Хардкор книга вторая. Дебаггер

— Я точно слышал шум, Крейв, — говорил один из незнакомцев другому. — Я же не глухой. Голову даю на отсечение, что на стражников кто-то напал. Слишком много в последнее время шатунов выползает. Ничего, Хозяин быстро порядок наведет.

В его руке был пистоль. Вот провел ладонью по шее, но я отрицательно покачал головой. Бродяга пожал плечами, мол, как хочешь, мое дело предложить. Мы подождали, пока незнакомцы скроются во тьме, и пошли вперед, прячась в тенях.

Улочка закончилась и показалась площадь, окруженная колоннами, вокруг которых извивались каменные змеи и осьминоги. На ближайшей колонне они оказались не высеченными из камня, а металлическими, словно кто-то пытался заменить все скульптуры на механизмы, но забросил работу, лишь приступив к ней. Кончики гибких щупалец механического осьминога вздрагивали, змеи дергались, будто пытались вырваться на волю.

Посреди площади в хаотичном порядке стояли скульптуры. Их делали не бродяги. Потому что бродяги, даже с их извращенным сознанием, являлись людьми. А в каменных изваяниях не было ничего человеческого. Люди, соединенные с осьминогами и драконами, гигантские рогатые змеи, чьи хвосты извивались по полу, птицы с костлявыми крыльями, выползающие из змей, как бабочки из куколок — все они словно явились из жуткого прошлого. Древнее бродяг и демонов, старше многих рас, строивших город, они олицетворяли первозданный хаос и, казалось, простоят здесь еще миллионы лет. Каменный взгляд находящейся передо мной женшины-змеи завораживал, притягивал к себе. Промелькнула мысли, что она живая и видит меня, спрятавшегося в темноте, и я скоро я сам окаменею от ее взгляда. Превращенный в камень, буду обречен вечно смотреть на ее высокую обнаженную грудь и чувствовать на себе холодный взор.

Я покачал головой, прогоняя видение. Это всего лишь локация придуманного мира, которую тщательно, до мелочей, создали опытные дизайнеры.

Среди статуй стояли люди. Много людей — взгляд выхватывал из темноты всё новые и новые фигуры в багровых плащах. Подземный ветер шевелил их одежды, и казалось, что все присутствующие залиты потоками крови. В центре площади — круг пустоты и два человека, которые отбрасывали тени к статуям, словно гномоны солнечных часов. Один из людей был в бордовом балахоне с капюшоном, полностью скрывающем лицо, с прорезями для глаз. Тоже мне, ку-клукс-клановец местный нашелся. Второй... Я молча выругался. Второй был троллем из Хвергельмира в облике самурая. Мой враг никак не хотел сдохнуть.

'Ты здесь, Ламберт, я тебя чувствую'.

Я вздрогнул, стараясь слиться с темнотой, стать еще незаметнее. Не думать, не привлекать внимание. Выход где-то на той стороне площади, но как пройти сквозь такое количество народа? Возможно, Вот был прав — не стоило оставлять врагов за спиной. Мы могли бы воспользоваться их плащами. Словно прочитав мои мысли, Вот скользнул в темноту.

— Скоро наши ожидания окончатся, братья! — прокричал стоящий в центре площади человек.

Тролль находился возле него, как телохранитель. Или мальчик на побегушках?

— Темный Мессия уже в игре! Он пришел, и вслед за ним с новым обновлением явится тьма. Не демоны, не четвертая раса — настоящая тьма из пространства Чендлера, которую мы призывали и ждали так долго. С помощью Темного Мессии она изменит первичную реальность.

Тролль посмотрел в мою сторону и ухмыльнулся. Неужели заметил, или это простое совпадение? Где же Вот? Бродяга слишком долго возится.

'Покажись, Ламберт, Я ведь всё равно тебя найду. Я вытащу твои кишки, медленно, пока ты будешь еще жив, и скормлю их ратусам. Ты будешь наслаждаться крысиным тявканьем в свои последние минуты жизни'.

— Бессмертие, братья, будет нашей наградой! Мы оставим свои бренные тела там, в серой действительности, и обретем истинную жизнь в игре! Темный Мессия пришел!

