-6 только что, резко набрав высоту, вышел точно в хвост шестерке "Старфайтеров", увлеченно расстреливающих, как в тире, одинокий Як-17УТИ. Американцы забавлялись. Они, сбросив скорость, аккуратно заходили парами на "Як", затем один из F-104 пускал ракету, и все шестеро смотрели, как несчастный Як-17 выделывает отчаянные маневры в попытках сбросить ракету с хвоста. "Наверняка эти большеносые варвары сейчас смеются, переговариваясь между собой, издеваясь над пилотами в "Яке". Продержитесь еще товарищи, еще чуть-чуть". Он оглянулся. Вся эскадрилья, двенадцать новеньких J-6, только весной этого года выпущенных на авиазаводе в Шэньяне, висели за ним, как приклеенные.

-Разбираем цели и одновременно атакуем! Первое звено берет левую пару противника, второе среднюю, третье правую! Начали! С этими словами он двинул РУД до упора, выводя двигатели на форсаж. МиГ ускорился и выбранный им в качестве цели американец начал резко увеличивается в прицеле. Вот уже отчетливо различим серебристый фюзеляж с прямыми крыльями-обрубками, сопло и киль с высоко расположенным оперением. Пора! Кау Чан-Си нажал гашетку и пушки его истребителя выплюнули короткую очередь, по пять снарядов. Майор секунду завороженно наблюдал, как из сопла двигателя "Старфайтера" отлетают крупные куски бесформенного металла, а потом американец взорвался. "К такому невозможно привыкнуть. Каждый раз, как будто впервые. Это ярче, чем оргазм с женщиной"— отстранено подумал Чан-Си. Он воевал в Корее еще щенком, безусым лейтенантом, но ему удалось не только выжить в той мясорубке на "Аллее Мигов", но и записать на свой счет американские "Мустанг" и "Шутинг Стар". Из шести "Старфайтеров" из под первой атаки его эскадрильи смог уйти только один, вовремя увидевший неожиданную смерть, подкравшуюся сзади. Но радовался он буквально несколько секунд. Всех удивил Як-17, который пилоты и МиГов, и "Старфайтеров" ну совершенно не принимали в расчет. Едва "серебряная пуля", как пафосно называли F-104 американские журналисты, поравнялся с "Яком", тот чуть довернул носом. И когда "Старфайтер" уже уходил вперед, разгоняясь до своих немыслимых двух Махов, вслед ему хлестнула длинная очередь из 23-миллиметровых пушек "Яшки". Пара снарядов разорвалось на левой плоскости F-104 и американец тут же завалился на бок, постепенно теряя скорость и высоту. В следующие секунды у "Старфайтера" отлетел фонарь и сработала катапульта. Но тут пилоты "Яка" удивили всех снова. Его пушки выплюнули еще порцию снарядов, и от катапульты с человеком, над которым едва успел выскочить парашют, полетели клочья мяса и куски катапультного кресла.

-Наверное, у него были причины так поступить? Совсем не по уставу потрясенно прошептал в эфире ведомый майора Кау Чан-Си.

-Не отвлекаемся. Держать строй. Идем на юго-восток, к гавани Донгганг. Сухо приказал майор.

