Хардкор книга вторая. Дебаггер

Фрагмент предоставлен для ознакомления с текстом.

Купить книгу полностью можно в магазинах:

МДК Арбат http://www.mdk-arbat.ru/bookcard?book_id=905455

Лабиринт http://www.labirint.ru/books/554650/

Озон http://www.ozon.ru/context/detail/id/138107694/

Литрес https://www.litres.ru/vladimir-venglovskiy/debagger/

Пролог. Тьма и пауки

Кто измерит мой путь, кто изменит мой рок,

Что начертан мне древним холодным мечом.

Я блуждаю всю жизнь в лабиринте дорог

И ношу смерть за правым плечом.

Каждый день — новый бой, каждый день — старый страх,

И с тропинки судьбы не свернуть.

Но я вернусь домой — в старый замок в горах,

Когда будет окончен мой путь.

Тэм Гринхилл 'Ведьмак'

— Добрый сэр, купите бубенчик!

Шут напоминал старую потрепанную ворону, на которую детишки ради смеха напялили гуттаперчевый костюм. Бубенец, такой же потертый, как и колпак, с которого его срезали, дрожал вместе с протянутой ладонью — того и гляди скатится, упадет со звоном на грязный пол харчевни.

— Прочь, попрошайка, — процедил сквозь зубы воин.

В знойный полдень в 'Кабаньей голове' собралось немало посетителей, которые не прочь выпить, закусить и подраться: фермеры сбились в шумную стаю и громко сетовали на неурожай сладких бобов; наемники, словно псы-пастухи, держались разрозненными группами, лениво потягивали пиво и ожидали денежных заказов. Но эту пару искателей приключений — воина и волшебника, сидящих за соседним столом, я выделил сразу. Устал замечать на себе их пристальные взгляды.

Правую щеку воина разрезал шрам, который спускался со лба через глазницу, перевязанную черной повязкой, искривлял губы, отчего казалось, что на обветренном лице застыла кривая усмешка. Воин глянул на остановившегося возле него шута целым глазом и достал из-за пояса изогнутый нож. Лезвие блеснуло тусклым отраженным светом ламп.

Шут попятился, натолкнулся на волшебника, который сосредоточенно отмерял на столе холмики серого порошка. Волшебник щелкнул пальцами, походя, не отвлекаясь, и один из хвостов шутовского колпака вспыхнул искрами. Шут сорвал головной убор и принялся тушить пламя, подпрыгивая, обжигаясь и причитая себе под нос.

Ухмылка воина искривилась сильнее. Он опустил левую руку на стол и начал стучать острием ножа между пальцами, всё быстрее и быстрее. Посуда на столе задрожала. Волшебник неодобрительно из-под густых бровей зыркнул на своего соседа.

Я взял стакан с водой и выплеснул на горящий шутовской колпак.

— Спасибо, добрый сэр. — Шут заискивающе улыбнулся, возвращая колпак на голову. По его лбу и щекам заструилась вода. — Купите бубенчик.

Каким-то чудом бубенец вновь появился на его ладони.

— Сядь. — Я отодвинул стул, ноги шута подломились, как у кузнечика, и он опустился за мой стол.

— Купите...

— Молчи!

Я не понимал, почему этот оборванец занимает мое внимание. Потом сообразил — глаза. Они у шута были настолько небесно-голубыми, что такого цвета просто не могло существовать в природе. В нем смешалась бескрайняя синева неба и нагретого солнцем моря, казалось, что если долго смотреть в эти глаза, то увидишь проплывающие облака и белую морскую пену, среди которой резвятся дельфины. Но я увидел только свое отражение. Как в зеркале. Помахал головой — почудится же такое, и отвел взгляд.

Аромат жарящегося мяса и лука пропитывал воздух харчевни. Терпкий дым благовоний, которым хозяин пытался скрыть обычный смрад, поднимался к потолку, где возле ламп среди стайки бабочек кружила маленькая фея. Пышнотелая официантка с бюстом такого размера, что шнуровка, стягивающая блузку на груди, казалось, вот-вот лопнет, лавировала между посетителями.

'Дай пройти, здоровяк!'

'Прочь руки, малец! Или дано не общался с Бугаем?'

Вышибала дремал у входа, подпирая щеку дубинкой.

— Ты здешний? — спросил я у шута, протягивая ему лист бумаги. — Знаешь этого?

Шут бросил взгляд на портрет, под которым была указана королевская награда.

— Старик пообещал хорошие деньги за голову, — сказал он. — Если никто, конечно, не пририсовал лишнюю пару нулей.

Бубенец лег на стол, шут, подслеповато щурясь, поднес лист к лицу и в задумчивости принялся жевать обгоревший хвост колпака. Я видел по его глазам: знает, шельма, кто изображен на портрете. Думает, как подороже продать информацию. Только я тоже был уверен в своих подозрениях, оставалось лишь убедиться.

Стук ножа начинал раздражать. Бубенец пополз к краю стола, вспугнув притаившегося возле сливовой косточки паука. Волшебник нагнулся и с помощью бамбуковой палочки втянул в нос одну из кучек порошка.

— Ну? — снова спросил я. — Знаешь, или нет?

— Так бы и сказал, что охотник за головами, — проговорил шут. — Далеко от столицы забрался. Нечасто в нашей глуши встретишь таких, как ты. — Он вернул мне лист. — Это портрет Хозяина пауков.

Волшебник счастливо вздохнул и откинулся на спинку стула. Бубенец балансировал на краю обрыва. Шут неожиданно схватил со стола паука и сдул на пол.

— Орешек может оказаться тебе не по зубам, — сказал он.

— Посмотрим, — улыбнулся я и катнул по столу серебряный талер.

Шут поймал его в подставленную ладонь. Бубенец свалился на пол. 'Дзынь!' — словно лязг металла посреди битвы или звон будильника по утрам, заставляющий проснуться.

Чужое, но одновременно знакомое слово 'будильник' будто всплыло из прошлого. Я лихорадочно закатал левый рукав. Задел стакан, опрокинул, разливая остатки воды. На моей руке от кисти до локтя было вытатуировано имя: 'Игорь Ламберт'.

Я вспомнил себя.

* * *

Комнату затягивал полумрак, словно сети. Террариумы и садки с пауками стояли везде: на книжных полках и этажерке, на полу, укрытые в тени, и на подоконнике, поближе к свету. Восьмилапые пленники жили собственной жизнью. Одни нехотя ощупывали стекло, другие сидели в засаде, третьи жрали сверчков. Огромный крестовик задергаться в центре паутины, пытаясь напугать меня и хозяйку квартиры.

В этом обилии живности я не сразу обратил внимание на паренька, утонувшего в кресле перед письменным столом. К его руке спускались трубки капельницы. На столе стоял куб квантового компьютера, несколько садков с пауками и лежала вторая, нераспакованная, система внутривенного питания. На полу возле кресла примостился вскрытый пакет памперсов. Голова парня была запрокинута на спинку кресла, лоб стягивал обруч нейроинтерфеса. Из уголка тонких губ стекала струйка слюны.

— Хорошо, что догадались подключить к системе, — сказал я, делая шаг вперед.

Хозяйка рванулась наперерез и поспешила спрятать за креслом памперсы.

— Это соседка. Прибежала сразу, когда... Когда, в общем, Сашуля...

— Сколько дней прошло?

— Два.

— Заявку подали в официальную службу?

— Да, сразу подала, как только Сашуля... завис.

В террариуме с табличкой 'Pterinochilus murinus', стоящем возле 'квантума', из-под перевернутого глиняного черепка выполз большой паук-птицеед, сделал круг почета и снова скрылся в своем логове.

— И что они? — спросил я.

— Очередь, — ответила хозяйка. — Сказали ждать.

Вновь возникла пауза, наполненная шорохом пауков.

— Эля... Эльвира Макарова дала ваш телефон, сказала... что вы лучший.

Знать бы еще, кто такая эта Эльвира. Впрочем, нет никакой разницы. Как бы я не желал спрятаться, меня находят. От старых знакомых, благодарных за спасение своих детей и супругов. От совсем незнакомых людей, которые каким-то образом добыли мой телефон. 'Вы же лучший частный ретурнер'.

— Я перечислю деньги, сразу, как только...

В ее глазах были страх и надежда.

— Стул есть?

— Что?

— Стул, говорю, нужен. Для меня. Простите. — Я выудил из-за кресла пакет и достал памперс. — Туалет у вас где?

— Там, — неопределенно махнула хозяйка рукой. — Прямо по коридору.

Через несколько минут я вернулся и обнаружил у стола старый деревянный стул. Распаковал капельницу, укрепил на стойке. Проверил, не ползают ли по стулу пауки, сел и опустил руку на свободный подлокотник кресла, достал ремень.

— Помогите затянуть.

— Да, сейчас.

— Вы не медсестра? Колоть умеете?

— Нет, — замотала головой хозяйка.

— Придется самому.

В воздухе запахло спиртом. Я погрузил иглу в вену, по трубке побежал питательный раствор. Ретурнер никогда не знает, когда вернется. Хорошо, если спасение займет час или два, но вдруг оно растянется на много дней? Те, кто подключаются без питательной системы, рассчитанной на продолжительное время, рискуют умереть от истощения.

Парень дернулся и шумно задышал. Я достал заполненную хозяйкой анкету и обновил в памяти информацию. Александр Палий. Десятый класс средней школы. Друзей нет. Девушки тоже нет. Учится средне, иногда хорошо, если старается. В последнее время пропадает в играх. Хобби... Я окинул взглядом комнату. Ясно, какое хобби.

— С пауками разговаривает? — спросил я.

— Что? — вздрогнула хозяйка. — Н-не знаю. Да, разговаривает. Я подслушивала.

— Отца нет?

— Нет. Вернее, есть, но он не с нами. Живет с другой.

— Ясно.

— Почему? Почему он ушел? — Я не сразу понял, что имелся в виду сын, а не муж. — Я же всё делала. Ни в чем ему не отказывала. И пауки эти проклятые...

— Кто знает, — пожал я плечами.

Уходят в пространство Чендлера все — и счастливые и несчастливые, успешные и не очень. Уходят одинокие, всеми забытые, и добропорядочные семьянины. Ради развлечения и с научным интересом. С желанием просто посмотреть или навсегда остаться в виртуальном мире. Но мало кто понимает, что происходит в пространстве Чендлера, а потом становится поздно — игра поглощает сознания игроков.

'Я только на минутку, одним глазком загляну, что это такое'.

'В жизни надо попробовать всё'.

Глупцы.

Квантовые компьютеры завладели нашей жизнью. Присоски нейроинтерфейсов, транслирующих информацию напрямую в мозг, присасываются к вискам, как пиявки. Мир квантовой сети позволяет играть в многопользовательские игры с полным погружением в виртуальность — всё, казалось бы, хорошо, если бы не эффект 'ложного зависания'.

Иногда передаваемые по сети кубиты квантовой информации не доходят до места назначения, остаются в пространстве Чендлера. По одной из версий — это область квантовой деформации вокруг нашей планеты. По другой ее связывают с теорией гравитации. Научные споры ведутся до сих пор, и это нескончаемое поле для исследований и ежегодных Нобелевских премий.

В пространстве Чендлера научились хранить данные. Но вскоре оказалось, что записанные в нем игры завладевают сознаниями игроков.

Поначалу — одиночные случаи. Позже — лавинообразная волна зависаний. Игроки забывают, кто они и откуда. Вымышленные имена и биографии заменяют им настоящие. Игра становится реальностью. Если ты видишь цифровые характеристики и отлетающий от противников урон — значит, ты еще контролируешь себя. Но если ощущаешь в руке холод оружия, если кровь — твоя и врагов — реальна, значит, тебя поглотило пространство Чендлера.

Нет игрового меню, нет индикаторов жизни, нет надписи со словом 'Выход'.

Сорви с головы зависшего игрока нейроинтерфейс, разъедини сеть — и человек навсегда останется сумасшедшим.

Вчера в метро.

'Бехолдера на меня гоните! Сюда, глазастая тварь! Где мой меч?'

Спускающийся по эскалатору бородач не замечал ведущей его под руку женщины.

'Тише, Коленька'.

У нее худое лицо и синяки под глазами. Она живет надеждой, что Коленька когда-нибудь вернется из воображаемого мира. Но игра навсегда осталась в его голове.

Прежде, чем отключить от квантовой сети зависшего игрока, он должен вспомнить себя и понять, что находится в игре. Тогда он вернется в реальность в здравом рассудке... Чтобы в скором времени уйти вновь — пространство Чендлера притягивает, как наркотик наркомана со стажем. Некоторые удержатся. Некоторые — снова уйдут. Тут уж пятьдесят на пятьдесят, как повезет. Одного типа я возвращал трижды. После третьего раза, лишенный 'квантума', он выбил собой окно на девятом этаже.

Игры в пространстве Чендлера запрещены. Программисты, создающие их, — вне закона. Но старые игры не сотрешь вместе с зависшими в них людьми, можно лишь пытаться ограничить доступ и вытягивать из них игроков.

'Отпусти, козел! Не хочу! Я не хочу возвращаться туда! Зачем ты заставил меня вспомнить?!'

Услуги хакеров-проводников покупаются и продаются, пусть это и изрядно стоит. В виртуальность навсегда уходят всё новые и новые игроки.

Ретурнеров из официальной службы на всех не хватает. Слишком мало людей, не чувствительных к пространству Чендлера. Полностью иммунных не существует, у каждого лишь свой порог зависания. Кто-то из ретурнеров может продержаться в пространстве Чендлера день, кто-то помнит себя целую неделю.

Я подержал на ладони квантовый чип памяти с программой-проводником — он достался мне от Джонни бесплатно, по старой дружбе.

— Чтобы не случилось — не трогайте ни меня, ни сына, — сказал я.

Вставил чип в 'квантум', надел на голову нейроинтерфейс, и меня поглотила виртуальность.

* * *

Когда я пришел в себя, шута за столом не было. Хлопнула входная дверь, и мне показалось, что в проеме мелькнула пестрая шутовская одежда. На столе лежал забытый бубенчик. Я схватил его и побежал к выходу, расталкивая посетителей. Официантка едва не выронила задетый локтем поднос с посудой.

Я выскочил из харчевни. Ветер складывал замысловатые узоры из пыли на опустевшей дороге. Шут пропал. Справа от входа на земле сидел слепой в рваных лохмотьях. В его подставленной для милостыни шляпе среди нескольких медяков блеснул серебряный талер. Кто-то, одетый в шутовской костюм, разбрасывается целым состоянием?

— Господин, тебе нужны свежие слухи? — прокаркал слепой, поднимая на меня невидящий взгляд молочно-белых глаз.

— Нет.

Теперь я смотрел на мир по-другому. Это была всего лишь игра в пространстве Чендлера. Нищий — NPC — неигровой персонаж, посаженный тут для выдачи информации, а я — не охотник за головами. Я — Игорь Ламберт, частный ретурнер. Игра заставила меня забыть себя, вложила в память ложные воспоминания, но не смогла полностью затмить желания и цели. Я всё так же должен был найти Палия, но уже в качестве столичного наемника. Нет, не Палия — Хозяина пауков.

Я сосредоточился. Мир вокруг потерял объем, распался на отдельные полигоны. Дома стали плоскими, исчезло динамическое освещение, нищий превратился в грубо нарисованный спрайт. Я увидел след Саши Палия — серая линия, будто состоящая из насыпанного блеклого песка, тянулась по дороге и терялась между домами.

'Как ты находишь потерянных игроков? Ведь там нельзя просмотреть историю, нет файлов событий. Почему тебя называют ищейкой?'

'У всех есть свои секреты'.

— Господин, тебе нужны свежие слухи? — повторил слепой.

Мир игры снова стал объемным.

— Расскажи о Хозяине пауков, — попросил я.

— Иногда он приходит по ночам, и его пауки пируют вволю. Утром он возвращается в свою пещеру, неподалеку от города. Много искателей приключений отправлялись туда, но еще никто не вернулся назад. Дай, я отмечу его логово на твоей карте.

— Благодарю, — сказал я, бросая мелочь в подставленную шляпу, и вернулся в харчевню.

Волшебник за своим столом всё еще пребывал в грезах, навязанных серой пылью, а воин слизывал кровь с безымянного пальца. На столе лежал нож с выпачканным кровью острием.

Рывком преодолев пространство между столами, я схватил нож и приставил его к горлу воина.

— Зачем идете за мной? Кто вы такие?

— Мы не идем... — Воин схватил мою руку, я надавил сильнее, из-под лезвия потекла струйка крови. — Хозяин пауков... Хотели помочь... Нужны деньги...

— Помочь, или отобрать добычу?

Волшебник очнулся, его правый глаз пытался сфокусироваться на нас, левый косил на приближающегося вышибалу.

— Увижу, что идете за мной, — убью.

Я отвел руку от шеи воина и вонзил нож в поверхность стола. Затем пошел к выходу, оставив возле своей тарелки груду медяков. На столе билась упавшая фея с обожженными крыльями.

Волшебник вскочил, что-то выкрикивая мне вслед, но не удержался на ногах, и с грохотом опрокинув стул, повалился на пол. Я похлопал вышибалу по мускулистому плечу и сунул ему в лапу несколько монет.

— Успокой, если понадобится.

На улице слепой пробовал на зуб талер, все еще не веря в свою удачу.

* * *

Полуторный меч я держал в правой руке, факел, шипящий и плюющийся искрами, — в левой. От дрожащего света тьма расползалась по сторонам, но тут же снова сгущалась за моей спиной. Шаги отражались от стен бормочущим эхом, которое то обгоняло меня, исчезая в глубине подземелья, то отставало, отчего всё время казалось, что кто-то невидимый крадется следом.

Из подземелий нет выхода в меню игры. Подземелья здесь — зона хардкора, и гибель персонажа в них окончательна. Но в пространстве Чендлера это означает смерть самого игрока.

Трех пауков я зарубил у самого входа в пещеру. Твари решили, что получат легкую добычу, достаточно лишь притаиться и выпрыгнуть из темноты. Хотя прыгали они хорошо, словно внутри каждого из них сидела накрученная пружина. Мгновение — и восьмилапая тварь, размером с сенбернара, летит на тебя. Удар мечом — на звук, на ощущение опасности — и в руку передается дрожь клинка, пробившего тело врага. Но медлить нельзя. Разворот, выпад — и второй паук пищит в темноте, пытаясь уползти в свое логово.

Третий оказался самым осторожным. Я почувствовал присутствие хищника в последний момент, когда свет факела уже отразился в его глазах. Прежде чем я проткнул паука мечом, он успел поцарапать меня когтями. Рана на правой ноге теперь болела при каждом шаге.

'Стук-хлюп, стук-хлюп'. Недавно я перешел вброд ручей, и вода противно хлюпала в сапогах, хотя пройдоха торгаш обещал их водостойкость. Теперь, когда я снова стал самим собой, я вижу свойства своей обуви: защита +5, прочность 6 из 8, но нет ничего, говорящего о сопротивлении воде. Пальцы на ногах покалывало от мокрого холода.

Противник посерьезней прятался дальше в пещере — из расщелины выполз огромный, как буйвол, паук, похожий на увеличенную копию своего собрата, обитающего в террариуме возле 'квантума'. Паук приподнялся, вытянул несколько передних лап и грозно задвигал изогнутыми, словно сабли, хелицерами.

Факел упал на землю. Я замер в боевой стойке, подняв меч над головой двойным хватом, — 'удар сокола', дающий атаку +5 и двадцатипроцентный шанс нанести критический урон. Но в последний момент опустил оружие, направив острие в сторону врага. 'Пронзание' — умение для избранных, не относящееся к основной ветке развития персонажа. Применить его довольно сложно, но результат стоит того. Особенно в бою с крупными противниками. Я научился приему у Кихо, мастера владения мечом с востока, год назад, когда спас его дочь от разбойников.

Постой, мелькнула мысль, какой Кихо? Какой год? Я же совсем недавно оказался в игре. Это ложные воспоминания, навязанные мне игрой. Они не настоящие. Нельзя терять истинное 'я'!

Не думать. Не вспоминать. Действовать!

Паук бросился в атаку. Я ощутил, как чудовище напоролось на меч, и в последний момент успел отпрыгнуть в сторону, оставив оружие в теле врага. Упал, перекатился по острым камням, вскочил, выхватывая нож. В пламени факела плясала тень чудовища, пытавшегося вытащить меч из головы. Паук бился, разбрасывая камни, шипел всё тише, и, наконец, затих.

Я подошел и вырвал клинок из его тела. Поднятый факел вновь разгорелся тусклым пламенем, освещая путь. Я отправился вглубь логова Хозяина пауков. 'Стук-хлюп', — догоняло меня эхо. Бежало следом, когда я бежал. Стояло, когда я стоял и прислушивался к темноте. Нет, ему меня не обмануть. Я слышал дыхание врага, чувствовал биение чужого сердца. Иногда из заполненной эхом тьмы доносился звон бубенцов, но, возможно, это звенела в моих ушах тишина.

Чужая тень обогнала меня, беззвучно перебирая лапами. Я развернулся и взмахнул мечом, разрубая темноту. Тень отпрянула. Раздалось шипение, похожее на смех.

— Ты ловок и быстр, ретурнер, но недостаточно, чтобы убить меня.

Он стоял в темноте подземелья — черная фигура, вокруг которой шевелилась казавшаяся живой мгла. Это была не обычная темнота подземелья, а совершенная, непроглядная тьма. Она протягивала лапы и замахивалась скорпионьими хвостами, рвалась в бой, словно верный пес, защищающий хозяина.

Не терять бдительности. Меч наизготовку. Десять тысяч серебра — большая сумма, удача для охотника за головами. Нет! Я не убийца-наемник! Я — ретурнер, Игорь Ламберт, и должен взять Хозяина пауков живым, чтобы вернуть его матери.

— Откуда ты меня знаешь? — спросил я.

Фигура переместилась влево, перетекла вместе с шевелящейся тьмой.

— Видишь, я не забыл себя, — сказал Хозяин пауков. — Я знаю, кто я. Я знаю, кто ты. Но знаешь ли ты сам, кто ты такой?

Я проигнорировал вопрос. Шагнул вперед. Под ногой треснула кость.

— Их здесь много, тех, кто приходил за мной, — проговорил Хозяин пауков. — Все хотели меня убить, но стали поживой для моих слуг.

Он тоже шагнул мне навстречу, в круг света от факела. В игре Сашка Палий выглядел человеком с серой, маслянистой кожей. По его лысому черепу расползались вытатуированные знаки. Сухие руки, сжимающие меч, казались соломинками — неосторожно надави, и сломаются. Но я знал, что первый взгляд обманчив — в цепких, как у паука, конечностях скрывалась недюжинная сила. Создавалось впечатление, что под мешковатой курткой спрятаны еще несколько пар таких рук.

Десять тысяч — хорошие деньги, на них можно купить дом в пригороде столицы, завести молодую жену и кучу детишек, которым буду рассказывать про подвиги молодости.

— Если ты помнишь себя, почему не возвращаешься? — спросил я, прогоняя навязанные игрой мысли.

— Зачем? — ответил он. — Кто я там, а кто здесь? Таких, как мы с тобой, единицы. Мы можем жить в любом мире, не забывая себя.

— Ошибаешься. Я такой же, как все. Почти такой же. Но я заставляю себя помнить. И не сбегаю, как слабаки в виде тебя, когда мне плохо.

Он ударил первым. Тьма метнулась следом за его выпадом. Я увернулся от атаки, отпрянул назад и ударом, направленным сверху вниз, выбил меч из его рук. Сталь зазвенела о камни. Хозяин пауков рванулся вперед и вцепился мне в горло пятерней с острыми когтями. Мы упали вместе с ним, покатились по камням. Мой меч остался на земле.

Ногу обожгло лежащим на земле факелом, и боль вспыхнула радужными пятнами перед глазами. Не обращать внимания. Это всё понарошку. Мы же в игре. Я увидел, как отлетают единицы моей и его жизни. Ударил локтем в грудь врага, так, чтобы у него перехватило дыхание, навалился сверху, приложил затылком о камень, но хватка на моем горле не ослабевала.

Тогда я, задыхаясь, из последних сил извернулся и наступил коленом на его руку. Раздался хруст. Хозяин пауков взвыл, разжимая захват, и я замахнулся ножом. Десять тысяч — большие деньги. В моем кармане звякнул бубенчик...

Я успел остановить острие у горла противника.

— Отпусти! — Сашка схватил меня за запястье уцелевшей рукой. — Ты не можешь меня убить! Ты не можешь меня вернуть! Они обещали мне жизнь здесь! Вечную жизнь! Оставь меня.

Он по-мальчишечьи заплакал, слезы потекли по серому лицу. Я закашлялся, судорожно глотая воздух.

— Поднимайся! — Я рванул его за воротник, ставя на ноги. — Идем! К выходу, вперед!

— Они не дадут тебе уйти!

— Кто 'они'?!

Я обернулся. Тьма обрела объем и форму, на мгновение сгустившись в черную фигуру, но тут же снова растеклась по туннелю. Ее потоки спешили преградить нам путь. Вспыхнули смутные воспоминания о засыпанном снегом мире и о старом тролле, в чьем теле находился тот, кто называл себя Джереоном.

'До скорой встречи, Игорь Ламберт'.

Я подхватил с земли факел и побежал к выходу, таща за собой Сашку.

— Оставь меня, — плакал Палий. — Рука... Больно...

Быстрее, еще быстрее! Темнота преследовала нас по пятам. Но выход скоро. Еще несколько минут и можно будет покинуть игру.

Темнота догнала нас, когда моего лица коснулся ветер с поверхности. Залитый мглой, зашипел и погас факел. Я ослеп. Но исчезло не только зрение — пропало ощущение реальности. Под ногами больше не чувствовался пол. Со всех сторон меня окружала бесконечность, и я висел в ней, словно запутавшийся в невидимой паутине. Где-то невдалеке скулил Сашка.

— Верни, верни меня обратно. Они обещали...

Я дернулся, пытаясь вырваться из ловушки. Еще раз. Бесполезно!

'Мы ждали тебя, Игорь Ламберт'.

Слова зазвучали у меня в голове отзвуком катящейся лавины. Словно где-то вдали падали и ударялись друг о друга камни, и их столкновения порождали слова.

— Кто вы?

'Ты нужен нам, Игорь Ламберт. Мы дадим тебе всё, что пожелаешь'.

Слова раздались ближе. Наверное, так чувствует себя муха, когда к ней ползет паук.

— Мне ничего не надо. Отпустите нас.

'Отпустить? Ты нам нужен. Мальчишка — нет'.

Сашка Палий закричал. Его крик был пронзительно звонким, а потом раздался хруст, и крик оборвался. Послышался звук от падения тела на камни. Я дернулся, забился во тьме, которая начала разрываться от моих усилий. Я смог пошевелить пальцами на правой руке.

— Сволочи! Вы убили Сашку!

'Боль и страх. Вкусная еда. Но ты, Игорь Ламберт, ты совсем другое дело'.

Я снова рванулся. Правая рука освободилась. Я зашевелил ею в поисках оружия. Но ножны на поясе были пусты — меч остался на полу пещеры, оброненный в драке с Сашкой.

— Когда-то я убил одного из вас! — закричал я. — Убью и тебя, тварь!

'Нет, Игорь Ламберт, не убьешь. Джереон был глупым изгоем, который жил сам по себе. Он слишком увлекся игрой. Мы же предложим цену, от которой ты не сможешь отказаться'.

В темноте возник мираж, расплылся пятном света перед моими глазами, словно открывая дверь в другой мир, в котором до горизонта бежали, гонимые теплым ветром, волны изумрудной травы. Стайки белых семян-парашютиков закручивались вихорками и устремлялись в голубую бесконечность неба. На горизонте возвышался замок, на длинных флагштоках его башен трепетали цветные лоскутки знамен. По ведущей к замку дороге шла женщина. Увидев меня, она, придерживая развеваемые ветром карие волосы, засмеялась и помахала мне рукой.

— Илва? — недоверчиво спросил я.

От всей картины веяло таким спокойствием, что захотелось сейчас же переступить порог тьмы и уйти в цветную круговерть солнца и ветра. Я зажмурился. Стиснул зубы. Попытался вызвать то чувство, когда вижу в виртуальности следы людей. И темнота превратилась в нарисованные спрайты, которые осыпались, словно кусочки слюды, укрывая лежащее тело Сашки острыми осколками. Картина чужого мира стала плоской блеклой мазней, нарисованной неумехой-художником. Где-то подо мной был программный код, чужой, въевшийся в игру, как вирус. Вся пещера вокруг меня — это созданная врагом ловушка с приманкой. Сашка Палий уже угодил в нее, неужели я тоже куплюсь на уговоры?

— Выкуси, — крикнул я скрывающемуся в темноте существу. — Подавись тварь! Хрен ты собачий получишь, а не Ламберта!

От моего голоса мир снова обрел объем. Темнота бросилась в лицо, залепила рот и уши, стало трудно дышать. Рука нащупала в кармане тяжесть бубенца. Я достал его с намерением бросить во врага — мелочь, но просто так, без борьбы, сдаваться я не собирался. Бубенец отозвался мелодичной трелью, словно где-то вдалеке заиграла скрипка, и сквозь сжатые пальцы просочились лучики света. Там, где они касались темноты, она сморщивалась и пропадала. Я разжал кулак, подняв сияющее на ладони маленькое солнце, в которое превратился бубенец.

Мир травы и неба, в котором ждала меня незнакомка, захлопнулся. Тьма заревела. В ее реве слышалась боль первобытного зверя, ярость хищника, упускающего добычу. Невидимая паутина лопнула. Я упал на четвереньки, руки угодили во что-то мокрое. Горящий бубенец укатился в темноту.

Я заставил себя подняться, сначала на колени, потом в полный рост. Шагнул к огоньку, преодолевая сопротивление темноты.

— Выкуси... Подавись...

Дышать было тяжело, я шел с надеждой, что правильно запомнил направление к выходу, и каждый шаг давался с трудом. Позади бесновалась раненая тьма.

Поверхность встретила меня резанувшим по глазам светом. За спиной — пещера с клубящейся темнотой, впереди — сухой ветер, пыль, колючие кусты и двое, поджидающие меня. Воин сжимал меч и злобно глядел единственным глазом. Острый кадык дергался на его шее, словно пытаясь разорвать засохший порез. Волшебник старался стоять прямо, опираясь на длинный посох.

— Во избежание недоразумений и никому не нужных эк... эксцессов, — с трудом выговорил он, — предлагаю отдать нам добычу.

Воин выплюнул жевательную смолу и шагнул ко мне, замахиваясь мечом. Затем остановился и посмотрел на мои руки. Они были красными от крови мертвого Сашки.

— Да пошли вы, — сказал я, вызвал главное меню и покинул игру.

В реальности я услышал тихий плач. Казалось, что женщина выплакала всё, что могла, и сил у нее оставалось лишь на это едва слышное всхлипывание. Рядом со мной сидел мертвый Сашка Палий. Я сорвал с головы нейроинтерфейс.

— Ты убил моего сына! — взвизгнула хозяйка квартиры.

Бросилась ко мне — и откуда только силы взялись? Если бы я не успел перехватить ее руки, она бы вцепилась мне в лицо.

— Я не убивал... — шептал я, боясь разжать ладони и увидеть на них чужую кровь.

Часть первая. Фронтир

Снова поёт под моим окном осень — рыжая бестия.

Я выхожу на порог в халате, а она танцует в ярких шелках.

"Я не готов принимать вас, леди: для меня ваш визит, как бедствие..."

А она, смеясь, шагает ко мне и отраву несёт в руках...

Снова я в мокром и грязном плаще тащусь через хляби чужих земель,

Снова мне в жизни немного надо: хлеба и добрый стакан коньяка.

Лютня меня обнимает за плечи, я последний спятивший менестрель,

И безумье моё идёт впереди и знамя несёт в руках.

Тэм Гринхилл 'Осень'

Интерлюдия. Илва

Подземелье было одной из тех стандартных локаций 'Дейдры', которые механически зачищаешь для получения уровня: заполненная мглой извилистая пещера, кое-где изъеденная расщелинами с переброшенными через них каменными мостиками. Прямая дорога — не ошибешься. Привычные монстры — несколько гоблинов, паук в затянутом липкими сетями логове, фиолетовый червь, брызжущий кислотой — все без особых хлопот пали от рук двух воительниц десятого уровня. Нет, не десятого — уже одиннадцатого. После того, как Илва проткнула копьем червя, над ней и Кошки-мышки засверкало сияние поднятия уровня.

Илва, особо не задумываясь, повысила силу и умение владения мечом, затем посмотрела на копье в своих руках, хмыкнула и с размаху вогнала его между лежащих на земле камней.

— Ты чего? — спросила Кошки-мышки.

Илва махнула рукой и села на землю, опершись спиной о растущий возле моста сталагмит. Мост через расщелину выглядел демонстрацией приема 'скопировать и вставить' и ничем не отличался от предыдущих. Его противоположный конец скрывался в темноте. Илва вытянула стройные ноги и с неудовольствием заметила на них пурпурные капли крови хищного червя. Потянулась вытереть, но тут же вспомнила, что в обычной игре это не удастся — они же не в пространстве Чендлера, где возможно всё, что и в реальности. Здесь пятна исчезнут сами по себе спустя некоторое время.

Разработчики визуальных эффектов несколько перестарались — после каждого сражения игроки ходили, будто забрызганные с ног до головы томатной пастой. Это не зависело от размеров противника — даже маленькая крыса из первого задания выглядела так, будто в нее накачали литров десять красной краски.

Кошки-мышки походила на Илву, словно сестра-близнец, разве что уши были подлиннее и с беличьими кисточками на концах. Короткая юбка с металлическими пластинами из драконьего серебра давала защиту плюс пять. Лоскутки на груди — еще плюс десять. Игру явно делали дизайнеры, знающие, чем привлечь озабоченную молодежь к своему многопользовательскому развлечению. Женских персонажей хоть сейчас выводи на подиум для демонстрации мод. Или на панель, хмыкнула Илва, разглядывая подружку, с которой познакомилась неделю назад. Помесь человека и кошки — мечта любого прыщавого любителя хентая.

В игре отношения налаживаются быстро. Совместно зачистили подземелье — союзники. Прошли несколько локаций — друзья. Или, если хочешь, вступай в одну из гильдий — там вообще от друзей отбоя не будет. Но Илва слишком независима, чтобы состоять в клане.

— Будешь? — протянула она подруге склянку со снадобьем лечения.

— Нет, — замотала головой Кошки-мышки, разметав по плечам копну рыжих волос. — Оставь, впереди еще босс.

— Как хочешь, а у меня хитов мало, — пожала плечами Илва, за один присест осушила склянку, по привычке почувствовав во рту терпкий вкус, но это были ложные ощущения, память с тех времен, когда она жила в пространстве Чендлера.

— Давно хотела спросить, ты почему в 'Дейдре' зависла? — поинтересовалась Кошки-мышки.

При слове 'зависла' Илва вздрогнула.

— В смысле?

— Ну, именно здесь, а не в какой-либо другой игре? Их же много. Почему выбрала 'Дейдру'?

Илва пожала плечами и мысленно усмехнулась — интересно, насколько сильно Кошки-мышки удивилась бы, услышь она правду?

'Кисуля, мое тело в больнице, мне грозит срок в тюрьме за кражу бриллиантов, а сама я сбежала в пространство Чендлера, чтобы избежать суда. Меня вытащил один хороший человек, но я не показываю вида, что вернулась. Не выхожу из обычной сети, брожу из игры в игру. Конечно, здесь нет полного погружения, нет ощущения жизни. Слышно как в палате разговаривают санитары. А соседка на койке справа храпит. Представляешь, зависла в пространстве Чендлера, а когда спит в своей игре, то храпит в реале, как трактор'.

— Не знаю, — вместо этого ответила Илва, — просто интересно. А ты?

— За Димкой пришла. Он сразу игру забросил, сказал, что, мол, детство, а я осталась. С тобой познакомилась.

'Ну и дура'.

— Ну и молодчина. Учишься, работаешь?

— Учусь. В политехе на программера, — рассеянно ответила Кошки-мышки, уйдя в свои мысли. — Да, нужно иметь собственное развлечение... Отдушину. Но здесь всё не по правде, ты разве не чувствуешь? Играешь и понимаешь, что это всего лишь игра. Здесь нельзя жить. А когда возвращаешься, всё серо и обыденно. Говорят, что в играх в пространстве Чендлера всё не так. Там всё по-настоящему. Там есть драконы — живые, а не нарисованные, как здесь. — Кошки-мышки перешла на шепот. — Вот бы хоть раз, одним глазком взглянуть.

— Даже не думай! — прищурилась Илва. — Игра в пространстве Чендлера сожрет тебя с потрохами. Потеряешь себя и станешь кем-то другим.

— Но насколько быстро? У всех людей разный порог сопротивляемости. Я зайду на минутку, лишь на один сеанс, просто, чтобы испытать, что это такое. Смотри, что у меня есть. — Кошки-мышки показала меленькую черную коробку, появившуюся у нее в руке. — Это ключ к пространству Чендлера. Создает туда индивидуальный портал. Достался совершенно случайно, практически за бесценок. Ношу с собой — так не украдут. Димка одну программу подбросил, позволяет подключать данные к своему виртуалу.

Кошки-мышки поднялась, взмахнув двуручным мечом.

— Завтра попробую. Хоть одним глазком... А сейчас — вперед, завалим босса!

— Пошли. — Илва встала в полный рост и выдернула копье из земли. — Действуем как обычно?

— Я впереди, ты прикрываешь, — улыбнулась Кошки-мышки.

Илва никогда не рвалась вперед, предпочитая дожидаться удобного момента. Да и убежать так гораздо удобнее, если что-то пойдет не так.

Он ждал по другую сторону моста — босс подземелья, высший вампир, выглядевший молодым похитителем женских сердец: черные локоны спадали на его широкие плечи, тонкие губы обольстительно улыбались, голубые глаза, казалось, излучали холодный свет. В общем, монстр был хоть куда — дизайнеры постарались.

— О! — сказала Кошки-мышки.

Вампир преодолел разделяющее их расстояние почти мгновенно, лишь в воздухе остался серый размытый след. Раздался хруст — его удлинившиеся когти на правой руке вошли в грудь Кошки-мышки. Рывок — и воительница одиннадцатого уровня упала на камни.

А крови не меньше, чем в крысе, подумала Илва и отпрыгнула в сторону, уклоняясь от выпада. Новый удар! Илва отшатнулась, взмахнула копьем. Острие скользнуло по груди вампира, уменьшив полосу индикатора его жизни на одну единицу.

— Скотина, — выругалась Кошки-мышки, приподнимаясь на локтях.

Вампир заметил движение, но не успел отразить удар. Кошки-мышки вогнала меч в его спину почти по самую рукоять. Острие высунулось из груди. Полоса жизни монстра уменьшилась до четверти. Он отбросил меч в сторону, схватил Кошки-мышки, поднял и швырнул в пропасть. Сталактит задержал падение, рассыпался каменными осколками, когда Кошки-мышки ударилась об него спиной. Девушка не упала — схватилась за край обрыва, удержалась, раскачиваясь над пропастью.

Илва вогнала копье в тело врага — с размахом, со всплеском ярости, какой она не испытывала с тех пор, как покинула Хвергельмир, отнимая почти всю его жизнь. Вампир развернулся, ломая копье, и его острые когти впились в бока Илвы. Он потащил воительницу к себе. Полоса ее жизни стремительно уменьшалась.

Забрызганное кровью лицо вампира вблизи не казалось привлекательным. Оскаленные клыки — торчащие треугольники. Глаза, ранее обещавшие бездну наслаждения, теперь выглядели обычными 3D-объектами. Не монстр, а нарисованная наспех дешевая поделка.

Илва зарычала и ударила лбом в лицо врага, со злорадством ощущая, как оно распадается на отдельные составляющие. Хватка ослабла. Голова вампира запрокинулась назад, подставляя шею. Илва впилась в нее зубами. Показалось, что рот наполняется вкусом крови, горячая жидкость течет по губам и подбородку, но это всего лишь было фантазией.

Обычная игра...

Илва вырвала кусок плоти из шеи вампира. Враг захрипел, пошатнулся, шагнул к пропасти, выпуская Илву из объятий. Тогда Илва толкнула его ногой, и он свалился в бездну. Летать вампир не умел. Через несколько секунд затихло шуршание посыпавшихся следом за ним камней. Илва по привычке вытерла губы и подобрала двуручный меч Кошки-мышки.

— Надо было сразу его столкнуть, — сказала Кошки-мышки. — Не догадались. Помоги выбраться. Илва, что ты делаешь?! Нет!

Меч вошел ей в шею, и вверх ударил фонтан крови, забрызгав Илву с головы до ног. Линия жизни Кошки-мышки упала до нуля.

— Ты где-то здесь, Кисуля, — произнесла Илва, отходя от пропасти. — Знаю, что меня слышишь. Бесишься, небось, а сделать ничего не можешь. Какой у тебя уровень, одиннадцатый? Это полчаса на возрождение. Ничего, успеешь добежать до своего тела, подберешь вещи. Не нужны они мне. И меч не нужен. А вот доступ очень даже пригодится.

Илва погрузила руку в тело Кошки-мышки и вытащила из него черную коробку.

— Зачем она тебе? Правильно — не нужна. Тебе еще жить и жить в реале. Это мне терять нечего. — Воительница присоединила коробку к своему виртуалу. — И запомни, 'зависают' в пространстве Чендлера, а не в обычной игре. Отсюда всегда можно выйти. Прощай.

Илва отсоединилась, и ее виртуал исчез. С той стороны моста из темноты выполз паук, переступил через лежащее тело Кошки-мышки и пополз дальше к входу в подземелье — поджидать новых игроков.

Глава 1. Реальность. Незваный гость

Я не люблю три типа людей: коммивояжеров, психологов и незваных гостей. 'С.Б. Ефимовский, компания 'Неогеймс'' относился к худшей разновидности третьей группы — он не воспользовался виртуальным посещением, а явился лично, принеся в мою квартиру запах одеколона и табака.

— Мы не договаривались о встрече, — сказал я.

— Я отправил вам визитку еще вчера. Как у вас душно. Позвольте...

Эс Бэ Ефимовский подошел к окну, переступив сползший с кресла плед, и отдернул портьеры. Я прищурился от яркого солнца.

— Не переношу сумрак и духоту, — пояснил Эс Бэ, — Вы что, не пользуетесь кондиционером?

Он распахнул форточку, впустив в комнату воздух с испарениями разгоряченного под летним солнцем асфальта, ослабил галстук и, обернувшись ко мне, подарил вымученную улыбку. Его лицо с седой щетиной на подбородке и впалых щеках, выглядело, будто пожеванным беззубой собакой.

— Нет, — сказал я, возвращая плед на место. — Я не пользуюсь кондиционером.

Зачем я его впустил? Сколько времени пройдет, прежде чем комната избавится от его запаха? Квартира, наполненная сумраком и одиночеством-вне-сети, это моя... крепость? Защитная скорлупа? Точка доступа. Здесь я работаю и живу. Здесь чудесный вид на площадь Согласия. Есть даже коллекция насекомых в виде одной засушенной мухи, лежащей между стеклами. Я выхожу из дома всё реже и реже. В последний раз это случилось неделю назад, когда Джонни вытащила меня в 'Центр психологической реабилитации'.

'Петр Петрович лучший доктор, что я знаю. Когда мне было тяжело... он мне реально тогда помог'.

Хорошо, что я не отношусь к тем десяти процентам населения, которое вообще не покидает стен дома.

— Мне нужна ваша помощь, — продолжил Эс Бэ. — Вы же Игорь Ламберт? Вас порекомендовали, как лучшего частного ретурнера.

Кто же на этот раз? Ребенок, жена, любовница? Кто из его круга общения завис в пространстве Чендлера?

— Я больше не работаю.

Ефимовский внушал мне отвращение всем своим видом. Приходилось дышать одним с ним воздухом. Интересно, если попробовать вдыхать смесь одеколона с табаком через носовой платок, это будет выглядеть вызывающе? Впрочем, чистый носовой платок найти тоже проблема.

— Ну что вы?! — взмахнул руками Ефимовский. — От старой работы не отказываются. Вопрос только в цене.

Он протянул мне неподписанный чек.

— Вы ошиблись с числом нулей, — сказал я, увидев предложенную сумму.

— Нет, всё правильно. И это лишь аванс. Еще столько же получите, когда выполните работу.

— Здесь больше в десять раз, чем мне платят... платили. Но сейчас я не работаю.

— Да что вы заладили 'не работаю'! Я в курсе, сколько вы брали за работу. Прежде чем идти, изучил вашу подноготную и, скажем так, у меня имеются другие рычаги влияния, если деньги для вас действительно ничего не значат.

— Какие? — насторожился я.

Нейроинтерфейс у меня был последней модификации. Маленький плоский прямоугольник, размером и толщиной с почтовую марку, крепился на правом виске с помощью присоски. В квартире я постоянно подключен к квантовой сети. Доступ к информации, виртуальные путешествия, работа и гарантированная постепенная атрофия мышц, если не заставлять себя двигаться.

Я ввел в поисковик мысленную команду: 'Неогеймс', и приказал начать поиск. Вверху предложенного списка находился сайт компании, ниже — информация о ней в 'Глобал-вики'. Я выбрал второй вариант.

'Неогеймс' — компания, специализирующаяся на многопользовательских сетевых играх. Основана в 2015 Сергеем Борисовичем Ефимовским, который в настоящее время владеет контрольным пакетом акций. 2016 год — первая игра, которую Эс Бэ склепал вместе с друзьями 'на коленке', произвела фурор. Дальше — охват русскоязычного рынка, выход на международную сферу. Мощные сервера в Америке. Говорят, что одно время корпорация 'Гейм ворлд' хотела выкупить 'Неогеймс', но сделка не состоялась — Ефимовский не захотел выпускать компанию из своих рук.

— Вы меня слушаете? — спросил Эс Бэ.

Я вышел из сети.

— Слушаю. И очень внимательно.

— Я спросил, известна ли вам Анна Григорьева?

'Джонни!'

— Нет!

— Вы не умеете врать, Ламберт. Не ваш стиль. Возможно, именно поэтому такие как вы ничего не добиваются в жизни. Вы знаете девушку по прозвищу Джонни. В среде хакеров она тоже хорошо известна. Взлом военного ведомства, рассекречивание правительственных архивов, создание игр в пространстве Чендлера. На сколько лет строгого режима потянет этот набор?

— Она выпустила всех игроков, — сказал я.

— Неважно. Создавала игры не только Джонни, но и ее детище — ее образ в пространстве Чендлера, искусственный интеллект, которого она, воспользовавшись городской легендой о всемогущем программисте, назвала Черным Хакером. Сам же он предпочитает именовать себя Вотом. Как быть с созданной им игрой? Пусть 'Хвергельмир' стерт и попавшие в его ловушку игроки возвращены, но сколько людей погибло во время его существования? Как вы думаете, если я выдам, кто скрывается за маской Джонни, ее посадят?

Схватить за горло. Подтащить к окну. Заставить полюбоваться пейзажем.

— Что, хотите меня ударить? — улыбнулся Ефимовский. Он взял с подоконника кубок с выгравированной на табличке надписью 'Игорю Ламберту, победителю республиканских соревнований по спортивному фехтованию среди детей, 2005 год' и повертел в руках. — Когда вы дрались в последний раз, Ламберт? По-настоящему, до разбитых носов и фингалов под глазами. В школе? А сейчас слабо? Или предпочитаете сражаться понарошку в играх, а ваши мышцы становятся дряблыми, как желе медузы? Вы теряете себя в своем мирке.

— Слишком много болтаете, Ефимовский! Бои в пространстве Чендлера ничуть не отличаются от настоящих. Те же кровь и кишки. — Я посмотрел на свои руки. — Проваливайте! Убирайтесь из моей квартиры!

— А как же Джонни? Вам ее не жалко? Или, может быть, пожалеете Веронику Златинову, которую вы знаете, как Илву? Нравится оборотень? Как она в постели, хороша? Вероника заперта в спецпалате третьей больницы, где содержатся зависшие зеки. Никто не догадывается, что ваша Волчица давно вышла из пространства Чендлера, только не хочет возвращаться в свое тело. Какой срок положен воровке?

Я процедил ругательство и попытался ударить его в живот кулаком, но Ефимовский отпрыгнул, и основание тяжелого кубка в его руке угодило в мою скулу. Меня швырнуло на пол. Падая, я ухватился за спинку кресла, и оно с грохотом повалилось следом за мной. Я отбросил накрывший лицо плед, вскочил на ноги. Ефимовский невозмутимо стоял и аплодировал, хлопая по сжимающей кубок руке свободной ладонью.

— Браво! Я думал, что вы не решитесь. Есть еще порох в пороховницах. Как вы в детстве дотащили домой такую тяжесть? — Он вернул кубок на подоконник.

— Убирайся!

— Не могу. Ты мне нужен. Я хочу нанять тебя на работу.

— Шантажист!

— К чему только не прибегнешь, чтобы заставить людей работать! На тренинге советовали к каждому искать индивидуальный подход. Так на чем мы остановились? Плата тебя устраивает?

Я подошел к окну и задернул портьеры.

— С тем условием, что ты оставишь в покое моих друзей. Что ты от меня хочешь?

— Секретности, Ламберт, полной секретности, иначе я бы обратился в государственную контору. По рукам? — Он протянул мне раскрытую ладонь.

Я не ответил на его рукопожатие, ограничившись лишь кивком и хмурым взглядом.

— Тогда к делу, — продолжил Ефимовский. — В одной из моих игр, 'Фронтире' завис игрок. Заметь, что игра в обычной сети, всё законно.

— Тогда, как?..

— Не знаю! Человек подключился к серверу и не вышел из игры. Его виртуала нет. Он не возвращается в реальность и не реагирует на происходящее — все признаки зависания в пространстве Чендлера. По логам ничего не находится. Послужи дебаггером(*), Ламберт, найди след игрока, прежде чем об этом станет известно, иначе мне конец.

(*) дебаггер — жаргон программеров на Q-Logic, буквально, отладчик, тот, кто ищет ошибки.

В сети запросил срочный вызов Вот. Я сбросил связь. Тогда на столе зазвонил мобильный телефон.

— Тебе звонят, — сказал Ефимовский.

— Слышу. — Я поднял трубку. — Я занят. Что тебе надо?

— Ламберт, Джонни зависла, — сказал Вот.

— Где?! Как?

— Ушла в обычную игру и не вернулась. Она пропала, Ламберт. Ты спасти ее поможешь?

— Как называется игра?

— 'Фронтир'.

— Жди меня, сам не иди.

Я нажал на отбой и посмотрел на Ефимовского.

— Это не первый случай зависания? Сколько всего пропало людей?

— Какая разница? Скажем так, это первый зарегистрированный случай.

— От которого вам не отвертеться? Что с остальными, подстраивали так, что казалось, люди сами ушли в пространство Чендлера? Джонни зависла. Что она делала в вашей игре? Почему ты сразу не сказал, что зависла именно она?

— Наверное, играла, как и все, — пожал плечами Эс Бэ. — Для тебя это лишний повод согласиться. Последний довод.

— Подписывай чек, — сказал я.

* * *

Екатерина Поликарповна, бабушка Анны Григорьевой, встретила меня на лестничной площадке. Старушки несла хозяйственную сумку, из которой выглядывал подрумянившийся с коричневой корочкой багет.

— А, Игорек! — сказала она, открывая входную дверь. — Заходи-заходи, давно у нас не появлялся, забыл нас совсем. Аннушка засела за компьютером, просила не беспокоить.

Поликарповна провела меня через короткий коридор к стеклянной двери в комнату Анны. На матовом дверном стекле скотчем были приклеены несколько рисунков. На одном улыбался смешной пингвин с надписью: 'Linux forever', на втором — крокодил держал в лапах плакат с надписью 'Гони зеленые'.

— Давно Аня сидит за 'квантумом'? — поинтересовался, открывая дверь.

— Да уже с вечера, считай, как я от Тимофеевной вернулась. Кажется, даже уснула за компьютером, а я и не будила — пускай поспит. Наверное, новый девайс испытывает, — кивнула старушка на стоящую у стола капельницу, которую Джонни замаскировала под какое-то непонятное устройство — надела металлическую коробку, прикрутила несколько светодиодов, спрятала идущую к вене трубку в гофре. Игла была примотана к руке металлизированным скотчем.

На столе возле чучела ворона лежала записка: 'Не будить'.

— Я, пожалуй, тоже подключусь, если вы не против, — сказал я.

— Да мне чего, жалко, что ли? — ответила Поликарповна.

Я установил систему внутривенного питания, сел возле Джонни на старое скрипнувшее кресло. Бабуля с подозрением наблюдала за моими действиями.

— Чего ты это делаешь? — спросила она.

— Устанавливаю систему питания, — честно признался я. — Нынешние игры требуют долгого времени, вот и придумали таблетки, чтобы народ от голода не загнулся.

Я достал упаковку с 'лонг-фудом'.

— Видите, эта таблетка, растворенная в физрастворе, позволяет не испытывать голод в течение пяти часов. Таймер подает таблетки по мере необходимости в систему. Так что не беспокойтесь, мы можем долго просидеть в сети.

— Ну-ну, — покачала головой Поликарповна. — Придумают же люди. А того, противоположное, как, уже не надо?

Я кивнул на упаковку памперсов.

— А! — обрадовалась старушка. — Я-то думала... Бесстыдники вы. Давай уже, играй. Чем бы дитя не тешилось...

И она вышла из комнаты.

— Екатерина Поликарповна! — позвал я.

— Что?!

— Вы меня тоже... не будите, пожалуйста. Ни меня, ни Аню, договорились?

— Договорились, чего уж там.

— И компьютер не выключайте, для нас это опасно.

— Да не выключу я. Иди, давай, а я пирогов испеку.