Тролль шагнул по направлению ко мне. Он всматривался, прищурившись, в темноту.

Кто же такой этот Темный Мессия? Я вспомнил занесенную снегом улицу, человека у костра и склонившуюся над ним тьму. Но зачем Ефимовский, если он тот, про кого я думаю, привел в игру меня? Какое ему дело до спасения Джонни?

Позади раздался вскрик. Я обернулся. Вот не рассчитал свои силы. Он, конечно, расправился с обеими культистами — один лежал, держась за перерезанное горло, второй еще стоял, пронзенный мечом бродяги, но этот второй успел перед смертью вскрикнуть. Вот выдернул клинок из его груди, и враг повалился на землю. Тот, который уже лежал на земле, как оказалось, был еще жив. Прежде чем я успел среагировать, он поднял свой пистоль и спустил курок. По подземелью прокатился грохот выстрела. Висок на шлеме Вота брызнул осколками. Бродяга пошатнулся, шагнул к культисту и прикончил того ударом меча. Затем опустился рядом с ним на камни.

— Прости, Ламберт, — сказал он.

На улицу вбежали несколько культистов. Их фигуры выделялись черными силуэтами на фоне залитой светом факелов площади. Я вскинул мушкетон и нажал на спусковой крючок. Отдача была сильной. Гораздо сильнее, чем от пароэфирного ружья или пистоля, — я не привык к такому оружию. Здесь не нужна меткость — мушкетон предназначен для ближнего боя, в узком пространстве сложно промахнуться. А спрятаться и вовсе невозможно. Картечь пронеслась по туннелю смертоносным роем, и впереди замелькал отлетающий урон. Пять единиц, восемь, десять. Несколько культистов отбросило назад. Голова каменной женщины-змеи разлетелась на осколки. Пыль и смерть заполнили улицу.

Из толпы выбежал тролль. Но недаром я выучил умение быстрой стрельбы. Закинуть за спину разряженный мушкетон и выхватить левой рукой однозарядный пистоль заняло лишь мгновение. Выстрел! Но предназначавшаяся троллю пуля нашла другую цель. Закрывший линию видимости культист схватился за плечо, и, отброшенный троллем, отлетел в сторону.

'Стой, Ламберт!'

Меня спас Вот. Он схватил тролля за ногу, и тот грохнулся на камни. Тогда я побежал, зная, что Воту уже не спастись. Но куда бежать? Я чувствовал погоню у себя за спиной и знал, что от преследователей не спрятаться.

На мосту я на мгновение остановился и оглянулся. Тролль бежал впереди всех и уже находился в нескольких шагах от меня. В левой руке он держал черный предмет, и я не сразу сообразил, что это голова Вота. Я замахнулся катаной, но тролль успел уклониться, а на второй удар мне не хватило времени. Тролль взмахнул мечом, и я увидел, как сжимающая пистоль моя рука полетела в пропасть.

'Ты всё равно достанешься им, Ламберт', — засмеялся тролль.

'Получен урон 8. Вы лишились левой руки. Сила понижена до 3. Ловкость понижена до 2. Кровотечение'.

Истекая кровью, я попытался достать тролля острием катаны, но тот схватил меня за запястье и вывернул — до хруста и торчащих осколков костей.

'Попалась птичка'.

Я ударил его головой в переносицу, ощущая, как удара треснула кость. Наверное, это лишь подсказывает мое воображение, и в игре нет таких подробностей. Но как бы там ни было, тролль на секунду ослабил захват, и я успел освободить руку.

'Стой!'

Но я, всё еще сжимая катану, уже шагнул с моста вниз. Секунды полета, натянутые ветви, что рвались под моим телом, и темнота.

Почему-то слышался плеск волн.

* * *

Волны ударяли о старую древесину. Там, за бортом корабля, бесновался шторм, хотя в здешних широтах это считалось еще сносной погодой. Представляю, что было бы, не утихни Дракон, тогда ни один корабль с поселенцами не смог бы преодолеть полосы урагана. Сколько безумцев погибло до нас, оставив обломки судов на Зубах Дракона — торчащих из воды скалах? 'Вы везунчики, сухопутные крысы', — не говорил, а по-обычному кричал капитан Дженсон, настолько заросший, что борода делала его похожим на черного лохматого пса. Из копны волос торчали лишь красный нос и курительная трубка, источающая смрадный дым.