МиГ-17Ф десятого истребительного авиаполка четвертой истребительной авиадивизиий ВВС НОАК затрясся в развороте, как припадочный. Пилот, лейтенант Цяо Цинчэнь, с трудом, превозмогая радужные круги в глазах из-за большой перегрузки, заставил машину развернутся буквально на пятачке, вокруг кончика крыла. Наконец ему это удалось, он смог удержаться за своим ведущим. Повернув вправо голову, он увидел, что второй ведомый в их четверке, лейтенант Ванг Хонг Хи, тоже на месте. Из всей эскадрильи только они двое были новичками, недавно окончившими летное училище. И командир эскадрильи, старый седой воздушный волк, сражавшийся еще с японцами в прошлую мировую войну, сразу взял их под присмотр. Самого Цяо Цинчэня он определил в ведомые к себе, а Ванг Хонг Хи поставил в ведомые к ведущему второй пары своего звена, тоже опытному летчику. Задумавшись, Цяо Цинчэнь не сразу увидел противника. Пара стратегических бомбардировщиков В-47 "Стратоджет" медленно приближалась впереди. Маневр командира эскадрильи был удачным, они сумели проскочить на встречных курсах под истребителями врага и выскочить восходящей полупетлей почти точно в хвост американским бомбардировщикам. Но вот именно, что почти точно. Пришлось догонять на максимале, а у МиГ-17Ф максимальная скорость всего на 160 километров в час превышала таковую у "Стратоджета". Но медленное сближение имело негативную сторону для китайских пилотов. У В-47Е тоже были пушки. Автоматическая установка с дистанционным управлением огнем А-5, которая стояла в хвосте бомбардировщика и управлялась штурманом из носовой кабины. Две пушки М24А1 калибром 20 миллиметров с боезапасом 350 снарядов на ствол. И американцы и китайцы открыли огонь почти одновременно. У МиГ-17Ф было преимущество в силе залпа, все таки одна пушка Н-37Д калибром 37 миллиметров и две пушки НР-23 калибром 23 миллиметра выплевывали в секунду почти 11 килограмм снарядов, чем две пушки М24А1, выпускавшие всего 3 килограмма. Да и размерами МиГи были куда меньше, чем здоровенные туши американских стратегов. Но тут и прятался подвох, фюзеляж В-47 мог "всосать" в себя на порядок больше снарядов, чем маленький МиГ, которому и одного попадания хватило бы. Все решили меткость стрелявших и его величество случай. Сначала везло китайцам, от фюзеляжей обоих В-47 начали отлетать куски металла, правда американцы упорно продолжали лететь вперед. Потом взорвался МиГ ведущего у Ванг Хонг Хи, разбрасывая в стороны горящие обломки. "Ааа, проклятые заморские демоны!"— раздался в шлемофонах китайских летчиков отчаянный крик Ванг Хонг Хи. Его МиГ-17 рванулся вперед, стреляя из всех стволов. Загорелся. И горящий, врезался в огромный хвост В-47. В следующую секунду оба самолета пылающими комками металла начали падать вниз. Потом в наушниках Цяо Цинчэня раздался голос командира эскадрильи "я подбит, падаю" и его МиГ, сильно дымя, накренился и пошел вниз. Все эти события промелькнули буквально за несколько секунд, вот только что их было четверо, а теперь Цяо Цинчэнь остался один на один со огромным бомбардировщиком янки. Лейтенант стряхнул мимолетную растерянность. Закусив губу до крови, не обращая внимания на вражеские трассы пушечного огня, проходящие впритирку с фонарем пилотской кабину его МиГа, прицелился не в фюзеляж, а в висящую под крылом спарку двигателей. Нажал гашетку. И с ощущением незабываемого восторга увидел, как его снаряды вспыхивают диковинными огненными цветками в соплах обеих двигателей, как вспыхивают сначала оба мотора, а потом и все крыло американца. И он кренится, кренится, валится на крыло, а затем начинает беспорядочно кувыркаться вниз! Цяо Цинчэнь проживет долгую жизнь в военно-воздушных силах НОАК. Станет генерал-лейтенантом и главнокомандующим ВВС НОАК. Но он никогда не забудет то детское ощущение щемящего ликования, который испытал, глядя на свой первый сбитый самолет врага.

01 ноября, пекинское время 09-49. Нанкинский военный округ, небо над провинцией Хубэй, 25 миль восточнее города Шиянь, Китайская народная республика.