Джонни купила новый квантовый компьютер с несколькими разъемами под нейроинтерфейсы. Я устроился поудобнее, прикрепил руку ремнем к подлокотнику, взял иглу. Зачем мне система, подумал я, ведь подключаюсь к обычной игре? Привычка? Я не собираюсь вновь в пространство Чендлера. Но ведь Джонни зависла, мало ли, что может случиться.

Я ввел иглу в вену и подключился к Сети.

Рабочая область Джонни была оформлена в современном стиле — множество сменяющихся движением руки моего виртуала кубов-блоков с данными. Литература, программирование на языке Q-Logic, музыка, в основном ретро. Между блоками данных бродил черный виртуальный ворон.

— Привет, Хугин, — сказал я. — Признавайся, куда хозяйку подевал?

Ворон посмотрел на меня желтым глазом и, вразвалочку уковылял прочь. Я ввел в окно поиска название игры: 'Фронтир'. Блоки замелькали и остановились. В одном из них виднелось объемное изображение города у бушующего моря. Свинцово-серое предгрозовое небо нависало над темной водой. Среди пенящихся волн стояли бронированные корабли. Вдали, за дождевым фронтом, возвышались покрытые лесами горы, чьи вершины купались в грозовых тучах. На блоке светилась надпись 'MMORPG 'Фронтир' 1.025'.

Рядом с 'Фронтиром' находился блок под названием 'Black Hacker. Emulation' (*).

(*) Black Hacker. Emulation — (англ.) Черный Хакер. Эмуляция.

В его глубине клубился серый туман, в котором поблескивали искорки — зашифрованные данные не отображались. Прежде чем запустить 'Фронтир' я вызвал командную панель, набрал адрес, ввел пароль и подключился к удаленному серверу.

Это мой макет реальности. Созданный мною мир бесконечного лета, в котором теплый ветер гуляет в поле среди изумрудной травы. С песчаной нагретой солнцем дорогой, бегущей к замку на горизонте. Хотя замок — это лишь нарисованный фон, Илва захотела 'жить' в небольшом коттедже.

'Зачем мне каменная громадина' — смеялась она.

Я не программист — пользовался для создания виртуальной реальности стандартной программой. Рисовал долго и кропотливо, неумело вводя параметры для каждого объекта.

Илва встретила меня на дороге, увидела, побежала навстречу.

Она выглядела так же, как в игре 'Хвергельмир', когда я впервые ее встретил. Только вместе звериного меха на Волчице теперь было белое платье. У нее тонкий нос и полные чувственные губы. Ветер развевал светлые волосы, обычно собранные в тугую косу. Они в беспорядке падали на спину, закрывали лоб и глаза, отчего Илве приходилось их часто поправлять.

— Привет, герой, — сказала она.

— Привет, Волчица, — улыбнулся я.

Затем обнял ее и крепко прижал к себе, чувствуя упругие груди под невесомой тканью. Илва отвела со лба прядь волос, хитро улыбнулась и спустила шлейку с плеча.

— Не надо, — сказал я и вернул шлейку на место. — Не сейчас.

— Куда спешит мой герой? — Она освободилась от объятий и игриво потянулась.

— Перестань, — нахмурился я. — Сейчас действительно не время. Джонни зависла. Я иду ее искать.

— Та-а-к, — протянула Илва, отворачиваясь. — Значит, ты идешь в пространство Чендлера. Без меня. А я, значит, остаюсь здесь одна?

Она повернулась ко мне. Ее глаза превратились в узкие щелки. Верхняя губа приподнялась, обнажив острые, как у волчицы, зубки. Не помню, чтобы программировал такой облик.

— Я понимаю, что здесь всё не так, всё не настоящее, как в пространстве Чендлера. И я не такая.

— Ты такая, — попытался я вставить хоть слово, но в разговоре с разгневанной Волчицей этот номер не проходит.

— Ты давно хотел вновь вернуться туда. Я же видела, как ты страдаешь. Ты снова хочешь испытывать риск, приключения, вновь сражаться и побеждать. Но боишься при этом, что из-за тебя опять кто-то пострадает. Не обманывай себя — рано или поздно ты всё равно вернешься. Себя не изменишь. Но я иду с тобой!

— Нет!

— Ламберт! Ты тоже меня знаешь. Я решила уже давно, что уйду! Думаешь легко жить здесь, в красивой сказке, постоянно ощущая, что всё это не настоящее, что твое тело лежит в вонючей больнице? Что медсестра, когда моет меня, как бы ненароком касается тут и там? И каждый раз заходит всё дальше? А я делаю вид, что нахожусь в пространстве Чендлера, и ничего не чувствую.

Илва села прямо на песок и спрятала лицо в коленях. Я опустился рядом. Мы некоторое время помолчали, затем я сказал:

— Я хотел тебя вытащить. С самого начала.

— Ты же не знаешь меня в жизни. — Илва подняла на меня взгляд.

Фантазия рисовала мне ее заплаканные глаза, но в этой виртуальной реальности нельзя было плакать. Во всяком случае, я этого не запрограммировал.

— Вдруг я старая и некрасивая? Ты только разочаруешься, и будешь жить в бегах с уродиной.

На самом деле я видел ее фотографию, когда Джонни пробралась для меня в архив Интерпола. В жизни Илва выглядела совсем неплохо.

— Я доверяю вкусу твоей медсестры, — неудачно пошутил я.

Но Волчица не возмутилась, как обычно, даже не обратила внимания на мои слова.

— А соседка по палате храпит, как экскаватор. Я ведь не твоя игрушка, Ламберт. Я тоже хочу жить.

— Там не жизнь, — сказал я.

— Тут — тоже.

Рядом со мной ползла большая бронзовка, и травинка прогибалась под ее весом, отчего вместо того, чтобы подниматься, жук опускался всё ниже. Я посадил бронзовку на ладонь.

— Не помню, чтобы такого программировал, — произнес я.

— Не уходи от ответа, — сказала Илва.

Бронзовка забралась на мой палец, разломала надкрылья и улетела.

— Хорошо, — кивнул я, поднимаясь. — Мы идем в игру. Общая встреча назначена на двенадцать.

* * *

Двенадцать часов. Подключение к игре. Сладкое предчувствие неведомого, как в забытом детстве при запуске первой компьютерной игры. Как при погружении в пространство Чендлера, где окружающая виртальность становилась реальностью, и тебя охватывал хоровод красок и ощущений.

Но надо не забывать: 'Фронтир' — обычная игра.

Это лишь выдуманный мир, где путь в Новый Свет преграждает быстрое течение и вечная буря — Морской Дракон, не пропускающий суда. Однажды он утих, и первые экспедиции достигли далекого окутанного тайнами материка. Основали колонию. Нашли следы ушедшей цивилизации бродяг, оставивших после себя каменный город на берегу океана. Обнаружили местных жителей, селящихся в лесах и горох. Поселенцы обжили старый город, полный подземелий и загадок.

Первые победы и неудачи, первый урожай, погубленный заморозками, голод и столкновения с аборигенами. Первые враги и союзники.

Потом Морской Дракон снова показал свой нрав. Будто пробудившись ото сна, он вновь забушевал в полную силу и преградил людям дорогу. Колония оказалась отрезанной от Метрополии. Бродяги, один из их ушедших кланов, вернулись, не найдя нового дома. Их закованные в железо корабли перекрыли морские подступы с требованием вернуть их город.

Война и кровь. Сейчас в игре краткий период шаткого перемирия, когда представители трех фракций — поселенцев, бродяг и лесного народа пытаются договориться друг с другом, а игроки занимают одну из сторон и ждут финальной развязки.

— Все меня слышат? Проверка связи, — сказал Ефимовский в голосовом чате. — Кто в игре? Ламберт на месте?

— Здесь. Кроме меня еще Вот и Волчица.

— А! Значит, вся банда в сборе. Тогда подключаемся. Ламберт, ты можешь найти след Анны?

— Иначе зачем я вам? — проворчал я. — Сейчас попробую.

С этого 'квантума' Джонни уходила в сеть. Я сосредоточился. Куб данных с игрой распался перед моими глазами на кубики, которые расползлись в стороны. Я почувствовал на лице дыхание морского ветра и капли прибоя, услышал крик чаек над пенным морем, и увидел след. Он бежал вперед, и я следовал за ним к каменному городу на обрывистом берегу. Проходил сквозь толстые стены со следами огня и картечи, сквозь окна, больше похожие на бойницы. Пробирался через узкие переулки, зажатые между каменными домами-гигантами, и водосливы-горгульи смотрели мне вслед. Я шел к точке доступа, через которую Джонни впервые вошла в игру.

— Есть, — сказал я, открывая глаза. — Таверна. Над дверями вывеска 'Лесной брат'. Думаю, что где-то на окраине города, позади виден лес.

— Да, есть такая точка доступа, сверился со списком, — ответил Ефимовский. — Одна из многих. Там часто собираются новички. Ну, давайте, десять минут на создание персонажа и встречаемся в таверне.

— Подожди, — остановил его я. — Так не делается. Хотя я привык работать один, но если уж идем группой, то надо решить, кто кем будет играть. Партия должна быть сбалансированной. И вообще, разве у тебя нет взлома или заранее сохраненных персонажей? — Я все еще упорно не называл Ефимовского по имени.

— Взлома нет, — хмыкнул Эс Бэ. — Как нет и чит-кодов. Знаешь, почему у игры такой рейтинг? В смысле, высокий. Тебе известно, что такое Live Games? Тоже не знаешь. Хорошая вещь. Приближенная к реальной жизни, если можно так выразиться про игру. Чит-кодов нет по умолчанию. Потому как если их знает хоть кто-то, то знают все. Даже модераторы не могут отследить пользователей по логам, а участвуют в игре на равнее с обычными игроками, служат полицией и судьями. Программный код самосоздается. Ты лишь указываешь направление, и локации создаются сами. Квесты генерируются автоматически, в зависимости от действий игроков. И не какие-нибудь там 'найди и убей', 'отнеси и передай', нет! Мир 'Фронтира' меняется в реальном времени: рождаются настоящие истории, пропадают и появляются вновь, но уже другие.

Изначально игра была лишь про поселенцев. Игроки должны были высадиться в Новом Свете, отыскать забытый город, просто выжить, в конце концов. Затем мы ввели первых аборигенов, и в игре появились две фракции. Когда игроки насытились событиями, мы заставили вернуться бродяг. И вскоре собираемся ввести четвертую фракцию — то зло, от которого в свое время бежали бродяги, в спешке покинувшие поселения. А ты говоришь чит-коды... Здесь над головами игроков даже нет ников, и сразу не узнаешь, настоящий это игрок или NPC. За управление неигровыми персонажами отвечает система псевдо-интеллекта 'E-Brain'. Вместе с интеллектуальной генерацией квестов это песня! Сказка! Расцеловать и любоваться!

— Персонажи, — остановил я словесный поток Ефимовского. Кажется, наш магнат игровой индустрии может петь хвалу своему детищу до бесконечности.

— Что 'персонажи'? — переспросил он.

— Ефимовский, — подала голос Илва, — вас же Игорь просил договориться о персонажах высоких уровней.

— Для вас — просто Сережа, — сказал Эс Бэ.

— Просто Сережа, — слащаво произнесла Илва. Знал я этот ее голос, когда она хищно облизывала губы, будто собиралась откусить голову собеседнику. — Вы за кого будете играть? Потому что если мы сейчас нормально не договоримся, то я...

— Тихо! — перебил я. — Без ссор. Так у вас есть сохраненные персонажи?

— Есть, — сказал Ефимовский. — Один. Мой. Было дело — немного играл, когда хватало времени. Только он еще довольно слабый. А вы создадите новых, я не хочу обращаться к своим сотрудникам за другими, тем самым давая знать, что я в игре. Нам не нужны слухи. Ничего, для поиска Ани хватит. Она тоже играла совсем немного, не думаю, что достигла высокого уровня и забралась куда-то далеко.

— Хорошо, — согласился я. — Создам стрелка поселенцев, кого-то вроде рейнджера. Илва, скорее всего, выберет представительницу аборигенов — лес всегда был ее слабостью. Думаю, что у лесного народа в наличии есть свои классы поддержки.

— Сейчас, разбежалась, — тихо проговорила Илва, — Ты же знаешь, кем я была, и кем я смогу быть. Если так хочешь, то у лесного народа тоже должны быть классы вора.

— Э-э-э... Сергей, — заставил я себя произнести имя нанимателя. — Ты за кого играешь?

— За мага. Поселенца.

— Здесь есть волшебники?

— Алхимики, создающие магические смеси, каллиграфы, чьи записанные в волшебных свитках и гримуарах слова обретают силу. Весь воздух Нового Света, вся его природа пропитаны магией. Да, мне нравилось быть волшебником, подвидом каллиграфа, тем, кого называют 'картежником' за то, что он может использовать и создавать магию в изображениях, чаще всего, в виде древних карт из игры, смысл которой исчез в глубине веков.

— Значит, решено: стрелок, маг и вор. А Вот будет воином. Вот! Где ты?

— Он уже ушел в игру, — сообщила Илва.

— Вот черт, — выругался я. — За ним!

Глава 2. Таверна 'Лесной брат'. Меч модератора

У каждого из нас есть свой виртуал в сети. Очень часто, как ни странно — это скан твоей реальной личности. Украшательствами любят заниматься лишь подростки пубертального периода ('зацени, какие у меня мышцы!') и женщины, но для последних это, скорее, дань моде. Да и в обычном сетевом пространстве не разрешены копии известных личностей, персонажей кино и прочая большегрудая и длинноногая шушура, так полюбившаяся игрокам в многопользовательских играх.

'Фронтир' тоже по умолчанию предложил моего обычного виртуала. Хочешь — меняй. Не хочешь — оставайся собой. Что я и сделал, лишь слегка изменил имя. Теперь я стал Игорем де Ламбером. Так себе ник, сойдет, не мудрствуя лукаво. Но по привычке нанес на левую руку своего виртуала татуировку с настоящим именем — 'Игорь Ламберт'. Оно не позволяет мне забыть себя в пространстве Чендлера. Имя — мой якорь в реальности. Хотя сейчас мы идеи в обычную игру, но Джонни ведь как-то ухитрилась зависнуть.

В классах персонажей я копался недолго. Ведь уже решил, что буду стрелком поселенцев. Класс 'ганслингер' — профессионал в огнестрельном оружии. Умения на первом уровне... Пусть будет стрельба из двух рук. И, допустим, фехтование легкими клинками, не повредит. По старому опыту знаю, что персонажам дальнего действия часто приходится вступать в ближний бой, и тогда их убивают. Значит вот мой выбор — кинжал и пистоль. Что у нас с уроном? Урон d8. Вспомним старую школу? D — это дайс, игровой кубик. Может быть шести, восьми, двенадцатигранным... D8 — значит, система бросает виртуальный кубик, генерирует случайное число от 1 до 8. Бонусы добавляются потом, после броска.

УРОВЕНЬ 1

Имя Игорь де Ламбер

Класс Ганслингер

Единиц жизни 12

Характеристики

Сила 4

Ловкость 8 (при использовании огнестрельного оружия ловкость +3)

Телосложение 6

Интеллект 6

Восприятие 7

Харизма 5

Профессионал в: огнестрельное оружие.

Умения: фехтование легкими клинками, стрельба с двух рук.

Оружие и броня:

Кремневый пистоль, (2) урон d8, условия применения: ловкость 6, восприятие 5.

Кинжал, урон d6, условия применения: сила 4.

Кожаная куртка поселенца, защита d6.

Предметы:

Алхимическое заживляющее снадобье.

Деньги: 10 монет.

ЖУРНАЛ КВЕСТОВ

Главный квест. Найти пропавшую девушку.

Загрузка, выбор стартовой локации — и я оказался у таверны 'Лесной брат'.

Ветер шелестел в кронах могучих деревьев. Это был не тот ветер из моего прошлого, запертый в лабиринте улиц и пропахший сточными ямами и конским потом. Здешний бриз нес соленый вкус прибоя и крики чаек, жажду странствий и звон награбленного золота. На какое-то мгновение показалось, что всё это по-настоящему: ветер и деревья, скрип вывески над дверью, торговка рыбой с блесками прилипшей чешуи на загрубевшем от крови и морской соли переднике. Она стояла у входа в таверну и глядела на меня с открытым ртом.

— Привет, — сказал я. — Ты не видела, только что сюда не заходили двое мужчин и одна девушка?

Торговка сплюнула мне под ноги и ушла по дороге в город, виляя толстым задом. В информационном окне возникла надпись:

'Проверка дипломатии не удалась'.

— И тебе удачи, — сказал я и зачем-то помахал ей вслед рукой.

Когда опускал руку, то случайно задел пистоль, висящий в кобуре на правом боку. Второй, точно такой же, находился на поясе слева. Я достал и осмотрел один из них. Рука ощутила привычную тяжесть, словно держать оружие для меня было не в новинку. Нахлынули воспоминания.

Темная, залитая туманом улица в трущобах. Подворотня, где скорчившийся у стены нищий способен легко, без зазрения совести, ради горсти монет и хорошего костюма, перерезать горло одному из неудачников, замерших в двадцати шагах друг от друга. Но им не до нищего. Противники стоят, сжимая пистоли, пристально смотрят друг на друга. Дуэль? Нет, скорее поединок без секундантов и правил. На флюгере каркает ворон. В его полуночном крике слышится: 'Ламберт!' и враги поднимают оружие. Два выстрела сливаются воедино. Один из противников падает, без крика и лишней суеты, отброшенный пулей валится на спину. Второй хватается за раненую руку. Со стороны нищего слышен клекот, похожий на бормотание стервятника, и не сразу понятно, что это смех.

Я вернул оружие в кобуру, разжал ладонь и увидел на ней старый шрам от пули. Но воспоминания продолжали уносить меня всё дальше. Тьма подворотен сменилась долгим морским путешествием и штормом, когда мы пересекали утихшего Морского Дракона. В памяти появились белокурые волосы жены, потерянной для меня еще до того, как я сел на корабль, идущий в Новый Свет. 'Игорь, ты убил его! Убил! Я ненавижу тебя!'

Я выдохнул, прогоняя видение. Почудится же такое. Нет, это не пространство Чендлера. Обычная игра. Стандартная история персонажа, которую я выбрал при входе.

У двери в таверну висела доска объявлений с портретами преступников в розыске. 'Доставить живыми или мертвыми'. Награда за некоторых немалая. Бородач с самурайской прической стоит тысячу монет. Тип с лицом, покрытым сетью шрамов, как у отъявленного головореза, — полторы тысячи. Роковая красавица с красными зрачками, в которой, наверное, смешалась кровь не одной расы, — две. Что ж ты успела натворить, что за тебя столько дают? Надо не забыть эти физиономии.

Я распахнул дверь и вошел в таверну. Ворвавшийся вместе со мной ветер всколыхнул свечи в большой люстре. Здесь не звучала музыка, ее заменяло шумное разноголосье собравшиеся в 'Лесном брате' людей и нелюдей. Несколько угрюмого вида игроков молчаливо сидели за партией в кости. Создавалось впечатление, что на кон поставлено многое, уж очень сосредоточенно выглядели персонажи, монотонно стучавшие костями о доску. Невдалеке от игроков полуголый воин, прислонивший к своему стулу двуручный топор, забавлялся с хорьком — зверек бегал по столу между его широкими ладонями. Рядом с воякой сидела хрупкая черноволосая девушка с узким разрезом глаз и острым носом. Она пристально смотрела на пивную кружку перед собой на столе, и пена то поднималась, норовя перелиться через край, то опадала, прячась в глубине кружки. Каждый раз при своем появлении она была другого цвета — фиолетового, желтого, красного, и разноцветные сполохи отражались на бледном лице волшебницы. Сидели в таверне и представители лесного народа. Двое эльфов и крылатый оул — все с татуировками расцветших шипоцветов на лбу — держались в стороне и о чем-то тихо переговаривались друг с другом.

В городе пока перемирие — все ждут решение правителей. Но в любой момент пена страстей вскипит, и поселенцы вновь сцепятся с детьми леса за какой-нибудь клочок земли, а бродяги пойдут на приступ города.

Среди посетителей я неожиданно сразу узнал своих компаньонов — они разместились за столом в темном углу: маг, бродяга и девушка, в которой смешалась кровь поселенцев и лесного народа.

Ефимовский выбрал для своего персонажа совсем иное, чем в жизни, лицо — слишком молодое, конопатое, с глазами доверчивого теленка, в которых читался вопрос: 'За что?' Одет он был в заляпанный чернильными кляксами потертый плащ, изначально бордового цвета, такие были популярны в Метрополии лет пять назад. На столе в металлических подсвечниках горели свечи, и Ефимовский раскладывал между ними карты со странными рисунками, усердно макая перо в чернильницу и делая на картах какие-то пометки.

Как выглядел Вот, осталось для меня загадкой — даже здесь, в таверне, он не снял шлем, полностью закрывающий лицо, а все его тело покрывали пластинчатые доспехи с витиеватыми узорами. Они выглядели, словно внешний скелет или хитиновая броня механического насекомого. В их сочленениях почти беззвучно двигались шестеренки — когда Вот поднял руку в приветствии, раздалось лишь легкое пощелкивание и шипение приводов. Странные механизмы, напоминающие гигантских пауков и змей, были встроены в доспехи. Украшения? Усиливающая техномагия? Кто их, этих бродяг, поймет. Казалось, что человек просто не в состоянии носить на себе столько железа, но движения Черного Хакера оказались легкими и стремительными.

Илва играла полукровкой. Любимое мною лицо: тонкий нос и полные губы, светлые волосы, обычно собранные в тугую косу, сейчас неряшливо спадали ей на спину — облик Волчицы портили лишь длинные уши, торчащие из-под мужской широкополой шляпы с пером. Илва выставила их напоказ, словно нарочно нарываясь на ссору: 'Пусть только кто-то из местных попробует что-то сказать, он тут же узнает остроту моего кинжала'. Я не сомневался, что под ее курткой был спрятан от посторонних глаз не один метательный нож. А также набор отмычек, и другие приспособления, без которых не обойдется любой уважающий себя вор. Но было в ее фигуре что-то присущее лишь детям леса. Что-то неуловимо грациозное, взятое от дикой кошки, всегда готовой к драке или к бегству. Сейчас Илва сердито смотрела на одноглазого детину, сидящего по другую сторону таверны — того и гляди, зашипит и выпустит когти.

Одноглазого окружала его банда — четверо молодцев ему под стать: трое людей, и один полукровка, настолько длинный и худой, что я невольно назвал его про себя Жердяем.

— Была у меня одна полукровочка, — между тем продолжал рассказывать на всю таверну Одноглазый, сминая в пальцах вилку. — Огонь-баба, но приходилось с ней прямо на полу, они ж дикие, их в постель не уложишь. Вот эта, — указал он вилкой в сторону Илвы, — думаю, такая же ненасытная, не зря с двумя мужиками пришла. Правда, что с юнца и бродяги возьмешь? Иди лучше к нам, красавица! Мы тебя обслужим по полной программе!

Полураздетая девица, сидящая на коленях у Жердяя, звонко рассмеялась. Когда я проходил мимо, Одноглазый как раз сложил из вилки некое подобие неприличного жеста и ткнул в моем направлении:

— О, еще один новичок. Школота слетается в игру, как мухи.

Он ухмыльнулся, продемонстрировав желтые прокуренные зубы. Кто это — игрок, NPC? Каков его уровень? Неизвестно. Говорите, Live Games? Ну-ну, посмотрим. Ефимовский отодвинул свободный стул. Я едва заметно покачал головой, затем переступил через перегородившие проход длинные ноги Жердяя, и пошел к барной стойке.

— Эй, новенький! — крикнул мне вслед Жердяй. — Посмотри, какие сиськи у моей Мери!

Он развернул ко мне свою подругу, и она, смеясь, едва не свалилась на пол, залив элем подол приспущенного платья. Вся братия довольно заржала. Графика была реалистичной. Звуковое сопровождение тоже ничего. Впрочем, при нынешнем уровне техники это неудивительно.

Я остановился у барной стойки рядом с пьяным музыкантом. Закрыв глаза, он сидел на табурете в обнимку со скрипкой, покачивался и что-то едва слышно напевал себе под нос. Бармен зыркнул на меня исподлобья, хотел что-то сказать, но передумал.

— Эй, новенький, тебе что, не нравится Мери?! — прокричал Жердяй.

— Нет, — вполголоса сказал я, не оборачиваясь, и спросил у бармена:

— В городе разрешены бои игрок против игрока?

Бармен пожал плечами и принялся вытирать кружку полотенцем. Тогда я опустил на стойку медную монету. Бармен молча сграбастал медяк, отложил полотенце, наполнил кружку из стоящей позади него бочки, протянул и сказал:

— Только если ты не начал первым. Или без свидетелей, иначе стуканут, и за тобой придут модеры, а их оружие стирает виртуала из игры напрочь. Видел портреты преступников у входа? Смертники.

Его голос звучал приятным баритоном. С таким голосом нужно арии на большой сцене исполнять, а не прозябать в грязной забегаловке.

Что лучше охоты?

В леса и болота

С утра без заботы

Мы рыскать идём.

Чуть рог заиграет

Иль стая залает,

В нас кровь закипает

Горячим ключом.

Я зажмурился, ловя ощущение игры. Кружка холодила руку, эль пенился, я слышал, как лопались его пузыри.

— Мери, голубушка, слезь-ка с меня, тут, похоже, новенькому ты не нравишься, — не унимался Жердяй.

— Выпусти ему кишки! — подбадривал компаньона Одноглазый. — Мало тут бродячего сброда приползло, так еще и уроды разные ходят, как к себе домой.

Голос доносился, будто издалека. Мне было не до него. Я видел следы, много следов, самых разных, но меня интересовал лишь один, пропитанный смехом подростка и звоном клинков. След улыбался мне маской Анонимуса и разбегался в разные стороны. Джонни заходила в игру много раз, и я не мог понять, какой след первый, а какой последний. Оставалось ухватиться за тот, что ближе. Он вел под землю прямо у меня под ногами.

— Под таверной есть подземелье? — спросил я у бармена. — Знаешь, как туда попасть?

Бармен не удостоил меня вниманием. Делал вид, что нет ничего важнее, чем вытирать полотенцем кружку.

— Слушай, гусь, я с тобой разговариваю! — прокричал Жердяй.

Я уронил на стол оставшиеся девять монет. Бармен скользнул по ним взглядом, но работы не прервал. Я вернул монеты обратно в карман.

— Не знаешь, почему каждый раз, когда я где-нибудь появлюсь, затевается ссора? — спросил я у бармена.

Тот неопределенно хмыкнул. Жердяй подходил ближе. Я слышал, как скрипят под его ногами половицы.

— Ты игрок или NPC? — улыбнулся я бармену, прислушиваясь к движениям Жердяя.

— Какая разница? — хмуро ответил тот.

— Большая, — сказал я. — Игрок после гибели возрождается. NPC, наверное, тоже. Но является ли он тем же, что и был до своей гибели?

Я резко развернулся, и дуло пистоля в моей руке уперлось в лоб Жердяя. Улыбка медленно сползла с его лица.

— Не надо, — сказал он.

Я улыбнулся и пропел крутящуюся в голове песню охотников из арии 'Вольный стрелок' фон Вебера:

Промчится ли серна,

Иль лань, мы наверно

В них пулею верной

Без промаха бьём.

И спустил курок.

'Нанесен критический урон 15'.

Голова Жердяя разлетелась, и он повалился на пол, опрокидывая ближайший стол. Зазвенела бьющаяся посуда. Мери вскрикнула. Игроки в кости прекратили игру и уставились на меня. Лысый амбал сунул хорька в сумку на поясе и одобряюще поднял большой палец.

— Хорошая песня, надо записать, — пробормотал скрипач, не открывая глаз.

Он прижимал к груди скрипку, словно щит. Я повернулся к бармену, доставая второй пистоль.

— Повторяю вопрос, ты игрок или NPC?

— Хорошо, я покажу, где подземелье, — ответил бармен, стирая полотенцем кровь с чаши.

— Мишку убили! — вскрикнул Одноглазый, поднимаясь на ноги. — Ах ты, гад!

Вставал Одноглазый медленно, словно пытаясь осмыслить ситуацию и решить, что делать. Брошенный Илвой нож летел быстрее. Волчица точно рассчитала бросок — нож вошел по самую рукоять в лоб Одноглазого. Бандит упал. Трое его компаньонов вскочили, выхватывая оружие. У одного в руке оказался взведенный маленький арбалет — такие бьют не далеко, но их удобно носить под одеждой и быстро доставать в случае надобности, а мертвому врагу безразлична величина арбалетного болта, каким его укокошили. Пистоль я уже держал в руке и успел выстрелить первым, нанося пять единиц урона. Дым, грохот, бандит закричал, хватаясь за плечо — наверное, такие действия после ранения выдает персонаж сам, с потерей управления собой. Да-да, знаю, Live Games — песня, сказка, расцеловать и любоваться!

Посетители предпочли не вмешиваться. Группа игроков в кости потянулась к выходу — один за другим, словно задумчивые пингвины. Эльфы давно исчезли, я не успел заметить, как они покинули таверну. Крылатый оул зацепился ногами за потолочную балку, висел вниз головой, как летучая мышь и разглядывал всё происходящее большими круглыми совиными глазами. И только полуголый воин схватился за топор и рвался в драку, но его подруга сдерживала воинственные порывы, опустив ладонь на руку силача.

Один из оставшихся невредимыми бандитов бросился на Илву. Второй на мгновение замер в нерешительности, выбирая, стоит ли на кого напасть, или лучше дать деру, а затем, сжимая короткий меч, устремился ко мне. Я выхватил кинжал, краем глаза замечая, что делают мои друзья. Ефимовский только поднимался со стула. Пламя свечей дрожало, и за его плечами вырастала тень. К этому времени Вот уже успел перегородить дорогу бандиту и вскинул левую руку. Обвивающая ее металлическая змея раскрыла пасть, раздался щелчок, оттуда на длинной цепи вылетел гарпун и с хрустом пробил грудь бандита. Острие вышло из спины, брызнула кровь. Механический паук на предплечье Вота зашевелил лапами, заработали механизмы лебедки, сматывающей цепь, и бандита потащило через зал. Когда он оказался возле бродяги, еще живой, пытающийся вырваться, из змеи на правой руке Вота выскользнуло лезвие. Раскрытая пасть превратилась в гарду. Взмах — и голова бандита отделилась от тела.

Мой противник уже подскочил и ударил мечом, метя мне в голову. Я едва успел парировать удар, понимая, что враг намного превосходит меня уровнем. Новый выпад, парирование, звон клинков. Казалось, что мое виртуальное тело действует само, применяя изученные умения. Но долго я не продержусь. Вдруг бандит на мгновение замер, захрипел и повалился лицом вперед на барную стойку. Из его спины торчал один из метательных ножей Илвы.

Волчица подошла ближе и выдернула нож.

— Неплохая графика, — сказала она, вытирая лезвие о куртку мертвеца. — Неплохие спецэффекты.

Улыбка Илвы походила на волчий оскал.

— Да уж, — хмыкнул я.

На мгновение опять накатило чувство реальности. Показалось, что всё это происходит по-настоящему — залитая кровью таверна, напуганные посетители и мертвые бандиты, Вот, приставивший клинок к горлу раненого мною врага. Я помахал головой, и наваждение прошло. Игра как игра. Самая обычная, а вовсе не в пространстве Чендлера.

— Пощады, — выкрикнул бандит.

Интересно, это говорит игрок, или стандартные реплики выдает сам персонаж, в зависимости от прописанного характера?

— Мои друзья вчерашние — враги, — сказал Вот. — Враги — мои друзья. Но, да простит мне грех господь благий, их презираю я...

И перерезал бандиту горло.

— Хорошие стихи, — сказал скрипач.

Не открывая глаз, он пошарил рукой по барной стойке. Бармен пододвинул к нему наполненную кружку, и музыкант опрокинул ее содержимое в рот.

— Давно надо было их проучить! — сказал полуголый воин. — Промышляли тут, провоцировали новичков на драку. Ваше здоровье. — Он схватил кружку с пивом, но перепутал и выбрал не свою, а волшебницы.

Фиолетовая жидкость потекла у него по подбородку. Воин закашлялся, и его кожа приобрела нездоровый фиолетовый оттенок.

— Ой, — сказала волшебница.

— Ты собирался показать подземелье, — напомнил я бармену.

— Поздно, — ухмыльнулся тот.

В таверну вошли двое. Во всем их облике, черных костюмах, уверенной походке, движениях чувствовалась сила. Один держал заряженный арбалет, второй, красуясь, неспешно доставал из-за плеча катану.

— Модеры, — сказал бармен, отодвигаясь в сторону.

Возникло сообщение:

'Вы забанены навсегда за нарушение правил игры. Ваш аккаунт будет удален'.

— Ты, — сказал тот, что с арбалетом, указывая пальцем на Вота, который рылся в карманах у мертвого бандита.

Все произошло настолько стремительно, что ни я, ни кто-либо другой не успели помешать. Модераторы не стали зачитывать приговор или давать время на оправдания. Арбалет щелкнул, болт со звуком пробиваемого металла вошел в голову Вота. Бродяга вскинул руки и рассыпался горящими угольками. Ефимовский вскрикнул и бросил на пол одну из своих карт. От взмаха его руки свечи слетели со стола, чернильница опрокинулась, и пролитые чернила закапали на пол. На полу зашевелилась тварь, состоящая из тьмы, вырастали щупальца и длинные суставчатые лапы, ядовитый хвост беззвучно хлестал по воздуху. Но прежде чем тварь обрела форму, второй модератор шагнул к Эс Бэ, и его катана свистнула в воздухе, разрубая одним ударом монстра вместе с волшебником. Мгла растеклась по полу чернильным облаком, в которое упали исчезающие части тела Ефимовского. Вспыхнули и погасли несколько искорок.

— Ты! — показал на меня первый модератор.

Я заметил, что его арбалет имеет два заряда. Острие оставшегося болта смотрело мне между глаз.

Внезапно скрипач выпрямился, закрывая меня от выстрела, и вскинул руку, настолько быстро, что его движение было практически не заметно. Брошенный им нож вошел в грудь модератора. Тот недоуменно посмотрел на торчащую из тела рукоять, потом выронил арбалет, пошатнулся, схватился за рану и упал, опрокидывая на себя посуду с ближайшего стола. Казалось, что падал модератор слишком медленно. Он еще не успел опуститься на пол, как второй модер уже оказался рядом с музыкантом. Скрипач пригнулся, уворачиваясь от свистнувшей катаны, перекатился по полу, схватил арбалет и всадил болт в грудь своего противника. Критический урон! Прежде чем исчезнуть, модератор еще успел замахнуться мечом, но тут же рассыпался гаснущими угольками. Музыкант поймал выпавшую из его рук катану.

— Ну, ничего ж себе! — сказал бармен.

— Во! — показал большой палец воин, чья кожа прямо на глазах заливалась пурпурной краской, отчего здоровяк походил на рассерженного хамелеона.

Хорек выскочил из его сумки и понюхал лежащий на полу уголек. Искорка исчезла, хорек недовольно чихнул и вернулся к хозяину. Скрипач подошел к барной стойке, взял скрипку и протянул мне катану.

— Держи!

Я машинально принял оружие из его рук. Посмотрел характеристики меча.

'Катана убийства, урон d10+1, свойство — окончательная гибель персонажа. Условия использования: сила 5, ловкость 7. Внимание, оружие может принадлежать только модератору. Если вы не являетесь модератором, оружие необходимо немедленно вернуть, или ваш аккаунт будет стерт'.

— Знаешь, — продолжил Скрипач, — даже смертоносный меч ничто без его хозяина. Ты не должен погибнуть, Ламберт. Не дай шанса тем, кто ждет.

Он поднял на меня взгляд, и я увидел цвет его глаз. Безбрежная морская даль смешалась в них с небесной синевой, а потом на мгновение, словно в зеркале, появилось мое отражение. Скрипач повернулся и пошел к выходу, закинув арбалет за спину.

— Ты молодец, мужик, — прокричал ему вслед пурпурный воин.

— Кто это? — спросила Илва, беря меня за руку.

Но я лишь пожал плечами и повернулся к бармену.

— Сколько времени здесь уходит на возрождение?

— Когда как, — сказал он, неотрывно глядя на меч в моих руках. — Зависит от уровня. Если вы новички, то это дело буквально пяти минут, а вот убитый модер сможет появиться лишь спустя несколько часов — думаю, что уровень у него немалый. Но твои товарищи полностью стерты, и им придется создавать персонажей с нуля. Как и стертому модератору, но не думаю, что он сунется сюда сам персонажем первого уровня. — Бармен потянулся к катане, но не прикоснулся, отдернул руку. — Это же оружие модера. Поверить не могу. Ты же теперь цель номер один для всех: модеры за такое не прощают, а из игроков редко кто откажется заполучить себе подобное оружие. Мой совет — сейчас же от него избавься. — Бармен повертел в руках пустую кружку. — Кто этот музыкантишка, что смог убить двух модераторов? Я приютил его, а он даже играть толком не умел. Я игрок, а не NPC. Но я проведу тебя к подземелью, хотя оно ни для кого. Оно не квестовое. Разве что только для персональных заданий. Такое тут иногда случается, когда игра создает квесты для конкретной партии или игрока. В последний раз в подземелье спускалась девушка. Неделю назад, кажется. Да, точно, в прошлое воскресенье это было, и с тех пор я не открывал туда проход.

— Кто она? — быстро спросил я.

— Как звали — не помню. У нее виртуал такой... эльфийский, кажется. Да, она точно была из детей леса. Пришла и потребовала спуститься в подземелье. Сказала, что это ее персональный квест. А я давно заколотил туда проход. Он в моем погребе, одном из помещений, большая яма, со ступенями, ведущими во тьму. Я никогда туда не спускался, но для девчонки двери открыл. Ну, пойдем, покажу путь.

'Ваша группа получила персональный квест 'Найти следы пропавшей девушки в подземелье под таверной 'Лесной брат'''.

— Сначала подождем моих друзей, — сказал я бармену.

Забрал с тела одного из врагов ножны, проверил, как входит в них катана. Они оказались слишком широки и коротковаты, но выбирать не приходилось. Я закрепил ножны за спиной и попробовал, легко ли достается оружие.

— Если чего надо, только кликните! — прокричал полуголый воин. — Меня Колей звать. Ником. Мы с сестренкой обычно тут тусуемся. Ты чего? — удивленно бросил он волшебнице, хлопнувшей его по руке.

Глава 3. Подземелье саргарцев. Старый враг

Повышение уровня. Катана убийства относилась как к мечам, так и к легким клинкам, поэтому при фехтовании этим оружием я вполне мог использовать уже выученное умение. Но для владения катаной следовало поднять силу, что я и сделал. Дальше я выбрал умение быстрого выстрела. Что может быть важнее для стрелка, чем выхватить оружие из кобуры и выстрелить раньше противника?

УРОВЕНЬ 2

Имя Игорь де Ламбер

Класс Ганслингер

Единиц жизни 12

Характеристики

Сила 5

Ловкость 8 (при использовании огнестрельного оружия ловкость +3)

Телосложение 6

Интеллект 6

Восприятие 7

Харизма 5

Профессионал в: огнестрельное оружие.

Умения: фехтование легкими клинками, стрельба с двух рук, быстрый выстрел.

Оружие и броня:

Кремневый пистоль, (2) урон d8, условия применения: ловкость 6, восприятие 5.

Кинжал, урон d6, условия применения: сила 4.

Катана убийства, урон d10+1, условия применения: сила 5, ловкость 7.

Кожаная куртка поселенца, защита d6.

Предметы:

Алхимическое заживляющее снадобье.

Деньги: 9 монет

ЖУРНАЛ КВЕСТОВ

Главный квест. Найти пропавшую девушку.

+ Найти следы девушки в подземелье под таверной 'Лесной брат'.

— Всех уволю! — в сердцах сказал Ефимовский.

Его и Вота не пришлось долго ждать. Они сразу подключились к игре, как только создали новых персонажей. Вот оставался закованным в броню воином, а Эс Бэ — волшебником поселенцев. Но на этот раз мой заказчик, как и я, использовал для виртуала скан реального обличья: впалые щеки, седая щетина, уставший, но упрямый взгляд уверенного в себе человека, привыкшего командовать. На нем по-прежнему был измятый бордовый плащ.

Мы стояли у входа в подземелье. Бармен захлопнул за нами тяжелую дверь, и только факел в руке Ефимовского освещал подвальное помещение, бывшее ранее кладовой. Деревянные стеллажи были сломаны, из провала в полу тянуло промозглой сыростью. Вырубленные в рыхлой каменистой породе ступени уходили во тьму, и откуда-то из глубин подземелья слышались шорохи и завывания ветра.

— Всех модеров поувольняю к чертям, — не унимался Эс Бэ. — Зажрались совсем — стереть начальника! Нет, ну какие мерзавцы!

— Перестань, Ефимовский, — сказал я. — Мы же здесь инкогнито.

— Я не собираюсь скрываться! Я — настоящий волшебник, был им даже там, на родине, где магию нужно было извлекать по крупицам, хотя и приходилось выступать в бродячем цирке.

— Хорошо, Эс Бэ, — ухмыльнулся я. — Тут, наверное, половина волшебников выбрали ту же стандартную биографию.

— На самом деле этот текст для игры написал я сам еще давным-давно. Но моя история, в отличие от всех других, реальная. Я действительно обладал волшебным даром, но должен был работать в задрипанном цирке за нищенскую плату. Тьфу! — замотал он головой. — О чем это я? — Он отвернулся и посветил факелом в темень провала. — Что-то мне не нравится эта дыра. И бармен твой тоже не нравится, чистый жулик. Уверен, что Анна спускалась именно сюда?

— Уверен.

— Тогда пошли уже.

Но первым во тьму шагнул Вот — он всегда предпочитал действовать, а не рассуждать. За ним, освещая путь факелом, скрылся под землей Эс Бэ, потом настороженная, всегда готовая к атаке или бегству Илва. Я замыкал группу. Темнота сомкнулась за нашими спинами, и мы словно очутились в другом мире — неведомом, таинственном, полном врагов и загадок. Пусть это всего лишь игра, но сердце замерло от ощущения близкой встречи с опасностью. Вновь накатило обманчивое чувство реальности. Факел в руке у Эс Бэ чадил и плевался искрами, идущий впереди Вот в покрытых узорами доспехах выглядел проводником на тот свет. Среди игры света и тени металлические чудовища на его доспехах казались живыми.

Под ногами шуршали камни, но тоннель не осыпался — его скрепляла засохшая слизь, вязкая и прочная, словно клей. Кто мог выкопать такой проход? Где-то вдали раздался протяжный то ли вздох, то ли вой, и по подземелью прокатился поток ветра, всколыхнув пламя факела.

Я наступил на проржавевший изогнутый меч. Рядом с ним лежали небольшой вытянутый, оскаленный острыми зубками череп и несколько костей.

— Ратусы, — тихо сказал Эс Бэ. — Помню, мои дизайнеры ввели их в игру с самого начала, а потом эта пакость расплодилась до такого количества, что пришлось давать вознаграждения за их убийство. Относятся к детям леса, но не подчиняются лесным владыкам. Живут в норах под землей, тащат всё, что плохо лежит, и убивают, нападая стаями. Крысы, в общем.

— Они рядом, — прошептала Илва. Она пригнулась, насторожилась, как готовый к прыжку хищник. — Они повсюду. Здесь, там. Ими пропах весь тоннель.

Слова отражались от стен и убегали эхом дальше в темноту, превращаясь вдали в смеющееся тявканье. Поэтому говорить хотелось как можно тише. Над нами пронеслось несколько летучих мышей, и в подземелье кто-то снова протяжно вздохнул. Земля вздрогнула, с потолка посыпались мелкие камни. Краем глаза я заметил скользнувшую в свете факела фигуру. Нечеткие очертания человека на мгновение появились и вновь исчезли в темноте. Кто здесь? Показалось, что я слышу какой-то шепот у себя в голове, слова без смысла, складывающиеся в странное звучание, имеющие безумный ритм. Идущий впереди Вот резко остановился, и Эс Бэ едва на него не натолкнулся. Вот предостерегающе поднял руку, прислушиваясь к чему-то, а затем сказал:

— О жизни час! лети, не жаль тебя, исчезни в тьме, пустое привиденье.

— Он все время так разговаривает? — спросил Эс Бэ, оглядываясь на меня.

Я пожал плечами.

— Как видишь. Кстати, ты же волшебник, так почему мы до сих пор идем с факелом? Неужели не можешь вызвать свет?

— Могу, — серьезно ответил Эс Бэ. — Сейчас сделаю.

Он достал колоду карт, вытащил одну из них, что-то прошептал и вернул карту обратно в стопку. Загорелся свет, заставив зажмуриться. Но уже через мгновение яркая вспышка расплылась вокруг нас матовым тусклым свечением. Тень Эс Бэ вздыбилась, ощетинилась клыками, но тут же вновь стала прежней. Я решил, что это преображение мне только почудилось — мало ли, что может показаться в подземелье, когда свет дрожит, а по стенам блуждают тени, похожие на монстров, и в темных местах блестят светлячки, словно глаза притаившихся врагов.

— Засада! — закричала Илва, выхватывая метательные ножи.

Это были не светлячки. Ратусы прятались у стен, скрывались за камнями, сливались с полом — мы едва не попали в расставленную ими ловушку. С тявканьем вся стая бросилась на нас. Их оружие — кривые мечи да изогнутые когти на длинных пальцах, и ярость — глупая, первобытная, заставляющая убивать ради поживы. Одежда — рванье и набедренные повязки. Лишь на их предводителе, держащем в обеих руках полуторный меч, была натянута кольчуга, настолько длинная, что волочилась по земле, мешая ратусу передвигаться.

Я выстрелил, выхватив пистоль из кобуры — выучил это умение при повышении уровня, и теперь мои руки сработали сами. Один из ратусов рванулся вперед, и предназначавшаяся их предводителю пуля отбросила его на землю. Кольчугу главаря заляпало кровью. Главарь взвыл, раскручивая над головой меч, но лишь задел одного из своих. Раненый взвизгнул, схватился за глубокий порез на груди и, скуля, забился на земле. Я выстрелил повторно, с левого бока, но пистоль дал осечку. У курка что-то вспыхнуло, обжигая мне бок.

'Получен урон 2'.

Боли не было — мы же в игре. Но мой персонаж, не повинуясь командам, на несколько секунд потерял управление, схватился за раненый бок. Или я сам хотел это сделать, а виртуал лишь подчинился моим мыслям? Рассуждать было некогда. Один из ратусов подпрыгнул и вцепился мне в руку. Острые зубы прокусили кожаную броню, но урона не нанесли. Я попятился, забыв про кинжал и меч, прикрываясь от наседающих врагов повисшим на руке противником.

Вот был в гуще боя. Окруженный ратусами, он орудовал выскользнувшим из руки клинком. Кровь разрубленных им ратусов стекала по механическим чудовищам на его доспехах и вырезанным узорам, отчего казалось, что металл расцветает красным орнаментом.

Магический свет погас. Эс Бэ швырнул в толпу ратусов одну из своих карт, и нескольких врагов будто разорвало изнутри, но остальные повалили волшебника на землю. Его крик затих под кучей противников.

Илва стояла у стены. У ее ног лежало несколько ратусов, из которых торчали метательные ножи. Глаза Илвы были белыми. Казалось, что впавшая в транс Волчица не видит и не слышит ничего из происходящего.

— Илва!

Ударом кулака я сбил на землю вцепившегося в руку ратуса. Выхватил из-за спины меч и несколькими взмахами уложил двух врагов. Остальные отпрянули назад.

— Что, не нравится?!

Меня охватил азарт боя. Я ринулся на помощь Эс Бэ, но вдруг увидел непонятное: предводитель ратусов завыл, затявкал и пронзил ударом в спину одного из своих соплеменников. Выдернул меч и широким взмахом прикончил катающегося по земле раненого. Затем ворвался в гущу насевших на Эс Бэ ратусов. Удар, еще один. Отрубленная крысиная голова покатилась по земле, рядом упал шевелящийся, словно огромный червь, розовый хвост.

Я перевел взгляд на Илву, которая словно слилась со стеной. Пальцы на ее руках царапали камень, тело вздрагивало, и казалось, что мысленно Илва находится где-то далеко отсюда. Один из ползущих по земле ратусов вцепился ей в ногу. Илва вскрикнула и упала. Вслед за ней закричал предводитель ратусов, потом возмущенно затявкал, глядя на окровавленный меч в своих руках. Вот не позволил ему долго пребывать в недоумении, взмахнул рукой, и во врага полетел гарпун на цепи.

Но оружие лишь скользнуло по кольчуге — ратус увернулся и рубанул мечом по цепи. Сталь бродяг выдержала удар зазубренного лезвия. Вот замахнулся мечом, ратус неожиданно ловко уклонился, подпрыгнул и ударил в ответ. Сталь зазвенела о сталь. Наполненные кровью узоры на доспехах бродяги вспыхнули красным светом. Глаза металлического паука на груди налились багрянцем. Вот пошатнулся, но устоял на ногах и нанес ответный выпад. Острие его меча разорвало кольчугу на животе ратуса, красные от крови металлические кольца посыпались на землю. Ратус схватился за рану, упал мордой вниз, и Вот прикончил его, вогнав клинок в спину.

Всё это произошло за считанные мгновения. Я поспешил на помощь Илве, оставив Эс Бэ самостоятельно разбираться со сбившими его с ног ратусами. Удар катаной, еще один — я разбрасывал врагов, освобождая мою Волчицу, изрезанную, окровавленную, но еще живую. Прижатая к земле, она держала одного из своих противников зубами за шею, и тот трепыхался, как полузадушенный цыпленок во рту куницы. По шее Илвы бежала его кровь.

Я протянул руку. Илва с омерзением отбросила затихшего ратуса и сама вскочила на ноги.

— Ефимовский! — выкрикнул я, оборачиваясь к Эс Бэ, но помощь тому уже не понадобилась.

Несколько мертвых ратусов лежали рядом с ним, а в руках волшебник сжимал нож. Но последнего ратуса — клянусь, я не мог ошибиться! — убила его тень. Темная лапа с изогнутыми когтями будто отделился от земли и вспорола живот врага. Затем тень вновь стала прежней.

— Вот так! — самодовольно сказал Эс Бэ, поднимаясь.

Наши враги оставили после себя десяток мертвых и умирающих соплеменников. Думаю, что Джонни повезло, если она не наткнулась на эту свору, когда спускалась в подземелье. Девушка прошла здесь, я это видел. Ее след вел дальше во тьму.

Я подошел к мертвому предводителю ратусов и ногой перевернул его на спину.

— Илва, что это было? — тихо спросил я у остановившейся рядом Волчицы. — То, когда ты впала в транс.

— Я — 'ишигамэ', — произнесла она, протягивая букву 'ш', отчего слово получилось похоже на шипение змеи. — Принесенная в жертву лесу. После того, как убили отца, мать отдала меня на смерть. Я должна была умереть еще девчонкой, но лес отложил мою гибель. Видимо, у него на меня свои планы.

— Илва, этого не было, это всего лишь игра, — произнес я.

Волчица пошатнулась, оперлась о стену. Я достал исцеляющее снадобье, сделал глоток, восстанавливая единицы урона и протянул Илве:

— Выпей.

Она выпила, поморщившись, отвернулась и пошла к нашим спутникам.

— Подожди! — окрикнул я ее. — Смотри!

На поясе у ратуса висел металлический жезл с набалдашником в виде раскрывшей пасть змеиной головы. Я снял его и показал Илве.

— Это же лейфтр! — вскрикнула она. — Но откуда?!

Под набалдашником была выгравирована молния, за ней на рукояти крепилось кольцо с нанесенными цифрами. Еще ниже когда-то торчал рычаг, но теперь от него остался лишь обрубок.

— Что тут у вас? — поинтересовался подошедший Ефимовский.

Он снова держал коптящий факел.

— Карта перезаряжается, — пояснил Эс Бэ, заметив мой взгляд.

— Видишь ли, — сказал я. — Это лейфтр — жезл молний. Такими пользовались саргарцы, волшебники совсем из другой игры. Они жили в 'Хвергельмире' — игре в пространстве Чендлера, созданной Вотом и Джонни.

— Ерунда, — улыбнулся Эс Бэ. — Не морочьте мне голову. — Он забрал у меня лейфтр и покрутил в руке. — Что, правда? Но мои программисты точно не использовали чужой код. Чудеса.

— Чудеса, — повторил я, вспоминая черный бездонный провал в подземелье саргарцев, заполненный шепотом пространства Чендлера.

Волшебники, оживляющие мертвецов с помощью электричества и заключившие договор с тьмой, хотели открыть проход в другие миры. Они пытались сбежать из Хвергельмира. Неужели саргарцы, словно вирус, проникли в сеть? Но что мы вообще знаем о законах квантовой сети?

— Говорят, что создавая игры в пространстве Чендлера, мы творим новые миры, — тихо сказал я, забирая у Ефимовского жезл молний и пряча в сумку.

Ефимовский приблизился к моему лицу. Я словно вновь почувствовал его дыхание и нестерпимый запах одеколона.

— Но ведь мы не в пространстве Чендлера, — прошептал он. — Мы в обычной игре.

— Вот! — крикнул я. — А ты что об этом скажешь?

Бродяга не отреагировал. Стоял, словно каменное изваяние, всматривался в темноту. На его доспехах медленно гасли кровавые узоры, но глаза механических пауков и змей продолжали гореть багрянцем. Затем он молча пошел дальше по тоннелю в темноту.

— Черт! — выругался Эс Бэ и поспешил следом за ним.

Возможно, Вот увидел того же незнакомца, что и я. Едва заметная фигура, очень похожая на бородатого преступника, за которого объявлена награда, скользнула вдоль стены и скрылась в темноте тоннеля. Я замер, вновь услышав странный шепот. На этот раз в звучащей абракадабре я смог разобрать свою фамилию. 'Ламберт'! Словно крик черного ворона в ночном городском тумане.

