— Что неплохо!
— А если не хочется, что тогда? С моста в реку?
— Вы уж чересчур драматизируете...
— А вы уж чересчур идеализируете!.. О, а вот наконец и наша еда!
Разлитый по тарелкам мясной суп исходил паром, и пах так одуряюще соблазнительно, что у меня самой потекли слюнки. Однако сироты не торопились опорожнять чашки, и смущенной стайкой жались у дверей. Вряд ли им добавлял бодрости вид матушки Серафимы со скрещенными на груди руками, своим приветливым оскалом способной превратить в уксус чистую воду. Испуганно поглядывая в сторону суровой наставницы, дети старательно отводили взгляды от тарелок, и сглатывали голодную слюну.
— Вы как хотите, а лично я поем! — не дожидаясь дополнительного приглашения, я подобрала юбку, и зачерпнула наваристый супец деревянной ложкой.
М-м-м, вкуснятина! Как водится, первыми не выдержали самые маленькие:
— Тетя, а сегодня какой-то праздник? — смущенно засунув пальчик в нос, робко поинтересовался малыш лет трех: то ли мальчик, то ли девочка — монахини стригли всех под один горшок.
— Почему обязательно праздник?
— Матушка Серафима говорит, что в будний день вкусно есть грешно...
Я проглотила застрявший в горле ком:
— Да, малыш, сегодня праздник. Потому что приехала я, а там где я — всегда праздник! Так что кушай, дорогой, не стесняйся...
Один за другим и остальные воспитанники приюта бодро загремели деревянными ложками. Вскоре за столом то там, то здесь начали вспыхивать сперва робкие, а затем уверенные улыбки, послышался звонкий смех. Только у матери-настоятельницы было такое лицо, будто какой-то шутник сунул ей за пазуху живую лягушку...
— Матушка Серафима — хороший администратор, — вступился за свою подружку отец Михаил, как только мы покинули стены дружелюбного заведения. — Возможно, она действительно мало подходит на роль воспитателя... Но не думаете же вы, будто она намеренно причиняет детям зло!
— Разумеется, нет. Я думаю, что дети ей совершенно безразличны. В отличие от королевской казны. Вы обратили внимание, что во второй раз ворота сразу распахнулись, стоило только упомянуть, что мы действуем от имени короля?
— Что не вполне соответствует истине...
— Возможно, его величество напрямую и не поручал нам с вами произвести инспекцию... Но все же мы занимаем официальные придворные должности, имеем прямой доступ "к телу", и при желании могли бы доставить матушке массу неприятностей, вплоть до снижения государственных субсидий.
...Вернувшись в приют с супом, мы битых полчаса колотили в ворота руками и ногами, взывая к совести окопавшихся внутри монашек. И только после угрозы доложить обо всем его величеству им, наконец, "удалось справиться с тугим засовом". Перед тем, как выпустить нас наружу его, очевидно, смазали салом...
— Я еще разберусь, на что расходуется финансирование! Конечно, казна не получает от этих "небесных ласточек" никаких отчетов?
— Госпожа чародейка! Матушка Серафима отчитывается в своих тратах только перед вышестоящим церковным начальством...
И священник прочел мне целую проповедь о взаимоотношениях церкви и государства, основательно промыв замусоренные всевозможными заблуждениями мозги. Оказывается, по факту король вообще не имел на святош никакого влияния — наоборот, не принимал никаких важных решений без одобрения признанных столпов веры. Разумеется, он ни за что не посмел бы обидеть матушку Серафиму такими подозрениями, пусть и оправданными, рискуя поссориться со всей святой церковью, которая, конечно же, поднимется на защиту своей сестры против произвола мирской власти... У меня самой возможностей было еще меньше — только сердито смотреть и портить монашкам настроение... если они вообще в следующий раз меня к себе пустят.
— Значит, мы не можем ничего сделать для того, чтобы улучшить условия жизни детей в этом приюте? — расстроилась я.