Операция по уничтожению крупных городов и военной инфраструктуры шести прибрежных китайских провинций не удалась. Сейчас это уже было совершенно ясно. Сначала от победных докладов командиров эскадрилий тактической авиации USAF в эфире было не протолкнутся, но затем все изменилось. Китайские комми устроили грандиозную ловушку, в которые молодые амбициозные пилоты восемнадцатого и четыреста семьдесят девятого тактического авиакрыльев вляпались с разбегу. Принеся в жертву почти четыреста устаревших самолетов, примерно такая цифра получалась, если сложить все победные реляции, китайцы застали и истребители тактических авиакрыльев, и первую волну бомбардировщиков, что называется, "со спущенными штанами". Если бы налет сопровождали самолеты ДЛРО, может такого и не случилось бы. Но флотские палубные "Следопыты" и "Скайрейдеры" были там же, где авианосцы, далеко от Тайваня. А большие четырехмоторные флотские "Вилли Викторы" все патрулировали воды у побережья самих США. И конечно, адмиралы US NAVY даже и не подумали сорвать такие ценные самолеты с такой важной задачи, ради кого? Ради этих задавак из USAF, которые в последние годы загребли из военного бюджета львиную часть денег? При планировании операции посчитали, что для контроля материкового побережья Китая будет достаточно тайваньских РЛС. Это оказалось ошибкой. Во первых, гоминьдановские РЛС были уже к 1 ноябрю сильно прорежены китайскими Ил-28 и Ту-16, а во вторых, они не обеспечивали контроль за малыми высотами, откуда внезапно и атаковали китайские коммунисты. В итоге американские истребители, уже почивавшие на лаврах победителей, понесли серьезные потери. Но не это было главное. Китайские "Farmer" и "Fresco" прорвались к В-47 и устроили среди них форменную резню. Почти сразу же было сбито тридцать два "Стратоджета". Двенадцать машин было повреждено и сбросили бомбы, куда попало, на ближайший рыбацкий поселок или вовсе в море. И только десять В-47 сумели атаковать свои цели, сбросив хотя бы одну бомбу. Хотя бы— потому что под непрерывными атаками пилотов ВВС НОАК до второй цели смогли добраться только четыре машины, а вернутся сумел только один экипаж. Китайские пилоты, видя атомные грибы, встающие над своими городами, начали, в отчаянных атаках, просто таранить американцев. Наиболее пострадала провинция Фудзянь. Она находилась к Тайваню ближе всего и американцы сумели отбомбится по городам Ниндэ, Фучжоу, Путянь, Цюаньчжоу, Сямынь, Чжаньчжоу, Чаоджоу, Шаньтоу, Луньянь, аэродромам и портам возле них. И когда китайские вернулись на уцелевшие аэродромы, считать потери и оплакивать убитых, на земле в этой провинции царил ад. И вторая группа американских бомбардировщиков сумела проскочить над этим адом не обнаруженной. В эту группу генерал Джон Дэйл Райан отобрал самые опытные экипажи. Они прошли на малой высоте до самой провинции Хубэй, и над расчетной точкой, горным массивом Даби, густо поросшим лесом, группа разделилась. В-47 повернули на север, по прежнему проносясь на высоте четыреста метров над замершими в ужасе китайскими поселениями. А В-52, замедляясь, полезли вверх, на высоту десять километров. Вот в этот момент их, наконец то, заметили. Сначала группу "Стратфортрессов", когда она набрала три километра. А потом, когда из штаба ПВО прошла команда на объявление воздушной тревоги во всех военных округах к югу от Пекин, начиная со столичного, в бункер центрального командования ВВС НОАК посыпались многочисленные доклады от постов ВНОС и зенитных частей НОАК. Буквально пять минут, и командующий ВВС и ПВО НОАК, глядя на быструю работу планшетистов, понял, куда летят эти американцы. Пекин. Столица Китайской народной республики, крупнейший промышленный центр и просто один из самых больших городов.

Тем временем "Стратфортрессы" набрав высоту десять километров, разошлись широким фронтом и повернули на боевой курс. Сейчас они летели "по-ниточке", прямо, не меняя скорость, высоту и направление полета. Системы астрокоррекции KS-120 компании "Коллсман", смонтированная на пусковых пилонах бомбардировщиков вели непрерывный интенсивный обмен с инерциальными системами наведения N5G, установленных внутри ракеты AGM-28А. Наконец, через несколько минут, которые показались вечностью экипажам В-52, на пусковых пультах перед операторами навигационной системы, сидящими на нижней палубе в носовой кабине самолетов, начали загораться транспаранты, сигнализирующие о готовности системы наведения. И по команде с того же пульта "Гончие собаки" начали плавно отделятся от огромных туш "Стратфортрессов", поначалу проваливаясь вниз. Через несколько секунд у ракет начали запускаться свои турбореактивные двигатели Pratt & Whitney J52-P-3, быстро набирающие расчетную тягу в 33 килоньютона. "Гончие собаки" рванулись вперед, выходя на маршевый сверхзвук. Потом, согласно программе, заложенной в бортовую систему наведения, AGM-28А начали плавный набор высоты до семнадцати километров. И двенадцать монстров длиной тринадцать метров и весом в четыре тысячи триста пятьдесят килограмм понесли смерть китайской столице на максимальной скорости 580 метров в секунду. Самолеты же наоборот, сбавили скорость и снова начали снижение до высоты пятьсот метров.