Неужели я вновь слышал мысли нелюдей?

— Ты тоже это видела? — спросил я у Волчицы.

— Видела что? — недоуменно посмотрела она на меня.

След! Внезапно я почувствовал, что здесь с ним происходит что-то странное.

— Я сейчас, мне нужна минута, — сообщил Илве.

Затем сосредоточился и посмотрел на мир по-особому. Подземелье начало распадаться на отдельные полигоны, графика упростилась. Динамическое освещение исчезло, превратившись в статические кляксы на утративших рельеф полу и стенах. Камни изменились в отдельно нарисованные спрайты, среди которых бежал след Джонни. Я старался не упустить получившуюся картинку, погружался в нее всё глубже и глубже, так, что вскоре смог разобрать программный код, среди которого скрывалось текстовое сообщение.

'Для Игоря Ламберта'.

Я вздрогнул, но удержал появившийся текст. Джонни оставила мне сообщение, надеясь, что его смогу прочитать лишь я.

'Ламберт, если со мной что-нибудь случится, я знаю, что ты меня не бросишь. Я хотела разобраться во всем сама, прости. Мой племянник, он игрок, совсем мальчишка, седьмой класс... У него начались проблемы с психикой, зависимость от игры, и тетя попросила меня помочь. Я зашла в игру вместе с ним. У него был лейфтр, помнишь, оружие из 'Хвергельмира'? Нашел его в одном из подземелий. Неужели игры где-то пересекаются? Это надо выяснить.

Дж.'

Я судорожно вздохнул и пришел в себя. Подземелье вновь обрело объем, стало обычным.

— Ты что-то нашел? — тихо спросила Илва.

— Потом, — ответил я. — Позже расскажу. Сейчас надо спешить, пока ратусы не вернулись.

Я догнал наших компаньонов и приставил ствол пистоля к затылку Вота.

— Не дергайся, — сказал я.

Вот замер. Высунувшееся из его руки лезвие со щелчком вернулось обратно.

— Здесь может быть только один командир, — продолжил я. — Ты или подчиняешься этому правилу, или уходишь и действуешь сам. Это относится ко всем, — обвел я взглядом своих компаньонов.

— Ты всего лишь наемник, — прищурился Ефимовский.

Я отвел пистоль от головы Вота, направил на волшебника и спустил курок. Щелк! Ефимовский отшатнулся и сел на землю.

— Этот пистоль сломан. — Я бросил оружие ему под ноги. — А вот второй вполне исправен. Не заставляй меня его доставать. Хочешь выйти сухим из этой истории, слушайся меня. Нет — держать не буду, можешь шагать на все четыре стороны, я и сам найду Джонни. Но если уж так вышло, что вы со мной, то слушаться меня беспрекословно и выполнять команды, всем ясно?

— Ясно, — проворчал Ефимовский, поднимаясь на ноги и бросая на меня злобный взгляд. — Ретурнер.

Вот, не оглядываясь, пожал плечами. Ему было всё равно.

— Отныне никто никуда не разбегается, действуем сообща, — продолжил я. — След Джонни ведет вглубь тоннеля, мы на верном пути. А теперь вперед.

Я первым пошел дальше в темноту. Далеко в подземелье кто-то вздохнул, стены задрожали. В волшебном свете были видны боковые ответвления, словно мы находились в огромном муравейнике с его переплетенными ходами. Ратусы больше не нападали, хотя порой мы видели их горящие глаза и слышали тявканье. На всякий случай я держал руку на пистоле — больше врасплох нас не застанут. Сомневаюсь, что эту систему тоннелей выкопали ратусы, скорее, они лишь воспользовались чьим-то трудом, поселились в чужом логове. Я вспомнил рев в темноте и решил не представлять себе его хозяина.

— Что находится под городом? — спросил я у Эс Бэ. — Что создали твои дизайнеры?

— Идешь себе, и иди, — проворчал волшебник. — Не знаю!

Я усмехнулся.

— Меня можно не любить, Ефимовский, я не чек на миллион долларов. Можешь называть это индивидуальным к себе подходом.

— Когда-нибудь сочтемся, ретурнер.

Показалось, что его тень всколыхнулась, обрастая когтями и клыками, но тут же пришла в прежний вид.

— Не сомневаюсь, — сказал я, потирая скулу. — В любое время, Сергей Борисович, но только когда работа будет выполнена. А пока мы партнеры. Так что под городом, скажешь?

— Прошлый город, — проворчал Эс Бэ. — По сюжету игры, бродяги пришли сюда не первыми, и под землей находятся древние руины иной расы. Забытые пирамиды и разрушенные улицы, лестницы, уходящие всё глубже в недра земли, туда, где клокочет магма и живут порождения мрака. Именно из глубин должна прийти новая опасность для города, помнишь, я говорил, что мы планируем четвертую фракцию? Аддон пока только на этапе разработки. Но тоннели, по которым мы идем, больше напоминают норы какого-то животного, а не следы древних цивилизаций. Не знаю, что тут могло размножиться. Live Games...

— Расцеловать и любоваться, помню, — сказал я. — Стойте!

Тоннель перед нами врезался в каменную стену метровой толщины. Кто-то проделал в ней огромную дыру, и дальше начинался коридор с погасшими факелами и мозаичными картинами на стенах. Я осторожно заглянул внутрь. Пыль, сырость и паутина, свисающая с потолка обрывками парусов. Исходящий от Ефимовского свет будто увязал в ней, рассеивался, и в коридоре стоял полумрак. Высокий потолок терялся во мгле.

'Клац-щелк' — донеслось из коридора, будто кто-то царапал металлом о камни.

В темноте вновь померещилась фигура незнакомца, но теперь его лицо было бледным, покрытым сетью шрамов, как лицо бандита ценой в полторы тысячи монет. Я вздрогнул и сквозь какофонию бессвязных звуков, раздавшихся в голове, услышал слова: 'Ламберт... Ты пришел'.

'Клац-щелк'.

Тишина. Фигура исчезла.

— Дай сюда факел, — протянул я руку Эс Бэ, прогоняя чужой шепот из головы.

Ефимовский вытащил из сумки новый факел и поджег его с помощью огнива. Я посветил в проход, рассматривая мозаичные картины. Факел зацепил одну из паутинных гирлянд, пламя вспыхнуло, побежало вверх, паутина затрещала и начала опадать горящими клочьями. Сверху раздался визг, кто-то закопошился, и наступила тишина. Огонь погас так же быстро, как и разгорелся.

— Осторожнее, — проворчал Ефимовский. — Что там?

— Следы невозможного, — ответил я и пробрался внутрь коридора. — Илва, смотри.

На стене были изображены снежная равнина и огромное дерево, простирающее ветви над крохотными людьми.

— Иггдрасиль? — прищурилась Волчица.

— Очень на то похоже. Совпадение? Учитывая лежащий в моей сумке лейфтр, не думаю.

— Смотри, — указала Илва на группу людей возле дерева, что вели бой с большой тварью со щупальцами. — Тролль. Тролль из 'Хвергельмира'. Вот, признайся, дружище, ты точно не помогал программистам из 'Неогеймс'?

Вот стоял, к чему-то прислушиваясь, и смотрел в потолок.

— Нет, — наконец ответил он и взмахнул рукой, выпуская гарпун куда-то вверх. В темноте раздался звук удара железа о камень, и гарпун упал на пол. Вот хмыкнул и смотал цепь обратно, спрятав оружие в захлопнувшейся пасти змеи.

Дальше по коридору снежная равнина на мозаике сменялась пустыней. Пирамиды, над которыми светило ярко-оранжевое солнце, возвышались посреди песчаного моря.

— А вот и саргарцы, — кивнула Илва на всадников, что ехали по песку на оживленных с помощью металла и электричества больших птицах.

Красные плащи волшебников спадали на спины двуногих скакунов, словно потоки крови.

'Клац-щелк', — кто-то вновь принялся царапать металлом по камню.

— Пошли, — скомандовал я.

Коридор сворачивал за угол. Сразу за поворотом на полу лежал мертвый ратус, из его шеи торчала короткая стрела. Смерть случилась недавно, и тело еще не успело исчезнуть. Дальше, справа по коридору, находились несколько закрытых дверей, возле которых скрючился еще один мертвый крыс. Его рука сжимала разорванный мешок. По полу рассыпались драгоценные камни, и валялась расколотая золотая чаша.

— Осторожнее, не открывайте двери, — прошептала Илва. — Я чувствую опасность. — Она прошла вперед с закрытыми глазами, касаясь стены кончиками пальцев.

Впереди коридор перегораживали большие ворота, но сейчас они были закрыты лишь на одну из створок. Вторая, сорванная с петель, лежала на полу. Образовавшийся проход затягивала паутина, в центре которой висел огромный, величиной с человеческую голову, мертвый паук. Высохшее восьмилапое тело пошатывалось от дуновения ветра. В паутине зияла дыра, достаточная, чтобы сквозь нее проскользнул человек.

— Здесь кто-то есть, — оглянулась на нас Илва. Ее глаза на мгновение стали белыми, но затем из их глубины выплыли черные зрачки. — Не живой и не мертвый. Охранник.

Мы осторожно, стараясь не наступить на мертвых ратусов, прошли мимо дверей по коридору. Под ногой идущего последним Вота треснула кость. Совсем рядом раздались звуки: 'Клац-щелк', и дверь позади нас со скрипом распахнулась. Я обернулся, выхватывая пистоль.

Из двери вышел закутанный в темный изодранный плащ человек. Каждый его шаг сопровождался стуком и щелканьем по каменному полу. Голову незнакомца покрывали, словно шлем, металлические пластины, сквозь которые виднелось бледное лицо с черными, как ночь, глазами без белков. Незнакомец остановился и поднял руку с направленным на нас лейфтром.

Вот стоял на линии видимости, мешая мне стрелять. Счет шел на мгновения, я шагнул в сторону, вскидывая пистоль. Чей выстрел будет первым — мой или врага? Но Вот среагировал раньше. Меч выскользнул из его руки, взмах, удар, скрежет металла — и обшитая пластинами рука незнакомца упала на камни. Лейфтр покатился по полу.

Оставшейся рукой охранник выхватил из-за спины меч. Разрезанный клинком плащ черными лоскутами опустился на землю, словно оторванные крылья бабочки. Тело незнакомца, как и отрубленная рука, оказалось обшито соединенными проволокой металлическими пластинами, между которыми проскакивали искры.

— Саргарец! — вскрикнула Илва.

Стрелять я не мог — Вот сцепился с охранником, и я баялся его задеть. Он был давно мертв, этот саргарец, его тело передвигалось лишь благодаря электрическим импульсам. Не человек — машина без страха и усталости. Его меч превосходил по длине клинок Вота, но это не давало преимущества — Вот неожиданно легко уходил от ударов. Механизмы в его доспехах пощелкивали, металлические пауки шевелили лапами, а змеи, казалось, шипели на врага. Когда саргарец в очередной раз замахнулся, Вот, вместо того, чтобы отступить, нырнул под его мечом, схватил за руку, с хрустом и скрежетом металла вывернул за спину. В это время саргарец на мгновение замер, и я смог выстрелить.

Пуля разорвала его голову. Брызнули осколки металла, в воздухе повисло черное облако праха. Вместо головы остался лишь металлический каркас из проволоки и пластин, но саргарец не пошевелился, только искры на его теле побежали быстрее. Его рука медленно возвращалась на место, преодолевая сопротивление Вота. Приводы в доспехах бродяги уже различимо гудели. Щелчок — и шестеренка из его руки выпала на пол. Вот пошатнулся, саргарец освободил руку и взмахнул мечом. Каким-то чудом бродяга успел поднять клинок и парировать удар, от силы которого опустился на колени. Меч давил на меч. Вот схватил свой клинок левой рукой у острия, но, даже держа оружие обеими руками, он медленно поддавался нажиму саргарца. Со звуком, с которым падает на камни консервная банка, сидящий на груди Вота металлический паук разжал лапы и свалился на пол. Тут же вскочил и пополз по ноге саргарца. Его глаза светились кровью. Выше, еще выше... Паук добрался до груди саргарца и принялся разгрызать скрепляющую пластины проволоку.

Хлоп, хлоп! — в грудь охранника между пластинами вошли два метательных ножа, брошенных Илвой. Дзинь! — третий нож ударил о металл и упал на пол. Но саргарец даже не обратил на это внимания. Я судорожно заряжал пистоль. Насыпал порох, заложил пыж и пулю. Ефимовский рылся в своей колоде карт, подбирая нужное заклинание. По коридору метались тени, ощетинившиеся когтями и зубами.

Наконец, я смог зарядить свое оружие и выстрелил, почти не целясь. Пуля попала в грудь саргарца, выбив у того со спины облако серой пыли. Паук, держащий в челюстях отгрызенную грудную пластину, со звоном упал на пол, вторая пластина, шатаясь, повисла на проволоке. Саргарец на мгновение замер. Вот отвел его меч в сторону и затем погрузил кулак левой руки в образовавшуюся в теле саргарца дыру. Секунда — и рука вернулась обратно, но уже сжимая какой-то механизм. Провода, соединяющие деталь с телом охранника, лопнули, бегущие между пластинами искры погасли, и саргарец медленно опустился на пол. Вот с омерзением отбросил механизм и подобрал с пола шестеренку со своих доспехов. Паук вернулся на грудь хозяина и слился с броней, превратившись в одно из украшений. Глаза механической твари потухли.

— Однако, — сказал Ефимовский, пряча карты обратно в колоду.

Я вновь зарядил пистоль. В это время Илва подняла оброненный охранником лейфтр.

— Тоже сломан, — сказала она. — Он не смог бы из него выстрелить.

С пистолем в руке я заглянул в помещение, из которого появился охранник. Пусто, лишь у стены стоял большой накопитель молний. Я подошел ко второй двери и тоже ее распахнул.

— Этот не опасен, — сказал я.

Второй охранник лежал на полу. Провода соединяли его тело с накопителем, в котором закончился заряд. У выключенного охранника не было оружия — ни меча, ни лейфтра. Третья комната оказалась пуста.

Вот поднял меч поверженного врага, взмахнул, раз, другой, бросил на пол и наступил, ломая клинок.

— Плохое оружие, — пояснил он.

Когда мы проходили через ворота сквозь дыру в паутине, высушенное тело паука шевелилось на ветру, и паук казался живым.

— Джонни прошла здесь? — шепотом спросила идущая следом Илва.

— Да. — Я кивнул на мертвого ратуса, лежащего за воротами.

В нем торчало, по меньшей мере, две стрелы.

Большое помещение, в котором мы оказались, служило лабораторией саргарцев. Или мастерской, где они оживляли своих слуг. Вдоль правой стены зала на спускающихся с потолка цепях с крюками висел подземный левиафан — у меня не хватало слов, чтобы по-другому описать это чудовище. Назвать его просто гигантским червем было не совсем верно. Это был сверхгигантский червь, размером с кита, занимающий всё пространство у стены от начала до конца мастерской. Половина его бронированного тела, начиная с хвоста, была обшита пластинчатым каркасом, но голова и передняя часть, до которых не добрались маги-вивисекторы, уже сгнила, и на ее месте остался лишь скелет.

С левой стороны зала стояли стеклянные автоклавы, большинство из которых было повреждено. Наполнявшая их маслянистая жидкость вытекла, образовав высохшие следы на металлическом полу у зарешеченных сливных отверстий. Целыми оставались лишь два автоклава, провода от которых шли к искрящему и потрескивающему накопителю молний. За стеклом одного из них покоился ратус, его руки и ноги были закованы в сеть металлических пластин, проволока врезалась под кожу. Грудь ратуса равномерно поднималась и опадала.

— Убей его, — сказала Илва.

— Зачем? — спросил я.

— Убей! — отвернулась Волчица.

Я подошел к накопителю молний, отключил провода от автоклава, ратус дернулся и затих.

— Этот червяк мне действует на нервы, — кивнул на подземного левиафана Ефимовский. — Не помню, чтобы такое было в игре, но, очевидно, нечто подобное мои дизайнеры намутили.

— Если саргарцы не притащили эту тварь с собой, — сказала Илва.

Я вспомнил оживленного ими кракена, с которым мы сражались в подземной реке 'Хвергельмира', и сказал:

— Не думаю. Помните рев в подземелье? Наверное, эти твари здесь еще обитают. Да и размеры животного совпадают с тоннелем, по которому мы шли.

Створки ворот на выходе пошатнулись от порыва ветра и вновь вернулись на прежнее место. У ворот появилась размытая фигура бородатого самурая. На этот раз его увидел не только я. Илва схватила меня за плечо, из руки Вота с щелчком выскользнул меч. Моя ладонь, сжимающая рукоять пистоля, стала потной. Биение сердца усилилось. Но этого не может быть — мы же в обычной игре. Это лишь наваждение, причуды сознания. Хотя, думаю, что мое настоящее сердце тоже забилось сильнее.

'Ламберт, ты настырный малый. За прошедшее время ты не сильно изменился', — раздалось в моей голове.

'Кто ты?' — мысленно спросил я, но в ответ услышал лишь смех, и фигура растворилась во мраке.

Я помахал головой, прогоняя бессмысленный поток звуков и слов.

— К выходу, — сказал я. — Джонни пошла туда.

И решительно направился к воротам. Но металлический пол вздрогнул, и я едва не упал. В голове снова раздался смех и чужие слова: 'И я, и они хотим твоей смерти'.

Пол заскрежетал, вздыбился, будто под ним передвигался кто-то очень большой. Лопнули стекла автоклавов, мертвый ратус выплеснулся вместе с жидкостью на пол.

— Откуда ты меня знаешь?! — прокричал я, стараясь удержаться на ногах.

'Вы убили моего отца'.

Пол вздрогнул от нового удара, гигантский червь зашатался на цепях, решетка в одном из сливных люков со звоном вылетела и покатилась по полу. Из дыры выползло длинное и толстое, как полувековое дерево, серое щупальце. Оно было похоже на большую змеею, источающую слизь, обросшую присосками и костяными крючьями.

— Тролль! — заорала Илва, выхватывая метательные ножи. — Тролль из Хвергельмира!

'Ты убил моего брата'.

Щупальце рванулось ко мне, я выхватил пистоль и выстрелил. Промах! Пуля проделала дырку в полу. Щупальце неизбежно приближалось, но Вот бросился ему наперерез, и его меч почти перерубил склизкую плоть. Брызнула черная кровь. Передняя часть щупальца бессильно повисла, болтаясь на складках кожи. Тролль взвыл, пол заходил ходуном, и на этот раз я не удержался на ногах, упал, ударившись боком и потеряв единицу жизни. Щупальце втянулось обратно в водосток, но два новых выползли из других сливных отверстий.

'Я не оставлю вас в живых!'

Заряжать пистоль было некогда, я выхватил катану. Ближайшее щупальце уклонилось от моего удара, изогнулось, как готовящаяся к атаке кобра, и стремительно опустилось. Я успел отпрыгнуть в сторону, и оно с грохотом ударило в пол, оставляя в металле глубокую вмятину. Второе щупальце захлестнулось вокруг Вота и потащило его ногами вперед. Вот извивался, стараясь вырваться, но не мог достать чудовище мечом. Тогда он выстрелил гарпуном в подземного левиафана. Гарпун застрял в мертвом теле, цепь между ним и Вотом натянулась. Надсадно заскрипели приводы в доспехах бродяги, лапы паука на предплечье застучали, как кастаньеты. Червь-левиафан вздрогнул и медленно сдвинулся с места.

Илва замерла, ее глаза закатились, став полностью белыми. Пальцы на руках изогнулись, как когти хищной птицы. Дрожь пробежала по ее телу. Волчица застонала и опустилась на пол.

Ефимовский вытащил одну из карт и что-то лихорадочно писал на ней пером, расплескивая по своему плащу чернила. Исходящий от него свет дрожал, тень от левиафана ползла по полу, как проекция недостроенного дирижабля.

Промахнувшееся по мне щупальце поднялось для нового удара. Я бросился к нему и неожиданно легко перерубил катаной у самого пола. Щупальце рухнуло и стало извиваться, как раненый червь, брызгая черной кровью. Я перепрыгнул через него, рванулся к щупальцу, сжимающему Вота — оно уже соскользнуло на его ноги, оставив на доспехах борозды от когтей — и ударил мечом. Обрубок щупальца скрылся в водостоке. Вот упал, висящий на цепях левиафан покачнулся и столкнулся со стеной. Ангар вздрогнул, под полом взвыл раненый тролль. Илва застонала и забилась в припадке.

Я подбежал к ней, схватил за голову, заглянул в белые глаза.

— Илва, ты не с ним, ты здесь, со мной. Вернись в свое тело. Ты слышишь меня? Волчица, очнись! Ишигамэ!

Ефимовский торжествующе рассмеялся и бросил карту в одно из сливных отверстий. В водостоке что-то взорвалось, пол приподнялся, и из-под него повалил черный смрадный дым. Рев монстра захлебнулся. Илва вздрогнула и затихла в моих объятьях.

— Вот так, — всё еще улыбаясь, сказал Эс Бэ, пряча колоду карт.

— Волчица, — шептал я, держа голову Илвы у себя на коленях.

Вот сорвал отрубленное щупальце, и теперь поднимался на ноги, упираясь мечом в пол. Его правая нога подкосилась, Вот опустился на колено. Вторая попытка оказалась успешной, и он сумел выпрямиться в полный рост. Дым, выходящий из сливных отверстий, собрался в вихрь и сгустился у выхода в человеческую фигуру. Принявший облик самурая тролль, засмеялся, и сказал, уже не мысленно, а в голос:

— В далекой снежной стране вы убили моего отца и брата, но здесь будет всё по-другому. — Он вытащил из-за спины два меча. — Что, Ламберт, хочешь спасти свою Волчицу? Она у меня в голове — пыталась овладеть моим разумом, но не рассчитала силы. А она ничего, с характером.

Тролль снова рассмеялся. Хоть он и был в человеческом облике, но его тень оставалась тенью чудовища, шевелилась по полу серыми несуществующими змеями. Илва у меня на коленях вздрогнула и застонала, зацарапала по полу пальцами. Тень Ефимовского бросилась в атаку, но столкнулась с тенью тролля и увязла, растворилась в поймавших ее щупальцах. По полу что-то звякнуло, покатилось, и Вот снова опустился на колено.

— Отпусти ее, — сказал я, поднимаясь на ноги. — Я не убивал твоего отца. Если ты сын старого повелителя троллей, то его убил мой друг в честном поединке, а твой брат погиб от руг сокейтов. Впрочем, — продолжил я, доставая катану, — надеюсь, что ты сдохнешь как и они.

Зал большой — до тролля шагов двадцать. Позади меня застонала Илва. Тролль на мгновение превратился в черный туман и вновь стал человеком, но на этот раз принял облик той красавицы, за которую была обещана столь высокая награда.

— Твоя девушка тоже не подумала, что я опасен.

Тролль поднял руку, и позади меня вскрикнул Ефимовский. Я на секунду оглянулся и увидел, что он собирает рассыпавшиеся карты. Вот снова стоял на коленях, силясь подняться. Я почувствовал, что какая-то сила пытается разжать мои пальцы, но лишь крепче перехватил катану обеими руками.

— Что ж, поступим по-другому, — сказал тролль.

С затягивающей вход паутины на пол шлепнулся дохлый паук и побежал к Илве, быстро-быстро перебирая лапами. Мертвый ратус, ощетинившийся стрелами, подчиняясь невидимой силе, поднялся на непослушные ноги и пошел, словно марионетка, бессильно волоча по земле хвост. Его свернутая набок голова смотрела не на нас, а на подземного левиафана. Другой крыс, бывший ранее пленником в автоклаве, зашевелился, но подняться не смог и пополз по луже масляной жидкости, отталкиваясь от пола закованными в металлические пластины руками.

Ефимовский бросил в него одну из карт. Вспышка! — и ратуса разорвало на части. Одна из его рук забилась в луже, как головастик на отмели, но вторая, стуча по полу покрытыми металлом пальцами, продолжала упорно ползти к волшебнику. Ефимовский выхватил кинжал.

Я поспешил на защиту Илвы. Вот тоже заковылял наперерез врагам, но выходило это у него не очень — ноги подгибались, и ему приходилось прилагать большие усилия, чтобы не упасть. Один из пауков-механизмов сполз с его доспехов и побежал навстречу своему мертвому собрату-арахниду.

Тролль превратился в поток тьмы, разом перекрыл половину расстояния между нами и принял облик самурая.

'Стой, Ламберт! — прозвучало в моей голове. — Ты будешь драться со мной. Как до этого дралась твоя девчонка. Знаешь, как она кричала, когда я скручивал ей голову?'

Я дернулся к троллю.

— Вот! Защищай Илву!

'Что, не хочешь слушать? — ухмыльнулся тролль. — Ее шея была тонкой, как у цыпленка, и приятно хрустела в моих руках. Жаль, что вы здесь оживаете после смерти. Но зато я смог использовать ее тело. Оно было мягким и еще теплым'.

— Замолчи! — закричал я, взмахивая катаной.

Наши мечи со звоном столкнулись. Он дрался мастерски, этот тролль, сын повелителя троллей из леса Хвергельмира, но во мне было больше ярости. Не той, от которой теряют разум, а холодной и расчетливой. Я должен был убить своего врага, убить в его человечьем обличье, потому что в облике монстра это сделать гораздо труднее, а в форме тумана это возможно только с помощью магии.

...Ведь тролли могут быть ветром и водой, дыханием стужи и лунным светом на твоей ладони.

Возможно, поэтому все лейфтры, стреляющие молниями, оказались здесь сломанными?

Я нападал, тролль защищался, едва успевая парировать мои удары, и улыбка на его лице выглядела маской. Моя куртка уже была разрезана в нескольких местах, по груди текла кровь ('Получен урон 2. Кровотечение'), но я не обращал на это внимания. Вперед, быстрее, убить врага, пока он не опомнился! Под моим нажимом тролль отступал к воротам. Позади раздавались возгласы и шум боя, но я не мог оглянуться.

'Получен урон от кровотечения 1'.

Я парировал направленный мне в голову выпад и пнул тролля в живот. Тролль попятился, едва устояв на ногах, распахнул спиной створки ворот. Они захлопнулись перед моим лицом. Следовало ворваться, добить врага, но я побежал обратно, на помощь к Илве и друзьям. Металлический паук уже разорвал мертвого собрата. Вот пронзил ратуса ударом меча. Ратус висел на его клинке, словно насаженный на шпильку жук, и царапал когтями доспехи бродяги, но его движения были всё слабее и слабее. Пока я добежал до друзей, руки ратуса безвольно повисли, и Вот отбросил в сторону мертвое тело. Ефимовский поймал ожившую руку и сжимал ее, наблюдая за шевелящимися пальцами. Илва лежала неподвижно. Я кинулся к ней, нагнулся.

— Илва!

Она вздрогнула, из уголка ее рта потекла струйка крови. Разум Волчицы всё еще был в плену тролля. Я бросился обратно к воротам. Подбежал, открыл... Тролля нигде не было, я услышал лишь отголоски его далеких мыслей.

За воротами находился кабинет волшебника-саргарца — всё убранство указывало на род занятий его владельца. Под потолком, не столь высоким, как ранее в зале, светила лампа из нескольких стеклянных шаров со сверкающими в них молниями. У стены стоял книжный шкаф, заполненный свитками и гримуарами. Напротив него — стол с магическими приспособлениями. Сам волшебник сидел в кресле у стола и был давно мертв. Тело саргарца успело высохнуть и мумифицироваться, но волшебник не исчез, как положено мертвецам в игре. Если бы саргарец не был частью 'Хвергельмира', то я бы решил, что его поместили сюда сами разработчики для нагнетания атмосферы.

Руки волшебника, закованные в металлическую пластинчатую сеть, лежали на столе перед странным прибором, представляющим собой некое подобие микроскопа — нагромождение стеклянных трубок и линз. В центре устройства находилась половина пустотелого черного шара. Вторая половина лежала на полу. На стене перед письменным столом висел стилизованный под гравюру план города с тщательно и витиевато изображенными отдельными зданиями. Он весь был испещрен знаками и цифрами.

Противоположной входу стены в комнате не было — вместо нее клубился мрак, сквозь который проступали очертания далекой башни. Над ее верхушкой висели чернильные тучи и беззвучно сверкали молнии, но били они не в торчащий шпиль, а исходили от него и терялись во мгле. Создавалось впечатление, что башня находится далеко-далеко, в каком-то другом мире, но, если присмотреться, то расстояние до нее можно было определить по цепочке каменных глыб, висящих прямо посреди пустоты. Будто разрушенный или недостроенный мост, они находились среди клубящегося мрака и следовали одна за другой. Казалось, хорошо оттолкнись — и сможешь перепрыгнуть с островка на островок.

На границе между комнатой и пустотой лежало тело Джонни. Шея девушки была неестественно вывернута и исполосована когтями. Джонни! Первый испуг появился и тут же исчез, оставив после себя легкую дрожь: это всего лишь игра. Виртуалы здесь возрождаются. Мертвые тела остаются, пока с них не заберешь оставшуюся часть снаряжения. У игроков есть шанс добраться до места своей предыдущей гибели и вернуть потерянное. Теряется не всё, только некоторые предметы, определяемые случайными числами, их можно забрать с тела поверженного врага. В руке мертвая Джонни сжимала многозарядный арбалет — такие работают не на тетиве, а на скрытых в корпусе пружинах, и должны стоить кучу денег. Но Джонни за ним не вернулась.

'Выполнен квест. Найти следы девушки в подземелье под таверной 'Лесной брат'.

Одна из туч зашевелилась и черным вихрем опустилась в комнату. Мгновение — и вместо нее возле Джонни стоял тролль в облике самурая. На этот раз на его лице не было улыбки. От света лампы тролль отбрасывал тень в пустоту, и по каменным островам шевелились его щупальца.

— Хочешь освободить Илву, Ламберт, так давай, я жду.

Он прыгнул в пропасть, превращаясь в вихрь, и материализовался на ближайшем острове. Там он неожиданно схватился за бок и присел, опершись на камни левой рукой.

— Он ранен! — вскрикнул я.

— Ты тоже! — Ефимовский вытащил одну из своих карт и бросил в тролля, но она, поглощенная пустотой, бесследно исчезла.

'Получен урон от кровотечения 1. Кровотечение прекращено'.

Я подбежал к краю комнаты, оттолкнулся и перепрыгнул на остров. Уже в прыжке возникла мысль, что я не смогу этого сделать — расстояние окажется слишком велико, и я исчезну в бесконечности, но тут же под ногами возникла твердь. Я упал, перекатился и выхватил катану, чтобы отразить удар тролля. Мы снова фехтовали, кружа по острову. Удар, парирование, новый удар — я успевал отражать выпады его мечей и атаковал в ответ. Звон клинков, ярость и брызги крови — мы наносили раны друг другу, но всё еще держались на ногах, сражаясь на самом краю острова.

'Получен урон 1. Повреждено сухожилье. Ловкость снижена до 7'.

Нога тролля попала на шаткий камень. Мой противник пошатнулся, удерживая равновесие, и открылся для удара. Я нанес колющий выпад, катана проткнула его грудь. Тролль закричал, страшно — так кричит раненый монстр, а не человек, и упал в пропасть. Мгновение — и черные потоки тьмы добрались до следующего острова, материализовались в женщину. Она лежала на самом краю, зажимая ладонью рану на груди. Подол красного платья свешивался в пропасть, словно стекающая кровь.

Меня шатало — слишком мало оставалось единиц жизни, и виртуал плохо слушался моих команд. Надо отступить, восстановить здоровье, но вместо этого я разбежался и прыгнул следом за троллем на соседний остров. Неудачно — едва смог зацепиться за край, повис на вытянутых руках. Теперь надо подтянуться, заставить тело выползти на камни, чтобы прикончить врага. Я слышал, как тролль полз ко мне — преобразоваться в вихрь у него не оставалось сил. Он успел добраться до меня раньше, чем я поднялся на ноги. Удар — и оставшийся в его руке меч вошел мне под ключицу.

'Получен урон 5. Кровотечение'.

Из последних сил я нанес удар катаной сверху вниз, но тролль успел отпрянуть и с криком полетел в пропасть. Откуда-то издалека кричали мои друзья. Я улыбнулся, потому что услышал голос Илвы. Казалось, что мое обессиленное тело кровоточит там, в реальности. Но это была лишь иллюзия.

'Получен урон от кровотечения 1. Гибель персонажа'.

Наступила темнота.

* * *

Я шел по заполненному туманом городу. Кровь стекала по руке и оставляла красный след на земле. Казалось, что меня преследует смех нищего — не дожидаясь, пока я уйду, попрошайка бросился к мертвому Адриану и принялся потрошить его карманы. Пристрелить урода не хватило сил. Пистоль, на котором выгравирован мой девиз: 'Всегда есть время дать ответ!' я держал в левой руке. Правая кисть изувечена пулей. Как я теперь буду стрелять?

На покосившийся крест часовни святого Антония сел ворон и, глядя на меня желтым глазом, прокаркал: 'Ламберт!' Тогда я пошел дальше, сквозь туман и холодный ветер. Мне казалось, что всё это уже было, когда-то уже случалось, события повторяются вновь и вновь, и мне не вырваться из их круга.

'Ламберт!'

Я упал, выпачкавшись в грязном снегу, поднялся и, держась рукой за стену, побрел дальше. Из-за угла здания Судейства на Семнадцатой стрит выбежала моя жена, бросилась ко мне, и я не знал — хочет она обнять или ударить. Но Эллис не сделала ни того, ни другого. Она остановилась в нескольких шагах от меня и поправила белокурый локон, спадающий ей на щеку.

— Где Адриан? — спросила у меня. Голос был поразительно спокойным, но где-то в его глубине скрывался крик отчаянья.

— Я убил твоего любовника.

Голова закружилась, и я сел, опершись спиной о холодную кирпичную стену. Эллис прошла мимо, как механическая игрушка, по следу из красных капель, туда, где лежал Адриан. Уже через несколько кварталов я услышал за спиной суетливые шаги. Оглянулся и увидел Эллис, держащую обеими руками направленный на меня пистоль.

— Эллис, нет!

Она всё не стреляла, но я чувствовал, даже видел, как ее палец постепенно давит на спусковой крючок.

— Ламберт, ты убил его! Убил! Я ненавижу тебя!

— Эллис, не надо!

Раздался выстрел. Эллис покачнулась и выронила пистоль. Потом схватилась за рану в свой груди и опустилась на снег. Я с удивлением посмотрел на дымящийся пистоль в левой руке. 'Всегда есть время дать ответ!'

— Нет!!!

Я с отвращением отшвырнул оружие, бросился к Эллис, поднял ее неподвижную голову. С тех пор я задаю себе один и тот же вопрос — был ли заряжен пистоль Адриана, который она подобрала на месте дуэли? Смогла ли Эллис сама зарядить оружие? Я не проверил. И никогда не буду знать ответ.

Потом состоится суд, побег, шторм и новый мир, где пистоль вновь окажется в моей вылеченной Готфридом руке. Откуда я это знаю?

'Ламберт! — Черный ворон спустился пониже и взгромоздился на металлической ограде. — Лимб!'

Лимб... Когда-то он считалось местом, где находятся души людей, не попавшие ни в рай, ни в ад, ни в чистилище. Но еще это локация в некоторых многопользовательских играх, где убитые персонажи ожидают возрождения. И чем выше их уровень — тем дольше они находятся в лимбе. Я вспомнил игру 'Фронтир': город на штормовом берегу, морской ветер и соленые брызги. Окровавленный меч в моей руке и падающего в пропасть тролля.

'Гибель персонажа'.

Значит, я погиб в игре и нахожусь в лимбе. Но почему он похож на мои воспоминания? Нет, не мои, а моего персонажа. Я вспоминаю придуманную для героя историю.

'Ловушка, Ламберт, — прокаркал ворон, хлопая крыльями. — Беги!'

Ловушка?

Ворон сорвался с места и улетел. Я оглянулся. Из переулка, откуда я недавно выбрался, вытекала тьма, бежала волной по улице, словно живой черный туман.

'Мы ждали тебя, Игорь Ламберт'.

Слова, словно грохот лавины, зазвучали у меня в голове. Я вскочил на ноги и побежал.

'Ты нужен нам, Ламберт. Мы знаем, ты где-то здесь. Мы всё равно найдем тебя, тебе не уйти'.

Я бежал, но сил не было. Казалось, что я лишь ползу, помогая себе руками, как в кошмаре, когда ты попал в липкую паутину усталости и не можешь сделать ни шага. Тьма настигала.

'Тебе не уйти'.

Сколько времени тратится на возрождение персонажа второго уровня? Кажется, что все сроки давно прошли. Секунда, другая — и тьма настигнет меня. Но впереди вспыхнул свет, и город воспоминаний исчез. Я снова находился у таверны 'Лесной брат'.

Глава 4. Лес. Облава

При получении уровня я повысил ловкость — пригодится, для стрелка это важная характеристика, и выучил умение прицельной стрельбы. Мне нравится, когда можно выбрать точку на теле врага, куда стрелять, и показываются проценты попадания.

УРОВЕНЬ 3

Имя Игорь де Ламбер

Класс Ганслингер

Единиц жизни 12

Характеристики

Сила 5

Ловкость 9 (при использовании огнестрельного оружия ловкость +3)

Телосложение 6

Интеллект 6

Восприятие 7

Харизма 5

Профессионал в: огнестрельное оружие.

Умения: фехтование легкими клинками, стрельба с двух рук, быстрый выстрел, прицельная стрельба.

Оружие и броня:

Кремневый пистоль, урон d8, условия применения: ловкость 6, восприятие 5.

Кинжал, урон d6, условия применения: сила 4.

Катана убийства, урон d10+1, условия применения: сила 5, ловкость 7.

Кожаная куртка поселенца, защита d6.

Предметы:

Деньги: 0 монет.

ЖУРНАЛ КВЕСТОВ

Главный квест. Найти пропавшую девушку.

Убить старого врага.

В моем журнале появился новый квест. Старый враг... Значит, тролль выжил, и нам снова предстоит встреча? Поживем — увидим, а пока мне надо найти компаньонов.

Я снова находился у таверны. Возле ее дверей околачивался мальчишка. Я бросил взгляд в сторону доски объявлений и увидел среди разыскиваемых преступников собственное лицо. 'Повинен в убийстве игроков. Доставить живым или мертвым. Награда — тысяча монет'. И ни слова о модераторах и их оружии. Видимо, не хотят распускать слух об оставшейся в руках обычного игрока катаны, способной полностью стереть персонажа, как и не желают уведомлять о смерти модераторов. Рядом с моим портретом висело изображение Вота — металлический, покрытый узорами шлем, полностью закрывающий лицо. Интересно, как его узнают среди других бродяг? Или их узоры на доспехах индивидуальны? Портрет скрипача отсутствовал, будто того вовсе не существовало.

Я прикоснулся к рукояти висящей за спиной катаны, наверное, следует получше спрятать оружие. Например, купить плащ, под которым скрыть длинный клинок. Деньги! Их не было. Пистоль по-прежнему находился в кобуре, кинжал висел в ножнах на поясе, но деньги отсутствовали. Что ж, на мертвом теле что-то должно было остаться, а девять монет — невелика потеря.

— Эй! — окликнул меня мальчишка. — Ты же де Ламбер, да? Иди за мной. Тебя ждут. Только тихо.

— Кто тебя послал? — спросил я.

— Друзья. Тсс! Сюда, быстрее, — махнул рукой пацан, указывая за угол таверны.

На всякий случай я проверил пистоль. Друзья? Не думаю. Прошло не так много времени, вряд ли мои компаньоны уже выбрались из подземелья. Но в таверну заходить опасно — в ней наверняка поджидает засада модераторов.

— Хорошо, пошли, — сказал я, последовав за мальчишкой.

Он повел меня куда-то к деревьям, где уже сгущались тени. Звезды и луна проглядывали сквозь бегущие по небу грозовые тучи. Время во 'Фронтире' течет быстрее, на день и ночь выделяется по три реальных часа. Свет и тьма — разные бонусы, разные эффекты и разное применение свойств. Ночь — время для засад и созданий мрака.

— Пошли быстрее, — поторопил меня мальчишка.

Явно NPC, которого за гроши можно послать по городу с сообщением, ведь во 'Фронтире' ради имитации реальности отсутствует даже общий чат. Такой гонец передаст весточку нужному персонажу... или заведет того в ловушку. Луна выглянула из-за тучи, и я увидел, как в кустах в руках убийцы отраженным светом блеснул клинок.

Поджидающих в засаде было трое, врагов с татуировками шипоцвета: двое эльфов и один оул — свидетель гибели модераторов. Повышенное восприятие позволило мне их заметить. Я выхватил пистоль и выстрелил во врага, прячущегося в кустах. Эльф вскрикнул. Было слышно, как он покатился по земле, ломая ветки. Я сместился вправо, и метательный нож, который бросил скрывающийся у меня за спиной второй убийца, пролетел мимо. Я достал катану и нанес удар в темноту, рассчитывая лишь на свои инстинкты и везение. Острие меча задело врага, и тот, ругаясь, отпрянул назад.

Не давая ему опомниться, я нанес колющий выпад — быстрый, стремительный, но катана пронзила лишь воздух — эльф успел уклониться.

— Иш-ш-ш-раг, — шипел он. — Трагш!

Его персонаж выдавал фразы на эльфийском. Я ударил вновь, но мой противник парировал удар. Он был вооружен мечом со слегка изогнутым лезвием. Катана против эльфийского клинка, мой уровень владения мечом против уровня моего врага. Надеюсь, что эльф не очень опытный игрок. Мы фехтовали, и краем глаза я следил за сидящим на дереве оулом. Крылатый не спешил на помощь к своему компаньону, наверное, решил в одиночку заполучить всю добычу.

Привычные к оружию руки действовали сами. Что делаю я, а что — мой персонаж, пользуясь выученными умениями? Мне казалось, что именно мои, а не его навыки фехтования помогают мне сейчас в бою. Очередной удар — и лезвие катаны чиркнуло по горлу эльфа. Тот выронил меч, схватился за рану, захрипел и повалился на землю.

В это время атаковал оул — я едва успел отразить удар его меча с изогнутым крюком вместо острия. Взмах крыла сбил меня с ног. Оул взмыл в воздух и снова рухнул вниз, целясь мечом мне в голову. Я вскочил на ноги и сумел парировать его выпад. Наши мечи столкнулись. Оул ловко подцепил катану крюком, отвел ее в сторону и ударил меня в лицо навершием рукояти, отнимая три единицы жизни. Залитый кровью, я упал на землю. Надо мной хлопали крылья оула. Его желтые совиные глаза сверкали торжеством.

Я ударил его кинжалом. Противник так желал заполучить катану, что потерял осторожность. Я выхватил кинжал левой рукой и погрузил его в живот оула, чувствуя жесткие, колючие перья. Оул закричал, забил по земле крыльями. Я навалился на него всем телом и ударил снова. И снова, и снова... пока противник не затих окровавленной кучей перьев. Тогда я поднялся и едва не столкнулся с Илвой.

Мои компаньоны появились из-за таверны, Илва первой бежала ко мне на помощь. У нее в руках был пружинный арбалет, найденный на теле Джонни. Ефимовский освещал свои карты тусклым огоньком на ладони, а Вот ковылял позади всех.

— Ты ранен! Я не могла стрелять — боялась в тебя попасть! — вскрикнула Илва.

— Дай сюда, — сказал я, пряча кинжал и забирая у нее оружие.

С заряженным арбалетом я скрылся в тени деревьев. Куст был сломан, примятая и залитая кровью трава указывала путь, который преодолел раненый эльф, пытаясь уползти и спрятаться. Но ушел он недалеко, лежал, свернувшись калачиком, и глядел на меня затравленным взглядом. Критически раненый персонаж больше не слушался игрока. По шипоцвету на его лбу сбегала струйка крови.

— Трагш! Проклятый трагш! — шептал он.

Я поднял арбалет.

— Стреляй, ишраг! — выкрикнул эльф. — Чего медлишь?

Я стоял, смотрел на поверженного врага, и не видел игры. Я чувствовал реальность вокруг себя. Я, который Игорь Ламберт, ретурнер, остался в далеком прошлом, а здесь был ганслингер, стрелок, желающий отнять чужую жизнь. Я пытался уйти от своей судьбы, но получил взамен только кровь.

— Чего же ты? — спросил подошедший Ефимовский и бросил на землю карту.

Выросшие из земли ветки захлестнулись вокруг эльфа, впились в его тело, раздирая кожу, ломая руки и сворачивая шею. Эльф кричал. Я помахал головой — нет, кричал не игрок. Это его персонаж выполнял прописанный для имитации реальности процесса скрипт.

— Действует, — сказал Ефимовский с интересом наблюдая за последствиями своего волшебства.

Я отвернулся и вышел к Илве и Воту.

— Держи, — протянул я арбалет Волчице. — Уходим отсюда, и так, наверное, всю округу переполошили.

— Бармен сказал, что в таверне засада. Вывел нас через черный ход.

— Решил помочь? С какой стати? Гораздо выгоднее сотрудничать с модераторами.

— Кто знает, что у человека на уме, — усмехнулась Илва. — Может быть, это был обычный страх.

— Чем ты его так напугала?

Волчица не ответила, лишь в темноте сверкнули ее острые зубки.

— В лес, быстрее! Сергей, помоги Воту, — скомандовал я.

Мы углублялись всё дальше и дальше в лес между вековечными дубами. Ярко сияла луна, среди ветвей вились стаи светляков, и лишь присмотревшись, я увидел, что эти жучки скорее напоминают крошечных человечков.

— Думаешь, они будут нас искать? — спросила Илва.

— Модераторы?

— Нет, эльфы, та банда, с которой ты расправился.

— Ты бы искала?

— Я — конечно.

— Боюсь, что они тоже не остановятся. И не только они. Вскоре многие в городе будут знать об игроке, в руках которого катана убийства. Такое оружие пригодится любой банде. Шантаж, угрозы, перевод виртуальных денег в реальные — на основе любой игры образуются свои финансовые картели и свои дельцы. Они не откажутся заполучить подобное оружие, пошатнув власть модераторов. Да и награда за наши головы тоже сделает свое дело.

— Приказать модерам нас не искать, а защищать? — спросил Ефимовский.

— И открыть свое присутствие здесь? Пойдут слухи, которые тебе не нужны. Пока еще никто не знает о зависших игроках, так сохрани это в тайне. Нам нужно время для решения проблемы.

— Вот больше не может идти, — сказал Эс Бэ.

Бродяга тяжело опустился на землю и вытянулся во весь рост среди высокой травы.

— Ладно, — согласился я, разглядывая поляну, на которой мы оказались. — Всё, привал. Утром подумаем, что делать дальше. Жизни за ночь восстанавливаются?

— Да, — кивнул Ефимовский.

— Вот и славно. Значит, отдыхаем.

Ефимовский разжег костер. Это получилось у него мастерки, словно он всю жизнь только тем и занимался, что ходил в походы. Наверное, выучил соответствующее умение для выживания, хотя оно больше свойственно стрелку-следопыту, чем волшебнику. Но я потратил свои единицы опыта на военные умения. Илва куда-то исчезла, и вскоре вернулась, неся в большом листе десяток птичьих яиц.

— Для улучшения регенерации, — пояснила она.

Мы запекли яйца в горячей золе. Ефимовский сначала что-то пробовал писать в своих картах, но потом махнул рукой, спрятал их за пазухой и лег, укрывшись собственным плащом.

— Кто первый дежурит? — спросил он.

— Треть ночи я, потом ты и бродяга, я разбужу.

— Вот и славно.

Его тень дрожала от колебаний языков пламени и, казалось, старалась убежать в темноту. Илва придвинулась поближе и опустила голову мне на плечо.

— Интересно, игрок тоже спит там, в реальном мире, или ему это только кажется? — тихо спросил я, кивнув в сторону Ефимовского.

Илва пожала плечами.

— Иногда меня посещают мысли, что мы живем только в играх, а реальность лишь иллюзия, — сказала она. — Такие, как мы с тобой, ты, я... Что для нас реальный мир?

Вот сел, достал инструменты и принялся чинить доспехи прямо на себе, по-прежнему не снимая шлем. В последнее время он стал очень молчаливым, наверное, на него плохо сказывается отсутствие Джонни. Кто знает, какие связи существуют между человеком и копией его сознания?

— Заметил, как мы вживаемся в роль, которую играем? — улыбнулась Илва. — Мне кажется, что я вспоминаю свою вымышленную жизнь в лесу. Отца из поселенцев и мать, дикую, необузданную, настоящую лесную красавицу. Знаю, что это неправда, но эффект интересный. Раньше в обычных играх такого не было. Может быть, дело в нас с тобой, а, ретурнер? Слишком много мы пробыли в пространстве Чендлера до этого.

Я снова вспомнил туманный город и уходящую по улице Эллис. Ее горячие поцелуи в кровати с шелковыми покрывалами. Полупрозрачное одеяние, не скрывающее, а подчеркивающее изгибы тела. И глаза, в которых не было правды. Я прогнал воспоминания и обнял Илву за талию. Сухие ветки потрескивали в пламени и вокруг нас вилась светящаяся мелюзга.

— Кто такие ишигамэ? — спросил я.

Илва несколько помедлила с ответом, а потом сказала:

— Лесу приносят в жертву детей, так было и так будет. Но некоторых лес не убивает сразу, а делает частью себя, дает свои силы, чтобы забрать их жизни потом, когда придет время. Выживших называют ишигамэ. В наших жилах течет сок растения иштру, мы пьем его на жертвоприношении, и кажется, что после этого в считанные минуты проживаешь целую жизнь. Не свою — чужую. Некоторые умирают сразу. Некоторые — на следующее утро. Но лишь единицам суждено прожить еще десятки лет. В нашей крови теперь семена иштру, попавшие вместе с соком. Когда мы умрем, они прорастут, и мы станем пищей для молодого иштру. Но пока семена в нас, мы можем управлять сознаниями другими существ. Чем проще разум — тем легче его взять под контроль.

— Как ты поступила с тем ратусом?

— Да.

— А что случилось во время того, как ты проникла в голову тролля?

Илва подбросила в костер охапку сучьев, и пламя взвилось вверх, распугивая светлячков.

— Не хочу об этом говорить.

— Как думаешь, я его убил?

Я поймал на ладонь светящееся создание, и теперь человечек полз по моей руке, стараясь взобраться повыше.

— Не знаю, — ответила Илва, — но очень на это надеюсь.

Светлячок дополз до кончика указательного пальца. Волчица подставила свою ладонь, и бедняга продолжил восхождение в поисках удобного для взлета места.

— Очень уж неуютно у него в голове, Игорь. Безысходный мрак, в котором ты растворяешься без следа. Там тьма и страх, ретурнер.

Они проследила взглядом за крохой, который, наконец, сумел взлететь и влиться в светящийся хоровод.

— Ты говорила, что тебя отдала лесу мать? — спросил я. — А что случилось с отцом?

— Потом, Игорь, — нахмурилась Илва. — Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, но точно не сейчас. Думаю, что о многом ты тоже не хочешь лишний раз вспоминать.

— Да, — ответил я, — не хочу.

Сидящий по другую сторону костра Вот несколько раз согнул правую руку и пошевелил пальцами. По руке поползла железная змея, раскрыла у запястья зубастую пасть, и оттуда с щелчком выскочил клинок. Бродяга полюбовался мечом, спрятал его обратно и снял шлем. Под ним оказалось обычное лицо, напоминающее лицо гасконца из 'Трех мушкетеров': худые щеки, бородка клинышком, проницательный, но уставший взгляд, тонкие губы, будто постоянно замершие в полуулыбке. Вот бросил на нас взгляд и принялся вырезать на шлеме новый узор металлическим пером.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— Пишу слова, слова, слова, — ответил Вот, не прекращая работы. — В узорах вся история моя. Вот здесь — отплытие на поиск приключений, сражение с эскадрой Таганики, пустынный остров, где я жил, питаясь одной лишь рыбой и водою пресной. Пока меня не подобрали братья.

— И всё это в узорах?

— Да. В них магия защиты, прочность стали, твердость духа. Их прочитать могу я, если надо. Но лишь для братьев и сестер моих. И для друзей, что со мною рядом пролили кровь, мне спину защищая. Сейчас пишу я про народ крысиный и саргарца, погибшего от моего удара. Пишу про тролля, сгинувшего в бездне.

Илва подвинулась ближе к Воту и провела пальцем по узорам на шлеме.

— А что было до того, нам расскажешь?

Вот ничего не ответил. Илва вернулась обратно.

— Кстати, о подземелье. Знаешь, что лежало на столе у саргарца? — спросила она у меня.

— Оболочка созданного Джонни вируса.

— Ты видел! Да, ты прав. — Илва достала половинку черного шара. — Пустой. Наверное, его нашли саргарцы еще там, в Хвергельмире, и использовали для того, чтобы взломать границы игры, выйти в квантовую сеть.

— Возможно, так и было, — сказал я. — Пропасть за комнатой саргарца — это ведь крэш — обрушенная область с запорченным программным кодом. Побочное действие вируса. Колдуны не смогли с ним справиться.

— Я принесла кое-что еще.

Илва вынула из-за пазухи мешочек и высыпала на ладонь драгоценности.

— У ратуса подобрала?

— Да. Там еще и в комнате у колдуна были. Держи, — протянула она мне ладонь.

На драгоценных камнях играли лунные блики.

— Оставь себе.

— Бери-бери, тебе пригодится. Надо бы прикупить оснащение.

Я спрятал драгоценности.

— Сон не идет, — приподнялся на локтях Ефимовский. — Что будем делать дальше? Ты знаешь, куда отправилась Джонни?