— Я могу поговорить с матушкой Серафимой, намекнуть...
— У меня есть идея получше. Нужно организовать в городе другой, альтернативный детский дом! В идеале, конечно, следует найти для сирот приемные семьи, с выплатой небольшого регулярного пособия... Но это дело не быстрое, и хотя бы временный приемник-распределитель все же необходим...
— Госпожа чародейка! По-моему, вы просто не представляете себе истинные масштабы дела, которое затеваете. И все из-за одного ребенка?!
— Одного ребенка я просто-напросто оставила бы при себе, наплевав на запреты. Но теперь, когда я посмотрела в глаза остальным двадцати... Надо срочно найти какое-нибудь помещение, куда можно их перевести.
— Не так-то просто найти в городе достаточно большое никем не занятое здание. Разве что какой-нибудь склад...
— Детям не нужна целая казарма, — поморщилась я. — А в сарае они уже жили... Идеальный вариант — обычный жилой дом, лучше двухэтажный, из нескольких комнат, плюс одна большая — для общих занятий. Установить очередность дежурства на кухне, под присмотром воспитателя, разумеется... Кухарка, нянечка... И еще мне понадобится хороший бухгалтер!..
— Госпожа чародейка, ну, подумайте сами, с чего будет пустовать жилой особняк в престижном районе? Не в Кривой же переулок детей переводить.
— А что происходит с домом, хозяин которого, к примеру, умирает, не оставив наследника?
— Здание переходит в королевскую собственность и сдается. Если, конечно, не начинает пользоваться дурной славой из-за призраков...
— Отлично — то, что надо! Там и арендная плата наверняка ниже!
Священник как-то странно покосился в мою сторону, кажется, с трудом подавляя желание перекреститься:
— И вы готовы предать детей потусторонним силам?!
— Поверьте мне, святой отец, два десятка малолетних разбойников любой призрак заставят бежать без оглядки! Особенно если с ними будет Зара.
Какое-то время мы продолжали идти по улице молча. Отец Михаил глубоко погрузился в раздумья, автоматически поворачивая налево и направо. Все еще неважно ориентируясь в хитросплетениях старгородских коммуникаций, я целиком положилась на своего спутника, уверенная, что священник не доведет до греха. Он первым и нарушил повисшее молчание:
— Все-таки я не рекомендовал бы давать детям ложную надежду. Когда вам надоест, или перестанет хватать времени на то, чтобы заниматься с ними, все опять вернется на круги своя.
— Я вовсе не собираюсь заниматься всем этим сама! Какой из меня учитель, когда я эту вашу славяно-готическую вязь вообще с трудом разбираю, да и пишу наверняка с ошибками — "еры" эти, "яти", чтоб их... Главное, найти подходящих людей, нанять, организовать их работу, а потом все пойдет как по маслу... если не накроется медным тазом, конечно. А уж свободного времени, после отстранения от активной придворной жизни, у меня более чем достаточно...
— Значит, вы так на это смотрите? — отец Михаил вздохнул, но не стал пояснять, какая часть моего монолога ему так не понравилась: — Пожалуй, у меня есть на примете свободный дом. Два этажа, большая кухня, пять жилых комнат и гостиная с камином. Правда, он может быть несколько запущен...
— Главное, чтобы стены были, и крыша не слишком протекала! — тут же воодушевилась я. — А генеральная уборка самое то для начала отношений: совместный труд, как известно, объединяет! К тому же один раз наломаются — потом сами уже не захотят сорить...
— Вот и он! — внезапно остановившись, священник вытянул руку и указал на высокое, засыпанное снегом крыльцо аккуратного особнячка — похоже, его и впрямь уже давно никто не посещал. Хороший район, и от дворца недалеко... Подозрительно все это!
— И... чей же это дом?
— Мой, — просто ответил королевский исповедник. — Его построил еще прадед, а после смерти родителей здесь жил мой младший брат. Он плохо кончил...
