Лагерь волшебников. Химия vs Биология

Широкая юбка до колен, утягивающий верх с неглубоким декольте... Спокойное платье для спокойной девушки.

— Этот вариант возможен, если ты не в состоянии завлечь такого мужчину, как комендант, — Киса выудила из закромов короткие джинсовые шорты, белую футболку-летягу с широким воротом, оголяющим одно плечо.

— Может и в состоянии, только не собираюсь этого делать, — я натянула платье, расправляя подол.

— Тогда диагноз следующий: ты дура, — Киса оперативно переоделась, довольно оскалившись своему отражению.

Следуя этой логике, получается, раз я не пытаюсь всячески привязать к себе мужика — я дура. А если начать активно его в себя влюблять, тоже буду дурой, ибо насильно мил не будешь. Все-таки у каждого свои ценности, и у меня они не ограничиваются затаскиванием мужчины, пусть и симпатичного, в постель.

Из комнаты выходили молча — каждый при своем мнении, зато в холе было шумно. Источником шума, — совсем не удивительно, — были Мирти и Генрих. Он, судя по прилизанной на голове шерсти, собирался идти с нами.

— Генрих, ты раскроешь себя со своими бесконечными историями, — запротестовала я.

Нам только клиники для опытов не хватает, из которой его вытаскивать придется.

— Расслабься, малышка, — совсем как Мирти протянул грызун, — все будет в ажуре.

— Он на тебя плохо влияет, — я кивнула на ухмыляющегося и самодовольного Мирти.

— Это единственное, что у него прекрасно получается, — съязвила Бэль и направилась к выходу.

Мирти собирался ей ответить, но Алин не дал:

— Стоп, ребята. Мы идем отдыхать, а не ругаться.

Спорить с ним никто не стал. Мы ведь и правда идем отдыхать. И, надеюсь, веселье ничто не сможет омрачить.

На вечеринке оказалось весело. Правда, только после второго стакана сока, но это не столь важно. Я вообще-то думала, что друзья мне по доброте душевной сок принесли. Свою ошибку осознала, когда ноги начали жить своей жизнью. Мой организм с алкоголем исключительно на "вы", мне двух стаканов хватило вполне, чтобы понять, как жизнь прекрасна.

Никакие сплетни и слухи больше не волновали и перешли на самый задний план, какой только может быть. Остальные присутствующие тоже не вспоминали о лживых историях, непонятно кем придуманных.

Вечер проходил идеально. Именно проходил. Пока некоторые товарищи, под названием "друзья", — а конкретно Алин, Бэль и Мирти с Генрихом, — не засобирались по комнатам. Фэн с Кисой в самом разгаре веселья нас покинули и больше не возвращались, оно и понятно — какое им дело до нас, смертных. Фэн, кстати, тоже вампир, но об этом я знала.

Кстати сказать, я не напилась до зеленых драконов перед глазами, однако легкий дурман и несвойственная мне расслабленность крепко мной завладели.

— Вот и твоя комната... — ласково сказала мне Бэль, словно я маленький ребенок. Стало даже обидно, я ведь прекрасно соображаю.

— Я в состоянии это понять, — спокойно ответила, хватаясь за ручку двери. — До завтра! — друзья помахали мне и вернулись обратно в холл. Я же, слегка пошатываясь, зашла в комнату.

Комендант сидел в расстегнутой рубашке и пижамных брюках на кресле, держа в одной руке кружку с кофе, в другой — какие-то бумаги. У меня вылетело первое, что пришло на ум:

— Вы говорили, что будете поздно.

Взгляд упал на появившуюся подвесную кровать, такую же, на которой я у себя в комнате спала. Только эта висела над кроватью коменданта.

— Позднее вас придти не удалось, увы, — с едва заметной иронией ответил он, не поднимая на меня взгляд.

Я максимально уверенно преодолела расстояние до свободного кресла, села и вздохнула. Тяжко и громко, чтоб меня точно услышали.

— Что-то не так? — безразлично поинтересовался мистер Амори, не отрывая взгляд от бумаг.