— Знаю, — ответил я. — Она шла к башне, где произошел крэш данных. Сейчас это лишь образ, проекция, сдублированная крэшем. Пространственный артефакт. Я успел изучить карту, висящую на стене в кабинете саргарца. Реальная башня — это маяк на краю города. Вот к нему Джонни и отправилась. Упрямая. Пошла искать портал в 'Хвергельмир'.

— Зачем это ей? — вздохнул Ефимовский. — Женское любопытство, или что-то хотела выяснить? Боюсь, что своего она добилась, раз сейчас зависла в пространстве Чендлера. Настырная девчонка.

Потом мы долго сидели, глядя в черноту леса и на Вота, что молчаливо возился со своими доспехами. За его работой было наблюдать одно удовольствие, настолько ловко он выводил узоры на металле. Наконец бродяга прекратил монотонно скрипеть пером, надел шлем и тоже устроился ко сну. С его груди спустился паук и уполз во тьму. С руки соскользнула змея и беззвучно скрылась в траве.

— Зачем тебе эти механизмы, Вот? — спросил я.

— В их жалах яд, что служит многим целям, — ответил бродяга.

— Например? Отравить врагов?

— Не только. Конечно, яд может быть ядом. Едва заметный укус — и враг умрет. Возможно, не сразу. Неделя, месяц... Укус отложенной смерти не знает пощады, — улыбнулся Вот своим мыслям. — Или укол правды, когда в тело жертвы впрыскивается отвар из черных трав, что расцветают на вторую луну весны. Пораженный им враг выложит тебе всю правду, расскажет даже то, о чем сам успел позабыть. Но механизмы — это не только мои воины, еще они мои слуги и информаторы. Они — наше скрытое желание казаться кем-то другим.

— Как это? — поинтересовался я.

Вот лишь изредка, в моменты раздумий, переходил со своего странного стиля общения на общечеловеческий, и это как раз был тот случай.

— Механизмы существовали до того, как мы пришли в этот город. Следы забытой цивилизации, более могущественной, чем мы. Более странной, непонятной. Почти всё, что мы используем, были изобретено ими, мы лишь копируем их технологии, но создавать самим что-то новое получается с трудом.

— Ясно, — сказал я. — У всех свои комплексы.

Где-то далеко затявкали псы, кто-то большой прошел неподалеку, треща сучьями, тяжело вздохнул, и протяжное 'Уф-ф-ф!' прокатилось по лесу. Над нами ночным тихим призраком пролетела сова.

Спустя несколько часов игрового времени я разбудил Ефимовского и лег подремать, чувствуя, как восстанавливаются единицы жизни. Проснулся еще ночью и некоторое время наблюдал за нашим волшебником. Сначала мне показалось, что он держит в руках большого червя, шевелящего растущими на голове щупальцами, но потом понял, что это оторванная у самого предплечья рука ратуса, закованная в пластинчатый каркас. Эс Бэ подобрал ее в лаборатории саргарцев и теперь держал за запястье, задумчиво глядя, как она двигает пальцами.

— Рука управляется с помощью вживленного чипа. Ищи черную коробочку величиной со спичечный коробок, — сказал я, и Ефимовский поднял на меня взгляд. — Мы находили подобные устройства в 'Хвергельмире'. Думаю, что ее можно перепрограммировать, если есть желание разобраться.

Ефимовский пожал плечами, и я снова уснул. Сквозь сон я почувствовал, как прижалась ко мне Илва. А когда проснулся, то не мог понять, чем были дальнейшие события: сном или явью.

Я снова шел по городу. Падал снег, туман забирался под одежду липким холодом. Нестерпимо болела раненая рука. Впереди сквозь снежную завесу пробивалось пламя горящего посреди улицы костра. Я подошел ближе и увидел, что возле огня сидит Ефимовский, но его плащ был еще не потертый, а на верхней губе торчали щегольские усики. Ефимовский разговаривал со своей тенью. Она стояла возле него, как поднявшийся на дыбы медведь, нависала черными лапами с когтями, открывала пасть, из которой вырывались потоки темноты, словно пар от дыхания на морозе. О чем шел разговор, я не слышал — до меня доносился лишь грохот далеких падающих камней. А потом тень растеклась между домами, забралась в подворотни и окна, заполнила собой окружающее пространство, оставив лишь часть, которая легла под ноги Ефимовскому.

Город сменился темным лесом, но Эс Бэ всё так же вел беседу с тенью, а сучья трещали в огне. Разбудил меня Вот уже под утро. Паук с горящими красными глазами снова сидел на его груди.

— Погоня, — невозмутимо сообщил он.

Я резко вскочил на ноги. Издалека слышался собачий лай. Костер потух, у самой земли стелился туман, и казалось, что мы стоим по колено в молочной реке.

— Модераторы устроили на нас охоту, — сказал Ефимовский.

— Уходим, — бросил я.

Мы побежали дальше в лес, собирая одеждой с листьев холодную росу. Лай приближался.

— Это мастафы — порода собак, выведенная для охоты на людей, — пояснил на бегу Эс Бэ. — Сам их когда-то придумал! Такая псина если вцепится, то уже не отпустит. Их зубы перемалывают кости в труху, а разум нельзя взять под контроль.

— Пробовали? — спросила Илва.

— Почти стопроцентное сопротивление.

Мы выбежали на длинную просеку. Я оглянулся — один из четвероногих преследователей выскочил в метрах пятидесяти от нас, и его черное тело мелькало среди высокой травы. Я выхватил пистоль, поймал пса на мушку, активировал умение 'Прицельная стрельба'. Показалось, что время на несколько мгновений остановилось, хотя, возможно, это я начал двигаться быстрее. Голова мастафа, его туловище, лапы — я мог выбрать любую зону, знал, куда легче попасть и где больше шансов нанести критический урон. Выстрел! Голова мастафа взорвалась, собаку отшвырнуло на бок, и время закрутилось вновь.

— Бежим!

Я на ходу заряжал пистоль. Что ж, дешево им нас не получить.

— Почему они не стреляют? — спросил вслух.

— Хотят взять живыми, казнить прилюдно, на площади, в пример другим, — сказал Ефимовский.

Позади нас появился еще один пес. Словно черный призрак, он выскочил из густой травы и прыгнул на Илву. Выстрелить я не успел. Волчица вместе с мастафом повалились на землю. Но вместо того, чтобы вцепиться Илве в шею, пес облизал ей лицо. Глаза Илвы были белыми, она что-то едва слышно шептала по-эльфийски.

Я поднес пистоль к боку пса, но выстрелить не успел — мастаф, управляемый Илвой, бросился в сторону и скрылся в траве. Глаза Волчицы стали привычного цвета.

— Не трогай его! — сказала она, поднимаясь на ноги. — Не смей!

Рот Волчицы искривился в зверином оскале.

Преследователи были близко.

— Бегите, я их задержу, — остановился Ефимовский и достал колоду карт.

— Не надо! — крикнул я.

— Вперед! Потом встретимся!

С той стороны тоже были маги — зашипело, и у самых деревьев полыхнула огненная полоса, преграждая нам путь в лес. Оставалось бежать вперед по просеке или возвращаться обратно к преследователям. Наверное, так себя чувствует кролик, за которым несется свора собак.

Из леса рядом с нами выскочил отряд из трех человек. Модераторы! По крайней мере, двое из них, которые в черной одежде. Третьим был бармен из 'Лесного брата'. Предатель! Я выстрелил почти в упор, но промахнулся. Один из модераторов со смуглым лицом и татуировкой на щеке в виде дракона оказался прямо передо мной. Я выхватил катану, попытался отразить его удар, но слишком неравными были шансы. Меч модератора рубанул меня по груди.

'Получен урон 7'.

Я упал, обливаясь кровью. Второй модератор отбил брошенный Илвой нож. Вот напал на него, но модер с легкостью парировал удар, взмахнул мечом, и отрубленная выше локтя левая рука Вота полетела в траву. Выстреливший из нее гарпун вонзился в землю. Второй модер схватил Илву за руку и завернул за спину.

Дракон приставил острие меча к моей груди. Мой персонаж скорчился от боли, и я потерял над ним управление. Стоящий неподалеку бармен смотрел участливо, но с интересом. Иуда! Жаль, что придется начинать игру с начала. Потерянное время и уровни.

Откуда-то издалека вновь донеслось шипение, и лес озарился вспышкой света. Потом я услышал выкрик: 'Прекратить'.

— Прекратить! — закричал подбежавший модератор, на груди которого висела металлическая звезда.

— Но, Мишка, почему? — обиженно посмотрел на него Дракон.

— Потом скажу. Отпусти, быстро!

Дракон потянулся за моей катаной, но Мишка остановил его со словами:

— Отставить!

Подошел Ефимовский и помог мне подняться. Когда Илва освободилась от захвата, то первое, что она сделала — это хорошенько пнула между ног державшего ее модератора.

— Ишраг! — выругалась она, забирая у того свой арбалет.

Вот стоял, зажимая окровавленный обрубок руки. Под его ногами извивались, словно раздавленный червь, половинки металлической змеи.

— Мы еще встретимся, — зло посмотрел на меня Дракон.

— Непременно, — кивнул я. — Когда-нибудь.

— Возьми, — тихо сказал бармен, который неожиданно очутился рядом со мной и незаметно сунул мне в руку записку.

Я хотел спросить, что это, но бармен уже, как ни в чем не бывало, отошел в сторону.

— Бежим, — скомандовал Ефимовский, и мы нырнули под тень деревьев.

Лай псов остался позади.

— Ты всё-таки им сказал? — поинтересовался я.

— Только Мишке, он у них сейчас главный, и я хорошо его знаю. Всё будет в порядке.

— Не будет, — проворчал Вот.

Меч модератора прижег его рану, кровотечения не было, но теперь Вот стал одноруким.

— Да, после оружия модера конечность восстановить трудно, — заметил Ефимовский. — Но есть идея. Отойдем подальше, и я кое-что постараюсь для тебя сделать.

* * *

Мы остановились на поляне у поваленного дерева, под которым протекал ручей. Свет пробивался сквозь кроны деревьев, и солнечные зайчики весело искрились в журчащей воде. Поляну затягивали тонкие, будто паутина, ветки. Поросль была повсюду: побеги свешивались с ветвей старого дуба, растущего у края поляны, оплетали поваленное дерево, бежали среди травы зелеными змейками, ныряли в холодную прозрачную воду ручья.

— Возьмите, кому надо, — протянул Ефимовский несколько снадобий лечения. — Мишка дал. Руку они, конечно, не восстановят, но ранения подлечат.

Я выпил снадобье, отдающее тухлыми яйцами, и рана на груди начала затягиваться прямо на глазах. Приятное тепло разливалось по телу. Подумалось, что в это время система внутривенного питания забросила в раствор новую таблетку 'Лонг-фуда', и потому появилось чувство насыщения.

— А насчет тебя сейчас подумаем.

Ефимовский вынул из сумки сложенную руку ратуса и протянул Воту. Бродяга отшатнулся. Из его оставшейся руки выскользнуло лезвие.

— Альтернатива — создание нового персонажа, — пожал плечами Эс Бэ. — С одной рукой много не навоюешь.

Вот с подозрением посмотрел на крысиную лапу, которая поманила его пальцем с острым изогнутым когтем.

— Бери, пока дают, — хмыкнул Ефимовский. — Ремень у кого-то есть?

Илва достала тонкий пояс, и Ефимовский приделал его к обрубку руки, а затем приложил к культе Вота.

— Помоги закрепить, — сказал он.

Вот вынул коробку с инструментами, разложил их на поваленном дереве, а затем вместе с волшебником долго возился, укрепляя новую руку. Несколько металлических пауков на его доспехах переползли к плечу, и было слышно, как они скрежещут челюстями, соединяя металл. Илва отвела меня в сторону.

— Что тебе передал бармен?

— Заметила? Записку.

Я достал из кармана клочок бумаги, исписанный мелким почерком.

'Могу помочь с поисками девушки. Встретимся на ярмарке полуросликов возле театра. Не доверяйте никому'.

— Не говори Воту и Ефимовскому, — сказал я, пряча записку.

— Веришь, что он поможет?

— Нет. Пройдоха себе на уме. Но поговорить с ним стоит. Надеюсь, что мы найдем Джонни в башне. Если нет... Там видно будет.

— А теперь не двигайся. — Ефимовский отошел на шаг от бродяги. — У меня есть заклинание регенерации, надеюсь, что рука приживется.

Маг что-то забубнил, забормотал себе под нос, глядя на зажатую в ладони карту. Над поляной сгустился мрак, будто на солнце наползла туча. Вода в ручье потемнела. Деревья подернуло дымкой. Казалось, что тени закружились вокруг Вота. Скрюченные пальцы крысиной лапы непроизвольно дернулись.

— Готово! — сказал Ефимовский.

И солнечный свет снова хлынул на поляну. Вот поднял новую руку и сжал пальцы в кулак.

— Нож, — коротко сказал он.

Илва протянула ему один из своих метательных ножей. Вот приблизился к нам и попытался взять его новой рукой. Это получилось лишь со второй попытки, бродяга крепко обхватил рукоять кривыми крысиными пальцами. Затем сделал широкий замах, и нож, просвистев в воздухе, воткнулся в поваленное дерево. Дерево вздрогнуло, заворочалось, вздохнуло: 'Уф-ф-ф!' и открыло зубастую пасть. Мощные лапы взбаламутили воду, чудовище поднялось в полный рост.

— Ловчий! — закричала Илва, выхватывая из-за пазухи новый метательный нож.

...Их еще называют призраками леса. Говорят, что ловчие — это переродившиеся эльфы, изгои, измененные лесными чародеями для битвы с людьми. Они не помнят прошлого, не знают, кто они, и кем были. Призраки надвигающейся войны, ловчие могут месяцами ждать в засаде зазевавшихся путников. Их ветви, словно паутина, окутывают лес, прикоснись — и пробудившийся монстр начнет за тобой охоту.

Лапа, напоминающая обросшую мхом и лишайником ветку дерева, пронеслась над моей головой. Я едва успел пригнуться. Еще секунда — и чудовищный удар размозжил бы череп моему персонажу. Я выхватил и вскинул пистоль. Выстрел! От монстра отлетели пять единиц урона. Ловчий взревел и поднялся на задние лапы, размахивая передними, как гигантский ленивец. Лопались опутавшие поляну тонкие сигнальные ветки.

Вот бросился в атаку, скользнул по ручью под лапой чудовища, подняв кучу брызг, и рубанул мечом. Ловчий снова заревел, взмахнул раненой ногой — и Вот отлетел в сторону, с грохотом приложился спиной о ствол дуба, упал лицом вниз и остался лежать. Несколько брошенных Илвой метательных ножей исчезли среди копошащихся отростков на теле чудовища. Илва закатила глаза, попятилась, но ловчий не обращал внимания на ее попытки взять себя под контроль. Всё еще оглушительно ревя, он протянул к Волчице передние лапы. Я ударил по одной из них катаной, перерубая у запястья. Кисть с длинными зелеными пальцами шлепнулась в воду и забилась, словно огромный паук.

На второй лапе повис мастаф. Черной молнией он выпрыгнул из леса и вцепился зубами в запястье чудовища. Ловчий ударил мастафа о землю, раз, другой, но пес и не думал разжимать хватку.

Ефимовский бросил на землю одну из своих карт, и по поляне закружился огненный хоровод. Опалило лицо. Я отшатнулся, закрывая глаза ладонями. Даже сквозь пальцы казалось, что в огне беснуются духи огня, заходятся в беззвучном смехе, проживая короткие мгновения своей жизни. Пламя вспыхнуло и погасло, превращаясь в огненные стрелы. Они пронзили ловчего, прошли сквозь его тело, оставляя зияющие дыры с обугленными краями. Вода в ручье зашипела. Повалил пар. Одна из стрел опалила бок мастафа, но пес даже с дымящейся шкурой не разжал пасть, и вместе с чудовищем рухнул на землю.

— Вот так, — сказал Ефимовский.

Ловчий дернулся, протянул лапу, вырывая траву когтями, и затих. Только паутина из сигнальных веток продолжала шевелиться, словно пытаясь вновь прирасти к своему хозяину.

Илва подбежала к мастафу, положила его голову к себе на колени. Кровь собаки сбегала по ее ногам и окрашивала воду ручья в красный цвет.

— Сволочь! — тихо, сдерживая эмоции, сказала Илва.

Я знал этот тон — еще секунда, и Волчица вцепится в горло обидчику.

— Прости, — безразлично сказал Ефимовский, поднимая с земли карту. — Пустышка! Такое заклинание потратил!

Он повертел в пальцах утративший магическую силу кусок бумаги, с раздражением отбросил его в траву и пнул еще шевелящуюся кисть ловчего. От удара она пролетела через всю поляну.

— Дай снадобье, — подняла Илва руку.

Ее голос был холодно-спокойным.

— Нет, сначала Воту, — сказал Эс Бе и протянул бродяге пузырек с лекарством. — Последняя бутылка осталась.

Вот медленно поднимался на ноги, царапая новой рукой по стволу дуба. Волчица тихо зарычала. Мне показалось, что ее зубы удлиняются, превращаясь в острые клыки, но это была только иллюзия. Вот молча взял у Ефимовского лекарство и передал Илве. Та откупорила склянку и плеснула снадобье на бок мастафа. Пес судорожно вздохнул. Илва плеснула еще раз, глядя, как затягиваются его раны. После чего передала склянку Воту, и тот выпил остаток снадобья. Мастаф, шатаясь, поднялся на ноги и лизнул Илве руку. Девушка улыбнулась.

— У нас в команде пополнение? — поинтересовался Ефимовский.

Мастаф поднял голову, посмотрел на него и приподнял верхнюю губу.

— Не у нас, — сказала Илва. — У меня. Беги! Кралк! Шрол кралк! — взмахнула она руками, и пес умчался в лесную чащу.

По пути в город мы не раз видели, как его черное гибкое тело мелькает среди деревьев. Илва довольно улыбалась. В один момент мне вдруг показалось, что лес вокруг реален, я дышал полной грудью, холодная капля росы упала за шиворот. Я остановился.

— Что случилось? — спросила Илва.

— Ничего, — махнул я рукой, продолжив путь.

Затем вызвал меню, убедился, что выход из игры работает. Изучил лог событий и с облегчением вздохнул. Это не пространство Чендлера. Просто показалось. Мы шли сквозь нарисованный лес, который больше не выглядел настоящим.

Глава 5. Город. Встреча

Я накопил достаточно опыта для поднятия уровня и улучшил свое телосложение. Теперь у моего персонажа четырнадцать единиц жизни — дольше продержусь в бою. Теперь надо выбрать умение. Решил, что выучу из социальной ветви развития, доступной для всех классов поселенцев. Игорю де Ламберу стоит лучше разговаривать с неигровыми персонажами — важны не только пули, но и слова. Поэтому я выбрал умение дипломатии.

УРОВЕНЬ 4

Имя Игорь де Ламбер

Класс Ганслингер

Единиц жизни 14

Характеристики

Сила 5

Ловкость 9 (при использовании огнестрельного оружия ловкость +3)

Телосложение 7

Интеллект 6

Восприятие 7

Харизма 5

Профессионал в: огнестрельное оружие.

Умения: фехтование легкими клинками, стрельба с двух рук, быстрый выстрел, прицельная стрельба, улучшенная дипломатия.

Оружие и броня:

Кремневый пистоль, урон d8, условия применения: ловкость 6, восприятие 5.

Кинжал, урон d6, условия применения: сила 4.

Катана убийства, урон d10+1, условия применения: сила 5, ловкость 7.

Кожаная куртка поселенца, защита d6.

Предметы: Драгоценности на сумму в 500 монет.

Деньги: 0 монет.

ЖУРНАЛ КВЕСТОВ

Главный квест. Найти пропавшую девушку.

+Исследовать маяк.

Убить старого врага.

Встреча на ярмарке полуросликов.

Только что нас окутывал сумрак леса, но едва мы вышли на опушку и начали взбираться на заросший травой и ромашками холм, как яркое солнце до рези ослепило глаза. За пшеничным полем на берегу возвышался город. Его готические башни поднимались над приземистыми каменными домами. Ленты пестрых флажков реяли возле флюгеров на высоких шпилях. Флюгера были разными. Над ратушей готовился выдохнуть пламя железный дракон, рядом с ним на остроконечной крыше здания Судейства грозил ему копьем рыцарь, поднявший своего коня на дыбы, а немного дальше, над домом семьи Лалабринов, красавица в бальном платье махала платком своему герою. Привезенная с собой часть родины. Такие же флюгера смотрели на туман Метрополии, теперь же они взирают на старый город бродяг.

Городу тесно в его пределах. Цепляющиеся одна за другую лачуги давно выбрались за его пределы, и теперь осаждали полуразрушенные стены, как стая муравьев вражеский муравейник. В городе жили не только люди, многие дети леса перешли под протекторат поселенцев. Но всё же аборигены старались обосноваться вне каменного лабиринта улиц, поближе к лесу, и только оулы поселились в самом городе. Их дома, словно ласточкины гнезда, покрывали всю восточную часть городской стены.

За городом начинался скалистый берег. Даже здесь был слышен шум разбивающихся о камни волн. За врезавшимся в берег заливом, высилась одиноким великаном башня маяка. Вдали, на границе неба и воды, стояли панцирные корабли бродяг. Пять дредноутов пяти разных кланов грозили стереть поселенцев с лица земли. Ради общей цели бродяги забыли старые распри и объединились, чтобы вернуть ранее принадлежавший им город. Скоро истечет отведенное ультиматумом время, лидеры фракций всё равно ни о чем не договорятся, и для игроков начнется развлечение — кровавая бойня. Такова игра. Таков сценарий. Всё уже давно предопределено. Игроки ждут. Что-то тревожное витает в воздухе, и его нотки доносятся сквозь гам заполонившей город ярмарки.

Ярмарка начиналась каждый год в конце лета с появлением каравана полуросликов. Они приезжали по западному тракту из своего селения у подножья южных гор на тяжело груженых телегах с запряженными яками и приносили с собой смех, музыку, праздничные фейерверки и звон золота. Сейчас это казалось пиром во время чумы. Словно подчеркивая атмосферу ожидания войны, с моря наползали грозовые тучи. Здесь светило солнце, а там, в тени дождя, сверкали молнии. Свет и тьма. Скоро начнется сражение. Надо постараться найти Джонни до того, как город захлестнет общее безумие.

— Кто выиграет в этой войне? — спросил я.

Ефимовский пожал плечами.

— Может быть, бродяги. Город не устоит перед их стальной мощью. Бродяг мало, но их доспехи могут противостоять пулям, а каждый из них стоит пятерых поселенцев.

— Может быть, победят поселенцы, — продолжил он после короткой паузы. — Их больше, им некуда отступать и есть за что сражаться. А, возможно, бродяги и поселенцы уничтожат друг друга, дети леса перебьют выживших и поселятся на руинах города. Live Games, такие дела.

— Думаю, что вы не дадите этому случится, — сказал я. — Нужно поддерживать баланс и интерес игроков. Вы же хотели выпустить на арену новую силу?

Ефимовский улыбнулся.

— Ты прав, — ответил он. — Победителей не будет. Скоро поставим новый аддон. Демоны, Ламберт. Древняя сила, от который когда-то убежали бродяги. Они появятся из заброшенных катакомб под городом, и, чтобы выжить, старым игрокам придется объединиться. Мы уже дали объявление, и игроки, кто захотел, выбрали себе новую расу.

Он перевел тему разговора.

— Сразу отправимся к маяку или сначала закупим оснащение?

— Второе, — сказал я. — Предлагаю разделиться, чтобы меньше привлекать внимание. Думаю, что многие ищут четверых приключенцев с катаной модератора, и поодиночке на нас меньше обратят внимания. Согласны?

— Я пойду с тобой! — твердо сказала Илва и взяла меня под локоть.

Сидящий на земле возле нее мастаф зарычал и посмотрел на меня недобрым взглядом.

— Хорошо, — согласился Ефимовский. — Так действительно будет лучше.

— Я отправлюсь с волшебником, — глухо проговорил Вот из-под шлема.

Ефимовский поморщился, но бродяга не обратил на это внимания.

— Медлительно влекутся дни мои, — сказал он, глядя на город. — И каждый миг в унылом сердце множит все горести несчастливой любви. И все мечты безумия тревожит.

Ефимовский вздохнул и поправил пальцем волосы у виска.

— Скучаешь за Джонни? — спросил я.

— Но я молчу; не слышен ропот мой, — продолжил Вот. — Я слёзы лью; мне слёзы утешенье. Моя душа, плененная тоской, в них горькое находит наслажденье. Да, надо город посетить, чтобы иметь возможность быстрее Джонни нам освободить.

Он посмотрел на свою новую руку и сжал в кулак кривые пальцы.

— Тогда в город, — подытожил я. — Встречаемся через два часа... где? Видите дерево на западном тракте? Давайте возле него.

Где-то далеко в море ударила молния, и через несколько секунд докатились ворчливые раскаты грома.

* * *

На улицах города пахло соленой водой, водорослями и тревогой.

— Ты нарочно отослал Вота и Ефимовского, чтобы поговорить с барменом? — спросила Илва.

Она шла, прижавшись ко мне, я чувствовал тепло ее тела. Хотя мы не в пространстве Чендлера, и это лишь дорисовывает мое сознание. Волосы Волчицы, растрепанные от сильного ветра, свешивались неряшливыми прядями. Неожиданно я остановился и поцеловал Илву в губы.

— Еще, Ламберт, — прошептала она. — Как когда-то в пространстве Чендлера.

Мастаф куда-то подевался. Мы стояли одни посреди пустой улицы. Лишь ветер, гоняющий листья и старую афишу, и мы. Наконец я заставил себя оторваться.

— Мы уже возле 'Лесного брата'. Надо быть осторожными.

Вскоре мы вошли внутрь таверны. После ветреной свежести дыхание перехватила духота зала. Бармен стоял у очага, повернувшись к нам спиной, и вращал на вертеле целого барашка.

— Эй, ты! — не очень учтиво окликнула его Илва.

Бармен обернулся, и мы увидели, что это совсем незнакомый игрок. Или NPC, что было вернее.

— Броуди ушел, — сказал он и продолжил жарить мясо.

— Куда? — поинтересовалась Илва.

— Не знаю.

Денег не было. Я достал драгоценный камень.

— Дай сюда, — отобрала его Илва. — У меня харизма выше.

— Но у меня лучше дипломатия, — сказал я, но Волчица уже отправилась к бармену.

— Может быть, ты всё-таки расскажешь нам, куда подевался Броуди, и где его можно найти? — улыбнулась она

— Нет, — ответил бармен.

Улыбка Илвы стала вымученной.

— Я тебе горло перегрызу, — сказала она, сжимая камень в кулаке.

— Мне, правда, неизвестно, — всё так же спокойно произнес NPC. — Броуди больше не работает в 'Лесном брате'.

Илва молча повернулась и пошла к выходу.

— Возьми, — вернула она мне драгоценный камень.

По дороге я снял со спинки стула потертый плащ сидящего за столом воина. Тот схватился за рукоять зловещего вида двуручника, но я остановил его легким кивком.

— Не стоит.

И бросил на стол драгоценный камень. Воин посмотрел на мою катану и молча сграбастал драгоценность. Затем так же молчаливо кивнул в ответ. Я набросил на себя плащ, скрывая меч модератора, натянул капюшон и вышел из таверны следом за Илвой.

Через несколько кварталов начиналась ярмарка, и ее гам заполнял улицы. В него гармонично вплеталось музыкальное сопровождение. Музыка, казалось, была повсюду — струилась из подворотен вместе с опавшей листвой, кружилась вихрями на перекрестках под газовыми фонарями, устремлялась к площади, где стояли торговые ряды, повозки и шатры полуросликов. Порой в переливы скрипки и виолончели вплетались ударные инструменты, заставляя сердце биться в тревожном ожидании.

Чем ближе мы подходили к ярмарке, тем больше на улицах становилось игроков. Группы и одиночки, они искали квестов, опыта и денег. Многие не прочь были затеять ссору и подраться. Некоторые, явно новички, глазели по сторонам, удивляясь реалистичной графике.

Возле нас прошла шумная компания — двое поселенцев и один белокурый коричневокожий горец-эльф с двумя мечами за спиной. В руке он нес голову какой-то чешуйчатой твари, ее длинный язык вывалился изо рта и волочился по земле, оставляя за эльфом липкую полосу.

— Сегодня мы с Выхухолем такую ламию завалили! — рассказывал один из поселенцев другому, размахивая руками. — Ты бы видел, как Вых ее — вжик! Внутренности наружу, ламия дохнет, но успевает Выха хвостом! А у него сопротивление к кислоте! Целый уровень получили, зря с нами не пошел!

Беловолосый Выхухоль хмуро глянул на нас и, проходя мимо, сплюнул мне под ноги.

— Не нужно, — прошептала Илва, опуская свою ладонь на мою и не позволяя вытащить оружие. — Не отвлекайся, лучше пропустим.

Мы замедлили движение, и следом за приключенцами нас обогнал закованный в металл бродяга. Сначала мне даже показалось, что это Вот, но лишь когда воин приблизился, стало понятно, что доспехи у бродяг и впрямь индивидуальные. У этого на плече сидел не паук, а скорпион, чей суставчатый металлический хвост находился в постоянном движении и со свистом рассекал воздух над головой хозяина. Еще несколько скорпионов неподвижно расселись на груди и спине, слившись с узорчатыми доспехами. Вокруг левой руки обвилась механическая сколопендра. За спиной у бродяги висело странное оружие — меч, разделенный надвое проходящей вдоль клинка взведенной пружиной.

Бродяга быстрым шагом обогнал трех приключенцев.

— Скоро мы вас всех положим, козелы железные, — рассмеялся словоохотливый поселенец в спину бродяги. — Всех нахрен вырежем. Гуляют по нашему городу, как у себя дома, понимаешь.

— Заткнись, — бросил Выхухоль, но бродяга уже замер и медленно развернулся.

— А чего заткнуться? Я что, неправду говорю? — развел руки поселенец, причем в правой он сжимал пистоль. — Ходят, как по бульвару, — и добавил, смеясь, еще кое-что, заглушенное речевым фильтром.

Опустить пистоль он не успел. Бродяга вскинул руку, и из механической сколопендры вылетел на цепи зубчатый диск. При этом лапы сколопендры шевелились, будто многоножка безостановочно пыталась ползти, но никак не могла сдвинуться с места. В полете диск начал вращаться и вошел в грудь обидчику, уже набрав приличную угловую скорость, так, что превратился в смазанный в воздухе след. Смех приключенца захлебнулся, на землю брызнула кровь, обрывки кожаной куртки и осколки костей. Игрока отбросило на стену ближайшего дома, диск раскрошил на ней камни, оставив глубокую борозду, и срезал голову горгулье-водостоку. 'Вж-ж-жух', — вернулся он к руке бродяги, а затем отлетел назад, прочертив в воздухе дугу. Несколько механических скорпионов шлепнулись на землю с доспехов бродяги и побежали к врагам, цокая лапами по мостовой.

Мы с Илвой прижались к стене. До ближайшей подворотни не так далеко, но бежать и попасть под случайную атаку? Нет, лучше переждать.

Второй приключенец выхватил из-за спины мушкетон и успел выстрелить, прежде чем вернулся сделавший полный оборот диск. Уклониться от летящего оружия, в отличие от беловолосого эльфа, стрелок не успел, и зубцы чиркнули его по шее. Обезглавленное тело рухнуло на землю, в воздухе осталась кровавая взвесь. Изрешеченный картечью бродяга устоял на ногах, хотя из множества отверстий в его доспехах лились струйки крови. Сколопендра упала на землю, диск застрял в стене, цепь провисла. Бродяга пошатнулся и сделал шаг назад. Потом еще один. В это время эльф выпрямился, швырнул в бродягу голову ламии и кинулся следом за ней. Бродяга выхватил меч, напополам разрубая летящую голову, — кислота брызнула на его доспехи, мгновенно вздувшиеся пузырями, но движения воина были слишком медленны. Сейчас легкий эльф уклонится от его удара, и тонкие клинки найдут уязвимое место в доспехах врага.

'Щелк!' — пружина на мече бродяги распрямилась, и половина лезвия, преодолев в полете несколько метров, вошла в грудь эльфа. Эльф упал, забился, пытаясь дотянуться до выпавших из рук мечей. Несколько механических скорпионов вонзили в него свои хвосты, и эльф затих.

Бродяга опустился на колени — у персонажа, страдающего от кровотечения, не хватало энергии подняться. Так он и стоял, пока мы не прошли мимо и не свернули за угол. Свидетелей боя кроме нас не было. Но когда мы отошли с десяток шагов, позади раздался вскрик и шум падения тела в тяжелых железных доспехах.

— Не наши проблемы, — прокомментировала Илва.

Начинались торговые ряды. Ярмарка была в полном разгаре. В шумной толпе нельзя было понять, кто игрок, а кто NPC, но это было и неважно. Люди и нелюди, дети и взрослые, мужчины и женщины — в игре все равны. Веселись, торгуй, ссорься, вновь мирись, воруй, заключай союзы и обговаривай совместные походы в подземелья, шпионь и вреди. Денежный поток включал не только виртуальную игровую валюту — здесь совершались и реальные банковские операции, процент от которых шел владельцам игры. Но платили не все. Подпольный бизнес процветал и тут.

— Оружие с виром надо? — спросил бандитского вида мужик, хватая меня за плечо. В левой руке он держал чехол, из которого высовывалась рукоять старого меча. — Хорошая вещь. Надежная. До сих пор антивирь не захапал. Колян пронес. Как ухитрился — сам не знаю. Три заряда там точно еще осталось.

— Нет.

— Да погоди, мужик. Ведь почти задаром отдаю, всего сто монет. Ты Коляна должен знать. Его тут все знают, он под ником Навик играл. Магом был. Забросил уже, надоело, говорит, а свое оружие мне отдал. А Навик с самим Черным Хакером знался. Так что вир надежный, гарантированно любую тварь ухлопает.

— Уйди, — сказал я.

Мы шли мимо лавок с эликсирами и снадобьями, которыми торговали расфуфыренные волшебники с качками-телохранителями-NPC. Возле стеллажей с оружием тусовались кузнецы и наемники. Первые торговали собственной продукцией, вторые — добытыми артефактами. Продать подороже, купить подешевле — всё, как на любом другом рынке. Ценнее всего — древнее вооружение, найденное в забытых подземельях под городом. Его создала раса, что жила давным-давно, задолго до того, как здесь поселились бродяги и пришли поселенцы. По истории игры ее погубили демоны, что циклично приходят и уходят, оставляя после себя горы мертвецов. Но подобных артефактов я еще не встретил. Зато мы заметили кое-что иное.

— Смотри! — сжала мне руку Илва.

Возле мрачного бородача, сидящего прямо на земле, лежал лейфтр. Бородач бросал зерно голубям, и целая стая сизарей облепила своего благодетеля. По лбу бородача стекала капля помета.

— Триста, — хмуро сказал торгаш, заметив проявленный интерес.

Я поднял лейфтр, возвращая старые воспоминания. Нажми на рычаг — и из раскрытой змеиной пасти на конце жезла вырвется молния.

— Здесь остался лишь один заряд. — Я вернул оружие на место. — Слишком дорого. Где взял?

— Там уже нет, — буркнул бородач, ловя одного из голубей и зашвыривая его вверх.

Немного дальше, на импровизированной сцене с натянутым над ней шатром, начиналось театральное представление. Где-то здесь назначил нам встречу пройдоха-бармен. Мы остановились, разглядывая шута-жонглера. Он бегал по сцене и без устали подбрасывал пять деревянных бит, время от времени потешно их роняя. NPC или игрок? Он напомнил мне персонажа из старых воспоминаний, хранящихся на глубине сознания, настолько смутных, что не ясно — было, не было? Придумано. Я прищурился, пытаясь разглядеть цвет его глаз.

— Посмотрите представление. Новое, драматическое, подслушанное в сети, — кричал комедиант.

Он уронил одну из бит себе на голову и нагнулся за ней, подметая сцену хвостами колпака. Когда выпрямлялся, то посмотрел на меня и хитро подмигнул. У него оказались самые обычные, не голубые, глаза. В них не отражалось небо. Просто показалось. Я отвернулся.

— Не уходите, господин, я уверен, вам понравится, — сказал шут.

Да, точно NPC. Я глянул на сцену и по спине пробежал холодок. Шут отбежал в сторону, его место заняла тварь со щупальцами. Марионетка в рост человека, управляемая за ниточки спрятавшимся под куполом кукловодом.

— О тварь ничтожная, ты враг, что притворялся другом!

На сцену выскочил актер, размахивающий бутафорским мечом. Его соломенный парик сбился на затылок, демонстрируя черный ежик волос, но в азарте произносимой речи воин-комедиант этого не замечал.

— Тролль, что хотел нас погубить, от рук героя сам прими погибель!

Актер взмахнул мечом так быстро, что кукловод не успел увести марионетку, и удар оборвал одну из нитей. Щупальце безвольно опустилось на пол. Под куполом кто-то чертыхнулся.

— Разве это тролль? — спросила стоящая возле нас женщина. — У тролля лапы и зеленая кожа.

— Или серая, — добавил ее спутник — франт в дорогих одеждах. — Если они горные.

— Это тролль из другой игры, — едва слышно сказала Илва. — Где снег, холод и кровь. Они могут быть светом и тенью, ветром, шелестящим в листве, и твоей гибелью. Но той игры больше нет.

На сцене воин сражался с куклой. Лилась бутафорская кровь. Соломенный парик совсем сполз с головы актера и свалился на сцену грязным комком.

— Я имел в виду, что у горных троллей кожа серая, а не зеленая, если кто не понял, — уточнил франт.

В театральном представлении появился третий персонаж — волшебник с горящей на ладони свечой, изображающей огненную магию.

— Мы пришли за моим сыном, и ты не остановишь нас, монстр!

Илва сжала мою руку.

— Откуда они знают о твоем прошлом?

Но на сцене всё произошло не так, как в жизни. Бутафорский тролль схватил своего противника, и тот театрально упал, дав себя скрутить щупальцами на ниточках. Вслед за воином жертвой чудовища стал волшебник. Щупальце ударило его под колено, и актер, наигранно вскрикнув, опустился на пол. По сцене покатилась горящая свеча. Огонек перекинулся на соломенный парик, и через секунду занялось коснувшееся его щупальце тролля. Возможно, кукла была изготовлена из папье-маше, вернее, ее виртуальной модели были заданы все свойства пропитанной клеем бумаги, но вспыхнула она за мгновения. Актеры засуетились, гася пламя. Из-под купола спустился облезлый, словно ощипанная курица, оул и что-то сердито кричал актеру-магу, который виновато стоял в стороне. Пламя упорно не хотело потухать. Я смотрел на огонь.

'Ламберт', — услышал я нечеловеческий голос у себя в голове.

Тролль стоял среди людей. Тот, которого я убил на летающих островах. Вернее, думал, что убил. Я не увидел, скорее почувствовал, как отблески пламени отражаются в его черных глазах.

'Тебе понравилось оплаченное мною представление? Ты где-то здесь, Игорь Ламберт, я чувствую. Я всё равно убью тебя, ретурнер. Найду и убью. Рано или поздно, но ты достанешься им'.

Я помахал головой, прогоняя видения и чужой голос у себя в голове. Чёрт с ними, с троллями и волшебниками, путешествующими из игры в игру, у меня есть цель — вытащить зависшую Джонни. Узнать, в конце концов, как это вообще произошло в обычной игре. Возможно, есть какой-то портал, вернее, должен быть открытый информационный канал в пространство Чендлера, по которому попали сюда выходцы из 'Хвергельмира'. Где же это проклятый бармен, что назначил здесь встречу?

— Да, точно, горные тролли серые, — подытожил франт, глядя перед собой. — А у этого почему-то щупальца.

Толпа давила, рассеивала внимание. Слишком много людей, пусть даже виртуальных. Захотелось вновь спрятаться в своей комнате, задернуть шторы. Чтобы никто и никогда. Чтобы тишина и спокойствие. Окружающее начало расплываться перед взором, распадаясь на отдельные полигоны. Толпа превратилась в нарисованные лица и пестрые лоскутки спрайтов. Свет желтыми кляксами разлился по площади. Я закрыл глаза и почувствовал, как кто-то осторожно взял меня за локоть.

— Я вам еще не рассказывал, но я таки от Броуди, — сказал одетый в потертые кожаные доспехи полурослик, возвращая реальность игры.

Он был невысокого роста даже по меркам их расы, но всем своим видом походил на бойцового петушка. Вколоченные волосы с сединой, прищуренный взгляд, большой сломанный нос, сжатые губы — мне показалось, что игрок, как и я, перенес в игру свое реальное лицо. Очень уж оно было правдоподобным. В кобуре на поясе полурослика висел пистоль.

— Надо поговорить в тишине, вы мне имеете задать несколько вопросов, а я имею вам предложить. Если мы пойдем по этой улице, а потом свернем в переулок, то там будет моя собственная лавка.

'Никому не доверяй'.

— Хорошо, — согласился я.

Илва пожала плечами.

— А где Броуди? — спросила она.

— Сегодня не играет. Но он всё равно лишь посредник. Мальчик на побегушках. Говорил я своей женушке — хорошо, что наш Семочка не такой оболтус, как этот. В нашем маленьком бизнесе я таки главный. Мы с женой вам поможем, и не надо меня уговаривать. У вас же есть деньги? Чего же мы ждем?

Лавка полурослика располагалась в самом конце переулка. Над застекленной дверью у широкого окна висела вывеска со скрещенными пистолем и кинжалом и надписью 'Оружейная лавка Ширли и Мырли'. На окне была нарисована блондинка-полурослик, практически без одежды, но зато в шляпе с перьями. Она целилась куда-то вдаль из пистоля. Возле вывески из стены торчала уродливая голова горгульи-водостока. Какой-то шутник подкрасил ей губы красной краской.

— Это я с женой, — пояснил полурослик, кивая в сторону вывески. — Попса, конечно, но лучше не придумалось, — развел он руками. — Что поделаешь, такова современная жизнь. Прошу.

Полурослик распахнул дверь и пропустил нас внутрь. Лавка как лавка. Стеллаж со стандартным оружием — пистолями, кинжалами и мечами, которые можно приобрести практически везде. За стеллажом — кресло продавца. Слева у стены камин. Дверца в кладовую. На стене справа — несколько больших мечей и мушкет, украшенный резьбой и драгоценностями, скорее декоративный, чем для войны.

— Ширли, — представился полурослик. — Не люблю скрываться под дурацкими прозвищами, но что поделаешь, — пожал он плечами. — Дурацкий 'Фронтир', тупые, блин, игры. Терпеть их не могу, все эти ваши компьютеры. А чего удивляться? Если в реале всё паршиво, таки приходится выживать в вирте. Удивляться не стоит. Идем, черт бы побрал этот речевой фильтр, в ногу со временем.

Он выругался, прислушиваясь к тому, как фильтр заглушил его слова, и поднял палец вверх. — Работает, зар-р-раза. Не знаешь, как хакнуть?

Затем плюхнулся в кресло и поднял ноги на стойку.

— Ну что, будем покупать, или мне забыть вас навсегда?

— Что значит, забыть? — удивился я. — Ты сам нас сюда притащил. Мы здесь тоже, знаешь ли, не играем. Бармен обещал помочь с поисками девушки.

— Все мы игроки, — пожал плечами Ширли. — Если не играем мы, то играют нами. В наше время у полурослика есть лишь один выбор: либо станет игроком, либо перестать быть полуросликом. Девушка, значит. Джонни, да? — прищурился он. — Как же, видел я девушку. Эй, Ми, мы же видели девчонку?

— Да, дорогой, — раздалось из-за двери в кладовую.

— О! — поднял палец Ширли. — Таки слышит. У меня тут связь с реальностью. Она там, а я здесь — полная гармония. Не женитесь, молодой человек, или живите как мы, чтобы прожить долго и счастливо.

— Кончай разводить демагогию, Ши! — прокричала женщина из реальности. — Люди за делом пришли.

— Хорошо, дорогая, — сник полурослик. — Может, сначала ознакомитесь с моими товарами? Ты же ретурнер, да? Для ретурнера я предложу самое лучшее оружие со скидкой. Когда-то такой как ты вытащил нашего Семочку, так что я ничего плохого про вашу братию сказать не могу.

Не позволяя вставить слово, Ши вынул из-под стеллажа длинный пистоль с барабаном.

— Найдено в подземелье под лавкой. Только не думайте, что Ширли сам туда спускался. Нет. Он слишком маленький полурослик, чтобы ходить в столь опасные приключения. Барабан с шестью пулями — подходят обычные для пистолей. Но бьет так, что с двадцати шагов прошьет доспехи любого бродяги. Помнишь, дорогая, того типа, что ломился в лавку две недели назад?

— Да, дорогой, чтоб он сдох!

— Таки уже. Шагов двадцать было точно, а то и все тридцать. В общем, три тысячи игровой валюты, и мы в расчете.

— Джонни...

— Что 'Джонни'? Ты погляди, какой баланс! Просто куколка. Берегись!

Полурослик поднял пистоль, и я едва успел пригнуться. Раздался выстрел, пуля попала в голову нарисованной блондинке, и оконное стекло разлетелось вдребезги. В лавку ввалился окровавленный человек, роняя взведенный арбалет.

— Добей его, добей! — закричал Ши, ныряя за стойку.

Волчица всадила нож в шею несостоявшегося убийцы и сорвала капюшон с его головы. На лбу эльфа была татуировка шипоцвета.

— Это один из тех, что хотели тебя убить! — вскрикнула Илва.

Арбалетный болт прилетел из переулка и впился ей в плечо. Волчицу отбросило на пол. Я кинулся на помощь, схватил ее под руки, поволок по полу с места обстрела. Новая стрела воткнулась в пол. Прозвучал выстрел, но на этот раз промахнулись.

— Сюда! — крикнул полурослик, опрокидывая стойку.

Лежащее в ней оружие зазвенело, высыпалось на пол. Дно стойки оказалось обшито металлическими пластинами, и мы упали под ее защиту. Илва, шипя сквозь сжатые губы, пыталась достать из плеча болт. Казалось, что ее волосы встали дыбом, рот искривил оскал, демонстрируя острые клыки.

— Не больно, но нет сил. Персонаж не слушается, — прошипела она.

По металлу барабанили пули. Ши высунулся из-за стойки и выстрелил, но тут же нырнул обратно.

— Человек восемь! — прокричал он мне на ухо. — Хорошо нас прижали, не высунуться! Сейчас пойдут на штурм! Славно вы кому-то не угодили. Ми! Ми, дорогая, ты где, черт бы тебя побрал! У них волшебник!

Не взирая на выстрелы я выглянул из укрытия. Как минимум пятеро врагов пробирались у стен, прячась за выступами, двое бежали по крышам. Маг в бордовом плаще стоял открыто, но далеко, из пистоля не достать, хотя попытаться можно. Но выстрелить я не успел. Маг опустил руки, и по переулку пролетел огненный шар, всё увеличиваясь и увеличиваясь в размерах, чтобы перед лавкой затопить кипящим пламенем весь проход. Я нырнул за стойку, сжался, прикрывая собой Волчицу. От магии такого уровня нам не спастись.

Снаружи зашипело, затрещало и что-то покатилось по полу. Я на мгновение выглянул, чтобы увидеть занесенный пылью и осколками кирпича переулок, оплавленные осколки стекла на двери и окне и голову горгульи с накрашенными губами, которую оторвало и занесло в лавку. Горгулья смотрела на нас тупым каменным взглядом.

— Таки не обманул, пройдоха! — ухмыльнулся Ши. — Слышишь, Ми, дорогая! Защита того волшебника, что содрал с нас тысячу монет, сработала, чтоб ему жить и здравствовать!

Полурослик выстрелил куда-то сквозь пылевую завесу.

— Они уже близко! Женщина, да возьми ты, наконец, эликсир!

Он выдвинул из стойки скрытый ящик-тайник, на дне которого лежали несколько снадобий. Я схватил торчащий из Илвиного плеча болт, второй рукой уперся ей в плечо.

— Зажмурься, — сказал я.

— Зачем?

Она опустила ладонь на мою руку, и мы вместе выдернули стальную стрелу. Брызнувшая кровь заляпала мне лицо. Илва схватила пузырек красного цвета, выпила и закашлялась, может, от терпкого вкуса лекарства, а может, от попавшей в горло пыли.

Выстрелы с той стороны не затихали. Стреляли сквозь пылевую завесу наугад, но плотность огня не позволяла нам высунуться. Я сосредоточился, отключаясь от виртуальной действительности. Полурослик превратился в нарисованного уродца, стойка, над которой я приподнялся, — в тонкую плоскость, пыль стала точками, сквозь которые просматривался переулок со спрайтами врагов и летящими черточками-пулями. Я взял на мушку бордовую фигуру в конце туннеля. Прицельная стрельба! Выстрел! Голова мага разорвалась, и его швырнуло на землю. Критический урон! Одна из летящих черточек задела мне плечо, вторая оцарапала щеку.

'Получен урон 2'.

Реальность нахлынула грохотом выстрелов, пылью и кровью на полу. Я принялся лихорадочно заряжать пистоль. В это время дверь в кладовую распахнулась, и оттуда выбежала женщина-полурослик с мушкетоном в руках.

— Держи, дорогой! — кинула она оружие Ши, и одна из вражеских стрел пробила ей шею.

Ми захрипела и повалилась на пол. На ее губах лопались кровавые пузыри.

— Спасибо, дорогая! — ухмыльнулся Ши, поднимаясь в полный рост и вскидывая мушкетон.

Картечь от его выстрела выбила оконную раму и вошла в грудь одного из подбежавших слишком близко врагов. Тот упал и забился на земле, как курица, вырвавшаяся из рук повара после удара ножа.

— Что бы я без тебя делал, Ми. Хорошо иметь точку доступа в собственной кладовой! Хотя и дорого, чтоб я так жил.

Ответная пуля попала Ши в левую руку, раздробив кисть. Ши выругался, ныряя за стойку, но речевой фильтр превратил вскрик полурослика в беззвучное шевеление губ.

— ...Киш мир тохес! — наконец выдохнул он, выуживая из ящика снадобье лечения.

Стреляли с соседней крыши. Я выглянул, вскинул пистоль и выстрелил. Промах! Ч-чёрт! Я нырнул за стойку и принялся перезаряжать оружие.

— Возьми, — протянул Ши многозарядный пистоль. — Держи, потом рассчитаешься.

'Древний шестизарядный пистоль, урон d8+1. Условия применения: ловкость 9, восприятие 7'.

Пистоль оказался неожиданно легким. Его рукоять была вырезана из кости какого-то животного. Я выглянул и нажал на спуск. Щелчок! Выстрела не прозвучало.

— Барабан прокрути! — закричал Ши.

Я провернул барабан и снова выстрелил. Отдача была такой, что оружие едва не вырвало у меня из рук. Противник на крыше вскрикнул и скатился по пологому скосу. Его тело со стуком упало на камни мостовой.

— Я возьму одного из них под контроль — защита слабая, у меня получится.

Илва сжимала свой арбалет. Ее ноздри возбужденно дрожали, как у хищника, взявшего след добычи.

— Не надо! — выкрикнул пьющий снадобье Ши. — Бегите! Не стоит лишний раз погибать, поверьте старому полурослику. Здесь — не стоит. Иначе однажды они могут явиться вместе с тобой.

Он поперхнулся, закашлялся, а затем принялся засыпать порох и картечь в мушкетон.

— Кто явится? — вскрикнула Илва. — Откуда?

Она вскочила и выстрелила из арбалета в ближайшего врага. Их было трое, подобравшихся совсем близко. Двоих я узнал. Дракон изменил костюм, на его груди больше не было значка модератора, но татуировка на щеке оставалась прежней. Вторым был оул, что едва не убил меня возле таверны. Наши враги объединились для совместной охоты. Третий держался позади. Бродяга, но в доспехах не из металла, а из панциря гигантского краба, весь покрытый острыми шипами. Только механические помощники — вцепившиеся в доспехи каракатицы — выделялись на фоне брони.

Илва промахнулась — стрела прошла выше головы Дракона. Волчица выхватила метательный нож. Оул рванулся к нам, подскочил, замахнулся своим изогнутым мечом... И получил прямо в лицо заряд картечи из мушкетона полурослика. Ши выстрелил, даже не целясь. Часть картечи ушла в потолок, но той, что попала в цель, вполне хватило, чтобы разворотить лицо оула. Критический урон в несколько раз превышал единицы жизни крылатого. Оула отбросило в сторону, звякнула люстра, посыпалась штукатурка и ошметки свечей. В воздухе закружились несколько окровавленных перьев.

Я выхватил катану, чтобы успеть парировать удар Дракона. На этот раз получилось. Что, ты больше не модератор? Ушел, чтобы участвовать в охоте и лишился их умений? Удар, еще один. От сталкивающихся мечей отлетали искры. Противники снаружи не стреляли, опасаясь попасть в своего. Бродяга медленно приближался. Шел, не спеша, зная, что его не смогут остановить. Каракатица на его руке зашевелила щупальцами, выплевывая цепь со звездой на конце.

Бой с Драконом затягивать нельзя. В левой руке у меня у меня пистоль древних. Одним движением я прокрутил барабан о бок, вскинул руку и выстрелил в лицо Дракона. Критического урона не произошло — игрок успел уклониться, и пуля лишь прочертила кровавую полосу по его лысому черепу. Но этого было достаточно, чтобы на секунду оглушить и отбросить моего врага на пол. Прости, друг, я не играть сюда пришел и не заниматься детской местью. Я хотел всадить катану убийства в его грудь, но в последний момент остановился, и добил врага выстрелом в лицо. Может быть, это ошибка, и надо было его полностью уничтожить.