01 ноября, пекинское время 10-03. Подземный бункер центрального командования ВВС НОАК. 8 километров к северо-западу от станции Чансиньдян, западный пригород Пекина.

-Товарищ командующий! Докладываю: Первый налет, массированный, мы отразили. Но потери есть и они существенные. Уничтожены почти все крупные города провинции Фудзянь, большая часть авиабаз, портов и позиций ПВО в этой провинции тоже уничтожены. И это учитывая то, что наши пилоты смогли сбить и повредить большую часть американских бомбардировщиков до сброса бомб. В противном случае, если бы замысел врага удался, мы потеряли бы половину всего Китая. Но сейчас начинается вторая волна. Небольшая часть американских бомбардировщиков, пользуясь неразберихой после ядерных ударов в ходе первого налета, прошла на малой высоте до границы провинции Хубэй. Здесь они разделились. Группа числом не более десяти машин продолжила полет на малой высоте, повернув на север. Другая группа, также повернув на север, набрала высоту. В ней шесть самолетов. Пять минут назад они запустили крылатые ракеты, по паре с каждого носителя. Потом снова начали снижение. То есть сейчас нас атакуют три группы целей. Одна, до десяти машин, это бомбардировщики, числом до десяти машин. Вторая, это крылатые ракеты "Хаунд Дог", двенадцать единиц. И третья, это шесть бомбардировщиков. Их целью с очень большой вероятность является Пекин и Пекинский промышленный район. Вторая группа дойдет до нас раньше остальных, примерно через двадцать восемь минут, ракеты летят очень быстро, быстрее скорости звука. Первая и третья будет здесь через час с небольшим. И бомбардировщикам надо будет еще набрать высоту для сброса, бросаться ядерными бомбами с малых высот самоубийство для самих экипажей самолетов. Хотя голос командира дежурной смены в бункере центрального командования и не дрожал, видно было что он волнуется. Очень волнуется, не каждый день твою столицу атакуют носители ядерного оружия. И тем более, ты докладываешь об этом самому командующему ВВС и ПВО в присутствии первых лиц государства. Командующий ВВС и ПВО НОАК генерал-полковник Чен Цзюн тоже волновался, но внешне он был спокоен, как каменный Будда.

-Какими силами мы располагаем на данном направлении? Спросил он.

У нас развернуты четыре полка крупнокалиберных зенитных орудий в предполагаемых зонах подлета, это в общей сложности почти двести 100 — миллиметровых советских пушек КС-19 и наших "тип-59". Истребительных частей почти нет, все они были еще вчера срочно переброшены на юг. Есть только два полка на истребителях МиГ-15, на аэродромах Шахэ и Чжанцзявань. Наш самый главный козырь, это четыре батальона зенитных ракет. Первый батальон развернут в Чансиньдян на востоке уезда Дасинсянь Пекинской зоны ПВО, второй батальон развернут возле аэродрома Чжанцзявань в уезде Тунсянь Пекинской зоны ПВО, третий батальон развернут в Сюйчжоу, провинция Цзянсу, четвертый батальон развернут возле аэродрома Шахэ в Чанпине Пекинской зоны ПВО, пятый батальон развернут в Хэнаньцуне в уезде Шуньисянь Пекинской зоны ПВО. На направлении атаки сейчас у нас получается первый и пятый батальоны, второй и четвертый расположены в других зонах, на севере и востоке и смогут атаковать врага только непосредственно на подходе к небу над столицей. Зона поражения третьего батальона не перекрывает зону подлета врага. Простите меня, товарищ генерал-полковник, но я должен отдать срочные приказы.

-Командуйте, товарищ полковник. Мы не будем вас больше отвлекать. Произнес Чен Цзюн.

-Всем истребителям девятого полка, через десять минут взлет. После взлета патрулировать квадраты три, четыре и пять, эшелон восемь. Быть готовым к применению противником атомного оружия.

-Всем истребителям сорок шестого полка, взлет через семнадцать минут. После взлета патрулировать квадраты семь, девять, эшелон восемь. Быть готовым к применению противником атомного оружия.

