В когтях кошмара

— Жизнь есть способ... белковых тел. Не могу не согласиться с частным. — Голос, с которым беседовала юная девочка, странным образом звучал откуда-то из глубины, хотя вокруг неё, насколько Лицзинь могла судить, были лишь непрозрачные стены. Словно отвечая на её беспокойство, источник звука оказался прямо у неё над ухом и прошептал:

— Но может ли жизнь быть... не белковой? Куда нас приведет обобщение?

Девочка испуганно отдернулась, а голос продолжал откуда-то издалека и совсем с другой стороны:

— И может ли жизнь принадлежать чему-то, что не имеет тел? Что такое "способ"? Почему не "путь", почему не "вид", почему не "условие"? И, в конце концов, что такое "существование"? Одна попытка определить самое базовое понятие — и тут же возникают три непонятных трудности.

— Я не понимаю, — вздохнула Лицзинь. — Люди есть живые существа. Я и ты — оба состоим из белков, жиров, углеводов и разных микроэлементов. И я могу сказать, что мы представляем собой белковые тела. Не полностью белковые, конечно.

Голос игриво хихикнул.

— А могут ли существовать другие тела? Например, кремниевые?

— Кремниевые? — удивленно переспросила девочка и повернулась в сторону, откуда прозвучал голос. — Из того кремня, которым добывали раньше огонь? Я думаю, что...

Лицзинь нахмурила лоб, напряженно думая о чем-то.

— Я слышала легенды о драконах — существах из воды. Ребята рассказывали легенду о каком-то змее, что спит под водой и взлетает в небеса. Они говорили, что он состоит из воды и лунного света, но это чушь: такому змею не хватит материальной основы. Если ему добавить костей и мяса, то я смогу его представить, но чем он тогда будет отличаться от белкового тела?

— Ты думаешь слишком... привычно. Да, привычно, — сказал голос. — Помысли что-нибудь диковинное.

Лицзинь нахмурилась ещё сильнее.

— Диковинное? Это как?

— Что-нибудь необычное. То, о чем ты никогда доселе не думала.

— Например, воробей с головой орла?

* * *

Он открыл глаза и тут же понял, что спит. Мир вокруг него не подчинялся ни одному из привычных физических законов, да и сам он, строго говоря, превратился во что-то неожиданное. Никаких частей тела он не чувствовал, да и не был уверен, что они вообще у него остались. Шики захотел осмотреться, но тут же понял, что идея повернуть голову в сторону не сработает: он видел одновременно все пространство вокруг себя, на триста шестьдесят градусов вокруг любой из осей. Лен была рядом: яркая и блестящая, в облике маленькой девочки, и, хотя её черты слегка расплывались, не узнать фамильяра было невозможно. Он улыбнулся: Лен повернула голову и слегка двинула кончиками губ в ответ.

Кроме Лен, Шики видел китаянку Лицзинь. Он смотрел на свою новую подругу и изо всех сил пытался сфокусировать на ней свой взгляд — или то, что в этом пространстве заменяло зрение. Образ Лицзинь плавал как будто в дымке, за полосой легкого и прозрачного, но ужасно противного тумана, вроде той, что появляется на стекле автобуса в пасмурную погоду со стороны улицы и которую невозможно стереть с окна, сколько его не три. Он рефлекторно попытался поправить очки, но, сделав движение рукой к лицу, сдвинулся с места и не спеша поплыл в сторону, причем почему-то Лицзинь не становилась ни ближе, ни дальше.

— Хозяин неправильно делает.