Остановившийся у входа в лавку бродяга взмахнул рукой, и я едва успел увернуться от свистнувшей звезды. Острые зубья промелькнули возле моего лица и разрезали куртку, оставляя неглубокую рану на груди.

'Получен урон 2'.

Я выстрелил в бродягу. Пуля срикошетила, оставив на его доспехах лишь вмятину и сеть трещин. Панцирь гигантских крабов расколоть практически невозможно. Морские охотники убивают монстров выстрелом в рот. Надо дождаться, пока краб захочет тебя сожрать, и всадить пулю в раскрытую пасть. Доспехи из их панцирей стоят кучу денег. Только бродяга не раскроет рот, чтобы его можно было подстрелить, как краба.

На третий раз мой пистоль лишь щелкнул — закончились заряды. Я попятился. Позади бродяги выросла темная фигура, схватила его за руку. Раздался хруст. Цепь закрутилась вокруг шеи нашего врага, звезда врезалась в его шлем. Бродяга запрокинул голову, и чья-то рука с клинком перерезала ему горло. Захлебываясь кровью, бродяга повалился на камни. Я увидел, что позади поверженного врага стоит Вот.

— Не стреляй! — закричал я Ши, который вскинул мушкетон. — Это друг!

Несколько пуль ударили в спину Вота и тот пошатнулся, шагнул вперед, сжимая оторванную руку своего противника.

— Сюда, быстрее! — выкрикнул я. — Ты шел за нами?

Вот поднял левую, крысиную, руку и продемонстрировал сидящую на ней механическую многоножку.

— Это ты убил того бродягу? Из-за оружия?

Мне показалось, что Вот улыбнулся под шлемом. Он уже успел спрятаться за стойкой и невозмутимо сидел, не обращая внимания на грохот пуль по металлу.

— Где Ефимовский?!

— Не знаю. Проклятый чародей исчез, куда — не видел, — пожал Вот плечами.

Со сторону переулка зашипело, что-то взвизгнуло и с силой ударило по стене. Лавка вздрогнула. Казалось, что сам воздух пошел трещинами.

— Волшебник! — вскрикнул полурослик. — Сколько же их! Да где же модераторы, черт бы их побрал, когда они нужны?! Уходите! Сейчас же бегите! У меня в кладовой есть путь в катакомбы под городом. Там найдете выход, а я их задержу.

— Зачем это тебе? — спросил я, заряжая каморы барабана древнего пистоля.

Ширли ухмыльнулся.

— Скажем так, не терплю, когда убивают моих посетителей. Это моя лавка, и только я имею право здесь распоряжаться. Вейз мир! Ни одна мразь не должна стрелять в моих клиентов!

Он вскочил, выстрелил из мушкетона и спрятался обратно.

— Во-вторых, я не люблю, когда убивают мою дорогую женушку, — кивнул полурослик на неподвижное тело Ми, под которым натекла лужа крови. — А в-третьих, ты расплатишься со мной, ретурнер, при следующей нашей встрече. Хорошо расплатишься, Ши своего не упустит. Так что за тобой должок.

Он достал из тайника пороховую бомбу с коротким фитилем. Вынул магическую зажигалку и ухмыльнулся:

— Рванет так, что мало не покажется.

— А как же ты?

— Да бегите же вы, наконец! Это всего лишь игра! Ты хотел узнать про девчонку, ретурнер? У нас с Броуди был свой маленький бизнес — мы отводили игроков, которые хотели уйти, к порталам в пространство Чендлера. Не спрашивай, откуда они появились в игре — всё равно не знаю. Порталов несколько, под таверной лишь один из них. Девчонка прижала меня к стене. Да, это я направил ее в подземелье под таверной, к порталу, который она искала. Она ушла, но перед этим перерезала мне горло, зар-р-раза! Всё, вперед, — махнул он рукой на дверь.

Я сунул ему за пазуху мешочек с драгоценностями и поспешил к двери в кладовую следом за Илвой. Слышались выстрелы, пули и стрелы ударяли о стену, но мы успели скрыться за дверью, прежде чем в лавку вбежали враги.

Впереди за кладовой была каменная лестница, уходящая во тьму. Мы побежали по ней всё быстрее, чувствуя опасность. Дверь за нашими спинами отворилась, раздался крик, и в это время рвануло. Воздушной волной нас бросило на ступени, лестница затряслась, позади посыпались камни, упала балка и наступила тишина.

Я поднялся и оглянулся. Проход был завален, путь отрезан и для преследователей и для нас. Оставалось лишь идти дальше во тьму.

Часть вторая. Подземелья

В мою дверь постучался ангел, я впустил его без опаски:

Здесь не ходят лихие люди — слишком холодно и высоко.

Здесь проходят мимо столетья, иногда пробегают сказки.

Странный гость присел у порога, зажимая рану рукой.

[...]

Он сказал, что устал сражаться, жить и падать, ломая крылья,

Умирать и рождаться снова в вечной битве добра со злом.

Вдруг поднявшись, он вышел в полночь, проклиная своё бессилье,

И, шагнув через край обрыва, обернулся горным орлом.

Тэм Гринхилл 'Видение'

Глава 6. Затерянная лаборатория. Dance macabre

Многозарядный пистоль выглядел странной смесью ковбойского револьвера и паропанковского устройства и чем-то напоминал механизмы бродяг. Поселенцы — наиболее универсальная раса, мы быстро учимся и ветви умений у нас обширны, доступна даже часть умений бродяг. Кончено, мы не можем использовать их доспехи и техномагию, но пользоваться некоторыми видами оружия вполне реально. Поэтому, чтобы лучше стрелять из многозарядного пистоля, я выучил соответствующее умение — 'Знание древнего оружия'. И улучшил ловкость.

УРОВЕНЬ 5

Имя Игорь де Ламбер

Класс Ганслингер

Единиц жизни 14

Характеристики

Сила 5

Ловкость 10 (при использовании огнестрельного оружия ловкость +3)

Телосложение 7

Интеллект 6

Восприятие 7

Харизма 5

Профессионал в: огнестрельное оружие

Умения: фехтование легкими клинками, стрельба с двух рук, быстрый выстрел, прицельная стрельба, улучшенная дипломатия, знание древнего оружия.

Оружие и броня:

Кремневый пистоль, урон d8, условия применения: ловкость 6, восприятие 5.

Древний шестизарядный пистоль, урон d8+1. Условия применения: ловкость 9, восприятие 7.

Кинжал, урон d6, условия применения: сила 4.

Катана убийства, урон d10+1, условия применения: сила 5, ловкость 7.

Кожаная куртка поселенца, защита d6.

Плащ, защита d4

Деньги: 0 монет

ЖУРНАЛ КВЕСТОВ

Главный квест. Найти пропавшую девушку.

+Исследовать маяк.

Убить старого врага.

На стенах тусклым холодным огнем горели магические кристаллы, их свет лишь немного разгонял темноту вокруг. Потолок терялся во мраке и казался намного выше, чем было в действительности. Спускающиеся с него сталактиты выглядели каменными зубами гигантского монстра — еще чуть-чуть — и он сомкнет пасть, перемалывая свою добычу. Едва заметный холодный сквозняк шелестел каменной крошкой у самой земли. Стоило нагнуться и опустить руку к ступеням, как чувствовались тюкающие в ладонь песчинки. Значит, где-то должен быть выход.

Мы шли, оставляя следы в пыли, вдыхая затхлый воздух подземелья. Со стен на нас смотрели древние барельефы. Чудовищные морды с торчащими клыками сменялись загадочными механизмами, ощетинившимися лапами, рычагами и канатами, изгибающимися, словно щупальца. Те, в свою очередь, уступали место текстам из узоров, подобных вырезанным на доспехах Вота. В камне были изображены и описаны странные истории, чуждые человеческому разуму. Возможно, сотворившему их безумному художнику всё было понятно, но я старался лишний раз не смотреть на стены, опасаясь за свой рассудок. Вот же заворожено наблюдал за выбитыми в камне сюжетами, что-то едва слышно бормотал себе под нос, дотрагивался до стен, чтобы тут же отдернуть руку, будто беспокоясь за сохранность пальцев.

Проход не сворачивал — шел и шел вперед, то поднимаясь, то опускаясь глубже. Порой из глубин подземелья до нас долетали тявканье ратусов, скрежет металла о камни, чей-то далекий смех, но, возможно, эти звуки порождала в моем сознании давящая тишина. Казалось, что мы первые люди, за много веков забравшиеся в это подземелье. Не люди — игроки, промелькнула мысль. Вокруг нас всего лишь игра. Я зажмурился. Вновь нахлынуло чувство нереальности происходящего, и я увидел следы людей. Вот крадущийся след Ши, — полурослик пробирался в тенях за новой добычей. А здесь следы незнакомых игроков.

— Смотри, — сказала Илва, и ее голос вывел меня из состояния расплывшегося сознания.

На стене висела табличка с обычным текстом.

'Локация 'Затерянная лаборатория''. Версия 10.03. Аддон 'Вторжение'. Тестировщики — Антон Еремеев и Павел Губарь. Начало тестирования 25.05.2030. Примечание — не забыть удалить комментарии'.

Появилось сообщение: 'Получен персональный квест друга: 'найти затерянную лабораторию''.

Вот опустился на колени у таблички и захохотал. Смеющийся бродяга производил странное впечатление. Он смеялся и говорил нараспев:

— Ты видел надпись с мертвыми словами;

Уже оттуда, нисходя с высот,

Без спутников, идет сюда кругами

Тот, чья рука нам город отомкнет.

Затем неожиданно он прервал смеяться, будто захлебнувшись, и повернулся к нам.

— Оружие свое мне покажи, что дал тебе ничтожный полурослик.

Поколебавшись секунду, я протянул ему шестизарядный пистоль. Вот взвесил его на ладони, щелкнул барабаном, прокрутил вокруг пальца и приставил дуло к моему лбу.

— Пистоль нашел мой брат, это оружие моей семьи, клана Арахны.

Илва зарычала. Прежде, чем я успел среагировать на действия Вота, он отвел пистоль в сторону и протянул мне рукоятью вперед.

— Возьми, раз он сейчас твой. Надпись врет — это не тестовая локация. В те времена, когда город был нашим, здесь располагалась лаборатория Грорлша.

Иногда, сосредоточившись, Вот переставал говорить высокопарным речитативом.

— Лаборатории, мастерские, ангары — все они принадлежали отдельным семьям, и чужакам туда не было хода. В шестнадцать лет обряд инициализации — следовало пролить кровь на жертвенный механизм, и тебя принимали в число избранных. Лаборатория считала тебя своим. Но мне было лишь пятнадцать, когда нам всем пришлось в спешке бежать из города. Я здесь чужой. И путь сюда нашли случайно.

Вот помолчал и через некоторое время продолжил:

— Говорят, что демонов вызвал мой брат, и я этому верю. Грорлш всегда был одержим знаниями. Перед трагедией он рассказывал, что создал портал для вызова помощников. Магический таймер срабатывает с периодом в несколько десятков лет. Врата падут, и горе тем, кто окажется на пути вырвавшихся на свободу демонов.

— Вот, — сказал я. — Очнись, мы в игре. В обычной игре, даже не в пространстве Чендлера.

— Да? Хм... Действительно, — поднялся он во весь рост. — Это всего лишь выдуманная история. Ты же говоришь, что этого не было? Но почему я это помню? Воспоминания обрывками появляются в моей голове.

Во время нашего похода по подземелью Вот успел покрыть свою левую, крысиную, руку доспехами поверженного бродяги, и теперь оружие-сколопендра крепилась к броне из панциря гигантского краба. Вот выглядел будто чудовище Франкенштейна, собранное из разных кусков.

— Все мы несем печать пространства Чендлера, — пожала Илва плечами. — Верим в то, во что хотим верить. Лучше скажи, как выглядели демоны, от которых вы бежали?

В проходе позади нас раздался булькающий звук, я обернулся и увидел появившуюся человеческую фигуру. Исходящее из кристаллов голубое свечение едва выхватывало из тьмы лицо незнакомца, и казалось, что его черты постоянно меняются.

— Ну и рожи, Губа, ты тут нарисовал, — сказала фигура мужским баритоном. — Аж жуть берет.

— Кто ты? — Я шагнул навстречу незнакомцу, сжимая пистоль. — Что тебе нужно?

Человек был одет в джинсы и клетчатую рубашку, на его длинном худом носу сидели очки, и белобрысый ежик волос делал незнакомца похожим на взъерошенную курицу. Видно, что даже в игре он использовал свой обычный виртуал, созданный из реальной 3D-фотографии.

— Что тут у нас по списку: несколько ратусов, охранные механизмы и оставшийся из прошлого демон-морф? — продолжил незнакомец, причем его губы оставались неподвижными. — Терпеть их не могу. И кто только будет играть за этих тварей?

Откуда-то из спины незнакомца поднимался к потолку и терялся во мгле тонкий гибкий хлыст. Человек выглядел, будто марионетка, подвешенная на одной нити. Я поднял пистоль. Незнакомец попятился, скрываясь в темноте, и мне показалось, что он идет не сам, а его ведет невидимый кукловод.

— Кто это? — спросил я.

— Вон еще один! — вскрикнула Илва.

Второй мужчина, смуглый и черноволосый, выплыл из темноты с другой стороны коридора.

— Пойдем, Антошка, — произнес он хрипящим голосом заядлого курильщика, не разжимая губ. — Тут недалеко до врат, лаборатория сначала, типа, а потом уже портал. Твою мать, на днях запускать аддон, а еще ничего не протестировано.

— Он пустышка, Игорь, — прошептала Илва. — Я не слышу его сознания.

— Вижу.

Я прицелился из пистоля в бородача.

— Стреляй! — неожиданно закричал Вот. — Убей его!

Но человека передо мной больше не было. Выходящий из его спины хлыст натянулся, и незнакомец исчез в темноте, будто рыба после подсечки рыболова. Где-то далеко послышался смех. Не смех даже, а хихиканье, не похожее на голос человека. Такие звуки, лишь напоминающие людское веселье, могут издавать некоторые животные.

— Кто это? — снова спросил я. — Он говорил о каком-то морфе.

— Грорлш называл их кукловодами, — сказал Вот. — Тварей, что пришли из портала. Но остальные звали морфами. Демонами. Сначала Грорлш вызвал одного из них и с восторгом рассказывал о его изменчивом теле, о том, как он легко повелевают мертвецами, словно марионетками.

— Не мертвецами, — прошептал я. — Пустыми виртуалами.

— Брат хотел применить новый биологический материал для модификации наших тел, — продолжил Вот. — До тех пор мы использовали лишь соединенные с магией механизмы. Грорлш всегда мыслил, не как все. А потом врата уже нельзя было закрыть, и сотни тварей вылезли на поверхность. Мы бежали на кораблях. С боем прорывались на пристань, теряя близких. Мы всегда были сами по себе, каждая семья. Поэтому многие технологии, которыми мы владели, остались в прошлом, сгинули вместе со своими создателями. Мать, отец, брат — той ночью я потерял всех.

Вот вздохнул.

— Во всем виноваты волшебники в красных мантиях и в броне из железных пластин. Отец говорил брату, чтобы не имел с ними дела, но Грорлш был себе на уме. Слишком упрям, чтобы отказывать своим идеям. Слишком независим.

— Волшебники? — переспросил я. — Саргарцы? Они приходили в прошлом? Но ведь это ты их придумал. Ты! В 'Хвергельмире'. Вспомни, Вот!

— Я? Да, я. Помню. Белый снег и кровь на нем. Мертвые гигантские птицы.

Вот схватился за голову.

— Значит, один кукловод остался здесь, когда остальные ушли, — подытожила Илва. — Поджидает нас в темноте.

Вдали вновь раздался хохот.

— Идемте! Лаборатория! Нам надо идти.

Вот выломал со стены светящийся кристалл и пошел вперед, натыкаясь на выступы из стен, словно слепой.

— Стой!

Мы поспешили за ним. Я снова услышал слова. Теперь их произносили сразу две спускающиеся на нитях фигуры — очкарика и бородача, будто невидимый повелитель марионеток разыгрывал перед нами спектакль.

— Ну, я буду играть, — сказал очкарик, — Оно занимательно. У демонов тоже есть свои классы: морфы развивают модификацию тел — присоединяют оружие жертв и отращивают конечности — лапы там разные и хвосты, кукольники делают упор на управление мертвецами.

Речь прервалась, и вдали захихикали.

— Хвосты, говоришь. И чего еще себе можно отрастить? — заржал бородач.

Вот бросился к очкарику и взмахнул клинком, отделяя половину его тела. Верхняя часть куклы унеслась к потолку, а нижняя упала на камни. Я выстрелил в бородача, и пуля прошла сквозь его голову. Теперь бородач смотрел на меня одним, оставшимся целым, глазом.

— Пошли уже к порталу, посмотрим, чего и как, — сказал он.

Тогда я ударил мечом. Выхватил катану и перерубил хлыст над головой живой куклы. Плюясь зеленой слизью, хлыст втянулся в темноту. Бородач зашатался и рухнул на пол.

Закричал Вот. Я обернулся, чтобы увидеть, как несколько отростков захлестнулись вокруг его тела и тянут бродягу вверх. Вот висел вниз головой, размахивая руками. Я подпрыгнул, разрубая катаной отростки. Бродяга с грохотом повалился на землю и выругался, поднимаясь на ноги. Вдали засмеялись.

— И кто только будет играть за этих тварей? — раздалось из темноты среди свисающих сталактитов. — Посмотрим портал.

Вот вскинул левую руку, из его механической сколопендры со щелчком вылетел диск. С потолка посыпались осколки сталактитов и каменная крошка, закапала зеленая жидкость. Кто-то захихикал и вновь повторил:

— Пойдем к порталу.

Вот чертыхнулся, опять поднимая руку.

— Прекрати, — остановил я его.

— Эта тварь убила моего брата!

— Возможно, эта, а возможно, другая. Но это лишь выдумка, Вот, твоего брата вообще не существовало.

— Но его лаборатория реальна! Пойдем. Она здесь, рядом, я покажу. Третья маска справа после чертежа механизма вибродвигателя. Я помню! Мне рассказывали и заставляли заучить!

Вот бросился к стене, запустил руку в пасть каменного чудовища и на что-то нажал. Раздался щелчок, часть стены вместе с головой монстра и несколькими светящимися кристаллами отъехала в сторону.

Нас встретили едкий запах щелочи и оскаленные морды ратусов. Крысиные когти царапнули по доспехам Вота, не нанеся урон. Я успел уклониться, и лапа ратуса лишь промелькнула перед моим лицом. Мой персонаж сам применил свойство быстрого выстрела — выхватил пистоль и, почти не целясь, спустил курок. Пуля попала ратусу в живот, и враг, дергаясь, повалился на пол. Трое других с еще большей яростью бросились в атаку. Один из ратусов повис на клинке Вота — острие пробило его грудь и вышло со спины. Второй вцепился в руку Илвы, и Волчица прикончила его ударом ножа в шею, забрызгав нас кровью. Третий ратус выскочил из лаборатории, очевидно намереваясь зайти нам со спины. Раздался булькающий звук, и зажатое гибкими хлыстами тело ратуса исчезло среди сталактитов.

— Эта тварь убила моего брата! — долетели до нас слова демона, раздался хруст, и что-то закапало на каменный пол.

Мы вбежали в лабораторию, и Вот захлопнул за нами дверь.

— Я его убью, — забормотал он, опершись о каменную стену. — Найду и убью.

На стенах лаборатории горели несколько кристаллов, не таких, как в коридоре — их свет был гораздо ярче и голубого цвета. У стены стояли верстаки, над которыми склонились металлические лапы, состоящие из множества сочленений. Одни заканчивались клешнями, другие — отвертками и зажимами — целым набором инструментов. На крайнем слева верстаке лежал полуразобранный механический паук. Рядом со стеллажом стоял алхимический стол. Большинство пробирок и сосудов на нем оказались разбиты, вытекшие ингредиенты смешались, порождая едкий запах. В дальней от входа стене зияла дыра с неровными краями. Из нее дул ветер и слышалось тявканье ратусов.

— Пришли они оттуда, твари, что падалью питаются. Однажды младенца из колыбели Лалабринов они стащили.

Вот снова перешел на свой речитатив. Пауки, сидящие на его доспехах, сползли на пол и разбежались по темным углам, исследуя лабораторию. Было слышно, как они возятся, скребут по камням металлическими коготками.

На полу посреди лаборатории была начертана восьмиконечная звезда со знаком бесконечности в середине. В одной части опрокинутой восьмерки лежал череп ратуса. Вокруг звезды бежала металлическая рунная вязь.

Внезапно послышался тревожный гул, в потолке открылся люк, и оттуда свалился огромный, величиной с теленка, механический паук. Упал на спружинившие лапы. Поднялся. Из головы металлического чудовища торчал ствол ружья. Вот вскрикнул. Я отшатнулся к стене, и пули просвистели у самой моей головы. Брызнули каменные осколки. От стен отразилось эхо выстрелов, затихло в туннеле ратусов. Остатки зарядов со звоном покатились по полу. Илва выстрелила в паука из арбалета, но стальной болт лишь звякнул о панцирь механического стража. Паук повернул голову и выпустил очередь прямо в Илву. Но прежде чем это случилось, Вот прыгнул и закрыл Волчицу своим телом. Тум! Тум! Тум! — пули пробили его доспехи со звуком вскрываемой консервной банки. Я видел, как они насквозь прошили бродягу, вырывая у того со спины куски металла и плоти. На стену брызнула кровь. Вот опустился на колени, зажимая раны руками, а потом повалился лицом в пол. Под ним мгновенно образовалась багровая лужа.

Он, а не я, успел закрыть Волчицу. Он, бродяга, искусственный интеллект, спасал человека, а я не среагировал. Зачем он так поступил?! Для меня это всего лишь игра. Но игра ли для Вота? Кровь бродяги струйками бежала по полу. Она коснулась металлических рун, и они вспыхнули багровым светом, словно налились кровью, как узоры на доспехах Вота во время боя. Гул затих. Паук весь будто обмяк. Через минуту тревожной тишины, он развернулся, прошел к стене и поднялся по вбитым металлическим ступеням обратно в лук на потолке.

— Вот! — Я бросился к бродяге, перевернул его на спину.

— Жив!

Подбежавшая Илва сорвала с его головы шлем.

— У меня осталось последнее снадобье!

Лишь со второй попытки она ухитрилась откупорить склянку и принялась вливать в рот бродяги красную жидкость. Но пить Вот не желал. Он лежал с закрытыми глазами и улыбался.

— Кровь, — сказал бродяга через силу. — Моя кровь. Лаборатория приняла ее. Теперь, даже если я погибну, то всегда найду сюда дорогу.

Он глотал текущий по его губам лечебный отвар, возвращая единицы жизни. Я поднялся. Со всех сторон из темных углов лаборатории на меня смотрели красные глаза механических пауков. Теперь ясно, что двигало бродягой — вовсе не геройство, а лишь желание заполучить лабораторию брата.

Появилась надпись: 'Личный квест друга 'найти затерянную лабораторию' выполнен'.

Я поддел ногой лежащий на полу череп ратуса, и тот разлетелся на осколки от удара о стену.

— Что за оружие было у стража? — спросил я у Вота. — Впервые вижу, чтобы такие доспехи пробивали навылет.

— Грорлш экспериментировал с энергией эфира, — ответил бродяга, поднимаясь на ноги и возвращая шлем на голову. — Однажды показал он прототип пароэфирного ружья. И я не ведал, что брат смог воплотить свою идею в реальности металл.

Механические пауки заскребли по доспехам Вота, возвращаясь на свои места. Мне казалось, что я слышал их шепот, которым они рассказывали хозяину о добытых сведениях, но, скорее всего, мне это только показалось.

Когда мы открыли дверь, то увидели ратуса, стоящего в темноте перед лабораторией. Его голова была неестественно свернута набок, а хлыст, торчащий из спины, натянут так, что ноги крысеныша едва касались пола.

— Когда падут первые врата, ветер смерти пройдет по земле, — произнес мертвец, не разжимая оскаленную в зловещей ухмылке пасть.

Я вскинул пистоль и выстрелил. Голова ратуса разлетелась на осколки, его тело дернулось от удара и закачалось на хлысте, но невидимый чревовещатель продолжал говорить из темноты.

— Когда откроются вторые врата, город наполнится вашими ожившими мертвецами.

Я отвел курок шестизарядного пистоля, со щелчком повернул барабан и снова нажал на спуск. Пуля разворотила грудь ратуса, вырвала кусок плоти из его спины. Хлыст оборвался, отпуская марионетку на пол.

Незримый кукловод засмеялся. Из темноты послышался его голос:

— Когда отворятся третьи врата, в мир придет тьма, и вы навсегда останетесь здесь.

— Вперед! — скомандовал я. — Следите за потолком.

Маски на стенах неотрывно наблюдали за нами провалами глаз. Казалось, что вырезанные в камне безумные механизмы начинали двигаться, едва исчезали из поля нашего зрения. За спинами слышались шорохи, словно нас преследовала целая стая змей.

— Сейчас будут врата. Полюбуешься моим демоном, — сказал кукловод голосом очкарика. — Это я их придумал. Ну, на пятьдесят процентов моя заслуга, дальше уже художники поработали.

— А чё им любоваться, чай не девушка из 'Плейбоя'. Кхе... — закашлялся кто-то, имитируя голос бородача. — Вон твоя мерзость стоит. Слушай, ИИ отключен? Я, блин, не играть сюда пришел. О, смотри! Портал работает! Твою мать! Это же не портал! Кто установил сюда ченд-поинт?! Зачем он здесь?! Нет! Что ты делаешь?! А-а-а!

Крик невидимой мертвой куклы затих вдали. Я невольно вздрогнул.

— Прости, Павел, — раздалось с потолка, — несчастный случай на работе. Бывает, что программеры тоже зависают. Им нужна была реальная жертва.

Тишина. Мы шли, не произнося ни слова. Что такое ченд-поинт? Неужели канал в пространство Чендлера? Вполне вероятно.

Над нашими головами вдруг вскрикнули голосом очкарика.

— Что... Нет! Вы обещали... Не-е-ет!

И хрип, протяжный, тягучий, переходящий в бульканье и капель. Невидимые капли разбивались о камни, и мне представлялось замотанное в гибкие хлысты мертвое тело очкарика, висящее среди сталактитов.

Впереди горел свет, сначала в темноте подземелья показавшийся слишком ярким, но это всего лишь тлели несколько смоченных маслом из куста неопалимы 'вечных' факелов. Такие могут гореть годами, но их не часто используют из-за едкого дыма, напоминающего смрад горящей плоти. Факелы были установлены на каменных столбах посреди огромной пещеры, и лишь спустя несколько секунд я понял, что не столбы это, а остов огромных ворот. На земле среди костей, остатков доспехов и каменного крошева бежали круги из рун. Черный дым от факелов поднимался в темную бесконечность свода.

Я едва не наступил на мертвое высохшее тело какого-то животного. Казалось, что мумия лежала здесь давным-давно. В ней было что-то знакомое. Когда-то я уже видел нечто-то подобное. Саламандра! Огненная ящерица из Хвергельмира, которую унесло в пропасть, созданную саргарцами! Неужели это она?

Я зажмурился и услышал исходящий от ворот шепот пространства Чендлера. Даже не шепот, а лишь его отголоски. Когда-то врата были открыты, и я думаю, что очень скоро они откроются вновь.

Возле ворот сидел демон. Пересмешник. Кукловод. Плевать, как называется эта тварь, но выглядела она лишь отвратительной пародией на человека. Тело демона будто состояло из переплетенных резиновых жгутов. Руки, что заканчивались длинными когтистыми пальцами, бессильно опускались на землю. Из его спины к потолку поднималась связка бичей, казавшихся толстыми длинными червями. Демон сидел неподвижно. Хлысты находились в постоянном натяжении, дрожали от веса удерживаемого ими скрытого темнотой груза.

На голове демона зажглись красные глаза.

— Новая добыча, — сказал он.

Голос доносился не из тела. Он слышался слева, справа, сверху, со всех сторон, будто демон занимал собой целую пещеру. На этот раз я выстрелил, не задумываясь. В пистоле оставалось еще три заряда, и я выпустил в демона их все. Пули разорвали его плоть, и на камни выплеснулась зеленая жидкость. Демон взревел. Поднялся, будто не встал, а вырос над землей. Раны от пуль мгновенно затянулись. На груди демона зашевелились отростки, среди которых раскрылась пасть, полная острых зубов. Хлысты на его спине задвигались, словно расплетаясь из замысловатого узла, и с потолка на пол пещеры начали опускаться мертвецы, словно марионетки на ниточках. Едва касаясь земли, они шли к нам — погибшие персонажи, доставшиеся демону.

Впереди — воин в кольчуге, размахивающий двуручным мечом. Но его движения медленны — Вот успел нырнуть под свистнувший клинок и всадить меч в грудь врага. Воина это не остановило, и он с силой опустил рукоять своего оружия на шлем бродяги, сбивая того с ног. Илва прыгнула на спину воину и вонзила нож ему в шею.

— Режь хлыст! — закричал я, выхватывая свой старый пистоль и беря на мушку следующего противника — эльфа, поднимающего источенный ржавчиной мушкетон.

Но делал это он его слишком долго — я успел применить прицельный выстрел. Голова — восемьдесят процентов попадания, тело — сто, торчащий из спины хлыст — всего тридцать, но я не промахнулся, и пуля перебила тонкое щупальце, удерживающее эльфа. Тот неуправляемой куклой упал на землю. Но позади него шли еще трое.

Зарядить оружие я не успевал. Оставалось лишь спрятать пистоль в кобуру и достать из ножен катану.

— Назад! — закричала Илва.

Вместе с Вотом она уже прикончила воина с двуручником — перерезала нить, связывающую марионетку с хозяином, и теперь смотрела на приближающихся противников.

— Их слишком много!

За нашими спинами из клубящейся у потолка тьмы спускались еще несколько мертвецов — демон славно поохотился со времени своего появления в игре.

— Что ты делаешь? — прокричала мне Илва, бросая нож в идущего к нам мертвого оула.

Его крылья были сломаны, из спины по обе стороны от растущего между лопаток хлыста торчали лишь два ритмично подергивающихся обрубка, словно оул по привычке пытался взлететь. Нож Илвы вонзился в его грудь, оул пошатнулся, но продолжил движение. Когти на его ногах скребли по камням. Ближе, еще ближе. За моей спиной слышался лязг оружия — это бродяга сдерживал натиск окруживших нас мертвецов.

Я стоял и заряжал многозарядный пистоль. Засыпал порох, вкладывал пыжи и пули в каморы барабана. Моей целью был не оул. Главный враг находился у ворот. Порази демона — и танец смерти закончится.

Оул вскинул руку, метя в меня мечом, но Илва отсекла кисть мертвеца ударом ножа и следующим движением перерубила хлыст над его головой. Оул упал к моим ногам. Я поднял пистоль. Демон слишком далеко — трудно совершить прицельный выстрел. Да и куда стрелять, ведь у кукловода почти мгновенная регенерация? Тогда я выстрелил в его открытую пасть.

'Нанесен урон 2. Регенерация 2'.

Демон заревел и сдвинулся с места. Он полз к нам, касались земли когтистыми руками.

Новый выстрел!

'Нанесен урон 6. Регенерация 3. Регенерация 3'.

— Стреляй в сердце! — закричал Вот, расправляясь с очередным врагом.

Меч без следов крови вышел из спины мертвеца, перерубая связывающую его нить, но узоры на доспехах бродяги всё равно налились красным.

— Демонов можно убить только ударом в сердце! Оно там, где и у человека.

Бродяга отвлекся, и удар в голову свалил его на землю. Я развернулся и взмахом катаны перерубил хлыст, торчащий из спины силача, сжимающего огромный боевой молот. Оружие выпало у того из рук, и мертвец повалился за ним следом. Илва бросилась к Воту и помогла ему подняться. Бродягу качало, он едва мог держаться на ногах. Я прицелился в демона, который теперь был гораздо ближе, взял на мушку точку повыше и левее его пасти. Звуки боя для меня смазались, наступила тишина. Я словно почувствовал, как там, за переплетением мышц и костяной броней, бьется сердце чудовища. Выдохнул, задержал дыхание. Где-то в реальности мое тело сжалось, а пальцы вцепились в подлокотники кресла.

Выстрел! Демон дернулся.

'Нанесен урон 10. Урон поглощен броней'.

Демон пригнулся к земле, заревел, отпуская пленников-мертвецов и втягивая хлысты себе обратно в спину, а затем бросился на нас.

— Бежим! — закричала Волчица.

Я снова выстрелил, но это лишь ненадолго задержало кукловода. Он остановился, помотал головой. Как же убить такую тварь? Это должно быть возможным, ведь разработчики должны соблюдать баланс!

Мы побежали обратно к лаборатории. Тела марионеток неподвижно лежали на земле, и я едва не споткнулся о мертвеца. Каменные лица на стенах казались масками демона, они хохотали нам вслед, но это были лишь отзвуки смеха преследующего нас чудовища. Прежде, чем демон нас догнал, мы успели забежать в лабораторию и захлопнуть за собой дверь.

Бум! — кукловод врезался в препятствие. Дверь вздрогнула, по стене пробежали трещины.

Бум! — дверь пошатнулась, и сквозь образовавшуюся щель протиснулся палец монстра. Длинный коготь царапнул по стене.

Из пасти змеи на руке Вота выскользнуло лезвие, и бродяга рубанул им по пальцу демона. Острое лезвие отсекло последнюю фалангу, и она вместе с когтем упала на пол. В дверь снова ударили.

— Долго не продержится! — сказал я, заряжая пистоль. — Туда!

И указал на выкопанный ратусами проход. Мы нырнули в дыру в стене — сначала я, за мной Илва, замыкал нашу цепочку Вот. Идти, практически бежать, приходилось в полной темноте, согнувшись, чтобы не удариться головой, и ощущая, как в лицо дует холодный ветер. Ветер — это хорошо. Ветер — это выход, это путь к свободе.

В лаборатории раздался грохот — это упала выбитая демоном дверь. Я надеялся, что кукловод не может изменять свое тело настолько, чтобы протиснуться за нами в узкую щель. Он метался у входа в бессильной ярости оттого, что упустил добычу. Нет! Глупо так рассуждать. Это лишь ИИ, не игрок, он только имитирует поведение чудовища. У него нет настоящих чувств: ни злобы, ни радости.

— Почему не атакует страж? — спросил я у Вота.

— Он нападает лишь на игроков, а NPC и монстров не трогает, — ответил бродяга.

Вздох демона смрадом прокатился по туннелю, и за нашими спинами раздался шелест множества ползущих гибких отростков. Я похолодел.

— Быстрее! Здесь туннель раздваивается. Сюда, налево.

Догадается ли кукловод, куда мы свернули? Туннель заворачивал всё левее и левее, закручиваясь в спираль, шел вверх, так, что пробираться по нему становилось труднее. Я подумал, что проход выведет нас на поверхность, но через мгновение мы оказались в замкнутом темном помещении, наполненном пылью и паутиной. Под потолком мерцал едва разгоняющий тьму кристалл. Мертвый высохший ратус лежал на полу возле стража-паука. Механизм стоял неподвижно, лишь слежка загудели и затихли его сервоприводы, почувствовав присутствие Вота. Паук, который занимал собой почти всю комнатку, находился точно над люком — не сдвинуть, ни открыть.

— Можешь достать из него ружье? — кивнул я Воту.

Бродяга, не говоря ни слова, вынул из сумки свой набор инструментов. Страж никак не отреагировал, когда мы вскрывали пластину на его голове. Винт за винтом — мы освобождали ее как можно быстрее, прислушиваясь к шорохам в туннеле.

— Готово! — наконец сообщил бродяга, откидывая крышку.

Броня оказалась толстой — недаром ее не пробил даже пружинный арбалет. Из отверстия вылетело несколько искр, по полу покатилась выскочившая пружина. Вот запустил руки вглубь механизма, там что-то щелкнуло, бродяга дернулся, а затем выудил пароэфирное ружье. Нам повезло — Грорлш поместил свое оружие в голову стража как есть — вместе с цевьем и прикладом. Я взвесил его в руке — тяжелое. Тяжелое и грозное. Следом за ружьем Вот достал из головы паука кожаную ленту с зарядами.

— Держи, стрелок, — бросил его мне. — Не забудь, что надо стрелять в сердце.

'Пароэфирное ружье, урон d12. Бронебойное оружие. Условия применения: ловкость 10, восприятие 7'.

— Разве мы не пойдем дальше? — спросила Илва, прислушиваясь к происходящему в туннеле.

Волчица была напряжена и готова к драке, как загнанный в ловушку хищник.

— Пойдем, — кивнул я, обвязываясь лентой вокруг пояса. — Только я не люблю оставлять врагов за спиной.

Я вышел в туннель. Следов демона не было. Лишь когда я дошел до развилки, то увидел несколько копошащихся отростков. Они ощупывал стены, пол и потолок туннеля в поисках добычи. Я поднял ружье и выстрелил. Пауза между первым нажатием на спусковой крючок и выстрелом заставила на миг усомниться в исправности оружия, но отдача толкнула в плечо, и по туннелю прокатился грохот, словно затихающий вдали гром.

Тум! — несколько перебитых пулей жгутов задергались разрубленными червями, забрызгивая пол зеленой жидкостью.

Тум! — я продолжал давить на спуск, и ружье ответило новым выстрелом. Сейчас паузы уже не было. Звякнули выброшенные остатки заряда.

На этот раз пуля не нашла жертву и увязла глубоко в стене туннеля. Жгуты, словно натянутая резина, со щелчком вернулись обратно к демону.

— Ждите здесь, — сказал я и пошел по туннелю к лаборатории.

Если демон опомнится и атакует сейчас, то в узком проходе у меня будет мало шансов. Если... Но я не думал. Это была всего лишь игра, в которой надо побеждать. Сквозь дыру в лабораторию виднелся голубоватый свет кристаллов, и там, посреди горящих рун, двигалась большая тень. Я выстрелил, и в игре света и тьмы появилось сообщение:

'Нанесен урон 10. Регенерация 5'.

Демон заревел, забился на полу, опрокидывая стеллаж. Я снова выстрелил, но промахнулся, и пуля разбила один из светящихся кристаллов. Я выскочил в лабораторию, уворачиваясь от кинувшихся в лицо отростков, вскинул ружье. Первая пуля — в голову, вторая — в раскрытую пасть чудовища — до брызг крови и захлебнувшегося рева. Третья, после прицельного выстрела, — в сердце.

'Нанесен критический урон 18'.

Демон на мгновение замер, и наступила тишина, в которой было слышно, как катится по каменному полу выброшенный из ружья последний израсходованный пустой заряд. Затем кукольник пошатнулся и упал. Отростки на его спине еще некоторое время шевелились, а потом обвисли и затихли. Я стоял и смотрел на поверженного врага.

— Хороший выстрел, — сказал Вот за моей спиной, прошел к демону и принялся деловито отрезать тому голову.

— Продадим, — пояснил он. — Возле ворот выхода нет, продолжим путь по подземелью крыс?

Я кивнул, и мы пошли по туннелю, проделанному ратусами, всё дальше и дальше погружаясь в темноту, сопровождаемые шепотом ветра.

Возникло сообщение: 'Получен квест 'Выбраться из древних подземелий'.

Глава 7. Древнее подземелье. Культисты

При получении уровня я повысил восприятие — мало ли, какие ловушки будут поджидать нас в подземелье, и что надо будет заметить. На шестом уровне предлагалось выбрать не умение, а спецсвойство. Я вспомнил кукловода, от которого мы так долго и с таким трудом спасались, и выбрал 'Охотник за демонами' — свойство, дающее бонус при сражении с вылезшей из-под земли нечистью.

УРОВЕНЬ 6

Имя Игорь де Ламбер

Класс Ганслингер

Единиц жизни 14

Характеристики

Сила 5

Ловкость 10 (при использовании огнестрельного оружия ловкость +3)

Телосложение 7

Интеллект 6

Восприятие 8

Харизма 5

Профессионал в: огнестрельное оружие

Умения: фехтование легкими клинками, стрельба с двух рук, быстрый выстрел, прицельная стрельба, улучшенная дипломатия, знание древнего оружия.

Спецсвойство: охотник за демонами.

Оружие и броня:

Кремневый пистоль, урон d8, условия применения: ловкость 6, восприятие 5.

Древний шестизарядный пистоль, урон d8+1. Условия применения: ловкость 9, восприятие 7.

Пароэфирное ружье, урон d12. Бронебойное оружие. Условия применения: ловкость 10, восприятие 7.

Кинжал, урон d6, условия применения: сила 4.

Катана убийства, урон d10+1, условия применения: сила 5, ловкость 7.

Кожаная куртка поселенца, защита d6.

Плащ, защита d4.

Деньги: 0 монет

ЖУРНАЛ КВЕСТОВ

Главный квест. Найти пропавшую девушку.

+Исследовать маяк.

Убить старого врага.

Выбраться из древних подземелий.

Город для меня всегда был окутан тайной. Всегда — это с момента входа в игру, буквально несколько часов реального времени назад, или всегда — это давным-давно, с тех самых пор, как я выбрался на берег после кораблекрушения? Память почему-то подсказывала последнее. Неужели на наше мировосприятие как-то влияют порталы, ведущие в пространство Чендлера? Я помню, как первое время ходил, словно потерянный, по лабиринтам улиц среди безразличных каменных горгулий и высоких шпилей. Правая рука была искалечена, любое оружие вызывало отвращение — я сразу вспоминал рану на груди Эллис. Красное пятно на белой одежде.

А потом меня подобрал Готфрид.

'Излечение всегда проходит через боль', — любил поговаривать старый костоправ, закрепляя мою руку в зажиме, напоминающим скорее тиски, чем медицинское приспособление.

Обезболивающее Готфрид практически не применял, только окуривал меня какими-то благовониями, и их запах смешивался с запахом моей крови. В мареве сквозь дым и крик костоправ казался монстром, съедающим мою руку — палец за пальцем, кость за костью. Пытка с небольшими перерывами длилась целый месяц. Когда я приходил в себя, то мог уйти, и уходил, но возвращался вновь за следующей порцией боли и запахом благовоний, который хотелось вдыхать вновь и вновь. Я вырывался из тисков и кричал, что убью проклятого костоправа, но тот только смеялся и снова принимался за свое дело, заменяя мои раздробленные кости на целые. Я не знал, где он их брал. Не спрашивал. По вечерам к Готфриду приходили какие-то мрачные личности, иногда оставляли мешки и звенели монетами на выходе.

Через месяц я уже мог сгибать пальцы. Через два — снова держать пистоль и нажимать на спуск.

'Неплохо', — сказал Готфрид, когда я прострелил центр мишени, стоящей в конце узкого переулка за его домом.

'Я не буду больше стрелять', — ответил я, глядя на пистоль.

Переулок был похож скорее на место для казни. Расстрелянная мишень с продырявленным центром сползла по стене.

'Неплохо, но недостаточно быстро для охотника на демонов, — продолжил костоправ, будто не замечая моего ответа. — Хотя ты заслужил поощрение'.

Он бросил мне закупоренную склянку, в которой клубился туман благовоний. Я стоял и наблюдал за тем, как его потоки, словно живые, пытаются вырваться на свободу. Готфрид усмехнулся и пошел к узкой дверце черного хода, но вздрогнул, остановился и оглянулся, когда брошенная мною склянка разбилась о каменную стену. Всё так же усмехаясь, костоправ пожал плечами и вернулся в дом, а я упал на колени, собирая трясущимися руками осколки стекла, сохранившие желанный аромат.

Впрочем, их я тоже выбросил.

Когда это было, и было ли? Я ведь знаю, что подключился к игре не так давно. Но память навязчиво подсовывала мне ложные воспоминания. Я помню город. Помню свой вопрос Готфриду.

'Зачем я тебе?'

'Каждый человек для чего-то нужен, — пожал плечами Готфрид, причем правое он обычно поднимал выше левого, отчего казалось, что он наклоняется вбок. — Главное найти для него применение'.

В тот вечер ушел очередной гость, и довольный костоправ, что-то насвистывая себе под нос, собирал на столе скелет какого-то монстра.

'Ты, например, сгодишься для охоты за тварями, что скрываются в темноте переулков и подвалов, в древнем городе у нас под ногами. Вернувшиеся бродяги думают, что они ушли. Мы считаем, что их никогда не было. Но демоны хитры. Они остались и спрятались в темноте подземелий. Ждут того часа, когда в город явятся их новые силы. Но те, что остались, опытнее. Хитрее. Коварнее. Они убивают исподтишка, не оставляя следов. И, чтобы их убить, надо быть таким же хитрым и беспощадным, как они'.

'Но я не такой'.

Правая рука нестерпимо болела, и я баюкал ее, словно так можно было унять боль. Тогда Готфрид хитро улыбнулся, наклонился влево и покатал по столу склянку с плененными благовониями. Я заворожено наблюдал, как за стеклом перемешивается вязкий молочный туман. Затем сжал зубы и резко повернулся, собираясь выйти из комнаты, но меня остановил возглас костоправа:

'Стой! Сегодня ты отправишься туда вместе со мной, — он постучал ногой по каменному полу. — И будешь стрелять быстрее, чем в переулке. Мерзавцы, опять подделку подсунули!'

Одним движением руки Готфрид смахнул со стола неоконченный скелет, и ранее скрепленные тонкой проволокой косточки разлетелись по комнате.

Странно, но мне кажется, что еще недавно я ничего подобного не помнил. Неужели воспоминания навязываются игрой вместе с получением новых умений, ведь я только что выучил мастерство охоты на демонов? Тут явно не обошлось без пространства Чендлера.

Судя по воспоминаниям, я прожил в городе уже несколько лет. Бродяги строили свои каменные дома над руинами забытой цивилизации. Та воспользовалась еще более древними строениями, история которых уходит вглубь тысячелетий. Слой за слоем город погружался в землю, разрастался, как ходы муравейника, и никто не знает, какие тайны он скрывает в своих глубинах. Лишь искатели приключений, спускающиеся в древние лабиринты, рассказывают байки о могущественных артефактах и страшных чудовищах, но чего только не насочиняешь, чтобы приукрасить свои похождения.

* * *

Мы вышли из прокопанной ратусами норы и оказались в небольшой комнате, на стене которой горел 'вечный' факел. Пепел от него медленно опускался на оружейную стойку. Покрытые ржавчиной мечи и алебарды отбрасывали колючие тени. Смрадный дым забивался в нос, и Волчица закашлялась. Дым притуплял чувства, мешал услышать запах скрывающихся в тенях врагов.

Два ратуса выскочили неожиданно. Один из них, закованный в металлические доспехи, завизжал: 'Беги, Краш! Предупреди!' и набросился на нас с мечом. Илва, продолжая кашлять, взмахнула рукой, и ратус рухнул на пол с торчащим из забрала ножом. Второй крысеныш, что-то крича, выскочил за противоположную дверь. Я побежал следом за ним, вскидывая пароэфирное ружье. Ратус уже находился в конце длинного коридора, освещенного лишь несколькими кристаллами. Еще мгновение — и он скроется за поворотом.

Я нажал на спуск, помня о паузе перед первым выстрелом. Сейчас время ожидания показалось неоправданно долгим. Наконец ружье дернулось у меня в руках. Тум! Ратус взвизгнул и исчез за углом. На стене осталась клякса брызнувшей крови. Убил? Не думаю. Наверное, враг только ранен и теперь спешит за помощью.

Я похолодел. Но не из-за ожидающей впереди опасности, а из-за того, что не увидел отлетающего от ратуса урона. В тот миг, когда я спустил курок, всё показалось реальным: руки чувствовали металл оружия, сердце замерло, а на щеку опустился кусочек сажи. Я вытер щеку и посмотрел на пальцы. Они оказались чистыми. Происходящее подсказал мой мозг, по-настоящему графика не передавала такие тонкости. Неужели я зависаю в обычной игре?!

— Ушел? — спросила Илва. — Ты промахнулся?

Она вдохнула дым и снова закашлялась.

— Тихо! — Я предостерегающе поднял руку. — Слышите?

— Нет, — прошептала Илва.

Наверное, теперь мое восприятие было лучше, чем у Волчицы, потому что я слышал. Позади шумно дышал в своем шлеме Вот. Голова демона, которую он нес на ремне за спиной, изрядно воняла, но бродяга не хотел расставаться со своей добычей. Зеленые капли до сих пор стекали по спине Вота и падали на пол. Но это были не все окружающие нас звуки. Там, далеко впереди, слышался монотонный лязг металла.

Осторожно, чтобы ничем себя не выдать, мы прошли дальше. За углом туннель расширялся, со стен на нас снова смотрели каменные маски, от которых мурашки бежали по телу. Немного дальше туннель переходил в каменный мост, висящей над пропастью.

— Стойте!

Я остановился, разглядывая лежащего на мосту мертвого ратуса. Через некоторое время тело должно исчезнуть, но сейчас ратус выглядел так, будто его резко остановили на бегу, и он упал лицом вниз: голова разбита и неестественно свернута набок, руки широко раскинуты в стороны. Нога была прострелена в колене, но нанесенная мною рана не смертельна. Я не сразу заметил то, что меня обеспокоило при взгляде на эту картину — из спины ратуса торчало острие металлического дротика. Очевидно, он вошел в грудь и пробил тело насквозь. Затем мне удалось разглядеть на той стороне моста еще двух мертвых людей-стражников. Наверное, ратус бежал к ним за помощью.

— Назад!

Я отшатнулся, увлекая за собой Волчицу, и несколько дротиков просвистели в воздухе, ударили о стену, звякнули о доспехи Вота. Из темноты по ту сторону моста появилась закованная в сталь человеческая фигура. Бродяга!

— Это шатун, — сказал Вот, вскидывая руку.

Вылетевший из нее металлический диск чиркнул по мосту, выбивая каменную крошку, враг уклонился — его движения были быстры и проворны, словно он не чувствовал веса доспехов. Из его руки выстрелили еще несколько дротиков и ударили по доспехам Вота. Несколько со звоном отлетели, но третий вошел с чавкающим звуком между нагрудными пластинами и шлемом. Вот пошатнулся, шагнул назад, опустился на колено и захрипел, схватившись за пробитое горло.

Я вскинул пароэфирное ружье. Прицельный выстрел! Секундная пауза, и пробитая пулей голова врага отлетела в сторону, покатилась по мосту и упала вниз.

'Нанесен урон 2'.

Почему так мало?!

Свалившаяся с моста часть врага была только пустым шлемом. Безголовый противник, как ни в чем не бывало, продолжил движение. Память играла со мной злые шутки. Память подсказывала то, что по-настоящему я помнить не мог.

Шатуны — так бродяги называли древние механизмы, обитающие в глубинных катакомбах под городом. Творения забытой цивилизации бродили в полной темноте, изредка выбираясь к поверхности в поисках жертв. Возможно, в них были заложены охранные функции, давно потерявшие свою актуальность, возможно, механизмы служили для войны или гладиаторских боев, но сейчас шатуны представляли угрозу всем — они не делали разницу между монстрами и игроками, убивая всех подряд. У бродяг существовал ритуал — каждый из мужчин-воинов должен был убить своего шатуна, выпотрошить и сделать из него подвижные, пропитанные магией доспехи.

Их движения, приводимые в действие сервоприводами, быстры. Их сила в несколько раз превышает человеческую. Говорят, что такие доспехи могут вести своего хозяина в бой даже после его гибели.

Вот застонал и повалился на камни.

Я продолжал давить на спуск, и, прежде чем в пароэфирном ружье закончились заряды, успел выстрелить еще дважды. Потом ружье щелкнуло и затихло. Из двух дыр в груди шатуна вылетали искры и шел дым, но, не смотря на двенадцать единиц урона, умирать шатун не собирался.

Уклоняясь от следующей партии металлических шипов, я прижался к стене и увлек за собой Илву. Один из дротиков почти наполовину погрузился в камень возле моего лица. Ничего себе сила выстрела! Дротики вылетали попарно из обкрутившейся вокруг руки шатуна двухголовой змеи. Но выстрелы были не столь метки, как раньше. Казалось, что с потерей головы шатун перестал нас видеть и воспринимал всё на слух, замирая и прислушиваясь. Шаг — и механизм остановился, водя рукой с шевелящейся железной змеей. Еще один шаг — снова пауза. Шатун ждал, когда мы неосторожно себя выдадим.

Я держал бесполезное сейчас ружье и напряженно думал. Сколько у шатуна единиц жизни? Сколько еще шагов ему потребуется, прежде чем он нас обнаружит? На какое расстояние его можно подпустить, и пробьет ли его броню пуля из древнего пистоля?

Илва подняла взведенный арбалет, но я предостерегающе вскинул руку.

'Нет, вспомни паука-стража. Этого тоже так легко не возьмешь'.

'Я поняла'.

Арбалет медленно опустился вниз. С некоторых пор мне кажется, что в экстренных ситуациях мы с Волчицей понимаем друг друга без слов.

Вот пошевелился, пытаясь подняться, шатун дернулся на звук и выпустил в бродягу несколько дротиков. В это время я рванулся вперед, левой рукой выхватывая катану, а правой стреляя из многозарядного пистоля. Выстрел, указательным пальцем прокрутить барабан, снова выстрел. Я успел трижды поразить шатуна, прежде чем тот среагировал. Одна из пуль раздробила его правое плечо, и рука с двухголовой змеей бессильно повисла. Но еще до того как я добежал до врага, он поднял левую руку, и мне навстречу вылетела цепь с несколькими крючьями на конце. Острые крючки впились в руку и шею, забирая несколько единиц жизни. Рывок — и я повалился на землю.

Дважды щелкнул арбалет Волчицы. Расстояние было невелико, и один из болтов пробил грудь шатуна, оставшись торчать в месте, где у человека расположено сердце. Второй лишь скользнул по броне, не нанеся урона.

Из руки шатуна выше цепи выскочил клинок. Древний механизм шагнул ко мне, замахиваясь для удара.