-Первому, второму, четвертому и пятому зенитно-ракетным батальонам, готовность один, ожидать атаку противника по азимуту сто девяносто, цель групповая, скоростная, высота семнадцать.

-Всем полками зенитной артиллерии Пекинского военного округа, боевая тревога.

01 ноября, пекинское время 10-32. Небо над южными пригородами Пекина.

Как это не странно звучит, но наличие у КНР зенитных ракет осталось секретом для американцев. Начиная с того времени, когда весной 1959 года в обстановке глубокой секретности в КНР были доставлены пять огневых и один технический дивизион ЗРК С-75, включая 62 зенитные ракеты 11Д. Хотя эти расчеты этих ракет уже прошли боевое крещение. Под руководством советского военного советника полковника Виктора Слюсаря седьмого октября 1959 года недалеко от Пекина на высоте 20600 метров был впервые сбит тайваньский RB-57D американского производства, двухмоторный дальний разведчик, представляющий собой копию разведывательного варианта британской "Канберры". В отличие от СССР, где генеральный секретарь КПСС Никита Хрущев широко разрекламировал факт сбития американского разведчика U-2 первого мая 1962 года, руководство Китая, по согласованию с СССР решило не афишировать этот факт. КНР сначала решили вообще не давать в открытой печати сообщения о сбитом разведчике. Однако средства массовой информации Тайваня вскоре сообщили, что во время тренировочного полета самолет RB-57D потерпел аварию, разбился и затонул в Восточно-Китайском море. В ответ китайское информационное агентство "Синьхуа" распространило следующее заявление: "7 октября в первой половине дня один чанкайшистский самолет-разведчик типа РБ-57Д с провокационными целями вторгся в воздушное пространство и был сбит военно-воздушными силами Народно-освободительной армии Китая". Об использованном типе оружия, естественно, не было никаких комментариев. Поэтому в расчетах американцев ракетная составляющая ПВО Пекинского района не фигурировала никак. Генералы USAF решили, что китайские коммунисты получили от СССР небольшое количество каких-то современных истребителей-перехватчиков. Су-7, Су-9, МиГ-21, тактико-технические данные этих истребителей были слабо изучены, но они уже мелькали в большом количестве на парадах в Москве, а внешний вид их позволял сделать выводы о том, что они смогут перехватить американские высотные разведчики. После потери RB-57D было принято решение прекратить полеты разведывательных самолетов над столичным регионом КНР, но фотографий с ранее отснятыми объектами ПВО у USAF было предостаточно. Поэтому в планах первого удара, удара по ПВО, стояли аэродромы, планировщики резонно рассудили, что стационарные аэродромы с бетонными полосами и прочей инфраструктурой никуда не перебегут, а значит, и бить надо по ним. Ракеты были нацелены на авиабазы Шахэ, Наньюань, Лянсянчжэнь, Юннин, Чжанцзявань, и на аэропорты Шоуду и Сицзяо, которые использовались совместно с гражданскими авиалиниями. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что возле Шахэ и Чжанцзявань были развернуты по батальону зенитных ракет. По военным авиабазам наносился удар двумя ракетами AGM-28А, на аэропорты разработчики плана отвели по одной "Гончей собаке". Следующие пять минут стали по настоящему огненным экзаменом для китайских зенитно-ракетных войск. Огонь открыли сначала первый и пятый батальоны, второй и четвертый начали стрельбу чуть позже, когда отметки целей, летевшие с немыслимой ранее скоростью, приблизились к границе зоны атак и поражений. Все батальоны, кроме второго, начали стрельбу, как учили их советские советники три года назад. Из расчета "три ракеты на одну цель". Командир второго батальона, полковник Юэ Чжэньхуа, решил иначе. Во-первых, у его батальона самый большой опыт тренировок. Во-вторых, именно его батальон уже сбивал американский разведчик. И, в-третьих, он хорошо запомнил фразу, сказанную Виктором Слюсарем, тогда, седьмого октября 1959 года. Что три ракеты, это 100% гарантия. Но бывают ситуации, когда на цель надо отводить и меньше ракет, например при массированных налетах. Ведь в дивизионе, ну, или по китайской терминологии, батальоне, всего шесть пусковых установок. И его батальон сразу начал обстреливать цели двумя ракетами. Естественно, батальоны, развернутые возле авиабаз, сначала начали защищать себя. И это у них получилось. Второй батальон полковника Юэ успел сбить еще обе ракеты, летевшие к авиабазе Тунсянь. Остальные три батальона смогли перехватить ракеты, летевшие на аэродром Наньюань и Лянсянчжэнь, фактически находившиеся на окраинах города. А вот аэродрому Шоуду и авиабазе Юннин не повезло. И если авиабаза Юннин находилась относительно далеко, в пятидесяти километрах к северу от центра Пекина, то Шоуду находился всего в десяти километрах. Термоядерная боевая часть типа B28, мощностью почти полтора мегатонны обеспечивала область обширных разрушений от действия избыточного давления ударной волны выше пяти фунтов на квадратный дюйм радиусом семь с половиной километров и эффективное воздействие светового излучения в радиусе до четырнадцати километров. Это затронуло и район Чжаоянг, где находился Пекинский автомобильный завод. Все, и рабочие завода, и дети по сигналу объявленной тревоги уже были в укрытиях, но сами укрытия были разные. Корпуса с капитальными стенами и убежища завода от такого воздействия устояли, а вот здание детского сада при заводе сначала загорелось, а потом рухнуло грудой бесформенных обломков. Дым от пожаров стал проникать в подвал, который служил импровизированным укрытием для детей. Взрослые воспитатели, стали выводить детей наружу, чтобы не задохнутся. Среди них был и маленький Дэмин. Он, закрывая глаза и прикрывая голову руками от падающих тлеющих углей, задыхаясь кашляя, выскочил вместе со всеми на улицу. Скинул тлеющую куртку. И, как завороженный, застыл неподвижно, глядя на север. Там стояли шапки ядерных взрывов. Два гриба на северо-западе, но они совершенно терялись на фоне исполинской шапки ядерного гриба, вставшего над бывшим столичным аэропортом Шоуду. Основание гриба была очень близко, клубы багрово-черного дыма поднимались буквально в километре от застывших в ужасе детей. Над основанием поднималась огромная нога, а венчала этот этот ужас исполинская туча. В ней постоянно клубился дым самых немыслимых оттенков, от багрово-черного до пепельно-белого. И в этой туче все время сверкали молнии мощных электрических разрядов.