'Вы достигните Нового Света, сухопутные крысы, двадцать морских ежей вам в кишки'.

Но сейчас в душном трюме, пропахшем грязным бельем, царила непривычная тишина, я слышал плеск волн, скрип обшивки и свое дыхание. Где-то пищали крысы. Куда подевались все пассажиры? Вот здесь, рядом с моей койкой, ютились молодая мамаша с пятилетней дочуркой. Возможно, именно такая же малышка — светловолосая с огромными наивными глазами могла бы быть у нас с Эллис, если бы не появился Адриан, и я бы я не спустил курок. Теперь Эллис мертва, моя рука искалечена, а я бегу от правосудия, но не могу убежать от самого себя.

Несколько дней назад к мамаше приставал Наваха, вокруг которого сгрудились головорезы и ворье всех мастей. Я видел, как она молча вырывалась из его объятий, пытаясь выползти из под грузного тела. Она вообще была молчаливой, как и ее дочка. Я схватил Наваху за шиворот и оттащил в сторону. Тогда он ударил меня в живот, так, что я сложился пополам.

'Что, Клешня, жить расхотелось?'

Но жить расхотелось самому Навахе, потому что я убил его следующей ночью. Главное было дождаться своего часа. В полной темноте я воткнул нож ему под ребра, зажимая рот искалеченной рукой, пока жизнь не покинула его тело. Никто не опознал мой нож. Никто не нашел на мне следы крови, и тело Навахи отправили за борт.

'Спасибо, — тихо сказала мамаша потом, когда плюющийся слюной и табаком капитан в сопровождении нескольких матросов покинул трюм. — Вы хороший человек'.

Она ведь не знала, отчего я бегу. А я не знал, отчего бежит она. Сейчас ее койка пустовала. На полу валялась вырезанная из дерева детская игрушка.

Или куда пропал Поэт? Все звали его только по прозвищу. Этот худющий молодой человек — про подобных говорят 'кожа да кости' — нацепив на длинный нос круглые очки, постоянно носился с томиком стихов Шекспира и путался у всех под ногами. Я поднял с пола раздавленные очки.

Куда все исчезли? Я добрел в темноте до лестницы, ведущей к закрытому люку. Двухмачтовая лохань, имеющая громкое название 'Королева Луизанна', шаталась под ногами. Я взобрался по лестнице и раскрыл люк, впуская в трюм соленые брызги и свежий ветер. Снаружи бурлили волны. 'Королева Луизанна' крепко сидела на торчащих из воды скалах. Одна из ее мачт была сломана, на второй трепетали обрывки парусов. Спасательные шлюпки отсутствовали, на палубе оставался я один.

Возникло стойкое чувство дежа-вю. Я помнил, что подобное со мной уже когда-то происходило. 'Мы сели на рифы! Шлюпки на воду!' Паника на корабле, когда пассажиры дерутся за места в двух маленьких шлюпках. Давка, крики и детским плач. Я прикоснулся к натянутому вдоль борта лееру. 'Стоять, сухопутные крысы! Первыми уходим я и команда!' Капитан уже без своей трубки — она раздавлена о палубу десятками ног. 'За борт капитана!'

Я отнял руку, разглядывая пустую палубу, ранее заполненную ревущей толпой, среди которой была мамаша с ребенком. Выжили ли они? Попал ли я на шлюпку? Не помню. Картины прошлого приходилось выхватывать из вязкого тумана воспоминаний. Моих, чужих, навязанных? Где я?

'Это лимб', — раздался чей-то голос, и я резко обернулся.

Она шла от кормы по направлению ко мне, и капли морской воды оседали на ее светлых одеждах.

— Эллис? — сказал я. — Но этого не может быть! Ты мертва!

'Ты сейчас тоже мертв'.