— Нет! — Волчица бросилась на него, сжимая нож.

Шатун повернулся, и предназначавшийся мне удар достался Волчице. Клинок глубоко вошел в ее тело, отнимая одиннадцать единиц жизни. Я рванулся, взмахом катаны перерубил стягивающую меня цепь. Шатун вырвал меч из груди Илвы, оставляя в воздухе брызги крови, но отразить мой удар не успел — катана прошла сквозь его тело, разделяя его на две половины. Древний механизм разлетелся гаснущими угольками.

Я выдернул из себя крючья, получая при этом три урона, бросился вперед и схватил упавшую Илву.

— У меня кровотечение, — сказала она. — И остановить нечем. Глупо, да? В следующий раз надо лучше готовиться. Хотя это всего лишь игра. Встретимся возле дерева, ретурнер.

Волчица улыбнулась, и от нее отлетела последняя единица жизни.

Вот оказался жив. Прихрамывая, он подошел и сел возле меня.

— Пойдем? — спросил он.

— Иди к черту, — сказал я.

Еще некоторое время я держал Илву на коленях, а бродяга невозмутимо ждал. Затем я забрал с тела Волчицы несколько метательных ножей и она исчезла.

— Пошли, — сказал я, поднимаясь на ноги и пряча ножи за пояс. — Надо быстрее выбраться из этого подземелья.

Мы взошли на мост. Казалось, что бездна под нашими ногами не имеет дна и уходит в бесконечность. Где-то там, среди черной непроглядной мглы и поднимающихся шпилей, чьи вершины торчали под мостом, словно морские рифы, вспыхивали призрачные огни и слышался далекий лязг механизмов. Что-то ухало, словно на глубине работала гигантская паровая машина, и мост ощутимо вздрагивал.

От убитых шатуном стражников осталось снаряжение — меч и мушкетон.

— Ерунда, — повертел Вот в руках клинок и швырнул его во тьму.

Меч ударился о шпиль и исчез в пропасти.

— Сойдет, — сказал бродяга, протягивая мне мушкетон.

'Мушкетон, урон 3хd6. Удвоенный шанс критического урона. Условия применения: ловкость 6, восприятие 5'.

Я забросил за спину заряженный картечью мушкетон — стражник не успел выстрелить, погиб от удара поднявшегося из пропасти шатуна. Кого охраняли наемники? Очевидно, это были не люди, а NPC, но кто-то оплатил их услуги и поставил в дозор. Что скрывают лабиринты старого города впереди? Мы шли в темноте подземной улицы, лишь кое-где освещаемой разросшимися колониями кристаллов. Заброшенные дома по краям дороги смотрели на нас черными провалами окон. Маски скалились со стен. Казалось, кто-то невидимый дышит нам в спины, шелестит пылью, но это была всего лишь иллюзия.

— Тихо! — сказал я, Вот, подчиняясь команде, остановился и тоже прислушался.

Мне не показалось — где-то впереди действительно звучали голоса. Свет далеких факелов блуждал в конце улицы. Я скользнул в темноту одного из домов, увлекая за собой бродягу, чтобы пропустить идущих навстречу людей. Двое незнакомцев были одеты в багровые плащи. В руках они несли факелы, и их тени метались по стенам от дрожащего пламени. Показалось, что за ними идет темнота. Ее щупальца неслышно ползли по полу, касались стен, заглядывали в окна, и я едва не вскрикнул, когда одно из них, призрачное, почти неощутимое, коснулось моего лица.

— Я точно слышал шум, Крейв, — говорил один из незнакомцев другому. — Я же не глухой. Голову даю на отсечение, что на стражников кто-то напал. Слишком много в последнее время шатунов выползает. Ничего, Хозяин быстро порядок наведет.

В его руке был пистоль. Вот провел ладонью по шее, но я отрицательно покачал головой. Бродяга пожал плечами, мол, как хочешь, мое дело предложить. Мы подождали, пока незнакомцы скроются во тьме, и пошли вперед, прячась в тенях.

Улочка закончилась и показалась площадь, окруженная колоннами, вокруг которых извивались каменные змеи и осьминоги. На ближайшей колонне они оказались не высеченными из камня, а металлическими, словно кто-то пытался заменить все скульптуры на механизмы, но забросил работу, лишь приступив к ней. Кончики гибких щупалец механического осьминога вздрагивали, змеи дергались, будто пытались вырваться на волю.

Посреди площади в хаотичном порядке стояли скульптуры. Их делали не бродяги. Потому что бродяги, даже с их извращенным сознанием, являлись людьми. А в каменных изваяниях не было ничего человеческого. Люди, соединенные с осьминогами и драконами, гигантские рогатые змеи, чьи хвосты извивались по полу, птицы с костлявыми крыльями, выползающие из змей, как бабочки из куколок — все они словно явились из жуткого прошлого. Древнее бродяг и демонов, старше многих рас, строивших город, они олицетворяли первозданный хаос и, казалось, простоят здесь еще миллионы лет. Каменный взгляд находящейся передо мной женшины-змеи завораживал, притягивал к себе. Промелькнула мысли, что она живая и видит меня, спрятавшегося в темноте, и я скоро я сам окаменею от ее взгляда. Превращенный в камень, буду обречен вечно смотреть на ее высокую обнаженную грудь и чувствовать на себе холодный взор.

Я покачал головой, прогоняя видение. Это всего лишь локация придуманного мира, которую тщательно, до мелочей, создали опытные дизайнеры.

Среди статуй стояли люди. Много людей — взгляд выхватывал из темноты всё новые и новые фигуры в багровых плащах. Подземный ветер шевелил их одежды, и казалось, что все присутствующие залиты потоками крови. В центре площади — круг пустоты и два человека, которые отбрасывали тени к статуям, словно гномоны солнечных часов. Один из людей был в бордовом балахоне с капюшоном, полностью скрывающем лицо, с прорезями для глаз. Тоже мне, ку-клукс-клановец местный нашелся. Второй... Я молча выругался. Второй был троллем из Хвергельмира в облике самурая. Мой враг никак не хотел сдохнуть.

'Ты здесь, Ламберт, я тебя чувствую'.

Я вздрогнул, стараясь слиться с темнотой, стать еще незаметнее. Не думать, не привлекать внимание. Выход где-то на той стороне площади, но как пройти сквозь такое количество народа? Возможно, Вот был прав — не стоило оставлять врагов за спиной. Мы могли бы воспользоваться их плащами. Словно прочитав мои мысли, Вот скользнул в темноту.

— Скоро наши ожидания окончатся, братья! — прокричал стоящий в центре площади человек.

Тролль находился возле него, как телохранитель. Или мальчик на побегушках?

— Темный Мессия уже в игре! Он пришел, и вслед за ним с новым обновлением явится тьма. Не демоны, не четвертая раса — настоящая тьма из пространства Чендлера, которую мы призывали и ждали так долго. С помощью Темного Мессии она изменит первичную реальность.

Тролль посмотрел в мою сторону и ухмыльнулся. Неужели заметил, или это простое совпадение? Где же Вот? Бродяга слишком долго возится.

'Покажись, Ламберт, Я ведь всё равно тебя найду. Я вытащу твои кишки, медленно, пока ты будешь еще жив, и скормлю их ратусам. Ты будешь наслаждаться крысиным тявканьем в свои последние минуты жизни'.

— Бессмертие, братья, будет нашей наградой! Мы оставим свои бренные тела там, в серой действительности, и обретем истинную жизнь в игре! Темный Мессия пришел!

Тролль шагнул по направлению ко мне. Он всматривался, прищурившись, в темноту.

Кто же такой этот Темный Мессия? Я вспомнил занесенную снегом улицу, человека у костра и склонившуюся над ним тьму. Но зачем Ефимовский, если он тот, про кого я думаю, привел в игру меня? Какое ему дело до спасения Джонни?

Позади раздался вскрик. Я обернулся. Вот не рассчитал свои силы. Он, конечно, расправился с обеими культистами — один лежал, держась за перерезанное горло, второй еще стоял, пронзенный мечом бродяги, но этот второй успел перед смертью вскрикнуть. Вот выдернул клинок из его груди, и враг повалился на землю. Тот, который уже лежал на земле, как оказалось, был еще жив. Прежде чем я успел среагировать, он поднял свой пистоль и спустил курок. По подземелью прокатился грохот выстрела. Висок на шлеме Вота брызнул осколками. Бродяга пошатнулся, шагнул к культисту и прикончил того ударом меча. Затем опустился рядом с ним на камни.

— Прости, Ламберт, — сказал он.

На улицу вбежали несколько культистов. Их фигуры выделялись черными силуэтами на фоне залитой светом факелов площади. Я вскинул мушкетон и нажал на спусковой крючок. Отдача была сильной. Гораздо сильнее, чем от пароэфирного ружья или пистоля, — я не привык к такому оружию. Здесь не нужна меткость — мушкетон предназначен для ближнего боя, в узком пространстве сложно промахнуться. А спрятаться и вовсе невозможно. Картечь пронеслась по туннелю смертоносным роем, и впереди замелькал отлетающий урон. Пять единиц, восемь, десять. Несколько культистов отбросило назад. Голова каменной женщины-змеи разлетелась на осколки. Пыль и смерть заполнили улицу.

Из толпы выбежал тролль. Но недаром я выучил умение быстрой стрельбы. Закинуть за спину разряженный мушкетон и выхватить левой рукой однозарядный пистоль заняло лишь мгновение. Выстрел! Но предназначавшаяся троллю пуля нашла другую цель. Закрывший линию видимости культист схватился за плечо, и, отброшенный троллем, отлетел в сторону.

'Стой, Ламберт!'

Меня спас Вот. Он схватил тролля за ногу, и тот грохнулся на камни. Тогда я побежал, зная, что Воту уже не спастись. Но куда бежать? Я чувствовал погоню у себя за спиной и знал, что от преследователей не спрятаться.

На мосту я на мгновение остановился и оглянулся. Тролль бежал впереди всех и уже находился в нескольких шагах от меня. В левой руке он держал черный предмет, и я не сразу сообразил, что это голова Вота. Я замахнулся катаной, но тролль успел уклониться, а на второй удар мне не хватило времени. Тролль взмахнул мечом, и я увидел, как сжимающая пистоль моя рука полетела в пропасть.

'Ты всё равно достанешься им, Ламберт', — засмеялся тролль.

'Получен урон 8. Вы лишились левой руки. Сила понижена до 3. Ловкость понижена до 2. Кровотечение'.

Истекая кровью, я попытался достать тролля острием катаны, но тот схватил меня за запястье и вывернул — до хруста и торчащих осколков костей.

'Попалась птичка'.

Я ударил его головой в переносицу, ощущая, как удара треснула кость. Наверное, это лишь подсказывает мое воображение, и в игре нет таких подробностей. Но как бы там ни было, тролль на секунду ослабил захват, и я успел освободить руку.

'Стой!'

Но я, всё еще сжимая катану, уже шагнул с моста вниз. Секунды полета, натянутые ветви, что рвались под моим телом, и темнота.

Почему-то слышался плеск волн.

* * *

Волны ударяли о старую древесину. Там, за бортом корабля, бесновался шторм, хотя в здешних широтах это считалось еще сносной погодой. Представляю, что было бы, не утихни Дракон, тогда ни один корабль с поселенцами не смог бы преодолеть полосы урагана. Сколько безумцев погибло до нас, оставив обломки судов на Зубах Дракона — торчащих из воды скалах? 'Вы везунчики, сухопутные крысы', — не говорил, а по-обычному кричал капитан Дженсон, настолько заросший, что борода делала его похожим на черного лохматого пса. Из копны волос торчали лишь красный нос и курительная трубка, источающая смрадный дым.

'Вы достигните Нового Света, сухопутные крысы, двадцать морских ежей вам в кишки'.

Но сейчас в душном трюме, пропахшем грязным бельем, царила непривычная тишина, я слышал плеск волн, скрип обшивки и свое дыхание. Где-то пищали крысы. Куда подевались все пассажиры? Вот здесь, рядом с моей койкой, ютились молодая мамаша с пятилетней дочуркой. Возможно, именно такая же малышка — светловолосая с огромными наивными глазами могла бы быть у нас с Эллис, если бы не появился Адриан, и я бы я не спустил курок. Теперь Эллис мертва, моя рука искалечена, а я бегу от правосудия, но не могу убежать от самого себя.

Несколько дней назад к мамаше приставал Наваха, вокруг которого сгрудились головорезы и ворье всех мастей. Я видел, как она молча вырывалась из его объятий, пытаясь выползти из под грузного тела. Она вообще была молчаливой, как и ее дочка. Я схватил Наваху за шиворот и оттащил в сторону. Тогда он ударил меня в живот, так, что я сложился пополам.

'Что, Клешня, жить расхотелось?'

Но жить расхотелось самому Навахе, потому что я убил его следующей ночью. Главное было дождаться своего часа. В полной темноте я воткнул нож ему под ребра, зажимая рот искалеченной рукой, пока жизнь не покинула его тело. Никто не опознал мой нож. Никто не нашел на мне следы крови, и тело Навахи отправили за борт.

'Спасибо, — тихо сказала мамаша потом, когда плюющийся слюной и табаком капитан в сопровождении нескольких матросов покинул трюм. — Вы хороший человек'.

Она ведь не знала, отчего я бегу. А я не знал, отчего бежит она. Сейчас ее койка пустовала. На полу валялась вырезанная из дерева детская игрушка.

Или куда пропал Поэт? Все звали его только по прозвищу. Этот худющий молодой человек — про подобных говорят 'кожа да кости' — нацепив на длинный нос круглые очки, постоянно носился с томиком стихов Шекспира и путался у всех под ногами. Я поднял с пола раздавленные очки.

Куда все исчезли? Я добрел в темноте до лестницы, ведущей к закрытому люку. Двухмачтовая лохань, имеющая громкое название 'Королева Луизанна', шаталась под ногами. Я взобрался по лестнице и раскрыл люк, впуская в трюм соленые брызги и свежий ветер. Снаружи бурлили волны. 'Королева Луизанна' крепко сидела на торчащих из воды скалах. Одна из ее мачт была сломана, на второй трепетали обрывки парусов. Спасательные шлюпки отсутствовали, на палубе оставался я один.

Возникло стойкое чувство дежа-вю. Я помнил, что подобное со мной уже когда-то происходило. 'Мы сели на рифы! Шлюпки на воду!' Паника на корабле, когда пассажиры дерутся за места в двух маленьких шлюпках. Давка, крики и детским плач. Я прикоснулся к натянутому вдоль борта лееру. 'Стоять, сухопутные крысы! Первыми уходим я и команда!' Капитан уже без своей трубки — она раздавлена о палубу десятками ног. 'За борт капитана!'

Я отнял руку, разглядывая пустую палубу, ранее заполненную ревущей толпой, среди которой была мамаша с ребенком. Выжили ли они? Попал ли я на шлюпку? Не помню. Картины прошлого приходилось выхватывать из вязкого тумана воспоминаний. Моих, чужих, навязанных? Где я?

'Это лимб', — раздался чей-то голос, и я резко обернулся.

Она шла от кормы по направлению ко мне, и капли морской воды оседали на ее светлых одеждах.

— Эллис? — сказал я. — Но этого не может быть! Ты мертва!

'Ты сейчас тоже мертв'.

Я отшатнулся к леерам. По другую сторону борта ревела пучина. Я вспомнил мост, тьму и каменные шпили, торчащие как Зубы Дракона. Я ведь погиб в игре и теперь снова нахожусь в лимбе, пока не закончится отведенное на воскрешение персонажа время!

Мертвая Эллис приближалась, я смотрел на нее, и меня охватывало чувство нереальности. Корабль распадался на отдельные полигоны. Волны накатывались одинаковыми спрайтами, и в воздухе опускалась пиксельная пыль. Эллис превратилась не в нарисованную куклу, нет — ко мне плыла тьма. Ее потоки закручивались, собираясь в человеческое тело. Откуда-то издали слышался смех, словно падение каменной лавины.

'Ты всё равно будешь наш, Игорь Ламберт'.

Я развернулся и побежал на нос корабля, но оттуда навстречу мне выплыл еще один сгусток тьмы. С двух сторон приближались Эллис и Адриан.

'Тебе не спрятаться, ретурнер'.

Я подбежал к борту и перегнулся через леера. Внизу бушевал океан, брызги воды, как брызги тьмы, пучина, словно бездонная пропасть. Второй раз за последнее время я шагнул к смерти, и вода приняла мое тело.

Не помню, как было в истории моего персонажа — он спасся на шлюпке или вплавь, но я знаю, что впереди меня ждал берег и чужой город. Время моего пребывания в лимбе закончилось, я очутился в игре.

Интерлюдия. Вронский

На этот раз я не успел назначить точку воскрешения, и игра выбрала ее случайным образом. Место моего респауна находилось на самом берегу вдали от города. Море штормило, словно в продолжение видения из лимба. На камнях, о которые разбивались волны, сидел человек. Худощавый, с черными прядями, торчащими в разные стороны, он походил на выпавшего из гнезда взъерошенного воробья. На ладони незнакомец подбрасывал камешек — плоскую гальку, какими был усыпан весь берег, и даже не оглянулся, когда я проходил мимо. Я не обратил бы на него внимание — мало ли чудаков в игре, любящих одиночество, если бы он вдруг меня не окликнул.

— Игорь!

Я вздрогнул и остановился.

— Ты еще не устал бороться с самим собой? Каждый раз нырять в игры и кого-то спасать с риском для собственной жизни.

Он повернул голову, и я увидел его глаза. Они были небесно-голубыми, цвета весеннего моря, в котором отражались солнце и облака, хотя всё небо затягивала серая пелена. В глубине глаз летали чайки и резвились дельфины, и где-то далеко-далеко сверкала радуга. И еще в них отражался я.

— Куда ты подевал шутовской колпак? — спросил я, садясь рядом с ним на камень. — И где твоя скрипка?

— Разве облик для тебя так важен? — улыбнулся незнакомец. — Ты же знаешь, что здесь это не имеет значения.

Он размахнулся, бросил камень в море, и тот запрыгал по волнам в направлении к стоящим у горизонта дредноутам бродяг.

— Десять, — сказал незнакомец, когда камень подпрыгнул в последний раз и исчез на глубине. — Что ж, я делаю успехи. Замечается явный прогресс. Сейчас не столь важно, кто я теперь и как выгляжу, но когда-то меня звали Алексом Вронским, и я был программистом.

Он поднял следующую гальку и взвесил на ладони.

— Как думаешь, насколько далеко упрыгает этот? Тебе грозит опасность, Игорь. Твоим умением видеть суть вещей в сети многие не прочь воспользоваться. Ведь оно действует не только в игровом мире, помнишь, как ты повторил то же и в реальности?

— Откуда ты знаешь? — удивился я.

— Я многое знаю. Когда-то я, как и твоя Джонни исследовал квантовую сеть и ее влияние на человеческий мозг. Работал на одну секретную правительственную контору и занимался созданием вируса, способного подчинять вражеских солдат. И даже добился кое-каких результатов. Модификация Х-54 обладала всем заявленным требованиям.

Вронский бросил камень в воду, но тот подпрыгнул лишь один раз и тут же ушел на дно.

— Облом, — прокомментировал мой собеседник и покрутил в пальцах новую гальку.

— Куриный бог, — сказал он и посмотрел на меня сквозь отверстие в ее центре.

— Продолжай, — не выдержал я. — Ты же зачем-то меня ждал?

Я больше не думал, что точка моего воскрешения была такой уж случайной.

— Вирус Х-54 изменился в пространстве Чендлера. Мутировал. Обрел самостоятельность и перестал нам подчиняться. Мало того, он делал то, для чего его создали — внедрялся в сознания людей и контролировал их тела. Правдами и неправдами он получал доступ к игровому виртуалу, а там... — махнул рукой Вронский. — Когда Х-54 в твоем виртуале, всё — он связан с твоим сознанием, его уже не вычистить, потому что антивирус не отделит вредоносный код от разума. В этом случае действует только полное удаление вместе с носителем. Исследования прекратили, отдел прикрыли, но было уже поздно — Х-54 проник в сеть и захватывал одну область пространства Чендлера за другой. Его отростки от центрального ядра прорастают по сети, как грибница. Сможешь отсечь один — появятся новые. Это то, что выглядит, как тени, или тьма, как тебе будет угодно. Неконтролируемые, хаотичные потоки данных. Во 'Фронтире' отросток Х-54 поселился в лимбе, где отключен антивирус, и ждет момента, когда можно будет завладеть всей игрой. Он присоединяет к себе виртуалы погибших игроков и с каждым днем становится всё сильнее, больше, хитрее.

— Тогда вы создали монстра, — сказал я. — Когда он полностью захватит игру?

— Вскоре будет устанавливаться новое обновление, и на время его установки отключат антивирус. Тогда Х-54 вырвется на свободу из лимба.

— Как он вообще туда попал?

— В игре есть порты в пространство Чендлера — ченд-поинты. Они открываются на короткие промежутки времени — происходят точечные вливания пространства Чендлера. Это позволяет игрокам реальнее чувствовать игру, вновь и вновь возвращаться сюда за яркими ощущениями. А ты думаешь, отчего 'Фронтир' так популярен? Это как информационный наркотик, как двадцать пятый кадр, влияющий на сознание при просмотре фильма. Да — незаконно. Но действенно. Наверное, аферу придумал сам владелец игры.

— Ефимовский?

— Да, он самый.

Я вспомнил моменты, когда меня охватывали ложные воспоминания, как в играх в пространстве Чендлера. Значит, именно тогда открывались ченд-поинты.

— Теперь вирус стремится захватить наш мир, — продолжил Вронский. — Он хочет изменить его, как меняет игры в пространстве Чендлера. А для этого ему нужен ты со своими способностями. Ты ведь на многое способен, Ламберт, и это не только возможность видеть сеть. Поэтому я говорил тебе — не умирай, иначе в лимбе рано или поздно вирус настигнет тебя, завладеет твоим виртуалом и вернется вместе с твоим телом в реальность. На твоем месте я бы прямо сейчас вышел из игры, и никогда больше не возвращался в сеть.

— Я должен спасти Джонни. Мне надо найти тот портал, сквозь который она вошла в пространство Чендлера. Дальше смогу обнаружить ее по следам. Найду и верну, — упрямо сказал я.

— Всегда идешь до конца, — усмехнулся Вронский. — Держи на удачу.

Он бросил мне куриного бога, и я автоматически поймал камешек в кулак, а затем спрятал в карман.

— Наверное, Джонни догадалась, что в этой игре дело нечисто, — продолжил мой собеседник. — Возможно, ушла сама из желания разобраться, возможно, ей помогли шагнуть в ченд-поинт, но ее уже не спасти. Кто знает, где она сейчас? Может быть, в мире, где находится ядро вируса? А может быть, находится в лимбе, где расположился его отросток? Ее могли затащить туда нарочно, чтобы заманить в игру тебя.

— Как можно уничтожить Х-54?

— Ты думаешь, я не пытался? Но до него не добраться — вирус сожрет тебя по дороге. Хотя лазейка есть, но лишь единицы могут ею воспользоваться. Если в твоего виртуала внедрится часть вируса, но ты сможешь подчинить ее себе, то тогда подойдешь к Х-54 на расстояние действия антивируса. Хотя в таком случае ты погибнешь вместе с ним, ведь антивирь не найдет между вами разницы. Но, повторяю, лишь единицы могут заставить вирус действовать себе на пользу. Я знаю лишь одного, у которого это получилось. И при этом ты вряд ли останешься тем человеком, что был прежде.

Он посмотрел на меня своим бездонным взглядом и словно прислушался к чему-то внутри себя.

— Почему ты мне сказал это только сейчас?

— Я искал способы его остановить. Это ведь мое детище. Но я боюсь, Ламберт. Я хочу жить. А ты... Я долгое время к тебе присматривался. Ты способен на это, даже ради Джонни.

— Дай антивирус, — сказал я.

Вронский молча протянул мне черную коробку.

— Может быть, мы с тобой еще встретимся, — произнес он. — Но на всякий случай, прощай.

И прежде чем я успел его остановить, Вронский поднялся и пошел по берегу.

— Стой!

Но его уже не было. Только волны накатывались на берег, смывая оставленные им следы.

Глава 8. Залив. Кракен

При получении уровня я вновь повысил ловкость — чем лучше стреляю, тем больше шансов вернуть Джонни. Впрочем, мое искусство фехтования в равной степени зависит как от силы, так и от ловкости, так что увеличить эту характеристику не повредит вдвойне. После чего выучил умение чтения следов — находить спрятавшегося врага, идти за ним, не упустить добычу — не это ли важно для охотника за демонами?

УРОВЕНЬ 7

Имя Игорь де Ламбер

Класс Ганслингер

Единиц жизни 14

Характеристики

Сила 5

Ловкость 11 (при использовании огнестрельного оружия ловкость +3)

Телосложение 7

Интеллект 6

Восприятие 8

Харизма 5

Профессионал в: огнестрельное оружие

Умения: фехтование легкими клинками, стрельба с двух рук, быстрый выстрел, прицельная стрельба, улучшенная дипломатия, знание древнего оружия, чтение следов.

Спецсвойство: охотник за демонами.

Оружие и броня:

Кремневый пистоль, урон d8, условия применения: ловкость 6, восприятие 5.

Древний шестизарядный пистоль, урон d8+1. Условия применения: ловкость 9, восприятие 7.

Пароэфирное ружье, урон d12. Бронебойное оружие. Условия применения: ловкость 10, восприятие 7.

Мушкетон, урон 3хd6. Оружие ближнего боя. Удвоенный шанс критического урона. Условия применения: ловкость 6, восприятие 5.

Кинжал, урон d6, условия применения: сила 4.

Метательные ножи х5, урон d6, условия применения: ловкость 6.

Кожаная куртка поселенца, защита d6.

Плащ, защита d4.

Деньги: 0 монет

ЖУРНАЛ КВЕСТОВ

Главный квест. Найти пропавшую девушку.

+Исследовать маяк.

+Уничтожить тьму в лимбе.

Убить старого врага.

Илва, Вот и Ефимовский ждали меня под деревом в условленном месте. Невдалеке сидел мастаф, делая вид, что оказался здесь совершенно случайно.

— Наконец-то, — шагнула Волчица мне навстречу. — Чего так долго?

Я обнял ее и поцеловал. Мастаф предостерегающе зарычал.

— Ну что, пошли? — Ефимовский перетасовывал колоду карт из руки в руку, словно профессиональный шулер. — Не знаю, как кто, а я подготовился, хотя наш железный друг решил оставить меня в одиночестве и куда-то исчез.

Вот стоял, не говоря ни слова. Казалось, бродяга следил за полетом чаек и с тревогой к чему-то прислушивался.

— Вы, я вижу, тоже времени даром не теряли и основательно скупились, — продолжил волшебник. — А где твой меч, Ламберт?

Лишь сейчас я обратил внимание на то, что катана убийства отсутствовала — она осталась на моем упавшем в пропасть виртуале. Одно хорошо — вряд ли ее кто-то достанет из бездны.

Маяк возвышался на фоне грозового неба черной гигантской свечой. Фонарь на его вершине мигал тусклым пламенем. В последний раз я видел его свет, когда плыл на шлюпке, спасаясь из севшей на рифы шхуны. Вот, черт! — помахал я головой, прогоняя ложные воспоминания, навязанные ворвавшимся пространством Чендлера.

В маяке жил безумный колдун. Так говорили и так было написано в одном из сгенерированных квестов игры. Еще ходили слухи, что земля вокруг маяка напичкана ловушками, что сам колдун якшается с демонами и ловит древние дикие механизмы. Ни одна из групп приключенцев, отправившихся за его головой, назад не вернулась. Уже давно никто не пытался выполнить этот квест — есть более легкие, не столь рискованные задания.

Тропинка, заросшая пожухлой травой, вилась по скалистому берегу. Позади нас берег спускался к лагуне, и с высоты, на которую мы взобрались, был виден затянутый серой мглой город и каменистое побережье перед ним. С одной стороны тропы у самого обрыва протянул побеги ползун — дерево с вьющимся стволом, настолько длинным, что вдоль него можно идти тысячу шагов. Побеги извивались и переплетались, словно это великан плел косу из своих волос. Кое-где на побегах торчали сухие листья и дупла, собирающие влагу, будто раскрытые рты. С другой стороны тропинки простиралось поле, заросшее колючим кустарником северного чертополоха с его торчащими из земли шалашами корней, называемых 'шатрами полуросликов'. Где-то там, впереди, тропа должна вывести к мосту через врезавшийся в берег скалистый залив. Перейди подвесной мост — и окажешься у маяка.

Что-то вызывало необъяснимую тревогу. Возможно, зловещие грозовые тучи, затянувшие восточную половину неба; вспышки молний гасли в холодной воде среди замерших дредноутов. Или бурные волны, разбивающиеся о берег, настолько высокие, что до нас долетали их брызги. Рты ползуна с чмоканьем закрывались, глотая соленую влагу вместе с планктоном. Постоянно казалось, что на глубине под обрывом плавает кто-то огромный и подстерегает добычу — его тень то и дело мелькала среди белой пены.

— Смотрите! — вдруг вскрикнула Илва, указывая на берег перед городом.

Там оседали поднятые взрывом песок и каменное крошево, а над одним из дредноутов клубился пороховой дым. Спустя несколько секунд до нас долетел рокот выстрела. Шерсть на загривке мастафа вздыбилась. Пес взвизгнул и скрылся в кустах.

— Началось! — сказал Ефимовский и возбужденно потер ладони.

Еще несколько взрывов взметнули песок на далеком берегу. От дредноутов отделялись десантные шагоходы, над которыми развевались вымпелы кланов. Клан Арахны, Каракатицы, Сколопендры — на время войны бродяги забыли про собственные распри и объединились, чтобы вернуть свой город. Бронированные шагоходы неспешно переставляли телескопические ноги и выглядели бредущими по воде огромными пауками.

— Уже? — удивилась Илва.

— Вы разве не слышали объявление? — поднял правую бровь Ефимовский. — Всем же сообщили, что сегодня в двенадцать начнется война, а после произойдет установка нового аддона.

У городских стен суетились поселенцы. К укреплениям за пределами города выкатывались пушки. Вскоре бродяги, которым повезет добраться до берега, высадятся, и начнется рукопашный бой.

— Выходит, мы теперь враги? — спросила Илва.

— Это всего лишь игра, — сказал я. — Никто же нас не обязывает.

— Хорошо, — улыбнулась Волчица, — иначе я попыталась бы убить тебя, и ты бы меня застрелил. А Вот ударил бы тебе в спину своим диском.

— Берегись! — закричал Ефимовский.

Вот развернулся, и в воздухе просвистел диск на цепи, вылетевший из механической сколопендры на его руке. Раздался звук удара, а затем шипение и клекот. Я обернулся, срывая со спины мушкетон, чтобы успеть заметить, как в кустах чертополоха исчезает огромный змеиный хвост. На тропинке пузырилась зеленая кровь чудовища.

Ламия! Я выстрелил в направлении скрывшегося монстра. Картечь срезала ветки на кустах. Наступила тишина, в которой слышалось лишь цоканье лапок сматывающей цепь сколопендры. На тропинку с писком выскочила белая мышь, поднялась на задние лапы, испуганно глянула на нас и скрылась в чертополохе.

— Она здесь, — прошептала сжимающая арбалет Илва.

Через мгновение на нас обрушилась ламия. Чудовище выпрыгнуло из кустов так стремительно, что среагировать никто не успел. Упал сбитый с ног Ефимовский, длинный, с костяной иглой на конце хвост закрутился вокруг бродяги, а меня прижало к земле тяжелое, покрытое чешуей тело монстра. Но прежде чем челюсти ламии сомкнулись на моем лице, я успел выхватить кинжал и вонзить острие в ее раскрытую пасть. По клинку потекла зеленая кислота и с шипением закапала мне на грудь.

Ламия лишь отдаленно напоминала статую женщины-змеи из древних подземелий. Статуя была по-своему красива, во всяком случае, выше пояса. А напавшая на нас бестия представляла собой лишь уродливое подобие человека. Почти безгубый рот с выпирающим частоколом зубов наводил мысль о глубоководной рыбе, вытащенной на берег. Правый глаз смотрел змеиным вертикальным зрачком. Вместо левого зияла свежая рана. Остро пахло мускусом.

Но разглядывали мы друг друга лишь мгновение.

— Иш-ш-ш-раг!

Илва с криком вонзила нож в шею чудовища, и вышедшее острие остановилось в нескольких сантиметрах от моего лица. Я сбросил с себя ламию, вскочил на ноги, выхватил многозарядный пистоль. Ламия билась на тропинке, ломая кусты. Едва поднявшийся на ноги Ефимовский вновь упал от удара ее хвоста. Костяной шип разорвал его багровый плащ. Вот взмахнул клинком, но задел ламию лишь острием, оставив на ее теле неглубокую рану. Тогда я выстрелил. Раз, другой, третий — древний пистоль дергался в руке, и пули входили в тело монстра. Три единицы урона, шесть, четыре... Ламия изогнулась, зашипела и затихла. В воздухе радужными блестками оседала чешуя.

— Зараза, — сказал Ефимовский, поднимаясь в полный рост.

Между пальцами он перебирал карту с заклинанием. Вот подошел к ламии и нагнулся с намерением отрезать ей голову.

— Некогда, — бросил я.

Бродяга пожал плечами, и выскользнувший клинок вновь исчез в теле стальной змеи.

— Обычно ламии не подбираются так близко к городу, — прошептала Илва. — Ее что-то вспугнуло.

Она тревожно прислушивалась. Один из шагоходов уже достиг берега, и десяток бродяг столкнулись с поселенцами. До нас доносились далекие выстрелы, крики и лязг железа. Но Илву тревожил другой звук, который я тоже услышал, — сквозь кусты по направлению к городу ломился кто-то большой и тяжелый. И мы находились у него на пути.

— Смотрите! — закричала Волчица.

Прямо на нас мчались два преобразившихся для бега ловчих. Сейчас они мало походили на деревья и напоминали, скорее, огромных бронированных львов. Ветви-отростки торчали на их шеях, словно гривы. Позади ловчих бежал отряд вооруженных эльфов, среди которых я заметил беловолосого рубаку, погибшего в городе от рук бродяги. Но кроме мужчин там была еще женщина.

— Ишраг! — зарычала Илва. — Жалкая трагш!

Из кустов выпрыгнул мастаф и замер у ее ног.

— Возьми ее! Трагш! — скомандовала Волчица, и пес черной тенью метнулся в кусты. — Это моя мать! Та, что принесла меня в жертву!

Бежать было бесполезно — ловчие стремительно приближались, и нам оставалось лишь драться. Один из них — более крупный с наростами на голове в виде бараньих рогов вырвался вперед.

— Этот твой! — выкрикнул Ефимовский. Он улыбался — опасность доставляла ему удовольствие.

Я прицелился в ловчего из пароэфирного ружья. Вот отвел клинок и замер, словно статуя — спокойный и готовый к бою. Илва сжалась, подняв арбалет.

— Та, что меня убила. Я ведь давно мертва, — шептала она. — Я давно мертва.

Она выпрямилась, и ее глаза закатились, став белыми.

Прицельный выстрел! Пуля ушла немного выше и срезала ловчему рог. Монстр остановился, помотал головой и заревел. Второй зверь налетел на Вота, и они кубарем покатились по земле. Я выстрелил повторно. Вновь неточно! Пуля попала монстру в переднюю лапу, но его это не остановило. Илва упала и выгнулась, царапая землю пальцами. Вдали, среди отряда эльфов, послышались крики и звон мечей — Волчице удалось взять под контроль беловолосого эльфа. Тот прикончил ударом в спину одного из собратьев, и теперь отбивался от троих из них.

— Почему не колдуешь?! — закричал я Ефимовскому, и в этот момент на меня набросился однорогий ловчий.

Перед тем как его лапа должна была снести мне голову, я успел выстрелить и на этот раз попал прямо в сердце.

'Нанесен критический урон 25'.

Ловчий заревел и рухнул на землю. Сражающийся со своим противником Вот вскочил на ноги, но новый удар отбросил его к обрыву. Бродяга мгновение балансировал на краю, стоя среди побегов ползуна, а затем свалился в пропасть. Ефимовский, смеясь, бросил карту в чудовище. Ловчего подняло над землей, и он повис, растопырив лапы, беспомощно вертя головой.

Со стороны врагов прилетело несколько стрел. Одна из них впилась в спину ловчему с тем звуком, с которым пробивают древесину, вторая просвистела возле моей головы.

— Уходим! — закричал я, бросаясь к Илве.

— Не спеши, — рассмеялся Эс Бэ. — Испортишь всё веселье.

Он повел рукой, и от его движения нога ловчего оторвалась и отлетела в сторону, оставляя в воздухе кровавый след. Ловчий заревел, из его рта вырвались клочья пены.

— Возьми ее, — шептала бьющаяся на земле Илва. — Перегрызи ей горло.

Белоголовый эльф сражался со своими же собратьями. Где-то среди фехтующих прыгала тень мастафа.

— Убей ее! Убей сейчас же, — стонала Волчица.

Новая стрела вонзилась в землю возле меня. Ефимовский щелкнул пальцами, и левая рука ловчего упала ему под ноги, дергаясь, как оторванная лапа паука-сенокосца. Рев монстра перешел в жалобное визжание.

— Хорошее заклинание, — сказал волшебник. — Хорошая игра.

Он бросил еще одну карту, и огненные стрелы исчезли среди бегущих к нам эльфов. Один из врагов вспыхнул горящим факелом, закричал и спрыгнул вниз с обрыва. Белоголовый эльф, пронзенный несколькими мечами, повалился вместе со своим противником. Илва взвизгнула и открыла глаза.

— И финальный аккорд! — Эс Бэ хлопнул в ладоши, отрывая ловчему голову, и визг монстра оборвался на высокой ноте.

Какой же уровень у Ефимовского? Многие бегущие к нам эльфы отстали — никто из игроков не спешил отправляться в лимб, нарвавшись на столь сильного колдуна. Вместо этого враги предпочли обстреливать нас издали. Впереди держались лишь двое, и Эс Бэ мановением руки бросил на них обезглавленное тело ловчего. В это мгновение в плечо волшебнику вонзилась стрела. Удар был такой силы, что Ефимовского развернуло и заставило опуститься на колено. Он выругался, и речевой фильтр заглушил его возглас.

Одному их эльфов не повезло — он никак не мог выбраться из-под тела ловчего, но второй бежал прямо на меня, выписывая в воздухе восьмерки мечами. Я несколько раз выстрелил, но эльф, казалось, уклонялся от пуль. Я два успел выхватить кинжал, чтобы отразить его удар. Наши клинки со звоном столкнулись. Свист второго меча — и моя куртка повисла на груди двумя разрезанными клочьями.

'Получен урон 4'.

Очнувшаяся Илва схватила арбалет и выстрелила эльфу в спину. Но мой противник смог развернуться и отразить болт взмахом меча. Однако драться на обе стороны он не успевал. Мой кинжал вошел ему между лопаток по самую рукоять, нанося пять единиц урона. Эльф на мгновение замер, и я выстрелил ему в голову. Прежде чем тело врага опустилось на землю, Волчица уже подскочила к придавленному ловчим эльфу. Нагнулась, провела ножом — раз, другой — и выпрямилась.

— Ишраг, — процедила она.

Вся забрызганная кровью, Волчица стояла над поверженным противником и рычала, глядя на остановившихся врагов:

— Иш-ш-шраг! Я убью тебя! — и она бросилась к противникам.

— Стой! — закричал я, но Илва уже исчезла среди колючего кустарника.

Ефимовский выдернул стрелу из плеча и теперь пил исцеляющее снадобье. Красная жидкость текла у него по подбородку.

Волшебница эльфов, подняв руки к затянутому тучами небу, читала заклинание. Где-то совсем близко сверкнула молния, и над водой прокатился гром, эхом отразившийся от берега. Я выстрелил в эльфийку из ружья. Промах! Новый выстрел. Опять промах! Да что такое?! Волшебница явно поставила защиту.

— Ламберт!

Мне показалось, или я действительно услышал крик Вота?

— Останови ее! — прокричал я Ефимовскому и бросился к обрыву, ожидая увидеть среди волн тело в металлических доспехах. Но бродяга оказался жив. Он висел в нескольких метрах от края, схватившись за спускающиеся побеги ползуна.

Новая молния исчезла в океане, и ветви вьющегося дерева вздрогнули от грома. Стеной хлынул ливень, вмиг залив всё окружающее водой. Мутные потоки маленькими водопадами лились в пропасть. Рты ползуна громко и противно зачавкали, глотая живительную влагу.

Волшебница что-то пронзительно выкрикнула и замерла с поднятыми руками. Через секунду порыв ветра бросил в нас капли дождя и обрывки колючих кустов. Казалось, ветер разметал даже тучи на небе. Побеги ползуна под действием эльфийского заклинания зашевелились, сначала робко, нерешительно, но уже через несколько секунд поднялись, как змеи перед броском. Один из них крепко держал Вота, захлестнувшись вокруг его груди. Бродяга висел, размахивая мечом, в тщетной попытке избавиться от захвата. Было слышно, как скребут по его доспехам рты ползуна. Один из механических пауков Вота побежал по стволу, но тут же вернулся обратно на доспехи хозяина.

Я едва успел ударить кинжалом схвативший бродягу побег, как почувствовал, что меня сжали и тащат куда-то вверх — 'оживленный' с помощью эльфийской магии росток закрутился вокруг моего пояса.

Ефимовский бросил карту, и вставшие на дыбы побеги срезало у самой земли невидимым лезвием. Они вздрогнули, пошатнулись и начали валиться в океан. Перед нами разверзлась кипящая бездна. Я закричал, и мой крик унесло ветром.

Падение с такой высоты в жизни привело бы к неминуемой гибели. Но это была всего лишь игра.

'Получен урон 3'.

Я погрузился в воду, вырываясь из захвата ползуна. Ударил кинжалом схвативший меня побег, потом еще и еще — пока он не ослабил хватку. Задыхаясь, я рванулся к поверхности и вынырнул среди бушующих волн и кипящей пены.

— Вот! — закричал я.

Нет ответа. Лишь грохот волн о скалистый берег.

— Ефимовский!

Я задрал голову. Эс Бэ было не до меня — колдун бежал по самому краю обрыва, и за ним гнались несколько эльфов. Неожиданно волшебник остановился, взмахнул рукой, отправляя карту в полет, и одного из преследователей разрезало пополам. Двое других одновременно вскинули руки, и два метательных ножа вонзились в Ефимовского. Волшебник вскрикнул, оступился и исчез из моего поля зрения.

Меня захлестнуло волной. Я снова вынырнул и обнаружил, что меня несет на скалистый берег. Изо всех сил я погреб дальше от торчащих камней к заливу, где воды спокойнее.

Оставшиеся на берегу эльфы выпустили по мне несколько стрел, но при таком ветре и плохой видимости это оказалось бесполезным занятием.

* * *

Перед походом Илва снабдила меня снадобьем лечения, которое сейчас оказалось как нельзя кстати. Я сидел на песчаном пятачке между водой и скалами, чувствуя разливающуюся теплом по телу терпкую жидкость. Единицы жизни постепенно восстанавливались.

В заливе, с его высокими скалистыми берегами, было тише, чем в океане, хотя волны чувствовались и здесь: они с шумом набегали на прибрежные камни и ударяли о борт полузатопленного дредноута бродяг. Судно оставалось в заливе еще с тех самых пор, как бродягам пришлось в спешке покинуть город. Оно проржавело, заросло кустарником и теперь служило прибежищем для всякой живности. Возле меня росло несколько побегов ползуна, они окунались в воду, переползали через корабль и исчезали на противоположном берегу залива.

Еще одна локация игры, привлекающая к себе искателей приключений. Правда, сейчас здесь было пусто — все заняты войной. Да и маяк безумного колдуна слишком опасное соседство.

Ветер всё так же завывал, но дождь почти прекратился. Над моей головой под порывами ветра качался подвесной мост, ведущий к маяку. Нужно лишь найти способ подняться наверх по скалистому берегу, перейти на другую сторону залива, и окажешься у цели своего путешествия. Но как это сделать, я не знал: берега залива были почти отвесны и высоки. Где же мои друзья? Выжил ли из них кто-нибудь, или придется терять время и дожидаться их возрождения?

— Эй, Ламберт! — раздалось сверху.

На мосту стоял Ефимовский.

— Ты живой? — помахал он мне рукой. — Я тоже, как видишь. Эти уроды ушли дальше к городу. Берегись! — вдруг закричал он.

Я обернулся, выхватывая многозарядный пистоль. Выползший из воды гигантский краб протягивал ко мне клешни. Выстрел! Но пуля срикошетила о панцирь, сбив с него несколько шипов. Позади краба на берег выбирались еще две подобные твари.

Бродяги, те, которые не смогли поймать шатуна, делают себе доспехи из панцирей гигантских крабов. Говорят, что этих монстров ловят специально и выпускают на арену, где молодые бродяги готовы доказать свою доблесть. Они выходят без защиты, вооруженные лишь мечами и сражаются с крабами один на один. Но я не воин-фанатик, а охотники поселенцев не соревнуются в геройстве и убивают крабов, заманивая в ямы-ловушку с острыми кольями внизу. У монстров слабое брюхо, вспомнил я. Переверни такого — и он окажется беспомощен.

Но еще у него есть пасть. Моя вторая пуля после прицельного выстрела попала крабу в открытый рот.

'Нанесен критический урон 12'.

Монстр замер, попятился по крабьи вбок, его лапы поджались, и он свалился в воду, окрасив пену в багровый цвет. Другие крабы тут же принялись рвать его на части, впиваясь в брюхо и вырывая оттуда куски мяса. Я отогнал монстров еще несколькими выстрелами, затем перезарядил пистоль.

— Ты не видел, где Илва и Вот? — прокричал я Ефимовскому.

— Здесь! — раздался приглушенный шлемом голос бродяги. — Я здесь в наличии.

Вот появился на другом берегу. Как он выжил в океане в тяжелых доспехах, оставалось загадкой. Возможно, оснащение бродяг хранит в себе еще много секретов. Либо, если слухи не врут, бродяги модифицируют не только доспехи, но и собственные тела.

— Ты цел?

— Им жизнь нужна моя, — ну, что же, пусть возьмут, не мне жалеть о ней! В наследие они одно приобретут — клуб ядовитых змей, — продекламировал бродяга, и устало опустился на камни. Затем снял шлем и подставил лицо под брызги от набегающих волн. — Я видел, как Илва бежала от эльфов. Наверное, она уже достигла маяка и ждет своих друзей. Ты путь по дереву пройдешь и можешь оказаться здесь, со стороны моей.

Он показал на переплетенные стволы ползуна. Я с опаской глянул на их раскрывающиеся рты.

— Здесь ползуны идут по скалам вверх. По ним подняться сможем к маяку, — закончил Вот.

— Хорошо, уговорил, — прокричал я и с опаской поставил ногу на переплетение скользких стволов.

Идти приходилось с осторожностью, чтобы не упасть в воду или не наступить в одну из собирающих пищу пастей. Стволы ползуна дрожали под ногами. Казалось, что вибрация от каждого моего шага передается к старому кораблю.

Вдруг я почувствовал опасность. Она скрывалась где-то там, на дредноуте, среди проржавевших механизмов, за торчащей стрелой грузовой лебедки и остатками боевого шагохода, на котором свили гнездо вороны.

— Что случилось? — прокричал Ефимовский. — Идите уже, я вас жду наверху!

— Ничего, — тихо сказал я, не заботясь о том, услышат меня, или нет. — Ничего не случилось.

И сделал шаг назад. В глубинах корабля кто-то протяжно вздохнул: 'Ух-х-х', и вверх ударил фонтан воды. Раздался скрежет металла. Из трюма дредноута, ломая люки, срывая с цепей и опрокидывая в воду шагоход, взметнулись ввысь огромные щупальца с крючьями и присосками. Серую склизкую плоть чудовища покрывали металлические пластины, между которыми проскакивали искры.

Кракен! Дохлый кракен из 'Хвергельмира', оживленный саргарцами! Откуда он здесь взялся? Неужели монстр, когда-то унесенный в пространство Чендлера, появился в этой игре через портал и ждал в засаде добычу? Или может быть, он возник здесь не просто так, а был пойман безумным колдуном?

Одно из щупалец с размаху опустилось на мою импровизированную переправу. Я едва успел отскочить, и, падая в воду, схватился за остатки дерева. Над заливом вновь прокатился вздох. Палуба дредноута вздулась, лопнула, из нее огромным пузырем выползло тело кракена, перевалило через борт и ухнуло в воду, подняв волны, захлестнувшие меня с головой.

Я лихорадочно вскарабкался на остатки дерева, побежал к берегу. За спиной слышались крики Вота и звуки сталкивающегося металла — это бродяга пытался достать кракена своим диском на цепи. Я выскочил на сушу, обернулся и выхватил дробовик. Выстрел! Картечь разорвала тело монстра в нескольких местах, забирая единицы жизни. Вместе с цифрами урона отлетели ошметки пластин и черные облачка праха. Кракен приподнялся, над водой показались его огромные мертвые глаза с неподвижными зрачками, и ко мне понеслось одно из щупалец. Я пригнулся, когти на его конце раскрошили камни над моей головой, и, прежде чем я успел отпрыгнуть в сторону, щупальце опустилось. Когти впились мне в ногу.

'Получен урон 3. Вы обездвижены'.

Кракен потащил меня к воде. Вырваться из его захвата было невозможно — когти-крючья надежно засели в теле. Я сделал единственное, что пришло в голову — выхватил древний пистоль и несколько раз выстрелил по глазам чудовища. Одна из пуль нашла свою цель — левый глаз лопнул. Монстр заревел, и, поднятый щупальцем, я взмыл в воздух. Мир завертелся перед глазами. Я видел, как уклонялся от ударов монстра Вот, размахивая мечом. Как Ефимовский бросил с моста карту и взмахнул руками, словно дирижер оркестра, отчего два щупальца кракена срезало у основания невидимой бритвой, но третье ударило по мосту, разрывая его пополам. Колдун полетел в воду к беснующемуся чудовищу.

Держащее меня щупальце изогнулось и устремилось вниз. 'Только не о камни!' — мелькнула мысль, и меня приложило о воду у самого берега.

'Получен урон 2'.

Щупальце потащило меня на дно. Еще мгновение — и я отправлюсь в лимб. Надо мной была вода, сквозь которую виднелось затянутое тучами небо. Краем глаза я заметил, как вниз с обрыва бросилась Илва. В падении Волчица взмахнула мечом, перерубая держащее меня щупальце, а потом скрылась под водой, подняв кучу брызг. Я освободился от захвата, вынырнул на поверхность, жадно глотая воздух. Через несколько секунд рядом со мной показалась Волчица и обняла меня за шею.

— Ты живой, — улыбнулась она.

— Бегите! — закричал забравшийся на палубу дредноута Вот.

— Я живая, — поцеловала меня в губы Илва.

Мокрые волосы спадали ей на лица. Мне показалось, что нас вновь захлестнуло пространство Чендлера, и всё вокруг казалось реальным.

Одно из оставшихся щупалец обхватило стрелу лебедки, со скрежетом вырвало ее из палубы, затем размахнулось и швырнуло в бродягу. Но Вот уже спрыгнул с палубы на опрокинутый шагоход и скрылся в полуразрушенной кабине. Оттуда донеслись звуки, с которым меч перерубает металл. Кракен рывком передвинул свое тело ближе к шагоходу, облепил его оставшимися щупальцами. В этот момент раздался щелчок и звон. Из кабины вырвалась огромная пружина, похожая на часовую, только увеличенную во много раз. Стремительно разворачиваясь, она ударила по кракену, смяла металлическую сетку и проделала в его теле огромную рану. Конец пружины с грохотом вошел в борт дредноута и увяз, погрузившись в стальную обшивку. Щупальца кракена бессильно опустились в воду, словно увядающие ростки ползуна. Монстр вздохнул и затих, на его металлической сети погасли последние искры, а вода вокруг пошла пузырями. Из кабины шагохода выбрался Вот и сел сверху возле торчащей металлической лапы.

— Это главная пружина заводного механизма, — сказал он, постучав ладонью по стальной ленте, теперь соединившей шагоход с дредноутом.

Илва поплыла к телу кракена, нырнула и вынырнула уже со своим мечом в руке.

— Эльфийский, — прокомментировала она, вернувшись ко мне. — Застрял между пластин.

— У тебя остались снадобья?

— Держи, — бросила она склянку.

Мы выбрались на мелководье. Илва была красивой — с распущенными волосами, яростная, как амазонка. Нет, подумал я, как дикий зверь. Слишком дикий. Чувство реальности прошло. Мы находились в обычной игре.

— Ты зачем побежала к эльфам? — спросил я.

Илва взмахнула мечом.

— Там была она.

— Твоя мать?

— Да. Я убью ее.

Клинок в руках Илвы со свистом рассек воздух.

— Я полукровка. Меня и моего отца принесли меня в жертву лесу. Теперь я мертва.

Удар мечом по воображаемому противнику. Полуоборот, снова удар. Клинок расплескал воду у ее ног.

— Но на этот раз ей удалось спастись. Их было слишком много, и я бежала.

Илва посмотрела на меня и вернула меч в ножны.

— Но я вернусь.

— И убьешь собственную мать? — спросил я.

— Она мне не родная. Мы не знаем своей биологической матери, только отца. Нас растит орайя — воспитатель, которую мы называем матерью. Она указывает, кто станет жрицей, кто будет согревать воинам постели, а кто выпьет сок иштру на церемонии летнего солнцестояния.

Она вытерла лицо мокрой ладонью.

— Их было пять девчонок, с которыми я росла. Все они умерли после церемонии. А я выжила, и теперь даже не помню их имен. Зато вспоминаю свою другую жизнь, увиденную во время видений той ночью.

