В погоне за мечтой. Часть 1

— Госпожа чародейка! Матушка Серафима отчитывается в своих тратах только перед вышестоящим церковным начальством...

И священник прочел мне целую проповедь о взаимоотношениях церкви и государства, основательно промыв замусоренные всевозможными заблуждениями мозги. Оказывается, по факту король вообще не имел на святош никакого влияния — наоборот, не принимал никаких важных решений без одобрения признанных столпов веры. Разумеется, он ни за что не посмел бы обидеть матушку Серафиму такими подозрениями, пусть и оправданными, рискуя поссориться со всей святой церковью, которая, конечно же, поднимется на защиту своей сестры против произвола мирской власти... У меня самой возможностей было еще меньше — только сердито смотреть и портить монашкам настроение... если они вообще в следующий раз меня к себе пустят.

— Значит, мы не можем ничего сделать для того, чтобы улучшить условия жизни детей в этом приюте? — расстроилась я.

— Я могу поговорить с матушкой Серафимой, намекнуть...

— У меня есть идея получше. Нужно организовать в городе другой, альтернативный детский дом! В идеале, конечно, следует найти для сирот приемные семьи, с выплатой небольшого регулярного пособия... Но это дело не быстрое, и хотя бы временный приемник-распределитель все же необходим...

— Госпожа чародейка! По-моему, вы просто не представляете себе истинные масштабы дела, которое затеваете. И все из-за одного ребенка?!

— Одного ребенка я просто-напросто оставила бы при себе, наплевав на запреты. Но теперь, когда я посмотрела в глаза остальным двадцати... Надо срочно найти какое-нибудь помещение, куда можно их перевести.

— Не так-то просто найти в городе достаточно большое никем не занятое здание. Разве что какой-нибудь склад...

— Детям не нужна целая казарма, — поморщилась я. — А в сарае они уже жили... Идеальный вариант — обычный жилой дом, лучше двухэтажный, из нескольких комнат, плюс одна большая — для общих занятий. Установить очередность дежурства на кухне, под присмотром воспитателя, разумеется... Кухарка, нянечка... И еще мне понадобится хороший бухгалтер!..

— Госпожа чародейка, ну, подумайте сами, с чего будет пустовать жилой особняк в престижном районе? Не в Кривой же переулок детей переводить.

— А что происходит с домом, хозяин которого, к примеру, умирает, не оставив наследника?

— Здание переходит в королевскую собственность и сдается. Если, конечно, не начинает пользоваться дурной славой из-за призраков...

— Отлично — то, что надо! Там и арендная плата наверняка ниже!

Священник как-то странно покосился в мою сторону, кажется, с трудом подавляя желание перекреститься:

— И вы готовы предать детей потусторонним силам?!

— Поверьте мне, святой отец, шестнадцать малолетних разбойников любой призрак заставят бежать без оглядки! Особенно если с ними будет Зара.

Какое-то время мы продолжали идти по улице молча. Отец Михаил глубоко погрузился в раздумья, автоматически поворачивая налево и направо. Все еще неважно ориентируясь в хитросплетениях старгородских коммуникаций, я целиком положилась на своего спутника, уверенная, что священник не доведет до греха. Он первым и нарушил повисшее молчание:

— Все-таки я не рекомендовал бы давать детям ложную надежду. Когда вам надоест, или перестанет хватать времени на то, чтобы заниматься с ними, все опять вернется на круги своя.

— Я вовсе не собираюсь заниматься всем этим сама! Какой из меня учитель, когда я эту вашу славяно-готическую вязь вообще с трудом разбираю, да и пишу наверняка с ошибками — "еры" эти, "яти", чтоб их... Главное, найти подходящих людей, нанять, организовать их работу, а потом все пойдет как по маслу... если не накроется медным тазом, конечно. А уж свободного времени, после отстранения от активной придворной жизни, у меня более чем достаточно...