— Сочувствую...
— Не стоит. Каждый сам хозяин своей судьбы, и у него тоже был выбор.
— Все равно... Если бы с моим братом что-то случилось, даже по его собственной вине...
— А как зовут вашего брата?
Я буквально в последний момент успела прикусить не в меру бойкий язычок:
— ...Не помню. Порой что-то само из памяти всплывает, а если специально голову ломать — все бесполезно.
— Понятно. Хотите осмотреть помещение?
— Да мы, наверное, до самого вечера только лед со ступенек сбивать будем, чтобы дверь открыть!
— Хорошо, тогда вернемся сюда завтра утром.
— Прихватив ломики и снеговые лопаты!
Считая вопрос с помещением решенным, и не желая чересчур затягивать дело, я сразу же отправилась в мастеровой квартал — вербовать учителей для будущей школы. Вопреки ожиданиям, ремесленники шли на контакт неохотно, мялись, оглядывались, бормотали что-то насчет того, что не могут оставить свои мастерские даже на минуту, что им удобнее брать учеников на домашнее обучение — в общем, как могли набивали себе цену, но в конце концов все равно соглашались.
— Теперь осталось только хороших воспитателей найти, — я потерла озябшие руки. Постоянно забываю, выходя из теплого помещения на улицу, натягивать пушистые варежки.
— Монахини... — заикнулся было священник.
— Только не по рекомендации матушки Серафимы! Это называется "шило на мыло"...
— У вас есть вариант получше?
— Есть, вообще-то, — я задумчиво прикусила губу. — Но она вряд ли согласится. А через пару недель ей вообще будет не до того... Пожалуй, монахини и впрямь пока лучший вариант. Тут поблизости есть монастыри кроме того, что держит этот приют? Боюсь, что не найду отклика в сердцах его обитательниц...
— Я сам этим займусь, — пообещал отец Михаил.
Приоткрыв дверь в лабораторию, я услышала переливающийся серебряными колокольчиками голос Зары — маленькая оборванка учила моих доверчивых девочек жизни. Она по-прежнему сидела, закутанная в простыню, но Машенька уже быстро сметывала на руках какие-то детали будущего платья. Ей богу, так у нее получалось быстрее, чем на швейной машинке!
— Нельзя говорить госпоже "ты", — наставительно заметила Настасья в ответ на очередную реплику-трель.
— Это еще почему? — с напускным простодушием поинтересовалась Зарина.
— Тыкать невежливо. А хорошие манеры очень важны, если ты хочешь в будущем стать горничной...
— Вот еще! — фыркнула малолетняя хамка. — Я вовсе даже не собираюсь становится горничной!
— Кем же ты хочешь стать? — войдя в комнату, я подключилась к разговору.
— Конечно, ведьмой! — не задумываясь ни на секунду, ответила та. — Только не такой, как ты, дурочка, а чтобы меня все боялись, и делали, как я скажу!
— Зара! — хором воскликнули девушки. — Нельзя грубить!
— А тебе не приходило в голову, что для того, чтобы стать ведьмой, одного желания не достаточно — нужны еще какие-то способности?
— А бабушка научила меня читать по руке! — гордо выкрикнуло дитя улицы.
— Правда? — не на шутку заинтересовалась Машенька. — Можешь прочитать, что на моей написано?
Повернув протянутую руку ладонью вверх, Зара глубокомысленно уставилась в густое переплетение линий судьбы, будто и впрямь пыталась в них что-то прочесть:
— Тут написано... Что ты — шлюха брюхатая!
— Зарина! — поскольку обе горничные после такого заявления попросту онемели, мне самой пришлось взять на себя функции воспитателя: — Еще одно грубое слово — и я тебе рот заклею!
— Ду... — внезапно девочка умолкла на полуслове, сделала страшные глаза и надула щеки, очень живо изображая, будто не может разомкнуть слипшиеся губы: — М-м-м-м!..