Тем временем ПВО Пекина спешно готовилось выдержать второй удар. Радиосвязь почти не функционировала, после близких ядерных взрывов, команды приходилось отдавать только по проводным линиям. Планшетисты работали, как заведенные, стирая одни значки и спешно нанося другие. Бомбардировщики врага постепенно расходились полукругом, чтобы выполнить скоординированную атаку Пекина с разных сторон. Не все это удалось. Два В-47 были перехвачены истребителями. Остальным удалось проскочить зоны патрулирования истребительной авиации, воспользовавшись плохой радиосвязью, не давшим наземным пунктам наведения нормально работать. Американские самолеты при подлете к своим целям начали набор высоты. При проходе над Ланфаном не повезло одному В-52. Он, набирая высоту, выскочил прямо на позиции батареи 100 миллиметровых зенитных орудий. Восемь стволов, управляемых РЛС СОН-4 "Луч", со скорострельностью до 15 выстрелов в минуту каждый буквально развалили медленно набирающий высоту "Стратфортресс". Еще один "Стратоджет" был поврежден зенитным огнем еще одной батареи, скинул обе бомбы на маленький город Шуян и отвернул на юго-восток. Над Тяньцзинем поврежденный В-47 был перехвачен шестеркой МиГ-15 и сбит. Спасающихся на парашютах пилотов USAF китайцы, уже знающие, что они сделали, просто расстреляли в воздухе. И все, больше китайским артиллеристам не подфартило, дальше снова все решали зенитные ракеты. Без них Пекин и Пекинский промышленный район перестал бы существовать еще при первой ракетной атаке. Это отчетливо понимали сейчас все люди, находившиеся в бункере центрального командования, от Председателя КНР Лю Шаоци до последнего рядового связиста. А вот что будет дальше, удастся ли героям-ракетчикам повторить свой подвиг? И как ушат холодной воды на всех присутствующих явились рапорты, что практически во всех батальонах заканчиваются зенитные ракеты. Хотя это было предсказуемо. В первой поставке СССР было 62 ракеты 11Д. Потом, до 1960 года, СССР еще поставил две партии, по 100 ракет, но и расходовались они постоянно. Каждый расчет должен научится стрелять и потом периодически проводить стрельбы хотя бы раз в год для поддержания формы. Иначе расчет сможет, конечно, выстрелить ракету, но он же должен и попасть ей во вражеский самолет. А таких расчетов было целых тридцать — в пяти батальонах по шесть пусковых установок. Вот сейчас и выяснилось, что в столичных батальонах осталось по 6-8 ракет. Полный боекомплект остался только у третьего батальона, который сегодня не стрелял.