— Значит, вы так на это смотрите? — отец Михаил вздохнул, но не стал пояснять, какая часть моего монолога ему так не понравилась: — Пожалуй, у меня есть на примете свободный дом. Два этажа, большая кухня, пять жилых комнат и гостиная с камином. Правда, он может быть несколько запущен...

— Главное, чтобы стены были, и крыша не слишком протекала! — тут же воодушевилась я. — А генеральная уборка самое то для начала отношений: совместный труд, как известно, объединяет! К тому же один раз наломаются — потом сами уже не захотят сорить...

— Вот и он! — внезапно остановившись, священник вытянул руку и указал на высокое, зсыпанное снегом крыльцо аккуратного особнячка — похоже, его и впрямь уже давно никто не посещал. Хороший район, и от дворца недалеко... Подозрительно все это!

— И... чей же это дом?

— Мой, — просто ответил королевский исповедник. — Его построил еще прадед, а после смерти родителей здесь жил мой младший брат. Он плохо кончил...

— Сочувствую...

— Не стоит. Каждый сам хозяин своей судьбе, и у него был выбор.

— Все равно... Если бы с моим братом что-то случилось, даже по его собственной вине...

— А у вас есть брат?

— Да.

— И как его зовут?

Я буквально в последний момент успела прикусить не в меру бойкий язычок:

— ...Не помню. Порой что-то само из памяти всплывает, а если специально голову ломать — все бесполезно.

— Понятно. Хотите осмотреть помещение?

— Да мы, наверное, до самого вечера только лед со ступенек сбивать будем, чтобы дверь открыть!

— Хорошо, тогда вернемся сюда завтра утром.

— Прихватив ломики и снеговые лопаты!

Считая вопрос с помещением решенным, и не желая чересчур затягивать дело, я сразу же отправилась в мастеровой квартал — вербовать учителей для будущей школы. Вопреки ожиданиям, ремесленники шли на контакт неохотно, мялись, оглядывались, бормотали что-то насчет того, что не могут оставить свои мастерские даже на минуту, что им удобнее брать учеников на домашнее обучение — в общем, как могли набивали себе цену, но в конце концов все равно соглашались.

— Теперь осталось только хороших воспитателей найти, — я потерла озябшие руки. Постоянно забываю, выходя из теплого помещения на улицу, натягивать пушистые варежки.

— Монахини... — заикнулся было священник.

— Только не по рекомендации матушки Серафимы! Это называется "шило на мыло"...

— У вас есть вариант получше?

— Есть, вообще-то, — я задумчиво прикусила губу. — Но она вряд ли согласится. А через пару недель ей вообще будет не до того... Пожалуй, монахини и впрямь пока лучший вариант. Тут поблизости есть монастыри кроме того, что держит этот приют? Боюсь, что не найду отклика в сердцах его обитательниц...

— Я сам этим займусь, — пообещал отец Михаил.

Приоткрыв дверь в лабораторию, я услышала переливающийся серебряными колокольчиками голос Зары — маленькая оборванка учила моих доверчивых девочек жизни. Она по-прежнему сидела, закутанная в простыню, но Машенька уже быстро сметывала на руках какие-то детали будущего платья. Ей богу, так у нее получалось быстрее, чем на швейной машинке!

— Нельзя говорить госпоже "ты", — наставительно заметила Настасья в ответ на очередную реплику-трель.

— Это еще почему? — с напускным простодушием поинтересовалась Зарина.

— Тыкать невежливо. А хорошие манеры очень важны, если ты хочешь в будущем стать горничной...

— Вот еще! — фыркнула малолетняя хамка. — Я вовсе даже не собираюсь становится горничной!

— Кем же ты хочешь стать? — войдя в комнату, я подключилась к разговору.

— Конечно, ведьмой! — не задумываясь ни на секунду, ответила та. — Только не такой, как ты, дурочка, а чтобы меня все боялись, и делали, как я скажу!

— Зара! — хором воскликнули девушки. — Нельзя грубить!

— А тебе не приходило в голову, что для того, чтобы стать ведьмой, одного желания не достаточно — нужны еще какие-то способности?