Я отшатнулся к леерам. По другую сторону борта ревела пучина. Я вспомнил мост, тьму и каменные шпили, торчащие как Зубы Дракона. Я ведь погиб в игре и теперь снова нахожусь в лимбе, пока не закончится отведенное на воскрешение персонажа время!

Мертвая Эллис приближалась, я смотрел на нее, и меня охватывало чувство нереальности. Корабль распадался на отдельные полигоны. Волны накатывались одинаковыми спрайтами, и в воздухе опускалась пиксельная пыль. Эллис превратилась не в нарисованную куклу, нет — ко мне плыла тьма. Ее потоки закручивались, собираясь в человеческое тело. Откуда-то издали слышался смех, словно падение каменной лавины.

'Ты всё равно будешь наш, Игорь Ламберт'.

Я развернулся и побежал на нос корабля, но оттуда навстречу мне выплыл еще один сгусток тьмы. С двух сторон приближались Эллис и Адриан.

'Тебе не спрятаться, ретурнер'.

Я подбежал к борту и перегнулся через леера. Внизу бушевал океан, брызги воды, как брызги тьмы, пучина, словно бездонная пропасть. Второй раз за последнее время я шагнул к смерти, и вода приняла мое тело.

Не помню, как было в истории моего персонажа — он спасся на шлюпке или вплавь, но я знаю, что впереди меня ждал берег и чужой город. Время моего пребывания в лимбе закончилось, я очутился в игре.

Интерлюдия. Вронский

На этот раз я не успел назначить точку воскрешения, и игра выбрала ее случайным образом. Место моего респауна находилось на самом берегу вдали от города. Море штормило, словно в продолжение видения из лимба. На камнях, о которые разбивались волны, сидел человек. Худощавый, с черными прядями, торчащими в разные стороны, он походил на выпавшего из гнезда взъерошенного воробья. На ладони незнакомец подбрасывал камешек — плоскую гальку, какими был усыпан весь берег, и даже не оглянулся, когда я проходил мимо. Я не обратил бы на него внимание — мало ли чудаков в игре, любящих одиночество, если бы он вдруг меня не окликнул.

— Игорь!

Я вздрогнул и остановился.

— Ты еще не устал бороться с самим собой? Каждый раз нырять в игры и кого-то спасать с риском для собственной жизни.

Он повернул голову, и я увидел его глаза. Они были небесно-голубыми, цвета весеннего моря, в котором отражались солнце и облака, хотя всё небо затягивала серая пелена. В глубине глаз летали чайки и резвились дельфины, и где-то далеко-далеко сверкала радуга. И еще в них отражался я.

— Куда ты подевал шутовской колпак? — спросил я, садясь рядом с ним на камень. — И где твоя скрипка?

— Разве облик для тебя так важен? — улыбнулся незнакомец. — Ты же знаешь, что здесь это не имеет значения.

Он размахнулся, бросил камень в море, и тот запрыгал по волнам в направлении к стоящим у горизонта дредноутам бродяг.

— Десять, — сказал незнакомец, когда камень подпрыгнул в последний раз и исчез на глубине. — Что ж, я делаю успехи. Замечается явный прогресс. Сейчас не столь важно, кто я теперь и как выгляжу, но когда-то меня звали Алексом Вронским, и я был программистом.

Он поднял следующую гальку и взвесил на ладони.

— Как думаешь, насколько далеко упрыгает этот? Тебе грозит опасность, Игорь. Твоим умением видеть суть вещей в сети многие не прочь воспользоваться. Ведь оно действует не только в игровом мире, помнишь, как ты повторил то же и в реальности?

— Откуда ты знаешь? — удивился я.

— Я многое знаю. Когда-то я, как и твоя Джонни исследовал квантовую сеть и ее влияние на человеческий мозг. Работал на одну секретную правительственную контору и занимался созданием вируса, способного подчинять вражеских солдат. И даже добился кое-каких результатов. Модификация Х-54 обладала всем заявленным требованиям.

Вронский бросил камень в воду, но тот подпрыгнул лишь один раз и тут же ушел на дно.

— Облом, — прокомментировал мой собеседник и покрутил в пальцах новую гальку.

— Куриный бог, — сказал он и посмотрел на меня сквозь отверстие в ее центре.