— Илва! — вскрикнул я. — О чем мы говорим?! Мы же в игре! Это придуманные истории. Это лишь твой персональный квест!

Я схватил ее за плечи и затряс. Илва сначала хотела меня ударить, но затем спрятала лицо у меня на груди.

— Мне кажется, что я схожу с ума, — сказала она. — Мастафа убили, но он вновь вернется, он же стал моим питомцем — я выбрала это при повышении уровня. Мы должны поскорее спасти Джонни и убираться отсюда. Ты проверил ее след?

— Да, он точно ведет к маяку. Давай на тот берег и поднимемся наверх по остаткам моста.

— А Ефимовский, думаешь, он погиб?

— Сомневаюсь, что после такого выживают. Ждать не будем, — подытожил я.

Илве рассказывать о том, что Ефимовский в курсе всей аферы с точечным вливанием в игру пространства Чендлера, а возможно, и главный инициатор этого, я не стал. Умолчал и о том, что он, скорее всего, поражен Икс пятьдесят четвертым. Коробка с антивирусом постоянно ощущалась на моем виртуале. Вронский сказал, что это дорога в один конец. Я вспомнил его слова, что меня могли сюда заманить, поймав Джонни. А если врет сам Вронский? Могу ли я ему верить? Сейчас не время задаваться вопросами, на которые всё равно не найду ответы.

Мы переплыли залив и поднялись по оборванному мосту наверх, причем Вот, не взирая на тяжелые доспехи, справился с этим быстрее всех.

Глава 9. Маяк. Безумный колдун

Во время поднятия уровня я улучшил телосложение, тем самым увеличивая единицы жизни, и выучил умение повышенного восприятия, дающее плюс три к этой характеристике. Предчувствовать врага до его появления, избегать опасности, когда она еще не возникла — мне казалось это полезным.

УРОВЕНЬ 8

Имя Игорь де Ламбер

Класс Ганслингер

Единиц жизни 16

Характеристики

Сила 5

Ловкость 11 (при использовании огнестрельного оружия ловкость +3)

Телосложение 8

Интеллект 6

Восприятие 8

Харизма 5

Профессионал в: огнестрельное оружие.

Умения: фехтование легкими клинками, стрельба с двух рук, быстрый выстрел, прицельная стрельба, улучшенная дипломатия, знание древнего оружия, чтение следов, повышенное восприятие.

Спецсвойство: охотник за демонами.

Оружие и броня:

Кремневый пистоль, урон d8, условия применения: ловкость 6, восприятие 5.

Древний шестизарядный пистоль, урон d8+1. Условия применения: ловкость 9, восприятие 7.

Пароэфирное ружье, урон d12. Бронебойное оружие. Условия применения: ловкость 10, восприятие 7.

Мушкетон, урон 3хd6. Оружие ближнего боя. Удвоенный шанс критического урона. Условия применения: ловкость 6, восприятие 5.

Кинжал, урон d6, условия применения: сила 4.

Метательные ножи х5, урон d6, условия применения: ловкость 6.

Кожаная куртка поселенца, защита d6.

Плащ, защита d4.

Деньги: 0 монет

ЖУРНАЛ КВЕСТОВ

Главный квест. Найти пропавшую девушку.

+Исследовать маяк.

+Уничтожить тьму в лимбе.

Убить старого врага.

Фонарь на вершине маяка светился слабым, переменчивым светом. Издали его вспышки были почти не заметны, но здесь, у входа, они выделялись на фоне грозового неба, словно сигналы семафора. Свет-тьма. Точка-тире. Кусты вокруг маяка на мгновения вспышек отбрасывали колючие тени, которые каждый раз казались иными. К нам тянулись паучьи лапы, изгибалась для удара уродливая змея, а еще дальше над землей поднималась тень мантикоры со скорпионьим хвостом. Свет сменялся тьмой, затем вспыхивал вновь, и на месте прежних теневых монстров уже находились совсем другие.

— Спешите уйти?

Из теней появились двое: огромный полуголый воин и его хрупкая напарница — черноволосая волшебница с раскосыми глазами. В последний раз я видел эту парочку в таверне, когда вошел в игру, только воин с тех пор сменил двуручный топор на такой же большой меч. Вокруг них собрались тени. Призрачная змея подставила голову под ладонь девушки, мантикора потерлась о колени и легла у ее ног.

— Ник? — удивился я, вспомнив имя воина. — Что ты тут делаешь? Что вы оба тут забыли?

— Я с сестренкой, а она вас ждала, — развел руками Ник.

— Я всё знаю о портале в пространство Чендлера, — сказала волшебница. — Видишь ли, у меня не получается самой открыть дверь, да и с Илвой захотелось еще раз повидаться.

Она прищурила и без того узкие глаза.

— Мы знакомы? — удивилась Волчица.

— Помнишь 'Дейдру', подруга? — усмехнулась волшебница. — С тех пор ты кое-что мне должна.

— Кошки-мышки?! — вскрикнула Илва, и в это время по мановению руки волшебницы на нас набросились тени.

Несколько призрачных созданий прошли сквозь меня, нанеся при этом единицу урона. Тени были слабы, но они отвлекли, кружили вокруг хороводом из оскаленных ртов, ядовитых шипов и когтистых лап.

— Прости, друг! — прокричал Ник, устремляясь ко мне с занесенным для удара мечом.

Он смутно виднелся сквозь призрачную круговерть. Я выстрелил — и пуля лишь задела его плечо. Прежде чем я успел провернуть барабан древнего пистоля и выстрелить повторно, Ник оказался уже рядом и опускал меч на мою голову. От гибели меня спас Вот. Бродяга бросился в бой и парировал удар своим клинком. Затем нанес ответный выпад, который Ник с легкостью отбыл своим мечом. Противники дрались, нанося и парируя удары друг друга. Ник махал двуручником, словно это была легкая рапира. Сервоприводы в доспехах Вота надсадно гудели.

Илва взмахнула эльфийским мечом, разрубая нескольких туманных тварей, и бросилась к Кошки-мышки, но та разбила о землю колбу с зеленой жидкостью и исчезла в изумрудно-салатовом тумане.

Я рассек кинжалом состоящую из дымки мантикору, проткнул призрачного дракона, на несколько мгновений расчистив себе обзор, и выстрелил в Ника из пистоля. С такого расстояния я не промахнулся.

'Нанесен урон 6'.

Гиганта опрокинуло на землю. Вот замахнулся мечом, собираясь воткнуть острие в его грудь, но из пустоты на спину бродяги бросилась Кошки-мышки и обхватила за шею. В правой руке алхимичка держала колбу с красной пузырящейся жидкостью, и это было явно не снадобье лечения.

Мой прицельный выстрел — и колба разлетелась на осколки.

— Прекратить! — закричал я.

Неожиданно для меня, драка прекратилась. Кошки-мышки так и осталась висеть на спине Вота. Ник приподнялся, из его сумки выскочил хорек и принялся зализывать рану на груди хозяина. Илва зло смотрела на алхимичку.

— Она украла у меня ключ, — сказала Кошки-мышки и спрыгнула на землю.

Тени сбились вокруг нее в стаю. Клинок на руке Вота со щелчком вернулся обратно в механическую змею.

— Это программа, создающая индивидуальный портал в пространство Чендлера, — сказала Волчица. — Девчонке она ни к чему. Ей еще жить и жить.

— Илва, ты что, хотела уйти в пространство Чендлера? — спокойно сказал я, но затем сорвался на крик. — Зачем?!

Волчица промолчала.

— Отдай! — протянул я руку.

— Нет, — покачала головой Илва. — Извини, это мое. Ты ведь не мой хозяин, Игорь, и я вправе сама поступать, как захочу.

Она повернулась и пошла к маяку. Я смотрел ей вслед.

— Не поняла, — сказала Кошки-мышки. — Это вообще мой ключ. Стой, Илва! Не смей уходить туда без меня!

Она побежала за Волчицей. Тени ринулись за ней и забрались в сумку на ее поясе. Я протянул руку к гиганту, помогая тому подняться.

— Тебе сколько лет? — спросил я.

— Десять, — потупился Ник. — А сестренке восемнадцать. Она ради меня старается, я ведь в жизни почти не могу ходить — инвалид с рождения. Только я не хочу в пространство Чендлера. Мне моя память дороже. Хотя воспоминания не очень хорошие.

Он махнул рукой. Хорек взобрался ему на плечо и куснул за ухо.

Илва всё еще возилась с дверью. Я подошел и остановился рядом, стараясь не смотреть Волчице в лицо. Ручка на двери была выполнена в виде изогнувшейся змеи, никакой замочной скважины не было и в помине. Окно маяка находилось в метрах пятнадцати от земли. Далековато взбираться по отвесной стене.

Я провел пальцами по дверной ручке, перед глазами появилась и тут же пропала картина: летающие острова, мгла, над которой сгустились грозовые тучи и призрачная башня посреди пустоты.

— Джонни вошла именно сюда, значит, дверь можно как-то открыть, — сказал я. — Кошки-мышки, Ник, мы ведь не хотим уйти в пространство Чендлера, наоборот, мы хотим оттуда вытащить одного человека.

— Ну-ну, — сказала Кошки-мышки.

Видение крэша исчезло, но вместо него не вернулось нормальное изображение игры. Башня хоть и сохранила объем, но стала простейшим 3D-объектом, на который натянули однообразную структуру кирпича. Свет на ее вершине превратился в статичный источник освещения, а всё окружающее — в нарисованный плоский задник. Я погружался всё глубже и глубже в программный код. Там, среди блоков данных, скрывалось текстовое сообщение:

'Для Игоря Ламберта'.

— Игорь, что с тобой? — откуда-то издалека ко мне обращалась нарисованная Илва, но я усилием воли сохранил возникшую картинку и продолжил читать:

'Ламберт, будь осторожен, здесь тролли из Хвергельмира. Они пришли сюда вместе с тьмой, которая находится в лимбе. Если тьма — это вирус, то очень хитрый, мастерски написанный. В игре есть порты, ведущие в пространство Чендлера. Их поставили нарочно, чтобы воздействовать на разум игроков. Это как наркотик. Один из портов в маяке. Именно сюда проводник, которому я перерезала глотку, водил людей. Надо было совсем стереть его аккаунт. А еще лучше — спалить ему 'квантум'. В прошлый раз я до маяка не добралась, но сейчас я здесь и принесла с собой вирус, так что взорву тут всё к чертям. Удачи, надеюсь, встретимся.

Дж.

PS. Чтобы пройти внутрь, поверни дверную ручку два раза вправо и один раз влево'.

Я вернулся в игру, вновь обретшую объем и детализацию. По глазам резанула вспышка фонаря. Свет-тьма. Тени выглянули из сумки Кошки-мышки.

— Что ты нашел? — спросила Илва.

— Письмо от Джонни. Она вошла в маяк, хотела уничтожить портал. Тоже мне, Дон Кихот нашелся. Ладно, пошли, вытащим ее, где бы она ни была.

Я надавил на ручку вправо, и она со щелчком сдвинулась с места. Еще раз... А потом влево... Дверь со скрипом приоткрылась. В образовавшуюся щель тут же бросились тени из сумки Кошки-мышки. Я хотел войти в маяк первым, но вперед шагнул Вот и скрылся в сумраке за дверью. Следом за ним вошли мы с Илвой, потом — Кошки-мышки с Ником.

Изнутри маяк казался намного больше, чем снаружи. В сумраке летали огоньки, и слышался шепот пространства Чендлера. Бродяга помотал головой, подошел к стене и повернул какой-то рычаг.

Башню залил свет. Сначала тусклый, он разгорался всё сильнее и сильнее, пока в помещении почти не осталось темных углов. Свет исходил из кристаллов на стенах, к которым подходили провода, но эти кристаллы светились не голубым, а ярко-желтым цветом. В каждом из них то возникали, то пропадали движущиеся картины. В ближайшем к двери кристалле проползла ламия, после которой появился человек, закутанный в багровый плащ. В следующем на мгновение показался опутанный электрическими проводами стол с лежащим на нем монстром. Еще дальше — на летающем острове рубились на мечах два забрызганных кровью воина. У одного в руках была катана, второй держал два коротких клинка. В самом дальнем кристалле парила белая птица.

— Знакомая технология, — сказал Вот. — Когда-то брат нашел ее в бездне. Она показывает, что было и что будет.

Колдун в кристалле взмахнул плащом, повернул к нам голову и исчез.

— Это Ефимовский! — вскрикнула Илва.

— И что может случиться, — добавил Вот, из его руки со щелчком выскользнул клинок.

Бродяга шагнул к идущей наверх винтовой лестнице. Вокруг нее у стен стояли стеллажи с книгами и магической утварью. Слева, за лестницей, куда почти не попадал свет от кристаллов, находился стол, к которому подходило множество электрических проводов. Словно куча червей, они окутывали лежащего на столе демона. То, что это был демон, я не сомневался, ведь его тело напоминало тело кукольника из подземелья, но в отличие от последнего, из него торчали металлические детали. Правая рука свисала со стола и касалась пола двулезвийным топором, растущим вместо кисти. На второй между непомерно длинными, как у скелета летучей мыши, пальцами высовывался ствол ружья. Как описывал морфов пересмешник в подземелье? Есть второй класс демонов, которые модифицируют собственные тела.

Несколько проводов лопнули, и рука с топором поднялась, повела из стороны в сторону.

— Бегите наверх! — закричал Вот. — Спасайте Анну, я его задержу.

— Я с тобой! — воскликнул Ник.

Он шагнул к столу и замахнулся мечом. Демон скатился на пол. Его опутанное проводами грузное тело рухнуло со звуком, с которым обычно падает наполненный водой пакет — с хлюпом и растеканием по полу. Некоторые провода лопнули и заискрились. Ник выдернул вонзившийся в стол клинок и замахнулся вновь, но демон отразил удар топором.

Затем монстр поднялся в полный рост. Из огромного тела, на голову выше Ника, торчали металлические и костяные колючки, в плечо чудовища врос механический скорпион, шевелящий ядовитым хвостом, а под багровой кожей ползали несколько стальных змей, появляясь в разрывах между жгутами мышц.

В соседнем кристалле появилось изображение Ефимовского.

— Как вам мой цепной пес? — спросил колдун.

Дверь за нашими спинами захлопнулась, лязгнул закрывающийся замок. Голова ответила на слова колдуна болью. Наверное, там, в реальности мое лицо искривила гримаса.

Стрелять из дробовика в замкнутом пространстве — значит ранить друзей. Пароэфирное ружье слишком медленное. Я выхватил многозарядный пистоль и выпустил в демона несколько пуль. Одна из них перебила хвост скорпиона, две другие нанесли несколько единиц урона, но демон тут же регенерировал. Он поднял правую руку с торчащим из нее стволом. Прогремел выстрел, глухой, как из пароэфирного ружья, и пуля ударила в плечо Вота, навылет пробив его доспехи и тело. Бродяга пошатнулся. Демон с ревом бросился в атаку, но у него на пути встал Ник.

— Сестренка, беги!

Ива и Кошки-мышки первыми бросились вверх по лестнице. Я на несколько мгновений замешкался — стоило ли оставлять друзей одних драться с демоном? Но ведь это всего лишь игра, а в таком тесном пространстве мне будет трудно стрелять. Чувствуя себя предателем, я побежал за девушками. Отрубленная рука демона шлепнулась передо мной на ступеньки и покатилась вниз. Звон оружия эхом разносился по башне.

Виток, второй — и лестница неожиданно кончилась. Илва и Кошки-мышки стояли возле провала. Прямо перед нами в черной пустоте висели остатки ступенек, ведущих к каменному карнизу, и где-то там, впереди, мерцал свет призрачного маяка и плавали летающие острова. Локация игры была разрушена вирусом. Но следы Джонни уводили дальше сквозь крэш данных. Позади слышался шум боя. Что-то кричал Ник.

— Прыгаем, — сказал я.

И первый перескочил на ближайшую ступеньку. Провал до карниза не такой широкий и главное — не смотреть вниз. Бесконечность под ногами звала к себе. Она шептала в моей голове эхом пространства Чендлера.

'Вы не медсестра? Колоть умеете?'

'Как ты находишь потерянных игроков?'

'У всех есть свои секреты'.

— Игорь, что с тобой?!

Возглас Илвы вывел меня из забытья.

— Я думала, что ты сейчас упадешь.

Я прыгнул дальше. Ступенька, еще одна.

— Мы уже идем! — прокричала Илва.

Площадка, где я оказался, вела в туннель, в котором завывал ветер и хлопали крылья целой стаи птиц. На стене у начала туннеля висело несколько желтых светящихся кристаллов. Из глубины одного из них на меня смотрело лицо Ефимовского.

— Молодец, Ламберт, ты хорошо справляешься с задачей. Ты потерял уже двух друзей — мой цепной пес расправился с ними. А теперь потеряешь и подруг.

Ступенька, на которой стояла Кошки-мышки, пошатнулась, и девушка упала, но в последний момент успела схватиться за ее край. Она висела над пропастью и молча, сцепив зубы, смотрела на меня. Неподалеку стояла Илва, но помочь ничем не могла. Ступенька под руками Кошки-мышки медленно наклонялась.

— Остановись! — повернулся я к колдуну-в-кристалле. — Зачем ты всё это делаешь?

— Ведь это игра, Ламберт. У каждого из нас она своя. А в нашей с тобой я выйду победителем.

Из сумки на поясе Кошки-мышки выскочили тени и ринулись к кристаллу, просочились внутрь, закружились вокруг колдуна. Тот со смехом взмахнул рукой, и тени растаяли.

— Какое слабое заклинание.

Ступенька под Кошки-мышки наклонилась сильнее, и девушка начала съезжать к ее краю.

— Это всего лишь игра, не бойся, — сказала Илва, и Кошки-мышки, не дожидаясь, пока ступенька полностью наклониться, разжала пальцы.

Уже падая в пропасть, она закричал, и ее крик затих в темноте.

— Это всё из-за тебя, Ламберт, — продолжил колдун. — Из-за твоего упрямства. Представляешь, столько сложностей и хлопот из-за одного человека? Тебе надо было позволить поймать себя гораздо раньше, и все остались бы целы.

Колдун хлопнул в ладоши, и ступенька под Илвой сорвалась в пропасть. Волчица прыгнула на следующую, но оступилась, соскользнула и осталась висеть, как минуту назад висела Кошки-мышки.

— Хватит, — тихо произнес я.

— Они обещали мне жизнь здесь. Оцени, Ламберт, вечную жизнь. Взамен нужно лишь оставить им свое тело там и заманить в игру одного человека. Тебя, Ламберт. Небольшая плата, ты не находишь?

Ефимовский взмахнул рукой, и ступенька, за которую держалась Илва, накренилась. Левая рука Волчицы соскочила. Но Илва была не из тех, кто легко сдается. Она подтянулась и попыталась взобраться на ступеньку, но та пошатнулась и Волчица вновь повисла на одной руке.

— Убью в реале, Ефимовский, — сказал я. — Найду и убью. Это ты во всем виноват. Ты ведь для них Темный Мессия?

— Ты не выйдешь из моей башни, ретурнер. Я ведь создавал ее месяцами. Здесь я гораздо сильнее, чем ты думаешь. Ты в моей власти, но имею же я право растянуть удовольствие?

Я попытался вызвать игровое меню, но у меня ничего не получилось.

— И кстати, ты ошибся, — продолжил Ефимовский. — Темным Мессией они называют тебя.

Илва сорвалась в пропасть. В воздухе свистнула цепь, и Волчица повисла на ней, схватившись обеими руками и раскачиваясь, как маятник. На краю обрыва стоял Вот и держал Илву на весу. Доспехи бродяги были забрызганы кровью. У пояса висела голова демона.

— Ник мертв, — сказал Вот. — Чего ты ждешь, прикончи мерзавца.

Я выстрелил из пистоля, и кристалл, в котором находилось изображение колдуна, разлетелся на осколки. Из туннеля с шумом вырвались несколько крылатых тварей, похожих на гигантских летучих мышей. Пронеслись мимо, едва не сбив с ног. Один из летунов всё же зацепил меня крылом, и торчащие на нем длинные пальцы с острыми, словно бритва, когтями, оставили на мне глубокие порезы.

'Получен урон 3'.

Я выстрелил, но тварь стремительно взмыла вверх, и вновь атаковала, спикировав с высоты. На этот раз от удара крыла я упал на пол, но тут же вновь вскочил на ноги.

'Получен урон 1'.

Два других острокрыла набросились на Вота. Один вцепился ему в спину, второй кружил рядом, уворачиваясь от взмахов меча. Илва всё еще висела на цепи — у механической сколопендры на руке Вота не хватало мощности, чтобы вытащить ее из пропасти.

Я встретил напавшего на меня острокрыла ударом кинжала, почувствовав, как клинок пробил плотную кожу. Крылья захлопали, нанося удары с обеих сторон. Но я удержался на ногах, вырвал кинжал и полоснул по худой шее монстра, а затем сбросил дохлую тварь в пропасть. Уняв дрожь в руках, я достал из-за спины пароэфирное ружье. Секунда промедления ничего не значит — тут важна меткость. Тщательно прицелился и выстрелил. Сидящей на спине Вота твари снесло голову. Последний острокрыл бросился прямо на бродягу, но напоролся на его меч, и упал в пропасть с отрезанным крылом.

Вот схватил цепь обеими руками и принялся вытаскивать Илву.

— Браво! — в темноте послышались аплодисменты, из туннеля на свет вышел Ефимовский.

Я вскинул ружье, но колдун провел рукой, и меня охватило оцепенение. Я стоял с направленным на колдуна оружием, но не мог пошевелить и пальцем. Повернуть голову я был не в состоянии, но, судя по всему, Илва и Вот тоже были обездвижены. Вспомнился висящий в воздухе ловчий, и то, как Ефимовский отрывал ему лапы, словно забавляющийся с мухой мальчишка.

— Когда покончу с тобой, мой дорогой ретурнер, то тебе от Икс пятьдесят четвертого уже не спастись. Он основательно взял твой след в лимбе, и это наша последняя встреча.

Позади колдуна была видна часть лимба, заполненная мглой, сквозь который виднелась привязанная к столбу Джонни. Тьма протягивала к ней скрюченные лапы, обнимала когтистыми пальцами. Миг — и видение исчезло.

Ефимовский повел рукой, и позади меня раздался крик Вота.

— Не бойся — это была правая рука, которая с мечом. Левая с цепью еще висит, но вскоре тоже вместе с твоей подругой полетит в пропасть. Но вокруг всего лишь игра, — ухмыльнулся колдун. — Или не игра? Это мой мир, Ламберт. Я его создал таким.

Я не мог сказать ни слова. Палец чувствовал холод спускового крючка, но был не способен сдвинуться даже на миллиметр. Тогда я попытался вызвать свое чувство игры, увидеть программный код, но ничего не выходило.

— Они получат тебя, и тогда мы сможем установить аддон, — продолжил Ефимовский. — Знаешь, какой контроль по поводу внешнего антивируса в сети? Но при установке обновления можно официально дать запрос на временное отключение — комар носа не подточит. Сюда придет Х-54, а вместе с ним и пространство Чендлера. А знаешь условие Икс пятьдесят четвертого? Режим 'хардкор', Игорь. У каждого игрока одна жизнь. Из лимба после этого никому не вернуться — Х-54 присоединяет к себе виртуалы мертвецов. Финита ля комедия.

Ефимовский отодвинулся от направленного в него ружья и хлопнул в ладоши. За моей спиной раздался вскрик.

— Ты правильно подумал, — рассмеялся колдун. — Это была рука с цепью, а твоя Волчица еще не научилась летать. Теперь голова, а после для тебя есть кое-что поинтереснее.

Он снова хлопнул в ладоши и вынул из колоды карту. На меня нахлынула ярость. Волна тепла поднялась изнутри и затопила всё тело. Игра вокруг утратила объем. Ефимовский стал плоским, словно мишень в тире. Указательный палец на моей правой руке шевельнулся.

— Сволочь! — выдохнул я, повернул ружье и надавил на спуск.

Пуля попала Ефимовскому в грудь, нанося восемь единиц урона. Колдуна отшвырнуло на пол. Объемный мир вернулся так же стремительно, как и пропал. Я оглянулся — обезглавленное тело Вота лежало на камнях. Илвы не было. В пропасти клубилась поглотившая ее тьма. Я снова повернулся к колдуну и нажал на спуск, но ружье ответило щелчком — в нем закончились заряды. Тогда я выхватил кинжал, бросился к еще живому Эс Бэ и вонзил оружие ему над ключицей.

'Нанесен урон 4'.

У колдуна оставались считанные единицы жизни. Зажатая между его пальцев карта выпала на пол и, прежде чем я успел нанести последний удар, заключенная в ней магия вырвалась на свободу. Яркая вспышка, в которой исчезли мы с Ефимовским, а за ней темнота, наполненная шумом набегающих на берег волн.

* * *

Я с трудом вывалился на прибрежные камни из шлюпки. Еще совсем недавно я из последних сил боролся с волнами и, если бы не обнаруженная шлюпка, вскоре бы утонул. Шлюпка оказалась пустой, без людей, у нее оставалось лишь одно весло, а на дне лежал залитый водой томик сонетов Шекспира. После этого я на протяжении целого часа пытался выплыть к берегу. Наконец мне это удалось.

Я лежал и смотрел в небо, понимая, что всё вокруг меня — это лимб. Совсем недавно я умер в игре, проклятый колдун меня убил. Но ведь в лимбе меня дожидается Х-54!

Я вскочил на ноги. Они стояли рядом — две части тьмы, принявшие вид Эллис и Адриана. Адриан улыбался. Эллис смотрела серьезным взглядом. Тогда я побежал. Упал, поднялся и снова побежал. Ноги не слушались. Я поднимался и падал, а они всё равно стояли рядом.

'Ты наш, Игорь Ламберт. Теперь ты принадлежишь нам. Тебе не убежать. Как долго мы этого ждали'.

Они распались на потоки тьмы, которые слились с моим виртуалом. И весь мир померк.

Часть третья. Война

Кто пойдет за изорванным знаменем

Драться за последний рубеж?

Защищать бесполезные знания

И нелепость белых одежд.

Эй, вставайте, кто ещё остался,

Встанем гордым строем среди руин.

Кто ещё помнит и кто не сдался.

Я не верю, что я один

Защищаю свой город.

Тэм Гринхилл 'Стражи последнего рубежа'

Интерлюдия. Происшествие

Срочное сообщение по каналу новостей.

'Сегодня произошло чрезвычайное происшествие. Популярная многопользовательская игра 'Фронтир', принадлежащая компании 'Неогеймс', захвачена пространством Чендлера. Все игроки, которые были на тот момент подключены к игре, 'зависли'. Точное количество пострадавших выясняется. Также выясняются и причины случившегося.

Глава 'Неогеймс' Сергей Ефимовский на звонки не отвечает. По непроверенным слухам, он тоже 'завис' в игре, как и ведущий программист компании — руководитель проекта Эрик Кош. Главный менеджер Григорий Фурман от ответов воздержался, лишь сообщил, что компания в тесном сотрудничестве с отделом сетевой безопасности делает всё возможное, чтобы спасти игроков. Мобилизованы все ресурсы гражданской службы возвращения.

Что произошло — пока является загадкой. Неужели вся квантовая сеть не защищена от пространства Чендлера, либо это ошибка системы защиты 'Фронтира'? Но на все вопросы еще предстоит ответить.

Говорят, что катастрофа случилась во время установки обновления. Сейчас во 'Фронтире' идет открытая война между фракциями, и мы волнуемся за игроков, попавших в ее жернова'.

Глава 10. Побережье. Скирмиши.

Море штормило, волны налетали на берег и откатывались, оставляя на камнях клочья водорослей с запутавшимися в них крабами. Перепуганные крабы убегали обратно в пучину. Бродяги на кораблях готовились к высадке. Возле дредноута клана Арахны на воду спускались два шагохода, похожих на гигантских мертвых пауков. В каждом, по меньшей мере, десяток закованных в металл врагов. У самой поверхности шагоходы ожили, их поджатые к брюху телескопические лапы распрямились, и десантные механизмы остались стоять среди бушующих волн. Затем они медленно тронулись к берегу, переставляя ноги, словно аисты.

Я отпрянул от проделанной в баррикаде бойницы и проверил пароэфирное ружье — свою малютку, верой и правдой служившую мне на этой войне. Невдалеке от меня Ширли готовил пороховую бомбу. Полурослик в моем отряде скирмишей с первых дней сражений. Бродяги убили его жену, и Ширли остался мстить, хотя это была не его война. Сородичи полурослика предпочли соблюдать нейтралитет, давно покинули город и вернулись в свои горы. А воевать приходилось на два фронта — против бродяг-жестянок и детей леса, решивших урвать свою часть добычи. Пушки давно разбиты, запасы пороха подошли к концу, что у нас, что у жестянок. Поэтому мортиры дредноутов молчат уже неделю. Но до этого ядра бродяг сравняли с землей половину города. Стрелять жестянки начали после трех захлебнувшихся атак, когда десятки закованных в броню мертвецов остались на берегу, изрытом воронками от взрывов. Кажется, эти развалины, которые мы защищаем, уже никому не нужны. Лишь символ. Бессмысленная цель глупой войны. Днем мы отражаем атаки жестянок и дикарей, а ночью среди окутанных тьмой развалин на нас охотятся демоны.

— Они думают, что мы за ними успели заскучать. Ну, так мы с них посмеемся и разочаруем — мы им таки не рады, — нервно усмехнулся Ширли. — Слышь, Ламберт, как думаешь, нарвутся на мой заряд, или нет?

— Да, — ответил я.

— Нет, — бросил Выхухоль.

Беловолосый эльф невозмутимо сидел, опершись спиной о каменный блок, и точил магическим камнем один из своих мечей. Из-под его руки вылетали разноцветные искры. 'Вжик-вжик — бойся, враг, наших мечей. Вжик-вжик — под солнцем и луной эльфы всех сильней', — старинная песня детей леса, глупая и однообразная, которую Вых мурлыкал себе под нос. Новые куплеты следовали непрерывно друг за другом, и, казалось, что Вых может петь их до бесконечности. Эльфы — сильные, эльфы — мудрые, эльфы — любвеобильные, эльфы — прыгающие выше всех. Ну, и так далее.

— Что нет? — поинтересовался Ширли.

— Ты спросил — я ответил.

Вых полюбовался клинком и взмахнул им в воздухе. Перед тем, как этот отменный рубака перешел на нашу сторону, то прямо на моих глазах убил трех своих соплеменников, и не доверять ему у меня не было причин. На вопросы, почему он это сделал, Вых отмалчивался.

— Я не у тебя спрашивал. Ой! — вскрикнул Ширли, роняя бомбу на землю.

Тяжелое ядро покатилось под ноги Выху, но тот даже глазом не повел. Эта скверная шутка полурослика давно уже всем приелась. Выхухоль остановил бомбу ногой, нагнулся, поднял ее и положил перед Ширли. Затем взмахом меча срезал с макушки полурослика торчащий клочок волос.

— Нет, ну ты совсем больной на голову, эльф недорезанный, — заорал перепуганный Ширли. — Чтоб тебе ноги только для ревматизма служили! Чтоб ты поцеловался с крысюком в подземелье!

— Прекратите! — сказал Ник, повышая голос. — Нельзя так ругаться!

Полуголый воин, чей мускулистый торс при разном освещении отливал цветами радуги, сидел слева от меня и, высунув кончик языка, рисовал мелом на камне. Каракули получались детскими, словно наш великан здорово отстал в развитии. На его картине шел человечек с палкой-ружьем в руках; позади него — человек побольше с мечом; далее — эльф с двумя клинками, за ним — волшебница со стаей черточек — призрачных зверей, все готовились отражать очередную атаку врагов.

— Я, естественно, отсутствую на этом шедевре наскальной живописи, — проворчал Ширли, разглядывая картину. — Про маленького полурослика все норовят забыть.

— Ой, извини, — спохватился Ник и тут же принялся дорисовывать крохотного человечка с непомерно большой бомбой в руках.

Из сумки на поясе художника высунулась голова хорька.

— Кому Ширли нужен? Никому, — не унимался полурослик. — Как бомбу сделать и подорвать жестянок — так, где ты, Ширли, а когда увековечить в живописи — так забывают.

На лице Ширли играла едва заметная улыбка.

Кто бы забыл обо мне? Уйти. В лес, в горы, убраться куда угодно из этого проклятого клочка земли, пропитанного кровью. За что мы сражаемся? Почему они выбрали командиром меня? Мне не нужна такая ответственность. Ничего не нужно. Нас осталось слишком мало. Бродяг и детей леса — еще меньше. Зачем мы убиваем друг друга?

Пляж защищают только три отряда застрельщиков-скирмишей — мой, Скомороха и Ай-ая. Мы разделили берег на сектора. Интересно, кому сейчас достанется добыча? Основные силы поселенцев отошли к городу, а мы первыми вступаем в бой. По возможности, конечно. Если силы врага слишком велики, мы отступаем, но задерживаем противника насколько возможно. Разведка боем, передовые силы и застрельщики в одном лице. Скирмиши... Как мрачно шутит Ширли — смертники.

— Хорош развлекаться, — бросил я. — Эй, Кошки-мышки, очнись.

Девушка сидела на камне, спрятав лицо в сложенных на коленях руках. То ли дремала, то ли опять впала в свою хандру. Призрачные животные — лев и мантикора — сидели у ее ног. Что Кошки-мышки нашла в этой слабой магии первого уровня? Урона наносит минимум. Вся практическая польза — отвлечь противника и скрыть нас за мглой, что иногда помогает, не скрою. Зато варева Кошки-мышки готовила отменные. Правда, некоторые из них имели побочный эффект.

— Всё, готово! — Ник пригладил короткий ежик волос пятерней, принявшей фиолетовый оттенок. — Классно получилось. Хотя кое-чего не хватает. — Бах, — сказал он, рисуя мелом взрывы. — Бах, бах...

Мне казалось, что наш рубака воспринимает войну, как игру. Кошки-мышки вытерла лицо рукавом куртки и подсела ко мне, выглянув в бойницу.

— Жестянки скоро доберутся до мин, — сообщила она, будто открыла что-то новое. — Как думаешь, Игорь, что нас ждет после смерти?

Ее рука выводила на камне невидимые узоры. Возможно, магия Котенка имеет что-то общее с волшебством бродяг. Недаром алхимичка возится с каждым найденным механизмом жестянок: собирает дохлых стальных скорпионов, пытается разобраться с устройством змей, словно заправский механик-вивисектор. Хорошо еще в подземелья не отправилась ловить древние механизмы. Хотя нет, вру, вчера просила взять с собой, когда я уходил вечером на охоту.

— Не знаю, — ответил я. — Перестань, Котенок. Мы еще повоюем.

Дурацкие стандартные слова, банальные до отвращения. Но у меня осталось всего десять пуль в ружье и полный барабан в древнем пистоле. Да, еще повоюем. Но не очень долго.

— Я не хочу сражаться, я хочу жить, — вздохнула Кошки-мышки. — Хотя у меня порой такое чувство, что мы все давно мертвы. И умирали уже не раз. Снова и снова. Но что нас ждет за чертой — вспомнить не могу.

И резкий росчерк рукой по камню, словно завершающий штрих в рунном колдовстве.

Я закрыл глаза, слушая плеск волн и разговоры Элиис и Адриана. Они были всё время со мной, в моей голове. От них не спрятаться. Наверное, я сумасшедший, потому что мне, как и Котенку, казалось, что я умирал уже много раз. На моей левой руке татуировка: 'Игорь Ламберт'. Да, это похоже на мое имя, но зачем я его написал неправильно? Возможно, татуировка должна напоминать мне о чем-то важном, но о чем — я вспомнить не мог.

'Игорь, почему мы не можем полностью слиться с тобой, откуда эта защита?' — голос Эллис, тихий, мелодичный, обещающий бессонные ночи. Но их время давно прошло — Эллис мертва. Я сам ее застрелил когда-то в прошлом.

'Неправда! Я жива!'.

Они слышат мои мысли. Они живут вместе со мной. Но я помню тело Эллис, лежащее на затянутой туманом улице.

'Опусти защиту, ведь рано или поздно она всё равно падет. А так мы пленники друг друга', — это уже Адриан.

Но я не хочу пускать их дальше — ни Адриана, ни Эллис. Когда я бодрствую, они остаются голосами в моей голове. Когда закрываю глаза, то вижу их возле себя. Они ждут. Они всё время ждут рядом. И мне приходится с ними сражаться, чтобы не пустить дальше морского берега в моей памяти.

— Может быть, после смерти мы попадем в другой мир, как думаешь? — спросила Кошки-мышки.

Она прижала к камню руку и словно соединилась с ним, приросла раскрытой ладонью.

— Возможно, Котенок.

Первый шагоход уже выбрался на берег. Его ноги по очереди складывались, как подзорные трубы, и снова распрямлялись, передвигая боевую машину. На нас идет. А второй свернул к Скомороху. Передняя нога 'нашего' шагохода ступила у перевернутой рыбацкой лодки, которая каким-то чудом уцелела за месяцы сражений. Изрешеченная пулями и утыканная торчащими обломками стрел, она лежала кверху брюхом, словно дохлая рыба. Этой ночью Ширли установил возле нее мину. Пороха у нас мало — весь берег не заминируешь, остается надеяться лишь на удачу. И на магические ловушки. Впрочем, скосил я взгляд на Кошки-мышки, волшебников у нас тоже не густо.

Котенок ждала, сосредоточенно прикусив верхнюю губу. Нога шагохода перенеслась через лодку, задела киль, проделывая в нем дыру и сбрасывая щепки на землю.

— Давай! — не выдержал полурослик.

Кошки-мышки отвела руку, и камень словно подался следом за ее ладонью. Вздрогнул, и эта едва заметная дрожь пробежала по земле. Между галькой на берегу проскочили искры. Раздался грохот, от которого уши заложило звенящей тишиной, — это взорвалась бомба полурослика. Шагоход заволокло клубами дыма. Оторванная часть стальной ноги пролетела по воздуху и ударилась о баррикаду.

— Киш мир тохес! — прокричал Ширли, грозя жестянкам кулаком.

— Ширли, Вых, Ник, за мной! — скомандовал я. — Котенок, останешься здесь и сообщишь остальным.

— Нет, я с вами! — и она первой перемахнула через баррикаду.

Я мысленно чертыхнулся и последовал за ней. Потом, после боя, надо будет поговорить по душам по поводу неподчинения приказам командира.

Мы давно хотели захватить один из шагоходов. У нас были на него далеко идущие планы.

— Да помогите же мне! — орал Ширли, повисший на баррикаде, как вяленая толстая рыба.

Выхухоль подхватил полурослика и перекинул его через каменные блоки.

— Спасибо!

Ширли упал, перекатился, вскочил и побежал, перебирая короткими ножками. Перед собой он крепко сжимал превращенный в обрез мушкетон — Ширли лично укоротил его ствол, сделав удобным для ношения. Правда, стреляло такое оружие на еще более близкое расстояние, практически в упор. Сумка с тяжелой бомбой колотила полурослика по спине, но свою смертоносную ношу он никому не доверял.

Вокруг нас бежали призрачные звери, создавая непроглядную для врагов завесу. Лев, мантикора, змея — они перетекали друг в друга, изредка показываясь из тумана, чтобы тут же исчезнуть в бесформенном облаке. Молочная пелена беззвучно лилась над землей, приглушая грохот далеких выстрелов.

Звери ударились о брюхо лежащего на боку шагохода, растеклись вокруг него туманной рекой. Двое из жестянок уже выбрались из боевой машины, третий наполовину высунулся из люка. Ширли выстрелил раньше меня. Картечь ударила по броне шагохода, срикошетила о камни, отшвырнула наземь одного из врагов. Второй попятился, стараясь спрятаться за шагоходом, и вскинул руку со змеей-самострелом. Я едва успел уклониться от просвистевших дротиков. К нам метнулась цепь с диском, выпущенным оставшимся наверху жестянкой, но Ник подставил свой меч, и она закрутилась вокруг клинка. Ник дернул, цепь натянулась. Мышцы на голом торсе воина вздулись буграми. Загудели сервоприводы в доспехах бродяги. Кто кого — сила или сталь?

Я вскинул древний пистоль и выпустил все шесть пуль в вооруженного самострелом жестянку, но доспехи пробила лишь одна. Брызнула кровь, бродягу повело в сторону, и предназначавшиеся мне дротики исчезли в тумане. Чёрт! Надо срочно что-то предпринять, иначе следующим выстрелом он меня точно прикончит.

С тела бродяги на землю шлепнулись несколько механических скорпионов, поползли ко мне, семеня лапами и размахивая хвостами. Лежащий на земле враг, оглушенный выстрелом Ширли, зашевелился, приподнимаясь, и полурослик разрядил в него свой пистоль, едва ли не вплотную приставив ствол к его голове. Пуля пробила броню. От шлема брызнули осколки металла, голова бродяги дернулась, ударилась о землю, и его доспехи расцвели кровавыми узорами.

Я направил пароэфирное ружье на своего противника, но проклятая пауза перед первым выстрелам дала врагу фору, и механическая змея на его руке выплюнула из раскрытой пасти несколько смертоносных дротиков. Увернуться я не успевал. Подумать — тоже. Только испугаться.

Я не понял, откуда на пути дротиков взялась Кошки-мышки. Нарочно или случайно, она появилась из тумана и приняла на себя предназначавшийся мне заряд. В шею, в грудь, в ногу — дротики впились в ее тело, и Котенок упала на песок лицом вниз. Туманные звери вокруг нее окрасились кровью.

Наконец-то мое ружье выстрелило. Тум! — пуля вошла между глаз бродяги. Я не целился специально, стрелял наугад. Наверное, это просто мастерство. Бродягу откинуло на спину, и он с грохотом повалился на камни. Успевший зарядить мушкетон Ширли выстрелил по механическим скорпионам. Одного из них разорвало картечью на части, второй, лишенный половины лап, забился на земле. Я бросился к Котенку, перевернул ее на спину... Жива!

— Дура, — сказал я. — Зачем?

Нахлынуло стойкое ощущение, что я вот так уже когда-то держал израненную девушку. Близкую, родную... Но кто же она, как ее звали?!

'Это я, дорогой, — почувствовал я мысленное прикосновение Эллис. — Мы всегда были вместе'.

Но я знал, что это ложь. Рядом со мной склонились ставшие красными лев и мантикора. Казалось, туман вокруг меня истекал кровью. Не хватает волка, вдруг подумал я. Почему-то захотелось, чтобы из тумана появился именно этот зверь.

В это время с шагохода упал третий бродяга — Ник победил в перетягивании цепи. Он сбросил цепь с меча и, крича что-то воинственное, подбежал к лежащему врагу. Тот парировал удар двуручного меча своим клинком, и прикрыл голову левой рукой. Она оказалась закована в доспехи из панциря гигантского краба, хотя вся остальная броня была стальной. Вокруг руки обвивалась механическая многоножка, из пасти которой, словно длинный язык, высовывалась цепь.

Дежавю. Когда-то я уже это видел. И доспехи из панциря краба, и многоножку, и этого бродягу. Но память играет со мной злые шутки, и на нее нельзя полагаться.

Но где же Вых? И тут я увидел эльфа. Он вынырнул из тумана и с легкостью вскочил на шагоход. Там, сжимая оба своих меча, он нырнул в открытый люк кабины. В ближнем бою ему нет равных.

Сброшенному на землю бродяге удалось подняться на ноги. Он рубился с Ником, отчаянно нанося и парируя удары. Двуручный меч оставлял глубокие вмятины на доспехах бродяги. Торс Ника покрывали кровоточащие порезы. Но противники не обращали внимания на раны. Убить, разорвать врага — ярость столкнулась с яростью, и никто из врагов не хотел уступать другому. Они сошлись в безумном вальсе, наполненном звоном клинков.

Наконец я смог взять бродягу на мушку. Мой палец лежал на спусковом крючке, но я почему-то медлил.

'Стреляй', — говорил Адриан.

'Убей его', — шептала Эллис.

Раненая Кошки-мышки требовала отмщения. Палец дрогнул.

В это время бродяга смог нанести колющий выпад в грудь Ника. Ник отступил, схватившись за рану, и его меч срезал одну из пластин на левой руке своего противника. Пластина упала на землю, я увидел под ней лапу ратуса и опустил ружье.

— Убей его, чего же ты?! — кричал Ширли, лихорадочно заряжая пистоль.

'Почему ты медлишь, дорогой?' — шептала Эллис.

Бродяга смотрел на меня сквозь прорезь в шлеме. Мы стояли друг против друга. У моих ног лежала Кошки-мышки. Ник держался за рану и тяжело дышал, между его пальцев сбегала кровь. Он застонал — не от боли, а потому что увидел раненую сестру. Бросился к ней, нагнулся. Несколько капель его крови упали на ее тело. Ник заплакал. Бродяга попятился. Он уходил ко второму шагоходу, который передумал идти в сектор Скомороха и теперь направлялся к нам на помощь соплеменникам.

Ширли вскинул пистоль и выстрелил. Пуля попала жестянке в плечо, срикошетила, бродяга вздрогнул, но продолжал отдаляться.

— Почему ты не стреляешь?! — в сердцах выкрикнул мне полурослик.

Ник вытряхнул из сумки Кошки-мышки целую кучу склянок и поспешно их перебирал в поисках снадобья лечения. Рядом с ним медленно таяли в воздухе туманные звери. Бродяга, ранивший Ника, уходил к своим, вода уже поднялась до его шеи. Из поверженного шагохода высунулся Вых, с залитым кровью лбом, но я сомневался, что кровь была его собственной.

— Сюда! — махнул он рукой.

Значит, все оставшиеся в шагоходе бродяги мертвы. Я помог Ширли взобраться в кабину, и полурослик исчез в глубине боевого механизма.

— Что тут? — спросил я у него, забравшись следом.

Ширли разглядывал рычаги управления. На полу сбились в кучу мертвые бродяги. Дергал лапами лежащий на спине механический скорпион, освещенный лучами света, что пробивались сквозь иссеченное осколками дно шагохода.

— Привод вибродвигателя цел, мы сможем поставить жестянку на ноги, — сообщил Ширли, — если, конечно, справимся с этой проблемой, — кивнул он на смотровое окно.

Сквозь него виднелся второй шагоход. Боевой механизм остановился, и в его кабину забирался сбежавший бродяга.

— Пушка цела? — быстро спросил я.

— Мортира, — поправил Ширли. — Целехонька. Даже более того, пороха хватит на один выстрел. Ай-вей! Только ядер нет. Ничего, можно использовать мою бомбу.

Он выкатил из сумки ядро с запалом.

— Заряжай, — бросил я.

Бродяга скрылся внутри вражеского шагохода, и тот тронулся с места, переставляя ноги, словно цапля. Шел, ощетинившись метательными гарпунами. Подпусти такого на близкое расстояние — и десятки металлических стрел пробьют броню, насадят нас на вертела, словно фазанов. Если, конечно, мы позволим это сделать. Наш шагоход лежал на боку, стрелять навесом не получалось. Мы могли лишь использовать мортиру как пушку, короткоствольную, не отличающуюся большой меткостью.

— Готово, командир, — сказал Ширли. — Я прицелился, стрелять?

Я обвел взглядом свою команду. В глазах полурослика горела преданность в вперемешку с лукавством. Вых невозмутимо сидел в углу и тыкал мечом в лежащего скорпиона. Лапы механизма ритмично вздрагивали.

— Подожди, — остановил я Ширли.

Затем опустил ладони на край смотрового окна. Холод железа успокаивал. Холод дарил уверенность, что всё получится. Но со мной происходило еще что-то, что я мог объяснить только своим сумасшествием. Мир менялся перед глазами, окружающее теряло объем. Океан превратился в плоскую поверхность с катящимися по ней однотипными барашками волн. Вражеский шагоход был будто изображен на его фоне. Правда, эту картинку кто-то постоянно перерисовывал, и боевой механизм рывками увеличивался в размерах. Словно песочная анимация, пришло мне на ум. Воспоминание из прошлого: чьи-то руки сыплют песок на белое полотно, рисуя картину, легкое движение, новая россыпь — и изображение меняется, оживает, но остается плоским.

Уши заложила звенящая тишина. Я видел противника, чувствовал, где он окажется в следующее мгновение. Знал, куда направить наш заряд.

— Что ты делаешь, командир?

Крик издалека. Откуда-то из-за границ моего плоского мира. Главное, не отвлекаться, и двигать рычаги, изменяя прицел мортиры.

— Стреляй, — прохрипел я, возвращаясь в реальность.

От грохота выстрела заложило уши. Кабина заполнилась дымом. Бок вражеского шагохода расцвел взрывом, ярким, но совсем не большим. А вслед за ним брызнули осколки брони. Шагоход вздрогнул, покосился, но устоял на ногах.

Я тяжело дышал. По лбу катился пот.

— Им таки не понравилось. Что это было, Игорь? — прошептал Ширли.

Но как я мог ему объяснить того, чего не понимал сам? В моей голове аплодировал Адриан.

'Теперь ты понимаешь, Ламберт, насколько ты нам нужен?'.

Я закрыл глаза. Эллис стояла рядом с Адрианом и молча улыбалась. Она была красивой, моя жена, погибшая когда-то в прошлом.

— Командир, они отступают!

Крик полурослика вернул в реальность. Вражеский шагоход действительно возвращался к дредноуту. Он пятился, шатаясь из стороны в сторону, и как-то несмело переставлял ноги.

— Еще бы один заряд, — вздохнул Ширли.

Я чувствовал, что бродяга с рукой ратуса остался жив. Кто он, почему мне кажется, что я его знаю? Возможно, он ключ к моим воспоминаниям.

— Ширли, сколько тебе нужно времени для восстановления шагохода?

— Неделю, командир, вот если бы сюда мою покойную женушку...

— Значит, до вечера должен справиться, — бросил я. — Вых, помогаешь Ширли.

— Но он вовсе не похож на мою же... — начал было полурослик, но, увидев мой взгляд, осекся на полуслове.

Вых всадил острие меча между лап скорпиона, механизм дернулся и затих.

— Ну, если ты приказываешь, — ухмыльнулся эльф.

Я высунулся из люка.

— Ник, как сестренка?

Ник сидел на земле и гладил голову Кошки-мышки. Рядом были рассыпаны снадобья — полные и уже пустые склянки. Из уголка губ Котенка на подбородок сбегала струйка красной жидкости.

— Она умерла, — поднял на меня глаза Ник.

В них было безумие берсерка, потерявшего родного человека. Я спрыгнул на землю, подбежал к нему, опустил руку на его плечо. Мышцы Ника казались каменными. Он сидел, напрягшись, готовый разрыдаться, но не выпускал крик наружу. Возле него таял последний туманный зверь.

— Тебе задание, — быстро сказал я. — Ты хоть немного разбираешься в снадобьях сестры? Тогда найди в вещах Котенка снадобье тумана. Быстрее. И поддерживай здесь до вечера такую пелену, чтобы никто со стороны дальше своей руки не видел. Справишься?

Ник кивнул.

— Вот и отлично. Верь мне — я сделаю, что смогу. Я попробую ее вернуть.

Было больно смотреть, как в его глазах появляется надежда. Не давая ему опомниться, я продолжил:

— Сначала туман, а потом бегом за оторванной частью ноги. И поможешь починить шагоход, понял? Затем стой на страже, чтобы ни одна мышь... Если жестянки вновь пойдут в атаку — бегите. Мне не нужны мертвые герои.

При слове 'мертвые' Ник снова напрягся.

— Понял, командир, — тихо сказал он. — Спасибо, я справлюсь.

— Сделаю всё, что смогу, — повторил я. — Мы вернем Котенка.

Хорошо бы мне самому поверить в собственные слова. В моей голове смеялась Эллис.

Глава 11. Пятый уровень. Ритуальная охота

Наш временный лагерь располагался в подвале разрушенного дома.

— У нас гости? — бросил я уцелевшей каменной горгулье у входа, остановился и присмотрелся к следам на земле. — Что же ты сразу не предупредила?

Статуя пялилась на меня выпученными глазами, будто предлагала поиграть в гляделки. Я знал, кто ожидает меня внутри, но на всякий случай спрятал в рукаве кинжал и нырнул в сумрак подвала, освещенный голубыми кристаллами. В темноте отраженным светом блестели стеклянные глаза скелета ратуса, который неподвижно стоял в центре помещения.

— Х-х-о-о-з-з-я-я-и-и-н-н в-в-е-е-л-л-е-е-л-л... — он принялся говорить, бессвязно открывая костлявый рот и растягивая слова. — Ч-ч-т-т-о-о ж-ж-д-д-е-е-т-т т-т-е-е-б-б-я-я...

— Я и сам его ищу. И где сегодня обосновался Костоправ?

— С-с-т-т-а-а-р-р-а-а-я-я— р-р-а-а-т-т-у-у-ш-ш-а-а.

Рот захлопнулся, щелкнув зубами, и скелет, переставляя ноги, словно марионетка, пошел к выходу. Я посторонился. Когда он проходил мимо, то стало видно, что все его кости связаны одна с другой стальной проволокой. Но было еще что-то неуловимое, тонкий флер оживившей скелет магии. Это макет, имитация — так называл свои творения Готфрид по прозвищу Костоправ. Он каждый день менял место своего расположения — опасался монстров Колдуна.

Скелет шел неровно, заваливаясь на правый бок, казалось, еще шаг и он упадет. Но каким-то чудом он всё же смог добраться до горгульи и уже там со щелчком развалился на части. Узнаю шуточки Костоправа. Значит, пройдоха засел в старой ратуше? Я проверил многозарядный пистоль — его барабан был пуст, но я всё равно взял с собой привычное оружие. Затем вложил в кобуру армейский пистоль, заряженный утяжеленной пулей, и закинул за спину пароэфирное ружье. После чего отправился к центру города.