— А бабушка научила меня читать по руке! — гордо выкрикнуло дитя улицы.

— Правда? — не на шутку заинтересовалась Машенька. — Можешь прочитать, что на моей написано?

Повернув протянутую руку ладонью вверх, Зара глубокомысленно уставилась в густое переплетение линий судьбы, будто и впрямь пыталась в них что-то прочесть:

— Тут написано... Что ты — шлюха брюхатая!

— Зарина! — поскольку обе горничные после такого заявления попросту онемели, мне самой пришлось взять на себя функции воспитателя: — Еще одно грубое слово — и я тебе рот заклею!

— Ду... — внезапно девочка умолкла на полуслове, сделала страшные глаза и надула щеки, очень живо изображая, будто не может разомкнуть слипшиеся губы: — М-м-м-м!..

— Собаку тут завести не позволю, и не проси!

— М-м-м-м!

— Не смешно!

— Мы-мы-мы-ы-ы-ы!

— Хватит придуриваться, говори нормально. На роль Герасима ты все равно не тянешь...

— А-а-а! — завизжала Зара — и тут же захлопнула рот, еще и зажала обеими ладошками.

— А кто такое Герасим? — с любопытством поинтересовалась Настасья.

— В двух словах не расскажешь... Да и давно я Тургенева читала, еще в школе...

Учитывая количество набранных под горячую руку заказов на мыло, времени на дружеские посиделки особенно не было. Зато пролетало оно за душевным разговором совершенно незаметно — мы и глазом не успели моргнуть, как была готова очередная порция. Особой крепости — с девичьей слезой... Очень уж история жалостивая!

— Бедная собачка! — всхлипнула орудующая второй ложкой Настасья. Машенька с Зарой, обнявшись, утирали распухшие носы одной простынкой. С дружного согласия всех присутствующих было решено разливать смесь в формы, изображающие песиков и волчиков, как выразилась Настасья — "В память о покойнице"...

Пусть и не без некоторого сопротивления, управляющий дворцовой прислугой в конце концов разрешил Заре оставаться при моей особе. Нагло заявив, что не обойдусь без дополнительной помощницы, я пригрозила следующего аристократа, недовольного задержкой с приготовлением остродефицитного мыла, переадресовывать к нему — и смотритель дрогнул. Для цыганочки в комнате горничных даже поставили дополнительную кровать, после чего там стало совершенно невозможно развернуться, а девочка все равно засыпала, только перебравшись под бочок к Настасье и прижавшись к ней. По-моему, малышка до сих пор боялась, что однажды все это окажется сном. Взяв на себя обязанности воспитателей, смею надеяться, мы с девочками успешно с этим справлялись, и шаг за шагом дикий зверек превращался в воспитанную маленькую леди... Которая от избытка чувств ежедневно переворачивала вверх дном всю лабораторию.

Нельзя сказать, что рискнувшие пойти против воли матушки Серафимы монашки-претендентки на должности воспитательниц в новый приют выстраивались в очередь, зато те две, которые все-таки рискнули, после собеседования с отцом Михаилом и мной были одобрены и тут же утверждены в новых должностях. Спасти детей из цепких ручек "матушки" оказалось не так просто — я чуть не сорвала голос, выкрикивая перед герметично закрытыми воротами свое "Именем короля!" И снова вмешательство королевского исповедника, прошептавшего что-то в щелочку над засовом, заставило приготовившихся к продолжительной осаде монахинь отомкнуть запоры и впустить нас внутрь, теперь уж точно в самый распоследний раз. Когда я спросила собравшихся в трапезной воспитанников, кто из них хочет остаться, а кто — пойти со мной, никто из присутствующих не откололся от коллектива, даже не уточнив, куда я собираюсь их отвести. А вот святой матушке пришлось напомнить, что сироты — не крепостные рабы, и имеют право на свободный выбор.