На трезвую голову я бы вряд ли продолжила этот разговор и просто пошла спать... Один нюанс — я чуть-чуть пьяная. Самую малость.

— Вы же... Вы посмотрите на себя... Вы холодный и черствый... — он наконец-таки поднял на меня удивленное лицо. — Хоть и симпатичный...

Мистер Амори при помощи магии отправил стопочку бумаг на стол, сам же заинтригованно посмотрел на меня, в ожидании: "Чего еще скажет нетрезвая Камински". А я скажу... сейчас только виноградинку съем...

— Ходите с таким лицом, словно вам все надоели, а жалкие человечки путаются под ногами... — я принялась ощипывать чужую гроздь винограда в вазе на столике.

— Вы привыкли видеть эмоции на лице, я не привык их показывать. В этом вся разница, — пояснил он настолько спокойно, будто я сама могла догадаться.

— Эмоции помогают узнать человека, — пожала я плечами.

— А вы хотите меня узнать? — он повернулся ко мне всем корпусом, а я переставила вазочку себе на колени.

— Нам придется жить вместе, — еще раз пожала плечами, — должна же я хоть что-то знать.

Какой-то очень вкусный виноград мне достался. Сладкий, сочный...

Я поднесла ко рту красную виноградинку и в последний момент случайно ее сдавила. Капли сока потекли по губам, некоторые попали на шею. Раздосадовано выругавшись облизала губы, зажевав следом раздавленную виноградинку.

— Могу я тебя попросить об одном одолжении? — комендант не сменил позы.

Придя к выводу, что ничего сверхъестественного он наверняка не попросит, кивнула.

— Не делай так больше, — взгляд его был направлен на мои губы, а мне вдруг срочно захотелось их снова облизать. Да и моему разуму в легком опьянении стало любопытно: что будет, если я все-таки повторю содеянное?

Пока мозг думал — язык действовал. Совершенно неосознанно (или все-таки специально?) облизнула нижнюю губу, закусив ее в неуверенности.

Плечи мистера Амори почему-то напряглись, а кулаки сжались. Голос же его, напротив, абсолютно спокоен:

— Издеваешься?

Я помотала головой, отправляя в рот следующую виноградинку.

— Даже не думала.

— Я вижу, — нервно усмехнулся он, а я вдруг обратила внимание на оголенный, мускулистый торс коменданта.

Пьяненькое любопытство вновь проснулось и заголосило, что ему, любопытству, интересно на ощупь узнать, какое оно — тело мистера Амори. Ведь и правда... интересно.

Такое накаченное, кубики вон всякие... упругие... кожа гладкая...

На лицо я теперь не смотрела. Все мое внимание было приковано к манящему оголенному телу. Пока мозг пытался прийти к одному единственному правильному решению, рука сама потянулась к мерно вздымающейся груди коменданта. Разочарованный полу-вздох полу-стон тоже вырвался совершенно самостоятельно, когда мою руку перехватили у самой цели.

Внутри всколыхнулась пьяненькая обида, но вместо того, чтобы раствориться, она ухватила меня своими большими руками и напомнила слова Кисы о том, что я не в состоянии завлечь мужчину. И пусть сказано было не совсем так, это же обида. Она всегда все переворачивает.

— Я тебе совсем не нравлюсь, да? — спросила, с волнением покусывая нижнюю губу.

— Светозара, — комендант с тяжким вздохом провел рукой по волосам и выдал: — Ты пьяна.

— Да и слава Создателю! — воскликнула я, — трезвая я бы на такое не решилась.

Воспользовавшись потерей бдительности коменданта, я свободной рукой дотронулась до его полуоткрытого плеча.

Такой... горячий... и кожа гладкая, приятная, только сам комендант какой-то напряженный, всю исследовательскую работу портит...

Провела рукой по шее... крепкая такая, будто стальная... и тоже напряжена.

Только я собралась отправить руку исследовать дальше, как и она оказалась в плену цепких пальцев Амори.