Шики впервые услышал, как звучит голос его фамильяра. Там, в обычном мире, их общение происходило без слов: он мысленно задавал вопрос, Лен телепатически ему отвечала, вертела головой и смотрела своими пустыми глазами в его. Здесь в подобных фокусах то ли не было нужды, то ли они вообще были невозможны: мысли смешивались в тягучую вязкую массу, и было непонятно, где кончается одна и начинается другая, а чувства — сколько раз за последний месяц Шики лишался чувств и обретал их вновь? — обманывали и изо всех сил пытались заставить обладателя увидеть вкус сыра или услышать красный цвет. Именно поэтому робкий голос Лен показался его сознанию сухим, писклявым и кислым на вкус. Шики изо всех сил пытался осознать этот фокус, но безуспешно. Словно насмехаясь над ним, какой-то фрагмент сознания принялся колоть его в бок, отзываясь головной болью в том месте, где бок превращался в голову: где все это находилось, Шики совершенно не представлял.

— Хозяину не нужно думать. Хозяин должен расслабиться и почувствовать. Что нужно сделать? Необходимо принятие.

— Тебе легко говорить, — ответил Шики и удивился своему хриплому голосу, отчего голова разболелась ещё сильнее. Слова выползли из него, как слизняки, и растеклись в пространстве желейными сгустками. Лен проплыла сквозь них: в отличии от хозяина, она превосходно чувствовала себя в облике маленькой девочки.

— Хозяин пытается бороться. Борьба не нужна. Превращение не нужно. Достаточно принять мир вокруг.

— Очки...

— Нет необходимости. Очки защищают хозяина от того, что не следует видеть. Здесь не так. Если не нужно видеть — категорическое отсутствие.

Линии. Шики совсем забыл про линии, которые появлялись перед ним каждый раз, когда он снимал волшебные стекла с носа. Воспоминание отозвалось жуткой вспышкой боли в той точке, где должна была быть голова. Он вскрикнул от неожиданности. Лен, не прекращая кружиться, прикоснулась к нему маленькой ручкой и что-то прошептала: боль тут же исчезла.

— Сила привычки. Ограниченные способности человеческого организма. Необходима передышка.

— Нет, — упрямо бросил Шики. — Идем дальше.

— Хозяину может быть больно.

— Пустяк. — Он изо всех сил пытался звучать искренне, но здесь высказанное намерение не имело ровным счетом никакого значения. — Научи меня.

Лен вздохнула: учить хозяина было ей в радость, но он просил... а что, собственно? Для суккуба просьба прозвучала примерно так, как обычный человек услышал бы "научи меня поднимать правую руку". Сложно думать о том, что ты умеешь с самого рождения, а иногда даже и опасно: отсюда недалеко и до сороконожки, которая задумалась, какой ногой ей ступать, да так и не смогла сдвинуться с места.

— Мышление хозяина в трех измерениях. Здесь больше. Простой способ проекции: сила желания. Захотеть сдвинуться. Захотеть увидеть. Неидеальный способ, но рабочий.

* * *

— Допустим, ты прав. Но человеческое тело не приспособлено к существованиям в условиях космоса.

— Любое условие можно обойти. Возможны три варианта. Условие полностью неверно, и его обходить не требуется — тривиальный случай. Условие верно лишь частично: выбрать обстоятельство, в котором условие неверно. Условие верно полностью: сформулировать парадокс, который приведет к отрицанию самого себя. Какое свойство применимо к утверждению "человеческое тело не приспособлено к существованию в условиях космоса"?

— Не знаю.

— Очевидно, второе. Существует вариант, при котором человеческое тело способно функционировать в условиях космоса.

— Как?

— Ты до сих пор не догадалась? — мерзко захихикал голос.

— Нет.

Лицзинь (сколько ей здесь лет? Была ли она маленькой девочкой, ранних школьных лет, или той, что Шики видел вчера?) вертела головой, пытаясь увидеть источник голоса. Вокруг было темное пространство, в котором блестели звезды, но ничего отдаленно напоминавшего говорящее существо.

— А если создать крохотную капсулу, способную поддерживать жизнь человека на протяжении долгого времени?

— Я думаю, что это невозможно.

— Устроить систему питания, дыхания, репродуктивного воспроизведения. Допустим, капсула будет довольно большая: в неё поместится несколько человек одновременно.

— Они не дождутся окончания полета.