Восторг детей, получивших в свое распоряжение целый дом, нельзя было описать словами — кстати, говоря "запущенный", священник здорово приукрасил действительность... Хотя крыша, и вправду, не протекала. За день объединенными усилиями нам удавалось привести в порядок не больше одной комнаты — зато после этого никто не жаловался на аппетит, с энтузиазмом уничтожая все, что выставлялось на стол. После покупки детской одежды, запаса продуктов и дров, а также выплаты аванса будущим учителям я ясно увидела дно своего ящичка с "золотым запасом"... следовало удвоить усилия по варке мыла!

— Госпожа чародейка, и как только вам на все сил хватает, — качала головой Настасья, помогая мне расшнуровать корсет перед сном — наверное, если бы не эта подпорка, крепко держащая за бока, я бы еще два часа тому назад сломалась и упала без сил.

— И зачем только вам все это нужно? — не удержалась от критики горничная. Лишившись "стрежня", я ничком повалилась на кровать. Вздохнув, девушка вытянула из-под моего бесчувственного тела одеяло и заботливо укутала — ну, просто мать родная.

— Понимаешь, Настя, — пробормотала я в подушку: — Настоящий китайский мужчина должен построить сто домов, высадить рощу... словом, хоть как-то отвлечься.

— Не понимаю, — снова покачала она головой. Но продолжать беспредметный разговор не стала — или я просто заснула и больше ничего уже не слышала...

Глава 14.

Если правда, что все в мире гармонично и уравновешено, то мне сейчас явно выходили боком те самые не дни даже, а целые недели, проводимые в тупом раскладывании пасьянсов на мерцающем экране офисного компьютера. Тут поневоле начнешь жалеть, что в сутках не двадцать восемь часов: на рассвете с трудом проснуться, умыться и причесаться (а волосы с каждым днем все длиннее!), вытряхнуть из форм остывшее и затвердевшее за ночь мыло, упаковать и разослать заказчикам. Наскоро позавтракать — если останется время. Накраситься, поприсутствовать на официальных утренних придворных мероприятиях, делать вид, что подчеркнуто-равнодушное отношение короля нисколько тебя не трогает. Затем бегом — в приют, принять отчет монахинь, выслушать взаимные жалобы учеников и учителей, урегулировать споры, если получится, к обоюдному удовлетворению. Повидаться с отцом Михаилом, отчитаться перед ним о состоянии дел, покорно выслушать выговор о неподобающем придворной дамы поведении, согласиться, что краска на лице моветон, но остаться при своем мнении, и со всех ног — на дневные официальные придворные мероприятия. Не прием, так встреча... Отстоять до гонца, борясь со скукой, и скорей в лабораторию: разнять девочек, насмерть сцепившихся из-за очередной тряпки или непонятно кем разбитого горшка. При Заре почему-то вся посуда начала биться сама собой — может, и впрямь талант? Вечерние официальные придворные мероприятия... и зачем я только нажаловалась священнику, что у меня слишком много свободного времени! В лаборатории в огромном котле бурлит смесь, которой полагается превратиться в мыло — надо будет поговорить с кем-нибудь, чтобы мне для этого выделили отдельное помещение в нежилом крыле, а то уже весь этаж пропах... А вдруг девочки отвлекутся, забудут вовремя снять горшок, и смесь подгорит?! Или опрокинут котел?! С тревогой достоять до конца, переминаясь с ноги на ногу, дождаться, пока из зала выйдет король, который по прежнему делает вид, будто меня и на белом свете-то нет, и скорей в лабораторию — слава богу, все в порядке, дворцовое крыло уцелело, пережив взрыв страстей. Котел тоже устоял... Список потерь ограничился еще одной деревянной ложкой, которую ставшая очень нервной Настасья сломала о крепкий Зарин лоб — у девочки даже синяка не осталось, но где же она берет среди зимы живых лягушек? Ночка предстоит веселая.. Если я вообще смогу уснуть хоть на минутку: после захода солнца лабораторию начинают осаждать толпы мнительных дворян в поисках немедленной ведьмовской помощи. Вынь да положь им приворотное зелье! Два часа на сон — если повезет, — и все по новой...