— Я же говорила — ты черствый, — надув губки, обиженно протянула я.

— Я трезвый, — спокойно сказал он очевидное, — а тебе лучше лечь спать, пока я... — он замолчал, а я использовала заминку.

— Пока ты что?

— Пока я способен держать себя в руках, — комендант отпустил мои руки, в голове тут же заголосила пьяненькая уверенность и пьяненькая глупость. Они голосить одновременно начали.

Поднявшись с кресла, зашла со стороны спины, положила руки ему на плечи. Не знаю, зачем я это сделала, но пьяненькая глупость твердила, что я все делаю правильно.

Плечи Амори напряглись сильнее. У меня даже возникло ощущение, что камень глажу, стараясь придать ему прежнюю податливость. Но это же камень! Он просто так не поддастся.

Недолго длился мой праздник "мни его сильней", потому что одна ледяная глыба по имени Амори снова захватила мои руки.

— Чего ты добиваешься? — а голос — само спокойствие... Так ведь неинтересно...

— Я не знаю... — тихо прошептала ему на ушко, свесившись вперед со спины.

Комендант посмотрел на меня потемневшими изумрудными глазами, я не нашла ничего лучше, чем невинно произнести:

— Ой, а у тебя цвет глаз потемнел... — пьяненькая рука под управлением пьяненькой уверенности очертила кончиками пальцев его левый глаз, а комендант испортил такой необычайно сладостный момент своим словами:

— Ложись спать, Светозара, — и вот теперь в его голосе почувствовалось какое-то напряжение, чему моя пьяненькая глупость несказанно обрадовалась.

— Какой ты нудный... — протянула пьяненькая уверенность, направляя меня шатающейся походкой к своей сумке с пижамой.

Спину мне прожигал напряженный и в тоже время заинтересованный взгляд. Вытянув плюшевую пижаму, я "продефилировала" в ванную комнату. Да, это не тот пеньюар, который имел честь созерцать комендант в самый первый день. Хотя можно было бы взять... но сейчас уже поздно. До Кисы не пойду, иначе там и останусь, а здесь как-то повеселее, что ли.

Нырнув в любимую и долгожданно-желанную одежду, я в плюшевых тапочках выползла из ванны. Выползла — потому что выходила крайне медленно и менее уверенно, нежели в платье.

Комендант в этот момент стоял спиной ко мне и расправлял обе кровати. Пьяненькая глупость решила, что ей это не нравится и она высказалась... вернее, высказалась я, но по ее велению.

— Зачем еще одна кровать? — голос невинный-невинный, а недоумение такое искреннее...

Амори стоя ко мне спиной протяжно вдохнул, выдохнул, я как раз уже до него добралась, узоры на рубашке пальчиком вывожу...

— Хочешь спать со мной? — устало поинтересовался он, перехватывая мои руки и не позволяя к нему прикоснуться.

— Да, — пьяненькая уверенность сообразила быстрее мозга, вызвав у Амори очередной тяжкий вздох и последующие за ним слова:

— Скажи мне это трезвой, — он подхватил меня за талию, усаживая на верхнюю кровать, — а сейчас — спать.

— Но...

— Спать, — отрезал он беспрекословным тоном.

Я, недовольно сопя, залезла под одеяло.

— Ты черствый...

— Да, я черствый, — покладисто согласился он и резко добавил, — спать!

Холодная ледяная глыба... непробиваемая скала... черствый человек... Завтра же вернусь в свою комнату, и пусть спит здесь... один!

Завтра... завтра... а сейчас что-то спать хочется...

Я летела на качеле все выше и выше, подставляя счастливое лицо навстречу свежему ветру. Солнце ярко пригревало заточенное в пижаму тело, а волосы раздувало в разные стороны при каждом новом движении...

Проснулась я именно от свежего ветра и с трудом осознала, что я сейчас не в своей комнате. Кровать мерно покачивалась вдоль стены, как те качели из моего сна. Думаю, лучше не шевелиться. Вообще. Во-первых, что-то мне подсказывает о головной боли, а во-вторых... я, к сожалению, помню вчерашний вечер... то есть ночь.