— Кто знает? Полет закончат их потомки. Они покинут Солнечную систему. При должном знании, они выберут курс на верную звездную систему, где будет годная для обитания планета. Что будет дальше — загадка. Разве это не интересно?

— Но зачем мне это?

Голос захохотал.

— Тебе ведь нужен дом, не так ли?

Лицзинь дернулась: невидимый собеседник озвучил самое главное её желание.

* * *

— Если тебе нечего делать здесь, то беги. Беги как можно дальше, — невидимый голос озвучил предложение, от которого следовало не отказываться.

Шики внимательно смотрел на картину, которая раскрылась перед ним. Девочка находилась внутри шара с прозрачной тонкой оболочкой, усыпанной блестящими точками, чем-то напоминавшими звезды. Он сфокусировался на ней и постарался приблизиться: как учила Лен, следовало этого захотеть. К его удивлению, желание тут же воплотилось: дух Шики сдвинулся с места и неторопливо поплыл вперед. Для проверки он пожелал остановиться и тут же застыл на месте, слегка качаясь из стороны в сторону, как на волнах.

"Фокусироваться на единственной мысли. Прогонять остальные".

Лен оказалась рядом с хозяином, и у Шики возникло ощущение, что она держит его за руку. Не отпуская фамильяра, он принялся сосредоточенно зрением искать источник голоса.

— Выход из привычной тебе сферы жизни ведет к тому, что... у нас появляются гости. Этого не должно быть.

Внезапно Шики понял, что он совершил глупость.

Прислушиваясь и отыскивая глазами то, что говорило с маленькой Лицзинь, он последовал за чувствами и потянулся вперед — по направлению к карманному пространству. Ему не хотелось этого делать: он просто оказался на границе невидимого шара.

"Хозяин, нет!"

До него донесся истошный вопль Лен. Мгновение назад она была рядом с ним, но сейчас её голос звучал издалека и позади. Шики почувствовал, что падает, но почему-то не вниз, а вверх. Самым странным было то, что он ощущал, как она по-прежнему держит его за руку и истошно зовет назад, крича об опасности. На него накатил ужасный парализующий страх, но падение не останавливалось: ему казалось, что полет длится целую вечность — или минуту.

— Как ты оказался в моем осколке? — угрожающе прошипел голос. — Что ты такое?

Шики даже не смог подумать о том, чтобы что-то ответить: страх парализовал его. Звездные точки мелькали вокруг него в бешеном ритме и противно скрипели. Ощущение падения слабело и одновременно становилось вязким, как будто падал он сквозь не вакуум, а желе. Внезапно падение сменилось отвратительным чувством, как будто его душу обхватили с двух сторон и тянут в разные стороны. За левую руку, очевидно, его тянула Лен, а все остальное продолжало падать во все стороны одновременно.

— Интересно. Ты почти обычный человек, но с парой моих доработок. Как интересно.

Голос бесстрастно анализировал душу Шики.

— Разделение на две части весьма любопытно. Альтернативная личность, которая... да их тут целый букет. Изомерная форма элемента, агрессивно уничтожающая собственное основное состояние. Я понял: активная форма защиты собственного вида, не иначе как результат тщательной селекции.

— Что... ты... говоришь? — пролепетал Тоно.

— А, ты не понимаешь, кто такой и где оказался? Ну ладно, у нас ещё будет время обсудить дела, как только я избавлюсь от...

"Хозяин, внутрь!"

Из ниоткуда вынырнула Лен: фамильяр в облике черной кошки метнулся к хозяину, все ещё держа его за левую руку. Из её глаз падали красные искры, а по шерсти бегали огоньки. Мысленный голос Лен звучал сурово и угрожающе: парализованный от страха Шики не мог даже подумать о том, чтобы возразить.

"Готова прыгать. Хозяин внутрь."

Он почувствовал, что фамильяр отбросил кошачью форму и превратился в неопределенной формы облако, пытающееся засосать его внутрь. Сработал инстинкт: Лен казалась чем-то своим, близким — вроде матери, которая пытается обнять ребенка. Шики сжался в комок, позволяя закрыть себя.

— Стоять, твари! — без тени вкрадчивого лукавства закричал голос. — Я не пущу вас из моего осколка!

По телу Лен бегали разноцветные скрипящие молнии.

"Прыгаю! Прыгаю! Хозяин!"

Бесформенная Лен сжала Шики внутри себя, хотя часть его и осталась снаружи. Крича всеми чувствами от боли, Лен скользнула по одной ей понятной траектории, соединяющей внешний мир снов с тем пространством, где они оказались.

— Стоять! — закричало существо, которое при встрече с Морисом Вейтерманом назвало себя длинным непроизносимым именем с греческим звучанием.

* * *

Если ты — кошка, то инстинктам следует доверять. Звучит, конечно, странно; не способное к абстрактному мышлению животное в принципе не имеет другого выбора, кроме как полагаться на умения, заложенные природой. Кошка не просто следует инстинктам — она не представляет, как можно им не следовать. Природа наделила её великолепным охотничьим чутьем и быстрой реакцией, но взамен отобрала саму возможность задуматься: а правильно ли я все делаю? Про человека такого не скажешь; люди давным-давно узнали о причинно-следственных связях, изобрели этикет, правила которого нередко звучат как "делай, что неудобно", и вообще поставили призывы к действию, исходящие от разума, выше, чем исходящие от тела. Умение рефлексировать над поступками, от которого недалеко и до умения сопереживать — не это ли важнейшее отличие человека от животного, и не это ли имел в виду Сократ, когда принес общипанного петуха со словами: "Вот человек Платона!"?

Но не все кошки одинаковы. Кое-кому достается в подарок острый разум и почти человеческое сознание. История знает о богине-кошке Сехмет, некогда державшей в страхе целую страну. Жители Египта настолько свыклись со страхом перед когтями чудища, что научились бескорыстно и неподдельно восхищаться жестокой тварью, и Сехмет обрела второе лицо — облик милой кошки Бастет, хранительницы домашнего очага и лучшего друга египетского народа. Кровавая тварь правила страной на протяжении многих веков, и лишь с появлением в Египте огнепоклонников из Месопотамии чудище наконец-то смогли усмирить. Ходили слухи и о гигантской кошке на берегах Англии, чьё имя Палуг, чьи дети, по легенде, рассеяны по всему миру. Её котята рождаются с острыми когтями и не знают вкуса материнского молока, ибо после рождения сразу же желают свежего мяса. Ужасное потомство Палуг не знает жалости и сострадания, но с фанатичной преданностью станет охранять тех, кто сумеет установить над ними свою власть. Говорят, что одна из таких кошек живет в американской семье давным-давно потерявших человеческий облик магов, а под Часовой Башней содержится целый питомник звероподобных существ, где гигантским Felis Catus отведено не последнее место в сомнительном рейтинге объектов колдовских изысканий.

Впрочем, какое дело было до своих ужасных родичей маленькой черной кошке, которая, строго говоря, и кошкой-то была лишь наполовину. Её таланты были ограничены в одной плоскости, но зато какой! Когда Лен, по приказу своего нового хозяина, отправилась навестить маленькую китаянку и подарить небольшое приятное сновидение, она в какое-то мгновение почувствовала: что-то не то. Нет, даже не увидела — почувствовала. Учуяла, даром что нос при этом не был задействован вовсе. Лен не почувствовала ничего определенного, вроде магической манипуляции или ментального блока — штуки, соорудить которую любому вменяемому магу не составит ни малейших усилий. Кошку просто пронзило ощущение, будто вокруг неё что-то происходит, но ощущение исчезло так же мимолетно, как и появилось. Что-то было не так на тонком астральном плане, который проецируется на три привычных пространственных измерения, но вовсе ими не ограничен. Лен спокойно завершила начатое и вернулась на привычное место возле хозяина, но на следующий день ощущение беспокойства начало её мучать, словно засевшая заноза.