Я шел по безлюдным улицам, заполненным ветром и вороньем. Возле развалин дома Лалабринов стоял играющий на скрипке ребенок в лохмотьях. Не прерывая игры, он молча проводил меня взглядом небесно-голубых глаз. В его мелодии было что-то знакомое, заставившее на секунду остановиться. Руины и мальчик под лучами вечернего солнца отбрасывали длинные колеблющиеся тени. Я пожал плечами и пошел дальше. Из теней на меня смотрели демоны. Они затаились в ожидании ночного часа, когда яркий свет не помешает им выйти на охоту. Но я не могу их убивать, потому что здесь они слуги Костоправа. А Костоправ может вернуть Котенка. И мою память.

Это заброшенное здание назвали старой ратушей задолго до начала войны. Говорили, что любого, кто в нем поселится, ожидает скорая смерть. Что в его недрах живет некромант, и вороны, обитающие на чердаке под его конусной крышей, способны летать между мирами. Впрочем, много чего еще рассказывали. Правда это или вымысел, но старая ратуша оставалась обжитой лишь воронами. Сейчас она была среди уцелевших во время канонады домов, стояла, как ни в чем не бывало. Сидящий на железных воротах ворон посмотрел на меня желтым взглядом, каркнул и с шумом взлетел, покружил вокруг остроконечной крыши, а затем унесся прочь, уводя за собой всю воронью стаю.

Окна на первом этаже были плотно заколочены, и в ратуше царил полумрак. Солнечный свет проходил сквозь разбитые оконца у самой крыши, освещал покрытые пылью картины на стенах, бросал блики на ступени, ведущие к колоколу на чердаке, и растворялся в сконцентрировавшейся у каменного пола темноте. Посреди круглой комнаты стоял стол, на котором ярко горела свеча.

— Костоправ! — ворвался я в ратушу, окунаясь во мрак и следуя к свету, как бабочка.

Мои быстрые шаги отдавались гулким эхом.

— Здравствуй, Охотник. К чему такая спешка?

Казалось, Готфрид высох еще сильнее со времен нашей последней встречи, и сам становится похожим на свои творения-скелеты. Желтая, словно пергамент, кожа обтягивала его выступающие скулы. На носу, настолько длинном и подвижном, что он напоминал крысиный, сидели круглые темные очки. По поверхности стола были рассыпаны кости, и Костоправ соединял их проволокой с помощью маленьких щипцов. Это его хобби. Настоящая же сила и власть Костоправа заключается в управлении мертвыми демонами. По его зову я убивал их для него. Выходил ночью на охоту и убивал, а он оживлял морфов и кукольников, превращая их в свои послушные марионетки.

Колдун и Костоправ делили невидимую власть в городе. Первый управлял живыми демонами, второй — мертвыми. Если днем шла открытая война смертных, то ночью руины превращались в арену противостояния чародеев.

И еще Костоправ мог изменять реальность.

— Ты пришел за этим?

Костоправ улыбнулся, но его улыбка казалась гримасой. В руке он держал закругленную склянку с мутным белым туманом внутри.

— Котенок умерла, — сказал я.

— Жаль, — покачал головой Костоправ, но его глаза при этом ничего не выражали. — Девчонка подавала надежды.

— Верни ее. Не мертвой куклой, а живым человеком.

Кончик носа Костоправа дернулся.

— Вернуть? По-твоему я настолько всемогущ?

Моя рука сжимала холодную рукоять спрятанного в рукаве кинжала.

'Убей колдуна', — прошептала Эллис.

— Верни ее, — повторил я.

— Думаешь, меня легко запугать? — ухмыльнулся Готфрид. — Прежде, чем ты сможешь пырнуть меня своей игрушкой, то отправишься вслед за девчонкой.

Из темноты показался мертвый демон. Клыки в его раскрытой пасти сверкнули белой костью. Еще один демон, еще... Мертвецы окружали меня со всех сторон.

— Только сделай шаг ко мне, и окажешься мертв, Охотник.

Готфрид довольно улыбнулся, откупорил склянку и вдохнул из нее туман. Было видно, как белая струйка исчезает в его длинном носу. Затем он закрыл склянку и зажмурился от удовольствия.

— Попробуй, Ламберт. Уйдут все проблемы и тревоги. А Котенок... На войне погибает не первый солдат, и не последний.

— Верни ее, — сжал я кулаки.

— На колени, Ламберт, — ухмыльнулся Костоправ. — Или это слишком для гордого Охотника? Кто ты — преступник-беглец, или ретурнер?

Последнее слово заставило быстрее забиться сердце. Оно было неуловимо-знакомым, но его смысл ускользал от меня.

— Верни мне память, — сказал я. — Пожалуйста, Готфрид, ты же можешь.

— Так память или Котенка?

— И память и Котенка.

— Или лучше возьмешь вот это? — указал он на склянку. — Не проще ли всё забыть? Живи тем, что тебе дано сейчас, и не пытайся возродить былое.

Костоправ раскрутил склянку по поверхности стола, словно волчок, и она едва не свалилась на пол. Я непроизвольно бросился вперед, Костоправ засмеялся.

— Я пришел не за благовониями, — оторвал я взгляд от склянки. — Я хочу вернуть Кошки-мышки и хочу вспомнить, зачем сделал татуировку на руке со своим исковерканным именем. Сегодня я встретил бродягу с рукой крысы, у которого доспехи были частично сделаны из панциря краба. Он показался мне знакомым, словно когда-то давно я хорошо его знал.

— Ты убил его?

— Нет.

— Зря.

— Почему ты сохранил память? И кто подменил ее всем остальным? В моей голове одна ложь. Мне надо знать, кто я, и кто тот бродяга. И что за женщина, которая является ко мне во снах, дикая, необузданная, словно волчица.

Захотелось добавить: 'И мертвецы, кажущиеся поразительно живыми'.

'Дорогой, у тебя есть только я, — голос Эллис у меня в голове. — У тебя не может быть другой женщины, и никогда не было'.

— Слишком много вопросов, мой Охотник, ответы на которые нужно заработать. Сегодня я открою тебе путь на последний уровень подземелья. Там находится тварь посильнее других, что ты убивал до сих пор. Прикончи демона, и я верну Кошки-мышки. Принеси меч — и получишь ответы на свои вопросы. Смотри. — Он бросил мне игральную карту, и я поймал ее двумя пальцами.

— Понял, что тебе предстоит?

— Понял, — ответил я, рассматривая изображение.

— Хе... — Готфрид даже прищурился от удовольствия. — Знатный экспонат получится. Но это не главное. Ты не забыл, как выглядит меч, который должен найти?

— Помню, катана, способная стирать души людей.

— Не только. При правильном воздействии такие артефакты могут менять сам мир, быть вместилищем чего-то большего. Каждый раз, когда мои посланники спускались вниз, я не терял надежды, что кто-то из них принесет мне это оружие.

— И многих ты отправил на смерть? — спросил я.

Костоправ осекся и открыл глаза.

— Но ты особенный, Ламберт. Ты избранный.

— Избранный кем? — усмехнулся я. — Тобой? И чем я отличаюсь от твоих марионеток?

— Свободой воли, Ламберт, ты пока еще можешь выбирать.

Готфрид улыбнулся своей гримасой и достал карту с заклинанием.

— Подожди, — остановил его я. — Мне нужны пули для пистоля и заряды для пароэфирного ружья, ведь мне больше нечем сражаться. Ты обещал в прошлый раз.

— Я? — Костоправ задергал кончиком носа, словно крыса, принюхивающаяся к сыру. — Значит, сделаю, раз обещал.

Он взмахнул рукой, и в воздухе перед ним появились строки, состоящие из зеленых полупрозрачных значков. Костоправ задвигал пальцами, и расположение символов в них принялось меняться. Под его ладонью возникали знаки — цифры, буквы и совсем непонятные мне руны, которые он тут же добавлял к общей последовательности. Готфрид творил из них новые строки внизу списка, сдвигая вверх старые, и те исчезали за невидимой границей. Вскоре на столе начал появляться мешочек. Сначала он был почти прозрачный, и сквозь него виднелось пламя свечи. Затем он резко обрел рельефную поверхность, состоящую из множества треугольников, но те тут же слились воедино, превратившись в грубую мешковину, под которой проглядывали тяжелые пули.

— Это твое, — кивнул Костоправ, и я взял мешок, оценив его вес. — Порох мы тоже сейчас сделаем.

В воздухе вновь побежали строки. Код, вдруг пришло в голову незнакомое слово из прошлого. Программный код, что-то в виде магии, с помощью которой можно менять реальность. А владеющие этим искусством назывались программерами. Больше ничего вспомнить я не мог.

— Ты программер? — спросил я у Костоправа.

Тот вздрогнул.

— Вспомнил-таки, — задергал он носом. — Значит, ты действительно особенный, Охотник, не даром Икс пятьдесят четвертый так жаждет тебя заполучить.

'У нас теперь есть имена', — возмутилась Эллис.

Костоправ встал, подошел ко мне, снял свое темные очки, взялся обеими руками за мою голову и заглянул в глаза. Ногти на его пальцах были острыми, а прикосновение холодным, как у мертвеца. Глаза оказались лишенными белков и черными, как ночь.

— Ты хорошо держишься, Ламберт, не пускаешь его дальше, но и избавиться не можешь. Думаю, что продержишься даже дольше, чем я в свое время. Да, я был главным программистом в 'Неогеймс'. Эрик Кош, так меня звали в прошлой жизни. Ладно, — махнул он рукой, возвращаясь к столу. — Давай в лабиринт и без меча не возвращайся. А порох твой вот. — На полу появились несколько мешков. — Получишь, когда вернешься, как и Котенка. Вперед!

От взмаха руки Костоправа карта спланировала на пол, и в воздухе появился портал, отсвечивающий голубоватым светом. Я шагнул в него, как уходил до этого уже четырежды. Четыре уровня подземелья — всё глубже и глубже в недра земли под городом, и с каждым уровнем монстры становились всё сильнее, а ловушки опаснее.

* * *

Костоправ мог открыть портал лишь к точке моего предыдущего выхода. В прошлый раз я миновал лабиринт подземных домов, заросших хищным растением. Его ростки походили на побеги ползуна, но рты были с твердыми, как алмаз, клыками. Приходилось уворачиваться от бросков растения, стрелять и колоть, прятаться и убегать. Казалось, что подземному городу не будет конца. Но я миновал его, раненый, обессиленный, и применил карту с порталом возвращения.

Теперь я вернулся к точке своего выхода и продолжил путь.

Запах дыма преследовал меня с тех пор, как я вышел из захлопнувшегося за спиной портала. Пещера, в которой я оказался, была настолько огромной, что выглядела совершенно удивительным местом. Непонятно, как такая пустота могла находиться под городом. Казалось, что я попал в иное пространство, со своими странными законами существования. Свет от кристалла в моей руке терялся в темноте.

Пустоту пещеры наполняли звуки. Где-то вдалеке бухали молоты и кто-то тяжело вздыхал, словно дракон или великан. Откуда-то спереди доносилось непрерывное бормотанье и стоны, отчего по телу пробегала дрожь.

Вскоре каменная крошка под ногами сменилась мостом через ущелье, заполненное кипящей лавой. Мост походил на окаменевшее тело сдохшего миллионы лет назад чудовища — по его краям торчали искривленные, словно ребра, сталагмиты. Вздувающиеся над магмой пузыри со стоном лопались и выплескивали фонтанчики расплавленного металла. Стоны сливались в один непрекращающийся гул, в котором слух скоро начинал улавливать слова неизвестного языка. Но это был путь к безумию. Поэтому я шел вперед, сжимая многозарядный пистоль, и старался не слушать бормотание бездны.

Гораздо неприятнее были тени. Страшные, ощетинившиеся колючками, лапами и клыками, они метались по мосту и стенам ущелья, и было совершенно неясно, кто их отбрасывает. В багрово-черном калейдоскопе красок я не сразу заметил настоящего противника. Механический скорпион выскочил из-за каменного ребра и бросился на меня. Я отскочил в сторону, балансируя на краю моста, и скорпион шлепнулся на камни. Развернулся, взмахнул хвостом с колючкой, но я уже вскинул пистоль. Выстрел! Пуля отбросила скорпиона в пропасть. Магма застонала, принимая в себя механическое тело.

Трех других скорпионов я не прозевал — встретил их выстрелами еще до того, как они подползли на расстояние прыжка. Выпущенные из древнего пистоля пули пробили их броню. Два механизма сдохли сразу, а один продолжил дрыгать лапами, лежа на спине, и, проходя мимо, я пинком отправил его в пропасть.

На середине моста я остановился. Показалось, что у выхода притаился какой-то странный монстр, но вскоре стало понятно, что это лежит верхняя половина тела шатуна. Кто-то или что-то разрезало механизм надвое в районе . Голова-шлем шатуна была свернута набок, руки раскинуты в стороны. Правая сжимала за острие сломанную часть клинка. Я подошел к шатуну, нагнулся и провел пальцем по месту среза. Кромка была гладкой и теплой, значит, это следы недавней магии. Кто-то вторгся сюда раньше меня. Я разжал металлические пальцы шатуна и поднял сломанную часть клинка. Острие было немного искривленным, таким, как у эльфийских мечей.

После моста пещера резко заканчивалась отвесной стеной. Когда-то давным-давно стену покрывали работающие механизмы, но теперь шестеренки, пружины и валы обросли, словно грибами, каменными наслоениями, а с выступающих труб свисали сталактиты. В одной из труб с некоторой периодичностью что-то рокотало, затем с протяжным вздохом из нее выплескивалась черная смолянистая жижа, стекала по камням и шлепалась в магму. Нестерпимо воняло серой.

Дорога вела в единственный проход сквозь стену. Перед стеной лежал мертвый эльф. Тело несчастного, пронзенное несколькими стальными дротиками, еще не успело остыть. Но при нем не доставало мечей, эльф владел двумя клинками — за его спиной висела пара пустых ножен. Один сломал шатун, второй... Второй мог потерять сам эльф. Но, судя по следам на земле, он пришел сюда не один, и меч забрали его компаньоны, а сами бросили тело.

На лбу эльфа красовалось тату в виде цветка шипоцвета. Я нахмурился — татуировка показалась мне знакомой. Где-то я ее уже видел. Таверна... Эльфы... Крылатый оул... Все они были с татуировками колючего цветка. Воспоминания забрызгала кровь. Моя рука сжала воображаемый кинжал, и в кожу впились острые перья оула... Нет, больше я ничего вспомнить не мог.

Что ж, бедняга-эльф, тебе не повезло. Я поднялся, вглядываясь в темноту туннеля. Неужели эльф с компанией явились сюда за тем же артефактом, что и я? Тогда это затрудняет задачу, ведь количество врагов увеличивается, а на кону жизнь Кошки-мышки.

Я перезарядил древний пистоль, шагнул вперед, и меня поглотила темнота туннеля. Пещера с магмой осталась за спиной, тусклый свет разгонял темноту впереди, теплый ветер теребил волосы. У самой земли его порывы были сильнее, и создавалось впечатление, что я брел по текущему навстречу ручью. Ветер то затихал, то дул с прежней силой, словно его выпускали огромные меха. Вдох-выдох. Удары далекого молота и щелканье механического сверчка стали ближе. Я видел, как подобный механизм нашла и восстановила Кошки-мышки. Сверчок тер железными лапками, и те издавали похожие звуки, только тихие и мелодичные. Сверчка можно было поднести к уху и слушать. Но щелканье в туннеле было гораздо сильнее. Клац-щелк — огромный сверчок скрывался где-то на выходе из туннеля. Клац-щелк — нет это не сверчок, это стучали по камням чьи-то металлические подошвы.

Внезапно я почувствовал, как тень на мгновение закрыла багровый свет входа, и обернулся, вскидывая пистоль. Доли секунды, чтобы оценить ситуацию, — и я выстрелил в приближающуюся черную тварь. Бесформенный сгусток тьмы лопнул, забрызгав меня смолянистой жижей. Я попятился. Вздох-стон снаружи, и две новые состоящие из жижи твари появились в туннеле. Одна ползла по полу, отращивая из тела склизкие отростки, вторая передвигалась по стене. Я выстрелил дважды. Сидящую на стене тварь разорвало, и она стекла вниз черными потоками, но та, что была на полу, сумела увернуться от пули. Стремительный прыжок — и она прилипла к потолку.

Новый выстрел! И тварь опять избежала смерти. Пуля ударила в проходящую по потолку трубу, а монстр уже летел на меня. Перед глазами промелькнула картина, как ожившая черная жижа растекается по моему лицу, объедает кожу и мышцы до голого черепа. Но я успел подставить левую руку, и моя ладонь погрузилась в тварь. Боль, огонь и впивающиеся в тело миллионы колючек... Пальцы нащупали внутри монстра твердый комок, сжали, и тварь лопнула. Прижав к груди раненую руку, я побежал к выходу, на ходу выпивая снадобье лечения. Гул в трубе усилился. Из проделанной пулей дыры просачивались и падали на пол капли черной жижи.

У выхода появился новый противник. Клац-щелк — равномерно переставляя ноги, в туннель вошел шатун и остановился. Я вскинул пистоль, и грохот двух выстрелов прокатился по туннелю. Вместо третьего раздался сухой щелчок — я не прокрутил барабан до конца, и механизм заклинило. Но первых пуль вполне хватило. Дыры в броне шатуна заискрились, он пошатнулся и замер с поднятой для выстрела рукой. Ведь главное знать, куда стрелять. Это не первый шатун, встреченный мною в подземельях. Попади в точку, где находится центральная пружина вибродвигателя — и шатун обездвижен, снеси голову — и механизм слеп. Он будет стоять, словно статуя, ничего не видя и не двигаясь.

Я достал из барабана заклинившую пулю, вновь зарядил пистоль. Жижа больше не заползала в туннель, и я продолжил идти вперед. Выход светился желтым светом электрических кристаллов. Заполняющая его туманная дымка шевелилась в такт дыхания ветра. В заживающей руке пульсировала остаточная боль. Когда я подошел к шатуну, то услышал, как у того в груди щелкает какой-то механизм, будто под стальной броней поселился сверчок.

Внезапно в туннель вбежал человек, и я едва не всадил в него пулю.

— Ты убил его! Шатун, мой шатун! — закричал он, подскочил к древнему механизму и запрыгал вокруг него, прикасаясь дрожащими пальцами и ласково поглаживая металлическую броню.

'Стреляй, Ламберт', — прохрипел Адриан.

Я опустил пистоль. Незнакомец был молод, почти мальчишка, на его узком подбородке торчали нити первой бороды. Сквозь служащие одеждой лохмотья виднелось исхудавшее, покрытое шрамами тело. И только кожаный пояс с висящем на нем кинжалом в богатых ножнах, выбивался из общего вида оборванца.

'Пристрели его', — потребовал Адриан.

Моя тень шевелилась, протягивала к незнакомцу когтистые лапы и, казалось, даже поднялась над землей. Моя тень?! Значит и там, на мосту, это тоже была она? Я закрыл глаза и увидел смеющуюся Эллис. Неподалеку стоял улыбающийся одними губами Адриан.

'Да, мы теперь всегда будем с тобой, Ламберт'.

— Нет! — застонал я, открывая глаза.

Моя тень вновь легла мне под ноги.

— Что 'нет', когда 'да'? — удивился незнакомец. — Да — ты завалил шатуна, Да — теперь у меня есть доспехи. Да — это ведь не честно? — нахмурился он, почесывая пятерней костлявую грудь, на которой ровными полосами выделялись шрамы. — Или это уже 'нет'? Зато я могу вернуться, ведь в правилах ритуальной охоты в пункте пятнадцатом сказано, что 'молодой воин должен вернуться с доспехами'. Но ведь не написано, что надо кокнуть шатуна самому? Хотя есть ненужный свидетель.

Он прищурился и вытащил из ножен кинжал. Я со щелчком взвел курок древнего пистоля. Незнакомец резко повернулся к шатуну и принялся приставлять к нему острие клинка, словно примериваясь, где лучше сковырнуть броню.

— Главное правильно разделать добычу, чтобы не повредить приводы, — говорил он себе под нос. — Ой, это ведь твоя добыча, — обернулся он ко мне. — Ты ведь подаришь его мне, ну, пожалуйста!

— Ты бродяга? — спросил я.

Парнишка, который теперь казался мне не старше шестнадцати-семнадцати лет, гордо выпрямился.

— Клан Арахны. Глаудис, к вашим услугам. В настоящее время нахожусь в ритуальной охоте.

— И давно находишься?

Глаудис беззвучно пошевелил губами, загибая пальцы на левой руке.

— Давно, — наконец ответил он и перешел на шепот:

— Я не смог его убить. Выследил, но не смог. Я жил в коморке, крыса на обед, крыса на ужин, а он ходил по коридору — топ-топ-топ туда, топ-топ-топ обратно. Перерыв на подзарядку, когда он заводил пружину вибродвигателя, а потом опять: топ-топ-топ — по коридору туда, топ-топ-топ обратно. А без доспехов не вернуться.

Глаудис закинул голову и засмеялся. Затем резко оборвал смех и посмотрел на меня таким взглядом, будто только что увидел.

— Ты поможешь мне перетащить его в мое жилище? Выпотрошить шатуна — это целое искусство. О! У меня будут лучшие доспехи, которые только можно пожелать!

Он приложил ухо к груди механизма, постучал по ней согнутыми пальцами и блаженно улыбнулся.

— Извини, я спешу, — терять время на безумца не хотелось. — Ты не видел, здесь недавно не проходил отряд авантюристов?

— Топ-топ-топ по коридору, — казалось, молодой бродяга смотрел куда-то сквозь меня.

— В отряде, возможно, были эльф и крылатый оул, — уточнил я.

— Да, они проходили, когда шатун отдыхал, но я спрятался. — Глаудису удалось сфокусировал на мне взгляд, хотя чувствовалось, что это ему стоило больших усилий. — Я хитрый и осторожный, я умею ждать. Шатун убивал многих, и от них оставалась хорошая добыча и еда, но ты его завалил, и теперь он больше не будет ходить мимо моей коморки.

Со стороны ущелья донеслись стоны и хлюпанье.

— Скоро вновь появится черная каша, — сообщил Глаудис. — Надо спрятаться. А доспехи я заберу потом сам. Сначала вскрываешь грудную пластину...

Он устремился к выходу. Моя тень рванулась следом.

'Убей его, дорогой', — проворковала Эллис.

Я поспешил за сумасшедшим бродягой. После выхода коридор расширялся, его стены оказались выложены из серого кирпича, и на них крепились светильники с горящими кристаллами. Коридор заканчивался приоткрытой металлической дверью. В проходящей по потолку трубе бормотала текущая в ней жижа, словно жалуясь на судьбу.

— Что впереди? — спросил я, едва не столкнувшись с замершим Глаудисом.

— Впереди страх, — ответил он. — Я не мог пойти дальше, но и не мог вернуться без доспехов, ведь это вечный позор. А шатун ходил по коридору. Хочешь крысу? — спросил бродяга, указывая на маленькую дверь в стене.

— Нет.

— Жаль. Я ведь не жадный, могу поделиться.

Из туннеля за нашими спинами выполз черный слизняк. Прежде чем я успел выстрелить, Глаудис метнул в него свой кинжал. Слизняк лопнул, бродяга подскочил к нему, поднял оружие и принялся тщательно вытирать лезвие о свою одежду. Розовые шрамы на его боку и груди стали еще более заметны.

— Вот это, — сказал он, заметив мою заинтересованность, — первый разрез, который делается в восемь лет, когда нам вживляют усилители мышц. Тонкие, противные металлические черви. Мы ведь рождаемся очень слабыми. — Он сжал и разжал пальцы на правой руке. — А вот это, — ткнул он острием кинжала во второй шрам, — это когда вживляли мехожабры. Терпеть не могу дышать под водой, в тебе раздувается мешок, как пузырь у жабы под горлом, и кажется, что ты эту самую жабу проглотил. Последний разрез я сделаю сам, когда буду присоединять контакты доспехов. Мы станем одним целым — я и они. Наверное, хорошо ходить по коридору туда и обратно. Целых пятьдесят шагов, я считал.

Труба у потолка громко забормотала, будто жалуясь на судьбу, а затем с грохотом лопнула там, где в коридоре в нее попала моя пуля.

— Бежим! — закричал бродяга и рванул к двери на выходе.

Я бросился следом. За нами по пятам неслись потоки жижи. Мы успели выскочить за дверь и захлопнули ее створки перед стаей появившихся черных слизней. Они ударили о металл, и дверь задрожала под их натиском. Было слышно, как лопаются тела передних тварей. Глаудис стоял, раскрыв рот и глядя в одну точку.

— Доспехи, — сказал он.

Я оглянулся. Коридор уходил дальше, и вскоре начиналась развилка — повороты влево и вправо.

— Что дальше? Куда идут эти пути? — спросил я.

— Доспехи потеряны. — Глаудис продолжал изучать дверь отсутствующим взглядом. — Что же мне теперь делать?

Он попытался открыть дверь, но я схватил его за руку. Тогда бродяга ударил меня, а потом набросился, как дикий зверь, забыв про кинжал на поясе. Удары сыпались один за другим — в грудь, лицо, снова в грудь. Но я быстро остановил его коротким тычком в солнечное сплетение. Глаудис сложился пополам, хватая воздух ртом, как рыба.

— Успокоился? — спросил я.

Глаудис кивнул.

— Ты бывал здесь раньше?

Глаудис снова кивнул, а потом отрицательно покачал головой.

— Наставник рассказывал, что в одно и то же подземелье нельзя войти дважды, — сказал он. — Это как ветер или вода. Подземелья переменчивы, словно наши мысли.

— Значит, направо, — сказал я, разглядывая проросшие на стенах и потолке тонкие побеги какого-то то растения.

Свернувший направо коридор заканчивался тупиком. Небольшой зал затягивали длинные гибкие ветви. Одни висели под потолком, другие ползли по стенам, некоторые спускались к самому полу, и я с осторожностью переступал через них, чтобы случайно не задеть. Уж очень они напоминали сигнальные ветви ловчего.

В углу возле груды костей лежал оул. Его крыло было сломано, руки и ноги опутаны ветвями. Оул даже не прищурился, когда я посветил на него кристаллом. Голубой свет отразился в птичьих глазах. Татуировку на лбу оула — цветок шипоцвета — пересекал свежий порез.

'Добей его', — сказал Адриан и рассмеялся звуком падающих камней.

— Он здесь, — едва слышно сказал оул. — Он поймает и вас. Бегите.

Я разрезал спутывающие его ветви, сунул в непослушные руки свое последнее снадобье лечения. Оул пил, как курица — наливая лечебный отвар себе в клюв и запрокидывая голову. Склянка дрожала в его руках, снадобье выплескивалось, и на перьях крылатого оставались красные пятна. Глаудис с интересом наблюдал за оулом, сжимая кинжал, будто примериваясь, куда его лучше воткнуть. На всякий случай я стал между ним и бродягой.

— Кто 'он'? Кто это сделал? — спросил я у крылатого.

Сломанное крыло срослось, и оул принялся расчесывать на нем перья, пользуясь для этого не руками, как человек, а клювом, словно настоящая птица.

— Человек-дерево, тот, который ловит, — ответил оул, выплевывая перо. — Его жизнь скоро совершит полный оборот, и он ушел под землю, где в одиночестве встретит свое новое солнце над чистым небом. Но в нем еще много силы. Он поймал меня, и никто из моих людей-друзей не пришел на помощь.

— Сколько вас было?

— Я не знаю. Есть только я и остальные. Стая. В высоком небе для нас нет того, что вы называете счетом.

Глаудис поднял череп ратуса и приложил к правому плечу, словно примеряя новые доспехи. Череп не удержался и свалился на пол, расколовшись на несколько частей.

— Вы зачем сюда пришли? — спросил я.

Оул посмотрел на меня большими круглыми глазами.

— Секрет стаи не может быть поведан другим. Они ушли дальше, и человек-дерево отправился следом. Позволь я пойду вместе с вами, без собственной стаи мне с ним не справиться.

Он подобрал с земли ржавый меч и взмахнул им в воздухе, случайно задев одну из натянутых ветвей. Ветвь лопнула, остальные побеги задрожали, и эта едва заметная дрожь волнами побежала дальше по коридору.

— Чтоб твои птенцы выпали из гнезда, — сказал оул, и до меня лишь спустя несколько секунд дошло, что это ругательство.

— Но у меня нет птенцов, — удивился Глаудис.

— Уходим, — сказал я. — Веди, крылатый.

Оул пошел вперед, я старался держаться между ним и бродягой, хотя оставлять сумасшедшего у себя за спиной тоже не хотелось.

'Осторожнее, дорогой', — сказала Эллис.

Глава 12. Древняя библиотека. Повелитель демонов

Мы вернулись к развилке и теперь выбрали другую дорогу. Узкий коридор вскоре сменился новым пространством. Возможно, я ожидал увидеть место, где когда-то делали шатунов, кузницу или что-то в этом роде, но перед нами была заполненная темнотой нескончаемая пещера. Вверх поднимались увитые ветвями ловчего колонны, словно стволы каменных деревьев. Их вершины терялись в клубящейся тьме. Голубым светом горели редкие кристаллы. Гибкие сигнальные ветви ловчего опутывали пространство над нашими головами, росли от столба к столбу, затягивали пещеру, словно огромная паутина. По каждой из колонн бежали вырезанные в камне символы, складывались в слова неведомого мне языка. Я подумал, что пещера — это библиотека, гигантское хранилище забытых знаний. Но те, кто его создал, давно исчезли с лица земли. Количество окружающей меня информации подавляло своим величием. Темнота, ветер и бесконечные знания. Чтобы не обращать внимания на колонны, я посмотрел вверх, но это оказалось еще хуже. Где-то там, в вышине, люди сражались, люди убивали друг друга из-за города, из-за маленького пятачка земли для жизни. Словно муравьи.

Казалось, что в непроглядном мраке у меня над головой вспыхивают звезды — но это было обманчивое впечатление. В подземелье нет неба. Вверху лишь каменный мост, который я миновал когда-то давным-давно.

Мост? Да — мост. Я вспомнил, как шел по нему и смотрел на вершины пиков. А потом тот 'я' из прошлого шагнул в пропасть. Свист ветра в ушах и приближающаяся земля. Рвущаяся под телом сигнальная паутина ловчего. Значит, я умер в этом подземелье, и где-то здесь должно лежать мое тело?

— Берегись! — вскрикнул Глаудис.

И я увидел ловчего. Наверное, это был самый большой ловчий из всех, встреченных мною. Он походил на огромное выкорчеванное дерево, с сухими ветвями-конечностями и уродливыми наростами на теле. Глаз у него не было. Во всяком случае, я их не заметил. Зато на голове раскрывались целых три рта, заполненных острыми зубами, и я невольно вспомнил рты ползуна, чавкающие и жадно заглатывающие добычу.

Для такого огромного существа ловчий передвигался достаточно бесшумно. Лишь тихо шуршали по полу лапы с длинными, словно корни, пальцами, и монстр будто плыл над полом.

Пистоль? Нет, такого из пистоля не взять. Я вскинул пароэфирное ружье, попятился... Выстрел! Пуля попала в ловчего выше второго рта. Было видно, как из образовавшейся дыры вылетело облачко древесины вместе с каплями крови. Монстр заревел и за секунду сократил расстояния между нами вдвое. Новый выстрел! Еще один и еще! Ружье вздрагивало у меня в руках, пули входили в тело чудовища, но оно всё надвигалось на меня, упрямо и неотвратимо. Задетая им сигнальная паутина рвалась у него над головой, и ветви зелеными змеями опускались на пол. Оул бросился на ловчего, замахиваясь мечом, но отброшенный ударом чудовищной лапы, проехался по полу и с хрустом приложился об одну из колонн. Глаудис размахивал кинжалом и что-то кричал у меня за спиной.

Пароэфирное ружье щелкнуло и затихло — в нем кончились заряды. Тогда я выхватил древний пистоль. Спиной уперся в колонну, обеими руками поднял оружие перед собой. Я знаю, что монстра не остановить. Я здесь погибну. Мы все погибнем — крылатый, мечтающий о доспехах мальчишка, Котенок, которую теперь не вернет Костоправ. Но сдаваться просто так я не собирался. Ловчий уже находился очень близко. Я поймал на мушку одну из его раскрытых пастей.

И тут на меня накатило то странное чувство, что я испытал в шагоходе. Возможно, это случается со мной из-за избытка чувств в момент опасности. Может быть, сознание пытается отдалиться от страха жизни. Но мир вокруг меня снова утратил реальность. Колонны остались колоннами, однако символы на них расплылись, превратились в однотонную серую поверхность. Лежащий оул ничем не отличался от нарисованной неопытной детской рукой кучи перьев. Ловчий не утратил объем, но теперь он выглядел, словно большая уродливая кукла с изображенными на ней ртами. Я видел, куда стрелять, чувствовал, где бьется сердце чудовища. Но я медлил, потому что сквозь обличье ловчего проглядывал другой образ, словно внутри монстра скрывался человек. Мужчина в изорванных одеждах. Усталое заросшее лицо. И глаза — знакомые, как у близкого человека.

...Я вспомнил женщину — мягкая походка, полные губы, густые волосы, и — независимость дикого зверя. Как ее звали?

Еще я увидел нити. Едва заметные, они выходили из тел окружающих меня людей и нелюдей и терялись в темноте подземелья. Словно гибкие тонкие хлысты демона-кукловода, только гораздо более могущественного.

Я выстрелил, но не в сердце ловчего, а в нить, идущую от его тела. Нить лопнула, упала на землю и растаяла тьмой. Перед этим я увидел, как от нее отлетели зеленые цифры урона. Ловчий пошатнулся, но устоял на ногах, а потом медленно-медленно попятился. Человек внутри него выглядел, словно только что проснулся после тяжелого кошмара — испуганные глаза, открытый в немом крике рот. А потом видение исчезло. Ловчий стал прежним монстром, который спасался бегством.

Вернулась реальность. Нет, не реальность. Игра.

Потому что я вспомнил себя. Вспомнил далеко не всё, но достаточно, чтобы узнать, почему на моей руке вытатуировано имя 'Игорь Ламберт'.

УРОВЕНЬ 8

Имя Игорь де Ламбер

Класс Ганслингер

Единиц жизни 16

Характеристики

Сила 5

Ловкость 11 (при использовании огнестрельного оружия ловкость +3)

Телосложение 8

Интеллект 6

Восприятие 8

Харизма 5

Профессионал в: огнестрельное оружие

Умения: фехтование легкими клинками, стрельба с двух рук, быстрый выстрел, прицельная стрельба, улучшенная дипломатия, знание древнего оружия, чтение следов, повышенное восприятие.

Спецсвойство: охотник за демонами.

Оружие и броня:

Древний шестизарядный пистоль, урон d8+1. Условия применения: ловкость 9, восприятие 7.

Пароэфирное ружье, урон d12. Бронебойное оружие. Условия применения: ловкость 10, восприятие 7.

Кремневый улучшенный пистоль, урон d8+1, условия применения: ловкость 6, восприятие 6.

Кинжал, урон d6, условия применения: сила 4.

Метательные ножи х5, урон d6, условия применения: ловкость 6.

Кожаная броня ополченца, защита d8.

Предметы:

Карта возврата.

Деньги: 100 монет.

ЖУРНАЛ КВЕСТОВ

Главный квест. Найти пропавшую девушку.

+Уничтожить тьму в лимбе.

Убить старого врага.

Убить Повелителя демонов.

Принести волшебный меч.

Повышение уровня — выберите доступное умение.

Доступно повышение характеристики.

Получено умение Лидер.

Я обернулся, стреляя в Глаудиса. Пуля попала бродяге в лоб, и приготовленный для броска кинжал выпал у него из руки, зазвенел по камням. Еще секунда — и оружие вонзилось бы мне в спину. Глаудис повалился на землю следом за кинжалом, и выходящая из его тела невидимая нить превратилась в черную мглу. Бродяга был марионеткой высшего демона. Давно выпотрошенной и лишенной собственного сознания.

Я мысленно отгородился от пространства Чендлера и шел вперед, с каждым новым шагом вспоминая реальность. Воспоминания вызывали сердечную боль, холодный пот и горячие волны по телу. Я не просто шел по подземелью — я возвращался в самого себя. Эхо моих шагов отражалось от колонн, убегало в темноту, уносило волны воспоминаний всё дальше и дальше в глубины памяти.

Оул, управляемый демоном, зашевелился и вскочил на ноги. Умение быстрого выстрела! Пуля попала ему в грудь и отбросила на колонну, оставляя в воздухе стайку кружащих перьев. Справа из-за колонны выскочил эльф, кинулся на меня с мечом. Мастерство прицельной стрельбы! Голова противника — почти восемьдесят процентов попадания. Выстрел! Пуля пробила шипоцвет на лбу эльфа, и поверженный враг рухнул на пол.

В темноте между колоннами лежало чье-то мертвое тело. На мертвеце была кожаная броня. Черный плащ разметался по сторонам, как сломанные крылья, и желтые волосы выделялись на его фоне светлым пятном. Возле тела находился длинный слегка изогнутый меч. Катана! Клинок, наполовину высунувшийся из ножен, светился тусклым магическим светом.

Еще двое противников появились из темноты. У одного в руках тяжелый мушкетон, у второго, темнокожего с татуировкой в виде дракона на щеке, — многозарядный арбалет. Мгновенный вызов меню персонажа. Повышение уровня. Я улучшил ловкость и выбрал умение 'Уклонение от пуль'. Активация действия. Вооруженный мушкетоном противник успел выстрелить раньше Дракона. Картечь пролетела мимо, лишь одна из дробин чиркнула меня по правому боку.

'Получен урон 1'.

Темнокожий Дракон выстрелил вторым. Холод, расчет и меткость — демон использовал всё мастерство, ранее полученное его куклой. Но я уклонился, и арбалетный болт просвистел в воздухе, вошел в тело поднимающегося оула.

Я выхватил второй пистоль. Умение стрельбы с двух рук! Выстрелы слились в один. Убийцу с дробовиком отбросило тяжелой пулей. Темнокожий 'Дракон' замер, удивленно глядя на дыру в свой груди, а потом опустился на колени. Он еще пытался вновь поднять арбалет, но я прервал его попытку выстрелом в голову, а затем перешагнул через мертвое тело, разрубая кинжалом едва заметную нить, связывающую его с демоном. Для этого пришлось вновь увидеть мир по-особому.

Эхо от выстрелов гуляло по древней библиотеке, отражалось от колонн, и казалось, что в темноте ведет перестрелку целая армия. Врагов воплоти тоже было немало. Я насчитал еще двух, прежде чем закончились пули в барабане моего пистоля. Последнего, третьего противника, здоровенного детину с двуручным мечом, я уложил выстрелом из подхваченного с пола арбалета. Стальной болт в сердце — и критический урон в двадцать единиц остановит и такого амбала.

Я стоял, укрывшись за колонной, и заряжал пистоль. Кто-то шел по залу. Шел не спеша, словно зная себе цену. Барабан, в который я засыпал порох и закладывал пули, вращаясь, издавал едва слышные щелчки. Третья пуля исчезла в его каморе, четвертая, пятая, шестая... Есть! Я выскочил из-за колонны, вскидывая древний пистоль... Ефимовский стоял в двадцати шагах от меня рядом с мертвецом. Не Ефимовский — Колдун. Повелитель демонов. Игрок, получивший власть от Икс пятьдесят четвертого. Собственно, тот, который и разыграл этот спектакль. Нити от марионеток сходились к его телу.

Ефимовский нагнулся и поднял катану. Я активировал умение прицельного выстрела. Его голова — семьдесят пять процентов попадания. Ефимовский вытащил катану из ножен и взмахнул ею в воздухе. Я спустил курок, но пуля не нашла свою цель. Эс Бэ исчез и появился в метрах десяти от мертвеца.

— Что, опоздал, Игорек? — ухмыльнулся Ефимовский. — Знаешь, в реальной жизни я и мечтать не мог о такой власти, как сейчас. Х-54 теперь часть меня.

— Это ты теперь часть Х-54, — сказал я. — Он, как хозяин, живет в тебе. Тебя больше нет, Ефимовский. Ты лишь пустая оболочка. Надутый пузырь.

Выстрел! И снова Колдун переместился в пространстве. Он засмеялся, и в его смехе слышался шум падающих камней.

'Что ж, за всё надо платить. Но с тобой у него обломилось, поэтому тебя уже списали', — мысленно сказал он.

Я слышал его, как раньше читал мысли пораженных вирусом монстров.

— Ты им больше не нужен, — повторил Ефимовский вслух.

'Нет!' — вскрикнула Эллис у меня в голове.

'Да, — сказал Адриан. — Разве ты не знала? Теряешь связь с ядром'.

— А повелевать мертвыми не сложнее, чем живыми, — усмехнулся Ефимовский.

Он пошевелил рукой, и убитые мною марионетки начали подниматься вновь. Я выстрелил в здоровяка, который потянулся к двуручнику, и пуля перебила выходящую из его тела нить. Второй выстрел — в бывшего модератора. На этот раз, я промахнулся, и пуля лишь прострелила плечо Дракона.

Ефимовский смеялся, забавляясь зрелищем. Я выстрелил в него, но он исчез в темноте.

— Нет. Это для тебя слишком мелко, Ламберт. Тебе нужен достойный противник.

Я выстрелил на звук его голоса. Промах. Новый выстрел! Но древний пистоль лишь щелкнул — в нем закончились заряды. Я выхватил кинжал, но марионетки Колдуна уже опустились на землю. Вместо них зашевелился мертвец, возле которого раньше лежала катана. Он поднимался, и страх охватывал спазмом моё горло, не позволяя дышать. Потому что я увидел самого себя.

'Я' который когда-то упал с моста, пустой виртуал, оживленный Повелителем демонов, поднимался на ноги.

— Возьми! — сказал Ефимовский, появляясь из темноты и бросая моему двойнику кремневый пистоль.

Я закладывал пулю в барабан своего оружия. Быстрее! Нет, не успею! А до активации умения уклонения от пуль еще целая минута. Тогда я кинулся в сторону, прячась за колонной. Мой двойник выстрелил, и пуля отколола кусок от камня возле моей головы.

— Мазила! — бросил Эс Бэ. — Ты всегда был мазилой, что при жизни, что после смерти. Дадим тебе второй шанс?

Интересно, он эти пистоли бесконечно будет подавать? Я засыпал нужное количество пороха в камору, затем вложил пыж, взял пулю. Руки дрожали. После грохота нового выстрела лицо оцарапало каменной крошкой, пуля выпала из пальцев и покатилась по полу.

— Опять досада, — прокомментировал Ефимовский. — Позволим еще одну попытку?

Новая пуля, прижатая пыжом, заняла свое место. Нужна вторая для Колдуна, но ждать некогда. Прежде чем мой двойник выстрелил, я выглянул из-за колонны и прицелился. Голова — семьдесят пять процентов попадания, тело — девяносто пять, едва заметная нить, выходящая из спины, — двадцать процентов. Где-то на краю зрения виднелся Колдун. Я выстрелил, но не в своего двойника, а в Ефимовского, который был слишком увлечен процессом. Вернее, мы со своим двойником выстрелили одновременно. Ефимовский вскрикнул и схватился за плечо, пуля двойника попала мне в грудь.

'Получен урон 6. Кровотечение'.

Я падал, слыша крики Эллис и Адриана — части вируса спорили друг с другом у меня в голове. Видел тьму и оседающую кровавую пыль. Потом я услышал звук от падения двойника, лишенного управления кукловода.

— Шутки кончились, — зло сказал Ефимовский. — Хорошего — понемногу.

Он держался за плечо и по его пальцам бежали струйки крови. Колдун повел свободной рукой, и меня охватило оцепенение. Неведомая сила подняла над землей, развела руки в стороны. Из раны толчками вырывались струйки крови.

'Получен урон 1'.

Я вспомнил, как отлетали конечности у плененного ловчего. В прошлый раз я вырвался из магического захвата с помощью своего умения, но сейчас сил его вызвать не хватало. Я старался, но ничего не получалось. И само приходить оно не хотело.

'Прощай, Ламберт', — сказал Адриан.

'Нет!' — закричала Эллис, и моя тень поднялась на дыбы, а затем бросилась на Ефимовского. Ее когтистые лапы ударили по тени Колдуна, и по его лицу пробежала кровавая полоса. Ефимовский снова вскрикнул. Его тень ощетинилась когтями и сцепилась с моей.

'Что ты делаешь?!' — кричал Адриан у меня в голове.

'Не отдам, — рычала Эллис. — Он мой, только мой!'

Оторванная лапа тени Ефимовского упала на пол и растаяла мглой. Тень моего врага отбывалась всё неуверенней, подчиняясь натиску Эллис, и Ефимовский пятился. На его лице появлялось растерянное выражение. Только сейчас я заметил, что его глаза были иными — черными, как безлунная ночь, где на небе ни единого огонька. Темнота, в которой не видно даже своих пальцев на вытянутой руке. И еще, казалось, что в ее глубине скрываются порождения мрака. Ефимовский отступал, и моя тень рвала его тень на куски. На теле Колдуна появлялись кровавые полосы. Я истекал кровью.

'Получен урон 1'.

Удар когтистой лапы моей тени, и кожа на лице Ефимовского лопнула на две части. Колдун упал на пол. Без поддержки его волшебства, я тоже опустился вниз, подвернув ногу. Поднял свой многозарядный пистоль, принялся заряжать, роняя на него капли крови.

'Получен урон 1. Кровотечение прекращено'.

Ефимовский лежал неподвижно и, казалось, уже умер. Моя тень нависала над ним, но не приближалась, словно остановленная чьей-то властной волей. Ефимовский вдруг выгнулся и закричал. Его тело разрывалось, оставляя в воздухе клочья и забрызгивая пол кровью. Нет, не тело, помахал я головой, прогоняя навязанные игрой мысли. Это его пораженный вирусом виртуал менял обличье. От Ефимовского больше ничего не осталось. Ноль. Пустышка, с поглощенным вирусом сознанием. В реальности его тело мертво, разум полностью присоединен к Х-54. А виртуал... 'Фронтир' воспользовался им для своих целей, породив того, кем Ефимовский изначально являлся по сюжету игры.

Вместо Колдуна поднимался Повелитель демонов. Огромное тело с бугрящимися жгутами внешних мышц вырастало из пола. Из ладони правой руки торчали несколько стволов пароэфирных ружей, левая сжимала огромный меч с зазубренным лезвием. Множество тонких щупалец вырастали из спины демона и искали жертв, которых можно присоединить к себе, превратить в своих марионеток. Его изображение я видел на карте, которую дал мне Кукловод.

Я поднялся на ноги. Демон заревел.

'Катану, — мысленно сказал я. — Эллис, подай мне меч'.

Катана модератора валялась невдалеке от демона. Моя тень бросилась к мечу, схватила его когтистыми лапами, потащила по полу.

'Нет', — прохрипел Адриан в моей голове.

'Иди к черту', — оттолкнула его Эллис.

Демон прищурил глаза и опустил руку с ружьями. Пауза перед первым выстрелом в очереди! Секунда — я отпрыгнул в сторону, и пули из пароэфирных ружей вспороли пол в том месте, где я только что находился. Демон вел рукой, и пули продолжали крошить камни. Наконец очередь прервалась, защелкали механизмы, заряжая ружья. Я подхватил катану, бросился к демону.

'Катана убийства, урон d10+1, свойство — окончательная гибель персонажа. Условия использования: сила 5, ловкость 7'.

Демон взмахнул мечом, но я увернулся и рубанул по его руке. Огромный клинок вместе с отрубленной кистью упал на пол.

'Нанесен урон 10'.

Щелчки механизмов прекратились, и демон наставил на меня ружья. Пауза.

'Игорь, беги!' — закричала Эллис, и я прыгнул, но не в сторону, а прямо на демона, активируя свойство уклонения от пуль.

Я увернулся, но недостаточно быстро. Одна пуля пробила левое плечо, вторая вспорола живот.

'Получен урон 5'.

Катана вошла в шею демона по самую рукоять. Я крепко держался за меч и опускался вместе с ним на пол, разрезая грудь монстра, разваливая его на две половины, нанося критический урон в тридцать единиц. Рев чудовища прекратился. Тяжелая лапа опустилась на меня, забирая последнюю единицу жизни. Вместе с Повелителем демонов мы упали на пол, и наполненная кровью тьма закружилась у меня перед глазами.

* * *

Я лежал на мокром песке, и жесткие камни впивались в спину. Надо мной было серое, затянутое тучами небо, в котором высоко-высоко летала белая птица. Слышался шум прибоя.

Лимб?

Я вскочил на ноги. Это мой персональный кошмар. Теперь вместо моря клубилась серая тьма, будто состоящая из миллиардов кубитов хаотичной информации. Информационные потоки перетекали друг в друга, словно щупальца гигантской амебы. Где-то на горизонте в небе виднелась огромная черная дыра, откуда спускалась тьма, сливаясь с информационной массой. Икс пятьдесят четвертому больше не надо было прятаться. Это отросток его ядра, захвативший лимб 'Фронтира'. Дыра — открытый портал а пространство Чендлера.

Невдалеке от меня стояли Адриан и Эллис. Части вируса, соединенные со своим хозяином информационными каналами, обладающие условной самостоятельностью и принявшие вид воображаемых героев игры из моей истории. Я видел, как из их тел выходили к Икс пятьдесят четвертому каналы связи. Вирус так и не смог захватить мое сознание, стать его полноценным хозяином, как властвовал он над многими другими людьми. Тонкие хлысты уходили от вируса и исчезали за пределами пространства. Сотни, тысячи каналов связи. Где-то там, на их других концах, находились люди-марионетки, такие, как Ефимовский и Готфрид-Костоправ, как мой враг тролль и Джереон из 'Хвергельмира', которые думают, что обладают самостоятельностью, но на самом деле являются лишь куклами, играющими по правилам Икс пятьдесят четвертого.

Но что говорил Вронский по поводу того, что можно продолжить жить с частью вируса, не попав под его контроль, а наоборот, став его хозяином? Сквозь туман воспоминаний, как сквозь сон или бред, я помнил разговоры Джереона, о том, что он тоже был самостоятельной личностью.

Гигантская амеба Икс пятьдесят четвертого копошилась, протягивала ко мне отростки-щупальца. Я смотрел на нее, и мне казалось, что в потоках данных вижу огромное число людей, присоединенных к себе вирусом. Их сознания навсегда слились с информационными потоками Икс пятьдесят четвертого, а тела в реальности стали его пристанищем. Из лимба теперь нет возврата. Вирус поглощает погибших.

В один момент, когда масса Икс пятьдесят четвертого разошлась в стороны, я на секунду увидел Джонни. Вирус оставил ее живой — иначе я почувствовал бы по следам, что она мертва. Джонни была без сознания, висела, привязанная к столбу. Миг — и вирус сомкнулся вокруг нее, словно нарочно мне показав. Шантаж?

Вдруг ко мне бросился Адриан. Я обнаружил, что всё еще продолжаю сжимать катану, и взмахнул ею, пытаясь отразить его удар. Но не успел. Адриан сбил меня с ног, повалил на камни. Я лишь перехватил его руку у запястья, и острие ножа замерло у моего глаза.

'Что ты делаешь?' — закричала Эллис.

'Он представляет угрозу и должен умереть, — прохрипел Адриан. — Антивирус, Ламберт, отдай коробку, что дал тебе наш враг'.

Его сила поражала, острие медленно приближалось к глазу. Последним усилием я отвел руку Адриана в сторону, но недостаточно далеко, и опустившийся нож вошел мне в плечо. Брызнула кровь, боль пронзила тело. Я закричал. Адриан вырвал нож и снова взмахнул им, распарывая мою куртку, отбрасывая в сторону спрятанную в кармане коробку с антивирусом. Она покатилась по песку, замерла.

Почему я сразу не применил антивирус? Надо было уничтожить эту тварь, пусть даже вместе с собой. Но вначале я хотел спасти из игры Илву и Вота. А теперь уже поздно. Адриан поднялся и ударил коробку камнем. Вспышка — и она исчезла.

'Вот так', — сказал Адриан, и Эллис перерезала ему горло.

Адриан захрипел, схватился за рану, из которой лилась кровь, и упал на камни. Эллис схватила меня за руку.

'Бежим!'

Хлыст информационного канала, выходящий из ее тела, натянулся, и Эллис бросило на землю, потащило к Х-54. Она извернулась, схватила канал связи и натянула, силясь порвать. Затем вцепилась в него зубами. Тогда я взмахнул катаной и перерезал канал, словно пуповину. Эллис без сил откинула голову на песок. Я подхватил ее на руки.

— Куда бежать?

'Подальше отсюда', — махнула она рукой вглубь берега.

Волосы Эллис пахли морем, как когда-то в прошлом. В воображаемом прошлом, перебил я свои мысли. Придуманном и никогда не существовавшем. На спине Эллис расцветало кровавое пятно в том месте, где находился канал связи. Щупальца Икс пятьдесят четвертого ринулись следом за нами.

— Мы не успеем, — сказал я. — Время на мое возрождение слишком долгое.

'Я могу временно забрать твои уровни'.

Я молча продолжал бежать.

'Дорогой, доверься мне. Пожалуйста'.

Информационные потоки разворачивались над нами, словно щупальца гигантской медузы, затягивали небо над головой. Еще несколько секунд — и одно из них рухнет на нас.

'Ламберт, — услышал я голос Х-54. — Отдай его мне! Уничтожь его!'

— Сначала отпусти Джонни! — прокричал я. — Мне нужны гарантии, что ты ее отпустишь, и я отдам, что ты хочешь!

А потом прошептал Эллис:

— Забирай мои уровни.

И почувствовал, как уменьшаются значения силы и ловкости, как тело моего виртуала слабеет, как наливается неподъемным грузом катана. Но время моего пребывания в лимбе закончилось. Меня унесло в вихри информационных потоков. Они вспыхнули и погасли, сменившись тьмой подземелья.