— Собаку тут завести не позволю, и не проси!
— М-м-м-м!
— Не смешно!
— Мы-мы-мы-ы-ы-ы!
— Хватит придуриваться, говори нормально. На роль Герасима ты все равно не тянешь...
— А-а-а! — завизжала Зара — и тут же захлопнула рот, еще и зажала обеими ладошками.
— А кто такое Герасим? — с любопытством поинтересовалась Настасья.
— В двух словах не расскажешь... Да и давно я Тургенева читала, еще в школе...
Учитывая количество набранных под горячую руку заказов на мыло, времени на дружеские посиделки особенно не было. Зато пролетало оно за душевным разговором совершенно незаметно — мы и глазом не успели моргнуть, как была готова очередная порция. Особой крепости — с девичьей слезой... Очень уж история жалостивая!
— Бедная собачка! — всхлипнула орудующая второй ложкой Настасья. Машенька с Зарой, обнявшись, утирали распухшие носы одной простынкой. С дружного согласия всех присутствующих было решено разливать смесь в формы, изображающие песиков и волчиков, как выразилась Настасья — "В память о покойнице"...
Пусть и не без некоторого сопротивления, управляющий дворцовой прислугой в конце концов разрешил Заре оставаться при моей особе. Нагло заявив, что не обойдусь без дополнительной помощницы, я пригрозила следующего аристократа, недовольного задержкой с приготовлением остродефицитного мыла, переадресовывать к нему — и смотритель дрогнул. Для цыганочки в комнате горничных даже поставили дополнительную кровать, после чего там стало совершенно невозможно развернуться, а девочка все равно засыпала, только перебравшись под бочок к Настасье и прижавшись к ней. По-моему, малышка до сих пор боялась, что однажды все это окажется сном. Взяв на себя обязанности воспитателей, смею надеяться, мы с девочками успешно с этим справлялись, и шаг за шагом дикий зверек превращался в воспитанную маленькую леди... Которая от избытка чувств ежедневно переворачивала вверх дном всю лабораторию.
Нельзя сказать, что рискнувшие пойти против воли матушки Серафимы монашки-претендентки на должности воспитательниц в новый приют выстраивались в очередь, зато те две, которые все-таки рискнули, после собеседования с отцом Михаилом и мной были одобрены и тут же утверждены в новых должностях. Спасти детей из цепких ручек "матушки" оказалось не так просто — я чуть не сорвала голос, выкрикивая перед герметично закрытыми воротами свое "Именем короля!" И снова вмешательство королевского исповедника, прошептавшего что-то в щелочку над засовом, заставило приготовившихся к продолжительной осаде монахинь отомкнуть запоры и впустить нас внутрь, теперь уж точно в самый распоследний раз. Когда я спросила собравшихся в трапезной воспитанников, кто из них хочет остаться, а кто — пойти со мной, никто из присутствующих не откололся от коллектива, даже не уточнив, куда я собираюсь их отвести. А вот святой матушке пришлось напомнить, что сироты — не крепостные рабы, и имеют право на свободный выбор.
Восторг детей, получивших в свое распоряжение целый дом, нельзя было описать словами — кстати, говоря "запущенный", священник здорово приукрасил действительность... Хотя крыша, и вправду, не протекала. За день объединенными усилиями нам удавалось привести в порядок не больше одной комнаты — зато после этого никто не жаловался на аппетит, с энтузиазмом уничтожая все, что выставлялось на стол. После покупки детской одежды, запаса продуктов и дров, а также выплаты аванса будущим учителям я ясно увидела дно своего ящичка с "золотым запасом"... следовало удвоить усилия по варке мыла!
— Госпожа чародейка, и как только вам на все сил хватает, — качала головой Настасья, помогая мне расшнуровать корсет перед сном — наверное, если бы не эта подпорка, крепко держащая за бока, я бы еще два часа тому назад сломалась и упала без сил.