И снова у ракетчиков началась гонка со временем. Гонка со смертью, если быть точнее. Пусковые расчеты еще наводили свои ракеты, а две транспортно-заряжающие машины уже стояли возле стартовых установок во втором батальоне. Ведь именно его командир, полковник Юэ Чжэньхуа, решил стрелять всего двумя ракетами по одной цели, и именно в его батальоне остались ракеты на второй пуск. Немного, всего две, но этого почти хватило. Именно, что почти. В первом залпе китайские ракетчики сбили все пять В-52 и три В-47. Оставшиеся два "Стратоджета" упрямо рвались к своим целям, буквально пожирая топливо своими двигателями на форсаже. Взмокшие от пота расчеты второго батальона перекрыли все нормативы, перезаряжая ракеты. Доклад о готовности, приказ, пуск, и вот уже еще одного "Стратоджета" разрывы мощных боеголовок ракет В-750 буквально рвут в клочья. Остался один самолет врага. В бессильной ненависти операторы наведения смотрят на его отметку. Его догоняют несколько отметок с меньшей яркостью, это истребители сорок шестого полка, наплевав на запреты и рискуя собственными жизнями, вошли в сектора обстрела зенитных батальонов. Тщетно. Максимальная скорость у МиГ-15 всего на 67 километров в час превосходит таковую у В-47Е. Вот от вражеского бомбардировщика отделяется одна метка. Это бомба. Над замершим в ожидании своей судьбы городом вспыхивает еще одно рукотворное солнце. Комплекс императорских дворцов Пекина перестает существовать. Сразу после взрыва В-47 поворачивает на восток, ведь у него есть еще одна бомба. Еще полторы мегатонны. На поворот бомбардировщик потратил немного времени, но преследующим его истребителям этого хватило. Первый же МиГ-15, непрерывно стреляя из всех стволов, попросту таранил американца.

01 ноября, пекинское время 15-49. Пекин. Район Чжаоянг. Где-то возле развалин Пекинского автомобильного завода.

Сюли и Ду Айминь уже час бродили по бывшим улицам Пекина. Они выжили при двойном атомном ударе, все-таки убежища, в которых они находились, были достаточно прочными. Но самое главное, они не были в эпицентре взрывов, иначе бы они погибли. Как погиб председатель Мао вместе с маршалами Линь Бяо, Чжу Дэ и Е Цзяньином, а также Генеральный секретарь ЦК КПК Дэн Сяопин и первый секретарь Пекинского горкома КПК Пэнь Чжэнь. Об этом сначала шептались простые люди, так же искавшие своих близких. А полчаса назад эту новость официально огласили из репродуктора на машине, медленно проезжавшей по улицам. Там было еще про то, что страну возглавил товарищ Лю Шаоци, про то, что надо крепить смычку народа и армии, удвоить рвение каждого на работе, чтобы выстоять в священной войне с американскими империалистами. Но главный факт потряс всех китайцев. Председатель Мао мертв. На месте его резиденции теперь огромный, диаметром в несколько сот метров, радиоактивный кратер.

Но сейчас Сюли и Ду беспокоило другое. Они никак не могли найти Дэмина. Отец мальчика сейчас разбирал и тушил развалины цехов завода, в попытках спасти хоть какое-то оборудование, а женщины семьи Айминь отправились на поиски маленького мальчика. Час назад им повезло, они наткнулись на обожженного мужчину со сломанной ногой. Выглядел тот ужасно, но Ду сумела опознать в нем воспитателя детского сада и даже расспросить его. Он с трудом мог раскрывать обгоревшие губы, но все-таки они узнали, что Дэмин вышел со всеми из полуразрушенного подвала после первого ядерного взрыва. Наконец, Ду решилась:

-Сюли, нам надо разделится. Я пойду проверять следующую улицу, а ты иди назад и внимательно смотри по сторонам. Может Дэмин был там, среди этих несчастных, она показала на небольшие группы искалеченных и обожженных людей, сидевших и лежащих на улице мы его просто не узнали? Как вот этого человека?

-Мама, тогда надо все время спрашивать, называть его по имени, вдруг он отзовется7 Сказала Сюли.

-Да, дочка, так и сделаем. Встречаемся через час на этом же месте.

Через сорок минут, Сюли, постоянно охрипшим голосом кричавшая "Дэмин. Дэмин Айминь", услышала, как кто-то позади ответил "да".

Обернувшись, она увидела странное существо. Красная голая, распухшая голова. Щелочки глаз, едва проглядывающие между обожженных век, без всякого подобия на ресницы. Одето это существо было в какую-то сеточку, а ниже были красные, с язвами ожогов голые ноги. Существо с трудом поднялось, шатаясь и дрожа от холодного ветра и ковыляло к девушке.

-Дэмин? С ужасом и сомнением переспросила Сюли.

-Сюли, это ты? Существо с трудом вглядывалось в девушку.

-А где твои волосы?

-Сгорели при втором взрыве. И ресницы сгорели, и штаны тоже.

-А где твоя куртка?

-Она загорелась, когда мы выскакивали из подвала, и я ее сбросил.

-Но ты же утром был одет в белую рубашку в синий горошек?

-Вот она. Просто синие горошины тоже сгорели. С этими словами мальчик показал на частые дырки в том, что еще недавно было новой рубашкой.

-Ну хорошо, держись за меня и пойдем к маме.

Послесловие

— НОАК так и не смогла высадится на Тайвань. США и КНР заключили перемирие шестого ноября, после того, как подводный ракетоносец US NAVY, выйдя на позицию, пуском одной ракеты "Поларис" уничтожил Шанхай. Лю Шаоци решил, что захват мятежного острова не стоит таких жертв для китайского народа. А новый президент США Ричард Никсон не счел необходимостью тратить на Китай все шестнадцать "Поларисов", Ведь в нынешних условиях, когда от верфь Electric Boat в штате Род-Айленд была смыта рукотворным цунами, а от Newport News Shipbuilding остались одни головешки, субмарины такого класса были на вес золота. И ракеты "Поларис" тоже, ведь завод по их производству тоже был уничтожен.

— Лю Шаоци признал объединение двух Корей и вывел с их территории войска НОАК. За это он получил все вооружение американских частей, интернированных в Корее, а также вытребовал у СССР поставку 500 ракет 11Д к своим пяти зенитно-ракетным батальонам. Уж слишком хорошо запомнился китайским военным то ощущение полной беззащитности первого ноября над Пекином. Батицкий на поставку ракет согласился, Завод N41 в Подмосковье был разрушен, но сохранились заводы в дальневосточном Арсеньево и Новосибирске, где еще до войны был комплект оснастки и документации. Тем более, что в 1962 году эта ракета уже считалась устаревшей в ПВО СССР.

— Новый президент США Ричард Никсон, после длительного совещания со своими военными, признал все существующие перемены на географической карте мира в Азии. Независимость объединенного Вьетнама. Права Индонезии на Калимантан, правда, кроме султаната Бруней. Нейтральный статус Японии. Объединение Кореи. Правда, с оговорками. СССР и КНР так же обязались признать нейтральный статус Вьетнама, Индонезии, Кореи и Японии, не иметь на территории этих стран новых военных баз и убрать всех военных специалистов в течение года. Кроме того, все указанные страны в течении года обязывались вернуть США все военное имущество, полученное ранее и в течении пяти лет возместить США всю стоимость американской военной инфраструктуры, которая Америка построила ранее в этих странах. Причем особо оговаривалось право США требовать и безусловно получать возмещение в товарном виде, продовольствием, нефтью, каучуком и другим ценным сырьем, причем по текущим мировым ценам. Юристы и экономисты всех стран еще долго спорили о порядке и оценки стоимости этого возмещения.

-Вся семья Айминь в течении двенадцати лет умерла. Первым, через два месяца, умер от лучевой болезни маленький Дэмин. Затем, от раковых заболеваний умерли родители. Сюли прожила дольше всех, успела выйти замуж и родить трех детей.

Город Королев, 2019-2023