Помню, как друзья проводили до комнаты, помню виноград, помню, как в ванной переодевалась... Остается надеяться, что я ничего не упустила.

— Через полчаса обед, — известил меня голос, принадлежащий коменданту. — Если не хочешь остаться голодной — вставай.

Вставать... я бы рада, но что-то на то нет никакого желания...

— Мы разве на "ты"? — прохрипела я, приподнимаясь на локтях и созерцая пустую стену напротив.

— Ночью ты мне очень уверенно "тыкала", — не без иронии произнес мистер Амори откуда-то снизу.

Я свесила ноги с кровати, окинув мутным взглядом комнату. Платье мое почему-то возле двери в ванную валяется, мои тапки по разным углам раскиданы... а комендант сидит на кресле с кружкой кофе в руках. Рядом на столике еще одна кружка истончает приятный сердцу аромат... Неужели для меня? Хотя, если честно, буду только рада...

— Извини... те, — я сбегала в левый угол за правым тапком, к выходу на балкон — за левым... Мистер Амори следил за моими движениями насмешливым взглядом. — Я не хотела доставлять вам столько хлопот... — правда, сочувствие при этих словах во мне не проснулось.

— Мы вчера перешли на "ты", — холодно напомнил мне он. — Перестань мне "выкать".

Нет, все-таки я не все помню...

— А что вчера... то есть ночью, было? — я села на соседнее кресло, пытливо заглядывая в глаза коменданту.

— Ты беззастенчиво меня соблазняла, — без эмоций ответил он, делая глоток кофе.

Я? Соблазняла? Сам смысл этих слов противоречит всем моим принципам, но даже если допустить, что под влиянием алкоголя я на такое пошла, почему комендант так спокойно об этом говорит?

— Судя по твоей реакции, соблазнение успехом не увенчалось, — досада сама собой в голосе нарисовалась, я вообще не хотела говорить в таком ключе... но уже сказала. Да и слова Кисы, опять же, в памяти всплыли...

Я осушила кружку, вернула ее на столик. Что ж, пойду хоть в душ схожу, что ли... в соседнюю комнату. Все равно все вещи там и переодеться мне во что-то надо...

Мне не дали сделать и пары шагов. Вернее, пару шагов я сделала, после чего меня резко развернули и мужские руки зажали в тески. Опомниться тоже не дали, потому как обладатель этих самых рук наклонился к моему уху и начал с плохо скрываемыми эмоциями шепотом высказывать. Другого определения этой тираде я найти не смогла.

— Не увенчалось, говоришь? — он то ли случайно, то ли намеренно слегка прикусил мочку уха, и продолжил: — Не спать всю ночь от осознания, что эта маленькая обольстительница спокойно спит в твоей комнате и на утро вряд ли вспомнит хоть что-то — сущий пустяк, по сравнению с поглощающим желанием.

Он точно сейчас про меня говорит?

— Я... м-м... не хотела...

Наверно...

Комендант отлип от моего уха, заглянув мне в глаза. Лично его глаза сейчас напомнили темный лес, нежели яркий изумруд.

— Не хотела? — иронично спросил он, а я от досады закусила губу. Честно, я не знаю чего я хотела. И я ли вообще хотела...

Смутные воспоминания ворвались в сознание, подкидывая нарисованные пьяным воображением картинки: комендант меня страстно целует прижимая к себе, комендант меня прижимает к стене и продолжает целовать, комендант меня раздевает... Нет! Это для меня трезвой — слишком. Но и пьяная я вряд ли бы до этого дошла...

Мистер Амори... Амори, так я его называла ночью, начал медленно склоняться надо мной, пристально следя за выражением моих глаз, а мои глаза, напротив, оказались не готовы к такому зрительному контакту и вообще... Вопреки непонятно откуда возникшему острому желанию обвить его шею руками и не отпускать, я мягко, но настойчиво, попросила: